Закрывай [Леонид Васильевич Нетребо] (fb2) читать постранично

Леонид Нетребо ЗАКРЫВАЙ

У Мити болит голова, по которой ему на днях стукнули молотком.

Митя даже сознания не потерял по-настоящему. Благо, что завалился на мягкое, в клумбу. Добавил, как говорится, не об асфальт, а об грядку. Существенная разница.

Но главное, что стукнули несильно. Вроде не совсем уверенно, жалеючи. Вроде как сомневаясь: а стоит ли вообще портить здоровье невинному человеку, заморенному студентику, из-за какого-то портфеля, пусть даже фасона «дипломат». Тем более вряд ли внутри что-то есть ценного. Наверное, еще не заматерели, хоть и молоток за пазухой носят. Но уж больно хороша вещь, дорогая, крокодилом отделанная, — так, видно, в конце концов, решили. И место укромное — кусты высокие, никого вокруг.

Получилось, в итоге, несильно.

Всего-то на секунду Митя, может быть, отключился. Пока падал, — очнулся. Ноги на асфальте, голова в грядке. Приподнялся, и сразу же в прозоре кустов черемухи увидел троих парней, по травяному газону спокойно переходящих на другую парковую аллею. Светоотражательная нашлепка, которую он недавно аккуратно приклеил на аллигаторный, на самом деле из искусственной кожи, бок дипломата, подмигнула: прощай, дескать.

Он крикнул им вслед: «Ребята, там внутри зачетка, отдайте зачетку!..» Тот, который уносил добычу — его, Митин, дипломат, — на ходу развернулся и вытряхнул содержимое (конспекты, учебники) на землю. Далековато было, но Митя заметил: выражение лица у парня вполне человеческое — как будто делал одолжение назойливому ребенку: на, мол, только не плачь!..

Как потом выяснилось, зачетка осталась в складках дипломата и «ушла» вместе с грабителями.

Жалко «дипломат» не за то, что вещь нужная, а за то, что подаренная. Подарила его Мите невеста, когда уезжала по распределению, окончив техникум. Так получилось, что Митиной невестой стала девушка со старшего курса. Теперь она уже почти год ждала его в другом городе, слала письма, сообщала, что скучает и ждет. Что делать: написать, что не уберег подарок?.. Правду сказать — стыдно, но и врать не хотелось. Оттягивал время, ни на что, впрочем, не надеясь, — не писал, при этом зная, что она писем его очень ждет.

«…Общежитие, если так можно выразиться, семейно-холостяцкое. Детишки бегают, постирушки висят. Семейные то гуляют-смеются, то отношения выясняют. На фабрике мне сказали, что, как только замуж выйду, — комната в моем полном распоряжении, соседок отселят. А пока живем втроем: кроме меня две перезревшие девы. Ужасная, оказывается, судьба. В этом наша бабская уязвимость. И я (оцени мою открытость) в этой самой уязвимости совсем не боюсь тебе признаться. Потому что верю тебе. А ты мне? По субботам танцы в холле. Я тоже иногда выхожу. Ты не против? Только чтобы не сойти с ума от скуки. Ты ведь знаешь, что мне кроме тебя никто не нужен. Да и вообще, (я говорю о своих девчонках из комнаты), им не позавидуешь: приходят на танцы какие-то несерьезные, с винным запашком, а то и вообще — солдаты…»

Такие строчки, полные скрытой тоски и неопределенности, были характерны для первого полугодия разлуки. Позже, к успокоению Мити, тон писем сменился на более оптимистичный: люблю, работаю, жду, целую…

Митя не может долго находиться в согбенном состоянии, мозг наливается кровью, которая начинает больно пульсировать в левой части лба. Нужна пауза. Он подкладывает ладонь под затылок и осторожно, чтобы не тряхнуть головой, отваливается на спинку стула, смотрит в потолок. Если в этот момент закрыть глаза, то все внутри него начинает куда-то уплывать, норовя при этом перевернуться. Поэтому глаза открыты. Мысли, которые Митя в эти минуты гонит от себя, сосредотачиваясь на конфигурациях трещинок и желтых потеков, послушно унимаются, сгрудившись где-то под чубом. Через несколько минут боль проходит, и Митя опять принимается за свой курсовой.

— Закрывай! — кричит, заходя в «сторожку» проходной тетя Оля, которую все называют Тётёля, — А, Закрывай!.. Где Закрывашка? Опять трудится? Опять чай пьет? Опять «закрывает»?

Закрывай — это солдатик-узбечонок Закирулло. На языке его племени это имя произносится: «Закрылло», — так слышится для русского уха. Для Тётёли это труднопроизносимо, поэтому кличет она его на свой манер: «Закрывай». Закирулло-Закрывай не обижается. В части, где он служит, его вообще зовут Пробкой — за имя и за малый рост, а может, еще за что. Он привык.

Тётёля — командир отделения вневедомственной военизированной охраны завода автотракторного оборудования. Одним словом, начальник самой заурядной «вохры», которая сторожит, без всяких ружей и пистолетов, территорию небольшого предприятия на отшибе города.

Тётёля на хорошем счету у начальства, висит на доске почета. К работе относится как нельзя серьезно. Достопримечательная деталь гардероба Тётёли — синий берет с милицейской кокардой. Кокарда, надо сказать, совсем не обязательна, — у вохров на этом заводе вообще нет какой-либо спецодежды, — этот форменный знак