Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо [Анджей Выджинский] (fb2) читать постранично, страница - 4

чего жду и почему не открываю дверь; потом сам поразился своему чудачеству. Прошла еще минута. Заскрипела лестница, но деликатно, осторожно, как под шагами ребенка или женщины в легких туфельках. Я нажал ручку и выглянул в коридор. Увидел силуэт молодой стройной девушки. Услыхав скрип двери, она испуганно обернулась. Ее длинные темные волосы падали на плечи; лицо было образцом американской красоты, известной по сотням тысяч реклам, по фильмам и ревю. Но оно было утонченней, это чувствовалось особенно в рисунке губ и во взгляде влажных глаз; этим девушка отличалась от несколько вызывающей и подслащенной прелести рядовой американской красотки.

— Я к вам звонила, — сказала она, — два раза звонила, но никто не выходил. Я думала, что вас нет дома.

— С кем вы хотели поговорить?

Она указала на визитную карточку.

— Ваше имя Майк Уинн?

— Войдите, пожалуйста.

Я ввел ее в кабинет, указал на одно из кресел, стоящих перед письменным столом, и сел рядом с ней в другое кресло.

— Простите… Не знаю, как начать, но у меня к вам большая просьба…

— Начните, пожалуйста, о себе. Мое имя вы уже знаете.

Она сплела руки на коленях.

— Меня зовут Лоретта Флинн, я студентка… Изучаю историю искусств в Колумбийском университете. Мне двадцать один год. Мой отец — сенатор… Но, может, уже достаточно?

— Пока да. Кто вас направил ко мне?

— Никто. Я о вас читала.

Я подумал, что передо мной сидит одна из тех наивных и экзальтированных девушек, которые, начитавшись того, что обо мне время от времени пишут, присылают нежные письма или даже сами приходят, чтобы объясниться в любви. Такие вещи приносят много хлопот и мало радости. Я сказал:

— Пожалуйста, не верьте этой чепухе. Вы ведь знаете, что способны выдумать наши журналисты, чтобы заработать несколько долларов и поддержать тираж газеты.

Она догадалась, в чем я ее подозреваю.

— Знаю. Но я умею отличать дешевую сенсацию от фактов. Пожалуйста, не думайте, что я пришла выражать вам свое восхищение и просить о капельке взаимности, хоть я и вправду восхищаюсь тем, что вы сделали… и вашим мужеством. Даже если б я в вас влюбилась, меня не хватило бы на то, чтобы прийти сюда и объясниться в любви. Но я в вас не влюблена.

Я вздохнул с облегчением. Теперь я мог уже безнаказанно сказать, улыбаясь:

— Жаль, мисс Флинн.

Она тоже улыбнулась. Я внимательней присмотрелся к ней и увидел, что глаза у нее припухли и покраснели от слез. Она поняла, что я это заметил. Ее сплетенные пальцы разжались.

— Вы плакали.

Улыбающиеся губы вдруг искривились, как в плаче, подбородок задрожал. Она кивнула. Я ничего не сказал, хоть понимал, что она ждет вопроса. Я хотел, чтоб она сама пересилила недоверие или стыд. Девушка коснулась пачки сигарет «Виндзор», лежащей на столе.

— Можно закурить? Извините, но я забыла захватить свои сигареты, даже сумку с собой не взяла. Наверное, в машине оставила.

— Вы курите такие же?

— Нет. «Мелахрино», и очень много…

Сорт сигарет, туфли, костюм, — все говорило о том, что с деньгами у нее нет хлопот.

Я взял зажигалку, сделанную из противотанкового патрона, и подал ей огонь. Она инстинктивно отшатнулась от пламени высотой в несколько дюймов.

— Да ведь так можно пожар устроить! — сказала она и поглядела вверх, не закоптился ли потолок.

— Я умею с ней обходиться. Это, наверное, единственная зажигалка в мире, которая десять лет подряд дает огонь при одном нажатии рычажка.

Я достал из письменного стола любимую пепельницу, огромную, похожую на опрокинутый цилиндр, и поставил ее на столик, за которым мы сидели. Лоретта была поражена.

— Похоже на артиллерийский миномет! Что это такое?

— Конечно, можно переделать ее на миномет, вы правы. Но это просто очень удобная пепельница, удобная по разным причинам. Иногда ко мне приходят клиенты, которые хотят меня впутать в какую-нибудь подозрительную историю. Тогда, ставя или передвигая пепельницу, я нажимаю на маленькую пластинку в дне цилиндра. У него двойное дно, и туда вмонтирован магнитофон.

— Вы его включили?

— Нет.

— Зачем вы об этом говорите? Чтобы меня предостеречь?

— Затем, чтоб пробудить у вас доверие. Вы хотите сказать что-то важное и медлите. Я боялся, что вы расплачетесь, потому ни о чем не спрашивал. Прошу вас успокоиться. Думаю, что вы уже освоились с этой комнатой и со мной. Я вас слушаю.

— Это очень сложное дело.

— И я не думаю, что вы пришли ко мне с какой-нибудь чепухой. Например, чтобы я проследил за парнем, которого вы… которым вы интересуетесь.

— Это действительно серьезное дело. Вы должны мне обещать, что это останется между нами… и что без моего ведома…

— Эти формальности можно опустить. Прошу вас подробно и по порядку рассказать, что произошло. Лишь тогда я скажу, интересует ли меня вообще это дело и смогу ли я чем-нибудь вам помочь.

— Но ведь вы можете любое дело…

— Нет, не любое. Если вы обратитесь по поводу боли в горле к кардиологу или