Крылья Тьмы [Терри Брукс] (fb2) читать онлайн

- Крылья Тьмы (пер. Валерий Лушников) (а.с. Полет «Ярла Шаннары» -3) 1.38 Мб, 400с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Терри Брукс

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Терри Брукс КРЫЛЬЯ ТЬМЫ

ОУЭНУ ЛОККУ — за его советы редактора, дружбу и поддержку в те моменты, когда она была особенно нужна.


ГЛАВА 1

Таинственная фигура возникла из полумрака столь неожиданно, что Сен Дунсидан почти столкнулся с ней, прежде чем осознал ее присутствие. Коридор, ведущий в его спальню, был полон ночных теней, в которых безнадежно терялись огни настенных светильников, окруженных размытыми, туманными ореолами. От светильников не было никакого прока, и у министра обороны не оставалось ни малейшего шанса ни убежать, ни защититься.

— На пару слов, если не возражаете, министр.

Незваный гость был одет в плащ с капюшоном, и Сен Дунсидан невольно подумал о ведьме Ильзе, хотя был уверен, что это не она. Перед ним стоял мужчина: в этом убеждали внушительные размеры и резкая речь посетителя. Ничего общего с маленькой, изящной фигуркой колдуньи и ее спокойным, плавным голосом. Она приходила всего лишь неделей раньше, перед тем как отправиться в путешествие на борту «Черного Моклипса» по следам друида и его экспедиции, к неизвестному месту назначения. И вот теперь этот непрошеный визитер, одетый так же, как и она, в плащ с капюшоном, появился у него тем же манером: ночью и без оповещения.

«Интересно, — подумал министр, — нет ли между ними какой-либо связи?»

Скрывая свое удивление и шевельнувшееся где-то в глубине души чувство страха, Сен Дунсидан кивнул:

— Где бы вы желали переговорить?

— Ваша спальня меня устроит.

Крупный мужчина, все еще в расцвете сил, министр обороны, тем не менее, чувствовал себя в присутствии этого незнакомца каким-то незначительным. И дело было не только в размерах — впечатление производил весь облик незваного гостя. Он излучал силу и уверенность, которые нечасто можно встретить в обычных людях. Сен Дунсидан не стал спрашивать, как посетителю удалось войти в тщательно охраняемую, обнесенную стеной резиденцию. Не спросил он и о том, каким образом тот беспрепятственно добрался до верхнего этажа. Такие вопросы были бессмысленны. Министр просто принял к сведению, что визитер в состоянии осуществить и это, и значительно большее. Сен Дунсидан исполнил то, о чем его просили. Проследовав мимо своего гостя с почтительным поклоном, он открыл дверь своей спальни и знаком пригласил его войти.

Свет, горевший внутри, был не более ярким, чем в коридоре, и посетитель сразу проследовал в тень.

— Присаживайтесь, министр, и я скажу вам, чего я хочу.

Сен Дунсидан уселся в кресло с высокой спинкой и принял удобную позу, положив ногу на ногу. Изумления и страха как не бывало. Если бы его визитер намеревался причинить ему зло, он не стал бы с ним разговаривать. Ему нужно было нечто такое, что министр обороны Коалиционного Совета Федерации был в состоянии предложить, поэтому особой причины для беспокойства не было. По крайней мере, пока не было. Ситуация может измениться, если ему не удастся ответить на вопросы, которые интересовали гостя. Но Сен Дунсидан был большим мастером говорить именно то, что ожидал услышать его собеседник.

— Холодного эля? — спросил он.

— Налейте себе, министр.

Удивленный настойчивостью, прозвучавшей в голосе посетителя, Сен Дунсидан помедлил в нерешительности. Затем поднялся и прошел к столику у своей кровати, где стояли ведерко со льдом, в котором уютно устроился кувшин с элем, и несколько стаканов. Министр стоял, наливая эль, и смотрел, как наполняется стакан, его длинные серебристые волосы, свободно ниспадавшие на плечи, были заплетены в косички над ушами в соответствии с последней модой. Ему не нравились ощущения, которые он сейчас испытывал: только что обретенная уверенность вновь уступала место сомнениям. С незваным гостем следовало вести себя осмотрительно, взвешивая каждый шаг.

Он вернулся к своему креслу и вновь уселся, потягивая эль. Его властное лицо было обращено к гостю, силуэт которого едва угадывался в глубокой тени.

— Есть кое-что, о чем я хотел бы вас просить, — мягко произнес посетитель.

Сен Дунсидан кивнул и сделал рукой широкий жест.

Гость слегка придвинулся:

— Предупреждаю вас, министр. Не вздумайте давать мне обещаний, которые вы не намереваетесь выполнять. Я здесь не для того, чтобы тратить свое время на глупцов, которые предполагают отделаться от меня пустыми словами. Если я почувствую, что вы притворяетесь, я просто убью вас и покончу с этим. Вы понимаете?

Сен Дунсидан сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я понимаю.

Его собеседник помолчал немного, затем выдвинулся из глубокой тени к границе света.

— Меня называют Моргавр. Я — наставник ведьмы Ильзе.

Министр обороны кивнул. Он был прав, уловив сходство их внешнего вида и стиля поведения.

Фигура в плаще придвинулась поближе.

— Мы с вами вот-вот станем партнерами, министр. Наше сотрудничество придет на смену тому, что связывало вас с моей ученицей. Ей вы более не нужны. Она больше не будет встречаться с вами. Но я буду. Часто.

— Она знает об этом? — спокойно спросил Дунсидан.

— Она и не подозревает, сколь мало она знает. — Голос собеседника стал жестким и низким. — Она решила предать меня, и за свою неверность будет наказана. Я накажу ее, когда увижу в следующий раз. Это вас не касается, вам просто следует знать, почему вы ее больше не увидите. Все эти годы я был движущей силой ее успехов. Именно я дал ей власть, позволившую заключать союзы, подобные тому, который она создала с вами. Но она нарушает свои обязательства передо мной и, соответственно, лишается моего покровительства. Она более не нужна.

Сен Дунсидан сделал длинный глоток эля и отставил стакан в сторону.

— Простите меня, сэр, если я выражу некоторое сомнение. Я не знаю вас, но я хорошо знаю ее. Я знаю, что она может сделать. Мне известно, что происходит с теми, кто предает ее, и я не намерен стать одним их них.

— Может быть, вам стоило бы опасаться меня. Здесь, перед вами, стою именно я.

— Возможно. Но Темная Госпожа имеет обыкновение появляться именно тогда, когда ее меньше всего ожидают. Покажите мне ее голову, и я буду безмерно счастлив обсудить новое соглашение.

Человек в плаще негромко засмеялся:

— Хорошо сказано, министр. Достойный ответ политика на жесткое требование. Но я полагаю, что вы должны передумать. Взгляните на меня.

Он поднял руки к своему капюшону и стянул его с головы, открывая лицо. Это было лицо ведьмы Ильзе, юное, гладкое и полное угрозы. Сен Дунсидан невольно вздрогнул. Затем лицо девушки изменилось, словно оно было миражом, и превратилось в лицо Сена Дунсидана: жесткие черты, пронизывающий взгляд синих глаз, длинные серебристые волосы и полуулыбка, которая, казалось, выражала готовность обещать все, что угодно.

— Мы с вами очень похожи, министр.

Лицо изменилось вновь. Его сменило другое, помоложе, лицо человека, которого Сен Дунсидан никогда не видел. Оно не поддавалось описанию, его невозможно было запомнить: совершенно лишенная каких бы то ни было интересных или запоминающихся черт физиономия.

— Таков ли я на самом деле, министр? Показываю ли я сейчас себя? — Он сделал паузу. — Или на самом деле я таков?

Лицо замерцало и превратилось в нечто чудовищное — тупорылую морду рептилии с узкими щелями глаз, покрытую грубой серой чешуей. Разверзшаяся пасть была усеяна рядами острых клыков, пронизывающий взгляд, полный ненависти, полыхал ядовитым зеленым пламенем.

Непрошеный гость вновь натянул на голову капюшон, в тени которого скрылось его лицо. Сен Дунсидан безмолвно сидел в своем кресле. Он слишком хорошо понял то, что ему было сказано. Этот человек использовал очень сильную магию. По меньшей мере, он мог менять форму и, весьма вероятно, был способен на значительно большее. Так же как и министр обороны, этот человек наслаждался возможностями, которые давала власть, и был готов использовать эту власть в полной мере, чтобы добиться желаемого.

— Я говорил, что мы похожи, министр, — прошептал гость. — Оба мы кажемся не теми, кем являемся на самом деле. Я знаю вас. Я знаю вас так же, как самого себя. Вы пошли бы на все, чтобы упрочить свою власть в иерархии Федерации. Вы предаетесь наслаждениям, запретным для других людей. Вы жаждете того, чем не можете обладать, и плетете интриги, чтобы добиться этого. Вы улыбаетесь и притворяетесь другом, когда на самом деле вы и являетесь тем самым змием, которого опасаются ваши враги.

Улыбка политика была у Сена Дунсидана, как всегда, наготове. Чего же хотело от него это существо?

— Я говорю все это не для того, чтобы вызвать у вас раздражение, министр, но для того, чтобы убедиться в том, что вы не заблуждаетесь относительно моих намерений. Я здесь затем, чтобы помочь вам осуществить ваши честолюбивые замыслы в обмен на ту помощь, которую вы в свою очередь окажете мне. Я хочу последовать за чародейкой в ее путешествии. Я желаю оказаться там, где она сразится с друидом, поскольку я уверен, что она это сделает. Я намерен схватить ее с тем волшебством, которое она ищет, отобрать его, а затем лишить ее жизни. Но для того чтобы осуществить это, мне понадобятся флот воздушных кораблей и люди, которые поведут их.

Сен Дунсидан с недоверием уставился на него.

— То, что вы просите, невозможно.

— Ничто не является невозможным, министр. — Непрошеный посетитель пересек комнату, мягко прошелестев своими черными одеяниями. — Неужели то, о чем прошу я, еще более невозможно, чем то, к чему стремитесь вы?

Министр обороны помедлил.

— К чему же именно?

— Стать премьер-министром. Взять под контроль Коалиционный Совет раз и навсегда. Править Федерацией.

В голове Сена Дунсидана пронесся вихрь мыслей, но все они свелись к одной. Незваный гость был прав. Министр обороны сделал бы все, что угодно, чтобы стать премьер-министром и контролировать Коалиционный Совет. Даже ведьма Ильзе знала о его честолюбивом желании, хотя никогда не говорила об этом вслух так, как это было сказано сейчас. Так, будто это может быть осуществимо.

— И то и другое кажется мне невозможным, — осторожно ответил он собеседнику.

— Вам не удается понять то, о чем я говорю, — сказал незваный гость. — Я пытаюсь вам втолковать, что буду лучшим союзником, чем маленькая ведьма. Кто стоит между вами и вашей целью? Премьер-министр, который крепок и здоров? Он проработает долгие годы, пока уступит свои позиции. Его избранный преемник, министр финансов Ярен Аркин? Он моложе вас, столь же могуществен, так же жесток. Он стремится стать министром обороны, не так ли? Он желает вашего поста в Совете.

Холодная ярость охватила Сена Дунсидана, когда он услышал эти слова. Разумеется, это было правдой — все до последнего слова. Аркин был его злейшим врагом, скользким и изворотливым, как змея, хладнокровным и подлым. Дунсидан жаждал отправить этого человека на тот свет, но пока еще не нашел способа. Он просил ведьму Ильзе помочь, но, соглашаясь на любые другие обмены услугами, она всегда отказывалась убивать для него.

— Что вы предлагаете, Моргавр? — прямо спросил он, устав притворяться.

— Вот что. Завтра к вечеру людей, которые находятся на вашем пути, не станет. На вас не ляжет никаких обвинений или подозрений. Место, которого вы жаждете, будет готово для того, чтобы вы заняли его. Никто не будет противостоять вам. Никто не подвергнет сомнению ваше право на власть. Вот что я могу устроить для вас. Взамен вы должны сделать то, что я прошу, — дать мне корабли и людей, чтобы управлять ими. Министр обороны может выполнить это. Особенно когда он становится премьер-министром. — Голос собеседника перешел в шепот. — Примите мое предложение о сотрудничестве, чтобы мы могли помочь друг другу не только сейчас, но и всегда, когда это понадобится.

Сен Дунсидан сделал долгую паузу, чтобы поразмыслить над тем, о чем его просили. Он очень хотел стать премьер-министром. Он был готов на все, чтобы добиться этого поста. Но он не доверял этому существу, этому Моргавру, созданию не вполне человеческому, обладавшему магической силой, которая способна уничтожить человека, прежде чем тот успеет понять, что происходит. Министр все еще колебался. Он боялся ведьмы Ильзе и мог признаться в этом, по крайней мере, самому себе. Если ей станет известно о его обмане, она с ним покончит. Настигнет и уничтожит. С другой стороны, если Моргавр, по его же словам, собирается убить ее, то Сену Дунсидану стоило вновь обдумать свои интересы.

Синица в руке стоит журавля в небе, это общепризнано. Если путь к посту премьер-министра Коалиционного Совета можно расчистить, это стоит почти любого риска.

— Какие именно воздушные корабли вам нужны? — спросил он спокойно. — Сколько?

— Мы достигли соглашения о сотрудничестве, министр? Да или нет? Не увиливайте. Не добавляйте условий. Да или нет?

Сен Дунсидан все еще сомневался, но не мог отказаться от возможности приблизить то, чего так страстно желал. И все же, когда он произносил слово, которое решило его судьбу, ему показалось, что оно обожгло его:

— Да.

Плавно, почти неуловимо перемещаясь вдоль границ света и тени подобно жидкой мгле, Моргавр пересек спальню.

— Пусть будет так. Я вернусь завтра после заката, чтобы сообщить, что потребуется от вас по этой сделке.

С этими словами он вышел за дверь и исчез.


Сен Дунсидан плохо спал той ночью, его мучили видения и бессонница, тяжким грузом давила мысль, что он продал себя по цене, которая еще не определена и может оказаться непомерно высокой. И все же, лежа без сна в промежутках между краткими периодами беспокойного забытья, он размышлял о том, какая огромная перемена может произойти в его жизни, и это не могло не возбуждать его. Несомненно, никакая цена не была слишком велика за пост премьер-министра. Горстка кораблей, укомплектованных людьми, — это ничто. Действительно, ради того, чтобы получить контроль над Федерацией, он взял бы на себя куда большие обязательства. На самом деле, он уплатил бы любую цену.

Однако это могло оказаться не более чем иллюзией, посланной, чтобы испытать его преданность ведьме Ильзе.

Но утром, когда он одевался, чтобы направиться в палаты Совета, ему сообщили, что премьер-министр умер. Лег спать и не проснулся: сердце остановилось, когда он был в своей постели. Это было странно, при его хорошем здоровье и относительной молодости, но жизнь была полна неожиданностей.

Новость вызвала у Сена Дунсидана прилив чувств: его охватило предвкушение успеха. Он позволил себе поверить в то, что невероятное может в самом деле оказаться досягаемым, что слово Моргавра может означать больше, чем он смел надеяться. «Премьер-министр Дунсидан», — прошептал он про себя, глубоко внутри, там, где хранились его самые темные тайны.

Он добрался до палат Коалиционного Совета, где узнал, что Ярен Аркин также скончался. Министр финансов, получив сообщение о неожиданной смерти премьер-министра, выбежал из своего дома, и, несомненно, главное, о чем он думал, — это возможность занять освободившееся место лидера. Он упал на ступеньках, ведущих вниз, на улицу, и ударился головой о каменную статую, украшавшую лестницу. Когда слуги подбежали к нему, он был мертв.

Сен Дунсидан воспринял эту новость без удивления, ощутив удовлетворение и возбуждение. Для всех, кто обращался к нему, у него были наготове маска скорби и ответы истинного политика. А обращавшихся было много. Дунсидан провел этот день в подготовке похорон и мероприятий в память об усопших, сообщая всем и каждому о своем горе и разочаровании, укрепляя попутно свою власть. Когда два таких важных и ярких лидера разом уходят из жизни, необходимо найти сильного человека, способного заполнить образовавшуюся пустоту. В качестве такого человека предложил себя и пообещал сделать все возможное в интересах поддержавших его.

К наступлению ночи об умерших никто не вспоминал, все говорили о нем.

После заката Сен Дунсидан размышлял в своих покоях о том, что произойдет, когда Моргавр вернется. То, что он вернется потребовать причитающееся ему по этой сделке, не подлежало сомнению. В том, что же именно он попросит, было меньше определенности. Он не станет угрожать, но, несмотря на это, угроза уже повисла в воздухе: если он смог так легко избавиться от премьер-министра и министра финансов, намного ли сложнее ему будет отделаться от непокорного министра обороны? Сен Дунсидан увяз в этом деле по уши, не могло быть и речи о том, чтобы выйти из игры. Самое большее, на что он мог надеяться, — уменьшить плату, которую потребует Моргавр.

Тот появился около полуночи, беззвучно проскользнув в дверь спальни, весь в черном, источая угрозу. К тому времени Сен Дунсидан осушил несколько стаканов эля и сожалел об этом.

— Испытываете нетерпение, министр? — тихо спросил Моргавр, сразу же уходя в тень. — Вы думали, что я не приду?

— Я знал, что вы придете. Чего вы хотите?

— Вот так сразу? Даже не поблагодарите? Я сделал вас премьер-министром. Все, что требуется сейчас, — это голосование в Коалиционном Совете, чистая формальность. Когда это произойдет?

— Через день-два. Хорошо, вы выполнили свои обязательства по сделке. Каковы же мои?

— Линейные корабли, министр. Корабли, которые могут выдержать долгий путь и после него — сражение. Корабли, которые смогут перевезти людей и снаряжение, необходимые для выполнения задуманного мной. Корабли, которые смогут привезти сокровища, что я предполагаю отыскать.

Сен Дунсидан с сомнением покачал головой:

— Такие корабли трудно найти. Все, которыми мы располагаем, находятся на фронте, в Преккендорране. Если бы я должен был достать, скажем, дюжину…

— Две дюжины были бы ближе к тому, о чем я думал, — спокойно вставил его собеседник.

«Две дюжины?» Министр обороны сделал медленный выдох.

— Что ж, две дюжины. Но отсутствие столь большого количества кораблей будет замечено и вызовет вопросы. Как я объясню это?

— Вы вот-вот станете премьер-министром. Вы не должны объяснять. — В грубом голосе звучала нотка нетерпения. — Возьмите их у скитальцев, если у вас не хватает своих.

Дунсидан быстро отхлебнул эля, хотя ему не следовало пить.

— Скитальцы держат нейтралитет в этой борьбе. Это наемники, но нейтральные. Если я реквизирую их корабли, они откажутся строить новые.

— Я не говорил о конфискации. Организуйте похищение, а затем возложите вину на кого угодно.

— А команды для этих кораблей? Что за люди вам требуются? Их я тоже должен похитить?

— Возьмите их из тюрем. Людей, которые плавали и сражались на воздушных кораблях. Эльфов, жителей Приграничья, скитальцев, кого угодно. Дайте мне достаточно людей, чтобы укомплектовать экипажи. Но не ожидайте, что я верну их. После того как я их использую, я намерен от них избавиться. Они больше ни на что не будут годны.

Волосы на голове Сена Дунсидана встали дыбом. Двести человек, выброшенные как старые башмаки. Поврежденные, разбитые, непригодные для носки. Что это значило? Он ощутил внезапное желание удрать из этой комнаты и бежать, мчаться до тех пор, пока не окажется так далеко, что уже и не вспомнит, откуда он.

— Мне понадобится время, чтобы организовать это, возможно — неделя. — Он старался, чтобы его голос звучал ровно. — Две дюжины кораблей, откуда бы они ни исчезли, вызовут разговоры. Людей в тюрьмах тоже хватятся. Я должен обдумать, как все это сделать. Неужели вам необходимо так много и тех, и других для этого преследования?

Моргавр застыл.

— Вы, кажется, не в состоянии сделать что-либо из того, о чем я прошу, не подвергая это сомнению. Почему же так? Разве я спрашивал вас, как убрать тех, кто мешал вам стать премьер-министром?

Сен Дунсидан внезапно осознал, что зашел слишком далеко.

— Нет, нет, конечно нет. Я только…

— Дайте мне этих людей сегодня, — прервал его собеседник.

— Но мне нужно время.

— Люди есть в ваших тюрьмах, здесь, в городе. Организуйте, чтобы их выпустили сейчас.

— Существуют правила, по которым выпускают заключенных.

— Нарушьте их.

Сен Дунсидан почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, словно его затягивали зыбучие пески. Выхода не было.

— Предоставьте мне моих людей сегодня ночью, министр, — тихо прошелестел голос его собеседника. — Вы, лично. Продемонстрируйте мне свою преданность, убедите, что мои усилия, направленные на расчистку вашей дороги к власти, были оправданны. Давайте удостоверимся в том, что ваша приверженность нашему партнерству выражается в чем-то большем, чем слова.

— Но я…

Одним быстрым движением Моргавр вышел из тени и вцепился в рубашку министра.

— Я думаю, следует показать вам, что происходит с теми, кто сомневается во мне.

Его пальцы напряглись, превратившись в железные стержни, которые приподняли Сена Дунсидана так, что он едва касался пола носками туфель.

— Вы дрожите, министр. Вам удалось наконец полностью сосредоточить на мне свое внимание?

Сен Дунсидан безмолвно кивнул. Он был так напуган, что не был уверен, удастся ли ему вымолвить хоть слово.

— Хорошо. А теперь пойдемте со мной.

Министр обороны сделал резкий выдох, когда тот выпустил его и сделал шаг назад.

— Куда?

Пройдя мимо него, Моргавр открыл дверь спальни и обернулся, выглянув из тени своего капюшона.

— В тюрьмы, министр, взять моих людей.

ГЛАВА 2

Моргавр и Сен Дунсидан вместе прошли через залы дома министра и вышли из ворот резиденции в ночную мглу. Никто — ни стражи, ни слуги, мимо которых они проходили, — не заговаривал с ними. Никто, казалось, даже не видел их. «Магия», — беспомощно подумал Сен Дунсидан. Он подавил желание позвать на помощь, понимая, что ждать ее неоткуда.

Безумие.

Но он сделал свой выбор.

По мере того как они все дальше уходили по темным, пустынным улицам города, министр обороны постепенно восстанавливал утраченное самообладание, собирая по частям его неровные обломки и медленно возвращаясь в свое привычное состояние. Если ему суждено выжить этой ночью, следует проявить себя лучше, чем до сих пор. Моргавр уже считал его слабым и недалеким человеком, если к тому же он найдет его бесполезным, то в мгновение ока избавится от него. Равномерно двигаясь вперед, делая большие энергичные шаги и глубоко дыша, Сен Дунсидан собрал все свое мужество и свою решительность. «Помни, кто ты, — сказал он самому себе. — Помни о том, что поставлено на карту».

Моргавр шел рядом, ни разу не взглянув на него и не заговорив, ничем не показывая, что испытывает к нему какой-то интерес.

Тюрьмы располагались за казармами армии Федерации, рядом с быстро несущим свои воды Раппахалладроном. Они представляли собой чудовищное нагромождение башен с узкими щелями вместо окон и стен из неровного камня, усеянных железными шипами. Сен Дунсидан, как министр обороны, регулярно посещал тюрьмы и слышал немало историй о них. Никому не удалось сбежать оттуда. Время от времени заключенные пробирались к реке, рассчитывая переплыть ее и скрыться в лесах. Никому не удалось осуществить это. Слишком сильным и вероломным было течение. Рано или поздно тела выбрасывало на берег, и их вывешивали на стенах, где они были видны остальным заключенным.

Когда они добрались до тюрем, Сен Дунсидан набрался решимости в достаточной степени, чтобы заговорить с Моргавром.

— Что вы намерены делать, когда мы войдем? — спросил он сильным и уверенным голосом. — Мне нужно знать, что говорить, если вы не планируете погрузить в транс целый гарнизон.

Моргавр тихо засмеялся:

— Вновь стали самим собой, министр? Очень хорошо. Мне нужна комната, где я смогу побеседовать с предполагаемыми членами моей команды. Я хочу, чтобы их приводили ко мне по одному, начиная с капитана либо кого-то, кто пользуется авторитетом. Я хочу, чтобы вы были там и наблюдали за тем, что будет происходить.

Дунсидан кивнул, стараясь не думать о том, что это означало.

— В следующий раз, министр, подумайте дважды, прежде чем давать обещание, которое вы не намерены выполнять, — прошипел его собеседник. — Я не терплю лгунов и глупцов. Вы мне не кажетесь ни тем, ни другим, но в таком случае вы прекрасно знаете, как вести дела, не так ли?

Сен Дунсидан ничего не ответил. Сказать было нечего. Он сосредоточил свои мысли на том, что он будет делать, когда они окажутся в тюрьме. Там он будет хозяином положения, находясь в более привычной для себя обстановке. Там он сможет больше сделать для того, чтобы показать этому опасному существу свою ценность.

Сразу узнав министра, стража у ворот впустила их без всяких вопросов. Стражники в изношенной кожаной форме вытянулись по стойке «смирно» и открыли замки ворот. Изнутри пахнуло сыростью, гнилью, отвратительной вонью человеческих экскрементов. Сен Дунсидан потребовал у дежурного офицера особую камеру для допросов. Она находилась в уединении, глубоко в чреве здания тюрьмы, и была хорошо знакома министру. Надзиратель провел их по длинному коридору к большому помещению, сквозь стены которого просачивалась влага, а полы прогибались. В центре стоял стол с прикрепленными к нему железными цепями и зажимами. К одной из стен была придвинута стойка с разложенными на ней орудиями пыток. Единственная масляная лампа давала слишком мало света, в камере царил полумрак.

— Подождите здесь, — сказал Сен Дунсидан Моргавру. — Дайте мне убедить нужных людей прийти к вам.

— Начните с одного, — приказал Моргавр, отодвигаясь в тень.

Сен Дунсидан помедлил, затем вышел в дверь вместе с надзирателем. Надзиратель был громадный, неуклюжий, грубый человек, отслуживший на фронте семь сроков, пожизненный солдат армии Федерации. Его тело было покрыто шрамами, страшно израненной была и его душа. Он был свидетелем таких жестокостей, которых не смог бы вынести разум ни одного человека. Он всегда хранил молчание, и казалось, его ничто не трогало. Сен Дунсидан иногда пользовался его услугами при допросах непокорных узников. Этот человек прекрасно умел причинять боль, игнорируя мольбы о милосердии. Возможно, это он мог делать лучше, чем держать язык за зубами.

Странно, но министр не знал его имени. Здесь его звали Надзирателем, название должности являлось достаточным именем для человека, занимающегося подобным делом.

Они проследовали по десятку маленьких коридоров, прошли через несколько дверей к главным камерам. В самых больших содержались пленные из Преккендоррана. Некоторых освободят за выкуп или обменяют на пленников Свободнорожденных. Другие здесь умрут. Сен Дунсидан указал надзирателю на камеру, где находились пленники, дольше всех пребывавшие в тюрьме.

— Открой ее.

Надзиратель безмолвно отпер дверь.

Министр обороны вынул факел из стойки, укрепленной на стене.

— Закрой за мной дверь. Не открывай ее, пока я не скажу тебе, что готов выйти, — приказал он.

Затем он смело вошел.

Камера была большой, сырой, провонявшей запахами людей, содержащихся в неволе. Десяток голов одновременно повернулись в его сторону. Столько же человек поднялось с грязных соломенных тюфяков, лежавших на полу. Другие зашевелились, большинство еще спало.

— Просыпайтесь, — громко произнес министр и поднял факел, чтобы показать им, кто он, затем воткнул его в стойку у двери. Заключенные начали подниматься, были слышны их шепот и ворчание. Он ждал, пока все они проснутся, эти изнуренные люди с погасшими взглядами, безжизненными лицами. Некоторые из них находились в тюрьме уже почти три года. Большинство распрощалось с надеждой когда-либо выбраться отсюда. Шорохи их движений отдавались эхом в глубокой, всепоглощающей тишине, которая служила постоянным напоминанием того, сколь беспомощными они были.

— Вы знаете меня, — сказал он им. — Со многими из вас я разговаривал. Вы пробыли здесь долго. Слишком долго. Я собираюсь дать всем вам шанс выйти отсюда. Вы больше не будете сражаться на войне. Вы не отправитесь по домам — пока еще нет. Но выберетесь из этих стен и вернетесь на воздушные корабли. Вас это интересует?

Человек, который, как министр был уверен, будет говорить за других, сделал шаг вперед.

— Что вам нужно?

Его звали Дэриш Венн. Он был жителем Приграничья и командовал одним из первых воздушных кораблей Свободнорожденных, введенных в боевые действия на Преккендорране. Он много раз отличился в сражениях, пока его корабль не был сбит, а он не попал в плен. Другие заключенные уважали его и доверяли ему. Как старший офицер, он сформировал из них группы и дал им должности, маленькие и незначительные для тех, кто был свободен, но очень важные для тех, кто находился здесь, взаперти.

— Капитан, — Сен Дунсидан приветствовал его кивком, — мне нужны люди, чтобы отправиться в путешествие через Синий Раздел. Долгое путешествие, из которого некоторые могут не вернуться. Я не буду отрицать, что там будет опасно. У меня нет для этого ни моряков, ни денег, чтобы пригласить скитальцев-наемников. Но без вас Федерация может обойтись. Солдаты Федерации будут сопровождать тех, кто согласится на условия, которые я предлагаю, так что будет обеспечена определенная защита и установлен порядок. Главное, вы выберетесь отсюда и вам не нужно будет возвращаться. Это путешествие займет год, может быть, два. Вы будете единой командой, одной компанией и будете следовать туда, куда вам приказывают.

— Зачем вам это нужно? — спросил Дэриш Венн.

— Я не могу открыть вам этого.

— Почему нам следует доверять вам? — смело спросил другой пленник.

— Почему бы и нет? Какая разница, если это вызволит вас отсюда? Если бы я хотел причинить вам вред, это не составило бы труда, не так ли? Все, что мне нужно, — это люди, желающие отправиться в путешествие. Вы хотите свободы. Эта сделка представляется хорошим компромиссом для обеих сторон.

— Мы могли бы захватить вас и выменять на свое освобождение, и не потребуется никакой сделки! — угрожающе выпалил заключенный.

Сен Дунсидан кивнул:

— Вы могли бы. Но каковы были бы последствия? Кроме того, неужели вы полагаете, что я пришел бы сюда без всякой защиты?

Пленники стали обсуждать услышанное шепотом, обмениваясь быстрыми репликами. Сен Дунсидан не собирался отступать, его лицо оставалось невозмутимым. Он подвергался куда большим опасностям, чем сейчас, и он не боялся этих людей. Последствия неудачи при выполнении приказа Моргавра страшили его гораздо больше.

— Тебе нужны все мы? — спросил Дэриш Венн.

— Все, кто согласится. Если вы откажетесь, то останетесь там, где находитесь. Выбор за вами. — Он сделал паузу, как будто размышляя. Львиный профиль поднятой головы попал в лучи света, на его резких чертах появилось выражение задумчивости. — Предлагаю вам сделку, капитан. Хотите, я покажу вам карту того места, куда мы направляемся? Если вам понравится то, что вы увидите, то вы тут же запишетесь. Если нет, то сможете вернуться и рассказать остальным.

Капитан кивнул. Возможно, он был слишком изнурен и ослаблен заключением, чтобы тщательно продумать предложение. А может быть, он слишком сильно хотел выйти из тюрьмы.

— Хорошо, я пойду.

Сен Дунсидан постучал по двери, и надзиратель отпер ее. Министр знаком предложил Венну идти первым, затем вышел из камеры. Надзиратель запер дверь, и Дунсидан услышал шарканье ног заключенных, оставшихся взаперти, которые навалились на дверь, стремясь услышать, что происходит за ней.

— Туда, по коридору, капитан, — сказал он громко, чтобы им было слышно. — Я прикажу принести вам стакан эля.

Они отправились к камере, где ожидал Моргавр, их шаги отдавались эхом в царившей тишине. Все хранили молчание. Сен Дунсидан бросил взгляд на жителя Приграничья. Это был крупный мужчина, высокий и широкоплечий, но ссутулившийся и похудевший в заключении, его лицо — кожа да кости — было бледным, покрытым грязью и ссадинами. Свободнорожденные неоднократно пытались выменять его, но Федерация, осознавая ценность капитанов воздушных кораблей, предпочитала держать его взаперти, подальше от полей сражений.

Когда они добрались до камеры, в которой ждал Моргавр, Сен Дунсидан открыл ее Венну, жестом велел надзирателю обождать в коридоре и закрыл за собой дверь, последовав за пленником. Венн бросил взгляд на орудия пытки и цепи, затем посмотрел на Дунсидана.

— Что это?

Министр обороны пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся:

— Это — лучшее, что я смог устроить.

Он указал на один из трехногих табуретов, стоявших под столом.

— Присаживайтесь и давайте поговорим.

Никакого следа присутствия Моргавра. Он ушел? Решил ли он, что все это — пустая трата времени и что будет лучше, если он все возьмет в свои руки? На мгновение Сен Дунсидан поддался панике. Но затем он почувствовал, как что-то движется в тени, скорее почувствовал, чем увидел.

Он перешел на противоположную от Дэриша Венна сторону стола, отвлекая внимание капитана от сгущающегося за его спиной мрака.

— Это путешествие уведет нас довольно далеко от Четырех Земель, капитан, — сказал он, лицо его приняло серьезное выражение. Моргавр начал материализовываться позади Венна. — Будет необходима значительная подготовка. Человеку с вашим опытом будет несложно укомплектовать запасами провианта корабли, которые мы намереваемся использовать. Думаю, понадобится с дюжину или более того.

Моргавр, огромный и черный, беззвучно выскользнул из тени и подошел к Венну сзади. Капитан не слышал и не ощущал его присутствия, он смотрел прямо на Дунсидана.

— Естественно, вы будете отвечать за своих людей, вы будете определять, на кого возложить те или иные обязанности…

Из складок черных одежд Моргавра выскользнула рука, искривленная, грубая, покрытая чешуйками. Она вцепилась в шею Дэриша Венна, и капитан стал судорожно ловить ртом воздух. Извиваясь и размахивая руками, он пытался вырваться, но Моргавр крепко держал его на месте. Сен Дунсидан отступил на шаг, он не мог вымолвить ни слова, наблюдая за этой борьбой. Дэриш Венн не сводил с него взгляда, обезумевшего, но беспомощного. Вторая рука Моргавра, мерцающая отвратительным зеленым светом, вибрирующая, медленно приблизилась к затылку капитана. Дунсидан затаил дыхание. Когтистые пальцы вытянулись, касаясь волос, затем кожи.

Дэриш Венн испустил пронзительный крик.

Пальцы плавно погрузились в его голову, пройдя сквозь волосы, кожу и кость, как будто сквозь мягкую глину. Горло Сена Дунсидана сжалось, его стало мутить. Рука Моргавра полностью вошла в череп, медленно поворачиваясь, словно выискивая что-то. Капитан прекратил кричать и дергаться. Его глаза потемнели, лицо стало дряблым, а взгляд — тупым и безжизненным.

Моргавр извлек из головы Венна свою руку, она была влажной, от нее шел пар… Затем она исчезла в черных одеждах колдуна. Моргавр тяжело дышал, и Сен Дунсидан мог слышать в его дыхании удовлетворение и наслаждение. Казалось, колдун задыхается от восторга.

— Вы и представить себе не можете, министр, — прошептал он, — как здорово питаться чужой жизнью. Это такой экстаз! — Он сделал шаг назад, выпустив Венна. — Вот. Готово. Он теперь наш, можно делать с ним все, что пожелаем. Это — ходячий мертвец, лишенный собственной воли. Он будет делать то, что ему скажут. Он сохранил свои навыки и свой опыт, но больше не думает о себе. Полезный инструмент, министр. Взгляните на него.

Это не было приглашением, это был приказ. Сен Дунсидан нехотя повиновался. Он вгляделся в безжизненные глаза, и его отвращение сменилось ужасом: в считанные секунды они утратили цвет и прозрачность, став молочно-белыми и пустыми. Дунсидан осторожно обошел вокруг стола, стремясь увидеть рану на затылке капитана, там, где в его голову вонзилась рука Моргавра. К его изумлению, раны не было. Череп не был поврежден. Все выглядело так, как будто ничего не произошло.

— Испытайте его, министр. — Моргавр смеялся. — Прикажите ему что-нибудь сделать.

Сен Дунсидан изо всех сил пытался сохранить присутствие духа.

— Встаньте, — приказал он Дэришу Венну и с трудом узнал свой голос.

Капитан поднялся. Он не посмотрел на Дунсидана, и было видно, что он не осознает происходящего. Его глаза оставались мертвыми и пустыми, а лицо утратило выразительность.


— Он самый первый, но всего лишь первый, — прошипел Моргавр, страждущий и нетерпеливый. — Нам предстоит длинная ночь. Иди и приведи мне другого. Я жажду свежего вкуса! Иди! Приведи мне шестерых, но прикажи им входить по одному. Отправляйся скорее!

Сен Дунсидан вышел, не проронив ни слова. Чешуйчатая рука, дымящаяся и влажная от содержимого человеческой головы, — эта картина навсегда осталась в его памяти.

Он привел так много людей в эту комнату той ночью, что потерял им счет. Он приводил их небольшими группами и впускал по одному. Он видел, как их тела подвергались насилию, а разум — уничтожению. Он стоял рядом, не пошевелив и пальцем, чтобы помочь им, когда их превращали из полноценных людей в оболочки. Странно, но после Дэриша Венна он не запомнил больше ни одного лица. Все они слились в одно. Все они были для него одним и тем же человеком.

Когда камера оказалась переполненной этими людьми, ему было приказано вывести их и передать надзирателю, чтобы тот разместил их в большем помещении. Тюремщик увел их, не сказав ни слова, даже не взглянув на них. Но после того как он проводил человек пятьдесят, глаза надзирателя встретились с глазами Сена Дунсидана. Он бросил на министра тягостный взгляд, от которого мурашки побежали по телу. В этом взгляде читались вина и обвинение, ужас и отчаяние и, помимо всего этого, ничем не сдерживаемый гнев. «Это подло, — говорил этот взгляд. — Это перешло все вообразимые пределы. Это безумие».

И, несмотря на это, надзиратель также ничего не предпринял.

Они оказались сообщниками в чудовищном преступлении.

Оба они были молчаливыми участниками свершения отвратительного зла.

Столь многих людей помог лишить жизни Сен Дунсидан, людей, которые шли навстречу своему року, не имея никакой защиты, людей, которых заманили в ловушку лживые слова и обнадеживающие взгляды политика. Он сам не знал, как справился с этим. Он не понимал, как ему удалось выдержать те мысли и чувства, что породило в нем происходившее. Каждый раз, когда появлялась влажная рука Моргавра, с которой капала человеческая жизнь, и завершалось очередное пиршество, министр обороны хотел умчаться в ночь, испуская вопли. Но присутствие Смерти было столь ошеломляющим, что подавляло все, что было в нем живого, парализуя его волю. Моргавр пировал, а Сен Дунсидан смотрел и не мог даже отвести взгляд в сторону.

В конце концов Моргавр насытился.

— Пока достаточно, — прошипел он, пресытившийся и пьяный от похищенных жизней. — Завтра ночью, министр, мы покончим с этим.

Он поднялся и ушел, забрав с собой в ночь своих мертвецов, подобных теням на ветру.

Рассвело, и пришел день, но Сен Дунсидан ничего этого не видел. Он заперся и не выходил. Он лежал в своей комнате и пытался избавиться от этого кошмара: рука Моргавра. Он дремал и пытался забыть те ощущения, и при малейшем звуке человеческого голоса его охватывал озноб.

Стали интересоваться состоянием его здоровья. Он понадобился в палатах Совета. Приближалось голосование по выбору премьер-министра. Обращались за подтверждениями. Сена Дунсидана это более не заботило. Ему хотелось, чтобы всего этого не было. Ему хотелось умереть.

К наступлению ночи мертвым оказался надзиратель. Даже при его суровой жизни и крутом нраве, он не смог вынести того, что ему пришлось увидеть. Оставшись один, он отправился в недра тюрьмы и повесился в пустой камере.

Или нет? Сен Дунсидан не мог быть уверен в этом. Возможно, это было убийство, замаскированное под самоубийство. Может быть, Моргавр не хотел оставлять надзирателя в живых.

Возможно, Сен Дунсидан был следующим.

Но что он мог сделать?

Моргавр вновь пришел в полночь, и Сен Дунсидан опять отправился с ним в тюрьмы. На сей раз он отпустил нового надзирателя и все делал сам. Теперь он был нечувствителен ко всему этому, он привык к воплям, к влажной и дымящейся руке, стонам ужаса, которые испускали люди, и вздохам удовлетворения, которые издавал Моргавр. Он более не ощущал себя частью всего происходившего, он был где-то в другом месте, так далеко, что случившееся здесь этой ночью ничего для него не значило. Это закончится к рассвету, а тогда Сен Дунсидан станет другим человеком в другой жизни. Он переступит через эту жизнь и оставит ее позади. Он начнет все заново. Он переделает себя, очистится от всего неправильного, что совершил, и тех жестокостей, которым содействовал. Это было не столь трудно. Именно это делали солдаты, когда возвращались домой с войны. Именно так человек оставлял позади себя то, чему не было прощения.

Более двухсот пятидесяти человек прошли через эту камеру и ушли из той жизни, которую они знали. Они исчезали так же, как если бы превращались в дым. Моргавр превратил их в ходячих мертвецов, в существа, утратившие свою индивидуальность и волю. Они стали ничтожнее собак и даже не понимали этого. Он сформировал из них экипажи своих воздушных кораблей и забрал их навсегда. Всех до последнего. Сен Дунсидан никогда больше не видел ни одного из них.

В считанные дни он достал воздушные корабли, которые требовал Моргавр, и предоставил их ему в обеспечение своих обязательств по сделке. Через неделю Моргавр исчез из его жизни, отправившись на поиски ведьмы Ильзе, чтобы отомстить ей. Сену Дунсидану было все равно. Он надеялся, что они уничтожат друг друга. Он молился о том, чтобы никогда больше не видеть никого из них.

Но образы остались с ним, навязчивые и ужасные. Он не мог избавиться от них. Он не мог привыкнуть к кошмару, который преследовал его во сне и наяву, никогда не покидая его. Сен Дунсидан не спал неделями после этих событий. Он не знал ни минуты покоя.

Он стал премьер-министром Коалиционного Совета Федерации, но утратил душу.

ГЛАВА 3

Месяцы спустя в тысячах миль от побережья континента Паркасия флот воздушных кораблей, собранный Сеном Дунсиданом и отданный под командование Моргавру и его мвеллретам, экипированный ходячими мертвецами, материализовался из тумана и приблизился к «Ярлу Шаннаре». Стоя в центральной части корабля, у поручней левого борта, Редден АльтМер наблюдал за тем, как скопление черных корпусов и парусов закрывает линию горизонта на востоке.

— Отдать концы! — крикнул капитан Спаннеру Фрю, поднимая еще раз свою подзорную трубу, чтобы лучше рассмотреть то, что он увидел.

— Корабль не готов! — воскликнул в ответ дородный корабельный плотник.

— Он готов настолько, насколько следует. Отдать концы!

Его подзорная труба еще раз прошлась по приближающимся кораблям. Ни эмблем, ни флагов. Военные корабли без опознавательных знаков в регионе, где до недавнего времени не бывало ни одного. Враги, но чьи? Он был вынужден предположить худшее: эти корабли охотились за ними. Было ли это делом рук ведьмы Ильзе, которая помимо «Черного Моклипса» привела другие корабли, приказав им ожидать ее?

Спаннер Фрю кричал, отдавая приказы экипажу. Сейчас, когда Ферл Хокен был мертв, а Руэ Меридиан улетела с Преддом на Обсидиане, больше некому было выполнять обязанности первого помощника капитана.

Никто не задавал Рыжему Верзиле вопросов. Все видели эти корабли. Руки покорно потянулись к линям и лебедкам. Швартовый был отдан, вернув «Ярлу Шаннаре» свободу. Скитальцы начали натягивать снасти, поднимая паруса и ставя их так, чтобы они могли поймать ветер и свет. Зная заранее, что он увидит, Редден Альт Мер огляделся вокруг. Его команда состояла из восьми здоровяков, считая Спаннера и его самого. Совершенно недостаточно, чтобы полностью укомплектовать такой боевой корабль, как «Ярл Шаннара», не говоря уже о том, чтобы вести сражение. Они вынуждены будут спасаться бегством, и очень быстро.

Он помчался по кораблю, устремившись к кабине пилота, тяжелые сапоги глухо стучали по деревянной палубе.

— Расчехлить кристаллы! — крикнул он Бритту Рилу и Джетену Аменадесу, проносясь мимо них. — Носовой по правому борту не надо! Только кормовой и в центре!

Левый носовой диапсоновый кристалл не действовал, поэтому, чтобы уравнять потерю мощности слева, он был вынужден отказаться от использования противоположного кристалла. Это уменьшит общую мощность на треть, но «Ярл Шаннара» был достаточно скоростным и при таких условиях.

Спаннер Фрю проходил мимо него, тяжело ступая, в сторону грот-мачты и оружейной стойки.

— Кто они?

— Я не знаю, Черная Борода, но не думаю, что это друзья.

Он открыл четыре парсовые трубы, которые можно было использовать, и направил энергию на кристаллы. «Ярл Шаннара» резко накренился и начал подниматься, по мере того как окружающий свет преобразовывался в энергию. Но слишком медленно, чтобы проворно исчезнуть, капитан понимал это. Наводнившие небо корабли были почти над ними. Это было странное сборище судов всех размеров и форм, ни одно из которых нельзя было распознать. Большая часть, как он понимал, была построена скитальцами, несколько — эльфами. Откуда они появились? Капитан видел, как экипажи этих кораблей перемещались по палубам, медленно, неторопливо, не проявляя никакого возбуждения, столь хорошо знакомого ему. Спокойствие перед сражением?

По Келлес на Нициане пролетел мимо кабины пилота со стороны правого борта. Огромная птица заложила вираж так близко, что Редден Альт Мер смог разглядеть голубоватый отлив ее перьев.

— Капитан! — воскликнул всадник, показывая куда-то.

Он указывал не на корабли, а на скопление точек, маленьких и более подвижных, которое неожиданно появилось среди них. Это были боевые сорокопуты, которые действовали совместно с вражескими кораблями, охраняя их фланги и направляя их движение при наступлении. Они уже летели впереди кораблей и быстро приближались к «Ярлу Шаннаре».

— Улетай отсюда! — крикнул По Келлесу Рыжий Верзила. — Найди Рыжую Крошку. Предупреди ее о том, что здесь происходит.

Гигантская птица с Крылатым Всадником взмыла вверх, быстро поднимаясь в туманное небо. Чтобы уйти от сорокопутов, ей следовало набрать высоту и максимально удалиться от них. На коротких расстояниях сорокопуты имели преимущество. Но сейчас они были еще слишком далеко, и Нициан увеличивал расстояние между ними и собой. Используя ранее полученные указания, По Келлес без труда найдет эльфа-охотника Предда и Руэ Меридиан. Сейчас опасность угрожала «Ярлу Шаннаре». Когти сорокопута могли изорвать парус в клочья. Птицы вскоре попытаются сделать именно это.

Руки Альт Мера порхали над панелью управления. Сорокопуты в союзе с вражескими боевыми кораблями. Как это могло случиться? Кто управлял этими птицами? Но он понял это, как только задал себе этот вопрос. Чтобы заставить боевых сорокопутов подчиняться, необходимо применить магию. Кто-то или что-то на борту этих кораблей обладало такой магией.

«Ведьма Ильзе? — подумал он. — Вернулась из руин, куда она отправилась, чтобы найти остальных?»

Времени, чтобы поразмыслить над этим, не оставалось.

— Черная Борода! — крикнул он Спаннеру Фрю. — Расставь людей по обеим сторонам на боевые посты. Используйте луки и арбалеты и не подпускайте сорокопутов!

Держа руки на рычагах управления, он наблюдал, как боевые корабли и птицы быстро увеличиваются в размерах. Они были уже слишком близко, чтобы можно было уклониться от схватки. Он не мог ни пролететь над ними, ни быстро развернуться, чтобы между ними оказалось достаточно большое расстояние. У него не было выбора. Он вынужден будет пройти прямо через строй.

— Держись! — крикнул он Спаннеру Фрю.

И тут ближайшие из кораблей оказались прямо над ними, быстро выскальзывая из тумана, огромные и мрачные в предрассветной дымке. Редден Альт Мер уже бывал в подобных ситуациях и знал, что делать. Он не пытался избежать столкновения. Напротив, он сам направил «Ярла Шаннару» на самый маленький из кораблей противника. Радианные тяги гудели, когда окружающий свет проходил по ним в парсовые трубы, и диапсоновые кристаллы преобразовывали его в энергию, это был особенный, резкий металлический звук. Рыжий Верзила надавил на рычаги, корабль пошел на подъем, слегка накренившись на левый борт, и рассек фок-мачту и паруса вражеского судна, которое тут же рухнуло вниз.

Сорокопуты кружили над ними, но на таком близком расстоянии они могли атаковать лишь по двое, и лучники стреляли в них с убийственной точностью, нанося раны и вызывая вопли ярости.

— Лево руля! — крикнул Альт Мер, когда второй корабль попытался приблизиться к ним слева.

Как только экипаж приготовился, он резко крутанул штурвал, чтобы встретить эту новую опасность корабельным тараном. «Ярл Шаннара» содрогнулся и накренился, когда из парсовых труб вырвались новые разряды преобразованного света, а затем рванулся вперед через корму вражеского судна, проскрежетав по его палубе и вдребезги разнеся поручни. У Редден Альт Мера было всего лишь несколько мгновений, чтобы окинуть взглядом экипаж противника. Вцепившись в штурвал, мвеллрет согнулся в кабине пилота, пытаясь смягчить последствия столкновения кораблей. Он жестикулировал и кричал на своих людей, но их реакция была странно замедленной и механической, как если бы они только что пробудились от глубокого сна. Казалось, им требовалась какая-то дополнительная информация, чтобы начать действовать. Редден Альт Мер видел, как их лица поворачиваются к нему, бледные и лишенные выражения. Глаза, которые уставились на него, были бесчувственными и молочно-белыми, как морские камни.

— Тени! — прошептал скиталец.

Это были глаза мертвецов, хотя сами люди еще передвигались. Рыжий Верзила был так поражен, что на мгновение застыл, полностью утратив сосредоточенность. Он повидал немало странного, но ему никогда не приходилось встречать ходячих мертвецов. Он и не думал, что когда-нибудь увидит такое. И тем не менее он видел их воочию сейчас.

— Спаннер! — крикнул он корабельному плотнику.

Спаннер Фрю также видел их. Он бросил взгляд на Редден Альт Мера и встряхнул своей черной косматой головой, как разъяренный медведь.

«Ярл Шаннара» оставил позади второй корабль и поднимался над остальными. Альт Мер, обойдя вражескую эскадрилью, направил его в глубь континента, подальше от места схватки. Корабли противника сразу же бросились в погоню, но они слишком растянулись вдоль побережья, чтобы эффективно преследовать его. «Во-первых, как они вообще смогли обнаружить нас?» — ломал голову капитан. На мгновение он подумал было о возможности предательства со стороны одного из своих людей, но быстро отбросил эту мысль. Вероятно, это магия. Если тот, кто командовал этим флотом, смог подчинить себе сорокопутов и оживить мертвецов, ему не составило бы особого труда обнаружить группу скитальцев. Было более чем вероятно, что он использовал сорокопутов, чтобы выследить их.

Или она, ведьма Ильзе.

Альт Мер проклинал свое неведение, колдунью и с десяток других непредсказуемых вещей, когда вел воздушный корабль в глубь континента, к горам. Вскоре ему придется повернуть к югу, чтобы не потерять ориентировку. Он не мог воспользоваться более коротким маршрутом, проходящим над сушей. Слишком велика была опасность заблудиться и потерять Рыжую Крошку и остальных. Он не мог позволить себе оставить их существам, которые преследовали его корабль.

Резкое вэнг!донеслось сквозь порыв ветра, когда радианная тяга у ограждения левого борта сорвалась и стала хлестать по палубе, как атакующая змея. Спасаясь от нее, скитальцы, все еще находившиеся на своих боевых постах, прижались к бортам. Спаннер Фрю укрылся за грот-мачтой от свободного конца тяги, который просвистел мимо него, а затем, обмотавшись вокруг левого кормового линя, выдернул его из креплений.

Воздушный корабль сразу стал терять скорость и равновесие, которые и так уже ухудшились из-за потери передних тяг, а теперь, когда вся левая сторона вышла из строя, это приняло катастрофический характер. Если лини немедленно не закрепить вновь, судно пойдет по кругу навстречу кораблям противника, и все они окажутся в руках ходячих мертвецов.

Эти глаза, молочно-белые и пустые, напрочь лишенные всего человеческого, утратившие всякое восприятие окружающего, вновь возникли перед внутренним взором Редден Альт Мера.

Не задумываясь, он прекратил подачу энергии в парсовую трубу, расположенную в центральной части корабля по правому борту, и перевел левый рычаг вперед до упора. Либо «Ярл Шаннара» продержится достаточно долго, чтобы капитан смог совершить отчаянную попытку спастись, либо судно рухнет вниз.

— Черная Борода! — крикнул он вниз Спаннеру Фрю. — Возьми штурвал!

Корабел протопал вверх по ступенькам и забрался в кабину пилота, его руки потянулись к рычагам управления. Редден Альт Мер, не тратя времени на объяснения, рванулся мимо него вниз по лесенке, на палубу, и вперед, к грот-мачте. Он испытывал нервное возбуждение, ведь даже мысль о том, что он собирался предпринять, была безумием. «В целом неплохое определение», — решил он. Бешеный ветер, пронзительно свистящий в ушах, трепал его длинные рыжие волосы и яркий шарф. Он чувствовал, как корабль сотрясается под ним, стараясь сохранить равновесие, всеми силами удерживаясь от перехода в пике. Альт Мер был поражен. С тремя утраченными тягами корабль уже должен был рухнуть вниз. Никакое другое судно не продержалось бы так долго.

Слева от него спутанные тяги хлопали и дергались, угрожая оторваться в любой момент. Он отважился быстро оглянуться через плечо. Преследователи подобрались ближе, воспользовавшись их затруднениями. Сорокопуты были уже почти над ними.

— Держите их на расстоянии! — прокричал он вниз скитальцам, сжавшимся на своих боевых постах, но его слова были унесены ветром.

Он взобрался на фок-мачту по железным штырям, вбитым в дерево, прижимаясь к толстому брусу, чтобы его не вышвырнуло в бездну. Кожаный летный костюм несколько защищал его, но, тем не менее, холодные, жестокие порывы свирепого ветра, который дул с гор к побережью, давали о себе знать. Он не оглядывался назад и не смотрел на тяги. Он хорошо осознавал опасность, но ничего не мог с этим поделать. Если тяги вырвутся из креплений, прежде чем он доберется до них, они просто рассекут его надвое. Если сорокопуты подберутся достаточно близко, то смогут сорвать его с мачты и унести отсюда. Ни об одной из этих перспектив размышлять не стоило.

Внезапно он заметил краем глаза, как что-то угрожающе сверкнуло. Он уловил только отблеск, когда что-то со свистом пронеслось мимо. Стрелы. Корабли противника подошли настолько близко, что в ход пошли большие луки. Может быть, мвеллреты и ходячие мертвецы не были искусны в обращении с оружием. Может быть, какая-то малая часть той удачи, что выручала его прежде так много раз, убережет его и сейчас.

Может быть— вот и все, что у него оставалось.

Оказавшись на верху мачты, он полез вдоль нок-реи к тому месту, где была закреплена предательская тяга. Он вцепился в нок-рею онемевшими, разбитыми в кровь пальцами, а ледяной ветер вытягивал из него остатки сил. Его люди, стрелявшие из луков по приближавшимся сорокопутам, то и дело поглядывали вверх, на него, чтобы узнать, насколько он продвинулся. Он видел тревогу на этих суровых лицах. «Хорошо», — подумал он. Было бы паршиво, если бы о нем не тревожились.

Сверху на него с криком набросился сорокопут. Когти хищника вонзились в спину и прорвали летную кожанку. Волна боли прошла по всему телу; Альт Мер рванулся в сторону и едва не свалился, когда его ноги потеряли опору, и он повис, держась пальцами за нок-рею. Парус, надувшийся как воздушный шар, поддержал его, и он откинулся на него, собираясь с силами. В это время примчался другой сорокопут, но, не сумев подобраться к нему достаточно близко, унесся прочь неудовлетворенным.

«Не останавливайся, — сказал себе Рыжий Верзила, преодолевая нечеткость мыслей, порожденную усталостью и болью. — Не сдавайся!»

Он вновь взобрался на нок-рею, затем прополз до конца, свесился с перекладины и заскользил вниз по средней тяге, распутывая и расправляя лини, по мере того как он спускался. Разбитый и изнуренный, отчаянно цепляясь за обе тяги, он позвал на помощь команду. К нему бросились двое с левого борта, оказавшись рядом с ним через считанные мгновения. Скитальцы схватили тяги и оттянули их к трубам, с которых они сорвались, невзирая на пикирующих сорокопутов и град стрел с вражеских кораблей.

Редден Альт Мер рухнул на палубу, его спину, влажную от крови, жгла нестерпимая боль.

— На сегодня достаточно героизма, капитан, — проворчал Бритт Рилл, который, появившись ниоткуда, взял его за руку и поставил на ноги. — Вам нужно вниз.

Альт Мер попытался было возражать, но у него так пересохло горло, что он не мог выдавить из себя ни слова. Хуже того, его полностью покинули силы. Все, что он мог, — это подняться с помощью Рилла. Он посмотрел на него и кивнул. Он сделал то, что мог. Теперь дело было за кораблем, а он поставил бы на него в любой гонке.

В каюте Бритт Рилл помог капитану снять кожаный костюм и начал промывать и прочищать его раны.

— Насколько это скверно? — спросил Редден Альт Мер, голова которого была наклонена вперед, локти лежали на коленях, руки были сцеплены, его просто скрутило от боли. — Мышцы повреждены?

— Не так уж все плохо, капитан, — прозвучал спокойный ответ. — Несколько глубоких ран, о которых ты сможешь рассказывать истории своим внукам, если у тебя они когда-нибудь будут.

— Мало вероятно.

— Полагаю, это будет благодеянием для мира.

Рилл наложил на раны мазь, перевязал их полосками ткани, дал капитану хорошенько глотнуть эля из фляги и предоставил его самому себе.

— Я буду нужен остальным, — сказал Рилл, выходя из каюты.

«И я», — подумал Альт Мер. Но не двинулся с места. Еще несколько минут он сидел на своей койке, прислушиваясь к завываниям ветра за иллюминаторами, прикрытыми ставнями, ощущая телом движение корабля. По его покачиванию и скольжению он понимал, что судно вело себя так, как нужно, и что энергии вновь было достаточно, чтобы обеспечить его движение на нужной высоте. Но бой еще не закончился. Преследователи, обладавшие магией, которая позволила им подчинить себе сорокопутов и командовать ходячими мертвецами, не отступят так легко.

Он поднялся наверх через несколько мгновений, вновь натянув на себя изорванную кожаную одежду. Выйдя наружу, в ветер, он быстро огляделся, чтобы оценить их положение, затем направился в кабину пилота и встал рядом со Спаннером Фрю. Довольствуясь тем, что корабел ведет судно, он не просил уступить ему штурвал. Вместо этого он несколько долгих минут смотрел назад, на группу темных силуэтов, которые, все еще преследуя их, начали растворяться в туманной дымке. Даже сорокопуты, казалось, прекратили погоню.

Спаннер Фрю, окинув Рыжего Верзилу взглядом и поняв, в каком он состоянии, промолчал. Вид капитана скитальцев не вдохновлял на беседу.

Альт Мер посмотрел на окружавшее их небо. Оно было сплошь серым и туманным, темнее на севере, что означало приближение дождя. Впереди с обеих сторон вырисовывались горы: «Ярл Шаннара» все больше продвигался в глубь континента, к ледяным полям, которые им предстояло преодолеть, чтобы добраться до Руэ и остальных.

Вдруг он увидел россыпь точек впереди и справа по борту, там, где береговая линия была изрезана множеством глубоких бухточек.

— Черная Борода! — сказал он стоявшему у штурвала прямо в ухо, прикоснувшись к его плечу и указывая в ту сторону.

Спаннер Фрю посмотрел туда. Точки впереди стали обретать форму, у них появились крылья и паруса.

— Снова они! — проворчал гигант, в его грубом голосе прозвучала нотка недоверия. — И сорокопуты тоже, если я верно разглядел. Как они оказались впереди нас?

— Сорокопуты знают береговую линию и эти утесы лучше, чем мы! — Альт Мер был вынужден кричать, чтобы его было слышно сквозь шум ветра. — Они нашли способ отрезать нас. Если мы пойдем этим курсом, то они нас достанут. Мы должны взять в глубь континента, и побыстрее.

Его собеседник окинул взглядом горы, покрытые пеленой тумана:

— Если мы полетим туда в таком тумане, то разобьемся вдребезги.

Альт Мер посмотрел ему прямо в глаза:

— У нас нет выбора. Дай мне штурвал. Отправляйся вперед и подавай мне знаки, когда тебе покажется это нужным. Сигналь только руками. Голоса могут нас выдать. Постарайся, чтобы мы не налетели на скалы.

Отремонтировав порванные тяги и убрав обломки, экипаж выстроился на палубе. Спаннер Фрю отправил людей по местам, сообщив им о том, что происходит. Никто не произнес ни слова в ответ. Они были воспитаны в традициях скитальцев: хранить веру в тех, кому сопутствовала удача. Никому не везло так, как Редден Альт Меру. Они отправились бы на горящем корабле в огненную бурю, если бы он отдал такой приказ.

Капитан глубоко вздохнул и еще раз окинул взглядом силуэты, видневшиеся впереди и позади. Их было слишком много: ни ускользнуть от них, ни сразиться с ними. Резко положив лево руля и не снижая скорости, он ввел корабль в густую пелену тумана, а затем перешел на самый малый ход, наблюдая, как тонкие белые полотнища тумана окутывали темные гребни гор. Если корабль врежется в вершину на этой высоте, в таком тумане, притом что мощность двигателей уже упала на треть, с ними будет покончено.

Но сорокопуты не могли выследить их, а преследователи столкнулись с такими же трудностями.

Странная тишина царила в тумане, баюкающем горные вершины, когда «Ярл Шаннара» скользил вперед, как птица. Казалось, что горы вокруг них плывут, темные массы то появлялись, то исчезали подобно миражам. Альт Мер посмотрел на показания компаса и отложил его в сторону. Ему придется прокладывать курс, руководствуясь навигационными счислениями и природным чутьем, в надежде вернуться на прежний курс, когда туман разойдется. Если он разойдется. Он может остаться таким же и дальше над континентом, за горами. А если так, то они заблудятся.

Альт Мер едва различал фигуру Спаннера Фрю, стоявшего на баке. Громадный скиталец наклонился вперед, сосредоточив все свое внимание на движущихся белых пластах. Время от времени он подавал рукой знаки: принять влево, вправо, замедлить движение, — и капитан соответственно манипулировал рычагами управления. Ветер задувал неожиданными порывами, затем сходил на нет, встретив преграду в виде утеса или воздушного потока. Туман вихрями кружился меж горных вершин, безжизненный и бесцельный. Лишь «Ярл Шаннара» тревожил его неосязаемую ткань.

Вместе с нагромождением темных облаков вернулся дождь, который быстро превратился в ливень. Он поглотил корабль и его команду, промочив их насквозь, покрыв их саваном сырости и мрака. Альт Мер, который видел на своем веку и кое-что похуже, старался не думать о том, как дождь искажает формы и пространство, создавая видимость препятствий там, где их не было в помине, и намекая на возможность прохода там, где застыли в ожидании скалистые утесы. Он больше полагался на свои инстинкты, нежели на зрение. Он был моряком и летчиком всю свою жизнь и кое-что знал о тех шутках, которые могут сыграть ветер и вода.

Корабль окутывали туман и мрак. Не было никаких признаков преследователей — вообще ничего, кроме неба и гор, а между ними — изменчивого дождя и тумана.

Спаннер Фрю вернулся в кабину пилота и встал рядом с ним. Не было никакого резона оставаться на носу. Мир исчез во мгле.

Корабел огляделся по сторонам и одарил Редден Альт Мера свирепой улыбкой. Капитан скитальцев улыбнулся ему в ответ. Им нечего было сказать друг другу.

«Ярл Шаннара» продолжал плыть во тьме.

ГЛАВА 4

Жара и свет сменились прохладной темнотой, странное ощущение покалывания уступило место онемелости, а настоящее превратилось в прошлое, когда на ведьму Ильзе обрушилось могущество меча Шаннары. Она то оказывалась глубоко под землей, в катакомбах Погребенного Замка, наедине со своим врагом, друидом Странником, в окружении руин Старого Мира, то настолько погружалась в свое подсознание, что уже не понимала, где она. В мгновение ока она — существо из плоти и крови — превратилась в нечто не более материальное, чем те мысли, которые уносили ее из реальности. Она успела лишь изумиться тому, что с ней происходит, и превращение завершилось.

Она шла одна в темноту и, тем не менее, сознавала, что друид был там вместе с ней, но не в привычном, узнаваемом виде — вообще не приняв окончательно какую-либо форму. Он был бесплотным духом, тенью, которая следовала за ней, как поток ее длинных черных волос. Она ощущала его пульс в талисмане, который сжимала как спасательный трос. Его присутствие было неосязаемым, но он был рядом с ней, и он наблюдал.

Когда она вынырнула из тьмы, то оказалась в другом времени и другом месте, которое сразу узнала. Она была в своем доме, из которого ее забрали ребенком. Она думала, что никогда больше не увидит его, и все же это был он, такой, каким запомнился ей с детства, укрытый предрассветными тенями, окутанный тишиной и опасностью. Она ощущала прохладу раннего утреннего воздуха и вдыхала резкий аромат мокрой сирени. Она сразу же поняла, что вернулась в то утро, когда ее родители и брат погибли, а ее похитили.

Она наблюдала, как вновь разворачивались события того утра, но на сей раз — со стороны, как если бы они происходили с кем-то другим. Вот убит старый Барк, их собака. Фигуры в мантиях проскользнули мимо ее окна в тусклом предрассветном свете, направляясь к передней двери. Вновь она бежала, и опять это было напрасно. Снова она спрятала своего брата в подвале и попыталась избежать судьбы своих родителей. Но фигуры в мантиях дожидались ее. Она видела, как они хватают ее, а их дом горит в дымном красноватом тумане. Она видела, как они похищают и уносят ее, потерявшую сознание и беспомощную, в направлении алеющего востока.

Все было так, как она запомнила это. И вместе с тем по-другому. Она видела себя окруженной темными фигурами, которые собрались вместе и о чем-то совещались, в то время как она лежала связанной, с кляпом во рту и завязанными глазами. Но что-то во всем этом было не так. Они не были похожи на оборотней, которые, как она знала, захватили ее. Не было и никаких признаков присутствия друида Странника. Видела ли она, как он прошел мимо окон ее дома на сей раз, как он это делал прежде в ее воспоминаниях? Похоже, что нет. Где же был он?

Будто в ответ на ее мысли, из-за деревьев появился кто-то высокий и темный, одетый в плащ с капюшоном, как и те, кто пленил ее. Напоминая обликом друида, он был частью уходившей ночи, предвестием грядущей смерти. Сделав знак ее похитителям, он собрал их вокруг себя, сказал несколько слов, которых она не расслышала, и отступил в сторону. Все пришло в движение: похитители изготовились к бою и начали сражаться друг с другом. Но их схватка не была настоящей — просто учебный бой. Время от времени то один, то другой останавливался, чтобы взглянуть на нее, словно для того, чтобы оценить воздействие этого фарса. Неизвестный в капюшоне в течение некоторого времени созерцал происходящее, а затем неожиданно потянулся к ней, схватил и унес в лес, оставив странное действо позади.

Когда он бежал, она мельком увидела его руки. Они были пятнистыми и покрытыми чешуей. Они принадлежали пресмыкающемуся. От внезапного осознания истины у нее голова пошла кругом. Нет!

Ее унесли глубоко в лес, в спокойное место, и неизвестный в темном капюшоне положил ее на землю. Она смотрела, как он разоблачался, и это оказался не друид, теперь она уже знала, что он и не мог быть им. Моргавр. Изменник!Это слово звенело в ее голове. Лжец!Но он, разумеется, был гораздо хуже. Его невозможно было описать никакими словами, в нем не было ничего человеческого. Он был чудовищем.

Она знала: то, что она видела, было правдой. Она осознавала это инстинктивно. Видения, вызванные магией меча Шаннары, были истиной. Она ощущала это всем своим существом, и это было ей совершенно понятно. Как же вышло, что она не знала этого прежде? Как она позволила провести себя столь легко?

Тогда ей было лишь шесть лет, вспомнила она. Грайан была всего лишь ребенком.

Обуреваемая чувствами, которые раздирали ее подобно голодным волкам, она готова была визжать от ярости и отчаяния. Но она не могла выразить звуками то, что чувствовала. Она могла лишь наблюдать. Магия меча позволяла лишь это.

Она слышала, как Моргавр говорил с ней, его вероломные слова успокаивали и опутывали ложью. Она видела, как сама постепенно согласилась с его ложью, приняла ее, поверила, что он — тот, за кого себя выдает, и что она стала жертвой происков друида. Она видела, как он унес ее на сорокопуте в свое логово в Диких Дебрях. Она наблюдала за тем, как сама закрыла дверь своей собственной тюрьмы, старательная глупышка, пешка в игре, которую впервые стала понимать. Она видела, как начала новую жизнь, — малое дитя, введенное в заблуждение, влекомое ненавистью и предубежденностью. Она наблюдала за собой, понимая, что никогда не станет вновь той девочкой, не сможет ничего изменить, испытывая отчаяние от уготованного ей жребия.

Тем временем образы продолжали возникать в ее сознании, разворачиваясь один за другим, открывая ей истину, которая была скрыта от нее все эти годы. Она видела, как оборотень копался в дымящихся руинах ее дома, чтобы отыскать ее брата-младенца, все еще живого. Она наблюдала за тем, как он уносил ее брата в уединенную крепость, в которой она сразу узнала Паранор. Она смотрела, как он передал ее брата друиду, который, в свою очередь, отнес его в горы Ли, чтобы вверить его мужчине с добрым лицом и его жене. Она видела, как ее брат рос в этой семье, и как крошечное личико младенца менялось, по мере того как шли годы, и его черты постепенно становились узнаваемыми.

Должно быть, она открыла рот от удивления или даже что-то воскликнула, осознав, что смотрит на юношу, который пришел в эти далекие земли со Странником, юношу, который встретился с нею лицом к лицу и сказал, что он — Бек. В этом невозможно было ошибиться. Это был тот самый юноша, которому она не поверила, кого она преследовала с кауллом и чуть не убила. Бек, ее брат, который, как она была абсолютно уверена, погиб в огне…

Она была не в состоянии довести эти размышления до конца, ни одну из этих мыслей. Она с трудом заставила себя сопоставить их. У нее не оказалось и времени на взвешенные раздумья, для того чтобы примириться с тем, что она узнавала. Другие видения хлынули на нее быстрым потоком, они переполнили ее сознание так, что она физически ощутила, как под их сокрушающей тяжестью у нее сдавило грудь и перехватило дыхание.

Она увидела, как проходило ее воспитание под началом Моргавра, ее долгое суровое обучение, как она овладевала самодисциплиной, как сосредоточилась на одной цели, изучая способы уничтожения друида. Она видела, как росла, превращаясь из девочки в молодую женщину, но, в отличие от Бека, ее взросление проходило в совершенно иной атмосфере, где не было места ни свободе действий, ни свободе мыслей. Она видела, как постепенно изменялась, превращаясь из человеческого существа в нечто все больше напоминавшее Моргавра, так, что когда все было завершено, она отличалась от него только внешне: ее тело было покрыто кожей, а не чешуей. Она стала таким же темным существом, безжалостным и полным ненависти, как и он. Она восприняла губительные возможности своей магии с присущими Моргавру рвением и свирепой решимостью.

Она наблюдала за тем, как училась применять свою магию в качестве оружия. Весь ее долгий, мрачный жизненный путь предстал перед ее глазами с ошеломляющими, отвратительными деталями. Она видела, как калечила и убивала тех, кто вставал у нее на пути. Смотрела, как истребляла осмелившихся противостоять ей или подвергнуть сомнению ее действия. Она наблюдала за тем, как лишала людей надежды и мужества и обращала их в рабов. Она лицезрела, как уничтожала людей просто потому, что это было удобно или соответствовало ее целям. Гадючья Грива умерла, чтобы она смогла получить власть над Райер Орд Стар. Ее соглядатай в доме целителя в Браккен Клелле умер, чтобы его связь с ней никогда не обнаружилась. Аллардон Элессдил ушел из жизни ради того, чтобы путешествие, которое стремился предпринять друид, не смогло получить поддержку эльфов.

Были и другие, так много, что она быстро потеряла им счет. Большинства из них она даже не помнила. Она смотрела, как они возникают из прошлого, подобно призракам, и видела, как они умирают вновь. От ее руки или по ее приказу — они все равно погибали. У тех же мужчин и женщин, кто не уходил из жизни, зачастую был такой вид, будто они жалели об этом. Она ощущала их страх, беспомощность, разочарование, ужас и боль. Она могла чувствовать их страдания.

Та ведьма Ильзе, которая никогда ничего не чувствовала, которая взяла за правило проявлять полное безразличие к любым эмоциям, начала рассыпаться подобно старому наряду, который носили слишком часто.

«Больше не надо, — услышала она свой просительный голос. — Пожалуйста! Пожалуйста!»


Видения вновь переменились, и теперь она увидела не свои деяния, но их последствия. Там, где отец семейства умирал во имя ее целей, мать с детьми оказывались без хлеба и крова. Там, где ради нее была погублена дочь, на опасном пути, ведущем к смерти, непреднамеренно оказывался брат. Там, где одна жизнь была принесена в жертву, две другие становились несчастными.

И это еще было не все. Сломив дух и повредив разум военачальника Свободнорожденных, она, ради своей прихоти, лишила народ мужественного вождя, оставив его без лидера на долгие годы. Дочь политика была заключена в тюрьму в самый разгар борьбы между двумя группировками, в то время как ее мудрость могла помочь разрешить этот конфликт. Похищенные дети исчезали в других землях, чтобы те, кто повиновался ей, смогли управлять убитыми горем родителями. Племена гномов, лишенные священной земли, которую она потребовала для Моргавра, обвинили дворфов и стали их врагами. Подобно тому, как от камня, брошенного в спокойный пруд, расходятся по воде круги, последствия ее эгоистичных и хищнических действий были гораздо значительнее их первоначального воздействия.

Все это время она ощущала, что Моргавр наблюдал за ней издали, его молчаливое присутствие придавало особый привкус результатам его двуличных поступков, его лжи и обманам. Он управлял ею, как марионеткой, дергая за веревочки. Он направлял ее гнев и разочарование и никогда не позволял ей забыть, на кого она должна их нацелить. Что бы она ни совершала, она делала это в предвкушении уничтожения друида Странника. Но, созерцая сейчас свое прошлое, лишенное окутывавшей его лжи и представшее перед ней без прикрас, при ярком дневном свете, она не могла понять, как ее ввели в заблуждение. Ничто из того, что она сотворила, не достигло предполагаемых ею целей. Ничто из этого нельзя было оправдать. Все это было фарсом.

Обрушившийся на нее поток видений разрушил панцирь самообмана, в который она была заключена, и она впервые увидела себя такой, какой она была на самом деле. Она была отвратительна. Хуже этого невозможно было себе представить. Она была существом, потерявшим все человеческое, поверившим в то, что человечность бессмысленна. Она стала чудовищем и принесла ему в жертву все, что было в маленькой девочке, которой она была когда-то.

Самым худшим для нее оказалось осознание того, как она обошлась с Беком. Она не просто предала его, поверив, что он погиб в руинах их дома, она сделала гораздо больше. Столкнувшись с ним лицом к лицу, она попыталась покончить с ним. Она преследовала и чуть не убила его. Она сделала его своим пленником, взяла его с собой на «Черный Моклипс» и отдала его Кри Беге.

Она покинула его.

Вновь.

В безмолвии бесстрастной магии меча Шаннары видения исчезли мгновенно, и она осталась наедине с открывшейся ей истиной, во всей ее суровости и беспощадной остроте.

Странник, мертвенно бледный, все еще был рядом, наблюдая за тем, как она пытается примириться сама с собой. Его присутствие производило на нее гнетущее впечатление, от которого ей никак не удавалось избавиться. Она отчаянно пыталась высвободиться из путаницы обманов, предательств и преступлений, которые оплели ее подобно тысяче паутин. Она боролась за возможность дышать в удушающем мраке своей жизни. У нее не получалось ни того ни другого. Она была в ловушке, точно так же, как и ее жертвы.

У нее снова начались видения, но она больше не могла выносить этого. Внутренне содрогаясь от нескончаемой череды своих кошмарных деяний, она и представить себе не могла, что когда-нибудь ей будет даровано прощение. Она была не в состоянии даже допустить, что имеет право хотя бы просить об этом. Она полностью утратила надежду на милосердие. Ощутив наконец, что снова владеет своим голосом, она испустила жуткий вопль, в котором прозвучали ее ненависть к самой себе и безысходное отчаяние. Этот яростный крик вызвал к жизни ее магию, темную, быструю и надежную, которая стремительно пришла ей на помощь и схлестнулась с волшебством меча Шаннары. Грайан будто пронзила огненная вспышка, и она ощутила, как взрывается бешеным вихрем видений и переживаний. Затем все понеслось по спирали в бездонную пучину и умчало ее в облака бесконечно дрейфующих теней.


Бек Омсворд застыл на месте, услышав этот вопль.

— Ты слышал? — спросил он Трулза Рока.

Вопрос был излишним. Не услышать было невозможно. Они были сейчас глубоко под землей, вернувшись в катакомбы Погребенного Замка в поисках Странника. Они спустились туда, обнаружив, что двери, прежде скрытые, теперь отворены, будто в ожидании. Ни огненные нити, ни членистоногие не защищали более эту территорию. Мир Антракса был теперь могилой металлических каркасов и мертвых механизмов.

Трулз Рок, одетый в плащ с капюшоном даже здесь, медленно оглядывался по сторонам, пока эхо, порожденное криком, умирало вдали.

— Кто-то все еще жив здесь внизу.

— Женщина, — позволил себе высказаться Бек.

Оборотень проворчал:

— Не будь столь уверен.

Бек проверил воздух с помощью своей магии, негромко напевая, читая линии силы. Грайан недавно прошла этим путем. Ее присутствие было несомненным. Они следовали за ней, полагая, что она будет гнаться за друидом. И приведет их к нему. Если бы они передвигались достаточно быстро, то смогли бы вовремя добраться до обоих. Но до сих пор они не были уверены, что кто-нибудь остался в живых. Не было никаких подтверждений этому.

Бек вновь устремился вперед, нервно взъерошив рукой волосы.

— Она прошла этим путем.

Трулз Рок шел рядом с ним.

— Ты говорил, что у тебя есть план. На тот случай, если мы обнаружим ее.

— Захватить ее, — заявил Бек. — Взять ее живой.

— Какое честолюбие, мой мальчик. Ты собираешься посвятить меня в детали в ближайшем будущем?

Бек продолжал идти, продумывая разъяснение. С Трулзом не хотелось ничего чрезмерно усложнять. Оборотень уже был готов подвергнуть сомнению успешность воплощения любого плана. Он размышлял над тем, как убить Грайан, прежде чем она сможет прикончить его. Трулза удерживало только страстное требование Бека дать ему возможность осуществить свой план.

— Она не сможет причинить нам вреда, если не использует свою магию, — сказал он спокойно, не глядя на своего собеседника и продолжая идти рядом с ним. Он тщательно выбирал путь между оборванными кабелями и бетонными глыбами, которые обрушились с потолка в результате чудовищного взрыва и землетрясения, которые они ощутили даже на поверхности. — Она не может применять магию, пока не воспользуется своим голосом. Мы сможем пленить ее, если не дадим ей ни говорить, ни петь.

Трулз Рок скользил сквозь тени и мерцающие огни, словно болотный кот.

— Мы сможем это сделать, только убив ее. Брось, мальчик. Она не станет вновь твоей сестрой. Она не примирится с тем, кто она на самом деле.

— Если я отвлеку ее, ты сможешь подобраться к ней сзади, — продолжал Бек, не обращая внимания на его слова. — Закрой ей рот своими руками и приглуши звук ее голоса. Ты сможешь это сделать, если останешься незамеченным. Она будет поглощена преследованием друида и общением со мной. Она не станет искать тебя.

— Размечтался.

Ему явно не удалось убедить оборотня.

— Если из этого ничего не выйдет, то второго шанса у нас не будет. Ни у кого из нас.

Впереди с грохотом упало что-то тяжелое, увеличив груды мусора, загромождавшие проход. Прорванные трубы шипели паром, в нишах скапливались странные запахи, которые понемногу выходили сквозь трещины в стенах. В этих подземельях все проходы выглядели совершенно одинаково. Это был настоящий лабиринт, и если бы не аура Грайан, которая вела их за собой, они бы уже давно заблудились.

Голос Бека оставался ровным.

— Странник хотел бы, чтобы мы это сделали, — отважился высказаться он и бросил взгляд на темную фигуру спутника. — Ты знаешь, что это правда.

— О том, чего хочет друид, можно лишь гадать. И вовсе не обязательно, что он хочет правильно. Мы немногого достигли, делая то, чего он хотел.

— Именно поэтому ты отправился с ним в это путешествие, — спокойно молвил Бек. — Именно поэтому ты столько раз сопровождал его прежде. Разве нет?

Трулз Рок ничего не ответил, вновь уйдя в себя, став скользящей в полумраке тенью, облаченной в плащ, чем-то таинственным, ирреальным, призрачным, готовым исчезнуть в мгновение ока.

Туннель впереди расширялся. В этом месте проход пострадал значительно больше, чем там, где они побывали раньше. Огромные глыбы отвалились от потолка и стен. Груды искореженного металла и битое стекло. Беспламенные светильники, озарявшие проход бледным свечением, были не в состоянии разогнать густые тени.

Коридор выходил в обширную пещеру, в глубине которой обнаружились два массивных цилиндра с растрескавшимися, как кожица перезрелых фруктов, металлическими кожухами. Сквозь трещины со свистом выходил пар. Концы порванных проводов, соприкасаясь, порождали вспышки, сопровождавшиеся громким треском, похожим на небольшие взрывы. Распорки и перекладины, вырванные из своих креплений, качались, издавая долгие, медленные стоны.

— Туда, — тихо сказал Бек, дотронувшись до плаща своего спутника. — Она там.

Никаких признаков движения, ни единого звука, никакого указания на то, что в конце прохода, посреди всеобщей разрухи их ожидал кто-то живой. Трулз Рок мгновенно замер, прислушиваясь. Затем он двинулся вперед, на сей раз следуя впереди, более не доверяя Беку, приняв на себя ответственность за ситуацию, которая могла оказаться смертельно опасной. Юноша безмолвно следовал за ним, понимая, что он больше не контролирует положение и лучшее, на что он может надеяться, — это получить шанс сделать все именно так, как он задумал.

Безмолвие было нарушено неожиданным шипением, перемежавшимся щелканьем и треском. Эти звуки напомнили Беку о животных, пирующих на костях себе подобных.

Когда они достигли открытого места, Трулз Рок быстро нырнул в тень стены, жестом велев Беку оставаться на месте. Не желая упускать его из виду, Бек отступил, возможно, на шаг, не более. Распластавшись вдоль гладкой стены, он напряг слух, пытаясь расслышать что-либо на фоне непрекращающихся механических шумов.

Затем оборотень растворился в тени и просто исчез. Бек сразу понял, что тот пытается первым добраться до Грайан. Бек ринулся за ним, испугавшись, что утратил последнюю возможность спасти свою сестру. Он подбежал к пролому в каменной кладке у входа в большую залу и остановился.

Зала лежала в развалинах, повсюду были груды стекла и металла, мертвые членистоногие и разбитые механизмы. Грайан стояла на коленях в центре, рядом с лежащим Странником, голова ее была запрокинута, бледное лицо, обрамленное густой тенью черных волос, освещали вспышки света от искрящихся и шипящих разорванных проводов. Она уставилась в потолок открытыми, но не видящими глазами. Руки ее были прочно сомкнуты на эфесе меча Шаннары, который упирался лезвием в гладкий металл пола.

Кровь была на этих руках, и на эфесе меча, и на его клинке. Кровь была на одежде Грайан и на одеянии друида. Кровь была на полу, она собиралась в малиновое озерцо, которое истекало тонкими ручейками, прокладывавшими себе извилистые пути среди развалин.

Бек в ужасе созерцал эту сцену. Он не мог отогнать от себя нахлынувшие мысли. Странник был мертв, и убила его Грайан.

Острое лезвие меча поминутно вспыхивало в тени, а из собравшегося сумрака безмолвно надвигалась еще более глубокая тьма.

Трулз Рок пришел к тому же заключению.

ГЛАВА 5

Обнимая друг друга, как напуганные дети, Арен Элессдил и Райер Орд Стар пробирались подземными проходами Погребенного Замка, где царило безмолвие и витала пыль, наверх, к развалинам города. Не в силах сдержать слезы, провидица всхлипывала, уткнувшись головой в плечо эльфийского принца, вцепившись в него обеими руками, словно боясь потерять. Она глубоко переживала то, что они оставили Странника, и будто не слышала утешений, которые Арен нашептывал ей всю дорогу, пытаясь привести в чувство. Казалось, что, оставив друида, она лишилась лучшей части своего «я». Лишь то, что она вздрагивала, когда падал очередной кусок стены или потолка либо раздавался взрыв в темнеющих катакомбах, сквозь которые они проходили, подтверждало, что она все еще воспринимает окружающее.

— Все будет хорошо, Райер, — без устали повторял Арен, даже после того, как стало ясно, что эти слова не имеют для нее никакого смысла.

Мысли его текли сумбурно из-за событий последних часов, и ему никак не удавалось привести их в порядок. Магия эльфийских камней перестала действовать, и Арен снова обрел относительное спокойствие, выйдя из состояния возбуждения и яростного гнева. Он надежно спрятал камни в карман своей куртки до того случая, когда они понадобятся вновь. Он испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, он предвкушал такую возможность, а с другой — надеялся, что этого никогда не случится.

Он испытывал удовлетворение, вернув камни, успешно вызвав их магию и применив голубой огонь против ненавистных машин, которые уничтожили столь многих его друзей и спутников с «Ярла Шаннары». Он ощущал себя внутренне обновленным, как если бы прошел боевое крещение и выжил. Он отправился в это путешествие совсем юным, почти мальчиком, а сейчас он был мужчиной. Именно его долгий, полный опасностей путь к обладанию эльфийскими камнями давал ему это чувство обновления, новое ощущение уверенности в себе. Это был кошмарный, но в то же время придающий новые силы опыт.

Однако ничто не улучшало его настроения, когда он думал о том, что случилось с друидом, или о том, что ждет их впереди. То, что Странник был при смерти, когда они покинули его, не вызывало сомнений. Даже друид не мог выжить с такими ранами. Он мог протянуть еще несколько минут, но у него не было ни одного шанса выжить. А теперь команда, или то, что от нее оставалось, должна продолжать без него. Что продолжать? И ради чего? Странник сам сказал, что с гибелью Антракса магические книги оказались для них утраченными. Друид сделал выбор: он разрушил эту машину, и вместе с ней — возможность обрести то, за чем они пришли. Следовало признать неудачу. Их путешествие оказалось напрасным.

И все же Арена не оставляло чувство, что это не так, что есть что-то еще, не столь очевидное, но важное.

Он подумал о других членах экипажа. Он знал, что Бек был еще жив, когда Райер спаслась бегством от ведьмы Ильзе и вернулась в развалины, чтобы найти Странника. Эльфийка-следопыт Тамис также спаслась. Где-то находятся и остальные. Что же он должен сделать, чтобы найти их? Он обязан их отыскать, он понимал это, ибо без воздушного корабля и без экипажа они оказались в очень трудном положении. Вдобавок с ведьмой и ее мвеллретами на хвосте.

Арен знал, что нужно сделать, чтобы получить помощь. Он мог воспользоваться эльфийскими камнями, легендарными камнями, помогающими в поисках, и найти остальных. Проблема была в том, что использование магии выдаст их присутствие ведьме Ильзе. Она будет точно знать, где они, и немедленно явится за ними. Он не мог допустить такого развития событий. Арен ни на мгновение не допускал мысли помериться силами с чародейкой, даже обладая магией эльфийских камней. Хитрость и скрытность — вот что было для них сейчас лучшим оружием. Но эльфийский принц не был уверен, что этого окажется достаточно.

Уже несколько часов он блуждал по подземным переходам, глубоко уйдя в свои мысли, когда до него внезапно дошло, что Райер перестала плакать. Он удивленно посмотрел на нее, но она по-прежнему прятала лицо в его плечо, прижавшись к нему, скрытая завесой своих длинных серебристых волос. Арен подумал, что она пытается преодолеть охватившее ее горе и ее не следует сейчас ни о чем спрашивать. Он вновь сосредоточился на поисках выхода к поверхности. Обломков было уже не так много, как в нижних проходах, взрывы в большей степени были сосредоточены в центральной части. Воздух, казалось, был более свежим, и Арен подумал, что они близки к тому, чтобы вырваться на свободу.

Он оказался прав. Через считанные минуты они прошли через две незапертые и слегка приоткрытые металлические двери, пригнувшись под осевшим каркасом, и вышли наружу. Они появились из башни, в которой Странник исчез несколько дней назад, в центре смертоносного лабиринта, который погубил большую часть их команды. Стояла ночь, но над линией горизонта на востоке посветлело: приближался рассвет. Над их головами с безоблачного, усыпанного звездами неба лился лунный свет.

Арен остановился сразу у выхода из башни и внимательно осмотрелся. Он с трудом мог разглядеть контуры стен лабиринта, груды поломанных механизмов и оружия. Дальше, сколько хватало глаз, лежали бесконечные развалины. Оттуда не доносилось ни звука. Казалось, они были единственными живыми существами во всем мире.

Но он знал, что это было обманчивое впечатление. Мвеллреты все еще были где-то там, искали их. Ему следовало быть очень осторожным.

Вместе с Райер, прильнувшей к нему, он опустился на колени и приложил губы к ее уху.

— Послушай меня, — прошептал он.

Она застыла, затем медленно кивнула.

— Мы должны попытаться найти остальных — Бека, и Тамис, и Квентина. Но нам следует вести себя очень тихо. Мвеллреты и ведьма Ильзе будут охотиться за нами. По крайней мере, мы должны это предполагать. Мы не можем допустить, чтобы они нас поймали. Нам надо выбраться из этих развалин и укрыться среди деревьев. Быстро. Поможешь мне?

— Нам не следовало оставлять его, — ответила она так тихо, что он едва смог различить слова. Ее пальцы сжали его руки. — Нам нужно было остаться.

— Нет, Райер, — сказал он. — Он велел нам идти. Он сказал, что мы больше ничего не можем для него сделать. Он приказал нам найти остальных. Помнишь?

Провидица покачала головой:

— Это не имеет значения. Нам следовало остаться. Он умирал.

— Если мы не выполним то, что он просил нас сделать, если мы позволим схватить или убить нас, мы его подведем. Это сделает его смерть напрасной потерей. — Его голос был тихим, но страстным. — Не этого он ожидает от нас. Не потому он отослал нас.

