Иеремиевы огни (СИ) [Ольга Сергеевна Карелина] (fb2) читать постранично, страница - 2

почему-то оказалось невозможным вот так просто уйти от нахлынувшего на него привычного озарения — несокрушимого чувства собственного беспредельного одиночества. Он всегда был, есть и будет один. Он слишком рано это понял и так и не смог уверить себя в обратном. Воспитатели, наставники, соратники, друзья — мишура, пыль на прозрачном, как слеза, стекле одиночества. Её сносит ветром, и остаётся только эта ничем не заполняемая пустота. Пропасть, до дна которой не добьют никакие оранжевые лучи.

И как другим людям удаётся избегать этого поглощающего тебя без остатка чувства? Как они умудряются забывать, что на самом-то деле не существует никого, кроме них самих? Даже их созданная «мудрыми» и несомненно «гениальными» психологами религия не даёт никакого другого ощущения — только осознание того, что ты всегда один. Ты ведёшь себя сам, ты абсолютно самостоятельно выбираешь, что творить: зло или добро, а ангелы-проводники способны лишь аккуратно подтолкнуть тебя в нужный момент под локоток и едва слышно спросить: «Ты уверен?» И там, в конце, тебя тоже ждёт всего только сортировка твоих грехов и добродетелей по коробкам и пинок в следующую, такую же бесконечно одинокую жизнь. И зачем только Бельфегор перечитал полгода назад Библию — специально же с предыдущего раза зарёкся открывать эту напечатанную оду неприкаянности…

Нет, конечно, в ней был определённый смысл. При правильной подаче Писание воспитывало воинов, храбрых и самоотверженных, полагающихся лишь на себя и работающих на отсроченную награду в виде туманного счастья. Главное, что нужно было внушить: ты обязан бороться лишь во имя высшей силы. Потому что потом, ТАМ, с тобой не будет ни твоих любимых, ни друзей, ни родственников, ни тем более денег, силы и власти. Лишь ты, достаточно лёгкий, чтобы воспарить к небу, или чересчур тяжёлый, чтобы ещё разок попытаться понять это самое главное.

Наверное, в его сне вечно смеётся судьба. Бельфегор неустанно пытается обрести своё личное счастье — так и не состоявшаяся очень давно, восемнадцать лет назад, его поездка с мамой на море стала в итоге олицетворением чего-то по-настоящему хорошего, где — и это важно — он будет не один, — но кому это дано? Куда ты собрался от своей высшей цели? Смех, да и только.

Бельфегор почувствовал, как губы против его воли расползаются в горькой ухмылке. А вместе с этим пришли и остальные ощущения, главным из которых было осознание себя в теле, а не в звенящей пустоте. Всё-таки странно, что этот двуликий кошмар вновь пришёл к нему, как будто и без него проблем недостаточно. Ему, например, всё ещё надо достучаться до Гарсии: пусть наконец придумает что-нибудь к КПП Роданы — враги ходят как у себя дома, уже неделя миновала, а он и не чешется.

На этом месте мысли Бельфегора споткнулись, вступив в смутное противоречие с намерением и возможностью, и, не желая тратить время на догадки, хорон открыл глаза. В первые несколько секунд знакомая обстановка собственной комнаты повергла его в давно неиспытываемый ступор, и он буравил взглядом чёрно-белую картину на серой стене прямо напротив кровати, висевшую здесь сколько он себя помнил, пытаясь вспомнить, каким-таким телепортационным лучом его сюда забросило. Может, и сон приснился просто от потрясения?

Но потом — через долгих пять секунд — Бельфегор моргнул и всё вспомнил. Вчера, точнее сегодня ночью, от отца пришёл приказ немедленно возвращаться домой. Как всегда, без объяснений и права на обжалование. Спустя полтора часа Бельфегор был на ближайшей железнодорожной станции, затем почти до раннего утра дремал в поезде — пока не отступавший от него с покушения ни на шаг Иму бдительно его охранял — и наконец, путём нехитрых манипуляций с присланным за ними служебным автомобилем, оказался у себя дома. Где, едва успев раздеться, рухнул спать.

На часах меж тем было всего десять утра — то есть поспал Бельфегор недолго. Интересно, отцу уже можно звонить и спрашивать, какого, в очередной раз, чёрта происходит и не надоело ли ему гонять единственного сына туда-сюда, как мячик от пинг-понга? Ладно, сначала кофе. Как хорошо, что хоть где-то хоть иногда можно попить нормального кофе.

Умывшись, Бельфегор натянул первые попавшиеся джинсы и футболку из шкафа — кажется, конкретно они валялись там со времён Академии — и, как был, босиком спустился в кухню. Возможно, если бы путь от лестницы хотя бы краем захватывал гостиную, открывшаяся при входе в обитель кофе картина не пошатнула бы его только-только установившееся понимание реальности. Но ход туда был лишь через пустующую столовую, и Бельфегор застыл в арке между ней и кухней, ошарашенный увиденным.

Кофе уже был сварен. Отец, в военных штанах и чёрной майке, как раз наливал его себе в кружку, что-то напевая себе под нос — примерно такое же невероятное событие, как и сам факт его здесь присутствия. Заслышав шаги, он обернулся и приветливо улыбнулся сыну:

— Ты вовремя. На запах, что ли, пришёл? Тебе налить,