Земля и люди. Очерки. [Владимир Турунтаев] (fb2) читать постранично

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Когда говорят — Средний Урал, то перед мысленным взором привычно встают заводские корпуса, зарева доменных печей, трубы электростанций, эшелоны с углем и рудой — словом, тяжелая индустрия. Но тут же думаешь, что ведь есть у нас, на Среднем Урале, и хлебные нивы, и гигантские тепличные городки, и животноводческие комплексы. Правда, климат не очень-то благоприятствует развитию сельского хозяйства: то засуха, то мокреть, то поздняя весна, то ранняя осень…

Земледельцам уральского Нечерноземья постоянно приходится прилагать огромные усилия, чтобы вырастить, а затем взять у земли выращенный на ней урожай. Так, в памятную осень 1978 года комбайнеры убирали хлеб буквально из-под снега… И какой хлеб! Кто бы мог подумать еще каких-нибудь лет десять-пятнадцать назад, что у нас, на Среднем Урале, зерновые смогут давать до шестидесяти центнеров с гектара! Что не где-нибудь, а именно в Свердловской области объявится совхоз, на полях которого будет собран урожай зерновых один из самых высоких по всей Нечерноземной зоне России!

А разве легко было наладить бесперебойное — круглый год! — снабжение городов области свежими овощами, картофелем, яйцом? Осуществляя разработанную партией программу интенсивного развития Нечерноземья, колхозы и совхозы нашей области в последние годы добились немалых успехов. И это свидетельствует о тех возможностях, которые таит в себе уральское Нечерноземье. Велики его возможности и резервы, но и проблем стоит перед ним немало. Разные это проблемы — и общие с теми, что стоят перед сельскими тружениками других районов страны, и свои, чисто уральские.

Вот почему наши свердловские литераторы, главной темой творчества которых был и остается рабочий, индустриальный Урал, ныне все чаще обращают свой взор к земле и людям, которые на ней работают.

Среди авторов этого сборника литераторы разных поколений — от старейшего свердловского писателя Климентия Борисова до молодых журналистов Бориса Ефремова и Юрия Бондаренко.

Рассказывая о том, что происходит сегодня в уральской деревне, они — порой в дискуссионной форме — делятся и своими соображениями о путях решения некоторых насущных проблем.

Климентий Борисов

ПОКЛОН ЗЕМЛЕ

Утро

Автобус из города в село Топорики приходит два раза в день. Утром он появляется, когда солнышко поднимется на крыло ветряка и вся металлическая башня ветродвигателя при этом вдруг станет ажурнее и тоньше, словно оплавившись под его лучами. Вечерний автобус подкатывает к конторе совхоза, когда солнце стоит совсем в другой стороне, над широким золотистым плёсом хлебов. Конечно, позднее, осенью и в начале зимы, все выглядит иначе. Тогда и само солнышко начнет запаздывать к утреннему автобусу, и только длинные пальцы его приподымут вдали облачную парусину.

Топорики — большое село, и автобус делает в нем две остановки. Первая — против совхозной конторы, вторая называется по некоему местному признаку: «У тетки Ляны». И водитель автобуса, прежде чем оторвать билет от своего рулончика, обычно спрашивает пассажиров: «А куда именно в Топорики — до совхоза или до тетки Ляны?» Потому что тут есть разница в цене.

Остановка «У тетки Ляны» — последняя на этом маршруте. И пассажиры на последних перегонах остаются все только свои, сельские, в большинстве женщины, ездившие в город по делам мелкой коммерции. О своих женщины знают не только, кто по какой надобности побывал в городе, но и приметят, кто в каком кураже возвращается. Другое дело с чужими. К тем приходится пристально приглядываться, чтобы угадать, с какой надобностью пожаловал человек в село. За дорогу женщины успевали без расспросов решить эти насущные вопросы. И почти не ошибались никогда.

С этим утренним автобусом чужой приехал один.

Молодой этот парень, ехавший до совхозной конторы, загадки не составлял: какой-нибудь командированный, а если накоротко, на два-три дня, то и никому в селе не интересный человек. Другое дело, если это длительная командировка.

А молодой человек и сам не знал, надолго или накоротко он едет в село. Звали парня Костя Шуклин.

Автобус замедлил ход перед поворотом с большака, качнулся справа налево, переваливаясь через рытвину, прошел под высоко поднятым жердяным шлагбаумом. На верхнем конце шлагбаума была подвешена мертвая галка. Ветром высушило, мумифицировало ее. Еще Костя отметил, что ветровое стекло у автобуса стало уже стареть, пошло кое-где радужными пятнами, начало расслаиваться по краям.

Все эти мелочи необъяснимо, но настойчиво напоминали парню, что до ближайшей станции железной дороги отсюда километров семьдесят. И что, живя в Топориках, для поездки в областной город к маме и друзьям за сутки не обернешься.

Между тем сквозь мутное лобовое стекло