— Я предала его. — Она всхлипнула.

— Все мы предали друг друга в какой-то миг в этом путешествии.

Он убрал ее голову со своего плеча и приподнял ее подбородок так, чтобы она смотрела на него.

— Он умирает не из-за того, что мы сделали или не смогли сделать. Он умирает потому, что предпочел отдать свою жизнь, чтобы уничтожить Антракса. Он сделал этот выбор. — Арен сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Послушай меня. Самое лучшее, что мы для него можем сделать, — чтить его последние желания. Я не знаю, что будет с нами без него. Я не знаю, чего мы достигнем. Но мы больше ничего не можем для него сделать, кроме как выбраться отсюда и вернуться в Четыре Земли.

Ее бледное искаженное лицо напряглось от этих суровых слов, а затем съежилось, как старый пергамент.

— Я не смогу жить без него, Арен. Я не хочу.

Эльфийский принц импульсивно протянул руку и погладил ее красивые волосы.

— Он сказал, что увидит тебя вновь. Он обещал. Может быть, тебе следует дать ему возможность сдержать это обещание? — Он помолчал, а затем наклонился и поцеловал ее в лоб. — Ты говоришь, что не можешь жить без него. Если это имеет какое-то значение, то не думаю, что я смогу жить без тебя. Я бы не добрался так далеко, если бы не делал это ради тебя. Не оставляй меня теперь.

Он прижался щекой к ее виску, обнимая ее и ожидая ответа. Последовало долгое молчание, но наконец она отстранилась и приложила свои маленькие ладони к его щекам.

— Хорошо, — сказала она спокойно. На ее лице появилась печальная полуулыбка. — Я не буду.

Они поднялись и, выйдя из тени черной башни, отправились в путь через развалины. Придерживаясь затененных мест, они не спешили, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, не даст ли о себе знать какая-нибудь опасность. Арен вел Райер Орд Стар, держа ее за руку, связь между ними все более крепла. Он не лгал ей, когда сказал, что она все еще нужна ему. Несмотря на то что ему удалось получить обратно эльфийские камни и выстоять в сражении с членистоногими, он все еще не чувствовал себя уверенно. Он уже простился с отрочеством, но был еще неопытным и неискушенным. Ему предстояло еще многому научиться, и он чувствовал, что некоторые из этих уроков будут очень тяжелыми. Ему не хотелось встретить эти трудности в одиночку. То, что Райер была рядом, придавало ему уверенности. Он не мог до конца объяснить это чувство, но был достаточно умен, чтобы не пренебрегать им.

И все же, по крайней мере отчасти, он понял это. То, что он чувствовал по отношению к этой девушке, было почти любовью. Это чувство росло медленно, и он только начинал осознавать его. Он не был уверен ни в том, во что оно превратится, ни даже в том, переживет ли это чувство еще один день. Но в этом мире, где царили хаос и неуверенность, чудовища и ужасные опасности, его утешало присутствие Райер, то, что можно было спросить ее совета, просто прикоснуться к ее руке. Он черпал в ней силу, могущественную и таинственную, — не волшебную, но силу духа. Возможно, это был просто-напросто страх одиночества. Ему легче быть рядом с другим человеком, с которым можно было разделить все, что бы ни случилось. Но, может быть, это было так же загадочно, как жизнь и смерть.

Они долго шли через развалины, не слыша и не видя никого и ничего. Они продвигались в южном направлении, обратно по тому пути, по которому они пришли, к заливу, где «Ярл Шаннара» когда-то отдал якорь. Сейчас корабль был, конечно, в руках ведьмы Ильзе, — вряд ли ситуация изменилась. Но на этой земле все менялось так быстро, без предупреждения. Может быть, на сей раз все изменится в пользу команды Странника, а не чародейки.

Внезапно Райер Орд Стар застыла на месте, ее хрупкая фигурка затрепетала. Арен сразу обернулся к ней. Она уставилась в пространство, в какое-то место, которого он не мог видеть, а ее лицо отражало такое смятение, что он поневоле стал быстро осматривать все вокруг, чтобы выяснить, в чем же дело.

— Он мертв, Арен, — сказала она тихим, сдавленным от горя шепотом.

Райер, плача, осела на землю. Ее рука все еще сжимала его руку, как будто это было единственным, что помогало ей держаться. Он опустился на колени рядом с ней, обняв ее обеими руками и прижав к себе.

— Быть может, он обрел покой, — вымолвил он, думая про себя о том, возможно ли такое для Странника.

— Я видела его, — сказала она. — Только что. Какая-то тень уносила его в зеленый свет над подземным озером. Он был не один. На берегу было три человека. Одним из них был Бек, вторым — некто в плаще, я его не узнала. Третьей была ведьма Ильзе.

— Ведьма Ильзе была с Беком?

Ее рука сжала его руку.

— Но она не делала ничего угрожающего. Она даже не видела его. Она просто была там, присутствовала физически, но в то же время ее там не было. Она выглядела потерянной. Обожди! Нет, это неверно. Она не выглядела потерянной, она выглядела ошеломленной. Но это не все, Арен. Видение переменилось, и она держала Бека, а он держал ее. Они были где-то еще, где-то в будущем, полагаю. Я не знаю, как это объяснить, но они были одним человеком. Они были соединены.

Арен попытался разобраться в этом.

— Одно тело и одно лицо? В этом смысле одним?

Она покачала головой:

— Это не выглядело так, но давало такое ощущение. Что-то произошло и соединило их. Но это было настолько же духовным, насколько и физическим объединением. Это была такая боль! Я ее ощущала. Я не знаю, от кого она исходила, кто породил ее. Возможно, они оба. Но это шло через ту связь, которая у них возникла, и это было началом чего-то еще, что должно будет случиться позже. Но я не видела этого, мне не было дозволено.

Арен обдумал это.

— Ну, возможно, это связано с тем, что они брат и сестра. Может быть, это и была та связь, которую ты почувствовала. Наверное, ведьма Ильзе обнаружила правду, и именно это породило всю ту боль, которую ты ощутила.

Ее глаза были огромными и влажными в лунном свете.

— Может быть.

— Ты думаешь, Бек и ведьма Ильзе внизу, в Погребенном Замке с друидом?

Она покачала головой:

— Я не знаю.

— Следует ли нам отправиться назад и поискать их?

Она лишь глядела на него широко раскрытыми глазами, в которых был страх.

Разумеется, узнать, в чем дело, не было никакой возможности. Это было видение, а видения порой лишь вводили в заблуждение. Они открывали истину, но это не значит, что она тут же становилась очевидной. Такова была их природа. Райер Орд Стар видела будущее лучше многих. Но даже ей не было позволено уловить больше, чем мимолетное впечатление, которое могло означать совсем не то, чем казалось на первый взгляд.

Возвращение — по какой бы то ни было причине — вдруг показалось Арену совершенно невообразимым, и он оставил эту мысль. Вместо этого они поднялись и продолжили свой путь. Напуганный и обеспокоенный словами провидицы, Арен поймал себя на том, что он надеется: ее следующее видение будет иметь для них больше практического смысла. Образы других людей в других местах имели сейчас слишком незначительную ценность. Это было эгоистичным подходом, и ему стало стыдно. Но, тем не менее, он не мог удержаться от этих мыслей.

Они продолжали идти. Скоро наступит утро. Если они не укроются к тому времени под деревьями, их ожидают неприятности. Они могли спрятаться в развалинах зданий, но там их нетрудно выследить и поймать. Если они продолжат идти при свете, то их легко обнаружат на открытых дорогах. Арен подумал, не все ли равно, что сейчас делать, поскольку у них нет ни цели, ни плана. Единственное, в чем он был уверен, — следует постараться не попасть в руки ведьмы Ильзе и мвеллретов. Или, может быть, речь должна идти только о последних, если видение Райер оказалось провидческим. Возможно ли, чтобы Бек пленил чародейку, нашел способ подчинить ее? В конце концов, он обладал магией достаточно сильной, чтобы уничтожить членистоногих. Была ли она достаточной, чтобы превзойти магию ведьмы?

Арен пожалел, что мало знает о том, что происходит. Но, в конце концов, этого не хватало ему с самого начала.

Они почти достигли опушки леса, когда он уловил впереди какое-то движение. Оно было тихим и скрытным: так передвигается тот, кто пытается остаться незамеченным. Арен припал к земле, потянув Райер за собой. Они находились в тени стены, поэтому их не так легко было увидеть. С другой стороны, постепенно светало, и они не могли долго оставаться на месте.

Он жестами призвал ее хранить молчание и следовать за ним. Он тихо поднялся и снова стал продвигаться вперед, но медленнее. Через несколько мгновений он опять услышал шум, шарканье ботинок о камни, на сей раз очень близко, и вновь отпрянул в тень.

Почти сразу же из темноты выскользнул мвеллрет и проследовал через открытое место прямо перед ними. Заблуждаться относительно этого существа и его намерений было невозможно. В одной руке он нес боевой топор, а у пояса висела короткая сабля. Он явно кого-то искал. Арен допускал, что, возможно, и не их, но это не поможет, если их обнаружат.

Он дождался, пока мвеллрет скроется из виду, и вновь двинулся вперед. Возможно, мвеллрет был один. Может быть, им удастся пробраться незамеченными.

Но как только они взяли влево, в сторону от первого, они тут же чуть не налетели на второго, шедшего прямо на них. Арен бросился назад, в здание без крыши, затем провел Райер к другому выходу. Он тщательно выбирал дорогу между грудами обломков, но все равно не мог избежать легкого шороха, издаваемого обувью. Выбравшись наружу, он пробежал, согнувшись, к другому дому и прошел через него, Райер следовала за ним по пятам. Он надеялся, что эти увертки помогут им оторваться от преследователей.

Снаружи он остановился и огляделся по сторонам. Все вокруг было незнакомым. На некотором расстоянии он разглядел очертания верхушек деревьев, но у него не было ни малейшего представления о том, в каком направлении они идут и где сейчас мвеллреты. Он прислушался, но не услышал ни звука.

— Там, позади нас, кто-то есть, — прошептала Райер ему на ухо.

Он вновь потянул ее за собой, направляясь к деревьям, в надежде добраться туда вовремя. Становилось все светлее, солнце уже появилось на линии горизонта, в развалинах воцарилось опасное сочетание света и тени, которое легко могло обмануть зрение. Арену показалось, что откуда-то поблизости неожиданно донеслось ворчание.

Может быть, ему следует использовать эльфийские камни, даже если они выдадут их присутствие. Но магия эльфинитов не сработает, если их владельцу ничто не угрожает физически.

В сомнении он опустил свободную руку на эфес своего длинного кинжала, его единственного оружия. Он размышлял над тем, как поступить, когда движение справа отвлекло его. Он подался назад, к стене, вместе с Райер, затаив дыхание, когда в поле его зрения появилась из развалин фигура в плаще. Он не мог понять, кто это, человек или мвеллрет. Райер оказалась так близко к нему, что он слышал ее дыхание. Он сильнее сжал ее руку, хотя сам и не ощущал той уверенности, которую пытался передать ей.

Затем фигура в плаще исчезла. Арен сделал медленный выдох и вновь начал двигаться вперед. До деревьев было недалеко. За развалинами, в какой-то сотне ярдов, он уже мог различить ветви и листья в свете нового дня.

Обойдя угол частично разрушенной стены, он бросил быстрый взгляд на Райер, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. В это мгновение выражение ее лица изменилось: на нем был написан неприкрытый ужас.

Арен быстро обернулся, но было поздно: он лишь успел уловить какое-то движение.

Затем все погрузилось во тьму.

ГЛАВА 6

Увидев, как Трулз Рок направляется к его сестре, Бек Омсфорд не стал раздумывать над последствиями своего решения. Он знал одно: если он потерпит неудачу, то оборотень убьет его сестру. Не имело никакого значения, что тот обещал ему прежде, в минуту трезвого размышления, вдали от этой кровавой сцены, которая предстала сейчас перед ними. Как только Трулз увидел ее, преклонившую колена рядом с павшим Странником, с мечом Шаннары в руках, и кровь, залившую все вокруг, обещание оборотня можно было считать написанным на воде.

Если бы Бек позволил эмоциям овладеть собой, возможно, он реагировал бы так же, как Трулз Рок. Но Бек мог видеть по лицу Грайан, что с ней что-то не так. Она уставилась в потолок, но ничего не видела. Она держала меч Шаннары, но не так, как оружие, которым только что воспользовалась. Он и не думал, что она будет полагаться на этот талисман, чтобы отнять жизнь у друида. Она бы рассчитывала на свою магию, на волшебство песни желаний, и, если бы она применила ее, тут не было бы столько крови.

Как только прошел первый шок от увиденного, Бек понял, что здесь все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Но Трулз Рок находился позади Грайан и не мог видеть ее лица. К тому же вряд ли выражение ее лица имело для него какое-либо значение, поскольку оборотень не был расположен к тем чувствам, которые испытывал Бек. Для него ведьма Ильзе была опасным противником, и все. Если имелся повод заподозрить, что она может причинить им вред, он не стал бы особо размышлять над тем, как остановить ее.

Поэтому Бек атаковал Трулза. Он поступил так от безысходности, стремясь удержать его, не причинив вреда. Но Трулз Рок был настолько силен, что Бек не мог позволить себе ограничиться полумерами, призывая могущество песни желаний. Он еще не овладел ее магией полностью, не так, как Грайан. Он лишь недавно открыл для себя, что может пользоваться этим волшебством. Он мог лишь надеяться, что его усилия возымеют желаемый эффект.

Он сплел в воздухе магическую паутину, опутавшую и сбившую с ног Трулза, который кувырком покатился по обломкам, усеявшим залу. Он тут же вскочил на ноги, мгновенно выпрямившись во весь свой гигантский рост, перестав таиться. Огромный, темный и опасный, выставив перед собой длинный кинжал, он бросился к Грайан во второй раз. Прекрасно понимая, насколько могуч Трулз, Бек был готов к тому, что его первая попытка удержать оборотня потерпит неудачу. Он послал вторую волну магии, создав звуковую стену, которая свалила Рока и унесла его назад. Бек что-то выкрикнул, без особой надежды на то, что Трулз вообще услышит его, настолько тот был поглощен стремлением добраться до Грайан.

Но Бек достиг ее первым, бросился на колени и, защищая, обнял ее обеими руками. Она даже не шелохнулась. Она вообще никак не отреагировала.

— Не тронь ее, — начал было он, поворачиваясь к оборотню лицом.

И тут он получил такой удар, что отлетел от Грайан и растянулся на останках уничтоженного членистоногого. Оглушенный ударом, он медленно встал на колени.

— Трулз… — произнес он, задыхаясь и беспомощно глядя на Грайан.

Оборотень грозной тенью склонился над ней, приставив лезвие кинжала к ее беззащитному горлу.

— У тебя маловато опыта, мальчик, — прошипел он Беку. — Пока еще. Но хлопот с тобой все равно хватает, вот что я тебе скажу. Нет, и не пытайся подняться. Оставайся на месте.

Он замолк на мгновение, напрягшийся и сосредоточенный, еще ниже склонился над сестрой Бека. Затем его кинжал опустился.

— Что с ней? Она в каком-то трансе.

Бек с трудом поднялся на ноги, несмотря на предупреждение, и подошел к нему, спотыкаясь и потряхивая головой, чтобы прийти в себя после удара.

— Неужели стоило бить меня так сильно?

— Стоило, раз я хотел, чтобы ты запомнил, как применять магию против меня. — Трулз повернулся лицом к нему. — А ты о чем думал?

— Только о том, чтобы ты не причинил ей боль. Я подумал, что ты сразу убьешь ее, увидев Странника. Я думал, что ты не видишь ее лица и потому не понимаешь, что она не способна причинить нам вред. Я просто действовал.

Трулз Рок хмыкнул:

— В следующий раз подумай дважды, прежде чем действовать.

Его кинжал исчез под плащом.

— Возьми меч у нее из рук, и посмотрим, что будет.

Он уже склонился над друидом, касаясь его залитых кровью одежд, пытаясь обнаружить признаки жизни. Бек встал на колени перед невидящей Грайан и осторожно разжал ее пальцы, державшие меч Шаннары. Они легко, безвольно выпустили талисман, и он взял его. Ее глаза оставались безучастными. Она даже не моргала.

Бек положил меч и придвинул руки Грайан к ее телу. Она позволила ему сделать это, никак не реагируя.

— Она не понимает, что с ней происходит, — спокойно сказал он.

— Друид едва жив, — произнес в ответ Трулз Рок.

Он оторвал полоски ткани от своей одежды и перевязал кровоточившие видимые раны Странника. Бек беспомощно наблюдал за его действиями, ужасаясь тому, как сильно пострадал друид. Его ранения, казалось, были в большей степени внутренними, чем внешними. На груди и животе зияли рваные раны, но кровь также шла изо рта, носа и даже из глаз. Видимо, были сильно поражены внутренние органы.

Затем внезапно и совершенно неожиданно друид открыл глаза и обратил их проницательный взор на Бека. Юноша был так поражен, что перестал дышать, глядя на друида расширенными глазами.

— Где она? — прошептал Странник голосом, хриплым от крови и боли.

Беку не нужно было спрашивать, о ком идет речь.

— Она рядом. Но, кажется, не понимает, ни кто мы, ни что происходит.

— Она парализована магией меча. Она потеряла голову и применила свою магию, попытавшись отразить ее. Тщетно. Это было слишком сильно. Даже для нее.

— Странник, — тихо сказал Трулз Рок, наклонившись к нему поближе. — Скажи нам, что делать.

Бледное лицо слегка повернулось, и темные глаза остановились на оборотне.

— Вынесите меня отсюда. Идите туда, куда я направлю вас. Не останавливайтесь, пока не доберетесь.

— Но твои раны…

— Мои раны безнадежны. — Голос друида неожиданно зазвучал жестко и горячо. — Осталось немного времени, оборотень. По крайней мере, для меня. Делайте, как я скажу. Антракс уничтожен. Погребенный Замок мертв. Те сокровища, за которыми мы пришли сюда, книги… Они утрачены. — Он перевел взгляд. — Бек, возьми свою сестру с нами. Веди ее за руку. Она последует за тобой.

Бек глянул на Грайан, затем — снова на Странника:

— Если мы перенесем тебя…

— Друид, это убьет тебя! — гневно выпалил Трулз Рок. — Я не затем отправился так далеко, чтобы тебя похоронить!

Холодный взгляд друида остановился на нем.

— Выбор между жизнью и смертью не всегда принадлежит нам, Трулз. Делай, как я говорю.

Трулз медленно и нежно, стараясь не причинить боли, поднял друида на руки, будто уложил в колыбель. Странник не издал ни звука, его темная голова уткнулась в грудь оборотня, а единственная рука лежала на животе. Бек закрепил меч Шаннары у себя за спиной, затем взял Грайан за руку и потянул, чтобы она встала. Она поднялась на ноги послушно и легко, оставаясь безучастной к происходящему.

Они вышли из разрушенной залы и отправились обратно тем же путем, которым пришли сюда. У первой же развилки Странник направил их в другую сторону. Бек видел, как его темная голова слегка поворачивалась, и слышал его усталый шепот, отдававший указания. Полы изорванной одежды друида волочились, оставляя повсюду пятна крови.

Продвигаясь по катакомбам, Бек время от времени поглядывал на Грайан, но она ни разу не взглянула на него. Ее глаза смотрели прямо вперед, и она шла будто во сне. Такое состояние сестры пугало юношу больше, чем ее прежняя ярость, когда она охотилась за ним. Казалось, от нее осталась лишь оболочка, а ее личность исчезла напрочь.

Их путь то и дело преграждали груды камней и искореженного металла. Один раз Трулз Рок был вынужден положить друида на землю, чтобы отогнуть металлическую пластину, перегородившую весь проход. Бек видел, как глаза Странника закрылись от боли и усталости, как он вздрогнул, когда его вновь подняли, как его рука прижалась к животу, будто стараясь поддержать израненное тело. Как мог он все еще жить, потеряв столько крови, было сверх понимания. Бек видел до этого раненых, но никого, кто выжил бы после таких ужасных ранений.

Трулз Рок был вне себя.

— Друид, это бессмысленно! — рявкнул он в ярости и досаде и остановился. — Позволь помочь тебе!

— Ты поможешь мне, если продолжишь идти, Трулз, — прозвучал тихий ответ. — Иди же. Вперед.

Они шли долго, пока, в конце концов, не добрались до обширной подземной пещеры, которая не выглядела частью Погребенного Замка, но казалось, имела естественное происхождение. Ее скалистые стены не были обработаны ни металлом, ни машинами, а потолок был усеян сталактитами, с которых ритмично капала вода. Звуки падающих капель отдавались эхом в царившей тишине. В пещере царил полумрак, из беспламенных ламп, обрамлявших вход, исходил слабый свет, отражавшийся от скалистых стен. Дальнюю часть пещеры разглядеть было невозможно, хотя освещения хватало для того, чтобы понять, как она велика.

В центре пещеры находился огромный водоем с поверхностью, черной как уголь и гладкой как стекло.

— Поднеси меня к краю, — приказал Странник Трулзу Року.

Они пошли по неровному полу пещеры, усыпанному камнями и скользкому от сырости. Повсюду темными пятнами рос мох, крошечные папоротники пробивались сквозь трещины в камне. Бек удивился тому, что в этом месте, лишенном солнечного света, еще что-то растет.

Окружающий мрак и нахлынувшее чувство одиночества заставили его бессознательно сжать руку Грайан. Он тут же бросил на нее взгляд, чтобы понять, заметила ли она этот жест, но ее глаза все так же смотрели вперед.

Они остановились у самой воды. Трулз Рок встал на колени, чтобы положить друида, поддерживая так, чтобы его голова и плечи покоились на руках оборотня. Бек вдруг подумал о том, как странно, что существо, не являвшееся чем-то целостным, состоящее из отдельных фрагментов, удерживаемых вместе дымчатым туманом, несло друида. Он вспомнил ночь, когда впервые встретил Странника в горах Ли. Друид предстал перед ним таким сильным, уверенным, казалось, будто ничто не в силах сломить его. А сейчас он был изранен и истекал кровью, из него уходила жизнь, здесь, в далекой стране.

К Страннику приближалась смерть, и, осознав эту жестокую истину, Бек почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Он не знал, что делать. Ему хотелось помочь друиду, вновь сделать его целым и невредимым, таким, каким он был тогда, в ночь их первой встречи, много месяцев назад. Он хотел что-то сказать о том, как много друид значит для него. Но все, что он мог, — сжимать руку своей сестры и ждать.

— Сюда-то я и иду, — тихо произнес Странник и закашлял кровью, морщась от боли.

Трулз Рок вытер кровь с его губ своим рукавом.

— Ты не можешь умереть на моих руках, друид. Я не допущу этого. У нас с тобой еще так много дел.

— Мы сделали все, что нам было дозволено сделать, оборотень, — ответил Уолкер. Его улыбка была на удивление теплой. — Теперь наши пути расходятся. Тебе придется поискать свои приключения.

Рок проворчал:

— Вряд ли я смогу когда-либо делать это так же хорошо, как ты. Игры всегда были твоим занятием, а не моим.

Бек опустился на колени рядом с ними, потянув Грайан за собой. Она позволила ему устроить ее так, как ему хотелось, и никак не показала, что осознает его присутствие. Трулз Рок отстранился от нее.

— Я заканчиваю эту жизнь, — молвил Странник. — Я сделал с ней все, что мог. Когда вернетесь, удостоверьтесь в том, что Килен Элессдил будет чтить соглашение, заключенное его отцом. Его брат будет с вами. Арен сильнее, чем вы думаете. У него теперь эльфийские камни, но дело не в них. В нем. Помните это. И помните, зачем мы пустились в это путешествие. То, что мы нашли здесь, что мы вновь обрели, принадлежит нам.

Трулз Рок сплюнул:

— Ты бредишь, друид. О чем ты говоришь? Мы не нашли здесь ничего. Мы ничего не добились! Эльфийские камни? Начать с того, что они не наши! А магия, которую мы искали? А книги, которые хранили это волшебство?

Друид жестом остановил его:

— Магия Старого Мира, то, о чем я говорил и Аллардону Элессдилу, и его сыну, никогда не была причиной этого путешествия.

— А что же тогда? — Трулз Рок был разъярен. — Мы тут всю ночь должны загадки разгадывать, друид? Что мы здесь делаем? Скажи нам! Все было напрасно? Дай же нам хоть на что-то надеяться! Сейчас, пока еще есть время! Я не думаю, что у тебя много его осталось! Ты…

Он проглотил слова, готовые вырваться в угаре охватившей его мучительной неприязни.

— Умираешь? — произнес за него Странник. — Сказать правду вполне приемлемо, Трулз. Смерть освободит меня от обещаний и обязанностей, которые держали меня в цепях дольше, чем я имею желание помнить. К тому же это всего лишь слова.

— Тогда произноси их сам. Я больше не хочу с тобой разговаривать.

Странник протянул свою здоровую руку и вцепился в плащ Рока. К удивлению Бека, оборотень не отстранился.

— Послушай меня. Прежде чем прийти на эту землю, прежде чем решиться на это путешествие, я отправился в Сланцевую долину, к Хейдисхорну, и вызвал дух Алланона. Я спросил у него, чего мне ожидать, если я буду следовать карте Каэля Элессдила. Он сказал, что из всех целей, которые я поставил, я добьюсь успеха только в одном. Долгое время, Трулз, я думал, что он имел в виду магию Старого Мира. Я полагал, что обязан сделать именно это. Думал, что это цель нашего путешествия. Но это не так.

Его пальцы сжались сильнее.

— Я ошибался, думая, что могу сделать будущее таким, к какому я стремился. Я был не прав. Жизнь не позволяет этого даже друидам. Нам остается надежда, не более того. Будущее — это карта, начерченная на песке, и прилив может смыть ее в мгновение ока. Так и здесь. Все наши усилия, все наши жертвы были ради того, о чем мы никогда не задумывались.

Он умолк, дыхание его было слабым и затрудненным, сил продолжать у него уже не было.

— Так ради чего мы пришли сюда? — нетерпеливо воскликнул Трулз Рок, раздраженный туманными намеками. Друид до последней своей минуты оставался друидом.

— Ради нее, — наконец прошептал Странник и указал взглядом на Грайан.

Оборотень был настолько ошеломлен, что на мгновение потерял дар речи. Из него разом вышел весь его пыл.

— Мы пришли за Грайан? — спросил Бек изумленно, не веря своим ушам.

— Вам все станет ясно, когда вы вернетесь домой, — прошептал Странник. Его слова были едва слышны даже в глубокой тишине, царившей в пещере. — Это твоя забота, Бек. Она теперь на твоей ответственности, твоя сестра вновь обрела себя, как ты и желал. Верни ее в Четыре Земли. Делай то, что должен, но проводи ее домой.

— Это немыслимо! — выпалил Трулз. — Она наш враг!

— Дай мне слово, Бек, — попросил Странник, не сводя глаз с юноши.

Бек кивнул:

— Обещаю.

Еще мгновение друид смотрел на него, а затем перевел взгляд на оборотня:

— И ты тоже, Трулз. Дай слово.

Сначала Бек подумал было, что Трулз Рок не собирается делать этого. Оборотень уставился на друида в полном молчании. Его темная фигура излучала напряжение, и все же он держал свои мысли при себе.

Пальцы Странника, вцепившиеся в плащ оборотня, не ослабляли мертвой хватки.

— Твое слово, — прошептал он опять. — Доверься мне, дай слово.

— Хорошо. Я даю тебе слово, — с усилием выдавил Трулз, и в его голосе были разочарование и смятение.

— Заботьтесь о ней так же, как друг о друге, — продолжал друид, вновь глядя на Бека. — Она не всегда будет такой, как сейчас. Однажды она исцелится. Но до той поры за ней нужно присматривать. Ты должен уберечь ее от опасностей.

— Как помочь ей прийти в себя? — спросил Бек.

Друид сделал длинный, прерывистый вдох.

— Она должна справиться сама, Бек. Меч Шаннары открыл ей истину о ее жизни, о той лжи, которую ей внушали, о неверном пути, которым она шла. Она была вынуждена взглянуть в лицо правде. Кем она стала и что сотворила. Она так молода, а уже совершила столько ужасных преступлений, столько всего успела разрушить, что другим не успеть и за целую жизнь. Ей предстоит простить себе очень многое. Несмотря на то, что это Моргавр вел ее по дурному пути. Когда она найдет способ примириться с собой, она очнется.

— А если нет? — спросил Трулз Рок. — Если содеянное ею не может быть прощено не только другими, но даже ею самой? Она чудовище.

Бек бросил на оборотня сердитый взгляд и решил, что Трулз никогда не изменит своего мнения о Грайан: для него она навсегда останется ведьмой Ильзе и врагом.

Приступ кашля не дал друиду говорить, затем, успокоившись, он тихо ответил:

— Она человек, Трулз, как и ты. Многие считают тебя чудовищем. Они не правы. А она не безнадежна. Но ей надлежит пройти большой путь. Ты же должен сделать так, чтобы у нее была возможность пройти этим путем.

Он закашлялся снова, на сей раз еще сильнее. Его дыхание было частым и влажным, казалось, он вот-вот захлебнется собственной кровью. И все же он приподнялся и сел, высвободившись из рук оборотня, и жестом велел ему отодвинуться.

— Оставьте меня. Возьмите Грайан и возвращайтесь наверх. Когда я уйду, следуйте проходом, ведущим влево, до самой поверхности. Найдите тех, кто остался в живых, — скитальцев, Арена Элессдила, Райер Орд Стар. Может быть, Квентина Ли. Еще одного-двух, если им повезло. Отправляйтесь домой. Не задерживайтесь здесь. С Антраксом покончено. Старый Мир навсегда ушел в прошлое. Новый Мир, Четыре Земли, — вот что важно.

Трулз Рок не шелохнулся.

— Я не оставлю тебя одного. Не проси меня об этом.

Голова Странника опустилась на грудь, тень его черных волос скрыла худощавое лицо.

— Я буду не один, Трулз. А теперь уходите.

Оборотень помедлил, затем медленно поднялся на ноги. Бек тоже встал, взяв Грайан за руку и потянув ее за собой. Какое-то время они молча стояли, затем оборотень развернулся и, не говоря ни слова, направился к выходу из пещеры. Бек молча последовал за ним, ведя Грайан и оглядываясь через плечо на Странника. Друид сполз к берегу подземного озера, его темные одежды намокли от крови, плечи медленно и почти незаметно поднимались и опускались — это было единственным признаком того, что он еще жив. Бек испытал почти неодолимое желание вернуться к нему, но он знал, что это бессмысленно. Друид сделал свой выбор.

У выхода Трулз Рок обернулся на Бека, затем резко остановился и показал на озеро.

— Игры друидов, мой мальчик, — прошипел он. — Взгляни! Посмотри, что сейчас произойдет!

Бек обернулся. Озеро бурлило и пенилось, из его глубин шел зловещий зеленый свет. Темная призрачная фигура поднялась над темной водой и застыла в воздухе. Отброшенный капюшон плаща позволил увидеть смуглое лицо с черной бородой, лицо, которое Бек, никогда не видевший его прежде, узнал сразу.

— Алланон, — прошептал он.


Уолкер Бо, по прозвищу Странник, видел во сне прошлое. Он теперь не испытывал боли, но его охватила неодолимая усталость. Он уже не понимал, где находится, утратил чувство времени, и ему казалось, что вчерашний день так же осязаем, как день сегодняшний. Он вспоминал о том, как стал друидом. Это было так давно, что все, кто присутствовал при том событии, уже отошли в мир иной. Уолкер Бо никогда не стремился стать друидом, он никогда не доверял им. Долгие годы он жил в одиночестве, избегая наследия Омсвордов и любых контактов с его потомками. Лишь потеряв руку, он повернулся лицом к своей судьбе, поверил в то, что кровавый знак, начертанный Алланоном три сотни лет назад на лбу его прародительницы, Брин Омсворд, предназначался ему.

Это было очень давно.

Все было так давно.

Он смотрел, как зеленоватый свет поднимается из глубин подземного озера, разбивая его поверхность на яркие осколки. Он наблюдал, как поток света ширится и растет, как усиливается его яркость, будто это путь из преисподней, открывшейся перед ним. Это было очень неясное, размытое видение, словно часть его снов.

Когда в изумрудном свете появилась фигура в плаще, он сразу узнал ее. Он понял это инстинктивно, так же, как понимал, что умирает. Бесконечно изнуренный, он наблюдал, предчувствуя близкий конец, готовясь принять неизбежное и избавиться от оков своей жизни. Он нес бремя своего долга столько, сколько мог. Он сделал все, что мог. Ему было о чем сожалеть, но это влекло за собой разве что мимолетные колебания. То, чего ему удалось достичь, не станет сейчас очевидным для людей, которые что-то значили для него. Понимание к ним придет лишь со временем. Некоторые примут это. Кто-то отвергнет. В любом случае это было не в его власти.

Темная фигура пересекла поверхность озера, направляясь к берегу, где лежал Странник, и потянулась к нему. Его рука непроизвольно поднялась в ответ. Проницательные глаза Алланона смотрели на него сверху вниз, и в этих глазах читалось одобрение. В них было обещание покоя.

Уолкер Бо улыбнулся.


Бек и Трулз Рок видели, как дух приблизился к Страннику. Зеленый свет играл вокруг их темных фигур, прорезая их будто лезвиями, разрубая их изумрудными клинками. До них доносился какой-то шелест, но он был тихим и отдаленным, как дыхание умирающего человека.

Тень наклонилась к Страннику, это было энергичное, целеустремленное движение. Рука друида поднялась, то ли чтобы отринуть, то ли чтобы приветствовать — трудно было судить. Это не имело значения. Дух поднял Странника на руки, как ребенка.

Затем они вместе медленно двинулись через озеро, скользя по воздуху; их темные фигуры освещались пятнами света, плясавшими вокруг них в воздухе, будто светлячки. Когда они оказались в потоке света, поднимавшегося из глубин озера, то стали постепенно погружаться в его сияющую сердцевину, пока на поверхности темных вод не осталось ничего, кроме легкой ряби. Через мгновение исчезла и она, и пещера вновь стала безмолвной и пустой.

Бек внезапно понял, что плачет. Много ли из того, что Странник надеялся осуществить в жизни, удалось ему увидеть? Ничего из того, что привело его сюда. Ничего из того, что он предвидел в будущем. Он умер последним из своего ордена, изгоем и, вероятно, неудачником. Эта мысль опечалила юношу гораздо сильнее, чем он мог себе представить.

— Все кончено, — произнес он тихо.

Ответ Трулза Рока поразил его.

— Нет, мальчик. Все только началось. Подожди, и увидишь.

Бек уставился на него, но оборотень больше ничего не сказал. Они стояли еще несколько мгновений, не в состоянии уйти оттуда. Будто ожидали продолжения. Казалось, что-то должно случиться. Но ничего не произошло, и, в конце концов, они отвели глаза от темного озера и отправились через катакомбы Погребенного Замка к миру, лежавшему на поверхности.

ГЛАВА 7

Руэ Меридиан вела «Черный Моклипс» в течение долгих предутренних часов, дожидаясь, пока начнет светать, прежде чем начать поиски в руинах Погребенного Замка. Она начала бы и раньше, но побоялась предпринимать какие-либо сложные действия, пока не станет достаточно светло. Воздушный корабль был сложным устройством, и вести судно в одиночку было делом не из легких. Чтобы просто вести корабль верным курсом, требовалась максимальная сосредоточенность. Чтобы разглядеть что-либо в темноте, ей следовало бы находиться у поручней, вне кабины и вдали от рычагов управления. Таким манером она бы долго не протянула.

В ее распоряжении все еще был эльф-охотник Предд, но Крылатый Всадник не имел никакого представления об устройстве воздушных кораблей. Он был способен выполнять небольшие поручения, но не смог бы ничего сделать в нестандартной ситуации. Кроме того, если существует хоть какая-то вероятность найти членов экспедиции, он был полезнее на Обсидиане. Зрение огромной птицы рок гораздо острее, чем даже у эльфов, и она была обучена искать людей на земле и на воде. Все это время Обсидиан летел рядом с кораблем, ожидая, когда хозяин вновь соединится с ним.

— Полагаю, нет никаких шансов убедить капитана Федерации или кого-нибудь из членов его экипажа помочь нам, — позволил себе высказаться Предд, всем своим видом выражая сомнение.

Она покачалаголовой:

— Он говорит, что не сделает ничего противоречащего полученным приказам, оказание нам помощи вряд ли согласуется с планами ведьмы.

Руэ отбросила назад выбившиеся пряди своих длинных рыжих волос.

— Ты должен понять его. Аден Кетт — солдат до мозга костей, выученный выполнять приказы и блюсти субординацию. Он неплохой человек, просто его ввели в заблуждение.

С тех пор как они заперли плененную команду Федерации в кладовой внизу, они ничего не слышали оттуда. Дважды она посылала Крылатого Всадника проверить, как они там, и оба раза он сообщал, что, кроме приглушенных звуков разговора, ничего не слыхать. Очевидно, экипаж решил, что лучше пока переждать, ничего не предпринимая. Рыжая Крошка удовлетворилась этим.

И все же было бы здорово получить помощь. Как только достаточно рассветет, она планировала направить охотника на поиски Странника, Бека и остальных. Летя на Обсидиане, он имел бы больше шансов обнаружить кого-либо, чем она с борта корабля. Если бы он добился успеха, она смогла бы подвести «Черный Моклипс» достаточно близко, чтобы подобрать людей. Риск для воздушного корабля был минимален. При дневном свете с высоты она будет в состоянии видеть на мили вокруг. Мало вероятно, чтобы им что-либо могло угрожать сейчас, когда в ее руках было судно ведьмы Ильзе.

Конечно, не стоило сбрасывать со счетов вероятность того, что колдунья имеет в своем распоряжении способы воздействия даже на воздушный корабль в полете. Чародейка была где-то внизу, в этих развалинах, охотилась за друидом. Им не повезет, если они наткнутся на нее. Руэ Меридиан надеялась, что Обсидиан заметит какие-нибудь признаки колдуньи, прежде чем расстояние между ними станет небезопасным. Еще Рыжая Крошка надеялась, что они обнаружат Бека, или Странника, или кого-то из выживших раньше, чем это удастся чародейке.

Руэ зевнула и принялась растирать онемевшие руки. Она была на ногах уже двадцать четыре часа и страшно устала. Ее раны, хоть и были обработаны и перевязаны, по-прежнему беспокоили ее, а глаза слипались от неодолимого желания спать. Но заменить ее у штурвала было некому, и не было смысла зацикливаться на этих проблемах. Возможно, ей повезет и она найдет Бека при первых же лучах солнца. Бек мог бы повести «Черный Моклипс». Рыжий Верзила хорошо обучил его. А когда Бек возьмется за рычаги управления, она сможет немного поспать.

Ее мысли мгновенно перескочили на этого мальчика. «Нет, он уже не мальчик», — быстро поправила она себя. Бек не был мальчиком — ни по каким меркам. Он был юн, но не по годам опытен. Определенно, он был куда более зрелым, чем эти придурки из армии Федерации, общество которых ей до смерти надоело на Преккендорране. Он был умен и забавен и излучал неподдельную уверенность. Она вспомнила их разговоры во время полета из Четырех Земель, как они шутили и смеялись, как рассказывали друг другу истории, делились секретами. Хокен и ее брат, оба были удивлены. Они не понимали, чем он ее привлек. Но ее отношения с Беком были не похожи на то, что ей приходилось испытывать раньше. Бек был вроде лучшего друга. Она чувствовала, что может доверять ему, рассказать ему все.

Руэ покачала головой и улыбнулась. С Беком ей было легко, а это удавалось не многим мужчинам. С ним ей не приходилось быть другой, не похожей на себя. Он ничего не ожидал от нее. Он не стремился состязаться с нею, не пытался произвести впечатление. Он испытывал перед ней своего рода благоговение, но она привыкла к этому. Важным было то, что он не позволял этому чувству ни повлиять на их дружбу, ни вторгнуться в их отношения.

Хотела бы она знать, где он, что с ним. Он попал в руки мвеллретов и ведьмы Ильзе, его привели на «Черный Моклипс» и заперли. Затем кто-то спас его. Кто? На самом ли деле он утратил свой голос, как сказал Аден Кетт, или только притворялся? Она была раздражена тем, что пребывала в неведении. Столько вопросов, и ни на один из них она не получит ответа раньше, чем обнаружит Бека. Ей очень не нравилось думать о том, что за ним идет охота там, внизу. Но Бек очень находчив, он преодолевал такие опасности, которые поставили бы в тупик многих других. Он продержится до тех пор, пока она не найдет его.

Хокен посмеялся бы над ней, будь он жив. «Он всего лишь мальчик, — сказал бы он, не видя тех особенностей, которые были очевидны для нее. — Он даже не один из нас, даже не скиталец».

Но это ничего не значило. По крайней мере, для нее. Бек был ее другом, а она могла признаться себе, если не кому-то другому, в том, что друзей у нее было немного.

Руэ отмела от себя все эти мысли и сосредоточилась на том, что предстоит сделать сейчас. На востоке, пробиваясь между гор, появились первые робкие лучи солнца. В течение ближайшего часа она начнет поиски. К наступлению ночи им, возможно, удастся покинуть эти места.

Вновь появился Предд, которого некоторое время не было рядом.

— Я быстренько глянул, как там, внизу. Ничего не происходит. Некоторые из них спят. Не похоже, что кто-то пытается выбраться. Но мне все равно это не нравится.

— Мне тоже. — Она изменила положение тела, чтобы дать отдых своим утомленным мышцам. — Может быть, Рыжий Верзила доберется до нас еще засветло.

— Может быть. — Крылатый Всадник поглядел на восток. — Светает. Я бы начал поиски. Ты справишься в одиночку?

Она кивнула.

— Давай найдем их, Крылатый Всадник. Всех, кого оставили. Бек, по крайней мере, еще жив, вместе с тем, кто спас его от мвеллретов. Это нам, по крайней мере, известно. Возможно, кто-то еще находится там, внизу. В любом случае, мы не можем их бросить.

Охотник Предд кивнул:

— Не бросим.

Он вышел из кабины пилота и отправился вниз, через всю палубу, к кормовому ограждению. Руэ видела, как он спустился вниз, за борт, по канату. Мгновением позже он взлетел ввысь на Обсидиане, ободряюще помахав ей рукой, прежде чем исчезнуть в сумраке. Она едва различала его в тающей мгле. Направив «Черный Моклипс» вслед за ним, она покинула край лесистых холмов. Покачиваясь на ветру, корабль поплыл над руинами города.

Рыжая Крошка бросила вниз мимолетный взгляд. Там все выглядело плоским и серым. Она сможет увидеть кого-нибудь не раньше, чем хорошенько рассветет. Но Руэ сомневалась, что ей повезет даже при свете. Спасение экспедиции «Ярла Шаннары» целиком зависит от усилий Крылатого Всадника и его птицы.

«Давай не подведем их на сей раз», — подумала она.

Она глубоко вздохнула и направила корабль по ветру.


Охотник Предд закрепил канат на корабельных поручнях, его острые глаза сразу нашли изящный силуэт Обсидиана, который послушно приближался во тьме. Птица подлетела под корпус судна, затем поднялась так, чтобы ее всадник смог усесться. Как только Предд ощутил под собой могучее тело, он потянулся за поводьями, выпустил из рук канат и, слегка сжав колени, направил рока вперед.

Рассвет был еще размытым серым пятном на востоке, но его свет уже начинал прокрадываться среди развалин, раскинувшихся внизу. Пролетая над городом, Предд уже мог различать разрушенные дома и заваленные обломками дороги, пустынные и тихие. Обсидиан видел гораздо больше. Но даже с учетом этого им предстояли нелегкие поиски. Руэ Меридиан полагала, что им нужно лишь прочесать город, и они найдут всех, кто выжил там, внизу. Но Погребенный Замок был огромен — бесконечные мили каменных джунглей, — и шансы на то, что им удастся обследовать его целиком за один день, мягко говоря, невелики. Те, кто остался внизу, должны подать знак, иначе им придется полагаться только на слепой случай.

Миновало уже почти две недели с тех пор, как «Ярл Шаннара» высадил экспедицию на берегу залива. За это время они могли уже расстаться с надеждой на то, что их найдут. Они могли вообще не ждать помощи. Они могли быть мертвы.

Охотник отбросил эти мысли. Они с Рыжей Крошкой прибыли сюда, чтобы найти выживших, посему бессмысленно поносить препятствия к поискам, реально их не начав. В конце концов, Обсидиану удавалось обнаружить объекты и поменьше, и на куда больших просторах, и при худшей видимости. Шансы были, ему просто надлежало их хорошенько использовать.

Всходило солнце, рок летал кругами, диаметр которых постепенно увеличивался. Предд выискивал на земле признаки движения или что-нибудь, указывающее на чужеродное присутствие. Занимаясь этим, он вспоминал день, когда принял решение поучаствовать в этом походе, и думал: а не лучше ли было остаться дома? Все обернулось так плохо, не многого удалось добиться. Если выяснится, что друид мертв, то весь путь, который они проделали, следуя карте Каэля Элессдила, был напрасен. Хуже того, он стоил жизни многим. Крылатые Всадники твердо верили в то, что в одиночку легче, что следует жить своей жизнью и не вмешиваться в дела других. Он пошел на серьезный компромисс со своими убеждениями, отправляясь в это путешествие, и не менее значительный компромисс предстоял теперь, чтобы выдержать все это до конца. Здравый смысл подсказывал, что ему следует развернуться и лететь домой. Чем дольше он будет оставаться здесь, тем меньше у него шансов выбраться отсюда. Определенно, скитальцы должны были чувствовать то же самое. Скитальцы и Крылатые Всадники были похожи: и те и другие были кочевниками по собственному выбору и наемниками по профессии. Их преданность и чувство долга можно было купить, но деньги никогда не перевешивали здравого смысла.

Но он, конечно, не уйдет. Он не оставит тех, кто сейчас там, на земле, как ни малы шансы на их спасение. Мизерная вероятность этого не меняла дела — он выполнит свой долг по отношению к пропавшим товарищам.

Солнце вылезло из-за горизонта, и хлынувший на землю свет залил раскинувшиеся на много миль развалины, по-прежнему безмолвные и пустынные. Эльф-охотник оглянулся на «Черный Моклипс», который вела Руэ Меридиан — одинокая фигурка в кабине пилота. Она слишком устала, это становится опасным, и он не знал, сколько еще времени она сможет в одиночку пилотировать воздушный корабль. Идея угнать корабль ведьмы Ильзе была продиктована вдохновением, но теперь это судно могло превратиться в непосильную обузу, если Руэ не получит помощи вовремя. Сейчас Предд даже не представлял себе, откуда можно ожидать помощи. Он помог бы и сам, но почти ничего не смыслил в воздушных кораблях. Единственное, что он сможет сделать, — подхватить ее с палубы, если дело будет плохо.

Он заметил что-то странное у северной границы развалин и пошел на снижение, чтобы взглянуть поближе. Охотник обнаружил груду тел, но это не были его товарищи с «Ярла Шаннары», таких людей он никогда раньше не видел. У них была блестящая кожа, рыжие волосы, они были одеты как гномы. Он предположил, что это местный народ. Что здесь произошло, оставалось загадкой, но похоже было, что людей разорвали на части какие-то очень могучие существа. Возможно, членистоногие.

Он полетал над неподвижными телами еще несколько мгновений, надеясь, что углядит еще что-нибудь, что поможет ему восстановить картину случившегося. Предд подумал было приземлиться, чтобы поискать какие-либо следы команды «Ярла Шаннары», но потом отказался от этой идеи. Это ничего не даст, если он не продолжит поиски пешком, а это было слишком опасным. Предд оглянулся через плечо туда, где в нескольких сотнях футов от него дрейфовал по ветру «Черный Моклипс». Он сделал знак Руэ Меридиан, чтобы она повернула посмотреть, затем медленно полетел назад над развалинами. Рыжая Крошка сама могла решать, что делать. Он же будет продолжать полет. Если больше ничего не обнаружится, он вернется сюда позже.

Не успел он начать новый облет бескрайних руин города, как заметил нечто летящее с северо-востока прямо к ним. Обсидиан также заметил это и издал резкий клич приветствия.

Это был По Келлес на Нициане.


Руэ Меридиан только успела развернуть «Черный Моклипс» над грудой мертвых тел на границе развалин и раздумывала, что делать дальше, когда, оглянувшись на Предда, увидела второго Крылатого Всадника. Появление По Келлеса пробудило в ней надежду, что приближается ее брат на борту «Ярла Шаннары». Когда за поиски примутся два корабля, шансы найти Бека и остальных значительно возрастут. Возможно, она возьмет на борт пару скитальцев, которые поведут «Черный Моклипс», чтобы она смогла передохнуть пару часов.

Она видела, как два всадника летают кругами и, жестикулируя, разговаривают, восседая на спинах своих птиц. Продолжая следовать своим курсом, Руэ всматривалась в сторону побережья, ожидая увидеть «Ярла Шаннару». Но там по-прежнему ничего не было видно, и она вновь сосредоточила свое внимание на Крылатых Всадниках. Разговор между ними стал очень оживленным, и она ощутила смутное беспокойство. То, как они общались, встревожило ее. Что-то было не так.

«Выдумываешь невесть что», — мелькнуло у нее в голове.

Затем Предд оторвался от По Келлеса и полетел назад, к ней. Приблизившись к кормовому ограждению, он ухватился за линь, болтающийся снаружи, и стал взбираться по нему, пока не оказался вновь на палубе. Повинуясь его жесту, Обсидиан развернулся и полетел рядом с кораблем.

Руэ Меридиан поджидала эльфа, который быстро добрался до кабины пилота и вошел в нее. Даже при неверном свете зарождающегося дня она увидела, что он расстроен.

— Послушай меня, Рыжая Крошка. — Его обветренное лицо было спокойным, но напряженным. — Твой брат и остальные летят сюда, но их преследуют. Флотилия вражеских кораблей появилась у побережья вчера на рассвете. «Ярл Шаннара» едва удрал от них. И до сих пор пытается оторваться. Но при всей его скорости они, кажется, не теряют его. Они проследили его полет через горы, весь его путь внутри страны, даже после того, как он резко сменил курс, и скоро будут здесь.

Вражеские воздушные корабли? Здесь, так далеко от Четырех Земель? Она молчала, переваривая это известие. Затем спросила:

— Кто они?

— Не знаю. Никто не знает. У них нет никаких флагов, а члены экипажей смахивают на мертвецов. Они ходят, но, кажется, ничего не видят. По Келлес рассмотрел их вблизи вчера, когда скитальцы сели передохнуть, думая, что оторвались. Не прошло и часа, как они снова появились. Те, кого смог увидеть По Келлес, были людьми, но вели себя не как люди. Все они какие-то одеревенелые и с пустыми, невидящими глазами. Одно ясно — они знают, куда направляются, и, кажется, им не нужна карта, чтобы найти нас.

Руэ бросила взгляд на руины, лежащие внизу, надежда кого-либо найти испарялась.

— Как далеко они отсюда?

— Менее чем в получасе. Мы должны улетать. Если они поймают тебя одну на «Черном Моклипсе», у тебя нет никаких шансов.

С минуту она молча смотрела на него, гнев и разочарование клокотали внутри. Рыжая Крошка понимала, что необходимо улетать, но она никогда не любила делать что-либо по принуждению. Все ее естество стремилось к тому, чтобы остаться и сразиться, но не бежать. Она не могла вынести мысль о том, чтобы еще раз бросить тех, кого искала, оставив их в руках мвеллретов и ведьмы Ильзе, да еще и перед лицом этой новой угрозы. Как долго они протянут? Сколько еще пройдет времени, прежде чем она сможет вернуться и оказать им помощь?

— Сколько их там? — спросила она.

Крылатый Всадник покачал головой:

— Более двадцати. Слишком много, Рыжая Крошка, чтобы им противостоять.

Разумеется, он был прав. Во всем. Следовало прекратить поиски и спасаться бегством, пока их не увидели эти незваные гости. Но она не могла избавиться от чувства, что Бек и остальные были там, внизу, и надеялись на них. Она не могла отбросить мысль о том, что не хватало всего лишь чуточку времени. Даже несколько минут могли оказаться спасительными.

— Скажи По Келлесу, чтобы посторожил нас, — приказала она. — Мы можем поискать еще немного.

Эльф уставился на нее. Она не имела права приказывать ему, и он обдумывал, стоит ли указать ей на это. Но он понимал ее чувства.

— Погода тоже меняется, Рыжая Крошка, — тихо сказал он, указывая рукой.

И верно, темные облака накатывались с востока, гонимые прибрежными ветрами, и выглядели угрожающе даже на расстоянии. Она удивилась, что не заметила их. Воздух тоже стал холоднее. Надвигался шторм.

Она снова взглянула на него:

— Давай попытаемся, Крылатый Всадник. Столько, сколько сможем. Это наш долг перед ними.

Предд мог не спрашивать, кого она имеет в виду. Он кивнул:

— Ладно. Но ты сама будь настороже.

Он выпрыгнул из кабины пилота, помчался обратно к кормовым поручням и исчез за бортом корабля. Обсидиан был уже на месте, и через несколько мгновений они уже летели, чтобы предупредить По Келлеса. Руэ Меридиан развернула корабль назад, к руинам, внимательно вглядываясь в обломки.

Затем ей пришло в голову — это было неожиданное и пугающее открытие, — что она пилотирует вражеский корабль и те, кто находится на земле, не могут этого знать. Вместо того чтобы выйти из укрытий и обнаружить себя, они просто попрячутся. Почему она не осознала этого раньше? Она бы что-нибудь придумала, какой-то знак… Но было слишком поздно. Может быть, присутствие Крылатого Всадника убедит того, кто посмотрит вверх, что она не ведьма Ильзе. Быть может, они поймут, что она пытается сделать.

«Еще несколько минут, — повторяла она сама себе снова и снова. — Дайте мне еще несколько минут».

Руэ получила эти минуты, а потом еще, но не увидела внизу никаких признаков экспедиции. Облака закрыли солнце, и резко похолодало. Она вся дрожала, даже укутавшись в плащ. Ландшафт был изрезан тенями, и все вокруг выглядело однообразно. Она искала и не хотела сдаваться, но Предд возник прямо перед носом корабля и жестом указал на горизонт позади корабля.

Она обернулась. В сумраке материализовались две дюжины кораблей, пока только в виде черных пятнышек на темном небе. Один был ближе, его преследовали остальные. По очертаниям первого корабля она поняла, что это «Ярл Шаннара». По Келлес на Нициане уже мчался к нему, а Предд призывал ее повернуть на восток и направиться к горам. Бросив последний взгляд на руины, она так и поступила. «Черный Моклипс» накренился в ответ на резкий рывок рычагов управления и волну полной мощности от радианных тяг, которую она направила по парсовым трубам в диапсоновые кристаллы. Корабль задрожал и стал набирать скорость. Руэ Меридиан услышала вопли запертых членов экипажа Федерации, но ей сейчас было не до них. Они сделали свой выбор и влипли в историю, нравится им это или нет.

— Заткнуться! — крикнула она, не столько людям, сколько ветру, который хлестал ее по лицу, насмехающийся и резкий.

Душивший Руэ гнев сделал ее в равной степени готовой как к сражению, так и к бегству, и она понеслась к горам на полной скорости.

ГЛАВА 8

Медленно тянулись прохладные предрассветные часы, а Квентин Ли хоронил Арда Патринеля и Тамис. У него не было никакого инструмента, чтобы выкопать могилу, поэтому он опустил их в яму, вырытую для ронков, и заполнил ее камнями. Это заняло очень много времени: найти в темноте камни, а затем перенести, иногда — на очень большие расстояния, чтобы уложить на место. Яма была глубокой, ее было нелегко наполнить, но он не прерывал работы, даже когда вымотался так, что болело все тело.

Закончив, он преклонил колена у неровного могильного холма и попрощался с ними. Он разговаривал с ними так, как если бы они все еще были рядом, желал им покоя, надеясь, что они — вместе, говорил им о том, как их будет не хватать. Эльфийка — следопыт и капитан гвардии, родившиеся под несчастливой звездой во всех смыслах этого выражения, — возможно, они соединятся, где бы сейчас ни были. Он вспоминал о том, каким Патринель был воином, — не имевший себе равных в мастерстве боя, человек мужества и чести. Не зная, что ожидает людей после смерти, Квентин надеялся, что это может быть чем-то лучше жизни и как-то восполнит упущенные возможности и неосуществленные мечты.

Горец уже не плакал. Он был опустошен утратой и ощущал неизбывную тоску, которая так прочно овладела им, что казалось, не отпустит никогда.

Уже светало, когда он встал, произнеся последнее слово прощания. Он потянулся за мечом Ли, туда, где он бросил его в конце сражения, и подобрал его. На темной поверхности клинка не было никаких отметин за исключением потеков крови и грязи. Он тщательно вытер меч и подумал, что хваленое оружие подвело его. При всех его магических свойствах, при всех его свершениях за долгую историю, породивших столько легенд, он оказался малопригодным здесь, на этой странной земле. Его силы оказалось недостаточно, чтобы спасти Тамис или Арда Патринеля. Ее не хватило даже на то, чтобы дать Квентину возможность защитить Бека, которого он поклялся защищать при любых обстоятельствах. То, что сам он остался в живых благодаря магии меча, нисколько его не утешало. Ему казалось, что свою жизнь он купил ценою жизни других. Ему казалось, что внутри у него все умерло, и он не знал, сможет ли когда-нибудь избавиться от этого чувства.

Горец вложил меч в ножны за спиной. Солнце встало над горизонтом, и ему следовало решить, что делать дальше. Надо отыскать Бека, но для этого ему пришлось бы покинуть убежище в лесу и вернуться в развалины Погребенного Замка. Это означало новую встречу с членистоногими и ронками, и он не знал, сможет ли это вынести. Квентин знал наверняка лишь одно: ему нужно убираться из этой юдоли смерти и разочарования.

Итак, он отправился в путь, наблюдая за тем, как тени вокруг постепенно тускнели, по мере того как все больше солнечного света проникало сквозь листву, создавая на земле узоры из ярких пятен. Он спустился с холмов, окружавших Погребенный Замок, на равнинные участки, которые покинул, удирая от ронка Патринеля двумя днями раньше. Двигаясь, он чувствовал себя несколько лучше. В его сердце по-прежнему царило уныние, но ощущение бессмысленности собственной жизни исчезало, когда он размышлял над дальнейшими действиями. Оставаясь на месте, ничего не добьешься. Чего бы это ни стоило, он должен найти Бека. Именно Квентин настаивал на их участии в этом путешествии, он убедил брата отправиться вместе с ним. Если ему не удалось достичь ничего другого, он должен, по крайней мере, доставить Бека домой целым и невредимым.

Он верил, что Бек все еще жив, хотя собственными глазами видел гибель большей части их команды. Он верил в это потому, что Тамис была с Беком до того, как нашла Квентина, и еще потому, что сердцем, которое иногда было способно на предчувствия, знал, что ничто не изменилось. Но это не означало, что Бек не нуждался в помощи, и Квентин был непреклонен в своей решимости не покидать его в беде.

Отчасти он понимал, что его настрой был вызван необходимостью за что-то ухватиться, чтобы спастись самому. Он сознавал, что, если будет колебаться, им овладеет отчаяние, тоска, гнездившаяся в его сердце, станет неодолимой и он не сможет заставить себя сделать хотя бы шаг. Если он сдастся на волю этих чувств, он пропал. Двигаться в любом направлении, преследовать любую цель — только так он мог удержаться от падения в бездну. Он не знал, насколько реалистичным было его намерение отыскать Бека в одиночку, без помощи какой-либо магии, но шансы не имели значения, если ему удастся сохранить свой разум.

Он был уже недалеко от развалин, когда заметил в небе воздушный корабль, такой далекий и маленький над горизонтом. Он был так поражен, что на мгновение остановился, уставившись на него с недоверием. Корабль был слишком далеко, чтобы Квентин мог его распознать, но он сразу решил, что это должен быть «Ярл Шаннара» в поисках членов экспедиции. Он ощутил прилив надежды и сразу же зашагал в направлении судна.

Но через считанные секунды корабль попал в огромный вал облаков, пришедших с востока, и скрылся из виду.

Он стоял на открытом месте, пытаясь снова обнаружить его, когда услышал, как кто-то позвал его:

— Горец! Обожди!

Квентин обернулся в изумлении, пытаясь определить, кому принадлежит этот голос и откуда он донесся. Он все еще тщетно осматривал холмы, когда из-за деревьев позади него появился Панакс.

— Где ты пропадал, Квентин Ли? — вопрошал, задыхаясь, дворф, раскрасневшийся от быстрой ходьбы. — Мы разыскивали тебя вчера целый день и всю ночь. Мне просто повезло, что я увидел тебя сейчас!

Он подошел к Квентину и тепло пожал ему руку.

— Рад встрече, горец. Ты выглядишь кошмарно, уж прости меня. Ты как себя чувствуешь?

— Я в порядке, — солгал Квентин. — Кто же искал меня, Панакс?

— Киан и я, Обат и горстка ринджи. Им изрядно досталось от ронка. И деревне, и людям, всему. Расшвырял их повсюду, тех, кого не убил. Обат собрал всех выживших на холмах. Сначала они собирались восстановить свою деревню и продолжать жить как прежде, но потом отказались от этого. Они не собираются возвращаться. Все изменилось.

Он внезапно остановился, вглядевшись в лицо Квентина и обнаружив в нем то, чего не замечал раньше.

— Где Тамис? — спросил он.

Квентин покачал головой:

— Мертва. Ард Патринель тоже. Они убили друг друга. Я не смог спасти ни одного из них.

Его руки дрожали. Он не мог остановить эту дрожь. Смутившись, он уставился в землю.

— Мы устроили ловушку, Тамис и я. Спрятались в лесу, возле ямы, и сделали так, чтобы ронк обнаружил нас, хотели спихнуть его туда. Это сработало, но затем он выбрался, и Тамис…

Он умолк, не в силах продолжать, слезы вновь хлынули из его глаз, будто он был ребенком, повторно переживающим свой ночной кошмар.

Панакс взял руки Квентина в свои, успокаивая его, пока не прекратилась дрожь.

— Что-то не похоже, что ты сам спасся, — сказал он спокойно. — Я полагаю, что ты сделал все, что мог, чтобы спасти обоих. Не вини себя в их смерти, горец. Даже магия не всегда дает ответы, которые мы ищем. Друид смог докопаться до этой истины, где бы он сейчас ни был. Иногда мы должны примириться с тем, что наши возможности ограничены. Кое-что мы не в силах предотвратить. В том числе смерть.

Он выпустил руки Квентина и обхватил его за плечи.

— Мне жаль Тамис и Арда Патринеля, искренне жаль. Я полагаю, они отчаянно сражались за жизнь, горец. Но ведь и ты тоже. Думаю, ты должен доказать им и самому себе, что оно того стоило.

Квентин смотрел в карие глаза дворфа и вспоминал лицо Тамис перед самым концом, ту неистовость, с которой она встретила свою смерть. Панакс был прав. Расклеиться сейчас, поддаться своей печали означало бы предать все, за что она сражалась. Квентин глубоко вздохнул:

— Ладно.

Панакс кивнул и сделал шаг назад:

— Хорошо. Ты нужен нам сильным, Квентин Ли. Ринджи вышли на разведку спозаранок, задолго до рассвета. Они отправились в развалины. Погребенный Замок завален членистоногими, все они — в бездействии. Огненные нити исчезли. Антракс, кажется, мертв.

Квентин уставился на него, не понимая.

— Это хорошо, но взгляни-ка туда.

Дворф указал на восток, на приближающуюся гряду облаков, огромную стену мрака, вытянувшуюся вдоль всей линии горизонта.

— Грядет изменение всего мира, так считают ринджи. У них есть об этом легенда. Если Антракса уничтожить, мир вернется в то состояние, в котором он пребывал когда-то. Помнишь, ринджи говорили, что Антракс управляет погодой? Давным-давно эта земля являла собой сплошные снега и льды, здесь царил дикий холод, она была почти необитаема. Этот мир стал теплым и зеленым после того, как Антракс изменил его целую вечность назад. Теперь он возвращается в свое прежнее состояние. Чуешь, как холодает воздух?

Квентин до сих пор не замечал этого, но Панакс был прав. Воздух становился все холоднее, даже после того, как взошло солнце. В нем ощущалась морозная свежесть, которая говорила о зиме.

— Обат и его люди собираются идти через горы, во внутреннюю часть Паркасии, — продолжал дворф. — Там погода лучше, а страна безопаснее. Если мы не найдем другого выхода, причем достаточно быстро, полагаю, нам лучше отправиться с ними.

Неожиданно Квентин вспомнил о воздушном корабле.

— Я только что видел «Ярла Шаннару», — быстро произнес он, указывая на восток. — Его было видно лишь мгновение, вон там. Я видел его, когда стоял там, где ты обнаружил меня, а потом потерял из виду в тех облаках.

Несколько мгновений они вместе всматривались в темноту, но ничего не увидели. Затем Панакс прочистил горло:

— Не то чтобы я сомневался в том, что ты видел корабль, но уверен ли ты, что это не был «Черный Моклипс»?

Это предположение ошарашило Квентина. Ему так страстно хотелось, чтобы это был «Ярл Шаннара», что он и не вспомнил о колдунье.

Горец медленно покачал головой:

— В этом я не уверен.

Дворф кивнул:

— Ничего страшного. Но нам следует быть осторожными. Ведьма и ее мвеллреты все еще здесь.

— А где Бек и остальные?

Панакс смутился.

— Не знаю, сможем ли мы найти их, горец. Люди Обата не желают входить в развалины. Они говорят, что это место смерти, даже после гибели Антракса. Они утверждают, что оно проклято. Ничего не изменилось. Я пытался убедить их пойти со мной сегодня утром, но, увидев, что там произошло, они тут же вернулись на холмы. — Он покачал головой. — Я их не виню, но это нам не слишком-то помогает.

Квентин посмотрел ему в глаза:

— Я не брошу Бека, Панакс. Я не могу больше убегать, видеть, как умирают люди, и ничего не делать.

Дворф кивнул:

— Мы будем искать, горец. Так долго, как сможем. Но не слишком надейся.

— Он жив, — настаивал Квентин.

Дворф не ответил, на его обветренном, грубоватом лице не отражались эмоции. Внезапно взгляд Панакса стал напряженным и устремился на север, в небо, и Квентин повернулся, чтобы посмотреть туда же. На горизонте, параллельно надвигающемуся шторму, появилась линия темных точек, отчетливо видная на фоне утреннего неба.

— Воздушные корабли, — тихо сказал Панакс.

Они смотрели, как точки увеличиваются в размерах и обретают форму. Квентин представить себе не мог, откуда здесь эта армада. Чьи они? Он взглянул на Панакса, но дворф был в таком же недоумении.

— Взгляни, — сказал Панакс, указывая пальцем.

Корабль, который Квентин видел раньше, вновь появился из темноты, быстро двигаясь на восток, к горам. На сей раз ошибки быть не могло, это был «Черный Моклипс». Крик о помощи застыл на устах горца, а сам он замер на месте, когда корабль пролетел над ними и скрылся вдали. Теперь им было видно, что он пытался отрезать другое судно, летящее дальше. Характерный наклон трех мачт не оставлял сомнений в том, что это был «Ярл Шаннара». Ведьма и ее мвеллреты преследовали скитальцев, а эти новые корабли гнались за обоими.

— Что происходит? — спросил Квентин.

Мгновением позже флотилия кораблей разделилась на две группы, одна из которых направилась за «Черным Моклипсом» и «Ярлом Шаннарой», а вторая резко повернула в сторону Погребенного Замка. Вторая группа была меньшей, но ее вел самый крупный корабль. Выстроившись в линию, корабли зависли над развалинами.

— Не думаю, что нам стоит оставаться на открытом месте, — молвил Панакс.

Они быстро ретировались под защиту деревьев, затем поднялись выше на холмы, отыскав выгодную позицию, откуда могли наблюдать за тем, что происходило внизу. Довольно скоро они смогли убедиться в правильности своего решения. С кораблей были сброшены веревочные лестницы, и группы мвеллретов, спускаясь по ним, расходились в разные стороны. Экипажи кораблей были на своих местах. Но в позах людей было что-то странное. Они стояли замерев, будто статуи, не шевелясь и даже не разговаривая друг с другом. Квентин долго рассматривал их, ожидая хоть какого-нибудь действия. Ничего не происходило.

— Я не думаю, что это друзья, — тихо сказал Панакс. Он сделал паузу. — Взгляни-ка туда.

Их глазам предстала группа странных существ, неотличимых друг от друга, которых с помощью строп и лебедки опускали на землю с самого большого корабля. Они несколько напоминали людей, но с сильно измененными пропорциями: огромные плечи и руки, толстые ноги и волосатые торсы. При ходьбе они наклонялись вперед, используя все четыре конечности, подобно обезьянам. Но их головы были похожи на волчьи: узкие, острые морды, остроконечные уши, колючие глаза. Даже на расстоянии эти черты были прекрасно различимы.

— Кто это? — выдохнул Квентин.

Поисковые группы веером рассыпались по развалинам, в каждой по дюжине вооруженных мвеллретов. Впереди, на длинных цепях, принюхиваясь к земле, бежали странные существа, которые использовались вместо собак. В развалинах никак не проявлялось присутствие Антракса. Не было видно ни членистоногих, ни огненных нитей. Казалось, ринджи были правы в отношении случившегося. Но это заставило Квентина еще больше думать о Беке.

Неожиданно появившись из-за деревьев, к ним присоединился здоровенный темнокожий Киан. Он кивнул Квентину в знак приветствия, храня молчание.

— У нас проблема, горец, — сказал Панакс, не глядя на него.

Квентин наклонил голову:

— Они ищут нас. В конце концов они нас найдут.

Дворф выпрямился:

— Мы не можем оставаться здесь. Надо уходить.

Квентин Ли смотрел вниз на все еще крошечные, почти игрушечные фигурки преследователей. Он понимал, что на самом деле имел в виду Панакс. Они не могут искать Бека. Они должны уйти как можно дальше от тех, кто ищет их.

Он почувствовал, как у него внутри все сжалось при мысли о том, что он вновь покидает Бека, но он понимал, что если останется, то это не приведет ни к чему хорошему. Квентин пытался продумать все до конца. Возможно, Беку повезло гораздо больше, чем предполагал Квентин. Бек мог пользоваться магией, так сказала Тамис. Она видела эту огромную силу, способную разрывать членистоногих. Его брат отнюдь не беспомощен. Бек может находиться в лучшем положении, чем они. Может быть, он даже нашел Странника и они уже вместе. Может, они покинули развалины и ушли в горы.

Он раздраженно оборвал свои размышления. Это было попыткой оправдать себя. Он снова бросает Бека, еще раз нарушая свое обещание.

— Как же мы поступим? — спросил он, смирившись в конце концов, что совершит то, что поклялся не делать.

Панакс поскреб бороду:

— Мы отправимся в Алётра Арк — это горы позади нас — с Обатом и его людьми. Мы уйдем глубже в Паркасию. Воздушные корабли летели туда. Может быть, мы догоним их. Возможно, подадим им сигнал. — Он устало пожал плечами. — Может быть, нам удастся остаться в живых.

Он ничего не сказал ни о возвращении за Беком и остальными, ни о возобновлении поисков в обозримом будущем. Дворф понимал, что такого может и не случиться, они могут никогда не вернуться к этим развалинам. Он не собирался давать обещания, которого, как он понимал, не сможет сдержать.

Квентин чувствовал себя предателем, но надо честно смотреть правде в глаза.

«Мне жаль, Бек», — сказал он про себя.

— Они идут сюда, — внезапно молвил Киан.

Один из поисковых отрядов показался на границе развалин и обнаружил тела ринджи, убитых ронком Патринеля два дня назад. Сгорбившиеся существа обнюхивали землю вокруг в поисках следов. Одно из них подняло свою волчью голову и посмотрело на холм, где Квентин, Панакс и Киан припали к земле под деревьями. Тварь почуяла их присутствие и могла выследить их.

Не говоря больше ни слова, дворф, эльф и горец растворились в лесу.


Им понадобилось около часа, чтобы добраться до поляны, где их поджидали Обат и остальные ринджи. Они расположились на высоком склоне холма, обращенного к горам Алётра Арк, чей иззубренный хребет врезался во внутреннюю часть Паркасии с северо-запада на юго-восток. Ринджи выглядели оборванными и подавленными, но в то же время отнюдь не дезорганизованными. Они выставили часовых, которые встретили чужеземцев задолго до того, как они достигли основной группы. Им было роздано оружие, так что все мужчины были вооружены. Но в основном здесь были женщины и дети. Некоторые малыши еще не умели ходить. Ринджи было, по меньшей мере, человек сто, возможно, вдвое больше. Их пожитки, связанные в узлы или уложенные в мешки, находились рядом с ними. Ринджи спокойно сидели в тени, разговаривая друг с другом в ожидании. Игра света и тени под деревьями делала их похожими на каких-то странных призраков с запавшими глазами.

Обат подошел к Панаксу и сразу начал говорить. Панакс послушал, затем ответил на древнем языке дворфов, который он с успехом применил в первый раз, когда они встретили это племя. Обат выслушал его и покачал головой, не соглашаясь. Панакс попытался вновь, указывая в том направлении, откуда они пришли. Квентин понял, что он говорил Обату о пришельцах с воздушных кораблей. Но Обату явно не нравилось то, что он слышал.

Панакс обернулся к горцу, на лице его явственно читалось раздражение.

— Я сказал ему, что мы должны двигаться быстро и пожитки следует бросить. Надо идти налегке, без всего этого добра. Но Обат говорит, это все, что осталось у его людей. Они этого не бросят. — Он повернулся к Киану. — Вернись назад по нашим следам с парой ринджи и наблюдай.

Эльф-охотник безмолвно повернулся, сделал знак двум ринджи пойти с ним и исчез среди деревьев.

Панакс опять повернулся к Обату и вновь попытался убедить его. На сей раз он убедительно жестикулировал, показывая, что станет с ринджи, если они будут мешкать. Его широкое лицо раскраснелось от злости, голос срывался. Обат бесстрастно смотрел на него.

«Мы теряем время, — внезапно подумал Квентин. — Время, которого у нас нет».

— Панакс, — сказал он. Дворф обернулся. — Скажи им, чтобы брали свои вещи и трогались в путь. Мы не можем терять время на споры. Пусть сами решают, стоит или нет тащить свои пожитки. Установи такой темп, чтобы женщины и дети могли поспеть, и отправляйтесь. Оставь мне дюжину ринджи. Я попробую задержать наших преследователей.

Дворф смерил его жестким взглядом, а затем кивнул:

— Хорошо, горец. Но я тоже останусь. Не спорь. Как ты говоришь, у нас нет для этого времени.

Он быстро переговорил с Обатом, который повернулся к своим людям и начал выкрикивать приказы. Ринджи быстро собрались, взяв свои вещи. Ведомые группой вооруженных мужчин, они отправились в путь по узкой лесной тропинке в холмах, двигаясь молча и целеустремленно. Квентин был поражен тем, насколько быстро они тронулись с места. Никаких колебаний, никакого замешательства. Казалось, все знали, что им делать. Возможно, они уже поступали так прежде. Может быть, они гораздо лучше подготовлены для перехода, чем думал Панакс.

В считанные мгновения поляна опустела, и на ней остались лишь Квентин, Панакс и около дюжины воинов-ринджи. Обат также предпочел остаться. Квентин не считал это хорошей идеей, поскольку Обат явно был лидером в своем племени, и его утрата могла иметь для его народа катастрофические последствия. Но горец принял все как есть.

Он взглянул в сторону руин, думая о том, сколько еще времени остается в их распоряжении, прежде чем мвеллреты и те волкоподобные существа обнаружат их. Может быть, это произойдет не столь быстро, как он опасался. Там есть другие следы, которые отвлекут их, другие пути, которыми можно пойти. Они могут выбрать дорогу, которая уведет их в совершенно другом направлении. Но он не рассчитывал на это.

Квентин подумал о неудачах на своем пути, начавшемся в горах Ли, об упущенных возможностях и сомнительных выборах. Он отправился в дорогу, окрыленный надеждой. Он воображал себя способным принимать верные решения. Он был не прав. В конце концов все, на что он оказался способен, — это выжить в море неразберихи, которое его окружало. Он не сумел даже определить, кого будет защищать, используя магию своего хваленого меча. Он смог помочь лишь тем, кто волею судьбы оказался в пределах его досягаемости, а может быть, даже им не так, как надо.

Сейчас с ним были ринджи. Он мог оставить их и идти дальше, поскольку, в конце концов, племя не имело ничего общего ни с ним, ни с теми причинами, по которым он отправлялся в Паркасию, ни с его обещанием Беку. Скорее они были помехой. Если ему суждено получить хоть какой-то шанс добраться до одного из воздушных кораблей и найти способ убраться отсюда, скорость передвижения имела значение. Но после того как он не смог спасти ни Тамис, ни Арда Патринеля, не сумел найти Бека, он ощущал неодолимую потребность по-настоящему помочь кому-нибудь. Ринджи давали ему такую возможность. Он не мог заставить себя уйти от них. Он не мог позволить, чтобы кто-нибудь еще пострадал из-за него.

Он сделает все, что сможет, для тех, кому он в состоянии помочь. Если судьба дает ему такой шанс — помочь ринджи, этого достаточно.

Панакс подошел к нему:

— А что теперь, Квентин Ли? Как мы удержим этих тварей, чтобы они не поймали людей Обата?

Горец и сам хотел бы это знать.

ГЛАВА 9

Когда Арен Элессдил пришел в сознание, он обнаружил, что лежит на боку в груде обломков Погребенного Замка и смотрит на сапоги. Руки его были связаны за спиной, голова болела. Он сразу понял, что произошло, и его охватило отчаяние. Он попал в ловушку, подстроенную для него мвеллретами, когда пытался пройти через руины Погребенного Замка с Райер Орд Стар. Как он мог оказаться таким глупцом? После всех испытаний, через которые он прошел, чтобы вернуть себе эльфийские камни и вырваться из лап Антракса, как мог он допустить, чтобы его застали врасплох?

На такие вопросы, конечно, не было ответа. Обвинять самого себя не было никакого толку.

От рези в глазах он заморгал и попытался было сесть, но тяжелый сапог опустился ему на грудь.

— Маленький эльф оссстанетссся на месссте, — прошипел чей-то голос.

Арен поднял взгляд на огромного мвеллрета, стоявшего над ним, и кивнул. Мвеллрет отошел на пару шагов, но глаза ящерицы по-прежнему были устремлены на принца. Арен увидел других мвеллретов, стоявших вокруг него, склонивших головы между массивными плечами, — их было около дюжины. Тела здоровенных рептилий, ведущих беседу друг с другом низкими, шипящими голосами, были укутаны в плащи, чтобы скрыть их от утреннего света. Казалось, никто из них никуда не спешит и все они чего-то ожидают. Он попытался представить себе, что бы это могло быть. Возможно, они ждут ведьму Ильзе. Она, должно быть, пошла в катакомбы. Преследует Странника.

Он подумал о Райер Орд Стар и начал внимательно осматриваться вокруг. В конце концов, он увидел ее сидящей одиноко в тени стены. Он долго глядел на нее, ожидая встретить ее взгляд, но Райер ни разу не посмотрела в его сторону. Ее глаза были опущены, а лицо закрыто длинными серебристыми волосами. Возможно, ее глаза былизакрыты, Арен не мог определить. Она не была связана, и возле нее не было ни одного мвеллрета. Их, казалось, вовсе не беспокоило, что она может попытаться сбежать.

Что-то в ее положении беспокоило его. Вообще не было похоже, что она пленница.

Он продолжал осматриваться в поисках других членов экспедиции, которым не повезло так же, как им. Но больше никого не было видно. Он тихонько подвинулся, пытаясь рассмотреть то, чего не мог видеть со своего прежнего места, но повсюду были только мвеллреты.

Затем принц поднял глаза вверх.

У него перехватило дыхание. Там было целых шесть, нет, восемь кораблей, висевших в воздухе невысоко над землей, их силуэты четко вырисовывались на утреннем небе. Они находились достаточно близко для того, чтобы он мог видеть членов экипажей, стоявших на палубах, мвеллретов, спускавшихся по веревочным лестницам, и подъемники, опускавшие животных, которые вертелись и корчились, громко урча. Против яркого восходящего солнца он видел только их силуэты, когда они переваливали через борта кораблей и исчезали в развалинах, и не мог понять, что это были за звери.

Мвеллреты и воздушные корабли. Он ничего не понимал. Откуда они появились, вот так вот, все сразу? Привела ли их ведьма Ильзе, вместе с «Черным Моклипсом», пряча их до поры до времени?

Арен снова взглянул на Райер Орд Стар. Провидица не подняла глаз, не изменила позы, не сделала ничего, что подтверждало бы, что она в сознании. Неожиданно ему пришло в голову, что она, возможно, в трансе и пытается установить связь со Странником. Но друид, должно быть, уже мертв. Он умирал тогда, в той зале, которая вся была залита его кровью. Странник принес себя в жертву, чтобы уничтожить Антракса. Даже Райер должна понимать, что она более не может достичь его.

Так что же она делает?

Почему она не связана, как он?

Он ожидал ответов на свои вопросы, думая, что она отзовется на его мысленный зов или что случится нечто, что поможет понять ее состояние. Тщетно.

Внезапно он вспомнил об эльфийских камнях. Он был поражен, что забыл о единственном оружии, которое еще оставалось в его распоряжении. Может быть. Он засунул их за пазуху, когда бежал по катакомбам. Он не думал, что сможет дотянуться до них со связанными руками, но, по крайней мере, он мог бы определить, здесь ли они. Мвеллреты, наверное, искали у него оружие, но не камни. Они бы и не поняли, что это такое.

Он быстро огляделся вокруг, но никто не смотрел на него. Он перекатился на другой бок, двигаясь осторожно, стараясь не привлекать внимания. Изогнувшись на твердой земле, он попытался ощутить телом эльфийские камни, но не смог. Его надежды угасали. Он менял положения тела, пытаясь понять, нет ли их где-нибудь еще, но не чувствовал их нигде.

Он все еще искал их, когда до него донеслись звуки тяжелых шагов, грубых голосов и низкого рычания. Мвеллрет, который до этого отпихнул его ногой, наклонился над ним и рывком поставил на ноги, прислонив к стене.

— Посссмотрим, что сссейчассс ссстанет ссс тобой, маленький эльффф, — пробормотал он, перед тем как отвернуться.

Арен бросил взгляд на Райер Орд Стар. Она тоже встала на ноги, все еще одна и по-прежнему не глядя на него. Она выглядела очень хрупкой и крошечной. С ней что-то происходило, чего он никак не мог понять, а она не подавала ему никаких знаков.

Группа мвеллретов вышла на открытое место. Два самых огромных держали цепи, прикрепленные к ошейнику одного из самых кошмарных существ, которых когда-либо видел Арен. Это существо вырывалось и крутилось в ошейнике, как огромная собака, издавая жуткое рычание. Его тело было сгорбленным, сплошь из огромных мускулов. Четыре человеческие конечности, заканчивавшиеся когтистыми пальцами, и массивные плечи были покрыты густой черной шерстью. Торс был таким длинным и гибким, что позволял зверю почти складываться вдвое, когда он яростно выворачивался, пытаясь достать свои цепи. У него была волчья голова, огромные челюсти, длинные и темные клыки. Это чудовище было создано не для охоты. Для убийства.

Когда оно увидело Арена, то рванулось к нему, и эльф в ужасе прижался спиной к стене.

Высокая фигура в черном плаще выступила вперед, преграждая путь чудовищу. Зверь сжался и отступил назад.

Существо в плаще повернулось и взглянуло на Арена. Эльф смог различить его лицо, отдаленно походившее на человеческое, но покрытое серой чешуей, как у мвеллрета. Лицо было плоским и бесстрастным, зеленые глаза, сжатые в узкие щелочки, обдали Арена таким холодом, что он мгновенно забыл о чудовище с волчьей головой.

— Кри Бега, — позвал он, не отрывая взгляда от Арена.

Мвеллрет, который с самого начала стерег Арена, тотчас же вышел вперед. Он был огромен, но выглядел мелко рядом с вновь прибывшим. Несмотря на это, он не выказал никакого почтения по отношению к нему — ни поклона, ни кивка. Он просто стоял, взгляд его был спокойным и застывшим.

— Кри Бега, — повторил тот, и на сей раз в голосе его прозвучала нотка угрозы. — Почему этот эльф еще жив?

— Это — Элессссдил. Он обладает сссилой, ссспособной вызвать магию эльфийсссских камней.

— Ты сам видел это?

Кри Бега покачал головой:

— Провидица сссказала мне, что это так.

Арену показалось, что земля ушла у него из-под ног. Он быстро глянул на Райер, но ее взгляд был по-прежнему безучастным.

— Она — орудие ведьмы, — негромко заявила фигура в плаще, глядя на провидицу.

— Ее глаза и ушшши на борту корабля маленького эльфффа. — Кри Бега посмотрел на Арена. — Теперь — нет. Отныне принадлежжжит нам. Ссссслужжжжит нам.

Арен отказывался верить тому, что слышал. Райер Орд Стар ни за что не вернулась бы к их врагам после тех испытаний, через которые прошла, после того как вырвалась от ведьмы Ильзе. Она говорила, что покончила с этим. Она поклялась в этом.

Ошеломленный, он наблюдал, как они отвернулись от него и направились к провидице. Тот, в плаще, наклонился и стал говорить с ней. Слова были слишком тихими, чтобы Арен смог их расслышать, но Райер Орд Стар кивнула, а затем ответила. Этот разговор длился несколько минут, но было ясно, что достигнуто некое соглашение.

Он прижал локти к бокам, ерзая то в одну, то в другую сторону, натягивая веревки, которыми были связаны запястья, пытаясь определить, действительно ли эльфийские камни пропали. Казалось, это так, он не мог обнаружить их присутствия.

Неподалеку от него зверюга на цепи зарычала и лязгнула челюстями, пытаясь вырваться. Сплошная гора мышц, клыки и когти. Арен перестал двигаться и стоял так спокойно, как только мог, глядя чудовищу прямо в глаза. Они были почти человеческими.

Персона в плаще вернулась назад и встала, глядя на него сверху вниз.

— Я — Моргавр, — сказал он, голос его был мягким и странно теплым, будто он стремился заверить Арена в своей дружбе. — Ты знаешь обо мне?

Арен кивнул.

— Как твое имя?

— Арен Элессдил, — ответил он, решив, что нет никакого резона скрывать это.

— Младший сын Аллардона Элессдила? Почему здесь не твой брат?

— Мой брат захотел, чтобы я отправился вместо него. Он хотел, чтобы Элессдил принял участие, но не он.

— Мне сказали, что ты можешь вызвать силу эльфийских камней, тех, что Каэль Элессдил взял с собой в путешествие тридцать лет назад. Это так?

Арен кивнул, внутри у него закипала досада. Райер Орд Стар предала его. Он сожалел, что доверился ей. Он сожалел о том, что не оставил ее в катакомбах Погребенного Замка.

— Где сейчас эти камни? — спросил Моргавр.

Арен был так удивлен этим вопросом, что целую минуту лишь смотрел на него. Он предположил, что мвеллреты взяли их, когда пленили его. Им не удалось этого сделать? Ошибался ли он, думая, что у него их нет?

Он вынужден был что-то ответить, поэтому сказал:

— Я не знаю, где они.

Говорить правду было лучше, потому что принц видел, что Моргавр буквально читает в его глазах. Колдун знал об эльфийских камнях, но ему было неизвестно, где они. Как это получилось? Арен вынес их из Погребенного Замка. Они были спрятаны у него на груди, когда удар лишил его сознания. Мог ли Кри Бега взять их себе? Мог ли это сделать другой мвеллрет? Мог ли кто-нибудь из них осмелиться на такое?

Моргавр прикоснулся к его лицу чешуйчатым пальцем.

— Я сохраняю тебе жизнь, потому что провидица уверила меня, что ты используешь эльфийские камни, когда я найду их. Она не лжет, не так ли?

Арен глубоко вздохнул, подавляя свой страх и гнев.

— Нет.

— Я наставник ведьмы Ильзе. Я обучал и воспитывал ее, и предоставил ей свое покровительство. Но она предала меня. Она ищет магию Погребенного Замка для себя. Поэтому я ее уничтожу. Ты и провидица поможете мне найти ее. Ведьма талантлива, но не сможет укрыться от света эльфийских камней. Не сможет она и разорвать свою связь с провидицей. Она установила ее для того, чтобы следить за друидом и его кораблем, а теперь мы, в свою очередь, используем эту связь для того, чтобы выследить ее. Один из вас обнаружит чародейку для меня. Если ты поможешь мне, то я верну тебе свободу, когда покончу с ней.

Арен не поверил этому ни на мгновение, но придержал язык.

Моргавр не сводил с него своего пронзительного взгляда.

— Тебе следует принять это предложение.

Арен кивнул. Как бы ни был он озадачен исчезновением эльфийских камней, он понимал, что надо сказать.

— Я сделаю, что смогу.

Палец Моргавра плавно удалился.

— Хорошо. Ведьма Ильзе отправилась в подземелья, преследуя друида. Провидица сказала, что вы оставили его там умирающим. То, что охраняет эту цитадель, также умирает, так что нам нечего опасаться. Ты отведешь нас туда.

Арена прошиб холодный пот. Ему не хотелось возвращаться в Погребенный Замок зачем бы то ни было, а меньше всего затем, чтобы помочь Моргавру. Но он понимал, что, если откажется, его в любом случае заставят пойти и будут держать под еще более жестким контролем. Если просто не убьют на месте. Лучше выполнять их приказы, следовать желаниям Моргавра. Антракс умирал, когда они выбирались оттуда по бесконечным проходам, и, должно быть, уже мертв, как и Странник. Кому станет хуже, если он спустится в катакомбы в последний раз?

Но все же ему не нравилась эта мысль. Он взглянул на Райер Орд Стар, но она опять смотрела вниз, и ее лицо было скрыто в тени длинных волос. Она уже, конечно, согласилась. Став союзницей Моргавра и мвеллретов, она пообещала помочь им выследить ведьму Ильзе. У нее была веская причина ненавидеть ведьму, но недостаточно оснований для того, чтобы причинить вред Арену или другим членам экспедиции «Ярла Шаннары». Неужели она не понимает, что Моргавру и Кри Беге стоит доверять не больше, чем чародейке? Он не мог поверить, что она так рисковала собой.

— Освободи его, — приказал Моргавр Кри Бега, и в его вкрадчивом голосе прозвучали нотки утешения и ободрения.

Мвеллрет перерезал веревки, которые стягивали запястья Арена, и эльфийский принц стал растирать их, чтобы восстановить кровообращение. Оправляя свою одежду, он в последний раз попытался обнаружить эльфийские камни. Может быть, они провалились в штаны или сапоги? Арен быстро ощупал себя. Ничего. Эльфийские камни исчезли.

Моргавр отошел, сделав Арену знак следовать за ним и направив Кри Бега к Райер, отдавая указания остальным мвеллретам. Арен последовал за ним не колеблясь, все еще растирая запястья и размышляя о побеге. Он найдет способ, обещал он себе. Он не будет принимать в этом участия ни мгновением дольше, чем это необходимо. Он удерет от Моргавра и его ретов при первой же возможности и продолжит поиски пропавших друзей.

С тоской он взглянул на Райер Орд Стар, которая шла вперед, все так же не глядя на него. Арен попытался пристроиться рядом с ней, но почти сразу же Моргавр преградил ему путь.

