Мишкино детство [Михаил Иванович Суетнов] (fb2) читать постранично, страница - 2

молись! Я слыхал, что бабьи молитвы скорее к богу долетают и он от них никак не может отбиться!..

Кот Васька сидел рядом с отцом: серый, лобастый, точно урядник усатый, и громко мурлыкал. Костя рассмеялся:

— Васька по-ет!

Я погладил кота:

— Не пой, а святым молись! Слышишь? Молись, не то умрешь: кто тогда станет мышей ловить?

Мать ногами затопала:

— Цыц, охальники, языками молоть! С отца пример берете? Вот его, ветродуя, сатана в ад утащит и заставит языком горячую сковороду лизать.

Отец поднялся:

— Ладно, поеду в Скопино, а ты сынов не пугай и от заразы береги. Слышишь? Я знаю твой характер: разойдешься и начнешь об аде и дьяволах рассказывать... Дети напугаются... Ни Костю, ни Мишку на улицу не выпускай: запрись с ними в избе, а то заразу притащите!

Мать отозвалась:

— Бог не захочет, никто не захворает, а уж если он огневается, то детей хоть в сундуке прячь — зараза все равно найдет! Без божьей воли — не растет колос в поле и с головы волос не падает.

Отец по-тараканьи шевельнул усами:

— Бог-то бог, да сама не будь разиней. У меня гляди: если твои волосы бог не трогает, так я их...

И повертел рукой, показывая, что сделает с волосами матери.

— А ты не петушись! На глазах детей только пьяницы да басурманы на жен кричат...

Сурово сдвинув брови, отец ответил:

— Должна ты мое слово уважать?

Мать уклончиво пожала плечами:

—. Раз в долгу, то должна—

б

• • •

ТОЛЬКО ОН УЕХАЛ, МАТЬ ЗАМЕТАЛАСЬ, ЗАСУЕТИЛАСЬ:

— Соседский Васька умер. В одну неделю как свечка истаял. От глотошной задохнулся. Уж не знаю, вести вас к нему прощаться или не водить? Не придешь — огне-ваются, а пойдешь... Может зря мы боимся? Бывает — в семье по трое хворают: один — умрет, а двое — выживут. Почему так? Богу виднее, кого и когда к себе взять!

Костя схватил мать за подол и заныл:

— Пойдем к Ваське! Мам, пойдем!

И мать решилась идти:

— Собирайтесь! Положимся на волю божию...

Дорогой мать втолковывала:

— Кто младенцем умирает, того бог возлюбил. Грехов на Ваське нет, и его невинную душеньку ангел в рай понесет. А в раю-то жисть завидная! Никто не плачет, не горюет, не хворает, не голодует, подати староста не дерет, и остается одна-единственная заботушка: на цимбале играть, молитвы петь и краснобокие яблочки есть...

Костя был страстным любителем печеной картошки и спросил:

— А там пеценая калтоска есть?

Мать удивленно протянула:

— Кар-тош-ка-а? Уж чего, чего, а этого добра в раю много!

— А там талаканы есть?

— Нет, бог не пускает в рай ни тараканов, ни пауков, ни мышей!

Я спросил:

— Цимбала что?

— Не знаю. Будто большая балалайка...

У нас в селе на балалайках играли многие. Парни, помню, вечерами ходили по улице и припевали и приплясывали:

Барыня ты моя,

Сударыня ты моя!

Ай, барыня угорела —

Много сахару поела.,.

Я и подумал: если так перед богом играть и припевать, то в раю, наверно, весело? И тут я вспомнил о душе и спросил мать:

— А душенька у Васьки какая?

— Душенька? Как кукла. Ангел ее за пазуху положит и на небо несет...

— Зачем же за пазуху-то?

— А как же? За пазухой душенька не озябнет,— она ведь совсем-совсем голенькая! — не потеряется и дьявол ее не утащит...

Мы вошли в Васькину избу. В углу, в люльке, бессильно попискивал младенец, а на двух маленьких скамеечках стоял белый гробик. От него хорошо пахло сосной. У гробика толпились печальные бабы и шептались:

— Ваське бы жить — он уж большим стал,—а вот тому, в люльке-то, можно бы и умереть!

Это было так жестоко, что я схватил мать за руку и заплакал.

Встревоженная мать спросила:

— Ты что? Покойника боишься?

— Нет, младенца жалко! Зачем так тети сказали?

Мать замялась, но потом тихо ответила:

— Потому что Васька скоро бы стал и пахарем, и косцом, а этого, в люльке-то, ждать долго. Уж если богу нужен младенец, так пусть бы маленького и брал!

Эти слова были такими же злыми и жестокими, и потому я продолжал плакать. Мать подтолкнула меня ближе к гробику:

— Последний раз взгляни на Ваську!

Я помахал покойнику рукой. Костя тоже рукой махнул. Мать грубо вытурила нас из избы:

— Эх, проститься-то с покойником не умеете! Руками только уезжающим машут: скоро, мол, увидимся, а вы... Господи, научи несмышленышей жить!

Мы шли домой, и мать опять нам втолковывала:

— Васька счастливый! Его безгрешную душеньку ангел в рай понесет...

— Когда?

— Через сорок дней...

— А где Васькина душенька сорок дней будет жить?

— Где придется! По кладбищу, по овинам, по сен-ницам станет скитаться...

Мне стало жаль Васькиной душеньки, и я предложил:

— Мам, давай ее к нам позовем? Пусть