Чужой [Людмила Григорьевна Бояджиева] (fb2) читать постранично

- Чужой 158 Кб, 44с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Людмила Григорьевна Бояджиева

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Л. Бояджиева ЧУЖОЙ Пьеса в двух действиях с элементами танца–пантомимы

Герой пьесы — глухонемой юноша (Му — Му), воспринимает мир иначе, нежели его полноценное окружение. Он чувствует острее и глубже, но может выразить себя наиболее полно лишь через пластику. Он как бы существует в двух измерениях — реальной действительности и воображаемой, раскрывающейся в танце. Пластический двойник героя в пантомимических сценах выражает внутренний мир и дар глухонемого юноши, его особую — подлинно глубинную взаимосвязь с бытием.

В музыкальную ткань танца–пантоимы (метафора типа «все сущее в мире — едино») внедряются фрагменты реального бытия — диалоги, шумы, популярные мелодии, разрушая гармонию. Мироощущению юноши противостоит реальность с ее законом: «все в мире — враги. Чужие»

Действующие лица

Му — Му — глухонемой юноша 19–20 лет, говорит поставленным деревянным голосом, как выученные артикуляции глухие. Выражает себя через пластику, танец. Возможно два исполнителя — для драматической и пластической части роли.

Натали — 23–27 лет, передвигается в инвалидном кресле.

Роман — 33–37 лет

Клава — пожилая женщина, опекающая МУ-Му

Ксюша — глухонемая с поставленной речтью

Пьер (Петр) — хозяин Клуба «Дега»

Хозяйка клуба

Марк Бронштейн (Марлон) — менеджер клуба

Ларсик — балетмейстер клуба

Ведущий телепередачи

Бизнесмен, Инструктор по стрельбе, медсестры

Сын Бизнесмена

Начик и Рустам — представители кавказской и азиатской национальности.

Отец Михаил

Глеб и его компания.

ПРОЛОГ

Шум прибоя–дыхания, переходящий в звучание органа или оркестра. Танцор один на сцене в расплывчатом фантасмагорическом пространстве, в котором угадываются то ли надгробья, то ли больничные кровати. Сквозь музыку прорывается звуки уличной стычки — сирена, гудки, крики, шум драки. Звуки удаляются, растворяясь в волнах музыки.

На больничных кроватях смутно проявляются силуэты людей. Танцор ложится, отворачивается к стене, затихает. Люди на кроватях переговариваются.

Голос с кавказским акцентом (Начик): — Слушай, Рустам, у вас там что, совсем не пьют? И отец не пьет? И дед?! Вах! Страшно подумать, знаешь… Мрачно живете. А с женщинами как?

Голос со среднеазиатским акцентом (Рустам). — Для хорошей женщина много деньги иметь надо. Нет денег — не женщина, лахудра. Хорошая женщина дома — калым платить, жениться надо. Здесь в Москве мочалку снять можно. Э–э–э… табуном ходят! Бери — не хочу. Бери! Как, интересно, взять, когда на бабках пролет? Ну скажи, разве по–человечески без финансовых проблем нельзя?

Начик: — У местного спроси.

Рустам: — Эй, парень, как тут у вас мочалку без проблем снять можно? Начик не в курсе. Чего говорить не хочешь?(лежащий не отвечает) Спит. Если не помер.

Начик: — Немой он — как корова мычит «му–му». А ты за него, дорогой, Аллаху сильно молиться должен. Свою спину малый подставил. Убить могли — прут железный в твою башку прямым ходом шел.

Рустам: — Как молиться? Он русский. Крест на груди висит. Аллах не поймет.

Начик: — Ты постарайся, Аллах разберется.

Рустам: — Разберется… Я вот осмыслить не могу — зачем все так? Те лысые, целая кодла, набросились как шакалы и топтать чугунами по голове. Зачем бить? Зачем человек злой, как собака? Я фруктами торгую. Я маленький человек. У меня хозяин дела решает.

Начик: — А у них свои хозяева. Думаю, им сильно надо, что бы твоя башка или вот эта моя разлетелась на кусочки! Как арбуз. Им злость нужна.

Рустам: — Когда злости много, люди друг друга зубами рвать станут. Хозяевам богатеть легче. (стонет) Рука совсем как бревно — вот плохо. Ни отлить, ни попить. Работать чем, а? Воды дай, друг.

Начик: — Не друг я. Я — лицо кавказское. Ты — чурка. Он — Му–му. Мы все — никто. Чужие.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

В углу сцены выгородка, изображающая студию, в которой идет съемка токшоу «Родня».

Ведущий: — Тот, кто вырос в стране социализма, с детства знал: «человек человеку — друг, товарищ и брат». Хотя, никто особо на братскую любовь посторонних не рассчитывал. Но понимал, что в публичном месте, допустим, в гастрономе, соседу по очереди плевать в лицо неэтично. (обращается к гостью, одиноко сидящему на диване) — Расскажите, что произошло с вами, Семен Иваныч?

С. И. — Плюнули. В аптеке, у кассы. Дама вполне приличная, только сильно рыжая такая, страшная, как на рекламе. Прямо вот сюда, в очки.

Ведущий: — Но почему? Что сказала?

С. И. помявшись, смущенно: — Сказала — «козел вонючий».

В зале шум.

Ведущий: — А что послужило причиной конфликта?

С. И.: — Не знаю. Вернее, мазью я радикулитной вечером натерся. Ну, пахло, значит не совсем хорошо. Так плевать зачем? У нее у самой…