— Не думай, что, отпустив тебя, я не наблюдаю за тобой, — тихо сказал он, склонившись поближе. — Если ты попытаешься сбежать, если ты не выполнишь то, что я скажу, я спущу на тебя каулла.

Он сделал жест в сторону животного с волчьей головой, которое шествовало впереди всего отряда, так налегая на свои цепи, что удерживающие их мвеллреты волочились за ним, дергаясь как марионетки.

— Никаких секретов, никаких штучек, никаких глупых выходок, эльфийский принц, — предупредил Моргавр своим плавным, спокойным голосом. — Ты понимаешь?

Арен кивнул, его глаза были прикованы к кауллу.

Моргавр коснулся щеки Арена тем же странным ласкающим жестом.

— Ты не все понимаешь. Пока. Но ты поймешь. Я прослежу за тем, чтобы ты понял.

Он вновь отошел, и Арен потер щеку, чтобы избавиться от неприятного чувства прикосновения чешуи. У него не было никакой идеи, как же ему удрать. У него будет один-единственный шанс. Но он и представить себе не мог, как этот шанс появится, если он вновь не овладеет эльфийскими камнями. Воспоминания о том, каково обладать магией, были еще свежи. То, что он нашел их и вызвал их силу, преобразило его. Он искупил свою вину в собственных глазах, по крайней мере он простил себе трусость, проявленную в развалинах, и, сделав это, он обнаружил в себе кое-что от того человека, каким надеялся стать. Он проявил мужество и силу воли и не хотел их утратить. Но он боялся, что без эльфийских камней не справится с этим.

Арен посмотрел в небо, где парили воздушные корабли. На западе небо было черным от надвигающихся туч. Холодало. Приближался шторм, и, вероятно, жестокий.

Они углублялись в развалины, каулл и его укротители возглавляли процессию, Райер Орд Стар и Моргавр следовали вплотную за ними, непрестанно перешептываясь, будто объединенные общей целью. Кри Бега подтолкнул Арена, побуждая его подтянуться к ним. Эльфийский принц ускорил шаг и оказался позади провидицы, следуя за ней по пятам, так близко, что мог дотянуться до нее.

«Взгляни на меня, — думал он. — Скажи что-нибудь!»

Райер не сделала ни того, ни другого. Она вела себя так, будто его вообще не было. Арен не мог избавиться от ощущения, что она намеренно игнорирует его. Возможно, Райер чувствует себя виноватой за совершенное предательство? Казалось, будто она отвергла все, что совершила с тех пор, как нашла его, и пыталась вновь стать тем человеком, который служил ведьме. Создавалось впечатление, что ее чувство преданности умерло вместе с друидом. Это не укладывалось в голове.

Она указала Моргавру на что-то в развалинах, и, когда колдун отвернулся посмотреть, она оступилась, пошатнувшись прямо на Арена. Он автоматически подхватил ее и вернул в вертикальное положение. Не глядя на него, она выпрямилась и оттолкнула его.

Все произошло в течение считанных секунд, и они опять продолжили свое движение, Райер Орд Стар с Моргавром, Кри Бега и его мвеллреты — вокруг них. Но в те секунды, когда она прижалась к нему, она прошептала, очень четко, и он не мог ослышаться. Это были два слова.

Верь мне.

ГЛАВА 10

Менее чем в четверти мили от мвеллретов Бек Омсворд расположился на земле в глубокой тени, образованной стыком двух разрушенных стен, и ожидал возвращения Трулза Рока. Он слышал, как приближались мвеллреты и еще кто-то вместе с ними, звуки их голосов и шарканье башмаков были отчетливо слышны в прозрачной тишине раннего утра. Бек уже увидел воздушные корабли, зависшие над руинами на некотором расстоянии от него, на их темных корпусах и мачтах не было ни опознавательных знаков, ни флагов. Юноша наблюдал, как из них высаживались мвеллреты и выгружались существа, подобные кауллу, которого его сестра использовала, чтобы выследить оборотня и его самого. Бек понял, что они в беде.

Трулз Рок ушел на разведку. Уже давно.

Бек сжал руку Грайан и взглянул на нее, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Или, по крайней мере, убедиться, что ничего не изменилось. Она сгорбилась рядом с ним, в темноте, уставившись в никуда. Он стянул с ее головы капюшон, чтобы на ее лицо пролился свет. Ее бледная кожа словно светилась в тени, делая Грайан похожей на привидение, странные синие глаза были пустыми и неподвижными. Она подчинялась ему, но не воспринимала окружающее. Он не знал, как вывести ее из состояния ступора, причиной которого была невероятная душевная боль, которую ей пришлось испытать. «Она придет в сознание, когда будет готова к этому», — сказал Странник. Но после нескольких часов, проведенных с сестрой, Бек вовсе не был уверен в правоте его слов.

— Грайан, — тихо позвал он.

Бек потянулся к ней свободной рукой и прикоснулся к щеке, проведя пальцем по ее гладкой коже. Никакой реакции. Ему так хотелось сделать для нее что-нибудь. Он мог лишь представлять, каково было ей узнать правду о самой себе. Магия меча Шаннары сорвала покрывало лжи и обмана, обнажив жестокую истину. Увидеть себя такой, какой она была на самом деле, когда творила столько жестокостей, вершила так много отвратительных, кошмарных деяний, — это было невыносимо. Неудивительно, что она так глубоко ушла в себя. Но как же они помогут ей, если она останется в таком состоянии?

Трулз Рок полагал, что она не изменилась, за исключением того, что сейчас была беспомощной и не представляла для них опасности. Он воспринимал ее как спящее чудовище, которое незамедлительно придет в ярость, едва очнувшись. Не было никакой уверенности в том, что магия меча предотвратит это, и нельзя было утверждать, что Грайан уже не ведьма Ильзе. Не было никаких гарантий, что она не вернется к прежнему. На самом деле были все основания полагать, что она так и сделает.

Бек предпочел не спорить. Во время их долгого, извилистого пути по катакомбам Погребенного Замка наверх, к развалинам, он вообще не говорил на эту тему. Странник взял с них обязательство: беречь Грайан любой ценой, доставить ее домой в целости и сохранности. Друид считал ее жизнь большой ценностью. Не имеет никакого значения, что думает об этом Трулз Рок, во что он верит на самом деле. Друид заставил его дать обещание, что он будет оберегать ее, и оборотень поклялся в этом на глазах у Бека. Нравилось ему это или нет, Трулз Рок был связан своим словом.

В любом случае Бек почел за лучшее не касаться этой темы. Если даже друид не смог убедить оборотня в ценности Грайан, мало вероятно, что это удастся Беку. По крайней мере, не сию минуту. Может быть, со временем у него появится такая возможность. Может быть. А сейчас следовало подумать о том, как остаться в живых.

Бек сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и попытался подавить охватившее его чувство тревоги: ведь его шансы выжить таяли с каждой минутой. Им удалось выбраться из одной ловушки, а сейчас они обнаружили перед собой другую. С Антраксом, членистоногими и огненными нитями было покончено, но свалилась новая напасть — вражеские корабли и мвеллреты. То, что их появление каким-то образом связано с Грайан, было очевидно. Трудно поверить, что они забрались в такую даль по какой-то другой причине. Кри Бега уже, должно быть, связался с вновь прибывшими и сообщил о его присутствии. Они будут искать Бека и того, кто помог ему удрать с «Черного Моклипса». Если он останется здесь еще немного, они найдут его. Трулзу следовало поспешить.

Будто прочитав его мысли, оборотень материализовался напротив, выскользнув из темноты подобно призраку, чернее тех теней, из которых возник. Плащ мягко обвился вокруг тела оборотня, когда он сел на землю рядом с юношей.

— У нас новая беда, — сообщил он. — Воздушными кораблями командует Моргавр. Он привез сюда мвеллретов, кауллов и каких-то людей, смахивающих на деревянные игрушки. Помимо тех кораблей, что мы видели, по меньшей мере дюжина отправилась в погоню за «Ярлом Шаннарой» и «Черным Моклипсом».

— «Черным Моклипсом»? — Бек озадаченно покачал головой.

— Не задавай мне вопросов, парень. Я не знаю, что произошло на борту корабля после того, как мы удрали оттуда, но, кажется, реты умудрились выпустить его из рук. Кто-то еще пробрался на борт и захватил корабль, поднял в небо и увел прямо у них из-под носа. Это хорошие новости, но нам сейчас от этого никакого проку.

Звуки, издаваемые их преследователями, мешали Беку думать, но он усилием воли заставил себя оставаться спокойным.

— Итак, сейчас они охотятся за нами, идут по следам или по запаху, используя кауллов?

Трулз Рок засмеялся.

— Вовсе нет. Им на нас наплевать. Они ищут ведьму. Она сделала нечто уверившее Моргавра, что она слишком опасна, чтобы доверять ей. Он прибыл, чтобы овладеть магией и покончить с ней. Колдун еще не знает, что магии нет, а ведьма сама покончила с собой. Здорово над ним подшутили. Он зря теряет время и даже не осознает этого. — Голова в капюшоне повернулась к Грайан. — Взгляни на нее. Она мертвец, который дышит. Друид думал, что у нее есть предназначение, но я полагаю, что близкая смерть помутила его разум. Он хотел, чтобы из этого предприятия вышло хоть что-нибудь полезное, что оправдало бы как-то потерянные жизни и утраченные возможности. Но его желание не меняет сути дела. Убив Антракса, он уничтожил то, за чем приехал сюда. Книги Старого Мира утрачены. Тут больше ничего нет. Ничего.

— Быть может, мы просто не видим этого, — решился высказаться Бек подчеркнуто спокойным тоном. Он услышал рычание приближающегося каулла. — Послушай, нам нужно убираться отсюда.

— Да, мальчик, нужно. — Суровый взгляд впился в него из тени, будто драгоценные камни сверкали посреди моря колышущегося тумана. — Но нам не надо брать ее. — Он показал на Грайан. — Оставь ее Моргавру. Пусть делают с ней, что хотят. Из-за нас они не станут суетиться, если мы оставим ее. Им нужна она.

— Нет, — тут же выпалил Бек.

— Если мы возьмем ее, они будут неотступно преследовать нас, куда бы мы ни убегали, где бы мы ни прятались. Если она смогла найти нас тогда, то и они смогут. Раньше или позже. Она бесполезный груз на наших шеях.

— Мы обещали Страннику, что будем защищать ее.

— Мы обещали это, чтобы друид мог упокоиться с миром. — Трулз Рок сплюнул. — Но это было дурацкое обещание. Она не нужна — ни сейчас, ни в будущем. Ее собственное естество уничтожило ее. Она не вернется, заново родившись, не станет твоей вновь обретенной сестрой, и вы не будете счастливой воссоединившейся семьей. Думать иначе нелепо.

Бек покачал головой:

— Я не оставлю ее. А ты делай что хочешь.

На какое-то мгновение Бек поверил, что Трулз Рок так и поступит. Оборотень застыл на месте, как тень в безветренную ночь, воплощение мрака и скрытой угрозы. Бек ощущал его напряжение, которое было сродни певучему звуку, издаваемому натянутой тетивой лука.

— До чего же ты настырный в своем стремлении доставлять хлопоты, — прошептал оборотень. — Ты, в принципе, способен к рациональному поведению?

Бек чуть не рассмеялся, услышав эти слова, произнесенные абсолютно серьезно и в то же время полные иронии.

— Она моя сестра, Трулз. У нее больше никого нет, кто бы помог ей.

— Она разочарует тебя. Это будет совсем не так, как ты себе представляешь.

— Не думаю. Доселе этого не произошло. — Он не сводил взгляда с оборотня, а звуки погони становились все громче. — Можем мы теперь идти?

Трулз Рок продолжал смотреть на Бека, пытаясь принять решение. Затем он сделал шаг вперед — черный сгусток мрака, даже в свете раннего утра, — и взял Грайан под мышку, будто тряпичную куклу.

— Постарайся не отставать от меня, мальчик, — сказал он. — Нести одного из вас — это вполне достаточная нагрузка.

Он вспрыгнул на ближайший обломок стены и пошел по нему, как канатоходец на ярмарке. Еще чувствуя тепло руки сестры в своей ладони, Бек с минуту наблюдал за ним, а затем поспешил вслед.


Арен Элессдил с растущим беспокойством прислушивался к тому, как рычание каулла, ведущего группу Моргавра в глубь развалин, становилось все более тревожным. Было очевидно, что он напал на след и стремится броситься в погоню. Однако мвеллреты, державшие каулла на цепях, не выпускали его. Моргавр также не обращал на него внимания, сосредоточив его на Райер Орд Стар. О чем же она рассказывала ему? Юноша был воодушевлен словами, которые она прошептала ему, но ее действия были подозрительны. Она просила довериться ей, но ничего не делала, чтобы подтвердить это. Он подумал, что она могла бы, по крайней мере, попытаться увести пленивших их в неверном направлении, но вместо этого она вела их тем путем, которым пришла сама, прямо ко входу, ведущему в подземелье, где они оставили Странника.

Казалось, она стала союзницей Моргавра, и эльф не был уверен, что это на самом деле не так.

Теперь они передвигались быстрее, направляясь через горы обломков к вентиляционному отверстию, которое вело вниз, в Погребенный Замок. Морда каулла была опущена к земле, он дергал цепи, тянул ведущих его мвеллретов вперед. Судя по тем звукам, которые он испускал при этом, тот, кого они выслеживали, недавно прошел этим путем. Арен на мгновение задумался, не на их ли запах напал каулл, но в этом случае зверюга была гораздо тупее, чем он был готов поверить. Поскольку Моргавр искал ведьму Ильзе, эльф решил, что каулл выслеживает именно ее. Она легко могла пройти тем же путем, что и они, и все же упустить их в катакомбах.

Они вошли туда настороженной группой. Членистоногие лежали там грудами, без движения, прямо у входа. Беспламенные лампы все еще горели, и стены прохода отражали слабый желтый свет, но мвеллреты, тем не менее, зажгли факелы. Их дымный огонь придавал и без того безрадостному помещению совсем уж мрачный вид.

Несколько раз Арен подумывал о побеге, но страх и здравый смысл удерживали его от импульсивных действий. Нужна была возможность получше. Кроме того, следовало больше узнать о том, что же делает Райер Орд Стар. Нужно было также разузнать, у кого находятся эльфийские камни, и попытаться вернуть их. До этого у него не было осознанного решения, но теперь, размышляя об этом, Арен понял, что не вернется в Четыре Земли без камней. В его положении думать о возвращении домой было уже достаточно самонадеянно, но он не мог удержаться от этого. Мысли о доме — это все, что ему оставалось. Он опасался, что если не сосредоточится на чем-то, то убывающее мужество вовсе покинет его.

Они долго шли, углубляясь в недра Погребенного Замка, следуя в обратном направлении по тому пути, которым он с Райер пробирался наверх. Время от времени слышались какие-то звуки, но на пути не возникало никаких препятствий. Антракс и Погребенный Замок присоединились к остальному Старому Миру, мертвому и забытому.

Достигнув центрального зала, они обнаружили, что помещение опустело. Странник исчез, хотя повсюду на металлическом полу оставались высохшие пятна его крови. Искореженные куски металла и оборванные кабели валялись повсюду, а из баков и труб вытекали жидкости, мутные и густые. Возбужденный кровью и незнакомыми запахами, каулл бросался то в одну, то в другую сторону, но людей нигде не было. Моргавр ходил по залу, тщательно осматривая все и держась на расстоянии от остального отряда. Он попинал членистоногих, постоял у огромных сдвоенных цилиндров и вошел в камеру извлечения, где долго оставался один. Арен наблюдал за всеми, но особенно за Райер Орд Стар. Она стояла в нескольких ярдах от него, уставившись куда-то в пространство, и ни разу не взглянула в его сторону. Если она и чувствовала, что он смотрит на нее, то ничем не показала этого.

Наконец Моргавр завершил свой осмотр. Они двинулись в новом направлении, и во главе процессии вновь был каулл, изнемогающий от неудовлетворенности и дергающий свои цепи. Ведьма Ильзе побывала здесь, Арен понимал это. Никто не произнес ее имени, но все поведение Моргавра говорило об этом. Возможно, он понял, что упустил ее. Арен размышлял о судьбе Странника. Даже если ведьма обнаружила его, она была недостаточно сильна, чтобы перенести его.

Арен получил ответ на свой вопрос довольно скоро. Они двигались по лабиринту пустых разрушенных коридоров, пока не пришли в обширную пещеру, к подземному озеру. Тусклое свечение позволило им увидеть кровавый след, который вел вниз, к воде, затем снова поднимался на скалистый берег и исчезал. Поверхность озера была спокойной и совершенно гладкой. Не было никаких признаков друида.

С минуту Моргавр стоял, глядя на озеро, плотно запахнув свой черный плащ. Никто не пытался подойти к нему и не осмеливался заговорить.

— Отойдите от меня, — сказал он им наконец.

Все повиновались, и Арен увидел, как из-под плаща Моргавра появились покрытые чешуей руки и начали сплетаться в быстрых движениях, рисуя в воздухе то ли картины, то ли символы. С кончиков его пальцев тек зеленоватый свет, оставлявший в воздухе шлейфы изумрудного пламени. Тишина пустой пещеры наполнилась шепотом призрачного ветра, а в глубинах озера, в ответ на заклинания Моргавра, возникло отвратительное низкое шипение. Поверхность озера то тут, то там вскипала неожиданными всплесками, на берег летели брызги. Над водой вдруг стали возникать смутные образы, тени, исчезавшие так же быстро, как и появлялись. Арен не мог распознать их, он не был уверен даже в своих ощущениях. Один раз ему показалось, что он слышит голоса, шепотки, которые возникли и тут же исчезли. В другой раз он был уверен, что слышал крики.

Затем ветер усилился и задул факелы. Мвеллреты отступили на несколько шагов назад, ближе ко входу в пещеру. Арен переместился с ними. Лишь Райер Орд Стар оставалась на месте, ее голова была поднята, она всматривалась во тьму за озером, а на детском личике застыло свирепое выражение. Она тоже что-то видела, подумал Арен, может быть, те же странные образы, а может быть — нечто совершенно другое.

В конце концов руки Моргавра перестали двигаться, ветер и шум тут же смолкли, и озеро успокоилось. Моргавр отступил назад от воды и направился туда, где его реты расположились у входа в пещеру. Проходя мимо провидицы, он жестом велел ей следовать за ним. Она покорно повернулась и пошла.

— Друид мертв, — провозгласил он, подходя к ним.

Произнесенная вслух, эта мысль обрела тяжесть и форму. Арен затаил дыхание, и ему неожиданно показалось, что какие бы надежды удрать из этого кошмарного места, с этой жестокой земли он ни лелеял, их у него отняли.

Моргавр смотрел на него, оценивая его реакцию.

— Наша маленькая ведьма Ильзе, однако, жива. — Он не сводил своего угрожающего взгляда с Арена. — Она пришла и ушла, и она не одна. Она с тем мальчиком, которому ты позволил сбежать с «Черного Моклипса», Кри Бега, и с кем-то еще, кого я не могу опознать. — Он сделал паузу. — А ты, эльфийский принц, можешь?

Арен покачал головой. У него не было никакого представления, с кем мог быть Бек, если это не Тамис или не кто-то из эльфов.

Моргавр шагнул вперед и протянул руку, чтобы прикоснуться к его щеке. Арену показалось, что с этим прикосновением воздух пещеры стал холоднее, а тишина — еще более глубокой. Арен сделал над собой усилие, чтобы остаться на месте, подавив отвращение и страх, которые внушало ему прикосновение колдуна. Продлившись мгновение, это ощущение покинуло его, как сбегающая вниз по спине капелька пота.

— Они принесли друида сюда, к воде, и оставили, чтобы духи предков унесли его. — Удовлетворение, которое испытывал Моргавр, было ощутимо. — Духи, кажется, так и сделали. Они унесли его тело с собой, в глубины этого озера. Странник умер. Все друиды умерли. После стольких лет. Все они.

Колдун больше не смотрел на Арена.

— Что оставляет нас с ведьмой, — прошептал он почти про себя. — Однако она может оказаться не такой грозной, какой была когда-то. С ней что-то не так. Я чувствую это по тому, как она передвигается, по тому, как она позволяет другим вести себя. Она не та, что прежде. Мне показалось, когда я изучал ее следы, что она будто во сне.

— Она прикидываетсссся, — тихо сказал Кри Бега. — Она пытаетсссся ссссбить нассс ссс толку.

Моргавр кивнул:

— Возможно. Она умна. Но она еще не знает о моем присутствии. Ей неизвестно, что я прибыл сюда. У нее нет причин притворяться. И нет причин бежать. И, тем не менее, она исчезла. Куда?

Последовало всеобщее молчание. Даже каулл примолк, примостившись на полу пещеры, опустив голову, а свирепые глаза превратились в узенькие щелки, пока он ожидал очередных приказов.

— Можжжжет быть, она на борту корабля, — предположил Кри Бега.

— Наши враги управляют «Черным Моклипсом», — ответил Моргавр. — Они бы должны избегать ее, Кри Бега. Кроме того, у нее не было времени, чтобы добраться до них, прежде чем они удрали от нас. Нет, она с этим мальчиком и тем, кто сопровождает его, тем, кто спас его с корабля. Они идут пешком, и не очень далеко от нас.

Внезапно он снова обернулся к Арену. На сей раз угроза в его голосе просто подавляла, и юноша застыл на месте.

— Где эльфийские камни, принц эльфов? — прошептал колдун.

Этот вопрос застал Арена врасплох. Он безмолвно уставился на чародея.

— Они были у тебя раньше, не так ли? — Слова давили на юношу как камни. — Ты применил их в том зале, где друид был смертельно ранен. Ты был там, пытаясь спасти его. Ты думал, я не узнаю? Я сразу почувствовал эльфийскую магию, обнаружил ее следы в запахах и вкусах, оставшихся в воздухе. Что случилось с ними, малыш?

— Я не знаю, — отвечал Арен, будучи не в состоянии подобрать ответ получше.

Моргавр улыбнулся Кри Беге:

— Ты обыскивал его?

— Да, разззумеетссся, — ответил мвеллрет, пожав плечами. — У маленького эльфа их нет.

— Может быть, он спрятал их от нас?

— У него не было времени, чтобы ссспрятать их. Возззможно, потерял их.

Моргавр поразмыслил минуту.

— Нет. Они у кого-то другого. — Его взгляд упал на Райер Орд Стар. — Может быть, у нашей спокойной маленькой провидицы?

Кри Бега хмыкнул:

— Ее тожжже обыссскивал. Никаких камней.

— Тогда они у нашей маленькой чародейки. Или у того мальчика, с которым она сейчас. — Он помолчал. — Или друид унес их с собой в могилу, и никто больше никогда не увидит их.

Казалось, его это не обеспокоило и вообще никак не тронуло. Арен смотрел, как плоское, пустое лицо колдуна в последний раз повернулось к подземному озеру. Затем острый взгляд его глаз вновь впился в принца.

— Мальчик, ты мне больше не нужен.

В пещере стало так тихо, будто в ней не осталось ни одного живого существа, словно все, ожидая продолжения, превратились в камень. Арен ясно ощущал, как бьется в груди сердце, как пульсирует кровь по жилам, он слышал скрежет своего дыхания в горле.

— А может быть, и нужен, — внезапно произнесла Райер Орд Стар. Все повернулись, чтобы посмотреть на нее, но она не сводила взгляда с Моргавра. — Друид взял принца в это путешествие, потому что на этом настаивал его брат, король, но также и потому, что друиду было известно кое-что о достоинствах принца. У меня было видение об этом. Однажды Арен Элессдил станет королем эльфов. — Она сделала паузу. — Возможно, при надлежащем обучении он смог бы стать твоим королем.

Арен никогда не слышал ничего подобного, и ему определенно не понравилось то, что он услышал сейчас, особенно форма. Он ошарашенно смотрел на нее, не пытаясь скрыть своих чувств, вихрь эмоций, настолько сильных, что он едва сдерживал их. «Верь мне», — убеждала она его. Но как он мог доверять ей после такого?

Моргавр, казалось, обдумал это, а затем кивнул:

— Возможно. — Он сделал неопределенный жест в сторону девушки. — Ты стремишься продемонстрировать свою ценность тем, что делишься со мною своими знаниями, маленькая провидица. Я одобряю это. — Его взгляд вновь обратился к Арену. — Ты отправишься со мной. Ты сделаешь все, что сможешь, чтобы помочь мне в поисках. Вместе мы выследим маленькую чародейку. Куда бы она ни отправилась, мы найдем ее. С ней будет покончено достаточно скоро, а затем я решу, что делать с тобой. — Он посмотрел на Кри Бега. — Веди его.

Затем Моргавр жестом поднял каулла на ноги, отдал указания тем, кто вел его, и снова послал их в туннели. Моргавр взял за руку Райер Орд Стар и пошел, проигнорировав Арена. Увидев, что юноша застыл на месте, Кри Бега придал ему ускорение подзатыльником.

— Маленькие эльфы должжжны делать то, чччто им велят, — злобно прошипел он.

Арен Элессдил, не говоря ни слова, потащился вперед, испытывая угрюмое бешенство.

ГЛАВА 11

На борту «Ярла Шаннары» Редден Альт Мер остановился у кормового ограждения и смотрел назад, на «Черный Моклипс». Корабль с трудом продвигался вперед, пытаясь опередить надвигающийся шторм, его бронированный корпус подбрасывало и вертело, как тяжелую ветку, попавшую в речную стремнину. Шторм надвигался с восточного побережья сплошной черной стеной, вздымающаяся ввысь гора пронзаемых молниями облаков неслась в глубь страны, оседлав порывистый ветер, скорость которого временами превышала пятьдесят узлов. Рыжая Крошка делала все, на что была способна, ведя корабль в одиночку, но это было бы трудно и в обычных обстоятельствах. И просто невозможно здесь. Даже если бы ей удалось достичь гор, дававших относительную безопасность, не было никакой гарантии, что она сможет найти убежище, чтобы переждать шторм. Посадить воздушный корабль среди гор, с их утесами и воздушными ямами, было сложным делом в любом случае. А при таком шторме это будет очень опасно.

За «Черным Моклипсом» продолжали гнаться по крайней мере двенадцать вражеских кораблей. Он полагал, что с приближением шторма они отстанут, но ошибся. Со вчерашнего утра он перепробовал все, чтобы стряхнуть их с хвоста, но ничего не получилось. Каждый раз, как он думал, что ускользнул от преследователей, они вновь возникали словно ниоткуда. Альт Мер был встревожен этой их способностью. Никто не мог найти его так легко, и тем более не эти ходячие мертвецы и мвеллреты, испытывающие страх перед кораблями.

Но они каким-то образом выслеживали его, как именно — ему до сих пор не удалось разгадать. Ему следовало поскорей решить эту задачу. Ремонтные работы на «Ярле Шаннаре» еще не были завершены, когда скитальцы были вынуждены покинуть побережье, и нагрузка, которая легла на четыре парсовые трубы и диапсоновых кристалла вместо шести, начинала сказываться. Радианные тяги, перестроенные так, чтобы обеспечить передачу энергии, угрожали порваться в любой момент от чрезмерного напряжения, и маневренность корабля оставляла желать лучшего. Даже с учетом того, что «Ярл Шаннара» был более скоростным судном, пойди что-нибудь не так, преследователи достанут их прежде, чем он успеет что-либо исправить.

Не помогало делу и то, что со вчерашнего дня на корабле никто не спал больше двух часов и все устали как собаки. Утомленные люди допускали ошибки, и если они ошибутся здесь и сейчас, это может стоить им жизней.

Он проверил правую кормовую тягу, подрегулировал натяжение и вновь бросил взгляд на «Черный Моклипс». Корабль боролся, чтобы сохранить свою скорость, но все больше отставал. Крылатые Всадники сопровождали его с обеих сторон, чтобы своим присутствием поддержать Рыжую Крошку, но эльфы не могли оказать никакой практической помощи в управлении судном. Когда По Келлес вернулся с рассказом о том, что сделала Руэ, Альт Мер сначала возликовал. Теперь помимо своего корабля у них было еще и судно ведьмы — целых два шанса выбраться из этой несчастной страны. Но погоня и надвигающийся шторм быстро заставили его осознать, что сестра выиграла слишком большой приз. Без команды ей было слишком трудно вести захваченный корабль. Он и отправил бы ей пару человек из своего экипажа, но сделать это было невозможно, не причалив корабли. Скитальцы были очень сдержанны, когда речь заходила о птицах рок.

Налетевший порыв ветра взвыл в такелаже над ним, это был резкий и зловещий вой, похожий на рев раненого зверя. Температура все падала. Если так будет продолжаться, то в горах пойдет снег и полет станет невозможен.

Он поспешил через кормовую палубу, а затем вниз, на главную, в кабину пилота, где Спаннер Фрю стоял у штурвала как скала, ведя корабль вперед твердой рукой.

— Лини еще держатся? — проревел он, когда Рыжий Верзила очутился рядом с ним в кабине.

— Сейчас — да, но не знаю, сколько еще они протянут. Нам нужно приземлиться, прежде чем шторм застигнет нас! — Они должны были кричать, чтобы слышать друг друга при этом ветре. Он оглянулся через плечо на «Черный Моклипс». — Нам нужно что-то сделать, чтобы помочь Рыжей Крошке. Она готова на все, но как бы крута она ни была, она не может продолжать в одиночку.

Спаннер Фрю на мгновение повернул свое заросшее черной бородой лицо и тут же вновь уставился вперед.

— Если бы мы смогли кинуть ей линь, то взяли бы ее на буксир.

— Не при такой погоде и без погони на хвосте, пожалуй. Мы потеряем скорость, даже используя ее парсовые трубы.

Огромный корабел кивнул:

— Тогда лучше снять ее оттуда! Когда шторм догонит нас, она, скорее всего, не сможет удержать высоту. А если она начнет опускаться, мы уже не сможем ей помочь.

Редден Альт Мер пришел к такому же заключению. Он не был уверен даже в том, что сможет продолжать полет на «Ярле Шаннаре», и подумал о том, чтобы перебраться на «Черный Моклипс», поскольку он был в лучшем состоянии. Но «Ярл Шаннара» был более быстроходным и маневренным судном, и капитан не хотел расставаться с ним, когда именно скорость и маневренность давали надежду избавиться от преследования. В любом случае эта проблема носила чисто теоретический характер, поскольку не было никаких реальных возможностей снять экипаж с этого корабля и переправить его на судно Рыжей Крошки при таких плохих погодных условиях.

Он поджал губы. Руэ придет в ярость, если сказать ей, чтобы рассталась со своей добычей. Она может и не пойти на это, даже понимая всю сложность положения.

Альт Мер снова оглянулся на «Черный Моклипс» и вражеские корабли за ним, черные точки на фоне вздымающейся горы шторма.

— И как только они находят нас? — прокричал он Спаннеру Фрю, внезапно разозлившись на очевидную безвыходность.

Тот лишь покачал головой, ничего не ответив. Альт Мер испытал разочарование. Плохо, что они потеряли Странника и всех, кто с ним отправился к развалинам. Плохо, что им нечего предъявить в качестве результатов этого долгого странствия и они вернутся домой с пустыми руками, если вообще вернутся. Но то, что эти корабли-призраки продолжают преследовать их, как охотничьи псы — раненое животное, обнаруживая их следы там, где не должно было остаться никаких намеков на пребывание «Ярла Шаннары», было просто невыносимо.

И сейчас он ничего не мог поделать с этим. Но он мог сделать кое-что для Рыжей Крошки. Она еще неоправилась от своих ран и спала не больше остальных. Руэ, должно быть, уже на пределе, в одиночку пилотируя «Черный Моклипс», когда ветер бесится как демон, спущенный с цепи, чтобы низвергнуть ее с небес. Она хороший пилот, почти столь же хороший, как и он, и лучший штурман. Но этого недостаточно, чтобы выжить.

— Я снимаю ее, Черная Борода! — завопил он. — Сбавь скорость на четверть и держи курс прямо на ту расщелину между пиками.

— Ты хочешь снять ее с помощью погрузочного захвата?! — прокричал Спаннер Фрю.

Редден Альт Мер покачал головой:

— Это слишком долго. Она должна прийти к нам. Я пошлю одного из Крылатых Всадников.

Он спрыгнул на главную палубу, выкрикивая приказы команде, велев им занять места у работающих парсовых труб и следить за тягами, пока он займется спасением сестры. Покопавшись в деревянном ящике, он достал изумрудный вымпел — знак, что судно вызывает Крылатого Всадника.

Разумеется, сигнал не сработает, если никто из них не будет его высматривать. А при таком сильном шторме это было весьма вероятно.

Альт Мер прикрепил вымпел к линю и поднял его вверх, где он стал хлопать и трещать, как лед на реке во время ледохода. Оглянувшись, он увидел, как «Черный Моклипс» кренится то в одну, то в другую сторону. Несколько тяг порвалось, и один из его парусов был изодран в клочья. Корабль летел лишь благодаря мастерству пилота и чистой удаче.

Судно все больше отставало, постепенно пропадая в дымке облаков и тумана. Крылатые Всадники были едва видны, продолжая лететь по разные стороны судна. Их преследователи исчезли.

Редден Альт Мер ударил кулаком по поручням. Ни Предд, ни По Келлес не видели вымпела.

— Посмотрите же на меня! — закричал он в отчаянии.

Завывающий ветер подхватил и унес его слова.


В тысяче ярдов позади вымотанная, на грани обморока Руэ Меридиан из последних сил старалась не терять из виду «Ярла Шаннару». Весь ее мир сузился до этой единственной точки. Забыты были планы поисков в развалинах, желание спасти Бека и остальных членов команды, попытаться спасти хоть что-нибудь из этого крушения, которым обернулась их экспедиция, забыто было все, кроме одного: продолжать полет. Хотя мысли были затуманены, а разум будто оцепенел от непрестанной концентрации на управлении, она понимала, что попала в беду. «Ярл Шаннара» удалялся, а преследовавшие ее корабли приближались. Еще немного, и последний шанс на спасение будет утрачен.

«Черный Моклипс» вновь содрогнулся, когда на него обрушился порыв ветра, предваряющий шторм. Корабль швыряло во все стороны, бросало вверх и вниз. Причину этого было достаточно просто определить, но не устранить. В течение нескольких последних дней паруса, улавливающие рассеянный свет, были свернуты, и в диапсоновых кристаллах не собиралась энергия. Она не могла поднять паруса в такой шторм — она их вообще не могла поднять в одиночку. Ограниченные запасы энергии, с которыми она начала полет, были на исходе. Было необходимо лично контролировать различные парсовые трубы, чтобы распределение энергии было более эффективным, но она не могла оставить рычаги управления на достаточно длительный промежуток времени, чтобы попытаться это осуществить. Лучшее, что она могла сделать, — это управляться со всем этим из кабины пилота, хотя никогда не предполагалось, чтобы воздушный корабль пилотировался одним-единственным человеком.

У нее была команда, но она была заперта под палубой, а выпустить ее — все равно, что самой запереться там же.

Первый шквал снегопада, обрушившись на корабль, напомнил ей о том, насколько низко упала температура. Казалось, что зима приходит на землю, которая не видывала ее более тысячи лет.

Руэ попыталась извлечь больше энергии из кристаллов, заставляя себя испробовать различные комбинации распределения энергии, ощущая, как «Черный Моклипс» поворачивается и ныряет в ответ на ее усилия. Росла уверенность, что все ее действия бесполезны.

Рыжая Крошка была настолько поглощена управлением, что не увидела, как Предд помчался вперед, в туманный сумрак, к «Ярлу Шаннаре». По Келлес летел рядом, у левого борта, но на него она тоже не глядела. В своей непрерывной борьбе за «Черный Моклипс», она напрочь забыла о Крылатых Всадниках.

Вскоре Предд вернулся и пролетел на Обсидиане прямо перед носом корабля, чтобы привлечь ее внимание. Она вздрогнула от этого неожиданного появления. Птица рок развернулась и пристроилась у поручней правого борта, распластав крылья по ветру, так близко, что можно было прикоснуться к ней.

— Рыжая Крошка! — прокричал эльф, его слова были едва различимы. Она глянула и помахала ему рукой в знак того, что услыхала его. — Я забираю тебя с корабля! — Он дал ей минуту, чтобы осознать эти слова. — Твой брат говорит, что ты должна отправиться со мной. Это приказ!

Разозлившись, что Рыжий Верзила предложил этакое, она сразу же замотала головой в знак отрицания.

— Ты не можешь оставаться! — крикнул Предд, направив Обсидиана еще ближе. — Оглянись! Они у тебя на хвосте!

Ей не нужно было оглядываться, она знала, что они там, эти корабли, преследовавшие ее. Они были так близко, что, обернувшись, она смогла бы различить бледные лица мертвецов. Она понимала, что они догонят ее менее чем за час, если не случится чуда. Руэ понимала, что не поймают они ее лишь в том случае, если она рухнет вниз.

Короче, положение безнадежно.

Она просто не хотела признать этого. Не могла этого вытерпеть на самом деле.

— Рыжая Крошка! — вновь позвал ее Крылатый Всадник. — Ты слышала меня?

Она посмотрела на Предда. Съежившийся у темной шеи Обсидиана, он походил на репейник, застрявший в перьях величественной птицы.

— Я слышала! — крикнула она в ответ.

— Тогда убирайся с этого корабля! Немедленно!

Он сказал это тоном, не допускающим возражений, неуверенный в том, что она осознает рискованность своего положения так же ясно, как ее брат. Он смотрел на нее, сидя верхом на своей птице, на его обветренном лице застыло недовольство. Она поняла, о чем он думает: если он не убедит ее здесь и сейчас, будет слишком поздно. «Ярл Шаннара» уже почти не виден, а шторм навис прямо над ней. Она все еще могла поступать по-своему, но не слишком долго.

Руэ смотрела сквозь спутанные ветром пряди своих волос на рычаги управления кораблем. Влага сбегала вниз по гладкому металлу и сверкающему дереву извилистыми ручейками. Сейчас она обладала «Черным Моклипсом», корабль принадлежал ей. Она вырвала его из рук воров, укравших ее корабль. Она востребовала его с немалым риском для себя и получила право обладать им. Никто не имел права отнять его у нее.

Но это не означало, что она была ему предана. Это не означало, что она не могла бросить его, ежели пожелает. Если таково будет ее решение. В конце концов, это было дерево и металл, а не плоть и кровь. Судно не обладало ни сердцем, ни разумом, ни душой. Это всего лишь корабль.

Она снова посмотрела на Предда. Крылатый Всадник ждал. Она показала на корму и вниз, а затем на себя. Он кивнул и отлетел от корабля.

Она подтянула рулевые тяги и накрепко зафиксировала штурвал и рычаги, а затем бросилась вниз по ступенькам и через всю скользкую палубу к главному люку. Спустившись вниз в мгновение ока, она не успела даже обдумать свой следующий шаг. Странно, но она была совершенно спокойна. Гнев, который душил ее несколькими минутами ранее, исчез. «Черный Моклипс» был прекрасным кораблем, но всего лишь кораблем.

Она подошла к кладовой, где были заперты Аден Кетт и его команда, и стукнула в дверь:

— Аден, ты слышишь меня?

— Я слышу тебя, Рыжая Крошка, — ответил капитан.

— Я выпускаю вас и возвращаю корабль. В такой шторм ему нужна команда, чтобы продолжать полет. Я не могу справиться с этим одна. Я обладаю им, но я не допущу его бесполезной гибели. Потому пусть будет так. Сделайте для него, что сможете. Хорошо?

— Хорошо.

По звуку его голоса она поняла, что он прижался к двери с той стороны.

— Вы поймете, если я не останусь, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

Она вытерла капли дождя, падающие на лоб и стекающие в глаза.

— Вы можете нарваться на неприятности, если попытаетесь преследовать меня. Я бы не хотела видеть, как вы сваляете дурака. Поэтому после того, как я открою эту дверь, я исчезну. Как ты думаешь, ты и остальные сможете удержаться от того, чтобы поддаться худшим побуждениям и погнаться за мной?

Руэ услышала его смех.

— Погнаться за тобой? Мы достаточно пообщались с тобой, Рыжая Крошка. Все мы почувствуем себя лучше, зная, что тебя нет на корабле. Только выпусти нас отсюда.

Она умолкла, прислонившись к двери, приблизив лицо к трещинам в досках, из которых она была сбита.

— Послушай меня, Аден. Не оставайся потом здесь. Не пытайся сделать то, что положено. Забудь о своих приказах, долге и о том, чему научила тебя армия Федерации. Бери «Черный Моклипс» и веди его домой так быстро, как только сможешь. Попытай свое счастье там.

Она услышала, как его ботинки шаркнули по полу.

— А кто там? Мы видели другие корабли.

— Я не знаю. Никто не знает, но это не те, с кем хотелось бы иметь дело. Более дюжины судов, Аден, но никаких флагов, никаких опознавательных знаков, ничего человеческого на борту. Только реты и люди, похожие на мертвецов. Я не знаю, кто послал их, мне все равно. Помни, что я сказала. Улетай отсюда. Брось все это. Это хороший совет. Ты слушаешь?

— Я слушаю, — спокойно ответил он.

Она не знала, что еще сказать.

— Передай Донеллу, мне жаль, что я ударила его так сильно.

— Он знает.

Она оттолкнулась от двери и стояла, вновь рассматривая ее.

— Как-нибудь увидимся, Аден.

— Увидимся, Рыжая Крошка.

Она дотянулась до задвижки и открыла ее, затем повернулась и взбежала по ступенькам, не оглядываясь. В считанные секунды она была наверху и поразилась белизне, окружающей корабль мокрой стеной. Руэ наклонила голову, защищаясь от резкого ветра, швырнувшего в лицо мокрый снег, и направилась к кормовым поручням. Канат, который ранее использовал Предд, чтобы забраться на Обсидиана, был привязан на месте. Рыжая Крошка едва различала темные контуры крыльев птицы рок, которая поднималась к кораблю.

Она оглянулась на «Черный Моклипс».

— Ты хороший, — сказала она ему. — Береги себя.

Затем она исчезла в сумраке.


Несколько минут спустя Редден Альт Мер, стоявший у поручней левого борта «Ярла Шаннары», наблюдал за своей сестрой, которая приостановила свой подъем по веревочной лестнице. Она успешно слезла с Обсидиана, крепко ухватившись за лестницу, и стала подниматься по ней. Но на полпути она остановилась, опустив голову, длинные рыжие волосы закрывали ее лицо, развеваясь на ветру.

Он подумал, что следовало бы спуститься по лестнице и подхватить ее.

Размышляя об этом, он внезапно вспомнил то время, когда они были детьми. Он забрался очень высоко, на верхние ветки старого дерева. Руэ, которой было тогда лишь пять лет, пыталась последовать за ним, поднимаясь по стволу, используя ветки дерева в качестве ступенек. Но она была еще недостаточно сильной и быстро устала. На полпути она прекратила движение, повиснув на ветках дерева так, как она висела сейчас на веревочной лестнице. Тогда она была маленькой занудой, всегда увязываясь за ним, пытаясь делать все то, что делал он. Он был на четыре года старше, и она его жутко раздражала. Он мог бы оставить ее на дереве. На самом деле он только подумал, что смог бы. Тогда он стал кричать ей: «Давай, Руэ! Продолжай двигаться! Не останавливайся! Ты сможешь сделать это!»

Он мог бы прокричать сейчас своей маленькой сестре те же слова. Она все еще пыталась делать то же, что делал он. Но пока он размышлял над этим, она подняла голову, увидела, что он смотрит на нее, и сразу же начала двигаться. Альт Мер мысленно улыбнулся. Она поднялась, и он протянул руку, чтобы помочь ей перебраться через поручни на палубу.

Брат импульсивно обнял ее и с удивлением почувствовал, что она отвечает ему объятием.

Альт Мер покачал головой:

— Иногда ты пугаешь меня. — Он посмотрел в ее усталое мокрое лицо. — На самом деле — большую часть времени.

Она усмехнулась:

— Это настоящая похвала в твоих устах.

— Управлять «Черным Моклипсом» в такую отвратительную погоду — это напугало бы кого угодно. Это должно было напугать и тебя, но полагаю, этого не произошло.

— Не слишком. — Она опять усмехнулась, подобно маленькому ребенку, которым оставалась внутри. — Я увела его у ведьмы, братец. Вместе с командой и со всем, что там было. Трудно было снова отказываться от него. Жалко терять.

— Лучше потерять его, чем тебя. В любом случае он нам больше не нужен. Довольно того, что у ведьмы его больше нет. — Альт Мер слегка подтолкнул сестру. — Пойди вниз и переоденься.

Она упрямо покачала головой:

— Меня устраивает моя одежда.

— Руэ, — сказал он, и в его голосе прозвучала нотка раздражения. — Не спорь со мной сейчас. Ты споришь со мной всегда. Просто сделай это. Ты промокла насквозь, и тебе необходима сухая одежда. Иди переоденься.

Она помедлила с минуту, и он испугался, что она собиралась настоять на своем. Но затем она повернулась и спустилась вниз через главный люк к каютам, расположенным внизу, и всю дорогу с нее стекала вода.

Он смотрел ей вслед, думая о том, что независимо от возраста и от того, что произойдет с ними в будущем, их чувства друг к другу не изменятся. Он все так же будет ее старшим братом, а она — его младшей сестрой. Главное, они все еще будут лучшими друзьями.

Лучшего он и желать не мог.


Когда она вновь появилась на палубе, свирепый порыв ветра отбросил ее в сторону. Перестали идти дождь и мокрый снег, но воздух был таким холодным, что у нее сразу замерз нос. Она плотнее запахнула плащ, чувствуя приятное тепло от сухой одежды и обуви, и стала рывками продвигаться по палубе к кабине пилота, где стояли ее брат и Спаннер Фрю. Прямо по курсу на фоне неба четко вырисовывались огромные скалистые горы, несметное множество зубчатых пиков и массивных утесов, нагроможденных один на другой и уходящих в бесконечность, затянутую густым туманом.

Она взобралась в кабину пилота, и ее брат сразу же потребовал:

— Надень ремни безопасности.

Она выполнила это, заметив, что скитальцы на нижних палубах, все как один сжавшиеся в комок на своих постах у парсовых труб и радианных тяг в попытке укрыться от яростного ветра, были экипированы таким же образом.

Оглянувшись назад, она обнаружила, что весь мир позади исчез в густой пелене мокрого снега. Там же пропали и преследовавшие их корабли.

Рыжий Верзила тоже бросил взгляд назад:

— Уже прошло некоторое время, как они исчезли. Я не знаю, почему они прекратили преследование: из-за погоды или потому, что бросились за «Черным Моклипсом». Не имеет значения. Они исчезли, и этого достаточно. У нас есть проблемы посерьезнее.

Спаннер Фрю прокричал что-то вниз одному из скитальцев, и тот, махнув в ответ, отправился подтянуть радианную тягу. Рыжий Верзила убрал все паруса, и «Ярл Шаннара» несся по ветру с голыми мачтами, испытывая страшную боковую качку, так же как и «Черный Моклипс». Руэ увидела, что радианные тяги были перенастроены, две из них были отсоединены от своих парсовых труб, чтобы снабжать энергией оставшиеся четыре. Вибрируя на сильном ветру, тяги пели, стремясь вырваться из своих креплений.

— Я оставила корабль в лучшем состоянии, чем этот, — заявила она, отчасти обращаясь к себе самой.

— Он был бы в лучшем виде, если бы мы не были вынуждены так неожиданно сняться с места, чтобы искать тебя! — проворчал Рыжий Верзила.

Это, конечно, было неправдой. Они в любом случае должны были исчезнуть, удирая от вражеских кораблей, и не имело никакого значения, искали они ее или нет. Ремонт такого уровня, в котором нуждался «Ярл Шаннара», требовал, чтобы корабль был неподвижен.

— А есть место, где мы сможем сесть? — спросила она с надеждой.

Спаннер Фрю засмеялся:

— Ты имеешь в виду — в вертикальной позиции? Или сильный уклон тоже подойдет? — Он перемещал рычаги управления быстрыми и нервными движениями. — Видишь те горы перед нами, Рыжая Крошка? Те, что похожи на огромную стену, в которую мы рискуем врезаться?

Она видела их. Они лежали прямо перед ними, вздымаясь в небо, преграждая им путь. Она огляделась по сторонам, посмотрела вниз и впервые увидела, как высоко они летели. По крайней мере несколько тысяч футов — вероятно, тысяч пять. Но даже такой высоты было недостаточно, чтобы преодолеть эти вершины.

— Десять градусов вправо, Черная Борода, — услышала она приказ брата. — Вот так. Туда, к тому разрезу.

Она проследила за его взглядом и увидела расселину среди вершин. Она была узкой и сразу поворачивала. Она могла упереться в склон горы, находившейся дальше, и в этом случае с ними было бы покончено. Но Редден Альт Мер мог предсказывать проходы лучше всех, с кем она когда-либо плавала. Помимо этого, ему везло.

— Держитесь! — крикнул он вниз экипажу.

Они влетели в узкое ущелье между утесами, при этом норовистый встречный ветер чуть не отбросил их в сторону. Дальше они увидели косой разрез справа. Спаннер Фрю крутанул штурвал и послал в кристаллы всю имевшуюся энергию, чтобы удержать корабль на курсе. Проход еще более сузился и свернул влево. Руэ почувствовала, как волосы на ее голове встают дыбом, когда увидела, что чудовищные стены утеса сжимаются вокруг них, как клещи. Они были так близко, что она могла рассмотреть на поверхности скалы каждую трещинку, норки грызунов и крошечные растения. Места, чтобы развернуться, не было. Если этот проход не сквозной, им конец.

— Осторожно, — предостерег Альт Мер Спаннера Фрю. — Теперь медленно.

Ветер сменил направление, и качка почти прекратилась. Повинуясь рулевому, «Ярл Шаннара» накренился влево, медленно скользя сквозь ущелье. Они обогнули зубчатую скалу, пройдя так близко, что Руэ могла прикоснуться к ней, вытянув руку. Впереди ущелье начало расширяться, открывая взору глубокую, заросшую лесом долину.

— Мы прошли, — сказала она брату, улыбаясь от нахлынувшего облегчения.

— Но мы еще не в безопасности. — Его лицо было напряженным и сосредоточенным. — Посмотри вперед. Туда, где долина поднимается ко второй горной гряде.

Она устремила свой взгляд вперед, откинув с лица пряди длинных рыжих волос. В той гряде виднелось немало расселин, но движение облаков над ней говорило о том, что там бушевали такие ветры, равных которым они еще не встречали. И, тем не менее, им больше некуда было податься — разве что назад, а это было немыслимо.

Спаннер Фрю посмотрел на Альт Мера:

— Куда мы направляемся? В ту брешь справа и ниже?

Капитан кивнул:

— Там может быть не так ветрено. Хороший у тебя глаз. Но держись слева, чтобы оставить нам место для маневра, когда на судно обрушится боковой ветер.

Они плыли над долиной сквозь занавес тумана, в воздушных потоках, которые сотрясали и подбрасывали корабль, будто дикий конь седока. «Ярл Шаннара» сотрясался от порывов ветра, но держал курс. Внизу лежали леса — темные, глубокие и безмолвные. Однажды Руэ увидела узкую ленту воды — маленькая речка извивалась по долине, но не было видно ни животных, ни людей, лишь ястребы иногда взлетали со скал. Позади небо было темным от шторма, который они оставили по другую сторону гор.

Руэ прислушивалась к песне ветра в такелаже. Когда она слышала этот звук, ей всегда казалось, что корабль взывает к ней, пытается что-то сказать. Она ощущала это и сейчас, и ее беспокойство росло.

Когда они достигли дальнего конца долины, они взяли вправо, к той бреши, которую ее брат высмотрел раньше, глубокой расселине в скалах второй гряды, открывавшей чистый проход через гряду. Там, конечно, тоже были горы, но, может быть, и что-то кроме. Руэ посмотрела в небо, туда, где скользили над горными пиками облака, гонимые северными ветрами. Поскольку шторм остался позади, она поняла, что эти боковые ветры дуют так, должно быть, постоянно. Это было очень опасно.

«Ярл Шаннара» вошел в расселину, и на него сразу же обрушился шквал бокового ветра, развернувший судно. Спаннер Фрю снова вернул корабль на курс, направив его ниже и левее. Впереди показались новые пики и утесы. Каменные глыбы вздымались над землей, будто гигантские руки, поднятые в знак предупреждения. Но теснина все-таки давала возможность прохода, поэтому они продолжали свой путь. Дно каньона неуклонно повышалось, по мере того, как горы смыкались вокруг корабля, и они были вынуждены лететь выше.

Руэ Меридиан сделала глубокий вдох и затаила дыхание, ощущая, как всю ее пронизывает растущее напряжение.

— Осторожно, Черная Борода, — сказал спокойно ее брат. Порыв ветра отшвырнул судно в сторону и закрутил его. Шли бесконечно длящиеся секунды, и все замерли, пока Спаннер Фрю не смог наконец вернуть корабль на прежний курс.

Руэ резко выдохнула. Альт Мер взглянул на нее и осклабился в хорошо знакомой ей усмешке, говорившей о том, насколько все это ему нравится.

— Держись! — крикнул он.

Их несло по изгибам и поворотам расселины, будто щепку по речным порогам, вынуждая прилагать отчаянные усилия, чтобы сохранить устойчивость на поворотах. Ветры то обрушивались на них, то затихали, чтобы наброситься затем с новой силой. Однажды судно так швырнуло на правый борт, что оно едва не врезалось в стену утеса, каким-то чудом избежав соприкосновения с выступом скалы, который разорвал бы корпус надвое. Руэ вцепилась в поручни кабины пилота так, что костяшки пальцев побелели от напряжения, думая, что это гораздо хуже того, с чем они встретились, проходя сквозь Корчу, несмотря даже на движущиеся ледяные колонны. В любой момент они могли полностью потерять управление и разбиться о скалы.

Они поднялись уже на тысячу футов, поскольку дно каньона поднималось, вынудив их набрать высоту больше той, которой рассчитывал ограничиться Альт Мер. Ветры на этой высоте были слишком сильны и непредсказуемы.

Затем горы расступились, и далеко внизу скитальцы увидели обширный лес, темный и непроходимый, окутанный туманной дымкой. Там они найдут место для посадки, где можно будет отремонтировать корабль.

Руэ не успела додумать эту мысль, когда левая кормовая радианная тяга резко щелкнула и обвисла.

«Ярл Шаннара» сразу стал терять мощность и заваливаться набок. Спаннер Фрю пытался поднять его нос, но без обеих кормовых парсовых труб он не мог сделать этого.

— Я не могу выправить его! — сокрушенно пробурчал он.

— Грот! — тут же крикнул экипажу Альт Мер.

Келсон Ри и еще один скиталец вскочили со своих постов в середине корабля и принялись развязывать лини и поднимать парус. Не имея возможности использовать кормовые парсовые трубы, Рыжий Верзила собирался положиться на паруса, чтобы обеспечить корабль энергией. Но при этих своенравных боковых ветрах вполне вероятным было то, что они наполнят большой парус и понесут корабль на скалы, как клочок бумаги.

— Осторожно, осторожно, осторожно… — нараспев приговаривал Спаннеру Фрю Альт Мер, в то время как корабел прилагал все силы к тому, чтобы удержать «Ярла Шаннару» на курсе.

Хлопая и сотрясаясь, грот пошел вверх. Ветер надул его и повлек накренившийся корабль вперед. В крепких объятиях ветра судно тряхануло, и еще одна тяга щелкнула и исчезла.

Спаннер Фрю оступился и, ударившись головой о поручни, потерял сознание. Штурвал, выпущенный им из рук, перехватил Редден Альт Мер.

Они падали, в то же время набирали скорость, летя к расселине, и горы расходились перед ними по обе стороны. Если бы они могли сохранить достаточную высоту, чтобы миновать валуны, теснившиеся у входа в ущелье, то могли бы остаться в живых. Скалы надвигались. Руэ молила «Ярла Шаннару», чтобы он поднимался, молча упрашивала его выровняться. Но корабль продолжал падать, и скалистое дно расселины быстро поднималось ему навстречу.

Альт Мер передвинул рычаги, подающие энергию на диапсоновые кристаллы, до предела вперед, а рычаги рулевого управления — до предела назад. Корабль снова задрожат, накренился и, поднявшись в последний раз, ринулся вперед через расселину, вырвавшись на открытое место над лесом. Но киль судна задел валуны, раздался ужасный скрежещущий звук. «Ярл Шаннара» содрогнулся и стал терять высоту, его нос резко опустился вниз, указывая на лес, раскинувшийся в тысяче футов под ними. Вновь вернулся боковой ветер, неожиданный и капризный, и набросился на покалеченное судно. Грот на глазах уменьшился в размерах, так как несколько линей лопнуло, и «Ярл Шаннара» рухнул вниз.

Руэ Меридиан, ухватившись за поручни кабины пилота, подумала, что настал конец. Они шли вниз по спирали, потеряв управление, кроны деревьев летели им навстречу с головокружительной скоростью. Рыжий Верзила, все еще пытаясь поднять нос корабля, чертыхнулся. Члены экипажа скользили по палубе. У одного из них лопнул страховочный трос, и человек перелетел через бортовое ограждение…

Затем боковой ветер изменил направление, задув вдоль утеса, и понес «Ярла Шаннару» прямо на скалы. У Руэ было лишь какое-то мгновение, чтобы увидеть, как стена утеса летит на них, прежде чем они ударились об нее с резким треском дерева и металла. Она выпустила из рук поручни и врезалась в панель управления. Боль пронзила ее левую руку, она почувствовала, как лопнули швы на ее ранах. Ремень безопасности лопнул, и ее швырнуло на Рыжего Верзилу, отчаянно цеплявшегося за бесполезные рычаги рулевого управления.

Мгновением позже все погрузилось в темноту.

ГЛАВА 12

Заканчивая перевязывать раны Рыжей Крошки, Редден Альт Мер думал о том, что хуже быть уже просто не может. И тут по трапу, ведущему к кабине пилота, прогрохотал Спаннер Фрю и опустился на колени рядом с ним.

— Мы потеряли все запасные диапсоновые кристаллы, — угрюмо сказал он. — Они упали куда-то туда.

«Куда-то туда» означало джунгли, простиравшиеся под лесистым обрывом, на котором, в конце концов, оказался «Ярл Шаннара», — сплошной зеленый ковер из деревьев и лиан, простиравшийся на многие мили.

Альт Мер качнулся с носков на пятки и уставился на корабела так, будто тот заговорил с ним на иностранном языке.

— Все?

— Они были в одном ящике. Ящик выпал через пробоину в корпусе. — Спаннер Фрю поднял руку и прикоснулся к глубокой ране на лбу, передернувшись от боли. — Будто мне одной головной боли не хватало.

— Сможем мы лететь с тем, что у нас есть?

Спаннер Фрю покачал головой:

— У нас осталось всего три. Мы потеряли левую переднюю парсовую трубу и все, что там с ней было. То, что осталось, позволит лететь в спокойную погоду, но не поднимет нас в воздух. Если мы попытаемся это сделать, мы просто перевернемся и рухнем в деревья вслед за кристаллами. — Он вздохнул. — Дело в том, что в остальном мы легко отделались. У нас есть брусья, чтобы отремонтировать пробоину в корпусе. У нас есть запасные тяги и крепления. У нас много парусов. Даже лонжероны и мачту можно починить, имея немного времени и приложив усилия. Но мы не можем никуда податься без кристаллов. — Он поскреб бороду. — А как Рыжая Крошка?

Редден Альт Мер взглянул на сестру. Она все еще была без сознания. Он не стал приводить ее в чувство, пока обрабатывал ее раны, но решил, что скоро разбудит. Ему нужно было знать, не получила ли она сотрясение мозга, нет ли внутренних повреждений, которые он не мог видеть.

— С ней будет все в порядке, — сказал он с успокаивающей улыбкой. Он совершенно не был в этом уверен, но не было никакого смысла тревожить бородача без нужды. У него было чем заняться. — Кто рухнул за борт?

— Янон Паккабон.

Лицо капитана искривилось. Хороший парень. Но они все были хорошими людьми, именно поэтому он выбрал их для этого странствия. Среди них не было ни одного, потерю которого он мог бы спокойно перенести. Он знал Янона с детства. Спокойный, уравновешенный скиталец обладал даром изобретательства в дополнение к мастерству кораблевождения.

— Хорошо. — Альт Мер заставил себя прекратить эти размышления и сосредоточиться на первоочередных задачах. — Мы должны отправиться вниз и принести его. Поищем кристаллы после, когда сможем этим заняться. Выбери двоих, что пойдут со мной, но так, чтобы одним из них не оказался ты. Мне нужно, чтобы ты занимался ремонтом. Я не желаю торчать тут дольше, чем необходимо. Те корабли с мвеллретами и ходячими мертвецами довольно скоро появятся здесь. Я не намерен оказаться здесь, когда это произойдет.

Спаннер Фрю хмыкнул, встал и отправился вниз по трапу, ведущему из кабины пилота. «Ярл Шаннара» накренился под углом двадцать градусов ярдах в ста от обрыва, изогнутый выступ его понтона покоился в груде валунов. Явной опасности скатиться вниз по склону не было, но корабль был полностью открыт взорам всех, кто бы ни пролетел над ним. За ним на добрую сотню ярдов простиралась поросшая лесом площадка. Им повезло, они остались в живых после такого крушения, не упали в лесные заросли, выбраться откуда было бы просто невозможно. То, что «Ярл Шаннара» не развалился на миллион кусков, было доказательством высокого качества работы его проектировщика и строителя. Что бы ни говорили о Спаннере Фрю, он знал, как построить воздушный корабль.

Тем не менее, они оказались в тяжелом положении, не располагая достаточным количеством диапсоновых кристаллов для взлета, потеряв еще одного члена экипажа и совершенно затерявшись в чужой земле. Рыжий Верзила был обычно оптимистичен в сложных ситуациях, но на сей раз ему не очень нравилось развитие событий.

Он посмотрел в небо. Облака и туман повисли над горизонтом словно занавес, закрывая обзор по всем направлениям. Не было видно ничего, кроме изумрудного покрывала джунглей и верхушек нескольких ближайших горных вершин. Это создавало неприятное ощущение, будто они — в ловушке на скалистом острове, подвешены между серым туманом и зеленым морем.

— Спаннер! — неожиданно крикнул Альт Мер. Дородный корабел устало поднялся на несколько ступенек по трапу и взглянул на него снизу вверх. — Выруби несколько круглых бревен, установи блок и тали, и давай попытаемся отодвинуть корабль назад, в те деревья. Мне не нравится находиться на таком открытом месте.

Здоровяк повернулся, не сказав ни слова, и скрылся из виду. Капитан слышал, как он выкрикивает экипажу новые команды, сдабривая их своими плотницкими словечками. Послушав немного, Рыжий Верзила покачал головой. Ему не хватало Хокена, который всегда соображал быстрее других. Черная Борода не был так восприимчив, хоть и исполнителен. Дайте ему распоряжение, и он сделает дело.

Редден Альт Мер вернулся к своей сестре. Он наклонился над ней и легонько потряс. Она застонала и отвернула голову, затем отодвинулась. Он потряс ее еще раз, посильнее:

— Руэ, проснись.

Прищурившись, сна открыла глаза и уставилась на него. Помолчав с минуту, она устало вздохнула:

— Я уже проходила через это — возвращалась с самого края пропасти и обнаруживала, что ты меня поджидаешь. Как во сне. Мы еще живы, не так ли?

Он кивнул.

— Хотя один из нас — в несколько худшем состоянии.

Рыжая Крошка окинула себя взглядом, задержавшись на повязках, наложенных на тело, там, где была разрезана одежда, на шине, прибинтованной к руке.

— Насколько я плоха?

— В течение некоторого времени тебе не придется летать, спасая кого бы то ни было. Ты сломала руку и несколько ребер. У тебя открылись ножевые ранения на бедре и боку. Ты довольно здорово ударилась головой, и во всем этом тебе не посодействовал ни единый мвеллрет.

Руэ захихикала, но ее лицо тут же исказила гримаса.

— Не смеши меня. Это слишком больно. — Подняв голову, она огляделась по сторонам, пытаясь увидеть как можно больше, и снова улеглась. — Мы, кажется, не летим, поэтому догадываюсь, что наше крушение мне не приснилось. Корабль цел?

— Более или менее. Есть повреждения, но их можно устранить. Проблема в том, что мы не можем лететь. Мы потеряли все наши запасные диапсоновые кристаллы через пробоину в корпусе. Мне придется вывести в долину поисковую группу и найти их, прежде чем мы сможем убраться отсюда. — Он пожал плечами. — Благодари звезды удачи, что не вышло хуже.

— Я не перестаю благодарить их за то, что осталась жива. За то, что все мы остались живы. — Она облизала губы. — Есть что-нибудь выпить — не из ручья?

Альт Мер принес ей бурдюк с элем и поддерживал его, пока она пила большими глотками.

— Не болит ли у тебя что-нибудь, чего мне не видно? — спросил он, когда она напилась. — Немного честности в этом вопросе не причинит боли, между прочим.

Она покачала головой:

— Ничего, помимо того, о чем ты уже позаботился. — Она отерла губы и глубоко вздохнула. — Хорошо. Но я действительно устала.

— Тогда ты лучше поспи.

Он поправил сверток парусины, который приспособил у нее под головой вместо подушки, и подоткнул под руки и ноги ее потрепанный плащ.

— Я дам тебе знать, когда что-нибудь произойдет.

Ее глаза сразу же закрылись, чего он и ожидал от снотворного зелья, которое подлил в ее питье. Он взял бурдюк с элем и убрал его в корзину рядом с панелью управления, с глаз долой, но под рукой, на случай, если опять понадобится. Она не проснется в течение, по крайней мере, двенадцати часов, а то и больше, если он правильно рассчитал дозу. Альт Мер посмотрел на нее, свою младшую сестренку, такую выносливую и такую настойчивую в стремлении доказать это. Она бы немедленно встала с постели, если бы он не усыпил ее. Порой она бесила его тем, что всегда старалась проявить себя, как будто уже не делала этого десятки раз. Его сестра устанавливала стандарт и всегда стремилась превзойти его. Ему хотелось, чтобы у него было больше таких людей, как она, но таких не найти, сколько ни ищи. На всем свете была лишь одна Рыжая Крошка.

Зевнув, он подумал о том, что и сам не прочь немного поспать, затем подошел к поручням и посмотрел вниз на Спаннера Фрю и остальных, которые установили круглые бревна под понтоны. Блок и тали были на месте, их привязали к огромному дубу в пятидесяти ярдах от корабля, а концы каната прикрепили к железным кольцам, прикрученным к корпусу.

— Нам бы пригодилась еще пара рук! — крикнул Спаннер Фрю капитану, подтягивая провисшую часть каната.

Редден Альт Мер спустился по корабельному трапу и присоединился к остальным. Они ухватились за канат и принялись тянуть корабль. Даже после того, как судно стянули со скал и выпрямили так, что его понтоны лежали на бревнах, «Ярла Шаннару» было трудно сдвинуть с места. В конце концов, Рыжий Верзила взял с собой еще троих, и они принялись раскачивать корабль. Немало усилий пришлось приложить, немало крепких слов произнести, прежде чем судно начало двигаться. Но, добившись этого, они стали работать очень быстро. Не прекращая тянуть за канаты, они подкладывали под днище круглые бревна и медленно, с грохотом оттащили судно ярдов на сорок в заросли кустов и деревьев.

После того как команда убрала блок, тали и канаты, Редден Альт Мер приказал Келсону Ри и здоровенному скитальцу, которого все звали Спорщик Бонт, нарубить веток и замаскировать судно. Это заняло у них совсем немного времени, и корабль преобразился. Со спущенными парусами и частично укрытыми палубами, «Ярл Шаннара» мог сойти за часть окружающего ландшафта — скалистый пригорок, покрытый низким кустарником, или груду валежника.

— Хорошо сработано, Черная Борода, — сказал он Спаннеру Фрю. — Теперь посмотри, что ты сможешь сделать с той пробоиной в корпусе, а я поищу кристаллы внизу.

Здоровяк кивнул:

— Я дам тебе Бонта и Тайена Кросса для компании. — Он взял капитана за руку и пожал ее. — Там не будет ни Рыжей Крошки, ни меня, чтобы присмотреть за тобой. Будь осторожен.

Редден Альт Мер в ответ одарил его мальчишеской усмешкой и шлепнул по большой грубой руке.

— Как всегда.


Они спускались по крутому склону, выстроившись в цепочку, Рыжий Верзила — впереди, определяя темп и выискивая наиболее удобный маршрут для остальных. Этот спуск не был ни очень крутым, ни длинным, но любой неверный шаг мог привести к опасному падению, поэтому все трое были очень осторожны и не спешили. В тех местах, где спуск был особенно крутым, они использовали для подстраховки канаты, а там, где склон расширялся и в изъеденной ветрами скале можно было отыскать место, куда поставить ноги, они продвигались каждый сам по себе. Дело шло к закату, и по мере того как солнце соскальзывало за покрывало облаков и тумана, его свет становился все бледнее. Капитан рассчитывал максимум на три часа — потом станет слишком темно, чтобы продолжать поиски. У них было не так много времени, как ему хотелось бы, но выбирать не приходилось. Из таких ситуаций надо было выжимать максимум возможного. Если сегодня им не хватит времени, то просто придется сделать еще одну попытку завтра.

Спуск занял у них почти час, и к тому времени, как они оказались под деревьями, наступили сумерки. Ветки деревьев, переплетенные многочисленными вьющимися растениями, образовали столь плотный полог, что свет на землю почти не проникал. Поэтому подлесок был не таким густым, как предполагал капитан, и они шли довольно легко. Скоро они поняли, что находятся в тропическом лесу, где очень часто идут сильные дожди, температура на дне долины была значительно выше, чем в горах. Было очень душно и влажно, пахло землей и растениями. Повсюду росли разнообразные папоротники: некоторые были очень высокими и толстыми, другие — крошечными. Большинство из них были зелеными, хотя встречались также и молочно-белые, и рыжевато-красные. Их миниатюрные побеги, вытягиваясь к свету, раскрывались, будто детские ладошки. Слизняки прокладывали свой путь по земле, оставляя за собой влажные следы, липкие и блестящие. Бабочки яркими вспышками носились с места на место, птицы пронзали плотный полог, образованный кронами деревьев, пикируя вниз столь стремительно, что глаза путников не успевали уследить за ними. Время от времени они слышали их пение, которое, казалось, доносилось отовсюду.

Что-то неясное тревожило, и они сразу ощутили наступившую перемену. Звук ветра исчез. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь пением птиц и жужжанием насекомых. В этой тишине ощущалось некое ожидание, как если бы все окружающее к чему-то прислушивалось. Скитальцы испытали чувство, которое невозможно спутать ни с чем: за ними наблюдают какие-то невидимые существа, чьи-то глаза следуют за ними повсюду.

Углубившись в лес, они остановились, пока капитан снимал показания компаса. Заблудиться здесь, внизу, было слишком легко, а ему эта перспектива не улыбалась. Альт Мер имел весьма смутное представление о том, где следует искать тело Янона и исчезнувшие диапсоновые кристаллы, поэтому лучшее, что он мог сделать, — это двигаться в избранном направлении и надеяться, что им повезет.

Он вперил взгляд в зеленую чащобу, задумавшись на мгновение о направлении своей собственной жизни. Ему и тут не мешало бы остановиться, чтобы свериться с компасом. Он плыл по течению, подобно судну, потерявшему руль и паруса. Смешно было беспокоиться о направлении в этом лесу при том, до какой степени он вообще сбился с пути в жизни. Он мог приводить доводы, доказывая обратное, и часто так и делал, но сути дела это не меняло. Вся его жизнь, сколько он себя помнил, состояла сплошь из шальных выходок. Руэ была права, говоря об их жизни наемников. Обычно главным для них был размер предлагаемого вознаграждения. И на сей раз они впервые приняли предложение, потому что поверили: на кону — нечто большее, чем деньги.

И в чем же разница? Они по-прежнему боролись за свои жизни, их все так же швыряло из стороны в сторону, они, как и раньше, были затеряны в огромном мире.

Думала ли сейчас Рыжая Крошка, что это путешествие стоило того, чтобы принять в нем участие?

Ему пришло в голову, что он вновь задумался над своей жизнью из-за нее. За последние две недели она была ранена дважды, и оба раза ее чуть не убили. Вполне хватало и того, что он легко рисковал своей собственной жизнью, не стоило относиться так же и к ней. Конечно, она взрослая женщина и сама может решать, что ей делать. Но он также знал, как она восхищается братом, всю жизнь следуя за ним, как непоколебимо верит в него. Так было всегда. И это налагало на него определенную ответственность за ее безопасность. Может быть, настало время уделить некоторое внимание этой ответственности.

Говорили, что он удачлив. Но удача — какой бы она ни была — рано или поздно иссякает. В нынешнем случае шансы на такой исход были велики как никогда. И если он не найдет способа переломить ситуацию, ему придется дорого заплатить. Или, что еще хуже, придется платить Руэ.

Они вновь тронулись в путь, прокладывая дорогу сквозь джунгли. Не прошли они и двухсот ярдов, как Тайен Кросс заметил деревянный ящик с кристаллами, лежавший в углублении, образованном его падением. К их удивлению, ящик все еще был целым, хотя и несколько помятым, гвозди и прочная проволока сохранили его, несмотря на падение с обрыва.

Капитан наклонился, чтобы рассмотреть его. Ящик был примерно двух с половиной футов как в длину, так и в ширину и весил около двухсот фунтов. Сильный мужчина мог унести его, но недалеко. Альт Мер подумал было о том, чтобы взять несколько кристаллов и распихать их по карманам. Но они были тяжелыми и слишком громоздкими. Кроме того, он хотел вернуть на корабль все кристаллы, а не только несколько штук. Чтобы втащить наверх целый ящик, понадобится больше времени, но не было никаких оснований полагать, что во время долгого пути домой им не понадобится вновь заменять кристаллы.

Он поднялся, вытащил компас и вновь снял показания.

— Капитан, — позвал его Спорщик Бонт.

Рыжий Верзила взглянул на огромного скитальца, который указывал вперед. В стене джунглей была видна явная брешь: там не было ни деревьев, ни кустов, сквозь широкую щель в лиственном своде на землю изливался неяркий свет. Это было первое открытое место, которое им встретилось в джунглях.

Альт Мер со щелчком захлопнул крышку компаса и убрал прибор обратно в карман. Что-то в этом проломе выглядело не так. Он пошел вперед между деревьями и вьющимися растениями, чтобы взглянуть на это вблизи, оставив кристаллы там, где они лежали. Оба скитальца последовали за ним. Подлесок здесь был гуще, поэтому им потребовалось несколько минут, чтобы добраться дооткрытого места. Там они замедлили шаг, а затем устало остановились и, оставаясь под деревьями, принялись в изумлении рассматривать открывшуюся их глазам картину.

Участок леса по обе стороны извилистого ленивого потока, воды которого едва двигались, был полностью уничтожен. Деревья были повалены, кустарник и травы вдавлены в землю, а грунт разрыт так сильно, что походил на вспаханное поле. В стене деревьев зияла огромная дыра, уходившая, подобно туннелю, в глубь леса.

Спорщик Бонт тихо присвистнул:

— Как вы полагаете, чья эта работа?

Капитан пожал плечами:

— Может быть, это буря.

Бонт хмыкнул:

— Возможно. Это мог быть и ветер. — Он помолчал. — А может быть, нечто покрупнее нас живет здесь, внизу.

Бросая по сторонам быстрые настороженные взгляды, Альт Мер вышел из-под деревьев на открытое место, прокладывая путь по изрезанной бороздами, изуродованной земле. Его спутники выждали минуту, затем последовали за ним. Добравшись до середины участка, капитан встал на колени, чтобы поискать следы, надеясь, что ничего не обнаружит. Так и вышло, но земля была так сильно перерыта, что он просто не мог быть уверен в том, на что смотрел.

Он поднял взгляд:

— Я ничего не вижу.

Спорщик Бонт, с трудом вытягивая сапог из грязи, посмотрел на Тайена Кросса, затем снова на капитана:

— Хочешь, чтобы я посмотрел вокруг?

Рыжий Верзила вгляделся в усыпанный обломками ручей, в туннель, уходящий в глубину леса. Местами берега ручья полностью обрушились. Ветви деревьев и бревна загромождали дно речушки, они торчали во все стороны, источая запахи свежесмятой листвы и свежеизломанной древесины. Все, что он видел, отнюдь не походило ни на последствия шторма, ни на результаты наводнения. Разрушения носили слишком ограниченный и геометрически правильный характер. Возможно, предположение Бонта было не далеко от истины. Похоже, это было сделано очень большим и могучим животным.

Внезапно он ощутил, как в лесу что-то изменилось, и медленно поднялся. Птицы и бабочки, которых они видели в изобилии всего лишь минуту назад, бесследно исчезли, и джунгли будто застыли. Его рука потянулась к эфесу меча.

И тут он увидел Янона Паккабона, его взгляд упал на труп столь точно, как если бы его специально показали ему. Менее чем в пятидесяти футах от него, наискосок через изуродованную пустошь, Паккабон лежал, вытянувшись вдоль кучи камней и бревен. Однако выглядел он… Дело было не только в том, что он упал с корабля. С его тела была содрана кожа, а внутренние органы вырваны. Обрывки одежды висели на побелевших костях. Глаз не было. Рот раскрыт в беззвучном крике.

Почти в ту же минуту Редден Альт Мер увидел существо, которое согнулось над Яноном, такое же зелено-коричневое, как и джунгли, скрывавшие его. Капитан мог бы вообще не заметить это существо, если бы падающий на него свет не сместился самую малость, когда он смотрел на тело Паккабона. Намереваясь забрать останки своего друга, он подошел бы прямо к нему, даже не подозревая, что рядом находится эта тварь. Она была так хорошо скрыта, что при своих размерах — огромных, судя по величине головы, — она действительно была невидима. Все, что Редден Альт Мер мог разглядеть, — это грубая морда рептилии с прикрытыми глазами и пятнистой шкурой, нависшая над мертвым телом Янона, как молот, который вот-вот упадет на наковальню.

У Альт Мера не было ни малейшего шанса предупредить Спорщика Бонта и Тайена Кросса. У него не было никакого шанса сделать что-либо вообще. Не успел Редден Альт Мер осознать, на что он смотрит, как существо бросилось в атаку. Оно молнией вылетело из своего укрытия в джунглях, с неимоверной быстротой работая мощными, толстыми лапами, и схватило Тайена Кросса своими челюстями прежде, чем скиталец успел понять, что происходит. Тайен успел издать лишь один-единственный крик, и челюсти, полные острых как иглы зубов, сомкнулись, залив кровью все вокруг.

Много времени прошло с тех пор, как Редден Альт Мер поддавался панике, но сейчас он просто потерял голову. Может быть, причиной этому была внезапность нападения этого существа. Может быть, дело было в его внешности — оно смахивало на ящерицу, покрытую какой-то коркой и увенчанную жуткими рогами, — или просто в чудовищных размерах. Тварь поднялась с раздробленным телом Тайена Кросса в пасти. Альт Мер никогда не сталкивался с таким огромным существом, передвигавшимся столь быстро. Оно возникло из-за деревьев со скоростью атакующей змеи. Это зрелище не выходило у скитальца из головы, повторяясь в его памяти снова и снова, вызывая все то же чувство ужаса, пронзавшее все его существо, как прикосновение раскаленного железа.

Его обдало кровавым душем, когда ящер затряс мертвым телом его друга, словно игрушкой.

Редден Альт Мер бросился назад сквозь джунгли. Он ни разу не остановился, чтобы подумать о том, что делать. Ему даже в голову не пришло попытаться помочь Тайену. Какой-то частью своего сознания он понимал, что Тайен в любом случае уже мертв и что он ничего не может сделать, чтобы помочь ему, но он бежал совсем не поэтому. Он бежал потому, что был объят ужасом. Он бежал потому, что знал: если не побежит, то умрет.

Бежать — вот все, о чем он мог думать.

Сначала он считал, что чудовище не последует за ним, будучи слишком занятым своей добычей. Но через считанные секунды он услышал, как оно приближается, ветки и кустарник трещали, листья и прутья летели во все стороны, земля сотрясалась под весом огромного тела. Оно продиралось сквозь джунгли подобно боевой машине, вырвавшейся на свободу. Рыжий Верзила ускорил свой бег, хотя казалось, что это уже невозможно. Он прорывался сквозь буйную растительность, пока не выбежал на открытое место, где понесся стрелой, бросив свое тяжелое оружие, которое в любом случае было бесполезно против такого чудовища. Ему казалось, что его вес уменьшился настолько, что он мог бы полететь, и в то же время он чувствовал себя так, как будто на ногах его были цепи.

Альт Мер оглянулся только однажды. Спорщик Бонт бежал так же упорно, но на несколько шагов позади, лицо его было забрызгано кровью и искажено ужасом, точное отражение его собственного. Ящер, громыхающий за ними расплывчатым зелено-коричневым пятном, несся с разинутой пастью.

— Капитан! — неистово выкрикнул Бонт.

Альт Мер услышал его крик. Ящер разорвал Бонта, и звуки жуткой смерти друга преследовали капитана скитальцев, продолжавшего убегать.

О боги! Боги!

Альт Мер больше не оглядывался. Он не мог этого вынести. Он мог лишь бежать, и продолжал мчаться, заглушив в себе все, кроме страха. Страх вел его. Страх правил им.

Альт Мер добрался до стены утеса и полез, яростно карабкаясь, вверх, едва замечая иззубренную поверхность скалы и шершавость каната. Забыты были кристаллы и тело Янона. Забыты были надежды на быстрый уход из этой долины. Его спутники лежали мертвыми внизу. Его оружие валялось брошенным. Он не думал ни о нем, ни о людях. Он лишился способности думать. В нем осталась лишь неистовая, отчаянная потребность бежать — не столько от того, что преследовало его, сколько от того, что он чувствовал. От своего страха. От своего ужаса. Он понимал, что если не будет бежать достаточно быстро, тот поглотит его.

Он добрался до вершины после бесконечно долгих минут подъема в угасающем свете и в сгущающейся дымке приближающихся сумерек. Он ни разу не остановился, чтобы посмотреть, преследуют ли его, и лишь когда большие руки Спаннера Фрю протянулись ему навстречу, чтобы втянуть на край обрыва, он осознал, какое спокойствие царит вокруг.

В изумлении он посмотрел назад. Позади него никого не было, никаких признаков ящера, никаких свидетельств того, что произошло. Ни движений, ни звуков, ничего. Джунгли поглотили все это и лежали внизу спокойные и безмятежные, как море после шторма.

Спаннер Фрю увидел его лицо, и свет в его глазах померк.

— Что случилось? Где остальные?

Редден Альт Мер смотрел на него, не в состоянии отвечать.

— Мертвы, — выдавил он в конце концов.

Он взглянул на свои руки и увидел, что они трясутся.


Позже, когда все остальные уснули, и он вновь оказался один, он решил разбудить свою сестру и рассказать ей, что он сделал. О том, что ему не удалось ни вернуть кристаллы, ни принести тело Янона Паккабона и что люди, которые отправились с ним в долину, убиты, а он запаниковал и убежал. Это стало бы его первым шагом к восстановлению душевного равновесия, к тому, чтобы найти путь назад из той мрачной пропасти, в которую он сейчас упал. Он понимал, что не сможет жить в мире с самим собой, если не найдет способ примириться с тем, что случилось. Он все расскажет Руэ, от которой у него не было секретов, сестре он доверял все. Он ничего не скроет в своем рассказе, выставив себя в самом неблагоприятном свете. То, что он сделал, было немыслимо. Он должен признаться ей во всем и добиться ее прощения.

Но когда он подошел и встал, глядя на нее, он представил себе, каким будет это признание. Он видел ее лицо, как оно меняется, по мере того как она выслушивает его слова. По ее глазам видно, как исчезает ее гордость за него, доверие к нему, как проступает отвращение к содеянному им. Он видел, как ее глаза темнеют и прячутся, скрывая чувства, которых она никогда прежде не испытывала, как меняется все, что было между ними. Руэ, его младшая сестренка, которая всегда уважала его.

Он не вынесет этого. Альт Мер неподвижно стоял там, в тени, глядя в ее лицо, дожидаясь, пока это мгновение пройдет, а затем ушел.

Вновь оказавшись на палубе, подальше от часового, стоящего на носу судна, вглядывающегося в темную чашу долины, он оперся на мачту и уставился в затуманенное ночное небо. Сквозь разрывы в облаках виднелись серп луны и скопления звезд. Альт Мер наблюдал за тем, как они появлялись и исчезали, думая о своем бесполезном мужестве и двусмысленной решимости.

Через некоторое время он соскользнул в сидячее положение, опираясь спиной о шероховатую древесину, и откинул голову назад. Недвижный, как сама мачта, он дал волю ярости горького самоосуждения. До утра оставались долгие часы, до искупления вины — и того дольше. Он закрыл глаза и погрузился в сон.

ГЛАВА 13

Запертый в недрах флагманского корабля Моргавра, Арен Элессдил благополучно перенес шторм, который обрушил на землю «Ярла Шаннару». Он не был прикован цепью к стене, как Бек, когда тот содержался в плену на «Черном Моклипсе», он мог свободно передвигаться по запертой каюте. Шторм подобрался к ним, когда они летели на север, в глубь полуострова. Буря схватила корабль, будто рука великана, и принялась швырять его из стороны в сторону, и в конце концов, устав от этой игры, бросила его. Притом что единственный иллюминатор каюты был задраен, а дверь — закрыта, Арен не мог ничего видеть за стенами своей тюрьмы, но был способен ощущать ярость разгулявшейся стихии. Он чувствовал, как буря набрасывалась на судно и играла с ним, как с игрушкой, как она грозилась превратить его в груду деревянных щепок и кусков металла. Если бы это случилось, с его бедствиями было бы покончено.

В самые мрачные минуты он думал, что, может быть, это было бы наилучшим выходом из положения.

Его, невольного соучастника Моргавра в поисках ведьмы Ильзе, доставили на борт сам колдун и его мвеллреты, после того как они покинули руины Погребенного Замка, и сразу привели в эту каюту. Снаружи у двери был выставлен часовой, который исчез вскоре после того, как начался шторм, и более не вернулся. Перед его исчезновением принцу принесли немного пищи и воды, и того и другого — совсем понемножку, в количестве, достаточном лишь для того, чтобы он окончательно не потерял силы. Не предпринималось никаких попыток поговорить с ним. По тому, как Моргавр устроил все это, было ясно, что Арена выведут из его камеры только тогда, когда он каким-нибудь образом сможет быть полезным.

Или когда, наконец, придет время избавиться от него. У него не было по этому поводу никаких иллюзий. Раньше или позже, несмотря ни на какие обещания, это время придет.

Райер Орд Стар исчезла вместе с колдуном, и у эльфийского принца все еще не было ясного понимания ее поведения. Он ни на минуту не прекращал думать об этом, даже во время шторма, когда сидел, предельно собравшись, в углу каюты, прижимаясь к стене между двумя тяжелыми стропилами, чтобы его не швыряло по всему помещению. Она была усердным орудием в руках ведьмы Ильзе, и не требовалось больших усилий, чтобы допустить, что она пошла бы по тому же пути с Моргавром, если бы думала, что это — ее выбор между жизнью и смертью. Странник умер, Странник, который дал ей силу и указал, в каком направлении идти. Без него она казалась еще более хрупкой, маленькой, уязвимой — искра жизни, которую мог задуть сильный ветер.

Арен думал, что она была его другом, что она примирилась с тем, что сотворила, и оставила все это позади. И вот теперь ее предательство, то, что она открыла его имя и предложила врагу, как его использовать. Нравилось ему это или нет, он остался наедине с пренеприятной вероятностью, что она лгала ему все время.

И все же она очень ясно произнесла слова «доверься мне», после того как их пленили. Зачем бы она стала делать это, если бы не пыталась дать ему знать, что все еще остается его другом?

Что она задумала?

Он поразмыслил также и об эльфийских камнях. Он просто не мог понять, что с ними случилось. В Погребенном Замке они принадлежали ему — абсолютно точно. Он совершенно ясно помнил, как убрал их за пазуху. Он не думал, что потерял их. Кто-то должен был забрать их у него, после того как он потерял сознание. Но кто? Логично было подозревать Райер Орд Стар, но Кри Бега обыскивал ее. Кроме того, как она могла взять их, после того как мвеллреты пленили их? Это заставляло подозревать Кри Бега или кого-то из мвеллретов, но потребовалось бы проявление либо величайшего мужества, либо глупости, чтобы попытаться скрыть камни от Моргавра. Арен не думал, что реты решились бы на это.

Он все еще пытался справиться со своим замешательством, когда шторм утих, и корабль легко и ровно заскользил по проясняющимся небесам. Яркие лучики света, пробивающиеся сквозь щели в ставнях, закрывающих иллюминатор, сказали ему о том, что вновь появилось солнце, и он ощутил аромат свежего воздуха, какой всегда бывает после сильной бури. Он стоял, прижавшись лицом к грубым ставням, пытаясь разглядеть что-нибудь за солнечным блеском, когда дверной замок открылся, издав щелчок. Он обернулся. Вошел мвеллрет, безмолвный, с ничего не выражающим лицом, и принес поднос, на котором были пища и вода. Мвеллрет осмотрел все вокруг, чтобы убедиться, что ничего не изменилось, затем поставил поднос на пол у входа и, пятясь, вышел, закрыв за собой дверь и снова заперев ее.

Оказалось, что Арен проголодался гораздо сильнее, чем представлял себе. Съев и выпив все, что ему принесли, он прислушался к возобновившейся на палубе деятельности, неожиданному топоту башмаков, сопровождаемому криками и резкими восклицаниями. Судно несколько раз меняло курс, разворачиваясь и маневрируя рывками. Те, кто управлял им, были либо неопытными, либо неуклюжими летчиками. Когда его привели на борт судна, он заметил лишь, что это были люди с Южной Земли — призывники армии Федерации, так же как и те, что сражались на Преккендорране. Не придав этому никакого значения, он проводил время, главным образом изучая по звукам расположение палуб и проходов, думая, что когда-нибудь получит возможность удрать оттуда и ему понадобятся эти знания.

Арен прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Эти надежды казались ему теперь невероятно наивными.

Внезапный толчок опрокинул его на спину и отбросил в сторону поднос, вывалив его содержимое на пол. Медленное скрипучее трение деревянных шпангоутов и скрежет металла наводили на мысль о том, что корабль с чем-то столкнулся. Арен растянулся на полу, когда корабль, накренившись, застыл на месте. Сверху донеслись звуки еще большей суматохи. Принц подумал, что они вступили в сражение, но все быстро стихло. И все же движение корабля изменилось: гладкое, легкое скольжение прекратилось, его сменило более интенсивное раскачивание, будто судно оставалось неподвижным возле чего-то массивного.

Затем дверь в его темницу вновь открылась, и вошел Кри Бега, за которым следовали еще два мвеллрета. Подойдя к нему, Кри Бега грубо поставил его на ноги и толкнул в сторону открытой двери.

— Идем ссс нами, маленький эльф, — приказал мвеллрет.

Они привели его на палубу. Солнечный свет был столь ярок, что просто ослепил его. Арен стоял, крепко удерживаемый мвеллретами, и смотрел, прищурившись, на группу, собравшуюся на носу. Большинство составляли мвеллреты, но там также были и летчики Федерации, лица которых отличались полным отсутствием какого бы то ни было выражения. Они стояли, уставившись в пространство. Арен осознал, что судно все еще в воздухе, в нескольких сотнях футов над блестящим зеленым ковром, образованным кронами деревьев. Вдали, прямо по курсу, были видны горные вершины, волнистая гряда, исчезающая в туманной дымке.

Затем принц увидел, что они пришвартованы к другому кораблю, который он сразу же узнал. Это был «Черный Моклипс».

