Не твой герой [Анна Брукс] (fb2) читать онлайн

— Я не это имел в виду, — он делает шаг вперед, имея наглость смотреть на меня с

жалостью.

— Мне плевать. Я не игрушка! Либо нам по пути, либо нет. И, очевидно, ты не

такой, поэтому убирайся.

Он кивает, а я стараюсь оставаться в вертикальном положении до тех пор, пока

входная дверь не захлопывается, после этого хватаю ближайшую вещь в пределах

досягаемости, ею оказывается фотография Моны со мной, и швыряю ее через весь холл,

разбивая стекло на тысячи осколков. Поражает меня то, что я верила, будто он

порядочный парень. Что у меня действительно был шанс стать кем-то больше, чем «мама

Бена». Моя вина в том, что я подтолкнула его к большему. Это мне урок на будущее.

* * *

Прошел месяц с момента нашего разговора с Сэмом. Мы обедаем с Моной, и я

рассказываю ей о вчерашней встрече с ним.

— И он ничего тебе не сказал? Ничего? — спрашивает она.

— Нет. Мне — нет. Он поздоровался с Беном, затем вошёл внутрь и закрыл дверь.

— Чёрт, — сделав последний глоток своего чая, она наклоняется над столом. — А

ты уверена, что все в порядке? Не хочешь, чтобы я надрала ему задницу?

— Нет, — смеюсь я. — Я в порядке. Это будет лишнее, не такая уж он важная

персона.

Я снова лгу. Это было подобно удару в живот, когда он проигнорировал меня. Я

видела его силуэт в его окне, а вчера был первый раз, когда мы прошли мимо друг друга.

Он не может избегать меня вечно. Я не знаю, почему он злится на меня. Он укрепляет мое

решение остаться одиночкой, воспитывать сына и забыть о мужчинах. По правде говоря, я

зла сильнее, чем когда-либо. У меня действительно было ощущение, что мы приняли одно

за другое. Но, опять же, я ошиблась.

— Дай мне знать, если передумаешь!

Я закатываю глаза, затем мы выбрасываем наш мусор, прежде чем попрощаться.

Моя смена в продуктовом магазине заканчивается через четыре часа, а после этого я

поеду и заберу Бена. Я спешу, чтобы добраться до сада вовремя и, в конечном итоге,

задерживаюсь, разговаривая с педагогом. Она милая дама, но у меня нет желания слушать,

насколько мой сын дружелюбен. Боже, я похожа на стерву, но я тороплюсь. Сегодня

вечером я работаю в стрип-баре, а няня Бена, Кейт, будет дома меньше, чем через час.

Наконец, мне вместе с Беном удается вырваться, и мы добирается до дома за сорок

минут до того, как мне нужно уходить на работу.

— Привет. Извини. Я знаю, что опоздала, — кричу я своему боссу, когда бегу в

раздевалку и надеваю мини-юбку, каблуки и ярко-розовые кисточки на соски. Я

съеживаюсь, когда меня обдает холодом, но бросаюсь в бар, чтобы схватить свой блокнот

и фартук. Здесь не так уж многолюдно, но ещё рано. Одна из вещей, которые я ненавижу

больше всего в этом месте, — насколько оно темное. Почти никакого естественного света.

Стенды, размещенные на стене, располагаются ниже маленьких прямоугольных окон, а

безвкусные неоновые вывески закрывают все стекла. Яркие прожектора светят в центр

сцены, и частички пыли кружатся в ослепляющем свете.

— Я обслужила седьмой столик и приняла заказ. Он должен быть готов через

секунду, — говорит Бренди, другая официантка.

— Спасибо. Я у тебя в долгу.

Так как мы обычно работаем вместе, у нас есть свой распорядок.

— На самом деле, нет. Там кучка братьев по колледжу, которым едва исполнился

двадцать один год, распускающие руки и, по всей видимости, тупые и отвратительные

типы. Будь осторожна, — она печально улыбается мне и берет свой поднос.

— Мисти. Заказ готов.

49

Бармен подмигивает мне, и я улыбаюсь, когда расставляю все напитки на подносе.

Я приближаюсь к столику и глубоко вздыхаю, прежде чем позволить моему

фальшиво томному голосу повыситься.

— Привет, мальчики, — я немного виляю задницей перед лицом одного из них, пока

расставляю все напитки на столе. — Ваш заказ. Могу ли я предложить вам что-нибудь

ещё? — спрашиваю я, невинно строя им глазки и покусывая ноготь.

— Как насчёт того, чтобы подпрыгнуть? — спрашивает меня блондин, хватая за

руку.

— О, малыш, прости. Это не входит в мои обязанности. Хотя, я могу послать за

Холли, — я хватаю его руку, чтобы вырвать свою, и он отпускает меня.

— Ты сделаешь это, — говорит он, хватая свой стакан и делая глоток. Все приятели

подбадривают его. Понятия не имею почему, да это и не важно.

Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу, затем проверяю другие свои столики,

прежде чем найти Холли в ванной комнате.

— Эй, за седьмым столиком хотят приват. Но будь осторожна, он распускает руки.

— Неужели?

Холли великолепна. Она обладательница рыжих волос и нефритовых глаз. Холли

популярна, потому что она — единственная рыжая, и, по-видимому, большинство парней

это заводит.

— Наверное, — я пожимаю плечами.

— Ты в порядке? Что-то ты грустишь в последнее время, но мы всегда так заняты,

что никогда с тобой не разговариваем, — она поправляет лифчик и проводит пальцами по

своим длинным волосам.

— Да просто жизнь, понимаешь?

— Всегда веди себя, как я.

Мы идем на первый этаж, и я сжимаю ее плечо, прежде чем сделать очередной

обход. После утомительной ночи, я забираю счет у парней из колледжа. Маленькие

говнюки оставляют мне только десять процентов чаевых. Слезы наворачиваются на глаза

от гнева на то, что десять процентов от трехсот долларов так чертовски важны для меня.

Я машу девушкам и иду к своей машине, все ещё злясь. Я не хочу делать это больше,

чем мне необходимо, но когда у меня удачная ночь, я могу получить столько денег,

сколько не могу заработать где-либо еще.

Хотя уже почти три часа утра, Кейт все еще не спит, когда я прихожу домой и

захожу в дом.

— Привет, — шепчу я.

— Привет. Он вел себя хорошо. Просидел до 9:30, прости.

— Все в порядке, это же пятничная ночь. Ну, субботнее утро, по сути.

Она зевает, а следом и я, и мы обе смеемся. Я протягиваю ей деньги и провожаю до

двери.

— Ой, забыла тебе сказать. Какой-то парень приходил сюда и искал тебя.

— Он сказал, что хотел?

— Нет. Просто спрашивал тебя. Он искал Кортни Галлахер.

Мои подозрения росли.

— Он не сказал, откуда он?

— Нет, прости.

— Что ты сказала?

— Лишь то, что в данный момент тебя нет дома. Он сказал, что вернется завтра и

ушел.

Я скрещиваю руки на груди и опираюсь на дверной косяк.

— Это странно.

— Ага, я тоже так подумала.

— Хмм. Хорошо, будь осторожней за рулем. И спасибо.

50

— Не за что. Пока.

— Пока.

Как только она уезжает, я, убедившись, все ли двери заперты, проверяю Бена,

прежде чем принять быстрый душ и лечь спать.

* * *

Непрекращающийся стук в дверь будит меня, я сбегаю вниз, все еще в полудреме, не

желая, чтобы шум разбудил Бена. Я тихонько открываю дверь, и мужчина в костюме

поднимает брови.

— Кортни Галахер?

— Да?

Он протягивает мне конверт, и у меня нет выбора, кроме как взять его.

— Вы оповещены.

— Что? — мое сердце колотится, когда я закрываю дверь, чтобы Бен не мог

услышать. — Эй. Что ты имеешь в виду? Что это?

Он игнорирует меня и садится в машину, затем уезжает.

— Оповещена? Какого черта?

Я сажусь на качели, которые стоят между нашими с Сэмом дверями, и разрываю

клеевой шов на конверте. Когда вытаскиваю письмо, голос Сэма отвлекает меня.

— Пока, Лиза.

— Пока, Сэм. И еще раз спасибо.

Я поднимаю голову вверх, и та же блондинка, что я видела прежде, выходит из его

дома. Закатываю глаза и делаю вид, что не замечаю его присутствия на верху лестницы.

Какой внимательный парень, убедился, что она добралась до своей машины. Я не в

состоянии прочитать что-либо на бумаге, пока дверь машины блондинки не

захлопывается. Я глубоко вздыхаю и объясняю себе:

— Мы не вместе, и мне все равно. Мне все равно, с кем он спит. Это не мое дело.

Я разглаживаю бумагу и начинаю читать. Когда я, наконец, сосредотачиваюсь на

словах, то падаю на колени и прижимаюсь к ним грудью. Все мое тело трясет, и я не могу

дышать. У меня кружится голова, я хватаю ртом воздух. Пытаюсь встать, но мои колени

слишком слабы.

— Дерьмо, Кортни, что случилось? — руки Сэма поднимают меня, и он убаюкивает

меня на своей груди.

— Нет. Нет. Нет, — плачу я. — Бен, — я изо всех сил пытаюсь высвободиться из его

хватки, и Сэм отпускает меня. Я отталкиваю его и снова падаю на землю.

— Бен? Что с Беном? Он в порядке? — отчаянно спрашивает он, открывая мою

дверь. Он бежит внутрь, а я продолжаю плакать на крыльце, потому что моя жизнь

разрушена.

Сэм возвращается и снова подхватывает меня, вынуждая стоять. Он сжимает мой

подбородок, и вспышка боли пересекает его лицо, когда он видит ужас на моем.

— Что, черт возьми, произошло? В чем дело? Бен спит в своей комнате.

Дрожащими руками я протягиваю ему бумагу. Он обхватывает меня одной рукой

вокруг талии, а я цепляюсь за его фланелевую рубашку. Он втягивает воздух и ругается,

его хватка становится все сильнее.

— К черту это. Мы будем бороться с ним.

— Я не могу, — выдавливаю я. — Он победит. Он снова пытается отобрать у меня

Бена.

Это мой самый худший кошмар, воплотившийся в жизнь. Мэтт пытается получить

опеку над Беном. Он предъявляет мне иск, обвиняя в укрывательстве от него ребенка. Я

не понимаю, почему он пытается уничтожить меня? Почему сейчас?

— Нет, он, бл*дь, ни хрена не выиграет, — рычит Сэм.

51

— Ты видел, что он пишет обо мне? — я отступаю и указываю на слова, цитируя их.

— Полная опека. Нестабильна. Угроза для ребенка, — делая резкий вдох, я продолжаю: —

Посмотри на эту юридическую фирму. Я знаю название. Они — гиганты. Я не могу себе

позволить защищаться от них!

Сэм закрывает глаза и глубоко вдыхает через нос. Когда он снова открывает их, они

пылают от ярости.

— Я знаю лучшего адвоката в городе.

Глава 12

Сэм

Я даже не задумываюсь, когда открываю свой рот и произношу эти слова, но меня

это устраивает. Я сделал бы все, чтобы помочь Кортни и Бену, даже если это означает

просить помощи у моего отца.

Прошлый месяц был гребаной пыткой. Я избегал ее, а невозможность прикасаться к

ней разрывает меня на части. Я облажался. Знаю, что сделал это, и Лиза, выходящая из

моего дома этим утром, все усложнила. Она пришла поздно ночью и спала на моем

диване. Между нами ничего не было. Несмотря на то, что мы с Кортни не вместе, я

чувствую себя обязанным быть ей верным. Я планировал прийти и поговорить с ней

сегодня вечером, чтобы извиниться за то, что я мудак. Попросить у нее еще один шанс. Но

сейчас ее бывший судится с ней за полную опеку, и я уверен, что мои извинения —

последнее, с чем она хочет иметь дело прямо сейчас.

«Боже, все ее тело дрожит». Я отношу ее в кровать и натягиваю одеяло до

подбородка.

— Я позабочусь об этом. Не волнуйся, хорошо?

Она хватает меня за руку, но не может произнести ни единого слова из-за слез.

— Все нормально. Все будет хорошо, — я сажусь рядом с ней и убираю влажные

волосы с ее лица. Мое сердце разрывается с каждым ее всхлипом, и я сжимаю челюсти,

когда перед глазами мелькают картинки того, как Бена увозят.

Через несколько минут ее рука отпускает мою, а глаза закрываются, когда она

проваливается в сон. Я наклоняюсь и целую ее в лоб. «Я не позволю ему тронуть Бена». С

этим обещанием я выхожу из ее комнаты и едва не спотыкаюсь о мальчика, который

нашел путь к моему сердцу.

— Привет, Сэм, — он протирает свои сонные глаза и пытается пройти в комнату

Кортни.

— Привет. Давай дадим твоей маме немного поспать. Я могу приготовить тебе что-

нибудь поесть, и можем посмотреть мультики.

— Конечно, — он подходит ко мне и поднимает вверх руки, все еще слишком вялый

для того, чтобы самостоятельно спуститься вниз.

Я поднимаю его маленькое тело, и он кладет голову на мое плечо, пока мы не

спускаемся вниз. Оказавшись на диване, Бен отползает в угол и хватает одеяло, прежде

чем включить телевизор.

— Ты голоден? — спрашиваю я.

— Да. Можно мне хлопья?

— Конечно. С чем?

— С зефиром?

— Я скоро вернусь.

Я наливаю ему огромную миску, не зная, сколько он на самом деле ест, и

возвращаюсь в гостиную.

— Спасибо.

52

Он спрыгивает с дивана и, зачерпывая сладкие хлопья ложкой, отправляет их в рот.

Черт, это выглядит так забавно, что я беру себе миску и присоединяюсь к нему на полу.

Мы смотрим мультики, и я усмехаюсь, когда он встает, чтобы схватить фигурки игрушек-

трансформеров, чтобы мы могли скопировать то, что они делают по телевизору.

— Бен! — кричит Кортни со второго этажа, и, прежде чем кто-либо из нас успевает

ответить, она едва не скатывается вниз по лестнице от того, что сбегает так быстро. —

Бен!

— Я здесь, мамочка, — смеется он и встает, чтобы обнять ее, не обращая внимания

на ее беспокойство.

— Ты... ты был здесь, не так ли? — ее испуганные глаза встречаются с моими поверх

его головы, и она сильно зажмуривается. Я хотел бы сделать все, чтобы для нее это

закончилось, и данная мысль укрепляет мою решимость разобраться с этим. Она

втягивает воздух и отодвигается от сына, продолжая удерживать его за плечи. — Ты уже

почистил зубы?

— Нет, — хихикает он.

— Тогда иди и сделай это, пожалуйста.

— Хорошо!

Как только он исчезает вверху лестницы, она плюхается на подлокотник дивана и

обхватывает голову руками.

— Я проснулась, а его не было в своей комнате… — руки заглушают ее голос. — Я

подумала, что он уже забрал его.

Черт меня побери, если я не могу чувствовать ее боль.

— Посмотри на меня.

Кортни поднимает голову, и перепуганный взгляд встречается с моим.

— Он не заберет его.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я знаю самого грязного, подлого и самого мстительного адвоката,

жившего когда-либо, — я наклоняюсь и настойчиво целую ее в губы, — и он задолжал

мне.

* * *

Когда я паркую машину на длинной изогнутой подъездной дорожке у дома, в

котором вырос и в который однажды поклялся никогда не возвращаться, внутри меня

появляется беспокойство. Безупречные кусты украшают гравийную дорожку, а в центре

парадного двора находится бутафорный фонтан. Я не был здесь почти десять лет, но

складывается такое впечатление, словно только вчера моя жизнь была разрушена в

подвале этой груды кирпичей. Гнев и обида скребутся в моей груди словно кошки, но я

подавляю их — ради нее.

Я делаю несколько успокаивающих вдохов и выключаю зажигание, после чего

убираю ключи в карман перед тем, как подхожу к двери и стучу.

