Белогвардеец [Леонид Пантелеев] (fb2) читать постранично, страница - 5

подошел.

— А я тебя искал, — заговорил он смущенно. — Везде искал…

Цыпка молчал. Тогда Косарев, набравшись духу, бухнул:

— Ножик нашел! Знаешь, кто тиснул?

— Коренев, — не то спросил, не то ответил Цыпка.

Косарев кивнул головой. Цыпка усмехнулся.

— Я же знал, — сказал он тихо. — А ты на меня…

Косарева в жар бросило, уши вдруг раскалились и, казалось, начали тлеть. Стало стыдно…

— Я уже дрался с ним, — растерянно буркнул он. — Вот и ножик. Мне попало здорово, но и ему всыпал…

И совсем смутился Косарев, видя, что Цыпка молчит. Весь мокрый от пота, сел рядом, не зная, что сказать. Цыпка молчал, смотрел на улицу. Косарев заерзал на месте, потом тихонько тронул Цыпку за плечо.

— Слышь…

— Ну?.. — отозвался Цыпка не поворачиваясь. Косарев спрыгнул с подоконника и красный, как вареная свекла, протянул руку.

— Миримся?.. Больше не буду, — волнуясь проговорил он.

Цыпка, улыбаясь, молча пожал руку…

* * *

Всю ночь глухо грохотали орудийные выстрелы, от которых позвякивали стекла. На темных, зловещих улицах всю ночь гремели подводы, проходили отряды красноармейцев, гудели и хрипло лаяли запыхавшиеся автомобили. Кто-то кричал, ругался, командовал…

Утром почтальон не принес газету. Но в школе уже все знали, что Юденич взял Павловск и Царское Село.

Уроки проходили кое-как. Воспитатели волновались, рассеянно слушали учеников и сами готовы были вместе с ребятами ежеминутно подскакивать к окну. За обедом Викниксор рассказал о положении на фронте и сообщил, что белые взяли Стрельну.

— Стрельну? — спросил кто-то испуганно. — Где мы были на даче?

— Да, Стрельну! — сказал Викниксор.

— Два часа ходьбы до Петрограда, — сказал Янкель. — Я сам ходил!..

— Значит через два часа придут белые? — спросил Мамочка. Ребята засмеялись.

— Дурак!.. На трамвае приедут… Трамвай за час довезет…

— А что с нами будет, если возьмут Петроград?

— Этого не будет, — твердо сказал Викниксор. — Петроград не сдадут… Петроград будут защищать до последней возможности, а с вашей стороны нужно только одно: вы должны делать свое дело и не волноваться…

Снова потянулись томительные, бестолковые уроки. Никто ничего не понимал, то и дело бегали к окнам, прислушивались, разговаривали. Гулять никого не отпустили. Один Мамочка удрал, сказав, что идет в амбулаторию на перевязку.

Наступил вечер. За окнами сразу почернело, как будто стекла залили черной краской. На улицах не было видно ни одного огонька, и все же слышались шаги, говор, иногда звякало железо и отчетливо долетало цоканье копыт… Где-то совсем близко бухали орудийные выстрелы.

В четвертом отделении все были серьезны и задумчивы. Ребята сгрудились вокруг Косарева и Цыпки.

— Вот он и придумал гад, с ножичком, чтоб Цыпка влип, — рассказывал тихо Косарев. — И бунт он затеял, сперва будто против вас, а теперь уж и против советской власти. Вот…

Бум… бум… бум… — грохнуло где-то совсем близко. Ребята вздрогнули и ежась переглянулись.

— Да, — задумчиво сказал Японец. — В настоящий момент, при создавшемся напряженном положении, это… — он покрутил головой, — это контрреволюция!..

Хлопнула дверь. В класс, в пальто и шапке ворвался Мамочка. Он только что вернулся с улицы и сразу, задыхаясь от волнения, стал рассказывать:

— У Нарвских ворот пушки в таких круглых штуках… Окопы роют…

— Где?

— Везде. У Путилова, на Обводном, около бань…

— Врешь!.. Там канализацию чинят!..

— Ну иди, сам посмотри, — говорит обиженно Мамочка. — Посмеешься, когда война на Рижском начнется…

— А ты знаешь, что у нас делается? — сказал Воробей.

— А что?..

— Контрреволюция началась…

Мамочка так и замер, сраженный новостью, потом, вытянув шею, таинственно спросил:

— Заговор?

— Нет, не заговор, а Коренев…

И ребята рассказали о бунте во втором отделении.

— Что же делать с ним? — развел руками Мамочка. — Викниксору рассказать — из школы Коренева выгонит…

— Не годится, — ответил Янкель. — Надо другое…

Японец поднял голову.

— Беру слово! — заявил он. — Ясно! Коренев — политический преступник… Предлагаю устроить суд… Собрать ребят и разобраться…

Так и решили. Пока ходили за Кореневым, оставшиеся распределяли роли. Председатель суда — Янкель, прокурор — Японец, свидетели — все. Мамочку решили поставить у дверей класса караулить и предупреждать о воспитателе. В момент опасности Мамочка будет петь "Чижика".

Через четверть часа пришел Коренев, вместе с ним — Кузя и Шамала и еще несколько человек.

Прежде чем войти, Коренев подозрительно огляделся и сказал:

— Если драться будете — не пойду…

— Не бойся, — сказал Воробей. — Судить будем…

— Судить? — Коренев ухмыльнулся и, поглядев на своих ребят, спросил: — Как? А?

— Вали! — засмеялся Кузя. — Судись!

Коренев прошел в угол и сел за парту. По бокам сели Шамала и Кузя. Они пересмеивались и подмигивали друг другу.