Дюна. Последний бой Империи (СИ) [Роман Олегович Кузьма] (fb2) читать постранично

Кузьма Роман Олегович
Дюна. Последний бой Империи.

Предисловие автора

"В Исфахане стоит белый конь, уже оседланный для Великого Пришествия, а в Мекке уже приготовлен саркофаг для будущего Пророка Правды"

Н. Рерих. "Сердце Азии", ч. 3: "Шамбала"

"Дюна. Последний бой Империи" посвящена событиям, описанным в оригинальном романе Ф. Герберта "Дюна" 1965 г., однако они подаются под несколько иным углом, который, несомненно, найдёт своих почитателей. "Вселенная Дюны" здесь максимально приближена к оригинальной - и к её экранизации в фильме Дэвида Линча 1984 г. Развиваемые в многочисленных сиквелах и приквелах сюжетные линии, подобные лицеделам Тлейелакса, здесь отсутствуют, так как, по моему мнению, являются противоречащими изначальному замыслу Ф.Герберта. Напомню, что отмеченная премией "Хьюго" и вновь созданной (на тот момент) премией "Небьюла" как лучший роман года, "Дюна" пронизана идеалами Бутлерианского Джихада, боровшегося против порабощения человека машиной и против извращения сути человеческого существа. Правда, в научно-фантастическом плане мир "Дюны" в предлагаемом вниманию читателя романе пережил некоторые усовершенствования, адаптирующие "Дюну" к современному состоянию научной мысли. До известной степени, это перевело "Дюну" из жанра "мягкой" фантастики, не слишком точной и детализированной в научно-техническом аспекте, в разряд "жёсткой", или классической научной. Определение "мягкий", или "рыхлый", что является более корректным переводом слова soft в данном случае, также нельзя назвать полным, ведь Герберт писал "Дюну", стремясь достигнуть максимального соответствия существовавшим на тот момент (на рубеже 1950-х и 1960-х годов) научным знаниям. Ярко выраженные элементы боевой и социальной фантастики также в известной мере выводят "Дюну" за рамки определения soft, позволяя её считать, скорее, синтезом этих жанров. "Дюна. Последний бой Империи" следует данным традициям, столь полюбившимся читателям во всём мире.

На страницах романа вы вновь встретите хорошо знакомых вам героев: Лето и Пола Атрейдесов, Гарни Холлека, Дункана Айдахо, Сафира Хавата, Лайета Кайнса, Исмара и Стабана Туеков, леди Джессику, принцессу Ирулан, Преподобную Мохайем, Стилгара, Питера де Врие, Владимира, Раббана и Фейд-Рауту Харконненов, Шаддама IV, а также множество новых персонажей. "Дюна. Последний бой Империи" дополняет собой "Дюну", однако является вполне самостоятедьным произведением.

Так как авторские права на "Дюну" принадлежат наследникам Ф. Герберта, данный проект является некоммерческим и максимально доступным для широкого круга читателей, обладающих доступом к интернету.

Роман изобилует откровенными сценами и сценами жестокости и насилия, поэтому категорически не рекомедован несовершеннолетним и лицам с нестабильной психикой. К 50-летию издания "Дюны" посвящается...

Роман К. "Дюна. Последний бой Империи"

"Облик барона Владимира Харконнена отражал душу столь же уродливую, как канализационный сток. Но знайте: благосостояние Империи возникло во многом благодаря титаническим трудам Харконненов. Видимо, нельзя построить водопровод и при этом не испачкаться"

Принцесса Ирулан. "Раскалённая Домна Харконненов"

Барон Владимир Харконнен очнулся от сна и неуклюже повернулся на бок, пытаясь встать. Дряблые мышцы, совершенно атрофировавшиеся от использования гравипоплавков, не справились с задачей. Тяжело перевалившись на бок, в чём ему немало помогла вариформная кровать, услужливо подававшаяся в нужный момент, барон, наконец, свесил ноги с постели. Чувствовал он себя отвратительно - давал знать о себе возраст и неуёмные развлечения, которым он предавался в молодости. Прохрипев что-то нечленораздельное, барон потянулся к вазочке, находившейся у изголовья кровати. Там лежали маленькие круглые плитки прессованного меланжа, обильно сдобренного кофеином, шоколадом и карамелью. Он начал принимать специю с тех пор, как образумился и решил уделять больше внимания делам, подолгу засиживаясь в офисе. Порой он не знал, что притягивает его больше - бесконечные ряды цифр, которыми он манипулировал не хуже некоторых ментатов, или же чудесный привкус специи, вызывавшей всё большее привыкание - и всё такую же быстроту мысли и лёгкость движений. Тупо уставившись на вазочку, вырезанную из огромного изумруда и повторяющую черты лица Пола Атрейдеса, барон раскусил плитку несолькими движениями мощных челюстей. Почти не прожёвывая, он быстро проглотил меланжево- карамельную массу. Зная, что делает неправильно, он улыбнулся и взял ещё одну плитку, которую прожёвывал уже более тщательно, о чём-то думая и загадочно улыбаясь изумрудному лику юного на-герцога.