— Так! Так! Кого мы здесь видим, а? — спрашивает Джером Монро, облокотившись

о дверной косяк. — Сколько же прошло? — он замолкает, глядя на золотой «Ролекс». —

Восемь лет? Что же я такого совершил, что удостоился чести лицезреть своего

единственного сына?

Его снисходительный тон заставляет меня вновь почувствовать себя ребенком —

всегда недостаточно хорошим и вечно путающимся под ногами. Годы воспоминаний

проносятся перед моими глазами, и я заикаюсь:

— Я, эмм...

— Ты — что, Сэмми? Тебе что-то нужно от папы? Снова неприятности с копами? —

он скрещивает руки на груди и пристально оглядывает меня сверху донизу, ненависть и

недовольство проявляются на его лице.

53

«Бен и Кортни, Бен и Кортни».

Я слегка выпрямляюсь и искоса смотрю на него, теперь подпитываемый гневом за

то, какой он на самом деле кусок дерьма.

— Мне нужна помощь.

Он смеется, но прежде чем успевает ответить, я прерываю его:

— Ты разрушил мою гребаную жизнь. Ты был хреновым отцом. Ты оскорбил меня,

использовал и манипулировал мной. Очевидно, это было не достаточно скверно, так как

ты заплатил единственной женщине, которую я когда-либо любил, чтобы разнести меня в

пух и прах.

Мысли об Изабелль скручивают мой кишечник, и я делаю еще один глубокий вдох,

чтобы меня не стошнило на его мокасины.

— Я никогда ничего не делал тебе, но я родился. Я не просил такой жизни, но был

ею наделен. Я, бл*дь, не просил никого об этом… и я, бл*дь, не заслуживаю этого.

На мгновение я замечаю мягкость на его лице, но она тут же исчезает, поэтому я

продолжаю:

— У меня есть друг. Она хорошая женщина, пашет как проклятая. Ее бывший, Мэтт,

преследует ее, чтобы получить опеку над их ребенком. Он не желал ничего делать для

Бена, когда Кортни сказала ему, что беременна. Он указан в свидетельстве о рождении, но

никогда не поддерживал каких-либо контактов с ними... вообще. Никаких алиментов,

ничего.

Я протягиваю ему копию уведомления, которое она мне дала, и он, как ни странно,

берет его. Мой отец достает очки, убранные в передний карман его рубашки, и размещает

их на лице.

Я стою и чувствую приступ подступающей тошноты и раздражения, ожидая.

— Дентон, Стогген и Мантин. Тут нужны немалые деньги. Кто ее бывший?

— Мэтт — это все, что я знаю. Я даже не знаю его фамилии.

— Саттон? Так он подписался. И угадай, на ком совсем недавно женился мистер

Саттон? — он ухмыляется.

Я широко открываю глаза, показывая, что понятия не имею, о чем он говорит.

— На дочери Дентона. Мелиссе Дентон. Ну, теперь, вероятно, ее фамилия уже

пишется через дефис. Похоже, ее папочка провел свое расследование и обнаружил какую-

то грязь на своего новоиспеченного зятя. Хм. Отстойно для твоего… друга.

Он протягивает бумагу обратно, но я не спешу ее забирать. Низким голосом,

пропитанным мольбой, я спрашиваю:

— Ты не поможешь?

— Почему я должен? — огрызается он.

— Потому что ты у меня в долгу.

Он наклоняется ко мне и со злостью произносит:

— Я ни хрена тебе не должен.

Я провожу руками по волосам.

— Я никогда ни о чем тебя не просил. Чего ты хочешь? Что я могу тебе дать?

Деньги. Ты хочешь деньги? Я одиночка, поэтому смог многое сэкономить. К тому же, все

бабушки и дедушки завещали мне все свое имущество.

— Мальчик, мне не нужны твои деньги.

— Я знаю, что они тебе не нужны, но ты всегда жаждешь большего. Как насчет

власти, шанса победить Дентона в суде? Он ведь такой же гигант, как и ты, верно?

— Нет. Найди кого-нибудь другого, — он пытается закрыть дверь, но я хватаюсь за

нее и толкаю обратно, входя внутрь. Дом ничуть не изменился. Такой же холодный и

стерильный. Неприветливый.

— Пожалуйста. Я прошу тебя. Я знаю, как чертовски ты хорош в своём деле. Я

никогда не попрошу тебя о чем-либо еще раз. Тебе больше никогда не придется видеть

меня снова.

54

Он качает головой, и я хватаю его за руку. Вырвавшись из моего захвата, отец

отступает.

— Пожалуйста. Знаю, ты ненавидишь меня. И хоть я не понимаю почему, но уже

смирился с тем, что ты сделал. Но я ведь твой сын, я просто... пожалуйста, — я пытаюсь

сморгнуть влагу, внезапно скопившуюся в моих глазах, и поражённый, прислоняюсь к

стене.

Он идет на кухню, но я не следую за ним. Звенит стекло, и мгновение спустя он

возвращается со стаканом, наполненным прозрачной жидкостью. Отец делает большой

глоток, потом ставит стакан на стол. Снова открыв документ, он просматривает его.

— Мне необходимо документальное подтверждение того, что она не шлюха.

— Она не такая, — огрызаюсь я.

Он медленно поднимает голову.

— Я не говорю, что она такая, но это то, что они собираются доказать. Мне нужна

документация о часах работы, ее счетах, ее долгах, имена ее бывших парней, друзей и

родственников. Я сделаю это для тебя, и мы, бл*дь, квиты, — он смотрит на меня, и я

киваю в ответ.

* * *

— Что ты здесь делаешь так рано? — спрашивает Джим, когда я подсаживаюсь к

бару.

— Я только что разговаривал со своим отцом.

— О! — он берет мою рюмку и наполняет ее виски.

Я погружен в свои мысли... Опрокидываю стопку и маню бармена двумя пальцами,

показывая, что хочу повторить. Он наливает и спрашивает:

— Какого черта ты говорил с этим придурком?

— Бывший Кортни судится с ней за опеку над Беном, и ей нужен хороший адвокат,

— я пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного. Я уже упоминал Кортни и

Бена раньше в разговоре с ним, так что он знает о них. Джим понимает, что это значит. Он

знает все, что случилось с тех пор, так как дружил с моим дедушкой.

— И потому твоя первая мысль — обратиться с просьбой к своему отцу? К человеку,

который сделал твою жизнь несчастной?

— Да, — смеюсь я, — так и было. Ей нужен лучший, и, к сожалению, он лучший.

— Как давно ты разговаривал с ним?

— Восемь лет назад.

— И спустя восемь лет у тебя не возникло проблем с тем, чтобы подойти к нему и

попросить помочь женщине, — он свистит. — Она должно быть чертовски особенная.

Я позволяю его словам осесть внутри меня. Она такая. Кортни чертовски особенная.

А еще добрая, щедрая, красивая, смешная. Она — прекрасная мать, трудоголик и

независимая личность.

— Да, она такая и есть.

Мои чувства к Кортни лишь стали сильнее: меня поразило, как сильно я скучал по

ней в течение последних четырех недель. Я, наконец, понял, что она была готова дать мне,

и каким я был идиотом, сбежав от этого. Не знаю точно, чего хочу, но знаю, что жажду

быть частью ее жизни. Бен — часть ее. Я не позволю ничему случиться с ним. Не

попросив помощи у отца из-за своей глупости, я мог бы потерять двух человек, значащих

для меня целый мир. Никогда не позволю ни ее бывшему, ни кому-либо еще навредить

им. После того, как мы пройдем через это, я собираюсь доказать ей, что она была права

насчет нас все это время.

Кортни

55

Мона, вновь наполнив мой бокал вином и убедившись, что Бен спит, присоединяется

ко мне на диване.

— Спасибо.

— Не за что, — она отпивает из бокала и ставит его на журнальный столик. — Что я

могу сделать? Я чувствую себя такой беспомощной.

Из меня вырывается горький смешок.

— Я должна была провести весь день в поиске адвокатов, но всякий раз, начиная, я

понимала, что у меня нет денег. Я облажалась, — слезы вновь выплескиваются наружу, и

я проклинаю себя за подобную слабость.

— Я помогу тебе. Сниму наличные со своей кредитки или чем-то еще.

— Нет. Я не могу позволить тебе сделать это.

— Это не для тебя, это для Бена. Прекрати упрямиться и прими помощь.

Она права, и если бы это было любой другой ситуацией, не имеющей отношения к

Бену, я бы никогда не приняла деньги от кого-то. Но это — мой единственный выход.

— Ненавижу это, но я должна, — признаю я.

— Ты сделала бы это для меня?

— Конечно, если бы я могла, то сделала бы.

— Тогда все улажено. Обзвони всех поблизости и назначь встречу с адвокатом, а я

пойду в банк в понедельник. Мы разберемся с этим. Он не заберет Бена.

Я хочу, чтобы ее уверенность передалась мне, но знаю, чем все это кончится —

бедная мать-одиночка против неким образом разбогатевшего мужчины, нанявшего

лучших адвокатов в городе. Его слово против моего. Я работаю в стрип-клубе. И я так зла

на себя, что не взяла каких-либо письменных обязательств, когда была беременна Беном.

Все, что я сделала, — вписала его в свидетельство о рождении. Я не взяла с него

письменный отказ от своих прав.

— Почему я была такой глупой?

— Ты не глупая. Почему ты так говоришь?

— Я не взяла с него какую-либо расписку; я позволила ему выгнать меня, а потом

просто ушла. Что, черт возьми, со мной не так? — я смотрю на нее в шоке. — Мои

родители были правы. Все это время я была так упряма. Мне нужно было прислушаться к

ним, а теперь у меня могут отнять Бена.

Если бы я могла это контролировать, я бы старалась быть спокойной и не столь

драматичной. Но я не могу. Все мое тело трясет, а страх потерять сына завладел каждой

клеточкой моего тела, мои вены охвачены пламенем. Мое зрение становится размытым, а

встревоженный голос Моны усиливается, а затем затухает. Мое дыхание прерывается, и я

хватаюсь за грудь, пытаясь отыскать способ снова дышать.

Сильные руки оборачиваются вокруг меня, и хриплый голос Сэма прорывается через

пелену. Я моргаю, и его красивое лицо становится более четким, морщинки от

беспокойства образуют складки на лбу. Как будто выходя из воды, слова вновь обретают

смысл, и я цепляюсь за Сэма для поддержки. Его мужественный древесный аромат и

сильное тело заставляют меня чувствовать себя в безопасности в данный момент, и я

кладу голову ему на грудь.

Мона судорожно перебирает своими руками по мне, когда Сэм кладет меня на

диван. В ней просыпается медсестра, и я морщусь, когда она светит фонариком мне в

глаза.

— Прекрати. Я в порядке, — я пытаюсь сесть, но у меня кружится голова. — Ого!

— Ложись, детка. Тебе нужно отдохнуть, — Сэм держит мокрое полотенце и стакан

воды с соломинкой.

— Что случилось?

Он стоит на коленях, прижимая прохладную ткань к моему лбу, и смотрит на Мону.

— У тебя была паническая атака, — говорит она.

— О! Логично.

56

— Держи, — Сэм предлагает мне соломинку, я делаю глоток и тут же чувствую

облегчение, когда холодная жидкость ослабляет боль в горле.

— Мамочка, что случилось? — Бен робко стоит у края журнального столика. Он не

должен видеть меня такой.

— Мамочка чувствует себя не очень хорошо, приятель. Давай вернемся наверх,

хорошо? Она не хочет, чтобы ты заразился от нее простудой, — говорит Сэм. Он берет

ситуацию под контроль и, подбирая Бена, исчезает наверху. Он словно знает, что я не

хочу, чтобы Бен видел меня в таком состоянии.

— Ты справишься с этим? — спрашивает Мона, жестом показывая, куда они

направились.

— Ага.

Я, наконец, смогла сесть и успокоиться.

— Как он попал сюда? — спрашиваю я.

— Воспользовался своим ключом. Он сказал, что услышал плач и знал, что

произошло, поэтому хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— О! — мой мир скоро рухнет, но я позволяю себе слегка улыбнуться, зная, что Сэм

заботится обо мне достаточно, чтобы проверить меня.

— Откуда он знает? — ее вопросительный тон не отстает от меня. Она не самый

большой поклонник Сэма после того, что он сделал. Я не осуждаю ее, я чувствовала бы то

же самое, если бы мы поменялись ролями.

— Он был здесь сегодня утром, когда я получила письмо.

И одно лишь воспоминание о блондинке, покидающей его дом, уничтожает ту

улыбку, что у меня была. Это напоминает мне о том, как сильно он не хочет больше быть

со мной. Что я просто подвернувшийся под руку вариант. Хотя, в глубине души между

нами что-то есть. Я чувствую это.

— Он снова уснул, — Сэм возвращается и садится рядом со мной, положив свою

руку на мои бедра, одетые в джинсы. — Тебе лучше?

— Да. Я в порядке. Теперь ты можешь идти.

Он отодвигается, но не встает.

— Я связался с адвокатом для тебя. Он хорош. Ему нужны все твои документы:

долги, платежные квитанции, списки бывших парней, семья. Он должен доказать, что ты

адекватная и любящая мать, — он замолкает, а я продолжаю смотреть на него в

замешательстве с отвисшей челюстью. Он кротко улыбается, прежде чем закончить:

— Конечно, это будет нетрудно, потому что ты — замечательная мама. Он

свяжется с тобой в понедельник. А тем временем, ты можешь собрать то, что могло бы

быть полезным, и подготовить это для него, чтобы помочь ускорить процесс.

— Подожди. Держи телефон, — кричит Мона. — О чем ты говоришь?

— Я нашел адвоката для Кортни. Я говорил ей, куда ездил этим утром.

— Нет, — заявляю я, подгибая ноги под себя таким образом, что могу повернуться и

смотреть на него с близкого расстояния. — Ты сказал, что позаботишься об этом.

— Да. И я также сказал, что знаю адвоката, и он должен мне услугу.

— Но у меня нет денег на адвоката.

— Ты ничего мне не должна.

— Как такое может быть? Здесь что-то не так, Сэм, — Мона делает шаг ко мне и

кладет свою руку на мое плечо для поддержки.

— Смотрите. Он хорош. Действительно, охренительно хорош. И он должен мне за

то, что случилось давным-давно. Если это заставит вас чувствовать себя лучше, то я тоже

не заплачу ему, — он нервно потирает затылок, — если он выигрывает, мы — квиты.

— Но я все еще буду должна тебе что-то, — говорю я.

— В смысле? — огрызается он.

— Черт. Что я должна думать? Ты игнорируешь меня в течение месяца, затем просто

появляешься, как чертов герой, со своим супер адвокатом и дерьмом. И ты ждешь, что я

57

подумаю, будто ты не хочешь чего-то взамен. Подожди, — я с горечью смеюсь, — ты

снова хочешь потрахаться? Прекрасно. Мне все равно. Я уже ходила полуголой за деньги,

каким будет следующий шаг?

Он встает и склоняется вниз до нескольких дюймов от моего лица. Я бросаю взгляд

на Мону, вцепившуюся в телефон, и вижу страх на ее лице от мыслей о том, что Сэм

поднимет на меня руку. Я быстро качаю ей головой. Последнее, что мне нужно, чтобы

вызвали копов. И Сэм никогда бы не навредил мне.

— Не смей говорить о себе такое снова. Ты, бл*дь, не проститутка, — он упирается

лбом в мой и понижает голос так, что только я могу слышать. — Прошлый месяц был

пыткой. Я был мудаком и должен извиниться перед тобой. У меня *банутое прошлое,

которое сделало меня циничным. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Я не буду давить

на тебя. Знаю, что прямо сейчас ты имеешь дело с безумной заварухой, но хочу, чтобы ты

знала, я здесь ради тебя. Только тебя.

— Кто была эта женщина утром?

— Она пришла поздно ночью, но ничего не было. Она спала на диване и уехала при

первой возможности. Клянусь.