— А теперь лучшшше удвоить внимание, — прошептал Кри Бега ему на ухо.

Тогда Арен увидел Райер Орд Стар. Она стояла рядом с Моргавром, почти на самом носу корабля, ее крошечная фигурка почти потерялась в его тени. Со стороны казалось, будто Моргавр оберегает ее от какой-то опасности, а она принимает его заботу, то и дело заглядывая ему в лицо, опираясь на него, словно его присутствие каким-то образом подпитывало ее силой. На ее лице застыло ожидание, хотя бледные черты все еще несли на себе ту призрачную отстраненность, говорящую о том, что она мысленно находится где-то в другом месте. Арен вперил в нее свой взгляд, ожидая, что она заметит его. Но Райер даже не взглянула в его сторону.

На борту «Черного Моклипса» экипаж Федерации толпился у поручней, завершая швартовку двух кораблей друг к другу. Они то и дело бросали встревоженные взгляды на тех, кто находился на корабле Моргавра, быстро отводя глаза в сторону. В этих лицах они видели то же, что и Арен, — пустоту и полное отсутствие интереса к чему бы то ни было.

Два человека спустились из пилотской кабины «Черного Моклипса» и вышли вперед. Капитан, со знаками отличия на мундире, был высоким, хорошо сложенным человеком с коротко подстриженными темными волосами. Другой, вероятно его помощник, был столь же высок, но тонок, как жердь, его лицо бывалого моряка было иссечено морщинами и выдублено солнцем. Моргавр вышел вперед и с минуту негромко говорил с ними. Арену не удалось услышать ни слова. Затем широкоплечий капитан перешел на судно Моргавра.

— Подойди ближжже, маленький эльф, — приказал Кри Бега. — Ссссмотри, что произойдет.

Мвеллреты, которые держали Арена, подтолкнули его туда, где он мог все слышать очень ясно. Принц вновь бросил взгляд на Райер Орд Стар, которая отступила назад и стояла в стороне от всех на носу корабля. Ее глаза были прикрыты, а лицо приподнято, будто она вошла в состояние транса. Он понял, что ее посетило видение, но никто этого не заметил.

— Она взяла вас в плен, захватила ваш корабль и исчезла, и все это с помощью лишь одного Крылатого Всадника? — вопрошал Моргавр. Его грубый голос был спокоен, но в нем явственно звучала сталь.

— Она страшная женщина, — ответил разозленный офицер Федерации.

— Не в большей степени, чем ваша повелительница, капитан Аден Кетт, а вы довольно быстро покинули ее. Я бы на вашем месте подумал дважды, прежде чем поступать так.

Кетт застыл. Он не сводил глаз с черноты под капюшоном своего собеседника, явно испуганный тем темным и невидимым, что находилось под ним, а также размерами и таинственностью существа, которое, как он понял сейчас, имело отношение к ведьме Ильзе, что делало его очень опасным.

— Я подумал об этом больше чем дважды, заверяю вас, — сказал он.

— И, тем не менее, вы позволили ей исчезнуть и не преследовали ее?

— Мы попали в шторм. Я в большей степени был озабочен безопасностью своего корабля и экипажа, чем девчонкой из скитальцев.

«Руэ Меридиан», — сразу подумал Арен. Каким-то образом, после того как ведьма Ильзе сошла на берег, Руэ очутилась на судне и взяла под контроль «Черный Моклипс». Но где же она сейчас? И где в таком случае остальные скитальцы? Казалось, что все исчезли, отправились на небеса, как Странник.

— Итак, ваш корабль снова у вас, но девушка исчезла? — Моргавр, казалось, оставил эту тему. — Но где же наша маленькая ведьма Ильзе, капитан?

Аден Кетт казался озадаченным.

— Я уже сказал вам. Она сошла на берег. Она не вернулась.

— А этот мальчик, который так интересовал ее, которого она привела на корабль, — что с ним случилось, как вы думаете?

— Я ничего не знаю об этом мальчике. Я не знаю, что случилось с ними обоими. Что я знаю, так это то, что мне уже задали достаточно вопросов. Мой корабль и экипаж — под командованием Федерации. Мы не отвечаем больше ни перед кем, особенно сейчас.

«Смелое заявление», — подумал Арен. И недалекое, с учетом того, что он знал о Моргавре. Если ведьма Ильзе была опасна, то это существо, ее наставник, было опасно вдвойне. Он проделал длинный путь, чтобы найти ее. Взял под контроль целый флот Федерации, чтобы выполнить эту задачу. Его окружали мвеллреты, которые явно находились у него в подчинении. Аден Кетт поступил безрассудно.

— Вы бы вернулись снова домой, капитан? — спросил его Моргавр спокойно. — Домой, чтобы сражаться на Преккендорране?

На сей раз Аден Кетт помедлил, прежде чем ответить, возможно уже почувствовав, что пересек запретную линию. Арен заметил, что мвеллреты замерли. На их плоских рептильих физиономиях он читал предвкушение.

— Я бы вернулся домой, чтобы делать все, что потребует от меня Федерация, — отвечал Кетт. — Я солдат.

— Солдат подчиняется своему командиру на поле боя, а вы на поле боя, капитан, — мягко сказал Моргавр. — Если я потребую, чтобы вы помогли мне найти ведьму Ильзе, то ваш долг — выполнить это.

Последовала продолжительная тишина, и затем Аден Кетт сказал:

— Вы не мой командир. Вы не имеете никакой власти ни надо мной, ни над моим кораблем, ни над экипажем. У меня нет никакого представления ни о том, кто вы, ни о том, как вы попали сюда, используя корабли и людей Федерации. Но у вас нет никаких письменных приказов, и потому я не обязан следовать вашим предписаниям. Я пришел на ваш корабль, чтобы поговорить с вами, в порядке любезности. Эта любезность оказана, и я свободен от какой бы то ни было ответственности перед вами. Удачи вам, сэр.

Капитан развернулся, намереваясь вернуться на «Черный Моклипс». Моргавр тут же шагнул вперед, его огромная когтистая ручища рванулась из черных одеяний, и могучие пальцы сомкнулись на горле Адена Кетта, придушив его напрасный крик. Вторая рука Моргавра появилась медленнее, вынырнув из складок плаща в сияющем зеленом ореоле. Объятый ужасом, Арен смотрел, как Моргавр протянул сверкающую руку к затылку своего пленника и ввел ее в голову сквозь кожу и кость. Кетт запрокинул голову назад и закричал, несмотря на мертвую хватку Моргавра, затем содрогнулся и затих.

Колдун медленно и осторожно извлек свою руку. Затылок Кетта тут же принял свой первоначальный вид, будто и не было никакого проникновения. Рука Моргавра более не сияла. Она была влажной, с нее капали мозг и какая-то жидкость.

Все было кончено в считанные секунды. На борту «Черного Моклипса» потрясенный экипаж ринулся к поручням, но мвеллреты преградили людям путь пиками и топорами. Отталкивая назад охваченных ужасом южан, реты перебрались на «Черный Моклипс», окружили и пленили экипаж. Единственным исключением стал помощник капитана. Его сомнения длились ровно столько, сколько ему понадобилось, чтобы разглядеть кошмарное, отвратительное лицо его командира, лишенное жизни и чувств, утратившее всякую человечность. Он подбежал к поручням и выбросился за борт судна.

Моргавр сдавил в руке то, что осталось от мозга Адена Кетта, брызги веером обдали палубу, влага потекла по чешуйчатой конечности.

— Приведите теперь других, — сказал он спокойно. — Одного за другим, чтобы я мог насладиться ими.

Арен был не в состоянии сдерживаться, слезы хлынули из его глаз, его вырвало.

— Вот что можжжет произззойти ссс маленьким эльфффом, который оссслушаетссся, — прошипел Кри Бега ему на ухо. — Подумай, каково это.

Затем юношу отволокли назад и заперли в камере.


На носу, в полном одиночестве, забытая Моргавром на время порабощения Адена Кетта, стояла Райер Орд Стар, закрыв глаза, в состоянии полной отрешенности от всего происходящего вокруг.

Странник.

Никакого ответа. Принесенный ветром лесной аромат наполнил ее легкие. Она мысленно нарисовала деревья, их привольно раскинувшиеся ветви, листья, прикасающиеся нежно, как пальцы любимого.

Странник.

«Я здесь»…

При звуке его голоса напряжение спало и спокойствие, которое всегда нисходило на нее, когда он был рядом, стало овладевать ею. Даже в смерти он был с ней, ее защитник и советчик. Как и обещал, заставляя ее покинуть Погребенный Замок, он вновь пришел к ней. Не наяву, но в ее снах и видениях, и это было очень стойкое и уверенное присутствие. Оно даст ей силы, в которых Райер столь отчаянно нуждалась.

Сколь долго я должна оставаться здесь?

В ее мыслях голос друида обрел материальное воплощение и стал тем друидом, каким был в жизни, в его взгляде, обращенном к ней, были доброта и понимание.

«Еще не время исчезать отсюда».

Я боюсь!

«Не бойся. Я с тобой и уберегу тебя от зла».

Ее глаза были по-прежнему прикрыты, а лицо — приподнято. Кожей она ощущала тепло, исходящее от солнца, и прохладу, приносимую ветром, но видела только его. Любому, кто смотрел на нее, в частности Арену, она казалась маленьким, хрупким существом, отданным на волю судьбы, узнать которую в решающий момент смогла бы только она сама. Ее черты излучали уверенность в собственной готовности принять свою участь.

Она мысленно произнесла:

Я так одинока. Отпусти меня.

«Твоя задача еще не выполнена. Грайан еще не очнулась. Ты должна дать ей время для этого. Она должна остаться на свободе. Она должна ускользать от Моргавра достаточно долго, чтобы вспомнить».

Как она сделает это? Как она найдет путь назад оттуда, куда ушла, чтобы спрятаться от правды?

Она знала о Грайан Омсворд и о мече Шаннары. Она знала, что случилось с ведьмой Ильзе в подземельях Погребенного Замка. Странник рассказал ей об этом, когда впервые пришел к ней. Это произошло, когда ее вместе с Ареном пленили мвеллреты. Он сказал, что ему было нужно от нее. Она была так благодарна за то, что вновь увидела его, пусть в другом виде и в другом месте, что согласилась бы сделать все, о чем бы он ни попросил.

Тихий, знакомый голос шептал ей: «Она вернется, когда найдет, как простить себя. Она вернется, когда родится вновь».

Провидица не понимала, что это значит. Как может кто-либо простить себя за такое? Как может кто-либо, проживший такую жизнь, как она, вновь обрести себя?

Странник заговорил вновь: «Ты должна обмануть Моргавра. Ты должна затянуть его поиски. Тебе следует увести его в сторону. Никто другой не обладает ни мастерством, ни магией, чтобы отыскать ее. Лишь он один несет в себе эту угрозу. Если он поймает ее, то все пропало».

Она ощутила, как при этих его словах вся похолодела. Что они означали? Все? Весь мир и все, кто живет в этом мире? Было ли такое возможным? Мог ли Моргавр обладать достаточным могуществом, чтобы осуществить это? Почему выживание Грайан Омсворд было столь важно для мира? Что могла она сделать, чтобы изменить ход событий, даже если ей удастся найти выход из собственного безумия и отчаяния?

«Не попытаешься ли ты…»

Я попытаюсь. Но я должна помочь Арену.

На какое-то мгновение ей показалось, что он касается ее во плоти. Она видела, как его рука протянулась, чтобы сжать ее плечо. Она ощутила, как сжались его пальцы, теплые, твердые и живые. Она онемела от неожиданности и изумления.

О, Странник!

«Оставь эльфийского принца. Делай, как сказано. Не говори с ним. Не проходи возле него. Доведи до конца свой обман, иначе все, ради чего я трудился, будет уничтожено».

Она кивнула и вздохнула, все еще чувствуя его руку, его плоть. Она понимала, чего он ждет от нее. Она знала, что должна действовать в одиночку и сделать все как можно лучше. Она вновь подивилась тому, как именно он это выразил. «Доведи до конца свой обман, иначе все, ради чего я трудился, будет уничтожено». Что это значит? Ради чего он работал и что находится в опасности? Почему для него имело значение, чтобы она преуспела в обмане Моргавра? Почему было столь важно, чтобы она обеспечила Грайан Омсворд возможность спастись?

Затем она увидела это. Ее озарило будто вспышкой, истина была столь очевидной, что она не понимала, как могла упустить это из виду. «Конечно, — подумала она. — Как могло быть иначе?» Огромность открытия так потрясла ее, что на мгновение она полностью утратила свою сосредоточенность и, ни о чем не думая, открыла глаза. Яростный блеск полуденного солнца был столь резким и ослепляющим, что она тут же вновь сжала веки изо всех сил.

Слишком много света. Слишком много истины.

Его голос пробился сквозь ее замешательство и волнение как нежный ветерок:

«Сделай то, о чем я прошу тебя. Последний раз».

Я сделаю это. Обещаю. Я найду способ.

Затем он исчез, и она осталась одна, а его слова все еще отдавались в ней тихим эхом, его присутствие все еще согревало ее сердце.

Когда она вновь пришла в себя, очнувшись от транса и отрешившись от видения, она услышала крики членов экипажа «Черного Моклипса», души которых пожирал Моргавр.

ГЛАВА 14

Бек Омсворд, Трулз Рок и Грайан, все еще пребывающая в бессознательном состоянии, покинули руины Погребенного Замка прямо под носом у мвеллретов и их кауллов и скрылись в прилегающем лесу. Их преследователи были так близко, что было слышно, как они пробираются между деревьями, рассыпавшись веером, подобно загонщикам. Их близость вселяла в Бека чувство беспомощности, и даже присутствие оборотня не могло его полностью рассеять. Он сравнивал себя с животным, которого преследуют люди с собаками из спортивного интереса, хотя в том, что реально происходило с ними, не было ничего от спорта. Лишь непрестанное движение сдерживало его панику.

Им вообще не удалось бы скрыться, если бы Трулз не взялся нести Грайан. Лишенная собственной воли, способности управлять собой, она не могла двигаться в таком темпе, который позволил бы им, по крайней мере, сохранять дистанцию, отделявшую их от преследователей. Только неожиданное решение оборотня понести ее дало им хоть какой-то шанс. Но даже при том условии, что Трулз нес Грайан, а Бек бежал вслед за ними, в течение первых двух часов им не удавалось достаточно оторваться от погони.

В конце концов налетевшая буря, та самая, которая опрокинула на землю «Ярла Шаннару», дала им возможность путем невероятного напряжения увеличить отрыв. Шторм примчался с побережья огромной черной стеной и разразился, когда и преследуемые, и преследователи углубились в лес, примыкающий к горам Алётра Арк. От него не было никакого укрытия. Шторм обрушился на них потоками дождя и почти непрерывными раскатами грома. Удары молний поражали деревья, превращая их в ослепительные факелы и осыпая все вокруг мириадами искр. Бек крикнул Трулзу, что им следует найти убежище, но тот проигнорировал этот призыв и продолжал бежать, даже не оглянувшись. Бек следовал за ним, главным образом потому, что у него не было выбора. Над ними неистовствовал яростный шторм, а они продолжали мчаться по лесу, непрерывно пронзаемому молниями, увертываясь от падающих горящих деревьев.

Когда они наконец остановились, шторм уже отбушевал, а они насквозь вымокли и промерзли до мозга костей. Температура воздуха значительно упала, и зелень леса приняла зимний оттенок. Небеса были все еще темными, затянутыми облаками, но в то же время ночь стала отступать, и на горизонте забрезжил серебристый рассвет нового дня. Солнце все еще скрывалось за черной стеной прошедшего шторма, но уже скоро оно поднимется достаточно высоко в небе, чтобы залить землю своим ярким светом.

Задыхаясь, Бек взглянул в глаза Трулза:

— Мы не можем поддерживать этот темп. Во всяком случае, я не могу.

— Слабеешь, парень? — Смешок его собеседника напоминал саркастический лай. — Попробуй понести свою сестру и посмотри, каково это.

— Думаешь, мы оторвались от них? — спросил Бек, поняв уже, почему они продолжали движение.

— Сейчас — да. Но они найдут следы достаточно быстро. — Оборотень опустил Грайан на бревно, где она сидела безвольно, не проявляя никакого интереса к окружающему, с отсутствующим взглядом и изможденным лицом. — По крайней мере, мы купили себе немного времени.

Бек с минуту смотрел на Грайан, пытаясь найти в ее лице хоть признак мысли и не находя его. Он физически ощущал, как ее неспособность нормально действовать, отзываться на действительность, давит на него тяжким грузом. Они не могут позволить ей оставаться в таком состоянии, если хотят получить хоть какой-нибудь шанс на спасение.

— Что будем делать? — спросил он.

— Бежать и бежать.

Бек чувствовал, что Трулз Рок смотрит на него из черного овала своего капюшона.

— А что бы предложил ты?

Бек покачал головой и ничего не ответил. Он ощущал себя оторванным от мира. Он чувствовал себя покинутым, сиротой, которому предстоит заботиться о себе, не имея ни малейшего шанса осуществить это. После того как умер Странник и оставшихся в живых членов экспедиции «Ярла Шаннары» разбросало по чужой земле, в его жизни не осталось других целей, кроме как попытаться спасти свою сестру.

— Пора идти, — сказал, поднимаясь, Трулз Рок.

Бек тоже поднялся.

— Я готов, — провозгласил он, чувствуя все, что угодно, кроме этой готовности.

Оборотень неопределенно хмыкнул, уложил Грайан в колыбель своих могучих рук и пустился в путь.

Они шли весь остаток ночи, продвигаясь главным образом по таким местам, где земля была достаточно мокрой, чтобы их следы наполнялись влагой и исчезали прямо у них за спиной вместе с их запахом. Это был самый трудный день из всех, что когда-либо выпадали на долю Бека. Они останавливались лишь для того, чтобы перевести дыхание, глотнуть воды и немного поесть из тех небольших запасов, что нес Трулз. Они не снижали темпа, и это было жестоко. Но более всего Бек страдал от постоянного ощущения себя загнанным зверем, оттого, что они просто удирали, а не шли в какое-то безопасное место, зная, что им неоткуда ждать помощи. Бек держался лишь благодаря силе своих воспоминаний о доме, о семье, о жизни в горах с Квентином и его родителями, о тех днях, которые столь далеко затерялись во времени и пространстве, что казались сном.

Они уже не слышали своих преследователей. Приласканный солнцем после бури лес притих, и земля обрела спокойствие. Бек и Трулз сидели в тишине и поедали свой ужин, состоявший из сушеной солонины, черствого хлеба и сыра. Грайан ничего не ела, хотя Бек неоднократно пытался заставить ее поесть. Безрезультатно. Если она сама не станет есть, он не сможет ее принудить. Ему удалось заставить ее проглотить немного воды, с ее стороны это было рефлективное действие, столь же бессмысленное, как и его усилия. Он беспокоился, что она потеряет силы и умрет, если не проглотит что-нибудь, но не знал, что ему делать.

— Оставь ее, — таков был ответ оборотня, когда Бек спросил его мнение. — Она поест, когда будет готова к этому.

Бек так и сделал. Он съел свою долю, уставившись в темноту, погруженный в свои мысли.

Когда они закончили ужин, Трулз встал и потянулся:

— Укрой свою сестру и отправляйся спать. Я вернусь назад и посмотрю, не приблизились ли реты и их псы. — Он помолчал. — Я имею в виду именно то, что говорю, мальчик. Отправляйся спать. Забудь об опасности и прекрати думать о своей сестре. Тебе необходимо отдохнуть, если ты хочешь поспеть за мной.

— Я смогу держаться, — выпалил в ответ Бек.

Трулз Рок тихо усмехнулся и растаял между деревьями. Бек с минуту смотрел ему вслед, затем подошел к сестре и вгляделся в ее холодное, бледное лицо — лицо ведьмы Ильзе. Она выглядела такой молодой, ее черты излучали детскую невинность. Не было видно никаких признаков того чудовища, которым она была внутри.

Его охватило чувство безнадежности. Он ощущал такое отчаяние при мысли о том, что она сотворила со своей жизнью, о тех ужасных деяниях, что она совершила, о жизнях, которые она погубила. Она знала, что делала. Она избрала такой образ действий и нашла способ оправдать его. Надеяться, что она избавится от своего прошлого, как змея — от своей кожи, было смешно. Трулз, вероятно, прав. Грайан никогда не станет тем ребенком, которым была когда-то. Она никогда не вернется.

Повинуясь внутреннему порыву, Бек прикоснулся к ее щеке и медленно провел пальцами по гладкой коже. Он даже не мог вспомнить ее ребенком. Ее образ был создан лишь его воображением. Она помнила его, но в основе его воспоминаний были смутные надежды и желание обрести сестру. Поэтому созданный им образ Грайан был в значительной степени проекцией его собственного. Думать о ней так же, как он думал о самом себе, было глупой игрой.

Бек потянулся к ней и нежно привлек к себе. Она подалась безвольно, позволив ему обнять себя. Он попытался представить себе, что она должна чувствовать, будучи загнанной в ловушку своего разума, не имея возможности вырваться оттуда на свободу. А чувствовала ли она что-нибудь? Осознавала ли она вообще, что происходит? Он прижался щекой к ее щеке, ощутив ее тепло, погружаясь в него. Бек не мог понять, почему она вызывала в нем столь сильные чувства. Он едва знал ее. Она была чужой, и до недавнего времени врагом. И тем не менее то, что он чувствовал, было настоящим и подлинным, и он был вынужден признать это. Он ни за что не оставит ее, даже если это будет стоить ему жизни. Бек был так же уверен в этом, как и в том, что ничто в его жизни уже не будет прежним.

Отчасти его чувство ответственности за нее было вызвано потребностью чувствовать себя полезным. Его жизнь выходила из-под контроля. С ней же, как ни с кем другим, включая и самого себя, он был в положении сильного. Он заботился о ней и был ее защитником. У нее было множество врагов повсюду. Грайан была куда более одинока, чем он. Принимая ответственность за нее, он получал достойную цель, в противном случае ему пришлось бы думать всего лишь о самосохранении.

Бек уложил ее на сухую землю, защищенную от дождей кроной дерева, и тщательно укрыл плащом. Он долго смотрел на нее, на ее ясные черты и закрытые глаза, на пульсирующую вену на шее, на ее грудь, поднимающуюся и опускающуюся при каждом вдохе. Его сестра.

Затем он стоял и смотрел в темноту, усталый, но не сонный, вновь и вновь перебирая все свои злоключения, пытаясь решить, как помочь себе и Грайан. Разумеется, Трулз сделает все, что сможет, но Бек понимал, что нельзя слишком уж полагаться на своего загадочного защитника. Прежде этого оказалось недостаточно. В конце концов, оборотни в горах предупреждали его, что он должен полагаться на самого себя. Он так и делал. Он дождался Грайан, встретился с ней лицом к лицу и изменил и ее, и свою жизни.

Но он еще не мог сказать, что эта перемена к лучшему. Бек надеялся, что это так. По крайней мере, Грайан не была более ведьмой Ильзе, его врагом и соперником. По крайней мере, они были вместе и вдали от Погребенного Замка, и «Черного Моклипса», и мвеллретов. По крайней мере, они были свободны.

Юноша присел, закрыл глаза, чтобы дать им отдых, и почти мгновенно уснул. Его сон был глубоким и нетревожным, сказывались предельное изнеможение и желание уйти хоть ненадолго от кошмарной яви. Укрытый прохладным, тихим одеялом темноты, он смог заставить себя поверить в то, что он в безопасности.

Он не знал, как долго он спал, но был уверен в причине своего пробуждения. Это был голос, позвавший его из снов.

Бек.

Голос был ясным и уверенным. Его глаза открылись.

Бек.

Это был Странник. Бек поднялся и стоял, оглядывая пустую поляну, чистое и яркое небо над головой, наполненное тысячами звезд, свет которых лился на лес. Он посмотрел вокруг. Его сестра спала. Трулз Рок еще не вернулся. Он стоял в одиночестве в таком месте, где могли говорить призраки и могла быть открыта истина.

Бек.

Голос взывал к нему не с поляны, но откуда-то рядом, и он последовал за ним, углубившись в лес. Он не боялся за свою сестру, хотя и не мог объяснить почему. Может быть, причиной тому была уверенность, что Странник не стал бы взывать к нему, если бы это угрожало ей опасностью. Само звучание голоса друида принесло Беку ощущение спокойствия, что не поддавалось объяснению. Голос мертвого человека, дающий спокойствие, — как странно.

Он прошел совсем немного и оказался на поляне, в центре которой было глубокое черное маленькое озеро, берега которого заросли водорослями, а водная гладь была усеяна плавающими листьями светло-лиловых кувшинок, цветущих ночью. Запахи воды и ароматы леса смешивались в пьянящий коктейль: запахи влажной и сухой земли, медленного разложения и цветущей жизни. Огоньки светлячков мерцали над озерцом, как крошечные маяки.

Друид стоял над озером, ни в воде, ни на берегу, но в ночном воздухе. Прозрачный бесплотный дух, очерченный тенями. Его лицо было скрыто капюшоном, но Бек узнал его. Никто другой не мог так держаться. Странник и в жизни, и в смерти был совершенно необыкновенным.

Друид заговорил с ним, и голос его звучал будто из глубокого, пустого колодца.

— Бек. Мне отпущен лишь краткий миг, когда я могу свободно пройти по этой земле, прежде чем Хейдисхорн призовет меня. Время уходит. Слушай внимательно, я больше не приду к тебе.

Голос был спокойным и убедительным, по ощущениям и резонансу это было похоже на эхо, но с более мрачным оттенком. Бек кивнул в знак того, что он понял, затем добавил:

— Я слушаю.

— Твоя сестра — это моя надежда, Бек. Я верю в нее. Я отдал эту надежду тебе, живому, поскольку я умер. Ее необходимо сберечь целой и невредимой.Необходимо дать ей возможность стать цельной личностью.

Бек хотел сказать, что для него это непосильная задача, что ему не хватает необходимого опыта и силы. Но он ничего не сказал, предпочтя вместо этого выслушать Странника.

Но друид, казалось, предугадал его возражения:

— Сила — это не то, в чем нуждается твоя сестра, Бек. Ей необходима помощь твоего разума и сердца. Ей нужна твоя решительность и преданность, чтобы благополучно вывести ее оттуда, где она прячется.

— Прячется? — выпалил Бек.

— Глубоко за стеной отрицания, во тьме разума, в безмолвии мысли. Она ищет способ примириться с тем, что она сотворила. Примирение приходит с прощением. Прощение начнется, когда она сможет примириться с самым низким из своих деяний, с тем, что она считает самым непростительным, с тем, которое преследует ее неотступно. Когда она сможет смело взглянуть на этот подлейший из поступков и простить себя, она вернется.

Бек покачал головой, перебирая про себя то немногое, что он знал о ее жизни. Как может одно деяние быть более низким, чем любое другое? Что это за поступок?

— Это одно деяние… — начал он.

— Известно только ей, и она на нем зациклилась. Только она одна знает, что это.

Бек поразмыслил.

— Но как много времени потребуется, чтобы это случилось? Как это вообще произойдет?

— Время.

«А вот времени-то у нас и нет», — подумал Бек.

— Должно быть что-то, чем мы можем помочь! — воскликнул он.

— Ничем.

Юношей овладело отчаяние, лишая его надежды. Все, что он мог делать, — не допускать, чтобы Грайан попала в руки Моргавра и его мвеллретов. Удирать. Терпеливо ждать. Надеяться, что она найдет путь из своей тюрьмы. Это было немного. Это было ничто.

— Трулз хочет оставить ее, — сказал он спокойно. — Что если он сделает это?

— Его судьба не твоя. Даже если он уйдет, ты должен остаться.

Бек сделал громкий выдох.

— Помни свое обещание.

— Я никогда не забуду его. Она моя сестра. — Он помолчал, вытирая глаза. — Я кое-чего не понимаю. Почему она столь важна для Вас, Странник? Она была Вашим врагом. Почему Вы так стараетесь спасти ее? Почему Вы говорите, что в ней — Ваша надежда?

Осколки лунного света пронзали прозрачную фигуру, заставляя ее перемещаться и изменяться. Под ней воды озерца покрылись легкой рябью.

— Когда она очнется, она будет знать.

— А что если она не очнется? — спросил Бек. — Если она не вернется оттуда, где она спряталась от себя?

— Она будет знать.

Призрак стал удаляться в темноту.

— Странник, подождите! — Бек внезапно ощутил отчаяние. — Я не могу выполнить это! У меня нет ни навыков, ни опыта — ничего! Как я могу добраться до нее? Она даже не будет слушать меня, когда придет в себя! Она ничего мне не скажет!

— Она будет знать.

— Как она узнает, если я не смогу объяснить это ей? — Бек сделал несколько шагов вперед, остановившись на берегу озерца. Друид исчезал. — Кто-то должен сказать ей, Странник!

Но призрак исчез, и Бек остался наедине со своим смятением. Он долгое время стоял не шевелясь, глядя на то место, где стоял Странник, вновь и вновь повторяя его слова, пытаясь постичь их смысл.

Она будет знать.

Грайан Омсворд, его сестра, ведьма Ильзе, смертельный враг друидов и, в частности, Странника.

Она будет знать.

В этом не было никакого смысла.

И все же в глубине сердца, подобно радуге после бури, появилось знание, что это правда.

ГЛАВА 15

Бек вернулся к месту их стоянки и обнаружил, что Грайан все еще спит, а Трулз Рок до сих пор не вернулся. Положение звезд подсказало ему, что было уже за полночь. Поэтому он вновь уснул и не просыпался, пока не почувствовал на своем плече руку оборотня.

— Пора идти, — сказал тот спокойно, не сводя взгляда с леса позади них.

— Насколько они близко? — сразу же спросил Бек. Рассвет был пока лишь серебристым мерцанием на востоке.

— Еще далеко, но приближаются. Они пока не нашли наших следов, но скоро найдут.

— Кауллы?

— Кауллы. Видоизмененные люди, которые были подвергнуты воздействию магии. — Он перевел взгляд на Бека. — Я бы сказал, что это работа твоей сестры, если бы она не была здесь, с нами. Значит, это Моргавр. Интересно, где он нашел свои жертвы?

Бек быстро сел:

— Это не Квентин или остальные? Не скитальцы?

Трулз Рок взял его за руку и, потянув, поставил на ноги.

— Не думай об этом. Думай о том, чтобы оставаться на один шаг впереди их. Сейчас довольно и этой заботы. — Он подошел к вьюку с припасами и вытащил немного хлеба. Отломив ломоть, он протянул его Беку. — Если бы ты был таким, как я, ты не нуждался бы в этом. — Он тихо усмехнулся. — Разумеется, если бы ты был таким, как я, ты бы не попал в эту передрягу.

Бек взял хлеб и съел его.

— Благодарю за то, что ты остался с нами, — сказал он, кивнув в сторону все еще спящей Грайан.

Оборотень уклончиво хмыкнул:

— Толпы кауллов и мвеллретов повсюду в этих лесах, их десятки. Они преследуют не только нас. Я слышал, как кто-то еще отбивался от них — группа побольше, где-то справа от нас, направлявшаяся в горы. У меня не было времени, чтобы посмотреть, кто это. Вероятно, не стоит об этом думать, за исключением того, что, может быть, это отвлечет часть ретов отсюда.

Он нетерпеливо взмахнул рукой, под капюшоном была лишь безликая темнота.

— Довольно. Давай сваливать.

Он подхватил Грайан, и они снова пустились в путь. Они быстро и безмолвно прошли между деревьями, а затем по дну мелкого потока. По воде они шли несколько миль. Казалось, повторяются события, происшедшие менее недели назад. Они шли другим путем, но пересекали те же леса. Вновь они убегали от охотника, владеющего магией, и от существа, созданного, чтобы преследовать их. Опять они бежали от развалин Погребенного Замка, направляясь в глубь страны. Снова они удирали от чего-то и направлялись в никуда.

Это отдавало и мрачным юмором, но им было не до смеха.

Несмотря на предупреждение своего спутника, Бек размышлял о судьбе своих пропавших друзей. Он не мог без содрогания думать о том, что они могли быть превращены в кауллов, после того, что им уже пришлось вынести. Образ Квентина, превратившегося в рычащую зверюгу, мелькнул в его сознании. Узнал бы он его, если бы это случилось? Почувствовал бы он это? Он не обладал провидческим даром Райер Орд Стар, потому не мог быть в этом уверен. Сейчас он не мог быть уверенным даже в том, что его брат еще жив. Песнь желаний была могущественным волшебством, но не наделяла его даром предвидения. Он ничего не знал о судьбе своих друзей, знал только, что Странник, начальник и вдохновитель этой экспедиции, мертв.

Бек вновь поразмыслил над ночным визитом духа друида. Бек ничего не сказал об этом Трулзу. Он не мог сказать почему, но ему казалось, для этого не было никакого повода. Если бы Странник хотел, чтобы Трулз слышал его слова, разве он не появился бы перед ними обоими? Иметь дело с Трулзом и без того было достаточно непросто, чтобы еще и спорить о загадочных утверждениях друида. Странник однозначно дал понять Беку, что его судьба не связана с судьбой оборотня. Несмотря на то что они вместе путешествовали и, по крайней мере в настоящий момент, объединились ради общего дела, это не означало, что ситуация не изменится. Слишком быстро все менялось в этом походе, и Бек понимал: он едва ли мог позволить себе принять что-либо на веру. Послание друида не предназначалось для Трулза, в нем не было для него никакой информации, ничего, что могло бы помочь ему, ничего, что могло бы изменить то, что они делали сейчас.

Беку не нравилось скрытничать, и, хотя логика подсказывала, что сейчас он этого не делает, на душе у юноши было неспокойно.

Он стал анализировать ситуацию. Существует ли хоть какая-нибудь возможность, что один из Крылатых Всадников заметит их сверху? Он понимал, насколько это мало вероятно, учитывая размеры леса и высоту деревьев. Сверху их троица выглядела чем-то вроде муравьев. Лишь земная тварь, такая как каулл, могла их выследить, а вот это им меньше всего было нужно.

Бек отбросил мысль о спасении. Он понимал, что предается мечтам, хватаясь как за соломинку за бессмысленные надежды. Но он не мог позволить себе и отдаться отчаянию. Решительность и упорство — лишь это даст им шанс на спасение.

Они шли в течение всего этого дня и на следующий день, постепенно поднимаясь в предгорья. Мвеллреты и их кауллы все еще выслеживали их, но разрыв между ними, казалось, не сокращался. Время от времени в небе проносились корабли Моргавра. На пути не встречались ни люди, ни животные, не было никаких признаков того, что в этих лесах жил кто-либо, кроме птиц и насекомых. Это давало ощущение такого одиночества, что временами Бек терял всякую надежду на спасение. Воздух становился все холоднее, и вершины гор были окружены снежными облаками. Лето ушло с уничтожением Антракса, и климат пребывал в состоянии постоянного изменения.

На вторую ночь, в очередной раз потерпев неудачу в попытке убедить Грайан съесть хоть что-нибудь, Бек обратился к Трулзу.

— Мне не кажется, что, убегая, мы достигнем чего-нибудь, — сказал он. — Кроме того, что проживем еще один день.

Голова его собеседника была наклонена, и темноты под капюшоном не было видно.

— А разве этого недостаточно, мальчик?

— Не называй меня мальчиком, Трулз. Мне не нравится, как это звучит.

Капюшон приподнялся.

— Что ты сказал?

Бек настаивал:

— Я не мальчик. Я взрослый. Ты говоришь со мной так, будто я маленький и глупый. Но это не так.

Оборотень застыл на месте, и Бек решил, что он сейчас вытянет одну из своих могучих рук, схватит его за шиворот и будет трясти до тех пор, пока не вытряхнет из него кости.

— Рано или поздно нам придется остановиться, — сказал Бек, заставив себя продолжать. — В прошлый раз мы пытались удирать, и из этого ничего не вышло. Думаю, нам нужен план получше. Нам нужно куда-то отправиться.

Ответа не было. Пустота под капюшоном взирала на него, как яма в земле, готовая поглотить юношу, если он подойдет слишком близко.

— Я думаю, нам следует вернуться в горы и найти оборотней, которые живут там.

Трулз резко выдохнул:

— Зачем?

— Потому что они смогут указать нам путь. Или как-нибудь помочь. Мне кажется, они проявили ко мне интерес, когда появлялись там в прошлый раз, будто углядели во мне что-то такое, чего я сам не знаю. Именно они настаивали на том, чтобы я смело встретил Грайан. Я думаю, они смогут помочь нам.

— По-моему, они велели тебе не возвращаться?

— Они спасли тебе жизнь. Может быть, если мы вернемся вместе…

— Не вернемся.

Бек застыл.

— У тебя есть идея получше? Неужели мы собираемся подняться в эти горы и пересечь их, не зная, что там, на другой стороне? Или мы просто будем идти по лесу до тех пор, пока не закончатся деревья, чтобы прятаться в них? Что мы будем делать, Трулз?

— Сбавь-ка тон, когда разговариваешь со мной, или у тебя больше не будет возможности задавать мне такие вопросы! — Оборотень поднялся и отошел в сторону. — Я подумаю над этим, — пробурчал он через плечо. — Позже.

Может быть, он так и сделал, а может быть, и нет. Его не было всю ночь, Бек предположил, что он ушел на разведку. Но, погрузившись в размышления, Трулз Рок отказался говорить с Беком по возвращении, на следующее утро. Они вновь тронулись в путь, едва лишь забрезжил рассвет. Небо было чистым, воздух — пронизывающе-холодным, свет солнца — бледным и тусклым.

Бек сказал Трулзу более не называть его мальчиком, но, по правде говоря, все еще ощущал себя мальчишкой. Он перенес страшные невзгоды, ему открылись ужасные тайны о самом себе, и пережитое во многом изменило его, но он не ощущал себя более готовым к жизни. Бек все еще сомневался и не был уверен в себе. Он мог рассчитывать на могущество песни желаний и магию меча Шаннары, но ни то ни другое не давало ему почувствовать собственную зрелость. Бек все еще был мальчиком, убегающим от того, что его страшило, и если бы он не знал, что нужен своей сестре, он бы пропал.

Молчание Трулза Рока заставило Бека чувствовать еще большую неуверенность, чем прежде. Бек усомнился — собственно, он всегда сомневался в этом, — что обязательство оборотня заботиться о нем не было писано вилами по воде. Ни его поступки, ни слова не доказывали, что он особенно связан тем обязательством, тем более теперь, когда Странник умер. В нынешних обстоятельствах, когда одна погоня сменялась другой, и постоянное бегство действовало на нервы оборотню, Бек ощущал, как отчуждение между ними увеличивалось.

Однажды оборотень сказал ему, что они похожи. Много времени прошло с тех пор, как он произнес эти слова, и Бек более не был уверен в том, что Трулз действительно имел в виду то, что сказал. Он использовал Бека, чтобы поддевать друида, играть в игры, которыми они были заняты так много лет. Ничто не говорило Беку о том, что в его отношениях с оборотнем было что-то большее.

Думать так было подло, но Бек был слишком угрюм и подавлен, и это выходило у него само собой. Он злился на оборотня и тут же сожалел об этом, но не мог удержаться. Он хотел от Трулза больше, чем получал, хотел той поддержки, какую он всегда получал от Квентина. Но Трулз Рок не мог дать ему этого. В нем не хватало человеческого, чтобы позволить себе такую роскошь.

Они шли все утро, не разговаривая и не останавливаясь. Дело шло к полудню, когда оборотень неожиданно остановился. Он стоял, замерев на месте, Грайан покоилась у него на руках, он поднял голову, чтобы принюхаться.

— Что-то приближается, — сказал Трулз и указал вперед, сквозь деревья.

Они стояли на поляне, окруженной старыми кедрами и пихтами, достаточно высоко в предгорье, чтобы очертания горных вершин впереди были отчетливо видны. Это было уже недалеко от места обитания оборотней, куда предлагал направиться Бек, и он сначала подумал было, что, может быть, приблизились горные духи, чтобы приветствовать их.

Но Трулз, казалось, так не думал.

— Оно выслеживает нас, — спокойно произнес он.

Это было странно. Кто бы это ни был, он находился впереди них, а не позади. И против ветра. Он не мог ориентироваться ни по их следам, ни по запаху.

— Как это может быть? — спросил Бек.

Но оборотень уже пришел в движение, ведя их между деревьями, резко свернув с пути, которым они следовали. Они пробирались сквозь густой лес, затем по узкому ручью, пройдя вниз по течению почти четверть мили, прежде чем вновь выйти на берег. Все это время Трулз молчал, сосредоточившись на своих ощущениях. Когда Бек попытался заговорить, оборотень жестом призвал его сохранять молчание.

В конце концов они остановились на лесистом холме, и Трулз опустил Грайан на землю.

— Оно движется вместе с нами, оставаясь впереди. — Его резкий голос был мрачным и суровым. — Оно ждет. Оно поджидает, когда мы подойдем к нему.

От Бека не ускользнуло местоимение, повторявшееся Трулзом по отношению к преследователю.

— Что это, Трулз? — спросил он.

Оборотень с минуту вглядывался вперед, не отвечая, затем сказал:

— Давай выясним.

Он поднял Грайан и двинулся навстречу преследователю. Бек хотел сказать ему, что это плохая идея и что им следовало бы по-прежнему удаляться. Но указывать оборотню, что делать, — только разъярить его. Кроме того, если тот, кто выслеживал их, мог это делать, не ориентируясь ни по запаху, ни по следам, он не потеряет их, если просто сменить направление.

Они некоторое время шли вперед, прислушиваясь к звукам леса. Эти звуки постепенно замирали. В течение считанных минут лес умолк. Трулз Рок замедлил шаги, бесшумно скользя меж деревьев, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться. Бек держался возле него, стараясь двигаться так же спокойно, как оборотень, пытаясь быть таким же невидимым.

В неглубокой долине, по которой извивался узенький ручеек, Трулз остановился.

— Там, — сказал он и указал куда-то в гущу деревьев.

Сначала Бек видел только стену стволов, перемежавшихся кустарниками и высокой травой. Там, где они стояли, было темно, так как путь свету преграждала плотная завеса из ветвей. Склон спускался к ручью, где мозаика теней и подернутого дымкой света покрывала землю. Воздух был холодным и неподвижным, его не согревало солнце, не приводил в движение ветер.

Затем Бек увидел тень, которая не вполне сочеталась со всем остальным: она была низкой и широкой, массивной, сжавшейся у деревьев, где ее скрывали темные кустарники. Юноша долго смотрел на нее, а затем тень слегка подвинулась, меняя положение, и он увидел желтый блеск ее глаз.

Мгновением позже существо вышло из своего укрытия и оказалось в поле зрения. Это было крупное животное, с округлыми плечами и широкой грудью, покрытое грубой серой шерстью. У него была волчья голова, но измененная, превращенная в нечто кошмарное. Длинная морда и торчащие, как у волка, уши, но челюсти гораздо массивнее и шире, и когда они широко раскрылись в какой-то тоскующей усмешке, то обнажили двойные ряды зазубренных клыков с палец длиной. Существо довольно неуклюже передвигалось на четырех лапах, приволакивая их, длинные передние лапы были несоразмерны коротким и мощным задним, а его свислый круп создавал впечатление, будто животное припало к земле.

Оно медленно спускалось к ручью. Там зверь остановился, поднял голову и испустил такой ужасный вопль, страшнее которого Беку не приходилось слышать, лес содрогнулся и замер в абсолютной тишине.

— Что это? — прошептал Бек.

На лице Трулза появилась злая усмешка.

— Это судьба твоей сестры. Возвращается, чтобы предъявить свои права на нее. Это ее создание, выследившее нас, когда мы убегали от нее тогда, то, от чего меня спасли оборотни. Я думал, что он мертв и с ним покончено, но они, должно быть, упустили его. Это каулл, но ты только посмотри на него! Он мутировал даже в большей степени, чем она того хотела. Он стал еще чудовищнее. Больше и сильнее.

— Чего он хочет от нас? — Бек взглянул на него. — Ты сказал, он нас выслеживает. Чего он хочет?

— Он хочет ее, — тихо ответил оборотень. — Он пришел за ней. Видишь, как он смотрит на нее?

Это было правдой. Жестокие желтые глаза уставились не на мужчин, а на спящую девушку, лежащую на руках оборотня, сконцентрировавшись на ней с такой напряженностью, что цель зверя была абсолютно очевидной.

— Это подлинное безумие, — прошептал Трулз, и в его словах был слышен оттенок изумления. — Пойманный, измененный, выпущенный, исчезнувший. Он стремится только к одному. Отомстить. За все, что с ним было содеяно. За все, что было похищено. Жизнь. Индивидуальность. Кто знает, о чем он думает и что он сейчас чувствует? Он, должно быть, выследил ее благодаря их магической связи. Она создала его, и он остается связанным с нею. Он, должно быть, в состоянии воспринимать ее пульс или звуки ее дыхания. Кто знает? Он почуял ее и пришел.

Каулл снова испустил пронзительный вопль. По спине Бека побежали мурашки. Ему случалось испытывать страх, но никогда так сильно, как сейчас. Трудно было сказать, испугался ли он облика каулла, сгорбленного и ощетинившегося, или его воя, или самого факта существования этого монстра, но Бек был просто объят ужасом.

— Что будем делать? — спросил он, с трудом выдавливая из себя слова.

Трулз Рок саркастически фыркнул:

— Мы отдадим ее. Она создала его, пусть разбирается с последствиями.

— Мы не можем так поступить, Трулз! Она ведь беспомощна!

Оборотень повернулся к нему:

— Это хорошая возможность поразмыслить рационально, мальчик. — Он выделил последнее слово. — Столь многие жаждут убить твою сестру, что нам их даже не сосчитать! Рано или поздно, кто-то из них покончит с ней. Все, чего мы добьемся своим вмешательством, — лишь затянем этот процесс. Ты думаешь, что можешь спасти ее, но это не так. Пора проститься с ней. Хорошего понемногу!

Бек покачал головой:

— Мне все равно, что ты скажешь.

— Она — ведьма Ильзе. Твоя сестра мертва. Почему ты не хочешь признать очевидного? С меня хватит. Делай что хочешь, но я ухожу!

Бек сделал глубокий, успокаивающий вдох:

— Хорошо. Уходи. Ты мне ничего не должен. Нечестно просить тебя сделать больше того, что ты уже сделал. Ты сделал уже достаточно. — Он бросил взгляд на каулла, который подбирался к берегу ручья. — Я могу позаботиться об этом.

Трулз Рок фыркнул:

— Неужели?

— Песнь желаний была достаточно могущественной, чтобы остановить членистоногих Антракса. Она сможет остановить это существо. — Он подошел ближе к оборотню. — Дай ее мне. — Не дожидаясь его ответа, он потянулся и, взяв Грайан из рук Рока, сделал шаг назад. — Она моя сестра, Трулз. Что бы ты ни говорил.

Трулз Рок выпрямился и взглянул Беку прямо в глаза:

— Песнь желаний — это могущественная магия, Бек Омсворд. Но здесь ее недостаточно. Ты еще не овладел ею в полной мере. Твоя сестра уже доказала тебе это. Эта тварь дотянется до твоего горла прежде, чем ты поймешь, что мертв.

Бек посмотрел на каулла и похолодел, представив себе, каково ощутить эти зубы и когти, впивающиеся в тело. «Это будет быстро», — подумал он. Боль длилась бы лишь мгновение. А затем настанет черед Грайан.

— Ты мог бы кое-что для меня сделать, — сказал он оборотню. — Если бы ты отвлек его внимание, лишь на мгновение, я смог бы застать его врасплох.

Трулз Рок смотрел на него. Бек не мог видеть глаз оборотня в темноте под его капюшоном, но он чувствовал взгляд, жесткий и немигающий. Воцарилась долгая пауза. Трулз молчал, глядя на Бека.

— Не делай этого, — сказал он наконец.

Бек покачал головой:

— Я должен. Ты знаешь это.

— Ты не выйдешь из этого живым.

— Тогда ты сможешь делать с моей сестрой, что захочешь, Трулз. — Юноша бросил на него дерзкий взгляд. — Меня там не будет, чтобы остановить тебя.

Последовала еще одна долгая пауза. Бек убрал с лица прядь волос и почувствовал, как капля пота скатилась по лбу. Ему было жарко, несмотря на прохладный день.

Оборотень оставался на месте еще мгновение, все еще глядя на Бека.

— Хорошо, — произнес он наконец, голос его был резким и злым. — Я сказал все, что было нужно сказать. Хочешь остаться с ней — воля твоя. — Он отвернулся. — Я попытаюсь отвлечь его внимание. Может быть, это поможет, в чем я сомневаюсь. Удачи тебе, мальчик.

Бек смотрел, как Трулз Рок обогнул склон, передвигаясь с грацией и стремительностью болотного кота. Как бы обезображен и плохо слеплен он ни был, наблюдать за ним со стороны, тем не менее, было сплошным удовольствием. Бек не мог поверить, что Трулз действительно уходит. Они были вместе с самого начала путешествия, с гор Вольфстаага. Трулз спасал его столько раз, что Бек уже потерял этому счет. Он давал юноше понимание вещей, необходимое, чтобы примириться со своим наследием и своей судьбой. Они не всегда и не во всем соглашались, между ними оставались определенное недоверие и сомнения, но этот союз действовал. И сейчас было ужасно видеть, как этот союз заканчивает свое существование. Даже видя, как Трулз уходит, Бек не мог поверить, что это происходит на самом деле. Ему казалось, будто оборотень уносит с собой частичку его самого. Его уверенность. Его сердце.

«Трулз, — хотел он позвать его. — Не уходи».

Каулл повернулся, провожая взглядом оборотня, его могучее тело вытянулось и напряглось. Бек бережно опустил Грайан на землю, устроив ее у дерева, прежде чем обернуться и приготовиться. Когда каулл бросится, это будет очень быстро. И будет лишь один шанс остановить его.

Бек не получил даже этого. Прежде чем он успел подготовиться, каулл атаковал, прыгнув в сторону с ослепляющей скоростью и промчавшись через ручей и вверх по склону так быстро, что его бешено работающие лапы и отверзшиеся челюсти превратились в одно расплывчатое пятно. Мгновением позже Бек был бы уже мертв, если бы не Трулз Рок, который двигался еще быстрее. Настолько быстрее, что, казалось, просто исчез в одном месте и появился в другом, преградив кауллу путь. Оборотень врезался в него и сбил с ног.

Затем он оказался на каулле сверху, терзая его, подобно животному, рыча с такой свирепостью, что на какое-то мгновение Бек усомнился в том, что это действительно был Трулз. Оборотень кромсал зверюгу каким-то оружием, которого Бек не мог разглядеть, — оружием, которое он скрывал под своим плащом, или, быть может, просто использовал зазубренные кости, из которых состояло его разрушенное тело. Чем бы ни было это оружие, оно оказалось эффективным. Куски тела каулла так и летели в воздух, а сине-зеленая кровь хлестала темными струями. Сплетясь в клубок, сражающиеся катались по низине, поглощенные неистовой борьбой, охваченные одним желанием: уничтожить друг друга.

Бек успел окончательно прийти в себя, чтобы вспомнить о магии песни желаний, но он не мог придумать, как использовать ее эффективно. Оборотень и каулл так тесно слились, что не было никакой возможности применить магию, не поразив обоих. Бек бросался то вправо, то влево, пытаясь подойти поближе к месту схватки, оглушенный ее яростными звуками, отчаянно пытаясь найти способ вмешаться и не находя такой возможности.

— Трулз! — выкрикнул он беспомощно.

Вдруг из ревущего клубка тел брызнул алый фонтан — это была человеческая кровь оборотня. Бек услышал, как Трулз взревел от гнева и боли и с удвоенной яростью набросился на каулла, прижав его к земле. Каулл издал дикий визг, похожий на скрежет металла, бешено извиваясь и вгрызаясь в Трулза всеми своими когтями и клыками, но ему не удавалось вырваться из мощного захвата.

Затем Трулз Рок сомкнул свои руки на голове каулла и стал давить назад, налегая на его длинную и толстую шею и неистово вращая ее. Бек услышал, как затрещали хрящи и стали лопаться связки. Каулл издал пронзительный, бешеный крик, который мог сравниться с ревом самого страшного ураганного ветра, выбивающего окна и сносящего стены. Каулл рванулся вверх в последней бесплодной попытке сбросить оборотня, а затем его голова отделилась от тела.

В наступившей оглушительной и пустой тишине Трулз Рок отбросил от себя останки чудовища. Все еще содрогаясь, они упали на землю, заливая ее потоками темной крови. Оборотень постоял над ними, а затем наклонился к ручью, чтобы выпить воды и умыться, и поднялся на холм, где ожидал Бек.

Не задерживаясь ни на секунду, он бережно поднял Грайан на руки.

— Я передумал, — сказал он, голос его звучал резко и отрывисто, дыхание было неровным.

Он зашагал в лес, не оставив изумленному Беку другого выбора, кроме как следовать за ним.

ГЛАВА 16

Шло время, и по мере того как путники поднимались из предгорий на нижние склоны гор, Бек Омсворд все лучше понимал две вещи.

Первое: они вошли на территорию оборотней. Он понял это не потому, что там были пограничные столбы или что-нибудь в этом роде. Он знал, где находится, потому, что почувствовал: оборотни наблюдают за ним. Он чувствовал на себе их взгляды. Был день, и немногочисленные деревья на склонах давали немного мест, чтобы спрятаться. И все же оборотни были неподалеку, Бек знал это. Он не мог усомниться в этом ощущении, испытав его немногим более недели назад, когда он почувствовал присутствие оборотней так сильно, что едва мог дышать. Он не сомневался в их близости сейчас.

Второе: Трулз Рок терял силы. Он вышел из сражения с кауллом раненым и явно испытывал боль, но казалось, был вне опасности. Он шел очень мощно в течение нескольких часов, неся Грайан и задавая Беку очень быстрый темп. Но в последние два часа он начал замедлять шаг, затем — покачиваться, его плавная походка превратилась в неуверенную и шаткую.

— Я должен отдохнуть, — сказал в конце концов Бек, пытаясь выяснить, что же происходит.

Оборотень продолжал идти вперед еще ярдов пятьдесят, затем почти рухнул рядом со стволом упавшего дерева, едва успев положить Грайан, прежде чем тяжело опуститься рядом с ней. До этого ему и в голову не приходило сидеть рядом с ней, сейчас же казалось, что у него не было сил отодвинуться.

Бек подошел к нему и потянулся за бурдюком с водой. Трулз протянул его, не взглянув на юношу. Из-под капюшона доносилось тяжелое неровное дыхание, и Бек видел, как поднимались и опускались при этом плечи оборотня. Усевшись, он пил воду и видел, что Трулза бьет сильный озноб.

Они долго сидели рядом, не разговаривая, глядя на долину, лежащую внизу, прислушиваясь к тишине.

— Мы можем разбить лагерь здесь, — сказал наконец Бек.

— Мы должны идти, — ответил Трулз каким-то дребезжащим, совершенно чужим голосом. — Нам нужно подняться повыше в горы, пока еще светло. — Капюшон приподнялся, и затененная пустота уставилась на юношу, как дыра, разверзшаяся в земле. — Ты знаешь, где мы?

Бек кивнул:

— На земле оборотней.

Тело Трулза сотряс кашель, и он согнулся вдвое, затем опять выпрямился:

— Мы должны зайти достаточно далеко, чтобы у них не осталось выбора, чтобы они оказались вынуждены прийти к нам.

— Ты решил просить у них помощи?

Оборотень не ответил. Еще один спазм сотряс его тело.

— Трулз, что с тобой? — спросил Бек, наклоняясь к нему.

— Убирайся от меня! — сердито выпалил оборотень.

Бек отодвинулся:

— Что случилось?

Последовало довольно долгое молчание.

— Я не знаю. Я не очень хорошо себя чувствую. Каулл что-то сделал со мной, но я не понимаю, что именно. Непохоже, чтобы эти порезы и укусы были серьезны, но все во мне будто ломается. — Раздался короткий, резкий смешок. — Неплохая шутка вышла бы, если бы я умер из-за твоей сестры? Защищая ту, которая мне даже не нравится? Зато это друиду понравилось бы, будь он здесь!

Он вновь засмеялся, но его тихий смех быстро оборвался. Трулз с трудом встал на ноги, поднял Грайан и вновь отправился в путь.

Они шли еще с час, день медленно перешел в сумерки, быстро остывающий воздух стал пощипывать лицо Бека. На горных склонах вытягивались темные пальцы теней, а в небе появилась убывающая луна, поднимавшаяся из затуманенной дали. Бек оглянулся на проделанный ими путь, чтобы посмотреть, не следует ли кто-нибудь за ними. Но в сумерках это было бесполезно. Он огляделся вокруг в поисках оборотней, но и это оказалось безрезультатным. Юноша вслушался в царившую тишину, которая отнюдь не успокаивала.

Они достигли уступа, на котором росла рощица хвойных деревьев, и Трулз вновь свалился. На сей раз он рухнул внезапно, уронив Грайан. Откатившись от нее, он лежал на спине, судорожно хватая ртом воздух. Бек сразу же подбежал к нему, встал рядом на колени, но оборотень оттолкнул его.

— Оставь меня! — выдохнул он. — Смотри за своей сестрой!

Грайан неуклюже лежала на боку, с открытыми, но невидящими глазами. При падении она не пострадала, и Бек усадил ее, оправив одежду и убрав листья и травинки из ее волос, прежде чем вернуться к Трулзу.

— Я устал, — проскрежетал оборотень. — Вымотался. Сооруди костер там, среди деревьев. Надо согреться. Дождись, когда они придут.

Костер мог привлечь внимание их преследователей, но Бек знал: что бы теперь ни случилось — все в руках оборотней. В месте их обитания никто не причинит им никакого вреда, если того не возжелают эти призрачные создания, — ни кауллы, ни мвеллреты, никто. Трулз Рок на это и рассчитывал.

Бек принялся собирать валежник для костра. И лишь когда он притащил хворост на место, сообразил, что у него нет огнива. Когда он вернулся, чтобы поискать его у Трулза, оборотень был без сознания. Бек перенес Грайан поближе к куче валежника, затем вернулся за Трулзом, но обнаружил, что он слишком тяжелый, чтобы переместить его. Только подумать: столько недостающих частей тела, а он так много весит. Бек оставил его и сел рядом с Грайан у бесполезных дров. Он думал было применить магию песни, чтобы разжечь огонь, но не знал, как это сделать. Он сидел, уставившись в ночь, ощущая себя беспомощным и одиноким.

Где же эти оборотни?

Пришла ночь, и все вокруг окутала темнота. Над головой зажглись звезды, и тишина стала еще глубже. Вскоре так похолодало, что Бека стало трясти. Он притянул Грайан к себе, пытаясь согреть ее, размышляя о том, успеют ли они замерзнуть до смерти до того, как наступит утро. Они находились высоко в горах, уже было слишком холодно, и должно было стать еще холоднее.

Однажды он поднялся, прошел туда, где лежал Трулз Рок, и снова попытался поднять его. Оборотень не спал и дышал, но, казалось, ничего не понимал. Его тело излучало страшный жар, его сжигала лихорадка. Бек немного посидел с ним рядом, пытаясь придумать, что бы такое сделать. Но физиология Трулза Рока была настолько отличной от человеческой, что Бек даже не знал, с чего начать. В конце концов, он просто стал разговаривать с ним, пытаясь успокоить, поддержать его хоть немного.

Затем Бек вернулся к Грайан.

Наконец он, должно быть, задремал, потому что, очнувшись, обнаружил, что перед ним ярко горит огонь, а ночной воздух стал теплым и ободряющим. Он бросил взгляд на сестру, которая сидела рядом с открытыми глазами. Она не отреагировала, когда он позвал ее по имени. Бек огляделся по сторонам и ничего не увидел, встал и вновь осмотрелся. Ничего.

Он пошел к краю уступа, где лежал Трулз Рок, и остановился. Дюжина темных призраков преградила ему путь, крупные фигуры поднялись перед ним, как скалы. Он отступил назад, и еще больше призраков возникло с обеих сторон, огромных и угрожающих, их черты были скрыты темнотой и внезапно появившимся туманом.

Бек застыл на месте. Он знал, кто это, он ожидал их. Чего он не понимал, так это почему они так долго не появлялись.

Почему ты вернулся?

Голос был тонким и глухим и доносился отовсюду и ниоткуда конкретно.

— Мой друг болен.

Твой друг умирает.

Эти слова были произнесены без всякого чувства или интереса. На мгновение Бек потерял дар речи. «Нет, — сказал он самому себе. — Нет, это неправда. Этого не может быть».

— Он ранен, — сказал он. — Вы можете помочь ему?

Призраки исчезли и появились вновь в густой дымке. Бесплотность оборотней не поддавалась объяснению. Они казались такими нестойкими, нереальными. Но Бек помнил, как быстро они могли становиться осязаемыми и смертельно опасными.

Каулл отравил его. Зубы и когти извергли яд. Его человеческая плоть заражена. Яд высасывает его силу. Когда умрет его человеческая половина, половина оборотня также умрет.

— Есть ли противоядие? — потрясенно выговорил Бек, отказываясь верить в подобный исход. — Знаете ли вы его?

Лечения нет.

Бек смотрел на них в отчаянии.

— Но я могу сделать хоть что-нибудь, — сказал он наконец. — Я не собираюсь просто дать ему умереть!

Как только юноша произнес эти слова, он понял, что именно это оборотни ожидали услышать. Они задвигались, перешептываясь. Он ощутил перемену в воздухе.

Тебе говорили: существу смешанной расы нет места в этом мире. Ты сказал, что для него ты предоставил бы место. Сделаешь ли ты это сейчас?

Бек глубоко вздохнул:

— О чем вы спрашиваете?

Предоставишь ли ты место своему другу? Дашь ли ты ему возможность жить?

Голос был холодно настойчив, не заинтересован ни в доводах, ни в причинах, ни в чем, кроме прямого ответа на свой вопрос, Оборотни вновь стали спокойны, они теснились вокруг, как камни. Бек более не видел и не чувствовал огня. Он был укрыт темнотой и окружен призраками, и все, что он мог видеть, кроме них, — сияние звезд над головой.

— Я хочу спасти его, — сказал он в конце концов.

Бек услышал ропот одобрения и в то же время ожидания. Это был ответ, на который они надеялись, но юноша не представлял себе его последствий в полной мере.

Он должен сбросить свою человеческую кожу. Он должен отбросить ее навсегда. Он должен стать таким, как мы, целостным, и чтобы в нем не осталось ничего от другого. Если он сделает это, яд не причинит ему вреда. Он будет жить.

Сбросить человеческую кожу? Бек не был уверен в том, что услышал, но это не имело значения. Он не мог упустить ни единого шанса, который мог спасти Трулза.

— Что вы хотите, чтобы я сделал? — спросил он.

Разреши нам сделать его одним из нас.

Бек быстро покачал головой:

— Я не могу сделать этого. Я должен спросить его, хочет ли он. Я не имею права…

Он не может слышать тебя. Он погружен в свою болезнь. Он умрет прежде, чем сможет дать тебе ответ. Времени нет. Ты должен решить за него.

— Почему вам нужно мое разрешение? — Бек неожиданно пришел в ярость. — Какая разница, что я скажу?

Шепоты и движение прекратились, и ночь стала совершенно тихой. Бек застыл на месте и затаил дыхание, как человек, собирающийся прыгнуть с очень большой высоты.

Этот выбор должен сделать человек. Мы уничтожим его человеческую сторону. Ты сказал, что был его другом. Ты сказал, что отдал бы за него свою жизнь, и он отдал бы свою жизнь за тебя. Следует ли нам создать для него место в мире? Ты должен решить.

Бек резко выдохнул:

— Вы должны сказать мне, что с ним будет. Если я позволю вам сделать это, что бы это ни было, если я дам вам мое разрешение, что станет с Трулзом?

Последовала долгая пауза.

Он будет с нами, частью нас.

Бек уставился на них:

— Что это значит?

Мы — одно целое. Мы — сообщество. Ни один из нас не живет отдельно от других. Он присоединится.

В эту минуту Бек ощутил себя совершенным мальчишкой, который заблудился вдали от родного дома. Он закрыл глаза и покачал головой. Он не мог сделать этого. Его просили спасти Трулза, но в то же время — безвозвратно изменить его. Спасая друга, он превратит его в нечто совершенно другое — некое общинное существо, не индивидуальное и обособленное, но часть целого. Каково это? Захотел бы этого Трулз, даже для того, чтобы спасти свою жизнь? Как мог Бек знать это?

Он стоял, пребывая в полнейшей растерянности, понимая, что ему предложен единственно возможный выход, и чувствуя всю тяжесть ответственности за свой выбор. Трулз Рок никогда не чувствовал себя в гармонии с миром. Всю свою жизнь он был изгоем, у него не было ни дома, ни семьи и было мало друзей. Он был отклонением от нормы, рожденным от запретной связи, уродцем, который никогда не вписывался в окружение. Место в мире для себя он создал сам. Может быть, ему было бы лучше превратиться в одного из этих призраков, стать, наконец, частью семьи и сообщества. Может быть, он станет счастливее.

Но возможно, и нет.

Бек хотел, чтобы Трулз жил, — хотел этого отчаянно, — но знал, какова будет цена. Как же ему измерить ее?

Скажи нам свое решение.

Бек закрыл глаза. Возможность жить стоила любой цены, жизнь была слишком драгоценной, чтобы отказываться от нее по любой причине. Он не мог знать, как все обернется, не мог представить, как решил бы Трулз Рок, если бы он мог принимать решения. Бек сделает для Трулза лишь то, чего хотел бы для себя в подобной ситуации. Он мог опираться лишь на то, что было верным по его разумению.

— Спасите его, — молвил он спокойно.

Со стороны оборотней последовало неожиданное стремительное движение, сопровождаемое странным шипением, превратившимся во вздох. Стена тел, собравшихся вокруг него, расступилась, открывая костер, все еще ярко горящий перед его сестрой.

Возвращайся к ней. Сиди возле нее и жди. Когда придет утро, возьми ее и отправляйся в горы. Там ты найдешь то, что ищешь. Ты будешь в безопасности. Не беспокойся о тех, кто следует за вами. Они не пройдут.

Темные фигуры превратились в свирепых монстров, которых он уже однажды видел. Ужасные, способные уничтожить жизнь, едва подумав об этом, существа из кошмаров. На какое-то мгновение они нависли над юношей, обволакивая его своим запахом, их вид выразительно увеличивал весомость сказанных слов.

Иди.

Бек сделал, как было велено, но не обрел ни душевного спокойствия, ни уверенности, к которым стремился. Он не стал размышлять над тем, что сделал, не хотел обдумывать результат своих действий, потому что боялся осознать нечто не принятое во внимание. Он не хотел смотреть правде в глаза. Бек вернулся к теплу и уюту костра, усевшись рядом с Грайан. Взяв ее руки в свои, он смотрел на языки пламени. Он не оглядывался на оборотней, не пытался увидеть, куда они отправились или что делают. Впрочем, он и не смог бы этого сделать, потому что взгляд не проникал сквозь темноту, окружающую костер.

Вместо этого он глядел на Грайан и пытался заставить себя поверить, что она стоила всего, что произошло, что ее спасение не было прихотью друида или ложной надеждой брата, но необходимым деянием, которое будет иметь более важные и далеко идущие последствия, оправдывающие все.

Через некоторое время Бек уснул, и его сны были живыми и полными чувств. Его носило по всей его жизни. Вновь перед ним возник Квентин, который трудился над ясеневым луком, его рыжие волосы свободно ниспадали на плечи, на цветущем лице играла дерзкая улыбка, а смех звенел уверенностью. Коран и Лирия, которые заглянули к Беку, когда он спал, но слышал, как они с гордостью говорили о нем. Члены экипажа «Ярла Шаннары» прошли по одному мимо него, когда он стоял на опушке леса, а потом Руэ Меридиан, отстав от остальных, подошла к нему и прикоснулась к его лицу прохладными пальцами, вытеснив мысли обо всем, кроме нее.

И, наконец, Странник глядел на него с крепостной стены замка, который показался Беку смутно знакомым. Рядом с друидом стоял Трулз Рок, затем он исчез, превратившись в голос, лишенный телесной оболочки, который шепотом призвал его быть сильным, непреклонным и помнить, как они были похожи. Он был не таким, каким Бек помнил его, потому что Трулз уже был не помесью, но истинным оборотнем. Он был един со своей новой семьей, со своим сообществом, с миром, который дал ему вторую жизнь. В нем ощущалась некая завершенность, найденное, наконец, спокойствие, которого он никогда не ведал прежде.

Бек прислушивался к пустоте, глядя в темноту, ухватившись за слова своего невидимого собеседника как за спасательный трос, и спокойствие, которое обрел Трулз, снизошло и на него.

Когда он проснулся, было уже утро. Мутный серый свет струился с горных вершин, на востоке, там, где занимался рассвет. Костер погас, дымящиеся угольки превратились в пепел. Он вытянул руку. Пепел был еще теплым. Рядом с ним спала Грайан,вытянувшись на земле, глаза ее были закрыты, дыхание — медленным и ровным.

Бек поглядел на нее, а затем поднялся и отправился искать Трулза Рока.

Он остановился там, где друг упал вчера ночью. От него остались лишь плащ с капюшоном и груда костей необычной формы. Бек опустился на колени и убрал в сторону плащ, ожидая обнаружить под ним еще что-нибудь. Казалось просто невероятным, что от гиганта осталось лишь то, что предстало глазам Бека. И, тем не менее, под плащом не было больше ничего. На твердой, схваченной морозом земле не было видно даже пятен крови.

Бек поднялся и постоял еще немного, глядя на кости и плащ. Возможно, большая часть того, чем был Трулз Рок, то, что действительно имело значение и ценность, стало частью этого мира.

Интересно, наблюдают ли сейчас за ним оборотни и Трулз среди них? Сможет ли Бек когда-нибудь узнать, правильно ли он поступил?

Он вернулся назад, к костру, разбудил Грайан и потянул ее за руку. Она легко поднялась, ее спокойное лицо не выражало никаких чувств, а безвольное согласие было каким-то печальным и детским. Он был единственным, что у нее оставалось, единственным, что стояло между ее жизнью и ее смертью. Бек стал для нее защитником, как и обещал.

Он не был уверен в том, что способен на это, но должен был попытаться сделать все возможное, чтобы спасти их обоих.

Держась за руки, как дети, они стали подниматься в горы.

ГЛАВА 17

В то время как Бек и Грайан взбирались по склону, на противоположном склоне соседней горы Квентин Ли оторвался от своего завтрака, состоявшего из хлеба с сыром, и выжидающе поднял голову, устремив взор на Киана, который появился из-за деревьев и начал подниматься к нему. Немного поодаль ринджи Обата, собравшиеся в сосновой рощице, где они провели ночь, ожидали указаний, куда следовать дальше. Здесь были все, кроме Обата и Панакса, отправившихся разведать проходы через горы Алётра Арк. Вот уже два дня они убегали от мвеллретов и их монстров-ищеек, и Квентин надеялся, что им не придется бежать третий день подряд.

— Они нашли наш след, — проревел Киан. Его темное квадратное лицо избороздили морщины, когда он тяжело опустился на землю рядом с Квентином и отер пот со лба. — Они приближаются.

Он избегал смотреть на Квентина. Никто не смотрел ему в лицо в эти дни. Никто не хотел видеть то, что затаилось в его глазах. Это продолжалось с тех пор, как они нашли его в развалинах Погребенного Замка, с тех пор, как они узнали, что стало с Ардом Патринелем.

Квентин понимал это. Он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

Горец протянул эльфу-охотнику хлеб и сыр и опустил глаза. Они сидели на неровном склоне, изобиловавшем хвойными деревьями и иззубренными скалами. Сюда их привели сорок восемь часов бегства, безумных часов, отданных неистовым попыткам избавиться от преследователей. Ничто не помогло, их снова выследили и настигали.

С самого начала, когда Квентин, Панакс, Киан, Обат и дюжина ринджи остались, чтобы прикрыть отход племени, все пошло плохо. Все они обладали колоссальным опытом охоты и выслеживания дичи, и каждый из них знал добрую дюжину трюков, способных замедлить продвижение или остановить преследователей. Они испробовали их все, начав с простых уловок: создания десятков ложных следов. Чтобы распутать их, охотничьей собаке понадобились бы часы. Но те твари, которых реты использовали, преследуя их, значительно превосходили собак. Они отличали настоящие следы от ложных со сверхъестественной быстротой и буквально наступали на пятки группе Квентина. Затем ринджи применили экстракты растений, чтобы создать сильные запахи, призванные сбить с толку ищеек. Из этого также ничего не вышло. Киан и Панакс повели группу по ручьям и даже по реке, чтобы скрыть следы в воде, но эти твари вновь обнаружили их.

В отчаянии Обат заманил их в узкую лощину и поджег там лесок, сильный ветер раздул огонь прямо навстречу ретам. Этот пожар должен был не только заставить отступить преследователей, но и полностью уничтожить следы беглецов. Это позволило им выиграть несколько часов, но, в конце концов, реты и их ищейки вновь напали на след.

Попав в безвыходное положение, Квентин и его спутники устроили засаду, рассчитывая убить или вывести из строя выслеживавших их монстров. Засада явилась для ретов полной неожиданностью, несколько из них было убито стрелами из луков и духовых ружей, прежде чем остальные смогли найти укрытие. По монстрам-ищейкам также стреляли, но они стряхивали с себя стрелы, будто налипшую грязь, и бросались на своих противников с бешеной яростью. Их спустили с цепей, и свора беспощадных убийц помчалась вперед. Квентину много раз доводилось участвовать в охоте, но никогда он не видел ничего подобного. Твари, штук восемь, бросились сквозь невысокий кустарник и через скалы подобно обезумевшим фуриям. Эти безголосые чудовища смутно напоминали людей, превратившихся в нечто куда более ужасное и огромное, чем серые волки, которые водились в Черных Дубах к востоку от гор Ли.

Не имея другого выбора, Квентин и его товарищи дали отпор. В первые же мгновения пали трое ринджи, а монстры вымокли в их крови. Люди, эльфы, ринджи могли полечь там все до одного, если бы не меч Ли, который засветился подобно факелу, и магия хлынула с лезвия струей голубого огня. Именно в этот момент Квентин понял, что эти твари были созданы магией и, чтобы остановить их, тоже потребуется магия. Он убил двух чудовищ под аккомпанемент диких визгов и поотрубал им конечности. Остальные отступили, не потому, что приняли поражение или испугались, но, остерегаясь могущества меча, решили не продолжать атаку сразу.

Это позволило Квентину и его соратникам удрать оттуда, но использование меча отметило их и предупредило преследователей, что по крайней мере один из тех, за кем они охотились, обладает магией. Это еще больше укрепило их решимость продолжать преследование. В небе над ними появились воздушные корабли, и на землю были высажены свежие отряды мвеллретов и ищеек. Квентин не мог определить количество, но их было более чем достаточно, чтобы одолеть его в открытом бою. Реты не знали о том, кого же они преследуют, но было ясно, что они твердо намерены выяснить это.

Преследование продолжалось, ринджи все больше углублялись в горы Алётра Арк, поднимаясь по труднопроходимым склонам, следуя тропой, которая должна была привести их на обширные луга, лежавшие за горной грядой. Квентин задавался вопросом: что хорошего принесет им этот путь? Если их преследователи настроены столь решительно, то рано или поздно их настигнут, переберутся они через горы или нет. Если они действительно хотят спастись, следует найти кардинальное решение, и как можно скорее, потому что женщины и дети, которые составляли большую часть беглецов, уже уставали.

Квентин также ощущал усталость, не столько физическую, сколько эмоциональную. В сражении с ронком Арда Патринеля он утратил нечто — какую-то часть того огня, который направлял его раньше, какую-то часть души и воли. Он не ощущал себя больше цельной личностью. Сейчас, когда столь многие из их команды погибли, а остальных разбросало по свету, он будто утратил ориентиры. Он помогал ринджи потому, что они нуждались в этом, и потому, что он не знал, что еще ему делать. Это давало ему цель, но не пыл и воодушевление.

Он полагал, что Панакс и Киан чувствовали себя немногим лучше, хотя они были более привычны к действиям в одиночку. Квентин был еще слишком юн и не готов к таким потерям, которые выпали на его долю, эти утраты оказали на него сокрушительное воздействие. Временами он совершенно падал духом. Перед его глазами вновь возникала Тамис, истекающая кровью. Он видел голову Арда Патринеля, заключенную в металл и стекло, за мгновение до того, как она разлетелась вдребезги. Он видел Бека таким, каким запомнил его на плоскогорье, целую вечность назад.

Эти образы не давали ему покоя, он был измучен и чувствовал, что постепенно сдает. Он плакал, будучи не в силах удержаться, пытаясь скрыть свои слезы и слабость. Его бил озноб на ярком солнце, а мрачные видения преследовали его по ночам. Он просыпался с криком и вновь засыпал, измученный и опустошенный.

Но вместе с тем для всех остальных он являл собой единственную возможность остаться в живых и мучительно осознавал это. Без магии меча Ли они не могли противостоять магическим существам, преследовавшим их.

— Сколько у нас времени? — спросил он Киана через минуту.

Эльф пожал плечами:

— Ринджи попытаются замедлить их продвижение, но вряд ли им это удастся. Поэтому, может быть, час или немногим больше.

Квентин закрыл глаза. Им нужна помощь. Им нужно чудо. Ему не казалось, что он сможет сотворить его.

Киан покончил с хлебом и сыром, глотнул воды из бурдюка и встал. Он был забрызган грязью, его одежда была изорвана и вымазана кровью. Эльф являл собой отражение Квентина.

— Пора поднимать их и трогаться в путь, — сказал Киан.

Они отправились вверх по склону, туда, где поджидали ринджи. Используя жесты и немногие известные им слова на их языке, они заставили племя подняться и снова двинуться вперед. Ринджи были подавлены, не столько из-за своей усталости, сколько потому, что ни одна из попыток уйти от погони не увенчалась успехом, а время уходило. И, тем не менее, они продолжали идти без жалоб, и стар, и млад, и женщины, и дети, помогая друг другу, когда это требовалось. Народ, лишенный своего дома, в котором обитал веками, изгнанный силами, над которыми у него не было никакой власти. Они проявляли решимость, которую Квентин считал удивительной, и черпал в этом надежду.

Они шли, может быть, около часа, когда появились разведчики-ринджи. Они сообщили, что мвеллреты и монстры-ищейки на подходе.

С другой стороны появились Панакс и Обат. Дворф выглядел возбужденным.

— Думаю, мы нашли то, что поможет нам, — сказал он, переводя горящий взгляд с одного лица на другое, и энергично поскреб свою густую бороду. — Впереди путь раздваивается. Одно ответвление ведет к тысячефутовому обрыву — обойти его невозможно. Другое ведет к узкому выступу, по которому одновременно могут пройти два человека, не больше. Эта вторая тропинка вьется вокруг горы, а затем — через высокий перевал, который ведет на другую сторону. Здесь вот что важно. Можно пробраться над второй тропинкой, взобравшись по склону горы, что подальше, и запутав следы. Там есть место, идеальное для того, чтобы вызвать лавину, которая сметет проход и все, что на нем. Если мы сможем провести ринджи, прежде чем их поймают реты, мы сможем организовать обвал, который сбросит ретов и их тварей с тропинки или, по крайней мере, запрет их в ловушке по другую сторону от нас.

— Как далеко это место? — сразу спросил Киан.

— В часе, может, двух.

Эльф-охотник покачал головой:

— У нас нет столько времени.

— Оно будет, если я останусь позади, — тут же выпалил Квентин.

Он произнес это, прежде чем осознал смысл своих слов. Это было опрометчивым и опасным предложением, но горец знал, что оно было верным.

Все уставились на него.

— Горец, о чем ты говоришь? — сердито сказал Панакс. — Ты не можешь…

— Панакс, послушай меня. Давай смотреть правде в глаза. Именно магия привлекает их. Не говори ничего, — мы оба знаем, что это так. Мы все знаем. Они хотят заполучить магию, так же как этого хотел Антракс. Если я останусь, я смогу удерживать их достаточно долго, чтобы вы смогли миновать то место на горе, где хотите начать обвал. Это даст вам необходимое время.

— Это убьет тебя! — парировал его собеседник.

Квентин улыбнулся. Теперь, когда по их следу шла целая толпа ретов и их монстров-ищеек, он действительно не имеет никаких шансов выдержать продолжительный бой. Он не сможет победить даже со своим мечом. Горец предлагал отдать свою жизнь.

— Я останусь с тобой, — заявил Киан, не подвергая сомнению решение горца и прекрасно понимая, в чем дело.

— Нет, Киан. Одного из нас достаточно. Кроме того, я буду лучше действовать в одиночку. Я быстрее двигаюсь, когда я один. Ты и Панакс проводите ринджи. Это важнее. Я догоню.

— Ты не выживешь! — произнес Панакс с едва сдерживаемой яростью. — Это бессмысленно!

Квентин засмеялся:

— Тебе стоило бы посмотреть на свое лицо, Панакс! А теперь уходите. Чем быстрее вы это сделаете, тем меньше времени мне придется здесь торчать.

Киан отвернулся, лицо его потемнело.

— Пойдем, дворф, — сказал он, потянув Панакса за рукав.

Панакс позволил увести себя, но продолжал оглядываться на Квентина.

— Ты не должен делать этого! — крикнул он. — Пойдем с нами. Мы справимся!

— Ждите меня, — крикнул Квентин ему вслед.

Затем ринджи вновь двинулись вперед, проходя между деревьями, вверх по склону. Цепочка людей извивалась между скалами, и в считанные минуты они скрылись из виду.

Горец стоял в одиночестве посредине опустевшей поляны и ждал до тех пор, пока не перестал различать каких-либо звуков со стороны ушедшей группы. Затем зашагал вниз по склону.


Квентину не потребовалось много времени, чтобы найти то, что он искал. Он запомнил эту теснину раньше, узкую расселину в огромной скале, которая вилась вверх под резким наклоном и едва позволяла пройти одному. Квентин понимал, что если он попытается занять оборону на открытом месте, то его сокрушат в считанные секунды. Но если он преградит им путь через расселину, они смогут налетать на него лишь по одному за раз. Рано или поздно они пробьются, в силу численного преимущества, или решат идти в обход. Но ему не нужно сдерживать их бесконечно, ему нужно лишь выиграть немного лишнего времени для своих товарищей.

Расселина в скале была футов двадцать пять длиной, примерно посредине она немного расширялась. Квентин выбрал это место в качестве своей первой позиции. Когда он будет вынужден отступить, у него будет место для маневра и еще одной попытки.

Горец бросил взгляд через плечо. Немного поодаль, в двух-трех сотнях ярдов, было большое скопление скал, где он спрятал свой лук и стрелы. Там будет его последняя позиция.

— Жаль, что ты не увидишь этого, Бек, — громко сказал он. — Это будет интересно.

Минуты текли одна за другой, но их прошло не так уж и много, когда он услышал приближение монстров-ищеек. Они не прятались и не скрывали своих намерений. Утробное рычание, звуки тяжелого дыхания и резкий животный запах. В некотором отдалении за ними следовали мвеллреты.

Квентин обнажил меч Ли и приготовился.

Первая тварь, увидев его, бросилась на горца не колеблясь. Квентин низко согнулся и подловил ее в момент прыжка, пронзив грудь и пригвоздив чудовище к земле, где оно корчилось и визжало, пока не издохло, разорванное магией меча. Второй и третий монстры появились почти сразу же, пытаясь обогнать друг друга. Квентин нанес удар по их мордам и глазам, когда они стиснули друг друга в узком проходе, и вынудил их отступить. До него доносились крики ретов и рычание ищеек, которые тщетно пытались прорваться вперед.

Он сражался в расселине столько, сколько мог, убив двух тварей и ранив третью, прежде чем отступил. Он мог бы оставаться там и дольше, но опасался, что реты найдут обходной путь. Если бы они заперли его в расселине, с ним было бы покончено. На первой линии обороны он выиграл столько времени, сколько смог. Пора было отступать.

Монстры бросались на него, а он пятился вверх по расселине, пока не занял вторую позицию. Широко расставив ноги, он сдерживал зверюг, не пропуская их, убив одну и втиснув ее между стенами расселины так, что остальные не могли миновать ее, не перебравшись через нее сверху. Они кромсали умерщвленную тварь, пока не изорвали в клочья, но так и не могли прорваться дальше. Квентин сражался с исступленной и безрассудной решимостью, магия струилась сквозь него, как расплавленный металл, унося его усталость и боль, его благоразумие и сомнения, все, кроме обостренного восприятия момента и головокружительного ощущения силы. Ничто не могло остановить его. Он был непобедим. Магия меча шла сквозь его тело, и он всецело отдался ей.

Даже когда мвеллреты оказались позади него, он оставался на месте, охваченный эйфорией и готовый на все, чтобы это состояние длилось бесконечно. Он отразил очередную атаку, затем вернулся к схватке с ищейками, пытаясь выбраться из расселины, полный решимости сражаться со всем, что бросает ему вызов.

И лишь глубокая рана в бедре отрезвила его настолько, что он, наконец, осознал опасность. Он повернулся и помчался, не оглядываясь назад, получив достаточное преимущество для того, чтобы взобраться на скалы и найти свой лук и стрелы, прежде чем преследователи доберутся до него. Квентин был метким стрелком, но преследователи были так близко, что его искусство владения луком почти ничего не значило. Он всадил четыре стрелы в ближайшую здоровенную голову, и лишь тогда она отпрянула назад, ослепленная на оба глаза и обезумевшая от боли. Он ранил еще двоих, замедлив их продвижение настолько, что остальные также не смогли подобраться к нему ближе. Горец выпустил все свои стрелы, убив двоих ретов, а затем отбросил лук и вновь понесся дальше.

Подходящих мест для того, чтобы эффективно обороняться, больше не было, поэтому он пустился изо всех сил к уступу, где надеялся найти Панакса, Киана и ринджи. Это было большое расстояние, мили две, и вскоре он утратил чувство времени и пространства, ощущая лишь движение. Все еще воодушевляемый магией меча, сила которого пела в его крови, он обнаружил в себе такие возможности, о существовании которых и не подозревал. Горец мчался так быстро, что далеко опередил своих преследователей, карабкающихся по скалам и засыпанным камнями тропинкам, которые он преодолевал с необыкновенной легкостью.

Может быть — всего лишь «может быть», — ему удастся найти выход.

— Ли, Ли! — выкрикивал Квентин в исступлении, охваченный эйфорией, совершенно не думая о том, кто может его услышать. — Ли! — ревел он.

Они догнали его почти у края уступа, вынудив повернуться и принять бой. Он отбился, отбросил их назад и рванул по уступу. Позади вздымались горы Алётра Арк, их огромные вершины и обширные долины, вытянувшиеся вдоль всего горизонта, были так живописны, что смотрелись несколько искусственно, создавая эффект полотна, сотворенного человеческими руками.

Монстры-ищейки снова налетели на него, но им не хватало места. Двое их них откатились в сторону, визжа и вонзая когти в землю. Он оглянулся и посмотрел вниз, на уклон, по которому только что взобрался: тот просто кишел тварями и мвеллретами. Прижимаясь к поверхности скалы, он отступал так быстро, как мог, нанося удары по ближайшим из своих преследователей, как только они оказывались в пределах досягаемости. Он был ранен дюжину раз, и пение магии в теле превратилось в высокий яростный вой. Силы были на исходе, и когда они будут исчерпаны, магия меча Ли также истощится.

— Панакс! — неистово возопил он, отчаянно пытаясь сдержать свой вновь обретенный страх, ощущая, как эйфория покидает его и одновременно тускнеет блеск его клинка.

Он находился футах в ста от того места, где начинался уступ, слева от него — скала, поднимающаяся вверх почти вертикально, справа — обрыв, отвесный и глубокий.

И тут Панакс отозвался на клич горца. Квентин не отрывал глаз от своих преследователей. Они приближались, ярость и голод сверкали в их глазах, они ждали, когда горец утратит осторожность.

Квентин услышал, как сверху загромыхали камни, повернулся и побежал, но слишком медленно. Ближайшая из тварей оказалась на нем в мгновение ока, вонзив в него свои когти. Он развернулся и сбросил ее назад, ударившись кистью руки о скалу с такой силой, что ладонь разжалась и выпустила рукоятку меча. Вылетев из его руки, меч перевалился через край обрыва и исчез в бездне.

Квентин застыл в нерешительности, до конца не веря в то, что произошло, и это промедление стоило ему возможности спасения. Со скалы полетели камни и земля. Квентин попытался прорваться сквозь лавину, но было слишком поздно. Камни рушились со всех сторон, откалывая куски утеса. Монстры-ищейки и мвеллреты исчезли за стеной каменного потока, а затем огромный кусок карниза оторвался и рухнул вниз.

Квентин вжался в скалистую стену и прикрыл голову. Какое-то мгновение он держался, но затем лавина сорвала его оттуда, как листок с ветки, и он потерял сознание.

ГЛАВА 18

Горец пришел в себя в огромном пространстве, полном ошеломляющей черноты, от которой цепенели мозги, и чудовищной тяжести, сокрушающей кости. Он почуял запах пыли и песка, смешанный с терпким ароматом изорванной листвы и земли. Сначала он не мог вспомнить, что случилось, где он, и паника острыми когтями впилась в его сердце. Однако он взял себя в руки, усилием воли заставив себя проявить терпение и дождаться, когда в голове прояснится.

Когда это произошло, он вспомнил про лавину. Он вспомнил, как его смело в бездну, как он летел, кувыркаясь в граде камней и обломков, судорожно хватаясь за что-то, потом путаясь в зарослях кустарника, и все это время его сопровождал безумный грохот, по сравнению с которым самый яростный шторм, который ему когда-либо довелось перенести, казался ласковым ветерком. Затем волна темноты накрыла его, и все исчезло.

Постепенно к нему вернулось зрение, и он осознал, что лавина похоронила его под грудой веток и корней деревьев. Сквозь маленькие отверстия он видел тяжелые серые облака, несущиеся по темнеющему небу. У него не было никакого представления о том, сколько прошло времени. Он лежал без движения, уставившись на далекие облака и пытаясь собраться с мыслями. По всему, он должен был умереть. Но корни и ветки, заключив его в деревянную клетку, спасли его, укрыв от камней, которые в противном случае раздавили бы его.

При этом он все-таки пострадал. В ушах у него звенело, рот и ноздри были забиты пылью. Каждая кость и каждый мускул отчаянно болели, и он пока еще был не в состоянии определить, сломано у него что-нибудь или нет.

Квентин попытался пошевелиться и обнаружил, что пригвожден к земле.

Он прислушался к тишине, которая окутала мягким покрывалом и его заваленную камнями тюрьму, и весь прилегающий мир. Не было слышно ни малейшего шороха, ни самого тихого шелеста, ничего, кроме звуков его неровного дыхания. Придет ли кто-нибудь искать его, если кто-нибудь вообще в состоянии это сделать? Могло быть и так, что его просто некому искать. Обрушилось полгоры, и неизвестно, кого она забрала с собой. Он надеялся, что Панакс и ринджи спаслись, а мвеллреты и их ищейки — нет. Но он не мог быть в этом уверен.

Квентин пытался не слишком задумываться над этим, сосредоточившись на более актуальной проблеме. Он заставил себя расслабиться, глубоко дышать, собраться с силами. Тщательно, осторожно он проверил пальцы рук и ног, чтобы убедиться, что все на месте и еще действуют, затем проверил руки и ноги. К его удивлению, ничто, казалось, не было сломано, несмотря на то, что все страшно болело.

