Страх (СИ) [Олег Семироль] (fb2) читать постранично, страница - 3

соглашаясь, и неожиданно говорит:

--А все же мы трусы!

Удивленно гляжу на сержанта:

--Кто?

--Да все! - он опустил винтовку и, зажав её между колен, будто сидел не в комнате своего капитана, а в трясущейся утробе вертолета, пояснил:

--Я, вы, полковник, все ребята - мы все тут жалкое сборище трусов!

Вот тут на меня накатывает не то чтобы злоба, а самое настоящее бешенство. Ведь какой-то дурак, ублюдочный жалкий дурак, выбросивший к дьяволу собственную жизнь и прихвативший к тому же четыре чужих, а туда же, в философию полез - философист загробный! Ору как нервный сержант из кретинско-янковских фильмов на нерадивого новобранца:

--Заткнись ты, кретин дурацкий! В моем взводе только один трус! Это ты! Чтоб тебя черти в аду затрахали! За каким дьяволом ты их убил?! А? Что там у вас случилось?

Отто молча слушает меня, а потом грустно отвечает:

--Капитан, неужели серьезно думаешь, что я стал бы убивать трех девчонок?

Чувствую, как мой гнев испаряется куда-то. Все три дня после обнаружения их лагеря, я только об этом и думал, но... По всему выходило именно так. Даже Макс, первый нашедший то место, по-видимому, пришел к тому же выводу - поэтому и не поднял шума, а предупредил лишь нас с Могилой... Всё было слишком... Слишком понятно и прозрачно просто.

--Отто, а что я должен думать? - смотрю прямо в пустые глазницы, надеясь увидеть там хоть что-то, кроме темной пустоты.

--Что угодно, но только не это! - упрямо говорит сержант.

--Ну да, - киваю головой, будто соглашаясь, - Крамер сам себе глотку перерезал, и девки себе сами ножик под ребро вогнали? Да?

--У нас вода кончилась, - словно не слыша меня, ровно заговорил сержант, - бурдюк потек почему-то, может неплотно закрыли...

--И все померли от жажды! - зло перебиваю его, чувствуя сильное желание пристрелить этого недоумка, подставившего всех нас - жаль только он и так уже мертв.

--Я пошел за водой - боялся, как бы девки ядовитую лиану по ошибке не выдоили, а вернулся... - он на миг снова замолчал, как бы переводя дух, хотя кажется, покойникам дышать-то не надо, а потом окончил:

--Возвращаюсь, Крамер на меня с винтовкой бросается... Похоже, он с этими чего-то психотропного наелся...

--А сам-то зачем? - потеряно спрашиваю бывшего сержанта.

--Глотку я ему перерезал, - спокойно объясняет Отто, - так вышло - или я его, или он меня... А потом... Вы бы поверили?

--Но сейчас-то верю! - твердо говорю ему и объясняю, будто это может иметь какое-то значение, - сделали бы анализы, все было бы...

Он перебивает меня:

--Надоело всё, вот и совершил первый смелый поступок за всю свою жизнь! - Отто неожиданно хохочет скрипучим, противным голосом:

--Вернее последний, ха-ха-ха!

Смотрю на веселящегося мертвеца и впервые не знаю, что делать... Но Отто внезапно перестает смеяться и бросает мне свою винтовку - машинально ловлю. Он поднимается во весь свой немаленький рост - свет, проникающий сквозь жалюзи, делает его обычно плотную фигуру какой-то полупрозрачной...

"ПРИЗРАЧНОЙ!" - проговариваю про себя слово. Только разве что-то значат теперь слова?

--Капитан, разнесите мне голову! - спокойно просит мой сержант.

--Зачем? - снова повторяю я как какой-нибудь новобранец из степей Украины, не знающий ещё по-французски ни одного слова, за исключением "салют".

--Не хочу, чтобы у меня в голове жили черви! - поясняет Отто.

Почему-то этот аргумент меня наконец-то убеждает. Я лишь молча киваю. Дергаю рукоятку заряжания, патрон со знакомым щелчком занимает своё место. Палец сдвигает предохранитель перед спусковым крючком - два щелчка, "автоматический огонь".

Мой сержант поднимает в нашем приветствии руку, сжатую в кулак:

--А все же трусы вы все, капита...

Договорить ему уже не удается - бью с бедра, ноги полусогнуты, так стреляют только у нас в Легионе. Комната наполняется сухим грохотом выстрелов, винтовка истерично бьётся в руках... От неподвижной фигуры передо мной летят какие-то ошметки, словно от бумажной мишени на полигоне... Отто почему-то не падает, стоит под бешеным шквалом свинца... А почему не кончается магазин? Он же давно должен опустеть... Но гремит по комнате эхо выстрелов и звенят, осыпаясь горячим дождем, гильзы, а раскаленная винтовка начинает жечь пальцы... И грохот, грохот, грохот...

V

Кровь стучит в висках, отдавая бешеным пульсом в глаза, горит разбитая об изголовье койки ладонь...

"Ну что, Гурски, пора сдаваться Сахарку?" - думаю, стараясь успокоиться. Все же прав был хамоватый джин из диснеевского фильма - "Живые мертвецы не самое приятное зрелище".

Сажусь на скомканных, мокрых от пота