Я не уверена, что купилась на то, что он сказал, и это должно быть отразилось на

моем лице, потому что он продолжает:

— Ее муж был убит некоторое время назад за рубежом, и у нее имеются кое-какие

проблемы с адаптацией. Я уверяю тебя, ничего не было.

О, нет. Я не могу себе представить, каково это — пройти через такое. Искренность

отражается на его лице, поэтому я ослабляю свою броню и впускаю его. Мне не хватало

его.

— Мне страшно, — шепчу я и оборачиваю свои руки вокруг его шеи, потому что

могу сказать, что он искренен. Я не обращаю внимания на то дерьмо, произошедшее

между нами в прошлом месяце; прямо сейчас все, что я знаю, то, что он здесь, и он

создает для меня чувство безопасности. Это то, чего у меня никогда не было, так что нет

ни единого шанса, что я позволю ему уйти.

— Все будет хорошо. Я не позволю, чему-либо плохому случиться с тобой или

Беном.

И я верю ему.

Глава 13

Сэм

Прошлой ночью я отрубился, едва добравшись до своей кровати. Физически я не

устал, но мой мозг поджарился. Встреча с отцом прошла лучше, чем я ожидал. Если бы я

мог словесно объяснить то, что чувствую, это было бы сочетание облегчения и злости,

наверное. Бесконечная злость на этого человека.

Я не знаю, что заставило его передумать, но никогда не спрошу его об этом. Он

слишком заботится о своей репутации, дабы не быть загнанным в угол и выиграть это

дело, так что я не беспокоюсь о том, что он подведет Кортни.

После того, как я вышел из бара, Джим заставил меня протрезветь, прежде чем я

поехал домой. Я собирался войти в дом, когда крик Кортни заставил меня броситься к ее

58

двери. Я постучал, но она не ответила, а ее плач стал громче, поэтому я воспользовался

своим ключом и вошёл внутрь.

Находиться с ней рядом и чувствовать ее успокоение, было таким естественным. И с

Беном тоже. Я прочитал ему книжку, и он уснул у меня на коленях. Если бы я мог

остаться с ним подольше, то сделал бы это, но я хотел убедиться, что Кортни в порядке.

Если быть честным самим с собой, то я был рад, что она поверила в то, что я сказал о

Лизе. Я волновался, что она не сделает этого, но ее доверие ко мне — лишь еще одна

вещь, притягивающая меня к ней.

Когда я убедился, что она будет в порядке до конца ночи, Мона проводила меня до

дверей и впилась в меня взглядом, прежде чем захлопнуть ее перед моим лицом. Я это

заслужил. Я не могу винить ее, ведь она лучшая подруга Кортни.

Я только что закончил свою утреннюю пробежку, заметив, что машина Моны

исчезла. Изрядно вспотев во время бега, я быстро принимаю душ, прежде чем увидеться с

Кортни. Уверен, что сегодня она будет нуждаться в некоторой помощи, и я должен

доказать ей, что не мудак... больше нет.

Она открывает переднюю дверь, и, даже выглядя измученной, она чертовски

привлекательна: без макияжа и с взъерошенными волосами, словно она только провела по

ним пальцами. Не знаю, как она может выглядеть сексуально в футболке и пижамных

штанах с принтом в виде уточек, но ей это удается.

— Привет, — зевает она.

— Привет. Я решил заскочить на минутку и узнать, не нужна ли тебе помощь с чем-

нибудь.

— О! Эмм, я в порядке.

Я провожу своим пальцем вниз по ее щеке, и ее глаза медленно закрываются.

— Позволь мне помочь тебе. Не только потому, что мне нужно доказать тебе, что я

не мудак, а потому, что я хочу этого.

— Я не смогу снова оправиться от ран, причиненных тобой, прямо сейчас, — шепчет

она и поднимает глаза.

Ее слова обжигают, но я заслуживаю ее сомнение. Я докажу ей обратное.

— Я не буду. Я не пытаюсь... — разочаровываясь, что не в силах правильно

подобрать слова, я отдергиваю свою руку и засовываю ее в карман. Как сказать, что я

хочу быть с ней, ожидая, поверит ли она мне после того, как я обошелся с ней, и того

дерьма, что наговорил?

— Не надо. Я понимаю. Хорошо, — она поворачивается и говорит через плечо, —

чувствуй себя как дома.

— Привет, Сэм! — кричит Бен, сидя на полу в гостиной с высунутым языком,

сосредоточившись на видеоигре.

— Привет, приятель.

— Хочешь поиграть?

Кортни идет наверх, но я здесь, чтобы помочь, поэтому хватаю другой джойстик и

сажусь рядом с Беном. Мы играем около получаса, когда она спускается вниз, одетая в

джинсы и толстовку.

— Уже почти обед. Что ты хочешь съесть?

— Я не голоден, — отвечает Бен.

Разочарованно вздохнув, она отвечает:

59

— Ты должен поесть, и клянусь, если ты не дашь мне ответ, я заберу эту игру и

выброшу ее в мусор.

— Хорошо. Хот-доги.

— У меня нет продуктов, чтобы их приготовить. Как насчет сэндвича?

— Нет. Я хочу хот-доги.

— У меня нет продуктов для них, — кричит она.

Ее пристальный взгляд задерживается на мне, и в нём читается безмолвная мольба.

Она никогда не кричала на него в моем присутствии, должно быть, она на пределе.

— Давай пойдём на кухню и посмотрим, что мы сможем найти. Я помогу тебе, — я

наклоняюсь ближе к его уху и шепчу, — если найдем какие-нибудь конфеты, мы спрячем

их и съедим, когда твоя мама не будет видеть.

Он хихикает и смотрит туда-сюда между нами, затем прикладывает ладошку к

моему уху:

— Я знаю, где она их прячет.

Я разыгрываю представление, когда демонстративно встаю и смотрю в лицо Кортни.

— Мы приготовим обед сами. Ведь мы — мужчины.

Бен копирует мои движения и скрещивает руки на груди.

— Да, мамочка. Мы — мужчины.

Ее губы растягиваются в улыбке, и она кивает.

— Да, так и есть. Я собираюсь поискать кое-какое барахло в подвале, пока вы будете

готовить, идет?

— Идет!

Бен семенит своими маленькими ножками на кухню, и оттуда тут же начинают

доноситься звуки хлопающих ящиков.

— Я пойду и прослежу за тем, чтобы он ничего не сломал. Делай то, что тебе нужно,

я позабочусь о нем.

Когда я прохожу мимо нее, она хватает меня за запястье. Я поворачиваю голову, и

она одними губами говорит «спасибо». Я наклоняюсь и целую ее в макушку, прежде чем

Кортни уходит вниз, чтобы порыться в бумагах.

* * *

Спустя несколько часов после игры в догонялки, настольные игры и похода с Беном

в парк, я плачу курьеру и кричу Кортни:

— Пицца приехала.

— Я буду через минуту.

Я открываю коробку и ставлю ее посередине кухонного стола, затем беру пиво для

себя, коробку с соком для Бена и наливаю бокал вина для Кортни.

Бен и я жадно накидываемся на еду, а Кортни присоединяется к нам через минуту.

— Ты нашла все, что тебе нужно? — спрашиваю я.

— В основном. Думаю, да. Я должна была увидеть то, о чем говорил тот тип, юрист.

— Что за тип? — спрашивает Бен.

Она делает глоток вина, прежде чем ответить.

— Просто друг, которому кое-что нужно.

Уже отвлекшись, Бен сосредоточился на растягивании сыра как можно дальше от

своего рта.

60

Я едва разговаривал с ней весь день, поэтому наклоняюсь и тихо спрашиваю:

— В какое время он придет?

Она не знает, что он мой отец, и я хочу сохранить это в тайне. Уверен, что она

узнает, и как бы сильно я не хотел, мне придется рассказать ей о своем прошлом и как он

отыгрывался на мне, сделав меня человеком, которым я являюсь сегодня. Был. Человеком,

которым я был. Он не имеет ничего общего с тем, кто я сейчас, сидящий за этим столом.

Кортни смотрит на Бена, прежде чем ответить.

— Когда он позвонил сегодня, то сказал, что может сделать это только завтра во

время обеда, поэтому я отпросилась с работы. Он приедет сюда в полдень.

— Хочешь, чтобы я был здесь?

Я планирую сделать это независимо от того, чтоона скажет, не хочу оставлять ее с

ним наедине, но она должна сказать мне об этом, так как я и так все время вламываюсь к

ней.

— Я надеялась на это, так как ты знаешь его. Я так нервничаю, — ее голос

становится мягче с каждым словом, и я хватаю ее руку под столом. Облегчение накрывает

меня, когда она сжимает мою руку в ответ и не отпускает.

— Я закончил, мама! — кричит Бен.

— Хорошо. Иди умываться и надевай свою пижаму.

— Можно мне лечь спать чуть позже?

— Нет, уже поздно, завтра в садик. Поблагодаришь Сэма за то, что он играл с тобой

сегодня?

— Спасибо, Сэм.

— В любое время, приятель.

Боже, я действительно подразумеваю это. Я весело провел время с ребенком

сегодня, чего не случалось долгое время. Он задает миллион вопросов, и это чертовски

смешно. Кортни проделала огромную работу, воспитывая его.

— Хочешь еще кусочек? — спрашивает она.

— Нет. Но ты съешь, ты даже первый не доела.

— Я действительно не голодна.

— Ладно.

И тут я подумал и понял, что вряд ли она ела, когда мы были в парке, она не

поднималась наверх, чтобы поесть весь день. Я должен буду проследить за этим.

Мы оба передвигаемся по кухне, чтобы навести порядок, и когда она открывает

шкаф, чтобы выбросить мусор, дверца закрывается неплотно.

— Как давно это сломано?

Она толкает мусорную корзину и приподнимает дверцу за ручку, чтобы выровнять

ее, прежде чем закрыть.

— Что?

— Дверца шкафа. Она провисла.

— Ах, это. Я не знаю. Давно?

— Почему ты не сказала мне?

— Потому что это не столь важно, — она пожимает плечами.

— Для меня важно. Ты должна была сказать мне, чтобы я мог исправить это.

Она не просто платит мне арендную плату, но и не должна жить в доме со

сломанными дверцами.

— Ладно.

61

— Еще что-нибудь сломано?

Она качает головой, когда наливает еще один бокал вина и протягивает мне пиво.

— Не-а. Не припомню.

— Ты скажешь мне, если что-нибудь сломается, или провиснет, или протечет, или

случится что-нибудь еще, идет?

— Это действительно не так уж существенно.

Я ставлю пустую банку и открываю новую.

— Пожалуйста. Скажи мне.

Ее брови сдвигаются, и она слегка наклоняет голову.

— С чего вдруг все это стало для тебя важно?

— Черт, я не знаю. Ты не должна жить в месте с дерьмом, которое сломано.

Особенно со мной по соседству. Я здесь, чтобы помочь тебе, и хочу, чтобы ты обращалась

ко мне с такими вещами.

Весь этот разговор сводит меня с ума, поэтому я пытаюсь сменить тему.

— Бену не пора ложиться спать? — я съеживаюсь в тот момент, когда произношу

эти слова, потому что они прозвучали дерьмово. — Это не то, что я имел в виду.

— Тогда что ты имел в виду? — она скрещивает руки и бросает свой обозленный

взгляд прямо на мой член.

— Я лишь пытаюсь сменить тему. Не хочу ссориться с тобой из-за гребаной дверцы

шкафчика.

— Я не знала, что мы ссорились. Думала, что мы просто разговариваем, — подняв

руки в знак капитуляции, она заканчивает, — смотри, ты говоришь, что хочешь

попробовать еще раз и доказать мне, что ты рядом. Тогда тебе придется разговаривать. Я

просто пытаюсь узнать тебя. Хочу понять, почему починка двери — это важно.

— Отлично. Но почему мы до сих пор говорим об этой проклятой дверце?

— Потому что! Ты не ответил на мой вопрос.

— Какой был вопрос?

Я не забыл, что она выглядит такой горячей, когда злится.

— О, мой Бог! Ты бесишь меня, — она делает еще один глоток вина. — Я собираюсь

уложить Бена в постель; ты остаешься и чинишь эту долбанную дверцу.

Ее рука чуть задевает меня, когда Кортни выходит из кухни, я хватаю ее и тяну назад

к себе, затем оборачиваю свою руки вокруг нее.

— Я знаю, что дверца не была сломана, когда я был здесь в прошлом месяце, — мои

слова звучат тихо. Я пытаюсь заставить ее понять, что у меня плохо получается говорить

о своих чувствах. Я парень, в конце концов. — Значит, она сломалась, и ты постеснялась

прийти и сказать мне об этом?

Она слегка опускает голову — это и есть ответ на мой вопрос.

— И это моя вина. Меня бесит, что я был таким гребаным придурком по отношению

к тебе. Ты не заслуживаешь этого. Вот почему я так злюсь... Я ни хрена не сделал с этой

чертовой дверцей, но все вертится вокруг тебя, детка. Все всегда возвращается к тебе.

Она поворачивается и кладет правую руку на мою щеку, затем наклоняется и

прижимает свои губы к моим. Это маленький поцелуй, но огромный шаг в нужном

направлении.

— Спасибо, — шепчет она у моего рта.

* * *

62

— Он уснул.

— Хорошо. Иди сюда, — я протягиваю руку с дивана, и она прижимается ближе ко

мне, положив голову мне на грудь.

Я думал о завтрашнем дне и решил, что она заслуживает знать, что адвокат, который

приедет сюда, в ее дом, мой отец. Было бы несправедливо ошарашить ее такими

новостями, и я действительно не хочу сделать ничего, что может еще больше расстроить

ее.

Я запускаю пальцы ей в волосы и целую ее в лоб.

— Адвокат приедет завтра?

— Ага.

— Он мой отец.

Она отталкивается от меня и открывает свой рот, прежде чем закрыть его снова.

— Но… Что? Почему ты не сказал мне раньше? — она встает с дивана и начинает

ходить взад-вперед, заламывая руки. — Замечательно. Просто чертовски здорово. Я

познакомлюсь с отцом моего бойфренда посреди битвы за опеку. Привет, — издевается

она, вытягивая руку для рукопожатия, — я — Кортни, девушка вашего сына. Пожалуйста,

Вы сможете доказать в суде, что я не шлюха, чтобы они не отобрали у меня сына?

Я стараюсь не улыбаться, когда она называет меня своим парнем. Я никогда не

испытывал такой гордости, которую чувствую сейчас от одного глупого слова.

— Эй, — я встаю, хватаю ее за руки и слегка тяну на себя, чтобы она посмотрела на

меня, — сядь, это еще не все.

Она садится в центр потрепанного синего дивана, а я — напротив нее на

журнальный столик.

— Во-первых, мой отец, Джером, — просто охуенный адвокат. Возможно, ты

слышала о нем. Его юридическая фирма курировала некоторые действительно крупные

дела, и он был в новостях сотни раз. Джером Монро?

— Звучит знакомо.

— Он был в новостях на прошлой неделе по поводу того, что добился освобождения

для того парня, что стрелял в полицейского.

Ее глаза загораются, и она кивает.

— О, так это он. Да, я слышала об этом. Это твой отец?

— Да. Но я ненавижу его.

— О...

— Он был ужасным отцом. И как только смог, я переехал сюда, поближе к моему

дедушке и не разговаривал с ним с тех пор. Я не буду утомлять тебя подробностями, но

скажу только одно. Он ужасный человек. Эгоистичный, жестокий, высокомерный лжец и

интриган. Но он отличный юрист, — я жду, пока это уложится в её голове, прежде чем

сказать что-либо еще.

— Почему ты не разговаривал с ним так долго?

— Честно, я бы предпочел не говорить об этом. Просто скажу, что он сделал нечто

непростительное.

Ее лицо смягчается, и она берет меня за руки.

— Но ты говорил с ним обо мне?

— Да.

— Я не знаю, что сказать.

63

Я наклоняюсь и прислоняюсь своим лбом к ее.

