Узбекские народные сказки. Том 2 [Мансур Иноятович Афзалов] (fb2) читать онлайн

М. Афзалов.
Узбекские народные сказки. Том 2.

Перевод с узбекского.

Редактор М. И. ШЕВЕРДИН.

СОСТАВИТЕЛИ: М. И. АФЗАЛОВ, X. РАСУЛОВ, 3. ХУСАИНОВА.

ХУДОЖНИКИ: А. ВЕНЕДИКТОВ, В. ЕРЕМЯН, В. КАЙДАЛОВ, А. ЛЕВИЦКИЙ, А. РОССАЛЬ, Г. ШЕВЯКОВ.

Художественный редактор И. ЦЫГАНОВ.

ВОЛШЕБНЫЙ ЦВЕТОК ГУЛИРАЙХОН

В давние времена жила старуха. Был у нее плешивый сын.

Плешивый каждый день уходил в степь собирать хворост, отвозил на базар и продавал его. Тем и жили мать с сыном.

Как-то собирал Плешивый хворост в степи, вдруг видит: быстро ползет большая-пребольшая змея. Заговорила она человеческим голосом:

– Спрячь меня скорее, эй, сын человека, за мной аист гонится, хочет съесть меня. Спаси меня, и я сделаю для тебя все, что ты захочешь!

Плешивый поднял змею и спрятал себе за пазуху.

Аист искал змею, искал, но не нашел и улетел ни с чем.

Вынул Плешивый змею из-за пазухи, опустил на землю и говорит:

– Аист улетел. Выполнишь ли ты свое обещание?

– Спасибо тебе, сын человека, – отвечает ему змея. – Иди за мной! Пошел он за змеей, а по дороге Плешивому навстречу попался знакомый Плешивого Алимат.

– Далеко ли идешь, Плешивый? – спрашивает Алимат.

– Видишь, вон ползет змея, хочет кое-что мне подарить, – отвечает Плешивый.

Не понял его Алимат и спрашивает:

– Никак не пойму, почему какая-то вредная змея должна тебе что-то подарить.

– Только что я спас эту змею от верной смерти. Вот она и хочет отблагодарить меня, – отвечает Плешивый.

Алимат посмотрел, посмотрел – да и сказал:

– Да ведь это сам змеиный царь. Говорят, у него имеется цветок Гулирайхон. Ты и попроси его. Даст его тебе змеиный царь, а я уж научу тебя, как с ним обращаться.

– Хорошо, Алимат, что ты сказал мне об этом, – ответил Плешивый, – а то я и не знал, что просить у змеиного царя. Я так и сделаю, как ты советуешь – попрошу Гулирайхон.

Пришли они в логовище змеиного царя.

– Проси, Плешивый, что душе твоей угодно, – сказал он.

– Говорят, у тебя есть цветок Гулирайхон. Если можно, дай мне его, – попросил Плешивый.

– Ты же человек бедный! На что тебе Гулирайхон? – возразил змеиный царь. – Бери лучше золото.

– Ничего, давай мне Гулирайхон, если тебе не жалко! – настаивал Плешивый.

– Бери, пожалуйста! – сказал змеиный царь.

Плешивый взял цветок Гулирайхон. Вернулся он в родное селение. Постучался в двери к Алимату и сказал:

– Смотри, вот принес я Гулирайхон.

Провел Алимат Плешивого к себе в дом, усадил на палас и, взяв Гулирайхон, заговорил: «Эй, Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Расстели во всю комнату дастархан, и чтоб на нем было двенадцать видов плодов, двенадцать всяких яств!» В мгновенье ока появился в комнате дастархан, а на нем – двенадцать видов всяких разных блюд и двенадцать видов самых разных плодов.

Наелись Плешивый с Алиматом досыта.

Еле поднялся Плешивый, взял цветок Гулирайхон и пошел домой.

Вернулся Плешивый к себе в свою жалкую лачугу, а дома бедная его мать сидела у холодного очага, голодная.

Увидела старушка сына, вскочила и давай укорять его:

– Эх, сынок, куда ты запропастился! И куска лепешки в доме нет!

– Э, матушка, – ответил Плешивый, – когда я собирал хворост, приползла змея и попросила: «Спрячь меня скорее, эй, сын человека! За мной аист гонится, хочет съесть меня, Спаси меня – и я сделаю для тебя все, что ты захочешь». Взял я змею и спрятал за пазуху. Аист покружился над нами, покружился, да и улетел ни с чем. Опустил я змею на землю и спрашиваю: «Выполнишь ли ты свое обещание?» Змея отвечает мне:

«Спасибо тебе, сын человека. Пойдем ко мне, возьмешь там все, что выберешь». Мы пошли, а по дороге я встретил Алимата. «Куда идешь?» – спрашивает он меня. Я ему: так и так, иду за змеей, она мне подарок даст. А Алимат говорит мне: «Да ведь это сам змеиный царь. У него, говорят, водится такой цветок, Гулирайхон. Проси его». Пришли в логовище змеиного царя, дал он мне золота, а я отказался и выпросил у него цветок Гулирайхон. Вернулся я к Алимату, а он научил меня, как обращаться с цветком. Вот и все.

– Глупый ты, глупый. Вместо золота взял какой-то цветок. Принес ты хоть что-нибудь поесть? Очень уж я голодная, – говорит мать.

– А что бы вы хотели поесть, матушка? – спрашивает Плешивый.

– Хотела бы плова, да ведь нет его! – отвечает мать.

– Ну, матушка, глядите тогда сюда, не только плов будет. Я вам сейчас приготовлю двенадцать всяких яств, – засмеялся Плешивый и прошептал:

– Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Расстели-ка во всю комнату дастархан, достойный моей матушки.

В один миг жалкая лачуга преобразилась, украсилась, точно комната молодухи. От стены до стены раскинулся шелковый дастархан, а на нем двенадцать блюд с разными вкусными яствами. Обрадовалась старуха. «Хоть и плешивая голова у сыночка, да умная», – подумала она.

Поела старушка, насытилась, а Плешивый ей и говорит:

– Матушка, пойдите теперь к падишаху и посватайте за меня его дочь.

– Ох, сынок, – испугалась старуха, – да как это можно! Ведь мы нищие совсем, да и ты некрасив. Убьет меня падишах, если я посмею прийти к нему с таким делом!

– Не бойтесь ничего, матушка, отправляйтесь смело! – сказал Плешивый. – Идите пораньше утром ко дворцу, возьмите метлу и подметайте у ворот. Если падишах посмеет вас обидеть, я сам пойду.

– Хорошо, сынок. Завтра поеду ко дворцу. Хоть и страшно мне.

Встала пораньше старуха, взяла метлу, села на ишака и поехала подметать у ворот падишахского дворца. Подмела, залезла на ишака и поспешила прочь. Возвращается падишах из мечети, видит: возле ворот кто-то подмел.

Разгневался он и поднял крик:

– Эй, кто осмелился подметать у моих ворот?

Визири склонились в поклоне:

– Мы не знаем, кто это сделал, не видели.

– Если до завтрашнего дня не узнаете, не быть вам живыми! – закричал падишах.

Наутро старуха снова приехала на ишаке к воротам дворца и принялась подметать, но тут ее схватили визири и привели к падишаху.

Падишах узнал ее сразу.

– Не мать ли ты Плешивого? – спрашивает он ее.

– Да, я мать Плешивого, – отвечает старуха, – пришла сватать за него вашу дочь.

– Несчастная, как ты смеешь просить за своего плешивого сына, и кого? Мою дочь! – разгневался падишах. – Разве не нашла ты ему ровни?

– А чем мы хуже тебя, падишах? – спросила старуха.

Услышав это, падишах совсем уж впал в ярость.

– Как ты можешь равнять своего плешивого сына со мной, с самим падишахом, а? Эй, палача ко мне!

Вошел палач. Падишах ему и говорит:

– Уведи эту старуху, изруби ее на куски, положи в хурджун, погрузи на осла и прогони осла!

Изрубил палач несчастную на куски, сложил их в хурджун, хурджун тот положил на спину ишака и прогнал прочь.

Ишак прямо в лачугу Плешивого и воротился. А все это время Плешивый думал:

– Отчего это мать замешкалась? Пора бы ей вернуться!

Вышел он к калитке, а там стоит ишак. Открыл Плешивый хурджун, заглянул туда, а там лежит его мать, изрубленная на куски.

Заплакал Плешивый, взял в руки Гулирайхон и говорит: «Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Сделай, чтобы моя матушка стала живая!»

Только сказал он это, как мать тут же ожила, чихнула и свалилась с ишака.

А Плешивый обрадовался, ласково поднял старушку под руку, повел в дом.

Сидит старушка на земле, во все стороны озирается. Ничего не понимает.

– Оставь это дело, сынок, ничего не получится, – говорит ему мать.

– Прошу вас, матушка: ходите вы ко дворцу каждое утро, падишах сам согласится, вот увидите.

Настало утро, и старуха снова села на ишака, поехала ко дворцу и начала подметать возле ворот. Увидели ее визири, изумились, но делать нечего, повеление падишаха надо выполнить, схватили ее и повели во дворец.

Увидел старуху падишах, пришел в неистовство.

– Почему, – кричит он на визирей, – не казнили эту злосчастную старуху вчера, как я повелел?

– Ваше величество, палач изрубил ее на куски, положил в хурджун, погрузил на ишака и прогнал его, – отвечают те.

– Эй, палач, руби сейчас же старуху, на моих глазах! – приказал падишах.

Изрубил старушку палач на мелкие кусочки, положил в хурджун, погрузил на ишака и прогнал. А ишак снова вернулся домой. Взял Плешивый в руку цветок и говорит: «Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот, сделай живой мою матушку!»

Мать чихнула раз, чихнула два и вылезла из хурджуна.

– Хватит с меня, сынок, не мучь больше меня, – говорит она Плешивому.

– Никак не могу жить я без дочери падишаха, матушка! Жените меня на ней! – говорит ей Плешивый.

Делать нечего, встала утром старуха и снова отправилась во дворец падишаха. Опять попалась она в руки визирей. Привели они ее к падишаху.

Увидел он старушку, растерялся, не знает, что делать, как поступить.

Один хитрый визирь посоветовал падишаху:

– Поручите этой зловредной старухе такое дело, чтобы она сама своей смертью померла.

– Эй, старая! – кричит падишах. – Поди скажи своему Плешивому, чтобы он выстроил за городом золотой шатер, да чтоб к нему вела высокая лестница из чистого золота, да чтобы возле шатра был цветник, а посредине цветника был хауз, выложенный из золота же, да чтоб по цветам тем порхали соловьи и пели. И скажи ему еще, чтоб у хауза росли деревья с листьями из чистого золота. Если все сделает твой Плешивый, так и быть, выдам за него свою дочь. Иди!

Сказав «хоп», старуха поклонилась падишаху, села на своего ишака и вернулась домой. Рассказала она условия падишаха сыну.

– Не горюйте, мать. Видишь, одолела ты падишаха, а теперь дело за мной. Завтра все будет готово! – обрадовался Плешивый.

На другое утро взял он цветок, пошел за город на берег реки и говорит:

– Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Сделай так, как требует падишах!

И тут же на берегу реки появилось все, что требовал падишах: и золотая беседка, и лестница из золота, и хауз, выложенный золотом, и цветник, да все не такое, как хотелось падишаху, а в три раза больше и краше.

Плешивый вернулся домой и говорит цветку: «Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Нужна мне умная-преумная кошка».

Откуда ни возьмись, красивая и умная черная кошка сидит уже около – лапкой умывается, на него смотрит.

– Теперь, матушка, отправляйтесь к падишаху, и скажите ему, что все его условия выполнены. Пусть пойдет за город к реке и убедится, – сказал Плешивый матери.

Поехала на своем ишаке старуха к падишаху и сказала ему все, что сын велел.

Собрал падишах всех визирей, и поехали они за город к реке. Видит: все есть так, как он требовал, только в три раза богаче и краше.

Вынужден был падишах выдать свою дочь за Плешивого. Начался тут пир, длившийся сорок дней и сорок ночей.

«Как этот плешивый сумел выстроить такие золотые хоромы над рекой?» – подумала дочь падишаха. Однажды она спрашивает его:

– Как это вы, муж мой, сумели построить все это из золота, да еще так быстро?

– Ну, это дело прошлое, не стоит спрашивать! – отвечает ей Плешивый.

Но дочь падишаха так пристала к нему, что Плешивый все ей рассказал:

– Если произнесешь заклинание, цветок Гулирайхон все сделает, что ты захочешь.

Когда он уснул, дочь падишаха взяла цветок и тихо сказала: «Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Сделай так, чтоб этот мой плешивый муж попал в тесную клетку, да чтоб там побольше острых шипов было!»

В ту же минуту Плешивый оказался запертым в тесной клетке с шипами. А дочь падишаха отнесла цветок Гулирайхон отцу и говорит:

– Оказывается, вот чем добивался своего ваш зять!

Падишах захохотал, взял цветок Гулирайхон и приколол к своей чалме.

Пусть он хохочет, радуется, а теперь послушайте про Плешивого.

Повернулся он во сне с боку на бок, со всех сторон в тело его впились острые шипы. Вскрикнул он от боли, проснулся и видит: лежит он в тесной клетке с шипами.

Опечалился Плешивый и сказал самому себе: «О Плешивый, ты хитер, но и тебя перехитрили!»

Поманил он к себе кошку:

– О, моя любимая кошка! Отыщи мне цветок Гулирайхон, где бы он ни был, и принеси мне его!

Кошка сразу побежала во дворец.

Прибегает туда и видит: сидит на троне падишах а на чалме его красуется цветок Гулирайхон. Подошла кошка к самому трону и жалобно замяукала.

– Эй, тварь несчастная, что приключилось с тобой? – спросил падишах. Погладил он кошку по голове и приказывает визирю:

– Наверно, она голодная, покорми ее хорошенько!

Визирь покормил кошку. Наевшись, она взобралась на колени падишаху и задремала, мурлыча, а когда падишах поднялся и пошел в свои покои, кошка побежала за ним.

Перед тем как лечь спать, падишах снял с головы чалму, повесил ее на гвоздь, а сам вышел во двор.

Кошка вскочила, прыгнула, свалила с гвоздя чалму, схватила цветок Гулирайхон и была такова.

Принесла кошка цветок Гулирайхон к клетке Плешивого. Обрадовался он, говорит: «Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Выпусти меня из клетки!» И в ту же минуту клетка исчезла.

Плешивый пошел во дворец, нашел там падишаха и говорит ему:

– Эй, падишах! Ты сам на себя накликал беду, так получай же! Эй, Гулирайхон, Гулирайхон, помощник бедных и сирот! Преврати вот этого жестокого падишаха и его коварную дочь в ишаков!

Падишах и дочь его вдруг заревели ослами. Увидев все это, визири испугались.

А один из них, самый умный, говорит:

– О, сын мой! Падишах наш был кровожадный людоед, да еще и дурак в придачу! Он и к тебе отнесся глупо. Садись на трон и будь нашим падишахом! У меня есть дочь, очень умная девушка, я выдам ее за тебя.

Сорок дней и сорок ночей длилась свадьба Плешивого и дочери визиря.

Плешивый стал править государством и достиг желанного.

Перевод М. Шевердина.

КАШМИРСКИЙ ВОЛШЕБНИК

В давние времена у одного шаха была красавица дочь. В нее влюбился сын одного бедного дехканина. Не стал он долго раздумывать и послал сватов в царский дворец.

Посмеялся царь, поудивлялся, как это бедняк осмелился свататься к его дочери, и ответил:

– Ладно, если выучится ремеслу, которого нет на свете, тогда выдам я за него дочь.

Бедняк решил тогда научить сына разным ремеслам, повел его в дом одного проживавшего в том городе и славившегося своим искусством кашмирца и отдал к нему в ученики. Только на самом деле кашмирец никого и ничему не учил, а своих учеников морил голодом, и они умирали.

У кашмирца была дочь-волшебница. Увидела она сына бедняка, понравился он ей очень, и, спрятав его, тайно от отца она начала обучать его всем ремеслам, которые знал кашмирец.

Много ли, мало ли прошло времени, пришел бедняк за сыном.

А юноша ничего не знал. Очень довольный, он вернулся в дом отца и рассказал, чему его обучили. Бедняк похвалил его и с грустью сказал:

– Поздравил бы я тебя, устроил бы пир и созвал бы друзей, но увы, дома нет и ложки муки, и горсти риса. Совсем мы обеднели.

А юноша научился у дочери кашмирского волшебника не только разным ремеслам, но и всяким тайным заклинаниям.

– Не печалься, отец, – сказал он, – я превращусь сейчас в горячего скакуна, а ты отведи меня на конский базар и продай за тысячу золотых. Вот у нас и будет чем жить.

Когда юноша уходил из дому, кашмирский волшебник увидел его в окно, страшно разозлился и решил при первом же удобном случае погубить.

Юноша прочитал заклинание и превратился в скакуна. Бедняг повел его на базар и продал царским конюхам, а когда старик вернулся, видит – сын уже дома. Удивился бедняк и сильно обрадовался.

– Хорошо бы нам достать денег – землю купить, – сказал он.

– Ладно, – ответил юноша.

В следующий базарный день юноша обернулся большим верблюдом. Бедняк повел его на базар продавать.

Верблюда увидел кашмирец и сразу догадался, что это юноша. Тотчас же он его купил и привел домой.

– Неси нож! – приказал он дочери.

Но дочь сразу догадалась, в чем дело. На то и была она волшебница.

– Отец, я не знаю, куда девался нож. Дайте я подержу верблюда, а вы сами, пожалуйста, поищите его.

Отец дал дочери подержать верблюда, а сам пошел за ножом. Девушка выпустила из рук повод. Юноша произнес заклинание, обернулся голубем и улетел.

Кашмирец обернулся беркутом и полетел за юношей, но только он нагнал его, как тот обернулся лягушкой и шлепнулся в болото. Кашмирец превратился в цаплю и принялся тыкать носом в воду, искать его. Только он хотел схватить лягушку, а она обернулась перепелом и улетела. Старик стал соколом и бросился догонять. Едва он догнал перепелку, как она залетела в дворцовый цветник и распустилась пышной розой, а так как цветущих роз в цветнике было полным-полно, кашмирец никак не мог разобрать, которая из них сын бедняка. Не долго думая, кашмирец обернулся соловьем и запел.

Услышав соловьиные трели, царевна вышла в цветник и, пораженная красотой розы, в которую обернулся юноша, срезала ее и поднесла своему отцу-шаху.

Кашмирец обернулся музыкантом и заиграл на рубабе певучую мелодию. Очень она понравилась шаху, похвалил он музыканта за его искусство. Тогда коварный кашмирец попросил в награду розу, которая была в руке шаха.

Но шах не дал ему розу. Снова кашмирец попросил – и снова шах не дал.

Когда же кашмирец попросил в третий раз, шах рассердился и ударил розой об землю, и тогда она рассыпалась просяным семенем.

Кашмирец обернулся курицей и стал клевать просо. Быстро подобрала курица все просо, но в кауше у шаха застряло одно просяное зернышко.

Обернулось оно большим котом. Кинулся кот на курицу, съел ее со всеми перьями и обернулся сыном бедняка. Встал и поклонился шаху.

Поразился шах такому чудесному искусству сына бедняка и согласился выдать за него царевну.

Сорок дней и сорок ночей шел пир, какого не знали в мире. Так сын бедняка достиг своих желаний.

Перевод М. Шевердина.

КЕНДЖА-БАТЫР

Жили-были три брата. Поехали они однажды на охоту. Заночевали братья в лесу. Двое заснули, а старший брат остался их сон сторожить. Однако после полуночи и он заснул. Прибежал какой-то зверь и съел все, что осталось в котле от ужина.

На следующую ночь дежурил средний брат, и опять этот зверь приходил.

На третью ночь пришла очередь младшему брату Кендже-батыру дежурить. После полуночи и ему захотелось спать. Тогда он взял ножик и стал себя покалывать. Терпит боль, но не спит. Прошло немного времени, слышит батыр, что-то в лесу зашуршало, крадется какой-то зверь к их котлу, видно хочет тихонько из котла мясо утащить. Взял Кенджа-батыр меч, размахнулся и отрубил зверю голову.

Вдруг видит Кенджа-батыр, что отрубленная голова катится по лесной тропинке. Побежал он ее догонять. Катилась, катилась голова до лесу – и провалилась в какую-то яму.

Кенджа-батыр назад воротился и утром все рассказал братьям.

Пошли они все вместе к яме. Взяли братья веревку, Кенджа-батыр со средним братом привязали старшего брата веревкой за пояс и стали опускать его в яму. Не успел он до половины опуститься, давай кричать:

– Ой, тащите меня назад!

Братья его и вытащили.

Потом стали среднего брата в яму спускать. Спустился он до половины ямы да как закричит:

– Ой! Назад! Тащите меня назад!

Братья его тоже наверх вытащили. Наконец пришел черед Кенджа-батыра. Взял он веревку, привязал ее крепко себе к поясу и говорит братьям:

– Только если я кричать начну или даже плакать буду, вы меня назад не тащите, а спускайте дальше.

– Ладно, – говорят братья и стали его опускать в яму. Опускался Кенджа-батыр, опускался, дошел до половины ямы. Тут у него дух захватило, но он не стал кричать. А яма глубокая-глубокая. Наконец джигит опустился на дно. А в яме темно, как ночью в погребе, только одна полоска света чуть виднеется. Стал джигит ползком пробираться туда, где свет виднеется. Смотрит – пещера, а в пещере сидит красивая девушка, а в руках у нее та самая голова, которую он отрубил. И девушка ей говорит:

– Я же вам говорила: берегитесь, не выходите каждый день на землю, попадетесь кому-нибудь в руки, а то и убить могут. Так оно и вышло, как я говорила. Туловище ваше где-то на земле валяется, а голова – у меня в руках. Что же теперь делать будем?

Тут Кенджа-батыр подошел к красавице. Она испугалась и хотела убежать.

Но Кенджа-батыр остановил ее.

– Не бойся меня, сестрица! – говорит он. – Я пришел сюда с земли, чтоб освободить тебя. Скажи мне, кто ты? Откуда? Почему под землей живешь?

Девушка видит, что джигит такой ласковый, успокоилась и отвечает:

– Я шахская дочь. Однажды, когда я гуляла по горам, злые духи-дивы похитили меня, привели сюда и сделали женой шаха этого подземного царства Серка-батыра, ему дивы служат. Вот его голова.

Кенджа-батыр спрашивает:

– А где же душа этой головы?

Девушка повела его в другую комнату, открыла сундук, достала из сундука маленький ящичек.

В ящике, завернувшись в хлопок, лежал червяк. Джигит его раздавил, и голова перестала двигаться.

Тогда царевна принесла Кенджа-батыру ключи. Стал Кенджа-батыр открывать комнаты и видит – со всех стран собраны здесь драгоценные вещи: оружие, жемчуг, рубины, яхонты, золото, серебро. Сложил все это Кенджа-батыр в сундуки и стал собираться в обратный путь.

Говорит он дедушке:

– Я тебя от злых сил освободил, пойдем теперь на землю.

– Я согласна, – отвечает девушка.

Притащил Кенджа-батыр сундуки к яме, обвязал один сундук веревкой, дернул. Старшие братья увидели, что веревка шевелится, и потащили сундук наверх. Открыли сундук, смотрят: а там золото, серебро. Еще раз веревку опустили, подняли. Другой сундук открыли – в сундуке рубины, жемчуг. Третий раз веревку опустили, вытащили сундук, открыли – и вышла из сундука красавица. Лицо у нее как месяц; глаза как день. Как увидели ее братья, остолбенели от изумления. Опустили еще раз веревку, потащили, показался сам Кенджа-батыр. Тут братья стали совет держать. Старший брат говорит:

– Если младший брат наш вернется, нам ни богатство, ни красавица не достанется. Давай обрежем веревку и убежим.

Так они и сделали: веревку обрезали и ушли. А бедный Кенджа-батыр в яму свалился.

Пришел он в себя, принялся обратно на землю дорогу искать. Шел он, шел – и вдруг слышит: вдалеке кто-то «но-о, но-о!» – кричит. Пошел он туда, откуда крик слышался, и видит: какой-то старик-крестьянин на волах землю пашет. Подошел батыр к старику и говорит:

– Здравствуйте, отец!

– Тихо, тихо, сынок! – говорит ему старик. – Берегись, как бы тебя дивы не заметили. Увидят они тебя – живым не оставят. И зачем ты сюда пришел? Ты же человек, а не птица, у тебя ноги, а не крылья, ты же отсюда не полетишь.

Юноша и говорит старику:

– Отец, я заблудился. Покажите мне путь, как на землю выбраться.

– Эх, сынок! Дорога эта очень опасная. Смотри, вон вдалеке чинара стоит. На этой чинаре гнездо птицы Семург. Она там своих птенцов выводит. И вот каждый день, как полетит Семург своим птенцам корм добывать, приходит туда дракон и съедает одного птенца. Если ты храбрый батыр и убьешь этого дракона, Семург тебя на землю доставит.

Юноша отправился к чинаре и зарубил дракона. Остались птенцы Семурга живы. Один из них от радости Кенджа-батыра своими крыльями обнял. К вечеру в небе зашумело-загудело – прилетел Семург. Птенчики своей матери рассказали, какое диво они видели. Семург у них спрашивает:

– Вот хорошо, а где же тот храбрый человек, который вас от когтей дракона спас?

А потом видит: под крыльями у птенца Кенджа-батыр сидит.

Семург говорит ему:

– О, человек! Ты моих детей от смерти спас. Проси у меня, что только твоей душе угодно.

Юноша одного просит:

– Отвези меня домой, на землю.

– Трудное ты дело просишь, – говорит Семург. – Да ладно, для тебя надо сделать. Приготовь только два бурдюка. В один воды налей, в другой положи мяса. Когда я воды попрошу, дашь мне мясо, когда мяса попрошу, будешь воду подавать. Полетим, значит, с тобой на землю.

Обрадовался юноша, что домой лететь можно. Все мигом приготовил. Положил бурдюки с водой и с мясом Семургу на спину и полетел. Летели, летели, Семург и спрашивает:

– Ну, как ты землю видишь?

– С коробочку, – отвечает юноша.

Семург еще быстрей полетел. Потом опять спрашивает:

– А теперь как?

– С абрикосовую косточку, – говорит батыр.

– Ну, теперь немного уже лететь осталось, – говорит Семург. – Воды!

А мясо в бурдюке кончилось. Что делать? Вырезал джигит у себя из бедра кусок мяса и подает Семургу. А Семург узнал по вкусу, что это человечье мясо, и положил его себе под язык.

Летел, летел Семург – и опустился на землю.

Сошел Кенджа-батыр на землю, Семург его спрашивает:

– Скажи, какое это мясо ты мне напоследок давал?

– Обыкновенное, из бурдюка, – отвечает Кенджа-батыр.

– Ты меня не обманывай, правду говори! – требует Семург.

Пришлось батыру признаться.

Достал Семург мясо из-под языка и прилепил к ноге юноши. А потом говорит:

– Прощай, джигит. Вот я и привез тебя на землю. А теперь мне надо к своим деткам лететь.

Пошел Кенджа-батыр по земле. Шел-шел, пришел в лес, стал братьев искать. Смотрит – сидят братья на краю той самой ямы и спорят:

Старший брат говорит:

– Моя девушка! Я ее себе возьму!

А средний спорит:

– Нет, она моя!

Подошел к ним Кенджа-батыр. Как увидела его девушка, сразу к батыру бросилась. Остолбенели братья, стыдно им стало. Хоть и плохо с ним старшие братья поступили, не стал Кенджа-батыр их наказывать.

Сказал им только:

– Уходите и не попадайтесь мне больше никогда на глаза.

Забрал он царевну и ушел.

Так он достиг исполнения своих желаний.

Перевод А. Мордвилко.

КАРАСОЧХОН

Было или не было, а в старые времена у одного шаха была дочь. Училась вместе с ней в школе дочь шахского визиря – красавица Карасочхон.

Шахская дочь была тоже красива, но не так, как Карасочхон. Однажды девочки заспорили: «Кто красивее – царевна или дочь визиря?» Спорили, спорили и решили, наконец, что дочь визиря все же красивее.

Услышав это, царевна побежала к отцу и с плачем сказала:

– Подруги говорят, что по сравнению с Карасочхон я некрасивая. Мне стыдно.

Разгневался шах и приказал позвать визиря.

– Твоя девчонка обидела мою дочь, заставила краснеть перед подругами. Отправь сейчас же дочь свою к палачу!

Припал визирь головой к ногам шаха, заплакал и стал умолять:

– Шах-повелитель, прошу вас, не велите убивать мою единственную дочь. Я прикажу увезти ее отсюда. Не губите понапрасну ее молодую жизнь.

Шах внял просьбам визиря, пощадил Карасочхон, но приказал изгнать ее из той страны.

Визирь достал большой сундук, положил в сундук запас еды на целый месяц, наполнил его золотом и драгоценными камнями, посадил в сундук свою дочь и повез его туда, где народ собирается на базар.

– Кто сундук за тысячу золотых купит? – объявил визирь.

А люди не знали, что внутри сундука.

Одни говорили:

– В сундуке, наверное, дорогие товары.

А другие:

– Ничего там нет, там одни только камни.

Все думали-гадали, но не спешили сундук покупать. Наконец из толпы вышел один человек: ноги босые, волосы такие длинные, что глаза закрывают, одежда старая, истлевшая.

– Я десять лет водоносом проработал, заработал тысячу золотых. Покупаю этот сундук, так и быть. Водою я заработал деньги, пусть, как вода, и утекут.

Люди подумали, что водонос сошел с ума, не поверили, что у него есть тысяча золотых. Его толкали, били, не давали ему подойти к сундуку.

Но водонос вытащил мошну, отсчитал визирю тысячу золотых и потащил сундук с базара домой.

Дома водонос открыл сундук и, увидев красавицу Карасочхон, страшно поразился. Три дня любовался водонос ее красотой, а на четвертый день посадил ее опять в сундук и отправил с караваном в город Багдад.

А в Багдаде в старой лачуге жила мать водоноса, которой он посылал деньги на прожитье.

Давно уже она от сына не получала ни денег, ни вестей и беспокоилась о нем. Как вдруг приезжает человек от сына и привозит сундук. Выходит из сундука Карасочхон и начинает прислуживать старушке.

Старуха девушку расспросила, кто она, откуда. Рассказала Карасочхон старушке, что с ней было, как она ее невесткою стала.

Полюбила старушка Карасочхон, хорошо ее приняла.

Старая лачуга, в которой они жили, обветшала до того, что вот-вот развалится. Карасочхон решила построить прежде всего новый, четырехэтажный дом. Призвала она рабочих, и стали они строить дом. Карасочхон им помогала, за любую трудную работу бралась, не боялась запачкаться глиной. Быстро, за несколько дней построили большой дом, а пока его строили, один из мастеров, уста Алим, влюбился в Карасочхон.

Когда дом был готов, стала Карасочхон мастерам и рабочим деньги платить. Все деньги взяли, только один мастер Алим денег не принял.

Ушел Алим без денег, а через несколько дней прислал к Карасочхон сватов.

Карасочхон объяснила сватам, что у нее есть муж-водонос.

Не переставая думать о Карасочхон, Алим поехал в тот город, где жил водонос, и говорит ему:

– Какой же ты бессовестный человек! Какую нехорошую девушку послал ты в подарок своей матери. Она только позорит багдадских людей. Плохая о ней идет слава. Она за деньги, нажитые распутством, четырехэтажный дом построила и веселится в этом доме теперь с багдадскими распутниками.

Водонос очень разозлился и поспешил в Багдад с намерением убить Карасочхон. Приехал он в Багдад и видит: стоит на том месте, где была его лачуга, большой четырехэтажный дом. «Правду, значит, мне говорил уста», – решил водонос, и, никого не спрашивая, даже не повидавшись с матерью, пошел он к Карасочхон, нашел ее на крыше дома и так ударил ногой, что упала она вниз и чуть не убилась.

К счастью, проезжал в это время мимо дома на арбе один известный багдадский табиб. Поднял он Карасочхон и, никому ничего не говоря, привез ее в свой дом и стал лечить. Прошло несколько дней, и Карасочхон начала поправляться.

Выздоровев, Карасочхон жила несколько месяцев у табиба. Он ей и выйти из дома не позволял.

Настал день, когда табиб потребовал, чтобы Карасочхон осталась у него навсегда и вышла за него замуж. Карасочхон на это не согласилась, а табиб заявил:

– Хочешь не хочешь, а я на тебе женюсь.

Карасочхон подумала: «Ни за что я за этого старика замуж не выйду, лучше умереть».

Думала, думала, как ей убежать, и наконец бросилась в реку, что протекала за садом табиба. Река словно пожалела Карасочхон, тихо-тихо приняла ее к себе на грудь.

Плыла по реке большая лодка с тремя рыбаками. Увидели они, что несут волны какую-то девушку, бросился один из них в воду и спас Карасочхон от смерти.

Были эти трое рыбаков братьями. Увидав, что девушка так красива, они стали друг с другом спорить, кому взять ее в жены. В это время по берегу проезжал верхом на лошади один из городских начальников и спросил братьев, из-за чего они такой шум подняли. Узнав, в чем дело, он сказал им:

– Видите у меня в руке лук, я пущу из него стрелу. Кто из вас раньше поднимет эту стрелу с земли и принесет мне, пусть тому и достанется красавица.

Он пустил стрелу, братья бросились за ней, а начальник, воспользовавшись этим, посадил Карасочхон на коня и ускакал. В своем загородном доме он приказал Карасочхон переодеться в мужское платье и повез ее в город. Здесь, проехав ворота, он объяснил Карасочхон, где его дом, и, сказав, чтобы она ехала туда, сам отправился по своим делам.

Но Карасочхон не послушалась начальника, а поехала по другой улице и попала на базар.

В Багдаде был обычай после смерти шаха выпускать птицу, которую называли «птицей счастья», и выбирать шахом того человека, на голову которого садилась эта птица.

Как раз случилось, что, когда Карасочхон, одетая в мужской костюм, проезжала по базару, шах умер и была выпущена на волю «птица счастья». Карасочхон остановилась на месте, и «птица счастья» опустилась прямо ей на голову. Знатным людям, которые выпускали птицу, не понравилось, что птица села на голову какого-то приезжего, и снова выпустили «птицу счастья». Но «птица счастья» опять села на голову Карасочхон. В третий раз выпустили птицу – и в третий раз она оказалась на голове молодой женщины.

Таким образом Карасочхон стала шахом той страны.

Скрывая ото всех, что она женщина, надевая всегда мужской костюм и головной убор, Карасочхон стала править страной.

Став шахом, Карасочхон произвела в государстве большие перемены: всех рабов на волю отпустила, заключенных из тюрьмы освободила. Много она старалась, чтоб страна процветала: большие здания строила, сады разводила. Приказала она и около своего дворца большой сад насадить и выкопать посреди этого сада пруд.

Однажды Карасочхон позвала к себе художника. Перед его приходом она сняла с себя шахскую одежду, нарядилась в платье и попросила нарисовать ее портрет во весь рост.

– Когда окончишь мой портрет – отнесешь его шаху, – сказала она художнику.

Художник так и сделал. Теперь Карасочхон приняла художника уже в одежде шаха. Похвалив портрет, она приказала украсить его драгоценными камнями и поставить на островке посреди пруда перед шахским дворцом.

Страже Карасочхон дала такой наказ:

– Если кто-нибудь, придя к пруду напиться, будет долго смотреть на портрет этой девушки, сразу же ведите его в зиндан.

И вот однажды стража заметила, что среди людей, пивших воду из пруда, один человек долго смотрит на портрет. Схватили этого человека и повели в зиндан. Прошло после того пять дней, и опять заметила стража, что один человек долго смотрит на портрет. Его тоже отвели в зиндан.

Таким образом, за месяц посадили в зиндан шесть человек.

После этого Карасочхон приказала никого больше в зиндан не отправлять. А тех людей, что уже сидели в зиндане, приказала по одному приводить к ней.

Привели к Карасочхон первого узника. Она спросила его:

– За что тебя в зиндан посадили?

– Шах-повелитель, – ответил, дрожа от страха, узник. – Я табиб, совершаю путешествие. Вся моя вина в том, что я пил воду из твоего пруда.

Карасочхон спросила табиба:

– А ты знаешь, чей портрет стоит посреди пруда?

– Нет, нет, никогда в жизни не видел я этой красавицы. Прошу тебя, отпусти меня, – со слезами стал просить табиб.

Карасочхон подумала: «Ведь этот табиб меня от смерти спас», позвала своего визиря и приказала подарить табибу новую одежду и обувь и отпустить его на свободу.

Во второй раз привели на допрос к шаху трех человек.

– А вас за что в зиндан посадили? – спросила их Карасочхон.

– Мы трое – братья-рыбаки, – ответил старший из них, горько плача. – Нас посадили в зиндан за то что, наслышавшись про твой пруд, подошли к нему воды напиться.

– А вы знаете, чей портрет стоит посреди пруда? – спросил шах.

– Нет, нет. Никогда в жизни не видели мы ни портрета, ни того, кто на нем нарисован, – ответили три брата.

Карасочхон подумала: «Эти три брата тоже меня от смерти спасли», – приказала подарить им одежду и отпустить их.

На третий допрос привели к Карасочхон еще одного узника.

– За что тебя в зиндан посадили? – спросила она, посмотрев на него.

– Шах-повелитель, в твоем шахстве я городской начальник. Вся моя вина в том, что я пил воду из твоего пруда. Другой вины я за собой не знаю. Прошу тебя отпустить меня на свободу, – ответил узник.

– А ты знаешь, чей портрет стоит посреди пруда? – спрашивает шах.

– Нет, нет. Никогда в жизни не видел я этой девушки, – ответил начальник города, падая на колени.

Карасочхон и начальника приказала отпустить.

Когда привели на четвертый допрос последнего узника, Карасочхон гневно спросила его:

– Ты зачем приехал в наш город?

– Я водонос, – ответил узник. – А сюда приехал искать свою возлюбленную жену.

– Ты знаешь, чей портрет висит посреди пруда?

– Конечно, знаю, – смело ответил водонос. – Я за эту девушку отдал все, что за десять лет заработал, она стала моей женой, я ее до самой своей смерти буду искать.

– А как ее звали?

– Звали ее Карасочхон.

Услышав это, Карасочхон сняла с головы своей венец и сказала:

– Смотри, вот это я, твоя желанная Карасочхон.

– Карасочхон моя! – закричал не помня себя от радости водонос, бросился к ней и крепко обнял ее.

Она рассказала ему про свои приключения, а водонос просил простить его вину. Потом они устроили пир и пировали сорок дней и сорок ночей.

Так наконец нашел водонос свою жену. А Карасочхон, достигнув исполнения своего желания, передала шахский трон своему мужу водоносу.

Перевод М. Шевердина.

ПЕЩЕРА КРЫЛАТОГО ДРАКОНА

С незапамятных времен в пещере на высокой горе люди не раз устраивали свое жилье. Но в ней было и сыро, и неудобно, и темно. Жили люди в пещере недолго и уходили в долину.

Однажды в пещере поселилась бедная девушка-сиротка, у которой отец и мать умерли еще в ту пору, когда она была совсем маленькая. У девушки, кроме бязевого платка, ничего не было – ни одежды, ни постели. Ей нечего было даже надеть, не на чем спать. И хоть питалась она кое-чем, вроде маленьких кусочков мяса, которые падали из когтей беркутов, орлов и соколов, девушка была такая стройная и красивая, что даже луна бледнела от зависти.

Те, кто проходили мимо этой пещеры, увидев девушку, думали, что здесь живет горная пэри. Дети боялись ходить вблизи пещеры и, завидев девушку, бежали прочь с криками: «Горная пэри! Горная пэри!»

Близ пещеры на большом дереве жил престарелый крылатый дракон. Огонь вырывался у него из ноздрей, чешуя на спине сверкала и светилась, и весь он походил на огненную комету. Увидел крылатый дракон девушку и влюбился в нее.

Как-то крылатый дракон прилетел в пещеру, лег у ног девушки и остался, любуясь ее красотой. Когда ему надо было лететь за добычей, он заваливал выход пещеры большим камнем и заколдовывал его своим золотым рогом. Вернувшись с охоты, он касался им камня, и тот отлетал в сторону. Как только наступал вечер, дракон, вертя хвостом, вылетал из пещеры, кружился над кишлаками, фыркал, ревел и хватал людей своей огромной пастью.

Дни шли за днями, месяцы за месяцами, годы за годами, а дракон жил в пещере, любовался красотой девушки и пожирал кишлачных людей.

У шаха той страны была дочь с добрым сердцем и хорошей душой. Велела царевна глашатаям объявить всему народу: «Кто убьет крылатого дракона, за того я пойду замуж». Но никто не осмеливался выйти на бой с чудовищем, не надеясь на свои силы. А крылатый дракон каждый вечер летал над селениями, пожирал людей и уже подбирался к самой столице государства.

Недалеко от города жил молодой силач богатырского телосложения. У него было столько силы, что даже земля его еле-еле держала. На губах у силача выступала пена, и он, опьяненный своей мощью, каждый день уходил в горы сшибать скалы и утесы. Как начнет ударять скалой о скалу, только гром раздается кругом. Молодой батыр не боялся даже львов. Встретит могучего льва, схватит в охапку и тут же задушит.

Услыхал однажды шах, что живет близ города батыр с львиным сердцем, с могучими, как лапы у тигра, руками, что ходит он по горам и от избытка сил разбивает скалы, и послал своих людей разыскать юношу и привести во дворец.

Когда батыр пришел во дворец, принцесса позвала его к себе и приказала ему убить крылатого дракона.

– Если убьешь дракона, я выйду за тебя замуж, – сказала она.

Юный батыр согласился сразиться с крылатым драконом. Взял он свой лук из носорожьего рога и стальные стрелы и пошел в горы. Долго он бродил по скалам, устал и сел на камень отдохнуть.

Но вот закатилось солнце, на землю спустилась тьма, и вдруг со страшным грохотом покатились камни. Посмотрел батыр т – ползет дракон: каждое крыло у него по четыре сажени, а сам восемь сажен, Из разинутой пасти пышет пламя, а чешуя как огонь пылает. Увидел дракона батыр, растерялся, подкосились у него ноги, затряслись все поджилки.

Но вспомнил он про принцессу, встал крепко на ноги и сжал в руке крепко свой лук. Попросив у львов подмоги, натянул он тетиву и пустил в дракона стальную стрелу. Взвилась стрела и угодила чудовищу прямо в лоб, а острием прошла в пасть. Дракон раза три перевернулся, захлебнулся черной кровью, задохнулся и подох.

Батыр срезал с дракона золотой волшебный рог, засунул за пояс и, расправив стан, лег на землю и заснул.

Утром юноша пошел домой. Шел, шел – и вдруг очутился перед пещерой.

«Вот пещера дракона», – подумал молодой батыр.

Хотел он войти внутрь, но громадный камень преграждал вход. Юноша толкнул камень ногой, но он даже не шевельнулся. На камне была надпись: «Я волшебный камень, тысяча батыров не в силах меня поднять. Я заколдован и без ключа не откроюсь, а мой ключ – золотой рог на голове крылатого дракона».

Молодой батыр тотчас же вынул из-за пояса золотой рог дракона и прикоснулся им к камню. Вход сразу и открылся. Молодой батыр вошел в пещеру, видит – там сидит красивая девушка. С удивлением посмотрела она на вошедшего юношу, а тот стоял как заколдованный, не спуская с нее глаз, любуясь ее прелестным лицом, красивыми глазами и стройным станом.

Молодой батыр и девушка-сиротка полюбили друг друга с первого взгляда и стали жить вместе в страшной пещере.

Каждый день молодой батыр уходил на охоту, ловил горных коз и других животных и приносил в пещеру. Тем с молодой женой они и жили.

После того как крылатый дракон был убит, народ вздохнул с облегчением. Шахская дочь все поджидала молодого батыра, а он не являлся. Тогда принцесса подумала: «Раз он не пришел, значит погиб». Подождала она еще немного и вышла замуж за сына визиря.

Но разве может что-нибудь в этом мире оставаться скрытым и тайным? Однажды до слуха шаха донеслась весть о том, что молодой батыр убил крылатого дракона и женился на девушке-сиротке,жившей в пещере. Поэтому-то он и не вернулся в город. Сказали также шаху, что сиротка очень красивая. Шах, даже не видев ни разу красавицу, влюбился в нее без памяти. Взяв с собой воинов, он отправился в горы.

Долго ехал шах по горам и скалам и к концу третьего дня подъехал к пещере.

