На полях: Проволочные заграждения были под напряжением.
(обратно)
136
На полях: Кидалась как дикий зверь и колотила. На перекличках толкала дубинкой.
(обратно)
137
Жаргонное название лагерной надсмотрщицы.
(обратно)
138
Как сегодня известно, Освенцим были и трудовым лагерем, и лагерем смерти.
(обратно)
139
Город в польской части бывшей Восточной Пруссии.
(обратно)
140
На полях, очень неразборчиво, вероятно: Одеяла распороли, разорвали на полоски, смастерили себе штаны. Через два дня одеял уже не было.
(обратно)
141
На полях: Ее ежедневно причесывала молодая еврейка. Ей (Трудочке) шили приданое. Швейная машинка близ склада, трескучий мороз. Самые красивые платья меняла несколько раз в день. Красная ленточка в прическе, перманентная завивка.
(обратно)
142
На полях: Как только услышат шаги кожаных ботинок — часовые! Когда в лагерь приходили посылки с одеждой, в комендатуре отбирали себе все самое лучшее, негодные обноски оставляли заключенным евреям.
(обратно)
143
На полях: Пальцы в нарывах и ранах. Ноги — в гнойниках. Их не кормили. Они умерли от голода и лежали здесь, разлагаясь. Ножницами разрезали на мертвых одежду. Мертвых в ящики, увезли прочь в грузовике.
(обратно)
144
На полях: Всякий раз, как гремел приказ: «Подъем!», узники настораживались: кажется, русские уже близко!
(обратно)
145
На полях: В маленьком городке строевой пришел с докладом к коменданту. Не желал сам брать на себя ответственность.
(обратно)
146
Здесь обрывается запись рассказа Толи. Толя выжила и после этой болезни, вышла замуж за литовца и в 1960-х гг. эмигрировала в Израиль.
(обратно)
147
Елена Кугоргиене-Буйвидайте (Куторга), Дневники. Июнь — декабрь 1941. Об этой женщине и ее записях упоминают Василий Гроссман и Илья Эренбург в произведении «Черная книга. Геноцид советских евреев». Следует отметить, что Мари Хольцман к моменту расстрела было уже девятнадцать, а не семнадцать. Маргарете действительно как «наполовину еврейка» должна была переселиться в гетто, но, как следует из записок Хелене Хольцман, осталась с матерью в городе. — Прим. издателя.
(обратно)
148
Имеются черновики и наброски только тех фрагментов воспоминаний X. Хольцман, где рассказ ведется не от ее лица, а от лица других очевидцев событий. Это Эмма Френкель, Стася и, в первую очередь, Толя. Эти черновые наброски представляют собой нечто вроде плана: основные положения схвачены номинативными предложениями, отдельным словами, обрывками фраз. Записи, видимо, делались во время рассказа свидетеля либо непосредственно после. Среди этих заметок, словно историческое послание из бутылки, затесался набросок, не вошедший в текст воспоминаний X. Хольцман, поэтому его следует, пожалуй, привести здесь отдельно: «Брата забрали в 1940-м и вместе с другими мужчинами увезли. Семья уже попрощалась было с ним навсегда, как вдруг через три месяца приходит открытка: „Я в Позене, в трудовом лагере, на стадионе. Здоров“. Родные бросились писать в ответ, пришла втора открытка: „Ответ „pod znaczek!“ (под маркой). Работаю по-прежнему. Все хорошо“. Пленникам в лагерях разрешалось раз в месяц написать родным 10–15 слов по-немецки и в ответ получить столько же. Что могло означать польское слово среди немецких? Отклеили марку — под ней мельчайшим почерком написано: „Регулярные переклички. Каждого десятого расстреливают. Очередь дойдет до всякого“». — Прим. издателя.
(обратно)
149
Помимо собственных воспоминаний и устных рассказов Хелене Хольцман, очевидно, использовала также еще и письменные документальные свидетельства, которые во время описываемых событий находились в весьма ограниченном доступе. Кроме тетрадей сохранились три таких документа:
1. Протокол от 18 августа 1944 года — свидетельства некоего Гордона, выжившего узника гетто, о многочисленных убийствах евреев нацистами.
2. Черновой перевод советского коммюнике, напечатанного в «Правде», — отчет советско-польской комиссии по результатам
Последние комментарии
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 11 часов назад
2 дней 11 часов назад