— Все, что я хочу, чтобы ты сказала, это то, что ты дашь мне еще один шанс.

— Разве это не то, что я делаю сейчас? — она улыбается и обнимает меня за шею,

притягивая меня к себе, пока наши губы не встречаются. Она сжимает меня сильнее, и,

когда ее ногти впиваются в мою плоть, я тяну руки дальше и скольжу ими вверх по ее

бокам, пока мои пальцы не касаются ее груди.

Я поднимаюсь со стола и медленно двигаюсь вверх по ее телу. Она стонет мне в рот

и прижимается ко мне. Каждым мягким изгибом. Сами по себе мои бедра толкаются в нее,

желая ее, испытывая потребность в ней, которую она заставляет меня чувствовать. Всегда

так идеальна. Ее тепло окружает меня, и я не могу насытиться ее губами. Поцелуи

никогда в жизни не заводили меня так сильно. Я могу целовать ее часами, когда ее язык

скользит по моему, а когда она отстраняется, чтобы укусить мою губу, — это так

чертовски заводит.

Я рычу ей в рот, досадуя, что прямо сейчас нас разделяют джинсы. Она оборачивает

свои ноги вокруг меня, и мы оба толкаемся друг в друга в бешеном темпе. Ее рот

пожирает мой, а ногти впиваются мне в спину. Каждое движение становится все быстрее

и сильнее, пока она не отстраняется и не начинает тяжело дышать, когда волна оргазма

проносится через нее. Каким-то образом, она становится еще аппетитнее.

Я замедляюсь и, в конце концов, встаю. Мои яйца будут болеть, но мне плевать, мне,

бл*дь, все равно. Она должна знать, что я здесь не для секса. Я возьму ее столько раз,

сколько она захочет, но я не буду трахать ее до тех пор, пока не закончится эта битва за

опеку. Я хочу знать, что она со мной ради меня, а не потому, что стресс толкает ее на это.

— Больше всего я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, — я хватаю свою промежность,

и у меня вырывается стон, когда ее голодные глаза прослеживают за моей рукой к

твердому и жесткому члену. — Я всегда твердый для тебя, всегда готов. Но часть меня

хочет доказать, что я здесь ради тебя, и это больше, чем секс, — своими пальцами под ее

подбородком я наклоняю ее голову так, чтобы она смотрела мне в глаза. — Даже если мне

больно, физически больно, я ухожу прямо сейчас.

Я наклоняюсь и дарю ей быстрый, но жесткий поцелуй.

— Закрой за мной дверь и используй засов и цепочку. Мне нужно знать, что я не

смогу вернуться сюда и взять тебя.

* * *

— Чувак, что с тобой сегодня? — спрашивает Нейт с пассажирского сиденья.

Мы просто свалили с нашей первой работы за день и были на пути к следующей. Я

отменил свои послеобеденные встречи, чтобы быть с Кортни в этот день.

— Ничего, а что?

— Ты уставился в пространство, словно влюбленный подросток.

Я толкаю его в плечо.

— Я не такой.

— Чувак, — он растирает свою руку, — ну, точно. Что происходит?

— Ничего.

Он начинает отвечать, но его телефон звонит, поэтому он поднимет палец, отвечая:

64

— Привет, малыш, — его лицо бледнеет, и он смотрит на меня широко отрытыми

глазами. — Хорошо. Ладно, я в пути. Просто расслабься, детка. Все будет хорошо. Мы

едем прямо сейчас, я буду через двадцать минут.

Он держит телефон у своего лица, так что я едва могу слышать:

— Джени рожает. Мне нужно ехать в больницу.

Он выпаливает адрес на одном дыхании, и я набираю скорость, какую только могу,

но безопасную. Он говорит со своей женой как никто другой: слушает, подбадривает ее

словами и сжимает руку в кулак всякий раз, когда у нее случается схватка. Ее крик боли

доносится из динамика, и его лицо морщится от них.

— Детка, все нормально. Пожалуйста, не плачь. Я не пропущу это. Я почти на месте.

Он смотрит на меня, и я киваю, ускоряясь.

Мы приезжаем в больницу, и я высаживаю его у входа, так что он может бежать. Я

нахожусь в приемной только около получаса, когда он выходит с облегчением и

совершенно счастливым выражением на лице.

— Это девочка. У меня родилась дочь.

Я встаю и пожимаю ему руку, но он притягивает меня в объятия. Я хлопаю по его

спине, и его глаза заполняются слезами, когда я отстраняюсь.

— Мужик, — он вытирает их тыльной стороной ладони, — я никогда не видел

ничего подобного. Это было очень красиво. Христос.

— Поздравляю!

— Натан! У меня внук или внучка?

Я узнаю его родителей, когда они врываются, сопровождаемые какими-то другими

людьми, которых я не знаю, но могу только предположить, что они — его семья. Они все

обнимаются и плачут, когда я отхожу.

Я падаю в кресло, когда это сражает меня. Они говорят, что ваша жизнь проносится

перед глазами непосредственно перед смертью. Но я не согласен, ведь только что я видел

лица Кортни и Бена. Я видел будущее, жизнь, семью. Думаю, что ваша жизнь проносится

перед вашими газами, когда вы, наконец, решите жить.

Глава 14

Кортни

Я подъезжаю к дому в одиннадцать пятнадцать и натыкаюсь на бордюр, когда вижу

мужчину, стоящего на крыльце. Он высокий, у него слегка выступающий живот, темные волосы с

проседью, и на нем дорогой костюм. Я закрываю дверцу своей машины, и, когда его взгляд

встречается с моим, воздух покидает мои легкие. Если бы Сэм не сказал мне прошлой ночью, что

этот человек был его отцом, я бы догадалась, глядя на него. Те же подбородок и острые скулы.

— Кортни Галахер?

— Да. Здравствуйте.

Мы встречаемся на верхней ступеньке, и хотя его глаза такого же насыщенно-синего

оттенка, что и у его сына, в них присутствует холод, который я надеюсь никогда не увидеть у

Сэма.

— Джером Монро, — он протягивает мне руку, я сжимаю ее своей, а затем быстро

разрываю рукопожатие. Я не знаю, что он сделал, но раз он причинил Сэму боль, я чувствую себя

некомфортно от того, что он прикасается ко мне.

65

— Я опоздала? — спрашиваю я. Знаю, что это не так. Он сказал в полдень.

— Нет, я несколько рано. Не хотите ли пройти внутрь? — он берет свой черный кожаный

портфель и кивает в сторону двери.

Я хочу, чтобы Сэм был здесь прямо сейчас. Я нервничаю, потому что Джером держит мое

будущее и будущее моего ребенка в своих руках. Но более того, я не знаю его, а мы будем в доме

наедине. Таких мужчин, как он, я постоянно вижу в стрип-баре. Мерзкие хмыри, которые

полагают, что раз уж они богаты, женщины им что-то должны.

— Конечно.

Я отпираю дверь и делаю шаг внутрь. Когда он проскальзывает мимо меня, я прикрываю ее

и оставляю замок незаблокированным.

— Давайте пройдем к кухонному столу.

Он следует за мной и садится, с презрением осматривая мою жилплощадь. Я хватаю папки,

содержащие все документы, которые мне удалось собрать, и присоединяюсь к нему.

— Это все копии счетов и платежных квитанций. А также все финансовые документы, я

подумала, что они могут пригодиться, — я сдвигаю их в его сторону. — А здесь медицинские

документы. Свидетельство о рождении Бенжамина, справки от врача и прочее.

Он берет папки и перемешивает их, не говоря ни слова.

— Не хотите что-нибудь выпить?

— Нет, — быстро отвечает он.

— Ну ладно. Итак, как вы думаете, я...

— Я думаю, это дело даже не дойдет до суда. Я провел небольшое расследование сегодня

утром, и у меня есть туз в рукаве, если вы согласитесь, — в его глазах проблескивает злость.

— Да ну?

Чтобы не показаться чересчур взволнованной, я продолжаю:

— Что вы имеете в виду?

Он толкает документы в сторону и наклоняется вперед, уперев локти в стол.

— Грязь. Вот, что все это значит. Мэтт женат на деньгах и власти. Его новая семья будет

делать все, чтобы заставить себя выглядеть приличной, не заботясь о том, кто пострадает в

процессе, — самодовольная ухмылка кривит его губы, и он смеется. — К счастью для вас, я

забочусь об этом еще меньше. Поэтому, когда я обзвонил бывших Мелиссы, то был счастливо

вознагражден одним недовольным. К сведению, это новая жена Мэтта, если вам интересно. По

правде говоря, поразительно, что люди могут сказать вам за небольшое вознаграждение.

— Ясно, — протягиваю я. Я не злопамятна, поэтому понятия не имею, куда он ведет.

Он откидывается назад и скрещивает руки на груди, нагло уставившись на мою грудь,

несмотря на то, что на мне рабочая зеленая рубашка поло.

— Ты, конечно, красавица. Неудивительно, что Сэмми так… влюблен в тебя.

— Простите?

— Скажи. Ты тоже влюблена в него?

«Какого черта?»

— Сэм и я встречаемся, так что да, я влюблена.

Я даже не знаю, встречаемся ли мы официально, но я связана с ним.

— Хмм, — он потирает свой подбородок. — Он так же был увлечен Изабеллой. И все же ее

было легко подкупить. Жадная до денег. Безнадежно пытавшаяся вытащить свою семью из

сложной ситуации. И себя заодно.

Мой желудок начинает выворачивать наизнанку от враждебности в его голосе, и в моей

голове тут же проносится мысль. «Он пытается подкупить меня?»

— Он рассказывал тебе о своей матери? — его голос в конце поднимается на октаву, и если

бы не ухмылка на его лице, я бы подумала, что он был рад от того, что собирается сказать.

— Нет, — удается выдавить мне, хотя во рту пересохло.

66

— Она была красавицей. Зеленые глаза, как у тебя. Заразительный смех. Мой Сэмми

рассказал тебе, как он убил ее?

Я ахаю и прикрываю рукой внезапно скованную грудь. Сэм не убийца. Я не верю.

— Да, ему нравится пропускать этот лакомый кусочек. Полагаю, что все сводится к одному.

Мести, воздаянию, — он встает и подходит к окну, его руки спрятаны в карманы. — У нас были

большие планы, у моей Стеллы со мной. Но неожиданная беременность разрушила их. Сэмюэль

разрушил их, — выплевывает он. — Я пытался чувствовать взволнованность по поводу

беременности, но я знал свою жену и знал, что этот ребенок станет для нее всем миром. Я

ревновал ее к этому маленькому дерьму еще до того, как он даже родился.

— Почему вы мне это рассказываете? — шепчу я, желая прямо сейчас находиться где-

нибудь в другом месте, или, по крайней мере, чтобы Сэм был здесь.

Он пожимает плечами и поворачивается, чтобы посмотреть на меня: его глаза еще холоднее,

чем раньше.

— Она умерла, рожая его. Он убил ее.

Биение за ребрами эхом отдается в моей голове, я изо всех сил пытаюсь двигаться, чтобы

выбраться отсюда. Но единственное, что могу сделать, — просто смотреть на него в шоке.

— Так или иначе, я уверен, что, возможно, мог бы стать лучшим отцом. Он просто... всегда

был на моем пути. Что, впрочем, было довольно полезно для некоторых целей. Он действительно

помог мне сыграть роль безутешного вдовца, когда мне это было нужно, — он смотрит на меня

через плечо, прежде чем продолжить. — Я был вне себя от радости, когда ему исполнилось

восемнадцать, и он съехал. Чертовское облегчение, что мне не приходилось больше смотреть на

его лицо каждый день и вспоминать, что он отнял у меня. А когда он начал встречаться с Иззи?

Ну, давай просто скажем, что мне представилась возможность осуществить свою сладкую месть,

которой я жаждал в течение многих лет.

— Но он был ребенком, младенцем.

— Он был ошибкой! — восклицает он.

Я вздрагиваю от его тона, а он бодро шагает к столу и кладет руку мне на плечо. Мои

мышцы напрягаются, и я кусаю внутреннюю часть щеки, пытаясь сдержать крик.

— Расслабься. Я не причиню тебе вреда, — он отпускает меня и возвращается на свое место.

— Итак, как я уже говорил, Иззи. Ее брат был по уши должен некоторым наркоторговцам. Почти

пятьдесят тысяч долларов. Не трудно было купить ее. Создать неприятности для ее семьи, чтобы

вынудить ее уйти. Все, что я попросил взамен, — разбить сердце моего маленького Сэмми. Дать

ему почувствовать десятую часть той боли, которую он причинил мне, — он хихикает, и я

съеживаюсь еще больше. — Это было за день до его дня рождения. Ему должно было исполниться

двадцать три. Мне повезло, что он решил зайти домой в тот день. Он нашел фотографию, на

которой я запечатлел, как его невеста отсасывала наркоторговцу, которому задолжал ее брат. Это

было нужно, чтобы шантажировать ее, однако он снова разрушил мои планы.

Я начинаю кашлять, подавившись воздухом, и он сводит брови вместе.

— Ох, извини, это слишком вульгарно? — он встряхивает своими мясистыми пальцами и

продолжает. — Дело в том, что я уже отомстил ему. Я до сих пор презираю его за то, что он

сделал с моей Стеллой. Но… прошло восемь лет, и у меня было время… проанализировать свое

решение.

Он закрывает свой портфель и проводит рукой по кожаным стежкам, размышляя. Скрип

стула заставляет вздрогнуть мое и без того уже напряженное тело. Краем глаза я вижу, как он идет

к стене и берет фотографию перед тем, как вернуться.

— Это твой мальчик?

— Да.

Это снимок Бена в парке. Мне улыбнулась удача, и я смогла сделать удивительный кадр,

когда он спускался с горки. Бен смеется и смотрит прямо в камеру, солнце светит за его спиной,

зеленые глаза — яркие и счастливые, светло-коричневые волосы развевает ветром.

67

— Он похож на тебя.

— Спасибо.

Мне приходится бороться с желанием вырвать фото моего драгоценного мальчика из его

рук.

— Стелла бы хотела, чтобы ее мальчик был счастлив. Я следил за Сэмом на протяжении

последнего десятилетия. Есть какие-нибудь идеи по поводу количества женщин, которых он

приводил домой?

Я отталкиваюсь от стола, готовая бежать к своей машине, потому что это отвратительно.

Мой мозг не может переварить то, что он говорит, и я нехорошо себя чувствую.

— Сядь, — велит он. — Если хочешь, чтобы я помог тебе сохранить сына, ты сядешь. И

выслушаешь меня.

Я сглатываю желчь в горле и опускаю свою задницу обратно на стул, вцепившись в сиденье

для поддержки.

— Женщины. Здесь их было много. Но ты отличаешься от остальных. И дабы загладить

свою вину за то, что сделано мною в прошлом, и очистить свой послужной список и свою совесть,

я помогу тебе. Но на этом все. Не забудь сказать ему, что я не желаю видеть его лицо снова. Я не

простил его и никогда не забуду. Но ради Стеллы, ради ее сына, я отдам ему долг. Поняла?

Не в силах сформировать предложение, я киваю.

— Хорошо. Вернемся к нашему разговору. Кажется, у новой жены Мэтта была небольшая

проблема несколько лет назад. Видишь ли, ее бывший был готов выложить мне все подробности

ее беременности.

Он смотрит на меня, а я на него, застревая в сумеречной зоне.

— Ааа, я должен объяснить немного глубже. Видишь ли, ребенок не от ее бывшего. И это

было очевидно при рождении. Оказывается, это внебрачный ребенок нашего старого доброго

губернатора Гибсона, — он смеется, на самом деле смеется, перед тем как продолжить, — теперь

самое неожиданное, прелесть того, что связывает это воедино в том, что ее отец числится в

платежной ведомости на получение зарплаты у Гибсона. Усыновление не заняло у них много

времени. Во всяком случае, ребенку, наверное, будет лучше без нее. Как мать она — гнусная

женщина.

— О, Боже!