Воодушевленный тем, что остался цел, Квентин принялся искать способ выбраться. В его тесной тюрьме было очень мало места, чтобы двигаться, но он успешно воспользовался этой возможностью. Ему удалось высвободить левую ногу и обе руки, затратив немного времени, проявив терпение и настойчивость, но правая нога прочно застряла под большим камнем. Она не была раздроблена, но придавлена к земле. Как он ни старался, он не мог ее освободить.

Квентин снова откинулся назад, весь мокрый от пота. Внезапно он осознал, как ему жарко, заживо похороненному под слоем камней и обломков. Он был весь покрыт пылью и грязью. Горец решил, что уже точно знает, каково это — быть мертвым, и ему это не нравится.

Медленно и осторожно поворачиваясь, он слегка изменил положение тела, но недостаток пространства и неподвижность зажатой ноги препятствовали более значительным переменам. «Глубокие вдохи, — сказал он себе. — Сохраняй спокойствие». Квентин ощутил на своем лице капли дождя, попавшие через зазоры в стенах его тюрьмы, и увидел, что небо потемнело. Дождь был несильным и равномерным, тихое бормотание в безмолвии. Квентин слизывал редкие капли, падавшие на его губы, благодаря небо за эту влагу.

После этого он потратил много времени, пытаясь приспособить кусок ветки в качестве рычага. Если бы он смог переместить камень хотя бы на дюйм, ему удалось бы вывернуться и освободиться. Но из положения лежа на спине он не мог применить рычаг, и ветка была слишком длинной, чтобы расположить ее как надо. Несмотря ни на что, он продолжал возиться с этим, пока не стемнело настолько, что он уже не мог видеть, что делает.

Он уснул, а когда проснулся, было еще темно, но дождь перестал, и вернулась тишина. Квентин вернулся к возне с веткой, и наступило утро, когда он бросил это дело как бесперспективное. Его охватывало отчаяние. Никто не искал его, иначе он бы уже услышал их. Если он собирается выжить, то должен сделать это своими силами. Чего это будет стоить? Отрежет ли он себе ногу, если не будет никакого другого выхода? Откажется ли он от части самого себя, чтобы спасти свою жизнь?

Сон сморил его во второй раз, и он проснулся при дневном свете, лучи солнца, изливавшиеся с чистого голубого неба, проникли в его клетку. Квентин не стал тратить время на размышления о возможных мрачных перспективах своего положения и вернулся к попыткам освободиться. На сей раз он использовал заостренную палочку, чтобы откидывать в сторону камни и землю из-под своей ноги. Если удастся подкопаться под свою ногу, то он смог бы обеспечить достаточное пространство, чтобы вытащить ее. Дело шло очень медленно, часто ему удавалось извлечь лишь один камешек, один плотный комок земли за раз. Он начал копать у своего колена и продвигаться вниз, один мучительный дюйм за другим. Ему приходилось быть очень осторожным, чтобы не задеть что-либо, подпирающее камень. Если он сместится, то раздавит ему ногу и навсегда захлопнет этот капкан.

Он работал весь день, не обращая внимания на голод и жажду, на боль в теле, на жару в этой клетке. Он зашел слишком далеко и перенес слишком много, чтобы послушно умереть. Он не сдастся. Квентин повторял эти слова снова и снова, превратив их в песню, которую распевал как мантру.

Снова стемнело, когда он наконец высвободил свою ногу, оставив под камнем большую часть штанины и много собственной кожи. Горец тут же начал копать проход наружу, ход через обломки наверх, к угасающему свету, к свежему воздуху и свободе. Он не мог позволить себе остановиться и отдохнуть. Он чувствовал, что им овладевает паника.

Опустилась ночь, бархатистая мягкая тьма под звездным небом, когда он вылез из-под камней и земли и оказался на свободе. Ему хотелось рыдать от радости, но он не позволил себе этого, опасаясь, что не сможет потом взять себя в руки. Это суровое испытание переполнило его бурными чувствами, и к нему еще не в полной мере вернулась возможность рассуждать здраво. Он посмотрел вокруг, на мешанину из камней и торчащих тут и там деревьев, затем взглянул наверх, на темнеющие утесы. В темноте он не мог определить место, откуда упал. Но он понял, где находится сейчас: в конце долины, которая лежала в тени двух огромных гор, в центре массива Алётра Арк.

Было холодно, и он заставил себя отправиться вниз по склону, в деревья, за границей лавины, чтобы поискать убежище. Он нашел его в хвойном лесу, улегся там и сразу же заснул.

В ту ночь ему приснился сон о пропавшем мече Ли, и он проснулся с решимостью найти его.

При свете дня он смог лучше разглядеть, где оказался и что произошло. Оползень, который увлек его вниз, унес с собой большую часть горы, лишив ее деревьев и кустарников, выровняв пласты и уступы и оторвав огромные куски крутых склонов; все это лежало внизу, образовав огромную груду обломков. Взглянув наверх, он понял, где стоял перед тем, как рухнуть вниз. Не было видно никаких следов — ни тех, с кем он спасался бегством, ни тех, от кого он бежал.

Он принялся за поиски пищи и воды, обнаружив маленький ручеек неподалеку от того места, где спал, но так и не нашел никакой еды. Даже его знание леса не помогло ему обнаружить ничего съедобного так высоко в горах. Он вернулся к оползню, чтобы поискать меч Ли. У него не было никакого представления о том, где же следует искать, поэтому все утро он слонялся без определенной идеи. Оползень занимал почти полмили. Квентин не переставал думать о своем невероятном везении: выжил, серьезно не покалечился, выбрался из-под завала, не сошел с ума… Он вновь и вновь повторял себе: «То, что я выжил, — это знак, я не умру на чужой земле, я вернусь домой, в родные горы».

К полудню солнце палило так, что долина просто дымилась. У Квентина начались галлюцинации, он видел движение там, где его не было, слышал голоса, ощущал присутствие призраков. Он вернулся под деревья попить из ручья, затем улегся отдохнуть. Когда он проснулся через несколько часов, его мучила лихорадка, все тело болело, но он возобновил поиски.

На сей раз призраки приняли узнаваемый вид. Пробираясь через скалы, он обнаружил, что они поджидают его за каждым поворотом. Первой появилась Тамис, целая и невредимая, коротко стриженые волосы зачесаны назад, а в глазах, устремленных на него, вопрос: зачем ты здесь? Он произнес ее имя, но она не отвечала. Она глядела на него лишь мгновение, затем исчезла в мареве полуденной жары, в путанице образов из прошлого.

Следующим появился Ард Патринель, выскользнувший из дымки в образе покрытого металлом ронка, преображенный из человека в нечто кошмарное. Он уставился на Квентина, его глаза, пойманного в ловушку обреченного существа, умоляли об избавлении, даже тогда, когда он поднимал свое оружие, чтобы пронзить горца. Даже понимая, что это — видение, Квентин уклонился от него. С губ капитана гвардии слетали какие-то слова, но их не было слышно из-за прозрачного щитка, прикрывавшего лицо, лишенные звучания и значения, они были так же иллюзорны, как и его призрак.

Образ замерцал и утратил четкость, а Квентин закрыл глаза, чтобы привести в относительный порядок разум. Когда он вновь открыл их, Ард Патринель исчез.

«Оба они мертвы», — напомнил себе Квентин. Тамис и ее возлюбленный — призраки, затерянные во времени, которые могут вернуться лишь как воспоминания. Он ощутил себя близким к ним, почувствовал, что он все меньше является частью окружающего, чем прежде, что он становится бесплотным. Он терял себя в этой жаре, уходя в мир, созданный воображением. Он нуждался в отдыхе и пище и в чем-то надежном и прочном, за что можно держаться. В удаче. В надежде.

Поиски были безрезультатны, ни малейшего признака пропавшего талисмана. Шла вторая половина дня, и он все больше изнемогал. Ему не суждено найти меч, он понимал это. Он только терял время. Ему следовало покинуть это место и идти. Но куда? Была ли у него другая цель теперь, когда он остался один и без сил? Предназначено ли ему выполнить еще что-то?

Его мысли унеслись в прошлое, в горы Ли, где он так беззаботно проводил свою юность, к тем временам, которые он проводил, охотясь, ловя рыбу и изучая окрестности с Беком. Лицо брата возникло перед ним в воздухе. Где он сейчас? Что стало с ним после той бойни у Погребенного Замка? Он был жив, когда Тамис видела его в последний раз, но бесследно исчез. Бек был таким же призраком, как и Тамис, и Патринель.

«Но живым», — тихо поклялся Квентин Ли. Даже исчезнув, Бек был жив!

Квентин обнаружил, что стоит на коленях среди скал, рыдая, закрывая лицо руками, плечи трясутся. Когда он начал плакать? Сколько времени он простоял так, скорчившись в этих камнях?

Он вытер глаза, обозленный и пристыженный. Хватит. Больше ни за что.

Когда он опустил правую руку на землю, чтобы оттолкнуться и встать, его пальцы сомкнулись на рукояти меча.

Он был так ошеломлен, что какое-то мгновение думал, что вообразил себе это. Но меч был столь же реален, как тот камень, на котором он преклонил колена. Он заставил себя посмотреть вниз, увидеть клинок, лежащий рядом, пыльный и грязный, эфес был в царапинах и зазубринах, но несравненный клинок был столь же гладким и нетронутым, как в тот день, когда был выкован. Пальцы Квентина сжались, и он поднял оружие так, чтобы видеть его более отчетливо, чтобы обрести уверенность. Ошибки не было. Это был его меч, его талисман. И надежда возродилась вновь.

Было, разумеется, просто невероятно, что он нашел его. Реализовался один шанс из миллиона. Квентин не очень верил в провидение, в руку судьбы, но не было никакого другого объяснения этому чуду.

— О боги, — прошептал он, и это слово прошелестело в глубокой тишине послеполуденной долины. Горец принял предложенный ему дар как знак и поднялся на ноги, воодушевленный новой целью. Слишком упрямый, чтобы отправиться в страну мертвых, Квентин Ли тронулся в путь.


День быстро уступил место сумеркам, солнце плавно опускалось за западную кромку Алётра Арк, окрашивая горизонт в блистающий пурпурный и малиновый, покрывая долину длинными, глубокими тенями. Жара спала, и воздух стал свежим и бодрящим. Неожиданная смена температуры означала приближение очередной бури. Квентин съежился и опустил голову, пробираясь по долине и начиная подъем туда, где горы, сблизившись, образовали высокий перевал. Облака, невидимые прежде, спустились и затянули все небо густой пеленой. Поднимался ветер, сначала несильный и почти незаметный, затем ставший порывистым, ледяным и секущим.

Впереди, там, где проход сужался и заворачивал, исчезая из поля зрения, царила глубокая темнота.

Квентин спешил. Вокруг не было места, чтобы остановиться, и никакого резона это делать. На склонах он был слишком уязвим, чтобы решиться на отдых, а убежище мог отыскать себе только на другой стороне прохода. Он нуждался в пище и воде, но вряд ли ему удастся найти и то и другое до наступления утра. Темнота покрывала землю, вздымающиеся штормовые облака затягивали небо. Пошел дождь со снегом, кусочки льда жалили лицо, он наклонял голову, пытаясь защитить глаза. Ветер, жутко завывая, срывался с гор, скатываясь вниз по пустым склонам, и, набирая силу, несся в долину с перевалов и ущелий. Стараясь не думать о том, как долго ему еще идти, чтобы достичь безопасного места, Квентин сгибался и содрогался под ударами ветра.

К тому времени как он добрался до высшей точки перевала, мокрый снег сменился просто снегом, и земля была покрыта белым ковром двенадцатидюймовой толщины. Квентин привязал меч Ли за спиной, использовав кусок веревки, который нашел в кармане, и это приспособление позволило ему оставить руки свободными. Он шел, главным образом, в гору, по неровной земле, ветер набрасывался на него со всех сторон. В хлопьях летящего снега свет играл шутки с Квентином, который испытывал головокружение и лихорадку, галлюцинировал от обезвоживания и голода, но ничего не мог с этим поделать.

Призраки из его прошлого приходили и уходили, шепча слова, в которых не было смысла, используя язык жестов, которого он не знал. Казалось, они чего-то хотели от него, но он не мог понять, чего именно. Может быть, они просто хотели быть рядом с ним. Возможно, они ожидали, чтобы встретить его, когда он перейдет из мира живых. Подобный исход был более чем вероятным. Если ситуация не изменится, им не придется долго ждать.

Он потерял свой плащ, и ему нечем было защититься от холода. Его бил сильный озноб, и он опасался, что окончательно замерзнет, прежде чем найдет убежище. Годы, проведенные в горах, сделали его сильным и закаленным, но его выносливость была не безграничной. Он обхватил себя руками, упорно продвигаясь вперед сквозь снег, слякоть и холод, пытаясь сплотить тело и дух, зная, что ему нужно продолжать идти.

В высшей точке перевала он обнаружил нечто поджидавшее его.

Сначала он не был уверен в том, на самом ли деле он видит нечто большое и угрожающее, поднимающееся из скал впереди, смутное и неразличимое в вихре бури. По форме оно было похоже на человека, но также и на что-то еще, его конечности и тело были не вполне человеческими с точки зрения пропорций. Оно явилось перед ним сразу во весь рост, когда он достиг вершины перевала и шагал, объятый ветром, завывающим с неимоверной яростью, угрожающим сорвать с него всю одежду до исподнего. Квентин видел, как нечто плавно движется сквозь пелену снега. Затем оно исчезло. Горец направился в его сторону, его инстинктивно тянуло к нему, он испытывал страх и в то же время был заинтригован. У него есть меч, сказал он сам себе. Он не был неподготовлен.

Фигура появилась вновь, несколько дальше, подождала, пока он приблизится, затем опять исчезла.

Эта игра в прятки продолжалась по всему перевалу и на другой его стороне, где горы были покрыты густыми зарослями хвойных деревьев, и сила бури сдерживалась этой преградой. Квентин покинул ту гору, с которой сорвался, и начал подниматься на соседнюю с ней. Тропа была узкой, идти по ней было трудно, но появление призрака впереди поддерживало его сосредоточенность. К этому времени он уже был уверен, что его ведут, но повода для беспокойства не было. Этот призрак не угрожал ему и, казалось, не желал ему зла.

Квентин долго взбирался в гору, держа путь на запад по склону сквозь бесконечные заросли огромных старых деревьев, поляны, усыпанные сосновыми иглами, припорошенными снегом, мимо скалистых холмиков, скользких от сырого мха. Буря несколько поутихла. Снег все еще шел, но ветер больше не швырял ему в лицо подобные иглы и холод казался уже не столь пронизывающим. Призрак впереди стал более отчетливым, почти узнаваемым. Квентин уже где-то видел его прежде, это лесное видение двигалось точно так же, правда в другое время и в другом месте. Но разум его изнывал от усталости, и ему не удавалось вспомнить.

«Уже не так далеко, — сказал он самому себе. — Уже не так долго».

Он ставил одну ногу перед другой, при этом переводя глаза с земли под ногами на кружащуюся белизну впереди. Глядя то на свои ноги, то на движения призрака, он с трудом продвигался вперед.

— Помоги мне, — крикнул он однажды, но ответа не последовало.

«Уже не так далеко, — повторял он себе вновь и вновь. — Просто продолжай идти».

Но силы его были на исходе.

Он несколько раз упал, ноги просто подгибались под ним. Каждый раз он с трудом поднимался, не останавливаясь, чтобы передохнуть, зная, что если он остановится, ему конец. День принесет с собой свет и тепло, отдых и сон. Но нельзя рисковать, останавливаясь здесь.

На поляне, окаймленной густыми зарослями кедра, он замедлил движение и остановился. Он испытал такое ощущение, будто покинул свое тело, воспарив в ночи подобно пару изо рта. Это был конец. Все.

И тут темный призрак впереди, казалось, превратился в нечто другое, это был уже не один, а два призрака, поменьше и не такие грозные. Они вышли из ночной мглы вместе, шагая рука об руку, направляясь к нему, — и как только они оказались здесь, Квентин с недоверием уставился на эти новые фигуры, вновь сомневаясь в том, что видимое им реально, что это не горячечный бред.

Фигуры также застыли в нерешительности, увидев его. Горец направился к ним, вглядываясь сквозь пелену снега, сквозь пространство, и время, и видения, сквозь усталость, испытывая растущее чувство узнавания, до тех пор, пока не оказался достаточно близко, чтобы быть уверенным в том, что видит.

В горле у него пересохло, и в голосе звучала бесконечная усталость, когда он крикнул тому, кто стоял ближе и смотрел на него во все глаза, не веря себе:

— Бек!

ГЛАВА 19

Путешествие Бека Омсворда за последние два дня было не столь богато событиями, как поход Квентина, но оно было столь же удивительным.

Покинув оборотней и ведя за собой Грайан, он продолжил свой путь в глубь гор Алётра Арк, примирившись с призраком Трулза Рока в качестве незваного гостя. Плащ с капюшоном и разбросанные по замерзшей земле кости — эта картина не шла у него из головы, превратившись в навязчивое видение, от которого невозможно было избавиться. Он вспоминал своего друга, его несравненную силу и непоколебимую поддержку. Хотя большую часть времени Трулз Рок присутствовал незримо, он всегда внимательно следил за Беком, выполняя обещание, данное друиду.

Его смерть казалась невероятной. Хотя Бек и говорил себе, что это так, что с этим надо смириться, но не мог избавиться от ощущения, что Трулз вот-вот появится вновь, неожиданно, как всегда. Бек ждал его за каждым поворотом, искал в каждом затененном месте.

Так прошел тот первый день, это было похоже на сон, в котором Бек шагал рядом со своей отсутствующей сестрой и призраком утраченного друга.

К наступлению ночи он был совершенно вымотан, пройдя так много и почти не отдыхая. Он очень мало думал о Грайан, его сестра приняла жесткий темп, который он задал, совершенно забыв, что она не могла говорить и потому не пожаловалась бы. Внезапно осознав свою небрежность, он присел и осмотрел ее ноги. Они были еще не сбиты, и он решил покормить ее. Она почти ничего не ела, только пила воду, но ему удалось также заставить ее проглотить немного размятого сыра с хлебом. На его взгляд, она не изменилась, но он не знал, что происходит в ее голове. Бек провел кончиками пальцев по ее щекам и лбу и поцеловал ее. Ее чужие глаза смотрели сквозь него на что-то, чего ему не дано было видеть.

Затем он с жадностью поел сам, выпив немного эля, который нашел в запасах Трулза. Ночь опустилась на землю, и на небо высыпали звезды. Бек закутал Грайан в плащ и сел рядом, обняв сестру одной рукой, будто защищая. Он не знал, что для нее сделать. Его не оставляла мысль о том, что есть, должно быть, нечто, чего он не пробовал, что могло бы вывести ее из состояния ступора. Знать бы только, что именно. Он верил, что у этой загадки есть ответ, ему нужно лишь найти его.

Немного погодя он запел ей, его голос звучал чуть громче шепота, словно Бек боялся потревожить ночь. Он пел песни, которые помнил с детства, песни, которые пел ребенком с Кораном и Лирой в их доме. Это было так давно и так далеко. С тех пор прошли годы. И целая вечность с тех пор, как они с Квентином отправились в это путешествие.

Повинуясь импульсу, он попытался применить песнь желаний. Быть может, магия сможет воздействовать на Грайан. Это было самым сильным из всего, что их связывало, их общее наследие. Если ему не удавалось добраться до нее никаким другим путем, возможно, он сможет дотянуться до нее так. Он никогда не использовал свою магию таким образом, но знал из истории рода Омсвордов, что другие до него делали это. Весь фокус был в том, чтобынайти щель в броне ее отчужденности, пробраться мимо всех ее защитных сооружений туда, где пряталась она сама. Если бы он смог достучаться до нее, то дал бы ей знать, что ее брат — рядом.

Он стал напевать ей, сначала это было не более чем мурлыканье, тихая и нежная мелодия, чтобы успокоить и подбодрить ее. Он слился с ночью, стал одним из ее звуков, неотъемлемой составляющей окружающего мира. Постепенно его пение становилось более личным, в нем зазвучали слова: ее имя, его имя, их утраченная семья. Он придерживался тех воспоминаний, которые, как он думал, заставят ее улыбнуться, или, по крайней мере, тосковать по тому, что она потеряла. Он не использовал ее известного имени — ведьма Ильзе. Он звал ее Грайан, а себя — Бек и недвусмысленно связывал их друг с другом. Брат и сестра, семейные узы навсегда.

Очень долго, медленно и терпеливо он работал над тем, чтобы привлечь ее к себе, найти путь внутрь ее разума, зная, что это будет нелегко, что она будет сопротивляться. Он заставил себя повторять одни и те же фразы снова и снова, слова, которые, как он думал, смогут вызвать отклик, давая ей повод потянуться к нему. Он играл с цветом и светом, с запахом и вкусом, которые привносили в его музыку ощущение мира, жизни и ее даров. «Вернись ко мне, — пел он ей снова и снова. — Выйди из этих теней, и я помогу тебе».

Но все было безуспешно. Она смотрела на огонь, на него, на ночь и не мигала. Она смотрела сквозь окружающий мир в пустоту, которая отгораживала ее от настоящей жизни, и не вышла на его зов.

Разочарованный, изнуренный, он сдался, пообещав себе, что вновь попытается завтра. Бек верил, что сможет сделать это.

Он откинулся назад — и через несколько секунд уже спал.

На следующий день они забрались еще выше в горы, обнаружив, что тропа, которой они шли, напоминает извивающуюся змею, изобилуя резкими поворотами и крутыми, труднопроходимыми подъемами и спусками. Грайан покорно следовала за ним, но в трудных местах ее приходилось тащить. Дело шло туго, а небо на западе темнело: приближалась буря.

Однажды он услышал рев огромного оползня откуда-то издалека, и после этого линию горизонта на востоке затянуло густой пылью.

К ночи начался дождь. Они укрылись под ветвями огромной ели, улегшись на ложе из опавших иголок, которое оставалось теплым и сухим. Когда зарядил дождь и похолодало, Бек закутал Грайан в плащ и еще раз спел ей, и опять она смотрела сквозь него куда-то вдаль.

Этой ночью он лежал без сна гораздо дольше, прислушиваясь к тихому шелесту дождя и размышляя о том, что же ему делать. У него не было никакого представления ни о том, куда он забрался, ни о том, куда направлялся. Он продолжал идти потому, что верил словам оборотней. Он идет к чему-то, а не от чего-то. Его несло по течению вместе с беспомощной сестрой, а его друзья и союзники были разбросаны по свету или мертвы. У него было одно — единственное оружие, один талисман, одна опора, на которую он мог полагаться, но никакого ясного понимания, как можно ее использовать.

Он был так одинок, что чувствовал: никогда ему не найти ни утешения, ни покоя.

Он уснул, лишь когда окончательно изнемог.

Утренний рассвет был тусклым и серым, став отражением его настроения. Бек поднялся вялым и подавленным, и они снова пустились в путь. Буря догнала их в полдень, промчавшись мимо высоких вершин и устремившись вниз по склонам, на которые они взбирались. До этого Бек спустился почти на тысячу футов, поскольку извилистая тропа углубилась в ущелье, глубоко разрезавшее гору. Теперь же, когда разошелся ветер и холод пронизывал его до костей, он снова очутился высоко на склоне, и вокруг не было никакого убежища. Он прибавил шагу, потащив за собой Грайан. Ему не хотелось оказаться на открытом месте, если пойдет снег.

Вскоре так и случилось, но хлопья снега были крупными и ленивыми, и путь впереди по-прежнему был виден. Бек поднажал на спуске, намереваясь добраться до участков, заросших деревьями, что располагались ниже. Не успел он этого сделать, как буря обрушилась сверху ослепляющей пеленой мокрого снега и дождя. Все, что было дальше дюжины ярдов от них, просто исчезло. Деревья обратились в призраки, то появлялись, то исчезали по обе стороны тропы. Бек крепко держал Грайан за руку, боясь случайно выпустить: в такую метель он мог легко потерять ее.

Шторм крепчал. Мокрый снег с дождем превратился в буран. Снежный покров под ногами начал расти и вскоре достиг двенадцати дюймов даже на продуваемых ветром открытых местах. Видимость ухудшилась настолько, что он стал пробираться ощупью от дерева к дереву. Он и рад был бы укрыться в убежище, если бы смог найти хоть что-нибудь на него похожее, но в ослепляющей круговерти вьюги все выглядело совершенно одинаково.

Затем он споткнулся, упал и выпустил руку Грайан. В одно мгновение она пропала. Она исчезла в окружающей белизне, похищенная метелью вместе с его верой в свою цель. Он поискал ее на ощупь, сначала в одном направлении, затем в другом; вокруг него все было белым и пустым, все было совершенно одинаковым. Он не мог найти ее. Паника захлестнула его, когда он хватался за снежные хлопья и воздух, и он закричал. Это был крик отчаяния и беспомощности, гнева и разочарования, которые он носил в себе так долго. Бек кричал потому, что дошел до точки и ему было совершенно все равно, что с ним станет дальше.

В это мгновение перед ним возник какой-то призрак, огромный и темный, поднявшийся подобно неведомому чудовищу, пробудившемуся ото сна, чтобы положить конец вторжению в его вотчину. Бек отпрянул от него, пораженный и объятый ужасом. И тут же его рука задела сестру. Он прильнул лицом к ее лицу, чтобы увериться в том, что не ошибся, звал ее по имени. Ее бледное лицо было совершенно безучастно. Она стояла на коленях в снегу, покорная судьбе и ни капли не взволнованная происходящим.

Слезы облегчения хлынули из его глаз, когда он поднял ее на ноги, держа ее руки в своих, затем, решив, что этого недостаточно, он обнял ее. Бек утер слезы рукавом и стал искать глазами призрак, благодаря которому нашел ее. Он был прямо перед ним, но выглядел не таким большим и уходил прочь. Бек уставился ему в спину, чувствуя что-то знакомое, узнаваемое. Призрак исчез и появился вновь, довольно далеко, но похоже было, что он чего-то ждет.

Затем он внезапно повернулся и поманил Бека.

Почти не осознавая, что делает, юноша повиновался. Обе его руки прочно сомкнулись на тонкой талии Грайан, и он вновь тронулся в путь, во мглу.


— Вот так я и нашел тебя, — закончил он, передавая мех с элем Квентину, чувствуя, как терпкая жидкость согревает его горло и желудок. — Не знаю, как долго я бродил там, но мой проводник всю дорогу оставался впереди, явно ведя меня к чему-то, не давая сбиться с пути. Не знаю, куда вел меня этот путь, но через некоторое время это уже не имело значения. Я знаю, кто это был.

— Трулз Рок, — сказал его брат.

— Именно так я думал тогда, но сейчас я уже не вполне в этом уверен. Трулз погиб. Он стал частью сообщества оборотней и больше не имеет индивидуальности. Возможно, я просто хочу верить в то, что это был он. — Бек покачал головой. — Не думаю, что это имеет значение.

Они сидели, прижавшись друг к другу, в неглубокой пещере, располагавшейся в боковом склоне горы. Бек разжег огонь, и костер давал немного тепла и устойчивое пламя, освещавшее их лица. Грайан сидела сбоку, уставившись в ночь невидящим взглядом. Время от времени Квентин посматривал на нее, не вполне еще уверенный в том, что она безопасна.

Квентин в очередной раз хорошенько отхлебнул из меха с элем. Его лицо, наконец, приобрело привычный цвет. Он почти оледенел, когда набрел на Бека с Грайан. Бек немедля укутал его в свой плащ и нашел для них убежище. Огонь и эль вернули Квентина к жизни, и последний час они провели, рассказывая друг другу обо всем, что случилось после сражения в развалинах Погребенного Замка. Они все еще старались привыкнуть к мысли, что произошло невозможное и братья вновь нашли друг друга.

— Я никогда не думал, что ты мертв, — сказал Бек, разрывая воцарившуюся непродолжительную тишину. — Я никогда в это не верил.

Квентин усмехнулся, и это напомнило ту знакомую самоуверенную улыбку, которая так ярко отличала его.

— То же самое и я думал о тебе. Тамис сказала мне, что оставила тебя за пределами руин, что с тобой все будет в порядке. Но то, что ты обладаешь магией, — это другое дело. Я все еще не вполне верю в это. Ты уверен, что ты — Омсворд?

— Настолько, насколько это возможно, после того как услышал все, что сказал мне Странник. — Бек откинулся назад, опершись на локти, и вздохнул. — Я и сам вначале не верил. Но после того первого противостояния с Грайан, когда я ощутил, как магия просто рвется из меня наружу, исчезли все сомнения.

— Итак, она твоя сестра.

Бек кивнул:

— Да, Квентин.

Горец медленно покачал головой:

— Н-да, вот уж чего мы представить не могли, отправляясь в это путешествие. Что ты предполагаешь делать с ней теперь?

— Взять ее домой, — ответил Бек. — Обеспечить ее безопасность. — Он взглянул на Грайан. — Она очень ценна, Квентин. Помимо того, что она моя сестра. Я не знаю, в чем ее значение, но она нужна. Странник настаивал на этом, когда умирал, и после, когда вернулся призраком. Он что-то знает о ней, чего не говорит мне.

— Удивительно.

Бек улыбнулся:

— Полагаю, то, что Странник хранит тайны, вовсе не необычно, не так ли? Может быть, для нас с тобой сюрпризы закончились.

Квентин выдохнул белое облачко, которое поднялось в прохладную ночь.

— Я в этом не уверен. Никогда не знаешь наверняка. — Он помолчал. — Как ты думаешь, кто-нибудь еще выжил? Или все наши мертвы, как друид и Патринель?

Бек промолчал. Все эльфы погибли, кроме Киана и, возможно, Арена Элессдила. Райер Орд Стар, может быть, еще жива. Крылатые Всадники. И конечно, оставались еще скитальцы.

— Мы с Трулзом видели, как «Ярл Шаннара» полетел в эти горы, — решился Бек. — Может быть, скитальцы все еще ищут нас.

Квентин устремил на него тяжелый взгляд:

— Возможно. Но если бы ты был на месте Редден Альт Мера, что бы ты делал в этой ситуации: отправился искать нас или полетел бы отсюда — чем дальше, тем лучше?

Бек размышлял над его словами с минуту.

— Не знаю. Я не думаю, что Руэ Меридиан бросила бы нас. Думаю, она заставит своего брата поискать.

Квентин фыркнул:

— Как долго? С кораблями мвеллретов на хвосте? При их превосходстве двадцать к одному? — Он покачал головой. — Надо смотреть на вещи реалистично. У них нет повода считать нас живыми. Они сами были пленниками и не захотят рисковать, чтобы вновь угодить в плен. Было бы глупо не удрать после всего этого. Я бы не стал обвинять их. Я бы сделал то же самое.

— Они будут искать нас, — настаивал Бек.

Квентин рассмеялся:

— Мне известны занятия получше, чем пытаться разубедить тебя, брат. Однако смешно: предполагается, что я — оптимист.

— Все меняется.

— С этим трудно спорить. — Горец выглянул наружу, в снегопад, и сделал неопределенный жест. — Предполагалось, что я буду присматривать за тобой, помнишь? Не слишком-то я преуспел. Мы расстались, и я помчался в другую сторону. Я даже не думал искать тебя, пока не стало слишком поздно. Ты должен знать, как я сожалею о том, что не сдержал свое слово.

— О чем ты говоришь? — выпалил Бек, в его голосе прозвучал металл. — Что еще ты мог сделать помимо того, что сделал? Ты остался в живых, а это было непросто. Кроме того, предполагалось, что я тоже буду за тобой присматривать. Такой был договор.

Они с вызовом смотрели друг на друга. Затем напряжение спало, и они улыбнулись друг другу, как люди, прошедшие трудный путь и узнавшие себя лучше, чем кто бы то ни был.

Бек рассмеялся:

— Трус.

— Слабак, — парировал Квентин.

Бек протянул руку:

— В следующий раз у нас получится лучше.

Квентин ответил на его рукопожатие:

— Гораздо лучше.

Тут ветер сменил направление и швырнул снежные хлопья в их лица. Они наклонили головы, укрываясь от его секущих порывов, а костер погас. Затем все опять успокоилось, и они выглянули в темноту, ощущая, как начинает сказываться накопленная за день усталость, снимая возбуждение, подводя их ко сну.

— Я хочу домой, — тихо произнес Квентин. Он посмотрел на Бека тусклым взглядом, полным застарелой печали. — Бьюсь об заклад, ты в жизни не ожидал услышать подобное от меня, не так ли? — Бек пожал плечами. — Я вымотался. Я слишком многое повидал. Я видел, как Тамис и Патринель умирали прямо передо мной. И другие эльфы. Я так долго боролся за то, чтобы выжить, что уж забыл, когда занимался чем-нибудь еще. Меня тошнит от этого. Я не хочу больше чувствовать магию меча, которой так жаждал. Этой волны огня, которая захлестывает меня, сжигая все остальное.

— Я понимаю, — сказал Бек.

Квентин взглянул на него:

— Полагаю, да. Через некоторое время магии становится слишком много. И в то же время недостаточно. — Он огляделся по сторонам. — Я думал, что это будет нашим великим приключением, нашим посвящением в мужчины, историей, которую мы будем помнить всю свою жизнь, которую будем рассказывать нашим детям. А сейчас я хочу одного — забыть об этом. Хочу вернуться к тому, что было раньше. Вернуться домой и остаться там.

— Я тоже, — согласился Бек.

Квентин кивнул и отвернулся.

— Я не знаю, как это сделать. Боюсь, что уже ничего не выйдет.

— У нас получится, — сказал Бек. — Не знаю как, но получится. Я должен вернуться домой и доставить туда Грайан. Я обязан — так сказал Странник. Это кажется безумием. Друид умер, он не может помочь. Трулз Рок остался здесь. Большинство тех, с кем я пришел сюда, мертвы, а остальных разбросало по свету. Пока я не встретил тебя, я был совсем один. Какие у меня шансы? Но ты знаешь, я просто сказал себе, что найду способ. Я не знаю какой, но я найду его. Я пройду пешком всю дорогу домой, если придется. Прямо через Синий Раздел. Или полечу. Или поплыву. Это не имеет значения. Я найду способ.

Он посмотрел на Квентина и улыбнулся:

— Мы добрались сюда. Мы пройдем и остаток пути.

Это были смелые слова, но они прозвучали верно и были необходимы как обереги против страха и сомнений. Бек и Квентин боролись за малейшие шансы, за клочки надежды, за последние нити мужества. Эти слова дали им всего понемногу. Никто из них не хотел ставить их сейчас под вопрос. Взгляни слишком пристально на зубчатые стены — и увидишь трещины. Не это им было нужно. Они оставили эти слова нетронутыми.

Они нашли поддержку друг в друге, и это было лучшее, что им довелось найти. Затем братья отошли ко сну.


Рассвет был облачным и серым, обещание нового снегопада отражалось в бесцветном полотне медленно расцветающего дня. Воздух был хрупким от холода. Они проглотили завтрак, обменявшись лишь немногими словами, собирая всю свою решимость. Уверенность, которая приободрила их предыдущей ночью, рассеялась подобно туману в лучах солнца. Перед ними лежали горы в бесконечном чередовании вершин и долин.

— Пора бы и трогаться, — пробормотал Квентин, поднимаясь и вешая меч Ли через плечо.

Бек поднялся и проделал то же самое с мечом Шаннары. Он почти уже не думал о талисмане; казалось, он выполнил свою задачу в этом путешествии и стал бременем. Он бросил смущенный взгляд на Грайан, понимая, что может сказать то же самое и о ней, и, определенно, подумал так не единожды.

Решив пройти как можно больше до следующей бури, чтобы не быть застигнутыми ею на открытом месте, они взяли быстрый темп. Замерзшая земля хрустела под сапогами, подобно старым костям, снег сохранял отпечатки их следов. Если преследователи все еще выслеживают их, им не составит никакого труда обнаружить беглецов. Бек поразмыслил над этой возможностью и выбросил эти мысли из головы. Оборотни обещали ему, что его преследователям не позволят идти за ним. Не было никакого основания полагать, что покровительство горных духов простиралось столь далеко, но юноша был измучен и ему необходимо было верить в это, чтобы сохранить присутствие духа. Поэтому он позволил себе поверить в это.

Они устало тащились по горам до полудня. Горизонт оставался неизменным. Земля, казалось, лишилась жизни. Один раз они увидели птицу, которая летела очень далеко от них. В другой раз в тенистом лесу они слышали плач какого-то существа. Все остальное время их окружала лишь тишина, глубокая, всепроникающая, нетронутая.

Время текло, как воск со свечи, и у Бека падало настроение. Он уже не видел смысла в том, что они делали, их поход не имел цели. Бек понимал, что движение само по себе давало им цель и поддерживало в них жизнь. Но бесконечность этой горной гряды и кошмарное чувство одиночества, которое она вселяла в них, порождали в нем все большую уверенность в том, что они просто оттягивают неизбежное. Им никогда не выйти из этих гор. Им никогда никого не найти из обреченной экспедиции «Ярла Шаннары». Они были пойманы в ловушку миром ночных кошмаров, который обманет их, сломит и, в конце концов, уничтожит.

Он прикидывал, сколько они еще протянут, когда в небе на севере появилась темная точка, размытая и далекая. Она быстро увеличивалась в размерах, приближаясь к ним, принимая знакомый вид. Радость узнавания переполнила Бека, и чувство безнадежности, которое безраздельно владело им лишь несколькими мгновениями раньше, исчезло, подобно старому пеплу в новом пламени.

Когда эльф-охотник Предд резко направил Обсидиана вниз, а его тонкая рука с поводьями поднялась в приветствии, Бек поверил, что, несмотря на все сказанное им до этого Квентину, их, может быть, ожидает еще не один сюрприз.

ГЛАВА 20

Почти всю неделю после захвата «Черного Моклипса» Моргавр и его мвеллреты носились по небу, подобно хищным птицам, тщательно обследуя прибрежные и горные районы Паркасии в поисках «Ярла Шаннары» и остатков его команды. Их усилиям препятствовала погода, которая оказалась чрезвычайно капризной, меняясь в одночасье от солнечной к дождливой, причем и в том и в другом случае были возможны как свежий ветер и нисходящие потоки, так и полный штиль. Во время самой яростной бури они были вынуждены приземлиться и стать на якорь почти на двадцать четыре часа, укрывшись в бухточке среди скал, где отвесные берега и лесок обеспечили им убежище от бешеного натиска мокрого снега и града, которые были готовы сровнять их с землей.

Большую часть этого времени Арен Элессдил томился под палубой, в кладовой, которая была превращена в камеру. Это была та же самая комната, где содержали Бека Омсворда, когда он был пленником ведьмы Ильзе, хотя Арен и не знал этого. Эльфийского принца держали в одиночестве, и он никого не видел, за исключением ретов, которые приносили ему еду либо выводили на палубу для коротких прогулок. Моргавр перевел своих личных мвеллретов на «Черный Моклипс», предпочтя его изящество и большую маневренность крупному и громоздкому боевому кораблю, который он занимал ранее. Превращенные в безмозглые оболочки, печальные останки лучших времен, Аден Кетт и его люди были оставлены, чтобы вести корабль. Кри Бега был назначен командиром. Моргавр занял каюту капитана, и, пока шли поиски «Ярла Шаннары», эльфийский принц почти не видел колдуна.

Райер Орд Стар он видел еще реже. Отсутствие провидицы подпитывало его недоверие к ней, и принц поймал себя на том, что вновь анализирует свои чувства. Арен не мог решить, отреклась ли она от своего обещания ему и на самом деле объединилась с Моргавром либо играет в игру, которую он не понимает. Он хотел верить в последнее, но, как ни старался, не мог примириться с ее действиями. Она сказала ему в развалинах Погребенного Замка, что она более не шпионка ведьмы Ильзе, но теперь она, казалось, превратилась в приспешницу Моргавра. Она вела колдуна в поисках «Ярла Шаннары». Она направила его на «Черный Моклипс» и находилась рядом, когда членов экипажа Федерации одного за другим превращали в ходячих мертвецов. Она наблюдала за этим будто в трансе, не проявляя никаких чувств, отстранившись от этого ужаса, будто ее там вообще не было.

Ни разу не попыталась она вступить в контакт с Ареном после того, как их перевели на борт «Черного Моклипса». Ничто не последовало за теми словами, которые она шепнула ему несколько дней назад. Верь мне.С какой стати он должен верить ей? Что она сделала, чтобы заслужить его доверие? Ему казалось, она прошептала эти слова, чтобы войти к нему в доверие, чтобы обеспечить его покладистость тогда, когда он еще мог удрать. Теперь у него не было никакой возможности сбежать. На борту воздушного корабля, в сотнях футов над землей, о бегстве не могло быть и речи.

Да и кроме того, у него не было никакой возможности выбраться хотя бы за дверь темницы, даже если бы они были на земле. Без пропавших эльфийских камней, без какого бы то ни было оружия у него не было никакой надежды одолеть тех, кто пленил его.

Находясь взаперти, он не видел большей части того, что произошло за последние несколько дней. Но по медленному и равномерному ходу корабля он мог сказать, что Моргавр все еще продолжает поиски. Отсутствие перемен в заведенном на корабле порядке говорило о том, что эти поиски не дали результатов.

Мысли о побеге не покидали его. Арен представлял себе снова и снова события, которые поспособствовали бы бегству, продумывал свою реакцию и последствия. Он рисовал себе, как осуществляет все шаг за шагом: как выскальзывает за дверь и дальше по проходу, поднимается по трапу на верхнюю палубу, низко пригибается у мачты и дожидается возможности достичь ограждения и перелезть за борт. Но действительность не торопилась претворять в жизнь эти мечты.

Однажды, вскоре после шторма, который продержал их на земле почти сутки, Арен был на палубе с Кри Бега, когда увидел Райер Орд Стар, стоящую на носу корабля. Он не ожидал увидеть ее и на мгновение забылся, уставясь на нее с нескрываемым стремлением и надеждой.

Кри Бега заметил этот взгляд и понял его. Легко прикоснувшись к плечу Арена, он сказал:

— Поговори ссс ней, маленький эльф. Ссскажжжи ей о сссвоих чувссствах.

Эти слова прозвучали как открытое приглашение сотворить какую-нибудь глупость. Мвеллреты относились к провидице с подозрением, так же как и Арен. Кри Бега никогда не верил в искренность ее союза с Моргавром. Это проявлялось в его отношении к ней: мвеллрет игнорировал ее, не предпринимая попыток посоветоваться с ней, даже когда Моргавр это делал. Он дожидался, рассудил Арен, чтобы она раскрыла свое предательство.

— Нечего ссссказззать, маленький эльф? — поддразнил его Кри Бега, наклонившись ближе, его отвратительный запах ударил в нос Арену. — Раззззве она не была твоим другом? Разве она вссссе ещщщще не твой друг?

Арен понял подоплеку его насмешек. Он ненавидел себя за свою нерешительность, но промолчал, продолжая нести бремя собственных сомнений. Что бы он ни сделал, это открыло бы правду, которая повредит либо Райер, либо ему самому. Если бы она ответила ему, это предположило бы существование тайного союза. Если бы она промолчала, он осознал бы еще больнее, насколько переменились их отношения. Сейчас он был слишком уязвим для таких вещей. Было бы умнее обождать.

Он отвернулся.

— Сам с ней говори, — пробормотал он.

Другая возможность появилась днем позже, когда его вызвали в каюту Моргавра и, войдя, он обнаружил провидицу, стоявшую перед ним. У нее опять был отстраненный вид: лицо лишено выражения, будто она душою находилась где-то в другом месте, и здесь присутствовало только ее тело. Моргавр вновь спрашивал его о членах экипажа «Ярла Шаннары» — сколько высадилось, кто они были, когда он видел их в последний раз, каковы были их отношения с друидом. Он опять спросил о количестве — сколько оставалось в живых. Он уже задавал прежде эти вопросы, и Арен давал ему те же самые ответы. Это было не трудно. Скрывать что-либо не было необходимости. Он знал меньше, чем Моргавр. Даже о Беке Моргавр, казалось, знал не меньше, чем Арен. Колдун прочел по следам, оставленным магией в воздухе подземелий Погребенного Замка, что Бек приходил туда и ушел. Он знал, что юноша все еще был где-то в горах, убегая от него, пряча свою сестру.

То немногое, что Моргавр не угадал, Райер Орд Стар ему рассказала. Она сказала ему все.

Временами, когда Моргавр допрашивал Арена, ее мысли, казалось, возвращались к происходящему здесь и сейчас. Ее взгляд при этом становился сосредоточенным, а руки начинали подергиваться. Она осознавала, что происходит вокруг нее, но только на мгновение, а затем вновь отвлекалась от окружающего. Моргавра, казалось, это вовсе не трогало, но Арену причиняло немало волнений. Почему колдуна не раздражает ее невнимание к тому, что он говорил? Почему он не предполагал, что она обособлялась намеренно?

Арену потребовалось много времени, чтобы понять, что происходит на самом деле. Она вовсе не отдалялась. Она в значительной степени была участницей разговора, но в такой форме, что эльфийский принц не осознавал этого. Провидица слышала его слова и превращала их в образы его друзей, пытаясь воплотить их в видения. Она использовала его, чтобы выследить их.

Он был так ошеломлен этим открытием, что прервался на полуслове и уставился на нее. Тишина мгновенно вернула Райер оттуда, куда забросили ее видения, и она в свою очередь уставилась на принца.

— Не делай этого, — сказал он ей тихо, не в состоянии скрыть своего разочарования.

Она не ответила, но он смог прочесть в ее глазах страдание. Моргавр тут же приказал отвести его назад в камеру, он был разозлен и нетерпелив. Тогда-то Арен и понял свое истинное предназначение — не заложник для переговоров и не король-марионетка. Все это могло подождать. Колдун нуждался кое в чем немедленно. Арен служил ему в качестве катализатора для видений Райер Орд Стар, что позволило бы ему найти ведьму Ильзе и всех остальных, кто ускользнул от него. Ни о чем не подозревающий, наивный юноша оказал бы в этом свое содействие, даже не осознавая этого.

Но Арен понял все.

Он опять был заперт в кладовой и оставлен там, празднуя в полном одиночестве свою маленькую победу. Он сорвал попытку Моргавра использовать его. Он сидел, прислонившись спиной к стене корабля, и улыбался в пустоту своей камеры.

Однако его приподнятое настроение быстро испарилось. Его победа была бессмысленной. Проявилась реальность и вытеснила собою то желаемое, что он принимал за действительное. Он по-прежнему был пленником без всякой возможности бежать. Его друзья все так же были раскиданы по свету либо мертвы. Он остался один на один с колдуном в опасной, далекой земле.

И, что было хуже всего, Райер Орд Стар повела себя как враг.


Моргавр безостановочно расхаживал по каюте капитана, подобно запертому в клетку зверю. Райер Орд Стар ощущала исходящие от него темные волны досады. Для него было необычным открытое проявление такого чувства, но чаша его терпения опасно переполнялась.

— Он понимает, что мы пытаемся сделать. Умный мальчик.

Райер не ответила. Она думала о словах Арена, о том, как он посмотрел на нее. Его голос, полный страдания, все еще звучал у нее в ушах, она все еще видела его глаза, полные горького разочарования. Ясно, что он был сбит с толку, введен в заблуждение и неверно осудил ее, а она ничего не могла сделать, чтобы объясниться. Если до этого их положение было ненадежно, то теперь ситуация напрочь выходила из-под контроля.

Моргавр остановился у двери, спиной к ней.

— Он стал бесполезным для меня. — Она застыла на месте, а мысли лихорадочно завертелись в голове. — Я не нуждаюсь в его сотрудничестве. Он будет лгать. Он будет скрывать. В свои ответы он будет добавлять всякой ерунды в количестве, достаточном для того, чтобы полностью исказить полезную информацию. Я больше не могу доверять ему. — Он медленно повернулся. — Я не уверен и в тебе, маленькая провидица.

Она встретила взгляд колдуна и выдержала его, позволив ему смотреть ей в глаза. Если он поймет, что она что-то скрыла, — игра окончена, он убьет ее на месте.

— Я говорила тебе только правду, — сказала она.

На его темном лице рептилии не отразилось никаких мыслей, но в глазах была угроза.

— Тогда скажи мне, что ты узнала сейчас.

Райер поняла, что он проверяет ее, предлагая возможность продемонстрировать, что она все еще полезна ему. Арен догадался правильно. Она впитывала слова и чувства, возникавшие у него в ответ на вопросы Моргавра, в попытке вызвать видение, которое откроет что-нибудь о пропавших членах экипажа «Ярла Шаннары». Он ошибался в отношении ее намерений, но невозможно было сказать ему об этом. Моргавр должен верить в то, что она поможет ему найти ведьму Ильзе. Он не должен засомневаться в том, что она — его старательный помощник в этих поисках. Иначе все ее планы помочь Страннику пойдут прахом.

Она сделала шажок навстречу колдуну, это был сознательный вызов, действие, стоившее ей такого усилия над собой, от которого у нее перехватило дыхание.

— Я видела ведьму Ильзе и ее брата в окружении гор. Они были не одни. С ними были и другие, но их лица скрыты в тени. Они шли. Я не видела, но почувствовала, что воздушный корабль где-то поблизости. Там были утесы, на них — гнезда сорокопутов. Один из этих утесов похож на копье с отломанным наконечником, с острыми гранями, устремленными в небо.

Она остановилась в ожидании, не отводя глаз. Она рассказывала ему о видении, вызванном словами Арена, но искажая детали настолько, чтобы не дать ему возможности найти то, что он искал.

Райер затаила дыхание. Если он прочтет в ее глазах обман, ей конец.

Моргавр долго изучал ее, не двигаясь, не говоря ни слова, скрывая каменное лицо в тени капюшона.

— Это на побережье? — спросил он в конце концов голосом, лишенным эмоций.

Она кивнула:

— Это можно предположить, исходя из этого видения. Но видение не всегда являет собой то, что я о нем думаю.

Его улыбка заставила ее похолодеть.

— Это вообще редко бывает, маленькая провидица.

— Слова Арена Элессдила вызвали эти образы, — настаивала она. — Без них у меня ничего бы не вышло.

— В противном случае мне ни один из вас не был бы нужен, не так ли? — спросил он. Колдун поднял руку и сделал довольно вялый жест в ее сторону. — А если отныне нельзя верить в то, что он говорит правду, то мне не нужны вы оба, не так ли?

Эхо его слов повисло в воздухе, это было обвинение, и она понимала, что должна его опровергнуть.

— Мне не нужно, чтобы он говорил правду, для того чтобы истолковывать свои видения, — сказала она.

Это было ложью, но таков был ее единственный аргумент. Она произнесла его с максимальной убедительностью, на которую была способна, и до конца выдержала мрачный взгляд колдуна, даже когда почувствовала, как зло, несомое этим взглядом, стало проникать в ее душу.

После долгой паузы Моргавр пожал плечами:

— Тогда нам придется позволить ему пожить несколько подольше. Мы должны дать ему другой шанс.

Он произнес это убедительно, но она поняла, что он лжет. Несомненно, он пришел к заключению в отношении Арена так же, как Арен сделал свои выводы в отношении ее. Она подозревала, что Моргавр больше не верит никому из них, но особенно — эльфийскому принцу. Он попытается использовать Арена еще раз, но потом наверняка избавится от него. У него не было ни времени, ни терпения возиться с непокорными пленниками. То, что он требовал от этой земли, ее тайн и магии, лежало повсюду. Его разочарование Ареном будет расти, и в конце концов он уничтожит их обоих.

Моргавр без слов отпустил провидицу, и она отправилась на палубу. Взобравшись по трапу, она прошла вперед, на нос корабля. Сжимая обеими руками поручни, чтобы успокоиться, она смотрела на горизонт, на обширную панораму гор и лесов, на валы рваных облаков и полосы солнечного света. Близились сумерки, на западе начинал исчезать свет, а на востоке — подниматься тьма.

Она закрыла глаза, создав в уме отчетливую картину окружающего, и погрузилась в размышления. Необходимо что-то сделать для спасения эльфийского принца. Райер не думала, что придется действовать так скоро, но сейчас это казалось неизбежным. Ее преданность Страннику не требовала предавать Арена. Его судьба была где-то в другом месте, за пределами этой страны и ее предательств, дома, в Четырех Землях, где его кровное наследие послужит другой цели. Она уловила проблеск его судьбы в своих видениях, об этом говорил и друид на смертном одре. Она чувствовала это сердцем.

Точно так же, как она чувствовала судьбу, которая ожидала ее.

Райер стала дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться и принять все то, что ей предстоит. Она нужна Страннику, чтобы ввести в заблуждение Моргавра, замедлить его поиски, выиграть время для Грайан Омсворд. Друид просил об этом не между прочим, а из-за отчаянной необходимости, веря в ее способности. Райер остро ощущала свою незначительность и хрупкость перед лицом грядущих событий, чувствовала себя ребенком в теле девушки, ее женская зрелость была так невообразимо далеко, что она и представить себе не могла, каково это. Ее разум провидицы не позволял ей взрослеть так, как это происходит у других женщин, ее разум — вот что было старым. И, тем не менее, она была искусной и решительной. Она была правой рукой друида, и он всегда был рядом, давая ей свою силу.

Когда настала ночь, она приступила к действиям.

Райер дождалась, пока все мвеллреты, кроме стражи и рулевого, уснули. «Черный Моклипс» медленно, устало плыл сквозь ночь, прокладывая путь вдоль береговой линии на северо-восток, когда Райер Орд Стар выскользнула с подветренной стороны кормовой палубы и двинулась вперед. Аден Кетт и его экипаж находились на своих постах, их неживые глаза были устремлены в темноту. Проходя мимо, она окинула их быстрым взглядом. Было опасно пристально вглядываться в свою судьбу.

Воздушный корабль легко покачивался в колыбели ночных ветров, дующих с запада. Холод, принесенный штормами, не рассеялся, и ее дыхание порождало легкие белые облачка. Лето, встретившее их на этой земле, исчезло, гонимое внутрь страны неким катаклизмом, вызванным гибелью Антракса. То, что наука нашла способ управлять погодой, казалось невероятным, но Райер знала, что в эру, предшествовавшую Большим Войнам, было много чудесных достижений, которые с тех пор исчезли с лица земли. Магия заменила науку в Четырех Землях. Иногда это заставляло ее размышлять над тем, была ли гибель науки добром или злом. Это также заставляло ее задуматься и над тем, имело ли положение провидиц в мире какую-то действительную ценность.

Она добралась до открытого люка, ведущего к кладовым, и спустилась в мрачную тишину, прислушиваясь к звукам, которые издавал охранник внизу. Странник не одобрил бы того, что она сейчас делала. Друид попытался бы остановить ее, если бы мог. Он посоветовал бы ей оставаться в безопасности и сосредоточиться на задании, которое он ей дал. Но Странник смотрел на все глазами человека, стремившегося достичь после смерти того, чего ему не удалось достичь при жизни. Он был призраком, и его возможности за пределами царства мертвых были ограничены. Он мог знать о ведьме Ильзе и ее роли в судьбе Четырех Земель, о причинах, по которым она должна убежать от Моргавра, и о том пути, который она должна пройти, чтобы вернуться оттуда, куда ее отправил встревоженный разум. Но Райер Орд Стар знала только одно: время безудержно ускользало.

Проход под палубой был темным, но она легко шла сквозь этот сумрак. Она услышала впереди храп и поняла, что мвеллрет-стражник спит. Зелье, которое она добавила в его вечернюю порцию эля, надежно усыпило его. Это было вовсе не сложно. Опасность была в том, что кто-то из остальных ретов мог обнаружить спящего стража, прежде чем она успеет добраться до Арена.

У двери в его камеру она вытащила ключи у спящего рета и открыла замок, все время прислушиваясь, не выдадут ли себя случайными звуками те, кто мог бы положить конец ее предприятию. Открыв дверь, она безмолвно скользнула внутрь подобно видению. Арен поднялся, чтобы встретить вошедшего, и застыл на месте, увидев ее, не зная, чего ожидать от ее появления. Тем не менее, он хранил молчание, повинуясь ее приложенному к губам пальцу, когда она приблизилась, чтобы освободить его от цепей. Даже в тусклом свете каюты она могла прочесть в его глазах неуверенность и подозрение, но ее действия невозможно было понять неправильно. Он позволил ей освободить себя и без возражений последовал за ней, переступив через растянувшегося в проходе спящего стража. Они поднялись по трапу, ведущему наверх. «Черный Моклипс» медленно покачивался, подобно колыбели. В царившей тишине были слышны лишь хорошо знакомые звуки корабля, издаваемые корпусом и такелажем.

Арен и Райер поднялись по трапу и бесшумно пробрались мимо рулевого, прижимаясь к настилу палубы и быстро двигаясь в тени кормовой надстройки к поручням. Не говоря ни слова, она скользнула по узкому продольному мостику на правый понтон, а затем к самому дальнему боевому посту на корме — отсеку шестифутовой глубины, загроможденному кусками парусины и запасными частями.

Окутанная глубокими тенями, провидица продвинулась к тому месту, где понтон закруглялся вверх, образуя правый кормовой таран. Она провела рукой по его внутренней части и отодвинула деревянный засов. В то же мгновение опустилась на скрытых шарнирах панель обшивки. Райер запустила внутрь руку и извлекла каркас из гибких жердей, к которым были прикреплены куски легкой парусины.

Она протянула эту конструкцию Арену, который сжался в комок на палубе у боевого поста, затем подобралась к нему.

— Это называется одиночным крылом, — прошептала Райер, приблизив лицо к его голове, ее длинные серебристые волосы легко касались щеки юноши. — Это что-то вроде воздушного змея, создано для спасения одного человека с гибнущего корабля. Редден Альт Мер прятал его на случай крайней необходимости. — Она импульсивно протянула руку и прикоснулась к его щеке.

— Ты ведь никогда не собиралась помогать ему, правда? — прошептал в ответ эльфийский принц, и в его голосе прозвучало облегчение и счастье.

— Я должна была спасти твою жизнь, да и свою тоже. Для этого пришлось выдать, кто ты такой. В противном случае он убил бы тебя. — Она сделала глубокий вдох. — Он собирается убить тебя. Он считает, что ты теперь бесполезен. Я больше не могу тебя защищать. Ты должен исчезнуть с корабля этой ночью.

Он тут же покачал головой, схватив ее за руку:

— Только с тобой. Я не уйду без тебя.

Арен произнес это с такой горячностью, с такой отчаянной настойчивостью, что она чуть не разрыдалась. Он сомневался в ней и попытался компенсировать это единственным известным ему способом. Если бы это потребовалось, он отдал бы за нее свою жизнь.

— Для меня еще не настало время уходить, — сказала она. — Я обещала Страннику, что не дам Моргавру выйти на верный след в этой охоте. Он считает, что я намерена помогать ему, но я даю ему лишь столько, чтобы поддерживать в нем это убеждение. Я приду позже.

Она увидела в его глазах неуверенность и сделала резкий жест в сторону одиночного крыла.

— Прекрати спорить со мной! Бери это и уходи. Сейчас же! Разверни его, надень ремни и наклонись с борта с вытянутым крылом. Для того чтобы управлять, используй брус и ремни на концах. Это не трудно. Вот так, я помогу.

Он покачал головой, в его глазах читалось изумление:

— Как ты узнала об этом?

— Друид сказал мне. — Она начала развязывать ремешки, которые крепили каркас. — Он узнал об этом у Рыжего Верзилы. Реты не знают об этом. Ну вот, готово. Забирайся на край понтона и закрепи это на себе!

Он сделал так, как она сказала, все еще ошеломленный происходящим, не в состоянии продумать все до конца, чтобы увидеть возможные просчеты. Она просто должна была сделать так, чтобы он исчез с корабля и оказался в воздухе, а потом будет уже слишком поздно. Все будет решено, в той степени, в которой она была в состоянии это сделать. Это все, что она могла.

— Тебе следует идти сейчас, — возразил он, все еще пытаясь найти способ забрать ее с собой.

Она покачала головой:

— Нет. Позже. Лети с побережья внутрь страны, где возьмешь еще больше на север. Ищи дождливый лес в глубине горного массива. Там найдешь остальных, на утесе над лесом. Мои видения показали мне их.

Он надел на плечи ремни, а она плотно затянула их у него на спине. Райер раскрыла раму крыла, чтобы оно смогло поймать ветер, и показала ему рулевой брус и ремни управления. Она ежесекундно оглядывалась через плечо на верхнюю палубу, но мвеллреты пока еще не смотрели в ее сторону.

— Райер, — начал он, снова поворачиваясь к ней.

— Вот, — сказала она, опустив руку в складки платья и извлекая мешочек. Засунув его за пазуху Арена, она прошептала: — Эльфийские камни.

Он уставился на нее с недоверием:

— Но как ты смогла…

— Отправляйся! — прошипела она, сталкивая его с края понтона в безбрежное ночное пространство.

Райер видела, как ветер подхватил конструкцию и туго натянул парусину. Она наблюдала за тем, как крыло взмыло в темноту. Девушка увидела мельком изумленное лицо эльфийского принца и увидела, что мужчина, которым он стал, заслонил собой того мальчика, с которым она начинала свое путешествие. А затем он исчез.

— До свиданья, Арен Элессдил, — прошептала она в ночь.

Эти слова легко поплыли по воздуху, растаяв в тот момент, когда она отвернулась, навсегда оставшись в одиночестве.

ГЛАВА 21

Чья-то рука осторожно потрясла его за плечо, и Бек Омсворд проснулся.

— Если ты так и будешь спать, люди подумают, что ты умер, — произнес знакомый голос.

Он открыл глаза и заморгал от солнечного света, который изливался с полуденного неба. Руэ Меридиан вошла в полосу света, закрыв его собой, и вперила взор в Бека. В легком изгибе ее сжатых губ проглядывала скрытая ирония. Юноша лишь увидел ее, и это согрело его так, как никогда не смогло бы солнце, и заставило в свою очередь улыбнуться.

— Я чувствую себя так, будто умер, — сказал Бек. Он лежал, вытянувшись на палубе «Ярла Шаннары», завернутый в одеяла. Собираясь с мыслями, он поглядел на оснастку воздушного корабля и мачту, устремившуюся в небо, у него над головой.

— Как долго я спал?

— Уже сутки. Как ты себя чувствуешь?

Этот вопрос вызвал у него прилив воспоминаний о прошедшей неделе. Его бегство из Погребенного Замка с Грайан иТрулзом Роком. Их отчаянные попытки спастись от преследования Моргавра и его тварей. Сражение с кауллом. Умирающий Трулз. Их встреча с оборотнями и спасительное превращение его друга. Подъем в горы с Грайан в надежде найти верный путь. Встреча с Квентином после столь долгой разлуки. Чудо, ставшее возможным в силу обещания, данного мертвому человеку.

И потом, когда горы, казалось, собирались поглотить их без остатка, еще одно чудо: Крылатый Всадник Предд, в поисках потерявшихся людей с «Ярла Шаннары», подобрал их в долине и унес оттуда.

— Я чувствую себя лучше, — сказал Бек. Он сделал глубокий, удовлетворенный вдох. — Я чувствую себя лучше, чем когда-либо за долгое-долгое время. — Он окинул Руэ внимательным взглядом, заметив свежие царапины на лице и лубок на левой руке. — Что с тобой случилось? Опять сражалась с дикими кошками?

Она вскинула голову:

— Может быть.

— Ты ранена.

— Царапины и синяки. Поломаны рука и несколько ребер. Все это заживет. — Она легонько стукнула его. — Ты мог бы мне помочь.

— А ты — мне.

— Скучал по мне, да?

Этот вопрос прозвучал из ее уст как бы между прочим, словно ответ для нее ничего не значил. Но Бек на мгновение ощутил убежденность в том, что ответ был для нее очень важен, и она хотела, чтобы он сказал ей, как много она для него значит. Это была невероятная и глупая идея, но он не мог от нее избавиться. Как бы то ни было, эта мысль ему понравилась.

— Да, я скучал по тебе, — ответил он.

— Хорошо.

Она внезапно наклонилась и поцеловала его в губы. Это было лишь быстрым и легким прикосновением, потом ее пальцы коснулись его щеки, и вот она опять отстранилась от него.

— Я тоже скучала по тебе. Знаешь почему?

Он уставился на нее:

— Нет.

— Тогда я так не думала. Я только что сама поняла. Может быть, когда пройдет достаточно времени, ты тоже поймешь это. У тебя здорово это получается — понимать разные вещи. — Она одарила его ироничной, поддразнивающей улыбкой. — Я слышала, ты можешь применять магию. Я слышала, что ты не тот, кем ты себя воображал. Жизнь полна неожиданностей.

— Хочешь, чтобы я объяснил?

— Если ты этого хочешь.

— Хочу. Но сначала я хочу, чтобы ты рассказала мне, где тебе так досталось. Я хочу услышать, что произошло.

— Вот это, — сказала она язвительно, указывая на воздушный корабль. — Это и куча всего остального.

Бек приподнялся на локте и осмотрелся вокруг. Палубы «Ярла Шаннары» были сплошь покрыты временными заплатами, повсюду виднелись следы незаконченного ремонта. По свежему дереву и новым металлическим полосам он мог сделать вывод, что была установлена новая мачта. Поручни тут и там были сращены, поврежденные доски в корпусе и палубах заменены. Радианные тяги безвольно свисали с бимсов, а паруса лежали заштопанными лишь наполовину. Никого не было видно.

— Они нас покинули, — сообщила она, будто читая его мысли.

До него доносились голоса, слабые и неразличимые.

— Сколько вы уже тут?

— Почти неделю.

Бек с недоверием сощурился:

— Вы не можете лететь?

— Вообще от земли оторваться не в состоянии.

— Тогда мы в ловушке. Сколько нас осталось?

Она пожала плечами:

— Горстка. Рыжий Верзила, Черная Борода, горец, ты и я. Трое из экипажа. Два Крылатых Всадника. Панакс и эльф-охотник. Крылатые Всадники обнаружили их вчера недалеко отсюда, с местным племенем, которое зовется ринджи. Они разбили лагерь на вершине утеса.

— Арен? — спросил он.

Она покачала головой:

— Ни его, ни провидицы. Никого из тех, кто высадился на берег. Все они погибли или пропали. — Она отвернулась. — Крылатые Всадники продолжают поиски, но этим же занимаются и те корабли с ретами и ходячими мертвецами. Теперь в этих горах летать опасно. Да мы и не можем, даже если бы захотели.

Он взглянул на корабль, затем снова на нее:

— А где Грайан? С ней все в порядке?

Улыбка исчезла с лица Руэ Меридиан.

— Грайан? Ах да, твоя пропавшая сестра. Она внизу, в каюте Рыжего Верзилы, глядит в никуда. У нее это здорово получается.

Он выдержал ее взгляд.

— Я знаю, что…

— Ты ничего не знаешь, — оборвала она, ее голос был странно оживленным. — Ничего. — Она откинула назад выбившиеся пряди длинных рыжих волос, и он заметил раздражение в ее зеленых глазах. — Никогда не думала, что окажусь в таком положении, когда буду вынуждена оставить это существо в живых, не говоря уже о том, чтобы заботиться о нем. Я бы приставила нож к ее горлу и покончила бы с этим, но ты так вопил о том, что ее надо беречь, — у меня не было выбора.

— Я ценю то, что ты сделала.

Она сжала губы.

— Только скажи мне, что у тебя были веские основания для всего этого. Просто скажи мне.

— У меня есть основания, — молвил он. — Я пока не знаю, насколько они достаточные.

И тогда Бек рассказал ей обо всем, что произошло с тех пор, как он оставил «Ярла Шаннару» несколько недель назад и отправился в руины с друидом и поисковой группой. Кое-что она уже знала из рассказов Квентина. О чем-то подозревала. Руэ догадалась, что это он попал в плен и был на «Черном Моклипсе», а затем удрал оттуда. Но она злилась и отказывалась понимать причины, по которым он спас свою сестру, кричала, что все это не имеет значения, что спасать ее было глупо, что она несет ответственность за смерть всех членов экипажа, особенно Хокена.

Руэ поведала Беку свою историю, рассказав в подробностях о том, как чародейка и ее мвеллреты пленили их и захватили корабль, о том, как ей удалось сбежать, о сражении на борту «Ярла Шаннары», в котором Хокен отдал свою жизнь, чтобы спасти ее. Она рассказала ему о своем бое за корабль и о спасении брата. Она сообщила ему о своих поисках Странника и пропавшей группы, которые, в свою очередь, привели к тому, что она захватила «Черный Моклипс» и понеслась внутрь страны, преследуемая флотом вражеских кораблей. Она изложила свою историю несколько прямолинейно, не предприняв никаких попыток приукрасить свою роль, а скорее преуменьшая ее.

Он терпеливо слушал, пытаясь время от времени объясниться, но напрасно. Она ненавидела Грайан и не могла найти ей прощения в своем сердце. То, что она вообще сохранила жизнь его сестре, очень многое говорило о ее привязанности к нему. Потеря Ферла Хокена была для нее тяжелым ударом, и она считала Грайан ответственной за его смерть. Руэ Меридиан, излив свой гнев, потребовала ответа. Он старался изо всех сил, но чувствовал себя не в своей тарелке. С ними обоими столь многое произошло за столь короткое время, что не было никакой возможности разобраться со всем этим так, чтобы это принесло хоть какое-то спокойствие. Оба пережили слишком много потерь, и оба искали теперь утешения и согласия, но там, где речь шла о ведьме Ильзе, не могло быть никакого соглашения.

В конце концов Бек поднял руки:

— Я больше не могу это обсуждать, не сейчас. Спорить с тобой — это слишком больно.

Она насмешливо фыркнула:

— Может быть, тебе больно. Но не мне. Меня не так легко задеть. Как бы то ни было, ты мне кое-что должен. Ты должен предоставить мне возможность сказать, что я думаю о твоей сестре! Ты должен разделить со мной хоть часть моих чувств!

— Я делаю все, что могу.

Она внезапно нагнулась и, приподняв его над постелью, тряхнула изо всех сил.

— Нет, ничего ты не делаешь! Я не хочу, чтобы ты просто сидел тут! Я не хочу, чтобы ты просто слушал! Я хочу, чтобы ты что-нибудь сделал! Понимаешь?

Ее рыжие волосы выбились из-под ленты на лбу, и несколько прядей, прилипших к коже, походили на тоненькие струйки крови.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь?

В ее глазах застыло безумное выражение; казалось, она на грани какого-то отчаянного поступка. Руэ прекратила трясти его и схватила его за плечи так сильно, что он почувствовал сквозь одежду ее ногти. Она пыталась говорить, высказать еще что-то, но, казалось, не могла выдавить из себя ни слова.

— Мне очень жаль Хокена, — прошептал он. — Мне жаль, что это была Грайан. Но она не понимала. Она ничего не понимает. Она — как дитя, замкнулась в своем разуме и боится выйти. Разве ты не понимаешь, Руэ? Она была вынуждена встретить всю правду о себе — всю сразу. Так воздействует магия меча Шаннары. Она должна была принять то, что она — кошмарное существо, чудовище, а она даже не знала этого. Вся ее жизнь была полна лжи, обмана и предательства. Я не знаю. Может быть, она никогда не станет собой.

Руэ Меридиан смотрела на него так, будто видела в первый раз. Ее глаза были полны слез, а на лице застыло такое страдание, что он был просто потрясен.

— Я устала, Бек, — прошептала она в ответ. — До сих пор я даже не думала об этом. У меня не было на это времени. Я не давала себе времени. — Она вытерла глаза рукавом. — Взгляни на меня.

Он так и сделал, хотя, по правде говоря, и не отворачивался от нее, стремясь дать ей все, в чем она нуждалась, пытаясь помочь ей прийти в себя. Он сказал:

— Я просто хочу, чтобы ты постаралась…

— Обними меня, Бек, — молвила она.

Он обнял ее без колебаний, прижав к себе, ощущая ответное движение ее тела. Она беззвучно заплакала, плечи ее сотрясались, а мокрое лицо уткнулось ему в шею. Она плакала долго, а он поддерживал ее все это время, поглаживая рукой ее сильную спину, пытаясь утешить и подбодрить. Это было так на нее не похоже, так отличалось от образа, сложившегося в его сознании, что Бек никак не мог поверить в то, что это происходит на самом деле, до тех пор, пока она не перестала рыдать.

Руэ отерла с лица остатки слез и, пожав плечами, успокоилась.

— Я и не знала, что умею так плакать. — Она глянула на него. — Не говори никому.

Он кивнул:

— Я этого и не сделал бы. Ты же знаешь.

— Я знаю. Но я должна была сказать. — Она вновь смотрела на него, как в первый раз. — Мой брат и все остальные — внизу, на краю обрыва, разговаривают. Мы можем присоединиться к ним, когда ты будешь готов.

Он поднялся на ноги и потянулся за сапогами.

— О чем говорят?

— О том, что нам нужно, чтобы выбраться отсюда.

— И что это?

— Чудо, — сказала она.


Редден Альт Мер стоял на краю обрыва и смотрел вниз, на кроны деревьев дождливого леса. Он занимался этим в течение предыдущих пяти дней. За это время совершенно ничего не изменилось, за исключением его отчаяния, которое непрестанно росло и становилось неуправляемым. Он вновь и вновь обдумывал варианты, как обойти граака — ящера — и вернуть диапсоновые кристаллы, чтобы снова подняться в воздух. Но все способы предполагали неприемлемый риск и незначительную вероятность успеха, поэтому он отбрасывал их в отчаянии один за другим, только за тем, чтобы впоследствии бесконечно возвращаться к ним снова и снова, выяснив, что все другие альтернативы — еще хуже.

А время уходило. Их пока еще не обнаружили корабли Моргавра, но рано или поздно это случится. Одно судно пролетело вчера достаточно близко, чтобы они смогли узнать с земли его темный силуэт, и даже если на этот раз их не заметили, это, вероятно, произойдет в следующий рейд. Если Предд и По Келлес были правы, то так глубоко в горы Алётра Арк забрались лишь один или два корабля, основная часть флота все еще искала их на побережье. Но когда эти усилия не приведут к успеху, армада направится в глубь страны. И если это случится, когда они все еще будут на земле, то им конец.

И все же, впервые с того дня, когда «Ярл Шаннара» рухнул на землю, у него появился повод для надежды.

Он бросил взгляд на Квентина Ли. Горец смотрел вниз, на лес, с озадаченным выражением на худощавом лице, покрытом боевыми шрамами. Озадаченность была вызвана тем, что он совершенно не представлял себе, что ожидает их там, внизу. Он еще не видел граака. Никто не видел, за исключением Альт Мера. Это было частью проблемы. Капитан знал, что им противостоит, и хотя остальные — и скитальцы, и вновь прибывшие — проявляли желание спуститься в дождливый лес и встретиться с ящером, Рыжий Верзила запрещал. То, что произошло с Тайеном Кроссом и Спорщиком Бонтом, было свежо в его памяти. Он не желал рисковать другими жизнями. Он не хотел новых смертей на своей совести.

Дело, однако, было не только в этом. Альт Мер мог признаться, по крайней мере, самому себе, если не кому-то другому. Он боялся. Это было очень давно — так давно, что он не мог вспомнить последний подобный случай, — когда он чего-то боялся. Но он боялся граака. Он ощущал это в своей крови. Он чувствовал запах страха на своей коже. Граак навещал его в снах и заставлял пробуждаться, широко раскрыв глаза и содрогаясь. Альт Мер не мог избавиться от этого наваждения. Он видел, как умирают его люди, как они падают под когтями и клыками этого монстра, и чувствовал свою собственную смерть настолько близко, что уже видел свои кости, залитые кровью, валяющимися по всей долине. Это лишило его присутствия духа. Он пытался убедить себя, что страх был лишь временным явлением и отступит перед его опытом и решимостью, он не мог заставить себя в это поверить.

Альт Мер понимал, что единственный способ избавиться от этого чувства — спуститься вниз, в лес, и встретиться с грааком.

Он был уже готов сделать это.

— Я не буду просить тебя отправиться со мной, — сказал он Квентину Ли, не глядя на него.

— Он не будет просить, но достаточно ясно даст понять, что ожидает этого, — фыркнул Спаннер Фрю. — А затем он найдет способ сделать так, чтобы ты вообразил, будто это твоя идея.

Альт Мер бросил на корабела мрачный взгляд, а затем, неожиданно для себя, улыбнулся. В здоровяке было что-то такое, что развеселило капитана даже сейчас: неизменно суровый взгляд, насупленные брови, придирчивость, — Альт Мер не мог определить наверняка. Спаннер Фрю всегда отличался пессимизмом по отношению к окружающему и был готов и полон желания разделить свое мироощущение с любым, кто находился достаточно близко.

— Оставь свои мысли при себе, Черная Борода, — сказал капитан, сгоняя муху с лица. — Остальные не находят их такими уж занятными. Горец волен поступать по своему выбору, так же как все мы.

Квентин Ли этим утром выглядел лучше: не так сильно смахивал на привидение и был не таким деревянным, как накануне, когда его привели сюда с Беком и чародейкой. Альт Мер все еще привыкал к мысли о том, что ведьма — рядом, но у него не было с этим таких проблем, как у его сестры. Рыжая Крошка ненавидела ведьму, и было не похоже на то, что она скоро простит ей смерть Хокена. Хотя, может быть, возвращение Бека поможет. Она была расстроена возможностью потерять его больше, чем всем остальным вместе взятым. Рыжий Верзила видел чувства, которые она испытывала к Беку, и достаточно быстро понял, что это.

Он вздохнул. Во всяком случае, их теперь было больше, чем три дня назад, после того как погибли Спорщик и Тайен. Отряд, сократившийся было до шести человек, стал увеличиваться. Первыми вновь появились Крылатые Всадники, которые спустились из облаков в тот бурный день, когда дождь, не прекращавшийся в течение двенадцати часов, промочил все насквозь. После этого По Келлес нашел Панакса, эльфа-охотника Киана и тех краснокожих людей, которых они называли ринджи. Ринджи через два дня добрались до них и сейчас стояли лагерем в нескольких милях к востоку, на плоскогорье, поросшем лесом, высоко в горах, укрывшись там от преследователей и ожидая, что произойдет здесь, внизу.

Их вождь, которого Панакс называл Обатом, сказал им, что эта долина называется Крэйк. Он также знал и о существе, которое здесь обитало. Обат не видел его, но когда Панакс привел его вниз поговорить и Альт Мер описал монстра, он сразу опознал его. Он так разволновался, что, казалось, был готов немедленно дать деру. Бешеная жестикуляция и столь буйный поток слов, что Панакс с трудом успевал переводить их, свидетельствовали о страхе. Было ясно: что бы ни делали остальные, ни Обат, ни один из ринджи не приблизятся к долине. «Граак», — снова и снова повторял Обат Панаксу. В остальном речь шла о сущности этого чудовища, о его непобедимости и господстве над горными долинами, такими как Крэйк, где оно охотилось на тех, кто был настолько глуп или неосторожен, чтобы осмелиться подойти слишком близко.

Теперь они знали, что это было, но это не помогло решению задачи, поскольку Обат не имел никакого представления о том, что можно было сделать с этим чудовищем. Грааков следовало избегать и не попадаться им на пути. Эта информация ничем не помогла Альт Меру, разве что еще больше убедила капитана в собственной беспомощности. Что было нужно, так это магия, подобная той, которой обладал Странник.

Или, быть может, Квентин Ли — его меч оказался действенным оружием против членистоногих Антракса.

Но он больше ничего не мог сказать, чтобы убедить горца помочь ему. Он скорее посоветовал бы ему вообще не вмешиваться. Но в таком случае ему пришлось бы идти в Крэйк одному. Хотя он и был отважным человеком, ему делалось дурно от одного взгляда вниз, на дождливый лес. Альт Мер скрывал свой страх ото всех, но его не покидало это чувство, всепроникающее, неотвратимое и вязкое. Он не мог признаться в этом, особенно Рыжей Крошке. Дело было не в том, что она не поняла бы его или не попыталась бы помочь. Дело было в том выражении, которое — он знал наверняка — появилось бы в ее глазах. Он был ее братом, на которого она всегда полагалась и которым она так гордилась. Альт Мер не мог вынести мысли о том, что она узнает, как он удирал, когда его люди умирали.

Горец поднял на него взгляд:

— Хорошо, я пойду.

Рыжий Верзила медленно выдохнул, сохраняя на лице отсутствующее выражение.

— Я пойду, — продолжал Квентин Ли, — но Бек останется. Какой бы магией он ни обладал, это внове для него, и у него нет того опыта обращения с магией, который есть у меня. Я не стану рисковать его жизнью.

Какой бы магией ни обладал сам горец, она была совершенно внове и для него, как сказал друид Альт Меру. И тем не менее скиталец не собирался спорить. Он принял бы любую помощь, чтобы достать диапсоновые кристаллы. Им надо убираться отсюда. Чего они достигли, добравшись до этой земли? Едва ли нужно было проделывать весь этот путь, чтобы потерять стольких друзей. Альт Мера вновь охватило отчаяние. Он был готов на все, чтобы убраться отсюда.

Прежде чем он успел ответить горцу, из-за деревьев показались Руэ и Бек Омсворд, а с другой стороны — Панакс, который чуть раньше отправился на поиски более легкого пути вниз с утеса.

— Доброе утро, юный Бек! — радостно крикнул дворф. По его широкому, грубовато-добродушному лицу расплылась улыбка, и он помахал рукой. — Ты вновь среди живых, как я посмотрю! Сегодня ты выглядишь гораздо лучше!

Бек махнул ему в ответ:

— А ты выглядишь как всегда, но это сном не вылечишь!

Они собрались вместе на краю утеса и обменялись рукопожатиями со Спаннером Фрю, Квентином и Альт Мером. Лицо горца потемнело, когда он осознал, что сейчас произойдет, и понял, что он не сможет предотвратить этого. Альт Мер пожал плечами. Невозможно избежать всего. По крайней мере, его сестра снова казалась спокойной. Почти сияющей. Он с удивлением уставился на нее, но Руэ не глядела на брата.

— Я обследовал весь склон сверху донизу, — сообщил им Панакс, не обращая внимания на предупреждающий взгляд горца. — Там дальше есть тропа, небольшая, но достаточно пологая, чтобы спуститься по ней без канатов. Она выходит на равнину, поэтому мы сможем гораздо лучше видеть местность, чем Рыжий Верзила, когда спустился среди деревьев. — Он бросил взгляд на Бека. — Я и забыл. Ты только что проснулся. Ты не знаешь, что случилось.

— О грааке и кристаллах? — спросил Бек. — Я знаю. Я все об этом узнал по пути вниз. Когда мы отправляемся?

— Нет! — яростно набросилась на него Руэ Меридиан. — Ты не пойдешь! Тебя еще не вылечили!

— Она права, — сказал Квентин Ли, пристально глядя на брата. — Да что это с тобой? Я несколько недель себе места не находил, думая, что ты погиб! Я не собираюсь снова пройти через это! Ты остаешься здесь. Рыжий Верзила и я сможем с этим справиться.

— Минутку, — прорычал Панакс. — А как же я?

— Ты тоже не пойдешь! — выпалил Квентин. — Довольно нас двоих.

Бровь дворфа поползла вверх.

— Ты теперь лучше всех нас умеешь оставаться в живых, с чего это вдруг?

Бек взглянул на Квентина:

— Почему ты думаешь, что у тебя есть право решать, пойду я или нет? Я решаю, что мне делать, а не ты! С какой стати мне оставаться здесь? А как насчет нашего решения присматривать друг за другом?

— В таком случае я тоже иду! — вызывающе заявила Руэ Меридиан. — Именно мне до сих пор лучше всех удавалось присматривать за каждым из вас! И вы меня здесь не оставите! Никто меня не оставит! — Она переводила свой разгневанный взгляд с одного на другого. — Кто из вас хочет попытаться остановить меня?

Они орали друг на друга, вся компания, настолько обозленные, что уже не могли заставить себя умолкнуть, чтобы услышать другого. Спаннер Фрю, сохраняя молчание, склонил голову, чтобы скрыть игравшую на губах усмешку. Альт Мер слушал все это в смятении, думая о том, будет ли от его вмешательства какой-нибудь толк.

В конце концов он наслушался сполна.

— Прекратите орать! — заревел он.

Все замолкли и посмотрели на него, их лица были красными и потными от полуденной жары и не менее жаркой перепалки.

Капитан медленно покачал головой:

— Друид мертв, и теперь я командую этой экспедицией. Как на борту корабля, так и вне его. Это означает, что я решаю, кто пойдет вниз.

Его взгляд на мгновение задержался на Беке. «Он больше не мальчик, — с удивлением осознал капитан скитальцев. — Когда это случилось?» Альт Мер бросил быстрый взгляд на свою сестру, неожиданно увидев все в новом свете. Она смотрела на брата так, будто собиралась вцепиться ему в горло.

Он быстро отвернулся, обратив взор к долине, туда, где были сосредоточены все его страхи. Альт Мер вновь задумался о том, почему он прошел весь этот путь. Деньги? Да, это было частью соглашения. Но была еще также и необходимость бежать с Преккендоррана и от Федерации. Хотелось увидеть новую страну, совершить путешествие туда, где он не был. Хотелось новизны.

— Нас осталось не так уж много, — сказал он уже спокойнее. — Всего лишь горстка, и мы все должны присматривать друг за другом. Споры — потеря времени и сил. Важно только одно — вернуться в небо и улететь отсюда. — Он не стал дожидаться реакции с их стороны. — Рыжая Крошка, ты останешься здесь. Если со мной что-то случится, ты единственная, кто сможет повести «Ярла Шаннару» домой. Бек мог бы попытаться, но он не знает, как прокладывать курс. Кроме того, ты вся изранена. Сломанные ребра, поломанная рука — если понадобится драться там, внизу, тебе придется туго. Не хочу, чтобы пришлось беспокоиться о твоем спасении. Поэтому ты остаешься.

Она пришла в ярость.

— Ты беспокоишься о моем спасении? А кто вытащил тебя из тюрьмы Федерации? А кто…

— Руэ…

— … отнял «Черный Моклипс» у ретов и удержал бы его с небольшой лишь помощью? А как насчет Черной Бороды? Стоит тут, опустив голову и закрыв рот, надеясь, что никто не вспомнит о том, что он может вести корабль так же хорошо, как и я! Ни слова об этом не сказать, Спаннер! Не сказать ничего такого, что могло бы помочь мне!

— Руэ…

— Нет! Это нечестно! Он может прокладывать курс так же хорошо, как и я! Ты не можешь приказывать мне не идти только потому, что я…

— Руэ! — Его голос мог бы расплавить железо. — Четверо из нас — это достаточный риск. Ты остаешься.

— Тогда Бек останется со мной!

Альт Мер уставился на нее. О чем она говорит? Бек не ее забота.

— Нам может понадобиться его магия.

Мгновение Рыжая Крошка глядела на него, и Альт Мер видел, что она вот-вот потеряет самообладание. Он никогда не видел, чтобы с ней это случалось, не видел даже, чтобы она была близка к этому. На какой-то миг он пересмотрел свое решение, чувствуя, что за ее словами скрывается нечто более важное.

Но не успел он и рта раскрыть, как она отвернулась и зашагала назад к кораблю, полная гнева и отчаяния.

— Прекрасно! — крикнула она через плечо. — Делайте что хотите! Вы все дураки!

Альт Мер смотрел, как она скрылась за деревьями, думая о том, что раз так вышло, он уже ничего не может поделать. Как бы то ни было, ему предстояло еще одно противостояние. Если Руэ Меридиан была рассержена, то Квентин Ли был вне себя от ярости:

— Я же сказал тебе, что не пойду, если пойдет Бек! Думаешь, я имел в виду что-то другое? — Он едва мог говорить. — Скажи ему, Рыжий Верзила, что он не может идти! Скажи ему, или я не тронусь с места.

Бек открыл было рот, но Альт Мер поднял руку, предупреждая его слова.

— Я не могу этого сделать, горец. Мне жаль, что все вышло не так, как тебе хотелось, но я не могу ничего изменить, поэтому угрозы бессмысленны. Бек имеет право решать сам за себя. И ты тоже. Если не хочешь идти, ты не обязан этого делать.

Последовала долгая пауза: скиталец и горец смотрели в глаза друг другу. Квентин был на грани. Альт Мер не мог знать, через что прошел горец, чтобы выбраться из Погребенного Замка и найти брата, но это наверняка было ужасно и оставило в нем серьезный след.

— Мне жаль, горец, — повторил он, не зная, о чем именно он жалеет, разве что о боли, которую он увидел в его взгляде.

— Квентин, — спокойно произнес Бек, положив руку на плечо брата, — давай не будем так спорить.

— Ты не можешь идти, Бек.

— Разумеется, я могу. Я должен. Мы обещали приглядывать друг за другом, помнишь? Мы обещали это всего лишь день или два назад. Это кое-что значит для меня. И для тебя должно что-то значить. Как раз сейчас мы должны выполнить свое обещание. Пожалуйста.

Квентин мгновение оставался безмолвным, при этом у него был такой отчаянный вид, что Альт Мер не удивился бы ничему, что бы тот ни выкинул. Затем Квентин покачал головой и положил свою руку на руку Бека:

— Ладно. Мне это не нравится, но ладно. Мы оба пойдем.

Они стояли, глядя друг на друга, понимая, что слова Квентина сделали неизбежным решение слишком опасной задачи. И, несмотря на опасность, она была всего лишь очередной. Ни Бек, ни Квентин не испытали той остроты, что сопровождала раньше рискованные решения. Рисковать собственной жизнью становилось привычным делом.

— Нам понадобится план, — сказал Панакс.

Рыжий Верзила оглянулся через плечо в поисках сестры. Она была сейчас вне поля его зрения, и ему внезапно захотелось, чтобы то, что произошло сегодня, не встало между ними.

— У меня есть план, — ответил он.

Дворф поглядел вниз, в глубины зеленого Крэйка.

— Когда мы этим займемся?

Альт Мер задумался. Солнце склонялось к западу, но большая часть дня была еще впереди, и небо было чистым. Будет светло еще несколько часов.

— Мы сделаем это сейчас, — сказал он.

ГЛАВА 22

Квентина Ли нисколько не успокоили старания Рыжего Верзилы и Бека оправдать безрассудное решение юноши отправиться на встречу с грааком. Какими бы аргументами они ни пользовались, горец не мог избавиться от предчувствия, что это плохо кончится. Он понимал, что не вправе что-либо запретить Беку. Он знал, что Бек подготовлен не лучше остальных, чтобы оценить опасность, с которой им предстояло встретиться. Если кто-то и мог это сделать, то только Редден Альт Мер, который уже сразился с этим существом и выжил, чтобы рассказать о нем.

Тем не менее, Квентин считал, что капитан должен был прислушаться к нему. Панакс и Альт Мер прошли суровую боевую и жизненную школу в Четырех Землях, но никто из них не перенес тех испытаний, которые выпали на его долю в Паркасии. Он знал об этом мире больше, чем они. Он его лучше воспринимал. Что еще важнее, он владел магией, а они — нет, а это, по всей вероятности, будет их решающим козырем при встрече с грааком.

Бек тоже владел магией, но он скупо применял ее и только на членистоногих — существах металлических и лишенных индивидуальности — и не многого он с ее помощью добился. Он выбрался благодаря Трулзу Року, который защищал его, и Страннику, который давал ему советы. Он не сражался с чем-либо подобным грааку. Это не похоже ни на что, встречавшееся ему прежде, и Квентин вовсе не был уверен, что его брат готов к этому.

Они отправились вдоль обрыва к тропинке, ведущей в долину. Горец шел позади всех, молча переживая и думая о том, как лучше защитить своих спутников, пока они будут заниматься поиском кристаллов. Если граак так легко справился с Рыжим Верзилой и двумя его самыми опытными скитальцами, то не приходилось особо надеяться на то, что все будет иначе без помощи меча Ли. Разумеется, он использует его. Он применит его так же, как применил против ронка Арда Патринеля. Может быть, этого окажется достаточно. Но Квентин не был в этом уверен. У него не было никакого представления о том, насколько силен этот граак. Он знал, что эта тварь больше всех зверей, что он когда-либо встречал, и этого было вполне достаточно для беспокойства. Квентин не знал, насколько хорошо сработает меч, пока он сам не увидит то, чему собирался противостоять. Магия меча зависела от силы того, кто его использовал, — не только физической, но и эмоциональной. Когда-то Квентин думал, что он на равных со всеми и даже сильнее. Он ощущал, как могущество волшебства мчится сквозь него, как огонь, и не думал, что найдется что-то такое, чего он не сможет преодолеть.

