наша птица могла вспыхнуть, как целлулоидная лента.
Но как, какими путями добраться к острову?
Возможно, в танке? Ведь были же случаи, когда танки прорывались сквозь пылающую деревню.
Я тронул пилота за плечо. Тот сбавил газ и вопросительно посмотрел на меня.
— Спасут на танке! — прокричал я.
Он покачал головой и глазами указал на тонкий шланг.
По блестящей металлической трубке прозрачной слезой катилась капля бензина.
Самолет приземлился. Нельзя было терять ни минуты.
Я наскоро стер черные полосы сажи с лица и прямо с аэродрома поехал в танковое училище.
Меня встретил начальник училища подполковник Степанов Егор Петрович и прежде всего спросил:
— Вы их видели?
Волнуясь и спеша, я рассказал о полете над тайгой и пришел к печальному выводу, что спасение с воздуха невозможно. В то время вертолетов почти не было.
Степанов рассеянно провел рукой по лицу, и в это мгновение я увидел его простой и удивительно знакомый облик: седой, с черными густыми бровями, чуть прищуренные близорукие глаза, мягкий и в то же время властный жест.
— Ну что ж, придумаем что-нибудь другое, — спокойно сказал он.
Из его последующих слов я узнал, что еще до моего прихода он собрал небольшую группу преподавателей, для того чтобы совместно с ними наметить пути спасения людей из горящей тайги. И, конечно, идея прорваться на танке к озеру появилась у танкистов раньше, чем у меня.
— Товарищ подполковник, пошлите меня! — горячо попросил коренастый смуглый техник-лейтенант с черными, словно завитыми волосами и с узкой полоской усов над верхней губой. Большие темные глаза его с надеждой и тревогой смотрели на подполковника. — Мой танк никогда не горел. Можно обойти огонь. А если нельзя, пойду насквозь. Прикажите, Егор Петрович. Очень прошу!
Степанов покачал головой:
— Нет, Беридзе. Прорваться сквозь десять километров сплошного огня невозможно... А вы что скажете, инженер-капитан? — обратился он к высокому офицеру, стоявшему у окна.
Тот вздрогнул и, как бы отгоняя какую-то навязчивую мысль, взмахнул рукой:
— Вы правы, товарищ подполковник, горючее вспыхнет, да и экипаж не вынесет такой высокой температуры. ..
Мне показался знакомым его голос. Наступило молчание. За окном где-то далеко фыркал мотор.
— Итак, — подполковник задумчиво пригладил седые волосы и, сощурившись, оглядел офицеров, — на танке прорваться нельзя?
— Нельзя, — отозвался высокий офицер. — Но я вам докладывал свое мнение. Другого выхода у нас нет.
— Боюсь, что не успеете, — с сомнением заметил Степанов. — Задача сложная. Но проще ничего не придумаешь.
— Итак, вы разрешаете использовать нашу опытную учебную машину? Мы ее переоборудуем, — инженер-капитан взглянул на часы, — сегодня к шестнадцати ноль-ноль. ..
Степанов на мгновение задумался и протянул ему руку:
— Я надеюсь на вас, товарищ Ярцев.
«Так вот кто звонил мне по телефону!» — догадался я.
— Сейчас некогда совещаться, — продолжал подполковник. — Когда распределите обязанности и люди начнут работу, поговорим подробнее. — Он вынул портсигар, постучал папиросой по крышке и отрывисто бросил: — Начинайте!
— Есть! Приказано начать! — Ярцев круто повернулся и вышел из комнаты.
Сандро Беридзе в волнении мял пилотку, вертел головой, будто ему мешал воротничок, и горячо меня убеждал:
— Смелый человек Андрей! Замечательный человек! Ум, как игла. Все изобретает... На войне начальником фронтовой мастерской был. Недавно новый аккумулятор придумал. Поразительная штука. Да? Но почему-то забраковали, ошибки нашли.
Он схватил меня за руку и потащил к двери.
— Пойдем к нему на полигон, — говорил Беридзе, не умолкая ни на минуту. — Удивительный человек! Как тяжело неудачи переживает! Не пьет, не ест, все думает. Ночыо ходит по двору взад-вперед и только курит. Сегодня ночыо на мотоцикле ездил в тайгу, гимнастерка загорелась, волосы опалил, брови сжег, все хотел добраться к озеру. Там девушка осталась. Любит ее, а не скажет, скрывает. Сильный человек, гордый человек!
Он привел меня на полигон, где еще издали на фоне светлого неба можно было заметить тяжелый танк. Около него стоял Ярцев и задумчиво грыз карандаш.
Увидев нас, он сунул карандаш в карман и быстро зашагал навстречу.
— Прошу извинения, — хмуро проговорил он, крепко сжимая мне руки. — Я очень невежливо прервал телефонный разговор. Но вы поймете меня. Радиограмма... так неожиданно. Там у меня... друзья... А ведь мы хотели именно сегодня поехать к профессору.
— Ничего, ничего, — бессвязно пробормотал я, думая о людях, оставшихся в тайге. — Поездка не уйдет. Не беспокойтесь! Успеется.
Ярцев посмотрел на меня и резко выдернул руку:
— О чем вы говорите? Разве можно ждать?
— А что такого? Профессор подождет. Это дело не такое срочное, товарищ Ярцев. У вас есть дела поважнее.
Ярцев отвернулся. Вполне понятно, что он взволнован, поэтому его невежливость мне не показалась странной. Хотелось хоть
Последние комментарии
7 часов 15 минут назад
9 часов 32 минут назад
1 день 13 минут назад
1 день 14 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад