Любовные похождения шевалье де Фобласа [Жан Батист Луве де Кувре] (fb2) читать постранично, страница - 5

такое слава искусства и бессмертие гения? Нужны иные, живые прелести, чтобы воспламенить его юною душу.

Именно в монастыре Аделаиды мне было суждено встретить то восхитительное создание, что впервые пробудило мое сердце. Барон, нежно любивший Аделаиду, почти ежедневно виделся с нею в приемной монастыря. Всем знатным барышням известно, что монастырские воспитанницы дружат между собой; многие дамы уверяют, что здесь как нигде легко найти себе добрую наперсницу. И моя сестра, по натуре чувствительная, скоро избрала себе такую. Как-то раз она заговорила с нами о Софи де Понти⁹ и так расхваливала молодую девушку, что мы сочли ее слова преувеличением. Отцу захотелось посмотреть на подругу дочери, и сердце мое забилось в сладком предчувствии, когда барон попросил Аделаиду привести Софи де Понти. Моя сестра ушла и, вернувшись, привела с собою... Представьте себе четырнадцатилетнюю Венеру! Я хотел сделать несколько шагов ей навстречу, заговорить, поклониться, но вместо этого застыл, уставившись на нее, разинув рот и свесив руки. Отец заметил мое замешательство, и оно позабавило его.

— Хотя бы поклонитесь, — подсказал он мне.

Мое смятение лишь возросло. Я поклонился самым неловким образом.

— Сударыня, — пошутил барон, — уверяю вас, этот молодой человек учился танцам.

Я окончательно растерялся. Барон обратился к Софи с лестным комплиментом; она скромно поблагодарила, и ее дрожащий голос проник мне прямо в душу. Я смотрел, широко раскрыв глаза, внимательно слушал и не мог

^{Представьте себе четырнадцатилетнюю Венеру! Фоблас застыл, разинув рот и свесив руки.}

вымолвить ни слова. Перед уходом отец поцеловал Аделаиду и поклонился Софи. Я же поклонился сестре и чуть не поцеловал ее подругу. Старая гувернантка девушки, сохранившая присутствие духа, остановила меня, а барон наградил удивленным взглядом. Лицо Софи покрылось очаровательным румянцем, и легкая улыбка тронула ее розовые губы.

Мы вернулись к дю Портаю и сели за стол. Я ел как пятнадцатилетний влюбленный, то есть быстро и много, а после обеда, под предлогом легкого недомогания, ушел к себе. Там я мог свободно думать о Софи.

«Как она прелестна! Как хороша! — повторял я про себя. — У нее чудное лицо, оно светится умом, а ее ум, я уверен, равен ее красоте. Эти большие черные глаза внушили мне что-то неведомое... Конечно, это любовь! Ах, Софи, это любовь, любовь на всю жизнь!»

Когда во мне улегся первый жар, я вспомнил, что во многих романах читал о чудесных последствиях неожиданных встреч: первый взгляд красавицы очаровывает нежного влюбленного, и она сама, внезапно пораженная до глубины души, испытывает к нему непреодолимое влечение. Однако я читал также длинные трактаты, в которых глубокомысленные философы отрицали власть симпатии, называя ее химерой¹⁰.

— Софи, я чувствую, что люблю вас! — восклицал я. — Но разделяете ли вы мое смятение и нежные чувства?

Я предстал перед нею в таком виде, что не мог рассчитывать на успех. Однако ее прелестный голос дрожал от неуверенности только поначалу, постепенно он окреп, а нежная улыбка как будто прощала мою неловкость и подбадривала меня. Надежда закралась мне в душу, мне стало казаться, что перед лицом нежной страсти философия утрачивает свою мудрость, и ей остается место лишь в романах.

Я случайно подошел к окну и увидел, как барон и господин дю Портай оживленно беседуют, гуляя по саду. Отец говорил с жаром, его друг время от времени улыбался; оба иногда посматривали на мои окна. Я решил, что они говорят обо мне и что отец уже заподозрил зародившуюся во мне страсть. Однако это беспокоило меня меньше, чем мысль о нашем отъезде из столицы. Как, покинуть мою Софи, не зная, когда мне удастся снова насладиться свиданием с ней! Удалиться от нее на сто с лишним льё! Я не мог без содрогания думать об этом. Тысячи горестных мыслей весь вечер теснились в моей голове. Даже ужин не порадовал меня. Я еще не знал наслаждений любви, а уже испытывал ее мучительное смятение.

Часть ночи прошла в тревоге и беспокойстве. Наконец я заснул с надеждой увидеть назавтра Софи, и ее образ услаждал мои сновидения. Любовь, сообщница моих желаний, соблаговолила послать мне долгий сон. Я проснулся поздно и весьма огорчился, узнав, что меня не будили, потому что отец с утра ушел из дому и обещал вернуться только вечером. Я предавался отчаянию, думая, что мне не суждено сегодня навестить сестру, когда в комнату вошел господин дю Портай. Он с большой теплотою спросил, понравилась ли мне столица, и я уверил его, что больше всего на свете боюсь покинуть Париж. Господин дю Портай объявил, что подобное огорчение мне не грозит, так как отец, стремясь дать хорошее воспитание своему единственному наследнику и зорко следить за жизнью любимой дочери, решил остаться в Париже на несколько лет, он желает вести в столице жизнь, соответствующую его