Теперь он стал более осмотрительным. Он знал, что существуют пределы всему, даже волнующему приливу магии и той силе, которую она дает. Происшедшие события и понесенные утраты подорвали его уверенность в себе. Квентин сражался слишком долго и слишком часто, чтобы жаждать новой схватки. Он был изнурен физически и ощущал неизбывную тоску в сердце. Он видел, как те, кто был рядом с ним, умирали слишком быстро, и в большинстве случаев он был не в состоянии предотвратить их гибель. Он скорбел по ним, в особенности по Тамис и Арду Патринелю, чьи лица неотступно преследовали его.

«Возможно, в этом и проблема», — подумал он. Страх потерять кого-то еще из тех, кого любил. Бека, конечно, но и Редден Альт Мера и Панакса. Квентин боялся, что не вынесет новых утрат после того, что ему пришлось пережить за несколько последних недель. Всего лишь день назад они с Беком согласились в том, что должны присматривать друг за другом, как и обещали, что им нужно так делать, если они намерены добраться домой живыми. Но на самом деле именно ему следовало взять на себя основную часть этой задачи. Он был старше и опытнее, сильнее физически и устойчивее эмоционально. Возможно, магия Бека была сильнее, судя по рассказам Тамис. Но большое значение имела сила того, кто применял магию. Пусть Бек провел «Ярла Шаннару» через Корчу и смог противостоять членистоногим Антракса — это не поможет ему в противостоянии с грааком.

Квентин не переоценивал и собственные силы. Он думал лишь о том, что из них двоих у него было больше шансов совершить то, что предстояло сейчас.

Но вот убедить в этом троих его спутников, особенно Бека, не было никакой возможности, поэтому он должен делать все, чтобы выдвинуться вперед, какую бы опасность они ни встретили, и дать остальным шанс удрать, когда бегство останется единственным разумным выходом.

Принимая во внимание суть плана, разработанного Рыжим Верзилой, Квентин полагал, что ему будет не трудно это устроить. Нужно было всего лишь подобраться поближе к ящику с диапсоновыми кристаллами, чтобы взять три-четыре из них. Хорошо, если удастся побольше, но и этого будет достаточно. Три кристалла позволят «Ярлу Шаннаре» вновь подняться в воздух. Отсутствие запасных кристаллов может сказаться позже, но остаться в живых здесь и сейчас было более насущной задачей.

Итак, четверо отправятся туда, где лежит в ожидании ящик, выискивая по пути признаки граака. Если удача на их стороне, ящер отправился куда угодно в поисках пищи или еще за чем-то. Если он ушел, это будет легко. Если он залег в ожидании, то Квентину и Беку следовало замедлить его продвижение настолько, чтобы Рыжий Верзила и Панакс забрали кристаллы и добрались до тропинки, ведущей наверх. Бек мог положиться лишь на магию песни желаний, и он честно признался в том, что не уверен ни в своем мастерстве применения этой магии, ни в ее действенности. Это означало, что Квентин, который был совершенно уверен в мече Ли, был для всех них передовой линией обороны.

Имея это в виду и не сумев заставить брата оставаться позади, он убедил его, по крайней мере, отступить назад хотя бы на несколько шагов, когда они вступят в лес, чтобы дать Квентину место для маневра, если на них нападут.

Горец испытывал те же ощущения, что и тогда, отправляясь в руины Погребенного Замка. И здесь, в Крэйке, было нечто большее, чем видно глазу. Он явно упускал что-то из виду. Квентин не понимал, что это, но знал: спокойной прогулки не получится. Его мастерство и инстинкты охотника приказывали ему быть предельно внимательным.

Они дошли до тропинки и двинулись вниз. Долина простиралась под ними: обширный ковер листвы и лиан, переливающийся оттенками зеленого и коричневого. Сверху джунгли казались бездонным болотом, где один неверный шаг может стоить жизни неосторожному путнику. Они еще только спускались по ухабистой тропинке, а Квентину казалось, будто болото затягивает его.

На полпути вниз Редден Альт Мер остановился и повернулся к остальным.

— Мы на изрядном расстоянии от того места, куда должны добраться, — спокойно сообщил он. — Эта тропинка уведет нас далеко от кристаллов. Когда мы спустимся в долину, нам нужно будет вернуться назад. Прежде чем отправиться в глубь леса, мы будем придерживаться основания утеса. — Он махнул рукой. — Примерно вон там были кристаллы, когда я спускался сюда в первый раз. Мы повернем возле того большого дерева, что прислонилось к утесу.

Они отправились дальше, осторожно прокладывая свой путь по узкой тропе, прижимаясь спинами к скале, цепляясь за кустарник и траву, чтобы сохранить равновесие. Квентину приходилось трудно, потому что он нес свой меч за спиной, и оружие постоянно цеплялось за корни и сучья. Альт Мер нес короткий меч, а Бек шел с голыми руками. Лишь Панакс нес изрядный груз — свою громадную булаву, но она была короткой и толстой, и это позволяло ему лучше справляться с тяготами пути. Квентин внезапно пожалел о том, что не взял с собой лук и стрелы, которыми можно поразить цель на расстоянии. Но было уже поздно предпринимать что-либо по этому поводу.

Достигнув подножия утеса, они повернули и пошли вдоль его основания, двигаясь быстро и бесшумно в высоких травах среди деревьев, росших рядом со скалой. Перед ними было открытое место, еще не заросшее лесом, и Квентин мог тщательно осмотреть местность на несколько сотен ярдов вперед. Ничто не двигалось, и все вокруг выглядело очень естественно и на своем месте. Крэйк являл собой стену листвы, которая все скрывала в своем пятнистом узоре. Солнечный свет ложился на кроны деревьев длинными узкими полосами, но не проникал внутрь леса. Повсюду тусклыми пятнами лежали тени, которые двигались и смещались вместе с плывущими по небу облаками. В этой игре света и тени просто невозможно определить, что именно они видели. Можно было запросто наступить на того же граака, прежде чем осознать это.

Они прошли некоторое расстояние, когда Рыжий Верзила поднял руку и указал в глубь леса. Теперь им предстояло покинуть свое временное убежище — стену утеса. Они увидели впереди густые заросли деревьев, увитых толстыми, с канат, лианами. Местами виднелись открытые лужайки, достаточно большие, чтобы там могли пройти крупные существа. Приглядевшись получше, Квентин заметил, что некоторые деревья были повергнуты наземь.

Впереди шел Альт Мер, вплотную за ним Квентин, третьим — Бек, и замыкал Панакс. Они перемещались неплотной линией по влажному, мягкому грунту, воздух был наполнен запахами леса и испарениями влажной земли в глубокой, гнетущей тишине. Здесь не пролетала ни одна птица. Ни одно животное не мелькнуло среди деревьев. Слышны были лишь жужжание и гудение насекомых — и ничего больше. Словно легкие прикосновения змеиного языка, тени драпировали сумрачными складками и путь вперед, и дорогу назад. Беспокойство Квентина возрастало. Ничто в Крэйке не выглядело нормальным. Они были здесь незваными гостями, чуждыми окружающему, и любое существо, что обитало здесь, могло сыграть с ними по своим правилам.

Менее чем через десять минут они обнаружили останки одного из скитальцев, который спустился сюда с Альт Мером шесть дней назад. Его тело лежало, вытянувшись вдоль обрушенных деревьев, на вытоптанной траве. Мало что осталось от него, помимо головы и костей, почти вся плоть была съедена. Отсутствовала большая часть одежды. Его лицо было искажено гримасой невыразимого ужаса и боли. Они прошли мимо мертвеца быстро, отведя глаза в сторону.

Затем Рыжий Верзила остановил их предупреждающим жестом, быстро подняв руку. Впереди лежал разбитый ящик, доски торчали вверх подобно переломанным костям. Квентин не смог разглядеть, что внутри, и предположил, что это диапсоновые кристаллы. Он осторожно осмотрелся по сторонам, втягивая в себя воздух, пытаясь прочувствовать джунгли, выискивая хищника, который мог лежать в засаде. Он научился этому в горах Ли еще ребенком, его восприятие окружающего мира превосходило возможности большинства мужчин и женщин. Горец не спешил, ведя поиск во всех направлениях, стремясь открыть свое восприятие для всего, что могло здесь скрываться.

Ничего.

Но его инстинкты призывали к осторожности, и он был достаточно осмотрителен, чтобы не пренебрегать ими. «У Тамис это получалось лучше, чем у меня, — подумал он. — Если бы она была здесь, то увидела бы то, что я упускаю».

Редден Альт Мер знаками велел им оставаться на местах и, выйдя из-под деревьев на открытое место, направился к кристаллам. Он шел равномерно, но осторожно, и Квентин видел, как он переводил взгляд с места на место. Горец пристально разглядывал стену джунглей.

По-прежнему ничего.

Добравшись до остатков ящика, капитан скитальцев дал знак остальным присоединиться к нему. Они высыпали на лужайку и, пригибаясь к земле, бросились к нему. Квентин и Панакс держали свое оружие наготове. Когда они добрались до Альт Мера, Панакс встал на колени, чтобы помочь скитальцу вытащить кристаллы, а Квентин стоял на страже. Джунгли были сплошной зеленой стеной, но Квентин чувствовал, как за ними наблюдают чьи-то скрытые глаза. Он бросил взгляд на Бека. Его брат казался странно спокойным, почти умиротворенным. На его лбу блестели капельки пота, но это было из-за жары. Квентин стоял вытянувшись, с поднятой головой, его глаза неустанно осматривали окружающий лес.

Альт Мер извлек два кристалла и занимался третьим, когда откуда-то сзади, из-за деревьев донеслось низкое шипение. Все четверо замерли, обратив взоры в направлении, откуда исходил звук. Шипение раздалось вновь, ближе, громче, и вместе с ним донесся шум, производимый неким целенаправленно продвигающимся существом.

— Быстро, — произнес Альт Мер, протягивая два кристалла Панаксу. Кристаллы были менее двух футов в длину, но они были тяжелыми. Унося кристаллы, Панакс закряхтел под их тяжестью. Рыжий Верзила вытащил из ящика четвертый кристалл, произведя больше шума, чем намеревался, но не желая работать медленнее. Вновь прозвучало шипение, еще ближе. Нечто приближалось.

С двумя кристаллами в руках Рыжий Верзила отправился назад, не сводя глаз со стены джунглей. Квентин Ли и Бек располагались по обе стороны от него, горец жестами призывал брата отступить назад, но тот игнорировал эти сигналы. Верхушки деревьев сотрясались, будто от сильного ветра. Не было никаких иллюзий. Граак приближался.

Они добрались до убежища за стволом огромного кедра, окруженного густым кустарником, примерно в дюжине футов от края лужайки, когда появилось чудовище. Оно пробилось сквозь деревья и лианы внезапным рывком — громадный дракон, весящий тысячи фунтов и достигающий более пятидесяти футов в длину. Его тело было цвета джунглей и смутно поблескивало там, где солнце отражалось от его гладкой шкуры. Множество рогов и шипов торчали на его голове и спине, а с горла свисала толстая кожаная бородка. Огромные когти размером с предплечье человека вонзались во влажную землю, а когда монстр высовывал из пасти свой язык, извивавшийся подобно змее, то в его пасти сверкали ряды гигантских клыков.

Припадая на все четыре короткие и толстые ноги, граак вертел усаженной остриями головой влево и вправо в поисках того, что привлекло его внимание. Альт Мер замер на месте, Квентин и Бек последовали его примеру. Может быть, чудовище не заметит их.

Граак бесцельно искал вокруг, затем начал принюхиваться к земле, а его длинный хвост молотил по листве. Квентин затаил дыхание. Это существо было огромным. Горец чувствовал, как сотрясалась земля, когда оно прогромыхало, выходя из леса. Он видел, как оно проталкивалось сквозь заросли могучих деревьев, словно это был сухостой. Если им придется сразиться с ним, то нетрудно предсказать результат.

Граак подобрался к кристаллам и принюхался к ним, затем поставил одну чудовищную ногу на ящик и раздавил его. Вновь зашипев, он отвернулся от них, разглядывая деревья на противоположной стороне поляны.

Альт Мер привлек внимание Квентина.

— Сейчас, — беззвучно произнес он.

Медленно, осторожно они стали красться назад. Бек, увидев, что они пытаются сделать, поступил так же. Отвернувшись, принюхиваясь к ветру, граак оставался в неведении относительно четверки смельчаков.

«Не споткнись, — подумал про себя Квентин, — не оступись».

В джунглях было так тихо, что он слышал звук своего дыхания.

Граак вновь повернулся назад, его тупая морда медленно поворачивалась по сторонам. Четверо замерли как один. Они находились достаточно далеко, в глубине леса, так что едва могли видеть голову монстра над высокими зарослями. Возможно, он также не мог их видеть.

Чудовище прикрыло свои рептильи глаза и быстро высунуло длинный язык. Постояв еще мгновение, оно повернулось и потащилось назад тем же путем, каким появилось из джунглей. В считанные секунды монстр исчез из виду.

Когда стало ясно, что он не собирается немедленно возвращаться, они быстро двинулись сквозь джунгли. Квентин был поражен. Он думал, что у них нет никакого шанса удрать незамеченными. Все его инстинкты говорили об обратном. И тем не менее это существо не сумело их выследить, и теперь они были в нескольких минутах ходьбы от утеса иподъема назад.

Они поравнялись с Панаксом, который оказался не так далеко от них. Дворф безмолвно кивал головой.

— Это было близко! — прошептал Бек с усмешкой.

— Не говори об этом, — сказал Квентин.

— Ты думал, что оно поймает нас, — настаивал Бек.

Квентин окинул его сердитым взглядом. Он не любил говорить об удаче. Она обычно отворачивалась в таких случаях.

— У нас дома, — сказал Бек, тяжело дыша от напряжения, — если бы это был, скажем, кабан, то нам следовало бы поискать также и самку.

Квентин чуть было не споткнулся, когда быстро повернулся, чтобы взглянуть на него. Самка?

— Нет, — прошептал он, осознавая, что он упустил из виду. Его охватил страх. Он рванулся вперед, чтобы догнать Редден Альт Мера и Панакса.

— Рыжий Верзила! — резко прошипел он. — Подожди!

Услыхав свое имя, скиталец повернулся, вынудив дворфа также замедлить движение и развернуться, что, возможно, и спасло им жизни. В следующее мгновение второй граак вырвался из леса и бросился на них.

Времени, чтобы остановиться и подумать, что же делать, у них не было. Времени хватало лишь для того, чтобы незамедлительно среагировать, и Квентин Ли понесся навстречу атаковавшему монстру. Он промчался мимо Альт Мера и Панакса, подняв обеими руками меч Ли. Магия уже струилась по клинку к рукоятке и вливалась в его тело. Он налетел на граака, увернувшись от щелкнувших челюстей, прокатившись под брюхом монстра и вскочив на ноги, глубоко вонзил меч в его бок. Магия вспыхнула ярким пламенем и хлынула в тело граака. Чудовище зашипело от боли и ярости и развернулось, чтобы всадить свои клыки в нападавшего. Но Квентин, имея богатый опыт сражений с крупными существами, отпрянул в сторону с линии атаки, выскочил из поля зрения граака и вновь нанес ему удар, на сей раз перерубив сухожилие его задней ноги. Вновь граак развернулся, разрывая землю своими когтями, волоча поврежденную ногу, как дубину, и бешено хлеща во все стороны своим могучим хвостом.

— Бегите! — крикнул Бек Панаксу и Рыжему Верзиле.

Они немедленно последовали этому совету, вынося драгоценные кристаллы с поля битвы к утесу. Но сам Бек повернулся, чтобы принять бой.

У Квентина не было никакой возможности помешать этому. Он был слишком занят, стараясь остаться в живых, а огромная туша граака, который попытался пригвоздить его к земле, закрыла от него брата. Но он услышал крик, который издал Бек, пронзительный и резкий, хищный и мрачный, порожденный ночными кошмарами, известными лишь ему или тем, кто применял такую магию. Граак в ответ дернул головой, явно обеспокоенный этим звуком, и повернулся в поисках его источника, предоставив Квентину возможность вновь нанести удар. Горец во второй раз прокатился под ним и глубоко вогнал лезвие меча в грудь чудовища, туда, где, как он полагал, должно было находиться его сердце. Поток магии хлынул рекой.

Граак кашлял сгустками темной крови и тяжело дышал от потрясения. Жизненно важный орган был пробит. Весь покрытый грязью и потом, пахнущий сырой зловонной землей, Квентин опять выкатился из-под монстра. Его руки и лицо были залиты кровью, и он увидел на руке и правом боку рваные раны. Он был ранен, и не заметил этого. Стремясь оставаться вне поля зрения граака, он отскочил, выискивая место для атаки. Граак бешено молотил хвостом, корчась от боли, очевидно, чувствуя убийственное воздействие магии. Еще один хороший удар, рассудил Квентин, и с ним будет покончено.

Но затем чудовище предприняло неожиданный шаг. Оно бросилось на Бека, внезапно, даже не взглянув сначала в его сторону. Бек встретил эту атаку песнью желаний, но граак, казалось, даже не слышал ее. Он громыхал, не замедляя шага, не останавливаясь, взрывая землю своими когтистыми лапами, волоча поврежденную заднюю лапу, не переставая оглашать насыщенный испарениями воздух джунглей безумным, яростным шипением.

— Бек! — в смятении завопил Квентин.

Он рванулся вслед за грааком в полном пренебрежении собственной безопасностью и догнал чудовище, когда оно было всего в нескольких ярдах от его брата. Квентин взмахнул мечом Ли и, собрав всю свою оставшуюся силу, рубанул по сухожилиям второй задней лапы монстра. Граак тут же рухнул на землю. Но поскольку он пытался продолжать движение, стремясь добраться до Бека, он повалился прямо на горца, у которого, в отличие от Бека, не было времени убраться с пути чудовища. Несмотря на то, что Квентин бросился в сторону, когда извивающийся, хлещущий хвостом граак рухнул наземь, он не успел откатиться достаточно далеко, и огромный хвост рептилии впечатал его в землю.

Ему показалось, что на него свалилась гора. Его кости с хрустом ломались, и его так вмяло в землю, что он едва мог дышать. Он закричал бы, если б у него была такая возможность, но его лицо ушло в грязь дюймов на шесть. Граак скатился с него, затем вернулся, потом скатился опять. Квентину удалось поднять голову из грязи и вдохнуть воздуха, а затем монстр опять прокатился по нему.

— Квентин, не двигайся! — услыхал он крик Бека.

«Будто я могу», — мелькнула у него вялая мысль. Боль начала захлестывать его волнами. Он понимал, что уже не жилец. Никто не смог бы выжить, получив такие повреждения. Он был уже мертв, но мозг еще не получил этого послания.

Кто-то просунул под него руки и перевернул его. Тело пронзила мучительная боль.

— О боги! — выдохнул он, когда кости его заскрежетали. И изо рта хлынула кровь.

— Держись! — молил его Бек. — Прошу тебя, Квентин!

Бек умудрился поставить его на ноги и увести. Поблизости граак содрогался в предсмертной агонии. Откуда-то — не так чтобы издалека — приближался второй граак. Квентин не мог видеть всего этого, но был уверен, что так оно и есть. Он шел спотыкаясь, в глазах у него стояла ярко-красная пелена, сознание готовилось покинуть горца. В любой момент он мог рухнуть на землю. Квентин сопротивлялся этому с яростной решительностью. Если он упадет, Бек не сможет тащить его. Если он упадет, с ним будет покончено.

«Да, впрочем, — подумал он с каким-то смутным безразличием, — со мной в любом случае было покончено».

— Прости, Бек, — сказал он или, может быть, только попытался сказать. — Прости.

Затем волна мрака поглотила его, и все вокруг исчезло.

ГЛАВА 23

Было уже темно, когда Бек наконец появился из трюма «Ярла Шаннары», прошел на нос корабля и поднял взгляд на ночное небо. Луна была крошечным полумесяцем, висевшим прямо над их утесом, только что народившимся и едва заметным в безбрежном пространстве неба. Звезды усеивали небосвод цвета индиго подобно сверкающим белым песчинкам, разбросанным по черному бархату. Когда-то ему рассказали, что люди Старого Мира путешествовали к тем звездам, что они строили корабли, которые могли плавать от звезды к звезде так же, как он плавал по водам Синего Раздела. Это казалось невозможным. Но так было со многими чудесами, пока кто-нибудь не воплощал их в жизнь.

Он не пробыл на палубе и нескольких минут, когда рядом с ним появилась Руэ Меридиан, которая подошла так тихо, что он не слышал ее шагов и осознал ее присутствие, только ощутив ее руку на своей.

— Ты поспал? — спросила она.

Он покачал головой. О сне не могло быть и речи.

— Как он?

Мгновение он обдумывал это, глядя в небо:

— Его жизнь висит на волоске.

Им удалось вытащить Квентина Ли из Крэйка чуть живым. С помощью Бека он проковылял по тропинке около сотни ярдов, а затем потерял сознание. К тому времени он потерял уже столько крови, что когда они несли его, то с трудом могли удержать его одежду. Руэ Меридиан кое-что знала о том, как обрабатывать раны, научилась на Преккендорране, поэтому, перетянув поврежденные артерии жгутами, она зашила и перебинтовала раны как сумела. Заштопать раны на теле и соединить поломанные кости было нетрудно, но были еще и внутренние повреждения, опыта лечения которых у нее не было. Тут Квентину неоткуда было ждать помощи. Организм сам должен найти силы для исцеления, и все понимали, что шансы на это очень малы.

Лучшее, что они могли сделать, это либо доставить его в лечебницу в Четырех Землях, либо найти местного целителя. О первом не могло быть и речи. У них просто не было времени для этого. Что до второго, единственной надеждой были ринджи. Панакс отправился разузнать, что они могут сделать, но вернулся ни с чем. Когда один из ринджи оказывался в таком положении, как Квентин, его народ мог сделать для него не больше, чем экипаж «Ярла Шаннары» для горца.

— Он остался один? — спросила Бека Руэ.

Он покачал головой:

— За ним присматривает Панакс.

— Почему бы тебе не поспать немного? Ты больше ничего не можешь сделать.

— Я могу быть с ним.

— Панакс присмотрит за ним.

— Он не на Панакса рассчитывает.

На это она ничего не ответила. Просто стояла рядом с ним, глядя на звезды. Крэйк был подобен морю непроницаемой черноты на дне чаши, образованной горами, безмолвному и непознаваемому. Бек взглянул на него, и его обдало холодом, воспоминания этого дня снова и снова прокручивались в его голове и были еще слишком свежи и кошмарны. Он не мог отделаться от них даже сейчас, пребывая на безопасном удалении от того, что их породило.

— Ты вымотался, — произнесла Рыжая Крошка. Он кивнул в знак согласия. — Ты должен поспать, Бек.

— Я оставил его меч внизу. — Он указал на долину.

— Что?

— Его меч. Я совершенно забыл о нем. Просто оставил его там.

Она кивнула:

— Он никуда не денется. Мы сможем взять его завтра утром, когда станет светло.

— Я заберу его, — настаивал он. — Именно я оставил его. Это моя обязанность.

Он представил себе, как магический меч лежит на земле рядом с мертвым грааком, его гладкое лезвие покрыто кровью и грязью. Сломался ли он под весом монстра, прокатившегося по нему так же, как по его брату? Бек не заметил, даже не взглянул на него. Талисман, обладающий такой силой, а он даже не подумал о нем. Он думал только о Квентине.

— Почему бы тебе не перестать злиться на себя? — спросила она спокойно. — Почему бы тебе не расслабиться немного?

— Потому что он умирает, — ответил он яростно, зло. — Квентин умирает, и это моя вина.

Она глянула на него:

— Твоя вина?

— Если бы я не настаивал на том, чтобы идти туда вниз вместе с ним, если бы я не был так упрям, тогда, может быть…

— Бек, прекрати, — выпалила она. Он посмотрел на нее, удивленный этим упреком. Руэ сжала его руку. — Такие разговоры никому не помогут. Это произошло, и некого за это винить. Все сделали, что могли в опасной ситуации. Это все, о чем можно просить. Это все, чего можно ожидать. Оставь это.

Ее слова причиняли боль, но не большую, чем та, что он увидел в ее глазах. Руэ выдержала его взгляд, не позволив ему отвернуться.

— Мы теряем людей, которых любим, друзей и родных, потому что отправились в это путешествие. Ты что, этого не понимаешь? Ты этого не понимал, когда соглашался отправиться в эту поездку? Это стало вдруг неожиданностью? Неужели ты думал, что с Квентином ничего не случится? Или с тобой?

В замешательстве, удрученный, он покачал головой:

— Не знаю.

Она резко выдохнула, и ее тон смягчился.

— Это не твоя вина. Не в большей степени, чем вина моего брата, или Панакса, или Странника, или кого бы то ни было. Просто это произошло, такова оказалась цена риска, на который мы пошли.

Следствие риска. Вот так вот просто. Ты пошел на риск, а человек, которому ты был ближе всего, заплатил за это. Он заплакал. Все, что он сдерживал в себе, — разочарование, вина и печаль — вырвалось наружу. Бек не мог сдержаться. Ему не хотелось терять самообладание при Руэ — не хотелось, чтобы она видела, но все произошло, прежде чем он смог предотвратить слезы.

Руэ притянула его к себе, обняв, как обиженного ребенка. Она обхватила его руками и стала нежно баюкать, ласково воркуя, поглаживая по плечам. Твердые деревянные рейки лубка на ее левом предплечье впивались в его спину.

— О, Бек. Это ничего. Ты можешь поплакать со мной. Никто не увидит. Дай-ка я тебя подержу. — Она прижала его к себе. — Бедный Бек. Такая большая ответственность — и все сразу. Так много боли. Это ведь нечестно, да?

Он слышал, что она говорила, но утешение давали не сами слова, но звук ее голоса и тепло ее рук, которые обнимали его. Все чувства вырвались наружу, и она была тут как тут, чтобы принять все это в себя, забрав у него.

— Просто будь со мною, Бек. Просто дай мне позаботиться о тебе. Все будет хорошо.

Утром этого дня она просила его разделить с ней ее утраты. Утраты такие же тяжелые, как и те, что понес он. Ферл Хокен. Ее товарищи-скитальцы. Она неожиданно напомнила ему об этом, и ему захотелось вернуть ей часть того спокойствия, которое она давала ему.

К нему вернулось самообладание, и он обнял ее:

— Руэ, мне жаль…

— Нет, — сказала она, прижав пальцы к его губам. — Я не хочу этого слышать. Я не хочу, чтобы ты говорил.

На смену пальцам пришли ее губы, и она поцеловала его — отнюдь не мягко и не нежно, но настойчиво и страстно. Он не мог заблуждаться насчет того, что происходит, что это означает. Прошло лишь мгновение, и вот он уже возвращает ей поцелуй. Он забыл обо всем, кроме волны жара, которую она вызвала в нем. Целовать ее — это было каким-то безумием, чем-то невероятным. Он ощущал какое-то смутное беспокойство: казалось, тут что-то не так, но он не мог решить, что же именно, потому, что все было правильно. Она обняла его, подталкивая к корабельным поручням, пока он не оказался прижат к ним, и припала губами к его губам с такой страстью, что Бек едва мог дышать.

Когда она, наконец, отпрянула от него, он попытался понять, кто из них удивлен в большей степени. Судя по выражению ее лица, это была она, но он-то знал об охвативших его чувствах, не проявлявшихся столь явно. Они смотрели друг на друга в тишине, наполненной благоговейным трепетом, а затем она рассмеялась — это были низкие, неожиданные раскаты смеха, и ее лицо засияло так, что он был просто поражен.

— Это было неожиданно, — сказала она. Он лишился дара речи. — Я хочу еще. Я хочу много заниматься этим.

Он улыбнулся — вопреки самому себе, вопреки всему:

— Я тоже.

— Скоро, Бек.

— Хорошо.

— Думаю, я люблю тебя, — сказала она и вновь засмеялась. — Ну вот, я сказала это. Что ты об этом думаешь?

Она вытянула свою здоровую руку и прикоснулась пальцами к его губам, затем повернулась и ушла.


Спустившись в капитанскую каюту взглянуть на Квентина, он все еще испытывал потрясение от встречи с Руэ. Панакс, должно быть, заметил что-то в его лице, когда Бек вошел в комнату, потому что тут же спросил его:

— Ты в порядке?

Бек кивнул. Он вовсе не был в порядке, но у него не было никакого намерения говорить об этом. Впечатления были еще слишком свежи, чтобы делиться ими с кем-либо, все еще слишком удивительны для него самого. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть, чтобы признать невероятное. Руэ Меридиан была влюблена в него. Именно это она сказала. «Думаю, я люблю тебя». Он мысленно произнес эти слова, и они прозвучали настолько смешно, что он чуть не рассмеялся вслух.

С другой стороны, она так искренне целовала его, и ему не скоро удастся забыть ощущения от этих поцелуев.

А он любил ее? Бек непрестанно задавал себе этот вопрос. Он не думал об этом прежде, так как сама мысль о том, что она ответит ему взаимностью, казалась бредовой. Довольно было и того, что они друзья. Но он любил ее. Он всегда в каком-то смысле любил ее, с того дня, как впервые увидел. Сейчас, после поцелуев и объятий, после того, как она сказала ему о своих чувствах, он понял, что любит ее так сильно, что не в состоянии совладать с этим чувством в одиночку.

Бек с трудом заставил себя думать о чем-то еще.

— Как он? — спросил он, кивнув в сторону Квентина.

Панакс пожал плечами:

— Так же. Он просто спит. Но мне не нравится, как он выглядит.

Это никому бы не понравилось. Кожа Квентина имела нездоровый бледный цвет. Пульс едва прощупывался, а дыхание было затрудненным и неглубоким. Он умирал, и никто из них не мог с этим ничего поделать, кроме как дожидаться неизбежного. Нервы юноши были на пределе, и Бек обнаружил, что снова плачет. Он смущенно отвернулся.

Панакс поднялся и подошел к нему. Он положил свою грубую руку Беку на плечо и легонько сжал его.

— Сначала Трулз Рок, а теперь горец. Это нелегко, — сказал он.

— Да.

Дворф убрал руку и подошел туда, где Грайан стояла на коленях на соломенном тюфяке в углу. Глаза ее были широко открыты, она смотрела прямо перед собой. Дворф покачал головой в замешательстве.

— Как ты считаешь, о чем она думает?

Бек вытер остатки слез:

— Полагаю, ни о чем таком, что нам хотелось бы знать.

— Ну и дела. Все это странствие, с начала и до конца, — сплошные беды. — Он помолчал минуту. — Жаль, что я в него отправился. Я бы ни за что не поехал, если бы знал, на что это будет похоже.

— Не думаю, что кто-нибудь из нас поехал бы.

Бек подошел к сестре и, преклонив колена рядом с ней, прикоснулся пальцами к ее щеке, чтобы дать ей знать, что он рядом.

— Ты слышишь меня, Грайан? — спросил он тихо.

— Не знаю, что я тут теперь делаю, — продолжал Панакс. — Ни у кого из нас нет причин находиться здесь. Мы ничего не добились, нас лишь убивали и ранили. Даже друида. Я думал, что с ним никогда ничего не случится. И про Трулза тоже так думал. А теперь их обоих нет в живых. — Он покачал головой.

— Когда я доберусь домой, — сказал Бек, все еще не сводя глаз с бледного, бесстрастного лица Грайан, — я останусь там. Я никогда не уеду оттуда.

Он вновь подумал о Руэ Меридиан. Что будет с ней, когда они вернутся в Четыре Земли? Она была скитальцем, рожденной для жизни скитальца, путешественницей и искательницей приключений. Она была совершенно не похожа на него. Она не захотела бы приехать на плоскогорье и оставаться дома до конца своих дней. А раз так, она не захочет иметь с ним ничего общего.

— Я думал о доме, — спокойно произнес Панакс. Он присел на корточки рядом с Беком, его бородатое лицо выглядело встревоженным. — Я никогда о себе особенно не заботился. Депо Бент — это как раз такая деревня, в которой я и закончил бы свой путь. Семьи у меня нет, только несколько друзей, ни одного близкого. Всю свою жизнь я путешествовал, но не знаю, осталось ли что-нибудь в Четырех Землях, что мне хотелось бы повидать. Без Трулза и Странника, которые не давали мне скучать, не знаю, есть ли там что-нибудь для меня. — Он сделал паузу. — Может быть, я останусь здесь.

Бек посмотрел на него:

— Останешься здесь, в Паркасии?

Дворф пожал плечами:

— Мне нравятся ринджи. Это хорошие люди, и не так уж отличаются от меня. Их язык похож на мой. Мне вроде как нравится и эта страна, за исключением таких вещей, как граак и Антракс. Но остальное выглядит интересным. Я хочу исследовать ее. Много чего тут никто из нас не видел, всю внутреннюю часть за горами, куда собираются Обат и его люди.

— Ты окажешься тут в ловушке, если вдруг передумаешь. У тебя не будет возможности вернуться назад.

Высказав это дворфу, Бек поморщился — так нехорошо это прозвучало.

Панакс тихо усмехнулся:

— Я смотрю на это иначе, Бек. Когда делаешь выбор, принимаешь и его последствия. Вроде этого путешествия. Только, может быть, на сей раз все обернется для меня несколько лучше. Я уже не так молод. Во мне осталось не так много жизни. Не думаю, что хуже окончить ее тут, в Паркасии, нежели в Четырех Землях.

Насколько отличался от него дворф, изумленно осознал Бек. Не хотеть вернуться домой, остаться в чужой земле, надеясь, что это окажется интересным. Сам Бек не мог поступить так. Но он понимал дворфа. Для того, кто большую часть жизни был исследователем и проводником, живя в одиночку вне городов и деревень, решение остаться здесь не казалось таким уж странным. В конце концов, сильно ли отличались горы Алётра Арк от гор Вольфстаага?

— Как думаешь, справишься без меня? — спросил Панакс, его лицо было странно серьезным.

Бек понимал, что хотелось услышать Панаксу.

— Думаю, ты бы только мешал, — ответил он. — В любом случае ты заслужил право делать то, что хочешь. Если желаешь остаться, так и сделай.

Они ничего не стоили без своей свободы, были ничем без права выбора. Они отдались общему делу с друидом в поисках магических книг Старого Мира, но с этим было покончено. Что им нужно было сделать сейчас — это помочь друг другу вновь найти дорогу домой, будь тот дом в Четырех Землях или где-нибудь еще.

— Почему бы тебе не поспать немного, — сказал он дворфу. — Я посижу с Квентином. Я на самом деле хочу этого. Мне нужно быть с ним.

Панакс поднялся и во второй раз положил руку на плечо Беку, что означало и его поддержку, и благодарность. Затем, пройдя сквозь тени, он вышел из каюты. Бек смотрел ему вслед, думая о том, найдет ли Панакс свою новую жизнь, принесет ли она ему спокойствие и удовлетворение, чего не дала ему прежняя жизнь. Он думал о том, каково это — быть настолько отдаленным от всего и всех, что мысль оставить все позади вовсе не тревожит. Он не мог понять этого и, по правде говоря, надеялся, что никогда этого не узнает.

Он повернулся к Квентину, глядя, как его брат, мертвенно-бледный, лежит и умирает. О боги, боги! Бек ощутил беспомощность. Он больше не мог сносить этого, не мог видеть, как Квентин ускользает в ничто. Он должен что-то сделать; даже если у него ничего не получится, он будет знать, что, по крайней мере, попытался. Традиционные способы лечения здесь бесполезны. Необходимо испробовать что-то еще.

Бек помнил из рассказов Странника, что песнь желаний могла исцелять. Ее не часто применяли с этой целью, потому что это требовало большого мастерства. У него не было ни мастерства, ни опыта, но он не мог тревожиться об этом сейчас. Брин Омсворд однажды применила магию, чтобы исцелить Рона Ли. Если один из Омсвордов когда-то использовал магию для спасения жизни одного из Ли, почему бы другому Омсворду не сделать этого снова?

Это было рискованным предприятием. Возможно, глупым. Но Квентину не выжить, если ему ничем не помочь, а ничего другого не оставалось.

Бек подошел к постели и сел рядом с братом. С минуту он смотрел на него, а затем взял его руку в свою и сжал ее. Жаль, что у него не было другой возможности поэкспериментировать с этим. Жаль, что у него не было никаких указаний на этот счет, никакого представления о том, с чего начать, о том, как действует магия. Ничего у него не было.

— Я буду стараться изо всех сил, Квентин, — молвил он тихо. — Я сделаю все, что смогу. Прошу, вернись ко мне.

Затем он призвал магию в неспешной последовательности слов и музыки и начал петь.

ГЛАВА 24

Бек Омсворд никогда не делал этого прежде, и у него не было представления, как именно следует действовать, поэтому он не спешил. Он работал очень осторожно, шаг за шагом, внимательно наблюдая за Квентином, чтобы убедиться в том, что магия песни желаний не оказывала на него неблагоприятного воздействия. Он призвал магию медленным приглушенным пением, поднимавшимся из груди, продолжая держать Квентина за руки. Бек стремился сохранять с ним физический контакт, чтобы следить за тем, все ли идет так, как хотелось.

Когда магия достигла достаточного уровня, он направил малую ее толику в изуродованное тело Квентина, чтобы определить масштабы повреждений. Красные осколки боли рикошетом пронзили его, и он тут же прервал магический контакт. Это вполне объяснимо: исследовать поврежденное тело без соответствующей самозащиты было неосмотрительно. Воздвигнув преграду, он попытался вновь и встретил противодействие. Все еще напевая, он попытался войти в разум Квентина, чтобы прочесть его мысли. Здесь он встретил еще одну глухую стену. Разум Квентина, казалось, прекратил функционировать или, по крайней мере, не выдавал никакой информации, понятной Беку.

С минуту Бек пребывал в замешательстве. Обе попытки добраться туда, где он мог бы попытаться что-то сделать, окончились неудачей, и он не знал, что предпринять дальше. Ему хотелось подобраться поближе к какой-нибудь ране, чтобы посмотреть, как с помощью магии излечить ее. Но если ему не удастся миновать барьеры, воздвигнутые Квентином в целях самозащиты, у него ничего не получится.

Он предпринял более общий подход, окутав Квентина покрывалом магии, накрыв сразу и его разум, и тело. Это возымело желаемый эффект: Квентин тут же успокоился, и его дыхание стало более ровным и плавным. Бек трудился над недвижным телом своего брата, пытаясь найти вход для магии, предполагая, что, поскольку его тело расслабилось, защитные барьеры также могли стать менее прочными. Медленно-медленно он касался и ласкал магией, его пение разглаживало складки боли и недомогания, устремляясь все глубже, к более серьезным ранам.

Ничего не получалось. Он не мог проникнуть в тело Квентина, даже слегка задевая открытые раны под повязками, которые должны были обеспечить ему более легкий доступ.

Он был так разочарован, что полностью оставил свои попытки. Безмолвно и неподвижно сидя рядом с Квентином, он продолжал держать его за руку, не желая прерывать еще и эту связь. Бек пытался придумать, что же еще предпринять. Он понимал, что может силой проникнуть в тело Квентина, разрушить защитные стены, которые преграждали ему путь. Но вместе с тем он полагал, что последствия такого грубого вторжения могли оказаться фатальными для организма, который был так близок к полному краху. Требовались такт и осторожность, мягкий подход к лечению, который был бы принят организмом и не встретил бы сопротивления.

Как добиться этого?

Он попытался вновь, на сей раз вернувшись к тому, что было хорошо ему знакомо в магии. Он пел Квентину так, как он пел Грайан, — об их жизни вместе в детстве, о горах Ли, о семье и друзьях, о приключениях, которые они пережили вместе. Он напевал воспоминания, надеясь, что они помогут уменьшить сопротивление. Время от времени он предпринимал попытки проникнуть в тело и разум Квентина, используя канву очередной истории о них обоих — друзьях сейчас и навеки.

Никакого результата.

Он опять изменил подход, и теперь в его песне зазвучали откровение и предупреждение.

«Таково положение, Квентин,— пел он. — Ты очень болен, и тебе нужна помощь. Но ты борешься со мной. Мне нужно, чтобы ты помог мне. Мне необходимо, чтобы ты открылся мне и позволил использовать песнь желаний, чтобы исцелить тебя. Прошу тебя, Квентин, слушай меня. Слушай».

Если горец и слышал, то никак не показал этого, так же как и ничего не сделал для того, чтобы открыть Беку доступ к себе. Он просто лежал на кровати под легким покрывалом и боролся за жизнь так, как мог. Он был без сознания и ни на что не реагировал. Подобно Грайан, он замкнулся в себе, и Бек не мог до него добраться.

Бек не прекращал попыток. Он провел около часа, пытаясь использовать магию песни желаний, по-прежнему держа Квентина за руки. С какой только стороны не пытался он подойти, даже полагая, что очередная попытка его обречена на неудачу. Он предавался этому с таким рвением, что полностью забыл обо всем на свете.

Все оказалось бесполезным.

Измученный и разочарованный, он в конце концов сдался. Он откинулся назад, закрыл лицо руками и зарыдал. Его не оставляло ощущение, что это глупости и проявление слабости, но он был так измучен своими отчаянными попытками исцелить Квентина, что эта импульсивная реакция была неизбежной. Несмотря на все усилия сдержаться, эмоции захлестнули его, заставив содрогаться от рыданий. Он потерпел неудачу, перепробовав все.

— Бедный маленький мальчик, — прозвучал возле его уха утешающий голос, и чьи-то тонкие руки обвились вокруг шеи Бека.

Сначала он подумал, что это Руэ Меридиан тихо спустилась к нему. Но, не успев еще довести до конца эту мысль, он осознал, что слышит не ее голос. Серые одеяния закрыли ему лицо, когда он повернул голову.

Грайан.

Он был так поражен, что несколько долгих мгновений просто сидел в ее объятиях.

— Малыш, малыш, не печалься. — Она говорила не своим «взрослым» голосом, но голосом ребенка. — Все в порядке, крошка Бек. Твоя старшая сестра здесь. Я больше не оставлю тебя, обещаю. Я никуда больше не уйду. Мне так жаль, так жаль.

Ее руки гладили его лицо нежными, успокаивающими движениями. Она целовала его лоб, воркуя с ним, прикасаясь к нему так, будто он был ребенком.

Он вновь поднял взгляд, заглянув в ее глаза. Она смотрела на него, видя его впервые с тех пор, как он нашел ее в Погребенном Замке. Исчезли и ее пустой взгляд, и отсутствующее выражение лица. Она вернулась оттуда, где скрывалась все это время. Она пробудилась.

— Грайан! — выдохнул он в облегчении.

— Нет, нет, детка, не плачь, — ответила она тут же, прикасаясь пальцами к его губам. — Ну, ну, твоя Грайан все может исправить. Скажи мне, малыш, что не так.

Бек затаил дыхание. Она видела его, но не таким, каким он был на самом деле, а таким, каким помнила его.

Ее взгляд неожиданно скользнул в сторону.

— О, что это? Твой щенок заболел, Бек? Он съел что-нибудь не то? Он поранился? Бедный щеночек.

Она смотрела на Квентина. Бек был так ошеломлен, что лишь в растерянности уставился на нее. Он смутно помнил щенка из своего очень раннего детства, черного песика непонятной породы, который бродил по дому и спал на солнце. Он больше ничего не помнил о нем, даже его имени.

— Не удивляюсь, что ты плачешь. — Она нежно пригладила волосы Бека. — Твой щенок болен, и ты не можешь ему помочь. Все в порядке, Бек. Грайан сможет помочь. Мы используем мое особое лекарство, чтобы снять боль.

Она выпустила его из своих объятий и направилась к изголовью кровати. Посмотрев на Квентина, она прошептала:

— Такая боль. Не знаю, смогу ли вылечить тебя. Иногда не может помочь даже особое лекарство. Иногда ничто не может помочь.

Бек похолодел, осознав, что мог ошибаться в отношении ее. Может быть, она была вовсе не его сестрой, но ведьмой Ильзе. Она могла исцелить Квентина так же, как исцелила Каэля Элессдила.

Она могла убить его.

— Нет, Грайан! — воскликнул он, бросаясь к ней.

— О-о-о, детка, — предостерегающе воскликнула она, схватив его за запястья. Она была гораздо сильнее, чем он мог себе это представить, и он не мог высвободиться. — Позволь Грайан помочь.

Она уже воспользовалась магией. Бек ощутил ее воздействие: его будто сковало бархатными цепями. В считанные секунды он был парализован. Она осторожно вернула его на место и, тихо напевая, проследовала затем к изголовью кровати Квентина Ли.

— Бедный щенок, — повторила она, протягивая руку, чтобы погладить лицо горца. — Ты так болен, так мучаешься. Что с тобой случилось? Ты весь изломан внутри. Что-то ранило тебя?

Бек был вне себя. Он не мог ни пошевелиться, ни заговорить. Юноша беспомощно наблюдал за тем, что происходит, не в состоянии вмешаться и потому объятый ужасом перед тем, что должно было произойти.

Она вновь заговорила с ним, ее голос уже не был голосом ребенка, он внезапно зазвучал так, будто принадлежал более взрослому, зрелому человеку.

— О Бек, я покинула тебя в беде. Я бросила тебя и не вернулась. Я должна была вернуться и не сделала этого. Это было так неправильно с моей стороны, Бек.

Она плакала. Его сестра плакала. Это было поразительно, и Бек ощутил бы радость, если бы не боялся, что это говорит вовсе не его сестра. Он отчаянно пытался что-нибудь сказать, остановить ее, но не мог издать ни звука.

— Щеночек, малыш, — печально прошептала она и, протянув руки, взяла в ладони лицо Квентина. — Дай-ка я помогу тебе.

Затем она наклонилась и нежно поцеловала его в губы, втянув в себя воздух из его рта.


Руэ Меридиан спала в самодельном гамаке из парусины, который она растянула между фок-мачтой и носовым ограждением, когда почувствовала на своем плече руку Бека. Проснувшись и увидав выражение, застывшее на его лице, она выпалила:

— Что случилось?

Выражение лица Бека с трудом поддавалось определению. Тревога, смешанная с изумлением, и в то же время неуверенность. Казалось, он был в растерянности, будто сам только что проснулся, и не там, где лег. Сначала она подумала, что его приход — это запоздалая реакция на услышанное от нее несколько часов назад. Руэ быстро села в гамаке и, свесив ноги, встала с него.

— Бек, что случилось?

— Грайан очнулась. Не знаю почему. Возможно, это магия. Я применил ее, пытаясь помочь Квентину излечить его так же, как Брин Омсворд исцелила когда-то Рона Ли. Или, может быть, это случилось, когда я плакал. Я был так разочарован и вымотан, я просто сломался. — Он резко выдохнул. — Она говорила со мной. Она звала меня по имени. Но она не была собой, не взрослой, но ребенком, говорила детским голосом, называла меня «бедный малыш, малютка Бек» и просила не плакать.

— Погоди минутку, помедленнее, — сказала она, обнимая его за плечи, — иди-ка сюда.

Она повела его на нос судна и усадила в тень правого корабельного тарана, туда, где изгиб его рога образовывал укрытие в месте соединения с палубой. Она уселась там, подтянув колени к груди и обхватив ноги руками.

— Хорошо, расскажи мне остальное. Она очнулась и говорила с тобой. А что было дальше?

— Ты этому не поверишь, — прошептал он. Было ясно, что он и сам не верил в это. — Она излечила его. Применила свою магию и исцелила его. Я думал, что она собирается его убить. Она называла его щенком, — она думала, что это щенок. Я попытался остановить ее, но она что-то сделала со мной с помощью магии, так что я не мог ни двигаться, ни говорить. Затем она занялась им, и я подумал, что она собирается убить его, чтобы избавить от боли и страданий. Так поступила бы ведьма Ильзе, а я боялся, что она все еще колдунья.

Руэ наклонилась вперед:

— Как она смогла вылечить его, Бек? Он был весь изломан внутри и потерял половину крови.

— Магия может сделать это. Она может исцелять. Я видел, как это произошло с Квентином. Он еще не полностью оправился. Он еще даже не очнулся. Но цвет его кожи изменился у меня на глазах. Я слышал, как его дыхание стало спокойным, а потом, когда я вновь смог двигаться, почувствовал, что его пульс стал ровнее. Некоторые из его ран, те, что ты перевязала, полностью затянулись.

— О боги, — прошептала она, пытаясь представить себе эту картину.

Бек откинулся на таран и взглянул на ночное небо.

— Закончив, она вернулась ко мне, потрепала меня по щеке и обняла. Я вновь смог двигаться, но не хотел ей мешать, так как подумал, что это могло помочь ей. Я позвал ее по имени, но она не ответила. Она просто качала меня и плакала.

Он заглянул ей в глаза.

— Она снова и снова повторяла, как ей жаль. Сказала, что этого больше никогда не повторится — она никогда не бросит меня, не покинет, как прежде, никогда. Все это она говорила голосом маленькой девочки, детским голосом. — Его глаза закрылись. — Я просто хотел помочь ей, дать ей знать о том, что я понял. Я попытался обнять ее. Когда я сделал это, она вновь ушла в себя. Перестала говорить и двигаться. Перестала видеть меня. Она вновь стала такой как прежде. Я ничего не смог сделать, чтобы вернуть ее. Я пытался, но она не отвечала. — Он покачал головой. — Поэтому я оставил ее и пошел искать тебя. Мне нужно было рассказать это кому-нибудь. Прости, что разбудил тебя.

Руэ притянула его к себе и поцеловала в губы.

— Я рада, что ты сделал это. — Встав, она потянула его за собой. — Ляг со мною, Бек.

Она потянула его к гамаку и уложила рядом с собой. Прижавшись к нему, она обняла его обеими руками. Руэ все еще привыкала к мысли о том, что этот юноша значит для нее так много. Признание, которое она высказала Беку, удивило ее саму, но она нисколько не жалела об этом. Бек Омсворд дал ей ощущение целостности, будто найдя его, она отыскала недостающую часть самой себя. С ним ей было так хорошо, как давно уже не было ни с кем.

Сначала они лежали без движения, без слов, просто обнимая друг друга и слушая тишину. Но ей хотелось большего, хотелось дать ему больше, и она стала целовать его. Она осыпала поцелуями губы и глаза, лицо, и шею, и грудь. Он пытался ответить, но она не позволила, желая, чтобы все исходило от нее. Когда он, казалось, успокоился, она вновь откинулась назад, уложив его голову себе на плечо. Он ненадолго уснул, и она продолжала обнимать его, пока он спал.

— Я люблю тебя, Бек Омсворд, — произнесла она беззвучно, подумав о том, как это странно — влюбиться при таких необыкновенных обстоятельствах. Это казалось неудобным и немного смешным. Хокен был бы возмущен. Он никогда бы не подумал, что она влюбится в кого бы то ни было. Она и сама так же думала, до сих пор. Рыжая Крошка была слишком независимой, слишком упрямой. Она никогда ни в ком не нуждалась, не искала ничьей компании. Она была самодостаточна. Руэ понимала ход его мыслей.

Ее пальцы проникли под рубашку Бека и прикоснулись к его коже. Она положила руки ему на грудь, там, где сердце. Мысленно считая его удары, она прикрыла глаза и задремала.

Когда она снова проснулась, он еще спал. Небо над головой светлело, приближался рассвет.

— Уже почти день, — прошептала она ему на ухо.

Он кивнул в ее плечо. Мгновение он хранил молчание, стряхивая с себя остатки сна. Руэ чувствовала его дыхание на своей шее, ощущала силу его рук.

— Когда мы вернемся в Четыре Земли, — начал он и остановился. — Когда все это закончится, и нам нужно будет решать, где мы…

— Нет, Бек, — сказала она нежно, но твердо. — Не говори о том, что будет потом. Не тревожься. Это еще не скоро будет иметь для нас значение. Оставь.

Он вновь умолк, лежа вплотную к ней. Руэ откинула назад свои волосы, упавшие ей на лицо. Взгляд Бека с интересом проследовал за этим ее движением, и он протянул руку, чтобы помочь ей.

— Я должен спуститься в Крэйк, — молвил он. — Я должен вернуть меч Квентина. Хочу, чтобы он был здесь, когда он очнется.

Она кивнула:

— Хорошо.

— Ты присмотришь за Грайан ради меня, пока меня не будет?

Она улыбнулась и поцеловала его в губы.

— Я не могу, Бек. — Руэ прикоснулась к кончику его носа. — Я иду с тобой.


Когда она сказала это, Бек испугался. Внешне он никак не проявлял своего страха, но в душе его царила буря. Он был в состоянии думать лишь о том, как он боится за нее, как страшится того, что может случиться. Это уже произошло с Квентином Ли, а ведь его брат, по крайней мере, был под защитой меча Ли. Одна рука Руэ была в лубке, и она вообще не владела никакой магией. Если бы он согласился на то, чтобы она отправилась туда, он принял бы на себя ответственность за них обоих. Бек не был уверен в том, что ему хотелось этого сейчас, сразу после того, как он так ужасно подвел Квентина.

— Я не думаю, что это хорошая мысль, — сказал он ей, не найдя ничего лучшего, чтобы не разъярить Руэ и не укрепить ее решимость.

Она, казалось, размышляла над тем, насколько удачно он выразил свое возражение, а затем улыбнулась:

— Знаешь, что мне больше всего нравится в тебе, Бек? Не внешность, и не твой смех, и не то, как ты воспринимаешь мир, хотя все это мне тоже по душе. Что мне действительно нравится в тебе, так это то, что ты ведешь себя со мной так, будто я не как все. Ты уважаешь меня. Я не должна драться с тобой, чтобы заставить уважать себя. От тебя я могу ожидать этого как чего-то само собой разумеющегося. Мы на равных. Я могу даже быть лучше кое в чем. — Она сделала паузу. — Я бы не хотела потерять это.

Ему нечего было ей сказать. Он просто кивнул и улыбнулся ей в ответ, а она страстно поцеловала его, чтобы показать, как высоко она ценит проявленное им понимание. Поцелуй ему понравился, но опасения по поводу предстоящей совместной вылазки нисколько не развеялись.

Тем не менее, вопрос был решен, поэтому они тихонько скользнули за борт, затем по краю утеса добрались до начала тропинки и отправились по ней вниз. Было уже настолько светло, что можно было различить очертания деревьев. Легкий утренний ветерок медленно шевелил листву и ветки. Во время спуска Бек сканировал все вокруг с помощью магии, не желая быть застигнутым врасплох, даже если то, что он делал, могло послужить предупреждением самке мертвого граака. Он уже решил, что если самка будет где-нибудь поблизости, то они тут же повернут назад. Даже Рыжая Крошка не могла с этим спорить.

Но фортуна улыбнулась им, и они проникли в Крэйк незамеченными. С помощью песни желаний Бек сделал их невидимыми. Укрытые шлейфом тумана и лишенные запахов, которые могли привлечь плотоядных хищников, они скользили между деревьями, легкие и свободные как призраки. Меч Квентина, заляпанный грязью, но все еще целый, лежал рядом с тушей бездыханного граака. Подхватив его, они отправились в обратный путь. Солнце уже позолотило иззубренные верхушки гор на востоке, когда они начали свое восхождение по тропинке.

«Это оказалось так легко», — подумал в изумлении Бек, когда они добрались до утеса. Почему это не прошло так же легко для Квентина? Но тогда, конечно, не было бы того толчка, который помог очнуться Грайан, а он сам не увидел бы, что теперь она откликается на боль и страдание не как ведьма Ильзе, а как его сестра. Он не открыл бы, что она, быть может, вернется в конце концов, когда будет готова к этому.

Руэ Меридиан обернулась к нему, озорной взгляд ее зеленых глаз светился удовлетворением:

— Признайся, это было не так уж и плохо.

Бек покачал головой и вздохнул:

— Да.

— Вспомни об этом в следующий раз, когда задумаешь что-нибудь опасное без меня. — Обхватив его за шею обеими руками, она притянула его к себе. — Если ты любишь меня, если я люблю тебя, то не может быть и речи, чтобы такое когда-нибудь случилось. В противном случае наши чувства друг к другу — ненастоящие.

Он покачал головой:

— Нет. Это — настоящее.

Руэ улыбнулась, откидывая назад с лица пряди длинных волос:

— Я знаю. Поэтому не забывай об этом.

Она прибавила шагу и пошла впереди него. Он смотрел ей вслед, едва владея собой. В ее словах и улыбке, во всем, что она говорила и делала, он видел будущее, превосходившее все его ожидания, все, что он когда-либо представлял возможным. Это была лишь мечта, но разве действительность не зарождалась в мечтах?

Его приподнятое настроение тут же исчезло под напором сомнений. «Это глупо — позволять себе так думать, — размышлял он, — дать возможность чувствам затуманить рассудок. Да ты только посмотри, где находишься. Только подумай, что на тебя обрушилось. И как все этосоотнести с мечтаниями?» Он смотрел, как удалялась от него Руэ Меридиан, и одновременно ощущал, как тают его мечты, слишком иллюзорные, чтобы удержать их, слишком хрупкие, чтобы ухватиться за них. Он рисовал картины на песке, но вот наступил прилив.

Когда они добрались до тропинки и подходили к «Ярлу Шаннаре», то обнаружили Редден Альт Мера и его скитальцев, собравшихся на краю утеса. Они смотрели на восток. Со стороны побережья приближались Крылатые Всадники, с которыми был кто-то еще.

ГЛАВА 25

Когда Моргавр обнаружил, что Арен Элессдил исчез, он велел привести к нему Райер Орд Стар. Она заявила, что ей ничего об этом не известно, зная, что он может прочесть ложь в глазах и почуять ее в дыхании. Уже испытывая подозрения по поводу ее неудач, как в поисках следов «Ярла Шаннары» и его команды, так и ведьмы Ильзе и ее брата, он без промедления решил, что она помогла сбежать эльфийскому принцу. Какой бы полезной ни была провидица, она более не представляла для него интереса.

Он отдал ее Кри Бега и его мвеллретам, которые раздели и жестоко избили ее. Они сломали ей все пальцы и изрезали ступни. Они мучили ее, пока она не потеряла сознание. Когда она вновь очнулась, они подвесили ее за запястья на нок-рею и отхлестали бичом из сыромятной кожи, а затем оставили ее сгорать под палящим полуденным солнцем. Они не дали ей ни воды, ни одежды, не обработали ее раны. Она висела, покинутая всеми, сознание ее было затуманено болью и жаждой, погрузившей ее в забытье.

Лишь однажды Моргавр заговорил с ней.

— Используй свой дар, маленькая провидица, — посоветовал он, стоя прямо под ней и с интересом прикасаясь к ранам на ее теле. — Найди тех, кого я просил тебя отыскать, и я дам тебе умереть быстро. В противном случае я сделаю так, чтобы твоя агония длилась до тех пор, пока я сам не обнаружу их. Я могу сделать и кое-что еще, и тебе будет гораздо больнее, чем до сих пор.

Сознание в ней еле теплилось, когда он произносил эти слова, но разум еще не покинул ее. Она знала, что если даст ему то, что он хочет, если скажет, где найти ее друзей, он не убьет ее быстро, как сказал, но сделает то, что сделал с Аденом Кеттом. Ему хотелось бы этого — поглотить ее мозг, разум провидицы, чтобы узнать, каково это. Он до сих пор не сделал так только потому, что все еще надеялся добраться с ее помощью до тех, за кем охотился. Если бы он настолько повредил ее, она не смогла бы оказать ему никакой помощи. С этим он мог и повременить несколько дней. В этом плане он был терпелив.

День клонился к сумеркам. Веревки, на которых она висела, разрезали ей запястья почти до кости. Кровь заливала ей руки и плечи. Она больше не чувствовала своих рук. Ее незащищенное тело обгорело под солнцем и пульсировало от неутихающей боли.

Страдания вызвали у нее видения, некоторые из них были узнаваемы, другие — нет. Она видела своих спутников, как живых, так и мертвых, но, казалось, не могла различить их. Они то появлялись перед ее взором, то исчезали. Иногда они говорили, но она редко понимала их слова. Райер чувствовала, как разум постепенно покидает ее, по мере того как жизнь уходит из ее тела, соскальзывая в бездну темного, милосердного забытья.

«Странник», — воззвала она мысленно, прося его прийти к ней.

Спустилась ночь, и мвеллреты уснули, все, за исключением стража и рулевого. Никто не пришел к ней. Никто не заговорил с ней. Она свисала с нок-реи, изломанная и умирающая. Она больше не ощущала боли. Боль не исчезла, но настолько слилась с нею, что больше не воспринималась ею как нечто необычное. Райер облизывала свои потрескавшиеся губы и с облегчением вдыхала прохладный ночной воздух. Завтрашний день вернет палящее солнце и резкий ветер, но она надеялась, что к тому времени умрет.

Она надеялась, что Арен уже далеко. Моргавр и его воздушные корабли безуспешно искали его весь день, поэтому были основания полагать, что эльфийскому принцу удалось исчезнуть. Он, должно быть, ожидал, что она присоединится к нему, прикидывал, скоро ли это произойдет. Но она никогда и не думала покидать «Черный Моклипс». Она знала о своей судьбе, о смерти на борту этого судна, и была не настолько глупа, чтобы верить в возможность избежать этого. Как Странник узрел свою судьбу в ее видениях, так и она увидела свою. Видения провидицы являлись непрошеными. Как и те, кому она вещала, Райер Орд Стар могла лишь принять то, что ей открывалось, но не изменить.

То, что она рассказала эльфийскому принцу о его будущем, было правдой, его ждала куда более многообещающая судьба, чем ее собственная. Будущее ожидало его в Четырех Землях через много лет после ее смерти, через много лет после того, как это странствие станет далеким воспоминанием.

Конечно, он будет думать о том, что же с ней стало. Он узнает, когда пройдет достаточно времени, и она не появится. Но Арен никогда не узнает о том, как она спрятала эльфийские камни от Моргавра и мвеллретов. Эта тайна останется ее достоянием. Она мгновенно забрала их у Арена, когда его сбили с ног, притворившись, что занялась его раной, склонившись, чтобы скрыть свои движения. Она знала, что ее обыщут, поэтому спрятала их в трещину в стене, пока мвеллреты толпились вокруг Арена. Простая, но действенная уловка. Ее обыскали разок, и проблема была решена. После этого ей нужно было лишь подняться на борт «Черного Моклипса», чтобы найти новое потайное место, где она и оставила эльфийские камни, пока не пришло время Арену покинуть корабль.

Она солгала бы себе, не признав, что хотела бы отдать ему камни раньше, чтобы он смог использовать эльфиниты против Моргавра. Но Арен был новичком в магии, а Моргавр был стар и слишком могуществен, чтобы юноша мог его превзойти. Лишь Странник мог бы противостоять ему, и, несмотря на то, что ей хотелось жить, как и любому живому существу, она не была готова рисковать жизнью и судьбой Арена в азартной игре, которая почти наверняка была обречена на проигрыш. Она поклялась защищать его, сделать все, что сможет, чтобы искупить то зло, что она причинила, служа ведьме Ильзе. На этом пути не было никаких полумер. Ей многое нужно было искупить, и смерть была ничтожной платой за ее грехи.

Райер подняла голову и попробовала губами ночной воздух. Ей хотелось умереть, но, казалось, она была далека от этого. Она жаждала освобождения от боли, от своей беспомощности, но не могла достичь его в одиночку. Ей нужна была помощь друида. Она нуждалась в нем.

Она то и дело впадала в состояние полудремы, осознавая, что настоящий сон не придет к ней и лишь смерть даст ей отдохновение. Она плакала по себе и своим неудачам, ей было жаль, что она так и не стала достойной женщиной. В другое время и в другом месте это, может быть, произойдет.

Это случилось в ранние утренние часы, когда небо приняло цвет чистого индиго, а звезды расположились яркой полосой на небосводе, он наконец появился в мягком сияющем свете, омывшем ее надеждой.

— Странник, — прошептала она.

— Я здесь…


Сбежав с «Черного Моклипса», Арен Элессдил летел сквозь ночь на север, весь его план сводился к тому, чтобы убраться от Моргавра как можно дальше. У него не было ясного представления ни о том, где он находится, ни о том, куда ему следовало направиться. Он знал, что ему надо искать дождливый лес где-то в горах, но не было никакой надежды заняться этим, пока не станет светло. Можно было бы установить направление по звездам, но в этой части света звезды располагались иначе и были частично закрыты крылом, поэтому применить свои знания навигации было сложно.

Он отнюдь не был напуган этим. Арен был так счастлив оказаться на свободе, что в этом приподнятом настроении любая проблема казалась ему разрешимой. Лишь бы снова не попасться. Легкий, но устойчивый ветер, дующий с Синего Раздела, уверенно нес вперед одиночное крыло. Сначала он беспокоился, сможет ли удержать крыло в воздухе, но, как оказалось, управлять им было легко. Стропы на крыльях позволяли ему закладывать виражи в любую сторону и менять направление полета, а брус, который шел вдоль всей рамы, открывал и закрывал клапаны в парусине, благодаря чему он мог набирать высоту либо спускаться. Так что, был бы ветер, и, держась в стороне от нисходящих воздушных потоков и сильных штормов, он справится.

У него было время для раздумий во время полета, и он думал о Райер Орд Стар. Чем больше он размышлял о ее положении, тем грустнее ему становилось. Она играла в опасную игру, и у нее не было никакой возможности защититься, если бы все открылось. Как только мвеллреты обнаружат, что он исчез, она будет первой, кого заподозрят. Не был он уверен и в том, что она сможет удрать с корабля. Было ли там где-нибудь спрятано второе одиночное крыло? Она сказала, что последует за ним позже, но он сомневался в том, что это правда.

Теперь он сожалел, что слишком быстро согласился с ней. Ему было жаль, что он не заставил ее отправиться с ним, что бы она ни думала об этом, чего бы ни хотел от нее Странник. Но Арен так стремился убраться оттуда, что не настоял на этом. Принц вспоминал, как она смотрела на него, прощаясь, и теперь ему это очень не нравилось. Она глядела — как в последний раз, словно знала, что больше никогда не увидит его вновь.

Она, в конце концов, была провидицей, и вполне возможно, что в одном из своих видений она узрела свою судьбу. Но если она знала, что должно было случиться, не могла ли она предпринять что-либо, чтобы предотвратить это? Арен не знал и через некоторое время прекратил думать об этом. Он ничем не сможет помочь, пока не найдет остальных, а затем они могли бы вернуться за ней.

Но в глубине души, там, где хранятся такие истины, он знал, что будет поздно.

Встало солнце, а он продолжал полет. При свете дня можно было детально разглядеть ландшафт, над которым он пролетал, и он принялся за поиски знакомых мест. Очень скоро стало очевидным, что это невозможно. Сверху все выглядело одинаково, а он запомнил не так уж много со времени полета над побережьем на борту «Ярла Шаннары», чтобы знать, что именно следует искать. Ему следует повернуть к горам, но как долго ему нужно лететь на север, прежде чем изменить направление? Райер Орд Стар сказала, что она указывала Моргавру неверное направление по просьбе друида, поэтому ему не стоило находиться на побережье. Надо искать дождливый лес. Но где? Он не видел ни начала, ни конца горному хребту, который пересекал полуостров. Облака окутывали горные вершины и напрочь закрывали горизонт, создавая ощущение, что в пяти милях отсюда мир заканчивается. Невозможно было судить о том, как далеко простираются горы. Без компаса он не был уверен даже в направлении своего полета.

Арен мог применить эльфийские камни. Это были камни поиска, и они могли найти все, что угодно, скрытое от глаз. Но их использование насторожило бы Моргавра, а юноша был уже достаточно знаком со способностями мага, чтобы понимать: тот пойдет по следам магии, как охотник по следам дичи. Применение эльфийских камней могло также навести чародея и на его друзей, если Арену удастся найти их. Он не хотел нести за это ответственность, каким бы отчаянным ни было его собственное положение.

Солнце засверкало еще ярче, и последние ночные тени стали исчезать с земли. Воздух немного прогрелся, хотя был все еще достаточно холодным, чтобы Арен не сожалел о том, что одет недостаточно тепло. Он поежился и повернул крыло в противоположную от побережья сторону, подальше от холодных морских ветров. Может быть, ему удастся обнаружить дождливый лес и своих друзей — только бы хватило времени.

Целый день он летал все расширяющимися кругами, исследуя небо и землю, пока у него не заболела голова. Он так ничего и не обнаружил: никаких следов «Ярла Шаннары», или своих друзей, или тропического леса. Лишь несколько ястребов и чаек да стадо оленей — вот и все движущиеся объекты, что встретились ему за это время. По мере того как солнце клонилось к западу, и завершался день, его уверенность иссякала. Он направился было дальше в горы, но чем глубже он забирался, тем хуже ему становилось. Арен летал уже восемнадцать часов без еды и питья и начинал ощущать головокружение. Он уже не помнил, когда в последний раз спал. Если ему не удастся что-нибудь обнаружить в ближайшее время, то придется приземлиться. Он вовсе не был уверен, что сможет потом вновь подняться в воздух.

Юноша оставался в воздухе, несмотря на приближающуюся темноту, упрямо отказываясь сдаться. Вскоре он вообще ничего не сможет разглядеть. А если он не приземлится, то придется летать всю ночь, поскольку было слишком облачно для того, чтобы луна и звезды могли обеспечить ему достаточно света для нормальной посадки. Вскоре ему придется применить эльфийские камни. У него не останется другого выбора.

Он подвигал плечами и выгнул спину, чтобы снять напряжение от неизменного в течение долгого времени положения. Сумерки спускались на землю, а он все еще продолжал летать.

Арен почти уже решил приземлиться, когда его обнаружили сорокопуты. Он был уже довольно далеко от берега моря и не ожидал встречи с этими береговыми птицами, чувствуя себя в этом отношении в безопасности. Однако не могло быть никакой ошибки ни в том, что это были за птицы, ни в том, что они явились сюда за ним. Они охотятся за ним. Осознав это, Арен похолодел. Посланы Моргавром, чтобы выследить и уничтожить его. Он понял это инстинктивно. Семь птиц летели к нему в серебристом отблеске угасающего заката: длинные крылья, вытянутые шеи, изогнутые клювы, поднятые, как клинки.

Он тут же развернулся и направил крыло вниз, не в состоянии ни ускорить его медленное скольжение, ни маневрировать с большей гибкостью. Это было подобно плаванию на челноке по стремнине: приходилось плыть по течению. Если бы он полностью открыл клапаны, то камнем рухнул бы вниз. Одиночное крыло не было спроектировано для быстрых маневров. Оно не было приспособлено для того, чтобы удирать от сорокопутов.

Арен планировал вниз по спирали, к горным вершинам и утесам, ущельям и теснинам, лежавшим под ним, уже видя, что безопасного места для посадки нигде нет. Но волноваться об этом не было времени, он ничего не мог сделать, чтобы изменить ситуацию. Лучшее, на что он мог надеяться, — это приземлиться, прежде чем его достанут сорокопуты. Его полет подошел к концу. Оставалось лишь увидеть, чем он закончится.

Он был еще в тысяче футов над землей, когда первый сорокопут промчался мимо него, разодрав когтями парусину и деревянную раму и отправив его в скольжение вниз с головокружительным креном. Арен выровнял крыло и заложил резкий вираж, ища глазами других атакующих. Если до этого он был просто напуган, то теперь он пришел в ужас. Здесь, в небе, он был совершенно беспомощен, привязанный к своему хрупкому летательному устройству, не в состоянии ни оставить своих преследователей позади себя, ни спрятаться от них.

Второй сорокопут атаковал, врезавшись в крыло Арена с такой силой, что у него застонали кости. Он потерял несколько десятков футов высоты, пока ему удалось выровнять крыло, которое стало теперь содрогаться и рыскать в воздухе, хлопая разодранной парусиной.

Сорокопуты кружились прямо над ним, с поднятыми клювами и выпущенными когтями, хищные глаза сверкали пятнами холодного света.

Используй эльфийские камни!

Но он не мог достать их, не отпустив рычага управления крылом, а если бы он сделал это, то мог бы тут же рухнуть вниз. Он также мог уронить камни, вытаскивая их. Несмотря ни на что, он пошел на риск, уверенный, что в противном случае он обречен. Арен оставил рычаг и запустил правую руку в тунику, рванув шнуры мешочка, чтобы вытащить оттуда камни.

Одиночное крыло тут же перешло в резкое пике. Сорокопуты атаковали со всех сторон, но крыло так кренилось в сторону, что им не удавалось вцепиться в него. Издавая пронзительные крики, они пикировали рядом с Ареном, вспенивая крыльями воздух и вытягивая когти, их огромные черные тени то неслись вниз, то вновь поднимались вверх. Арен закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться, нащупал и сжал пальцами эльфийские камни и вытащил их из мешочка.

Он вытянул руку с камнями перед собой, воззвал к силе магии и послал ее во тьму стеной голубого огня.

Это возымело неожиданные последствия. Внезапная ослепительная вспышка магии ярко озарила все вокруг, испугав сорокопутов, но не причинив им вреда. Сам же Арен штопором полетел вниз, ибо отдача от вспышки магического огня почти вдавила крыло в его тело. Тут он вспомнил, что магия эльфийских камней была бесполезна против существ, которые сами не зависели от магии. Сорокопуты были неуязвимы к единственному оружию, которым он обладал.

Все еще сжимая эльфиниты, он пытался маневрировать, пикируя между утесами, такими отвесными, что если бы он ударился об один из них, то беспрепятственно скользил бы до самого его основания. Сорокопуты следовали за ним, издавая вопли разочарования и ярости, пикируя на него и промахиваясь на доли фута раз за разом, а воздушные потоки, разбуженные их крыльями, швыряли его из стороны в сторону, так что, в конце концов, он потерял всякую ориентацию в пространстве.

С ним было кончено, он понимал это. Он был уже покойником. Непрестанное вращение земли и неба превратилось в безумный калейдоскоп индиго и ртути, звезды и тьма слились воедино, пока он отчаянно пытался замедлить свое падение. Стойка сломалась с резким треском, как кость. Крыло задрожало и обмякло.

Затем уголком глаза Арен заметил нечто крупнее сорокопута, но тут же потерял это из виду, так как крыло развернуло его в другую сторону. Сорокопуты опять закричали, но на этот раз эльфийский принц почувствовал страх в их криках. Мгновением позже они понеслись прочь, и их черные тени исчезли так же быстро, как и их вопли.

Что-то огромное нависло над ним, тень закрыла все небо. Он попытался взглянуть вверх, чтобы увидеть, что это, но оно столкнулось с его крылом, опять послав его по наклонной, а затем присоединилось к раме. Арен попробовал высвободиться, чтобы восстановить управление, но ничего не вышло.

«Это Моргавр, — подумал он в ужасе. — Моргавр вновь нашел меня!»

Затем появилась вторая тень, распахнув между утесами сильные крылья и сияя пронзительным взглядом своих огромных глаз.

— Спокойно, принц эльфов, — крикнул восседавший на спине Обсидиана Предд, потянувшись к его качавшимся в воздухе ногам.

Арен перестал дергаться и, сделав, как было велено, развязал сначала ремешки управления, а затем расстегнул пряжки, которыми скреплялась экипировка. Он скользнул вниз, прямо в руки Крылатого Всадника, все еще не веря, что он действительно здесь, рядом с ним.

— Держись крепче, — шепнул ему на ухо Предд, лицо которого, обрамленное жесткой бородой, тесно прижалось к лицу Арена, а сильные руки затянули ремень. — Нам предстоит долгий путь, но ты теперь в безопасности.

«В безопасности», — безмолвно, с благодарностью повторил про себя Арен, и его затрясло.

Сильные руки эльфа-охотника успокаивающе обняли его, и вместе с По Келлесом, который летел впереди на Нициане, они унеслись в ночь.


За много миль оттуда, в той же тьме, что укрыла Крылатых Всадников и эльфийского принца, Райер Орд Стар висела на нок-рее «Черного Моклипса», слегка покачиваясь на веревках, которыми были связаны ее запястья. Кровь, текущая из глубоких ран под веревками, залила ее руки, а лицо и тело были обильно покрыты потом, несмотря на прохладный ночной воздух. Ожидая смерти, она испытывала страшную, всепроникающую боль, терзавшую ее от макушки головы до пальцев ног, захлестывавшую ее равномерными волнами.

— Странник, — тихо просила она, — прошу, помоги мне.

Она взывала к нему всю ночь, но на сей раз он ответил. Он появился ниоткуда, возникнув перед ней в воздухе, его темное лицо было бледным и измученным, но это было для нее таким утешением, что она приветствовала бы его, даже если бы оно было всего лишь миражом. Друид был призраком, вернувшимся от врат смерти, в большей степени принадлежавшим тому миру, нежели этому, и, тем не менее, в его глазах она нашла то, что искала.

— Позволь мне уйти, — с трудом прошептала она. — Освободи меня.

Он протянул свою здоровую руку и провел ею по изможденным щекам девушки, само звучание его голоса было поистине целебным.

— Пойдем со мной.

Она беспомощно покачала головой:

— Я не могу. Веревки удерживают меня.

— Только потому, что ты крепко держишься за них. Отпусти их.

Она так и сделала, не понимая, как именно, а зная лишь, что, поскольку он так сказал, она могла сделать это. Она выскользнула из своих оков, как если бы их вовсе не было, и пошла по воздуху, став невесомой. Ее боль и страх остались позади, будто старые одежды, которые она отбросила в сторону. Ее страдания закончились. Она встала рядом с ним, и он взял ее за руку.

Странник улыбнулся и притянул девушку к себе:

— Пойдем.

Она последовала его приглашению, не оглядываясь назад, обретая покой и искупив свою вину, прощенная и вновь обретшая целостность благодаря своей жертве.

ГЛАВА 26

Отправившись искать Арена Элессдила вскоре после рассвета, Бек Омсворд обнаружил его сидящим на корме «Ярла Шаннары». К этому времени они находились в воздухе уже более трех часов, направляясь на юг по серому небу сквозь тяжелые облака, намереваясь достичь побережья, прежде чем наступит ночь.

Эльфийский принц взглянул на Бека усталыми глазами. Он проспал более двенадцати часов, но даже после этого выглядел осунувшимся.

— Привет, Бек, — сказал он.

— Привет и тебе. — Он плюхнулся на корму рядом с Ареном, опершись спиной о корабельные поручни. — Здорово, что ты вернулся. Я думал, что мы потеряли тебя.

— Я тоже так думал. Не однажды.

— Тебе повезло, что Предд нашел тебя так вовремя. Я слышал эту историю. Не знаю, как тебе это удалось. Не думаю, что у меня получилось бы. Пролететь все это расстояние без еды и отдыха.

Улыбка Арена Элессдила была мимолетной и печальной.

— Можно сделать все, что угодно, если достаточно напуган.

Потом они умолкли, сидя плечом к плечу. Корабль мчался вперед сквозь клочковатые облака и туман. Воздух был влажным и пах морем. Редден Альт Мер и его скитальцы прервали прошлой ночью ремонтные работы на «Ярле Шаннаре», установили возвращенные диапсоновые кристаллы и поднялись в воздух при первых лучах рассвета. Капитан скитальцев знал, что Моргавр каким-то образом управлял сорокопутами, населявшими прибрежные районы Паркасии, и боялся, что птицы, напавшие на Арена, предупредят чародея и выведут его к ним. Он мог бы поработать еще денек над своим кораблем, но риск, связанный с дальнейшим пребыванием на земле, был слишком велик. Его решение никого не расстроило. Воспоминания о дождливом лесе Крэйка были свежи у всех.

В кабине пилота у руля стоял Спаннер Фрю. Время от времени он выкрикивал команды, его грубый голос перекрывал скрип такелажа, а бородатое лицо хранило свирепое выражение. «Не так уж много осталось тех, на кого можно кричать», — подумал Бек. Он мысленно пересчитал их. Десять, включая его самого. Двенадцать, если добавить Крылатых Всадников. Вот и все, что осталось из более чем тридцати человек, отправившихся в путь несколько месяцев назад. Всего лишь двенадцать.

«Тринадцать, — поправил он себя. — Еще Грайан. Счастливое число тринадцать».

— Как твоя сестра? — спросил его Арен, будто прочитав его мысли.

— Все так же. Не говорит, не видит меня, ни на что не реагирует, не ест и не пьет. Лишь сидит там и смотрит в никуда. — Он поднял взгляд на эльфа. — За исключением того вечера, два дня назад. В тот вечер, когда тебя спасли, она спасла Квентина.

Он рассказал Арену все в подробностях, так же как рассказывал всем. Поступая так, он давал надежду и себе, и своим товарищам, что Грайан может оправиться и, когда это произойдет, она будет не ведьмой Ильзе. Это была зыбкая надежда, но ему нужно было верить, что понесенные утраты и причиненная боль были, в конце концов, не бессмысленны. Арен слушал внимательно, его юное лицо было бесстрастным, а взгляд — далеким и задумчивым.

Когда Бек закончил свой рассказ, принц спокойно произнес:

— По крайней мере, ты смог спасти кого-то помимо себя. Я не смог сделать даже этого.

Бек слышал историю его бегства с «Черного Моклипса» от Предда. Он понял, о чем говорил эльф.

— Я не вижу, что еще ты мог сделать, — сказал Бек, подыскивая слова, которые смягчили бы чувство вины его собеседника. — Райер не хотела отправляться с тобой. Она уже решила остаться. Ты не мог изменить этого.

— Может быть. Жаль, что я не уверен в этом. Мне так хотелось сбежать, убраться с того корабля, что мне даже в голову не пришло попытаться. Я просто позволил ей приказывать мне.

Бек шаркнул ботинком по палубе.

— Ну ты ведь на самом деле не знаешь. Она могла сбежать. Она могла сделать то, что обещала. Крылатые Всадники сейчас ищут ее. Не будем терять надежды.

Арен уставился куда-то в пространство:

— Они не найдут ее, Бек. Она мертва. Я понял это прошлой ночью. Я проснулся без всякой причины и понял это. Думаю, она знала, что будет дальше, когда отослала меня оттуда, но не сказала мне, потому что я бы не ушел. Она обещала Страннику, что останется, и сдержала слово ценой своей жизни.

Его слова были полны горечи и смущения, потому что его понимание собственного предчувствия не поддавалось логическому объяснению.

— Надеюсь, что ты ошибаешься, — молвил Бек, не зная, что еще сказать.

Не сводя взгляда с туманного горизонта, Арен ничего не ответил.


Редден Альт Мер спустился в поисках сестры в капитанскую каюту — когда-то это была его каюта. Безрезультатно поискав ее на верхних палубах, он решил, что она вновь вернулась сюда, во временное пристанище раненого Квентина Ли и ни на что не реагирующей Грайан Омсворд. Рыжая Крошка приходила повидать именно чародейку, посмотреть на нее и поразмыслить. Это беспокоило Рыжего Верзилу. После того как он храбро встретил ужасы Крэйка, чтобы вернуть утраченные диапсоновые кристаллы, его самооценка повысилась, а когда он услышал от Бека, как чародейка очнулась от своего транса, чтобы применить свою магию для исцеления горца, он и вовсе повеселел. Рыжий Верзила чувствовал себя лучше, но не так, как прежде. Столкновение со смертью в тропическом лесу опустошило его, и он пока не знал, что нужно сделать, чтобы вновь ощутить прежнюю цельность. Возвращение кристаллов было первым шагом на этом пути, но он все еще слишком остро ощущал свою смертность, и это оказывало на него не самое благотворное влияние.

Но в данный момент главной его заботой была сестра. Руэ всегда была осмотрительной хозяйкой своей жизни, полной решимости определять, что лучше для тех, за кого она чувствовала ответственность, какие бы препятствия ни вставали перед ней. Но в последнее время она была какой-то растерянной, чего никогда не было прежде. Она не стала менее решительной, но более осторожной в проявлении своей решимости.

Ее отношение к ведьме Ильзе являло как раз такой случай. Сначала Альт Мер нимало не сомневался, что Руэ от нее избавится, как только найдет способ сделать это. Она осуществила бы это таким образом, чтобы полностью отвести от себя все подозрения из-за своих чувств к Беку. Этого требовала смерть Хокена. Тем не менее, произошло нечто совершенно изменившее ее отношение.

Он покачал головой, сожалея о том, что не понимает, что же именно произошло с сестрой. Со вчерашнего дня, после того как она вернулась с Беком из Крэйка, — этой прогулки он не допустил бы ни в коем случае, если бы узнал заранее, — она приходила в капитанскую каюту при первой возможности. Она дежурила возле чародейки, словно боялась пропустить момент, когда та очнется, желая установить, что же это за существо на самом деле. Сначала Альт Мер думал, что Руэ искала возможность покончить с ней. Но по мере того как таковые возможности появлялись и исчезали, а ведьма Ильзе оставалась жива, Рыжий Верзила заинтересовался. Дело тут было не в мести за Хокена и остальных, речь шла о чем-то другом. Как бы то ни было, Альт Мер был просто сбит с толку.

Он толкнул дверь в свою каюту, и вот она, Руэ, сидит рядом с сестрой Бека, держа ее за руку и глядя в ее пустые глаза. Это была такая странная сцена, что на минуту он застыл на месте, лишившись дара речи.

— Закрой дверь, — спокойно сказала она, даже не удосужившись поднять взгляд.

Он так и сделал, затем прошел и встал на колени рядом с постелью Квентина Ли, взяв горца за запястье, чтобы пощупать его пульс.

— Сильный и стабильный, — сказала Рыжая Крошка. — Бек был прав. Она спасла Квентину жизнь, желая того или нет.

— Так вот чем ты занимаешься? — спросил он, вновь поднимаясь и в последний раз окинув горца взглядом. — Пытаешься решить, было это случайностью или нет?

— Нет, — ответила она.

— А что тогда?

— Пытаюсь обнаружить, где она. Пытаюсь выяснить, как до нее добраться.

Он уставился на сестру, не вполне веря тому, что услышал. Руэ склонилась вперед, сидя перед чародейкой так, что ее лицо было в нескольких дюймах от лица Грайан. В зеленых глазах Руэ не было никакого страха, ничего похожего на то, что она осознает риск, которому подвергается. Она легко держала руки Грайан в своих, описывая пальцами маленькие круги на бледных ладонях чародейки.

— Бек сказал, что она прячется от истины о самой себе, что, когда магия меча Шаннары показала ей эту истину, это оказалось слишком тяжело для нее, поэтому она бежала от этого. Странник сказал Беку, что она вернется, когда найдет способ простить себя за худший из своих грехов. Думаю, даже просто рассортировать их — это трудная задача. — Руэ сделала паузу. — Я пытаюсь понять, не может ли женщина добраться туда, куда не может мужчина.

Он кивнул:

— Возможно, так и случится.

— Но ты не знаешь, почему именно я должна быть той, кто это выяснит.

— Думаю, что нет.

Очень долго она ничего не говорила, сидя молча и неподвижно перед Грайан Омсворд и глядя в ее странные голубые глаза. Ведьма Ильзе была почти ребенком, осознал Альт Мер. Она была так молода, что ее деяния просто не укладывались в голове. В этом коматозном состоянии, с бессмысленным, невидящим взглядом, у нее был облик самой невинности, казалось, она неспособна ни на какое зло. Словно они все неверно поняли и нужно было только, чтобы она очнулась и расставила бы все по своим местам.

«Опасно воспринимать это так», — подумал Альт Мер.

Руэ Меридиан взглянула на брата.

— Я делаю это для Бека, — сказала она, будто оправдываясь, затем вновь обратила все свое внимание на Грайан. — Может быть, из-за Бека.

Альт Мер передвинулся туда, где она больше не могла видеть его, на его загорелом лице появилась тень сомнения.

— Бек не ждет этого от тебя. Ты не в ответе за его сестру. Зачем же ты берешь на себя эту ответственность?

— Ты не понимаешь, — молвила она.

Он ожидал продолжения, но она молчала. Альт Мер прочистил горло:

— Чего я не понимаю, Руэ?

Он долго дожидался ее ответа и не сразу понял, что она пытается решить, стоит ли говорить ему правду. Это оказалось труднее, чем она предполагала.

— Я влюблена в него, — сказала она в конце концов.

Подобного Рыжий Верзила не ожидал, представить себе не мог такого поворота, но все сразу встало на свои места. Он вспомнил ее реакцию на решение взять Бека с собой в Крэйк, оставив ее на корабле. Вспомнил, как она заботилась о мальчике, когда Предд прилетел с ним с гор, будто лишь она одна могла вылечить его.

Но Бек был уже не мальчиком, как Альт Мер уже заметил несколькими днями раньше. Он был мужчиной, повзрослевшим в этом странствии, изменившимся так сильно, что мог считаться совершенно другим человеком.

Но при всем при этом Альт Мер не мог до конца поверить тому, что услышал.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Я не знаю.

— Но ты уверена?

Она и не подумала отвечать, но он увидел, как ее плечи слегка приподнялись, словно для того, чтобы стряхнуть его вопрос.

— Не кажется, что вы подходите друг другу, — продолжил он и сразу же понял, что сморозил глупость. Ее взгляд сразу изменился, впившись в него с явной враждебностью.

— Не сердись на меня, — быстро сказал он. — Я говорю тебе лишь то, что вижу.

— Ты не знаешь, кто мне подходит, старший брат, — спокойно произнесла она, взгляд ее вновь обратился к чародейке. — Ты никогда этого не знал.

Альт Мер кивнул, принимая этот упрек. Он сел, ощущая необходимость поговорить об этом, думая, что это потребует времени, и не имея никакого представления о том, что нужно говорить в таких случаях.

— Я думал так же, как Хокен, — что ты никогда ни на ком не остановишься, что ты этого не выдержишь.

— Что ж, вы были неправы.

— Просто кажется, что у вас такие разные жизни. Если бы вы не оказались вместе в этом путешествии, ваши пути никогда бы не пересеклись. Думала ли ты о том, что случится, когда ты вернешься домой?

— Если я вернусь домой.

— Вернешься. Тогда Бек вернется в свои горы, а ты останешься скитальцем.

Руэ Меридиан резко выдохнула, отпустила руки Грайан Омсворд и повернулась к брату:

— Нам лучше выяснить все прямо сейчас. Я сказала тебе о своих чувствах к Беку. Это ново для меня, потому я все еще пытаюсь понять, что это означает. Я не заглядываю слишком далеко. Но вот что я знаю наверняка: я устала от такой жизни. Она надоела мне уже давно. Мне не нравилось на Преккендорране, и с тех пор мне все это не нравилось. Я думала, что это путешествие даст возможность убраться подальше от всего, что я знала, и ситуация изменится. Этого не произошло. У меня такое чувство, будто я скиталась все эти годы и так никуда и не добралась. Я хочу чего-то другого. Хочу взглянуть повнимательней на Бека, чтобы понять, сможет ли он дать мне то, что я ищу.

Редден Альт Мер выдержал ее взгляд:

— Ты не слишком много на него возлагаешь?

— Я ничего на него не возлагаю. Я несу это бремя сама. Он тоже любит меня, Редден. Он любит меня так, как никто и никогда. Не за внешность, и не за дела, и не за то, что он обо мне напридумывал. Это глубже. Это затрагивает связи, которые невозможно выразить словами, да и не нужно этого делать. Когда кто-то так любит тебя, это существенно меняет дело. Мне это нравится, и я не хочу отбрасывать это, не дав себе достаточно времени, чтобы разглядеть, куда ведет эта дорога.

Она осторожно изменила позу, ее недомогание было очевидным, раны и повреждения все еще доставляли ей боль.

