Фонд [Айзек Азимов] (fb2) читать постранично, страница - 4

стал читать слова, побежавшие по матовому экрану. Гаал читал вместе с ним.

— Погода хорошая, все в порядке, сейчас ведь сухой сезон, — сказал администратор и добавил, вероятно, для поддержания разговора: — Сам я не часто бываю на открытом воздухе, в последний раз — года три назад. Один раз посмотришь и достаточно, все понятно. А вот и ваш билет. Специальный лифт за вестибюлем. На нем написано «На смотровую площадку». Садитесь в него, вот и все.

Лифт этот был нового типа, из тех, что движутся благодаря гравитационному отталкиванию. Гаал вошел первым, за ним остальные пассажиры. Лифтер нажал кнопку. На какое-то мгновение Гаал повис в воздухе, поскольку сила притяжения исчезла, а затем, когда лифт заскользил вверх, все увеличивая скорость, он опять почувствовал свой вес, хотя и не полностью. Потом лифт затормозил — и его снова подбросило в воздух. Гаал вскрикнул.

— Засуньте ноги под нижние перила! Вы что, не в состоянии прочитать надпись?! — накричал на него лифтер.

Другие пассажиры поступили именно таким образом и теперь улыбались, глядя, как он безуспешно пытается добраться до стены и ухватиться за нее. На полу лифта, в метре друг от друга, находились два ряда хромированных приспособлений, прижимавших к полу обувь пассажиров. Он заметил их, войдя в лифт, но не понял, для чего они.

Кто-то протянул ему руку и помог опуститься на пол.

Когда лифт наконец остановился, он, задыхаясь, выдавил из себя слова благодарности.

Гаал вышел на открытую террасу, залитую таким ярким светом, что пришлось зажмурить глаза. Незнакомец, который помог ему в лифте, не отставал от него ни на шаг.

— Здесь много кресел, — любезно заметил незнакомец.

— И в самом деле, — ответил Гаал, отдышавшись. Он машинально уже было направился к ним, но затем остановился.

— Если не возражаете, я минутку постою у перил, я бы хотел чуть-чуть посмотреть, — сказал он.

Незнакомец добродушно махнул рукой в знак согласия, и Гаал, перегнувшись через перила, доходившие ему до груди, увлеченно стал рассматривать открывшийся ему пейзаж.

Земли не было видно. Она была полностью застроена людьми. Сооружения одно сложнее другого. Повсюду до горизонта один лишь металл, серого или почти серого цвета. Гаал знал, что металл покрывает сушу. И все это застыло в неподвижности, лишь несколько прогулочных аэромобилей неторопливо скользили по небу; настоящий же транспорт, перевозивший миллиарды людей, скрывался под этим металлическим покрытием, своего рода кожей планеты.

Не было видно и земли: ни земли, ни зелени, ни каких-либо живых существ, кроме людей. Он смутно припоминал, что находящийся на Транторе Императорский Дворец, расположен посреди участка настоящей зелени в сто квадратных миль, засаженного деревьями и цветами всех цветов радуги — оазиса среди металлической пустыни, — но с обзорной башни его видно не было. Дворец мог находиться и в десяти тысячах километров от «Луксора», где именно, Гаал не знал.

Он должен отправиться на экскурсию как можно скорее!

Гаал громко вздохнул и уже окончательно убедился, что в конце концов очутился на Транторе, на планете, являвшейся центром Галактики и штаб-квартирой человеческой расы. Он не знал, что у планеты есть свои слабые места. Он не видел, как приземляются корабли с продовольствием. Он и понятия не имел, как велика зависимость сорока миллиардов людей, проживавших на Транторе, от остальной Галактики. Он знал только о величайшем из деяний человечества, о полном и чуть ли не окончательном покорении мира, совершенном людьми, чрезмерно уверовавшими в свои силы. Совершенно подавленный всем увиденным, он отошел от края площадки. Человек, который помог ему в лифте, жестом пригласил сесть рядом. Гаал принял его приглашение.

— Меня зовут Джеррил. Вы впервые на Транторе? — улыбаясь, спросил тот.

— Да, господин Джеррил.

— Я так и думал. Джеррил — это имя, а не фамилия. Трантор ошеломляет, если у вас поэтический склад ума. Жители Трантора никогда не приходят сюда. Им не нравится здесь. Этот пейзаж действует им на нервы.

— На нервы? Простите, меня зовут Гаал. Но почему же он действует им на нервы? Отсюда потрясающий вид.

— Это субъективная точка зрения, Гаал. Если вы родились в крошечной больничной палате, выросли в коридоре, работаете в комнатушке, а отпуск проводите в битком набитом людьми солярии, а тут окажетесь под открытым небом, — это может вызвать нервное потрясение. Детей заставляют приходить сюда раз в год, после того, как им исполнится пять лет. Сомневаюсь, что это им на пользу. Они плачут, когда их уводят отсюда, у них начинается истерика. Стоило бы приучать прямо с пеленок и водить сюда раз в неделю. Впрочем, это не так уж важно, — продолжал он. — А если бы их вообще не приводили сюда? Они вполне счастливы там, где живут, внизу, ведь они управляют Империей. Как вы думаете, на какой мы сейчас высоте?

— Полмили, — ответил Гаал, опасаясь, что ответ слишком наивен.

Его опасения оправдались,