Воины зарядили по приказу шаха пушки и стали стрелять по горным скалам. Молодой батыр вышел из пещеры, увидел войско и рассердился: взобрался на скалу и столкнул с вершины огромный камень. Покатился камень вниз, сшибая все на пути. Многие воины остались лежать на месте, а остальные бросились бежать. Убежал в испуге и сам шах.

Молодой батыр вернулся в пещеру к своей молодой жене, и продолжали они жить мирно и счастливо.

Узнали люди о поражении шахского войска и стали относиться к юноше с большим уважением и любовью.

Каждый день в пещеру приходили в гости жители гор и долин, кто за советом, кто за помощью, а кто и просто так, в гости, только принимать их было негде, да и угощать нечем было, что доставляло юноше большое огорчение.

Однажды молодой батыр проснулся, открыл глаза и вдруг заметил под темным сводом пещеры блестящую точку, как будто свет проникал сквозь игольное ушко. Встал батыр, расширил отверстие, заглянул в него и увидел красивый дворец, а перед ним всевозможные фруктовые деревья, усыпанные плодами, от тяжести которых сгибались ветви. На берегу зеркального бассейна с прозрачной водой гуляли разодетые люди. Красивые девушки с глазами газели подносили гостям угощение. Молодой батыр отбросил большой камень, загораживавший вход, и вместе со своей женой вошел в тот сад.

Девушки приняли их с большим почетом, усадили на возвышение и преподнесли им вкусные яства.

С тех пор молодой батыр со своей красавицей женой зажили спокойной жизнью в прекрасном саду. Здесь они принимали в роскошных дворцах сотни и тысячи гостей.

Говорят, что этот чудесный сад с дворцами вырос из слез, которые проливала девушка-сиротка в мрачные дни беспросветного горя и мучений, пока жила в темной сырой пещере.

Перевод С. Паластрова.

ЗАВЕЩАНИЕ ОТЦА

У одного человека было трое сыновей. Перед смертью позвал он к себе старшего сына и спросил у него:

– Когда я умру, будешь ли ты три ночи сторожить мою могилу?

– Нет, отец, не буду, – ответил старший сын.

Тогда призвал умирающий к себе среднего сына.

– Когда я умру, будешь ли ты три ночи сторожить мою могилу?

– Нет, отец, не буду, – ответил средний сын.

Тогда он призвал младшего.

– Когда я умру, будешь ли ты три ночи сторожить мою могилу?

– Не только три, но и сто ночей буду сторожить! – ответил ему младший сын.

Вскоре отец скончался. В первую же ночь после похорон младший сын пошел на могилу отца, сторожить ее. После полуночи вдруг перед ним появился белый конь, увешанный доспехами и роскошными одеяниями. Конь трижды обошел могилу.

– Для чего обошел ты трижды могилу? – спросил у коня юноша.

– Раньше я принадлежал твоему отцу. Явился же я сюда, чтобы поклониться его могиле, – ответил белый конь.

Вырвал волосок из своей гривы, отдал юноше и добавил:

– Возьми, когда понадобится помощь, сожги волосок, и я явлюсь.

На вторую ночь юноша снова отправился сторожить могилу отца.

После полуночи вдруг явился черный конь и трижды обошел могилу. Поймал юноша коня и спросил:

– Для чего ты трижды обошел могилу?

– Я принадлежал твоему отцу, – отвечал ему конь. – Ездил он на мне, когда хотел и куда хотел. Теперь он умер, и я явился поклониться его могиле.

Сказав так, конь вырвал волосок из своей гривы и отдал юноше.

– Возьми! Когда понадобится тебе помощь, сожги этот волосок, и я явлюсь к тебе.

Сказал так черный конь и исчез.

На третью ночь юноша снова пришел на кладбище сторожить могилу отца.

После полуночи вдруг примчался рыжий конь и трижды обошел могилу.

Поймал юноша коня и спросил:

– Для чего ты трижды обошел могилу моего отца?

– Я принадлежал твоему отцу, – ответил рыжий конь. – Всегда я служил ему. Теперь отец твой умер, и я явился поклониться его могиле.

Рыжий конь тоже вырвал из своей гривы волосок и отдал юноше.

На четвертую ночь юноша опять пришел сторожить могилу, но на этот раз никто больше не явился. Тогда понял он, что завещание отца выполнено.

Тем временем состоялся дележ имущества. Братья быстро потратили все, что им оставил отец. Пришлось им наняться пастухами, пасти кишлачное стадо. Но два старших брата не хотели честно работать: они крали скотину из стада и тайком продавали.

Старейшины кишлака тогда посовещались и изгнали братьев-воров, а заодно и младшего брата. Пошли они втроем в другой город и там тоже нанялись пасти скот.

Как-то старшие братья оставили младшего со стадом в степи, а сами отправились в город на людей посмотреть и себя показать. Видят, на большой площади стоит толпа. Оказывается, царь велел выстроить на высокой дворцовой стене беседку с крутой лестницей из сорока ступенек и объявил народу:

– Кто или на коне, или на верблюде, или на осле поднимется по лестнице до беседки, где будет сидеть моя дочь, и сумеет взять из ее рук пиалу с водой и выпьет ее, а также снимет с ее пальца кольцо, за того я выдам дочь замуж и устрою свадебный пир на сорок дней и сорок ночей.

Начали съезжаться в город люди, кто на коне, кто на верблюде, кто на осле. Один за другим они пытались добраться до царевны, сидящей в беседке, но все падали и разбивались.

В тот день, когда братья пришли в город на людей посмотреть и себя показать, немало юношей и зрелых мужей пытались добраться, кто на коне, кто на верблюде, а кто и на осле, до дочери царя, но никто не сумел и на десять ступенек подняться. Многие попадали и поразбивались.

Вернулись из города братья, давай рассказывать:

– Ах, братец, мы такого насмотрелись в городе, что просто удивительно!

– А что же вы там увидели удивительного? – спросил младший брат.

Рассказали братья и про дворец, и про царскую дочь, и про людей, пытавшихся взять из рук царевны пиалу с водой, выпить ее и снять с ее пальца кольцо.

– Но никто не смог допрыгнуть, все попадали и поразбивались, – добавили братья.

– Хорошо, – сказал младший брат. – Завтра попасите скотину вы, а я пойду посмотрю, что за диковинные дела происходят в том городе.

– Что ты, что ты!- испугались братья. – Если ты уйдешь, мы с голоду умрем.

Не пустили они младшего брата в город, а пошли на следующий день сами.

До самого вечера младший брат пас стадо, потом загнал баранов в тальник и зажег волосок из гривы белого коня.

В тог же миг появился белый конь, неся на себе доспехи и богатые одежды. Переоделся младший брат, облачился в доспехи и стал батыром хоть куда. Сев на белого коня, он поскакал ко дворцу шаха.

Подъехал он к стене дворца и, воскликнув:

– А ну, неси меня, мой конь! – разогнал белого коня так, что он взлетел вверх по лестнице и не дотянул только две ступеньки до беседки. Ахнул народ, и толпа закричала:

– Эй, юноша, хлестни коня, немного осталось! Эй, ты!

Но конь плавно прыгнул на землю и понес младшего брата карьером от дворца в сторону. Вернулся юноша к своему стаду в тальник и лег спать. Вечером пришли братья и давай рассказывать:

– Сегодня прискакал один джигит ко дворцу, поскакал по лестнице к царевне, но не дотянул двух ступенек. Удивительно, не разбился. Уехал живой и невредимый.

– Завтра вы попасите стадо, а я пойду в город, посмотрю, что там за диковина, – сказал им младший брат.

– Что ты, что ты! – ответили старшие братья. – Что мы будем есть, если ты уйдешь?

На другое утро старшие братья снова сами отправились в город. Вновь юноша угнал стадо в тальник, поджег волосок – теперь из гривы рыжего коня. В ту же минуту примчался рыжий конь, неся на себе доспехи и богатые одежды. Надел юноша одежды и доспехи на себя, сел на коня и отправился к царскому дворцу. Подъехав к стене, младший брат воскликнул:

– А ну, мой конь, неси!

Рыжий конь легко взлетел по лестнице до тридцать девятой ступеньки. Опустился рыжий конь на землю всеми четырьмя ногами и поскакал прочь.

Толпа закричала:

– Эх, какой он трус, этот джигит! Еще немного, и он добрался бы до царевны!

Вернулись братья и рассказали:

– Сегодня приезжал один джигит ко дворцу, его рыжий конь лучше и сильнее вчерашнего. В один миг добрался он почти до верха стены. Еще бы немного, и он дотянул бы до царевны, но не смог.

– Завтра вы будете пасти скот, а я пойду, посмотрю, – сказал младший брат.

– Что ты, что ты! – запротестовали братья. – Что с нами будет, если ты уйдешь?

На третье утро братья снова ушли в город. Угнал юноша баранов в тальник, а сам зажег волосок из гривы вороного коня. Не успел он моргнуть, как примчался сам вороной конь, неся на себе всякие доспехи и роскошные одежды. Надел юноша новые одежды и доспехи, сел на коня и отправился ко дворцу царя.

Подъехав к стене, он воскликнул:

– А ну, неси!

Вороной конь, играючи, взбежал по лестнице до самого верха стены и остановился перед беседкой. Юноша взял из рук царевны пиалу с водой, опорожнил ее, снял с ее пальца кольцо. Только тогда конь спрыгнул вниз на землю и поскакал из города.

Вернулись вечером братья, рассказали:

– Белый конь был ничто по сравнению с рыжим, но сегодняшний конь – всем коням конь! Так и вскочил на стену. Богатырь спешился там, взял из рук дочери царя пиалу с водой, выпил ее, а потом, сняв с ее пальца кольцо, ускакал.

– Попасите же и вы хоть один день овец, – сказал младший брат, – а я посмотрю, что там за диковины.

– Теперь все, – ответили старшие братья. – Больше ничего не будет. Зачем же прыгать другим, когда джигит выполнил условие царя.

На утро следующего дня глашатаи пошли по всей стране и объявили волю шаха:

– Пусть тот, кто выпил воду из рук моей дочери и снял кольцо с ее пальца, придет во дворец и объявится!

Потом шах велел визирю взять кувшин и тазик и каждому, кто придет во дворец, поливать на руки.

– Как только увидишь на ком-нибудь кольцо моей дочери, – сказал царь, – тотчас же донесешь мне!

С тех пор ежедневно во дворце угощали народ пловом и каждого, кто приходил, визирь заставлял мыть перед едой руки и сам поливал ему из кувшина. Но ни на ком не оказалось кольца.

– Все ли приходили? Никто не остался? – спросил царь.

– Если кто и остался, то это три пастуха нашего города, – ответил ему визирь.

Царь велел привести трех братьев. Когда их привели, полил визирь им на руки воды и вдруг видит на пальце младшего брата кольцо дочери царя.

Тут все удивились, а особенно старшие братья:

– Каким образом кольцо царской дочери попало в руки нашему младшему брату?

Тогда юноша рассказал о том, как являлись к могиле отца кони, белый, рыжий и вороной. Горько пожалели братья, что не послушались отца.

А царь после пира, длившегося сорок дней и сорок ночей, выдал свою дочь за младшего брата.

Старшие же горько раскаивались:

– Тот, кто не слушает отца, оказывается в таком плачевном положении, как мы с тобой…

Перевод М. Шевердина.

НЕБЛАГОДАРНЫЕ ДРУЗЬЯ

У одного бая был сын Абдуазиз. Когда бай умер, у Абдуазиза сразу появилось сорок друзей. В их честь он стал устраивать пиры, а после каждого пира каждому другу дарил по кошельку золота.

Прошло несколько лет. Богатства, унаследованные от отца, иссякли, и сорок друзей оставили Абдуазиза и даже забыли дорогу в его дом.

Наступил день, когда ему нечего стало есть.

Вышел тогда Абдуазиз на базар и увидел, что все его сорок друзей сидят в богатых лавках и бойко торгуют всевозможными товарами.

Пошел он к друзьям и попросил:

– В моем доме ничего не осталось. Жена сидит голодная. Помогите, друзья, чем-нибудь.

– Проваливай, у нас такого друга совсем нет, – ответили друзья и ничего ему не дали.

Не раздобыв ничего, опечаленный Абдуазиз возвратился к жене (а она ждала ребенка), поручил ее одной из соседок, и в надежде найти что-либо, снова вышел из дому. У городских ворот навстречу ему шел караван.

– Куда путь держишь? – спросил Абдуазиза караванщик.

– Я очень нуждаюсь. Ищу какую-нибудь работу, – сказал Абдуазиз.

Караванщик сжалился над ним и предложил:

– Если так, едем с нами.

Обрадовался Абдуазиз и отправился в путь вместе с караваном. Спустя несколько дней караван достиг колодца в пустыне. Усталые верблюды легли на землю. И люди, и животные умирали от жажды. Опустили в колодец ведро, но зачерпнуть воды не смогли.

Тогда спустили слугу в колодец посмотреть, в чем дело, но когда вытащили его обратно, оказалось, что он без головы.

Караванщик приказал опустить еще одного слугу, но и его постигла та же участь.

Дошла очередь до Абдуазиза.

– Спускайся в колодец и достань воды, – сказал караванщик.

– Как вы опускаете людей в колодец? – спросил Абдуазиз.

– Привязываем веревку за пояс и так опускаем, – ответил караванщик.

– Н, у а меня привяжите за ноги и опустите вниз головой, – сказал Абдуазиз.

Начали его спускать в колодец, как он просил.

Когда Абдуазиз оказался внизу, он увидел, что на дне сидят две лягушки, одна белая, другая черная, а были это дивы. Вот эти-то дивы никому не давали воды, а тем, кто спускался вниз, отгрызали головы.

Дивы увидели Абдуазиза и сказали:

– Сначала сумей ответить: посмотри, вот мы – белая лягушка и черная лягушка. Которая из нас красивее? Если скажешь: черная, обидишь белую, и она откусит тебе голову. Если скажешь: белая – черная откусит. Говори же.

Абдуазиз подумал и ответил:

– Каждому своя любимая кажется краше!

Как только он сказал, дивы отступили от источника и позволили Абдуазизу набрать в ведро воды.

Абдуазиз не ушел со дна колодца, пока люди и верблюды не напились досыта.

После того как Абдуазиз закончил свое дело, дивы дали ему корзиночку с драгоценными камнями. В свою очередь, купцы в знак благодарности подарили ему шестьдесят груженных различными товарами верблюдов.

Драгоценные камни и тридцать верблюдов Абдуазиз с одним верным человеком отослал домой жене. А сам с остальными верблюдами отправился дальше вместе с караваном.

Мало ли много ли прошли они дорог, но вот добрались до большого города. Как раз в то время жители этого города страдали от тяжелой болезни «куктирнак». Излечиться от нее можно только черным перцем. А надо сказать, что во вьюках тех тридцати верблюдов, которые подарили Абдуазизу караванщики за избавление от гибели и был черный перец.

Абдуазиз прямо отправился во дворец падишаха и сказал:

– Я привез черный перец на тридцати верблюдах.

Обрадовался падишах:

– Скажи цену своему товару?

– О, повелитель, мне ничего не нужно. Я хочу раздать черный перец жителям вашего города бесплатно.

Тогда падишах обратился к визирям:

– Раз так, то вы сами назначьте цену черному перцу.

– О, великий падишах, избавь нас от своего гнева, тогда скажем, – ответили визири.

– Говорите.

– За это отдайте ему в жены свою дочь.

Но Абдуазиз поклонился и сказал:

– О, государь, велика ваша милость, но позвольте мне отказаться от вашего предложения. Дома у меня любимая жена, и я хочу сохранить ей верность. Мне ничего не надо за этот перец.

Теперь послушайте о жене Абдуазиза.

Родила она в отсутствие Абдуазиза сына. Товары и тридцать верблюдов, присланные с верным человеком, велела она продать и на вырученные деньги жила. Корзиночку же с драгоценными камнями положила на полочку в своей комнате.

Шли дни за днями, месяцы за месяцами. Прошли годы.

Однажды ее четырехлетний сынишка нашел корзинку и уронил на пол. Драгоценные камни рассыпались, один рубин величиной с гранат раскололся на две половинки.

Жена Абдуазиза до того была поражена красотой расколотого рубина, что отнесла одну половинку падишаху. Падишах взял рубин, а взамен дал много золота. На эти деньги жена Абдуазиза позвала каменщиков, плотников, маляров и приказала построить большой красивый дворец.

Через несколько лет, Абдуазиз после долгих скитаний вернулся с нагруженным караваном домой. Придя в город, на месте своего дома он увидел красивый дворец. До самого вечера он ходил у ворот, не решаясь войти, пока наконец жена не заметила его и не послала к нему сына, наказав спросить:

– Чем провинилась мать перед вами?

Узнав в мальчике своего сына, Абдуазиз вошел в дом и пришел в восторг он находчивости и умения своей жены.

Устроил он пир и позвал на него сорок купцов, бывших своих друзей. Вспоминая свое недостойное поведение, они со страхом ждали, что Абдуазиз из мести прикажет их убить.

Но Абдуазиз дал каждому по кошельку золота и сказал:

– Если будете приходить хоть ежедневно, каждый раз я прикажу давать вам по такому кошельку, но не в знак дружбы, а как милостыню. Идите!

Так Абдуазиз достиг исполнения своих желаний и опозорил неблагодарных друзей.

Перевод М. Шевердина.

ГОРЮЧИЙ КАМЕНЬ

В давно минувшие времена жила на свете девушка. Звали ее Цветок Розы.

Однажды Цветок Розы собирала в поле тюльпаны.

Вот идет и идет она по полю и вдруг видит – место совсем незнакомое. Посреди поля роща, а за деревьями виднеется замок, окруженный высокой стеной.

Подошла Цветок Розы поближе. Смотрит – железные ворота замка наглухо закрыты, заржавели от времени и заросли вьюнами. Видно, давно уже никто не отворял их.

Шагнула Цветок Розы к воротам. Вдруг вьюны перед ней расступились, и железные ворота распахнулись. Цветок Розы заглянула во двор. Шагнула раз, другой. Не успела она сделать третьего шага, как ворота позади с грохотом захлопнулись.

Стало темнеть. Что было делать? Вошла Цветок Розы в замок. Идет, удивляется: комнаты одна другой краше, всюду ярко горят свечи, и нигде ни живой души.

Подошла Цветок Розы к дверям самой последней комнаты, подумала: «Может, здесь кто-нибудь найдется?» Открыла дверь, а в комнате на пушистом ковре лежит юноша-богатырь удивительной красоты.

«Это, наверно, и есть хозяин замка», – подумала Цветок Розы. Подошла она к юноше, а тот лежит и как будто совсем не дышит. Все ноги у него иголками утыканы!

Присела Цветок Розы на корточки и принялась вытаскивать иголки из ног юноши. Вытащит иголку и тут же смажет ранку целебным бальзамом. Вытащит вторую и опять смажет бальзамом.

Так провела она день и ночь. Когда осталось всего несколько иголок, у Цветка Розы начали слипаться глаза от усталости.

В это время снаружи послышался перезвон колокольчиков. Вышла Цветок Розы на стену замка, смотрит: неподалеку проходит караван.

– Эй, караван-баши! – закричала Цветок Розы. – Оставьте мне кого-нибудь на помощь! Я заплачу вам, сколько пожелаете.

Караванбаши согласился и оставил ей одну девушку. А это была хитрая и злая девушка, от которой сам караван-баши хотел избавиться.

Провела Цветок Розы хитрую девушку к юноше и говорит:

– Вытаскивай вот эти иголки, а я немного отдохну.

Сказала так и сама тут же крепко уснула.

Когда хитрая девушка вытащила последнюю иголку, юноша-богатырь чихнул громко, очнулся и приподнялся на локте. Девушка ему и говорит:

– Я вас спасла от смерти!

– А это кто? – спрашивает юноша, показывая на Цветок Розы.

– А это моя служанка, – ответила хитрая девушка.

Рассказал тогда юноша-богатырь, что его связали сонного враги, повтыкали в ноги иголки и бросили одного умирать.

Девушка пнула ногой Цветок Розы, закричала на нее:

– Ты только и знаешь, что спишь. Вставай, бездельница, принимайся за работу!

Цветок Розы заплакала горько и покорилась.

Время шло, юноша-богатырь быстро выздоравливал. А когда совсем оправился, собрался он в город и спрашивает у хитрой девушки:

– Какой тебе подарок привезти?

Наказала хитрая девушка привезти ей самых дорогих шелков, золотых колец, драгоценных украшений.

– А тебе что? – спросил богатырь у Цветка Розы.

– Мне привезите горючий камень, – ответила она.

Приехал юноша-богатырь в город, начал спрашивать у купцов горючий камень. Один купец ему и говорит:

– Этот камень берут только те, кто сильно обижен. А вам-то он зачем?

– Нужен, – коротко ответил юноша.

Возвратился он во дворец, отдал камень Цветку Розы и решил подсмотреть, что будет дальше.

А Цветок Розы прошла в комнату, положила камень перед собой. Потом заплакала и начала рассказывать все, что ей пришлось пережить.

С первых же слов Цветка Розы засиял камень изнутри ярким светом. А когда заговорила она о том, как сидела день и ночь, вынимая из ног юноши-богатыря иголки, как взяла у караван-баши на помощь девушку и какую обиду приходится ей сейчас терпеть, вспыхнул камень пламенем и разгорелся в большой костер.

От горя и унижения хотела Цветок Розы кинуться в костер, но тут вбежал юноша-богатырь и подхватил ее на руки.

В тот же час прогнали они из дворца злую и хитрую девушку. А сами поженились и жили счастливо до глубокой старости.

Перевод Н. Ивашева.

СЫН РЫБАКА ХАКИМА

Жил когда-то в древние времена за кишлаком Чаральзар рыбак по имени Хаким с женой и сыном. Вблизи лачуги, в которой они ютились, протекала большая река.

Каждый день утром старик уходил ловить рыбу. Пойманной рыбы ему еле хватало, чтобы прокормить себя и свою семью. Хаким был очень беден, и поэтому ни он, ни его семья ни с кем не водились, нигде не бывали, да и к ним тоже редко кто заглядывал.

Однажды утром старик Хаким приготовил свои снасти и ушел рыбачить. Дорога к реке шла по буграм и оврагам, идти было трудно. Добравшись еле-еле до реки, старик отдохнул немного на берегу и начал ловить рыбу.

Наловил он уже очень много, как вдруг в сеть попала золотая рыбка. Хаким обрадовался, взял в руки золотую рыбку и залюбовался ею.

Придя домой, он позвал сына и сказал:

– Сынок, отнеси вот эту золотую рыбку царскому визирю и сейчас же вернись назад.

Сын рыбака взял золотую рыбку и пустился что есть духу по большой дороге прямо в город. Войдя в царский дворец, он подумал: «Ну что такое визирь? То ли дело царь! Эх, да ну его, этого визиря, отдам лучше рыбку самому царю!»

Как подумал, так и сделал: отдал золотую рыбку царю. Царь принял подарок, приказал пустить золотую рыбку в хауз, но ничего не сказал мальчику, а прогнал его.

– Ты кому отдал рыбку, сынок? – спросил его отец.

– Отдал самому царю, – ответил мальчик.

Рыбак Хаким очень огорчился, но ничего не сказал и занялся своим делом.

На другой день утром визирь, идя через двор, увидел в хаузе красивую золотую рыбку. Полюбовавшись немного, он вошел к царю.

– Откуда появилась в хаузе рыбка? – спросил он.

Царь сказал, что ее принес сын старого рыбака, живущего за кишлаком Чаральзар.

Визирь разгневался на мальчика, что он не принес золотую рыбку ему, а отдал прямо царю, и решил во что бы то ни стало загубить его.

– О, властелин мира! – сказал он, обращаясь к царю. – Как хорошо эта рыбка украшает хауз, но она одинока, у нее должна быть подруга. Прикажите мальчику достать ей подругу, и тогда хауз с двумя золотыми рыбками станет еще краше.

Совет этот очень понравился царю, и он приказал немедленно послать за стариком, чтобы тот не шел, а летел, не касаясь земли.

Старика в один миг доставили во дворец, и он предстал перед царем.

– Где ты достал эту золотую рыбку, там же достанешь и ее подругу, – сказал царь старику. – Даю тебе сорок дней сроку. Не достанешь – повешу, будешь болтаться на виселице.

Старик вернулся домой опечаленный. Позвав сына, он сказал ему:

– Вот видишь, из-за того, что ты отдал рыбку не визирю, а самому царю, беда свалилась на наши головы. Там в реке гуляет подружка золотой рыбки, мы должны ее поймать. Это очень большое и трудное дело. Если за сорок дней мы ее не поймаем, царь повесит и меня и тебя. Мы должны выполнить это во что бы то ни стало, другого выхода у нас нет. Теперь мы оба пойдем на берег реки и будем ловить рыбу.

И вот старик вместе с сыном пошли на берег реки. Отдохнув немного, они приступили к ловле. До самого вечера старались они изо всех сил, наловили очень много, но все это были простые рыбы. Тридцать девять дней отец и сын ловили рыбу, но золотая рыбка так и не попалась в сеть. Вернулись старик и его сын домой с печальными думами.

– Ну, остался один сороковой день, а золотой рыбки мы так и не поймали, теперь царь повесит нас, будем оба болтаться на виселице! – со страхом говорили они друг другу.

Настал сороковой день. «Теперь уж недолго нам жить, всего-навсего один только день!» – думали отец и сын.

Уверенные в том, что завтра пробьет их смертный час, они в последний раз пошли ловить рыбу. До самого позднего вечера трудились они, и, о счастье, когда уже совсем стемнело, в сеть попалась такая же, очень похожая на прежнюю, золотая рыбка.

Отец и сын очень обрадовались. У старика задрожали руки, и слезы градом полились из глаз. Он не верил, что спасся от смерти.

Поздно вечером рыбак Хаким с сыном вернулись домой. А старуха, как всегда, взобравшись на крышу, стояла там в томительном ожидании, посматривая на дорогу, думая-гадая, что же сегодня принесут отец и сын. «Сегодня уже сороковой день. Срок кончился. Если не поймают рыбку, значит расстанусь я со своим стариком и сыном навеки!» – горестно вздыхая, говорила бедняжка и, охваченная тревожными думами, беспокойно ходила по крыше взад и вперед.

Но вот вдали показались старик и сын. Старуха не вытерпела и крикнула:

– Поймали золотую рыбку?

Подойдя поближе, старик вынул из ведра золотую рыбку и показал старухе.

Лишь только настало утро, рыбак Хаким дал рыбку сыну и велел отнести во дворец.

– Отдай рыбку визирю! – строго-настрого наказал он.

Мальчик отправился в царский дворец. Между тем царь ждал-ждал – и страшно разгневался.

– Сегодня уже сорок первый день. Пойдите разыщите рыбака и сейчас же приведите сюда! – приказал он.

В этот момент в дверь вошел мальчик и, отвесив царю низкий поклон, подал ему золотую рыбку. Царь обрадовался, сошел по ступенькам вниз и пустил рыбку в хауз. А мальчик вернулся домой.

Идя к царю, визирь опять посмотрел в хауз и увидел, что там уже плавают две золотые рыбки. Он поспешно вошел к царю и поздравил его. Царь и визирь прошлись по саду и подошли к хаузу. В хаузе плавали две золотые рыбки, одна другой красивее.

Долго любовались они рыбками. Наконец визирь заговорил:

– О, властелин мира, как красив ваш замечательный сад! Ни у одного царя нет такого. Теперь все есть в вашем саду, одного только не хватает – нет у вас золотого хауза.

Царь посмотрел на свой хауз и погрузился в думы.

– О, властелин мира! – сказал визирь вкрадчивым голосом. – В одной стране, где живут дивы, есть золотой хауз. Вода в нем, как в роднике, кипит и бьет ключом. Вокруг него золотая решетка, золотые кресла, весь он покрыт золотом. Вот если бы принести этот хауз и устроить здесь, ваш сад стал бы еще краше!

– Кто же принесет его сюда? – спросил царь.

– Кто принес рыбку, тот принесет и хауз, – ответил визирь. – Зачем вам об этом беспокоиться? Вы только прикажите, вот и все!

Царь приказал своим людям быстро разыскать и привести к нему сына старого рыбака Хакима. Визирь подумал с тайным злорадством: «Ну, теперь не миновать тебе смерти. Попадешь к дивам в лапы, они тебя живым не выпустят!»

– В стране дивов есть золотой хауз, – сказал царь мальчику. – Пойдешь прямо к ним и принесешь сюда этот золотой хауз. Если не принесешь, повешу, будешь болтаться на виселице.

– О, государь! – взмолился мальчик, – да разве можно принести хауз?!

– Как ты смеешь перечить царю?! – прикрикнул на него визирь. – Разве можно говорить с царем, как с равным. Поди прочь, несчастный!

Визирь выгнал мальчика из дворца. Вернулся он домой опечаленный. Стоило только рыбаку Хакиму увидеть его, как он сразу догадался, что опять случилась беда.

– Что случилось, сынок? – спросил он. – Наверное, опять рыбку отдал царю?! Ну, говори, в чем дело?

Мальчик рассказал отцу все по порядку, как его принял царь, как приказал достать золотой хауз и как визирь выгнал его из дворца. Старик задумался, потом сказал:

– Слушай, сынок! Визирь задумал тебя погубить. Ты сейчас поди к царю и попроси, чтобы дал тебе железный посох, железные башмаки, несколько баранов и несколько ослов. Царь тебе не откажет, по его приказу все приготовят для тебя. Когда ты все это получишь, отправляйся в путь. По дороге паси баранов. Будешь ехать все время на ослах. Как только один осел устанет, слезай с него и садись на другого.

Мальчик пошел во дворец и попросил у царя железный посох, железные башмаки, баранов и ослов, словом, сделал все так, как научил его отец. Царь, не говоря ни слова, приказал дать мальчику все, что он попросил.

Мальчик сел верхом на осла, остальных ослов и баранов пустил вперед и отправился в далекий путь.

Расставшись с отцом и матерью, он не знал, что ему делать, куда ехать, и, подгоняя ослов и баранов, ехал по степям и горам. Дорога была дальняя, степь бескрайняя. Ехал сын рыбака, ехал. Увидит, что осел устал, слезает с него, садится на другого и опять едет дальше. В пути он питался мясом баранов. Долго ехал мальчик по безлюдным степям и горам. Но всему бывает конец, зарезал он последнего барана, мясо кончилось, и есть стало больше нечего. Ослы измучились в дальней дороге, они уже не шли, а еле-еле волочили ноги. Что делать? Надел мальчик на ноги железные башмаки, взял в руки железный посох и, опираясь на него, пошел пешком.

Долго он шел и много прошел, нигде не отдыхая, и очень устал. Взобрался на вершину холма, хотел идти дальше, но не смог сделать ни шагу: ноги не двигались, все тело словно свинцом налилось. Лег он на землю и сразу уснул как убитый.

Уж и вечер настал, и темная ночь спустилась на землю, а мальчик все спал и спал. И приснился ему чудесный сон: будто подходит к нему благообразный старец среднего роста, с белой как лунь бородой, в светлом полосатом халате и спрашивает, как и зачем он сюда попал? Мальчик стал рассказывать, куда и зачем послал его царь, сколько дней и ночей промучился он в степи. Вспомнил он про свои ноги, избитые в кровь, про мозоли и мучительную боль в спине и расплакался, жалуясь на свою горькую судьбу. «Не плачь, сынок, – сказал старец, – я тебе помогу, сделаю для тебя доброе дело. Но золотой хауз, о котором ты говоришь, день и ночь охраняют дивы. Ты его не сумеешь достать, тебе это не под силу. Я дам тебе вот этот орех, ты вернешься домой, пойдешь с ним к царю и спросишь, где нужно устроить хауз, пусть укажет это место. Царь будет тебя ругать: «Где твой хауз? Ты его принес ?» спросит он, а потом укажет место. Ты подойди к этому месту и изо всей силы ударь орехом об землю, и тут золотой хауз будет готов. Так ты спасешь себя от лютой смерти». С этими словами старец сунул мальчику за пазуху волшебный орех и вмиг исчез, как будто его и не было.

Проснулся сын рыбака Хакима и первым долгом торопливо сунул руку за пазуху, смотрит – и в самом деле там лежит орех. Обрадовался мальчик и, не чувствуя боли ни в ногах, ни в спине, пустился в обратный путь. Знакомым путем было легче идти.

Скоро он добрался до своего дома. Смотрит – из хижины два царских палача вывели отца и мать и погнали по дороге. Оказывается, царь и визирь, не дождавшись мальчика с золотым хаузом, приказали казнить рыбака Хакима и его жену. Мальчик сказал, чтобы отпустили стариков, а сам пошел к царю.

– Ну, где твой хауз? – закричал в гневе царь.

– А где вы хотите устроить хауз? – спросил мальчик.

Царь рассвирепел еще больше, затопал, заорал:

– Да у тебя же нет ничего в руках, а ты еще спрашиваешь, где строить хауз?! Палачей сюда!

Этот крик услышал визирь, бросил все свои дела и поспешил к царю.

– О, властелин мира! – сказал хитрый визирь. – Покажите этому мальчишке, где должен быть хауз, посмотрим, что он сделает.

– Вот здесь устраивай! – сказал царь и указал на самое красивое место среди сада.

Мальчик подошел, вынул из-за пазухи орех и ударил изо всех сил об землю. В тот же миг на глазах у всех появился золотой хауз. Вокруг хауза стояла золотая решетка и тут же были расставлены золотые кресла. В самой середине хауза кипела и била фонтаном вода, рассыпая кругом бриллиантовые брызги.

Царь очень обрадовался и приказал мальчику вынуть из старого хауза обеих рыбок и пустить их в золотой. Мальчик поймал рыбок и только поднес к берегу, как обе рыбки, сверкнув золотой чешуей, нырнули в прозрачную воду и поплыли вокруг фонтана.

Царь и все придворные любовались золотым хаузом, рыбками и радовались.

Один только визирь не был рад. Злоба душила его, что мальчик не погиб, а вернулся жив и невредим. Опять он начал строить козни против мальчика. А мальчик пошел домой и рассказал отцу и матери обо всем, что с ним произошло.

Время шло. Сын рыбака Хакима подрос и стал красивым юношей. Однажды визирь пришел к царю и сказал:

– О, властелин мира! Благодаря моим советам вы стали обладателем золотых рыбок и золотого хауза. Но в вашем саду все еще не хватает самого главного, и вот об этом-то я и хочу вам сказать. В одной стране есть красавица пэри. Если вы прикажете разыскать и доставить сюда эту красавицу, то в вашем саду уже никаких недостатков не будет.

– Кто же выполнит такое дело? – спросил царь.

– Выполнит тот же самый сын старого рыбака, который принес хауз с золотыми рыбками, – ответил визирь.

Царь приказал немедленно разыскать и привести юношу.

– Ты выполнил для меня два дела, но есть еще одно. Ты пойдешь в царство пэри и привезешь мне оттуда красавицу пэри – приказал царь.

Юноша ничего не ответил и молча пошел домой. Он не знал, где и как достать красавицу-пэри, и сказал отцу про новый приказ царя.

Крепко задумался рыбак Хаким, думал-думал и наконец сказал:

– Ты ничего не принес визирю, а все отдал царю. За это визирь добивается, чтобы царь казнил тебя. Но делать нечего, иди к царю и проси опять несколько баранов, несколько ослов, железные башмаки и железный посох. Как получишь все это, отправляйся в дорогу. Ты уже взрослый юноша, силы у тебя стало побольше, как-нибудь справишься.

Юноша сделал так, как научил его отец: пошел к царю и попросил баранов, ослов, железные башмаки и железный посох. Царь приказал все выдать юноше без промедления. Юноша сел верхом на осла, пустил остальных ослов и баранов вперед и выехал за город на большую дорогу.

Долго он ехал и много проехал, добрался до одного кишлака, смотрит – из него люди бегут сломя голову, и старые, и малые, и мужчины, и женщины, ну, словом, все – от семилетнего ребенка до семидесятилетнего старика. Каждый из них схватил, что под руку попало – кто вилы, кто топор, кто кетмень, кто веревку, – а мальчишки вооружились камнями, женщины – палками, скалками, кочергами, поварешками.

Спросил с удивлением юноша:

– Что случилось? Куда это вы?

Никто ему не ответил. Начал расспрашивать другого, третьего, его и слушать не стали: так все спешили.

Позади всех отстал семилетний мальчуган. Подъехал к нему юноша на своем осле, пристал:

– Говори, куда бегут?

Мальчуган рассказал:

– В нашу деревню повадился вор-великан, всех наших баев обворовал, все имущество забрал. До сих пор никто его не мог поймать, а теперь поймали. Вот люди и бегут убивать этого вора.

Юноша, недолго думая, тоже повернул осла и поехал вслед за толпой, подгоняя своих ослов и баранов. Подъехал, смотрит – стоит высокая виселица, вокруг виселицы толпа народу, а под виселицей человек, и на шее у него веревка. Старые и малые стоят с топорами и тешами, и кетменями, а женщины с палками, скалками, кочергами, поварешками – все уставились на вора и не спускают с него глаз.

Юноша отогнал баранов и ослов в сторонку, пробрался сквозь толпу и подошел к вору.

Тут люди рассказали ему, что это такой ловкий вор-великан – всем ворам вор. Если побежит, то ни на каком скакуне его не догонишь. Сорок баранов на завтрак ему не хватает.

Но сейчас вор стоял и не мог шевельнуться, потому что на шее у него была крепко затянута петля.

Юноша крикнул людям, которые стояли под виселицей и собирались вешать вора:

– Не убивайте его! За сколько вы продадите вора?

Толпа зашумела. Сначала никто не соглашался продать вора-великана.

– Не надо! – кричали баи. – За сколько бы мы его ни продали, за двадцать ли баранов, за сорок ли, все равно он их у нас украдет и опять каждую ночь будет воровать. Убить надо его!

Но те, кто были победнее, сказали:

– Какая будет польза от его смерти, лучше продадим его этому юноше.

Как баи-крикуны ни старались, не удалось им убить вора-великана, В конце-концов юноша отдал всех своих ослов и баранов, и вора освободили.

Но как только сняли с его шеи петлю, вор-великан захохотал: «Ха-ха-ха-ха!» Вышел из толпы и снова захохотал: «Хо-хо-хо-хо!» Потом вдруг прыгнул в сторону и, захохотав в третий раз, кинулся бежать – только его и видели.

Лишившись всех баранов и ослов, юноша вышел из толпы, постоял-постоял, надел себе на ноги железные башмаки, взял в руки железный посох и, опираясь на него, пошел куда глаза глядят.

Теперь послушайте про вора. Шел он и думал: «Зачем этот юноша спас меня от смерти? Что за причина?»

Думал он думал – и наконец, вернувшись назад, разыскал юношу и начал его расспрашивать, откуда он, куда и зачем идет. Юноша рассказал все.

Тогда вор предложил:

– Садись мне на плечи!

Юноша кое-как вскарабкался на плечи великана, и он помчался во весь дух. Вскоре они очутились около высокого железного дома.

Вор открыл железные ворота и вошел во двор. Зарезал он сорок баранов, сварил и начал есть. Юноша не успел оглянуться, как от баранов остались одни только косточки.

Отдохнув немного, вор сказал юноше:

– Я достану тебе девушку-пэри. Жди меня здесь.

С этими словами он выскочил за ворота и побежал. Долго бежал вор напрямик без дороги и наконец добежал до большого, окруженного высокой стеной замка. Здесь жила красавица-пэри.

Подойдя к воротам, вор постучал потихоньку и отошел в сторону. Вдруг открылась калитка, и из нее вышел див. Вор ударил дива и убил его с одного маху. Войдя во двор, он наткнулся на сорок дивов и схватился с ними врукопашную. Убив всех дивов, он открыл дверь и вошел в комнату. Там сидела красивая пэри. Она давно уже не видела людей, и спросила вора-великана, как он попал сюда? Вор рассказал ей все по порядку, вывел пэри из комнаты, сел с ней на коня и привез к юноше.

Теперь надо было отправляться в обратный путь. Вор дал юноше и девушке волшебного коня-скакуна.

– Только не прикасайтесь к поводьям! – предупредил он и убежал.

Сел юноша на коня и подал руку пэри, чтобы помочь ей, но нечаянно задел за поводья. Вдруг поднялся сильный ветер, пыль завертелась вихрем. Тут в небе появились три голубя, подхватили девушку, полетели с ней к высоким горам и скрылись в пещере.

Юноша растерялся и не знал, что делать и как теперь найти пэри. Между тем вор-великан отбежал не так далеко. Он заметил, что случилась беда, в один миг примчался к юноше и спросил, в какую сторону улетели голуби с девушкой. Юноша рассказал, как было дело, и указал ему пещеру. Вор подбежал к пещере и громко крикнул:

– Выходи, добрая пэри, я здесь!

Но пэри в темноте не могла найти дорогу к выходу. Тогда великан научил ее, как выйти из пещеры. Пэри вышла и сказала:

– Я не могу ехать с юношей, за мной гонятся дивы.

– Ну хорошо, – посоветовал великан, – тогда жди. Как только явятся дивы, спроси их, почему у людей душа в самом человеке, а у дива одно только тело, а душа в другом месте. Они будут молчать, а ты спроси еще раз, где спрятана их душа. Если они не скажут, то ты плачь и добивайся, чтобы сказали. Тогда они откроют тебе свою тайну. Как только узнаешь, выйди и скажи мне. – Научив пэри, что и как нужно сделать, вор вернулся к юноше.

Когда явились дивы, пэри спросила их, где находятся души у дивов. Дивы заподозрили что-то недоброе и сначала не хотели ей говорить, но посоветовались и пришли к такому мнению: «Ну что может сделать эта слабая девушка? Бояться нам нечего». Старший див подозвал девушку к выходу из пещеры и показал:

– Вон там, видишь, сейчас же за оврагом растет высокая чинара, а под той чинарой родник, а в роднике сундучок. В этом-то сундучке и хранятся наши души. Если подойти и раскачать чинару, тотчас же золотая рыбка махнет своим хвостом и выбросит из воды сундучок.

Девушка обрадовалась, угостила дивов вином. Они напились допьяна и заснули. Тогда пэри вышла из пещеры и рассказала вору-великану, где хранятся души дивов.

Великан подбежал к чинаре и ударил по стволу ногой с такой яростью, что дерево свалилось на землю. В тот же миг золотая рыбка махнула хвостом и выбросила сундучок на берег. Вор сломал сундучок, вынул души дивов и помчался во всю прыть к юноше. Забегали, закричали дивы. «Ой, спина разламывается!» – стонали одни дивы. «Ох, болит голова!» – охали другие. Прибежали они к вору, повалились ему в ноги, ударились об землю лбами и завыли:

– Не убивай нас! Приказывай, сделаем все, что захочешь!

– Сейчас же разыщите пэри и принесите сюда. Если не принесете, пропали ваши души! – грозно крикнул вор.

Вмиг дивы исчезли, словно их и не было. Но не успел вор чихнуть, Как они уже примчались назад вместе с пэри. Вор-великан отдал красавице пэри души дивов, распрощался с юношей и проводил их в обратный путь.

Наконец юноша прибыл в свою родную страну в хижину своего отца Хакима.

Услыхал об этом царь и приказал немедленно доставить пэри во дворец. Но юноша не захотел отдавать девушку царю, и тогда царь приказал своим воинам поймать юношу, связать его по рукам и ногам, привести во дворец живым или мертвым вместе с прекрасной пэри. Пришлось юноше с пэри прятаться в речных зарослях.

Между тем вор-великан, узнав, что юношу разыскивают царские воины и вот-вот поймают, во весь дух помчался на выручку. А пэри схватила души дивов и давай их жать руками. Вмиг прилетели перепуганные дивы, набросились по приказу пэри на царских воинов, и началась страшная битва. Много было воинов у царя, и победа уже склонилась на их сторону, ослабели дивы.Но тут примчался вор-великан, разметал царское войско. Царь и визирь погибли в битве, а сын старого рыбака стал править страной и женился на красавице пэри.

Вор бросил свое воровское дело и поступил на службу к молодому царю. Таким образом, все достигли своих целей и желаний.

Перевод С. Паластрова.

КУВШИН-СИЛАЧ

Было или не было, сытно было или голодно, но жили когда-то старик со старухой. Детей у них не было. Печально и одиноко протекали их дни. Однажды старуха сказала:

– Эх, родился бы у меня ребенок, что ни попросил бы – все дала б ему: молока – так молока, сливок – так сливок, кислого молока – так кислого молока.

Прошло после этого сколько-то времени, и у старухи родился кто-то без головы, без рук, без ног, удивительно похожий на глиняный кувшин.

Старик удивился и сказал жене:

– Старуха, ты все жаловалась – детей нет, вот и родила какой-то кувшин! Чтобы не смотреть на него и не печалиться, давай его разобьем!

