Страх (СИ) [Олег Семироль] (fb2) читать постранично

Семироль Олег

СТРАХ

За бортом вертолета - только солнце и ветер.

И на мили в округе - здесь не видно жилья,

Сельвы мрак никогда не наполнится светом,

И в движеньи застыла под нами земля.

День прозрачен и пуст - он оглох от пальбы и от скуки.

От незрячих глазниц и от бьющихся в ужасе птиц,

Все проходит - увы, только сны нам напомнят о друге,

И о той тишине состоящей лишь из журавлей и синиц...

(с) Авторская переделка неизвестной песни

I

Сельва, несущаяся нам навстречу бескрайне-зеленым потоком, напоминает одновременно куцее казенное одеяло (наверное, ядовитостью расцветки) и какое-то диковинное шоссе (ощущением бесконечности - рождающим чувство, что тебя потеряли в дороге и больше уже не найдут). Сливающаяся цветом с этим бескрайним зеленым океаном под нами чуть сгорбленная над турелью "пятьдесят второго"* спина Макса расслабленно покачивается в ритме воздушной болтанки - глаза закрыты темными очками шлема, все как обычно... Как сотни раз до этого. Только вот костяшки руки сжимающей рукоятку пулемета побелели, да неровно бьется на щеке упрямый желвак...

"Интересно, если б не рев нашей "птички", было бы слышно как Макс скрипит зубами?" - почему-то мне всегда приходят в голову нелепые мысли.

И почему-то приходят они именно в тот момент, когда и смеяться-то нечему, уж скорее впору рыдать (если уметь это делать, конечно).

"Ты урод, Гурски!" - столь глубокую мысль прерывает сидящий напротив меня Мумба которого все же выташнивает прямо на свои ботинки.

"Мумба тоже урод!" - успокаиваю себя, - "Все мы тут уроды, другие здесь не задерживаются, закал не тот..." - ободряюще подмигиваю серолицему негру, тот виновато смотрит своими буркалами.

"Кто сказал, что у негров белки белые и блестят?" - продолжаю внутренне ликовать, отмечая как брезгливо морщит нос, изляпанный черными разводами грима, Ганс.

"Это у ленивых негров белки белые, а у нормальных негров белки красные - от прожилок красные... Как у меня, у Ганса, у Фэн Ху - у всех ребят моего взвода. Сельва не любит спящих".

Закрываю глаза, покрепче прижимаясь спиной к надежному металлу борта. В глазах плавают красивые разноцветные пятна, в ушах ревет свою натужную песнь двигатель, в нос бьет резкой вонью запах Мумбиного завтрака (говорил же горилке**: "не жри, растрясет...") - все хорошо, уже через час я смою с себя липкий двухнедельный пот и наконец-то смогу заснуть на хрустящих от чистоты простынях...

II

Жесткая выгоревшая на солнце трава аэродрома приятно хрустит под ногами - после шестичасового полета идти неожиданно приятно и хорошо. Глобус в своем безупречносидящем мундире стоит возле джипа, задумчиво рассматривая что-то за моей спиной. Я просто уверен, что его круглая как мяч голова, укрытая беретом, как всегда выбрита до блеска, наверное, и в аду (если ад существует) наш полковник будет блеском свежевыбритой головы соперничать с сиянием собственных начищенных ботинок. Нет, действительно мысли в голову лезут самые уродские.

Жестом останавливая мою попытку вытянуться, полковник мрачно спрашивает:

--Много от них осталось?

Наш Глобус тоже шутник ещё тот - можно подумать сам не знает, что может остаться от пяти вкусненьких мертвецов в здешних джунглях...

--Три кости и тряпье! - все же отвечаю и протягиваю ему пакетик с жетонами*** и личными вещами новоупокоенных.

Глобус брезгливо швыряет его куда-то на заднее сиденье вездехода.

--Мой полковник, мой капитан... - нудно бурчит у меня за спиной Могила.

--Успокойтесь, лейтенант! - обрывает его Глобус.

Мы с Могилой "успокоившись" глядим, как полковник со злостью пинает ногой скат. Над головой с треском проносятся грузные стрекозы вертолетов - Этьен возвращается. На этот раз "повезло" моему взводу. Если только можно назвать везением то, что это мы нашли те жалкие остатки трех дур-ученых из Британии. И, увы, двух наших парней, что должны были приглядывать, чтоб этих лесбиянок (а по моему твердому убеждению, ни одному мужику не по силам выпить столько спиртного, чтобы эти "пони" заставили хоть что-то шевельнуться в организме) не обидели местные дегенераты... Сейчас все пятеро были запакованы в черные мешки, которые (судя по разноязыкой ругани), именно в этот момент, мои ребята выгружали из вертолета...

--Что там было? - утомившись избивать безвинное колесо, интересуется Глобус.

Могила почти слово в слово повторяет сочиненный нами накануне рапорт. Я же любуюсь на багровеющую короткую шею полковника, в душе наслаждаясь изысканными, казенными оборотами речи моего лейтенанта...

--А если короче? - ласково спрашивает Глобус.