До меня, наконец, доходит то, о чем он говорит, и я чувствую себя нехорошо от того, что

стала частью этого.

— Теперь все, что потребовалось прежде, чем я приехал сюда, — короткая встреча с моим

хорошим знакомым Дентоном, чтобы преподать ему урок истории... эмм, освежить воспоминания.

Если он не хочет, чтобы в новости просочилась информация о том, что он помог скрыть

неверность и тайное усыновление внебрачного ребенка губернатора, то ему следует прекратить

дело против тебя.

Я вздыхаю с облегчением, но быстро втягиваю воздух вновь, ожидая, когда он выльет на

меня еще больше дерьма.

— Иронично, не правда ли? То, каким образом все это разрешилось, — он оставляет мои

бумаги на столе и встает со своим портфелем. — Мне больше ничего не нужно. Я попрошу своего

помощника принести тебе некоторые бумаги на подпись. Все это должно закончиться к концу

недели.

— Спасибо?

Еще один смешок вырывается из него, и он гладит меня по руке.

— О, это доставило мне огромное удовольствие, дорогая. Видишь ли, мало того, что моя

совесть теперь чиста, но эта информация также даст мне огромное преимущество перед Дентоном.

Мне никогда не нравился этот ублюдок.

Он уходит, и когда хлопает парадная дверь, я подпрыгиваю, кладу голову на стол и дрожу

из-за нервов, облегчения и страха.

68

Спустя несколько мгновений раздается стук в дверь, но я не могу двигаться. Снова

постучали и повернули ручку. Моя голова все еще лежит на столе, а щека прилипла к дереву,

когда тело Сэма попадает в поле зрения.

— Корт?

Я не могу ответить, но слежу за ним, когда он подходит ближе.

— Все в порядке? — он опускается на колени, и его взгляд встречается с моим. Я

откидываюсь на спинку так быстро, что падаю со стула, и он оказывается рядом со мной в одно

мгновение. — Детка, что стряслось?

Он прислоняет меня к стене и трогает мой лоб. Я не могу перестать смотреть в его теплые

глаза. Их внешнее сходство с отцом поразительно, однако, я знаю, что Сэм совсем не похож на

Джерома.

Я должна рассказать ему, что случилось. Теперь все произошедшее имеет гораздо больше

смысла. Я понимаю Сэма. Я сопереживаю ему, что он рос с таким человеком, каким был его отец.

Мне жаль, что у меня нет сил, чтобы притянуть его в свои объятия и утешить за всю ту боль, что

он пережил.

«Зачем его собственный отец шантажировал его невесту? Обвинил его в смерти Стеллы. Кто

дал ему такое право? Каким человеком надо быть? Неудивительно, что Сэм не доверяет никому».

— Твой отец был здесь.

Он напрягается.

— Что?

— Он приехал раньше.

— Бл*дь. Он прикасался к тебе? Причинил тебе боль?

— Нет. Мне он не причинил вреда, — я поднимаю руку и прижимаю к его красивому лицу.

— Он причинил боль тебе.

Он щурится и садится передо мной. Моя рука падает вниз, и мне тут же начинает не хватать

тепла, которое исходит от него.

— Что он сказал?

— Сэм, я…

— Что он рассказал тебе? — его голос смущенный, неуверенный. Ничего общего с тем

Сэмом, которого я знаю.

— Все.

Глава 15

Сэм

Я опускаю голову, стыдясь, что ей известно мое отвратительное прошлое.

— Теперь ты знаешь.

Я делаю глубокий вдох, затем встаю, готовый уйти. Она не хочет иметь ничего

общего со мной, зная, из какой я семьи, какую жизнь вел и кто мой отец.

— Куда ты собираешься? — спрашивает Кортни, вставая со мной.

— Ухожу.

— Почему? — в ее голосе звучит замешательство, я поворачиваюсь к ней и вижу,

как она хмурит брови.

Я провожу руками по своему лицу и смотрю в потолок.

— Вряд ли ты захочешь ещё меня видеть. И я не виню тебя за это.

Теплая рука Кортни на моей руке посылает волну комфорта сквозь меня.

— Если уж на то пошло, это заставляет меня хотеть тебя еще больше.

Я резко поворачиваю голову в ее сторону, и от ее мягкой улыбки у меня

подкашиваются колени.

69

— Что?

— То, что он рассказал мне, как он рассказал мне... — она дрожит, и я сжимаю ее

плечи.

— Он обидел тебя?

— Нет, нет. Ничего подобного.

Она сжимает мою руку и ведет к дивану. Мы садимся, и она наклоняется и нежно

целует меня.

— Ты слишком добра ко мне, — шепчу я ей. Несмотря на то, что она пережила,

Кортни еще старается утешить меня. — Я хочу вернуться ко всему этому разговору о нас,

но мне нужно узнать, что он сказал о Бене. Я, по правде говоря, не беспокоюсь по поводу

этой фиктивной битвы за опеку. Я знаю своего отца. И он бы никак не мог проиграть

Дентону. У Джерома Монро есть одна особенность: он не говорит то, что не имеет в виду.

А он сказал, что поможет.

Она улыбается, и я знаю, что новости будут хорошими.

— Он сказал, что все будет решено к концу недели.

— Что? — улыбаюсь я.

— Да. Предполагаю, что новая жена Мэтта забеременела от какого-то губернатора, а

Дентон скрыл это. Рождение, усыновление, — ёрзая на своем месте, она хлопает в

ладоши, явно возбужденная. Я вонзаю свои пальцы в ладонь, пытаясь не обхватить ее

красивую грудь. Клянусь, она превращает меня в похотливого подростка. — Он вообще

не выглядел обеспокоенным и сказал, что его помощник зайдет с некоторыми бумагами,

которые мне нужно подписать. Он также сказал мне, чтобы я сказала тебе... — она

замолкает и отводит от меня взгляд.

— Что, детка? — я поворачиваю ее за подбородок и вынуждаю посмотреть на себя.

Она должна знать, что может мне сказать. — Всё нормально. Я могу справиться с этим.

И я могу. Я слышал что угодно от этого человека. Не удивительно, что он передал ей

сообщение для меня.

Ее рот открывается пару раз, и она снова отводит взгляд. Я обхватываю ее голову

обеими руками и прислоняюсь своим лбом к ее.

— Все хорошо, — шепчу я.

— Он сказал, что вы квиты. Что он никогда не хотел бы видеть тебя снова, —

слезинка катится из ее глаза. — Мне жаль.

Я не удивлен, но, честно говоря, испытал облегчение. Последние восемь лет я

избегал реальности, потому что жил прошлым. Но теперь… Теперь я хочу жить, не

оглядываясь на свое прошлое.

— Эй, — шепчу я. Кортни поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Все

хорошо. Правда. Не беспокойся обо мне.

— Он был ужасен, Сэм. Я не могла поверить в то, как... понять то, что он озвучил.

— Давай прямо сейчас сосредоточимся на Бене.

Она кивает и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я двигаюсь ей навстречу, и,

когда наши губы соприкасаются, приходит понимание, ясность. Это новое начало для нас.

Мы отрываемся друг от друга.

— Ты обедала? — спрашиваю я.

— Нет. Я не голодна.

— Тебе надо поесть, детка.

— Я знаю, но пока это действительно не закончилось...

70

Я понимаю ее. У меня тоже скручивало живот все утро. Не могу представить, что

чувствовала она.

— Хочешь посмотреть фильм или что-то еще? Ты можешь рассказать мне больше о

том, что сказал тебе Джером.

— Да.

Мы заканчиваем тем, что оставляем ТВ, и она рассказывает мне почти дословно все,

что произошло. Я уверен, что мой отец пришел пораньше, надеясь, что меня здесь не

будет. Как я ненавижу то, что ей пришлось бороться с ним самостоятельно. Но это,

возможно, было к лучшему, поскольку велика вероятность, что я сделал бы или сказал

что-то, чем разозлил бы его достаточно, чтобы уйти.

Счастье Кортни передается мне, и прежде чем я осознаю это, она смотрит на часы и

быстро встает.

— Мне нужно забрать Бена из школы.

— Я могу поехать с тобой? — слова вырываются из меня прежде, чем я

задумываюсь над ними. Хотя я хочу этого и сделаю. Я хочу Кортни, а Бен её приложение.

Я хочу их обоих.

Она замолкает на мгновение, а я паникую, думая, что перешел грань. Но потом она

заправляет волосы за уши и ухмыляется.

— Да. Это было бы здорово.

Я жду ее у входной двери, и мы идем к ее машине вместе.

— Почему бы тебе не позволить сесть за руль мне?

Для нее сегодня был эмоциональный день, и я бы чувствовал себя лучше, если бы

она могла просто расслабиться хоть на минутку. Плюс ко всему я — мужчина. Мужчины

ведут.

— Все в порядке. Я могу.

— У тебя был долгий день, и ты устала. Пожалуйста, — я протягиваю руку за

ключами, и она закатывает глаза, прежде чем вручить их мне.

— Ладно, держи.

Я делаю небольшой рывок к ней, когда металл касается моих пальцев, и притягиваю

ее для быстрого поцелуя.

— О, угадай что? — спрашиваю я, двигаясь по улице.

— Что?

— Ты знаешь парня, который работает на меня, Нейта?

— Да, я виделась с ним пару раз. Он выглядит очень милым.

— У него и его жены, Джейн, этим утром родился ребенок. Маленькая девочка.

— Серьезно? — пищит она. — Это так здорово. Как же они ее назвали?

— Ммм, на самом деле, я понятия не имею. Пришла вся его семья, ему было не до

меня.

— О-о. Это мило. Держу пари, они счастливы.

Я украдкой бросаю на нее взгляд, и меня радует видеть настоящую улыбку на ее

лице. В последнее время я почти не видел ее, и мне этого не хватало.

— Да. Нейт был на седьмом небе от счастья. Он будет хорошим отцом.

— Он взял отпуск на работе?

Я киваю:

— Он сказал, что, когда родится ребенок, он возьмет пару недель.

— Ты сможешь выжить без него? — шутит она.

71

Я тру шею, потому что был очень занят в последнее время и понятия не имею, как

буду справляться со всеми звонками на домашний телефон самостоятельно. Для

некоторых вещей необходимо два человека. Вдобавок ко всему он делает большую часть

бумажной работы. Я ненавижу бумажную работу.

— Я справлюсь.

— Дай мне знать, если тебе понадобиться какая-либо помощь. Я не особо

разбираюсь, но...

Я проезжаю на пикапе школьную стоянку и паркую машину у парка. Повернувшись

в кресле так, чтобы я мог смотреть на нее в упор, говорю:

— Ты потрясающая, тебе это известно?

Она застенчиво смотрит в сторону и бормочет:

— Нет, это не так.

— Да, ты такая. Ты, вероятно, прямо сейчас переживаешь один из худших моментов,

с которыми только мог бы столкнуться родитель-одиночка, но все же предлагаешь мне

свою помощь, — Кортни поднимает голову и улыбается. — Серьезно. Ты замечательная.

Бену повезло с тобой.

— Спасибо.

Мы выходим из машины и стоим под деревом у здания школы. Кортни опирается на

меня, и я счастливо оборачиваю свою руку вокруг нее. Звенит звонок, и дети выбегают.

Маленькая голова Бена подпрыгивает в толпе, и Кортни приходится сделать шаг назад,

когда он прыгает в ее объятия.

— Привет, мамочка!

Она опускается на колени и обвивает руки вокруг него, прижимаясь лицом к его

голове. Я отступаю и даю ей насладиться моментом. Именно в этом объятии нечто

большее, чем в типичных обнимашках после того, когда ребенка забирают из школы. Это

уверенность и облегчение, что она не потеряет своего сына. Он смеется и смотрит,

наконец, заметив меня.

— Привет, Сэм. Что ты здесь делаешь?

Я прочищаю горло от застрявшего в нем комка. Большая часть меня в ужасе от того,

что я должен рискнуть, но блеск в его глазах стоит этого.

— Я пришел с твоей мамой, чтобы забрать тебя, — я вдруг начинаю беспокоиться,

что он не захочет меня видеть и что мое присутствие здесь странное для него. — Как тебе,

нормально?

— Да, — отвечает он мгновенно, глядя на меня и улыбаясь, так же как и его мать.

— Хорошо.

Когда Кортни встает, она наклоняет голову и вытирает глаза. Я протягиваю руку и

обнимаю ее за плечо, а Бен берет маму за руку. Мы идем обратно на стоянку, слушая

рассказ Бена о том, как тот провел день.

— Кортни, — зовет справа сердитый мужской голос, когда мы добираемся до ее

машины.

Она вздрагивает, и мой защитный механизм возрастает.

Когда все мы поворачиваемся, то видим мужчину, который размахивает

документами и приближается к нам. Я встаю перед ней и заталкиваю Бена между нами.

— Мэтт, — шепчет она, в ее голосе сквозит страх.

— Какого черта? — кричит он.

72

У меня уходит мгновение на то, чтобы оценить его. Он выше меня, но худой. На нем

дорогой костюм и розовая рубашка. Его лицо покраснело, несомненно, от гнева, и я

поворачиваюсь к нему спиной, чтобы поговорить с Кортни и Беном.

— Сядьте в машину и включите радио, хорошо? Я подойду через пару секунд, — я

передаю ей ключи, и мой гнев еще возрастает, когда их сжимают ее трясущиеся руки.

— Кортни! — кричит мужик снова, и она вздрагивает.

— Посмотри на меня, детка, — она делает это, и я заканчиваю. — Забери Бена в

машину и включи радио. Я буду через минуту. Бен?

Он растеряно оглядывается на Мэтта, стоящего за мной.

— Ты можешь вернуться на свое место, приятель? Я сейчас подойду.

Он пожимает плечами.

— Конечно.

Лицо Кортни бледнеет, а глаза расширяются.

— Я займусь им. Все в порядке. Иди, — я слегка подталкиваю ее, и она бросает

взгляд через мое плечо еще раз, прежде чем я хватаю Бена и заталкиваю их в машину.

— Я еще не закончил разговаривать с тобой! — кричит Мэтт.

Я подхожу к нему так спокойно, как только могу, и хватаю за бицепс, тем самым

оттягивая его не только от Бена и Кортни, но и от остальных людей, забирающих своих

детей. Он пытается вырвать руку, но во мне сейчас столько злости, что у него нет ни

единого шанса вырваться из моего захвата.

— Эй, — ноет он. — Отпусти меня. Да кем ты, бл*дь, себя возомнил?

— Заткнись, мудак, — выдавливаю я сквозь зубы. — Имей, на хрен, хоть какое-то

уважение. Здесь дети вокруг.

Как только мы скрываемся за углом, я слегка толкаю его назад, и он потирает свою

руку. «Баба». Я скрещиваю руки на груди, пока он приводит себя в порядок.

— Кто ты? — спрашивает Мэтт.

Я игнорирую его вопрос.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужно поговорить с Кортни. Долбаная сука шантажирует меня и мою жену.

— Нет. Ее адвокат шантажирует тебя и твою жену. И не называй ее сукой.

— Опять же. Кто ты, черт возьми?

— Я — мужчина в ее жизни и жизни Бена. А ты нет. И никогда им не был, — я

наклоняюсь, чтобы подчеркнуть свои следующие слова. — И никогда, на хрен, не будешь.

— Он мой сын. Она скрывала его от меня.

Не могу поверить, что этот придурок думает, что ему удастся выплеснуть на меня

все это дерьмо.

— В самом деле? Где же тебя носило последние пять лет?

— Я...

— Именно. Тебя не было, — я читаю тихую молитву к своей маме прямо сейчас,

надеясь, что мои слова не вернутся, чтобы укусить меня за задницу. — Ты полагаешь, что

можешь выиграть, да? Ты думаешь, что должен вмешаться после того, как ударил ногой

беременную женщину, оставил ее и Бена? — я отказываюсь называть мальчика его сыном.

— Ты не хочешь иметь ничего общего с ним. Твоим новым родственникам со стороны

жены нужна всего лишь реклама. И я скажу тебе еще раз. Вы не победите.

— Ты ни черта не знаешь.

73

Его гнев усиливается, и я делаю шаг назад. Не хочу ввязываться в драку с этим

засранцем. По крайней мере, не здесь и не сейчас.

— Я знаю одно. Те два человека, — я указываю назад на парковку, — те, кого ты

оставил на произвол судьбы — они теперь мои. И я, бл*дь, лучше умру, чемпозволю

твоей жалкой заднице приблизиться к ним. Ты меня слышишь?

Он проводит рукой по своим волосам и впивается в меня взглядом.

— Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело. Дентон — зверь. Он не любит

проигрывать.

— Да? Ну, Монро — чертов монстр, и он не проигрывает, — я озираюсь вокруг и

рад тому, что за нами никто наблюдает. — Слушай. Мы оба знаем, что ты делаешь это из-

за семьи, в которую вошел после женитьбы. Но сейчас я говорю тебе: остановись. Ты

действительно хочешь, чтобы в газетах мелькали заголовки о том, что у твоей жены был

роман с женатым шестидесятилетним губернатором, и что она отдала ребенка на

незаконное усыновление?

Его лицо бледнеет, и он делает шаг назад, потрясенный.

— Это, — он сминает бумагу в руке и шагает в мою сторону, — Дентон замял.

Никто не сможет это выяснить.

— Я не был бы так в этом уверен. Думаю, тебе нужно пойти домой и немного

поболтать со своей женой и тестем. Выяснить, что важнее. Как только они решат, что

спасение их имени перевесит всю фигню с делами, касающимися твоего желания стать

отцом, ты подпишешь сраные бумажки. И тогда ты никогда не выдохнешь имя Кортни

или Бена снова.

— Черт возьми, да кто ты такой?

Я протягиваю руку, и он нерешительно берет ее. Я пожимаю ее и отвечаю:

— Сэм Монро, — его глаза слегка расширяются. — И ты думаешь, что мой отец

беспощаден? Риски. Попробуй только навредить им. Бл*дь, рискни, и я обещаю, что ты

огребешь новые неприятности на свою задницу так быстро, что захочешь, чтобы на моем

месте оказался мой говнистый отец, с которым ты судишься за бумаги и деньги.

Он вырывает свою руку и подходит ближе.

— Ты угрожаешь мне?

— Ага, бл*дь, именно так. Хочешь испытать меня?

Мы уставились друг на друга, и он, наконец, сдается, вскидывая руки вверх.

— В любом случае, мне не нужен этот сопляк. Можешь забрать их. Да пошли вы все

на хрен.

Я смотрю, пока он не заворачивает за угол, затем опираюсь ладонями о свои колени.

Я имел в виду каждое слово, которое произнес. Я знал, о чем говорил, я вырос среди

алчных юристов. Независимо от того, намеренно или нет, я узнал кое-какое дерьмо от

моего отца. И я умею разбираться в людях, а Мэтт не что иное, как мелкий трус,

пытающийся поцеловать задницу своего нового папочки.

Я могу гарантировать, что эти документы будут подписаны и доставлены к концу

недели.

Я возвращаюсь к машине. Когда Кортни замечает меня, она выходит и закрывает

дверь. Она бежит ко мне, все ее лицо охвачено беспокойством.

— Что случилось? Что он сказал? О, Боже, он будет пытаться отнять Бена? — я

останавливаю ее быстрым поцелуем. Она чуть оступается, но я не даю ей упасть.

— Все нормально. Все в порядке. Пойдем, купим мороженое.

74

— Сэм. Ты не можешь просто поцеловать меня, чтобы отвлечь. Я имею право знать,

что он сказал.

Бен взволнованно смотрит из окна.

— И я скажу тебе. Позже, — я улыбаюсь очень широкой улыбкой, чтобы успокоить

Бена. — Но сейчас Бен напуган. Все хорошо. Мэтт ушел.

— Но…

— Нет. Никаких "но". Мороженое. Затем, чуть позже, мы поговорим.

Я обхожу вокруг машины, и перед тем, как открываю дверь, она обращается ко мне.

— Спасибо тебе.

— Не стоит благодарности. Ты готова?

Она наклоняет голову и улыбается.

— Да, Сэм. Я готова. А ты?

Ясно, что она спрашивает о чем-то большем, чем мороженое.

Я опускаю свои руки на крышу автомобиля и наклоняюсь ближе к ней.

— Я никогда не был так готов ни к чему в своей жизни.

Глава 16

Кортни

Я безумно нервничала, начиная с того момента, как впервые взяла Бена на руки. Я

цепенела от страха, что он может заболеть в младенчестве, боялась, что он умрет во сне.

Боялась, что он может навредить себе всякий раз, когда он пробовал что-то новое. Я

постоянно сомневалась и продолжаю сомневаться до сих пор, во всем, что делала,

беспокоилась, что травмирую его на всю жизнь. Когда он начал спрашивать о своем отце,

страх перед отсутствием достатка выбрался на поверхность и заставил меня сомневаться в

себе, как в матери-одиночке, еще больше.

Но когда я прочитала судебные документы и подумала, что могу потерять его, ужас

поглотил мое тело. Если бы не Сэм и его отец, я не знаю, где бы находилась сейчас. Уж

конечно, не сидела бы в кафе-мороженое, поедая «Голубую Луну» в четыре дня в

понедельник после того, как увидела своего бывшего впервые за пять лет. Особенно после

того, как он пытался подать на меня в суд за право опеки над ребенком, в то время как

просто выступил в качестве донора спермы.

— Корт? — смеющийся голос Сэма вырывает меня из собственных мыслей.

— Да?

— Ты слышала, что он только что сказал? — он наклоняет голову в сторону Бена, на

лице которого шоколада больше, чем во рту.

— Нет, извини, — я наклоняюсь ближе к сыну. — Что случилось, дорогой?

— Я хочу, чтобы Хлоя осталась на ночь.

Я кашляю, чтобы не задохнуться, а Сэм опускает голову, чтобы скрыть свой смех.

— О, ну. Я не знаю.

— Я могу это сделать? Девочки приходят в гости с ночевкой к маленьким мальчикам

в детском саду? Это только кажется... неправильно.

— Мы поговорим об этом позже.

К счастью, Бен покладистый ребенок, поэтому пожимает плечами и продолжает есть

свой рожок мороженого.

— Какие у вас планы на остаток дня? — спрашивает Сэм.

— Сегодня вечером я работаю. Мона приедет в семь.

Его глаза ожесточаются, а рука, лежащая на моем бедре, на короткое время

напрягается.

75

— Сколько дней ты работаешь на этой неделе? — его голос приобретает сердитый

тон.

— Кроме сегодняшнего вечера я работаю ночью в пятницу и субботу.

Он кивает, но не отвечает. Когда он резко встает, откидывает свой стул назад и тот

врезается в пустой стол позади нас. Я вздрагиваю, а Бен останавливается, высунув свой

язык наполовину, чтобы лизнуть, но быстро отказывается от еды.

— Сэм, — шепчу я.

Он хватает свой мусор.

— Я буду снаружи.

И выходит, не оглядываясь.

«Какого черта? Почему он внезапно разозлился? Клянусь, у этого мужчины больше

перепадов настроения, чем у женщины с ПМС».

— Он сумасшедший? — спрашивает Бен, вытирая рот рукавом своей рубашки.

— Используй салфетку. И нет, я так не думаю, — я улыбаюсь так убедительно, как

только могу, и обмакиваю салфетку в воде, чтобы вытереть шоколад с его рта. Надеюсь,

что он не чувствует мое разочарование. — Тебе нужно сходить в туалет, прежде чем мы

поедем домой?

— Нет.

— Ладно, бери свой мусор и пошли.

Мы встречаем Сэма снаружи, и он молча открывает нам дверцы, прежде чем отвезти

домой. Бен объелся, я могу утверждать это, потому что он не разговаривает. Я откидываю

голову назад на сидение и смотрю в окно. Рука Сэма дотрагивается до моей, и я

нерешительно переплетаю свои пальцы с его. Я не понимаю, как в одно мгновение он

может быть таким любящим и оберегающим, а в следующее — выходить из себя, как

ребенок, по причине, которая мне даже не известна. Гонка за ним изнурительна. Но как бы

то ни было, есть в нем что-то, ради чего стоит бороться, и мне интересно, хватит ли у меня

сил для этого.

Он паркуется на подъездной дорожке позади своего грузовика. Я вытаскиваю свою

ладонь из его и открываю дверцу для Бена. Мы все поднимаемся по ступенькам, и я

ожидаю, что Сэм пойдет к себе. Часть меня хочет поговорить о том, что он сказал Мэтту,

а другая просто жаждет, чтобы он ушел, так как я не понимаю, чем так разозлила его. Он

кладет руку мне на поясницу и слегка подталкивает в сторону моей двери. После того как

мы входим внутрь, Бен собирается бежать в свою комнату, но я останавливаю его.

— Что ты скажешь Сэму за мороженое?

— Спасибо, Сэм.

— В любое время, — он улыбается Бену, теперь, по-видимому, вернувшись к

своему нормальному состоянию.

— Можно я теперь поиграю?

— Да.

Бен убегает наверх, и, как только он оказывается вне пределов слышимости, я

поворачиваюсь и тычу пальцем в Сэма, готовая наброситься на него с кулаками за то, что

он вел себя, как придурок. Но он хватает мою руку и притягивает меня к себе, потом

обнимает и прижимает мою голову к своей шее.

— Прости, но я не могу смириться с мыслью, что ты работаешь в этом месте. Меня

ужасно раздражают мысли о том, что эти засранцы видят тебя голой, — извиняющийся

шепот смешивается с сердитым тоном, который слышен в его голосе.

Мое сердце напугано его признанием, и я бормочу:

— Я не голая.

— Нет, но мне все равно это не нравится.

Он тихо и медленно потирает мне вверх и вниз спину ладонями.

— Мне тоже, но у меня нет выбора.

76

Он удерживает меня пару минут, и я отступаю, внезапно осознавая, что так и не

поговорила с ним о Мэтте.

— Что случилось с Мэттом?

— Ничего. Он пытался вести себя, как обиженная задница, сказал, что ты

действовала против него и шантажировала.

В моей голове тут же начинают проигрываться сценарии, но нежная рука на моем

лице выдергивает меня.

— С ним покончено, он ушел побежденным, детка. Похоже, он получил документы,

прежде чем поговорил с Дентоном, потому что у него не было ни малейшего понятия, что

мой отец узнал о романе его жены.

— О, он просто ушел? Даже не спросил о своем сыне?

Мое сердце болит за моего маленького мальчика.

Он делает глубокий вдох и качает головой.

— Но он и не заслуживает того, чтобы дышать тем же воздухом, что и Бен. Он кусок

говна, и я сказал ему, что лучше мне никогда не видеть его рядом с Беном.

Я прерываю его.

— Ты что? — рявкаю я.

Он поворачивает голову назад.

— Я сказал ему, чтобы он никогда не связывался с тобой или Беном снова.

— Кто ты такой, чтобы принимать подобное решение? — ору я. Что, если Мэтт

действительно хотел узнать своего сына? Имею в виду, что я не хочу отказаться от опеки,

но была бы не против того, чтобы Бен встретился с отцом. Каждый ребенок заслуживает

того, чтобы знать, кто их родители. Я уверена, что это не было любезной просьбой Сэма,

держу пари, что он ему угрожал.

— Ты прикалываешься надо мной, да? — спрашивает он недоверчиво.

— Послушай, — я сжимаю переносицу, — я ценю все, что ты сделал, ты даже не

представляешь насколько. Чем ты пожертвовал для меня... для нас. Но ты не можешь так

делать.

Он отходит и скрещивает руки на груди. Руки, которые заставляют меня чувствовать

себя в безопасности, будто ничто не может коснуться меня, когда они вокруг меня.

— Не могу делать что? Заступиться за вас? Убрать этого ублюдка из вашей жизни?

Потому что оттуда, где я стою, вы можете получить любую гребаную помощь, в которой

нуждаетесь.

— Что это значит?

— Это значит, что тебе нужна помощь, женщина. Иисусе, — он проводит руками

вниз по своему лицу, подходит ближе ко мне и опускает голову, чтобы смотреть мне в

глаза, — ему не нужен Бен, — его голос понижается. — Это лишь рекламный трюк для

его новой семьи. Это позволило бы ему выглядеть хорошим. Он сказал мне, что ему не

нужен Бен, детка.

Я чувствую себя дурой за то, что не признала того человека, каким в

действительности является Мэтт. И глупая часть меня, существующая до сих пор, помнит

того доброго и щедрого человека, которым он раньше был.

— Я знаю это, но что, если в будущем...

— Нет. Мне жаль. Он — эгоистичный хер.

Не знаю, почему мне вдруг стало грустно от того, что Мэтт полностью сдался. Я не

хотела его в нашей жизни, но я всегда желала, чтобы он этого хотел. И теперь, когда дело

сделано, я не знаю, как к этому отношусь.

— Итак, все кончено. Просто так он никогда не захочет даже встретиться с сыном.

— Он смотрел прямо на него, Кортни. На стоянке. Помнишь?

— Да, — я прислоняюсь к стене, у меня внезапно закружилась голова.

— Он смотрел на него, но не видел. Своего собственного сына. Его не волновало то,

что он стоял рядом.

77

Я киваю, признавая это, а он оставляет нежный поцелуй у меня на лбу, прежде чем

идет к двери.

— Дай мне знать, если тебе понадобится еще что-нибудь.

Щелчок замка заставляет меня выйти из оцепенения, и я медленно иду на кухню,

сажусь на стул. Я не хочу, чтобы Мэтт присутствовал в нашей жизни. Но для Бена я хочу,

чтобы у него был отец — человек, который присматривает и ухаживает за ним… как Сэм.

Готов ли он к такой ответственности, когда он даже не может согласиться со мной? Стать

отцом. Он говорит, что хочет еще один шанс, и пока он смог доказать, что безмерно

полезен. Он пытается.

«Но хочу ли я мужчину в своей жизни, который будет принимать важные решения,

такие как это, за меня? За Бена? Не посоветовавшись со мной?»

— Уф, — простонала я и ударилась головой о стол.

Затем меня осенило. Я — идиотка. Боже, я такая глупая. Конечно, я хочу этого. Как

давно я хотела, чтобы кто-то разделил со мной жизнь и помогал принимать решения? Не

быть единственной, у кого есть ответы? Теперь у меня есть потрясающий парень, который

готов попробовать, а я веду себя, как чокнутая.

Я смотрю на часы на микроволновке, но понимаю, что не располагаю достаточным

количеством времени, чтобы поговорить с Сэмом, до ухода на работу. Я бегу наверх,

проверяю Бена и говорю ему, что быстренько приму душ. Я хотела бы стоять под

горячими струями вечно, но отбрасываю волосы, быстро намыливаюсь и бреюсь в

соответствующих местах.

Выбравшись, я заглядываю в комнату Бена и нахожу его в том же положении, что и

десять минут назад.

Когда я складываю чистую одежду в сумку, звонит телефон, и я бегу вниз, чтобы

ответить, проклиная себя за то, что не принесла сотовый наверх.

— Привет? — отвечаю я, не глядя, кто звонит.

— Корт, — у Моны разбитый голос, и она шмыгает носом.

— Мона, у тебя дерьмовый голос. Ты в порядке?

— Только что проснулась. Я больна.

— Ой, дорогая.

— Я… — она кашляет, и я убираю телефон от уха, как будто микробы могут пройти

сквозь него волшебным образом, — не могу присмотреть за Беном. Мне жаль.

Чёрт.

Я даже не подумала об этом раньше.

— Все в порядке. Просто поправляйся.

— Окей.

Я нажимаю кнопку — завершить звонок, затем бросаю телефон на тумбочку с

чрезмерной силой и вздрагиваю, когда он падает на пол. Когда я нагибаюсь и поднимаю

его, то сдаюсь, сажусь на холодный кафель и размышляю, что делать. Слишком поздно

звонить другой няне, мне нужно уходить через десять минут. Думаю, мне придется

позвонить и сказать, что заболела. А мне очень нужны деньги.