Кувшин тут и заговорил:

– Эй, отец, – сказал он, – что вам я плохого сделал? Разве вы попросили меня сходить за дровами, а я не пошел? Или же вы велели косить, а я не послушался?

– Вон у соседского бая не сжат хлеб, сходил бы туда, подзаработал, – сказал отец.

Кувшин, взяв серп, отправился к баю. Бай посмотрел и удивился:

– Кто ты такой?

– Меня зовут Кувшин-Силач, – ответил Кувшин.

– Зачем пришел?

– Могу сжать пшеницу на твоем поле.

– Сколько просишь за работу?

– Наполните меня зерном, и с меня хватит, – ответил Кувшин-Силач.

«Не так уж много запрашивает», – подумал обрадованный бай.

Кувшин-Силач сжал весь байский хлеб, связал сжатую пшеницу в снопы, запряг волов, смолотил хлеб, а солому собрал в скирду. Бай приказал все зерно ссыпать в мешки. Тогда Кувшин-Силач возразил:

– Подождите, бай, сначала уплатите мне за труд, потом засыплю вам зерно в мешки.

Но бай не соглашался:

– Сначала ссыпай зерно в мешки, свези в амбар, а уж тогда уплачу тебе за работу.

– Нет, сначала рассчитайтесь со мной, – настаивал Кувшин-Силач.

– Ладно, будь по-твоему, – рассердился бай. – Заплачу тебе за твой труд – и можешь уходить.

Начал сыпать бай зерно в горлышко Кувшина-Силача. Сыпал он, сыпал, всю пшеницу с тока высыпал бай в кувшин, а он все еще не наполнился.

Бай схватился за голову.

– Кувшин не полный, наполните его, – сказал Кувшин-Силач.

– Ох, – заплакал бай, – я все зерно собрал с хирмана, а ты не наполнился. Ты не кувшин, а какой-то шайтан. Весь урожай в тебя ссыпал.

Сказал так бай и ушел.

Кувшин-Силач только крикнул ему вдогонку: «Ладно, пусть не полный, я и этим доволен!» – и отправился домой.

– Мать, – сказал он, – скажите отцу, пусть поднимется на крышу дома и сделает в ней дыру.

– Что ты принес, сынок? – спросила мать.

Кувшин-Силач ответил:

– Пшеницу принес.

– Насыпь свою пшеницу вон в то деревянное блюдо. Сколько же может поместиться в этом кувшине?

– На блюде не поместится, – возразил Кувшин-Силач. – Я же прошу – сделайте отверстие в крыше, и я наполню всю комнату зерном.

Отец поднялся на крышу и сделал в ней дыру. Кувшин-Силач давай ссыпать пшеницу. Комната наполнилась зерном.

Так старик и старуха достигли своих желаний.

Перевод М. Шевердина.

БЕДНЫЙ ГАДАЛЬЩИК

Жил падишах, и был у него единственный сын. Когда он возмужал и начал ходить на охоту со своими сверстниками, падишах созвал четыреста гадальщиков и велел им предсказать, на ком женится его наследник.

Долго гадальщики гадали и на книгах, и на бобах, но сколько они ни гадали, так и не сумели сказать, кто суженая падишахского сына.

Падишах страшно разгневался и заявил:

– Столько лет я вас кормлю, пою, одеваю, а вы не можете предсказать, на ком женится мой единственный сын. Даю вам еще сорок дней сроку. Предскажете – хорошо, не предскажете – велю снять всем вам головы, а все ваше имущество отобрать в казну.

День и ночь ворожили гадальщики, но так и не могли ничего предсказать.

Сорок дней были на исходе. Наступил роковой сороковой день. Снова собрались все гадальщики и решили:

– Давайте еще раз погадаем по книге, может быть что-нибудь узнаем, – но и книга им не помогла.

Пусть гадальщики гадают, а вы теперь послушайте о другом. В одном далеком городе жил один нищий-гадальщик. Он услышал, что падишах собирает гадальщиков, и поэтому пришел в столицу. На базаре он узнал, где собрались четыреста гадальщиков, и решил пойти к ним.

Пришел и видит, что одни гадальщики смеются, а другие плачут.

– Одни из вас плачут, а другие смеются. Почему это так? – спросил нищий-гадальщик.

Гадальщики ответили:

– Мы плачем потому, что столько гадальщиков не могут узнать, на ком женится сын падишаха. А смеемся мы от стыда, потому что утром падишах должен нас казнить и подвергнуть грабежу наше имущество.

Нищий-гадальщик заявил:

– У меня есть волшебная книга. Можно мне погадать по ней?

Гадальщики обрадовались:

– Это будет очень хорошо!

Нищий-гадальщик погадал и объявил:

– Сын падишаха женится на царевне. Судьба его связана с судьбой дочери восточного падишаха.

Гадальщики посоветовались и решили:

– Утром все пойдем к падишаху. Падишах нас спросит: «Ну что, узнали?» Мы ответим: «Да, узнали. Вот этот человек все скажет вам».

Нищий-гадальщик согласился:

– Хорошо, укажите на меня!

Наутро гадальщики все вместе пошли к падишаху.

– Ну как, узнали? – спросил он.

– О, предел могущества, вот этот человек вам все скажет, – указали гадальщики на нищего-гадальщика.

Падишах обратился к нищему-гадальщику:

– Говорите!

Нищий-гадальщик ответил:

– Хорошо, я дам вам ответ. Вы падишах Запада. А суженая вашего сына – дочь падишаха Востока.

Падишах разгневался:

– Человеку дано жить семьдесят-восемьдесят, от силы сто лет. Между Западом и Востоком лежит пятисотлетний путь. И если я падишах Запада, то каким образом мой сын сможет при жизни соединиться с дочерью падишаха Востока? Не умеешь ты предсказывать!

Сказал так падишах и позвал палачей. Явились два палача. Показав на нищего-гадальщика, падишах приказал:

– Взять его и казнить!

У падишаха был визирь правой руки, человек мудрый. Он встал с места и сказал:

– Великий падишах, прошу на один час продлить жизнь этого человека. Пусть он доскажет свое гадание.

– Ладно, пусть доскажет! – согласился падишах.

Мудрый визирь спросил бедного гадальщика:

– Через сколько лет сбудется ваше предсказание?

Нищий-гадальщик заглянул в свою книгу и сказал:

– Через пять лет.

Визирь поклонился падишаху и посоветовал:

– Давайте его посадим в зиндан. Пять лет срок небольшой, незаметно пройдет. Если предсказание не сбудется, тогда мы его и казним.

Тотчас же нищего-гадальщика бросили в тюрьму-зиндан.

Оставим его сидеть в зиндане, а теперь послушайте о другом.

Сын падишаха с двумястами джигитов поехал на охоту. В один из дней они заночевали у подошвы высокой горы.

Все заснули. Но сыну падишаха не спалось. Он отошел в сторону, развел костер и сел около него. Наступила полночь, и вдруг принц видит, что вверху из горы струится свет, яркий, как пламя факела.

Удивился принц, встал, сел верхом на лошадь и поехал на гору. Когда он достиг вершины, оказалось, что свет льется из большого отверстия.

Принц вернулся, взял с собой своих двести джигитов и вернулся с ними к этому отверстию. Выяснилось, что оно очень глубокое.

Принц приказал собрать все поводья, уздечки, веревки, связать их и, обвязав одного джигита, спустить его в отверстие. Но оно оказалось такое глубокое, что джигит не смог достичь дна. Тогда его вытянули обратно. Спустили другого джигита. Он тоже не достиг дна. Таким образом по очереди спускались все двести джигитов. Ни одному из них не удалось достичь дна.

Тогда принц приказал отрезать хвосты у всех коней и свить длинный аркан. Обвязался он этой веревкой и распорядился, чтобы джигиты спустили его в отверстие горы. Джигиты стали спускать принца. Внизу он увидел, что на дне кто-то ходит. Принц изловчился и схватил это существо. Это оказалась девушка. Она ничего не говорила, а только плакала. Принц завернул ее в халат и подергал веревку. Джигиты тогда вытянули принца с девушкой наружу.

Прижав к груди девушку, принц сел на коня и поехал в город.

Во дворце он передал девушку нянькам и велел ее всячески беречь.

Девушку повели в комнату, и в ней сразу же сделалось светло, как днем. Няньки ухаживали за девушкой и пестовали ее. Спустя некоторое время она стала говорить с окружающими. Ее одели в нарядные одежды.

В один из дней принц вошел в комнату, в которой жила девушка, и, увидев ее, полюбил всей душой и сердцем. Он тут же велел передать своему отцу-падишаху:

– Кроме той девушки, что я привез с охоты, ни на ком не женюсь.

Услышав решение сына, падишах приказал трубить в карнаи, сурнаи, бить в барабаны. Были устроены великие торжества с угощением. Так пышно отпраздновали свадьбу принца с привезенной им с охоты девушкой.

Спустя немного дней принц однажды ночью спросил свою молодую жену:

– Как вы оказались в той горе? Кто вас привел туда?

– Я дочь падишаха Востока, – ответила молодая жена. – Однажды девочкой я играла во дворе, появилась большая птица, подхватила меня и полетела. Она принесла меня на ту гору, спустила в отверстие и там ухаживала за мной. Летом она обмахивала меня крыльями от жары, а зимой прятала под крыло от холода. Так прошло несколько лет и зим. Наконец пришли вы, избавили меня от одиночества и привезли сюда.

Принц рассказал все падишаху. Услышав об этом, мудрый визирь сказал:

– Ваша невестка, оказывается, дочь падишаха Востока. Отпустите теперь того нищего-гадальщика из зиндана.

Падишах позвал начальника зиндана и приказал привести гадальщика.

Привели его и с почестями посадили на почетное место.

– А теперь расскажи, как ты узнал о дочери восточного падишаха? – спросил падишах.

Гадальщик начал рассказ:

– Ни один человек не мог добраться до Востока и забрать эту девушку. Слишком далеко от Запада. Но есть волшебная птица Хумаюн, которая раз в год перелетает с Запада на Восток. Девушку на ту гору и принесла птица Хумаюн. Моя гадальная книга и рассказала мне все, что случится с дочерью царя Востока и твоим сыном.

Падишах одарил нищего-гадальщика богатыми подарками и назначил его правителем большого города.

Перевод А. Сандель.

ЗОЛОТАЯ КОСИЧКА

Было или не было, но жил один падишах. Однажды, когда он ехал на охоту, вдали показалось что-то красное. Подъехав поближе, падишах с визирями увидели трех пэри, которые сидели под огромной красной розой и пряли шелк.

Падишах спросил: – Что вы умеете делать? Одна пэри сказала:

– Я могу скроить и сшить халат из лепестков красной розы. Вторая пэри сказала:

– Я могу снять узор с небесной птицы.

Третья пэри, в которую падишах мгновенно влюбился, сказала:

– Я могу, если ты на мне женишься, родить тебе сына с золотой косичкой.

Падишах забрал всех пэри в город. Первых двух он выдал замуж за своих визирей, а сам женился на той, которая обещала родить ему сына с золотой косичкой.

Прошли дни, месяцы, и приблизился день, когда жена падишаха должна была родить.

Узнав об этом, старшие жены падишаха позвали злую старуху и, обещав ей дать целое блюдо золота, велели извести ребенка, как только он появится на свет.

Старуха принесла двух щенят и положила их рядом с роженицей, а только что родившегося сыночка с золотой косичкой отнесла в пустыню и бросила.

Когда падишах возвращался с охоты, ему на дороге встретилась злая старуха.

– Кого родила жена? – спросил падишах.

– Твоя жена родила двух щенят, – ответила злая старуха.

– В таком случае и жену и щенят бросьте в зиндан! – воскликнул в гневе падишах.

Жену падишаха и щенят бросили в зиндан. А ребенка, которого злая старуха отнесла в пустыню, выкормила своим молоком степная лань. Прошло четыре года. Мальчик с золотой косичкой бродил, бродил и забрел во дворец отца. Старшие жены увидели его и сказали старухе:

– Ой, ой, ребенок с золотой косичкой вернулся, скорее убей его, как хочешь. Мы все дадим тебе по блюду золота.

Старуха схватила мальчика с золотой косичкой, положила в старый сундук и бросила в реку. Вода несла сундук день и ночь. На берегу реки сидел рыбак и удил рыбу. Увидев сундук, он вытащил его на берег. Открыл старик сундук, смотрит – лежит в нем белый, словно хлопковая вата, мальчик с золотой косичкой.

Принес рыбак ребенка домой и стал растить-воспитывать. Однажды мальчик охотился у реки на уток, а на другом берегу охотился сам падишах.

«Вот иметь бы такого сына!» – подумал падишах.

Мальчик с золотой косичкой застеснялся своей старой одежды и ушел домой.

Вернувшись во дворец, падишах рассказал о мальчике с золотой косичкой своим старшим женам.

Снова они позвали злую старуху и сказали ей:

– Получишь еще от каждой из нас по блюду золота, только изведи мальчишку.

Старуха пришла в дом рыбака и сказала мальчику с золотой косичкой:

– Дитя, ты похож на сына падишаха. Тебе хорошо было бы иметь цветок гуликахках. Если ты его достанешь, падишах возьмет тебя во дворец и сделает своим наследником.

Мальчик спросил:

– Где находится цветок гуликахках?

Злая старуха объяснила мальчику, что цветок гуликахках находится там-то и там-то. Мальчик с золотой косичкой пошел искать цветок гуликахках. Шел он, шел, устал и сел.

Навстречу шел старик. Увидев мальчика с золотой косичкой, он спросил его:

– Что ты делаешь в этом месте? Здесь если птица пролетит, то крылья спалит, если человек пройдет, ноги обожжет. Кто это тебя послал сюда?

Мальчик ответил:

– Меня послала сюда одна старушка.

– В таком случае, дитя, будь очень осторожен. Не ходи этой дорогой, а иди вон той, – сказал старик.

Мальчик шел, много шел, долго шел. Наконец он увидел человека, который сторожил сон страшных дивов.

– Здравствуйте, – поздоровался с ним мальчик.

– За то, что ты мне поклонился, я тебя выручу, – сказал незнакомец и посадил его в яму, а сверху накрыл досками, Тут проснулись дивы и сказали:

– Фу-фу, здесь пахнет человеческим духом!

Но сколько они ни искали мальчика, найти не могли. Один див стал ковырять в зубах и вытащил из дупла застрявшее человеческое бедро. Тогда дивы решили, что человеческий дух идет от бедра, и снова завалились спать.

Тот незнакомец помог мальчику с золотой косичкой вылезть из ямы и показал ему долину в горах, где рос цветок гуликахках.

Скоро мальчик вернулся в дом рыбака с двумя цветками гуликахках.

Злая старуха увидела его и подумала: «Ой, беда, он не погиб».

Потом сказала мальчику:

– К цветку гуликахках надо еще сорок котлов!

Мальчик спросил:

– Что это за сорок котлов?

– Дитя мое, если в сорок котлов положить разрезанную на части тушу барана, то в них будет вариться без огня сорок различных кушаний. Какое захочешь, такое и будешь есть. Мяса одного барана хватит на целый год. Если принесешь те котлы, то цветок гуликахках будет очень доволен.

Мальчик спрятал оба цветка гуликахках, а сам пустился в путь.

На дороге ему снова встретился прежний старик.

– Дитя мое, куда держишь путь?

Мальчик сказал:

– Дедушка, та самая старушка, что посылала меня за цветком гуликахках, сказала, что надо теперь достать сорок котлов.

Старик ответил:

– Дитя мое, я вижу, эта старуха – твой враг. Иди по прямой дороге. Там есть черный камень, ты слегка приподними его. Если покажется вода, опусти его и вернись обратно. Если же покажется кровь, то убери камень в сторону. Там находятся сорок дивов и сорок котлов. Ты тогда скажешь: «Отнесите эти сорок котлов в мою страну!» Дивы возьмут за ручки котлы и отнесут их тебе домой.

Мальчик с золотой косичкой сделал все так, как его научил старик, и дивы отнесли котлы в хижину рыбака.

Когда мальчик с золотой косичкой вернулся домой, его в первый же день увидела злая старуха.

«Опять он остался жив! – подумала она. – Пошлю его теперь в такое место, что если у него есть десять жизней, ни одной не останется!»

И она сказала мальчику:

– Теперь к цветку гуликахках и к сорока котлам надо добавить зеркало мира. Заглянув в него, ты сможешь увидеть весь мир и всех царей.

Мальчик с золотой косичкой послушался старуху и пошел искать зеркало мира.

По пути он снова встретил старика.

– Куда ты теперь идешь? – спросил старик.

Мальчик ответил:

– Говорят, есть зеркало мира, вот я иду за ним!

Старик сказал:

– Тогда иди по этой дороге, по пути ты встретишь чинару. На верхушке чинары птица вывела птенцов. Под деревом сидит дракон. Когда он захочет съесть птенцов, ударь его по лбу вот этим камнем. Ты спасешь птенцов, и птица исполнит все твои желания.

Мальчик с золотой косичкой подошел к чинаре и увидел дракона, изрыгавшего изо рта пламя. Обвившись вокруг ствола чинары, дракон тянулся уже к птенцам. Мальчик не растерялся и ударил дракона по лбу камнем, который дал ему старик. Дракон замертво упал на землю. Когда птица вернулась к птенцам, мальчик с золотой косичкой попросил ее:

– Помоги мне достать зеркало мира!

Птица ответила:

– Трудную задачу ты мне задал. Ну ладно, держись крепко за мои ноги, я подниму тебя выше облаков. На облаках есть пастух, у него есть баран без головы. Спроси, как его можно зарезать, если у него нет головы. Пастух тебе скажет: «Ты гони барана, а я его зарежу!» – и даст тебе свой посох. Вот на этом посохе и есть зеркало мира.

Мальчик с золотой косичкой сделал все так, как велела птица, и достал зеркало мира.

Птица принесла мальчика обратно домой, дала ему немного своих перьев и сказала:

– Как только у тебя будут затруднения, сожги немного этих перьев, и я явлюсь и помогу тебе.

Однажды, когда мальчик подрос и все его уже знали, он пошел на охоту и встретил на берегу реки падишаха. А посередине реки плавала утка. Падишах воскликнул:

– Эй, сынок, лови, лови добычу!

Золотая косичка сразу поймал утку и сказал:

– Возьмите теперь себе эту утку.

Падишах ответил:

– Нет, сынок, это твоя добыча, я не возьму ее.

– Если не хотите взять добычу, – сказал Золотая косичка, – то зайдите к нам в гости, я сварю утку и угощу вас.

Падишах удивился, увидев, что в доме рыбака без огня в сорока котлах варятся разные кушанья.

Сокол падишаха сорвался с привязи и стал клевать кушанья.

Падишах воскликнул:

– Глупый, зачем ты это делаешь?

Птица в ответ ему сказала:

– Падишах, я глупый или ты глупый? Столько лет ты царствуешь, а не можешь узнать своего сына!

Падишах удивился и спросил рыбака:

– Это ваш сын?

– Нет, господин, – заявил старик, – по реке плыл сундук. Я вынул его из воды, раскрыл и увидел в нем этого мальчика. На голове у него была золотая косичка. Я стал его воспитывать и дал ему имя Золотая косичка.

Падишах обрадовался и, прослезившись, сказал:

– Оказывается, ты мой сын.

Падишах вернулся с Золотой косичкой во дворец, приказал привести злую старуху. Она рассказала:

– Твои жены дали мне блюдо золота. Я бросила ребенка в пустыне. Когда мальчик пришел во дворец, мне снова дали золота, и я бросила мальчика в сундуке в реку.

Падишах в гневе призвал к себе жен и сказал им:

– Что нужно вам – кухонный нож или сорок кобылиц?

Жены сказали:

– Зачем нам кухонный нож, нам нужны кобылицы, мы будем доить их и пить кумыс.

Падишах приказал привязать к хвостам лошадей двух старших жен и злую старуху и погнать по колючкам.

Золотую косичку он посадил на трон. Рыбака назначил визирем, а сам решил жить на покое.

Золотая косичка сказал отцу:

– Где моя несчастная мать?

– Я распорядился бросить ее в зиндан! – ответил падишах.

– Приведите мою мать из зиндана! – приказал вельможам Золотая косичка. Он бросился в объятья своей матери, велел придворным исполнять все ее желания.

Однажды Золотая косичка посмотрел в зеркало мира и вдруг увидел, что в одной стране идет волнение и шум. Оказалось, у падишаха той страны есть дочь-красавица. Падишах поселил ее на высоком минарете и всенародно объявил:

– Кто достигнет верхушки минарета и возьмет кольцо из рук дочери, тому я ее и отдам в жены.

Золотая косичка решил: «Я женюсь на этой девушке, которую увидел в зеркале мира».

Сжег он немного перьев птицы. Тотчас же она прилетела. Золотая косичка ухватился за ее ноги. Птица полетела и опустилась на верхушку минарета около дочери падишаха.

Дочь падишаха с первого взгляда полюбила Золотую косичку.

– Давай ухватимся за ноги этой птицы, – сказал принцессе Золотая косичка, – она отнесет нас в мою страну.

Так они и сделали.

Сорок дней и сорок ночей шел свадебный пир.

Так Золотая косичка достиг всех своих целей и желаний. Пожелаем и вам тоже достигнуть своих желаний, и нам тоже достигнуть наших желаний, а плохие и злые пусть стыдятся.

Перевод М. Шевердина.

ПОБРАТИМЫ

В давние времена у одного шаха был визирь. У этого визиря был сын, по имени Касым. Учился он в школе и жил вместе с товарищами при ней.

Учитель никогда не отпускал учеников из школы на улицу.

Однажды шах приказал рыбакам закинуть в реку сеть, чтобы наловить рыбы. Попала в сеть такая рыба, что ни у кого не хватило силы ее вытащить. Шах приказал, чтобы на следующее утро весь народ шел на берег и помогал рыбакам вытащить сеть.

Услышав об этом приказе, Касым вечером улучил время и, когда учитель за ним не следил, убежал из школы на берег реки. Один, без чьей-либо помощи, он вытащил из воды сеть. В ней оказалась удивительная рыба, совсем не похожая на других рыб: голова у нее была золотая, а тело серебряное, Касым сказал:

– Эй, рыба, привыкла ты вольно плавать в воде. Иди живи себе на свободе! – и пустил рыбу в реку, а в сеть положил мельничный жернов и снова забросил в воду.

Вернулся Касым в школу. Хотел он проскользнуть незаметно, но учитель увидел его и крепко отругал за самовольную отлучку.

На следующий день собравшийся народ вытащил из реки сеть вместе с жерновом.

Шах разгневался и спрашивает людей:

– Кто положил жернов в сеть?

Все отвечают:

– Мы не клали, господин.

По повелению шаха допросили всех людей. Конечно, никто не признался. Подумал шах, кого же еще не допросили? Вспомнил, что только Касым, сын визиря, остался. Позвал шах его учителя и спрашивает:

– Учитель, ваш ученик, сын визиря, выходил вчера на улицу?

– Да, – отвечает учитель, – я недосмотрел за ним, и он от меня убежал.

Шах приказал привести Касыма и грозно спросил его:

– Это ты вытаскивал сеть из воды? Видел, что в ней было?

– Да, – ответил Касым, – я вытащил сеть. В ней сидела необыкновенная рыба – голова у нее была золотая, а тело серебряное. Я сказал этой рыбе: «Ты привыкла вольно плавать в воде, иди живи себе на свободе!» – и отпустил ее в реку.

Разгневался шах и приказал казнить Касыма. Учитель пожалел своего ученика и бросился на колени перед шахом:

– Шах-повелитель! Прошу вас, не проливайте крови Касыма. Он очень способный ученик и единственный сын у отца. Если вы не желаете его видеть, прогоните в пустыню, но не губите молодую жизнь.

Шах приказал изгнать Касыма в пустыню. Стал Касым собираться в дорогу. Мать дала ему два хурджуна с лепешками и сказала:

– Сыночек мой, если ты хочешь найти себе настоящего друга, прежде всего испытай хорошенько человека, который тебе понравится. Если ты встанешь, пусть и он встанет; если сядешь, пусть и он сядет, а потом уж делись с ним хлебом. Разламывай лепешку на мелкие и крупные куски. Кто протянет руку за маленьким кусочком, тот пусть и будет твоим товарищем.

Касым попрощался с родителями и отправился в пустыню. В дороге встретился он с одним путником, и пошли они вместе.

Спутник этот вставал, когда Касым вставал, садился, когда Касым садился, но когда они стали есть лепешку, он брал только крупные куски, а маленькие не трогал.

Касым сказал этому спутнику:

– Ты мне не товарищ, – и один продолжил путь дальше.

Шел он долго, много прошел и встретил еще одного путника. Этот человек тоже вставал и садился вместе с Касымом, но когда они сели ужинать, путник брал себе только маленькие кусочки. Обрадовался очень Касым и спросил:

– Как тебя зовут?

– Каландар, – ответил спутник.

С тех пор Касым и Каландар подружились и поклялись друг другу жить как братья.

– Вот ты как-то выпустил рыбу из сети, – сказал Каландар, – я и есть эта самая рыба. Ты меня от смерти избавил, а теперь я должен тебе что-нибудь хорошее сделать.

Шли побратимы, шли и пришли в один город. Идут они по улицам города и слышат, как глашатай шаха кричит:

– У шаха похитил дочь могущественный див. Кто ее освободит и возвратит отцу, того шах щедро наградит.

Побратимы отправились прямо во дворец шаха. Шах, увидев таких рослых сильных молодцов, сказал:

– Черный див мою дочь похитил. Возвратите ее мне.

– Ладно, господин, – ответили побратимы. – Возвратим вашу дочь, только дайте нам запас пищи на сорока верблюдах и несколько бурдюков воды для питья.

Шах согласился на это условие и приказал дать побратимам верблюдов с водой и запасом пищи.

Долго ехали Касым и Каландар по пустыне и, наконец, приехали в одно место. Поглядели во все стороны, видят – вдали дым курится. Подъехали побратимы поближе, смотрят – стоит большой желтый дом. Это и был дом желтого дива.

Взглянули побратимы внутрь, смотрят – в ичкари (ичкари – женская половина дома) сидит какая-то старуха. Это была ведьма. Поклонились они ей, а она и говорит:

– Если ваш поклон притворством окажется, я вас обоих сразу, не жуя, проглочу.

Касым сказал:

– Эй, матушка, почему ты начинаешь разговор, даже не покормив нас! Вот, если у тебя есть какая-нибудь еда, сначала дай нам поужинать, а потом уж говори.

– Вот в котле мясо, а в кувшине кумыс, – проворчала ведьма.

Побратимы, не отрываясь, выпили весь кумыс, съели все мясо, что было в котле, одни кости оставили. Вдруг кости как засвистели «пуф!» – подскочили, пробили дыру в крыше и разлетелись во все стороны.

Ведьма рассердилась и закричала:

– Эй, бездельники, что же вы моему сыну ничего не оставили?

Бросилась она на них с ножом. Побратимы тогда убили ведьму.

В том доме стоял сундук. Открыли братья сундук, заглянули в него, а в сундуке лежит красивая девушка. Братья спросили у девушки, в какое время и с какой стороны появляется желтый див. Девушка показала им мост около дома и посоветовала:

– Спрячьтесь под этим мостом и ждите. Желтый див покажется, все кругом пожелтеет, вы и узнаете, что он едет.

Побратимы спрятались под мостом. Не прошло и минуты, как все кругом пожелтело, показался желтый див. Когда див подъехал к мосту, конь его заржал, сокол в руке у дива крыльями захлопал, собака завыла.

– Зачем ржешь, мой конь? Беда-судьба пусть найдет свою голову. Не хлопай крыльями, мой сокол! Беда-судьба пусть найдет свою голову. Не вой, мой пес! Беда-судьба пусть найдет свою голову. Здесь нас поджидают Касым и Каландар, а вы не бойтесь! – сказал желтый див.

Тогда побратимы вышли из-под моста.

– Наши отцы тебе не рабы! – сказали они желтому диву.

– На плен или на смерть? – спросил див.

– На смерть! – ответили побратимы.

Схватили они желтого дива за пояс, подняли и бросили его оземь. Желтый див до поясницы в землю ушел. Касым в тот же миг отрубил диву голову.

Пошли братья во дворец желтого дива, видят – там сорок комнат, и все на замке. Спросили братья у девушки, где ключи от этих комнат, и она показала:

– Ключи от этих комнат на шее у желтой кошки.

Побратимы попытались поймать желтую кошку. Ловили долго, но не сумели. Наконец девушка поймала кошку, стукнула кулаком по голове и взяла ключи. Побратимы осмотрели все комнаты во дворце дива. В одной комнате они нашли женщин, в другой – мужчин, в третьей – детей, в четвертой – стариков. Все были закованы в железные цепи.

Увидев побратимов, все они очень испугались и завопили:

– Я не жирный, вот он жирный, его ешьте.

Касым тогда успокоил их:

– Эй, люди, мы убили желтого дива-людоеда. Он больше не оживет. Теперь вы свободны, идите отсюда, насладитесь белым светом, превращайте пустыни в сады.

Разбили братья цепи узников и выпустили всех на свободу.

Побратимы спросили у девушки дорогу к черному диву и, не теряя времени, отправились в путь.

По дороге они встретили зеленого дива. Братья и этого дива побороли, как и желтого, и поехали дальше.

Долго они ехали, много верст проехали. Прошло несколько дней, и добрались они наконец до жилища черного дива.

Видят, сидит девушка и проливает слезы.

– О чем плачешь, девушка? – спросили братья.

– Я дочь одного шаха. Див меня молодую сюда утащил, и вот наконец я человечье лицо увидела, – ответила девушка и снова заплакала.

Братья спросили у девушки, когда и по какой дороге див будет возвращаться.

– Вот под тем мостом сядьте. Когда он ехать будет, все кругом почернеет. Только все равно, у вас силы не хватит с ним справиться.

– Ничего, – ответили побратимы. – Будь что будет, померяемся силами. Мы такие люди, что свое слово держим.

Пошли братья и спрятались под мостом.

Прошло немного времени, и все кругом почернело: приближался черный див. Конь его перед мостом заржал, сокол крыльями захлопал, собака завыла.

Див их успокаивает:

– Зачем ржешь, мой конь? Беда-судьба пусть найдет свою голову. Не трепещи, мой сокол! Беда-судьба пусть найдет свою голову. Не вой, мой пес! Беда-судьба пусть найдет свою голову. Тут меня ждут Касым и Каландар, что вы их боитесь? Ну-ка, пусть выходят сюда!

Побратимы вышли из-под моста и сказали:

– Вот мы, если нужны тебе! На плен или на смерть бороться будем?

– И на плен и на смерть! – ответил див.

Схватили братья дива за пояс, стали бороться. Боролись они сорок дней и сорок ночей – никто никого одолеть не смог. Схватила девушка мешок проса и рассыпала его под ноги диву. Див сразу же повалился. Тут братья мигом диву голову отрубили.

Но див и без головы никак не умирал. Девушка объяснила побратимам:

– Видно, душа дива сидит в другом месте, потому он и не умер, хоть вы отрубили ему голову. Как бы он не ожил. Надо душу дива убить. Тогда ему конец придет.

– Где же сидит душа дива? – спрашивают братья у девушки.

– Ключ от его души на шее у черной кошки.

И вот стали они втроем ловить черную кошку. Три дня и три ночи гонялись, наконец поймали ее и взяли ключ, висевший у черной кошки на шее. Открыли они этим ключом золотой сундук, а в нем один из другого сорок ящиков.

Когда братья открыли последний, самый маленький ящичек, видят, в ящичке сидят два голубя – сизый и черный. Попробовали побратимы сдавить голубям шеи, и дыхание у дива прервалось, отпустили шеи голубям, див снова зашевелился.

Оторвали побратимы головы голубям, и див издох. Братья набрали всякого добра из дворца дива, взяли с собой шахскую дочь и отправились в обратный путь.

Приехали они к шаху, поклонились.

Обрадовался шах и захотел выдать свою дочь за Каландара, но тот попросил шаха выдать дочь за Касыма. Шах согласился и устроил богатую свадьбу со всякими развлечениями.

Потом побратимы стали просить шаха разрешить им уехать в свои страны.

Шах подарил им несколько верблюдов, нагруженных всяким добром. Взяли они с собой шахскую дочь и отправились в путь.

Путь был такой долгий, что до ночи они не доехали до конца пустыни. Остановились под чинарой, стали ложиться спать. Касым с женой уснули, а Каландар глаз не смыкает, сторожит их сон.

В полночь прилетел попугай, обрызгал лицо девушки ядом, забрался на дерево и говорит:

– Если какой-нибудь человек видел, что я сделал, и скажет об этом девушке или Касыму, я того человека сразу в камень обращу.

Сказал это попугай и улетел.

Каландар поспешно начал вытирать яд с лица девушки. В это время Касым проснулся, удивился очень и спросил:

– Эй, брат, дорогой, ты же не хотел раньше жениться на царевне, что же ты сейчас делаешь?

Каландар ответил:

– Эй, брат, дорогой, если я тебе эту тайну открою, не будет у тебя больше брата.

Но Касым не поверил. Увидел Каландар, что побратим на него смертельно обиделся, и рассказал ему все, что случилось в полночь. Не успел Касым оглянуться, а вместо брата стоит перед ним большой камень.

Еще больше опечалился Касым, сидит над камнем и плачет.

Вдруг подбежал к ним какой-то путник, узнал, что здесь случилось, и говорит девушке:

– Если ты высосешь кровь из своего мизинца, то этот человек оживет.

Сказал это путник и пошел дальше.

Девушка высосала кровь из своего мизинца, и в тот же миг Каландар ожил, встал на ноги.

Поехали побратимы с девушкой дальше.

Ехали они, ехали и приехали к реке.

Каландар и говорит:

– Если свалится вам когда-нибудь на голову трудное дело, я вам всегда на помощь приду. А теперь прощайте.

Покатился он на землю, голова у него стала золотая, тело – серебряное, превратился он в рыбу и скрылся в воде.

Касым с девушкой вернулся в свою страну и пришел в родной дом. А отец и мать его, после того как шах прогнал визиря из своего дворца, ослепли. Поздоровался Касым с родителями. Стали старики вытирать свои слезы подолом его халата, и снова у них глаза открылись. Обрадовались старики, увидев своего любимого сына, и стали его обнимать.

Так Касым достиг исполнения своего желания, и стал он жить со своей женой и с родителями мирно и счастливо.

Перевод М. Шевердина.

БАТЫР КИРАН

Жил когда-то падишах, у него был один-единственный сын. Однажды сыну приснилась красавица-пэри, после чего он перестал смеяться и разговаривать.

Падишах в отчаянии созвал своих визирей и, посоветовавшись с ними, приказал объявить через глашатаев: – Человеку, который рассмешит моего сына или хотя бы вызовет его на разговор, я дам в награду все, что он ни пожелает.

Со всех сторон стекались люди, и каждый говорил, что он рассмешит сына падишаха.

Но никто не только не смог рассмешить сына падишаха, но даже заставить его сказать хоть «а». Падишах совсем расстроился и сказал визирям:

– Я, всемогущий падишах, едва дождался сына на старости лет. Где же моя мощь, если я не могу сделать так, чтобы он заговорил? Остался ли кто-нибудь в моем государстве, кто не пытался рассмешить сына?

– О господин, – ответили визири, – не была у вашего сына лишь старуха, которая по старости лет не может ходить.

Тотчас же по приказу падишаха слуги принесли старуху в золотом паланкине во дворец. А она только взглянула на царевича и сказала:

– Ну, сынок, что же ты видел во сне? Не красавицу ли пэри?

Сын падишаха улыбнулся и заговорил:

– Матушка, а скажите, пожалуйста, как мне увидеть пэри?

– В семи днях пути от вашего города, – сказала старуха, – на вершине горы живет мой брат Киран. Если ты к нему доберешься жив и здоров, он найдет тебе твою красавицу-пэри.

Дал падишах сыну сорок мулов, нагруженных золотом, назначил сопровождать его сорок рабов и проводил в путь.

Семь дней и семь ночей ехал сын падишаха без остановок и без отдыха, пока не достиг он подножья одной горы.

Там он приказал остановиться на отдых.

В полночь сын падишаха проснулся и увидел, что на вершине горы что-то светится. Удивился он и сказал рабам:

– Оставайтесь здесь, а я взойду на вершину и узнаю, в чем дело.

Залез он на вершину горы и видит: сто силачей держат связанного батыра, а тот лежит себе и спит. Царевич спросил силачей:

– Почему вы связали этого батыра, зачем зря себя утруждаете? Смотрите, как бы сами не пострадали, когда он проснется.

– Это Киран, – сказали сыну падишаха силачи. – Если мы не приведем связанного Кирана к падишаху, он всех нас казнит.

– Вы говорите чепуху, я сам отведу Кирана к падишаху. У подножья горы находятся сорок мулов, груженных золотом, и сорок рабов. Можете взять все это себе и идти на все четыре стороны.

Силачи оставили Кирана-ака лежать, а сами побежали вниз с горы за золотом и рабами. Сын падишаха развязал Кирана и стал ждать его пробуждения. Через некоторое время Киран проснулся и, увидев около себя юношу, спросил:

– Ты кто такой и почему здесь сидишь?

Юноша объяснил, что с ним случилось, и попросил найти ему красавицу-пэри.

– Хорошо, я сейчас наберу дров, а ты разложи большой костер. Я уйду искать пэри, а ты поддерживай огонь, чтобы я нашел обратно дорогу.

Киран набрал целую гору дров, а царевич разложил огромный костер.

Отправился Киран в путь.

Сорок дней и сорок ночей сын падишаха поддерживал огонь в костре, а к сорок первому дню он так измучился, что, уронив голову на вязанку дров, крепко уснул. Проспал юноша целую ночь и целый день, а когда проснулся, увидел, что костер давно погас и ветер почти развеял всю золу.

Думая, как бы теперь добыть огонь, сын падишаха долго рылся в золе и нашел небольшой уголек. Положил его юноша себе в тюбетейку и начал раздувать, но уголек то подпрыгивал до самого неба, то опять падал в тюбетейку. Юноша совсем растерялся, не зная, что делать и как поступить. Вдруг раздался громкий смех. Оглянулся сын падишаха, видит – стоит за спиной Киран и потешается над ним.

Юноше стало очень стыдно, и он начал извиняться.

Киран похлопал его по плечу и отдал ему простой ларец со словами:

– То, что ты желаешь, находится в этом ларчике, но только на этот раз выполни условие, не так, как с костром. Не открывай ларец в дороге. Посмотришь, что в нем, когда вернешься домой. Откроешь раньше времени – пожалеешь…

Юноша взял ларец и, поблагодарив Кирана, пустился в путь. Шел он, шел, устал и решил отдохнуть. Вдруг в его голову пришла мысль: «Поверил я Кирану, несу какой-то простой ларец, а что, если он пустой? Он такой маленький, очень легкий и неказистый. Посмеялся, видно, надо мной этот Киран. Дай-ка я открою ларец и посмотрю».

Открыл юноша ларец и видит, что там находится красавица пэри, величиной с мизинец. Она даже не взглянула на него и сидела, склонив голову на колени.

Юноша воскликнул!

– Вставай, выходи!

Но пэри ничего не ответила. Не помогли никакие упрашивания. Долго держал юноша ларец открытым, долго умолял пэри выйти, наконец она сказала:

– Вы, кажется, юноша достойный, но для меня совсем чужой. Вначале посватайтесь, а потом будем говорить.

– Чтобы заслать к вам сватов, мне надо пойти в город. А как я могу оставить вас здесь одну, в этих незнакомых местах? Вдруг вас похитят! А может быть вы сбежите до моего возвращения? – сказал встревоженный юноша.

– Нет, я не убегу. И пока вы не найдете сватов, я буду ждать вас на этом же месте, не выйду из ларца.

Поклонился юноша пэри, сидевшей в ларце, прикрыл его крышкой и поспешил в город.

Шел сын падишаха шел, заблудился и добрался ночью до железного замка. На стук калитку ему открыл страшный див. Он схватил юношу и бросил его в глубокую яму.

Ждала пэри в своем ларце, ждала, видит – нет ни сватов, ни юноши, и убежала.

А Киран увидел сон, что юноша находится в железном замке дива на дне глубокой ямы. Сел Киран на могучего коня и отправился в путь. Доехал он до железного замка и постучал в ворота. Вышел див и поклонился Кирану.

На вопрос Кирана, приходил ли сюда юноша, див ответил, что приходил.

– Сидит в яме, не знаю только, жив ли. Все зависит от вашего счастья.

Киран опустил в яму веревку и вытащил ослабевшего от голода и жажды юношу. По приказу Кирана, див дал юноше лошадь. Вместе с Кираном они отправились в путь. Мало ли, много ли они ехали, но доехали до дома Кирана.

Тут юноша опять попросил Кирана найти ему пэри.

Киран вручил ему ключи от тридцати девяти комнат и сказал:

– Возьми эти ключи и, пока я не вернусь с пэри, ты походи по комнатам и посмотри, что в них.

Сел Киран на коня и уехал, а юноша открыл первую комнату и ахнул. Полна она была драгоценностями.

Открыл он на следующий день вторую комнату, а там, видит, еще краше. Так каждый день юноша открывал по одной комнате. На восьмой день вернулся Киран, привез пэри и устроил свадьбу.

Киран каждый день уезжал на охоту, а царевичу оставлял ключи от тридцати девяти комнат, но от сороковой комнаты ключа никогда не давал.

Однажды, когда Киран вновь уезжал на охоту, юноша и пэри попросили его:

– Если вы нам оставите ключ от сороковой комнаты, то от остальных можете не оставлять.

– Увы, оказывается вы любопытны, – ответил Киран, – но помните, любопытство до добра не доводит;

Вначале он отказывался дать ключ, но так как юноша и пэри настаивали, он согласился.

Когда Киран уехал, юноша и пэри открыли сороковую комнату. Видят – стоят два вороных коня, да такие, что каждый из них на одном кирпичике вытанцовывает семь различных танцев.

Пэри обрадовалась и обратилась к юноше:

– Давай сведем коней на водопой.

– Не надо, – усомнился юноша, – а вдруг кони убегут, как мы их потом поймаем?

– Ничего не случится. Кони не убегут, – настаивала пэри.

Отвязали они коней и, держа под уздцы, повели их на водопой.

Кони за один раз выпили всю воду из хауза, что был в саду Кирана.

Юноша и пэри очень удивились и только хотели отвести коней обратно в сороковую комнату, как те перекувыркнулись на месте и обернулись куропатками, а пэри вдруг превратилась в голубя, и все трое улетели.

Юноша горько заплакал.

Спустя некоторое время вернулся с охоты Киран.

Опять юноша начал упрашивать и умолять его вернуть пэри, клянясь, что теперь он никогда не ослушается его.

И опять, чтобы исполнить желание юноши, Киран отправился в путь. Добрался он до высокой горы, у подножья которой виднелась дверь.

Киран постучал в нее:

– Эй, старуха, открой дверь! –Закричал он грозно.

За дверью послышался старческий голос:

– Э, наверное, это Киран, будь он неладен!

Киран ответил:

– Пришел Киран! Говори сейчас же, где твои два брата.

– Зайди в следующую дверь. Там увидишь мою сестренку, она тебе скажет, – ответила старуха.

Киран так и сделал.

Ответила ему другая старуха, но и она не сказала, где ее братья, а отослала его к третьей сестре.

А на той горе жили семь сестер колдуний, и ко всем пришлось стучаться, и у всех пришлось спрашивать, где их два брата. Все сестры ответили, что они ничего не знают. И самая младшая из колдуний тоже заявила «не знаю», но когда Киран со словами: «Ты еще не знакома с силой Кирана?» – замахнулся на нее саблей, она воскликнула:

– Ой, не убивай меня, я тебе скажу, где они! Их дверь рядом.

Киран постучал в указанную дверь, но никто не отозвался.

Тогда нажал он плечом, сломал запор и вошел. Видит – посреди сада стоит столб, а на столбу в золотой клетке сидит красавица пэри.

Только хотел Киран выпустить пэри из клетки, как вдруг послышался страшный шум. В сад влетели две куропатки, ударились они о землю и обернулись грозными дивами. Схватились они с Кираном из-за золотой клетки, в которой сидела пэри. Долго бились они, но не выдержали силы Кирана, ударились о землю и обернулись вороными конями. Схватил их Киран под уздцы, на одного вскочил сам, на другого поставил клетку с пэри и поскакал к себе домой.

Киран отпустил юношу и пэри домой только через год – когда у них родился сын.

К этому времени падишах ослеп от слез. Узнав, что сын его вернулся, он очень обрадовался. Пэри дунула в глаза падишаха, и тот сразу же прозрел. Падишах увидел сына, сноху и внука, и радости его не было конца.

Перевод М. Шевердина.

