Дневник 1969 года [Сергей Николаевич Семанов] (fb2) читать постранично

Сергей СЕМАНОВ

ДНЕВНИК 1969 ГОДА

От редакции

К годовщине кончины члена редсовета «ВН» — известного историка, пу­блициста, одного из лидеров «русской партии» 1960-1980-х гг. Сергея Нико­лаевича Семанова (1934-2011) мы про­должаем публикацию фрагментов его обширного и уникального дневника (записи за 1991 и 1982 гг. см.: №3 и 8).

Записи за 1969 г. (этот год — важная веха в биографии Семанова — он пере­езжает в Москву и становится заве­дующим серией «ЖЗЛ» в издательстве «Молодая гвардия») интересны, в том числе и тем, что по ним можно изучать генезис национал-большевистского дискурса (весьма напоминающего со­временное «охранительство») в «рус­ской партии».

Настоящая публикация согласо­вана с наследниками С.Н. Семанова. Рукопись подготовлена к печати К.В. Титовым при участии Е.Я. Паромовой, комментарии — К.В. Титова. Текст пе­чатается по ксерокопии с рукописного оригинала из архива публикатора.

8/1-69. Итак, завершился тяжелый, високосный год. Начинаю жаловать­ся, как жид, на свое здоровье. Но в самом деле: мой лучший фильм — по­гиб, моя любимейшая публикация о Петре Николаевиче]¹ — погибла (я кричал, помню, что много мне гре­хов скостится, когда П.Н. напечатают 100-тыс[ячным] тиражом, ему, види­мо, и в мечтах не снилась такая циф­ра даже при въезде в Москву). Далее. Статья о 9 янв[аря], мною тщательно отделанная и имевшая бы страшный шум, не вышла, наконец, рецензия на Амурского², ядовитая и ужасно либе­ральная, — тоже (автору повезло — вовремя помер).

Весь год минувший бился перед вы­бором. Что делать, писать ли толстую монографию и стать — скажем пря­мо — доктором или плюнуть на это нудное дело и стать публицистом? Инерция толкает меня на первый путь, склонность — на второй, а я, как обыч­но, болтался посередине.

Когда-ниб[удь] напишу книгу или что-то вроде: «Среди художников». Актеры — наглы и экстравагантны, поэты и писатели обуреваемы манией величия, собственно художники кос­ноязычны, углублены в себя, трудолю­бивы и не любят письменного слова, предпочитая устное.

В Дзинтари³, живя бок о бок с разны­ми чучмеками, еще раз понял, что глав­ное в России — это так наз[ываемый] «национальный вопрос». Здесь за­ложены центробежные силы России, сюда будут бить «т[овари]щи». И это здорово, что я выработал четкую плат­форму в таком центральном деле.

Был в парке под Ригой где даже и сараи XVII-XIX вв. Бездарны эти ла­тыши, нет в них ни гроша поэзии. Как прекрасна русская изба во Владимир­щине или под Москвой с наличниками, коньками, крыльцом! Да, нет цветов и дорожек, посыпанных кирпичом.

12/1. Посмотрел свои записи за прошлый год. Какая резкая эволю­ция: в январе я еще, оказывается, со­чувствовал Галанскову⁴ и Литвинову⁵. Здесь надо признать, что Р.⁶ до сих пор шел впереди меня на полшага. Вот хотя бы Солж[еницын], о кот[ором] я постоянно кричал, что он самый вы­дающийся рус[ский] писатель после 1910 г[ода], и ужасно злился, когда Р. мне умалял его ценность и упрекал в либерализме и позерстве. А ведь вер­но. Сейчас по рукам ходит множество его бумажек, к[оторы]е он сам распро­страняет. Кажется, что он создал себе постамент из них и теперь стал там в добролюбовской позиции. И с еврея­ми стал заигрывать. Я был потрясен, прочтя его произраильский пассаж в ответе студентам⁷. А теперь в очеред­ной своей бумажке о заседании секре­тариата СП⁸ он говорит об ужасных статьях 1949 года... А ведь был «Захар-калита»⁹. И ведь евреи очень кисло приняли «Ивана Денисовича¹⁰. Но те­перь он их. И, видимо, насовсем.

Национальный вопрос — важней­ший в Росс[ии]. Так наз[ываемое] право наций на самоопредел[ение] есть вещь с двумя полюсами, важна не только воля отделяющихся, но и на­строение тех, от кого отделяются. Я не понимаю почему у Архангельской губ[ернии] меньше прав на отделение, чем у губ[ернии] Эстляндской. Но бу­дем логичны: разве не имеют права на отделение жители Вас[ильевского] о[стро]ва? Или даже части его — о[стро]ва Голодая? И, наконец, поче­му чья-нибудь дача у Сестрорецкого берега не может образовать независи­мую республику? Абсурд! Но раз аб­сурд, значит самоопредел[ение] следу­ет ограничить. Как же? Справедливый выход только в одном: учитываются интересы и отделяющихся, и остаю­щихся.

Процессы над бедными эсэсовца­ми и истерики «узников концлагерей» смертельно надоели и претят. Ну, а если действующих лиц поменять ме­стами? Вот судят узника — «героя со­противления», к[оторы]й, спасая сво­их присных, заменил одну карточку другой, т.е. какого-то невинного чело­века обрек на гибель. И вот выступает жена, сестра, мать, теща или свояче­ница преступника и т.д. Не правда ли, производит впечатление?

13/1. Вот сюжет, достойный Ле­скова: Бутусов¹¹ убивает¹² вратаря-обезьяну у басков!

26/I. Либеральная возня в Чехии