Сэм.

Может быть, он сможет посидеть с ним. Я быстро бегу к его входной двери и стучу,

но делаю шаг назад, когда он приветствует меня. На нем только шорты и пара теннисных

туфель, его тело блестит от пота. Мои пальцы зудят от желания провести ими по резким

углублениям на его животе.

Он прочищает горло, и когда я, наконец, смотрю ему в лицо, он одними глазами, без

слов, спрашивает меня, почему я здесь.

— Да, эмм, — теперь настала моя очередь прочищать горло, — Мона больна, а она

должна была присматривать за Беном вместо меня. Уже слишком поздно вызывать

другую няню, так как я должна уезжать через десять минут. Я всегда могу просто

заболеть, но мне очень нужны деньги. А ты здесь, рядом, но если ты слишком занят…

78

Он прерывает меня, прижимая свою руку к моему рту. Его губы кривятся в улыбке,

и он спрашивает:

— Ты хочешь, чтобы я присмотрел за Беном, а ты смогла пойти на работу?

Я медленно киваю головой и борюсь с желанием вобрать его палец себе в рот.

«Боже, что он делает со мной?»

— Могу я подойти через пять минут? Мне нужно принять душ.

Я хмыкаю, представляя его обнаженным и покрытым пеной, но мне удается кивнуть

еще раз.

— Окей. Я скоро приду.

Он убирает руку и уходит, оставив меня таращиться на его дверь, не в силах

пошевелиться от пузыря похоти, который он успел бросить в меня.

— Иди домой, Кортни, — кричит он изнутри. Я подпрыгиваю, как хорошая

маленькая девочка, переполненная желанием, и иду домой.

* * *

Стресс, связанный с опекой, сделал из меня одну из злющих официанток, носящих

кисточки. Я понимаю, что еще не выкарабкалась полностью, но уверенность Сэма

заставляет меня вздохнуть с облегчением и почувствовать, что с нами все будет в порядке.

Еще есть Сэм — горячий болван. Я не должна думать о нем прямо сейчас, не после того,

как открыто пялилась на него. Но я не могу помочь себе. Как бы сильно я не хотела с ним

переспать, мне нужно убедиться, что он хочет меня не из-за комплекса вины, или потому,

что у него есть чувства, возникшие из-за вопроса об опеке.

Так что по дороге на работу я придумала план. Почти такой же план, что и раньше.

Нам нужно сходить на свидание и узнать друг друга поближе. Но в отличие от прошлого

раза, он должен присутствовать в нем до конца. Он говорит, что хочет этого, но я не смогу

дать ему это, пока не узнаю наверняка.

Я вхожу в стрип-клуб с улыбкой на лице, полная решимости пережить эту ночь,

чтобы потом я могла поехать домой и поговорить с Сэмом. Боже, лишь знание того, что

он в моем доме и что я увижу его, заставляет меня залиться краской. Но румянец на моих

щеках быстро превращается в разъяренную красноту, когда выясняется, что моя ночная

смена будет проходить в обществе пьяных парней, распускающих руки. Сегодня ведь

понедельник, а понедельники обычно тихие.

И если этот парень не уберет свои руки от моего бедра, клянусь, я сниму

четырехдюймовый каблук с ноги и засуну его ему в задницу.

Я ставлю его напиток и смотрю на него.

— Сэр, я не буду повторять снова, вы не должны прикасаться к официанткам.

Жестко схватив его за запястье, я отдергиваю руку.

— Вот как?

Он встает с такой скоростью, которая не казалась мне возможной для поддатого

парня, и прижимает ладонь между моих ног.

— Убери свои чертовы руки от меня! — кричу я и отталкиваю его, но другая его

рука сжимает мои ягодицы и прижимает меня к нему.

— Я буду трогать все, что захочу, сука.

Его слюна попадает мне на щеку, и я борюсь, чтобы убрать его от меня, толкаюсь,

царапаюсь.

— У тебя, бл*дь, проблема, мужик?

Один из охранников оттаскивает его от меня, и я спотыкаюсь прямо о Бренду.

— О, мой Бог. Ты в порядке? — спрашивает она, убирая растрепанные волосы с

моего лица.

«Я порядке? Нет. Я ненавижу это. Мне не больно, но я зла».

79

— Да, в порядке, — я оттягиваю юбку вниз насколько это возможно и осматриваюсь

вокруг. Все, чем бы они ни были заняты, остановились и уставились на меня.

Смутившись, я бегу к раздевалке и облокачиваюсь о раковину.

Дверь скрипит, и Бренда запрыгивает на стойку рядом со мной, размахивая своими

длинными ногами, на которые надеты чулки в сеточку.

— Ты уверена, что в порядке?

Я делаю глубокий вдох и набираю в пригоршню воды, чтобы сделать маленький

глоток. После того, как смачиваю лицо бумажным полотенцем, я опираюсь на раковину.

— Да. Просто сыта этим по горло. Мало того, что на нас глазеют, и я не имею ничего

против этого... В смысле, очевидно, что мы на это подписались, — она кивает,

соглашаясь, — но я не понимаю этих распускающих руки парней. Боже, это так

неприятно.

— Знаю, но это только временно, правда? Мы уйдем отсюда прежде, чем ты успеешь

моргнуть, — она спрыгивает вниз, обнимает меня сбоку и уходит.

— Не так скоро, — говорю я пустой раздевалке.

Я отказываюсь выдвигать обвинения, когда об этом меня спрашивает менеджер. Не

хочу, чтобы в публичных источниках мое имя было рядом с этим безумцем, и они

посадили его. Я на автомате заканчиваю свою смену и, в конечном счете, получаю кучу

чаевых. Думаю, что некоторые из ребят просто пожалели меня. Неважно, я заберу их.

Когда возвращаюсь домой, я крадусь так тихо, как только могу. Все светильники

внизу выключены, за исключением тех, что под кухонными шкафами и лампы на столе.

Сэм должен быть в моей постели. Я снимаю обувь и на цыпочках поднимаюсь по

лестнице.

Когда я открываю дверь в комнату Бена, весь гнев, который был во мне, испаряется.

Стирается. Большое тело Сэма прижато к стене, а его рука переброшена через Бена. Бен

спит на его животе, его правая рука и нога свисают с кровати. Книга, небрежно лежащая

на полу, без сомнения, выпала из руки Сэма. Я хватаю свой телефон, фотографирую,

затем выхожу из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Я направляюсь в ванную, потому что отчаянно нуждаюсь в душе. Я не только пахну

как стрип-клуб, но и чувствую себя грязной после того, что мужчина прикасался ко мне.

Затем я расплетаю свои волосы и встаю под струи, но не двигаюсь, позволяя горячей

воде сделать свою работу. Мой лоб покоится на прохладном кафеле, и я приветствую

облегчение, которое он приносит. Внезапно занавеска резко отодвигается

Я задыхаюсь и теряю равновесие, но Сэм сжимает мой локоть, чтобы удержать меня

от падения. Он восхитительно выглядит обнаженным, и все, что я могу сделать, это

уставиться на него. Он разворачивает меня так, что я не вижу напряжение на его лице, а

затем хватает мое мыло, пахнущее розами, и выдавливает каплю в руку, прежде чем его

растереть.

— Хорошо ли ты провела ночь на работе? — спрашивает он, растирая мыло по

моему животу.

— Нет, — шепчу я, наслаждаясь ощущением от его прикосновения.

— Почему нет?

Я качаю головой и откидываю ее назад на его плечо, когда его пальцы аккуратно

протирают нижнюю часть моей груди. Он использует чуть большее давление и

настойчиво целует меня в шею.

— Почему нет? — спрашивает он снова, на это раз чуть более жестко.

— Потому, что я ненавижу эту работу.

— Я тоже ненавижу эту работу. Все видят это, — его намыленные пальцы крутят

мои соски.

Я должна заставить себя оставаться на месте, когда он продолжает тереть и щипать

чувствительные пики.

— Они ведь не могут делать это с ними, правда?

80

Я качаю головой.

— Нет. Они не могут, — шепчет он, а затем кусает мою шею.

Кончики его пальцев надавливают, прокладывая себе дорожку вниз по моим бокам,

и я подавляю смех, когда он минует мое чувствительное местечко. Сэм хихикает и

возвращает их обратно в то самое место, до тех пор, пока я не начинаю извиваться.

Оставив легкий поцелуй на моей щеке, он продвигается вниз, куда могут дотянуться его

руки, после чего он разворачивает меня и смывает с меня пену.

Выдавив еще немного мыла, он опускается передо мной на колени и начинает

намыливать каждую ногу. Сэм смотрит на свои руки, так что я не вижу, как его лицо

выглядит прямо сейчас, и это сводит меня с ума. Когда он достигает внутренней стороны

моих бедер, то стучит одним из трех пальцев, прося меня раздвинуть ноги.

Я смотрю на эти три пальца, воображая, что они делают что-то еще, когда он

использует другую руку, чтобы раскрыть мои ноги для себя. Он слегка толкает меня

назад, таким образом, что я оказываюсь под водой, и касается пальцем моих складочек,

вымывая и ублажая.

Я начинаю раскачиваться на его руке, и он встает, прижимая меня к стене.

— Они не могут сделать это, так ведь? — он ощупывает меня, и я отвожу взгляд,

вспоминая, какой опозоренной чувствовала себя ранее. — Кортни, посмотри на меня, —

его голос полон разочарования.

Я поднимаю голову и пытаюсь сосредоточиться на его глазах, но резкость его

челюсти не может скрыть то, каким разозленным он выглядит.

— Они не могут, да? Ты не позволяешь другим мужчинам прикасаться к тебе, не так

ли? — он начинает кружить у моего входа одним пальцем. Настолько легко, что едва

чувствуется, но с достаточным давлением для того, чтобы заставить меня хотеть больше,

хотеть все это.

— Нет, так не должно быть, — слова вылетают из моего рта на одном дыхании.

— Неужели они? — выдавливает он.

— Иногда.

— Хватит, — рычит он, — ты там больше не работаешь.

Он отступает, и я открываю рот, чтобы заговорить, но прежде чем какие-либо слова

вылетают из моего рта, он оборачивается, и его рот обрушивается на мой.

Единственный способ, которым я могу описать, что происходит, ― он поглощает

меня. Губы, язык, зубы. Его твердость трется о мой живот, и я тянусь вниз, чтобы

прикоснуться к нему. Моя рука в миллиметре от него, когда он резко одергивает голову

назад и тянется, чтобы выключить воду.

— Не здесь. И не так, — говорит он, выходит и возвращается через секунду с

полотенцем.

Я знаю о нем, как защитнике, и мне это нравится, но как он мог сказать мне, что я

больше не могу работать там? Мне нужны деньги. Если бы я могла уйти, то сделала бы

это.

В одном полотенцем, обернутым вокруг меня, и во втором вокруг его талии, мы

идем в спальню. Я сажусь на край кровати, а он запирает мою дверь, прежде чем

подкрасться ко мне.

— Сэм, я не могу уволиться.

Его лицо все еще напряжено.

— Можешь. И ты сделаешь это. Я не могу смириться с мыслью, что ты была там. Я

сказал, что хочу быть с тобой, и, черт возьми, женщина, я не могу представить себе еще

один день, не зная, что ты только моя. И часть жизни со мной подразумевает, что ни один

мужчина не сможет видеть тебя когда-либо снова.

Глава 17

81

Сэм

Я не даю Кортни шанса ответить, потому что ни секунды не могу держать свой рот

подальше от нее. Я сбрасываю своё полотенце и развязываю полотенце у нее

подмышками. Ее тело покрывается мурашками, она лежит на спине, когда я заползаю на

нее сверху. Я хватаю член и провожу им по ее влажным складочкам несколько раз, после

чего неспешно толкаюсь внутрь неё, из нас обоих вырывается стон, пока я вхожу

полностью.

Я приподнимаюсь, и она оборачивает ноги вокруг моей талии.

— Скажи мне, — говорю я и выхожу из нее, оставив внутри только кончик.

— Что? — она извивается подо мной.

— Скажи мне, что бросишь ее, — я снова врезаюсь внутрь и стискиваю зубы.

Она ахает и скулит:

— Я не могу.

— Почему?

— Мне нужны деньги.

Ее глаза наполняются слезами, и я наклоняюсь ниже, опираясь на предплечья по обе

стороны от ее головы.

— Нет, не нужны. Я сохранил все деньги, которые ты платила мне за аренду на

счету. Мне они не нужны. Используй их, чтобы оплатить ваши больничные счета.

Она качает головой.

— Нет. Это слишком много.

Я больше не могу оставаться неподвижным, поэтому пару раз вращаю бедрами.

— Ты больше не будешь платить мне за аренду. А еще ты используешь эти деньги,

чтобы положить на счет больницы. Затем, когда рассчитаешься с этим, можешь делать

все, что захочешь. Но моя женщина не будет работать в стрип-клубе и не будет платить

мне за аренду.

Я бы погасил эту гребаную задолженность за нее, но она никогда не согласилась бы

с этим. Перешагнуть через подобное — достаточно большое препятствие для нее. Кортни

привыкла быть независимой, и я уважаю ее за это, но пришло время, когда она может

разделить свою ношу с кем-то. И этот кто-то — я.

Проблеск отчаяния пересекает ее лицо, и она снова качает головой.

— Я не могу этого принять, — шепчет она.

— Кортни. Я... — я на мгновение прислоняюсь своим лбом к ее, пытаясь

восстановить мысли. — Ты сломала цемент, окружавший меня на протяжении почти

десяти лет. И нет ничего, что я могу дать тебе, чтобы отплатить за это. Я не пытаюсь

подкупить тебя. Но хочу быть с тобой, так чертовски сильно…

— Я тоже хочу быть с тобой, — она запускает пальцы мне в волосы, — но это уже

слишком.

— Нет. Этого не достаточно. Я не могу дать вам достаточно. Но, принимая на себя

весь этот стресс, я могу сделать это. Пожалуйста, детка, позволь мне сделать это для тебя.

Слезинка выкатывается из ее глаза, и я вытираю ее. Я бы хотел забрать все ее слезы.

— Сэм, — это все, что говорит она, глядя на меня. Я вижу, как вращаются колесики

в ее голове, но не хочу давить на нее, поэтому даю ей немного времени, и медленно

двигаюсь в ней. На моей спине начинает выступать пот, и я не знаю, как долго смогу

продержаться.

Она садится и переворачивает нас, затем обрушивает свой рот на мой. Она все еще

сжимает мой член и принимает каждую унцию силы, какая у меня есть, которую я должен

позволить ей получить.

— Ты уверен? — спрашивает она.

— Да. Я уверен.

— Значит, ты полон решимости, верно?

82

— На сто процентов, — я улыбаюсь и подразумеваю именно это. Христос, я

действительно так думаю.

— Тогда ладно. Я уйду.

Слава Богу!

— Это меня очень радует.

Она хихикает, и вместе с членом увеличивается мое гребаное сердце.

— Меня тоже.

— Хочешь знать, что могло бы сделать меня еще счастливее?

— Что?

— Если ты объездишь меня.

Она надувает губы и прищуривается.

— Хм…

— Детка, объезди, на хрен, меня.

Я толкаюсь вверх, и она вскидывает руки мне на грудь, чтобы не упасть.

— Хорошо, Сэм.

* * *

Солнце будит меня, и я очерчиваю изгиб талии Кортни, пытаясь сдержать смех,

когда она тянется назад и пытается ударить меня по руке.

Я делаю это снова, и она перекатывается на бок, лицом ко мне.

— Прекрати, — вздыхает она и открывает глаза.

Блин, я могу привыкнуть просыпаться с ней утром.

— Прекратить что?

— Ты щекочешь меня. А еще рано.

— Знаю, — я наклоняюсь и целую ее пухлые губы, — но мне нужно знать, если ты

хочешь, чтобы я ушел.