МУЛЛА ПАНКУШ

Было то или не было, но в давно прошедшие времена жил один человек, не богатый; не бедный. Было у него три сына. Человек этот был уже преклонных лет.

Однажды старик заболел. Тогда позвал он к себе старшего сына и спрашивает:

– Сын мой, что ты выберешь – добрый совет или богатство?

– Э, отец, на что мне какой-то совет? Хочу богатства, – ответил юноша.

Тогда старик позвал своего среднего сына:

– Сын мой, что ты выберешь – добрый совет или богатство? – спросил отец.

И средний сын тоже ответил:

– Отец, зачем мне добрый совет, хочу богатства.

Последним старик призвал младшего сына Кенжабая и сказал:

– Сынок, стар я стал, болезни меня одолели. Видно, прожил я свой век. Что ты выберешь – богатство или добрый совет? – спросил он.

– Э, отец, не нужно мне богатство. Хочу послушать вашего доброго совета, – отвечал Кенжабай.

– Так слушай же мой добрый совет: будь благоразумен, не мучай животных. А кроме того я дам тебе одну волшебную вещь, которая называется Мулла Панкуш. Что ни попросишь у Муллы Панкуша, все он исполнит, – сказал так отец и протянул сыну нож.

Через день старик созвал всех троих сыновей и объявил им:

– Все наследство ваше. После моей смерти поделите его на равные части.

После смерти старика старшие братья сказали младшему:

– Ты говорил отцу, что тебе не нужно богатства, а нужен добрый совет. Ну и ладно. Так тебе ничего и не достанется.

– Можете брать все, – ответил им Кенжабай.

В один из дней Кенжабай пошел на охоту, видит – на дороге ребята мучат котенка. Стало ему его жалко. «Отец говорил – нельзя мучить животных», – подумал юноша и сказал:

– Эй, ребята, продаете котенка? Сколько за него хотите?

– Да, продаем, – ответили они. – Дай одну таньгу.

Юноша отдал ребятам таньгу и забрал котенка.

Не успел он пройти несколько шагов, видит – мальчишки мучат щенка: то швырнут его в воду, то вытащат, то снова швырнут.

Посмотрел Кенжабай, как забавляются мальчишки, и сказал:

– Ребята, продадите щенка? Сколько за него хотите?

– Да, продадим, дай одну таньгу, – ответили они.

За одну таньгу Кенжабай купил щенка и пошел дальше. Шел он, шел и наконец, устав, сел отдохнуть на берегу речки.

– Что ты сидишь здесь? – спросила проходившая мимо старуха, увидев его.

– Я сирота. У кого нет сына, буду тому сыном, у кого нет дочки, буду тому дочкой, – отвечал Кенжабай.

– Ну что ж, сына у меня нет, – сказала старушка. – Будешь мне сыном.

– Только разрешите взять с собой вот этого котенка и вот этого щенка.

– Бери!

Стал Кенжабай жить в доме старушки. Ходил он на охоту, тем они и жили.

Однажды, проснувшись рано на рассвете, Кенжабай увидел две луны – на востоке и на западе, Призадумался он и спросил старушку:

– Матушка, что бы это значило? Одна, безусловно, настоящая луна, а вторая что за луна?

– Эй, сынок, не спрашивай, не будь любопытным, а то накличешь на свою голову беду, – отвечала старушка.

Но Кенжабай не успокоился и все надоедал приемной матери расспросами. В конце концов вынуждена она была ответить:

– Эй, сынок, та, что на западе, – это настоящая луна, а на востоке – это дочь падишаха.

– Матушка, не пойдете ли вы сватать дочь падишаха за меня? – спросил юноша.

– Ты подумал, сынок? Как же я буду сватать тебе принцессу, когда у нас ничего нет, мы бедные люди. А если я пойду во дворец с таким делом, то падишах наверняка прикажет убить меня, – ответила старуха.

– Пойдите, матушка, прошу вас, не бойтесь, – умолял юноша.

На рассвете следующего дня старушка пошла ко дворцу и подмела улицу у ворот. На второй день она снова подмела. На третий день дворцовые стражники подстерегли старушку и изрубили ее на куски. Когда до полудня старушка не вернулась домой, Кенжабай забеспокоился. Взяв в руки свой ножик, он воскликнул:

– Эй, Мулла Панкуш, если матушка моя лежит, пусть встанет и вернется.

Старуха тут же ожила и вернулась домой.

– Матушка, вы пришли? – спросил Кенжабай.

Охая и причитая, она рассказала ему о случившемся.

На следующий день юноша снова принялся умолять старушку пойти сватать.

– Матушка, пойдите снова сватать, – упрашивал он.

Приемная мать сердилась и отказывалась.

– Эй, матушка, пойдите, не бойтесь, – говорил Кенжабай.

Снова старушка пошла сватать. Снова ее поймали стражники, но на этот раз побоялись зарубить и повели к падишаху.

– Чего с ней церемониться, разрубите ее на куски! – приказал падишах.

Но тут начальник стражи сказал:

– Эй, падишах, мы вчера ее изрубили в куски, она ожила и снова явилась. Тут какое-то волшебство. Вы лучше расспросите ее сами. А мы боимся и пальцем ее тронуть.

Падишах удивился и спросил:

– Эй, старая, что ты скажешь? Чего ты шляешься ко дворцу?

– У вас дочь, у меня сын. Давайте поженим их, – ответила смело старушка.

Разгневался падишах ужасно, раскричался, но, подумав немного, объявил свою волю:

– Даю сорок дней сроку. На сороковой день приведешь сорок верблюдов, груженных золотом. Да еще пусть твой сынок построит крепость из чистого серебра, чтобы по четырем углам ее кипело день и ночь в котлах чистое золото. Еще рядом с крепостью должен быть сад, полный цветов и поющих перепелок. Тогда и о свадьбе можно будет говорить. А не исполнит твой наглец мои условия – и тебя и его в порошок сотру.

Старушка вернулась домой и рассказала юноше, чего требует падишах.

– Ну ладно, не огорчайтесь, матушка, – сказал ей Кенжабай.

Когда стал приближаться сороковой день, старушка забеспокоилась:

– Сынок, ты какой-то беспечный. Не пора ли взяться за дело? Не выполнишь условий падишаха – он не оставит нас в живых.

На тридцать девятый день Кенжабай положил ножик на ладонь и сказал:

– Эй, Мулла Панкуш, пусть будет крепость из чистого серебра и чтобы по четырем углам в котлах кипело золото. Рядом должен быть сад, больше и красивее, чем у падишаха, и чтобы в нем было полно заливающихся песнями перепелок, и пусть будет сорок верблюдов, нагруженных золотом, мукой, рисом и всем необходимым для свадьбы.

Тут же все появилось, словно из-под земли.

На следующий, сороковой, день старушка нарядилась в вышитый золотом халат, села на белого верблюда и направилась во дворец. За ней шагали верблюды, груженные золотом и прочим добром.

Увидев караван, падишах забегал, засуетился, а взглянув на серебряную крепость, даже рот разинул от удивления.

– Ой-бой, красивее моего дворца! – воскликнул он. – Ничего не поделать, отдам свою дочку за этого наглеца.

Устроил он пышную свадьбу и женил Кенжабая на своей дочери.

Поселился Кенжабай с молодой женой в серебряном дворце и взял с собой щенка и котенка.

Пусть живут вместе Кенжабай с женой-принцессой, а падишах ходит по саду и развлекается перепелиными боями, а вы послушайте рассказ о другом.

Оказывается, один соседний царь, по имени Карахан, давно уже сватался к падишахской дочери. Он впал в ярость, узнав, что ее выдали за другого.

Тайком Карахан приехал и посмотрел серебряную крепость и котлы с кипящим золотом.

Того, кто проведает все тайны этой крепости, – сказал Карахан, – я осыплю золотом с ног до головы.

– Я разузнаю, – сказала жившая при дворце Карахана старуха Мастон.

Карахан поинтересовался:

– Как же вы проникнете в крепость и что для этого нужно?

– Ишак с грузом товаров, на рубль жвачки, на рубль иголок и на рубль краски для бровей, – ответила Мастон.

Тут же Карахан распорядился, чтобы все это приготовили, не медля ни минуты.

– Есть жвачка, иголки, краска для бровей! – кричала старуха, разъезжая на ишаке взад и вперед мимо крепости.

Из ворот вышел Кенжабай и спросил:

– Что же вы, матушка, ездите взад и вперед?

– Зарабатываю, сынок, на жизнь, – отвечала она.

– Идемте к нам. Будете жить у моей жены, – предложил Кенжабай и ввел ее в крепость.

Через пять-шесть дней старуха Мастон спросила у жены Кенжабая:

– Как же, доченька, твой муж построил эту крепость?

– А я и не знаю, – ответила принцесса.

– А ты поспрашивай вечером у мужа. Если не ответит, то повернись к нему спиной, – посоветовала старуха.

Вечером дочь падишаха спросила у мужа:

– Как вы построили эту крепость?

Кенжабай не ответил. Тогда принцесса повернулась к нему спиной.

– В фарфоровой чашке лежит волшебный нож Мулла Панкуш. Он-то и выполняет все мои просьбы, – ответил Кенжабай.

А старуха Мастон сидела за дверью и подслушивала. Когда Кенжабай и его жена крепко заснули, она вынула из фарфоровой чашки нож Мулла Панкуш и приказала ему:

– Перенеси крепость с дочкой падишаха к Карахану. А этот юноша пусть останется валяться на голой земле.

Проснулся Кенжабай утром, смотрит – лежит он на голой земле. Удивился он и горько заплакал. Не осталось у него даже силы, чтобы встать на ноги.

Посмотрел на него щенок и сказал котенку:

– Он спас нас от смерти. Теперь и мы должны ему помочь.

– Ты правду говоришь, – сказал котенок, – кто же поможет ему в беде, если не мы?

Щенок и котенок тогда попросили Кенжабая:

– Отпустите нас! Если найдем ножик Мулла Панкуш, вернемся, если не найдем – не вернемся.

Щенок с котенком отправились на поиски. Много они прошли и добрались наконец до владений Карахана. Сквозь щелку незаметно залезли во дворец к томившейся взаперти жене Кенжабая. Увидев щенка и котенка, она очень обрадовалась.

Котенок принялся искать нож Мулла Панкуш и нашел его. Собачка схватила нож и бросилась бежать. Погналась за ними старуха Мастон, да где уж там!

Щенок положил на ладонь Кенжабая волшебный ножик. Юноша приказал:

– Эй, Мулла Панкуш! Перенеси крепость на свое место!

В тот же миг крепость очутилась на своем старом месте. Кенжабай зарубил саблей Карахана, а старуху Мастон выгнал в степь.

Стал он жить вместе с женой и своими верными друзьями – щенком и котенком – и достиг исполнения желаний.

Перевод М. Шевердина.

ТАНЦУЙ, СОБАЧКА, ТАНЦУЙ

В давно прошедшие времена у одного старика были три дочери, но не было ни одного сына.

В один из дней старик тяжело заболел. Никто из табибов не смог вылечить старика. Наконец какой-то лекарь предложил старику выпить отвар из ветки груши.

Старшая дочь старика переоделась в костюм юноши, смолисто-черные косы подобрала под шапку, оседлала коня и пустилась в путь за грушевой веткой. Долго она ехала и наконец очутилась в пустыне. А в той пустыне жил страшный лев. Девушка встретила его и, испугавшись, повернула обратно.

Увидев такое дело, средняя сестра, несмотря на запрет отца, заявила: «Я поеду», – и начала собираться в дорогу. Проехав немалое расстояние, она встретила дракона, испугалась и тоже повернула обратно.

Тогда младшая дочь старика сказала отцу: «Отец, теперь я поеду». Он не дал согласия. Однако дочь не послушалась его, подобрала свои черные как смоль косы под шапку, надела камзол, подпоясалась шелковым бельбагом (бельбаг – широкий поясной платок), вскочила, словно заправский наездник, на коня и ускакала. А за девушкой побежала ее верная собачка.

В пути девушка не испугалась ни дракона, ни льва, а мужественно сразилась с ними и зарубила их острой саблей.

Много ли ехала младшая дочь старика, мало ли, но наконец доехала до города Зим-Зим.

Юноши этого города каждый день устраивали гапы – вечеринки с угощением – и так развлекались.

Дочь старика так хорошо переоделась, что никто и не заподозрил, что она девушка, а не юноша. Молодые джигиты города Зим-Зим, узнав о приезжем, пригласили его к себе на гап.

Девушке ничего не оставалось, как только согласиться.

Придя на вечеринку, она заявила:

– Я приехал сюда по срочному делу. У меня тяжело болен отец. Я должен добыть то, за чем приехал, и быстрее возвратиться. Я приехал за веткой груши, потому что только ее отвар может вылечить отца. Если бы вы нашли мне ветку груши, я быстрее вернулся бы домой.

Джигиты выслушали ее внимательно, но так как она была слишком красива и обаятельна, они заподозрили в ней девушку. Они хотели спросить ее, кто она – девушка или юноша, но не решились, боясь обидеть гостя. Они подумали: так или иначе, истина выяснится. Однако девушка прожила в городе вместе с юношами целую неделю, и сомнения у них все росли.

Тогда один из юношей сказал:

– Все пойдем на реку купаться, и тогда обязательно дознаемся, юноша это или девушка. Ну, а если этот пришелец откажется идти с нами, тут все станет ясно.

Юноши согласились с этим предложением.

Но разговор подслушала собачка девушки и рассказала ей, что задумали джигиты.

Когда девушка забеспокоилась, собачка успокоила ее:

– Э, хозяйка, не беспокойся. Когда вы придете к речке и начнете раздеваться, я залаю, и все погрузится во мрак. Вы успеете искупаться, и никто вас не увидит.

Утром, как только рассвело, джигиты, позавтракав, предложили пойти к речке прогуляться и пригласили с собой пришельца. Девушка согласилась.

Все подошли к реке и начали раздеваться. Девушка заколебалась, но тут ее собачка звонко залаяла. Все погрузилось во мрак. Девушка разделась, бросилась в воду и, быстро выбежав из воды, тут же оделась.

Так джигиты и не смогли рассеять свои сомнения, но все же они вернулись в город почти убедившись, что пришелец – мужчина.

Но на следующий день у них снова родилось подозрение:

«Этот человек не юноша. Мужчина не может быть так ослепительно красив. Надо снова испытать его».

Тогда в отсутствие девушки один из джигитов предложил:

– Давайте в михманхане (михманхана – жилое помещение дома) по одну сторону от двери положим красивую, разряженную куклу, а по другую – седло. Если незнакомец подойдет к кукле – это девушка, а если к седлу – юноша.

И это предложение понравилось всем. Принесли красивое монгольское седло и нарядную куклу.

Об этой затее проведала собачка и обо всем рассказала девушке.

На следующий день девушка, войдя в михманхану, увидала седло и куклу и, хотя кукла была несравненной красоты, она подошла к седлу и обратилась к джигитам:

– Чудесное седло, стоит приобрести. Не продадите?

Джигиты переглянулись между собой, и каждый подумал, что перед ними мужчина.

– Ну что ж, – сказали они, – если вам нужно седло, берите, – и отдали его девушке даром.

Но скоро сомнения опять завладели умами джигитов, и они снова решили испытать пришельца.

«Но как испытать?» – призадумались они. Тогда один из них предложил:

– Теперь вот как испытаем его. Каждый из нас вечером сорвет розу и положит к себе в постель. Если роза у пришельца в постели не завянет – он девушка, если завянет – мужчина.

Собачка слышала все и рассказала девушке:

– Хозяйка, тебя джигиты снова хотят испытать. Они решили положить в твою постель цветок. Цветок ночью не завянет. Утром ты быстро передашь мне его, а я дам тебе с того же куста завянувшей цветок.

Когда спустились сумерки, джигиты вышли в сад, и каждый сорвал по розе. За ними в сад прокралась и собачка и сорвала с того же куста цветок. Вечером джигит прошел в комнату девушки и положил ей в постель розу. Девушка проснулась на рассвете, видит – роза не завяла. Тут же она выбросила ее собачке, а собачка уже держала в зубах завядший цветок. Девушка положила его себе под одеяло. Когда рассвело и лучи солнца упали на землю, джигиты встали, и каждый взглянул на свой цветок, у всех он завял, а у девушки цветок выглядел таким, словно он был сорван неделю тому назад. Джигиты теперь уже окончательно поверили, что перед ними юноша.

Прошло еще несколько дней. Наконец юноши нашли девушке грушевую ветку. Она оседлала коня и, попрощавшись с друзьями, выехала на родину.

Девушка была очень рада, что ей удалось найти грушевую ветку и что хитрость ее удалась.

Поглядывая на бежавшую рядом собачку, она пела:

Встретившийся на дороге старик, услышав эти слова девушки, очень удивился. Придя в город, он рассказал, что видел молодого всадника, который пел своей собачке:

Услышав об этом, юноши очень сожалели, что они так и не смогли распознать в красивом джигите девушку.

Вернувшись благополучно домой, девушка дала отцу отвар грушевой ветки, и он выздоровел, Так она достигла своей благородной цели.

Перевод М. Шевердина.

ДОЧЬ ДРОВОСЕКА

Жили старик и старуха. Старик ходил в горы, рубил дрова и продавал их на ближнем базаре. На вырученные деньги они и жили.

Все было бы ничего. Только не было у старика со старухой детей, не было у них счастья.

Однажды ушел старик, по своему обыкновению, в горы. Нарубил он дров, да видит – мало. Пришлось ему рубить большое сухое дерево. Долго рубил он, долго трудился, а когда срубил, вдруг из пня вылез человек – не человек, зверь – не зверь и громким голосом заговорил:

– Спасибо, старик, освободил ты меня. Я Добрый джин, а в это старое сухое дерево девятьсот девяносто девять лет назад заточил меня обманным путем Злой джин. И хоть могуществу моему нет ни границ, ни предела, но только сын человека и сам человек мог освободить меня из плена и заточения. Хочу отблагодарить тебя, на то я и Добрый джин. Знаю я, что печалит тебя. На, возьми! С виду это обыкновенное яблоко, но в нем заключено волшебное свойство. Половинку отдай жене, другую половинку сам съешь, и родится у вас дочь-красавица – вместо слез у нее из глаз жемчужины будут катиться, изо рта будут розы сыпаться, а где нога ее ступит, след из песка золотого останется.

Сказал так Добрый джин и исчез.

Поступил старик-дровосек так, как ему наказал Добрый джин, и через девять месяцев, девять дней и девять часов родилась у стариков девочка.

Не было в мире красавицы, равной дочери дровосека. Да и кто из девочек и девушек мог с ней сравниться, если из прекрасных глаз ее вместо слез жемчужины катились, если с прелестных губок ее при каждой улыбке алые розы сыпались, если в том месте, куда ступали ее нежные ножки, следы песком из чистого золота наполнялись.

От того жемчуга и золотого песка скоро старик и старуха стали жить в достатке, не зная ни в чем нужды и горя.

Когда дочь дровосека выросла и красота ее расцвела, много достойных юношей начали засылать сватов, но без толку. А все потому, что старик запросил за дочку слишком уж большой калым: столько баранов, сколько звезд в небе, столько верблюдов, сколько песчинок в пустыне, столько коней, сколько листьев на деревьях в садах падишаха, столько червонцев, сколько тюльпанов цветет весной в горах.

Уходили сваты ни с чем, опускали головы женихи. Говорили они:

– Откуда взять нам такой калым? Погибнешь прежде, чем добудешь такую уйму червонцев и всякого скота.

Забыли глупые, что говорит народ: «За девушку, которую не спешат выдать, просят большой калым».

А старик со старухой только посмеивались. Не хотели они расставаться со своей любимой доченькой, вот и требовали калым, какого ни один шах даже самой могущественной страны, такой как Чин или Рум, не запрашивали за своих дочерей, прекрасных принцесс.

Пусть же старик со старухой лелеют свою дочь, не нарадуются на нее, а вы послушайте про другое.

В далекой стране жил могучий батыр. Ничего у него за душой не было, кроме силы, смелости и молодости. Да в придачу были у него черные кудри да веселые карие глаза.

Прослышал батыр про далекую красавицу, дочку дровосека. Не долго раздумывал он, поймал в степи дикого коня, взнуздал его и поехал в ту страну, где жили старик и старуха со своей ненаглядной дочкой.

Долго он ехал и наконец приехал, да не в добрый час. В ту пору явился к старику-дровосеку Злой джин. Не мог он забыть, что тот освободил из заточения его врага – Доброго джина.

– Эй, старик, во искупление вины своей отдавай мне свою дочь в жены, иначе сейчас же задушу.

Перепугался старик, заплакал. Что он мог, слабый да хилый, поделать со страшным Злым джином?

Но тут как раз подъехал молодой батыр и, ни слова не говоря, схватился с Злым джином. Долго бились батыр и Злой джин, много дней. Весь народ дивился, откуда у батыра столько сил. Наконец не выдержал Злой джин и улетел.

Заслал тогда молодой батыр сватов в дом дровосека. Нечего было делать старику и старухе, пришлось дать согласие выдать дочь замуж за батыра.

– Ты, батыр, избавил нас от гибели, -сказал старик, -женишься на моей красавице, назову тебя сыном. А теперь поезжай-ка к себе на родину, приготовь все к свадьбе.

Так и договорились. Молодой батыр сел на своего дикого коня, а старик со старухой принялись готовить свою ненаглядную в путь. Но вот беда – и старый дровосек, и жена его старушка были уж до того стары и дряхлы, что никак не могли пускаться в далекое путешествие, а одну невесту пускать тоже неудобно. Что же делать? Долго думали и гадали, но так ничего и не придумали.

Смотрят, вдруг во двор въезжают две крытые разукрашенные арбы. В одной сидит старуха в богатой одежде, в другой – молодая девушка тоже в новом нарядном платье.

– Ассалам алейкум, – поздоровалась старуха, – поклон и приветствие вам от батыра. Прислал он нас за невестой.

– А вы, почтеннейшая, кто будете? – спросил дровосек.

– А я батырова родная тетка, а в той арбе моя ненаглядная дочка. Можете не беспокоиться. Доставим невесту в целости и сохранности.

Попрощались старик-дровосек и жена его с дочкой-красавицей и со слезами проводили в далекий путь.

Долго ехала красавица со своими спутницами, и заехали они в пустыню, где не было ни жилья, ни людей. Скоро припасы кончились, и есть стало нечего. Даже воды ни капли не осталось.

Мучась от голода и жажды, красавица попросила у старухи:

– Найдите хоть кусочек лепешки!

– Нет у меня хлеба, – ответила старуха.

– Умираю от жажды. Дайте воды! – умоляла красавица.

– Отдашь один глаз – дам тебе воды, -сказала старуха.

Испугалась красавица, заплакала, и жемчужины покатились у нее из глаз, но дорога была длинной, кругом не видно было жилья, жажда мучила, не осталось сил терпеть, и девушка согласилась. Вынула она один глаз и обменяла его на глоток воды.

Пустыня расстилалась вокруг, а дорога тянулась и тянулась. Еще сильнее хотелось красавице пить. Попросила она снова воды. А дочь старухи подскочила и зашипела:

– Хочешь живой остаться, отдай другой глаз – получишь воды.

Так красавица лишилась и другого глаза. Ослепла бедняжка.

И в это самое время арбы подъехали к колодцу. Злая старуха с дочерью стащили красавицу с арбы, сорвали с нее дорогие одежды, бросили ее в колодец, а сами поехали как ни в чем не бывало дальше.

Вскоре они добрались до города, где жил молодой батыр, с нетерпением поджидавший свою красавицу-невесту. У ворот города злая старуха надела платье красавицы на свою дочь, набросила ей на голову чадру.

Батыр с радостью встретил арбы и принял дочь злой старухи за свою долгожданную невесту. Да и как могло быть иначе? Не знал же он, кто находится под чадрой.

Нежно он обратился к ней с приветствием и попросил:

– Моя любимая, от городских ворот вас проводят до моего дома пешком. А золото, что останется в ваших следах, пусть соберут бедняки и нищие. Хочу, чтобы и они порадовались.

Как сказал батыр, невесту подружки вели через весь город пешком, но и золотой песчинки не удалось никому подобрать в ее следах на улицах. Бедняки и нищие шли позади, шарили в пыли и жаловались:

– Где же твое обещание, батыр? Нет золотого песка там, где ступала твоя невеста. Увы!

Заговорила невеста, а изо рта у нее не упало ни одной розы. Как ни смешил ее жених, так ничего и не получилось.

Огорчился батыр и воскликнул:

– Горе моему дому! Говорили мне: такая она красавица – вместо слез у нее из глаз жемчужины катятся, изо рта розы сыплются, а где нога ступает – след из золотого песка остается. И разговаривала она, и ходила, но ни роз, ни золота я не видел. А вот заставить плакать ее мне, батыру, уж и неудобно. Все же слабая она девушка.

Заскучал батыр, огорчился.

Что же стало с красавицей – дочкой дровосека?

Проходил мимо колодца один старик-бедняк, захотел напиться, заглянул вниз, а там сидит слепая девушка необыкновенной красоты, из глаз которой катятся жемчужины, да так их было много, что они наполнили колодец до самого верха. Бедняк очень удивился. Плача, красавица рассказала ему все, что с ней приключилось.

Отвел бедняк слепую красавицу к себе в дом и поручил ее заботам своей жены, а сам начал перетаскивать жемчуг из колодца. Когда весь перетаскал, слепая красавица попросила его:

– Постройте из жемчуга дворец.

Бедняк сделал, как попросила девушка. Сиял и сверкал на солнце необыкновенный дворец. Кто смотрел на него, не мог глаз оторвать, так красив был он. Ночью дворец весь светился и освещал путникам дорогу. Со всех концов земли приходили и приезжали люди взглянуть на чудесное сооружение.

Рассказал бедняк об этом слепой красавице, и она не удержалась и улыбнулась. И тут же на колени ее упала ароматная алая роза. Осторожно подняла ее девушка и вежливо попросила бедняка:

– Прошу вас, отец. Отнесите эту розу в город молодому батыру в его дом. Если спросят, сколько она стоит, скажите – цена ей два глаза.

Взял бедняк розу и пошел к дому батыра. Увидела прекрасную розу дочь злой старухи и захотела ее купить.

– Хочу розу, хочу розу! – кричала на весь дом дочь злой старухи и, выбежав на улицу, спросила у бедняка:

– Эй, жалкий старикашка, сколько просишь за розу?

– Цена розы равна двум глазам, – отвечал бедняк, как научила его слепая красавица.

Так загорелось дочери злой старухи получить розу, что быстро побежала она в дом, достала из ларчика два глаза и отдала их за алую розу.

Принес бедняк глаза слепой красавице. Она очень обрадовалась и попросила:

– Отец, оставьте, пожалуйста, меня одну.

Когда он вышел, девушка прошептала, заклинание, и вдруг в окошко влетел белый голубь! Он ударился оземь и обернулся Добрым джином. Взял он глаза, вставил их слепой красавице и, снова превратившись в белого голубя, улетел. Девушка сразу же прозрела и от радости закричала и засмеялась. Весь дом бедняка наполнился алыми розами, и благоухание их разнеслось на много верст вокруг.

А в доме батыра был переполох. Увидела злая старуха в руках дочери алую розу и спросила:

– Где взяла?

– Купила у одного бедняка. Он попросил за нее только два глаза. Я вспомнила про глаза дочки дровосека, что лежали в ларчике, и отдала за розу, – ответила дочь злой старухи.

– Ой, беда; что ты, дура, наделала? Теперь мы пропали!

Поняла злая старуха, что красавица – дочка дровосека – жива осталась, и побежала в горы к Злому джину. Лежал он больной в своей пещере – не зажили еще его раны, которые нанес ему в поединке молодой батыр.

Упала на колени перед Злым джином коварная старуха и начала плакаться:

– Ты из мести старику-дровосеку научил меня, как погубить его красавицу-дочь. Обманным способом я оставила ее без глаз, ослепила ее и бросила в колодец, а она не только выжила, но по глупости моей дуры дочки опять прозрела. Узнает батыр, погубит меня. Что делать?

– Слушай, – сказал Злой джин, – не могу я еще летать, раны не зажили. Сделаешь все сама. В реке, что протекает мимо города, водится золотая рыбка. Вылови ее, взрежь ей брюхо и там найдешь серьгу редкой работы. Возьми эту серьгу – и тем самым ты вырвешь у красавицы душу из тела. А теперь уходи!

Все сделала злая старуха, как сказал ей Злой джин. Никому не доверила тайны, сама золотую рыбу поймала, сама разрезала ее, достала серьгу и вдела в ноздрю своей дочери.

И сразу же в своем жемчужном дворце дочь дровосека упала замертво. Но злая старуха даже своей дочери побоялась открыть тайну волшебной серьги, и та носила ее только днем, а ночью вынимала из ноздри и прятала под подушку. И получалось так, что когда старухина дочь вдевала днем в нос серьгу, красавица в своем жемчужном дворце падала бездыханной, а как только дочь злой старухи серьгу клала на ночь под подушку, красавица оживала.

Так прошло некоторое время. Дочь дровосека очень страдала, но не знала, чем помочь своему горю.

Однажды батыр поехал на охоту. Увидел он вдруг белого голубя и решил подстрелить его, но сколько ни стрелял, стрелы летели мимо. Белый голубь то поднимался вверх, то опускался вниз, то вдруг принимался бегать по земле, прячась в кустах. Забыл батыр все на свете, так увлекся погоней.

А этот голубь был не кто иной, как Добрый джин. Привел он батыра к жемчужному дворцу, взлетел и сел на крышу.

Батыр поднялся по ступенькам во дворец, смотрит – лежит на ковре прекрасная девушка и не дышит. Поразился юноша – никогда раньше не видел он такой удивительной красавицы. Огорчился он, потому что лежала она бездыханная.

Долго, очень долго стоял батыр, с грустью смотря на красавицу, и слезы жалости катились по его щекам. Не заметил он, как спустилась на землю ночь.

Вдруг девушка очнулась и при виде юноши вскочила.

– Прекрасная, – обратился к ней батыр, – кто вы?

Тогда дочь дровосека рассказала ему всю свою историю и, пока рассказывала, смеялась и плакала. Когда смеялась красавица, изо рта у нее сыпались алые розы, когда плакала – катились у нее из глаз жемчужины.

Понял тогда батыр, что эта дивная красавица и есть настоящая его невеста, о которой он так давно мечтал.

– Я батыр. Ты моя невеста. Поедем со мной в город. Там мы отпразднуем свадьбу, а злую старуху и ее злую дочь я предам жалкой смерти.

– Увы, разве могу я выйти сейчас замуж, – ответила печально дочь дровосека. – Моя душа в серьге, которой владеет дочь злой старухи. Днем она носит серьгу в носу, и тогда я падаю бездыханной, и только поздно вечером, когда она вынимает ее и кладет под подушку, ко мне возвращается жизнь. Достаньте серьгу, и я поеду с вами. А то вдруг дочь злой старухи снова вденет ее, и я погибну.

Тотчас же батыр вскочил на коня и бурей помчался в город. Вошел он в комнату, где спала дочь злой старухи, взял у нее из-под подушки серьгу и вернулся в жемчужный дворец.

С радостью отдал он волшебную серьгу дочери дровосека. Тут наступило светлое утро, и – о счастье! – красавица не потеряла сознания, а была весела и жизнерадостна. И все потому, что батыр вернул ей серьгу.

А дочь злой старухи, когда проснулась, сунула руку под подушку, но серьги там не оказалось. Бросилась коварная к своей матери и рассказала о пропаже. Перепугалась злая старуха и вместе с дочерью убежала из города, чтобы укрыться в пещере Злого джина, но не успела. Батыр, возвращавшийся из жемчужного дворца со своей прекрасной невестой, увидел их в степи, поймал и, связав, привел в город.

Пышную свадьбу устроил батыр. Сорок дней длился пир.

А злую старуху и ее коварную дочь привязали к хвостам диких лошадей и погнали в степь.

Перевод С. Паластрова.

БОГАТЫРЬ СОЛНЕЧНОЙ СТРАНЫ

В стародавние времена жил один старик, и не было у него никого, кроме единственного сына Рустама, которому исполнилось десять лет. Был этот старик До того беден, что ходил в лохмотьях И вечно голодал. Пришел однажды старик с сыном к соседу, богачу Салим-баю, и со слезами начал просить:

– Салимбай, отец, сделайте милость, помогите нам. А уж я и мой сынок Рустам на вас поработаем, рук своих не пожалеем.

Глянул Салимбай на старика, осмотрел мальчика с ног до головы и сказал:

– Хлеб у меня на улице не валяется. Отдай мне раньше свой долг. Ты уж совсем состарился, не сегодня-завтра помрешь. Никто мне и копейки не отдаст, и деньги мои пропадут.

Обомлел старик, задрожал.

– Господин Салимбай, про какой долг вы говорите? – спросил он, – Вы же мне ничего не давали.

Бай выпучил глаза и поднял крик:

– Молчи, где у тебя совесть? Ты уж и платить отказываешься?

И бай ударил старика плеткой, да так сильно, что бедняга повалился на землю. Из глаз его в три ручья полились слезы. Маленький Рустам насмерть перепугался, обнял отца и заплакал. Осмелел немного старик и снова попросил бая:

– Если уж я забыл, так вы мне напомните: какой долг, когда, что вы мне давали?

Бай сказал:

– Ты, бессовестный, мне кругом должен! А когда твоя жена умерла, кто тебе деньги давал на похороны? Кто давал тебе лошадь и арбу везти настоятеля мечети на кладбище? А когда поминки справлял на сто человек, кто угощение готовил, забыл? Еще и ты сам, и сын твой ели!

Старик от гнева весь затрясся. Никогда еще он не видел, чтобы так нагло врали. «Но что поделаешь, – подумал он, – выхода нет. Буду противоречить – с голоду помру».

Затаил старик свои мысли, а вслух только проговорил:

– Салимбай, пожалейте нас! За что же моему сыну страдать приходится?

Как раз в это время пришел к Салимбаю настоятель мечети. Увидел его Салимбай и обратился к нему;

– Вот, преподобный, рассудите нас.

– А в чем дело? – спросил с почтением настоятель. – Что угодно от меня отцу нашему Салимбаю?

– Помните, преподобный, как в прошлом году мы справляли в нашем доме поминки по жене этого старика?

Смекнул настоятель, куда бай клонит, и давай поддакивать:

– Конечно, помню. И покойницу помню, и как вы по ней поминки справляли.

– Ну вот, слышишь? – сказал бай старику. – Я тебе добро сделал как соседу, деньги на тебя потратил, а ты, бессовестный, теперь вернуть их отказываешься!

Настоятель мечети начал упрекать старика:

– Ай, ай, не делай такого бесчестного дела. Ты должен век отца нашего Салимбая благодарить. Он на тебя большой расход сделал, какие убытки понес. Это все на твоей шее.

А старик только стонал и плакал:

– Не хватало мне на голову такой беды! И так не то что сам ничего не ем, но и мальчик мой целыми днями кусочка хлеба не видит. Где я вам столько денег возьму? Постарел я, кончается моя жизнь. И вот какая беда моему сыночку в наследство остается.

Мулла принялся тогда утешать старика:

– Эх, глупый ты старик, дурак! Чего ты плачешь? Отец наш Салимбай не требует же сейчас от тебя всего долга. Понемногу отдашь, только не вздумай отказываться. Вот сын у тебя подрастет. Будет он на Салимбая работать, так понемногу и рассчитаешься со своим долгом.

Так Салимбай и настоятель мечети и запутали старика. Понял он только, что сейчас с него денег не требуют, и согласился.

– Ладно уж, рассчитаемся!

Но настоятель возразил:

– Одним «ладно» тут не отделаешься.

Взял он бумагу и перо и спросил у Салимбая:

– Господин, сколько этот старик вам должен?

– Пятнадцать золотых, – ответил Салимбай.

Старика словно громом ударило. За всю свою жизнь он и одного золотого в глаза не видел, а тут на тебе: «Пятнадцать золотых!» Настоятель тем временем записал, сколько сказал ему Салимбай, и приказал старику приложить палец к бумаге. Заодно заставили и Рустама приложить палец.

– Ну вот, теперь идите! – сказал настоятель мечети. – Подрастет джигит, работа у него и хлеб будут.

Шли отец с сыном к баю, чтоб кусок хлеба достать, а вышли от него кабальными должниками.

Вернулся старик домой. Смотрит, перед дверью сидит его сосед Сиддык-сапожник, рассказал ему, как его бай обманул, и вздохнул только:

– У кого мне помощи-защиты искать?

– Да, брат, – ответил сапожник, – попался ты в их сети, и ничего не поделаешь. Сам хаким, правитель города, проклятому кровопийце Салимбаю зятем приходится. Так что остается тебе только судьбе своей покориться.

Лег старик на голую постель, прижал сына Рустама к груди. Мучили его голод и горе, а еще больше донимали тяжкие думы. Все кругом спали, а старик никак заснуть не мог.

Вдруг открылась дверь и в комнату вошли три человека. Один из них подошел к старику, толкнул его ногой и сказал:

– Вставай, подлец!

Испугался старик – откуда такие непрошенные гости?

– Что вам нужно здесь? – спросил он.

Один из незнакомцев приказал:

– Убирайся из дома! Мигом! Чтоб и духу твоего здесь не было.

Старик подумал: «Тут, видно, какая-то ошибка вышла» – и робко заговорил:

– Что вы? Куда я из своего дома пойду? Зачем?

Второй незнакомец еще яростнее закричал:

– Нас не проведешь. Мы стражники городского пристава. Ты еще в прошлом году этот дом Салимбаю продал, пятнадцать золотых за него прямо в руки получил. А теперь отпираешься?

– Да что вы? – воскликнул в горе старик. – Никому я свой дом не продавал и не думаю продавать.

– Не продавал, говоришь? А это что? – спросил третий стражник и ткнул прямо в лицо бумажку. – Твоя расписка? И ты и твой сын пальцы приложили. Хаким нам приказал, если ты подобру-поздорову не уберешься, и тебя, и сына твоего взять и в яму посадить.

Пришлось старику уходить с сыном из своего дома. Принесла жена сапожника им кукурузную лепешку, пожелала счастья на дорогу.

Обнял старик беднягу Рустама, и пошли они в горы.

Долго шли они по степям и долинам, по пустынным местам. Рустам все время спрашивал отца: «Куда же мы идем так долго?» Отец молчал, ничего ему ответить не мог. Да он и сам не знал, куда идти. Так шли они, совсем из сил выбились. Наконец пришли они в лес, сели под дерево.

Старик прислонился к нему и задремал. Проснулся он, открыл глаза и замер от ужаса: прямо на них из леса шагала большая медведица с медвежонком. Что тут делать?

Прижал старик Рустама к груди и подумал: «Ну, конец нам пришел!»

А Рустам никогда медведей не видел и так испугался, что закричал во весь голос. А медведица тихонько подошла, взяла Рустама и подвела к своему медвежонку, потом сгребла старика лапами и понесла его в пещеру.

Прошла ночь, взошло солнце. Старик пришел в себя, открыл глаза, видит: сидят Рустам с медвежонком и мед едят.

Поразился старик, глазам своим не поверил: «Во сне это или наяву?» – подумал они подозвал сына. Едва услышал Рустам голос отца, обрадовался:

– Вставайте, отец, будем мед есть.

– А кто это с тобой? – спросил старик Рустама.

– А это мой друг. Его мать вас сюда принесла и сказала: «Пусть отец твой поспит, ты его не буди. Мой медвежонок тебе товарищем будет. Вот мед, покушайте, а мне в лес надо идти».

Не знал старик, верить ему словам Рустама или не верить, как вдруг в пещеру явилась медведица. Она принесла лепешки и молоко в кринке из тыквы. Встал старик и поклонился медведице. Медведица поставила еду на землю и ласково прорычала:

– Вот, садитесь, покушайте. Я вам хлеба, молока принесла. Потом побеседуем.

Удивился старик такой доброте.

– Отец, вы не удивляйтесь, – сказала медведица. – У меня здесь много друзей-приятелей среди пастухов, которые у баев и всяких начальников овец пасут. Вот у них я и достала вам хлеба и молока, угощайтесь!

Поел старик, успокоился и рассказал медведице про все свои беды. Выслушала его медведица и предложила:

– Оставайтесь, отец, жить с нами в этой пещере. Никто вас здесь не тронет. А сыновья наши уже подружились.

Так и стал старик со своим Рустамом жить в медвежьей пещере. Старик собирал в лесу дрова. Медведица ночью оттаскивала их к городским воротам. Старик приходил утром и продавал. Рустам играл с медвежонком.

Подросли они, стали бороться. Увидали однажды пастухи, как Рустам с медвежонком боролся, и не могли налюбоваться его силой и ловкостью. А еще лет пять прошло, и никто уж из взрослых парней не мог Рустама побороть. Пастухи его стали с почетом звать Аикпалван – Медведь-богатырь.

Пошел однажды Рустам с отцом в город дрова продавать. Возвращались они под вечер, видят: едет по дороге бай в суконном халате, на пегом коне, плетку в руке вертит, а за ним много народу.

Посмотрел старик и воскликнул:

– Гляди, Рустам! Да это тот самый Салимбай, который обманом у нас дом отобрал!

Не успел Рустам ничего сказать, как вдруг слышит:

– Рустам, спаси меня!

И тут Рустам увидел, что идет среди толпы верблюд, а к горбу его привязан медвежонок. Когда старик с сыном были в отлучке, Салимбай со слугами пришел в пещеру и поймал медвежонка.

Бросился Рустам к верблюду,разорвал веревки, точно пряжу, и освободил своего друга. Набросились тогда байские охотники на Рустама. Но чуть подбежал первый из охотников, Рустам как схватит его за пояс, как бросит об землю, тот и остался лежать недвижимым. Больше никто подойти не отважился. Тут Рустам кинулся на Салимбая, но тот хлестнул коня плеткой и ускакал.

Слава о Рустаме пошла по всему городу. Люди не могли нахвалиться его силой и храбростью. А Салимбай от страха дрожал, по ночам не спал.

Зять Салимбая, хаким города, пришел в ярость и отдал приказ поймать богатыря, который медвежонка у Салимбая и его охотников вырвал из рук, и привести к нему. Но никто не хотел выполнять этот приказ. Кого ни посылал хаким за Рустамом, все возвращались и говорили: «Нигде его найти не можем». Узнал от кого-то Салимбай, что Рустам – это сын того старика, у которого он дом отобрал, и совсем перепугался. Побежал он к зятю просить помощи. Хаким и сам дрожал от страха, но собрал сотню стражников и отправился с ними в лес ловить Рустама.

По дороге он объявил стражникам:

– Того, кто Рустама живым поймает, я на своей дочери женю, сотником назначу.

Ехали они, ехали и вечером остановились на опушке леса. Здесь хаким сказал:

– Отдохните немного, а ночью схватите Рустама, когда он спать будет. А то он услышит, что мы едем, и в горы убежит.

Рустам со своим другом медвежонком спали на холме у входа в пещеру. Вдруг ночью прибежала медведица и давай их будить.

– Что случилось, родная? – спросил Рустам.

– Тебя схватить хотят, – сказала медведица. – Хаким сюда сотню стражников ведет.

– Что же вы хотите делать?

– Тебя спасти от них.

– Нет, – возразил Рустам. – До каких пор мы от них бегать будем? Надо их прогнать.

– Много их, – сказала медведица, – все на конях. А тут даже твоего отца нет. Ушел он в город дрова продавать. Беги, не теряй времени.

Но Рустам и не думал бежать.

– Что ж ты делать будешь? – спросила медведица.

– Буду с врагами драться.

Медвежонок тряхнул головой и обнял Рустама.

А всадники хакима ехали уже через лес по тропинке гуськом. Слышны были уже их голоса и фырканье коней. Вот уже слезли стражники и поползли на гору.

Рустам и медвежонок подождали, когда враги ближе подошли, и начали сбрасывать на них камни. Жаркий бой разгорелся. Медведица от Рустама не отставала. Как кинет камень – кому в голову попадет, кого с коня свалит, кому спину перебьет. В ужасе кричали, вопили стражники.

Наконец у Рустама и у медведей камни кончились. Видит хаким – никто камней не бросает. Тогда он опять погнал стражников на холм. Рустам схватил бревно и кинул, чтоб им дорогу загородить, а медведица притащила несколько толстых деревьев и стала их во врагов кидать.

Тут хаким пустился наутек, а за ним побежали и стражники. Многие и коней и оружие побросали. Рустам с медведями все это пособирали и вернулись в свою пещеру. Скоро про это дело стало всем известно.

Хаким с досады рвал и метал, все думал, как бы ему Рустама схватить, и наконец пообещал тому, кто поймает Рустама, дать столько золота, сколько Рустам весит.