— Я хотела убить ведьму Ильзе, — сказала она. — Я всерьез намеревалась сделать это при первой же возможности. Думала, что должна отомстить за Хокена. Но сейчас я не могу этого сделать. Не могу потому, что Бек верит: она может очнуться и вновь стать его сестрой. Не могу после всего, что он сделал, чтобы защитить ее и дать ей шанс оправиться. У меня нет такого права, даже для того, чтобы примириться с потерей Хокена. Потому я решила попытаться сделать то, чего не может Бек. Я хочу дотянуться до нее, увидеть, где она и от чего прячется, постараться понять, что она чувствует. Я решила дать ей понять, что еще кому-то небезразлично, что с ней. Может быть, я смогу. Но даже если нет, я должна попытаться. Ибо этого требует любовь к другому человеку — отдать себя тому, во что он верит, даже когда ты не разделяешь этой веры. Вот что я хочу сделать для Бека. Вот что я к нему чувствую. — Она опять повернулась к Грайан Омсворд и вновь взяла руки девушки в свои. — Если я смогу помочь ей, то, может быть, помогу самой себе. Я тоже потеряла себя, как и она. Если я смогу найти ее, возможно, я найду себя. Через Бека. Через свои чувства к нему. — Она снова склонилась вперед, ее лицо оказалось так близко к лицу Грайан, что казалось, она собирается поцеловать ее. — Я не перестаю думать о том, что это возможно.

Альт Мер смотрел на сестру в наступившей тишине, думая о том, что тоже ощущает себя потерянным. Бродяжничество по огромному миру каким-то образом заставляло чувствовать оторванность от всего на свете, будто сама жизнь была чем-то ускользающим, и он тратил все отпущенное время на то, чтобы гнаться за ней, никогда не настигая.

— Оставь меня, — сказала она ему. — Приведи этот корабль туда, откуда мы пришли. Доставь нас домой в целости. Тогда мы сможем опять поговорить об этом. Может быть, к тому времени мы будем понимать друг друга лучше, чем сейчас.

Он поднялся на ноги и постоял, глядя на нее еще немного, думая о том, что следует сказать еще что-нибудь. Но ничто из того, что приходило ему в голову, не казалось верным.

Примирившись с мыслью о том, что остался один, Альт Мер покинул каюту, не сказав больше ни слова.


Сидя с Ареном у кормового ограждения, Бек Омсворд заметил, что Редден Альт Мер появился из главного люка и посмотрел на него. На лице капитана скитальцев Бек увидел странную смесь разочарования и удивления, отражение тех мыслей, о которых Бек мог только догадываться. Это длилось лишь секунду, а затем Альт Мер отвернулся, направившись к кабине пилота, и поднялся в нее, чтобы встать рядом со Спаннером Фрю, сосредоточившись на облаках, движущихся впереди корабля.

— Я слышал, что Панакс остался, — сказал Арен, прервав ход его мыслей.

Бек кивнул с отсутствующим видом:

— Он сказал, что устал от этого странствия, что ему понравилось то место, где он очутился, и захотел остаться. А еще он сказал, что теперь, когда и друид, и Трулз Рок погибли, ему незачем возвращаться домой. Он сделал свой выбор.

— Не могу дождаться возвращения домой. Никогда не захочу покидать его, когда наконец доберусь. — Лицо эльфа исказилось гримасой. — Я ненавижу все, что произошло в этом путешествии.

— Не кажется, что оно того стоило, не так ли?

— Странник сказал, что стоило, но не думаю, что верю ему.

Бек оставил эту тему, вспомнив, что Странник сказал ему: Грайан была тем, ради чего они пришли в Паркасию, и ее благополучное возвращение домой было новой целью их путешествия. Он все еще не понимал, почему это так, не говоря уже о своей неуверенности в том, что они смогут сделать это, и в том, что она когда-нибудь очнется. На самом деле они пришли сюда, чтобы отыскать магические книги, и им не удалось сделать этого. Они уничтожили Антракса, что давало некоторое удовлетворение: никому больше не суждено окончить жизнь, как Каэлю Элессдилу. Но и это казалось слишком незначительным вознаграждением за все понесенные ими потери.

— Райер сказала, что я буду королем эльфов, — тихо молвил Арен. Он бросил на Бека взгляд искоса. — Не могу представить себе, что это произойдет. Даже если бы у меня была такая возможность, не думаю, что я воспользовался бы ею. Я не хочу отвечать ни за кого другого, помимо себя, после того, что здесь произошло.

— Что ты будешь делать, когда вернешься домой? — спросил его Бек.

Эльф пожал плечами:

— Я не думал об этом. Отправлюсь куда-нибудь. Быть дома — это для меня означает быть в Западной Земле, и не более того. Я не хочу жить в Арборлоне. Не хочу, пока мой брат — король. Мне нравилось проводить время с Ардом Патринелем, когда он обучал меня. Мне будет не хватать его больше, чем кого бы то ни было, кроме Райер. Она была особенной. — Губы его сжались, а на глаза навернулись слезы, и он смущенно отвернулся. — Может, я и не вернусь домой.

Бек подумал о мертвых, о людях, которые отправились в это странствие с такой решимостью, проникшись его целью. Кого ему будет не хватать больше всего? Когда он отправился в путь, он не знал никого из них, но сблизился со всеми. Отсутствие Странника и Трулза Рока оставило наибольшее чувство пустоты, потому что они были его наставниками. Но остальные были его друзьями. Он уже не мог представить себе без них свою жизнь. Какой она станет после того, как он расстанется с ними? Все, что касалось будущего, было туманным и запутанным, и у Бека было такое чувство, будто что бы он ни делал, этого будет недостаточно, чтобы расчистить руины своего прошлого.

Его взгляд блуждал вдоль палубы судна в поисках Руэ Меридиан. Она была будущим или, по крайней мере, той его частью, которую он был в состоянии себе представить. Он не очень много виделся с нею после их возвращения из Крэйка. У них не было времени на встречи: когда «Ярла Шаннару» готовили к полету, неотвязное ощущение того, что Моргавр приближается, заставляло их отдавать все время и энергию делу. Но даже после того, как они поднялись в воздух, она держалась на расстоянии. Он знал, что она проводит много времени возле его сестры, и сначала его беспокоили ее намерения. Но ему казалось неверным не доверять женщине, которая испытывала к нему такие чувства. Бек думал, что она примирилась с присутствием Грайан и из любви к нему хочет помочь его сестре.

Поэтому он оставил ее в покое, решив, что она придет к нему, когда будет готова к этому. Он не ощущал себя менее близким к ней оттого, что она предпочитала находиться в одиночестве. Это не означает, что она меньше любит его. Они всегда разделяли чувства друг друга, даже в те дни, когда еще только познакомились в начале путешествия. Им никогда не нужны были пылкие заверения. Ничего не изменилось. Для дружбы нужны пространство и терпение. Любовь требовала не меньшего.

И, тем не менее, ему не хватало ее. Он знал, что может найти ее в каюте Рыжего Верзилы, и она не рассердилась бы на него. Но, возможно, лучше дать ей возможность найти свой путь к Грайан.

— Я вернусь домой, — прошептал он сам себе.

Но он не был уверен в этом.


Во второй половине дня вновь появились Крылатые Всадники, освещенные красноватыми отблесками угасающего солнца. «Ярлу Шаннаре» оставалось уже менее часа полета до побережья, но никаких признаков кораблей Моргавра не было. После возвращения Крылатых Всадников Редден Альт Мер намеревался повернуть корабль на юг и лететь вдоль скал, ограждавших южную оконечность полуострова, до того места, откуда он смог бы отправиться через Синий Раздел.

Предд подвел Обсидиана под корабль, расстегнул страховочные ремни, ухватился за спущенную веревочную лестницу и поднялся на борт. Его худощавое лицо было покрыто грязью и потом. Глаза его напоминали зеркала, отражавшие кроваво-красный свет заката. Предд огляделся вокруг, ничего не говоря, сжал свои мозолистые руки в кожаных перчатках и поднял их над головой, потянувшись.

— Мы, возможно, на день опережаем их, — сказал он наконец довольно тихим голосом, чтобы больше никто не мог расслышать. — Они к северу от нас, вытянулись вдоль горного хребта и совершают рейды во внутреннюю часть страны. Должно быть, они думают, что мы все ещетам.

Альт Мер кивнул:

— Я бы сказал, что это хорошие новости.

Он протянул Крылатому Всаднику бурдюк с водой, к которому тот припал и не отрывался, пока не опустошил его.

— У меня кончилась вода два часа назад. — Он отдал бурдюк капитану.

— Через час станет темно. После этого нас нелегко будет выследить, особенно когда мы полетим над водой.

— Может быть. А может быть, и нет. Они довольно легко выследили нас от дома, а затем здесь. Им пришлось туго лишь после того, как ты потерпел крушение. Сдается мне, это не та тактика, которую ты захочешь применять регулярно.

Альт Мер неопределенно хмыкнул, глядя во тьму позади корабля, отыскивая призраки в движении облаков на фоне гор. Крылатый Всадник был прав. У них нет никаких оснований полагать, что они могут удрать от Моргавра навсегда. Лучшее, что они могли сделать, это держать между собой и преследователями как можно большее расстояние. Все решает скорость. А «Ярл Шаннара» носился так, что тягаться с ним не мог даже «Черный Моклипс».

— Вот еще что, — сказал Предд, беря капитана за руку и уводя его в дальний конец кормовой палубы. Вокруг них не было ни души. Бек и эльфийский принц спустились вниз. — Мы обнаружили тело провидицы.

Редден Альт Мер вздохнул:

— Где?

— В океане, в нескольких милях к западу отсюда. Оно все изломано и изрезано. Я бы не нашел, если бы не Обсидиан. Птицы рок могут видеть такое, что людям не дано. — Он посмотрел на Альт Мера суровым взглядом и покачал головой. — Ты скажи о ней юному Элессдилу, если сможешь. Я не могу. Я выдал уже все плохие вести, что хотел.

Он крепко пожал руку Альт Мера и ушел. Через несколько мгновений он спустился по канату и оказался на Обсидиане, улетев во мглу. Редден Альт Мер в одиночестве стоял у поручней и сожалел о том, что не улетел с ним.

ГЛАВА 27

«Ярл Шаннара» летел всю ночь и достиг оконечности полуострова на рассвете. Крылатые Всадники летели впереди и не обнаружили кораблей Моргавра. Не видя никаких признаков своих преследователей, они пустились в путь домой через Синий Раздел.

С самого начала они знали, что возвращение домой займет более шести месяцев, и то если им повезет. Любое нарушение графика полета, любое вынужденное приземление увеличат это время. Поэтому было необходимо задать определенный темп, и Редден Альт Мер, не теряя времени, объяснил всем на борту, что это значит. Их было всего тринадцать человек, из которых двое были не в состоянии помогать остальным. От Руэ Меридиан также не приходилось ждать трудовых подвигов, по крайней мере в течение еще нескольких недель. От Крылатых Всадников также было немного пользы на самом корабле, поскольку они нужны были на своих птицах, чтобы добывать продовольствие и воду, а также вести разведку.

Таким образом, оставалось восемь трудоспособных мужчин: Спаннер Фрю, члены экипажа скитальцев — Келсон Ри, Бритт Рилл и Джетен Аменадес, эльфы — Арен Элессдил и Киан, Бек Омсворд и сам капитан. Только Бек был серьезной помощью пятерке скитальцев в управлении кораблем, у эльфов не было необходимых навыков и опыта, и им придется давать только задания общего характера.

Это была слишком маленькая команда, чтобы управлять кораблем двадцать четыре часа в сутки в течение шести месяцев. Чтобы справиться с этим, они должны быть хорошо организованы и очень удачливы. Альт Мер ничего не мог сделать в отношении последнего, поэтому он сосредоточил свое внимание на первом.

Он приступил к своей задаче, составив список обязанностей для восьми человек, на которых мог положиться, распределив время между эльфами таким образом, что они стояли на страже поочередно. Нужны были по меньшей мере три человека, чтобы управлять полетом «Ярла Шаннары», не сильно рискуя. Капитан составил график восьмичасовых смен, поставив двух человек в смену с полуночи до рассвета, когда корабль по большей части будет находиться в состоянии покоя. Это решение не было совершенным, но лучшим из имеющихся. Недовольство выразила только Руэ, но Альт Мер погасил конфликт, сказав ей, что она могла бы заняться навигацией, чтобы принимать участие в управлении кораблем, не ограничиваясь обязанностями сиделки при раненых.

На первый взгляд все было хорошо. На борту было достаточное количество провианта на несколько недель и имелось все необходимое для охоты и рыболовства, чтобы пополнять истощившиеся запасы. С водой было сложнее, но капитан полагал, что Крылатые Всадники смогут в этом помочь. Оружие на случай, если их атакуют, имелось в изобилии. Теперь, когда поврежденные диапсоновые кристаллы были заменены, они могли лететь на полной скорости. У них было самое быстрое воздушное судно в Четырех Землях, никакой другой корабль, даже «Черный Моклипс», не сможет догнать их.

Но на самом деле все было не столь радужно. «Ярл Шаннара» перенес большие невзгоды с тех пор, как вышел из Арборлона. Корабль побывал в штормах и сражениях, потерпел крушение и был столько раз залатан, что Альт Мер уже сбился со счета. Даже судно, построенное Спаннером Фрю, не могло безболезненно перенести такие испытания. «Ярл Шаннара» был хорошим кораблем, но уже не тем, которым он был когда-то. Если он продержится хотя бы половину того пути, который им предстоит преодолеть, это уже будет чудом. Но вероятнее всего, чуда не произойдет и где-то в пути корабль выйдет из строя. Насколько серьезными окажутся поломки? Если ремонт займет слишком много времени, Моргавр их настигнет.

Редден Альт Мер был реалистом, он и не собирался делать вид, будто чародей не сможет их выследить. Как сказал Предд, ему уже удавалось это раньше, поэтому следовало ожидать, что он сделает это снова. Впереди лежал огромный океан, и они могли следовать любым из бесконечного количества возможных курсов, но в конце концов они должны были прилететь домой. Если отправиться не прямым курсом, то можно будет с большой вероятностью обнаружить Моргавра и его корабли, поджидающие их в конце пути. Возвращение в Четыре Земли раньше их противника дало бы им шанс найти убежище и союзников. Это было лучшим выходом.

Поэтому Альт Мер обратился к экипажу как капитан и руководитель экспедиции и раздал всем соответствующие задания, зная, что в лучшем случае он пытался предотвратить неизбежное. Но, будучи опытным капитаном, он понимал, что лучшим способом подготовиться к полету был определенный порядок. Избежать неудач будет невозможно, но это не означает, что они должны преследовать вас с самого начала пути. Немного везения, и неудачи отступят, а ему ведь всегда везло. Принимая во внимание, через что пришлось пройти кораблю, чтобы добраться сюда, он был склонен думать, что удача не покинула его.


Не покинула она его и в последующие недели. Стояла благоприятная погода, ветры были стабильными, а небо — чистым, им удавалось регулярно пополнять запасы пищи и воды. Они летели над Синим Разделом, не испытывая необходимости ни в снижении скорости, ни в совершении посадки. Радианные тяги изнашивались, парсовые трубы требовали настройки, рычаги управления не срабатывали — все соответствовало ожиданиям Альт Мера, но никакая из неисправностей не была серьезной, и все быстро приводилось в порядок.

Что было более важно — не было никаких признаков кораблей Моргавра и никаких указаний на то, что чародей их выслеживает.

Альт Мер заставлял членов своей маленькой команды старательно выполнять порученные задания, а если чувствовал, что им нужно что-то большее, чтобы занять время или отвлечься от своих проблем, он находил для них это большее. Сначала атмосфера в команде была суровой — реакция на невзгоды и потери, пережитые в Паркасии. Но постепенно время и расстояние оказывали свое целебное воздействие, и настроение стало улучшаться. Спокойное течение времени и повседневная работа, лишенная риска и неопределенности, возрождали в них чувство уверенности и надежду. Люди вновь поверили в себя, в возможность будущей жизни в Четырех Землях, далекой от кошмарных событий их путешествия.

Арен Элессдил постепенно выходил из своего подавленного состояния. Он очень страдал, но Беку казалось, что это пройдет и что со временем принц найдет способ примириться с утратой Райер Орд Стар. Когда Арен узнал о ее смерти от Рыжего Верзилы, он совершенно пал духом. Он не мог есть и отказывался говорить. Скрывшись в трюме, он предавался там тоске и не поднимался на палубу. Но Бек присматривал за ним, был рядом, разговаривал с эльфом, даже когда тот не отвечал, и приносил еду и воду до тех пор, пока Арен не начал снова есть и пить.

В конце концов, он стал приходить в себя. Он более не обвинял себя в смерти Райер. Ему трудно было говорить о ней, и Бек направлял их беседы в другое русло, избегая любого упоминания о провидице. Они часто говорили о Грайан, состояние которой не претерпело никаких изменений с тех пор, как они оставили Паркасию: она по-прежнему оставалась изваянием, глядящим в пространство, безответным и далеким. Они обсуждали то, что она сделала для Квентина, и как это влияло на ее шансы прийти в себя. Арен проявлял большее участие в Грайан, чем мог ожидать Бек, принимая во внимание то горе, которое она ему причинила, как непосредственно, так и косвенно. Но Арен оказался способен на безусловное прощение и безграничное милосердие, он проявил зрелость, которой и в помине не было, когда они выходили из Арборлона много месяцев назад. Но тогда и Бек не был взрослым. Они оба были мальчишками, но их отрочество осталось позади.

Состояние Квентина тоже улучшалось. Большую часть времени он спал, просыпаясь на короткие промежутки времени, он был еще слаб и не мог оставить свою койку. Еще долго горец не сможет вставать, не говоря уже о том, чтобы ходить. Он не помнил почти ничего из того, что произошло в Крэйке, и ничего о том, как Грайан исцелила его с помощью песни желаний. Бек рассказал ему об этом. Он сидел рядом с Квентином каждый день, все чаще замечая проблески знакомой улыбки на лице брата, с каждым посещением находя новые причины для воодушевления.

Бек также проводил время и с Грайан, разговаривая с ней и напевая, пытаясь найти способ добраться до нее, но терпел неудачу. Она вновь ушла в себя. Ничто из того, что он перепробовал, не трогало ее. То, что она очнулась однажды, было непостижимо, но то, что это может не повториться, сводило Бека с ума. Он не мог найти этому никакого объяснения, и неспособность раскрыть ее загадку угнетала его все больше.

Тем не менее, он продолжал свои попытки, отказываясь сдаться, уверенный в том, что ему каким-то образом удастся найти нужный подход и совершить прорыв. Бек верил Страннику, который предсказал, что однажды его сестра вернется к нему.

Бек украдкой проводил время с Руэ Меридиан, скрывшись от всего экипажа, погружаясь в слова и прикосновения, которые предназначались лишь им двоим. Она любила его так сильно, что всякий раз в конце свидания, когда надо было расставаться, Бек думал, что он не переживет этого. Он считал, что ему даровано такое счастье, о котором большинство мужчин могут только мечтать, и мысленно благодарил Руэ за это сотни раз на день. Она говорила ему, что он исцеляет ее, что он возвращает ее жизнь. Говорила, что отдалась на произвол судьбы, уйдя с головой в странствия и войны, отгородившись от всего на свете пределами текущего дня и конкретного дела. То, что Руэ Меридиан нашла спасение в Беке, удивляло ее. Она призналась, что вначале вовсе не думала о нем, что видела в нем всего лишь мальчика. Она считала важным то, что сначала он был ее другом, и что ее более глубокое чувство основывалось на дружбе.

Руэ сказала Беку, что он — ее символ надежды. Бек сказал ей, что она — чудо.

Они изливали свою страсть и изумление темными ночами, когда команда в основном спала, и если кто-нибудь и видел, чем они занимались, никто в этом не признавался. Может быть, те, кто подозревал о происходящем, находили для себя толику радости в тех чувствах, которые соединили Бека и Руэ, — утверждение жизни, которая оказалась сильнее несчастий. Возможно, в этом драгоценном единении двух израненных душ была надежда на исцеление.

Так проходили дни, и «Ярл Шаннара» летел, удаляясь от Паркасии и приближаясь к дому. Прожорливые морские птицы кружили над волнами, высматривая косяки рыбы, лоснящиеся спины морских гигантов показывались над водой. На Преккендорранском плоскогорье народы все еще сражались на равнине пяти миль в ширину и двадцати в длину. На трех островах создания старой магии дремали, убаюканные паутиной своих беспокойных снов и непробиваемыми тюремными стенами.

Но здесь, в небесах над Синим Разделом, тревоги и беды других были далекими как вчерашний день, а мир внизу был совершенно другим миром.


Но даже различные миры имеют обыкновение сталкиваться. На восьмой неделе путешествия, когда Четыре Земли были все еще очень далеко, легендарная удача Редден Альт Мера покинула его. Солнце ярко пылало в небе, и погода была прекрасной. Они держали курс на Мефитик, где надеялись с помощью Крылатых Всадников запастись свежей водой и поохотиться, оставив «Ярла Шаннару» в воздухе. Альт Мер стоял у руля, с ним вместе в дневную смену несли вахту Бритт Рилл — у радианных тяг левого борта, и Джетен Аменадес — на правом борту. Остальные члены экипажа спали внизу, за исключением Руэ Меридиан, которая присматривала за Квентином и Грайан в капитанской каюте, и Арена Элессдила, который сплетал тросы страховочной сетки на одном из боевых постов правого борта.

Альт Мер снимал показания компаса, когда левая средняя тяга лопнула с резким вибрирующим треском, который заставил его инстинктивно нагнуться. Она просвистела мимо его головы, и, завернувшись вокруг левой кормовой тяги, оборвала и ее. Мачты тут же накренились к поручням правого борта, так как вес парусов тянул их вниз, выламывая металлические опоры и куски поперечных балок и перекладин. Потеряв равновесие в парусах и энергию из левых парсовых труб, корабль резко наклонился влево. Альт Мер предупреждающе крикнул, когда и Рилл, и Аменадес бросились закреплять порванные тяги, но, прежде чем он смог выправить накренившееся судно, оно резко качнулось носом вниз, и Рилл беспомощно полетел вдоль левого борта, а Аменадес — за борт.

Они находились на высоте тысячи футов, когда это случилось. Аменадес погиб в ту же минуту, когда исчез в воздушной бездне. Даже подумать об этом не было времени, руки Альт Мера уже летали над рычагами управления, он кричал Риллу, чтобы тот ухватился за что-нибудь и держался крепче. Даже не глядя, выполнил ли Рилл его команду, он отключил энергию на всех трубах, кроме двух передних, и перевел корабль в скольжение вниз почти по вертикали. Воздух наполнился скрежетом и грохотом — грузы попадали на пол, поехали по коридорам, врезаясь в перегородки, — и возгласами, сыпавшими проклятия. Судно, в конце концов, выровнялось, Альт Мер открыл фронтальную часть передних парсовых труб и поймал поток ветра в главный парус, чтобы поднять нос корабля. Удерживая «Ярла Шаннару» на курсе, вопреки сотрясающим судно толчкам, капитан осторожно посадил его на океанские воды и отключил подачу энергии.

Брит Рилл, пошатываясь, поднялся на ноги, Арен Элессдил вылез из-за боевого поста, все остальные высыпали на палубу и собрались вокруг капитана. Он заглушил их вопросы и восклицания, отдавая энергичные команды, и распределил между ними задачи по восстановлению порванных тяг, поломанных перекладин и опор. Быстрый осмотр, проведенный Спаннером Фрю, показал, что ущерб был более значительным, чем думал Альт Мер. Но на сей раз перед ними встала не такая сложная задача, как поиск диапсоновых кристаллов. Скорее она была рутинной: кормовая мачта раскололась, и ее невозможно было отремонтировать — только заменить. Чтобы осуществить это, им нужно было приземлиться, найти лес, срубить подходящее дерево и вытесать из ствола новую мачту.

Единственным лесистым островом в этом регионе был Мефитик.

Осознав, что это значит, Альт Мер расстроился, но ничего не мог с этим поделать. Он отправил Крылатых Всадников на поиски тела Джетена Аменадеса, а затем созвал всех остальных и объяснил ситуацию. Обстоятельства заставляли их сделать то, чего они предпочли бы избежать, но ничего другого не оставалось. Путешественники решили приземлиться как можно дальше от замка, в котором обитал злобный дух, которого повстречали Бек и Трулз Рок, и надеяться, что он не сможет достать их из-за стен своей крепости.

Они отремонтировали все, что смогли, присоединив порванные тяги к парсовым трубам и уменьшив их мощность на одну треть. В одно мгновение их корабль оказался уже не самым быстрым в небе, и если Моргавр шел по пятам, то он быстро настигнет их. Крылатые Всадники вернулись с телом Аменадеса, его похоронили в море, прежде чем снова пуститься в путь.

Взяв курс на Мефитик, они медленно шли весь оставшийся день и два следующих, постоянно оглядываясь назад. Но Моргавр не появлялся, и путешествие продолжалось без помех, пока в середине четвертого дня на горизонте не появилась земля. Это был остров, который они искали, его характерные очертания были легко узнаваемы. Зеленый от покрывающих его лесов и травянистых равнин, он мерцал в полуденном мареве подобно драгоценному камню на лазурном шелке, обманчиво спокойный и манящий.

Альт Мер безрадостно смотрел на него со своего поста в кабине пилота.

— Давайте сделаем это по-быстрому, — пробормотал он сам себе и направил «Ярла Шаннару» к земле.


Они приземлились на широкой равнине, раскинувшейся перед руинами замка, на изрядном расстоянии от длинной тени, которую отбрасывали его полуразрушенные стены. Альт Мер сначала предполагал совершить посадку где-нибудь в другом месте, но затем решил, что западная равнина обеспечивала наиболее выгодное положение для расстановки стражи по периметру против любой угрозы. Капитан полагал, что призрак, обитавший в замке, сможет почуять их присутствие, где бы они ни находились, и лучшее, на что они могли надеяться, что он или не сможет достать их, или не будет и пытаться сделать это, если оставить его в покое. Он отправил Крылатых Всадников на поиски пищи и воды, а затем Спаннера Фрю, Бритта Рилла и эльфа-охотника Киана — за деревом, из которого предстояло сделать новую мачту. Остальные были выставлены в караул либо занялись уборкой.

К заходу солнца все собрались на борту. Крылатые Всадники обнаружили источник воды, Спаннер Фрю нашел подходящее дерево и срубил его, а существо, обитавшее в развалинах, так и не появилось. Члены экипажа, за исключением Квентина и Грайан, уселись вместе на кормовой палубе и принялись ужинать, наблюдая, как закат заливает бледно-лиловым и золотым темные зубчатые стены и башни замка в напрасной попытке раскрасить их поярче.

Альт Мер стоял, разглядывая очертания руин, после того как остальные разошлись. Киан был назначен в дозор, но капитан отослал эльфа-охотника вниз, решив занять его место, поскольку был уверен, что в эту ночь он в любом случае не уснет. Расположившись на корме «Ярла Шаннары», он поручил вести наблюдение за Синим Разделом Келсону Ри, а сам сосредоточил внимание на равнине, окружающей замок.

Его мысли быстро сменяли одна другую. Редден Альт Мер был обеспокоен тем, что воспринимал как свою неудачу. Слишком много мужчин и женщин погибло во время этого путешествия, и их смерти не давали ему покоя. Он мог сказать, что не несет ответственности за них, но он не был человеком, который искал бы возможность переложить вину на других. Капитан отвечает за своих подчиненных при любых обстоятельствах. Он ничего не мог сделать для тех, кто погиб, и боялся, что также не сможет ничего сделать и для выживших. Его уверенность в себе все время слабела с тех пор, как они оказались в Паркасии, постепенно таяла его убежденность, что ничего плохого не могло случиться с его спутниками. Его репутация зиждилась на этой убежденности. Он был удачлив, а удача была самым важным оружием капитана воздушного корабля.

— Удача, — прошептал он. — Спроси-ка Янона Паккабона про удачу. Или Спорщика Бонта и Тайена Кросса. Или любого из эльфов, которые отправились к руинам Погребенного Замка и так и не вернулись. Спроси Джетена Аменадеса. Что за удачу принес им Альт Мер?

Не то чтобы он полагал, будто — из его поступков послужил причиной их смерти. Но он не смог предотвратить их гибель. Он не уберег своих людей, и опасался, что утратил удачливость.

Рано или поздно удача всегда уходит. Он знал это. Его удача, казалось, — отвернется от него. Он вышел в этот поход такой самоуверенный, убежденный, что все будет так, как он захочет. Но все пошло наперекосяк, и теперь Странник мертв, а Редден Альт Мер — во главе экспедиции. Что хорошего это принесет тем, кто зависит от него, если броня его легендарной удачи потрескалась и проржавела?

Уставившись на темную груду раскинувшихся неподалеку развалин, он не мог удержаться от мысли, что лежащие перед ним руины, разбитые, обвалившиеся и заброшенные, были отражением его самого.

Но гордость не позволяла ему согласиться с тем, что он бессилен что-либо предпринять. Даже если удача покинула его, даже если сам он обречен, он найдет способ помочь остальным. Он дал самому себе наказ: пока он дышит, он должен сберечь своих людей и доставить их домой. Спасение — пусть немногих — дало бы ему некоторое успокоение. То, что среди них были его сестра и юноша, которого она любила, делало его обязательство еще более крепким. То, что все они были его друзьями и товарищами по странствию, делало его подлежащим безоговорочному выполнению.

Он все еще размышлял над этим, когда ощутил чье-то близкое присутствие, и, оглядевшись, обнаружил Бека Омсворда, стоящего рядом с ним. Альт Мер был так удивлен — потому что он только что думал о нем, — что еще с минуту хранил молчание.

— Оно не выйдет оттуда, — сказал Бек, кивая головой в сторону замка. На его юном лице было странное выражение, будто мысли его витали в сумрачных и запутанных пределах. — Тебе не следует беспокоиться.

Альт Мер обратил свой взгляд на развалины:

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что оно не вышло за мной, когда я украл у него ключ. Ни за стены замка, ни из развалин. — Он сделал паузу. — Я не думаю, что оно может выйти наружу. Оно может действовать в пределах замка, но не дальше. Оно не может дотянуться оттуда.

Капитан скитальцев подумал над этим минуту.

— Оно не беспокоило нас, когда мы вели поиски в руинах, не так ли? Оно просто использовало свою магию, чтобы направлять нас в тупики и к глухим стенам, чтобы мы не смогли ничего найти.

Бек кивнул:

— Я не думаю, что оно будет нас беспокоить, если мы останемся здесь, снаружи. Даже если мы войдем, оно, вероятно, не будет вмешиваться, если мы не попытаемся что-нибудь взять.

Они постояли плечом к плечу, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к царившей тишине. По светло-синему небу, залитому светом звезд, пронеслась темная крылатая тень охотящейся птицы. Они наблюдали, как она заложила вираж влево в стремительном скольжении и исчезла в непроницаемой черноте деревьев.

— Что ты здесь делаешь? — спросил его Альт Мер. — Почему не спишь?

Он чуть было не спросил, почему он не возле Руэ, но поскольку Бек не затрагивал эту тему, Альт Мер решил, что и ему не стоит поднимать ее.

Бек покачал головой, проведя рукой по своей лохматой голове:

— Я не мог спать. Во сне я увидел Грайан, и это разбудило меня. Думаю, что сон сообщил мне что-то важное, но не могу вспомнить, что именно. Это меня так обеспокоило, что я не смог уснуть, поэтому поднялся сюда.

Альт Мер беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Ты все никак не можешь добраться до нее, не так ли? У Рыжей Крошки тоже не получается. Ни за что не подумал бы, что она попытается это сделать, но она спускается туда каждый день и сидит там с ней.

Бек ничего не сказал, поэтому его собеседник дал разговору угаснуть. Он чувствовал нарастающее утомление, внезапно пожалев, что так быстро отослал Киана спать.

— Ты расстроен из-за меня и Руэ? — неожиданно спросил Бек.

Альт Мер уставился на него в изумлении:

— Тебе не кажется, что поздновато спрашивать меня об этом?

Бек серьезно кивнул, не поднимая глаз:

— Не хочу, чтобы ты сердился. Это важно для нас обоих, чтобы ты не злился.

— Рыжая Крошка давно перестала спрашивать у меня разрешения на что бы то ни было, — спокойно сказал Альт Мер. — Это ее жизнь, не моя. Я не указываю ей, как жить.

— Означает ли это, что ты не возражаешь?

— Это означает… — Смутившись, он умолк. — Я не знаю, что это означает. Это означает, что я не знаю. Полагаю, меня беспокоит то, что произойдет, когда вы вернетесь домой и должны будете решать, как жить дальше. Вы разные люди, у вас разное воспитание и разный жизненный опыт.

Бек обдумал услышанное.

— Может быть, нам не следует жить по-старому? Может быть, мы сможем жить новой жизнью.

Альт Мер вздохнул:

— Знаешь что, Бек. Можешь делать что хочешь, если так решишь. Я верю в это. Если ты любишь ее так сильно, как я думаю, — и так сильно, как она любит тебя, — тогда вы найдете свой путь. Не спрашивай меня, что я думаю, расстроен ли я, могу ли я что-нибудь предложить, — ни о чем не спрашивай. Никого не спрашивай. Просто делай то, что считаешь правильным. — Он слегка хлопнул Бека по плечу. — Конечно, я думаю, что тебе следует стать скитальцем. Пилотирование у тебя в крови. — Он зевнул. — А пока постой-ка за меня на вахте, поскольку тебе не спится. Мне нужно немного поспать.

Не дожидаясь ответа, он подошел к главному люку и направился вниз. Сейчас он чувствовал большую уверенность в себе. Так или иначе, он сделает для них все, пообещал себе Редден Альт Мер. Он чувствовал это нутром.


Экипаж приступил к работе сразу после восхода солнца, продолжив ремонт поврежденного корабля. С помощью топоров и рубанков Спаннер Фрю и два других скитальца все утро вытесывали мачту из ствола срубленного дерева. Давно уже миновал полдень, когда они отволокли ее к судну, чтобы подготовить для установки перекладин и такелажа. Эта тяжелая работа требовала тщательного извлечения металлических зажимов и колец из старой мачты, чтобы использовать их снова, а для этого был нужен как минимум еще день. Тех, кто не принимал участия в ремонтных работах, направили на пополнение припасов. Крылатые Всадники отправились на разведку, чтобы убедиться, что экипаж «Ярла Шаннары» все еще находится на безопасном расстоянии от Моргавра.

Но это оказалось не так. Ближе к вечеру Крылатые Всадники вернулись и, посадив своих птиц возле корабля, сообщили плохие новости. Флот Моргавра был от них менее чем в шести часах и направлялся прямо сюда. Несмотря ни на что, чародею удалось выследить их. Если его корабли сохранят свою скорость, то прибудут на Мефитик вскоре после заката.

Люди обменивались встревоженными взглядами. Не могло быть и речи о том, чтобы закончить ремонтные работы на «Ярле Шаннаре» к этому времени. Если отправиться в полет сейчас, то они полетят с такой скоростью, что самый медленный преследователь из кораблей Моргавра догонит его за несколько часов. Выбор был очевиден. Экипаж мог либо спрятаться, либо остаться и сразиться.

Редден Альт Мер уже понял, что им делать. Он готовился к этому с предыдущей ночи, когда решил, что больше не потеряет ни одного из своих людей. Допуская худшее, он предложил план, подсказанный вчерашним разговором с Беком.

— Соберите все, — приказал он. — Не оставляйте ни малейшего следа, который позволит предположить, что мы были здесь. Сложите все на борт, чтобы мы могли подняться. Предд, не мог бы ты с По Келлесом найти убежище для вас с вашими птицами? Где-нибудь рядом на атоллах? Вам понадобится пара дней.

Крылатые Всадники с сомнением переглянулись.

— А где будете вы, когда мы укроемся в безопасном месте на земле? — спросил напрямик Предд. — В облаке?

Альт Мер радостно улыбнулся:

— Спрячемся на ровном месте, Крылатый Всадник. Спрячемся прямо у них под носом.

ГЛАВА 28

К тому времени как Моргавр привел свою армаду к Мефитику, было уже настолько темно, что начинать поиски было невозможно. Они встали на якорь до рассвета. Мвеллреты руководили ходячими мертвецами, из которых состояли экипажи кораблей, раздавая им необходимые указания, прежде чем встать на стражу на случай ночной атаки. Этого нельзя было исключать. Преследуемая Моргавром жертва была близко, возможно все еще на острове, ее запах сильнее, чем когда-либо, густой аромат на фоне соленого морского воздуха.

На следующее утро, после того как рассвело, он отправился на поиски. «Черный Моклипс» медленно облетал остров в поисках «Ярла Шаннары», в то время как все остальные корабли по-прежнему стояли на якорях.

Настроение колдуна уже не было таким мрачным и скверным, как после смерти провидицы, когда он понял, что его и предали, и перехитрили. Провидица обманывала его. «Ярл Шаннара» и его команда бесследно исчезли, улетев из Паркасии через горы, в то время как он искал их на континенте. С ведьмой Ильзе на борту они пробрались позади него и направились домой.

Он понимал, что это означало. Корабль друида был более скоростным, гораздо быстрее любого из тех, которыми командовал Моргавр, включая «Черный Моклипс». Он утратил все преимущества: и неожиданности, и численного перевеса. Если ему не удастся изменить ход событий, он рисковал упустить их окончательно.

Но Четыре Земли были очень далеко, и рок оказался на его стороне. Случилось нечто, замедлившее ход «Ярла Шаннары» и позволившее колдуну подобраться ближе. Моргавр все еще мог выследить его. Они взяли на борт свою погибель в облике ведьмы Ильзе, и их участь была решена. Так же, как маленькая чародейка выследила друида от Четырех Земель, используя провидицу-шпионку, Моргавр выследил ее по магии, которую она применяла. Ее аромат, висящий слоями в воздухе, был резким и ясным, — он не мог ошибиться. Когда чародейка скрылась в горах со своим братом, он совершенно потерял ее след. Он предположил, что она просто прекратила использовать магию, хотя это было на нее не похоже.

Затем, незадолго до того, как сбежал эльфийский принц и колдун велел убить провидицу, глубоко в горах Паркасии вновь применили магию. В тот момент Моргавр, сосредоточенный на фальшивых видениях провидицы, проигнорировал это. Но сейчас он вновь ощущал след ведьмы Ильзе, который был таким сильным, что большего и желать было нельзя. Этот запах пронизывал воздух внезапными неравномерными приливами, которые он не мог объяснить, но достаточно хорошо мог читать. Куда бы ни направился «Ярл Шаннара», пока на его борту находится чародейка, он сможет их найти.

Аромат ее магии ощущался сейчас, он висел в облаке над островом, разгоняемый легким бризом. Но уводил ли он прочь отсюда? Неужели они покинули остров прямо перед его появлением здесь? Это ему и предстоит выяснить.

Он курсировал над Мефитиком из конца в конец, выслеживая магию, идя по ее следам. Он довольно быстро определил, что она не выходит за пределы острова. Он чувствовал нарастающее исступление, испытывал предвкушение, граничащее с неистовством. Они все еще были здесь, он поймал их в капкан. Он уже ощущал наслаждение вкусом истекающей кровью жизни чародейки. Он уже мог представить себе сладость этой жизни.

Итак, он утюжил весь остров, пролетая достаточно низко, чтобы рассмотреть все в деталях, стремясь обнаружить их убежище, думая, что как бы тщательно они ни укрылись, им не спрятать следов магии маленькой чародейки. Они могли даже бросить свой корабль, — хотя он не верил, что они настолько глупы, — он все равно доберется до них, пока они держат ведьму рядом с собой. Если тот мальчик был ее братом — а Моргавр был теперь уверен в этом, — то не могло быть никаких сомнений в том, что она будет с ними до конца.

Но он не мог найти их. Он продолжал поиски с воздуха до тех пор, пока не стали болеть глаза. И колдун вышел из себя. Он расставил по кораблю мвеллретов во главе с Кри Бега и заставил их смотреть на остров. Они тоже ничего не обнаружили. Так продолжалось всю первую половину утра, а затем Моргавр привел остальные корабли, приказал им выстроиться веером и скрупулезно обыскивать остров с воздуха. Когда и это ни к чему не привело, чародей высадил мвеллретов на землю и отправил их под командованием Кри Бега на поиски пешим порядком. Они прочесали леса и даже открытые луга, ища хоть что-нибудь, что могло бы указать на присутствие его жертвы.

Он заставил их обыскать все, за исключением развалин замка.

Эти руины являли собой проблему. За этими стенами жило нечто, порожденное древней магией, не из плоти и крови. В виде духа оно прожило тысячи лет и относилось к этим разбитым стенам и разрушающимся башням как к своим. Моргавр сразу же ощутил его присутствие и почувствовал, что оно может быть таким же могущественным, как и он сам. Он не собирался посылать мвеллретов в его владения без весомого повода. С воздуха он не заметил ничего, позволившего предположить, что его жертва забралась внутрь этих развалин. То, что люди могли пойти на это, казалось сомнительным, но если это было так, должны были остаться какие-то признаки их пребывания в замке.

Поиски продолжались весь остаток дня. Моргавр был взбешен. Он никак не мог ошибаться относительно аромата магии, но, тем не менее, отправился назад на «Черный Моклипс», удалившись от острова, чтобы уяснить, не проглядел ли он что-нибудь. Но результаты оставались теми же — не обнаружилось никакого следа, ведущего с острова. Если только они не нашли способа маскировать магию ведьмы Ильзе — а у них не было повода даже думать об этом, — они все еще на острове.

К наступлению темноты он был убежден в этом. Дерево было срублено совсем недавно, а стружки указывали на то, что из него что-то вытесывали. Мачту, догадался Моргавр. Сломанная мачта объясняла, почему они были вынуждены замедлить свое движение и почему ему удалось настичь их. Мвеллреты нашли также и следы, глубже в зарослях, где сырая трава и мягкая земля сохранили отпечатки. На равнине, что неподалеку от замка, были свежие вмятины, там, где мог стоять на якоре воздушный корабль.

Теперь у Моргавра не оставалось никаких сомнений в том, что «Ярл Шаннара» и его экипаж были на Мефитике менее чем день назад и, если он не законченный кретин, все еще находятся здесь.

Но где же они прячутся?

Ответ пришел мгновенно. В замке. Больше просто негде.

Моргавр вернул своих ищеек обратно на корабли и приказал пройти в последний раз над погруженным в сумерки островом, прежде чем выдвинуться в море и встать на якоря рядом. Там он выставил стражу; и пока мвеллреты занимались подготовкой кораблей к ночевке, стоял в одиночестве на носу «Черного Моклипса», погрузившись в раздумья.

Он пока не знал, что воссоединило ведьму Ильзе с ее братом. Ему было неизвестно, была ли она теперь союзницей брата или просто его пленницей. Он вынужден был предположить первое, хотя не имел никакого представления о том, как это могло случиться. Это означало, что у нее будет поддержка не только ее брата, но также и юного принца Элессдила, и всех, кто еще остался в живых. Но у нее не будет друида, который мог бы защищать ее, а друид был единственным, у кого был шанс выстоять против него. Остальные, даже сражаясь вместе, были недостаточно сильны. Моргавр жил очень долго и отчаянно сражался за то, чтобы оставаться в живых. Могущество его магии было ужасающим, а мастерство владения ею более чем достаточным, чтобы победить этих детей.

И все же ему следовало быть осторожным. Сейчас они уже знали, что он здесь, и будут ждать его. Они попытаются защищаться, но это безнадежное занятие. Большинство из них быстро умрет от рук его мвеллретов, а ему останутся те немногие, кто владеет магией. Несколько быстрых ударов, и все будет кончено.

Однако он хотел взять маленькую ведьму Ильзе живьем, чтобы попировать ею, чтобы ощутить, как покидающая ее жизнь просочится сквозь его пальцы. Он обучал ее, чтобы она стала его преемницей, его зеркальным отражением. Она стала такой, ее магия была вскормлена яростью и отчаянием. Но ее честолюбие и своеволие превосходили ее осторожность, на нее нельзя было полагаться. Лучше покончить с ней, чем быть ею преданным. Лучше дать урок на ее примере, чтобы никто больше не смог так ошибаться. Кри Бега и его мвеллреты в любом случае хотели избавиться от нее. Они всегда ее ненавидели. Может быть, реты понимали ее лучше, чем он.

Моргавр поднял взгляд. Завтра он увидит, как она умрет, так же как умирали многие. Это принесет ему такое удовлетворение.

Излучая черную злобу и жажду, он неподвижно стоял у поручней, представляя себе, как это произойдет.


Припав к земле в тени полуразрушенных стен замка, всего лишь в дюжине ярдов от того места, где лежал спрятанный «Ярл Шаннара», Бек Омсворд наблюдал, как прямо у него над головой проплыла черная масса корабля. Затем судно развернулось и пошло назад. Оно плавало над развалинами как штормовая туча.

— Это «Черный Моклипс», — прошептала Руэ ему в ухо, прижимаясь к нему, ее слова были почти такими же беззвучными, как дуновение воздуха в тишине.

Бек безмолвно кивнул, дожидаясь, пока корабль не оказался достаточно далеко, чтобы разговаривать было безопасно.

— Он знает, что мы здесь, — сказал Бек.

— А может быть, и нет.

— Он знает. Он бы уже отправился дальше, если бы не знал. Колдун обыскал весь остров и не нашел нас, но он знает, что мы здесь, каким-то образом чувствует это. Завтра он будет искать в этих развалинах.

Они находились в укрытии весь день, с тех пор как Редден Альт Мер привел «Ярла Шаннару» в стены замка. Это было смелой авантюрой, но капитан полагал, что это сработает. Если существо, которое обитало в руинах, не стало связываться с ними, когда они искали ключ, оно могло не обратить на них внимания и сейчас, хотя они поместили корабль в один из многочисленных внутренних дворов замка. Пока они не попытаются вынести оттуда что-либо, дух может терпеть их присутствие достаточно долго.

У них было время, чтобы осуществить этот план, прежде чем чародей доберется до них, и они так и сделали. Они смогли долететь на «Ярле Шаннаре» до развалин и посадить его в затененном дворике, окруженном стенами и башнями. Поставив его на якорь, они сняли с него все паруса, мачты и поручни, оставив палубы совершенно пустыми. После того как это было сделано, они забросали корабль травой, землей и камнями, чтобы его невозможно было увидеть с воздуха. Предд, полетав на Обсидиане, сказал, что это им удалось.

Альт Мер понимал, что они серьезно рискуют. Если их обнаружат, у них не будет ни малейшего шанса подняться в воздух без мачт и парусов. Они оказались бы в ловушке и, что наиболее вероятно, были бы перебиты или пленены. Но капитан рассчитывал и на кое-что еще. Когда они пытались проникнуть в развалины на своем пути в Паркасию, дух замка применил свою магию, чтобы запутать их. Каждая новая попытка приводила их или в тупик, или вообще за пределы замка. Если эта магия все еще живет здесь, то она будет действовать таким же образом против Моргавра и его ретов. Когда они попытаются проникнуть внутрь, дух замка будет прятать их, как прятал все на своей территории.

При некоторой удаче до этого дело не дойдет: прочесав остров, Моргавр решит, что его жертва ускользнула от него. Не будет никакого повода осматривать развалины, если с воздуха ничего не видно.

Но Бек знал, что так не получится. Их укрытие было совершенным, но инстинкты Моргавра говорили ему, что беглецы все еще на острове. Он что-то упускал из виду, но ему не потребуется много времени, чтобы понять, что же это. Он решит, что они прячутся в руинах. Завтра он будет искать их здесь. Если он найдет их, экипаж «Ярла Шаннары» обречен.

Руэ все еще прижималась к Беку, а он оперся на прохладные камни старой стены. «Черный Моклипс» не возвращался, и небо оставалось ярким и открытым, усеянным звездами, ослепительно сверкавшими сквозь акварель лунного света. Остальные члены команды находились внутри корабля — Редден Альт Мер отдал строжайший приказ: не высовываться оттуда ни при каких обстоятельствах. Бек был единственным исключением, потому что необходимо внешнее наблюдение на случай попытки противника приблизиться к ним по земле, и Бек при необходимости мог укрыться от духа — обитателя замка. Руэ была с ним, потому что само собой разумелось: куда бы ни отправился Бек, она была рядом. Они прятались в тенях с самого раннего утра. Пора было вернуться на корабль и немного поспать.

Но мозг Бека работал слишком быстро и слишком напряженно, чтобы позволить ему уснуть, юноша размышлял об опасной ситуации, в которой они оказались, и лихорадочно искал способы выхода из нее.

Но больше всего его беспокоила сестра.

Бек наклонился ближе к Руэ:

— Я не знаю, что делать с Грайан. — Его губы прижались к ее уху, он говорил приглушенным шепотом, так как в пустой тишине этих развалин голоса разносились слишком далеко, даже сквозь каменные стены. — Если Моргавр явится за ней, она никак не защитит себя. Она беспомощна.

Руэ наклонила к нему голову, ее волосы были мягкими, как паутина.

— Ты хочешь попытаться спрятать ее в каком-нибудь другом месте? — прошептала она в ответ.

— Нет. Он найдет ее, куда бы мы ее ни спрятали. Я должен пробудить ее.

— Ты неделями пытался сделать это, Бек, и ничего не вышло. Что же такого ты можешь сделать, чего еще не делал?

Он поцеловал ее волосы и обнял обеими руками.

— Выяснить, что держит ее в таком состоянии. Выяснить, как вывести ее оттуда.

Даже в темноте он почувствовал, что она улыбается.

— Это не новый план. Это уже было.

Он кивнул, мягко прикоснувшись к ее колену:

— Я знаю. Но предположим, мы смогли бы найти способ пробудить ее. Мы перепробовали все, о чем только могли подумать. Но мы продолжаем свои попытки в одном и том же направлении, просто пытаясь вывести ее из состояния транса. Странник сказал, что она не вернется к нам, пока не найдет способа простить себя за худшее из своих прегрешений. Я думаю, это и есть ключ. Нам следует выяснить, что это за прегрешение.

Руэ подняла голову, откинув с лица назад свои рыжие волосы:

— Как же ты сможешь сделать это? За ее плечами сотни преступлений, которые ей трудно простить себе. Как ты сможешь выбрать одно?

— Друид сказал, что это — то, которое онасчитает худшим. — Он умолк, размышляя. — Что бы это было? Что она может считать своим худшим поступком? Чье-нибудь убийство? Она умертвила много людей. Чтоимеет для нее большее значение, чем все остальное?

Руэ сморщила свой гладкий лоб:

— Может быть, это было то, что она сотворила, когда только стала чародейкой, когда была еще молода, нечто такое, что лежит в основе всего, что она наделала с тех пор.

Бек долго смотрел на нее, вспоминая сон, приснившийся ему недавно. Он не отставал от него с тех пор, сжавшись до смутного образа, утратив все детали. Этот образ парил сейчас перед ним, так что казалось, можно было потянуться и прикоснуться к нему.

— Что это? — спросила Руэ.

— Не знаю. Думаю, в твоих словах есть верное зерно и это могло бы помочь. Это нечто, касающееся ее детства. — Бек продолжал смотреть на нее. — Мне нужно пойти вниз и посидеть с ней. Может быть, если я буду смотреть на нее, побуду рядом с ней, в одной комнате, это поможет.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Пока он колебался, она протянула руки и взяла его лицо в свои ладони:

— Иди сам, Бек. Возможно, тебе нужно побыть одному. Я приду позже, если понадоблюсь тебе.

Она страстно поцеловала его и исчезла в глубине коридора. Мгновение он оставался на месте, превозмогая свое смущение, затем последовал за ней к кораблю.


Не было никакого повода считать, что эта ночь будет отличаться от любой другой, но что-то — он не мог объяснить этого — убеждало Бека, что сегодня все может быть иначе. Что бы он ни пытался сделать — а он все перепробовал, — Грайан даже глазом не моргнула с того момента, как он обнаружил ее на коленях с окровавленным мечом Шаннары в руках. Лишь в тот единственный раз, когда он потерял самообладание и зарыдал, когда он даже не пытался от нее ничего добиться, она вышла из своего ступора, чтобы поговорить с ним. Она сделала это по причинам, которые он так и не смог выяснить, но сегодня ночью он решил, что должен это сделать. Весь секрет состоял в том, чтобы связать повод для того единственного пробуждения с тем прегрешением, что она совершила некогда в прошлом и которое она рассматривала как непростительное.

Он сообщил Альт Меру, что собирался делать, и предположил, что, возможно, кто-то другой захочет встать на стражу на одной из башен повыше. Капитан сказал, что он сам займется этим, пожелал Беку удачи и перелез через борт корабля. Бек стоял в одиночестве на пустынной палубе, размышляя, не следует ли попросить помощи Руэ. Но он понимал, что хочет этого только, чтобы в случае неудачи услышать заверения, что он сделал все, что мог. Неправильно было использовать Руэ таким образом, и Бек сразу же отбросил эту мысль. Если он потерпит неудачу этой ночью, пусть это будет только его неудачей.

Бек спустился к капитанской каюте и проскользнул в дверь. Квентин Ли спал в своей постели, и его дыхание было глубоким и ровным, он лежал, отвернув лицо от единственной свечи, горевшей рядом. Иллюминаторы были закрыты ставнями и занавешены, так что ни свет, ни звук не проникали наружу. Воздух в каюте был спертым. Бек хотел было задуть свечу и открыть ставни, но решил, что это неразумно.

Он подошел к сестре. Грайан лежала на своем соломенном тюфяке, подтянув колени, с открытыми глазами. На ней было ее серое платье, а сверху наброшено легкое одеяло. Руэ причесывала ее сегодня, и темные пряди волос сверкали в свете свечи, подобно шелковым нитям. Пальцы ее были сцеплены вместе, а губы изогнулись, возможно в ответ на затаенное сожаление или беспокойное видение.

Бек усадил ее так, чтобы она опиралась на переборку, а сам сел напротив нее. Он смотрел на нее, больше ничего не делая, перебирая все, что знал, пытаясь решить, что делать дальше. Ему нужно было разбить защитную скорлупу, в которой она закрылась, но, чтобы сделать это, следовало понять, от чего она защищалась.

Он попытался представить себе это и потерпел неудачу. Внешне она выглядела почти ребенком, но под этой внешностью скрывалась натура жестокая и безжалостная. Это вовсе не исчезло, даже после столкновения с магией меча Шаннары. И что это за деяние, которое отстояло отдельно от других? Что за кошмарное прегрешение, с которым она не могла примириться, совершив так много дурного?

Бек сидел, уставившись на нее так же, как она — на него, при этом никто из них на самом деле не видел другого, ибо мыслями оба они пребывали в иных местах.

Бек подумал о детстве Грайан, когда она была похищена и попала в руки Моргавра. Могло ли что-нибудь случиться тогда, как предположила Руэ, нечто настолько ужасное, что она не могла простить себя за это? Было ли там что-то, о чем он не знал, но должен догадаться?

Внезапно ему пришло в голову, что он неверно подходит к этому. Может быть, она сожалеет не о том, что совершила, но о том, чего ей не удалось сделать. Возможно, не преступление, но упущение мучает ее. Ведь вполне возможно, что Грайан не может простить себе того, что, как она полагала, она должна была сделать и не сделала.

Он вспомнил слова, произнесенные Грайан той ночью, когда она спасла жизнь Квентину: что Беку не следует плакать, что она рядом, что она, его старшая сестра, вновь будет за ним приглядывать.

Но она сказала еще что-то. Она сказала, что никогда больше не бросит его, что она так виновата, что оставила его. Она плакала и повторила несколько раз: «Мне так жаль, так жаль».

И тут он подумал, что нашел то, чего она никак не может простить себе. Шестилетний ребенок, она спрятала его в подвале, пытаясь спасти ему жизнь. Она прятала его в погребе, слыша, как погибают наверху ее родители. Оставив его там, она отправилась за помощью, но не выбралась даже за пределы своего двора. Ее похитили и увезли, а затем обманули, заставив думать, что он тоже погиб.

Она так и не вернулась за ним, и никогда не возвращалась туда, чтобы выяснить правду. Сначала это не имело значения, потому что ребенком она была в неволе у Моргавра и верила его объяснениям. Повзрослев, она понемногу начала сомневаться. Именно поэтому она была так заинтересована историей Бека, когда они впервые встретились в лесу той ночью, после сражения в развалинах. Поэтому она не убила его, когда именно этого и следовало ожидать от ведьмы Ильзе. Его слова, его внешность и его магия не давали ей покоя. Ее взволновала эта возможность: он мог оказаться именно тем, кем представлялся, а все связанное с ним, все, во что она верила, было неправдой.

Это означало, что она бросила его умирать, когда ей следовало вернуться и спасти его.

Ему бы и в голову не пришло винить ее за это, но себе она не находила прощения. Она подвела родителей и бросила его. Она отказалась от своей жизни за пригоршню лживых историй и глупую жажду мести.

Он был настолько поражен мыслью о том, что все может оказаться так просто, что сразу не мог поверить в то, что это возможно. Но она мыслила совершенно не так, как он, и не так, как остальные. Она прошла через очищающую магию меча Шаннары, чтобы возродиться в этом мире, усмиренная пламенем, которое он с трудом мог себе представить, обожженная истинами, столь многочисленными и безжалостными, что они уничтожили бы более слабую личность. Она выжила в силу своей натуры, но поэтому же и получила большие повреждения.

Что же ему делать?

Бек боялся ошибки, но не имел представления, в каком еще направлении продолжать поиски. Он должен был попытаться применить свое новое понимание, чтобы преодолеть ее защиту. Он должен был выяснить, прав ли он.

Выбор были невелик. Бек мог призвать магию песни желаний либо поговорить с сестрой обычным голосом. Он выбрал последнее. Придвинувшись ближе к ней, он приблизил лицо к ее лицу, положив руки на тонкие плечи, закрытые густыми темными волосами.

— Послушай меня, — прошептал он. — Грайан, слушай, что я скажу тебе. Ты можешь слышать меня. Ты можешь слышать каждое слово. Я люблю тебя, Грайан. Я никогда не переставал любить тебя, никогда, даже когда я узнал, кем ты была. Это не твоя вина, то, что с тобой сделали. Теперь ты можешь вернуться домой. Ты можешь вернуться домой, ко мне. Вот где твой дом — со мной. Я твой брат, Бек. — Он подождал немного, отыскивая ее пустой взгляд. — Ты спрятала меня от Моргавра и его мвеллретов, Грайан, даже не зная, кто это. Ты спасла мне жизнь. Я знаю, что ты хотела вернуться за мной, что ты хотела привести помощь для меня и наших родителей. Но ты не смогла сделать этого. У тебя не было возможности вернуться. Не хватало времени, даже если бы Моргавр не обманул тебя. Но пусть даже ты не смогла вернуться, ты все равно спасла меня. Просто спрятав меня так, что Трулз Рок смог найти меня и отнести к Страннику. Ты спасла меня. Я жив благодаря тебе. — Он умолк. Он действительно почувствовал, что она дрожит, или ему кажется? — Грайан, я прощаю тебя за то, что ты оставила меня, за то, что не вернулась, за то, что не узнала, что я все еще был жив. Я прощаю тебя за все это, за все, что ты могла сделать и не сделала. Ты также должна простить себя. Ты должна перестать прятаться от того, что произошло столько лет назад. Это не та правда, от которой нужно прятаться. Это та правда, с которой надо примириться. Мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне, а не уходила все дальше. Прячась от меня, ты вновь покидаешь меня. Не делай этого, Грайан. Не уходи опять. Вернись ко мне, как ты обещала.

Она неожиданно задрожала, но ее взгляд оставался неподвижным, а глаза — пустыми, как лесные озера ночью. Он продолжал держать ее, ожидая от нее чего-то еще. «Продолжай говорить, — сказал он себе. — Так можно добраться до нее».

Вместо этого он начал петь, призывая магию песни желаний, почти не осознавая, что делает, напевая теперь слова, которые он только что высказал. Это был импульсивный поступок, инстинктивный ответ на его потребность связаться с ней. Он был так близко к этому, на грани прорыва. Бек чувствовал, как раковина, в которую была заключена его сестра, начала трескаться. Грайан была там, внутри, отчаянно нуждаясь в нем.

Поэтому он обратился к тому языку, который оба они понимали лучше всего, языку, свойственному только им. Музыка струилась из него, вдохновленная его магией, нежная, тихая и полная желания. Он отдал себя так, как того требовала музыка, погрузившись в ее ритм, в ее течение, в ее превосходство над всем, что было здесь и сейчас. Он ушел оттуда, где находился, и взял Грайан с собой, назад во времени, к той жизни, которую едва помнил, а она забыла; назад, в тот мир, который оба они утратили. Он пел о мире, который хотел бы видеть, говоря ей, что простил ее за то, что она покинула тот мир, за то, что оставила его, за то, что потеряла себя в лабиринте предательств и лжи, ненависти и преступлений, которым, казалось, не было искупления. Он пел об этом, и это был путь к исцелению. Грайан могла найти в словах и музыке тот бальзам, который помог бы ей принять всю суровость правды о ее жизни и понять, каким чудовищем она была и, тем не менее, что все было хорошо, ведь прощение дается каждому.

У него не было никакого представления о том, как долго он пел; Бек делал это, не думая о том, чего он пытается добиться. Он пел потому, что музыка давала ему избавление от его собственных запутанных, трудных для понимания чувств. И тем не менее воздействие было ощутимым. Бек сознавал, что легкий трепет Грайан переходит в дрожь, что голова меняет положение, а взгляд становится сосредоточенным, что в ее горле возникает звук, похожий на стон. Он ощущал, как стены, созданные ею, рушатся и ее мир изменяется.

Грайан сжала его в крепких объятиях, просто невероятных для столь хрупкой девушки. Она так сильно обхватила его, что он едва мог дышать, и тихо плакала в его плечо, приговаривая:

— Все в порядке, Бек, я здесь, для тебя, я здесь.

Тогда он перестал петь и тоже обнял ее. В воцарившейся тишине он закрыл глаза и вымолвил одно слово.

Останься.

ГЛАВА 29

Она пряталась в самом темном месте, которое смогла найти, но в окружавшей ее черноте жили существа, которые преследовали ее. Она не знала, что это было, но понимала, что не должна смотреть на них слишком пристально. Они были опасны, и если они поймают даже ее мимолетный взгляд, они набросятся на нее как волки. Поэтому она стояла совершенно спокойно и не глядела на них, надеясь, что они уйдут.

Но они отказывались уходить, и она обнаружила, что попала в ловушку, выбраться из которой невозможно. Ей было шесть лет, и эти существа в темноте были монстрами в черных плащах. Они долго преследовали ее, с такой настойчивостью, что она понимала: они никогда не остановятся. Она думала, что если ей удастся пробраться мимо них и найти дорогу домой, к своим родителям и брату, то снова окажется в безопасности. Но они не позволили ей уйти.

Она ясно вспомнила свой дом, его комнаты и залы. Он был не очень велик, но дарил ощущение тепла и безопасности. Родители любили ее и заботились о ней, а она присматривала за своим младшим братом. Но она подвела их всех. Она убежала от них, покинула свой дом, потому что за ней пришли черные существа, и она знала, что если останется, то умрет. Ее бегство было быстрым и бессмысленным, оно увело ее от всего, что ей было знакомо, сюда, в эту пустую черноту, где она не знала ничего.

Время от времени она слышала, как брат зовет ее издалека. Она слышала голос Бека, хотя это был голос взрослого, а она знала, что брату лишь два года и он умеет говорить всего несколько слов. Иногда он пел ей песни о детстве и доме. Она хотела позвать его, сказать ему, где находится, но боялась. Если бы она произнесла хоть слово, издала бы один-единственный звук, существа в темноте узнали бы, где она, и пришли бы за ней.

У нее не было ни чувства времени, ни ощущения пространства. Она забыла, что за пределами места, где она пряталась, существует мир. Исчезло все действительное, и оставались только ее воспоминания. Она льнула к ним, как к золотым нитям, испускающим яркое, сильное сияние в темноте.

Однажды Беку удалось найти ее, прорвавшись сквозь мрак со слезами, которые смыли тех, кто охотился за ней. Ей открылся путь, сотворенный его нуждою, столь сильной нуждою, что даже черные существа не смогли противостоять ей. Она отправилась по этому пути и вновь нашла его, сердце его разрывалось от горя, когда он смотрел на своего раненого маленького песика, лежащего рядом. Она сказала ему, что вернулась, что больше не покинет его, и применила свою магию, чтобы исцелить его щенка. Но черные существа все еще поджидали ее, и когда она почувствовала, что его нужда в ней стала ослабевать и дорога, которую он открыл, стала закрываться, она была вынуждена бежать назад в свое убежище.

Итак, она спряталась снова. Дорога, по которой она добралась до него, закрылась и исчезла, и она не знала, как открыть ее вновь. Она полагала, что ее должен открыть Бек. Он сделал это однажды, должен сделать это опять. Но Бек был всего лишь ребенком и не понимал, что с ней случилось. Он не осознавал, почему она прячется и насколько опасны черные существа. Он не знал, что она в ловушке и что он — единственный, кто может освободить ее.

— Но когда ты сказал, что прощаешь меня за то, что я оставила тебя, я почувствовала, что все начало меняться, — сказала она ему. — Когда ты сказал, как я нужна тебе, что, не возвращаясь, я вновь покидаю тебя, я почувствовала, что мрак стал отступать, а черные существа — истины, которых я не могла вынести, — исчезать. Я слышала твое пение и ощущала, как ко мне пробивается магия и окутывает, будто мягкое покрывало. Я думала, что если ты сможешь простить меня за то, что я оставила тебя, тогда я вынесу все, что сотворила помимо этого.

Они сидели в темноте, там, где все это началось, спрятавшись в углу капитанской каюты Редден Альт Мера, разговаривая шепотом, чтобы не разбудить спящего Квентина Ли. На их лица падали тени, скрывая их глаза, но Бек знал, о чем думает его сестра. Она думала, что он знал способ добраться до нее с помощью магии песни желаний. Однако он сделал это, главным образом, благодаря удаче. Или, может быть, благодаря настойчивости. Он думал, для того, чтобы пробудить ее, понадобится прощение. Он был не прав. Ей необходимо было почувствовать глубину его потребности в ней.

— Я просто хотел дать тебе возможность вновь стать собой, — сказал он. — Я не хотел, чтобы ты оставалась погруженной в себя, каковы бы ни были последствия.

— Они не будут хорошими, Бек, — сказала она, коснувшись его щеки вытянутой рукой. — Они могут быть очень плохими. — Грайан помолчала, глядя на него. — Не могу поверить, что вновь нашла тебя.

— Я тоже не могу этому поверить. Но столько всего произошло — я вообще мало во что могу поверить. Я не так уж отличаюсь от тебя. Все, что я знал о себе самом, оказалось ложью.

Она улыбнулась, но в этой улыбке ощущались легкая горечь и упрек:

— Не говори так. Никогда не говори так. Ты совсем не такой, как я. Ты не совершал того, что сотворила я. Ты не прожил моей жизни. Будь благодарен за это. Ты можешь оглянуться на свою жизнь и не испытывать сожаления. Я никогда не смогу сделать этого. Я буду сожалеть о своей жизни пока дышу. Все, что сотворила ведьма Ильзе, останется со мной навсегда. — Она посмотрела на него долгим, суровым взглядом. — Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня. Это дает мне надежду, Бек. Это дает силу, которая нужна мне, чтобы попытаться сделать что-нибудь хорошее.

— А ты помнишь сейчас то, что было? — спросил он. — Все, что ты сделала, когда была ведьмой Ильзе?

Она кивнула:

— Все.

— Меч Шаннары показал это тебе?

— Все до последнего проступка. Все, что я сделала, желая отомстить Страннику. Все зло, которое я совершила, добиваясь своих целей.

— Мне жаль, что ты была вынуждена пройти через это, но я не жалею, что вернул тебя.

Она откинула с бледного лица свои длинные темные волосы, открыв его взгляду боль, затаившуюся в глазах.

— У меня не было никакой надежды, если я не открою правду о себе. И о тебе, и о наших родителях. Обо всем, что случилось с нами много лет назад. Особенно о Моргавре. Я не могла стать никем другим — лишь тем, кем сделал меня Моргавр. Тем, кем я сама себя сделала. Я ненавижу саму мысль об этом, но в то же время это делает меня свободной. Я больше не должна прятаться.

— Есть еще кое-что, чего ты не знаешь, — сказал Бек и неловко поерзал, пытаясь решить, с чего начать. — Люди, с которыми мы странствуем, те, кто выжил из команды друида, все они имеют причины ненавидеть тебя. Они пережили горькие утраты из-за тебя. Полагаю, тебе нужно знать об этих утратах, о той боли, что ты причинила. Я не думаю, что можно избежать этого.

Она кивнула, на ее лице были сожаление и решимость:

— Тогда расскажи мне, Бек. Расскажи мне все.

Он так и сделал, ничего не утаивая. Это потребовало времени, и пока он говорил, кто-то, войдя в каюту, бесшумно проскользнул и сел рядом с ними. Он знал, кто это, и видел, как Грайан перевела взгляд, чтобы встретиться взглядом с вновь прибывшим. Тем не менее, он не переставал говорить, опасаясь, что, если отведет глаза, не сможет продолжить. Он рассказал о путешествии в Паркасию, о том, как были найдены развалины и Антракс, о противостоянии ей, о бегстве в горы и пленении, об освобождении с «Черного Моклипса», о спуске в недра Погребенного Замка, где он обнаружил, что Странник уже заставил ее вызвать очищающую магию меча Шаннары, о том, как он отвел ее в горы и нашел, наконец, товарищей, всех, кто остался от экипажа «Ярла Шаннары».

Когда он закончил, то взглянул через плечо на Руэ. Она смотрела на Грайан. Лицо ее было непроницаемым. Но тон, которым она заговорила с его сестрой, был совершенно определенным.

— За тобой явился Моргавр, — сказала она. — Его корабли стоят на якорях у острова. Утром он будет обыскивать эти развалины. Если он найдет нас, то попытается убить. Что ты собираешься делать по этому поводу?

— Руэ Меридиан, — его сестра произнесла это имя словно для того, чтобы сделать его владелицу реальной, — ты одна из тех, кто не простил меня?

Взгляд Рыжей Крошки сверкал яростью. Она подняла руку и положила ее жестом собственницы на плечо Бека.

— Я простила тебя.

Но Бек не упустил ни горечи, ни вызова, которые прозвучали в ее голосе. «Прощение должно быть заслужено, оно не даруется, — говорил этот голос. — Я прощаю тебя, но что это означает? Ты еще должна показать, что мое прощение оправдано».

Он посмотрел на свою сестру и увидел на ее тонком, бледном лице печаль и сожаление. Ее взгляд упал на его плечо, туда, где покоилась рука Руэ, и последние внешние признаки шестилетней девочки, которой она была все эти дни и ночи, погруженная в транс, исчезли. Ее лицо стало суровым и лишенным выражения, это была маска, способная держать в страхе демонов. Лицо ведьмы Ильзе.

Она вновь взглянула на брата.

— Я говорила тебе, — сказала она ему, — что не все последствия моего пробуждения будут хорошими. — В ее улыбке была холодная уверенность. — Некоторые из них будут очень плохими.

Последовала долгая пауза: две женщины пытались смутить друг друга взглядом, каждая предъявляла права на то, что хотела, но никогда не могла иметь другая. На часть прошлого, канувшего в Лету. На часть будущего, лежащего впереди. Время и события определят, что они смогут разделить, но для этого нужно было идти на компромисс, а ни одной их них это никогда не удавалось.

— Может быть, тебе стоит познакомиться также и с остальными членами экипажа, — спокойно сказал Бек.

«Начало в этой ситуации, — подумал он, — может оказаться труднее, чем завершение».


На рассвете Бек, Грайан и Руэ взобрались на самый верх разрушающейся башенки замка, чтобы оттуда наблюдать через развалины за кораблями Моргавра, на которых начиналось движение. К этому моменту Грайан познакомилась со всеми членами экипажа «Ярла Шаннары» и встретила такой прием, которого Бек не ожидал. Честно говоря, Руэ проявила к Грайан наибольшую враждебность. Две женщины сошлись в своеобразном поединке, имеющем какое-то отношение к нему, но он мало что в этом понял. Оказавшись не в состоянии изменить их взаимное презрение, он постарался удерживать их в рамках приличия.

Через широкое зеленое пространство равнины корабли Моргавра были хорошо видны в ясном бледном свете восхода, который предвещал невероятно прекрасный день. Бек видел похожие на жерди фигуры ходячих мертвецов, стоящие на своих постах в ожидании команд, которые приведут их в движение. Он увидел первого из мвеллретов, который поднимался из люка, укрывшись от света плащом с капюшоном. Но самое важное — он увидел Моргавра, стоящего у носовых поручней «Черного Моклипса»; ищущий взгляд колдуна был направлен на развалины замка.

— Ты был прав, — тихо сказала Грайан, ее тонкая фигурка была напряжена. — Он знает, что мы здесь.

Остальные члены экипажа разместились внизу, прячась в корпусе и под понтонами «Ярла Шаннары», в ожидании развития событий. Альт Мер знал об опасениях Бека, но ничего не мог с этим поделать. «Ярл Шаннара» не мог лететь, если они не поставят мачты и паруса, а в этом случае их выдаст шум. Если Моргавр попытается искать в развалинах, был повод надеяться, что он не найдет их, что магия обитателя руин заставит его блуждать по замку, как это было с друидом. Но это была рискованная игра, если план сорвется, то они окажутся в ловушке, при большом численном превосходстве противника. Спасение невозможно, если только они не победят своего противника средствами, которые в этот момент являли тайну для них самих.

Бек невысоко оценивал их шансы. Он не верил, что магия духа введет Моргавра в заблуждение. Все было за то, что этого не случится. Чародей до сих пор находил их, не видя ни их самих, ни какого-либо следа. Казалось, он знал, что они прячутся в развалинах. Если он смог определить это, то он достаточно быстро поймет, что делает с ним дух, обитающий в замке. И вероятно, найдет способ противодействовать ему.

Если это случится, им придется встретиться с Моргавром.

Бек бросил взгляд на Грайан. Она так и не ответила на вопрос Руэ о том, как она собирается остановить Моргавра. На самом деле его сестра не сказала почти ничего, кроме слов приветствий тем, кому она была представлена. Грайан не спрашивала их, простили ли они ее. Она не приносила извинений за то, что она причинила им и тем, кого они потеряли. Вся мягкость и ранимость, которые чувствовались в ней, когда она очнулась от своего сна, исчезли. Она вернулась к личине ведьмы Ильзе, холодной и отстраненной, лишенной эмоций, держащей свои мысли при себе, а людей, которых она встречала, — под контролем.

Это беспокоило Бека, но он понимал ее. Она защищалась единственным известным ей способом: блокируя эмоции, которые в противном случае уничтожили бы ее. Это не означало, что она ничего не чувствовала или больше не считала себя обязанной отвечать за то зло, которое совершила. Но если бы она слишком много размышляла об этом, если бы она дала своему прошлому слишком большую власть над своим настоящим, она не смогла бы действовать. Она выживала в течение многих лет благодаря силе воли и жесткому контролю. Она скрывала свои чувства. Прошлой ночью она обнаружила, что не может расстаться с этой защитой слишком быстро. Грайан была его сестрой, но в то же время не могла не быть и ведьмой Ильзе.

Она шла по тонкой линии между здравомыслием и безумием, между светом реального мира и тем убежищем, из которого ей только что удалось вырваться.

— Мы должны решить, что будем делать, если он явится в развалины и найдет нас, — спокойно сказал Бек.

— Он всего лишь один человек, — сказала Руэ. — Никто из остальных не обладает его магией, чтобы защищаться. Ретов можно убить. Я убивала их сама.

Это прозвучало с такой яростью, что Бек, вопреки желанию, обернулся, чтобы взглянуть на нее. Но когда он увидел выражение ее лица, он не смог заставить себя произнести что-либо.

Грайан не испытывала таких трудностей.

— То, что ты говоришь, — верно, но Моргавр более могуществен, чем любой из вас и все вы вместе взятые. Он не человек, он даже не смертный. Это существо, которое поддерживало в себе жизнь в течение тысячи лет с помощью темной магии. Ему известна сотня способов убивать, лишь подумав об этом.

— Полагаю, он обучил тебя всем этим способам, — сказала Руэ, не глядя на нее.

Эти слова не оказали на Грайан никакого заметного воздействия, хотя Бека передернуло.

— Что мы можем сделать, чтобы остановить его? — спросил он, стремясь предотвратить возникающее противостояние.

— Ничего, — ответила его сестра. Она повернулась лицом к ним обоим. — Это не ваше сражение. Оно никогда не было вашим. Руэ была права, спрашивая меня, что я собираюсь делать с Моргавром. Это моя обязанность. С ним должна встретиться я.

— Ты не сможешь этого сделать, — сразу же вставил Бек. — Не в одиночку.

— В одиночку лучше. Все, что отвлекает внимание, ставит под угрозу мои шансы на победу. Любой, о ком я тревожусь, — это отвлечение внимания, которым он воспользуется, как своим преимуществом. В одиночку я смогу сделать то, что необходимо. Моргавр могуществен, но я равна ему. Я всегда была такой.

Бек сердито замотал головой:

— Когда-то — может быть. Но тогда ты была ведьмой Ильзе.

— Я все еще ведьма Ильзе, Бек. — Печальная улыбка, обращенная ему, проскользнула по ее лицу. — Ты просто не видишь этого.

— В этом она права, — вмешалась Руэ, прежде чем он успел привести следующий аргумент. — У нее есть магия, отполированная на шлифовальном круге колдуна. Она знает, как применить ее против него.

— Но у меня есть такая же магия! — выпалил Бек, перейдя на сердитое шипение в стремлении понизить свой голос. — А как насчет Арена Элессдила? Он обладает магией эльфийских камней. Не следует ли нам использовать наши магические возможности вместе? Не будет ли это более эффективно, чем твое противостояние Моргавру в одиночку? Почему ты так упряма в этом?

— Тебе не хватает опыта в применении песни желаний, Бек. Арен неопытен в использовании эльфийских камней. Моргавр убьет вас обоих, прежде чем вы найдете способ остановить его.

Она подошла к Руэ Меридиан и встала рядом с ней, — в значении этого тщательно продуманного поступка он не мог заблуждаться, — и развернулась лицом к нему.

— Все, что со мной произошло, — это дело рук Моргавра. Все, что я потеряла, я потеряла из-за него. Все, что я сотворила, я сотворила из-за него. Выбор делала я, но он навязывал условия, в которых делался этот выбор. Я не извиняюсь за себя, но он мне кое-что должен за то, что сделал. Никто не сможет вернуть мне это. Я должна отнять это. Я могу сделать это, только встретившись с ним.

Бек был разъярен:

— Ты не должна ничего доказывать!

— Не должна, Бек?

Он умолк, осознавая, насколько несостоятельным был его аргумент и насколько непреклонным был образ мыслей его сестры. Возможно, она ничего не должна была доказывать ему, но ей было что доказывать многим другим. Важнее всего то, что ей было что доказывать самой себе.

— Я не стану вновь единым целым, пока не решу этого, — сказала она. — Он не остановится, если мы ускользнем отсюда. Я знаю Моргавра. Он не остановится, пока не найдет способа уничтожить меня. Если я хочу, чтобы это закончилось, я должна положить этому конец.

Бек с досадой качал головой:

— А что же нам делать, когда ты выйдешь туда и принесешь себя в жертву? Надеяться на лучшее?

— Воспользуйтесь замешательством. Даже если я погибну, Моргавр не останется невредимым. Он будет ослаблен, а его приспешники — в смятении. Вы сможете выбрать: выйти против них или спасаться бегством, пока они будут зализывать свои раны. И то и другое хорошо. Поговорите об этом с остальными и решите вместе.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Ты сделал для меня все, что мог, Бек. У тебя нет никаких оснований сожалеть о чем бы то ни было. Я делаю это потому, что я должна.

Она повернулась к Руэ Меридиан:

— Мне нравится, что ты никого не боишься, даже меня. Мне нравится, что ты так сильно любишь моего брата.

— Не делай этого! — умолял Бек.

— Позаботься о нем, — сказала Грайан Руэ и, не проронив больше ни слова и ни на кого не взглянув, вышла.


Приказав своему флоту оставаться на якорях за пределами острова, во избежание любых попыток повредить корабли, Моргавр направил «Черный Моклипс» над серебристыми барашками волн Синего Раздела к поросшим травой равнинам Мефитика. Посадив судно, он перекинул веревочную лестницу через поручни правого понтона, спустился с корабля вместе с Кри Бега и дюжиной его мвеллретов и направился к замку, оставив на борту Адена Кетта и его ходячих мертвецов с горсткой стражников для наблюдения за ними.

Они пересекали луга открыто и неторопливо, не пытаясь скрыть своего приближения. Если выжившие с «Ярла Шаннары» прятались за стенами развалин, Моргавр хотел, чтобы они видели, как он подходит. Он хотел, чтобы у них было время подумать об этом, прежде чем он доберется до них, чтобы росло их предчувствие, а вместе с ним — и страх. Ведьма Ильзе может и не испугаться, но ее спутники должны устрашиться. Они уже знают, как он пировал душами живых людей. Они уже знают об участи экипажа «Черного Моклипса», и на что теперь похожи эти люди. По крайней мере один из них должен потерять самообладание и выдать место расположения остальных. Это сэкономит время и силы. Это позволит сберечь энергию для схватки с чародейкой.

Он сказал Кри Бега, чего он хочет. Мвеллреты должны были следовать за ним. Им не следовало разговаривать. Когда они обнаружат противников, им надлежит оставить ведьму Ильзе ему. Остальные были в их распоряжении. Наилучший вариант — быстро поубивать их или лишить сознания, чтобы вытащить наружу и избавиться от них.

Помимо всего прочего, им следовало помнить, что в развалинах обитает еще нечто, дух, владеющий магией, очень могущественной. Если его пробудить или атаковать, он может оказаться чрезвычайно опасным. Ничего не следует портить, когда они будут внутри, потому что существо считает замок своей собственностью и будет сражаться, чтобы защитить его. Однако его не волнует «Ярл Шаннара» и его экипаж. Они не являются частью его достояния, и он не будет их защищать.

Он высказал все это, не будучи полностью уверенным в том, что это правда. Существовала вероятность, что он ошибается, и обитатель замка нападет на них по причинам, о которых Моргавр не мог даже гадать. Но если об этом сказать мвеллретам, ничего хорошего не выйдет. Все они были лишь расходным материалом, даже Кри Бега. Имело значение лишь его собственное выживание, и у Моргавра не было никакого повода думать, что этого не произойдет. Его магия могла защитить его от чего угодно. Так было всегда.

Его план был прост. Он найдет ведьму и убьет ее, захватит магические книги с корабля и исчезнет. Если он сможет выполнить только первое, этого будет достаточно. Друид мертв, и единственный, кто может доставить колдуну неприятности, была маленькая чародейка. Магические книги были важны, но в случае необходимости он мог ими пожертвовать.

Он задумался о том, что означала смерть последнего друида. Паранор будет теперь пуст и уязвим. Да, он защищен магией, но, тем не менее, доступен таким, как он, знающим, как противостоять этой магии. Именно Странник все эти годы держал его под контролем. Теперь то, что принадлежало друидам, перейдет к нему.

Моргавр позволил себе улыбнуться. Для друидов колесо Фортуны совершило полный оборот. Их время закончилось. Его время — нет. Ему нужно только избавиться от одной маленькой девочки. Ведьма Ильзе или нет, она была всего лишь маленькой девочкой.

Впереди на фоне заката возвышались разбитые стены и башни древнего замка, суровые и нагие. Предвкушение того, что ожидало внутри, заставило его прибавить шагу.

ГЛАВА 30

Грайан Омсворд шла по пустым коридорам и внутренним дворикам старого замка медленным, размеренным шагом, давая себе возможность собраться с мыслями. Несмотря на то впечатление, которое возникло у Бека и Руэ Меридиан, ее решение встретиться с Моргавром в одиночку было импульсивным и не слишком хорошо продуманным. Но это было необходимо по всем тем причинам, которые она им привела. Он искал именно ее, и, следовательно, противостоять ему должна была она. Она была единственной, кто имел шансы выстоять против его магии. Она принесла много зла как ведьма Ильзе, и искупление причиненного ею зла должно было начаться с уничтожения колдуна.

Она все еще испытывала слабость после своего долгого забытья, но ее подпитывали гнев и решимость. Перед ее глазами непрестанной чередой проходили истинные картины из ее жизни, магия меча Шаннары сделала все образы яркими, отчетливыми и незабываемыми. Это помогло ей до конца понять и кем она была, и какой она должна стать теперь. Чтобы завершить это превращение, ей следовало покончить с Моргавром.

Тишина окутывала ее подобно савану, в этих развалинах царила атмосфера гробницы. Она ощутила себя в своем мире, каким знала его столь много лет, и улыбнулась этому ощущению, такому знакомому и все еще желанному. Стены и башни отбрасывали тени, и там, куда не могло проникнуть солнце, они расплескивались по разбитому камню и растрескавшемуся раствору, будто чернила. Эти тени давали ей чувство уюта, темнота была ее другом, наследием ее жизни. Внезапно она осознала, что это никогда не изменится. Она будет всегда предпочитать то, что давало ей ощущение безопасности. Она обрела свой дом при таких обстоятельствах, которые уничтожили бы любого другого. Это произошло, когда у нее отняли все, что она любила, оставив лишь ярость, и она понимала, что уйти от этого прошлого будет нелегко.

Это не изменится, если ей удастся сегодня выжить. Бек представлял себе возвращение домой вместе с обретенной семьей, спокойную жизнь. Но для нее эти его представления были лишены всякой привлекательности; мечты, породившие их, принадлежали не ей. Ее жизнь пойдет совсем по другой стезе, она уже знала это. Ее жизнь никогда не будет такой, на которую он надеялся, потому что причиной ее исцеления был не столько Бек, сколько Темный Родич, хранитель секретов, дарующий надежды, — Уолкер Бо, по прозвищу Странник.

Ныне почивший, но пребывающий с нею всегда.

Она начала напевать, погружаясь в ощущение руин и того существа, что обитало в них. Сейчас оно спало, но, подобно Антраксу, сканировало свои владения. Оно было одновременно повсюду: и в камне, и в затхлом воздухе. От Бека она знала, что единственный способ обмануть его — создать ощущение, что ты часть окружающего. Стоит приступить к этому уже сейчас. Как только она станет восприниматься очередным духом как кусок камня, полностью слившись с развалинами, она будет готова к встрече с врагом.

Создание необходимой оболочки потребовало совсем немного времени и усилий. Грайан легко скользила вдоль коридоров, прислушиваясь к звукам, которые издавали Моргавр и его реты. Они, должно быть, достигли стен и начали искать проход внутрь. Ее план был очень прост. Она попытается отделить Моргавра от тех, кто сопровождал его, чтобы лишить возможной помощи. Чтобы получить шанс на победу, ей следовало сразиться с ним один на один. Кри Бега и его мвеллреты не представляли для нее никакой угрозы, но могли бы отвлечь ее, и этого нельзя было допустить.

Она уже начинала чувствовать себя частью окружающего — чем-то из камня, раствора и пыли, принадлежащим древности.

Она избавилась от той части своего «я», которая была Грайан Омсворд, и вновь сознательно стала ведьмой Ильзе. Она стала существом, которое должно выжить, защищая себя против того, что ее ожидало, укрывая то, что было уязвимым. Для этого ей потребовалось изменить образ мыслей, блокировать чувства и далеко запрятать все сомнения. Потребовалось, чтобы все ее существо приготовилось к битве. Осмысление происходящего с ней в таких прозаических определениях заставило ее улыбнуться, ибо истина была куда мрачнее и неприятнее. Сейчас она направлялась по другому пути, отличному от того, которым она следовала, когда целью ее жизни было уничтожение Странника, но этот путь был столь же жестоким. Убийство Моргавра не переставало быть убийством. Оно не добавит ей самоуважения. Оно не изменит ее прошлого. В лучшем случае это даст шанс выжить горстке тех, кому она причинила зло. Этого было бы довольно.

Она была рада тому, что Бек не видел, как она изменялась, полагая, что это отражалось и в глазах, и в голосе. Эти изменения можно было сдерживать, но не скрывать. Может быть, именно такой ей и следовало быть всегда, разделенной между двумя личностями, двуличной и коварной, меняющей маски, как того потребуют события и обстоятельства. Она уже видела, что выходит именно так, но ничего не могла с этим поделать.

Откуда-то спереди до нее долетали звуки шаркающих ног, топота тяжелых башмаков. Они были еще далеко, но постепенно приближались. Моргавр пытался проникнуть в лабиринт. Пока еще он не уловил ее присутствия, но это не займет у него много времени. Было бы лучше атаковать его до того, как это произойдет, пока он еще чувствовал себя в безопасности. Она могла обождать и посмотреть, собьет ли колдуна с толку магия обитателя руин, но, вероятно, эти усилия будут напрасны. Моргавр был слишком умен, чтобы позволить долго вводить себя в заблуждение, и слишком настойчив, чтобы его можно было сбить с пути навсегда. План Редден Альт Мера был разумен, но не для такого опасного противника.

Грайан продолжала тихо напевать, и магия скрывала ее не только от обитателя развалин, но также и от тех, кто за ней охотился. Она продвигалась им навстречу, скользя сквозь тени, пристально разглядывая открытые места впереди. Осталось уже недолго до ее встречи с ними. Она дышала медленно и глубоко, чтобы успокоиться. Она должна быть осторожной. Должна стать такой же тихой, как воздух, сквозь который она шла. Она должна быть заметной не больше, чем тень мертвеца.

Главное, она должна быть стремительной.


Редден Альт Мер, казалось, покорился неизбежному, когда услышал, что сделала Грайан Омсворд. Стоя на кормовой палубе «Ярла Шаннары» с Беком и Руэ, он молча смотрел куда-то вдаль, погрузившись в размышления. В конце концов, он велел им вернуться к наблюдению и дать ему знать, если что-нибудь заметят. Не похоже было, что он собирается вызывать кого-либо из скитальцев, чтобы готовиться к бегству, если Грайан потерпит поражение. Казалось, его ничего не интересует. Выслушав их, он ушел.

Его сестра, обменявшись быстрым взглядом с Беком, пожала плечами.

— Обожди здесь, — сказала она.

Руэ отправилась вниз, оставив Бека размышлять о том, что ждало их впереди. Он стоял у поручней и глядел вверх на ясное голубое небо. Бритт Рилл и Келсон Ри стояли рядом на носу, разговаривая приглушенными голосами. Спаннер Фрю возился с чем-то в кабине пилота, пробравшись туда сквозь тяжелые ветки, которые они раскидали повсюду, чтобы сделать корабль незаметным с воздуха. Все казалось странно мирным. «Так оно и есть, — подумал Бек. — Никто сию минуту не явится. Этого не произойдет до тех пор, пока Моргавр не разберется с Грайан».

Он подумал было взглянуть на Квентина, но не смог заставить себя сделать это. Ему не хотелось встречаться с ним, испытывая такие ощущения. Квентин был достаточно умен, чтобы прочесть все на его лице, а Бек вовсе не считал, что это ему сейчас нужнее всего. Если Квентин узнает о том, что происходит, он захочет подняться с постели и встать рядом с ними. Для этого он еще недостаточно окреп, ну а если все остальные потерпят неудачу, то у горца будет время для проявления напрасного героизма. Сейчас пусть лучше спит.

Руэ Меридиан появилась из люка, застегивая свой пояс с оружием, на котором была перевязь с метательными ножами, третий нож она засунула себе в сапог, подходя к Беку.

— Готов идти? — спросила она.

Он уставился на нее.