Она садится.

— Почему?

— Из-за Бена. Не уверен, готова ли ты рассказать ему о нас.

Она наклоняется и берет меня за руку.

— В этом как раз заключается одна из причин, побудившая меня так легко тебя

полюбить.

Я уставился на нее неуверенный, что услышал правильно. В прошлый раз, когда кто-

то сказал мне, что любит меня — это была Иззи, а сказанное ею — ложь. Перед ней были

мои бабушка и дедушка… на самом деле они были единственными.

— Я...

— Шшш, — она целует мою ладонь и кладет ее себе на грудь. — Я не ожидаю, что

ты ответишь взаимностью, но точно знаю, что мне делать. Мне нравится, что ты всегда

думаешь о Бене, что ты ставишь его превыше всего. Ты не представляешь, как много это

значит для меня. Однако, отвечу на твой вопрос: нет. Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу,

чтобы ты остался.

Не думал, что почувствую облегчение, которое ощущаю сейчас, зная, что она верит

в меня, в то, что я не причиню боль ей или Бену. Я люблю ее. И Бена. Я люблю их обоих

больше, чем я когда-либо думал, что способен. Но я не могу заставить себя сказать это.

— Это много значит для меня, — я съеживаюсь от этих банальных слов. — Я. Черт,

ты знаешь, что я чувствую к тебе, верно?

— Да, — она улыбается.

Я был так погружен во все, что происходило прошлой ночью, и то, как мы

закончили, что, когда мы заползли под одеяло, я вырубился.

— Вчера ночью я не пользовался презервативом.

— Все в порядке, я на таблетках. И я доверяю тебе.

83

Я не уверен, что услышать, как она говорит о доверии ко мне, значит больше,

нежели услышать, как она говорит «я люблю тебя», но черт, это потрясающе.

— Хорошо, потому чувствовать тебя чертовски феноменально.

— Но я скажу, — она заползает на меня и седлает мой живот, — что заставить меня

согласиться бросить стрип-клуб с твоим членом внутри меня нечестно.

— Думаю, это было совершенно справедливо.

Я вожу руками вверх-вниз по ее бедрам.

— Ты подлец, Сэм. Но у меня не было возможности сказать тебе о моем условии.

*бать. Я внезапно чувствую тошноту и облизываю губы.

— Какие условия?

— Условие. Только одно. Но это главное условие. Если ты не согласишься на него,

мне ничего не остается, кроме как отказаться от соглашения.

Я отпускаю ее ноги, хватаю простыни и сжимаю их. После чего громко сглатываю,

когда ее глаза следят за моим адамовым яблоком.

— Хорошо?

— Ты позволишь мне помочь тебе с документами.

Воздух с шумом покидает мой рот, и я улыбаюсь.

— Это все?

— Да, это все.

— Согласен.

Господь знает, мне не помешает любая помощь в этой области. К тому же, работать

с ней — еще один повод, чтобы проводить с ней больше времени, возможно, я смогу

отыметь ее прямо на рабочем столе, так что она не сможет спорить со мной.

— Серьезно?

— Да, — я переворачиваю нас и обнимаю ее красивое лицо своими ладонями. — Это

лишь одна из причин, почему я влюбился в тебя.

Сейчас у меня нет сомнений. Я хочу, чтобы она знала. Хочу, чтобы она поняла,

насколько я серьезен.

Ее лицо смягчается, и она кладет руку на мою щеку.

— Сэм.

— Ты самый бескорыстный человек, которого я знаю, и поверь мне, я вырос, не имея

ничего, кроме противоположного этому. Знать, что ты моя. Ты, — я целую ее снова,

потому что могу, — красивая, умная, веселая, заботливая, независимая женщина, которая

хочет быть со мной. Это кажется нереальным, Кортни. Я — эгоист, по крайней мере, я

пользовался этим, пока не появилась ты и не напомнила мне, каково это — чувствовать,

что кто-то заботится обо мне. И Бен, — я смеюсь, — этот ребенок заставляет меня хотеть

быть лучшим человеком, быть кем-то, на кого он может равняться. У меня такого не было,

и я хочу быть больше, чем хорошим для него. Тот факт, что ты позволяешь мне быть

таким человеком, является еще одной причиной.

— Ты хороший мужчина, Сэм. Нам повезло, что ты хочешь нас.

— Да. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что вы оба счастливы.

— Мам! — кричит Бен возле ее комнаты.

Мы оба смеемся, и она тянется вверх, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Ты делаешь меня счастливым, делаешь нас счастливыми, — потом она выползает

из-под меня и кричит: — Мы сейчас спустимся. Иди и включи телевизор.

— Хорошо! — его смех просачивается сквозь дверь, а затем исчезает, когда он

убегает вниз.

— Он всегда такой счастливый с утра?

Я надеваю свою вчерашнюю одежду, когда она копается в ящиках и реагирует

невозмутимо на данную ситуацию. Мы не торопимся скрывать что-либо от Бена, и это

выглядит потрясающе.

— Нет, — смеется она. — Необычно. Но я не жалуюсь.

84

Она первой идет в ванную, и я встречаю их на кухне, где за те несколько минут, что

я был наверху после нее, наступила паника.

— Ты не можешь продолжать делать это, Бенджамин.

— Прости, мам. Я забыл, — он говорит, засунув полную ложку хлопьев в рот из

своей миски. Гораздо меньшую миску, чем я налил ему в прошлый раз. Принял к

сведению.

— Тьфу. Дай мне минуту, чтобы спуститься и посмотреть, есть ли у меня материал.

Она убегает, а я сажусь рядом с ним за стол.

— Привет, приятель. Что происходит?

— Я забыл свое домашнее задание.

«Черт, я даже не подумал спросить его об этом прошлым вечером».

— Ты в детском саду, верно?

— Мммммм.

— Вам задают домашнее задание в детском саду? — я поднимаю листок с

инструкциями. Это совсем не трудно, просто разрезать коробку с хлопьями по образцу,

чтобы он мог держать свои книги в садике, и обернуть ее во что-то.

Дверь в подвал захлопывается, и появляется Кортни, взъерошенная и запыхавшаяся.

— Да, у него есть домашнее задание. И он должен был сказать мне или его няне.

Обычно Мона или кто-то другой проверяет его папку, а я забыла тебя предупредить об

этом, так что это не совсем его вина. Но это отчасти потому, что он должен знать, что

необходимо проверять ее каждый вечер; теперь мы должны собрать коробки с хлопьями в

держатель для книг, завернутый в оберточную бумагу, также мне нужно приготовить ему

обед, и он должен одеться за… — она оборачивается и смотрит на часы на плите, —

двадцать минут! Мой будильник не сработал или что? Дерьмо!

Я смеюсь и встаю, чтобы обнять ее. Она поворачивается и открывает рот, я уверен,

чтобы сказать мне, что это не смешно, но я заставляю ее замолчать легким поцелуем.

— Еще одна причина, из-за которой я люблю тебя. Ты говоришь

непрерывающимися предложениями, когда напряжена. Позаботься о его обеде, а я буду

работать над коробкой из-под хлопьев.

— Но…

— Стоп. Я полон решимости, помнишь? А это значит, что ты носишься утром

вокруг, как сумасшедшая, чтобы собрать Бена в садик и чтобы могла вовремя добраться

до работы.

Ее взгляд смягчается.

— Ладно.

Она наклоняется и дарит мне быстрый поцелуй, прежде чем убежать наверх. Я

хватаю коробку из-под хлопьев, которые он ел и ножницы. Не замеряя, я разрезаю картон

и встаю, чтобы покопаться в ее шкафах в поисках скотча. Когда сажусь обратно, я

оцениваю, сколько оберточной бумаги мне нужно, затем вырезаю квадрат.

— Будешь целовать мамочку?

Я резко закрываю ножницы и режу себе палец.

— Еб… дерьмо. Эмм.

«Где, черт возьми, Кортни?»

— Да, дружище. Все в порядке?

Он пожимает плечами.

— Ага.

Она возвращается на кухню с одеждой Бена и надевает ему чистые носки, пока он

все еще ест.

— Поторапливайся и заканчивай. Затем почисти зубы и быстро спускайся назад,

чтобы я могла закончить одевать тебя.

Как торпеда она идет к холодильнику и собирает ему обед прежде, чем он даже

заканчивает есть.

85

Я сажусь и наблюдаю за хаосом. Спустяпару минут он отталкивается и поднимается

наверх.

— Итак, я заканчиваю или он должен был помочь мне?

— Он должен был помочь, но мне плевать. Просто сделай это.

— Ладно, — я смеюсь над тем, как она суетилась, когда прошло только семь минут.

У нас в запасе еще тринадцать, а чтобы закончить этот ящик, мне понадобятся еще две,

поэтому я решаю подождать, чтобы Бен мог мне помочь.

Она исчезает и через несколько минут она возвращается, облаченная в рабочую

одежду вместе с Беном. Она помогает ему одеться, и я подзываю его, чтобы приклеить

оберточную бумагу внутрь коробки. Сэкономив две минуты, я провожаю их к ее машине

и дарю Бену приветствие «кулак в кулак», а ей — поцелуй, прежде чем стоя на

подъездной дороге с улыбкой, наблюдать за ее автомобилем, пока он не исчезает.

* * *

Я убираю телефон от уха и пару раз бьюсь головой о руль. После того, как делаю

глубокий вдох, я прикладываю его обратно.

— Женщина. Остановись. Я сказал, что хочу, чтобы ты просто выбрала.

Мексиканская или итальянская.

Я спорил с Кортни на протяжении последних пяти минут о том, что я делаю

слишком много для нее и Бена. А все, что я сделал, — позвонил ей и спросил, что она

хотела съесть. Это еда. Иисус.

— Тебе не обязательно…

— Прекрасно. Я выбираю. Будет итальянская, потому что тебе нужны углеводы.

— Что?

— Я не видел тебя с утра, и все эти споры — пустая трата времени, которое я мог бы

провести с вами, ребята. Вместо этого, я сижу в своем грузовике рядом с местом своей

последней работы, спорю из-за чертовой еды, которую ты хотела бы съесть. Я не позволю

тебе так легко отделаться сегодня вечером. Прости за каламбур. Я буду через сорок

минут.

Я отключаюсь, бросаю телефон на пассажирское сидение и смеюсь. Она сводит меня

с ума. Слишком независимая. Она должна успокоиться. Мой телефон звонит, и я

поднимаю трубку, увидев ее имя на экране.

— Да?

— Ты на меня сердишься? — ее голос тихий. Теперь я чувствую себя паршиво.

— Нет, детка. Я просто хочу попасть домой, а ты споришь из-за того, что не

изменится. Если я хочу купить тебе что-нибудь или принести еду с собой для вас, ребята,

я сделаю это.

— Я не привыкла к этому.

Я откидываю голову назад и вздыхаю.

— Знаю, что нет. И я тоже. Обычно есть только я. Мы пройдем через это вместе?

— Да?

— Да. Так что в будущем, если я спрошу, что ты хочешь, просто сделай выбор. Это

сэкономит много времени.

На линии воцарилась на секунду тишина.

— Ты не можешь купить все, — она торопится, произнося эти слова и, замолкает

снова.

Мне на мгновение кажется, будто я выгляжу как чересчур большой мудак.

— Я не пытаюсь. Это еда, Корт.

— Может быть, для тебя. Но для меня это намного больше, — шепчет она.

— Знаю, — я завожу машину и пристегиваю ремень, — но мне действительно нужно

ехать, чтобы я мог заказать еду и забрать ее. Я хочу увидеть тебя.

86

— Прошло только восемь часов, — смеется она.

— Это слишком долго, Кортни. Любое время вдали от тебя — это слишком долго.

Эпилог

Кортни

Я вешаю трубку и прислоняюсь к кухонной стойке. Я так не привыкла к этому. Одно

дело, когда Мона выручает меня, но Сэм? Он совсем другая история. Все происходит так

быстро, а я пытаюсь приспособиться. Я не хочу показаться неблагодарной, но принимать

заботу в новинку для меня.

Он так помог мне. Не знаю, где бы я была без его помощи. Я говорила серьезно о

любви к нему ранее. С ним очень сложно. Давным-давно я увидела в нем то, что он сейчас

видит в себе.

Я беру несколько тарелок и мисок, чтобы накрыть на стол, чтобы тот был готов,

когда он доберется сюда. Ноги Бена топают вниз по лестнице, прежде чем я замечаю его.

Он поворачивает из-за угла с бейсбольной перчаткой и мячом.

— Хочешь поиграть со мной, мам? — спрашивает он.

Обычно я не могу, так как готовлю ужин. Но поскольку Сэм взял его на себя, у меня

есть время.

— Да, дорогой. Пойдем на задний двор.

Он выбегает, а я следую за ним. Мы перебрасываем мяч туда-сюда некоторое время,

и я решаю, что это подходящее время, чтобы поговорить с ним о Сэме. Я ни разу не

обсуждала с ним то, как он относится к тому, что у меня есть парень.

— Так, тебе нравится, когда Сэм тусуется с нами?

— Да! Он забавный. И он показывает мне, как делать крутые вещи в своем гараже.

— Ничего, если он будет проводить с нами больше времени?

Он останавливается и смотрит на меня, наклоняет голову, затем выпрямляет ее

снова.

— Да. Может он научит меня ездить на велосипеде?

Он бросает мне мяч обратно.

Я не удивлена тому, что он принял его, но все равно чувствую облегчение.

— Конечно. Держу пари, Сэму это понравится.

— Понравится что? — голос Сэма пугает меня.

— Что он научится у тебя ездить на велосипеде.

— С удовольствием.

— Круто! — Бен вскрикивает и бежит к гаражу, где стоит его велосипед.

— Еще нет, Бен. Нам нужно поесть, а затем мне необходимо выяснить, как снять

страховочные колеса с велосипеда, — кричу я.

87

— Женщина, — рычит Сэм и хватает меня за шею. — Ты больше не делаешь ничего,

что требует от тебя держать инструмент, — он подносит губы прямо к моему уху. —

Разве что мой.

Я смеюсь и отталкиваю его.

— Ты свинья.

— Бен, пойдем и поедим, а потом я сниму страховочные колеса с твоего велосипеда,

— кричит он.

— Хорошо, Сэм, — Бен бежит обратно в дом.

Мы следуем за ним, но прежде чем входим внутрь, Сэм прижимает меня к сайдингу

и целует. Я проскальзываю языком в его открытый рот и издаю стон, когда его пальцы

щиплют меня за грудь.

— Я скучал по тебе, — шепчет он у моего рта.

— Я тоже скучала по тебе.

— И не только сегодня, Кортни. Все эти месяцы я вел себя, как идиот, и пытался

держаться от тебя подальше. Я чертовски скучал по тебе.

Я обнимаю талию Сэма и притягиваю его ближе.

— Не будь идиотом, и тебе не придется скучать по мне.

— Хотя, должен признать, было весело наблюдать за тем, как ты выходишь из себя.

Ты такая сексуальная, когда злишься.

Я смеюсь и запускаю руки в его волосы.

— Для умного парня это действительно было глупо.

— Что я могу сказать? — он пожимает плечами. — Я глупый, находчивый и

влюбленный мужчина.

— Нет, — я качаю головой и тяну его за лицо вниз, наши носы соприкасаются, — ты

добрый, заботливый, внимательный, привлекательный, щедрый, глупый, находчивый и

влюбленный мужчина. И мне повезло с тобой.

— Нет, детка. Это я тот, кому повезло.

Вместо того чтобы спорить с ним, я склоняюсь и нежно прикасаюсь своими губами к

его. Мы рука об руку подходим к кухонному столу, где Сэм поставил все коробки с едой

на вынос из ресторана.

Мы садимся, и прямо перед тем, как Бен запихивает вилку со спагетти в свой рот, он

смотрит то на Сэма, то на меня, затем снова на Сэма.

— Сэм?

— Да, приятель?

— Можно, Хлоя останется на ночь?

Конец

88