У настоятеля мечети была мать, старая-престарая, лысая, одноглазая, беззубая. Услыхала она про такое обещание, пришла к хакиму, поклон отвесила и говорит:

– Эй, хаким, дай мне разрешение, я тебе этого босяка Рустама поймаю.

Обрадовался хаким и предложил:

– Говори, что тебе для этого надо. Все сделаю.

Старуха ему сказала:

– Найди мне пятнадцать человек, которым ты доверяешь, только совсем безбородых, безусых, чтоб на лице у них ни одного волоска не было, и дай каждому запас еды на месяц. Если моего совета послушаешься, мы этого босяка поймаем.

Хаким сделал все, как старуха сказала.

По приказу старухи пятнадцать безбородых надели женское платье, зашли в лес и затеяли драку. Синяков друг другу на лица понаставили, носы по расквасили, головы поразбивали.

Рустам и медведи прибежали на шум. Старуха кинулась на землю, начала биться головой о камни, платье на себе рвать с воплями:

– Ой, скажите, где наш Рустам, где гроза злодеев, где он, который слышит наши жалобы, знает наши беды, нас, несчастных, жалеет? Одно у меня перед смертью желание – повидать его, все ему рассказать.

– Не печалься, мать, – сказал ей Рустам. – Я тот, которого ты ищешь. Кто это вас так изувечил? Расскажите.

Тут все безбородые с воплем, с плачем повалились Рустаму в ноги.

А старуха продолжала:

– О, свет очей моих, Рустам! Мы, несчастные женщины, едва спаслись от ярости злодея хакима. После того как ты его напугал, из леса выгнал, он собрал всех бедняков и приказал бить палками. Стражники нам все бока поотбивали, мужей наших в яму посадили, детей у нас отняли, в клетки позапирали. Из домов нас выгнали в пустыню. Что нам делать? У кого нам защиты искать, как не у тебя!

– Не плачьте, – успокоил их Рустам. – Оставайтесь здесь, придумаем, что нам делать.

Показал им место, где расположиться, еду приготовил. Наступил вечер. Все готовятся спать. Вдруг пришел Сиддык-сапожник и говорит:

– Эй, Рустам, что ты скучный какой-то? Хочешь рассказ послушать?

– Расскажи, послушаю,- ответил Рустам.

И сапожник рассказал:

– Жил когда-то один сапожник. Трудно ему приходилось, еле-еле перебивался, и была у него дочь – красавица, умная, добрая девушка. Много богатых баев, беков присылали к ней сватов, несмотря на то, что отец ее был всего-навсего бедный сапожник. Но он никому своей дочери не отдал, потому что она очень любила сына своего соседа, с которым они в детстве играли вместе. Но джигита не было в городе, потому что жестокие богатеи-начальники отобрали у его отца дом, и пришлось ему с отцом уйти куда-то. Прошло время, мальчик вырос, стал статным, сильным богатырем, таким, что никто с ним по силе и храбрости сравняться не может. И сердце у джигита доброе, всех он бедняков жалеет. В народе о нем далеко слава пошла. Услыхали о нем и сапожник с дочерью и обрадовались, подумали, что уж теперь, наверно, он вернется. Однако уже много времени прошло, а джигит и весточки не подает.

Рустам до сих пор молча слушал, а тут вдруг и сказал:

– Что же этот джигит такой бессовестный?

А Сиддык-сапожник дальше рассказывает:

– Узнал про эту дочь сапожника хаким того города. И хотя у него уже есть четыре жены, заслал сватов, подарки богатые прислал. Но девушка и ее отец и этим сватам отказали. Тогда хаким приказал связать сапожнику руки и ноги и бросить его в реку, дом его сжег, а девушку против ее воли забрал в свой дом. Соседи спасли ее отца от смерти. Девушка всякие муки терпит, но ждет своего джигита. Только от него все вестей нет. Отец девушки немного с силами собрался и отправился в путь, чтобы джигита найти и о всех несчастьях ему рассказать…

Хотел Сиддык-сапожник дальше свой рассказ продолжать, но в это время подошел один из безбородых к Рустаму и женским голосом запричитал:

– Рустам, мать наша помирает. Тебя очень видеть хочет. Сходи к ней.

Пошел Рустам к старухе, а она притворилась, будто помирает, и знаками показала, что ей хочется обнять его, поцеловать. Наклонился Рустам, а старуха сунула ему в нос дурманящее зелье. Рустам без чувств упал. Старуха позвала тут же безбородых:

– Ну-ка, живо делать то, что я вам прикажу.

Связали они Рустама веревками и понесли в город.

Хаким прыгать готов был от радости. Ковры бархатные на стены повесил, людей созвал. Выстроил их в ряд, перед каждым парчовый халат положил. Притащили Рустама, положили его около двери связанного, одурманенного.

Хаким сказал:

– Теперь мне для вас подарков не жалко. Я хочу, чтоб и вы тоже радовались.

Тут Салимбай поднялся и обратился ко всем:

– Завтра соберем на базарную площадь народ, поставим виселицу и этого негодяя повесим, а потом на глазах у народа похороним.

Сказал так Салимбай, грудь выпятил, усы крутит, стоит и посмеивается.

Старуха возразила:

– Неправильно рассуждаешь, байвача. Во-первых, не надо народу этого босяка показывать. А во-вторых, надо его как следует стеречь. А то он придет в себя, веревки порвет – и поминай как звали. Чтоб не вышло чего, скорей с ним расправиться нужно.

Хаким спросил у старухи:

– А ты, мать, что предлагаешь? Как ты хочешь, так и сделаю.

– Пусть будет так, – сказала старуха, – в Шайтановой горе есть пещера, которую зовут Бездонная. Кинем его туда. Там дивы, драконы живут. Им пища нужна.

Тут все захохотали:

– Да это такая старуха, что ее и сам шайтан испугался бы.

На том и порешили. Повезли бедного Рустама к Шайтановой горе и бросили в Бездонную пещеру.

Живя в лесу, Рустам научился играть на свирели и играл всегда на рассвете. Услышат пастухи и дровосеки, как он играет, – знают, что уже утро наступило, и выходят из своих землянок на работу. А в то утро было тихо, никто не играл. Сперва все думали, что просто рано проснулись, и не торопились вставать, а потом им и лежать надоело. А у отца Рустама сжалось сердце от тревоги. Выскочил он из пещеры и побежал к тому месту, где Рустам спал обычно. Прибежал, видит – только тюбетейка Рустамова валяется, ничего больше нет. Охватило старика беспокойство, и закричал он что было силы:

– Руста-а-а-м!

Услыхали его громкий крик дровосеки, со всех сторон прибежали, собрались вокруг старика. Все стали кричать, Рустама звать. Тут вдруг старик нашел на земле тыквочку с насваем. Она сверху была серебром покрыта, на нем имя ее владельца вырезано. Показал он ее дровосекам и воскликнул:

– Вот где подлость! Вот где коварство! Видите, друзья, кто у нас Рустама похитил. Вот эти, что вчера приходили защиты просить, совсем они не обиженные женщины, а злодеи, оказывается. Вот доказательство-эта тыквочка. Я знаю, чья она. Я такую у племянника Салимбая, у безбородого Бури, видел.

Один из дровосеков немного буквы знал. Стал он разбирать надпись на тыквочке и сказал:

– Правду старик говорит.

А Рустам пролежал ночь в Бездонной пещере, пролежал день и пришел наконец в себя. Очнулся он и почувствовал, что руки-ноги у него туго связаны веревками, кругом темнота. И где-то далеко в этой темноте слышны страшные голоса, стоны, вопли. Попробовал Рустам от веревок освободиться, и так и сяк вертелся, ничего не получилось. Тогда он потянулся что было силы – и веревка порвалась. Освободился Рустам от пут и пошел туда, где стоны слышались. Нашел он вход в другую пещеру, но был он большим жерновом завален. Легко отодвинул Рустам жернов, вошел внутрь, смотрит: на земле кости валяются, а на стенах нарисованы заколдованные люди, молодые девушки, за грудь цепями подвешенные. В глубине пещеры Рустам нашел большую комнату, а в ней возвышение, сложенное из камня и застланное истлевшей звериной шкурой. Вокруг него стояли чуть мерцавшие светильники. За этой комнатой оказалась другая, темная.

В ней молодая девушка лет семнадцати была привязана за сорок косичек к сорока железным столбам. Ноги ее до колен были опущены в большую глиняную корчагу с ледяной водой, а руки распяты на жердях. Сил уже не осталось у девушки такие муки терпеть, и она еле дышала. А лицо у нее было такое красивое, что оно побеждало тьму, и от него, как от луны, разливалось кругом сияние. Как увидел все это Рустам, не стал спрашивать, кто эта девушка и за что такие муки терпит, а сразу корчагу с ледяной водой опрокинул наземь, столбы железные повыдергивал, несчастную пленницу освободил.

Девушка так обессилела, что сразу упала на землю. Если бы грудь у нее чуть-чуть не вздымалась, можно было бы подумать, что она мертва.

Вдруг вошел в комнату какой-то страховидного обличья человек: горбун, плечи вверх торчат, бородатый, кривоногий, да такой толстый, что казалось, в ширину он больше, чем в высоту. А за ним появился старик лет семидесяти с длинным носом, что чуть покороче палки, которую он держал в руке, а на подбородке у него кроме двух волосков ничего и не было. Устрашающего вида толстяк был известный в той стране разбойник, а старик – хитрец – настоятель мечети, который помогал этому разбойнику людей заманивать в западню и грабить. Настоятель своей хитростью помог разбойнику похитить девушку. Пораженный ее красотой, разбойник решил взять ее в жены. Но так как она не согласилась, он ее подверг пыткам и мучениям, а настоятель ходил в пещеру уговаривать девушку.

Когда на этот раз разбойник вместе с настоятелем явились, чтобы пытать свою несчастную жертву, вдруг они обнаружили в пещере Рустама.

– Вот удивительно! Кто это тут мою комнату зла и пыток в комнату жалости-милости превратил, а?

И со смеху покатился.

Рустам молчал.

Разбойник подскочил к Рустаму и заорал:

– Эй, молокосос, кто ты такой? Говори! А то помрешь – и знать не будем, кто ты.

Ни слова не сказав, Рустам поднял руку да как даст разбойнику кулаком в грудь, тот раза три-четыре перевернулся, повалился на настоятеля и придавил его своей тушей. Злость разбойника разобрала. Хотел он встать – пузо мешало. Вертелся он, ерзал, настоятеля до смерти придушил. Наконец разбойник кое-как поднялся, вытащил из-за пояса саблю и кинулся на Рустама. Джигит схватил глиняную корчагу и сшиб ею разбойника, подбежал к нему, вырвал из рук саблю и зарубил его.

Тем временем девушка начала приходить в себя, медленно зашевелились ее длинные ресницы, чуть дыша, языком облизала она свои запекшиеся губы. Рустам зачерпнул в пригоршню воды и поднес девушке. Она сделала несколько глотков, посмотрела на джигита с благодарностью и трепетно спросила:

– Кто ты, джигит? Зачем сюда пришел? Меня ж на смерть осудили. Беги отсюда, спасайся! А то, если узнают, что ты меня вызволить хотел, и тебя замучают.

Поглядел Рустам на девушку и сказал:

– Теперь ты свободна, никто тебя не тронет.

Не поверила девушка.

– Зачем ты меня утешаешь? – заговорила она. – Не видеть мне больше света дня. Уже сколько лет ни один человек, попавший в лапы этого чудовища-разбойника, не мог спасти свою душу. За зверства и кровожадность этого разбойника так и зовут – «див-мучитель». В нашей стране его все люди боятся, именем его пугают малых детей, даже тысячи мужественных батыров против его сабли устоять не могут.

Показал Рустам девушке саблю, которую он у разбойника отнял, и спросил:

– А ты эту саблю знаешь?

Девушка затрепетала:

– Где ты ее взял?

Показал тогда Рустам девушке яму, в которую мертвый разбойник с настоятелем свалились. Девушка от радости на груди руки сложила, длинные ресницы свои опустила и говорит:

– Хвала тебе, богатырь Солнечной страны!

Услышав такой привет, Рустам удивился:

– Почему ты называешь меня богатырем Солнечной страны?

А девушка сказала тогда:

– Это не только я, так тебя все люди называют. Имя твое Рустам, ты – дровосек, про тебя мне еще мой дедушка рассказывал, а зовут меня Цветок зари. Идем, я должна тебя всему народу показать, про дела твои славные рассказать.

И Цветок зари повела Рустама в город.

На рассвете пришли они к стенам города. У ворот его собралось много людей. Стон, плач стоял. Кто на себе одежду рвал, кто с воплями головой о камни бился. Другие их уговаривали: «Ничего не поделаешь, надо терпеть». Вдали был виден холм, на котором стоял мальчик лет четырнадцати с барашком. Глаза и у мальчика, и у барашка были завязаны. Три-четыре человека из собравшейся толпы хотели пробраться к мальчику, но люди их не пускали.

Не мог понять никак Рустам, что тут происходит, и спросил девушку:

– О, Цветок зари, объясни мне, в чем дело?

Обернулась Цветок зари к Рустаму, из глаз ее слезы-жемчужины катились по щекам.

– Ах! Лучше бы я на свет не родилась! – плакала она. – Этих воплей и стонов не слышала. Вот уже два года наш народ этот ежедневный обряд выполняет.

Рустам удивился:

– О, Цветок зари, открой мне скорей эту тайну, что за ежедневный обряд такой.

Цветок зари объяснила ему:

– Вот уж несколько лет, как в нашей стране поселился дракон. Много семей он уже обездолил. Много скота пожрал. И никак от него город избавиться не может. Дракон за этим холмом живет. И каждый день на рассвете он голодный хочет напасть на город. Ему на дороге оставляют ребенка и барана, он съедает их и тогда уже не налетает на город, а возвращается в свою пещеру, И вот каждый день люди нашего города платят дань дракону. Такой уж установился закон. В прошлом году как раз в эту пору мою младшую сестру Черрагул ему на съедение отдали. Вот и сегодня кто-то из горожан мальчика в жертву ему отдать должен. Из-за этого и стонет народ.

В это время в толпе все закричали, запричитали. Цветок зари успела только крикнуть Рустаму:

– Вон дракон. Он уже к мальчику подбирается! – и без памяти упала наземь.

Посмотрел Рустам, видит, черное-пречерное страшилище ползет прямо на мальчика. Почуяв дракона, барашек начал рваться на привязи. Мальчик жалобно закричал. Кинулся Рустам на холм. Дракон уже совсем подполз к мальчику, но джигит изловчился и с такой силой дракона ударил саблей, что голова у него покатилась.

Мальчик бросился Рустаму на шею и крепко его обнял. Народ вне себя был от радости. Вышел из толпы один высокий старик с белой бородой и спросил:

– Кто же ты, богатырь-пахлаван? Ты нас от злой напасти избавил, горе наше развеял, свет дал нашим сердцам.

А в это время Цветок зари пришла в чувство, поднялась и подошла к Рустаму. Увидел ее старик и в радости воскликнул:

– Внучка моя дорогая! Ты жива? Кто ж тебя от мучителей избавил?

Обнял старик девушку и плачет.

Цветок зари показала на Рустама:

– А вот тот, кто и вас избавил от беды, и меня освободил. Он «дива-мучителя» одолел, он людоеда-дракона убил, он нам дверь в счастливую жизнь открыл. Он тот, про кого вы в дастанах пели (дастан – легенда, былина, миф), – богатырь Солнечной страны, Рустам-дровосек.

Повели люди Рустама в свой город и там несколько дней праздновали свою великую радость. Но Рустам все время думал о своем старом отце. Рассказал он дедушке Цветка зари про своих друзей, про то, как враги, прикинувшись обиженными женщинами, его обманули, связали и из родной земли увезли.

– Дайте мне совет, – попросил Рустам, – как мне к отцу вернуться.

Долго думал старик, головой качал, потому что знал, какое это трудное дело, и наконец заговорил:

– Эх, богатырь! Ни один еще человек на всем белом свете не ходил от нас в Солнечную страну. Только деды наши рассказывали, что где-то влево от нашего города есть высокие горы, зовут их Сорок гор. Есть в этих горах путь в Солнечную страну. Только никто его у нас не знает. Много людей в этих горах погибло. Дорога очень опасна.

Диких зверей там очень много, а самое главное то, чтобы взобраться на эти горы, надо на сорок гладких скал подняться, а высота каждой скалы – сто аршин. Так что, богатырь, перестань лучше думать об этом. Оставайся у нас, будешь нашим пахлаваном. И нам расставаться с тобой не хочется.

Сложил Рустам руки на груди, поклонился старику и ответил:

– Эх, дороже всего мне на свете людям добро делать, но там у меня отец остался и те, кто меня, сироту, вырастили. Что только с ними сталось после того, как меня увезли оттуда? Пока этого не узнаю, сердце мое не успокоится, до тех пор мне и жизнь не в жизнь.

Услыхав такие речи, старик согласился. А утром весь город вышел провожать Рустама. Городской аксакал поцеловал его в лоб, подарил Рустаму свой старый пятиаршинный лук, который ему еще от деда достался, и сказал:

– Пусть этот лук будет тебе спутником в дороге, пусть это будет тебе память о нас!

Попрощался Рустам с жителями города и отправился в путь.

Степи и пустыни прошел Рустам и подошел к тем страшным горам, про которые рассказывал ему старик. Были они так высоки, что вершины упирались прямо в облака. А при виде гладких скал всякий бы сказал, что взобраться по ним наверх ни у кого силы не хватит. Сел Рустам и задумался, что ж тут делать. Вдруг послышался страшный рев. Смотрит Рустам – прямо на него бежит львица с разинутой пастью. Вскочил он, натянул тетиву, прицелился. Заметила это львица, остановилась и начала просить:

– Эй, человек! Помоги мне, спаси моих детей от смерти!

Подбежала к Рустаму и голову склонила к его ногам.

Погладил Рустам голову львице и спросил:

– Эй, царица зверей, какую помощь ты от меня ждешь? Говори, я готов помочь тебе.

Повела львица Рустама в горы. Пришел он и видит – у входа в пещеру громадный скорпион, ростом с быка. А в пещере сидели двое маленьких львят, в ужасе забились в угол. Взял Рустам лук, прицелился и пустил стрелу. Попала стрела прямо в голову скорпиону. Подбежал Рустам к скорпиону, отрубил саблей ему жало. Из пещеры выскочили перепуганные львята и бросились к матери. А Рустам так устал, что прилег и заснул. Оставила львица своих детенышей около Рустама, а сама пошла в пещеру еду готовить. Львята повеселели и стали играть. Вскоре пришел в пещеру лев с бараном в зубах. Хотел он уже на Рустама броситься и растерзать его, но львята попросили:

– Отец, не трогайте этого человека. Он нас от смерти спас.

Удивился лев, но тут вышла из пещеры львица, все ему рассказала и показала разрубленного на куски скорпиона. К вечеру Рустам проснулся, видит – вокруг львы лежат. Встал Рустам и поклонился самому высокому старому льву с длинной гривой. А этот лев был аксакал всех львов, которые жили в тех горах. Лев-аксакал поднялся, подошел к Рустаму, положил свои передние лапы ему на плечи и заговорил:

– Ты герой! Ты уничтожил нашего врага скорпиона, который угрожал нашей жизни и хотел погубить наше потомство. Скажи нам, чем тебе мы сможем помочь, какое твое желание исполнить.

Рустам снова поклонился и сказал:

– Одно у меня есть желание – повидать моего отца, узнать, как он живет.

– А где он? – спросил лев-аксакал.

– Он в Солнечной стране живет, – ответил Рустам.

После этого львы долго думали. Немного погодя лев-аксакал поднял морду и заревел страшным голосом. Подбежал к аксакалу низенький лев, с толстыми короткими лапами.

Аксакал распорядился:

– Отвези этого джигита на перевал горы и покажи ему дорогу, а когда будешь возвращаться, принеси нам какой-нибудь знак, что ты его целым и невредимым доставил.

Аксакал-лев на прощанье сказал Рустаму:

– Ну, богатырь, путь твой очень опасен. Поэтому все, что ни скажет тебе лев, который тебя повезет, надо тебе точно выполнять. Если не сделаешь, как он скажет, большая беда может случиться. А когда ступит твоя нога на землю Солнечной страны, пришли нам весточку. Только тогда наши сердца успокоятся.

Рустам выслушал наставление и сел верхом на льва. Другие львы, играя, проводили их, и лев, на котором Рустам сидел, помчался стрелой.

Летел, летел и время от времени оглашал горы страшным ревом. В ответ на этот рев со всех сторон слышались разные голоса. Захотелось Рустаму узнать, чьи это голоса, и он задал вопрос:

– Эй, царь диких зверей! Расскажи мне, что это за голоса слышны.

Лев ему в ответ:

– Эх, богатырь, не время задавать такие вопросы. Держись за мою гриву и молчи, а то и себя и меня погубить можешь.

Лев мчался все дальше, а Рустаму все разные голоса^слышались – то птицы пели, то кто-то стонал, то молния сверкала и гром грохотал, то слышно было, будто где-то на сазе играли или девичьи голоса пели.

Разобрало Рустама любопытство, и он опять льва спросил;

– Объясни мне, что все это значит.

Лев ему ответил:

– Ради твоего отца, который в Солнечной стране остался, молчи!

Пришлось Рустаму умолкнуть, а кругом было так темно – хоть глаз выколи, ничего не видно. Если б Рустам изо всех сил в гриву льва не вцепился, давно бы уж где-нибудь валялся на земле.

Вдруг лев сказал Рустаму:

– Ну, богатырь, закрой теперь глаза. И не открывай их, пока я не скажу. Если уж захотел ты такое трудное дело совершить, терпи. Ты и перед своими и перед моими друзьями за это отвечаешь.

Закрыл Рустам глаза, крепко обхватил руками львиную шею. Лез еще быстрее помчался да так заревел, что Рустам еще никогда такого рева не слышал. От львиного пота вся одежда Рустама намокла, хоть выжми. Вдруг лев остановился и приказал Рустаму:

– Слезай!

Слез Рустам, но глаз все же не открыл.

– Открой глаза!

Открыл глаза Рустам и видит: стоят они на вершине горы. Кругом простор, а место, хоть и безлюдное, но приятное: зеленела трава, повсюду цвели розы, журчала в арыках прозрачная вода.

Рустам спросил:

– Чья это земля, кто здесь живет?

Но лев так устал, что не мог говорить. Искупался он в арыке, и опять к нему сила вернулась. Подошел он к Рустаму и сказал:

– Слушай теперь, богатырь. Сейчас я тебе открою всю тайну. Песни, стоны и веселые крики, что ты по дороге слышал, – все это голоса людей Солнечной страны. Они этими голосами друг другу о себе весть подавали. Одни из них стонали, другие – смеялись, а в том месте, где я тебе сказал: «Закрой глаза!» – можно было видеть, что с твоими друзьями делается. Ты спрашиваешь, чья земля на этих горах? Это заколдованная земля. Кроме твоих ног ни одна человечья нога по ней не ступала. Я и мои деды-прадеды всегда эту землю охраняли. Даже и другие львы нашего рода сюда ходить не смеют. Придет время, и явится хозяин этой земли. Он все эти высокие таинственные горы в сад превратит.

С большим интересом слушал Рустам льва и наконец спросил:

– А кто этот хозяин и когда он придет?

– Сказать это трудно, – говорит лев. – Но деды наши в своих сказаниях говорили: «Осветит солнце своими лучами и эту темную землю». Ну теперь, богатырь, прощай. Пути наши расходятся. Ты пойдешь вперед, а я вернусь к своим.

– Но я же тебе должен что-нибудь оставить. Как мне это сделать? – спросил Рустам.

Подвел лев Рустама к подножию скалы и показал ему на корень большого дерева, который аршин на сорок сверху свешивался.

– Вот по корню этого дерева ты дальше вверх поднимешься. А в этом дереве есть дупло. Когда взберешься на гору, брось мне из дупла немного земли. Эта земля уже считается землей Солнечной страны.

Как услышал Рустам, что Солнечная страна так близко, обрадовался, словно он уже своего отца обнял. Но только присмотрелся он получше к этому корню, и оторопь его взяла. Не знал он, как ему на корень забраться, потому что от земли до него аршин десять было. Заметил лев, что Рустама смущает, и сказал:

– А ты садись на меня. Еще раз немножко тебя подвезу.

Опять сел Рустам на льва, лев подпрыгнул, Рустам обеими руками ухватился за корень и пополз вверх. Добрался он до дупла, про которое ему лев рассказывал, взял немного земли, завязал ее в тряпочку и кинул льву.

Помахал Рустам рукой и пошел по долине через горы.

На рассвете он увидел родной свой лес. Оказывается, корень, по которому Рустам выбирался, был корнем того дерева, у которого его отец всегда сидел по вечерам и отдыхал от трудов. Посмотрел Рустам, видит – сидит около дерева медведица, голову в печали склонила, а медвежонок передними лапами ее за спину обнял.

Как увидела Рустама медведица, закричала, бросилась к нему навстречу, к груди его прижала, а у самой из глаз слезы лились.

– У нас беда, – сказала медведица. – Стражники хакима сюда приходили, лес подожгли, отца твоего и всех дровосеков связали и увели с собой. Пастухи рассказывают, что сегодня вечером хаким созвал весь народ смотреть, как он отца и всех его друзей вешать будет.

И впрямь вечером на большую городскую площадь согнали весь народ. Многие помочь беднягам хотели, но как это сделать, не знали. А были и такие, что праздничные халаты надели, на конях гарцевали. Некоторые на арбах приехали, чтоб посмотреть, как несчастные на виселице умирать будут. Неподалеку от виселицы стояли железные клетки с детьми, отцы которых противились гнету хакима или, спасаясь от его жестокости, оставили дом свой и ушли. Так долго они голодали, что страшно смотреть было на них – одни кости торчали. Среди узников и Зухра, дочь Сиддыка-сапожника, в клетке сидела.

Вдруг загудели карнаи, побежали ясаулы с палками и плетками, расчищая дорогу, палачи с топорами повели к виселице отца Рустама, а за ним еще сорок семь дровосеков и их жен. Руки у всех были за спиной связаны, лица белее воска стали. Как увидели дети в клетках своих отцов, матерей, крики-стоны всю площадь заполнили. А на площади на возвышении сидел сам господин хаким, а вокруг него баи, сотники, тысячники, начальник виселицы, приставы, стражники.

Выехал вперед Салимбай на своем буланом коне и громко начал читать горожанам приказ хакима про тех, кого привели вешать. Тут опять карнаи заревели. Палачи бросились к несчастным и начали надевать на шеи им петли.

Салимбай, довольный, свою серебряную табакерку достал, хотел было себе табаку отсыпать, как вдруг чья-то сильная рука схватила его за плечо, приподняла и с коня наземь скинула.

Хотели ясаулы схватить ту руку, которая Салимбая повалила, но и сами на землю повалились. Палачи попытались приказ выполнить, как вдруг на их головы упало толстое бревно и всех их к земле придавило. Оглянулись дровосеки и увидели, что медведица их от палачей освободила.

В толпе вдруг закричали:

– Смотрите! Смотрите! Это ж Рустам Салимбая с коня сбросил!

И все подхватили:

– Рустам жив! Рустам пришел!

Тут такая суматоха началась, и все смешалось. А когда ярость народа улеглась, нашли на площади тридцать мертвых палачей, да две сотни ясаулов, да поломанные железные клетки и среди них тело мертвого Салимбая.

Подняли люди своих детей на плечи, Рустама добрым словом похвалили и двинулись все в лес. Впереди шел, ведя под руку отца, Рустам, а рядом с ними Сиддык-сапожник со своей дочерью.

Шел сапожник сначала молча, только улыбался время от времени, а потом сказал Рустаму:

– Помнишь, что я тогда в лесу тебе рассказывал. Да только тот человек, нарядившийся женщиной, не дал мне свой рассказ до конца довести.

Рустам ответил:

– Я это всю свою жизнь помнить буду.

И попросил сапожника:

– Вот теперь, пока мы идем, продолжите свой рассказ.

Сиддык-сапожник взглянул на свою дочь. Зухра застеснялась, глаза опустила. А Сиддык сказал:

– Так вот, та девушка, которая так верно своего любимого ожидала, которая из-за него такие муки от злого деспота принимала, это же моя Зухра, которая рядом с тобой идет.

Рустам быстро кинул взгляд на Зухру. Увидал он, как щеки девушки покраснели, словно гранат, и какое-то удивительное чувство его охватило. Никогда еще в жизни такого чувства Рустам не испытывал. Шел он и молчал.

Долго ждал Сиддык-сапожник, когда же Рустам слово скажет. Наконец будто вспомнил что-то Рустам и спросил:

– Да, а скажи мне, кто же тот богатырь, про которого ты рассказывал? Где он?

Улыбнулся Сиддык и сказал:

– Кто богатырь, спрашиваешь, которого Зухра ожидала? Да он же тот самый пахлаван, который об этом спрашивает.

Придержал Рустам свой шаг, приостановился и глянул на отца. Улыбнулся отец Рустаму, ответ Сиддыка улыбкой подтвердил.

Утренние ветерки в ветках шумят, старые деревья тенью друзей встречают. Скоро весь лес радостью наполнился. К людям, которые гнет терпели, столько мук пережили, пришел богатырь Солнечной страны, и начиналась у них жизнь вольная, радостная, счастливая.

Долго ждал Сиддык-сапожник, когда же Рустам слово скажет. Наконец будто вспомнил что-то Рустам и спросил:

– Да, а скажи мне, кто же тот богатырь, про которого ты рассказывал? Где он?

Улыбнулся Сиддык и сказал:

– Кто богатырь, спрашиваешь, которого Зухра ожидала? Да он же тот самый пахлаван, который об этом спрашивает.

Придержал Рустам свой шаг, приостановился и глянул на отца. Улыбнулся отец Рустаму, ответ Сиддыка улыбкой подтвердил.

Утренние ветерки в ветках шумят, старые деревья тенью друзей встречают. Скоро весь лес радостью наполнился. К людям, которые гнет терпели, столько мук пережили, пришел богатырь Солнечной страны, и начиналась у них жизнь вольная, радостная, счастливая.

Перевод А. Мордвилко.

ДОЧЬ ПАСТУХА

(Примечания в конце сказки).

Жил-был когда-то в далекой стране пастух. Жена у него умерла, оставив ему одну-единственную дочку.

Вскоре пастух женился на вдове.

Новая жена привела в дом свою дочь.

Злая мачеха издевалась над падчерицей. Свою дочь она каждый день кормила сдобными лепешками, а падчерице давала кусок черствого хлеба и заставляла выполнять всю тяжелую работу в доме.

У девочки от родной матери остались корова да петух с курицей.

Мачеха каждый день прогоняла девочку в поле и, дав ей целую охапку хлопкового волокна, наказывала: «Паси корову да напряди ниток».

Где-нибудь в поле, поставив перед собой прялку, девочка принималась за работу. День-деньской она пряла нитки, в полдень быстро съедала кусок черствого хлеба, размочив его в воде, и снова пряла до захода солнца. Но никак не успевала она напрясть и половины пряжи. Мачеха била бедняжку, таскала ее за волосы, щипала до синяков.

Пастух во всем потакал жене и боялся заступиться за родную дочь.

Однажды девочка сидела в поле и пряла, присматривая за коровой. Вдруг налетел сильный ветер, подхватил хлопок и унес.

Девочка побежала за хлопком.

Бежит она следом, только захочет схватить хлопок, как ветер снова подхватывает его и гонит все дальше и дальше.

Бежала, бежала бедняжка, а ветер дул все сильней, унося хлопок в сторону высоких холмов, и наконец загнал его в пещеру.

Девочка вбежала в пещеру, смотрит, а там сидит седая старушка с приветливой улыбкой на лице. Это была добрая волшебница.

Приложив руки к груди, девочка сказала:

– Здравствуйте, бабушка!

– Здравствуй, здравствуй, дочка, иди-ка сюда! Какая беда стряслась над твоей головкой? – участливо спросила волшебница.

Девочка все рассказала. Волшебница и говорит:

– А ты, детка, не печалься, скорми своей корове хлопок, который дала тебе мачеха, а потом из ее вымени тяни нитки и сматывай в клубок.

Волшебница погладила девочку по голове и добавила:

– Если свалится на твою голову еще какое-нибудь трудное дело, приходи ко мне. Я сделаю так, что трудное станет легким.

Не чуя под собой ног от радости, побежала девочка к корове и скормила ей весь хлопок. Потом стала тянуть из вымени нитки, словно доила корову. Нитки тянулись тоненькие, ровненькие.

В один миг девочка надоила много-много ниток, смотала их и принесла мачехе. Мачеха злобно напустилась на нее:

– Почему поздно пришла? Поди вычисти коровник, подмети двор!

С той поры девочка каждый день справлялась с работой. Сколько ни даст мачеха хлопка, девочка все спрядет, смотает в клубочки ровненькие нитки и приносит домой.

Теперь девочку не за что было ругать, бить. Мачеха стала допытываться, почему она прядет так быстро нитки, и наконец подкараулила.

Смотрит, что за чудо – девочка из вымени коровы нитки вытягивает. Колдовство какое-то.

– Так я и знала, все дело в корове, – сказала мачеха.

Стала она уговаривать мужа:

– Уж очень хочется мне говядинки покушать, так и тянет… Если можно, зарежьте для меня корову.

А пастух говорит:

– Ладно.

Зарезал он корову, тушу освежевал и разделал – отделил голову и ноги, порубил кости, разрезал мясо.

Бедная сиротка с плачем пошла к доброй волшебнице и все ей рассказала.

Волшебница погладила девочку по голове и говорит:

– Не плачь, детка, иди домой, собери кости и ноги, шкуру и кровь коровы и зарой где-нибудь в укромном месте. Придет день, когда все это тебе пригодится.

Девочка пошла домой и сделала так, как научила ее добрая волшебница.

Однажды мачеха нарядила свою дочку, нарумянила, напомадила и собралась с ней на праздничный пир во дворец шаха. Перед тем как уйти, мачеха насыпала решето рису и решето мелкого гороха, смешала все и, поставив перед девочкой, сказала:

– К моему приходу чтобы ты выбрала все по зернышку – рис отдельно в одно решето, а горох – в другое.

Дала она девочке подзатыльник, закрыла дверь и ушла.

Были у девочки петух и курица, оставшиеся от родной матери. Когда бедняжка сидела над решетом и плакала, петух и курица подошли к ней и принялись клевать. Но они не глотали зерна, а клювами перекладывали рис в одно решето, а горох – в другое и так, по зернышку, по зернышку, быстро отделили горох от риса.

Девочка обрадовалась и побежала к доброй волшебнице. Выслушав ее рассказ, волшебница погладила девочку по головке и сказала:

– Подожди немного, детка, сейчас придут мои дочери, четыре красавицы – пэри. Ступай-ка ты с ними на пир в шахский дворец, я отпущу их с тобой. Но сначала ты пойди и откопай зарытые тобой коровьи ноги, голову и шкуру, посмотри, какая там тайна.

Тут, откуда ни возьмись, подходят четыре прекрасные пэри и почтительно приветствуют волшебницу.

Дочь пастуха пошла с ними домой, разрыла яму, смотрит, а там вместо коровьей шкуры златотканая шуба. Копыта превратились в сапожки, да такие красивые, словно лодочки, а кровь стала шелковым платьем, кости – кораллами, алмазами и жемчугом.

Четыре пэри нарядили девочку, накинули на плечи златотканую шубу. Лицо девочки сияло, как луна в полнолунье, что бывает в четырнадцатую ночь. Ну, словом, стала она такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Отправилась девочка на пир в сопровождении дочерей волшебницы.

Распорядители пира подумали, что прибыла царевна из какой-нибудь страны, приняли ее с уважением, подхватили под руки, повели в главный зал и усадили на почетное место. А мачеху с ее дочерью никто не приглашал, они так и остались стоять у порога.

Девочке стали подносить самые лучшие кушанья: и леденцы, и всякие сласти, вместо хлеба – сладкое печенье, вместо воды – прохладный шербет.

Когда кончилось угощенье, девочка вышла из-за стола и, протянув мачехе остатки, сказала:

– Возьмите и скушайте!

Мать не узнала свою падчерицу, с радостью схватила подачку, дала немного дочке, и стали они есть.

Девочку провожали с пира с большим почетом.

Побежала она домой, да так торопилась, что один сапожок потеряла.

Пока мачеха собиралась да шла, девочка уже успела вернуться и как ни в чем не бывало сидела во дворе.

Но вот пришла мачеха со своей дочерью и давай хвастаться:

– Ах, сколько интересного мы видели! Какое веселье! Какое угощенье! И чего только мы не кушали! Была там одна царевна, красавица! Ну как описать ее? Лицом словно месяц, а речь словно сахар, да что там сахар, слаще меда! А на столе так много вкусного. Она покушала и, что осталось, нам дала. Мы ели с наслаждением! А ты сидишь, бездельничаешь? Где горох? Где рис? Что ты с ними сделала?

Девочка вынесла и поставила перед мачехой решето с горохом и решето с рисом. У мачехи от злости дыханье сперло. Она не могла вымолвить ни слова.

На следующий день утром одна женщина нашла на дороге красивый сапожок.

– Ну что за сапожок! В жизни не видела я таких красивых сапожков! – удивлялась женщина. Она отправилась во дворец, пошла прямо к шаху и положила перед ним найденный сапожок.

Шах сказал:

– Хозяйка этого сапожка, наверное, очень красива.

Потом он приказал своим придворным:

– Обыщите всю страну, весь свет и найдите мне красавицу – хозяйку этого сапожка.

Две старушки ходили по домам и примеряли сапожок всем девушкам, но ни одной из них он не пришелся по ноге. Стали они расспрашивать:

– Где мы еще не были? Чей дом еще остался?

Им говорят:

– Еще остался дом пастуха.

– Пойдем в дом пастуха, – сказали старушки.

Узнав, что к ним собираются прийти старушки, мачеха затолкала падчерицу в печь для лепешек и закрыла отверстие решетом. А свою дочь нарядила, напомадила и показала старушкам.

Старушки стали примерять сапожок, смотрят, а пальцы даже в носок не входят. Мачеха вертится, суетится, велит дочке и так надеть и этак примерить, но ничего не выходит.

Старушки встали и говорят:

– Ну хватит, пойдемте.

Они уже хотели уходить, а в это время петух и курица взлетели на печку и заговорили наперебой:

– Куд-куда, куд-куда? Тут-тут-тут посмотрите.

Одна из старушек удивленно сказала:

– Да разве курица может говорить? Кажется, в тандыре кто-то есть!

Открыла она тандыр, смотрит, там сидит девушка, прекрасная, как луна. Полюбовавшись ее красотой, старушка стала примерять сапожок, надела на ногу – точь-в-точь, как будто на нее и шили.

Старушки побежали к шаху и поспешили обрадовать его приятной вестью:

– Государь, давайте подарки, нашлась красавица, уж такая стройная, изящная, щечки, словно яблочки, румяные, губки алые, ротик маленький, с наперсток, а глаза, как звездочки ясные в темном небе, так и горят, так и вспыхивают, ну и красавица! – расхваливали они девушку.

Шах подарил обеим старушкам дорогие обновки, велел одеть их с головы до ног, а сам стал готовиться к свадьбе.

Злоба бушевала в душе мачехи, душила ее, подступая к горлу. Бросилась она ловить петуха и курицу:

– Я вас проучу!

Поймав бедных птиц, она оторвала им головы.

Наступил день свадебного торжества. Мачеха нарядила дочь в роскошное платье, лицо ее набелила, щеки нарумянила, брови насурьмила, глаза подвела, одним словом – сделала все, чтобы только ее дочь понравилась шаху. Закончив сборы в дорогу, мачеха тихонько подкралась к падчерице, схватила ее, выколола оба глаза, отвезла девочку на болото, заросшее густым камышом, и там бросила, а свою дочь проводила во дворец.

Увидел шах свою невесту и ахнул. До того она была безобразна и противна, что он и глядеть на нее не хотел.

«Уж видно мне суждено иметь такую некрасивую жену», – подумал шах.

Но свадьбу уже откладывать было нельзя.

Стала дочь мачехи женой шаха.

В той местности, неподалеку от дома пастуха, жил старый ткач.

Однажды старик пошел нарезать камышинок для намотки ниток.

Подходит он к камышам и видит– лежит девочка ничком и горько плачет. Старик подошел к ней и спросил:

– Ты что плачешь, девочка?

Девочка рассказала ему обо всем, что с ней произошло.

Старик сказал:

– У меня нет ни сына, ни дочери. Остались мы вдвоем со старухой. Она прядет мне нитки на прялке, а я тку материю. Этим мы и живем. Будь нам дочерью.

Он повел девочку к себе в дом. Старушка очень обрадовалась. Девочка была ласковая, послушная, лучшей дочери и пожелать трудно было. Бывало, засмеется девочка таким звонким смехом, ну просто душа радуется, а из уст ее сыплются пышные розы, яркие весенние цветы. А если заплачет она, то не слезы льются, а шумным весенним дождем сыплется прекрасный сверкающий жемчуг.

Узнала волшебница о том, что девочка живет у ткача, и пришла ее проведать. Девочка звонко рассмеялась, из уст ее посыпались розы. Волшебница, обращаясь к ткачу, сказала:

– Положите розы в корзинку, пройдите с ними мимо шахского дворца и покричите: «Цветы, цветы, продаю цветы!» Если выйдет жена шаха и спросит – продаете ли вы цветы и сколько они стоят, вы отвечайте: «Продаю не за деньги, а за пару глаз».

Старик сделал так, как сказала волшебница. Подойдя к воротам дворца, он стал кричать:

– Цветы, цветы, продаю цветы!

Вышла на крыльцо жена шаха и спросила:

– Сколько стоят ваши цветы?

Старик ответил:

– Цветы продаются за пару глаз.

Жена шаха вспомнила, что в сундуке лежат выколотые у девочки глаза, велела принести, отдала их старику.

Старик вернулся домой. Вечером волшебница вставила девочке глаза, намазав их целебной мазью.

Утром проснулась девочка и почувствовала, как глаза у нее сами раскрылись, вспыхнули и засверкали ярким огнем. Заплакала девочка от радости, а из глаз ее, сверкая чудесными огнями, посыпался драгоценный жемчуг. Засмеялась девочка звонким, радостным смехом, и из уст ее посыпались пышные розы и яркие весенние цветы.

Каждый день старик наполнял корзину цветами и драгоценным жемчугом и носил продавать. Скоро он стал богатым, построил много прекрасных домов, прорыл большие каналы, провел воду в пустыни и степи, засеял и благоустроил новые земли, и степи ожили. Он осушил болота и насадил в них прекрасные сады.

Однажды шах объезжал свою страну, увидел, что степи и пустыни стали населенными и благоустроенными, а на высоких холмах построены красивые прочные дома. В садах всюду поют соловьи, воркуют горлинки, в зеленой листве мелькают нарядные попугаи, с ветки на ветку порхают разные птицы, наполняя воздух радостным щебетаньем.

– Кто благоустроил эти места? – спросил шах.

– Все это сделала красавица девушка, дочь старого ткача, – ответили люди.

День и ночь думал шах о дочери ткача. «Лишь бы мне хоть раз посмотреть на нее, а потом будь что будет, если даже я умру, жалеть не буду».

Однажды девушка выехала на охоту. Ее сопровождали сорок подруг. Все они ехали верхом, у всех были вороные кони. Девушка охотилась на одном берегу реки, а на другом – охотился шах.

Шах увидел девушку.

Пораженный ее красотой, он лишился чувств и упал с лошади.

Девушка подъехала, привела в чувство шаха и помогла вернуться во дворец. По дороге она обратилась к шаху с просьбой:

– О, государь, если вы сочтете пристойным для себя, то пожалуйте к нам в гости всем своим домом с визирями, с тысячью лучших джигитов.

– Ладно, – сказал шах.

В день приезда шаха по распоряжению девушки зарезали, сорок баранов и стали готовить разные вкусные блюда. Шаха приняли в роскошно убранной гостиной и начали угощать.

В полночь девушка вышла к гостям, скрыв лицо свое под белым покрывалом. Взяв в руки дутар, она заиграла и стала рассказывать по порядку о том, что с ней случилось. Окончив рассказ, она сбросила покрывало с лица. Глаза ее вспыхнули, засверкали ярче звезд.

Пастух бросился к своей дочери, обнял ее и сказал со слезами:

– Прости меня, родная, я, как слепой, ничего не видел.

В гневе шах приказал отрубить головы своей жене и теще. Но дочь пастуха стала упрашивать шаха:

– Оставьте их, не убивайте! Чем казнить, лучше прогоните их, пусть они походят, поживут одни на свете.

Шах согласился и прогнал жену и тещу.

Так дочь пастуха достигла своего желания.

Примечания:

* Кыргаул – фазан.

