Сквозь Космос (СИ) [Эдмонд Мур Гамильтон] (fb2) читать постранично

Гамильтон Эдмонд
Сквозь Космос

Эдмонд Гамильтон

СКВОЗЬ КОСМОС

Перевод Е. Лебедева

ПРОЛОГ

Глубокая тишина стояла в большой обсерватории, расположенной высоко среди вершин Берегового хребта. Снаружи, кроме шепота ночного ветра, не доносилось ни звука. А внутри безмолвие нарушали только редкие шорохи, издаваемые сидевшим у телескопа человеком; больше в помещении никого не было. От времени до времени раздавался звон - гладкие металлические поверхности ударялись друг о друга, когда мужчина приводил в действие хитроумный механизм, который поворачивал, поднимал и опускал огромную трубу.

Внезапно человек встал, прошел через темную комнату к стоявшему в нише письменному столу и, щелкнув выключателем, зажег лампу под абажуром. Отраженный свет торшера озарил невыразительную внешность мужчины - был он невысокий, полный и лысый, - однако в голубых глазах его читались проницательность и ум. Мужчина нетерпеливо обшаривал взглядом поверхность стола, разыскивая некий предмет, ускользавший от внимания.

Через минуту он удовлетворенно хмыкнул и вытащил из-под вороха бумаг, наваленных как попало и мешавших обзору, листок с расчетами. Сжимая в руке карандаш, человек изучил записи, и на его лице вдруг промелькнула досада, на смену которой тут же пришло недоумение. Несколько минут астроном рассматривал страницу с цифрами, затем выключил свет и с возрастающим волнением поспешил к телескопу. Отрегулировав по-новому управляющие механизмы, он снова занял свой наблюдательный пост у окуляра - и через мгновение негромко вскрикнул.

Больше часа провел он, глядя в телескоп, а потом еще целый час сидел за столом и покрывал страницу блокнота вычислениями, заглядывая то и дело в лежавшую рядом толстую книгу астрономических таблиц. Наконец он отложил карандаш и минуту задумчиво тер подбородок. Затем потянулся к телефону и набрал номер.

- Алло... Уильямс? - произнес он в аппарат. - Есть кое-что для твоей газеты. Важное ли? Ну, интересное, уж точно. Карандаш и бумага под рукой? Значит, пиши...

Не прерываясь, он проговорил несколько минут, затем повесил трубку, снял с крючка шляпу и погасил свет. После того, как дверь обсерватории захлопнулась за ним, он еще какое-то время постоял на ступеньках снаружи, всматриваясь в небеса.

Ночь была хоть и безлунной, но далеко не темной: в чистом горном воздухе во всем своем великолепии искрились неисчислимые звезды, а прямо над головой вилась блестящая полоса Млечного пути. Вдалеке смутно виднелось скопление заснеженных вершин, тускло мерцавших в звездном сиянии - словно громадные великаны в белых шапках пригнулись друг к другу и безмолвно совещаются. Высоко над горами висела огненно-красная звезда. Именно на ней замер взгляд погруженного в размышления астронома.

- Любопытно, - сказал он вслух, - и странно. Весьма странно.

Ниже по склону, в коттедже, где размещались квартиры работников обсерватории, неожиданно вспыхнуло желтым светом одно из окон. Резкий проблеск привлек внимание человека на ступеньках, и мысли его переключились на другое.

- Спать, - пробормотал он. - Уже час, как нужно было лечь. - Затем, созерцая внутренним взором нечто аппетитное, мужчина добавил: - Я вот думаю, остался ли хоть кусочек того пирога? Может... в холодильнике?..

Он стал осторожно спускаться по крутой тропе, и слова его поглотила тишина. Надеюсь, вы его видите - круглолицего, серьезного, маленького человечка, осмотрительно шагающего вниз по дорожке и мечтающего о пироге и кровати.

Той же ночью, часом позднее, когда астроном уже спал, в тысячу городов примчалось известие: планета Марс, по всей видимости, остановилась, прекратив движение по орбите вокруг Солнца, и теперь недвижимо висит в пространстве.

1

Потрясающую новость я впервые услышал, когда на следующее утро спустился к завтраку. Студенты и преподаватели проживали во многих пансионатах Беркли, однако в моей гостинице я оказался единственным человеком, имевшем отношение к университету (я занимал должность приглашенного доцента в крупнейшем учебном заведении Калифорнии), и мои соседи, очевидно, ожидали, что я немедля разъясню им сей феномен.

Стоило мне войти в обеденную комнату, как на меня обрушился град вопросов и несколько человек за столом подтолкнули ко мне свои газеты. В поднявшемся гвалте тут и там слышалось слово 'Марс', я же попытался сосредоточиться на таблоиде, который держал в руках.

Верх страницы украшал кричащий заголовок: 'ПЛАНЕТА МАРС ОСТАНОВИЛАСЬ НА ОРБИТЕ', а под ним размещалось то самое первое, грандиозное сообщение из обсерватории Кроссхилла. Я читал его с ошеломленным изумлением - с изумлением, которое лишь возросло, когда я просмотрел отчеты других обсерваторий,