За закрытой дверью по коридору с утробным урчанием пронеслась кошка.
Митя вздрогнул, резко просыпаясь. Кошки бесятся, когда им скучно — дело понятное. Вот только в этой однокомнатной квартире кошек не было никогда. Аллергия.
Он откинул одеяло и кинулся к двери, шлепая босыми ногами, боясь споткнуться в черноте ночи и упасть. Ручка двери медленно поворачивалась. Он еле успел подставить стул так, чтобы дверная ручка упиралась в него.
— Митя? Ты там? Хватит играться! Открой дверь немедленно, а то папу позову.
Ага. Папу она позовет. Сейчас прямо. Папа умер на прошлой неделе. Какая-то мерзость укусила его за руку, врач просто не успел. Сослуживцы отца помогли: принесли гроб, выставили его на улице на двух табуретках. Гроб был закрыт, а на крышке — фотография. Из старых. Там папа был худой, веселый и в немодных очках с тонкой оправой. Старенький священник из их заводской часовни что-то неразборчиво почитал, переходя иногда на пение. Потом махнул рукой — можно. Потом мужики сказали, чтобы Митя шел домой и ждал там. Мол, они сами все сделают. А вечером приехал усталый чиновник из управы и под роспись выдал белую керамическую вазу с крышкой.
— И что теперь? — спросил Митя.
— А что теперь… Как решишь, так и будет. Можешь на кладбище отвезти, в колумбарий. Можешь дома оставить.
— Так, может, вы и отвезете туда?
— Нет уж. Это теперь твое личное дело. А мое — вот, — он потряс толстым журналом, куда записывал, кому и когда и что выдал.
Так что папы уже не было. И кошки не было. И никого не было. А маму он и вовсе не знал — она умерла родами. Выходит, теперь Митя круглый сирота. По коридору опять пронеслась кошка, стуча когтями по ламинату и поскальзываясь на ходу.
В окно резко и уверенно постучали. Потом еще раз. Мол, открывай немедленно!
Митя забрался под одеяло, закутался с головой, выставив наружу только нос. Стучали еще и еще и в дверь, и снова в окно. Кошка орала, как резанная. А Митя старался унять сердцебиение и ждал утра и света.
Утром в квартире все было в полном порядке. Бедненько, но чистенько — так говорил папа. Раньше, когда еще жил.
Ванная и туалет были открыты настежь — это Митя специально оставлял на ночь. Чтобы утром не шарахаться от каждой тени. На кухне был полный порядок, как и целая батарея сухого корма — его неприкосновенный запас. Мало ли что, вдруг придется дома отсиживаться. Вот, еда есть. И вода есть — два полных эмалированных ведра с крышками стоят под кухонным столом. На всякий случай.
Митя походил везде, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде, все нормально, как обычно. А вот в коридоре вдруг шибануло запредельной жутью от старого одежного шкафа. Не то, чтобы открыть и посмотреть внутрь — просто тронуть его казалось смертельно опасным и страшным.
Митя сразу позвонил коммунальщикам. Пришли усталые и злые мужики в оранжевых тужурках, выслушали Митю, потом выслушали шкаф какими-то непонятными приборами. А потом споро и умело, как пауки, стали заклеивать его широкими лентами пластика. Упаковали так, что ни одного угла не торчало наружу, а потом с крепким матерком и с остановками-передышками вытащили его из квартиры. Увезли. Сразу стало легче. Вот всего-навсего увезли старый шкаф — а насколько же легче стало!
Потом-то он понял, что про пауков подумал совершенно зря. Но это уже потом. И очень недолго.
Митя еще сходил в комнату и выглянул в окно, раздвинув плотные шторы. Все же хорошо, что у него не тюль какой-то, а настоящие шторы. Ни лучика света не проходит, если не раздвинуть. И ночью не так страшно, потому что они и звук немного ослабляют, да и не видно, кто там за окном на восьмом этаже.
Убегая на учебу, поздоровался с бабой Тоней, что живет прямо под ним в такой же однушке-малогабаритке.
На перемене новый однокурсник, недавно поступивший сразу на третий курс, говорил, как же тут у вас хорошо и тихо. Вот у них там, рассказывал, после одной музыкальной курсовой вечеринки пришлось всем таскать мебель и баррикадировать двери и окна. Мало того — сидеть потом под баррикадами всю ночь, следя, чтоб не рухнула, упираясь руками и ногами, чуть ногтями в пол не впиваясь. А снаружи порыкивали всякие монстры, лениво толкаясь то в двустворчатую дверь, то в панорамное окно.
Какие такие монстры? Всякие. Не надо вам знать. У вас тут хорошо, говорил он. Ночью свет горит на улицах. Работают магазины. Вот, институт работает, будто ничего нигде не случилось. Только на наш курс приехал-то он один. А где остальные — не знает. Просто не знает.
Вечером, чтобы не оставлять ничего съедобного на кухне, Митя залил кипятком очередной «Доширак» и похлебал горячего. Опять прошелся по квартире. Нет, вроде, все в порядке теперь будет. Закрыл дверь в комнату и на всякий случай сразу подставил под дверь высокий стул, как раз упирающийся в дверную ручку. Разделся, лег, завернулся поплотнее…
Стук в окно. Это уже привычно и не страшно. Главное, не смотреть туда. Нет там
Последние комментарии
13 часов 58 минут назад
13 часов 59 минут назад
19 часов 17 минут назад
22 часов 59 минут назад
23 часов 20 минут назад
1 день 14 минут назад