** Бакаул – лицо, ведавшее кухней в ханском дворце.

*** Ясаул – исполнитель приказаний.

Перевод С. Паластрова.

ГОРБАТЫЙ СТАРИК

Когда-то в старину жили старик со старухой. Прожили они век, а детей не имели. И не знали даже, какие дети бывают на свете. Жили они очень бедно. Старик продавал дрова, на вырученные деньги приносил домой немного пшеницы и этим кормил свою старуху. Каждый день он собирал хворост, тащил его на себе домой, а потом на базар, и от этого сгорбилась у него спина. Вот почему старуха прозвала его горбатым.

Однажды старик связал крепко-накрепко восемь охапок хворосту, собранного под деревьями вдоль арыков, взвалил на спину и понес на базар. Смотрит – из норы высунул голову лисенок и кричит:

– Старичок-горбунок, старичок-горбунок, возьми меня в сыновья!

Удивился старик и немного испугался.

– О, аллах! Неужели лисенок может говорить?!

– Отец, не бойтесь, я хочу стать вашим сыном, – сказал лисенок.

Старик согласился:

– Ну ладно, будь моим сыном, идем домой.

Лисенок подбежал к старику и говорит:

– Отец, отец, давайте я понесу ваши дрова.

Старик удивился. «Лисенок такой маленький, как он поднимет дрова?» – подумал он, но положил вязанку на землю.

Лисенок подхватил большую вязанку, да так легко, как будто это был маленький воробышек, и понес.

Пришли они домой, лисенок положил дрова на место и остался жить у старика и старухи. Они очень полюбили лисенка. Каждый день он носил дрова и во всем помогал своему названному отцу.

Вскоре он натаскал много хворосту, и когда сложил его, получилась целая гора.

Наработавшись, лисенок забирался старику за пазуху и там в тепле засыпал.

Однажды вечером лисенок выскочил из-за пазухи и собрался уходить из дому. Старик остановил его и спросил:

– Ой, лисенок, сыночек мой. Куда же ты, на ночь глядя, собрался?

– Я пойду к моей любимой бабушке, – сказал лисенок, – поиграю у нее в саду, поваляюсь на травке. Даст она мне подарок. А потом приду домой.

Но старик все возражал:

– Никуда, сынок, ты не пойдешь. Старуха живет одна. Ничего она тебе не даст.

Лисенок сказал:

– Бабушка козу подоит. Даст мне парного молока.

Засмеялся старик.

– У козы молока-то нет, а если и было бы, старухе не во что и молока надоить. Нет у нее никакой посуды. Была одна тыква, да и та без дна сейчас.

Но лисенок стоял на своем:

– Душа моя, отец мой, лучше я сам посмотрю.

С этими словами лисенок вильнул хвостом, юркнул в дверь и убежал: Вспрыгнул он на забор, с забора на крышу, потом на другую и так побежал по крышам, заглядывая на ходу в каждую трубу. Наконец добрался он до крыши царского дворца.

Заглянул он в трубу, смотрит: – спит красавица, царская дочь, а вся комната озарена чудесным сиянием, исходящим от ее прекрасного лица. Долго не сводил лисенок глаз с девушки. Но было уже поздно, и он опять, прыгая по крышам, вернулся домой.

Старик погладил лисенка по спине и сказал:

– Эх, сынок, где это ты так долго бегал? Или ты не нашел свою бабушку, или коза поздно пришла с луга?

Ответил старику лисенок:

– Шел я к бабушке, а навстречу бежала мышь с хлебной коркой. Хотел я схватить мышь – а она возьми да и убеги. Пошел я тогда к бабушке. Она обласкала меня и пожаловалась: «Совсем я больна. Ждала тебя, чуть с ума не сошла». Поворчала старушка и отошла. Напекла она мне блинов. Схватил я горячий блин и обжег лапу!

Старик рассердился.

– Что ты, сынок, мне сказки рассказываешь? Или твоя старушка с ума сошла? Разве можно до поздней ночи задерживать ребенка? Наверно, вы там, наевшись блинов, пляски да музыку затеяли. Так-то больна твоя бабушка!

– О, нет,- захныкал лисенок. – И не пел я, и не плясал. Прибежал я к бабушке, а она лежит больная. Попросила меня: «Ох, не могу я ни сесть, ни встать. Набери-ка мне хворосту, а то нечем и очаг разжечь». Вот я пошел собирать хворост, набрал сорок вязанок, обвязал цепью и притащил домой бабушке. Из сил выбился. Бабушка «спасибо!» мне сказала, обняла и проводила. Вот почему я задержался.

Слушал старик лисенка и только головой качал.

Пока они говорили, ночь прошла. Лисенок сказал старику:

– Отец, а отец! Найдите мне невесту, жените меня.

– На ком же я тебя женю? Кто за тебя свою дочь отдаст? – недоумевал старик.

– Жените меня на дочери царя, – сказал лисенок.

– Что ты, сынок, – возразил старик. – Да разве царь согласится?

– Отдаст или не отдаст, а вы просите, скажите ему: «У меня, мол, единственный сын, выдайте за него замуж свою дочь».

Старик очень любил лисенка. Не оставил он без внимания его просьбу, пошел к царю и говорит:

– Эй, царь! Отдайте свою дочь замуж за моего сына.

– Что?! – вскричал разгневанный царь. – Как ты осмелился сказать мне такую дерзость?! Чтобы я тебе, горбатому старику, стал сватом?!

И он приказал палачам немедленно казнить старика.

Тогда лисенок сам пришел к царю и спросил:

– Где мой отец?

– Отца твоего я казнил за дерзость, – ответил царь.

Лисенок пошел за город в степь, куда выбрасывали трупы казненных, и стал звать отца:

– Старик-горбун, старик-горбун!

Застучали стариковы кости, запрыгали, собрались вместе, и старик ожил.

– А, это ты, сынок! – воскликнул старик. – Спасибо тебе за то, что ты меня оживил.

Лисенок опять послал старика во дворец сватать царевну.

Царь разгневался еще больше:

– Как же, дожидайся! Сейчас, так и отдам я за сына какого-то горбуна свою дочь! Эй, палачи, взять его!

Подбежали палачи, схватили старика и опять казнили.

Лисенок снова пошел в степь, опять оживил старика и уговорил пойти во дворец царя. Царь снова казнил горбуна.

После того как лисенок оживил старика в третий раз, царь испугался.

Решил он, что старик-горбун – волшебник, обладающий чудодейственной силой, и выдал за лисенка свою дочь. Лисенок вошел в комнату девушки, снял с себя лисью шубу, повесил ее на колышек и предстал перед царевной таким красавцем, что девушка сразу полюбила его. Но ей не нравилось только то, что он был лисенком. Однажды, когда лисенок уснул, она сняла с колышка его лисью шубу, бросила ее в огонь и сожгла. Проснулся лисенок и спрашивает, где его шуба. А жена ему отвечает:

– Мне не нравится, что вы раньше были лисенком. Лисья шуба не идет к вашему красивому лицу. Поэтому я бросила ее в огонь и сожгла.

Лисенок рассердился и, подойдя к двери, сказал:

– Ну, тогда ты для меня никто и я для тебя никто. Думай и считай, что меня совсем нет на свете, а я буду считать, что тебя тоже нет.

– Где я вас найду, если стану искать? – крикнула ему вслед жена.

– Ты не мучай себя, меня не ищи, – ответил лисенок. – А если когда-нибудь захочется тебе меня увидеть, ты сначала надень на ноги железные сапоги, возьми в руки железный посох, и только тогда иди меня искать. И ты найдешь меня только тогда, когда твой посох станет тонким, как иголка, а железные сапоги перестанут стучать и звенеть, а зашуршат, как тоненькая бумага.

С этими словами лисенок исчез.

Жена лисенка отказалась от царских почестей и роскошной жизни во дворце. Надела она на ноги железные сапоги, взяла в руки железный посох, надвинула на голову дервишский колпак и отправилась разыскивать лисенка.

Искала-искала, ходила-ходила – весь свет исходила. Много лет прошло, много воды утекло. Между тем железные сапоги ее перестали звенеть и стучать, зашуршали, как тоненькая бумага, а железный посох стал тоньше иголки. Как-то шла царевна через горы, смотрит – а лисенок со своими друзьями выехал на охоту. Увидев свою жену, лисенок узнал ее, обнял и повез ее в свой город.

Так после долгой разлуки соединились вновь их любящие сердца. Они зажили счастливой жизнью и были бесконечно рады, что достигли цели и желаний.

Перевод С. Паластрова.

НАСЫР ПЛЕШИВЫЙ

В стародавние времена правил городом Кокандом некий шах. У этого шаха была любимая редкостная пиала.

Хоть бы кто и тысячу раз всю землю обошел, другую такую пиалу не смог бы найти. Мало того, что она была очень красивая, в темные ночи она сияла, как луна.

Держал шах эту пиалу в золотом сундуке. А ту комнату, где стоял этот сундук, стража день и ночь охраняла.

Когда шах садился пить чай, он посылал за пиалой своего самого верного слугу. Слуга открывал особым ключом золотой сундук, осторожно вынимал драгоценную пиалу и бережно нес ее шаху. А другой верный слуга был специально приставлен, чтобы наливать в ту драгоценную пиалу чай.

Шах каждый раз, когда пил чай, вертел в руках пиалу и любовался ею.

Однажды призвал шах своего самого верного слугу и приказал ему принести драгоценную пиалу.

Слуга в тот же миг взял ключ и пошел. Но когда он нес ее, споткнулся и уронил пиалу на пол. Разбилась она на тысячу черепков.

Слуга испугался шахского гнева и бежал из дворца.

Ждет шах слугу с пиалой, а того все нет. Надоело шаху ждать. Послал он за слугой другого слугу. Тот ушел и тоже не вернулся. Послал тогда шах за слугами своего визиря. Пошел визирь и видит – валяются на полу мелкие осколки.

– Ох, так вот в чем дело! – сказал себе визирь. – Вот почему слуги не вернулись. Они пиалу разбили и потому бежали, что шаха боятся. Конечно, если б они не убежали, шах приказал бы их немедленно казнить.

Собрал визирь с пола черепки драгоценной пиалы в полу халата и пошел к шаху.

– Не прогневайся, мой падишах, – сказал он, – большая беда приключилась.

– Какая беда? Говори скорей! – закричал шах.

Визирь ответил:

– Если кровь мою пощадите, сейчас скажу.

– Пощажу, говори! – сказал шах. – Только говори.

– Господин, ваша любимая пиала разбилась. Слуга побоялся вашего гнева и убежал. И другой слуга, которого вы за ним послали, тоже испугался и убежал. Вот все, что осталось от вашей любимой пиалы.

И визирь подал шаху черепки разбитой пиалы.

С горя шах несколько дней ничего не ел, худеть стал, наконец совсем заболел и в постель слег. Пролежал он сорок дней и сорок ночей и только тогда пришел в себя. Приказал он созвать со всего Кокандского шахства гончаров. Собрались гончары, вышел к ним шах и говорит:

– Вот, гончары, была у меня самая красивая на всей земле любимая пиала, знаменитая, драгоценная, и она разбилась. Если кто из вас починит мою пиалу и сделает такой, какой она раньше была, дам ему все, что его душа пожелает. Но если он меня обманет, скажет «починю» и не починит, прикажу ему голову отрубить, а все имущество в казну заберу. Смотрите сами, кому вы это дело доверить можете.

Гончары посоветовались и попросили дать им сорок дней сроку. Взяли они черепки пиалы и ушли.

Сорок дней старались гончары, но что они ни пробовали, как они ни старались, так и не смогли пиалу починить. Приказал шах всех их казнить.

Приводили к шаху гончаров из других городов. Но и те не сумели пиалу починить. Впал шах в ярость и приказал всем головы отрубить.

Так казнил шах всех злосчастных гончаров в кокандской земле.

Потом созвал он народ и спросил:

– Еще где-нибудь гончары остались?

Вышел один человек из толпы и сказал:

– Ваше шахское величество, в одном кишлаке есть сорок гончаров. Только они не очень искусные гончары. Вы сами знаете, что самые лучшие, самые знаменитые мастера не смогли починить вашу пиалу. Так что на этих гончаров вы не надейтесь.

Но шах приказал привести и этих сорок гончаров.

Отправились шахские слуги в кишлак и насильно привели к шаху гончаров.

Показал им шах разбитую пиалу:

– Вот смотрите, – сказал он, – если можете починить эту пиалу, чините, если не можете – все равно чинить заставлю.

Гончары только руками развели.

– Никогда, – говорят, – мы такой работы не делали.

Шах рассвирепел и приказал:

– Чините, иначе головы прикажу вам отрубить. Даю вам сроку сорок дней.

Увидели гончары, что делать нечего, поклонились и сказали:

– Ладно, попробуем.

Взяли черепки и ушли в свой кишлак.

Идут они домой и говорят друг с другом:

– Если он так со знаменитыми гончарами поступает, то с нами что будет?

Вернулись они в кишлак, собирались, советовались, однако сколько головы ни ломали, ничего не могли придумать, чтобы пиалу починить. У одного из этих сорока гончаров был ученик, по имени Насыр Плешивый. Услыхал он, как гончары спорят, пришел к ним и говорит:

– Эй, мастера, что вас беспокоит, о чем у вас такой жаркий спор?

Они ему отвечают:

– А тебе какое дело! Ты знай свое – глину копай.

Поругали его и прогнали.

Прошло девять дней, Насыр видит, что мастера все хмурятся, все о чем-то шепчутся, и говорит:

– Удивляюсь, что это с вами стало? Какой бес в вас залез, что вы все спорите по пустому. Про еду забыли. Зачем вы от меня это втайне держите? Может, и я вам что-нибудь придумаю.

Но гончары Насыра и слушать не захотели и давай на него кричать:

– Тебя еще тут не хватало! Чего лезешь в наши дела? Убирайся вон, пока тебя палкой не огрели.

Вдруг один старый гончар сказал:

– Постойте, братцы, в каждой голове что-нибудь да есть. Плешивый все же ученик гончара. Он нам хочет помочь, а мы его гоним. Прошлый раз пришел – прогнали, и теперь гоним. А зачем? Вот мы уже девять дней головы себе ломаем и ничего придумать не можем. Давайте расскажем ему про нашу беду, посмотрим, может быть, он что-нибудь полезное придумает.

Подумали гончары: «Правду он говорит».

Тогда один из них обратился к Насыру:

– Ну, Плешивый, тут знаешь, какое дело. Водили нас к шаху. Дал он нам черепки пиалы и сказал: «Если можете починить ее – почините, если не можете – все равно чинить заставлю». Пришлось нам взяться за это дело. Уже многих гончаров шах за эту пиалу мечом погубил. Теперь наша очередь пришла. Как склеить пиалу – не придумаем. Тут не только за сорок дней, но и за сорок лет ничего не сделаешь.

Насыр им тогда сказал:

– Если в этом вся загвоздка, так у меня для вас есть средство.

Сорок гончаров удивились:

– А ты правду говоришь? Ну, говори, какое средство!

– А вот какое, – говорит Насыр. – Через сорок дней придут шахские слуги. Вы им так скажите: «Вот, отец этого Плешивого был самый знаменитый мастер-гончар. Когда вашу редкостную пиалу делали, он тоже над ней работал. Плешивый у него многому научился и теперь хочет попробовать, не удастся ли ему эту драгоценную пиалу починить».

Один из гончаров обрадовался:

– Ну что ж, нам все равно. Только знай, Плешивый, если ты склеить пиалу не сможешь шах все равно тебя казнит.

– Ладно, – сказали гончары Насыру. – Раз ты так хочешь, пусть будет по-твоему.

Кончились сорок дней. Пришли в кишлак шахские слуги. Созвали они всех сорок гончаров.

– Ну что, Починили пиалу? – спросили шахские посланцы.

Один из гончаров ему ответил:

– Почтенные шахские слуги, тут такое дело. Оказывается, эту пиалу вместе с другими мастерами делал отец этого Плешивого. И он тогда говорил, что пиалу, которую он сделал, никто другой, кроме него, починить не сможет. Такой уж его отец был замечательный мастер, но и Плешивый мастер хороший. Он даже нас гончарному делу учил.

Шахский начальник спросил:

– Ну как, Плешивый, починишь пиалу?

– Починю, – ответил Насыр.

– Если сможешь пиалу починить, поедешь с нами, скажем про тебя шаху.

– Нет, я к шаху не поеду, – возразил Насыр.

– Как не поедешь? Прежде чем чинить пиалу, надо от шаха приказ получить, – сказал начальник.

– Как же я вместе с вами могу идти? – ответил Насыр. – Вы все на лошадях приехали, а я пешком пойду? Я тоже верхом хочу.

Один из царских слуг сказал:

– Садись, Плешивый, на моего коня сзади меня и поедем.

– Нет, – опять возразил Насыр. – Так я не поеду. Уж если я поеду, то только на хорошем коне.

Все сорок гончаров стали шахских слуг просить.

– Ну, дайте ему коня, везите его с собой.

Один из шахских воинов посадил на своего коня Плешивого, а сам сел сзади. Приехали всадники во дворец. Шах как увидел, что один из его самых почтенных слуг впереди себя какого-то плешивого везет, разозлился, поднял крик:

– Эй, так вы мою честь бережете? Зачем этого плешивого во дворец привезли?

– О, досточтимый падишах! – ответил слуга. – Простите нас, мы этого Плешивого неспроста привезли.

– А зачем?

– Если кровь мою пощадите, скажу.

– Пощажу! – сказал шах.

Слуга ему объяснил:

– Отец этого Плешивого был очень искусный мастер-гончар. Он один из тех мастеров, который вашу славную пиалу делал. Сорок кишлачных гончаров не могут вашу драгоценную пиалу починить. Они ее Плешивому дали, может быть он починит.

Посмотрел шах на паренька и спросил:

– Починишь?

– Починю, – ответил Насыр.

Назначил ему шах сроку сорок дней.

Насыр спросил шаха:

– А как, я ее даром чинить буду?

– Ты еще смеешь торговаться, несчастный! Ну ладно. Что ты хочешь за починку пиалы?

– Прошу внимания к моим словам, – сказал Насыр. – Дайте мне коня, какого вы себе сами желаете, корову, баранов и всякой другой скотины и домашней птицы. Потом возьмите сорок лошадей, нагрузите их золотым, серебром, драгоценными самоцветами из вашей казны и отошлите ко мне домой. После этого я возьмусь вашу пиалу чинить.

Шах приказал приготовить все, что требовал Плешивый, и отправить к нему в дом. А потом обратился к сорока гончарам:

– Ну, до времени казнить вас я не буду. Оставляю вас поручителями за Плешивого. Если он только пиалу не починит, прикажу и ему, и вам отрубить головы.

Плешивый вернулся домой, разделил среди тех сорока гончаров скот и драгоценности, которые получил от шаха, и сказал им:

– Ну, мастера! Есть теперь у нас на что попировать сорок дней и сорок ночей. Если я за эти сорок дней починю пиалу, еще больше богатств добуду вам. На всю жизнь хватит. Так что не беспокойтесь.

Отнес Насыр в свою бедную хижину черепки пиалы, положил их на полку и оставил там. Живет себе пирует, а пиалу и не думает даже чинить. Гончары тоже успокоились, решили: «Починит он пиалу». Нарядились в праздничные одежды, устроили на сорок дней, сорок ночей пиршество и забыли о заботах.

И только когда уже двадцать дней прошло, они задумались: «Починит Плешивый эту проклятую пиалу или нет?» Заглянули они в его хижину. Пришли, смотрят, а Насыр как ни в чем не бывало лежит себе на боку, а черепки шахской пиалы, как положил он их на полку, так и лежат, только пылью покрылись. Удивились гончары и спрашивают:

– Ты что же думаешь, Плешивый? Почему пиалу не чинишь? Когда ж ты за нее возьмешься?

– Починю как-нибудь, – говорит Насыр. – Идите, веселитесь, здоровы будьте и не беспокойтесь.

Гончары видят, что толку от их разговора нет, и ушли. Наконец подходит и сороковой день. Опять пошли гончары в хижину Насыра. А он спит.

– Эй, Плешивый, – рассердились гончары, – ты все еще пиалу не починил. Вставай сейчас же, берись за работу!

– Э, мастера, хватит вам напоминать мне, как-нибудь починю, – ответил Насыр.

Поднялся он, постелил гончарам коврик, пригласил садиться. Уселись гончары на коврик, Насыр им говорит:

– Так, значит, надо вам об этом деле подумать. Вы мастера, а я только ученик.

От этих слов у гончаров только сердце екнуло, а Насыр такую речь повел:

– Если сами мастера не могут работу сделать, что же сумеет ученик. В тот день я стоял перед шахом и думал: погубит он вас всех. Жалко мне вас стало. Уж если приходится людям зря помирать, так пусть они хоть перед смертью поживут, повеселятся, сытно поедят, а тогда уж умирают. Вот богатство все между вами и поделил. Ну, а теперь зачем вы ко мне пришли? Чего вы еще от меня хотите? Я ж какой был, такой и остался.

Гончары подумали: «Ничего теперь не поделаешь: тот раз уцелели, на этот раз погибать придется», – и разошлись по домам. А Насыр лег спать.

В полночь он вспомнил про пиалу, встал, ледяной водой умылся и подумал: «Сколько из-за этой разбитой пиалы людей головы сложили. Что же это будет, если я пиалы не сделаю». И с таким жаром взялся он за работу, что не успел оглянуться, как изготовил новую пиалу не хуже той, что была у шаха. Поглядел на нее Насыр, и она ему не понравилась. Бросил он ее на пол, и разбилась она на мелкие кусочки. Сделал Насыр тотчас же другую пиалу, но и она ему не понравилась. Он и ее разбил. Изготовил он третью пиалу. Такая вышла она красивая, что в сравнении с ней прежняя шахская пиала была все равно что глиняная миска.

По бокам у новой пиалы были изумительные цветы, а внутри отражались все предметы, разными красками переливались. И еще было у нее такое свойство: посмотришь на нее с правой стороны – как будто у тебя в руке не одна пиала, а семь; посмотришь с левой стороны – опять только одна пиала видна. Подержал Насыр пиалу перед глазами и сказал сам себе: «Да, вот теперь такая пиала получилась, как я хотел». Завернул ее осторожно в кисею и лег спать.

Наступило утро. Приехали в кишлак шахские слуги и прямо к Плешивому в дверь стучатся. Насыр встал с постели и впустил их к себе.

– Ну что, Плешивый, починил? – спросили слуги.

– Починил, – ответил Насыр.

Шахские слуги отвезли его в Коканд, во дворец. Шах сразу же увидел, что Насыр идет веселый, и решил про себя: «Значит, починил пиалу», – и обрадовался.

– Ну что, Плешивый, – спросил он, – починил?

– Починил!

– Давай сюда пиалу, показывай!

Насыр передал завернутую в кисею пиалу прямо шаху в руки, Когда он раскрывал пиалу, задел ее ногтем. Пиала зазвенела, звон ее разнесся по всему дворцу.

Все приближенные сразу заговорили в изумлении: «Никогда такого приятного звона не слышали!»

Посмотрел шах на пиалу, и от радости долго даже ничего и сказать не мог. Наконец спросил он у своего визиря:

– Что же мы теперь Плешивому дадим?

– Ничего ему давать не нужно, – ответил визирь.

– Как так? – удивился шах. – Плешивый починил пиалу лучше, чем я того желал. Надо ему что-нибудь подарить.

– Нет, – твердил свое визирь, – ничего этот Плешивый не делал.

– Как так не делал? Откуда же пиала взялась?

– А вот откуда. Таких пиал было две. Одна у вас была и разбилась, а другую давно еще украл вор. Долго его поймать не могли, а теперь поймаем. Вот этот плешивый и есть вор. Вместо того чтобы чинить вашу пиалу, он привез вам украденную. Палачей ему надо, а не подарки.

– Правильно говоришь, – согласился шах. – Ну, я же ему покажу! – И объявил своим приближенным:

– Драгоценных таких пиал во всем свете было только две. Одну из них давно украли, а другую разбили слуги. Долго мы вора не могли найти, а теперь он сам попался. Вот она, та пиала, которую у меня украли! А вот это вор! – и шах указал на Плешивого.

Позвали палачей, схватили они Насыра, руки-ноги ему связали и повели его на казнь.

Насыр закричал:

– Эй, милостивый шах, справедливый шах, одна у меня просьба есть!

– Какая там просьба? – разозлился шах. – Какая еще может быть у вора просьба?

– Прошу меня выслушать, а потом можете казнить.

– Ну ладно. Говори свою просьбу, только скорей, а то время идет.

– Просьба у меня такая, – сказал Насыр, – прикажите, пусть мне руки развяжут. Никуда я не убегу, мне только вам несколько слов сказать надо. Скажу их, и тогда прикажете меня казнить. Когда казните, ничего уже просить не буду.

Дал шах приказ, развязали Насыру руки.

– Эй, милостивый шах, справедливый султан, – попросил Насыр. – Дайте мне еще раз перед смертью эту пиалу в руках подержать. Ничего больше просить не буду.

Дал шах пиалу в руки Плешивому.

Взял ее Насыр и сказал:

– Ну, господин! Так значит, эта пиала ваша?

– Ах ты злодей! – закричал шах. – А то чья же еще? Конечно, моя.

– А у вас сколько было таких пиал? – спрашивает опять Насыр.

– Две, – ответил шах.

– Одну украли, а другая разбилась, так, что ли? – спрашивает дальше Насыр.

– Ну да! – крикнул шах. – Эй, палачи, берите его.

– Только правду говорите, – настаивал Насыр.

– Я тебе правду говорю. Чего тебе надо?

– А то, что ваша правда оказывается неправдой.

– Эй ты, вор, еще смеешь меня учить. Сказано тебе, было только две таких пиалы.

Тогда Насыр сказал:

– Эй, все кто есть, слушайте! Шах сказал, что у него было две пиалы. Одну пиалу укpaли, а другая разбилась.

Все кругом закричали:

– Послушайте его! Что он там говорит?

А Насыр повернул пиалу направо – вместо одной пиалы стало семь. И шах, и визирь, и все люди, которые кругом стояли, поразились. Тогда Насыр спокойно обратился к шаху:

– Ну, милостивый шах, вот ваша разбитая пиала, возьмите ее себе, а это вот украденная пиала – отдайте ее вашему визирю, а эту дайте вашей жене, а вот эту дочери, а эти две дайте жене и дочери визиря, ну а там еще одна остается – отдайте ее вашей сестре. Теперь видно, что у вас, шах, не голова, а незрелая тыква.

Сказал так Насыр и поставил перед шахом в ряд все семь пиал. Увидев их, шах готов был сквозь землю провалиться, щеки у него по краснели, как раскаленный котел. Люди кругом тихонько в рукав смеялись. Только и слышно: «ках!», «ках!». А шах стоял неподвижно и с места сдвинуться не мог. Наконец пришел он в себя и со злости, не долго думая, приказал отрубить визирю голову. Потом дал Насыру парчовых халатов, всяких дорогих вещей и отпустил домой.

Вернулся Насыр в свой кишлак и раздал все эти дорогие вещи сорока гончарам.

Перевод А. Мордвилко.

МОЛОДЦУ И СЕМИДЕСЯТИ ИСКУССТВ МАЛО

В стародавние времена жил старик. Было у него триста золотых монет. Однажды позвал он сына, усадил возле себя и говорит:

– Алиджан, ты стал уже большой, а я состарился.

Хочу при жизни обучить тебя торговому делу. Завтра поедешь с караваном купцов. Вот тебе сто золотых. Будешь в другом городе, не трать без толку денег, закупи на них товаров.

С такими наставлениями старик отправил сына в дорогу.

А сыну только что исполнилось восемнадцать лет. Был он хороший, умный юноша. Не любил он торговли, а мечтал научиться какому-нибудь ремеслу, чтобы жить трудом своих рук.

Однако спорить со стариком отцом Алиджан не посмел – взял деньги и отправился вместе с купцами.

Через несколько дней караван пришел в большой город и остановился в караван-сарае.

В городе был большой сад. В тот же день вечером Алиджан отправился туда погулять. Вошел он в сад, а там тысячи светильников горят – светло как днем. Среди деревьев за решеткой на мраморной площадке возвышаются колонны, поддерживая потолок открытой постройки, разрисованный всевозможными красками. На полу, устланном коврами, расставлены золотые, серебряные, жемчужные и рубиновые низенькие столики, а на столиках – фигурки из драгоценных камней. Больше сотни одинаково одетых юношей сидят попарно у столиков и передвигают фигурки.

Остановился Алиджан около решетки и застыл от изумления. Стоит и не может глаз оторвать от диковинного зрелища. Так он простоял не один час.

Наконец заметил его прислужник сада, подошел к нему и говорит:

– Что вы стоите? Чему удивляетесь?

– Что там за люди и что они делают? – волнуясь, спросил Алиджан.

– Все эти юноши, – ответил слуга, – уже месяц учатся здесь играть в шахматы.

– А как мне поступить в школу? – спросил Алиджан.

– Нужно заплатить сотню золотых.

Отдал Алиджан сто золотых и начал учиться.

Вскоре Алиджан научился так хорошо играть в шахматы, что побеждал даже своих учителей.

Через год ученье закончилось, и юноши стали разъезжаться по домам. Алиджан приуныл: «Куда я поеду без денег?» – подумал он.

Учитель пожалел его, дал ему один золотой и отправил с проходящим караваном. Алиджан вернулся к отцу с пустыми руками. Отец очень огорчился.

Прошел год. Старик опять позвал сына. После долгих наставлений он снова вручил ему сотню золотых и вновь отправил с торговым караваном.

Караван пришел в тот же большой город.

«Ну, теперь я не буду зря тратить денег», – решил Алиджан.

Вечером пошел он погулять.

Вот подходит Алиджан к саду и слышит прекрасную музыку. Смотрит – на том же месте, где он учился играть в шахматы, сидят юноши, обучаются игре на разных музыкальных инструментах.

Алиджан вмиг позабыл все наставления отца, вынул из мешочка сто золотых, отдал их и начал учиться музыке.

В короткое время он так хорошо научился играть, что стал гораздо искуснее своего учителя.

Через год ученье закончилось. Алиджан загрустил: «С каким лицом я теперь предстану перед отцом?» – горько думал он. Учитель пожалел его, дал ему два золотых и отправил домой.

Алиджан вернулся к отцу. Хоть и рад был возвращению сына старик, но разбранил его еще больше, чем в первый раз.

Время шло, через год старик передал сыну свои последние сто золотых и сказал:

– Если ты не будешь беречь эти деньги, мы останемся без куска хлеба и без крова над головой, – и взял с сына клятву, что тот истратит деньги только на покупку товаров.

Алиджан снова поехал в тот же большой город. Сначала отправился он в баню смыть дорожную пыль.

Возвращаясь из бани, дошел Алиджан до знакомого сада и подумал: «Дай-ка загляну хоть на минутку».

Только подумал – и сам не помнит, как очутился посреди сада. Смотрит – на том же мраморном возвышении сидят юноши и пишут слова, а учитель им диктует.

Алиджан замер от восторга. Долго-долго стоял он и наконец решил: «Выучился я играть в шахматы, обучился музыке, а писать не умею, Пусть я стану нищим, а все-таки выучусь читать и писать».

Отдал Алиджан в школу сто золотых и начал учиться читать и писать. Как и раньше, он учился лучше всех и скоро кончил школу.

Опять у него не было денег, чтобы вернуться в родной город. Учитель дал ему три золотых и отправил в дорогу. Но теперь Алиджан не решился вернуться к отцу.

Он нанялся слугой к одному купцу, который собрался в далекий город. Товары купца уже были погружены на верблюдов. Еще до восхода солнца караван двинулся в путь.

День и ночь ехали путники, нигде не встречая воды. Наконец они добрались до колодца. Вода в нем была глубоко, на самом дне.

Приказал купец спуститься в колодец своему новому слуге. И Алиджан благополучно добрался до воды и наполнил бурдюк. Тут он увидел в стенке колодца дверцу.

«Что бы это значило?» – подумал Алиджан и приоткрыл ее. Смотрит: а за дверцей большая светлая комната, и на ковре сидит волшебник, печально опустив голову. В руках у него скрипка.

Алиджан не испугался: он оставил у двери бурдюк, тихонько подошел к диву, взял скрипку и заиграл.

Услышал волшебник приятные звуки, слетавшие с нежных струн, открыл глаза и облегченно вздохнул. Оглядевшись вокруг, он встал, подполз к Алиджану и погладил его по голове.

– О человек, как ты сюда попал? – спросил волшебник.

Алиджан рассказал ему все по порядку. Потом вспомнил про караван и заторопился уходить.

– Что ты хочешь больше всего на свете? Я все для тебя сделаю, – сказал волшебник.

Алиджан поднял на него изумленные глаза.

– У меня умер единственный сын, – рассказал волшебник. – Вот уже пять дней, как его нет на свете. Я остался один, и так мне стало тоскливо, что я сам готов был умереть. Чтобы чем-нибудь отвлечься, я взял в руки скрипку, но играть не мог. Приди ты на несколько часов позже, меня бы уже не было в живых. Своей волшебной игрой ты спас меня от смерти. Хочешь, я отдам тебе все свое богатство?

– Помогите мне выйти из колодца, – ответил Алиджан. – Больше мне ничего не нужно. – И он сыграл еще раз на скрипке. Волшебник дал ему мешочек золота и сказал:

– Закрой глаза!

Алиджан закрыл глаза.

А когда открыл, он оказался наверху возле колодца на твердой земле. Видит – никого нет: караван ушел.

Пошел Алиджан по следам верблюдов и догнал караван. Все очень удивились и стали расспрашивать, как он выбрался из колодца. Алиджан рассказал по порядку все, что с ним было, и показал подаренный волшебником мешочек с золотом.

Когда караван остановился на отдых, хозяин взял листок бумаги, написал письмо и запечатал своей печатью. Письмо он отдал Алиджану и сказал:

– У меня есть красавица дочь. Я выдам ее за тебя. Поезжай вперед ко мне домой и подготовь все для свадьбы, да смотри, не потеряй деньги. Через три дня я тоже буду дома.

Он дал Алиджану доброго иноходца и рассказал, как ехать.

Ехал-ехал Алиджан, остановился передохнуть и подумал: «Я отдал сто золотых, чтобы научиться читать и писать. Дай-ка посмотрю, что гам в письме!»

Вскрыл он письмо, начал читать и испугался.

Вот что писал купец своей жене:

«Моя любезная супруга, я посылаю тебе золото, которое в руках у этого слуги. Я обманул его, сказал, что выдам за него свою дочь. Прикажи тотчас же отрубить ему голову. С поклоном твой муж».

Тогда Алиджан взял перо и бумагу и написал такое письмо:

«Моя любезная подруга, прими со всем почетом и уважением этого дорогого гостя и выдай за него нашу дочь замуж. Свадьбу устрой, не дожидаясь моего приезда».

Алиджан запечатал письмо и поехал дальше.

Приехал он в город, разыскал дом купца, передал письмо его жене. Она прочитала письмо и приняла гостя с большим почетом.

На другой день отпраздновали свадьбу Алиджана с дочерью купца. Два дня продолжался пир.

На третий день сел Алиджан на иноходца, а слугам наказал:

– Уезжаю по торговым делам. Никому не открывайте ночью ворот, а если кто полезет через забор, схватите и избейте его. Так приказал ваш хозяин.

Ночью купец приехал с караваном, стал стучать в ворота. Стучал два часа подряд, никто ему не открыл. Тогда он перелез через забор во двор. Тут на него набросились слуги и поколотили палками до полусмерти.

Долго хозяин лежал без памяти, потом очнулся и с трудом добрался до своей комнаты. Поздоровался он с женой и спрашивает:

– Ну, скажи, что же ты сделала, когда приехал человек с моим письмом?

– Исполнила ваше приказание, – ответила она.

– А где же золотые? – У хозяина загорелись глаза от жадности.

– Какие золотые? – удивилась жена.

– Я же тебе писал, чтобы ты приказала убить человека, который привезет письмо, а золотые взяла бы для нас и спрятала.

– Ой, что с вами? Да вы в уме? Как же убивать своего зятя?

– Какого зятя?

– Мужа нашей дочери.

– Когда ты ее выдала замуж?

– Уже два дня.

Хозяин хлопнул себя по лбу и начал ругать жену и слуг.

– А где он сам? – спросил он про зятя.

– С утра уехал на лошади и приказал никому не открывать ночью ворот. «А если, говорит, кто полезет через забор, схватите и избейте его», – ответили слуги.

Понял хозяин, что наказан поделом, и решил помириться с зятем.

Оставим хозяина и его жену и расскажем об Алиджане.

Долго Алиджан ехал на своем иноходце, наконец добрался до большого города. Был базарный день. На площади кричал глашатай:

– Не говорите, что не слыхали! Кто умеет хорошо играть в шахматы, пусть идет во дворец к шаху. Кто выиграет три раза подряд, тому шах отдаст свой трон. А кто три раза подряд проиграет, тому он отрубит голову.

Алиджан пошел во дворец к шаху и сказал, что хочет играть с ним в шахматы.

Стали играть. Алиджан раз проиграл, два раза выиграл. Опять стали играть. Шах два раза выиграл и раз проиграл. Начали снова игру, Алиджан подряд выиграл три раза.

Делать нечего, пришлось шаху уступить Алиджану свой трон. Шах встал с места, низко поклонился юноше и сказал:

– Теперь ты шах, садись на трон.

– Нет у меня желания стать шахом. Хочу я вернуться в свой город и учить народ грамоте и музыке.

Алиджан отправился сначала за своей женой, а потом вместе с ней приехал к отцу в свой родной город.

Когда он рассказал отцу все, что с ним было, старик с восхищением и радостью сказал:

– И вправду умен ты! Скольким искусствам научился и от скольких смертей спасся!

– Молодцу и семидесяти искусств мало! – ответил сын.

Перевод Л. Сацердотовой.

УШКО

Жили старик со старухой. Жили они одиноко, детей у них не было. Так проходили дни за днями, месяцы за месяцам. И вдруг в один прекрасный день у жены старика родилось сразу же семеро ребят, и все такие маленькие, каждый величиной с ушко. Посмотрели на своих семерых детей муж и жена и загоревали пуще прежнего. Между тем дни шли за днями, месяцы за месяцами. Детишки подрастали, стали уже сидеть, потом встали на резвые ножки, забегали, заговорили, поднимая шум и возню. Каждый из них был ростом с ушко, но у всех были и рот, и нос, и глаза, а едоки они были преотличные, каждый съедал в день столько, сколько мог осилить только взрослый человек. Хлеба и похлебки на них не хватало. Они и минуты не могли посидеть, чтобы чего-нибудь не пожевать, и все пищали. Только и слышно было: «Я голодный, есть хочу!» Старик-бедняга замучился с ними, не зная, чем кормить, где достать пищу. Суетился, хлопотал, всюду бегал, добывал, но под конец выбился из сил.

Придя однажды домой с пустыми руками, он сказал жене:

– Не нравятся мне наши ребята. Сами делать ничего не умеют, нам не помогают, только и знают «кушать да кушать». Сил моих больше нет, а им подай обед! Так донимают, вынь да положь! А где взять? Да что же это такое в конце концов?! Житья от них нет! Хоть бы ты дала мне совет, что нам теперь делать!

– Вижу сама, трудно тебе, – сказала старуха. – Прокормить их – не шутка! Да что ж теперь, помирать нам из-за них, что ли?! Какой тебе дать совет?! Что тут еще толковать, изничтожь их всех до единого – вот и все!

– Так-то оно так. Но как же я их изничтожу? Ведь они все же мои дети, – ответил старик.

– Никуда не денешься. Нам все одно умирать. Ты им скажи, что поведешь их на свадьбу, – посоветовала старуха. – Они будут рады-радешеньки. «Пойдем, мол, набьем себе животы, наедимся досыта». А ты по дороге побросай их всех в яму и зарой!

Старик поохал, поохал и согласился. Позвал он детей и сказал:

– Слушайте, ребята! Идемте сомной, я поведу вас на свадьбу. Вот уж там наедитесь досыта!

Забрал он с собой всех детей и вышел из дому. А около ворот, где шел свадебный пир, была глубокая яма для овощей. Подвел старик ребят к яме и сказал: «Залезайте сюда, сидите тихо и ждите, я сейчас принесу вам плова».

Все ребята залезли в яму, а когда спрыгнул последний, старик схватил кетмень и забросал их землей. Сколько ни плакали дети, сколько ни умоляли, старик будто и не слыхал их воплей, и ребятишки, бедные ушки, были засыпаны землей. Старик перекинул халат через плечо и стал надевать кожаные калоши, сунул ногу, а оттуда выскочил самый маленький сынишка Кулакбай (Кулак – ухо) и кричит:

– Отец, я остался. Все прыгнули в яму, а я прыгнул в калошу и спрятался.

– Ну и хорошо, что остался, идем, сынок, будешь для меня забавой и утешением, – сказал старик, взял Кулакбая в руки и пошел домой.

Утром старик ушел в поле пахать землю, а старуха тем временем напекла лепешек. Управившись со всеми делами, заговорила сама с собой:

– Что теперь делать? Как быть? Понести сейчас старику лепешки – дома никого нет, нельзя бросить все хозяйство без присмотра. Не отнести старику лепешек – бедняга будет весь день голодный. Шутка ли работать на тощий желудок?! Что мне делать? Какая я несчастная.

Старуха расстроилась и заплакала.

– Ты, матушка, не плачь, а я-то на что? – стал утешать ее Кулакбай.

– Ты ж маленький, делать ничего не умеешь, – горевала старуха.

– Дайте мне лепешки, матушка, я отнесу отцу, – сказал Кулакбай. – Вы положите лепешки в тыкву, меня тоже посадите в середину и выкатите тыкву в поле.

Старуха обрадовалась, положила лепешки в тыкву, посадила туда же Кулакбая, выкатила тыкву за порог, и покатилась она в поле. Катился Кулакбай, катился и наконец прикатился к отцу. Поздоровавшись с ним, он сказал:

– Отец, это я принес сегодня вам.

Отец обрадовался и похвалил Кулакбая.

– Молодец, сынок.

Кулакбай вынул из тыквы лепешки и подал отцу.

Старик задумался: «Как быть? Если я сяду закусить, быки будут стоять зря. Пахать на тощий желудок, не поев, тоже не годится. Что делать?»

На выручку пришел Кулакбай:

– Слушайте, отец. Вы кушайте лепешки, а я буду погонять быков.

– Нет, сынок, не сумеешь ты пахать, – возразил старик.

– Умею, отец, вы кушайте, а я буду пахать, – настаивал на своем Кулакбай. Прыгнул он на омач и давай погонять быков. Быки пошли вперед, а Кулакбай только посматривал, как омач сошником взрывает землю. Двое баев, возвращавшихся домой с базара, увидели, что быки пашут землю, словно без пахаря. А Кулакбай был такой крохотный, что его они и не разглядели.

– Вот это здорово! – сказали баи. – Вот это интересно! Быки сами пашут, а хозяин сидит себе в холодке спокойно да пожевывает лепешку. Хор-рошие быки! Замечательные!

Полюбовались они и решили:

– Надо этих быков купить. Давай узнаем, продаст ли их хозяин.

Подошли они к старику.

– Здравствуйте, дедушка! – сказал первый бай.

– Будьте здоровы, – отвечал старик.

– Не продадите ли вы своих быков? – спросил другой бай.

– Нет, не продам, – ответил старик.

Но баи не отставали от старика.

– Продайте мне ваших быков, я заплачу вам, сколько хотите, – упрашивал он. – У нас дома нет никого, пахать землю некому.

И уговаривали они, и просили, и умоляли, никак не хотели отстать. В конце концов купили баи быков за невиданную цену – за пятьдесят золотых, а стоили они на базаре всего только десять золотых, выпрягли их из ярма и погнали в свое селение. Остался на поле омач с Кулакбаем, который забился в щель и сидел тихонько и незаметно – так, что никто его не увидел.

Баи, довольные покупкой, гнали быков да посмеивались:

– Старик совсем из ума выжил. Здорово мы его обдурили.

Приехав в свою деревню, баи всем рассказывали, как купили по дешевке замечательных быков. Слушая их рассказ, один из родственников сказал:

– Значит, вы здорово, его надули! Раз быки сами пашут без пахаря, они стоят не пятьдесят, а сто золотых. Да что там говорить! Сто золотых тоже дешево.

Продав быков, старик от радости не знал, куда припрятать золотые червонцы, и все приговаривал:

– Ну и глупые же люди! Столько золота отдали за моих быков! Идем сынок, – сказал он Кулакбаю и повел его домой. Рассказал он старухе, как Кулакбай пахал землю, какую выгодную цену дали за быков. Старуха обрадовалась и деньгам, и тому, что Кулакбай помогал отцу пахать в поле. С той поры старик со старухой вздохнули немного свободней, купили новых быков, обзавелись кое-чем по хозяйству, приоделись.

