Небо затянулось облаками, теплая капля упала на мои губы, от земли поднимается парной запах. Снизу доносится нежный, чарующий голосок: «Приди… Приди… Приди…»
Никос Казантакис
1
Она лежит там, предлагая себя, изнемогая от страсти. Ее руки раскинуты.Ноги ее расходятся, подобно волнам перед носом корабля.Живот ее, однако, несовершенен: над лобком выделяется горизонтальный шрам.Но именно этот неожиданный недостаток делает ее тело волнующим.Голос ее приглушен:— Заря моей жизни, взгляни на меня…
— Я рядом с тобой.— Почему ты так нерешителен?— Я боюсь.— Боишься? Кого?
— Ты хорошо знаешь. Они подстерегают нас и не упустят добычу.
— Отбрось свои страхи! Что естественно, то не стыдно.
— Они ревнивы, ненасытны…
— Заря моей жизни, повторяю, не надо стыдиться того, что дозволено. Подойди же. Ближе. Пламя трепещет. Смотри, я открыта, туника моя выше груди. Любуйся своим сокровищем.— Потерпи.— Зачем? Я слышу тебя, а моя страсть и желание — глухи. Иди же. Войди в орошенный сад. Пожалей его!— Любовь…— Пожалей, не дай упасть в обморок! Ты — хозяин его. Ты — мой господин.Поднимается ветер. Его порывы все сильнее. Видно, как он сбивает верхушки волн. Колышущиеся в сумерках фитильки канделябра освещают пурпурную тунику.Вход в ее тело узок и тесен. Странно. Даже силой мне удается войти в него лишь наполовину.— Почему вздыхаешь ты, возлюбленный? — Она моргает. Губы раздвигаются в невыразимой улыбке. Она стонет. — Почему? Войди глубже, о свет моих глаз! Войди же!Мольба идет из глубин ее тела.Я вскрикиваю. Тело мое приподнимается в неистовстве.Наконец-то! Плотина прорвана. Ничто больше не сможет нас остановить.Я вошел в нее.Горячая бездна обволакивает, всасывает меня.Бурный поток, безмерность, вспышки звезд.Молчаливое желание сменяется необузданностью. Погрузившись в нее, я приподнимаю ее бедра, чтобы полностью раствориться в ней.— Ты права, любовь моя. Боги нам не помеха!
— Да, поступай как знаешь. Еще! Глубже! Сильнее! Не останавливайся. Войди целиком, смени положение. Моя жизнь — в тебе.У подножия неподвижной скалы с грохотом разбивается волна. Но волна ли это?— Ну же, еще, иначе я своей рукой усмирю жжение! Наслаждение на грани безумия, обжигающие объятия.А может быть, это и есть адский огонь? Я уже не слышу ее. Неподвижность. — Что такое?— Слушай…Глухой рокот поднимается откуда-то и топит наши слова в неистовом грохоте.Комната равномерно раскачивается.Статуэтка дрожит на столе. Вместо лица — правильный овал без глаз и рта. Только нос выделяется в центре лика.От усилившейся вибрации качаются столы. Колебания сопровождаются шумом. Статуэтка падает, и одновременно обрушивается ночь, вдребезги разбивается фигурка на мраморном с прожилками полу.— Боги…— Молчи! Это неправда! Только не шевелись. Не выходи из…Потолок над нами покрывается трещинами. Он вот-вот обрушится, погребая нас под собой. Я знаю, он станет нашей надгробной плитой.Мы умрем. Мы будем замурованы заживо.
— НЕТ! — Рикардо! Проснись! Умоляю тебя, проснись! Он очнулся, ужас еще сидел в нем. Пот заливал лицо, руки дрожали. Неуверенным движением он на ощупь нашел выключатель. Дрожащая рука опрокинула лампу, которая упала с глухим стуком. Он вздрогнул, словно загнанное животное.
— Успокойся, любимый, успокойся. Это всего-навсего кошмар. Он уже позади.
Женщина встала с кровати. В комнату проник свет. Стоя у двери, она смотрела на возлюбленного, будто видела его впервые. Бледная и полуодетая, она тоже задрожала. Он попытался справиться с прерывистым дыханием и с трудом выговорил:
— Чертовщина какая-то. Никогда у меня не было таких снов…
Мужчина замялся, подыскивая подходящее слово. Женщина подсказала:
— Таких правдоподобных?
— Да. Я там был. Я действительно там был.
— Где, скажи на милость? Что за сон ты видел? У тебя был ужасный вид.
Он не ответил и, пошатываясь, направился к двери.
Обычно у Рикардо Вакарессы была горделивая походка, отличная выправка. Он казался самоуверенным и даже наглым. Недаром близкие друзья из тех хвастунов и фанфаронов, что ошиваются в бедняцких кварталах города, прозвали его Красавчиком. Но в эти минуты, несмотря на свои сорок лет, Красавчик больше походил на растерявшегося мальчишку. Подойдя к молодой женщине, Рикардо рассеянно провел ладонью по ее щеке.
— Мне очень жаль, что я тебя разбудил.
— Куда ты идешь?
— Мне позарез нужно пропустить стаканчик.
В салоне она молча смотрела, как Вакаресса заказывал вино. Его делали из мясистого винограда, который сморщило солнце на винограднике в Сан-Хуане, в долине Ла-Риоха. Усевшись в кресло в стиле Людовика XIV,
Последние комментарии
21 часов 42 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 18 минут назад
2 дней 36 минут назад
2 дней 42 минут назад