— Куда?

— За твоей сестрой, — сказала она. — Ты ведь не думаешь, что мы собираемся болтаться здесь, ничего не делая?

Конечно нет, особенно когда Руэ выразилась именно таким образом. Без лишних слов они бесшумно перебрались через борт и исчезли в развалинах вслед за Грайан.


Редден Альт Мер всю ночь размышлял о положении, в котором оказался экипаж. Не в состоянии уснуть, он расхаживал по палубам, чтобы успокоиться. Ему невыносима была мысль, что он находится на земле, не может легко подняться в воздух, что все они, по существу, в ловушке. Ощущение своей беспомощности, состояния, с которым он был плохо знаком, приводило его в ярость. Несмотря на то, что это был его собственный план — спрятаться в развалинах в надежде на то, что Моргавр не обнаружит их, — он представить себе не мог, что будет на самом деле сидеть здесь, ничего не делая, ожидая, сработает ли его уловка.

Когда сестра Бека очнулась, выйдя изступора после всех этих долгих недель, он сразу понял, что все вот-вот изменится.

Он не мог дать определение этой перемене, но определенно ее ощущал. Пробудившаяся ведьма Ильзе, друг она, или враг, или нечто совсем иное, значительно изменит равновесие сил. То, что она предпочла отправиться навстречу Моргавру вместо того, чтобы ждать, пока колдун придет за ней, полностью соответствовало его представлениям. Он и сам бы так поступил, если бы не загнал себя в это непригодное для обороны положение, в котором мог лишь прятаться и выжидать. Чем дольше он оставался на земле, тем больше убеждался, что совершает ошибку. Так нельзя было спасти ни корабль, ни его команду. Так нельзя было остаться в живых. Моргавр слишком умен, чтобы его можно было ввести в заблуждение. Лучше бы им оставаться в воздухе и отбиваться там.

Хотя и в этом случае шансов у них не было, угрюмо признал он. Лучше сожалеть о том, что сделано, чем казнить себя за неудачи, которые еще не произошли.

Он покинул корабль и взобрался на башню, куда послал Рыжую Крошку и Бека дежурить, но их там не было. Удивленный их отсутствием, он посмотрел вниз, во внутренний дворик, где лежал спрятанный «Ярл Шаннара», думая, что сможет обнаружить их там. Ничего. Альт Мер стал осматривать окружающие дворы и проходы, вглядываясь в проломы в разрушающихся стенах замка.

Тогда он увидел их в нескольких сотнях ярдов направляющимися к центральной башне замка. К Моргавру.

Капитан был поражен тем, что увидел, осознавая, что сестра не только не повиновалась ему, но и рисковала своей жизнью из-за чародейки. Или из-за Бека, что его отнюдь не успокоило. Он хотел крикнуть им, чтобы возвращались на корабль и делали то, что велено, но понял, что это бессмысленно. Сколько он себя помнил, Руэ всегда делала то, что считала нужным, и пытаться заставить ее поступать по-другому было невозможно. Кроме того, она делала то, что он сам только что хотел сделать.

Рыжий Верзила подошел к внешней стене башни и посмотрел на равнину. Моргавр и его реты были уже внутри замка, и равнина была пуста, лишь «Черный Моклипс» стоял на якоре примерно в четверти мили от замка. Далее были прекрасно видны все остальные корабли Моргавра, стоявшие на якорях неподалеку от острова.

Мгновение он смотрел на эту армаду, сбившуюся в кучу, чтобы защититься от неожиданной атаки, и у него возникла идея. Она была такой дикой, такой невероятной, что лучше было бы сразу выбросить ее из головы. Но Альт Мер не мог от нее избавиться и чем дольше размышлял над ней, тем более привлекательной она ему казалась.

«О боги! — подумал он. — Я сделаю это».

Альт Мер сам был ошеломлен и взволнован, кровь пульсировала у него в жилах горячими толчками, когда он мчался вниз по лестнице башни к кораблю. Ему надо действовать очень быстро. То, что он задумал, было безумием. Но в этом мире было много безумия, а это, по крайней мере, предполагало удачу.

Он вылетел из башни, запрыгнул на борт «Ярла Шаннары» и направился прямиком к Спаннеру Фрю. Корабельный плотник оторвался от своей работы, и на его мрачном лице появилось подозрение, когда он увидел выражение лица капитана.

— Что такое? — спросил он.

— Ты ведь не делаешь ничего важного, не так ли? — задал встречный вопрос Рыжий Верзила, пристегивая к поясу меч.

Спаннер Фрю уставился на него:

— Все, что я делаю, важно. Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты пошел со мной выкрасть «Черный Моклипс».

Плотник с досадой хмыкнул:

— Это не очень получилось у Рыжей Крошки, как я припоминаю.

— У Рыжей Крошки не было хорошего плана. А у меня есть. Пойдем, и увидишь. Мы возьмем Бритта и Келсона за компанию. Это будет здорово, Черная Борода.

Спаннер Фрю скрестил на груди свои огромные руки:

— По мне, так это не очень здорово.

Альт Мер усмехнулся:

— Ты ведь не собирался жить вечно, или как?

Увидев, как изгибается в ответ черная бровь Спаннера, он рассмеялся.


Альт Мер оставил Арена Элессдила и Киана сторожить «Ярла Шаннару» и направился вместе со Спаннером Фрю, Келсоном Ри и Бриттом Риллом к внешней стене замка. Ему и в голову не приходило, пока он не удалился от своего корабля на изрядное расстояние, что найти путь назад может оказаться не так-то просто. Не только сами развалины были хитрым лабиринтом, но и магия духа — их обитателя — была направлена на то, чтобы запутывать чужаков, проникших внутрь замка. Но теперь уже ничего не поделаешь, а кроме того, он не думал, что вернется.

Альт Мер сообщил своим товарищам лишь то, что, по его мнению, им следовало знать, и не более. Капитан сказал, что им предстоит идти вдоль развалин до самой удаленной от берега точки, которая находилась вне видимости тех, кто был на корабле, затем подкрасться к борту судна, забраться на него и захватить «Черный Моклипс». Если им удастся осуществить это, они получат в свое распоряжение полностью готовый корабль, чтобы спастись на нем бегством. Если им повезет, Моргавр не остановит их, а его флот останется без руководства и не сможет их преследовать.

Если подумать, это было невероятным нагромождением бессмыслиц, но, поскольку они уже были на пути к осуществлению этой бредовой идеи, ни у кого не возникло желания размышлять над этим.

Он повел их прямо к внешней стене, затем — на восток и север к воротам, которые открывались прямо в густую рощицу. Альт Мер двигался быстро, понимая, что Моргавр в любой момент может наткнуться на Грайан или Бека и Руэ, а когда это случится, то может оказаться слишком поздно предпринимать что-либо. Выскочив из-под прикрытия стен, четверо скитальцев достигли деревьев и пошли между ними, пока не пересекли всю равнину. Далее они поползли по плоской лощине, густые травы которой позволили им приблизиться к цели на расстояние менее сотни ярдов.

Спаннер Фрю заметно пыхтел от предпринятых усилий, но Келсон и Бритт почти не запыхались. Альт Мер поднял голову, чтобы быстро осмотреться. Они были позади «Черного Моклипса», а мвеллреты, которых он мог видеть, все как один смотрели на развалины.

— Черная Борода, — сказал он тихо Спаннеру Фрю, — подожди нас здесь. Если у нас ничего не выйдет, возвращайся на корабль и предупреди остальных. Если мы заберемся на борт, присоединяйся к нам.

Не дожидаясь ответа, он плавно выскользнул из лощины и пополз в высокой траве к кораблю. Келсон и Бритт последовали за ним. Все они обладали большим умением пробираться в такие места, где их присутствие не предполагалось. Скитальцы быстро пересекли открытое пространство, пробираясь овражками и мелкими впадинами, тесно прижимаясь к земле.

Когда Альт Мер смог видеть корпус судна, он остановился, не поднимая головы. Ближайший к нему понтон закрывал от них ретов на главной палубе, но в то же время закрывал их от ретов. Если никто из ретов не спустится на боевые посты и не глянет через борт — скитальцы в безопасности. Все, что им было сейчас нужно, это найти способ взобраться на борт.

Альт Мер осторожно поднялся, сделал знак остальным следовать за ним и направился к веревочной лестнице. Он прошел под корпусом судна, плававшего в воздухе в паре сотен футов над землей и удерживаемого на месте якорями, к которым с носа и кормы спускались канаты. Капитан остановился, разглядывая веревочную лестницу, самый легкий путь на корабль, но в то же время именно тот, который реты будут защищать прежде всего. Поманив к себе Бритта и Келсона, он шепотом велел им подойти к лестнице как можно ближе и дожидаться, когда он позовет их.

Затем, подойдя к носу судна, он ухватился за якорный канат и стал подтягиваться на руках.

Альт Мер добрался до носа, туда, где находились тараны, и выглянул из-за поручней. Он увидел четверых ретов, двое из них находились у поручней возле веревочной лестницы, один в кабине пилота и один — на корме. Злополучная команда Федерации стояла на палубе, напоминая лунатиков, уставившихся в никуда, с руками, безжизненно повисшими вдоль тел. Альт Мер ощутил мгновенный приступ сожаления, но теперь уже никто не мог их спасти.

Рыжий Верзила глубоко вздохнул, перевалился через борт и бросился по палубе к двум ближайшим мвеллретам. Он убил первого из них одним ударом своего длинного кинжала, призывая Бритта и Келсона и вступая в поединок со вторым. Оба скитальца почти сразу же взлетели по лестнице, схватив сзади его противника и выбросив за борт. Альт Мер помчался к кабине пилота, в то время как третий рет подхватил копье и метнул его в скитальца. Копье просвистело рядом с его головой. Рыжий Верзила достиг кабины одним прыжком, перепрыгнул через щиток и оказался внутри, прежде чем рет смог удрать. Тот ринулся на него со своим палашом в отчаянной попытке остановить его, но Альт Мер блокировал его удар и вонзил свой длинный клинок в грудь противника.

Последний из ретов пытался скрыться за бортом судна, но Келсон, перехватив его над поручнями, покончил с ним.

Это, в конечном счете, оказалось не так уж и трудно, решил Альт Мер, обнаружив, что ранен: обе его руки кровоточили от порезов, ребра с левой стороны болели от ушиба, а голова кружилась от удара, нанесенного первым ретом. Он спустился на палубу, скрывая полученные раны, и приказал своим людям выкинуть мертвых ретов за борт, а затем спуститься по лестнице и спрятать тела в траве. Это был странный приказ, и они вопросительно переглянулись, но не возразили. Они привыкли делать то, что он им приказывал, поступили так и на этот раз.

Как только они оказались на земле, он втянул лестницу на палубу. Затем быстро направился к якорным канатам, пройдя мимо бывших людей, экипажа Федерации, с их мертвыми глазами, которые не делали никаких попыток остановить его и даже не смотрели на него, и обрубил тросы. «Черный Моклипс» начал подниматься.

— Рыжий Верзила! — крикнул ему вслед Спаннер Фрю, тяжело ступая по траве в бесплодной попытке догнать его. Келсон Ри и Бритт Рилл кричали ему снизу, что канаты исчезли, и они не могут добраться до него.

Таков был, конечно, его план. Ему не нужно было никакой помощи, чтобы осуществить то, что он намеревался делать дальше. Принести в жертву одну жизнь во исполнение своего безумного плана было более чем достаточно.

Редден Альт Мер наклонился над бортом и помахал им в знак прощания.

ГЛАВА 31

Она слышала, как они приближались. Шарканье их шагов, шипящее дыхание, шуршание тяжелых плащей — все эти отзвуки, доносящиеся до нее в тишине. Грайан замедлила шаги так, что звуки, производимые ею, полностью исчезли. Она погрузилась в тайное укрытие, созданное магией песни желаний. Грайан растворилась в каменных стенах и полах развалин, в башнях и плитах. Она завершила превращение, начатое раньше, полностью слившись ощущениями с замком. Она испарилась на ровном месте.

Моргавр пришел, чтобы отыскать ее, но она нашла его первой.

Грайан чувствовала, как магия обитателя замка действует вокруг нее, изменяя коридоры, входы и выходы, перемещая двери и стены, запутывая и вводя в заблуждение. Это делалось произвольно и требовало от призрачного существа не больше усилий мысли, чем от Грайан — ее дыхание. Дух еще не пробудился, чтобы сделать нечто большее: наброситься, как тогда на Бека и оборотня, укравших ключ из потайного хранилища. Существо из мира Фей, возраст которого насчитывал тысячи лет, покоилось в своем логове. Если оно и чувствовало присутствие Моргавра с его мвеллретами — или ее присутствие, коли на то пошло, — оно не было этим обеспокоено.

Это изменится, решила Грайан, когда придет время. На каком бы поле боя ей ни пришлось сражаться, разрешено было любое оружие.

Она дышала медленно и ровно, чтобы перестало колотиться сердце, чтобы успокоить разум и нервы. Грайан была в лучшей форме, когда она контролировала себя, а если она собиралась взять верх над Моргавром, ей следовало немедленно овладеть собой. Нерешительность или промедление были равнозначны смерти. Так же как и проявление милосердия. Убивать Моргавра или нет — не тот вопрос, обсуждение которого она могла бы себе позволить. Разумеется, он убьет ее без излишних раздумий, если только не решит, что сможет обездвижить ее и попировать ею позже.

Ее передернуло при этой мысли: она так и не привыкла к этому и не смогла отбросить свой страх и отвращение. Грайан никогда не приходило в голову, что подобное будет угрожать ей. И сейчас эта мысль заставила ее похолодеть и сжаться.

Но она все еще была ведьмой Ильзе, облаченной в мантию несгибаемой уверенности и ожесточенной решимости, и потому удушила свое отвращение и подавила страх. Моргавр многих уничтожил за свою долгую жизнь и одолел многих магов. Но ему никогда не приходилось противостоять равному ей.

Грайан подумала о тех, кого уничтожила она, и о той магии, которую пришлось преодолеть ей. Ей не нравилось думать об этом, но она не смогла удержаться. Истины о ее жизни были открыты ей слишком недавно, чтобы отстраниться от них. Когда-нибудь она сможет сделать это с некоторыми из них, может быть с большинством. А сейчас она должна принять эти истины и постараться почерпнуть как можно больше сил в порожденном ими гневе. Сейчас она должна признать всю их чудовищность и помнить, что они были следствием преступления Моргавра. Еще немного она должна побыть тем существом, создать которое помог он.

Еще немного.

В этих словах было ощущение давящей пустоты и какая-то грустная мимолетность.

Однако времени на размышления больше не было. Грайан заметила движение сквозь бреши в каменных стенах, грузные фигуры мвеллретов, плавно двигающиеся сквозь развалины, держась тени. Она направилась им наперерез, собираясь отделить их от Моргавра, оставляя следы своей магии в таких местах, которые достаточно отвлекут его внимание, чтобы она успела сделать все, что нужно.

Мвеллреты и их темный вожак с трудом пробирались по коридорам, полным битого камня. Грайан уже могла видеть его, высокого, грузного и омерзительно знакомого. Он шел впереди, указывая путь Кри Бега и его подчиненным, выискивая в воздухе признаки опасности, магии, следы ее присутствия. Он уже, конечно, знал о духе, охраняющем развалины, и был настороже. План Моргавра сводился к тому, чтобы отыскать ведьму и вступить с ней в поединок. Он думал, что ее скрывает команда «Ярла Шаннары». Он не предполагал, что она будет охотиться за ним так же, как он охотится за ней.

Она применила магию песни желаний, чтобы пригладить дорожку, по которой он шел, чтобы дать ему ощущение легкости. Это было едва различимое воздействие, но если он и обнаружит его, то это не обеспокоит чародея в замке, где магия была в изобилии. Он знал, что обитатель замка воздействует на него, и ожидал, что его будут слегка подгонять в том направлении, в котором тот хотел бы его отправить. С присущей ему самоуверенностью он позволит сделать это, полагая, что компенсирует это в любой момент, когда будет готов. Он не заподозрит, что это она, действуя под маской обитателя руин, манипулирует им в своих целях. К тому времени, как он осознает истину, будет уже слишком поздно.

Когда он приблизился, она нашла место, подходящее для осуществления ее замысла, и отступила назад, в тень, чтобы обождать.

Несколько мгновений спустя Моргавр появился в одном из коридоров, ведущих к ней, и тут же с помощью магии Грайан обозначила свое присутствие в зале, расположенной дальше. Колдун поднял взгляд в ответ на едва различимое впечатление, подавшись вперед, словно затем, чтобы попробовать воздух на вкус, не вполне уверенный в том, что это было, но уловив, что это сделала она. Он сделал знак мвеллретам, которые шли в дюжине шагов позади, остановиться.

«Иди вперед, — беззвучно убеждала его Грайан. — Не бойся».

Он проскользнул в залу, будто кошка, — лишь намек на движение, едва различимое в густых черных тенях. Колдун пересек комнату в погоне за ее приманкой, осторожный и неторопливый, и исчез в коридоре.

Она покинула свое укрытие и проскользнула вдоль стены, в том направлении, куда отправился Моргавр, так же осторожно и размеренно, как и он, непрерывно напевая, продолжая скрывать себя. Она слышала лишь тихое бормотание ретов позади, но ничего со стороны чародея.

Грайан пересекла комнату, дошла до коридора, где увидела темную фигуру Моргавра, и вернулась к ретам. Направив голос чародея в их головы так, чтобы им показалось, что это его речь, она позвала их вперед.

Они тут же возобновили движение, среагировав именно так, как она рассчитывала. Но когда они вошли в залу, Грайан направила их в другую сторону. Развалины были настоящим лабиринтом, поэтому повсюду были проходы. Она выбрала тот, который уводил от Моргавра, но создала у ретов впечатление, что они все еще следуют за ним. Грубая рептилья морда Кри Бега поднялась в сомнении, его глазки-буравчики рыскали вокруг в поисках вожака. Но так и не сумев его обнаружить, он продолжил свой путь, следуя той нити, которую она выложила для него, непрерывно продвигаясь дальше. Сбившись вместе как скот, они позволили повести себя толпой по тому наклонному проходу, который чародейка выбрала для них, и когда все они достаточно углубились в него, она закрыла выход. В мгновение ока путь назад исчез. Грайан воздвигла стену магии, которая закрыла его так надежно, как будто его никогда не существовало. Реты оказались в коридоре, из которого они могут выйти или пробиваясь сквозь ее магию, или двигаясь по бесконечному лабиринту. В любом случае у них не будет времени оказаться полезными своему хозяину.

Грайан тут же повернула в проход, которым воспользовался Моргавр, увидела, как он поворачивается к ней, и атаковала его, собрав всю свою мощь до последней капли и послав ее в чародея подобно метательному снаряду. В тишине раздался громкий пронзительный звук, магия ударила в Моргавра, отбросив его назад по коридору и впечатав в стену с такой силой, что древние камни вдребезги разбились от столкновения. Она бросилась по коридору, ворвавшись в залу как раз вовремя, чтобы увидеть, как упавшее тело исчезает струей пара.

Это была лишь иллюзия, сразу же поняла она. Это был вовсе не Моргавр. Ее ввели в заблуждение.

Она повернулась и обнаружила, что он стоит позади нее.


Бек и Руэ Меридиан услышали взрыв, находясь в нескольких залах от того места, все еще пробираясь через лабиринт в бесплодной попытке нагнать Грайан. Такого звука никто из них никогда не слышал, это было нечто вроде металлического визга, от которого у обоих стало ломить зубы. Но Бек сразу распознал его источник: это Грайан вызвала магию песни желаний. Он выкрикнул ее имя, затем бросился вперед сломя голову, напрочь забыв о необходимости продвигаться беззвучно, горя желанием попасть туда, где началось противостояние, пока еще не слишком поздно.

— Бек, постой! — в смятении звала его Руэ.

Слишком поздно. Завернув за угол извилистого прохода, окруженного такими высокими стенами, что они оставляли видимой лишь длинную узкую полоску голубого неба над головой, они прямиком напоролись на Кри Бега и его мвеллретов. Влетев с разных сторон в крошечный внутренний дворик, заваленный обломками камней и исчерченный тенями, они резко остановились. Все произошло так быстро, что мозг Бека еще фиксировал картину происходящего, а Руэ выхватила оба метательных ножа, которые тут же превратились в две яркие вспышки, со свистом взрезавшие воздух. Два рета умерли, не успев упасть, остальные бросились в атаку.

С Беком и Руэ тут же было бы покончено, если бы юноша, увидев громоздкие туши, устремившиеся на них, не среагировал на угрозу инстинктивно. Воззвав в отчаянном порыве к своей магии, он послал в атакующих громыхающую стену звука. Она подхватила ретов так же, как когда-то членистоногих в развалинах Погребенного Замка и понесла их. Трое из них миновали эту стену, обойдя ее по краям. У Бека было лишь мгновение, чтобы заметить сверкание их клинков, и они уже оказались над ним.

Руэ, стремительная, гибкая и смертоносная, убила первого, нырнув под огромные лапы и всадив ему в горло свой третий метательный нож. Она преградила путь также и второму, но он отбросил ее назад, так как инерция его туши оказалась слишком велика. Бек видел, как девушка упала, а затем потерял ее из виду, так как в него врезался последний из нападающих с кинжалом, направленным в горло. Бек отбил этот удар, издав яростный клич, пронизанный магией песни желаний. Он вырвался у Бека в ответ на охватившие его страх и гнев и разнес голову мвеллрета на мелкие осколки. Тот испустил дух, прежде чем понял, что произошло, а Бек уже поднимался на ноги.

— Руэ, — неистово завопил он.

— Не так громко. Я слышу тебя.

Рыжая Крошка с большим трудом выкарабкалась из-под туши набросившегося на нее рета. Руэ была в крови, спереди по ее рубашке шел длинный неровный разрез, левый рукав также был искромсан. Бек опустился на колени рядом с ней, отшвырнув в сторону мертвого мвеллрета. Он начал было искать ее раны, но она оттолкнула его.

— Оставь меня. Я снова сломала ребра. Больно даже дышать. — Она сглотнула, и лицо ее исказилось от боли. — Принеси мои ножи. Будь начеку. Некоторые из них могут еще быть поблизости.

Бек извлек нож из горла рета, лежащего в нескольких футах от нее, затем пересек дворик, пойдя к груде остальных. Стена звука, созданная Беком, превратила их в нечто неузнаваемое. Он смотрел, ощущая накатившую дурноту от осознания того, что это его работа, что он убил их. Он не видел так много мертвецов со времени сражения в развалинах несколько недель назад. Размышляя обо всех этих смертях здесь и там, он задержался несколько больше, чем нужно, и его внезапно вывернуло. Он опустился на колени, беспомощно содрогаясь всем телом.

— Поторопись! — нетерпеливо крикнула Руэ.

Он вытащил два других ее ножа и отнес их ей, вновь потянувшись перевязать ей раны.

— Оставь это мне, — сказала она, отстраняя его.

— Но ты истекаешь кровью! — настаивал Бек.

— Не все это моя кровь. Большая ее часть — рета. — Глаза ее были полны слез, но взгляд был твердым. — Я не могу идти дальше, испытывая такую боль. Ты должен продолжать без меня. Отыщи свою сестру. Ты нужен ей больше, чем мне.

Он покачал головой, внезапно обеспокоенный:

— Я не оставлю тебя. Насколько серьезно ты ранена, Руэ? Покажи мне.

Она сжала зубы и опять оттолкнула его:

— Не так серьезно, чтобы не встать и не спустить с тебя семь шкур, если ты не сделаешь, что я говорю! Отправляйся за Грайан, Бек! Немедленно! Иди же!

Прозвучал еще один взрыв, на сей раз ближе, звук его был глубже и еще более зловещим, чем прежде. Бек посмотрел вверх, в глазах его был страх за сестру.

— Бек, ты нужен ей! — зло прошипела Руэ.

Он бросил на нее последний взгляд, поднялся на ноги и бросился вперед, в сумрак.


Редден Альт Мер повернул нос «Черного Моклипса» в сторону Синего Раздела и флота Моргавра, установив курс и надежно закрепив рычаги, прежде чем покинуть кабину пилота. Внизу, на палубе, он поднял все паруса, натянул радианные тяги и проверил защитные кожухи на парсовых трубах. Быстрый взгляд, брошенный поверх корабельных таранов, сказал, что впереди ничего не изменилось. Флот все так же стоит на якорях, и на палубах почти не заметно движения. Это было упущение, которое им дорого обойдется.

На мгновение он задержался перед Аденом Кеттом и заглянул в мертвые, невидящие глаза капитана Федерации. Как и Руэ, он восторгался Кеттом, считая его бравым солдатом и хорошим командиром. Видеть его в таком состоянии, видеть их всех в таком состоянии было невыносимо. Превращение людей в существа, более примитивные, чем самые низшие животные, лишить их возможности размышлять и самостоятельно действовать — это было чудовищным злом. Альт Мер подумал, что повидал в своей жизни более чем достаточно разного зла, и хотел, чтобы такого больше не было. Может быть, он сможет положить этому конец здесь.

Скиталец отправился на корму и извлек из кладовки две тяжелые бухты каната и пару абордажных крюков. Дважды пропустив канаты в проушины крюков, он отнес по одному крюку к каждому из таранов и привязал их свободные концы к швартовочным планкам. Уложив в бухты тросы с крюками так, чтобы они были готовы к использованию, он вернулся в кабину пилота.

Редден Альт Мер оглянулся на берег. Спаннер Фрю и оба скитальца стояли на краю утеса, глядя ему вслед. По крайне мере, они не призывали его вернуться и не привлекали ненужного внимания ни к себе, ни к нему. Может быть, они разгадали его план и теперь просто наблюдали, что из этого получится.

На мгновение он вспомнил о Преккендорране и обо всех боях, в которых ему довелось участвовать. Его приободрила мысль о том, что он мог бы пережить и этот бой, хотя и не представлял, как это возможно. Он поднял взгляд на блистающее утреннее небо, бездонное голубое пространство, и ощутил сожаление, что у него оказалось не так много времени, чтобы насладиться этой жизнью, которая была так хороша. Но такова природа вещей. У тебя было много времени, и ты выжал из него все, что мог. В конце нужно одно: знать, что в большинстве случаев ты сделал правильный выбор.

Он немного скорректировал курс, чтобы со стороны казалось, будто он намеревается пройти мимо кораблей, стоявших на якорях у побережья. Сейчас там было заметно некоторое оживление: несколько мвеллретов подошли к поручням, чтобы взглянуть на него. Они узнали «Черный Моклипс» и, вероятно, недоумевали, почему не видят ни своих собратьев, ни Моргавра. Хорошо, что они видели команду Кетта, людей, которые отводили судно на берег, но это ненадолго удержит их от действий.

Редден Альт Мер отвел рычаги до упора. Вбирая энергию световых парусов через все двенадцать радианных тяг, «Черный Моклипс» стал увеличивать скорость.


Арен Элессдил также слышал взрыв, стоя на палубе демонтированного «Ярла Шаннары» с эльфом-охотником Кианом. Они были сейчас одни на корабле, не считая Квентина Ли, которого Руэ Меридиан усыпила, дав лекарство. В последние дни Квентин переживал рецидив болезни, состояние его ран вновь ухудшилось после кажущегося исцеления. Впечатления серьезной опасности не возникало, но его трепала лихорадка и случались галлюцинации, сопровождавшиеся громкими выкриками. Поэтому Руэ дала ему сонное зелье, чтобы он отдохнул.

Однако взрыв мог пробудить его, поэтому Арен оставил Киана на палубе и отправился вниз взглянуть на горца. Он жалел, что остался на корабле, а не отправился с остальными посмотреть, что там происходит. Он почувствовал себя довольно паршиво, когда ушли Бек и Руэ, но когда исчезли также и все скитальцы и Арен остался в компании лишь с неразговорчивым Кианом и спящим Квентином Ли, он почувствовал себя покинутым.

Арен постоял у дверей капитанской каюты, приоткрыв дверь и наклонив голову, достаточно долго, чтобы удостовериться в том, что с Квентином все в порядке, затем вернулся назад по проходу и вверх по трапу. Киан стоял у поручней левого борта, глядя на развалины.

— Что-нибудь видишь? — спросил Арен, подходя к нему.

Киан покачал головой. Они стояли вместе, прислушиваясь, затем услыхали второй, более сильный взрыв. Издалека, но отчетливо доносились также звуки схватки, яркий, звонкий лязг клинков и внезапные крики раненых или умирающих людей. Последовало еще несколько взрывов, а затем наступила тишина.

Они долго ожидали чего-нибудь еще, но тишина становилась только глубже. Минуты уходили за минутами, неторопливые шаги времени, ведущие в никуда. Нетерпение Арена нарастало. Эльфийские камни покоились у него за пазухой, а к поясу был пристегнут палаш. Если ему предстояло драться, он был готов. Но пока он остается здесь, не будет никакого сражения.

— Думаю, нам следует пойти поискать их, — сказал он наконец.

Киан покачал головой, его темное лицо было бесстрастным:

— Кто-то должен оставаться на корабле, принц. Мы не можем оставить его без охраны.

Арен знал, что Киан прав, но от этого его настроение не улучшилось. Скорее наоборот. Его обязательства перед экипажем требовали, чтобы он оставался на борту «Ярла Шаннары», даже если он чувствовал себя совершенно бесполезным. Не то чтобы он так рвался в бой, но он не хотел чувствовать себя таким… бесполезным. Ему казалось, что он самый никчемный член этой команды. Он подвел всех везде и где только можно. Он подвел своих друзей в развалинах Погребенного Замка, когда убежал с поля боя. Он подвел Странника, оказавшись неспособным вовремя вернуть эльфийские камни, чтобы помочь ему в сражении с Антраксом. Он подвел Райер Орд Стар, оставив ее на «Черном Моклипсе», когда удрал с корабля Моргавра.

Особенно его мучила смерть провидицы. Чувство вины, которое испытывал Арен, не ослабевало. Он так спешил удрать оттуда, что позволил себе поверить в ее спасительную ложь, ничего не подвергая сомнению. Она принесла себя в жертву ради него, а с его точки зрения, должно было произойти наоборот.

Он вздохнул с печальной решимостью. Невозможно изменить то, что случилось с ней, но еще не поздно сделать так, чтоб подобного не произошло больше ни с кем. И все же, как можно повлиять на что бы то ни было, будучи прикованным к «Ярлу Шаннаре», когда все остальные отправились биться за него?

Последовало еще несколько взрывов, а затем чудовищный скрежещущий звук прокатился по развалинам подобно лавине. Земля задрожала так сильно, что корабль зашатался и обоих эльфов швырнуло на перила, за которые они тут же ухватились, чтобы не упасть.

Каменные глыбы посыпались с зубчатых стен и башен старого замка, и в стенах и плитах пола появились новые трещины, зиявшие, будто голодные пасти.

Когда утих скрежет и вновь воцарилась тишина, Арен уставился на руины, пытаясь понять, что происходит, но отсюда было ничего не понять.

В раздражении он повернулся к Киану:

— Я собираюсь пойти посмотреть. Что-то случилось.

Киан преградил ему путь, глядя прямо в глаза:

— Нет, принц. Это небезопасно для тебя…

Он издал резкий горловой звук, а его глаза расширились. Арен в смятении глядел на него, а Киан, сделав два быстрых шага ему навстречу с остановившимся взглядом, стал падать вперед. Арен подхватил его и осторожно опустил на палубу. Из его спины торчал метательный нож, лезвие которого ушло в тело эльфа по самую рукоятку.

Оставив его, Арен бросился к поручням и заглянул за борт. По ступенькам веревочной лестницы поднимался мвеллрет, его темное, грубое лицо было отчетливо видно в утреннем свете, а желтые глаза смотрели на Арена. Это был Кри Бега.

— Маленький эльфффф, — проурчал он. — Такой глупый.

Не веря своим глазам, Арен в ужасе отступил назад. Он бросил быстрый взгляд на Киана, но эльф-охотник был мертв. На борту никого не было, кроме Квентина, и горец был слишком болен, чтобы помочь.

Арен подумал, не перерубить ли веревочную лестницу, но было слишком поздно. Кри Бега уже выбирался на палубу.

— Ты не должжжжен боятьсссся меня, маленький эльффф, — прошипел он. — Неужжжели маленький эльффф думает, чччто я приччччиню ему вред?

Кри Бега подошел к Киану и вытащил свой нож. Он поднял его, будто осматривая, давая крови стечь по гладкому, яркому лезвию на свои пальцы, и, высунув свой темный язык, стал слизывать ее капля за каплей.

Арен обезумел. Он пятился аж до самой кабины пилота, прежде чем смог остановиться, отчаянно пытаясь справиться со своим ужасом. Он не мог применить эльфийские камни, свое самое мощное оружие, потому что они защищали лишь против магических существ. Не мог он и убежать, потому что если он это сделает, Квентину конец. Арен с трудом сглотнул. Он не мог удрать в любом случае, если хотел сохранить хоть каплю самоуважения. Лучше умереть здесь и сейчас, чем снова бежать, чем в очередной раз не сделать того, что нужно.

— Отдай мне то, ччччто я хочччу, маленький эльффф, и, можжжет быть, я сохраню тебе жжжжизнь, — тихо сказал Кри Бега. — Магичччессские книги. Где ты прячччешшшь их, эльфффийский принц?

Арен вытащил из ножен свой палаш. Он так дрожал, что чуть не выронил его, но тут же сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Убирайся с корабля, — сказал он. — Остальные сейчас вернутся.

— Оссстальные сслишшшком далеко, глупый маленький эльффф. На сссей раззз они не придут вовремя, чччтобы ссспасссти тебя.

— Мне не нужно, чтобы они меня спасали. — Он заставил себя сделать шаг навстречу противнику, оторваться от кабины пилота, отбросить почти непреодолимое искушение бежать. — Это ты один.

Мвеллрет медленно двинулся ему навстречу, движения его были почти вялыми, морда рептилии лишена всякого выражения.

«Не смотри ему в глаза, — быстро напомнил себе Арен. — Если посмотришь мвеллрету в глаза, застынешь на месте, и он перережет тебе горло, прежде чем ты поймешь, что происходит».

— Чччто-то не так, маленький эльффф? — прошептал Кри Бега. — Боишшшься сссмотреть на меня?

Арен против своей воли заглянул ему в глаза, как будто заданный вопрос потребовал от него этого. И в это мгновение Кри Бега прыгнул. Арен в отчаянии взмахнул палашом, чтобы отразить атаку, но мвеллрет блокировал его удар. Метательный нож полоснул по груди Арена, легко прорезав кожу и мышцы, будто они были из бумаги. Жгучая боль захлестнула эльфийского принца, когда он оттолкнул противника, опустившись на одно колено и размахивая клинком, чтобы не дать рету подойти к себе.

Кри Бега плавно отступил, наблюдая за ним.

— От нассс убегают, можжжет быть, однажжжды, маленький эльфффф, но не дважжжды. Маленькая провидица сссделала эту ошшшибку. Ссссказзззать тебе, чччто мы сссделали ссс ней? Посссле того, как Моргавр отдал ее нам? Как она кричччала и просссила нассс убить ее? Это тебя печчччалит?

У Арена заложило в ушах. Сказывалось колоссальное давление от нараставшего в нем гнева, но он не собирался давать ему волю, так как понимал, что если сделает это, то ему конец. Он ненавидел Кри Бега. Он ненавидел всех ретов, но их вожака — в особенности. Кри Бега был подобен ярму на его шее, которое утащит в могилу, если не избавиться от него. Эльфийский принц уже не был тем мальчиком, каким был всего лишь несколько недель назад, и не собирался позволить мвеллрету выиграть в этом состязании воли. Он не собирался поддаваться панике. Если он погибнет, то защищая свою жизнь в бою, так, как учил его Ард Патринель.

Арен принял оборонительную стойку, призвав все свое мастерство, достигнув абсолютной концентрации. Он не смотрел рету в глаза и держался расслабленно, понимая, что Кри Бега захочет, чтобы следующая его атака оказалась последней. Он попытается убить его быстро и пойти дальше. Арен неожиданно подумал: а почему же рет оказался один? Остальные ведь тоже пришли в развалины. Где же они? И где Моргавр?

Он незаметно продвинулся влево, пытаясь сделать так, чтобы мвеллрет оказался между поручнями и грот-мачтой. Кровь струилась по груди и животу Арена, и все тело болело от полученной раны, но он заставил себя забыть и о ране, и о боли. Он немного опустил свой клинок, будто не вполне понимая, что с ним делать, и приглашая противника выяснить это. Но Кри Бега оставался на месте, лишь поворачиваясь вслед за движениями Арена.

— Она умирала медленно, маленький эльффф, — прошипел он. — Так медленно, чччто казалоссссь, это будет длитьссся вечччноссссть. Тебя там не оказалосссь, чччто-бы ссспасти ее.

Арен ушел глубоко в себя, отправившись назад во времени. Он упражнялся в боевых искусствах с Патринелем на этой самой палубе все те длинные, жаркие дни на знойном солнце. Арен увидел перед собой своего друга и учителя, большого, костлявого и твердого как железо, заставляющего юношу вновь и вновь повторять уроки выживания, которые ему когда-нибудь пригодятся.

Этот день настал, как и предсказывал Патринель. Судьба выбрала это время и это место.

Кри Бега сделал выпад. Это была плавная, непринужденная атака, которая привела мвеллрета к Арену слева, подальше от его клинка, к уязвимой стороне. Но Арен предвидел, что он нападет именно так. Ведомый голосом своего наставника, вспомнив все навыки, приобретенные за долгие часы тренировок, и полный решимости вести себя достойно, он был готов к этому. Не отрывая взгляда от клинка Кри Бега, он выпрямился, еще больше опустил свой палаш, как будто окончательно утратив осторожность, затем резко поднял его и, пронеся под вытянутой рукой мвеллрета, всадил в его тело. Продолжая стремительное движение клинком вверх и нанеся чудовищную рану во всю его грудь, Арен вонзил меч в шею противника.

Мвеллрет отшатнулся назад, нож выпал из его разжавшихся пальцев, бесполезно загремев на деревянной палубе. Из его разинутого рта вырвался сдавленный звук, и невыразительные черты застыли в изумлении. Арен тут же нанес еще один удар, насквозь пронзив грудь Кри Бега.

Он извлек свое оружие и сделал шаг в сторону, в то время как его противник попятился назад к поручням и повис на них. Из его разверстой пасти не вылетело ни одного слова, но в глазах была такая ненависть, что Арен, против своей воли, отскочил от него.

Он все еще старался смотреть в сторону, когда мвеллрет, соскользнув вниз, сел на палубу и перестал дышать.

ГЛАВА 32

Если бы Грайан уже не воспользовалась магией песни желаний, чтобы скрыть свое присутствие, она бы не выжила. Моргавр оказался прямо над ней, когда она повернулась, его рука рванулась вперед, чтобы схватить ее и сжать смертельной хваткой. Но ее защита уже была приведена в действие, и магия изменила направление его движения. Грайан отпрянула в сторону, и его тупые когти задели ее шею, разодрав кожу. Она воздвигла между собой и колдуном стену звука, пронзительно крича в гневе и потрясении, но и его магия также оказалась наготове, вся его фигура в черном плаще была как должно защищена ею. Грайан рассчитывала застать Моргавра врасплох, когда отделила его от мвеллретов, но он был слишком опытен. Чародей подставил ей для атаки свой иллюзорный образ, и она чуть было не поплатилась за свою неосмотрительность.

Рванувшись от него в сторону в вуали звука и движения, она, тяжело дыша, припала к земле у противоположной стены. Моргавр оставался на месте у входа в залу, наблюдая за ней и оценивая впечатление от своего появления.

— Неужели ты думала, что я не буду ожидать твоего появления, моя маленькая ведьма Ильзе? — тихо спросил он. Эти слова прозвучали плавно и почти нежно. — Для этого я слишком хорошо знаю тебя. Я слишком хорошо обучал тебя, чтобы ты не пришла искать меня.

— Ты лгал мне, — ответила она, едва сдерживая свою ярость. — О друиде, о моих родителях и Беке, обо всей моей жизни.

— Ложь иногда необходима для достижения наших целей. Ложь делает возможным то, в чем в противном случае нам было бы отказано. Ты ощущаешь, что тебя неверно использовали?

— Я чувствую, что меня превратили во что-то омерзительное.

Она шагнула влево, пытаясь отыскать слабое место в его защите. Грайан чувствовала, как нарастала его мощь, это было подобно жару от пламени. Вскоре он бросится на нее. Она действовала слишком медленно, была чрезмерно уверенной в себе и утратила преимущество неожиданности.

— Ты сама сделала себя тем, что ты есть, — сказал он ей. — Я лишь предоставил тебе возможность осуществить это. В любом случае ты впустую потратила свою жизнь. Твой отец предпочитал держать тебя подальше от друида, и за это я был благодарен. А вот пытаться держать тебя подальше от меня было ошибкой.

— О тебе он ничего не знал! Ты убил и его, и мою мать без всякой причины! Ты выкрал меня, чтобы сделать своим орудием! Ты использовал меня в своих целях, и продолжал бы делать это всегда, если бы я не открыла правду!

Он слегка приподнял плечи, как будто отрицая свою вину. Его высокая фигура наклонилась к ней, будто для того, чтобы накрыть ее своей тенью, как сетью.

— Как же друиду удалось убедить тебя в этой правде, маленькая чародейка? Прежде ты бы ни за что не поверила ему. Или это твой брат рассказал тебе?

Ей не хотелось ничего ему объяснять, не хотелось даже говорить с ним. Она хотела, чтобы он исчез из ее жизни, с земли, по которой она ходила. И из ее памяти, если бы это было возможным. Грайан так страстно ненавидела Моргавра, что ей казалось, будто находясь с ним в этом пространстве, она ощущала его зловоние, — но это был не запах его тела, а смрад, исходивший от зла. Все, что имело отношение к нему, было для нее столь отвратительным, что она просто не могла думать о чем-то ином, кроме как желании оставить его далеко позади любым способом.

— Тебе не следовало приходить за мной, — сказала она ему, делая еще один шаг в сторону, наращивая свою магию в ответ на воздействие его волшебства.

— Тебе не следовало предавать меня, — ответил он.

Могущество песни желаний было порождено земной магией, впитанной из эльфийских камней ее предком, Вилом Омсвордом, и переданной его потомкам. Для носителя магии песни желаний, полностью овладевшего ею, почти не было невозможного: он мог и отнять, и вернуть жизнь. Но Моргавр обладал подобной же магией, которая была столь же могущественной. Его магия скорее основывалась на самой его сущности. Ей было положено начало при его рождении в темных пределах Диких Дебрей. Его и его сестер — чародеек Малленрох и Мораг. Эта магия подпитывалась жаждой власти и оттачивалась экспериментами над живыми существами. Принуждаемый особой формой безумия, он искал способ приумножить могущество, которым обладал с рождения, и таким образом продлить годы своей жизни.

Он нашел этот способ довольно рано, когда был еще молод, обнаружив, что, пожирая жизни других, он вбирает в себя их жизненную силу. Похищая души, он увеличивал свою жизнестойкость и утолял голод. Это довольно легко, давным-давно сказал он ведьме Ильзе, стоит лишь однажды преодолеть свое отвращение к этому процессу.

Все эти годы она терпела его безумие, потому что считала его союзником в достижении своей величайшей цели — уничтожении друида Странника. Она понимала, что он собой представляет, и тем не менее позволила себе стать его марионеткой. Она разрушала себя ради него, хотя разум говорил ей, что этого не следует делать. В самом начале это казалось ей единственным выбором: она осталась сиротой, а он обманул ее. Но она быстро повзрослела, и ее сиротство уже давно не оправдывало их союза. Она все еще была бы с ним, если бы не Бек. Не могла она и утверждать, что была ребенком и у нее не было другого выбора, кроме как стать тем, кем он сделал ее. На самом деле она охотно приняла его усилия, усвоила его образ мыслей и методы и возжаждала стать частью его безумия, могущества, которого он домогался. Это делало их виновными в равнойстепени.

— Я забираю свою жизнь назад. — Напряжение, которое она ощущала, вызвало у нее дрожь. — Я беру назад то, что ты украл.

— Я никому и ничего не позволяю у себя брать, — отвечал он. — Твоя жизнь принадлежит мне, и я откажусь от нее тогда, когда таков будет мой выбор, и не ранее.

— На сей раз тебе не придется выбирать.

Он тихо рассмеялся, и темная ткань взметнулась в воздух, когда он сделал в ее сторону презрительный жест.

— Выбор всегда принадлежит мне. Предъявлять притязания на свою жизнь было пристойно, маленькая чародейка, пока ты не устремилась к могуществу, которое тебе не пристало. Ты будешь делать вид, что лучше меня, но это не так. На тебе не меньше вины, твоя цель не более благородна, и ты не превосходишь меня по уму. Ты чудовище. Ты так же холодна и безнравственна, как и я. Если ты думаешь по-другому, ты просто глупа.

— Разница между нами, Моргавр, не в том, что я считаю себя лучше. Разница в том, что я осознаю, что представляю собой, и понимаю, насколько это ужасно. Ты же будешь продолжать в том же духе и не станешь сожалеть об этом. Даже если я смогу измениться, я буду оглядываться назад и всегда сожалеть о том, что я была такой.

— В таком случае тебе недолго придется сожалеть об этом. Твоя жизнь почти окончена.

Его голос зазвучал по-новому, в нем явно слышалось предвкушение. Моргавр готовился к нападению. Она чувствовала это в движении воздуха, в его потрескивании и шипении, по мере того как вызванная им магия начинала высвобождаться.

Поэтому Грайан не оказалось там, где он ожидал и куда направил атаку. Она легко ушла из-под удара, оставив позади лишь свою тень. Ощущая завихрения воздуха от воздействия его магии, видя, как раскололась стена позади нее, она нанесла Моргавру удар грудой осколков, которые разнесли бы его на клочки, если бы он не ответил упреждающим маневром.

Обмениваясь безжалостными атаками, они быстро превратили залу в дымящуюся, заваленную обломками печь, где стояли удушающая жара и оглушительный шум. Однако они оказались равными противниками, чего ни один из них не ожидал, и никто не мог добиться превосходства.

Затем Моргавр просто исчез. Он только что был еще здесь, его огромная фигура, призрачная и изменчивая за стеной пыли и пепла, — и вот его нет. Грайан скользнула вправо, не желая предоставить ему возможности напасть на нее с другой стороны. Она втянула в себя воздух, ища его след, и он подсказал ей, что колдун покинул залу.

Она сразу же бросилась за ним. Если он удирал, значит, терял уверенность в себе. Грайан не собиралась давать ему шанс восстановить свои силы. Ее охватило яростное предвкушение. Быть может, теперь она сумеет положить конец его существованию.


«Черный Моклипс» приближался к флоту Моргавра, когда Редден Альт Мер решил кое на что взглянуть, будучи уверенным в том, что этого на борту нет. Он сделал это, повинуясь какому-то внезапному порыву. Альт Мер вспомнил о том, что ему рассказывал Арен Элессдил.

Итак, он спустился из кабины пилота, задав кораблю курс и зафиксировав рычаги управления, прошел мимо живых мертвецов из команды Федерации, спустился в боевой пост на корме рядом с левым понтоном. Там, где начинался изгиб тарана, он снял планку корпуса и заглянул внутрь.

Оно было там. Один шанс на тысячу. В отличном состоянии, тщательно свернутое и готовое к использованию.

«Вот даже как бывает», — удивился Рыжий Верзила.

Он вытащил его и разложил на палубе, в два счета собрав как надо, удивляясь, почему это пришло ему в голову. Потому что оно было там, предположил он. Потому что он жил в таком мире, где судьбу человека зачастую определял случай, а он верил в важность случая всю свою жизнь.

Снова вернувшись в кабину пилота, он увидел, что мачты кораблей Моргавра начали разрастаться перед ним, словно деревья в зимнем лесу. Немногие паруса оставались раскрытыми, что позволяло кораблям парить в воздухе, но большая часть была свернута и подтянута. Мвеллреты толпились у поручней, напряженно всматриваясь в приближающийся корабль, пытаясь понять, почему «Черный Моклипс» возвращается и почему не видно ни Моргавра, ни их собратьев — ретов. Они, однако, еще не были обеспокоены. Корабль, казалось, не представлял для них угрозы. Он не летел непосредственно на них, его курс пролегал левее и был направлен в море.

«Черный Моклипс» летел очень быстро и продолжал набирать скорость. Он делал уже более тридцати узлов, пролетая по чистому утреннему небу будто снаряд, выпущенный из катапульты, гладко и легко скользя по южному ветру. Морские птицы подлетали к нему и закладывали вираж в сторону, будто чувствуя, что корабль обречен, но Альт Мер лишь усмехнулся этой мысли.

Когда скорость достигла сорока узлов и «Черный Моклипс» оказался менее чем в четверти мили от левого фланга армады, Альт Мер вернулся на главную палубу и перебросил тяжелые канаты с абордажными крюками через борта. Они потянулись за судном, будто гигантские рыболовные крюки. «Удачное сравнение», — подумал Альт Мер и вбежал в кабину пилота. Он ухватился за рычаги управления, открыл правые парсовые трубы, и «Черный Моклипс» резко свернул влево. Этот неожиданный маневр расшвырял большую часть команды по палубе, люди остались лежать, уставившись в никуда. Альт Мер, не обращая ни них внимания, выровнял корабль и вновь набрал скорость, направляясь прямо на флот Моргавра. Зазубренные концы абордажных крюков ярко блестели в солнечном свете, болтаясь из стороны в сторону, словно приманка. Осознав, что их атакуют, мвеллреты носились подобно испуганным муравьям. Поднимались паруса, закреплялись лини, снимались с якорей. Командиры лихорадочно пытались расставить ходячих мертвецов по местам. Но, лишив их жизни, Моргавр также лишил их возможности быстро реагировать. Они не поспеют вовремя.

«Черный Моклипс» был настоящим зверем среди боевых кораблей Федерации, не то чтобы особенно большим, но массивным и мощным. Он прошел сквозь флот Моргавра, словно это была горстка щепок, его тараны и корпус ломали мачты, абордажные крюки разрывали паруса и кромсали лини. Половина флота сразу потеряла мощность и попадала в океан. Остальные поврежденные суда, описывая круги, боролись за то, чтобы остаться в воздухе. Будь реты поумнее, они сразу же спустили бы свои корабли на воду, но у них не было опыта, который подсказал бы им этот выход.

Многочисленные столкновения сотрясли «Черный Моклипс» до верхушек мачт, оставили огромные отверстия на корпусе судна и разрушили передние тараны. Оба абордажных крюка оторвались где-то по пути, превратив целые секции палубы и поручней в кучу дров. Альт Мера отшвырнуло на заднюю стенку кабины пилота, и он полностью утратил контроль над судном. Капитан сильно ударился головой, и в глазах у него плясали яркие световые пятна. Но он вновь поднялся на ноги и вцепился в рычаги управления.

В считанные секунды он развернул «Черный Моклипс», намереваясь еще разок проутюжить врага. Теперь он мог ясно видеть, какой урон нанес флоту Моргавра. Обломки воздушных кораблей плавали в воде, некоторые из них горели. Повсюду были разбросаны доски и тела. Выжившие цеплялись за обломки, но таких было немного. Большая часть людей погибла. Он старался не думать об этом. Альт Мер думал о тех жизнях, которые он спасал, о друзьях и товарищах по экипажу и своем обещании защищать их.

Он направлялся назад, к уцелевшей части флота, набирая скорость по мере приближения. Один или два корабля шли на полном ходу, и он пошел к ним. Его цель была ясна. К тому времени, как с ним будет покончено, ни один из них не должен уцелеть. Он намеревался потопить их всех и оставить Моргавра и иже с ним на Мефитике.

Разумеется, он не достигнет этой цели, если останется хоть какая-то возможность отремонтировать атакованные им корабли. Он должен был уничтожить их полностью. Стереть с лица земли.

Существовал только один способ сделать это.

Он пожалел, что Рыжая Крошка не видит этого. Она бы оценила красоту идеи. Альт Мер бросил через плечо взгляд на остров, но Мефитик был слишком далеко, чтобы ясно разглядеть, что там происходит. Дым и пепел поднимались от поврежденных судов. Грязно-серая дымка затянула ясную голубизну утреннего неба, и свежий соленый воздух пахнул горящим деревом и нагретым металлом.

Скорость «Черного Моклипса» превысила тридцать узлов, когда он устремился на остатки флота Моргавра. Альт Мер подкорректировал курс, чтобы добиться того, что задумал: пройти между ними, но на этот раз пониже. Лишь одно судно из оставшихся смогло поднять все свои паруса и сняться с якоря, но оно с трудом двигалось в мертвом штиле и дымилось. Дым поднимался и с палуб трех остальных кораблей.

Альт Мер сбросил свой плащ и отвязал страховочный трос. Подвижность была теперь его лучшим союзником. Он прикрыл вытяжные отверстия парсовых труб, переведя вперед до упора рычаги двигателей, чтобы поступление энергии от световых парусов было максимальным. Ни один капитан воздушного корабля не сделал бы этого, если бы не хотел разнести свое судно на куски. Энергия, генерируемая радианными тягами, должна была выходить через вытяжные отверстия, в противном случае корабль взорвется.

И взорвется все, что находится вокруг в пределах слышимости.

Он держал «Черный Моклипс» на выбранном курсе, давая энергии накопиться в трубах, пока не увидел, как дым и пламя вырываются из стыков. «Нужно, чтобы они продержались еще немного», — подумал Альт Мер и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Корабли Моргавра были прямо перед ним.

— Время двигаться, — прошептал он.

Через несколько мгновений «Черный Моклипс» прорвался сквозь корпуса остававшихся в воздухе кораблей, подобно тому, как взбешенный бык проносится через кукурузу на осеннем поле, и превратился в огненный шар.


Бек Омсворд мчался через развалины в поисках своей сестры, пренебрегая шумом, который он при этом производил. В любом случае никто не смог бы его услышать из-за звуков сражения, кипевшего где-то впереди. Пронзительный треск и низкий гул отдавались эхом в каменных коридорах древнего замка, нарушая вековую тишину и разрушая стены, то были отзвуки поединка двух магий, столь могущественных, что под ударами дрожала земля. Грайан нашла Моргавра или, быть может, наоборот, но в любом случае сражение между ними началось, и ему нужно было принять в нем участие.

Помимо этого, Бек не имел никакого понятия о том, что же именно ему делать, когда он туда доберется. Решение этой задачи он не мог откладывать надолго. Отыскав сестру, он должен будет что-то сделать, чтобы помочь ей. Но какую помощь он мог предложить? Его мастерство в обращении с магией песни не шло ни в какое сравнение с мастерством Грайан. Она уже предупреждала его, что у него нет никаких шансов против Моргавра, что опыт и мастерство колдуна слишком велики.

Как ему изменить это положение? И при этом не помешать Грайан, не отвлечь ее внимание.

Бек не знал. Он понимал лишь, что не может оставаться в стороне и позволить ей противостоять Моргавру в одиночку. Он отдал слишком многое, чтобы позволить колдуну отнять у него Грайан.

Звуки сражения утихли, и Бек замедлил свое продвижение, внимательно прислушиваясь. Он находился в сумрачных залах замка, коридоры были узкими, а комнаты — похожи на пещеры. Сводчатые многоярусные потолки отбрасывали мрачные тени, полные необъяснимого движения. Бек легко продвигался вдоль стены, идя очень тихо, стараясь скрыть свое приближение. Повсюду струился дым, и в воздухе стоял запах гари.

Бек затаил дыхание. Тихо. Что, если все кончилось? Что, если Моргавр победил и Грайан мертва? Он похолодел при этой мысли и отбросил ее от себя, словно ядовитую змею, не желая прикасаться к ней. «Этого не произошло, — твердо сказал он себе. — С Грайан все в порядке».

Тем не менее, он пошел быстрее, стремясь убедиться в этом. Юноша был поражен тем, что эта колоссальная битва не пробудила обитателя замка. Притом, что его уединение было нарушено с таким шумом и яростью, а замку нанесен такой ущерб. Бек подумал, что дух придет в неистовство и заставит дорого заплатить за это. Однако никаких признаков хранителя не было, в воздухе не витало никакого предупреждения, в камне не появилось ощущения грозящей опасности. Бек был озадачен. Может, дух реагирует только на попытки унести что-нибудь? Возможно, его беспокоило только это — сохранение своих сокровищ. А то, что стены и башни, из которых состояло его владение, рушились, не имело для хранителя никакого значения, не в большей степени, чем их разрушение от времени.

И тут у него появилась мысль, внезапная и неожиданная. Он сможет использовать свою магию против Моргавра. Но сначала надо найти колдуна, а Бек чувствовал, что время уходит.

Но ему не потребовалось много времени, чтобы найти колдуна. Через несколько мгновений тишина была нарушена резким, скрежещущим звуком, который пронзительным эхом отразился от каменных стен. Бек пошел на звук. Он добрался до трещины в стене и сквозь нее увидел сестру и Моргавра, сцепившихся в схватке. Колдун поймал ее в ловушку и крепко держал силой своей магии. Она боролась, чтобы вырваться из этих тисков, — Бек видел, как напряглось ее лицо, — но, судя по всему, ей не удавалось воспользоваться своей магией, чтобы освободиться. Моргавр сжимал, сокрушал ее, преграждая доступ воздуху, пространству и свету, обволакивая ее тьмой.

Бек видел, как рука Моргавра потянулась к Грайан, растягивая ткань ее защитной магии, чтобы прикоснуться к ее лицу. Она дернула головой, попыталась вырваться из оков, что держали ее. Моргавр был слишком силен, Бек видел это. Даже для нее, для ведьмы Ильзе, он был слишком могуществен. Пальцы мага стали вытягиваться, и Бек увидел, как его плечи внезапно подались вперед, он весь напрягся, стремясь добраться до Грайан. Его намерение было очевидным. Он собирался поглотить ее.

Грайан!

У Бека не оставалось времени, чтобы обдумать свои действия, не было времени ни на что, кроме самого действия. Он направил на Моргавра магию песни желаний, сотворив из нее окутывающую мантию, которая нависла над чародеем, как паутина, так, что он почти не заметил ее появления. Но глубоко в сердце развалин, куда не мог проникнуть даже Моргавр, обитатель замка тут же зашевелился от мгновенного узнавания. Он воспрял ото сна, очнувшись в считанные мгновения, почувствовав, как нечто считавшееся им навсегда утраченным вновь оказалось в пределах досягаемости. Сквозь рушащиеся стены в заваленных обломками коридорах и пустых дворах прогремел его ужасающий рев. Дух не обратил никакого внимания ни на «Ярла Шаннару», ни на живых и мертвых людей, что окружали его, ни на то, что происходило возле острова над Синим Разделом. Его интересовало единственное существо, то, которое пробудило его.

Моргавр.

Правда, обитатель замка видел его не тем, кем он был на самом деле. Он видел его так, как представил его Бек, применив магию песни желаний. Дух увидел юношу, который похитил у него ключ, который дразнил его и обманул с помощью магии.

Он видел в нем вора, у которого все еще был тот ключ.

А у Моргавра было лишь мгновение, чтобы осознать: что-то пошло совершенно не так, как надо. Дух оказался прямо над ним. Он ворвался в Моргавра как ураган, оторвав чародея от его жертвы, отбросив его назад к ближайшей стене и пригвоздив к ней. Моргавр пронзительно завопил в ярости и нанес ответный удар своей магией, обрушившись на ветер, на воздух, на магию обитателя замка, обезумев от бешенства. Сквозь громоподобный рев Бек прокричал Грайан, чтобы она убегала. Чародейка собралась с силами и бросилась к нему.

Затем — это было почти непостижимо — она повернула назад.

Взяв себя в руки, она направила свою магию в Моргавра, присоединившись к усилиям обитателя замка, чтобы сокрушить его. Раздавшиеся звуки были столь ужасными, столь мучительно всепроникающими, что Бек закрыл уши руками, а лицо его исказилось от боли. Рептилья морда чародея перекосилась от потрясения и неистовства, руки молотили по воздуху, Моргавр бился в конвульсиях под воздействием атакующих его объединенных магий. Какое-то мгновение ему удавалось удерживать их обоих, и духа и девушку, его темное сердце уже давно обратилось в камень, а мозг — в железо. Нет, им его не одолеть, казалось, говорил яркий блеск зеленых глаз колдуна. Не сегодня.

Затем камень позади него раскололся, и мага втолкнуло в образовавшуюся трещину. Она была глубокой и длинной, проходившей через многочисленные ярусы валунов, уложенных строителями много веков назад для того, чтобы создать несущую стену для башен и бастионов, ныне уже почти исчезнувших. Отчаянно борясь против этого заточения, Моргавр прилагал все усилия, чтобы вырваться оттуда, но давление, оказываемое объединенными магиями, было необоримым.

Он не мог освободиться. Бек видел это по его лицу и в его глазах. Он попался.

Камень начал медленно закрываться. Моргавр завизжал, нанося по нему удары своей магией, осколки летели от стен под воздействием могучего волшебства. Но Моргавр не мог совладать со всем этим огромным камнем, и трещина продолжала сужаться. Постепенно его сдавливало так, как он хотел сдавить Грайан. Мало-помалу колдуна сжимало все сильнее в сокращающемся пространстве. Он уже не мог шевелить руками, чтобы творить заклинания, чтобы приводить в действие свою магию. Его тело неистово изогнулось, и визг перешел пределы, доступные человеческому уху.

Когда стены окончательно сомкнулись, пальцы его руки все еще высовывались из небольшой трещины. Они судорожно подергивались во внезапно наступившей тишине. Когда они наконец застыли в неподвижности, трещина исчезла, а из стены просочилась кровь.


Взрывы, доносившиеся с земли и моря, заставили Крылатых Всадников выйти из своего укрытия на отдаленном атолле. Они полетели на птицах рок к острову в чистом утреннем воздухе и спустились к темным клубам дыма, поднимавшимся над руинами замка, затем вновь повернули к морю, увидав еще больше дыма, клубившегося над Синим Разделом. Всадники увидели загоревшийся флот Моргавра и были потрясены тем, как у них на глазах в корабли врезался «Черный Моклипс». Затем все исчезло в колоссальном взрыве, наполнившем воздух огнем и дымом и создавшем чудовищную ударную волну, которая, должно быть, разнеслась на многие мили вокруг.

Предд с трудом понимал, что происходит. Было очевидно, что спрятаться от Моргавра не удалось, но в чем суть сражения, представшего их взорам, было неясно. Заметив Спаннера Фрю и двух скитальцев, стоявших на берегу, он направил Обсидиана к ним; По Келлес на Нициане летел следом. Раздавались взрывы, парсовые трубы не выдерживали давления перегретых диапсоновых кристаллов, и уничтожение флота Моргавра было очевидно. Крылатые Всадники снизились над островом, приземлились возле скитальцев, спрыгнули со своих птиц и подбежали к товарищам.

— Что случилось? — спросил корабела Предд. Увидев его изумленный взгляд, он схватил его за руку и повернул к себе. — Скажи мне!

Спаннер Фрю с недоверием покачал головой:

— Он полетел прямо в них, Крылатый Всадник. Он зачехлил кристаллы, накопил достаточно энергии, чтобы уничтожить дюжину кораблей, и полетел прямо в них. Все это в одиночку, он уничтожил их. Я не могу поверить в это!

Предд, не спрашивая, понял, что корабел говорил о Редден Альт Мере. Он бросил взгляд на Синий Раздел, где вздымались клубы дыма. На воде плавали обломки кораблей, изуродованные и почерневшие. Казалось, горит сама вода. Не было ни одного корабля в воздухе и никаких признаков жизни на поверхности океана.

Он стоял с По Келлесом и скитальцами и в молчании созерцал это побоище. «Рыжий Верзила нашел в конце концов способ остановить их», — подумал он с восхищением и печалью.

— Может быть, он убрался оттуда вовремя, — сказал он спокойно.

Никто не ответил ему. Они знали правду. Ни один человек не мог пережить подобный взрыв. Даже если бы удалось выпрыгнуть, его убило бы падение.

Остолбенев, они вглядывались в тяжелые облака дыма. Никто не хотел верить, что Редден Альт Мер действительно погиб. Никто не хотел верить, что для него все кончено.

Все снова стало спокойным, утро было мирным и безмятежным. Взрывы прекратились, в том числе и в замке позади них. Какие бы ни шли там сражения, все было кончено. Предд подумал о том, кто же победил. И вообще победил ли кто-нибудь.

— Надо посмотреть, что с остальными, — сказал он.

Они уже собирались направиться в замок, когда что-то появилось в клубах черного дыма. Сначала Крылатый Всадник подумал, что это птица рок или боевой сорокопут, и не мог представить, откуда же он взялся. Но силуэт был не похож на птицу и не так летел. Это было нечто совершенно другое.

— Черная Борода, — тихо прошептал Предд.

Летящий предмет начал обретать форму, по мере того как выходил из дымки, мало-помалу становясь узнаваемым. Летел он с трудом, но оставался в воздухе.

— О боги! — прошелестел Спаннер Фрю.

Это было одиночное крыло.

Человеку, который летел на нем, по-прежнему везло.

ГЛАВА 33

Немногим более чем через пять месяцев человек, которому везло, и те, кого он поклялся защищать, благополучно оказались дома. Редден Альт Мер стоял у поручней «Ярла Шаннары» и смотрел сквозь туманные сумерки на Зубы Дракона, впервые за много недель подумав о своем невероятном спасении после уничтожения флота Моргавра. Ему неожиданно напомнила об этом охотящаяся птица, которая медленно кружила в тумане, спускавшемся с гор. Он думал об этом лишь какое-то мгновение. То, что ему удалось найти путь сквозь огонь, дым, обломки, летящие после взрывов, все еще изумляло его. Он не пытался объяснить это чудо. Жизнь была даром, который ты принимал, не подвергая тщательному рассмотрению.

И тем не менее, ему не хотелось бы вновь так испытывать свою удачу. Когда он вернется в Мартовскую Дымку, он по-прежнему будет водить воздушные корабли, но в более безопасных местах.

— Как ты думаешь, о чем они говорят? — спросила Руэ, наклонившись к брату поближе, чтобы ее слова не унес ветер.

На некотором расстоянии от них Бек Омсворд стоял со своей сестрой — две одинокие фигуры, поглощенные напряженным, серьезным разговором. Их спор затянулся. За ними наблюдали с корабля те немногие, кто еще оставался, — Арен Элессдил, Квентин Ли, Спаннер Фрю, Келсон Ри и Бритт Рилл — и терпеливо ожидали, чем он закончится.

— Они говорят о выборе, который она сделала, — спокойно ответил Рыжий Верзила. — О выборе, который Бек не может принять.

Они прилетели с побережья вчера, Крылатые Всадники, Предд и По Келлес, покинули их там, чтобы вернуться домой, в Бухту Крыла: их миссия была завершена, обязательства по ведению разведки и обеспечению экспедиции продовольствием выполнены. Их помощь была неоценимой. Тяжело было наблюдать за их последним отлетом, трудно было осознавать, что они больше не будут оберегать корабль. К некоторым вещам Альт Мер привык настолько, что не мог представить без них своей жизни. С Крылатыми Всадниками было именно так.

Однако он еще увидится с ними. На побережье, над Синим Разделом в более спокойные дни и при лучших обстоятельствах.

Они бы уже вернули Арена Элессдила и голубые эльфийские камни в Арборлон, к эльфам, если бы Грайан Омсворд не настояла на том, что сначала они должны посетить Зубы Дракона, Сланцевую долину и Хейдисхорн. Она не желала слышать никаких аргументов против. Она кое-что должна Страннику, сказала им Грайан. Она должна прийти туда, где сможет призвать мертвых, чтобы говорить с ними, туда, где дух друида сможет сказать ей то, что она должна знать.

Когда она сообщила им причину, они были настолько ошеломлены, что не нашли что сказать. Даже Бек не мог поверить этому. Ни тогда, ни сейчас.

— Она может ошибаться, — настойчиво продолжала Руэ. — Она может принимать на себя больше, чем когда-либо ей предназначалось.

Альт Мер кивнул:

— Может быть. Но никто из нас так не думает, даже Бек. Она была спасена для этого, мечом Шаннары и любовью брата была восстановлена ее целостность. — Он поморщился. — Я выражаюсь почти как поэт.

Она улыбнулась:

— Почти.

Они смотрели на спорящих. Бек яростно жестикулировал, но Грайан просто стояла, безмолвно перенося бурю его гнева, в ее неподвижной позе отражалась спокойная решимость. Чародейка приняла решение. Альт Мер понимал это, а она была не из тех, кого можно легко переубедить. Разумеется, это было больше чем упрямство. Это было ее уверенностью в своем предназначении. Это было ее пониманием того, что от нее потребуется, чтобы искупить тот ущерб, который она принесла столь многим за все те годы, что она была ведьмой Ильзе.

«Когда с этим будет покончено, — думал Альт Мер, — ничто не останется прежним, ни для кого из нас. Наши жизни изменятся навсегда. Может быть, изменятся жизни всех людей в Четырех Землях».

То, что ожидало их в предстоящие дни, было решено — новый орден, новое начало, проникновение в прошлое, чтобы найти надежду для будущего. Все это последует после того, что случится здесь этой ночью, в горах Зубы Дракона, в Сланцевой долине, на берегу Хейдисхорна. После того, как Грайан Омсворд вызовет дух Странника.

Так она сказала им.

Редден Альт Мер находил, что трудно спорить с преемником Уолкера Бо, новым друидом, который будет служить Четырем Землям.


Бек ни во что такое не верил. Он слишком многое перенес, чтобы благополучно доставить сестру домой, и теперь не мог позволить ей отправиться в странствие, снова подвергая себя риску, возможно большему, чем когда-либо.

— С чего ты взяла, что тебе предначертано добиться того, чего не смог даже Странник?! — раздраженно выкрикнул он, желая, чтобы она отступила перед лицом его глубокого возмущения. — Он не смог вернуться ради этого, не сумел спастись, чтобы возродить орден друидов. Почему ты считаешь, что у тебя это получится? Его, по крайней мере, не ненавидели повсюду!

Последние слова он выпалил в отчаянии и тут же пожалел об этом. Но Грайан, казалось, не была задета ими, она протянула руку и нежно прикоснулась к его лицу.

— Не злись так, Бек. В любом случае твоя жизнь не во мне. Твоя жизнь в ней.

Она бросила взгляд на «Ярла Шаннару» и Руэ Меридиан. Бек не посмотрел туда вслед за ней.

— Мы обсуждаем не мою жизнь, — настаивал он. — Это твоя жизнь будет растрачена впустую, если ты последуешь по этому пути. Почему бы тебе просто не отправиться домой вместе со мной, не пожить для разнообразия в спокойствии и комфорте, а не пускаться в неизвестность, пытаясь содеять нечто невозможное?

— Я еще не знаю точно, чего от меня ждут, — ответила она спокойно. — Я знаю лишь то, что было открыто мне магией меча Шаннары: я должна стать следующим друидом и искупить сотворенное мною зло, приняв эту ответственность. Если моими усилиями будет сформирован Круг друидов, как настаивал Странник, тогда орден вновь обретет сильное влияние в Четырех Землях. Вот ради чего я была спасена, Бек. Вот ради чего Странник отдал свою жизнь, — чтобы я смогла достичь тех целей, которые он поставил себе, зная, что не доживет до их воплощения. — Она приблизилась и положила свои тонкие руки ему на плечи. — Я делаю это не из-за глупых ожиданий или эгоистичной потребности. Я поступаю так из чувства долга, чтобы сделать что-то, что сможет искупить кошмарно прожитую жизнь. Взгляни на меня, Бек. Посмотри, что я наделала. Я не могу смириться с тем, кто я. Я не могу не воспользоваться шансом искупить свою вину. Странник рассчитывал на это. Он достаточно хорошо знал меня, чтобы понимать, что я почувствую, когда мне будет явлена истина. Он верил: я сделаю то, что нужно, чтобы искупить зло, причиненное мною людям. Подло было бы предать его сейчас.

— Ты не предашь его, если станешь той, кем была бы с самого начала, если б ничего этого не случилось.

Она печально улыбнулась:

— Но это случилось. Это произошло, и мы не можем изменить прошлого. Я должна жить с этим. — Она обняла его обеими руками и прижала к себе. Сначала он стоял, застыв в ее объятиях, затем мало-помалу напряжение и гнев оставили его, и он тоже обнял ее. — Я люблю тебя, Бек, — молвила она. — Мой младший брат. Я люблю тебя за то, что ты сделал для меня, за то, что верил в меня, как никто другой, за то, что понял, кем я смогу стать, если освобожусь от Моргавра и его лжи. Это не изменится, даже если переменится все остальное в мире.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Его слова были полны горечи. — Это нечестно.

Она тихо вздохнула и зашептала ему на ухо:

— Мне не было суждено вернуться домой с тобой, Бек. Это не моя жизнь, мне уготовано иное. Я не была бы счастлива, не смогла бы после всего, через что мне пришлось пройти. Коран и Лира — твои родители, но не мои. Их дом — твой. Мой — где-то в другом месте. Ты должен примириться с этим. Если я хочу обрести покой, то должна возместить тот ущерб, который нанесла, искупить ту боль, которую причинила. Я могу сделать это, следуя судьбе, которую указал мне Странник. Друид может изменить жизнь многих. Может быть, то, что я стану одним из них, изменит и мою жизнь.

Бек обнял ее еще крепче. Он чувствовал правоту ее слов и свою уверенность в том, что, какие бы доводы он ни приводил, какие бы препоны ни чинил, она не изменит своего решения. Он ненавидел саму мысль о том, что утрачена всякая возможность жить как брат и сестра, семьей. Но в то же время он понимал, что утратил семью много лет назад и не в силах вернуть ее, прежнюю или такую, какой она могла бы стать. Жизнь этого не допускала.

— Я просто не хочу снова терять тебя, — сказал он.

Грайан выпустила его из своих объятий и отступила назад, ее странные голубые глаза были почти веселыми.

— Ты не смог бы этого сделать, младший братец. Я бы этого не позволила. Что бы я ни делала и что бы ни случилось сегодня ночью, я всегда буду неподалеку.

Он кивнул, внезапно вновь почувствовав себя мальчишкой, ребенком под опекой своей сестры.

— Тогда иди. Делай то, что нужно. — Бек улыбнулся, но улыбка быстро исчезла с его лица. — Я иссяк. Измучен до предела. — Он отвернулся, глядя на закат, превратившийся в смутное серебристое мерцание в сгущающемся мраке, подавляя подступившие слезы. — Я отправляюсь домой, сейчас же. Мне нужно домой. Необходимо, чтобы все это кончилось.

Она вновь приблизилась к нему, такая маленькая и хрупкая, что казалось невероятным, будто она может обладать силой, которая понадобится друиду.

— Тогда иди, Бек. Но знай, что часть меня — с тобой. Я не забуду ни тебя, ни своего обещания никогда тебя не оставлять. — Она поцеловала его. — Пожелаешь мне удачи?

— Удачи, — пробормотал он.

Грайан улыбнулась:

— Не грусти, Бек. Будь счастлив ради меня. Вот чего я хочу.

Она плотнее закуталась в свои темные одежды и отвернулась.

— Постой! — импульсивно воскликнул он.

Бек снял с себя меч Шаннары, который носил за спиной, и протянул ей:

— Ты будешь лучше меня знать, что с ним делать.

На ее лице отразилась неуверенность.

— Он был дан тебе. Он принадлежит тебе.

Бек покачал головой:

— Он принадлежит друидам. Верни его им.

Она приняла талисман, держа его в руках как спящего ребенка.

— Прощай, Бек.

Сказав это, она стала подниматься в горы. Бек стоял, глядя ей вслед, пока не перестал различать ее в сумерках, не в состоянии избавиться от ощущения, что снова теряет ее.

Руэ Меридиан смотрела, как он возвращается к кораблю по щебню бесплодной равнины, на которой они приземлились, поникнув головой и сжав кулаки. Было очевидно, что его не радует решение сестры. Руэ знала, о чем Бек просил Грайан, и понимала, что он получил отказ. Она могла бы избавить его от этих напрасных волнений, но полагала, что ему стоит выяснить это самому. Бек верил в невозможное, и был в этом неисправим.

— Он выглядит как побитый щенок, — задумчиво протянул Рыжий Верзила.

Она кивнула:

— По крайней мере, теперь мы можем отправляться домой, — продолжал он. — Здесь дела окончены.

Еще с минуту она смотрела, как приближается Бек, затем оставила своего брата, спустилась по веревочной лестнице и вышла на равнину. Ей казалось, что Бек даже не видит ее, пока она не преградила ему путь, и он поднял глаза, посмотрев на Руэ вставшую прямо перед ним.

— Я все думала, — молвила она, — о твоем доме, том, где ты родился. Он ведь был неподалеку отсюда, не так ли? — Он смотрел на нее. — Как думаешь, мы смогли бы найти его, если бы отправились искать?

Его замешательство было очевидным.

— Не знаю.

— Хочешь попытаться?

— Это всего лишь развалины.

— Это твое прошлое. Тебе нужно увидеть его.

Он с сомнением посмотрел на воздушный корабль.

— Нет, — сказала Руэ. — Не с ними. У них нет времени на такие вещи. Только ты и я. Пешком. — Она дала ему поразмыслить минуту. — Думай об этом как о приключении, небольшом таком, только для нас двоих. После того как мы найдем твой дом, мы можем продолжить путь на юг, через пограничные земли вдоль Радужного озера, вниз до Серебряной реки, затем домой, в горы. Рыжий Верзила может полететь с Квентином в Лию на «Ярле Шаннаре», затем отвезти Арена в Арборлон.

Она подошла ближе, обняла его, и их лица оказались рядом.

— Не знаю, как тебе, но с меня пока хватит воздушных кораблей. Я хочу побродить пешком.

Бек выглядел ошеломленным, будто получил подарок, которого не ожидал и не заслуживал.

— Ты отправляешься со мной? В горы Ли?

Она улыбнулась ему и нежно поцеловала в губы.

— Бек, — прошептала она, — я никуда больше и не собиралась.


Большую часть ночи Грайан Омсворд поднималась по предгорьям Зубов Дракона, стремясь достичь Сланцевой долины до рассвета. Альт Мер мог бы доставить ее туда на воздушном корабле, но она хотела побыть в одиночестве, перед тем как вызывать дух Странника. Кроме того, легче было попрощаться сейчас, чем потом, особенно с Беком. Она знала: это будет трудное прощание, так оно и вышло. Ожидания, связанные с ней, всегда принадлежали только ему и никогда — ей, и Беку было тяжело отказываться от них. Он поймет, но для этого нужно время.

Темнота была знакомой и успокаивающей, она по-прежнему была ее старым другом после всех этих лет. Окутанная ее защитным покровом, умиротворенная безраздельным одиночеством, чародейка могла думать о том, что делала и куда собиралась, размышлять о событиях, которые привели ее в это место. Уничтожение Моргавра не дало ей того удовлетворения, на которое она надеялась. Для исцеления ей понадобится нечто большее, чем месть. Ее жизнь друида сможет дать ей это исцеление, хотя она понимала, что этого не произойдет в обычном понимании. Это не успокоит и не подбодрит ее. Не сотрет прошлого из ее памяти, не позволит забыть, что она была ведьмой Ильзе. Грайан сомневалась даже в том, что ей будет дарован хороший ночной сон. Ей всего лишь предоставлена возможность уравнять чаши весов, шанс искупить невыносимое прошлое. У нее появится повод, чтобы прожить остаток своей жизни.

Грайан не знала, будет ли этого достаточно, чтобы спасти ее израненную душу, но попробовать стоило.

К полуночи она достигла места назначения. Грайан никогда не бывала здесь прежде и не знала дороги, но инстинкт подсказывал ей, куда идти. Или, может быть, ее вел Странник, из мира мертвых. Как бы то ни было, она шла, не снижая темпа, и в этом движении находила успокоение. Ей бы следовало бояться того, что ожидало ее впереди. Грайан знала, что однажды страх, природу которого она не могла понять, настигнет ее, откроется ей. Но сейчас она была охвачена решимостью выполнить свои обязательства, найти новое место в мире и начать все сначала.

Когда Грайан достигла края Сланцевой долины, выбравшись к нему совершенно неожиданно через нагромождение огромных валунов, она остановилась и заглянула вниз, в ее чашу. Долина была усеяна сверкающими черными камнями, отражающими лунный свет, как глаза животного. Хейдисхорн своими безмятежными водами напоминал гладкое, плоское зеркало. Это место внушало тревогу: тишина и пустынное пространство, ничего живого, ничего, кроме нее. Она решила, что это место как нельзя лучше подходит для встречи с духом.

В ожидании Грайан присела.

«Все ненавидят тебя», — сказал ей Бек. Эти слова должны были заставить ее изменить мнение, но также и причинить боль. Не достигнув первой цели, они добились второй. Ей все еще было больно.

До рассвета оставался час. Грайан спустилась в долину и остановилась на берегу озера. Из того, что было показано ей мечом Шаннары, она понимала, что происходило в этом месте со Странником и что должно случиться с ней. Здесь, в непосредственной близости мира мертвых, чувствовалась их сила, которая приводила в замешательство даже ее. Духи пребывали вдали от живых, и все же имели власть над ними. Потому что они знали.

Будущее. Его возможности. Ее судьбу со всеми ее поворотами.

Странник увидит то, чего не может узреть она. Странник узнает о выборе, ожидавшем Грайан, но не сможет сказать ей о его значении. Знание будущего было запретным для живых потому, что живые всегда должны определять, каким должно быть это будущее. Лучшее, что могли сделать мертвые, — поделиться некоторыми представлениями о возможностях, которые давало будущее, и позволить живым сделать из этого то, что получится.

Грайан поглядела вдаль, думая о том, что она в любом случае не имеет никакого желания знать будущее. Она была здесь, чтобы узнать, правда ли то, что показала ей магия меча, предназначено ли ей стать друидом, преемником Странника, и продолжить его дело. Она сказала Беку и остальным, что это так, но не могла быть в этом уверена, пока не услышит это от самого Странника. Грайан хотела, чтобы это было так, она желала получить шанс сделать нечто достойное, что поможет осуществить начатое Странником. Она жаждала воздать ему за причиненную боль. Главным образом, ей хотелось думать, что она вновь полезна, что может найти цель в жизни, что не все началось и закончилось тем временем, когда она была ведьмой Ильзе.

Грайан посмотрела вниз, на воды Хейдисхорна. «Яд», — прошептала магия меча Шаннары. Но она сама была ядовитой. Чародейка импульсивно наклонилась, чтобы погрузить руку в темное зеркальное отражение лунного света и звезд, но отдернула ее назад, когда воды заволновались. В центре озера раздалось шипение, похожее на дыхание дракона. Настало время. Приближался Странник.

Ожидая его, она выпрямилась в своем темном плаще.


— Не думал вновь увидеть тебя, младший брат, — заявил Килен Элессдил, входя в комнату с присущей ему резкостью, не волнуясь ни о формальностях, ни о приветствиях, не тратя лишнего времени.

— Я и сам удивлен не меньше, — признал Арен. — Но в любом случае я здесь.

Прошло два дня с тех пор, как он попрощался с Квентином Ли в Лии, и три дня, как Грайан Омсворд ушла в Зубы Дракона. Затем Арен полетел на запад, в Арборлон, со скитальцами на борту «Ярла Шаннары», все это время думая о том, что он скажет, когда наступит этот момент. Арен знал, что от него ожидали, — не только те, с кем он странствовал, но и он сам. Возможно, его задача была самой важной, определенно — самой сложной, с учетом тех чувств, которые испытывал к нему брат. Тот мальчик, который отправился с друидом в путь, отмеченный на карте Каэля Элессдила, не смог бы справиться с ней. Оставалось увидеть, справится ли тот мужчина, которым он стал.

То, что его встретили воины из отряда гвардии и привели в эту маленькую комнату в заднем крыле дворца, спокойно и без фанфар, свидетельствовало о том, что его брат все еще относится к нему главным образом как к помехе. Килен будет терпеть его возвращение лишь до тех пор, пока не определит, нужно ли ему от Арена еще что-нибудь. Возвращение принца не было поводом для торжеств без возвращения эльфийских камней.

— Где друид? — спросил брат, переходя прямо к делу. Он подошел к занавешенным окнам и выглянул наружу, слегка раздвинув складки портьер. — Еще на борту корабля?

— Вернулся в Зубы Дракона, — ответил Арен. Это не было ложью в полном смысле слова, а лишь смягчением правды. Килену пока не следовало знать все. В частности, ему не нужно было знать, как обстоят дела с друидами.

— Добился ли ты успеха в этой экспедиции, брат?

— В основном — да.

Бровь Килена поползла вверх.

— Мне сообщили, что с тобой вернулось менее четверти тех, кто пустился в путь.

— Побольше. Некоторые уже отправились по домам. Не было никакой необходимости в их появлении здесь. Но мы потеряли многих, Ард Патринель и его эльфы-охотники — среди них.

— Так что из всех эльфов выжил лишь ты один?

Арен кивнул. Он услышал обвинение в словах своего собеседника, но не счел нужным оправдываться. Он не нуждался теперь в оправданиях ни перед кем, менее всего — перед своим братом, единственное разочарование которого состояло в том, что как раз один эльф и выжил.

Килен Элессдил отошел от окна и, подойдя к Арену, встал прямо перед ним:

— Скажи мне тогда, нашел ли ты эльфийские камни? Они у тебя?

Несмотря на все усилия казаться спокойным, его голос и прихлынувшая к бледному лицу кровь выдали обуревавшие короля чувства. Килен уже предвкушал, как эльфийские камни усилят его власть. Он не понимал предъявляемых ими требований. Он даже не осознавал, что они бесполезны в большинстве ситуаций, к которым он намеревался их применить. Их могущество было той притягательной силой, которая заставляла его забыть обо всем.

Однако это не было проблемой Арена.

— Они у меня. Я отдам их тебе, как только буду уверен в том, что условия соглашения, достигнутого отцом и Странником, соблюдены в точности.

Краска гнева залила лицо его брата.

— Не тебе напоминать о моих обязательствах! Я знаю, что обещал мой отец! Если друид сдержал свое слово — если у тебя есть эльфийские камни и часть эльфийской магии, чтобы передать их мне, — тогда все будет исполнено, как желал отец!

Килен не сделал даже попытки скрыть тот факт, что, по его мнению, все предназначалось ему лично, а не эльфийскому народу. Он был смелым человеком и сильным воином, но слишком честолюбивым и не больно хорошим политиком. У него наверняка уже появились разногласия с Эльфийским Советом, и определенные слои населения были им недовольны.

— Эльфийские камни станут твоими к тому времени, как я уеду, — сказал Арен. — Магия, которую стремился найти Странник, требует перевода и истолкования, чтобы постичь ее истоки и ценность. Те эльфы, которые войдут в Круг друидов, смогут помочь в этой работе. Дляначала было бы достаточно двух дюжин людей.

— Хватит и дюжины, — ответил его брат. — Можешь выбрать их сам.

Арен покачал головой:

— Необходимы две дюжины.

— Ты испытываешь мое терпение, Арен. — Килен пристально посмотрел на него, затем кивнул. — Хорошо, они твои.

— Деньги, обещанные каждому из тех, кто отправился в эту экспедицию, должны быть выплачены сполна. Тем, кто выжил, либо семьям погибших.

Килен нехотя кивнул. В его взгляде, обращенном к Арену, мелькнуло нечто похожее на уважение. Самообладание и решимость младшего брата явно произвели на него впечатление.

— Что-нибудь еще? Полагаю, ты захочешь оставить себе воздушный корабль?

Арен не дал себе труда ответить. Вместо этого он вытащил из кармана мешочек с эльфийскими камнями и протянул его брату. В мгновение ока Килен ослабил шнурки и высыпал камни на руку. Безмолвно он впился взглядом в их бездонные синие грани, весь его облик излучал жажду власти.

— Нужно ли рассказывать тебе, как заставить магию действовать? — предусмотрительно спросил Арен.

Килен посмотрел на него:

— Я знаю о них больше, чем ты думаешь, младший брат. Я постарался это выяснить.

Арен кивнул, не вполне понимая слова Килена и не чувствуя уверенности в том, что ему хочется это знать.

— Тогда я пойду. Соберу провиант и поговорю с теми, кто, как я думаю, может отправиться в Паранор. — Не дождавшись ответа брата, он сказал: — Прощай, Килен.

Тот уже шел к двери, сжав в руке эльфийские камни. Открыв дверь, он обернулся:

— Бери все, что тебе нужно, младший брат. Отправляйся куда захочешь. Но, Арен, — широкая улыбка искривила его красивое лицо, — никогда не возвращайся.

Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.


Над побережьем Синего Раздела был рассвет, и Крылатый Всадник нес дозор, летя на Обсидиане. По возвращении он почти непрерывно спал в течение нескольких дней, но, поскольку был неугомонным по природе, ему хватило этого, чтобы оправиться от тягот, перенесенных в странствии. Он снова был в воздухе. Он больше нигде не чувствовал себя дома, даже в Бухте Крыла, всегда стремился в небо, ему всегда не терпелось отправиться в полет.

День был ярким и ясным, и он глубоко вдыхал морской воздух, вкус и запах которого были такими знакомыми и желанными. Странствие «Ярла Шаннары», казалось, было так давно, и воспоминания о нем начинали бледнеть. Предд не любил жить прошлым и потому сразу избавлялся от него. Настоящее — вот что имело значение, то, что происходило в жизни Крылатого Всадника здесь и сейчас. Его полет. Он полагал, что такова была природа его занятия. Если позволить себе блуждания в мыслях, не сделаешь того, что нужно.

Он быстро осмотрел небо в поисках воздушных кораблей, думая высмотреть какой-нибудь над побережьем, может быть, даже тот, которым командовал Редден Альт Мер. Предд подумал, что из всех, с кем он странствовал, этот скиталец был самым замечательным. Он был самым жизнерадостным человеком, которого, казалось, ничто не может выбить из седла. Человеком, которому сопутствовала удача. Перед глазами Предда все еще стояла картина: Альт Мер, чудом оставшийся невредимым, летит на одиночном крыле над дымящимися руинами флота Моргавра. Эльф подумал о том, что, когда уже ничто другое не в состоянии спасти тебя в этом мире, удача всегда сможет сделать это.

Наперерез ему летели чайки, белокрылые стрелы на синем фоне воды. Обсидиан издал предупреждающий крик, затем повернул влево. Он увидел что-то плывущее по воде, нечто выпавшее из поля зрения его седока. Мысли Предда вернулись к текущим делам. Теперь он увидел качающееся в бурунах прибоя пятно яркого цвета.

Может, это был клочок одежды.

Возможно, тело.

У эльфа встал комок в горле. Предд вспомнил тот день, который внезапно показался не таким уж и далеким.

Подобрав поводья Обсидиана, он полетел вниз, чтобы взглянуть на это поближе.


Оглавление

  • ГЛАВА 1
  • ГЛАВА 2
  • ГЛАВА 3
  • ГЛАВА 4
  • ГЛАВА 5
  • ГЛАВА 6
  • ГЛАВА 7
  • ГЛАВА 8
  • ГЛАВА 9
  • ГЛАВА 10
  • ГЛАВА 11
  • ГЛАВА 12
  • ГЛАВА 13
  • ГЛАВА 14
  • ГЛАВА 15
  • ГЛАВА 16
  • ГЛАВА 17
  • ГЛАВА 18
  • ГЛАВА 19
  • ГЛАВА 20
  • ГЛАВА 21
  • ГЛАВА 22
  • ГЛАВА 23
  • ГЛАВА 24
  • ГЛАВА 25
  • ГЛАВА 26
  • ГЛАВА 27
  • ГЛАВА 28
  • ГЛАВА 29
  • ГЛАВА 30
  • ГЛАВА 31
  • ГЛАВА 32
  • ГЛАВА 33