Желтая тень [Росс Томас] (fb2) читать постранично, страница - 2

представляется, что он вот-вот свалится со стула, — конгрессмен уже уткнулся носом в бокал.

Карл оценивающе глянул на конгрессмена.

— Он примет еще пару стопок, а потом я сварю ему кофе. Не волнуйтесь, ночевать он будет дома, а не в канаве.

Я оставил его за старшего, попрощался с несколькими завсегдатаями и двумя официантами, вышел из бара, а попав на Коннектикут-авеню, повернул направо, к отелю «Мэйфлауэр». У отеля поймал такси, сел за заднее сиденье и назвал водителю адрес. Тот повернулся ко мне.

— Я не поеду туда ночью.

— Об этом вам лучше говорить не мне, а муниципальному инспектору, который ведает вашей братией.

— Моя жизнь стоит дороже восьмидесяти центов.

— Я готов заплатить целый доллар.

По пути к Фэамонт-стрит меня практически убедили, что следующим президентом должен стать Джордж Уоллес. Наконец такси остановилось у нужного мне дома, относительно нового, если сравнивать с соседними, построенными никак не меньше пятидесяти лет тому назад. Я расплатился с водителем и сказал, что ждать меня не надо. Он кивнул, быстро заблокировал двери и рванул с места. Я же зашел в подъезд, поднялся по лестнице, нажал кнопку звонка указанной мне квартиры. Дверь открыл Хардман.

— Заходите. Будьте как дома.

Не успел я переступить порог, как из глубины квартиры донесся женский голос: «Скажи ему, пусть снимет ботинки».

Я посмотрел под ноги. Пол устилал белоснежный ковер с длинным ворсом.

— Она не хочет, чтобы пачкали ее ковер, — Хардман стоял в носках.

Я присел и снял ботинки. А когда поднялся, Хардман протянул мне полный бокал.

— Шотландское с водой. Сойдет?

— Спасибо, — я оглядел гостиную.

L-образной формы диван, обитый оранжевой материей, кожаные кресла, обеденный стол из тика, разбросанные тут и там яркие подушки, призванные создать атмосферу уюта. Яркие эстампы по стенам. Чувствовалась рука опытного дизайнера.

В комнату вошла высокая темнокожая девушка в красных слаксах, на ходу стряхивая термометр.

— Вы знакомы с Бетти? — спросил меня Хардман.

— Нет, — я мотнул головой. — Добрый вечер, Бетти.

— Вы — Маккоркл, — она кивнула. — Тот парень болен, и сейчас говорить с ним смысла нет. Он придет в себя только через час. Так сказал доктор Ламберт. Еще он сказал, что его можно увозить отсюда, когда он очнется. А раз уж он — ваш друг, пожалуйста, увезите его, когда он очнется. Он лежит в моей кровати, а я не собиралась спать на кушетке. Там будет спать Хардман.

— Но, дорогая...

— Я тебе не дорогая, поганец ты этакий, — произнося эту тираду, она даже не повысила голоса. — Приводишь какого-то пьяницу с порезанным боком и укладываешь в мою постель. Почему ты не повез его в больницу? Или домой? Знал ведь, что твоя жена этого не потерпит, — Бетти повернулась ко мне, театральным жестом указывая на Хардмана. — Вы только посмотрите на него. Шесть футов четыре дюйма роста, одевается с иголочки, представляется всем «Хард-ман»^[2], но слова не скажет поперек этой карлице, не выросшей и на пять футов. Налей мне что-нибудь, — Бетти плюхнулась на диван, а Хардман торопливо смешал ей коктейль.

— Как насчет мужчины в вашей кровати, Бетти? — спросил я. — Можно мне взглянуть на него?

Она пожала плечами и махнула рукой в сторону двери.

— Идите туда. Но он еще не очухался.

Я кивнул, поставил бокал на серебряный поднос на столике, прошел в спальню и посмотрел на человека, лежащего на большой овальной кровати. Я не видел его больше года, на лице появились новые морщины, в волосах добавилось седины. Звали его Майкл Падильо, он говорил без малейшего акцента на шести или семи языках, мастерски владел пистолетом и ножом и смешивал едва ли не лучшие «мартини» в Европе.

Многие полагали его мертвым. Или хотя бы надеялись, что так оно и есть.

Глава 2

Последний раз я видел Майкла Падильо, когда он падал с баржи в Рейн. Дрались тогда не на шутку. В ход шли пистолеты, кулаки, даже разбитые бутылки.

Падильо и китаец, звали его Джимми Ку, перевалились за борт. В тот момент в меня целились из дробовика, а потом еще выстрелили, так что я не знал, утонул Падильо или нет, пока не получил от него открытку.

Отправил он ее из Дагомеи, то есть из Западной Африки. Написал на ней одно слово: «Порядок», и подписался одной буквой — "П". Писать он никогда не любил.

Получив открытку, я ни один вечер провел за бутылкой виски, раздумывая, каким образом Падильо удалось перебраться с Рейна в Западную Африку и нравится ли ему тамошний климат. Вообще-то он любил перелетать с места на место. И в Бонне, где мы держали салун, он частенько разъезжал по Европе, выполняя поручения некоего государственного агентства, предпочитавшего не афишировать себя. Бывал он и в Лодзи, и в Лейпциге, и еще бог знает где. Я не спрашивал, что он там делал. Сам он мне ничего не рассказывал.

Когда же агентство решило обменять Падильо на двух предателей, удравших на Восток, Падильо предпринял попытку разорвать связывающий его контракт. И