Под кометой. Записки на камне о гибели и разрушении Земли. Избранные сочинения, т. II [Симон Федорович Бельский] (pdf) читать постранично

POLARIS

ПУТЕШЕСТВИЯ . ПРИКЛЮЧЕНИЯ . ФАНТАСТИКА

СLXХХVI

Salamandra P.V.V.

С. БЕЛЬСКИЙ

ПОД
КОМЕТОЙ
Записки на камне о гибели
и разрушении Земли

Избранные сочинения
Том II

Salamandra P.V.V.

Бельский (Савченко) С. Ф.
Под кометой: Записки на камне о гибели и разрушении
Земли (Избранные сочинения, т. II). – Б. м.: Salamandra
P.V.V., 2016. – 65 c., илл. – (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. CLХХXVI).

Во второй том избранных сочинений журналиста, путешественника и писателя-фантаста начала ХХ в. С. Ф. Бельского вошла повесть
«Под кометой» (1910). В свойственной ему мрачной манере автор
развенчивает все идеалы утопий, подводя читателя к мысли, что
гибель мира будущего от столкновения Земли с кометой была
лишь закономерна. Горстку выживших ждет незавидная судьба…

© Salamandra P.V.V., подг. текста, оформление, 2016

ПОД КОМЕТОЙ
Записки на камне о гибели
и разрушении Земли

6

ГЛАВА I
ПОД КОМЕТОЙ
Из той норы, где я сижу, видна направо черная зубчатая стена гор, окутанные лиловым туманом обгоревшие,
поваленные стволы деревьев в долине и слегка изогнутые
гряды камней. Красноватый туман скрадывает расстояния
и придает всем предметам на обезображенной черной земле фантастические очертания.
Пик Ольдета похож на великана, который согнул колена и, наклонив голову, что-то внимательно рассматривает
в развалинах Гелиополиса. Каменная черепаха закрыла мост,
арку Мира и сотни маленьких домов, утопавших в зелени,
в которых жили рабочие главной электрической станции.
Сожженный лес напоминает кладбище.
На холме, где стояла обсерватория, упавшие камни и
разрушенные здания образовали перевернутое вверх килем
судно. Тучи черной пыли стелются над землей и колеблются, как траурное покрывало.
Черная немая пустыня! Небесный огонь уничтожил все
краски. Я с трудом представляю себе зеленеющие склоны,
7

белые вершины гор, серебристое море, желтые скалы, —
привычное живое лицо Земли. Сон то было или то, что
есть?
Огонь уничтожил не только города, леса, — он сжег
историю человечества, его религию, искусство, науку, —
вся Земля представляет обугленный труп, но небо теперь
так красиво, великолепно, каким оно никогда не было.
Комета с своими шестью лучами напоминает белую лилию с пламенной завязью; лепестки этой небесной лилии,
сжегшей Землю, медленно изгибаются; кажется, их колышет ветер, уносящий комету в глубь неба. Вечером лилия
окрашивается в нежно-золотистый цвет и вокруг нее разливается спокойное серебристое сияние.
Вчера на рассвете старик Винцент забрался на развалины обсерватории и кричал:
— Эй, вы там, на небе! слышите ли вы нас? Мы не хотим оставаться на Земле, заваленной мертвыми… Кто ты?
Как тебя зовут, который на небе? я хочу тебя услышать…
Он кричал, пока не взошло солнце и не потухли яркие
краски на небесном своде.
Нас шестеро: две женщины и четверо мужчин. Третий
месяц мы живем в развалинах королевского музея древностей. Старшему, Винценту Энрио; 67 лет; он был монахом
и за полгода до появления кометы поселился в одном из
тех подземных склепов, которые приводили в ужас всех,
кто спускался в узкие извилистые галереи под монастырем
св. Иакова. По целым суткам Энрио стоял на коленях в
своем склепе, молился и клал сотни поклонов. Его часто
искушал диавол, который выходил из сырой стены, задувал восковую свечу, передвигал гроб, в котором отдыхал
монах, разливал воду из кропильницы. На поверхности
земли при свете солнца все его выходки показались бы
глупыми шутками. Впрочем, и сам Энрио не считал этого
демона умным и устраивал ему засады и ловушки, как
тупому животному. Привыкнув к черным стенам склепа и
постоянно мертвой тишине, отец Винцент лучше всех переносит страдания. Ему кажется, что ничего особенного не
случилось и только до необъятных размеров, от земли до
8

неба, раздвинулись стены той могилы, в которой он себя
похоронил. Больше всего печалит монаха исчезновение
демона, без которого он не знает, чем заполнить половину
своего времени. Небо представляется отцу Энрио океаном,
на котором вот-вот появится спасительный корабль. Словно на маяке, по целым часам стоит он с поднятой головой
на груде камней, наваленных на вершине горы. Иногда
отец Винцент поднимает обе руки, призывая кого-то в порыве отчаяния, и снова замирает, — черный на черных камнях.
Второй мой товарищ, Ольрид, был хранителем королевского музея древностей.
— Я знал, что все так кончится, — говорил Ольрид, —
немного каменных обломков, куча черепков, старых монет,
заржавленное оружие, какой-нибудь горшок, осколки статуи, полуистертая надпись — вот все, что в конце концов
остается от любого народа.
В одном углу королевского музея стоял пыльный ящик,
который мог бы поднять ребенок, и в этом ящике хранилось все наследие народа, прожившего двадцать веков.
Как и отец Винцент, хранитель музея, остававшийся
много лет среди каменных обломков,