это-наводящее-ужас-движение-может-перерасти-в-революцию-угрожающих-размеров.
– Угрожающих, простите, чего? – спросил, входя в комнату, пожилой джентльмен – за руку он вел Сильви, а Бруно восседал у него на плечах.
– Угрожающих размеров… – пролепетал Лорд-Канцлер. – Размеров, Ваше Величество, – длины… ширины… высоты… Вот, – он указал на открытое окно. – Если бы вы прислушались к выкрикам наэлектризованного… электората…
– Электората! Наэлектризованного! – фыркнул Отправитель так громко, что Лорд-Канцлер, и без того перепуганный насмерть, вовсе сорвался на шепот:
– … вы, может быть, поняли бы, чего они хотят…
В этот момент в окно ворвался хриплый рев, в котором были различимы только четыре слова:
– ДОЛОЙ-ХЛЕБ-ДАЁШЬ-НАЛОГИ!!!
Старый джентльмен от души рассмеялся:
– По-моему…
Но Канцлер его не услышал. Он бросился к окну, свесился с подоконника, а потом вернулся и сказал с облегчением:
– Так и есть! Вот сейчас послушайте! – он торжественно воздел руку и стал взмахивать ею, словно дирижируя. С улицы донеслось:
– ДАЕШЬ ХЛЕБ! ДОЛОЙ НАЛОГИ!
– Даешь хлеб? – удивленно повторил Правитель. – Но ведь Государственная Хлебопекарня открылась неделю назад, и я издал указ, чтобы хлеб продавали по сниженной цене, пока он будет дефицитным, а потом – по себестоимости. Что же им еще нужно?
– Так точно, вашество. Хлебный департамент открылся, – сказал Канцлер громче и тверже, чем обычно. Неожиданной уверенности ему придало осознание того, что он не будет голословен. Канцлер взял со стола несколько печатных листов из стопки, лежавшей на столе, и протянул Правителю.
– Да, я вижу, – пробормотал Правитель, скользнув по ним взглядом. – Приказ был отменен моим братом, а подумают, что мной. И все в порядке! Очень разумная практика! Я отвечаю за все, что делается от моего имени. А что означает: «Долой налоги!»? Что еще можно «долой», если я отменил последний налог месяц назад?
– Но, вашество, они были восстановлены вашества собственноручным указом, – и Лорд-Канцлер подал ему еще одну кипу листов. Правитель пробежал по ним взглядом, посмотрел на Отправителя.
Тот буквально ушел с головой в какие-то вычисления. Он только сказал:
– Я думал, это входит в мою компетенцию.
– Они утверждают, – пролепетал Лорд-Канцлер, в этот момент больше похожий на пойманного воришку, а не на государственного мужа, – что необходима смена кабинета министров и упразднение должности Отправителя, то есть лица, действующего от имени Правителя. Вместо нее следует учредить должность Заправителя. Он будет исполнять обязанности главы государства при отсутствии главы. Все это вырвет с корнем рассаду… то есть, я хочу сказать, искоренит рассадник смуты.
– Пятнадцать лет! – вмешалась Миледи. – Пятнадцать лет мой муж трудился на посту Отправителя. Это срок!
Миледи и так-то была крупногабаритной особой, а теперь, с нахмуренным челом и скрещенными на груди руками, она выросла в наших глазах еще больше и могла бы служить наглядным пособием по агрономии (показывать, как выглядит копна сена).
– Мой муж, – добавила она, – лучший кандидат на должность Заправителя.
Едва ли ее словам можно было придать еще какой-нибудь смысл, но Миледи пояснила:
– Вам пришлось бы долго искать другого.
Несмотря на все эти старания Леди быть понятой, Правитель спросил с невозмутимой улыбкой:
– Что вы имеете в виду, сестра?
Миледи топнула ногой (это вышло не слишком величественно) и фыркнула (а это вышло не слишком элегантно):
– И нечему тут смеяться!
– В таком случае мы с братом оставим вас, – молвил Правитель. – Я должен дать ему инструкции.
– С братом! – снова фыркнула Миледи.
А «брат», как ни в чем не бывало, продолжал свои вычисления:
– … плюс семь равно ста девяноста семи. Итого, шестнадцать целых две десятых пенса.
У Канцлера от восхищения поднялись брови и руки. Он восхищенно пробормотал:
– Какой деловой человек!
– Брат, – слегка повысил голос Правитель, – могу ли я сказать вам два слова в своем кабинете?
Отправитель живо вскочил, и они вдвоем вышли.
Тогда Миледи повернулась к Профессору, прикладывавшему к калориферу карманный термометр.
– А скажите, Профессор, – спросила она так громко, что Жаборонок, вздремнувший было в кресле, перестал храпеть и открыл глаза. Профессор сунул термометр в карман и повернулся к ней с кроткой улыбкой:
– Надеюсь, перед завтраком вы проводили коллёквиум с моим сыном? – сказала она. И добавила, не дожидаясь ответа: – И он, разумеется, поверг вас в шок своими познаниями?
– О да! – согласился Профессор. – Я был совершенно шокирован.
– Еще бы! – воскликнула Миледи. – Это потрясающий ребенок.
– Даже храпит он как-то музыкально, не то что другие дети, – подтвердил Профессор, видимо, подразумевая, что другие дети должны храпеть просто чудовищно. Впрочем, как человек воспитанный, он не стал развивать свою мысль.
– А какой он умница! – не
Последние комментарии
1 день 3 часов назад
1 день 11 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 6 часов назад