Любовник Дождя [Джек Хиггинс] (fb2) читать постранично

Джек Хиггинс Любовник Дождя

Пролог

Полицейская машина развернулась на углу улицы и остановилась у обочины рядом с фонарным столбом. Водитель, не выключая двигателя, с усмешкой обратился к пассажиру:

— Ты, верно, хотел бы, чтобы кто-нибудь другой дежурил в такую ночку, а?.. Но, прости, прости, ведь я забыл, что ты любишь свою работу…

Того, что ответил полицейский, Генри Джозеф Дуайр, лучше было не повторять вслух. Но когда он остался стоять в одиночестве у бровки тротуара, в своем шлеме и накидке, прислушиваясь к шуму удаляющегося в темноте автомобиля, его лицо приняло странно меланхолическое выражение. Дождь лил, не утихая, и в свете фонаря его серебряные струи каскадами обрушивались на асфальт. Дуайр повернулся и хмуро зашагал по улице.

Было только десять часов, а ему предстояло провести на дежурстве всю эту сырую и промозглую ночь. Улочка была пуста, поскольку с некоторых пор в ночное время в городе безраздельно хозяйничал страх, пробиравший даже такого бывалого парня, как Джо Дуайр. «Спокойно, приятель, — сказал он себе, — скоро со всем этим будет покончено».

Он остановился на углу и бросил взгляд на расположенный по другой стороне улицы бар — единственный оазис света посреди окружающей темноты. Перед началом дежурства не мешало бы промочить горло чем-нибудь горячим, к тому же ему нужно купить сигареты.

Внутри был только один посетитель— рослый, крепкого сложения мужчина в кепи и старом плаще. Он разговаривал с хозяином, Сэмом Харкнессом.

Дуайр подошел к дверям как раз в ту минуту, когда мужчина, бросив через плечо «Спокойной ночи!», наклонил голову, чтобы нырнуть под дождь, и потому столкнулся с полицейским.

— Поаккуратней, приятель! — буркнул Дуайр и тут же узнал его. — Ах, это вы, господин Фолкнер! Ну и паскудная же сегодня погодка!

Мужчина улыбнулся.

— Это точно. Я только на минуту выскочил за сигаретами. Надеюсь, что за работу в таких условиях вам платят в двойном размере.

— Ох, куда там!

Фолкнер исчез за стеной дождя, а Дуайр вошел внутрь, пробормотав:

— Однако он спешит…

Харкнесс налил в кружку чай, всыпал туда сахар и протянул полицейскому.

— Можно подумать, ты бы не спешил домой, в теплую постель, окажись на его месте! К тому же его, верно, дожидается какая-нибудь красотка в одном белье. Такой уж народ эти художники!

Дуайр рассмеялся.

— Ты просто ему завидуешь. Дай мне два десятка сигарет — тех, что обычно. Мне нужно иметь при себе что-то, что поможет перетерпеть эту чертову ночь. А у тебя как идет?

Харкнесс отсчитал ему сигареты и сдачу с десяти шиллингов.

— Если заработаю на бензин — и то хорошо.

— Ничего удивительного, что в такую ночь мало кто высовывается на улицу, — заметил Дуайр.

Харкнесс кивнул.

— Дело было бы не так паршиво, если б хоть девочки гуляли. Но они теперь работают на дому, а у кого есть хоть немного мозгов, выставили у порога по амбалу. Этот сукин сын, Дождевой Любовник, на всех нагнал страху.

Дуайр зажег сигарету и прикрыл ее сложенной домиком ладонью.

— А ты не боишься?

Харкнесс пожал плечами.

— На кой я ему сдался! Но вот как баба в здравом уме может выйти из дома в такую ночь… — Он развернул вечернюю газету. — Полюбуйся: эту несчастную потаскушку он ухлопал прошлой ночью в парке. Пегги Нолан. Она много лет промышляла в нашем квартале. Маленькая симпатичная ирландка. За всю свою жизнь и мухи не обидела! — Харкнесс со злостью отшвырнул газету. — А вы там у себя, в полиции, что думаете? Кто-нибудь наконец почухается?

«Перепуганный обыватель ищет козла отпущения», — подумал Дуайр. Он загасил сигарету и ткнул окурок в пепельницу.

— Мы его поймаем, вот увидишь. Угодит в собственную ловушку. Эти, со сдвигом, всегда так кончают.

Однако это не прозвучало убедительно даже для него самого, а Харкнесс только фыркнул.

— Тогда скажи мне, скольких он еще укокошит, прежде чем вы его засадите?

Его слова преследовали Дуайра, как зловещее эхо, когда, распрощавшись с Харкнессом, он шагнул за порог.

Бармен еще какое-то время глядел ему вслед, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов. Потом все стихло — будто полицейского поглотила темнота. Харкнесс с трудом подавил в себе чувство внезапно накатившего страха, включил радио и зажег трубку…

Джо Дуайр медленно шел вперед и шум его шагов отдавался эхом от столпившихся на противоположной стороне улицы высоких викторианских домов. Время от времени он останавливался и освещал фонариком какие-нибудь ворота, а один раз даже обследовал черный вход в здание, где размещались конторы оптовых продовольственных складов. Он продрог до костей, дождь затекал ему за воротник, а впереди было еще семь часов дежурства.

Машинально Дуайр направил фонарик в конец улочки Доб Корт, всего на какую-нибудь пару метров за угол, и замер. Потому что луч света упал прямо на черный кожаный сапожок, потом выхватил из темноты ноги, измятую, бесстыдно задранную юбку и,