Бегущий по лезвию 2 [Кевин Уэйн Джеттер] (fb2) читать постранично

К. У. Джетер Бегущий по лезвию — 2

ЛАУРЕ, ИСЕ И КРИСТОФЕРУ

Живое и неживое часто меняется местами…

Филипп К. Дик. Помутнение

Глава 1

Лос-Анджелес, ноябрь 2021 года

«Когда в каждом убийстве видишь одно и то же, пора завязывать».

— Здравая мысль, — вслух пробормотал Брайант. — За это стоит выпить.

Он сделал большой глоток, и желудок вмиг скрутило так, точно в него плеснули сгущенный бензин. Едва дыша, инспектор поставил стаканчик на стол и снова наполнил его.

«Вот потому я и сижу теперь в кабинете».

Стоило только открыть нижний ящик стола и достать квадратную бутылку, как за ней тянулось прошлое, будто змеиная шкура. Именно в бутылке таились все те замечательные мысли, все озарения, что посещали его в три часа утра, все неиспользованные предсмертные записки. Пока в столе имеется желтого цвета микстура, ее — вместе с воспоминаниями о проклятой полицейской карьере и гарантией приличных пенсионных выплат — достаточно, чтобы держать нос по ветру. Лежащие в столе бумаги — одни тщательно сложенные, иные небрежно брошенные — точно воспроизводили результаты умственной деятельности. Если бы чиновники из Управления полиции умели читать мысли коллег, его наверняка скоренько спровадили бы на постоянное место жительства в психушку…

Недоноски.

Стакан опустел и вновь оказался полным, но Брайант словно не заметил этого, лишь ослабил узел галстука. Насыщенный флюидами ужаса и отчаяния, воздух участка звенел в его легких, а подвешенный к потолку вентилятор безуспешно пытался поколебать наполненные пылью, почти лишенные кислорода тяжелые атмосферные массы.

Под ногами, обутыми в тупоносые полицейские ботинки, задрожал пол — в темном тоннеле по стальным рельсам проследовал очередной поезд с репликантами, увозя во тьму свой безмолвный груз.

Брайант наклонил бутылку, и коричневого цвета жидкость плеснула через край.

— Ты слишком много пьешь.

Брайант знал, что голос принадлежит не ему. Ни один из его внутренних голосов никогда не произнес бы подобную глупость.

Прищурившись, инспектор глянул в дальний угол кабинета. Незнакомца он признал по тому, как падала тень на его скулы.

— Я пью, — ответил Брайант, — потому, что иного выхода нет. Организм обезвожен.

По крайней мере, это правда. Он пришел в душную раковину участка прямо с церемонии похорон, где стоял под палящим солнцем, наблюдая, как одного из коллег опустили в прямоугольную выемку в земле. Глупый сукин сын Гафф в конечном итоге умудрился заполучить пулю в живот — разворотило все кишки. Две шеренги почетного караула Управления подняли к небу закрытые серебряными линзами глаза, выстрелили, перезарядили оружие, повернулись на сверкающих каблуках и двинулись прочь, обливаясь горячим потом.

Когда все разошлись, Брайант остался посмотреть на медную табличку, сиявшую на фоне грязи и мертвенно-желтой травы. Вот тогда-то он и впрямь пожалел, что солнце иссушило его до крайности: не осталось даже сил написать собственное имя вместо надписи на табличке. Брайант всегда не любил Гаффа.

Гость пустил струйку дыма, которая поднялась к медленно вращающему лопасти вентилятору.

— Если бы виски было водой, ты мог бы уже доплыть до Китая. — На губах незнакомца заиграла тонкая улыбка.

— Знаешь, что я тебе скажу? Прими участие. Облегчи участь утопающего. — Брайант достал из стола второй стакан и наполнил его. Собеседник придвинул стакан к себе, убрав его за пределы круга света от настольной лампы. — Пить в одиночку — дурная привычка.

— Тогда тебе следует больше времени проводить с друзьями.

— У меня их никогда не было. — Теперь уже Брайант обнажил в улыбке прокуренные желтые зубы, сверкнув неестественно блестящими глазами. — Только работающие на меня бедняги-недоноски. — Еще один обжигающий глоток. — Слишком далеко по Кривой зашли блейдранеры, чтобы быть кому-то друзьями.

Собеседник одарил Брайанта еще более холодной улыбкой.

— Они тоже на это ссылаются.

Брайант отвернулся, глядя на закрывавшие окна жалюзи. Сквозь узкие просветы виднелись темные помещения первого этажа участка, окутанные душной, жаркой лос-анджелесской ночью. Когда он, изнывая от жажды и полный презрения к примитивным официальным ритуалам — «Если я когда-нибудь с ними смирюсь, пусть меня смело выбрасывают на помойку!» — возвращался с похорон, его то и дело обгоняли парни из элитных подразделений, высокие и точно не чувствующие зноя в своих тяжелых ботинках и черном отполированном снаряжении. Рядом с ними Брайант ощущал себя мелкой букашкой, и их тяжелые взгляды, точно иглы, впивались ему между плеч. Уязвленный до глубины души, он с несказанной радостью забился в кладбищенскую тишину своего кабинета и сдвинул на час привычное расписание приема спиртного.

Проклятые штурмовики… те, кого он поминал с такой яростью,