145 дней после Парижа [Надежда Катаева-Лыткина] (docx) читать постранично, страница - 9

этой роли? Однако можно допустить изощренные попытки «добить» последнего члена «преступной» семьи. Такие «пытки» и «расстрел» били в цель без промаха, и примеры тому есть. Ясно: было много поводов для непрерывного горячего обсуждения между подростком сыном и матерью тогда в Елабуге. Фашисты наступали, обстоятельства ужесточались. И для сына врага народа любой шаг — заведомо неверен. Любое слово, как искра, давало вспышку и взрыв. Во многих семьях помнят эту двойную муку и испытания.
После «бегства» из Болшево Цветаева прожила всего один год и десять месяцев. Сын стал старше и принадлежал уже не столько матери, сколько государству, вступившему в жесточайшую войну. Фашизм, от которого она бежала, настигал ее. Всего за два месяца гитлеровская армия докатилась до Москвы. Нет мужа, нет дочери, нет сестры, нет рядом верных друзей. Сын уже с клеймом «сына врага народа» и «матери-белогвардейки» (так позволяли себе о ней говорить иные из писательского руководства). Мать становилась не опорой — помехой. Надежнее было — сиротство. Девять — из одиннадцати — дней жизни в Елабуге между матерью и сыном шел непрерывный и напряженный диалог обо всем, что настигало их. Мур имел потом основания сказать: «Она была права».

* * *

Анастасия Ивановна Цветаева — сестра поэта — в лагерях и ссылках провела 22 года, ее сын Андрей Борисович — 16 лет, дочь поэта Ариадна Сергеевна — 17 лет, сын поэта Георгий — убит на фронте летом 1944 года.
И все это во имя светлого будущего.

САД

За этот ад,
За этот бред
Пошли мне сад
На старость лет.

На старость лет,
На старость бед:
Рабочих — лет,
Горбатых — лет...

На старость лет
Собачьих — клад:
Горячих лет —
Прохладный сад...

Для беглеца
Мне сад пошли:
Без ни — лица,
Без ни — души!

Сад: ни шажка!
Сад: ни глазка!
Сад: ни смешка!
Сад: ни свистка!

Без ни — ушка
Мне сад пошли:
Без ни — душка!
Без ни — души!

Скажи; — Довольно муки,— на
Сад одинокий, как сама.
(Но около и сам не стань!)
Сад одинокий, как я сам.

Такой мне сад на старость лет...
— Тот сад? А может быть — тот свет? —
На старость лет моих пошли —
На отпущение души.

М. ЦВЕТАЕВА

1 октября 1934

Примечания

1. Нежная Франция. (фр.).

2. Неизданные письма. Париж, 1972 г.

3. Розенгольц Аркадий Павлович (1889 – ? ). Член партии большевиков с 1905 г. (в 1925–27 гг. исполняющий обязанности полпреда в Лондоне. Член ЦКК. Зам. наркома РКИ с 1929 г. (Это то немногое, что мне удалось узнать.)

4. Кто он был — выяснить не удалось.

5. Скончался в мае 1989 года.

Комментарии

Надежда Катаева-Лыткина — кандидат медицинских наук, хирург, Ветеран Великой Отечественной войны. Автор многих публикаций о жизни Марины Цветаевой. Организатор и научный руководитель «Дома-музея Марины Цветаевой» (умерла 7 сентября 2001 года).

Надежда Катаева-Лыткина

«Мой путь в Маринин дом»

Осенью 1941 года студенты Первого медицинского института, к которым принадлежала и я, перешедшие на пятый курс, минуя его, спешно заканчивали мединститут без госэкзаменов. Николай Нилович Бурденко и Петр Александрович Герцен увеличили нам курс военной хирургии. Мы сразу шагнули в войну.
Кратким было мое «ассистентское» пребывание в клинике профессора П. А. Герцена. Я успела сделать самостоятельно только одну ампутацию в сразу была направлена «вторым хирургом» в полевой эвакогоспиталь. Хирургов остро не хватало. Полевые госпитали размещались тогда в самой Москве. Фронт был рядом. Раневые стали поступать прямо с поля боя, часто минуя медсанбаты. Временами не было света в воды. Окна с выбитыми воздушной волной стеклами забивались фанерой, затыкались одеялами. Раненые лежали на полу — их было очень много. Мы едва успевали разрезать шинели, набухшие кровью, и обрабатывать раны для отправки транспортабельных больных в тыл. Враг еще не был остановлен.
Так начались мои годы военной хирургии и незабываемые встречи на дорогах войны.
В ту осень сорок первого года оставшиеся жители Москвы приходили в госпитали помогать ухаживать за ранеными. Я помню их, полуголодных и безотказных, чей труд был действительно доблестным. Среди них в нашем госпитале были правнучка полководца Кутузова, приходившая с девочкой Галей (я не помню ее фамилии), известный советский ученый Александр Борисович Салтыков, писательница Татьяна Дубинская, чемпионка республики по теннису Ольга Евгеньевна Ольсен, артистка Художественного театра Ада Константиновна Яковлева.
Я по нескольку суток только на самое короткое время отходила от операционного стола — глотнуть воды, закрыть глаза... Мне было двадцать два года.
И вот однажды после трехдневного стояния у стола в операционной я «провалилась в никуда» и очнулась от холода и бомбежки под чьей-то чужой шинелью. Надо мной стояла А. К. Яковлева.
В руках у Ады Константиновны Яковлевой был маленький бархатный томик стихов. Она протянула его мне и, как бы боясь не успеть, стала рассказывать, что здесь, в Москве,