Ну хорошо! Пусть пока они тратят себе деньги и живут в свое удовольствие, а вы тем временем послушайте про то, что случилось с покупателями. Расхвалив всем купленных быков, баи на следующий день запрягли их в ярмо и пустили на пашню. Но быки прошли два-три шага и остановились, не идут да и все. Уж баи старались и так и этак, то пустят их вдоль полосы, то повернут поперек – не идут быки никак. Если кто-нибудь подгоняет их сзади, они идут, омач взрывает землю, но стоит только погоняльщику отойти в сторону, быки опять останавливаются. «Что такое? – подумали новые хозяева. – Может быть, мы еще не знаем их норова, их повадок? Отказаться, отвести их старику назад – жалко, быки как будто хорошие. Но что делать? Не идут они в ярме сами да и только. Надо будет их хорошенько испытать, проверить…» Так они бились с ними, мучились, и все без толку. Между тем прошло шесть месяцев. Баи решили отказаться от своей покупки и отправились к старику.

Ехали они немало, искали они кишлак, где жил старик, долго, наконец опросами да расспросами добрались до его дома, рассказали ему все по порядку.

– Не верю я ни одному слову, -сказал старик. – Вы сами видели, как мои быки пахали землю. А теперь вы разбаловали быков, приучили их бродить без дела. Да, кроме того, прошло уже шесть месяцев, как вы их у меня купили. Если мои быки оказались плохими, почему вы не привели их сразу назад, а держали у себя шесть месяцев? Теперь ваши слова ни к чему.

Расскандалились баи и повели наконец старика к судье.

– В чем дело? – спросил судья.

– Господин! – ответил старик. – Шесть месяцев назад продал я этим людям двух быков. Шесть месяцев они пахали на них землю, а теперь отказываются от покупки, пригнали быков ко мне и требуют деньги. Я человек бедный. Деньги, полученные за быков, я уже потратил на еду. Сейчас у меня ничего не осталось.

– А вы что скажете? – спросил судья покупателей.

Те ответили:

– О, господин, это верно, только он не все сказал. Дело было так. Старик нам заявил, что его быки сами ходят в ярме, сами пашут. Вот мы и купили их. А быки сами в ярме не ходят. Нам обидно, что он нас одурачил.

– Они сами видели быков, – возразил старик, – пристали ко мне, продай, говорят, быков, я не хотел продавать, а они не отставали, ну я и продал.

Судья подумал и сказал им:

– Вы все говорите неправду. Разве быки могут сами ходить в ярме? Быть этого не может! Уходите!

Старик вернулся домой веселым, в хорошем расположении духа, рассказал все старухе и спросил:

– Жена! Что нам купить на оставшиеся деньги?

– Надо купить пшеницы, – ответила старуха.

Старик купил пшеницы и сделал запас на всю зиму.

Наступил день, когда в их доме кончилась мука. Старик задумался: «Поеду я на мельницу молоть пшеницу – дома работа станет. Не ехать тоже нельзя – муки нет. Что делать?» Сидел, хмурился, думал-думал и ничего не мог придумать. Увидев, что отец опечалился, Кулакбай подошел к нему и говорит:

– Отец, погрузи пшеницу на большого верблюда, я поеду на мельницу и смелю пшеницу на муку.

– Сынок, не сумеешь ты, – сказал старик.

– Сказал – смелю, значит, смелю, – уверял его Кулакбай.

Старик навьючил на верблюда два мешка пшеницы. Кулакбай забрался верблюду в ухо, натянул веревку, вдетую в его ноздрю, и поехал на мельницу.

Мельница была далеко. Три дня и три ночи ехал Кулакбай и наконец добрался до места. Остановив верблюда, он крикнул:

– Эй, мельник! Где ты там? Мельница свободна?

Вышел мельник из двери, смотрит – стоит верблюд, нагруженный двумя мешками пшеницы, а больше никого нет. Кто кричал – непонятно. Удивился мельник. «Что за чудеса?» – думал он, пожимая плечами. А пока он раздумывал, Кулакбай прикрикнул на него:

– Не бойся! Сгружай мешки! Ну, чего глаза таращишь? Тащи мешки, засыпай пшеницу и мели, не проводи зря время!

Мельник с перепугу кинулся разгружать верблюда, снял мешки, засыпал пшеницу в оба жернова и начал молоть. Перемолов пшеницу, он насыпал муку в мешки, завязал и опять погрузил на верблюда. Он так растерялся, что даже забыл взять плату за помол. «Что за чудо? – подумал он, когда верблюд повернулся и пошел в обратный путь. – Сон это или явь?!»

Пока он стоял, разинув рот от удивления, Кулакбай ехал себе да ехал и наконец скрылся из глаз мельника.

Долго ехал Кулакбай, но вот ему захотелось сходить за нуждой. Выпрыгнул Кулакбай из уха на шею, соскользнул по ноге на землю и присел позади зеленого кустика верблюжьей колючки. А верблюд, пользуясь минуткой, с жадностью накинулся на колючку. Он хватал лакомый корм без разбору и не заметил даже, как вместе с зеленой колючкой проглотил сидевшего за кустиком Кулакбая.

Наелся верблюд досыта, постоял-постоял и пошел куда глаза глядят. Вскоре он с дороги сбился, а к вечеру совсем заблудился. Бродил он бродил по степи и наконец добрел до дому. Подошел верблюд к воротам и остановился. Увидел старик верблюда, открыл ворота, завел во двор, и только что хотел снять мешки, как вдруг слышит голос Кулакбая:

– Эй, отец! Это я, Кулакбай! Меня верблюд проглотил! Кого вы больше любите, меня или верблюда? Вытащите меня из его брюха!

Услыхав голос сына, старик тотчас же заставил верблюда лечь на землю, снял мешки, выхватил из ножен нож и перерезал верблюду горло. Сняв шкуру, он разрезал брюхо и начал искать Кулакбая. Искал-искал, но так и не нашел. Тогда он освежевал тушу, разрезал мясо на куски, сложил в корчагу и поставил в амбар, а кишки выбросил собаке. А надо сказать, Кулакбай застрял в верблюжьих кишках и никак не мог оттуда выбраться. Голодная собака вместе с кишками проглотила и Кулакбая. Очутился бедняга в собачьем желудке. Наелась собака досыта, растянулась на солнышке и зажмурила глаза от удовольствия.

А Кулакбай давай звать отца:

– Отец, отец, кого вы больше любите, меня или собаку? Если вы любите меня больше, чем собаку, тогда вытащите меня из ее брюха!

– Ой, сынок! Да ведь я же тебя люблю больше всех! – завопил старик. Он сейчас же убил собаку, разрезал ей брюхо, искал-искал Кулакбая, но так и не нашел.

А дело был к вечеру. Когда совсем стемнело, старик бросил искать – все равно в темноте ничего не увидишь, вымыл руки, вошел в комнату и лег спать, а убитая собака осталась лежать посреди двора. Ночью во двор забрался голодный волк и сожрал собаку. Очутившись в волчьем желудке, Кулакбай подумал: «Ну, теперь придется мне с волками жить!»

Днем волк рыскал по степи, а по ночам искал добычу в овчарнях да загонах. Но теперь вся его охота кончалась неудачей. Как только волк подбегал к овчарне или к загону, Кулакбай начинал кричать:

– Эй, пастухи! К загону волк подкрался! Не спите, овец стерегите!

Волк только хочет схватить ягненка, а Кулакбай уже кричит:

– Ай-ай! Не зевай! В овчарню волк забрался! Держи его! Хватай! Бей!

Услыхав этот крик, пастухи вскакивали и натравливали на волка собак. Тут уж волку было не до овец, и он бросался наутек. И так каждую ночь.

Прошло немало дней и ночей, а волк все рыскал в поисках добычи, голодный и злой. Окончательно ему живот подтянуло.

Однажды волк услышал лай собак, крик пастухов. Смотрит – это пастухи гонятся за другим волком. Перепугался наш волк и тоже бросился бежать, спасая свою шкуру. Избавившись от погони, оба волка бродили по степи в надежде что-нибудь найти. И вот по пути волк стал жаловаться на свою горькую судьбу и рассказал про свою беду:

– Эх, приятель, на этих днях со мной такое стряслось – только подобрался я к загону с овцами, а у меня внутри кто-то как закричит: «Эй, пастухи, не спите, овец стерегите! К вам волк подкрался, смотрите, как бы в загон не забрался, лови его, бей». И так теперь каждый день… Сам не знаю, чей это голос. Пастухи проснулись, погнались с собаками за мной. Замучили меня до смерти. Как мне избавиться от этой напасти?

– Плохие твои дела, – сказал другой волк. – Голод хуже всего. Слушай, приятель, я тебя научу. В самую жару ты побегай на солнцепеке взад и вперед. Солнце будет жечь и палить, а ты бегай себе да бегай, тогда эта самая тварь, что сидит у тебя в животе, задохнется от жары и околеет.

Стал волк по совету своего приятеля бегать взад и вперед на солнцепеке в самую жару. Бегал-бегал, язык высунул, в глотке у него все пересохло. Уж сил больше не оставалось, а он все бегал да бегал. Наконец волк задохнулся, повалился среди дороги, язык высунул, ноги вытянул и околел. А Кулакбай все сидит у него в брюхе, не может выбраться.

Двое всадников, проезжая по дороге, увидели волка, обрадовались, слезли с коней и, приговаривая: «Это нам бог дал», стали сдирать с волка шкуру. Один из путников сказал:

– Это самый заядлый враг человечий, кровожадный палач овец. Сдерем мы шкуру с этого мясника и отвезем к пастухам в загон, и они дадут нам за нее столько денег, сколько стоит жирный баран.

Услыхал Кулакбай эти слова и потихоньку вылез из волчьего желудка через нос. Смотрит он – кони путников стоят поодаль, привязанные друг к другу поводьями. Кулакбай подошел к одному коню, вскарабкался по ноге сначала на шею, а оттуда прыгнул в ухо и потихоньку стал погонять коней. Один из путников оглянулся и, увидев, что кони сами пошли по дороге, крикнул другому:

– Скорей кончай, скорей – кони ушли!

Они заторопились. Один сдирал, другой помогал, а на коней им некогда было и взглянуть. Наконец путники содрали с волка шкуру и, крикнув друг другу: «Беги скорей, догоняй!» побежали за конями. Бежали-бежали, почти уже нагнали, а Кулакбай как дернет рукой за повод, кони шарахнулись в сторону и пустились вскачь. Путники сразу отстали, гнались-гнались, но никак не могли догнать.

Между тем Кулакбай, подгоняя коней, уехал далеко-далеко и к вечеру подъехал к загону богатого овцевода. Среди степи стояли белые юрты, со всех сторон обнесенные изгородью. Остановив коней у ворот, Кулакбай крикнул:

– Открывай, что ли! Снимай перекладины!

Вышел байский сын, смотрит – у входа два коня, а людей не видать. Стоит байский сын, разинув рот от удивления, и вдруг ему тот же голос приказывает:

– Открывай, что ли! Снимай перекладины!

Удивился байский сын, испугался, подошел к воротам и вытащил все три жерди, загораживавшие вход во двор. Взял он коней под уздцы, завел во двор, привязал к коновязи и, засыпав им корму, ушел в юрту. Между тем Кулакбай по ноге коня слез на землю, подошел к самой большой белой юрте, приготовленной для гостей, заглянул в нее, смотрит – а там ничего нет: ни паласов, ни ковров, и даже подстилки не постелены. Стоял так Кулакбай в раздумье и вдруг слышит голос бая:

– Кто там приехал? Что за люди?

А сын ему отвечает:

– Стоят два коня, а людей нет. Я завел их во двор, привязал и дал корму. Слышу я только чей-то голос, а человека не видно. Удивился и так. испугался, прямо всего меня трясет. Что это может быть, отец? Голос есть, а самого человека нет!

Кулакбай тут как крикнет: – Почему подстилки не постелены, почему кушать не подаешь? Что ты там замешкался?

Удивился бай и тоже давай орать на сына:

– Ты что, слепой, что ли? Слышишь, вон человек говорит! Иди скорей, принеси подстилку!

Байский сын принес подстилку в белую юрту, смотрит, а там нет никого. Побежал он к отцу и сказал:

– В белой юрте никого нет!

Но тут из юрты Кулакбай опять кричит:

– Неси кушать, да поскорей!

Услыхав опять тот же голос, бай накинулся на сына и велел поскорей подавать кушанья гостю. Байский сын принес в белую юрту поднос с угощением, посмотрел вокруг – нет никого. Поглядел он туда и сюда – никого не видно. Байский сын тогда отнес поднос в другую юрту. Только он переступил порог, как до его слуха снова донесся голос из белой юрты:

– Почему не несешь кушать? Давай сюда!

Снова бай поругал сына, и тот опять побежал в белую юрту. Смотрел-смотрел – нет никого. Он опять унес кушанье. Кулакбай снова закричал:

– Ну что? Ты принесешь мне кушать наконец или нет? Что ты так долго там возишься?

Четыре раза байский сын приносил и уносил кушанье. Тогда Кулакбай крикнул в пятый раз. Тут уж у бая терпенье лопнуло, он разозлился и закричал:

– И что ты за человек? Кричишь-кричишь, а самого не видно. Разве можно так мучить людей?! Чем нас мучить, лучше б ты подох!

Эта ругань крепко задела Кулакбая. Помимо всего ему обидно стало, что бай не ухаживает за его конями.

– Ну, подожди, – сказал себе Кулакбай, – не я буду, если тебе не отомщу!

Наступил вечер. Когда совсем стемнело, все легли спать. В полночь Кулакбай встал с постели и пошел в байский загон. У бая была окотная коза. Кулакбай поймал и зарезал ее. Взял двух козлят, зашел в юрту, где спали байские дочери, и положил каждой за пазуху по козленку. Потом он нашел во дворе большую иголку для зашивания мешков и воткнул ее на пороге юрты, в которой спал бай. Выйдя во двор, Кулакбай долго ходил по двору, нашел большой деревянный крюк и повесил на веревке над входом в байскую юрту. Затем он залез на юрту и закричал:

– Эй, люди, где вы там?! К баранам в загон забрался волк!

Проснулись дочери бая, смотрят – а у них за пазухой по одной маленькой козочке.

Завизжали они, завопили: «Караул!»

В этот момент опять раздался крик:

– Скорей! Эй, скорей! Волк в загоне! Гоните скорей!

Сын бая вскочил с постели, бросился на босу ногу из юрты и напоролся на иголку.

– Ой, моя нога! – крикнул от боли и свалился на пороге.

Услыхав вопли сына, бай подбежал и спросил:

– Что там такое? Что случилось?

– В пороге торчала большая иголка. Я не видел и наступил, – отвечал сын.

Бай перешагнул через сына и ударился головой о деревянный крюк. А Кулакбай сидел на юрте и радовался, что отомстил всем.

«Так вам и надо! – думал он, сидя на юрте. – Будете знать, как гостей принимать!»

Проснулись пастухи в загоне, осмотрели все вокруг, но никакого волка не нашли. Вернулись назад, вошли во двор, смотрят – бай сидит около юрты с разбитым лбом, и старший сын его у порога – с pacпоротой ногой.

– Зажги светильник, – сказал бай сыну, – посмотрим, обо что это я ударился головой.

Зажгли светильник, смотрят – над дверью на веревке качается крюк.

– Ах, проклятый крюк! Кто его сюда повесил? – стонал бай со злостью.

– Это не мы. Мы не вешали, – отвечали ему сыновья, дочери и невестки.

– У меня в ноге засела иголка, – жаловался старший сын. – Кто ее бросил здесь под ноги? – И он принялся ругать и сестер, и жену, и невестку.

– А нам кто-то за пазуху положил по козленку, козлята маленькие, только что родились, – заговорили обе дочки. – Кто мог это сделать? Разве мы сами положим себе за пазуху козленка?

– Это кто-то сделал нам по злобе, – сказала старшая дочь.

Все удивились, вышли в поле, обошли вокруг загона и, ничего не обнаружив, вернулись во двор.

– Что это за наваждение? Что за колдовство?! И кто это так подстроил, человек или сам шайтан?! Вот беда-то какая! – сокрушался бай.

А тем временем Кулакбай по двери тихонько спустился вниз, подошел к постели бая, смотрит – постель смята, одеяло откинуто, подушка отлетела в сторону, а в головах лежит мешочек с деньгами. Завязал Кулакбай мешочек, еле-еле поднял его, вскарабкался по деревянному каркасу юрты и спрятался под войлоком.

Огорченные печальными событиями бай, его жена, сыновья, невестки, дочери легли спать. Когда все заснули, Кулакбай спустился во двор, кое-как подтащил мешочек с золотом к коням, вскарабкался по ноге на коня и положил мешочек в хурджун. Потом он отвязал коней от коновязи, связал их поводья, забрался коню в ухо и двинулся в путь.

Долго ехал Кулакбай. Наконец через три дня и три ночи добрался Кулакбай до своего дома. Остановил он коней у ворот, позвал отца, поздоровался с ним и говорит:

– Эх, отец, наконец-то я приехал домой. Привяжите коней. В хурджуне лежит мешочек с деньгами, возьмите его!

Отец привязал коней, вынул из хурджуна мешочек, развязал его, заглянул и увидел в нем много золотых червонцев.

Старик и старуха очень обрадовались тому, что сын их вернулся, привез золота и привел во двор двух коней. Они ласкали Кулакбая и еще больше полюбили своего маленького сына. Ну что же из того, что он маленький, как ушко, зато вон какие дела делает, не хуже большого.

– Ах, жаль, как жаль, что мы лишились шестерых ребят, – горевал старик, жалея своих умерших детей.

– Скажи спасибо, что хоть один-то остался, – утешала его старуха.

Перевод С. Паластрова.

БАХРАМ И ШЕРЗОД

В старые времена жил шах. Был у него один-единственный сын по имени Бахрам. Умный был сын, способный, с молодых лет обучился он и кузнечному делу, и столярному, и портняжному, и парикмахерскому.

Шестьдесят девять разных ремесел знал он. А в искусстве ткать ковры он даже перегнал своего учителя Шерзода.

Бахрам такие ковры ткал, что если бы собрали подати со всей страны, и то один его ковер дороже стоил. Красотой своей его ковры хвост павлина превосходили и так переливались красками, что само солнце их красоте завидовало.

А шах возмущался, что его сын такими низкими делами занимается.

Однажды разозлился шах и говорит:

– Не надо мне такого сына, ни на том свете, ни на этом. Пусть убирается вон из моего города, не то голову ему снесу.

Бахрам заготовил себе все, что нужно для далекого путешествия, попрощался с любимой матерью, с друзьями-приятелями и отправился в путь-дорогу.

Ехал он по степям и по пустыням, долго ехал, много проехал. Птицу убьет – покушает, землю пороет – воды напьется.

Встала на пути Бахрама высокая гора. Взобрался он на ту гору, спустился в долину и видит, на востоке луна светит, как обычно, а на западе тоже луна взошла. Удивился Бахрам и поехал на запад. Днем отдыхает, а ночью, чуть луна взойдет, путь продолжает…

Шесть суток ехал Бахрам и на седьмой вечер увидел, что западная луна не просто на небе находится, а светит с высокой башни, а башня стоит посреди города. Назывался тот город – Чиндил.

Подъехал Бахрам к городским воротам. У ворот людей полным-полно – в городе ярмарка.

Бахрам поехал на базар и остановился около большой шашлычной. Народу перед шашлычной битком набито. Шашлычник, здоровенный детина, покупателей зазывает; «Заходите, отведайте, шашлык готов, поешь – сильным будешь, не съешь – жалеть будешь!» – и всё шашлык жарит. Бахрам думает: «Надо мне и этому ремеслу научиться», – и с шашлычника глаз не сводит.

Когда народу перед лавкой стало меньше, шашлычник заметил Бахрама и спрашивает:

– Ты что, джигит, смотришь? Научиться моему ремеслу хочешь?

Обрадовался Бахрам и отвечает:

– Если научите, я бы поучился.

– Вот как, – говорит шашлычник, – а ты знаешь, кто я?

– Нет, – говорит Бахрам.

– Я не простой шашлычник, а Корсон – сын самого шаха Чиндил а.

Удивился Бахрам, что шахский сын сам шашлык на мангале поджаривает, и еще больше стал просить Корсона обучить его ремеслу шашлычника.

Согласился Корсон взять Бахрама к себе в ученики и повел его во двор. Там какой-то домик стоял, а из дома такой нехороший запах шел, что Бахрам хотел уж назад вернуться, но шашлычник его не пустил.

Видит Бахрам, стоят во дворе четыре палача с топорами в руках а кричат все сразу:

– Крови! Крови! Уф… Крови жаждем!

Шашлычник дальше Бахрама тащит, дверь открыл, а изнутри люди наперебой кричат:

– Я не жирный, вот он жирный… я не жирный, вон он жирный!

Бахрам совсем растерялся, а шашлычник втолкнул его в дом и запер дверь на ключ. Тут узнал Бахрам, что шашлычник – людоед. Каждый день он выбирал из этих людей двоих самых жирных и отдавал их палачам. Корсон шашлыком из людского мяса торговал. Вот почему, когда дверь открылась у людей этих душа в пятки ушла.

Прошло несколько дней. Людоед-шашлычник каждый день по два человека на убой выбирал. Подошла очередь и Бахраму. Бахрам видит, что его смерть ожидает, поклонился шашлычнику в ноги и говорит:

– Одна просьба у меня к тебе есть – я шестьдесят девять разных ремесел знаю. Дай мне шерстяные нитки и станок, я тебе такой ковер сотку, что, если продашь его, тебе на всю жизнь денег хватит. А убить меня и потом успеешь.

Подумал людоед и согласился. В тот же день он принес все, что Бахрам потребовал, и назначил ему сорок дней сроку.

Бахрам так усердно взялся за работу, что через тридцать восемь дней ковер был готов. Посмотрел людоед на ковер и ахнул от изумления.

На следующее утро повесил людоед ковер перед своей лавкой. Никогда еще в том городе такого ковра не видели. Собрались все, кто на базар приехал, стоят перед лавкой, ковром любуются, удивляются.

Одни говорят, что это, наверное, какой-нибудь чужестранец такой ковер выткал, другие говорят, что это работа самого шашлычника.

Стали ковер продавать. Кто дает за него тысячу, кто – десять тысяч, кто – сто тысяч. Час от часу цена на ковер растет. Уже так цена на ковер поднялась, что ни у самых богатых купцов в городе, ни у беков, ни у шахских вельмож денег не хватает.

Никто не может ковер купить. А людоед нос задрал, стоит себе в сторонке, ни во что не вмешивается, будто сказать хочет: «Восхищайтесь все моим мастерством».

Послушайте теперь про мать Бахрама. Мать Бахрама после разлуки с сыном так плакала, что ослепла. Но мужу своему – шаху – ничего не говорила. Увидел шах, что его жена по сыне убивается, и про Бахрама вспомнил.

Послал шах глашатаев во все свои города искать Бахрама. Нет нигде Бахрама. Решил шах отправить послов в соседние государства.

Так три шахских посла прибыли в город Чиндил. Главным послом был учитель Бахрама, богатырь Шерзод. Когда послы расспрашивали у шаха Чиндила про Бахрама, открылась дверь, и в зал вошел местный богач, поклонился он шаху до земли и говорит:

– Пришел я вас поздравить с одним великим делом. Если кровь мою пощадите, дозвольте слово сказать.

– Говори, пощажу, – ответил шах.

Богач такую речь повел:

– Сегодня рано утром перед лавкой вашего сына чудесный ковер появился. С тех пор как люди на земле живут, никто еще такого ковра не видел. У самых богатеев, именитых купцов и то денег не хватает, чтобы тот ковер купить. Цены ему нет. Мы, именитые и знатные люди, решили, что в вашем благословенном шахстве, кроме вашего сына, шашлычника Корсона, другого такого искусного мастера быть не может. Поэтому я и приехал вас поздравить.

Обрадовался шах и приказал подарить богачу халат. Захотелось шаху своими глазами на мастерство своего сына Корсона поглядеть.

Отправился шах вместе с послами на базар, – ясаулы впереди, стража со всех сторон. Встречные люди в поклонах гнутся.

Шах слез с носилок, подошел к сыну и в лоб его поцеловал.

А Шерзод посмотрел на ковер, и сразу от радости слезы из его глаз побежали. Оказывается, Бахрам на ковре цветами написал про все свои злоключения и про то, что он находится у Корсона в неволе.

Выхватил Шерзод меч из ножен, щит поднял и пошел в шашлычную. Вслед за ним и другие два посла пошли. Повел их Шерзод прямо по дороге, как Бахрам на ковре цветами показал, подошел к палачам, которые «Крови! Крови!» кричали. Взмахнул Шерзод мечом и сразу всех четырех палачей убил.

Вошел он к узникам, которые, друг на дружку показывая, «я не жирный, вот он жирный» кричали, и нашел там Бахрама.

Бахрам, увидев Шерзода, ободрился. Обнялись они крепко, а потом Шерзод всех пленников Корсоновых освободил, на волю выпустил.

А в городе чиндилский шах войско собирал, к войне готовился.

Бахрам, как вышел на волю, Корсону-людоеду голову отрубил. Четыре богатыря смело в бой вступили.

Сорок дней и сорок ночей длилась битва. Наконец у чиндилского шаха ни одного воина не осталось. Шах тогда пощады запросил, и у Шерзода оба соратника в битве погибли.

Тут вспомнил Бахрам про луну, которую он видел на башне.

Попросил он разрешения у Шерзода и отправился к башне. Взошел он наверх, а там посреди сорок девушек сидит молчаливая луна, шахская дочь.

Увидела она Бахрама, встала и говорит:

– Привет тебе, славный богатырь Бахрам.

– И тебе привет, луноликая красавица, – отвечает Бахрам. Шерзод побежденного правителя шаха в тюрьму посадил и стал правителем города Чиндил.

А Бахрам женился на прекрасной царевне и возвратился к себе на родину. Так он достиг исполнения желаний.

Перевод А. Мордвилко.

ВОЛШЕБНАЯ ПТИЦА МУРКУМОМО

Когда-то давно жил бедный старик со своей старухой. Каждый день собирал он в пустынной степи хворост и продавал его на базаре. Однажды в полдень, устав собирать хворост, он прилег на землю и заснул. Пока он спал, прилетела волшебная птица Муркумомо, села на вязанку хвороста, снесла яйцо и улетела. Проснувшись, старик поднял вязанку, а из нее выпало яйцо. Старик взял его и пошел на базар.

В городе старика заметил восседавший на троне визирь. Тут же он пошел к падишаху и доложил, что по улице идет какой-то бедняк, а в руке у него драгоценное яйцо.

Сразу же падишах послал стражника и велел задержать старика.

– На какие богатства сменяешь это яйцо? – спросил падишах старика.

– Можете дать все, что будет угодно вам, – пробормотал растерявшийся бедняк.

Падишах дал за драгоценное яйцо целое богатство. Довольный старик вернулся домой. Много лет жил ой со своей старухой в достатке, но вот деньги кончились, и старику снова пришлось взяться за старое дело – собирать в степи хворост.

Как-то он снова заснул, и во сне ему привиделось, что прилетела та же волшебная птица, снесла в хворосте бриллиантовое яйцо и улетела.

Проснулся бедняк, видит – и на самом деле на вязанке хвороста лежит драгоценное яйцо. Взял он его и отнес падишаху. В награду он получил сорок верблюжьих вьюков золота, потому что яйцо стоило столько, сколько расходовалось на нужды государства в течение семи лет.

Старик возвратился со своим золотом домой, созвал всех бездомных бедняков и начал с их помощью строить дома. Вскоре в пустыне вырос целый город.

Падишахом бедняки избрали старика.

Решил он тогда поймать осчастливившую его волшебную птицу. Снова надел он свой старый чапан и отправился в пустыню. Набрав хворосту, он притворился спящим и стал поджидать птицу Муркумомо.

Прошло немного времени, смотрит, вдруг прилетела волшебная птица и зарылась в хворост.

Старик тут же накрыл чапаном вязанку и поймал птицу. Велел он изготовить золотой трон и золотую клетку. В эту клетку он посадил волшебную птицу и повесил ее над своим троном.

Однажды старик сказал своей старухе:

– Я съезжу в Мекку на паломничество, а ты управляй пока городом.

Он уехал, а трон заняла жена.

Жил в этом городе один джигит. Жена старика полюбила его. Послала она за ним человека, но джигит заявил:

– Если она сварит из мяса этой волшебной птицы Муркумомо суп, только тогда я приду к ней.

Жена Старика приказала отрубить голову волшебной птице Муркумомо и сварить похлебку. Джигит пришел, и жена старика разостлала дастархан.

В это время из школы вернулись сыновья старика – Маджид и Хамид. Они проголодались. Увидев, что во дворе варится похлебка, они вынули из котла гребешок птицы и съели его.

Когда сваренную птицу подали на дастархан, джигит увидел, что гребешка нет, и воскликнул:

– Я не буду есть этого мяса!

– Почему же не будете есть? – удивилась жена старика.

– Я прочитал в одной книге: кто съест сваренный гребешок птицы Муркумомо, тот станет падишахом государства, – ответил джигит. – Но я вижу, кто-то съел гребешок птицы. Теперь он будет падишахом. Я не желаю и смотреть на тебя.

Жена старика стала умолять джигита остаться.

Он сказал:

– Гребешок съели твои сыновья. Если ты убьешь ребят, то найдешь его у них в печени. Я вернусь к тебе только тогда, когда получу их печень.

Жена старика испугалась, что джигит уйдет, и приказала палачу:

– Отведи Хамида и Маджида куда-нибудь подальше, убей и принеси их печень.

Палач отвел мальчиков к дальнему оврагу и выхватил саблю. Но едва он замахнулся на старшего, подбежал младший и начал умолять, чтобы его он убил первым, а когда он замахнулся на младшего, стал умолять старший, чтобы он убил его сначала.

Палач сжалился над ребятами, и рука у него опустилась. В это время со дна оврага донесся визг. Палач тут же спустился в овраг, видит – это визжат два щенка. Он убил их, вырезал у них печень и сказал Хамиду и Маджиду:

– Идите куда глаза глядят.

Ребята пошли в степь, а палач отправился со щенячьей печенкой к жене старика.

Долго шли мальчики и дошли до развилки дорог.

На камне они прочитали надпись: «Пойдешь направо – не вернешься, пойдешь налево – вернешься».

Маджид предложил брату:

– Ты иди по левой дороге, а я пойду по правой.

Так братья разошлись в разные стороны. Пусть старший брат Маджид идет по правой дороге, а мы послушаем о младшем брате Хамиде, направившемся по левой дороге.

Долго ли шел Хамид, мало ли шел, наконец он дошел до какого-то города и вошел в ворота. Как раз в этот день умер шах города и, по обычаю, птица счастья, выпущенная из клетки, должна была выбрать нового правителя. Она как раз парила в небе и, увидав Хамида, села ему на голову. Собрался народ, видит – птица счастья сидит на голове молодого странника.

Снова запустили в небо птицу счастья, и снова она села на голову Хамида. То же повторилось и в третий раз. Тогда решили избрать Хамила падишахом. Пусть Хамид правит городом, а вы послушайте о старшем брате Маджиде.

Маджид все шел и шел по правой дороге и прошел очень много. Вдруг он увидел трех дерущихся джигитов. Маджид разнял их и спросил о причине ссоры. Джигиты рассказали: «Мы братья. После смерти отца нам в наследство остались три вещи: посох, шапка и ковер. Мы не сумели поделить наследство, вот и пустили в ход кулаки».

Призадумался Маджид и спросил:

– В чем свойства этих вещей?

Тогда старший брат объяснил:

– С посохом можно шагать в тысячу раз быстрее, чем пешком. Если надеть шапку на голову, сделаешься невидимкой. Если сядешь на ковер и назовешь название страны, куда хочешь попасть, он тебя мгновенно туда доставит. Есть еще одно свойство у посоха: если дотронуться им до незрячих глаз, слепец прозревает.

Тогда Маджид предложил джигитам:

– Я перед вами поставлю одно условие, Кто выполнит его первым, тот и возьмет все наследство.

Братья согласились:

– Говори! Условие твое выполним.

Маджид сказал:

– Кто первым принесет из речки кувшин воды, тому я отдам и посох, и шапку, и ковер.

Братья побежали к речке.

Не теряя ни минуты, Маджид взял в руки посох, надел на голову шапку-невидимку, сел на ковер и назвал столицу государства. Ковер взвился к небу и через мгновение опустился в дворцовом саду падишаха.

А в то время красивая, словно пэри, дочь падишаха и сорок ее прислужниц купались в хаузе. Дочь падишаха вышла из воды и начала любоваться разостланным на берегу хауза ковром. Маджида она не заметила, потому что он был в шапке-невидимке.

Юноша быстро прошептал название своей страны. Ковер в тот же миг поднялся и тут же опустился у берега реки. Тут Маджид снял шапку-невидимку, и дочь падишаха увидела его.

– Выходите за меня замуж, – предложил Маджид.

Сначала изумленная и растерявшаяся принцесса не пожелала даже смотреть на Маджида, но он был красивый и статный юноша, и некоторое время спустя она согласилась стать его женой.

Они поженились, и через два года у них родились сын и дочь.

Маджид был очень трудолюбив. Каждый день он уходил на охоту и приходил с дичью.

Однажды дочь падишаха сказала Маджиду, что решила поехать к отцу. Маджид подумал: «Куда же она поедет с двумя детьми?» И раскрыл жене тайну ковра. Когда Маджид ушел на охоту, жена его взяла ребят, села на ковер и произнесла название города своего отца. Ковер взвился к небесам и тотчас же опустился в саду шаха. Пусть принцесса со своими детьми живут у отца, а вы послушайте про Маджида.

Когда Маджид вернулся с охоты, дома никого не оказалось. Не было и волшебного ковра. Догадавшись, что жена с детьми улетела к отцу, Маджид тут же взял посох и шапку-невидимку и пустился в путь.

Долго он шел и наконец дошел до города, где жила его жена. Остановился он на ночлег в лачуге бедняков – старика со старухой. Ежедневно на рассвете старик подметал площадь возле дворца падишаха и за это получал объедки из дворцовой кухни.

После скудного ужина старик спросил:

– Зачем ты пришел в наш город, сынок?

Маджид рассказал подробно все, что с ним приключилось. Выслушав все, старик начал его успокаивать:

– Не огорчайся, сынок, ковер твой в казне падишаха, дети твои живы-здоровы и гуляют в саду, жена твоя живет в неге и довольстве во дворце. Завтра на рассвете ты пойдешь со мной. И там я покажу тебе, как пробраться в казну.

Утром старик повел Маджида во дворец падишаха.

Маджид надел шапку-невидимку, и его никто не заметил. Он вошел в казну и сел на ковер. В ту же минуту ковер поднялся, перелетел через дворец и опустился в саду.

Маджид посадил своих детей рядом с собой и полетел.

Падишах и его дочь, увидев все это, завопили, застонали, но было поздно.

Маджид полетел в государство своего брата Хамида.

– Полетим к родителям, – сказал Маджид. – Может быть, они живы-здоровы.

Хамид обрадовался и согласился. Немедленно они уселись на ковер и пустились в путь. Пусть они летят, а вы послушайте о старике и старухе – родителях Маджида и Хамида.

Как только палач принес печень щенят, джигит накинулся на нее и с жадностью всю съел. Он остался во дворце у старухи, а она назначила его правителем. Он ограбил жителей, собрал огромные богатства и бежал.

«Что же я скажу, когда приедет муж, – думала жена старика, – лучше сделаю две могилы и скажу, что напали враги, разорили город, убили наших сыновей».

Придумав это, она велела вырыть две могилы и поставить надгробия. На одном сделали надпись «Маджид», на другом – «Хамид». А сама она стала часто ходить к этому месту и плакать, чтобы все видели.

Вскоре старик возвратился из Мекки. Узнав обо всем, он очень опечалился и, отказавшись от земных забот и благ, стал оплакивать своих сыновей. Он пролил столько слез, что вскоре ослеп.

Но вот Маджид со своими детьми и братом Хамидом прилетели на ковре. Смотрят – город разрушен, а на надгробьях написано «Маджид» и «Хамид». Рядом с надгробьем лежит ослепший от слез старик – их отец.

Узнав о случившемся, Маджид и Хамид подняли под руки отца и отвели во дворец. Здесь Маджид взял посох, провел по глазам старика, и тот прозрел. Сыновья посадили отца на ковер-самолет и полетели в то государство, где падишахом был Хамид.

А старуха – жена старика – осталась оплакивать свой позор.

Перевод М. Шевердина.

УМЕЛЫЕ РУКИ

В один из дней бедняк-дехканин отвёл своего сына Рафика к столяру и, по обычаю, сказал:

– Этого ребенка вручаю вам: мясо его – ваше, кости – наши.

Работая в течение нескольких лет помощником столяра, мальчик основательно изучил столярное ремесло. В один из дней Рафик заснул. Ему приснился сон, что несколько красивых девушек подошли к нему и давай с ним заигрывать: – Вставай, до каких же пор будешь спать?

Одна из девушек была особенно красива. Другие девушки обступили ее со всех сторон и никак не хотели показывать Рафику. Но он все-таки сумел разглядеть ее.

С этого дня Рафик только и думал о неведомой красавице. Вскоре юноша от тоски похудел до неузнаваемости.

Столяр и отец Рафика были крайне огорчены и пригласили известнейших табибов, чтобы они лечили юношу, но никакие лекарства и медицинские советы не помогли. Юноша чах на глазах. Тогда решили узнать причину. После долгих настояний отца юноша рассказал про свой сон. Тогда отец со столяром сделали деревянного коня и предложили Рафику сесть на него верхом.

– Если повернешь коню правое ухо – поднимешься вверх, а если повернешь левое – опустишься на землю, – объяснил столяр.

Рафик отправился в путь. Пролетев над безводными пустынями, он повернул коню левое, ухо и спустился в каком-то кишлаке. На краю большого хауза сидела старуха-сторожиха. Когда Рафик поздоровался с ней, она любезно ответила на его приветствие и спросила:

– Эй, сынок, сюда и птица не летит, и человек не заглядывает. А что ты делаешь здесь?

Рафик рассказал старухе, что ищет красавицу, девушку своего сна.

Сторожиха решила помочь ему и посоветовала:

– Сынок, сегодня к этому хаузу придут купаться девушки. Твоя любимая будет среди них. Незаметно спрячь ее платье, пока она будет в воде. Не найдя своего платья, девушка вынуждена будет остаться.

Выслушав совет, юноша спрятался на берегу хауза и стал поджидать девушек. На рассвете прилетело несколько голубок. Перекувыркнувшись, они превратились в девушек и пошли купаться в хаузе. Смотрит Рафик, а это те самые девушки, которые приснились ему во сне. И среди них та, которую он безумно полюбил. Потихоньку он подошел, но только хотел взять платье, как красавица заметила его. Выбежав из воды, она дала Рафику пощечину, обернулась голубкой и улетела. За ней улетели и все остальные.

Обескураженный Рафик вернулся к сторожихе и, рассказав, что с ним произошло, спросил, где живут эти девушки?

– Они живут в той стороне гор, где восходит солнце, – ответила сторожиха.

Снова сел Рафик на своего деревянного коня и отправился в путь. Вскоре он перелетел через горы. Взглянув с высоты, он увидел гуляющих по долине девушек. Каждая из них сияла своей красотой, словно сверкающая в ночи звезда. Особенно же прекрасна была возлюбленная Рафика.

Тотчас же он повернул коню левое ухо. Опустившись на землю, Рафик укрыл своего коня, а сам спрятался в укромном местечке. Нагулявшись, девушки утомились, прилегли на зеленойтраве и заснули.

Рафик незаметно подкрался к своей девушке, снял кольцо, надел вместо него свой перстень и вернулся на прежнее место.

Красавица проснулась, видит – на пальце чужой перстень. Удивилась она, но, никому ничего не сказав, отошла в сторону, желая найти владельца перстня.

Увидев Рафика, она воскликнула:

– Эй, юноша, что ты делаешь в этих местах? Если узнает отец, прикажет изрубить тебя в куски.

Рафик смело ответил, что во сне увидел ее и полюбил безумно.

Девушка тоже с одного взгляда полюбила Рафика. Они сели на деревянного коня и полетели в тот самый кишлак. Стали они жить у старушки-сторожихи.

Когда у них родился сын, Рафику захотелось навестить отца, порадовать его. Сели они с женой на деревянного коня и ночью отправились в путь.

В дороге они остановились на ночлег. Так как в этой местности не оказалось ни воды, ни огня, Рафик на своем коне отправился на поиски того и другого. Пролетев большое расстояние, он заметил над одним домом дым. Войдя в тот дом, он попросил огня. Не зная, как взять его с собой, он подпалил угол бельбага, сел на коня и полетел обратно. Но в пути искра попала в деревянного коня, и он сгорел. Остался Рафик посреди пустынной степи в полном одиночестве.

Горько плакала красавица, не дождавшись мужа. Мимо шел караван. Караванщики забрали ее с собой и отвезли в город. Там она поселилась с ребенком у добрых людей. Когда сын ее Расулджан подрос, он спросил про отца. Молодая женщина вывесила портрет Рафика на улице и сказала сыну:

– Сядь у ворот и смотри за улицей. Если кто-нибудь, взглянув на портрет, возьмется за голову, скажи мне.

Расулджан сидел на улице и смотрел.

Случилось так, что Рафик, скитавшийся уже несколько лет по стране в поисках жены и сына, попал в тот город.

Шел он по улице и вдруг увидел свой портрет. От удивления он схватился за голову. Заметив это, Расулджан бегом бросился к матери.

Молодая женщина, увидев Рафика, сразу узнала его, хотя он оброс бородою, а одежда на нем превратилась в рубище.

Вне себя от радости Рафик обнял жену и сына.

Спустя немного времени Рафик выточил из дерева коня, посадил на него свою семью и отправился на родину.

Отец был очень рад, что Рафик вернулся живым и здоровым со своей возлюбленной, и устроил пир-веселье. Рафик искренне поблагодарил мастера за то, что он научил его своему благородному ремеслу. Так все достигли исполнения желаний.

Перевод М. Шевердина.

ГУЛЬ И СУНБУЛЬ

В давние времена жил один бай. Жил он со своей женой очень согласно. Было у них два сына. Старшего звали Сунбуль, а младшего – Гуль. Ребята ходили в школу, прилежно учились. Но вот однажды умерла у них мать, и стали Гуль и Сунбуль сиротами.

Отец их захотел взять себе вторую жену и послал сватов к одному человеку, имевшему дочь. Свадьбу сыграли, привезли молодую жену к баю в дом. Так у Гуля и Сунбуля появилась мачеха. Тем временем мальчики подросли. Гуль красивым юношей стал, и мачеха влюбилась в него. Как-то она сказала ему об этом.

Гуль ужаснулся:

– Матушка! Я же вам сын. Как вам не совестно говорить мне об этом! Я даже слушать про это не желаю.

И ушел в досаде. А мачеха, когда муж вернулся домой, пожаловалась:

– Стыд и позор! Ваш сын мне только что говорил: «Я в вас влюбился». Он нанес мне смертельное оскорбление и вам тоже.

Как услышал это бай, в ярость пришел, плеть схватил, стал поджидать, когда Гуль из школы вернется.

А Гуль и Сунбуль обычно друг друга не оставляли, всегда ходили вместе. Но в этот день Сунбуль с каким-то своим товарищем в школе остался, а Гуль возвращался домой один. Не успел он порог переступить, как отец накинулся на него и, ни слова не говоря, стал избивать его плеткой. Избил и из дому выгнал.

Немного спустя пришел из школы Сунбуль. Видит – Гуля нет. Он спрашивает у мачехи:

– Где Гуль?

А она ему отвечает:

– Не знаю. Спроси у отца!

Подошел Сунбуль к отцу, спрашивает:

– Батюшка, куда Гуль пошел?

Отец ему отвечает:

– Бесстыжий Гуль! Он матери наговорил такого, что я побил его и из дому выгнал.

Сунбуль знал, что у Гуля с мачехой произошло.

– Эх, отец! – сказал он. – Нехорошо вы сделали. Ни в чём он не виноват, а вы его выгнали. Но раз уж Гуля нет, и я без него не останусь. Меня только смерть может заставить своего брата бросить, а пока я жив, в беде его одного не оставлю.

Сунбуль пошел искать брата. Два дня он ходил по городу, все улицы обошел и наконец уже за городом, в поле, увидел Гуля. Обессилев совсем от голода, он спал. Сунбуль разбудил его. Сели братья, обнялись и заплакали.

