Желтая тень [Росс Томас] (fb2) читать постранично

Росс Томас Желтая тень

Глава 1

Мне позвонили в тот самый момент, когда я убеждал конгрессмена, проигравшего накануне очередные выборы, заплатить по счету, а уж потом сжигать кредитную карточку «Америкэн экспресс». Конгрессмен задолжал нам 18 долларов 35 центов, крепко набрался и уже спалил кредитные карточки, полученные от «Карт бланш», «Стандард ойл» и «Диннерз клаб». Он сидел за стойкой, пил шотландское и чиркал спичку за спичкой, поджаривая кредитные карточки в пепельнице.

— Два голоса на избирательный округ, — наверное, в двенадцатый раз повторил он. — Два паршивых голоса на избирательный округ.

— Если вас назначат послом, вам не удастся обойтись без кредита, — говорил я ему, когда Карл протянул мне телефонную трубку.

Конгрессмен задумался над моими словами, нахмурился и покачал головой. Вновь помянул два голоса, стоившие ему победы, и поджег карточку «Америкэн экспресс».

— Слушаю, — бросил я в трубку.

— Маккоркл? — мужской голос.

— Да.

— Это Хардман, — голос басистый, с бульдожьим рокотом.

— Чем я могу вам помочь?

— Вас не затруднит оставить мне столик на ленч? Что-нибудь на час, минут пятнадцать второго.

— Вам заказ не обязателен.

— Я лишь хотел в этом убедиться.

— Лошади меня больше не интересуют. Я уже два дня не делал ставок.

— Мне передали. Вам что, не нужны деньги?

— Пока я больше проигрываю. Так чего вы звоните?

— Так вот, я ездил по делам в Балтимору, — он замолчал, и я приготовился ждать. Ждать и ждать. Детство и юность Хардмана прошли то ли в Алабаме, то ли в Миссисипи или Джорджии. Короче, в одном из тех южных штатов, где не привыкли спешить, так что до сути нам еще предстояло добраться.

— Вы ездили по делам в Балтимору, и вы хотите заказать столик на завтра, в час или четверть второго. Вас также интересует, почему я более не ставлю на лошадей. Что-нибудь еще?

— Мы собирались забрать кое-что с корабля, там, в Балтиморе, но приключилась небольшая заварушка и этого белого парня порезали. Как и Маша... вы знаете Маша?

Я ответил утвердительно.

— Маш сцепился с парой громил, и те крепко прижали его, но этот белый парень неожиданно помог ему выкрутиться... вы понимаете, что я имею в виду?

— Естественно.

— Что, что?

— Продолжайте, я слушаю.

— Так вот, один из этих громил достал перо и порезал белого, но лишь после того, как тот вступился за Маша.

— А почему вы звоните мне?

— Так ведь Маш привез его в Вашингтон. Он ударился головой, потерял много крови и отключился.

— И вам срочно потребовалась донорская кровь?

Хардман хохотнул, по достоинству оценив мою шутку.

— Ну вы и даете.

— Так почему вы позвонили мне?

— У этого белого парня ничего не было. Ни денег...

— Я не сомневаюсь, что Маш первым делом это проверил.

— Ни золота, ни удостоверения личности, ни бумажника. Ничего. Лишь смятый клочок бумаги с вашим адресом.

— Вы можете описать его, или все белые для вас на одно лицо?

— Ростом пять футов одиннадцать дюймов^[1]. Может, даже все шесть. Коротко стриженные волосы. С сединой. Загорелый дочерна. Наверное, много времени провел на солнце. Примерно вашего возраста, только более тощий.

Я постарался ничем не выдать волнения.

— И куда вы засунули его?

— Сюда, к нам, на Фэамонт, — он назвал мне номер дома. — Я решил, что вы его знаете. Он все еще без сознания.

— Может, и знаю. Сейчас приеду. Вы вызвали доктора?

— Он уже перевязал его.

— Я поймаю такси — и сразу к вам.

— Так не забудьте насчет столика на завтра.

— Будет вам столик, не волнуйтесь, — и я положил трубку.

Карл, бармен, которого я привез из Германии, беседовал с конгрессменом. Знаком я подозвал его к другому концу стойки.

— Позаботься о нашем уважаемом госте. Вызови такси, позвони в ту компанию, что специализируется на пьяных. Если у него не будет денег, пусть подпишет счет, а мы отправим его почтой.

— Завтра в девять утра у него заседание комитета в Рейберн-Билдинг, — просветил меня Карл, — Насчет восстановления лесов. Речь пойдет о секвойях. Я собирался послушать, так что завтра заеду за ним и доставлю на заседание в целости и сохранности.

Некоторым нравится тереться у коридоров власти. Карл терся у конгресса. В Штатах он прожил меньше года, но уже мог перечислить по памяти фамилии ста сенаторов и четырехсот тридцати пяти конгрессменов в алфавитном порядке. Он знал, как они голосовали по любому вопросу. Знал, где и когда и по какому поводу заседают те или иные комитеты и будут ли слушания открытыми или закрытыми. Мог сказать, в какой стадии находится любой законопроект, как в сенате, так и в палате представителей, и с вероятностью от девяноста до девяноста пяти процентов определял его шансы на прохождение через конгресс. Он работал и в моем салуне в Бонне, но бундестаг не вызывал у него ни малейшего интереса. Конгресс же притягивал Карла, как магнит — железную стружку.

— Главное, чтобы он попал домой. Мне