Гуль сказал:

– Эх, если бы наша мать не умерла, не знали бы мы такой беды. Не выгнал бы нас отец из родного дома.

Отдохнул немного Сунбуль и сказал брату:

– Ты здесь меня ожидай, а я пойду постараюсь хлеба достать.

Пошел он в ближний кишлак. А Гуля опять сон сморил. Вдруг прилетела какая-то большая белая птица и села ему на голову. Вытянула она у Гуля душу и улетела. Пришел Сунбуль, хлеб принес и видит – Гуль лежит неживой. Заплакал Сунбуль. Сидит у изголовья своего мертвого брата и безутешно рыдает. Думал, думал, что ему делать, и стал камни собирать, обкладывать ими тело брата, чтобы его хищные звери не растерзали.

– Прощай, брат, – плакал Сунбуль, – и мать мы потеряли, и отца у нас больше нет, а теперь я и тебя лишился.

И так, плача, пошел он по дороге куда глаза глядят. Через несколько дней пришел он в какой-то город. Подошел к площади, а там народу полным-полно, все в одеждах праздничных, стоят и на небо смотрят, а там какая-то птица летает. Догадался Сунбуль, что это птицу счастья выпустили, чтобы она шаха из народа выбрала. Стал он в стороне, прислонился к дереву и смотрит. Вдруг птица один круг сделала, другой и опустилась на его голову. Окружили его люди, видят: сидит птица счастья на голове у Сунбуля. Подошли знатные горожане, посмотрели и объявили:

– Это не наш человек, а какой-то бедный юноша, птица ошиблась.

Выпустили птицу второй раз. Она полетала, покружилась и опять села на голову Сунбулю. Сняли птицу с его головы, а самого Сунбуля отвели на край города и заперли в одном доме. После этого птицу снова выпустили. Поднялась она в небо, покружилась, полетела на край города и опустилась на крышу того дома, куда Сунбуля заперли. Прибежали туда люди, удивились:

– Три раза мы птицу выпускали, и каждый раз она на голову этому юноше садится. Согласно обычаю, он и должен править нами.

Посадили Сунбуля на трон и объявили шахом.

Пусть себе он страной правит, послушайте теперь о другом. Жил в этом городе один охотник. Охотился он, ездил, ездил и подъехал к одному городу. А там на камне большая белая птица сидит. Прицелился охотник, пустил стрелу, птица свалилась. Подошел он, чтобы взять ее, глядит – из-под груды камней выходит юноша. А это была та самая птица, которая Гуля убила. Когда дух из нее вышел, жизнь опять к Гулю вернулась. Он ожил. Охотник его спросил:

– Чей ты сын? Что ты здесь делаешь под грудой камней?

– Нас было двое братьев-сирот, – отвечает ему Гуль. – Старший брат мой Сунбуль меня здесь оставил и пошел хлеба поискать. Я уснул, а он, наверно, вот-вот подойдет.

Увидел охотник, что Гуль очень похож на нового шаха Сунбуля. «Не брат ли это нашего шаха?» – подумал охотник и говорит Гулю:

– Пойдем со мной, я тебя к брату твоему отведу.

Но про то, что Сунбуль стал шахом, охотник ничего не сказал. Посадил он Гуля на своего коня, сам сел, птицу взял, и поехали домой. Поздно вечером добрались они до города. Охотник отвел Гуля к себе в дом, дал ему умыться, угостил его хорошо и говорит:

– Сынок, сегодня уже поздно, ложись спать, а завтра я тебя к Сунбулю отведу.

Гуль согласился, и охотник приготовил ему постель в михманхане, а сам лег в другой комнате. Но Гуль никак не мог уснуть. Лежал он и думал, а потом потихоньку открыл дверь и вышел на улицу.

«Посмотрю-ка я, какой это город», – подумал он. Ходил Гуль по улицам, ходил – и увидел его полицейский-миршаб. «Этот мальчишка, вероятно, вор, зачем он ночью по городу ходит?» – подумал стражник. Схватил он Гуля и отвел его в зиндан. В полночь охотник проснулся, зашел в михманхану посмотреть, как Гуль спит, а того и следа не осталось. Вышел охотник во двор, видит – калитка открыта. Пошел тогда охотник по городу Гуля искать, встретил миршаба и спрашивает его:

– Вы случайно юношу не видели?

– Видел, – отвечает стражник. – Я подумал, что это какой-нибудь вор, и задержал его.

– Что вы наделали, – говорит охотник. – Этот юноша – брат нашего шаха. Узнает шах, что вы его в зиндан посадили, прикажет нас казнить.

Испугался стражник и сказал охотнику:

– Значит, надо этого мальчишку убить. Давай завернём его в кошму, отнесем в баню и бросим в топку. Он сгорит, а мы от казни избавимся.

– Да, так и придется сделать, – ответил охотник, – а то мы беды с ним не оберемся.

Побежали они в зиндан, завернули Гуля в кошму, отнесли в баню и бросили в топку. На рассвете пришла одна женщина в баню взять себе углей. Открыла она печку, видит – кончик кошмы торчит. «Что это значит?» – подумала женщина, потянула кошму, посмотрела, видит: лежит в кошме красивый джигит, а ноги у него все в ожогах. Стала женщина проклинать злодеев, бросивших юношу в печку. Отнесла Гуля к себе в дом и три месяца лечила. Наконец выздоровел Гуль, ходить стал. А эта женщина нитки пряла и посылала своего сына на базар продавать их. Однажды и Гуль с ним пошел нитки продавать. Проходил по базару охотник, увидел Гуля и узнал его. Побежал он к миршабу и сказал ему:

– Юноша, которого мы в печку бросили, оказывается, не сгорел, а сидит на базаре и нитки продает.

Пошел миршаб на базар и действительно увидел там Гуля. Тут миршаб подозвал одну женщину, дал ей денег и сказал:

– Подойди к тому юноше, что нитки продает, и спроси: «Почем нитки?» А потом сразу закричи «Караул!» Я подойду и спрошу: «Что случилось?», а ты скажешь: «Этот человек меня оскорбил».

А женщина эта была такая подлая, что за деньги готова была всё что угодно сделать. Взяла она деньги у стражника, подошла к Гулю, спросила, почем нитки, да как закричит: «Караул!» Подбежал стражник и спрашивает:

– Что случилось?

Женщина заявляет:

– Вот этот мальчишка меня оскорбил!

Схватил миршаб Гуля и опять отвел его в зиндан. Был в том городе один богатый купец. Звали его Сабирбай. Услышал миршаб, что Сабирбай собирается ехать торговать в другой город, пришел к нему и сказал:

– Я слышал, что вы собираетесь в путь. А у нас в зиндане один отъявленный вор сидит. Возьмите его с собою да когда будете мимо дракона проезжать, киньте его дракону. Все равно вам надо дракону, чтобы откупиться, корову или лошадь отдать, так киньте ему лучше этого вора – и все от него избавятся. Уже несколько раз его в зиндан сажали, а он свое воровство не бросает.

– А вы мне дадите за хлопоты и беспокойство? – спросил Сабирбай.

– С удовольствием, – ответил миршаб.

На том они ударили по рукам. В тот же вечер купец посадил связанного Гуля на верблюда и вместе с другими купцами отправился в путь. В дороге Гуль лошадей поил, кормил, топливо в степи собирал, чай для купцов кипятил, пищу готовил. Понравилась его работа купцу. Когда караван подошел к дракону, Сабирбай зарезал одного из своих верблюдов и кинул его ему.

Пришел караван в далекий город, Сабирбай все товары, что на сорока верблюдах привез, распродал, много денег получил. Дал он несколько монет Гулю и говорит:

– Сходи сегодня город посмотри. Завтра вечером домой поедем.

Ходил Гуль по городу, ходил и пришел на берег реки, видит – стоит на берегу большой красивый дом. А вода в речке чистая, прохладная. Захотелось Гулю купаться. Только он вышел из воды, хотел было уже одеваться, как видит – упало в реку красное яблоко. Нырнул Гуль, достал яблоко. Только вышел на берег – другое яблоко в воду упало. Достал он второе яблоко. Вышел на берег – еще одно яблоко в реку упало. Гуль и третье яблоко достал.

Подумал он: «Откуда они падают?» Оделся, и вдруг видит: из одного окна этого дома красивая девушка на него смотрит и рукой ему машет, к себе зовет. Подошел Гуль к этому дому, девушка ему навстречу вышла. Покраснела она, глаза опустила и спрашивает:

– Откуда вы и что здесь делаете?

Когда Гуль рассказал, что с ним было, девушка ему и говорит:

– Вы мне очень понравились. Это я бросала яблоки. Хотела бы я свою жизнь с вашей соединить.

Гуль ей ответил:

– Ваша красота поразила мое сердце, но я вам не пара. Вы дочь богатого бая, а я бедный приезжий.

– А вы засылайте к моему отцу сватов, – говорит девушка. – Он с вас всего семь кувшинов золота в калым за меня потребует.

– Увы, – ответил Гуль, – я совсем бедный человек. У меня не то что семи кувшинов золота, а даже и семи медных монет нет.

– Если вы полюбили меня, – сказала девушка, – и сердце свое отдать мне готовы, присылайте сватов, а остальное я сама улажу.

– Пусть будет по-вашему, – ответил Гуль, – сватов я пришлю.

– Только, – сказала девушка, – то, что мы обещаем друг другу, должно быть твердо. Возьмите вот этот ключ. Когда отец потребует семь кувшинов золота, пойдите вон в ту усадьбу. Войдете во двор и увидите дом. Чуть откроете дверь, увидите семь кувшинов золота, оно мое. Возьмите их и принесите моему отцу.

Взял Гуль у девушки ключ и пошел к своему купцу.

– Ну как, посмотрел город? Хорошо погулял? – спрашивает бай.

– Лучше не надо, – отвечает Гуль. – Увидел я одну девушку и полюбил ее. Так что, если вам не трудно, прошу вас, сходите к ее отцу сватом.

– Йе! – ахнул бай от изумления. – Ты что? Ума лишился? Да как же ты можешь жениться, когда у тебя и гроша медного за душой нет!

Гуль стал его просить:

– Умоляю вас. Об этом вы не беспокойтесь. Это уж моя забота, а вам не стыдно за меня будет.

– Ну, если ты говоришь, что мне стыдно не будет, так уж и быть, схожу.

Взял Сабирбай с собою ещё одного человека, и пошли они сватать девушку.

– Выдать замуж дочь я согласен, – сказал им отец девушки, – только калыму с вас семь кувшинов золота возьму.

Как услышал Сабирбай про семь кувшинов золота, ему даже страшно стало. Но ничего он не возразил, а встал и говорит:

– Ладно, только мне нужно пойти посоветоваться.

Попрощались сваты и ушли. Пришел купец в караван-сарай сердитый.

– Ну, что сказал вам отец девушки? – спросил его Гуль.

– Что сказал? – рассердился бай. – Он так сказал: «Если жених ваш семь кувшинов золота принесет, отдам ему дочь, а без этого пусть и не думает». Да если я все добро свое продам, то столько золота не наберу.

– А вы не огорчайтесь, Сабирбай! – сказал ему Гуль. – Найдем сейчас эти семь кувшинов, что он требует.

И Гуль рассказал купцу все, что ему девушка говорила. Пошли они вместе в ту усадьбу, нашли семь кувшинов золота и отнесли их отцу девушки.

Отец выдал девушку замуж за Гуля. Каждое утро девушка чай кипятила, угощенье ставила. Сабирбая и Гуля очень радовали ее заботы. Но однажды девушка и Гуль проспали, и она вовремя чай не приготовила. Купец заглянул к ним, чтобы разбудить Гуля, и, увидев, как красива девушка, влюбился в нее. Помутился у купца рассудок. Подумал он: «И зачем такая красивая девушка досталась моему слуге? Да она и мне под стать. Надо мне как-нибудь от Гуля отделаться, а красавицу себе взять».

После завтрака Сабирбай сказал Гулю:

– Ну, теперь готовь караван в дорогу. Я еще раз в город схожу, а завтра на рассвете выедем.

Гуль приступил к делу, а Сабирбай пошел к сундучному мастеру и сделал заказ:

– Изготовьте мне крепкий сундук и сегодня же вечером доставьте его в караван-сарай.

Вечером все легли спать, а купец не спит, сундука ждет. В полночь пришел мастер, принес сундук. Купец расплатился с ним и припрятал сундук так, чтобы Гуль ничего не знал. На рассвете караван отправился в путь. Два дня проехали и остановились на берегу реки на отдых. Когда все уснули, Сабирбай связал Гулю руки и ноги, положил его в сундук и пустил плыть по реке.

Плыл сундук, плыл, и принесла его вода в тот самый город, где жил брат Гуля Сунбуль. Река в этом месте разделялась на два рукава, и один рукав протекал через шахский сад. В этом саду сундук и прибило к берегу. Пришел на рассвете садовник к реке воды набрать и увидел сундук. Вытащил он его, открыл и видит: лежит в сундуке красавец-юноша без сознания. Садовник отнес его к себе в дом, привел в чувство. Прошло три дня, и к Гулю сила вернулась, стал он в сад выходить. Нарвал он однажды в саду цветов, связал букет, дал его садовнику и попросил:

– Отнесите этот букет шаху. А когда он спросит, кто его собирал, скажите: «Я сам».

Принес садовник шаху букет. Поглядел Сунбуль на цветы, понюхал их и спрашивает:

– Кто этот букет собирал, вязал?

– Я сам, – отвечает садовник.

– Спасибо, оставь его, – сказал шах.

Садовник ушел, а Сунбуль смотрит на цветы и думает: «Вот брат мой Гуль точно так букеты составлял. Если б я сам тело его камнями не засыпал, ни за что бы не поверил, что это не он цветы собирал».

Однажды вышел Гуль в город и видит – на улицах всадников много, куда-то они веселые скачут. Пришел он домой и спросил у садовника:

– Отец, почему на улицах сегодня так много людей, и куда они едут?

– А это, сынок, – объясняет садовник, – у нас в городе есть богатый купец Сабирбай. Он недавно ездил куда-то торговать и привез девушку, на которой хочет жениться. А она потребовала, чтобы свадебный пир сорок дней длился. Вот и устраивает Сабирбай пиршество. Сегодня уже тридцать восьмой день пируют.

Как услышал Гуль, что Сабирбай любимую жену его у него отнять хочет, так разволновался, что целую ночь не спал. На рассвете пошел он в сад и сделал букет из самых красивых цветов. За завтраком Гуль попросил садовника:

– Отец, окажите мне одну услугу!

– А что тебе нужно, сынок? Говори.

– Я вас вот что попрошу, – говорит Гуль. – Сядьте на ишака, возьмите за пазуху эти цветы и поезжайте к дому купца. Когда выйдет к вам прекрасная женщина, отдайте ей эти цветы, только так, чтоб никто не видел. А если она спросит у вас: «И сам Гуль здесь?», – «Здесь», – скажите.

Садовник сел на ишака, спрятал за пазухой те цветы, что Гуль нарвал, подъехал к дому Сабирбая и стал кричать, как нищий:

– Люди добрые, подайте кусочек хлеба!

Вышла из дома красавица, вынесла ему кусок лепешки. Когда она передавала садовнику лепешку, он незаметно отдал ей цветы. Девушка сразу поняла, что эти цветы Гуль прислал, и спрашивает:

– И сам Гуль здесь?

– Здесь! – отвечает садовник. – Он невредим сюда прибыл.

Обрадовалась красавица и говорит:

– Если так, то сегодня же приведите его сюда.

Вернулся домой садовник и передал слова девушки Гулю. Гуль, долго не думая, переоделся нищим и вместе с садовником отправился в дом Сабирбая.

Обрадовалась жена, что увидела мужа, повела его в дом. И Гуль и она даже заплакали от радости.

– Любимый мой, – сказала жена Гулю, – мне Сабирбай сказал, что вы погибли от рук разбойников, и потребовал, чтобы я стала его женой. Я ему ответила, что если он хочет на мне жениться, то должен на сорок дней пир устроить. А за это время я надеялась от вас весточку получить. Вот вы и нашли меня. Завтра как раз сорок дней кончается – и сделают меня женой Сабирбая. Что нам делать?

Подумал Гуль и говорит:

– Прежде, чем вас объявят женой бая, вы скажите людям: «Сабирбай пир на сорок дней устроит. Но прежде, чем я стану его женой, он должен исполнить еще одно условие: пусть он расскажет повесть про Гуля и Сунбуля. А если сам рассказать не может, пусть найдет человека, который эту повесть знает!» А ведь кроме меня никто ее не знает.

– Хорошо, – сказала жена. – Я так и скажу завтра, как вы советуете.

Когда на следующий день пир к концу подходил, красавица вышла к людям и сказала то, чему научил ее Гуль. Растерялся Сабирбай, потому что ничего не знал о Гуле и Сунбуле. Пошел он к шаху и рассказал ему про требование девушки.

Заинтересовался шах и подумал: «Что это за повесть обо мне и моем любимом брате?»

Но вслух сказал только:

– Ну что ж, завтра созовем народ со своего города и спросим. Найдется, наверно, такой человек, что эту повесть знает.

На следующий день шах Сунбуль созвал народ и приказал спросить:

– Кто знает повесть про Гуля и Сунбуля?

Все молчали. Не нашлось среди собравшихся ни одного человека, который мог бы рассказать эту повесть.

Тогда шах спрашивает:

– А есть ли кто-нибудь, кто не явился сюда?

Тут вышел один человек и сказал:

– Падишах! Не пришли только ваш садовник и юноша, что у него живет.

Сунбуль тотчас же послал за ними. Гуль пришел в старом халате, на голову шапку надел, и Сунбуль не узнал его.

– Знаешь ли ты историю Гуля и Сунбуля? – спросил шах у Гуля.

– Знаю, – отвечает Гуль.

И Гуль начал рассказывать про все, что с ним случилось, и рассказал про охотника. Вызвал шах из толпы этого охотника. Стал Гуль дальше рассказ вести – и миршаба позвали. Дошел рассказ до Сабирбая. Шах его тоже вызвал. Сидят охотник, миршаб и Сабирбай и дрожат от страха.

А Гуль, прежде чем закончить рассказ, подозвал к себе ту женщину, которая его из топки вытащила и ноги ему лечила а потом и садовника, который вытащил сундук из воды.

– Вот и весь рассказ, – говорит Гуль. – Вот кто добро мне сделал, кто помогал мне в беде, – эта женщина и этот садовник. А вот те, что погубить меня хотели, – этот охотник и стражник-миршаб. А вот и купец Сабирбай, который, чтоб жену у меня отнять, запер меня в сундук и в реку бросил, а потом пир на сорок дней и ночей устроил.

Тут Гуль сбросил с себя старый халат, сбросил шапку с головы и воскликнул:

– Смотрите! Я вовсе не нищий! Я и есть тот самый Гуль! А вы, падишах, мой старший брат Сунбуль.

Подошел Сунбуль к брату и крепко обнял его. А потом приказал охотника, миршаба и Сабирбая повесить. Садовника же и ту добрую женщину, которая Гуля из топки спасла, благодарить стал, дал им много золотых монет, велел им хорошие дома построить, почет и уважение оказывать. С тех пор стали садовник и эта женщина для Гуля и Сунбуля как отец с матерью. Шах брата своим визирем назначил. А по случаю того, что Гуль жену свою нашел, устроил пир. И длился этот пир сорок дней и сорок ночей. Так братья достигли исполнения своих заветных желаний.

Перевод А. Мордвилко.

ПАСТУХ АЛИ

Говорят, жил когда-то кровожадный хан. У хана было сорок жен, но только самая молодая из них родила ему сына. Вырос он во дворце под присмотром всяких нянек и мамушек.

Хан трясся над ним, следил, чтобы даже дуновение ветерка не коснулось его лба.

Ханский сын вырос не в отца, жизнерадостным и добрым юношей. Он часто уходил из дворца и бродил по улицам города, раздавал милостыню вдовам и сиротам, беседуя с простыми людьми. Хан не считал нужным препятствовать этим встречам, но едва юноша удалялся, как его собеседников хватали ханские палачи и предавали лютой смерти.

В один из дней во дворце была получена весть, что близ столицы появился дикий кабан. Он топтал посевы, пожирал урожаи и нанес большой ущерб дехканам. Немало погубил он и охотников, которые пытались его убить.

Узнав об этом, ханский сын по доброте своего сердца решил избавить дехкан от горя и несчастья.

Украдкой от отца он переоделся и, взяв оружие, собрался в лес. Привратнику он сказал:

– Если через три дня вернусь, значит вернусь, а если нет – считайте, что я умер.

В лесу сын хана вступил в схватку с кабаном. Два дня и две ночи продолжалась битва, и на третий день кабан одержал верх. Сын хана нашел свою гибель.

Тем временем хан забеспокоился и послал в лес людей искать сына. Долго они искали его, наконец в одном месте увидели разбросанную одежду и оружие юноши. Бездыханное тело его лежало под одиноким деревом. Ужас обуял ханских людей, ибо хан предупредил, что тому, кто принесет плохие вести, он прикажет распороть живот и налить туда расплавленного свинца.

От страха никто не знал, что и делать.

В тех горах жил певец – пастух Али. Ханские люди рассказали ему обо всем случившемся и попросили:

– Теперь ты нам укажи выход, как мы должны известить хана о несчастии.

Пастух Али им ответил:

– Не печальтесь. Я избавлю вас от злой участи.

Пастух взял вырезанный из одного куска дерева дутар, повязал свой халат поясным платком, надел свою меховую шапку и заявил:

– Ну, пойдемте к ханскому порогу.

Когда пришли ко дворцу, пастух взял в руки дутар и начал тихонечко перебирать на нем струны.

Дутар застонал, заплакал. Пел дутар о том, как юноша пошел в лес, как сражался с кабаном и как, наконец, погиб. Стоны дутара достигли ушей хана, и он понял, что сын его погиб.

– Палач! – завопил в гневе хан. – Распори животы людям, пришедшим из лесу, и налей в них расплавленного свинца.

Но пастух возразил:

– Эй, хан, ты совсем потерял разум. Ведь печальную весть не мы, а дутар тебе принес.

Хан растерялся и не знал, что ему делать. В ярости он заставил палача влить расплавленный свинец в дутар.

А люди, благодаря мудрости пастуха Али, избавились от тиранства жестокого хана и сохранили жизнь.

Перевод М. Шевердина.

ЗУМРАД И КИММАТ

На краю оврага стоял маленький домик. Жили в домике четверо: старик со своей дочерью Зумрад и жена старика со своей дочерью Киммат.

Старуха свою родную дочь Киммат любила, а падчерицу Зумрад ненавидела. Бедную Зумрад она и била, и ругала, с утра до вечера работать заставляла, ни минуты покоя ей не давала.

А Зумрад была девушка красивая, приветливая, умная. Увидишь ее – сколько ни смотри, не наглядишься; заговоришь с нею – сколько ни говори, не наговоришься.

Киммат была совсем на нее не похожа: ленивая, капризная, неприветливая. Целыми днями она ворчала, сердилась и ссорилась.

Зумрад, бывало, рано утром встанет и бежит к роднику. Тюльпаны головки свои склоняют, ей «здравствуй!» говорят. А если Зумрад иногда на траву отдохнуть присядет, и цветы, и соловьи радуются, сказки ей напевают.

Старухину дочь цветы не любили и не ласкали. Киммат обижала их, рвала, ногами топтала. Поэтому, когда Киммат проходила, цветы от нее прятались, лепестки свои закрывали.

Все это еще больше злило старуху-мачеху. Стала она думать, как бы ей Зумрад со свету сжить.

Однажды мачеха сказала старику:

– Дочь твоя непослушная, лентяйка, прогнать ее надо – не то духу моего здесь не будет.

Растерялся старик и не знает, что ему делать.

А старуха не унимается, требует:

– Отвези Зумрад в лес и сделай так, чтобы она заблудилась. Вместе с ней жить я не буду.

Повел старик Зумрад в горы. Долго шли они горами да ущельями, зашли в такую глушь, где нога человека не ступала.

– Посиди здесь на камне, доченька, – говорит старик, – а я пойду дров нарублю.

– Ладно, батюшка, – отвечает девочка.

Пошел старик дрова рубить.

Зумрад одна осталась.

Вдруг поднялся ветер. Старик повесил топор на большое дерево. Ветер дует – топор покачивается и стучит о дерево: «тук! тук!»

А Зумрад думает, это отец дрова рубит, сидит и ждет. Долго, долго она сидела, а отец не идет. Когда ветер успокоился, пошла Зумрад в ту сторону, где топор стучал. Идет она по долине, цветы собирает и вдруг видит: стоит дерево, на дереве топор висит, а отца нет.

– Ой, несчастная доля моя! Ой, батюшка! – закричала Зумрад.

Пошла Зумрад отца искать. Ходила Зумрад по горам, ходила и окончательно заблудилась.

Страшно ей стало одной в лесу. Куда идти – не знает, плачет Зумрад. Вдруг видит: узенькая тропинка. Пошла по ней Зумрад и слышит – голосистые птички поют. Под ноги посмотрит Зумрад – там цветы разноцветные- и красные, и белые, и желтые – головками кивают, что-то шепчут ей.

Вечер наступил, темно стало.

Долго, долго шла Зумрад. Цветы своими головками ей дорогу показывают. А время уже совсем позднее. Наконец заметила Зумрад, что вдали какой-то огонек мерцает, прислушалась, слышит – собака лает. Пошла Зумрад в ту сторону и скоро подошла к маленькому домику. Заглянула в окно, видит – в домике старуха сидит. Зумрад обрадовалась, зашла в домик, поздоровалась со старухой и рассказала, что с ней случилось.

Обрадовалась старуха, что в дом к ней пришла такая приветливая девочка. А старуха та была добрая лесная волшебница.

– Не печалься, – утешает старуха Зумрад. – Я тебе помогу.

– Благодарю, – отвечает Зумрад. – Вы меня как родная мать приняли. Что вам нужно делать – скажите, я люблю работу, для вас охотно сделаю.

В это время на крышу старухиного домика прилетело много-много птиц. Птицы песни запели и в песнях своих Зумрад хвалили. Волшебница птичий язык понимала и еще больше радовалась. Она Зумрад ласкала, «миленькая моя, бусинка моя!» называла, куклы играть ей давала, сказки рассказывала, такие интересные книжки показывала, каких нигде больше не найдешь.

Так прожили они вместе несколько дней. Старуха ласкова была с Зумрад, потому что с приходом ее старый домик заблестел, как фарфоровая пиала. Зумрад пол в комнатке подметала, окна мыла.

Однажды старуха собралась плов приготовить и говорит Зумрад:

– Поднимись, доченька, на крышу, достань дров.

– Ладно, бабушка, – отвечает Зумрад и полезла на крышу.

А крыша была высокая, далеко с нее во все четыре стороны видно. Зумрад поглядела по сторонам и увидела крышу своего родного домика.

Сильно забилось сердце у Зумрад, заплакала она.

– О чем плачешь, миленькая? – спрашивает старуха.

– Вон вдали мой родной дом виднеется. Я по отцу соскучилась, – отвечает Зумрад и плачет.

Старуха ее успокоила, плову наварила, покормила Зумрад, спать уложила, а поутру говорит:

– Собирай свои игрушки, бусинка моя. Сегодня домой поедешь. На крыше у меня два сундука стоят – красный и белый. Ты белый сундук оставь, а красный с собой возьми.

Сказала так старуха и в лес пошла. Зумрад стала своих кукол собирать. Привела старуха буланого коня, запряженного в арбу, посадила на арбу Зумрад, поставила красный сундук и говорит:

– Вот тебе ключик от сундука, когда домой приедешь, сундук откроешь.

Попрощалась Зумрад со старухой, поблагодарила ее и домой отправилась. Не успела она оглянуться, как арба уже перед родным домом остановилась.

Видит Зумрад, перед домиком отец сидит пригорюнившись, о дочке думает.

– Здравствуй, отец! – крикнула Зумрад и бросилась его обнимать.

Так обрадовался старик, что невольно из глаз у него слезы потекли.

– Миленькая моя!..

Вошли они в дом. Скоро все узнали, что Зумрад домой вернулась. Соседи собрались. Зумрад красный сундук открыла. Ах-ах! – все так и ахнули.

В красном сундуке полно всяких дорогих вещей оказалось. На всю жизнь добра для Зумрад хватит.

Увидев это, злая мачеха засуетилась, забеспокоилась. В тот же миг приказала она старику отвести Киммат в лес и оставить там.

Старик быстро собрался и отвел Киммат в лес.

Когда настал вечер, Киммат пришла к дереву, на котором старик повесил топор. Закричала Киммат, заплакала, но ни цветы, ни соловьи – никто ее не стал утешать. Одни только совы кричали в темном лесу.

В страхе побежала Киммат по лесу и прибежала к домику волшебницы. Старуха ее приветливо встретила, успокоила:

– Не печалься, доченька, я тебе помогу.

Но у Киммат не нашлось доброго слова старуху поблагодарить, потому что мать ее и добрым словам не учила. Обиделась волшебница и ни кукол Киммат не дала, ни сказок ей не рассказала.

Сидит Киммат с утра до вечера в домике, бездельничает, ленится, домик не убирает. Грязно стало в домике, окна пылью покрылись.

Однажды старуха говорит Киммат:

– Полезь, доченька милая, на крышу, достань дров.

– Полезайте сами, доставайте, – отвечает Киммат. – Я вам не служанка!

Старуха очень огорчилась, но все же уговорила Киммат подняться на крышу. Залезла Киммат на крышу, но дров не берет, сидит и плачет.

Старуха спрашивает:

– Чего ты плачешь?

– Я дом свой увидела. Уйду от вас, – отвечает Киммат и ногами топает.

– Ладно, иди, – говорит колдунья, – и сундук, что стоит на крыше, можешь с собой забрать. Вот тебе ключ. Дома откроешь сундук.

Киммат перестала плакать, обрадовалась, стащила сундук с крыши. Но волшебница арбы ей не дала. Пришлось Киммат тяжелый сундук на себе тащить.

Почуяла пестрая собака, что Киммат идет, подбежала к старухе, лает:

– Гав, гав, гав! – и что-то себе под нос бормочет.

Стала старуха прислушиваться, что собака бормочет, и слышит: – Вот я к маме иду, на спине сундук несу, а в нем змей полно.

Разозлилась старуха, взяла длинную палку и как ударит собаку, ноги ей перебила. А потом с радостью думает: «Моя доченька идет, шелк, бархат несет».

Прибрела наконец Киммат домой. Собрались соседи, хотят посмотреть, что там, в сундуке. А мачеха и Киммат сели на сундук, злятся, не позволяют сундук открывать.

Взяли мачеха с дочкой сундук за ручки и потащили в дом. А в полночь заперли они двери и открыли сундук, да как закричат:

– Ой, вай дод! Спасите! Вай дод! Драконы!

В сундуке два больших дракона сидели.

Проглотили драконы старуху с ее сварливой дочкой, вылезли через окно и улетели.

А соседи услышали крики и вопли в доме, побежали на помощь, разбили дверь и видят: никого в доме нет.

Так и не нашли нигде злую мачеху и ее сварливую дочку. А старик и Зумрад после этого жили мирно и счастливо.

Перевод А. Мордвилко.

ДИТЯ-ЦАРЬ

В давние времена какой-то шах сказал своему визирю;

– Разве есть на свете кто-нибудь сильнее меня?

Визирь склонился в поклоне и ответил:

– О великий шах, есть предел и твоего могущества. Шах рассердился:

– Эй, визирь, не найдешь ты на свете человека сильнее меня. Кого хочу – казню, кого хочу – брошу в темницу.

Тогда визирь привел к шаху его маленького сына. Мальчик захныкал:

– Папа, пить хочу.

Засуетился шах, вскочил с трона и подал сыну воды.

Визирь сидел в сторонке и только посмеивался. Сын шаха заплакал:

– Папа, дайте молока! По приказу шаха принесли молоко.

– Папа, смешай молоко с водой! – пролепетал мальчик.

Шах послушался и перелил воду в молоко. Но мальчик закапризничал:

– Папа, отдели воду от молока! Тут царь рассердился:

– Как можно отделить воду от молока?

Ребенок стал плакать.

Тут визирь посмотрел на царя. Царь молвил:

– И правда, я не силен, ребенок сильнее меня! Недаром говорится:

«Дитя – царь!»

Перевод Ирины Шевердиной.

ВЕТЕР И СОН

Страшен и могуч Ветер. Тих и слаб Сон. Однажды Ветер и Сон встретились.

Любил прихвастнуть Ветер, и сказал он Сну:

– Эй, Сон, открой свои сонные глаза и взгляни на меня. Нет никого сильнее меня. Я засыпаю кишлаки песком, высушиваю реки, с корнем вырываю из земли вековые деревья.

А Сон лениво отвечает Ветру:

– Не шуми! Не хвастай! Я сильнее тебя.

Долго они спорили. Наконец надоело Сну пререкаться, и сказал он Ветру:

– Что ты расхвастался? Зачем нам попусту ссориться. Давай лучше испытаем свою силу. Смотри, вон по дороге идет маленький мальчик и ест лепешку. Пусть каждый из нас попробует вырвать у него лепешку из рук. Так мы проверим, кто сильнее.

Стал проверять свою силу Ветер. Кинулся он на мальчика, завыл, загудел, принялся бросать его из стороны в сторону. Не испугался мальчик, не выпустил из рук лепешки.

Так и отпустил Ветер мальчика, ничего не добившись.

Пришел черед Сна показать свою силу. Тихонько приблизился он к мальчику, погладил его по головке и дал ему кусок сахару, а Ветер только усмехнулся и подумал: «Ну, если мальчишка из рук лепешку не дал мне вырвать, то кусок сахара и подавно не отдаст».

Пососал мальчик кусок сахара, сладко зевнул и… заснул. Опустились у него руки, разжались пальцы, и выронил хлеб и кусок сахару на землю.

– Кто же из нас сильнее? – спросил у Ветра Сон.

Склонил буйный Ветер голову и проговорил только:

– Друг мой, вижу, ты сильнее меня.

Загудел, зашумел и умчался прочь.

Так слабый Сон одержал верх над могучим Ветром.

Перевод Ирины Шевердиной.

ДОЧКА-УМНИЦА

Жил в старые времена один старик с дочкой лет двенадцати. А всего добра у старика было: один верблюд, одна лошадь и один ишак.

Старик рубил в горах дрова и возил продавать в город, а дочка занималась хозяйством.

Вот как-то навьючил своего верблюда старик дровами и поехал на базар. Подошел к нему толстый бай и спросил:

– Почем дрова продаешь?

Старик запросил три теньги.

Толстый бай сказал:

– Возьми «как есть» десять тенег, только отвези дрова ко мне домой.

Старик с радостью согласился и привез дрова во двор к толстому баю.

Получил старик обещанные десять тенег, свалил на землю дрова и хотел уйти.

Вдруг толстый бай сказал:

– Привяжи верблюда! Удивился старик:

– Верблюд мой.

– Нет, – сказал толстый бай. – Я купил дрова «как есть», вместе с верблюдом. Стал бы я платить тебе, дураку, десять тенег.

Спорили они, спорили и пошли судиться к казию. Казий спрашивает старика:

– Правда ли, что ты продал дрова «как есть»? Старик говорит:

– Да, только, господин казий, верблюд-то стоит триста тенег.

– Ну уж это не мое дело. Сам виноват, не надо было соглашаться продавать дрова «как есть».

Приказал казий отдать верблюда толстому баю, а старик со слезами пошел домой. Только дочке так ничего и не сказал.

На другой день, навьючив дрова на лошадь, старик опять приехал на базар. А толстый бай тут как тут.

– Почем дрова продаешь?

– Три теньги. Толстый бай сказал:

– Возьми «как есть» десять тенег.

Забыл совсем старик, что было вчера, и согласился. Остался старик без лошади.

Пришел он домой печальный, однако дочке опять ничего не сказал. На третий день старик навьючил дрова на ишака и собрался уже совсем на базар, но дочка сказала ему:

– Отец, в прошлый и позапрошлый раз вы вернулись без верблюда и без лошади. Сегодня и ишака вам не оставят. Лучше я поеду дрова продавать.

Старик согласился. Девочка поехала на базар. Подходит к ней толстый бай.

– Почем дрова продаешь? Девочка запросила три теньги. Толстый бай и говорит:

– Возьми «как есть» пять тенег. Девочка отвечает:

– А вы дадите за дрова деньги свои «как есть»?

– Хорошо, согласен, вези дрова ко мне. Свалила девочка дрова и спрашивает:

– Дяденька, где прикажете вашего ишака привязать? Толстый бай показал место.

Привязала девочка ишака и попросила деньги за дрова.

Протянул толстый бай деньги, а девочка цап, схватила его за руку и говорит:

– Когда мы рядились, вы сказали, что дадите пять тенег «как есть». Отдавайте деньги вместе с рукой.

Спорили они, спорили. Соседи прибежали на крик и повели девочку и толстого бая к казию.

Крутил казий и так и эдак, придумывал тысячу хитростей, но девочка стояла на своем.

А народ кричит:

– Права девочка! Вот умница девочка!

Казий думал, думал и постановил:

– Отдавай руку,.

Заплакал толстый бай.

– Как же я без руки буду?

– Ну, плати выкуп 50 золотых тиллей.

Отсчитал бай девочке 50 тиллей.

Жалко стало толстому баю денег. Он и говорит:

– Давай побьемся об заклад, кто из нас будет лучше врать, тот должен платить еще 50 тиллей.

– Хорошо, – говорит девочка, – только вы, господин бай, старше меня годами, вы и начинайте.

Уселся поудобнее толстый бай, откашлялся и начал:

– Однажды я посеял пшеницу. Она у меня до того уродилась, что всякий, заехавший в поле верхом на верблюде или лошади, плутал десять дней. Как-то сорок козлов забрались в пшеницу и пропали. Когда пшеница созрела, нанял я батраков жать ее. Вот и пшеницу сжали, смолотили, а о козлах и помину нет. Однажды я приказал жене испечь лепешки, а сам сел читать коран. Когда лепешки вынули из печи, я отломил кусочек и начал есть. Вдруг слышу у меня на зубах – «Мэ-э-э!» Изо рта козел и выскочил, а за ним еще и еще. Козлы до того разжирели, что стали каждый с четырехгодовалого быка.

Захлопала девочка в ладошки, посмеялась и закричала:

– Отлично! Вы сказали правду, таких случаев на свете бывает много. А теперь послушайте меня. Однажды посредине нашего кишлака я вскопала землю и посеяла одно-единственное хлопковое семечко. И что же, вы думаете, получилось? Выросло громаднейшее дерево, тень от которого падала во все стороны на расстояние дневной езды от кишлака. Когда поспел хлопок, для очистки его я созвала пятьсот здоровых и крепких женщин с быстрыми руками. Очищенный хлопок я продала, а на вырученные деньги купила сорок могучих верблюдов, навьючила их дорогими ситцами и отправила с двумя своими братьями в Бухару. Три года не было от них никаких вестей. И вот, увы, меня недавно известили, что они убиты. А теперь смотрите, добрые люди, на толстом бае надет халат моего среднего брата, в котором он уехал в Бухару. Значит, вы, бай, убили моих братьев, завладели их товарами и верблюдами!

Толстый бай встал в тупик: если признать рассказ девочки правильным, станут его судить за убийство и не сносить ему головы, а если сказать, что рассказ ее ложь, то он должен в силу уговора уплатить ей 50 золотых тиллей.

Думал, думал, выложил деньги и говорит:

– Первый раз в жизни перехитрили меня.

А девочка забрала верблюда, лошадь, ишака и вернулась веселая домой к отцу.

Перевод М. Шевердина.

БОЗБАЛА

Было, не было, сыто ли голодно, когда волк был визирем, лис – караульщиком, ворон – знахарем, а воробей – ябедником, жил уважаемый всеми человек.

Не было у него сына. День и ночь горевал он: плохо пил, плохо ел, еще хуже спал.

Много лет прошло – и наконец жена родила ему сына, да такого красавчика, что только ясный месяц с ним мог сравниться. На радостях счастливый отец устроил большой пир. На пиру том народ веселился две ночи и два дня. По желаниюродовых старейшин новорожденного назвали Бозбала.

Но скоро веселье омрачилось. На седьмой день умерла мать Бозбалы.

Стали новорожденного кормить молоком козы.

Когда Бозбале исполнилось два года, отец его взял себе вторую жену. Мачеха не очень привечала пасынка. А когда у нее родился сын, и вовсе невзлюбила Бозбалу. Спать укладывала где-нибудь в темном углу на старой порванной кошме, попрекала даже куском хлеба.

Подошло время, Бозбала поступил в школу. Когда он возвращался из школы, отец усаживал его на колени, заставлял читать вслух, ласково разговаривал с ним.

Мачехе это очень не нравилось. Она сейчас же усаживала на колени мужа своего сына, а Бозбалу стыдила:

– Уходи! Здоровенный ты парень, а не стыдно у отца на коленях сидеть! Видишь, братишка твой посидеть хочет!

Коза, кормившая молоком Бозбалу в детстве, принесла козленка невиданной красоты. Бозбала назвал козленка своим, зубами пометил ему уши и сам за ним ухаживал.

Коза-мать три раза в день приходила кормить своего детеныша и снова уходила в степь, а козленок оставался дома и играл с Бозбалой. Мальчик даже научил своего любимца говорить по-человечески.

Когда мачеха обижала Бозбалу, мальчик уходил с козликом в степь и рассказывал ему о своих горестях.

Видит мачеха, что сколько она ни обижает пасынка, он никогда не плачет. Стала она придумывать, чем бы еще больше донять его.

Была у мачехи мать – старуха со сморщенным лицом, с беззубым ртом, большая мастерица по части всяких хитростей и плутней.

Старуха сказала:

– Муж твой скоро уедет по торговым делам. Всякий раз, когда пасынок попросит есть, давай ему горелую лепешку, а сыну своему сдобную. Бозбала обидится и уйдет из дому. А если пожалуется отцу, ты накричи побольше да свали вину на него же. Муж в гневе и сам отправит куда-нибудь своего сына. Вот ты и избавишься от него.

Мачеха так и поступила, как советовала старуха. Бозбала загоревал. Вышел он в сад и сел там, низко опустив голову.

– Бозбала, о чем ты горюешь? – спросил козленок.

– Эх, – ответил мальчик, – если бы ты сумел помочь!

– Расскажи мне, может быть я что-нибудь придумаю.

Бозбала заплакал и все рассказал. Козленок ответил:

– Не плачь, Бозбала. Отдавай мне горелую лепешку, а я тебе раздобуду вкусной еды.

Бозбала покрошил лепешку. Козленок съел ее, поднял вверх мордочку и заблеял. Смотрит Бозбала – а перед ним блюдо с пловом.

Так Бозбала каждый день отдавал горелую лепешку козленку, а взамен получал плов.

Однажды мачеха подсмотрела, как Бозбала ест плов. Побежала она к своей матери. Старуха подумала и говорит:

– Когда вернется муж, прикинься больной и попроси: зарежь, мол, козленка твоего сынишки, тогда я поправлюсь.

Жена бая так и сделала. Когда муж приехал, она притворилась больной и стала со слезами просить его зарезать козленка. Бай сейчас же послал за мясником. Из мяса устроили угощение, а голову закопали.

Приходит Бозбала из школы, а козленка нет. Спросил он брата, а тот говорит:

– Приехал отец и велел зарезать козленка, чтобы устроить пир.

– Теперь это место стало мне постылым, – сказал Бозбала и ушел из дому.

Выбежал отец на улицу и стал звать сына:

Но Бозбала даже не обернулся.

Идет Бозбала по кишлачной улице, а навстречу ему два его задушевных друга – молодые джигиты.

– Добрый путь. Куда идешь? – спрашивают. Бозбала рассказал о своем горе.

– А теперь прощайте. Я в этих местах не останусь.

– Подожди, – говорят ему джигиты, – мы тоже пойдем вместе с тобой.

Шли они дружно, точно три брата.

Долго они шли и много прошли.

Подошли друзья к берегу большой реки, смотрят, стоит прекрасный дворец. Уселись они под одним деревом, закусили. Двое легли спать, третий остался караулить.

Из дворца вышла девушка с золотым кувшином, подошла к реке и стала брать воду. Увидела она друзей, засмотрелась на них и уронила кувшин в реку.

Подошла девушка и спрашивает:

– Кто вы, откуда идете?

Джигит рассказал все как было.

– А сама ты кто? – спросил он девушку.

– Я прислужница Айпарчи – дочери здешнего хана. Хан собирается выдать дочь замуж. Я пошла принести воды помыть голову моей госпоже, да засмотрелась на вас и упустила в воду кувшин. Что я скажу теперь? – сказала девушка и ушла во дворец.

Айпарча спросила прислужницу, почему она так долго не приходила. Девушка рассказала о трех юношах.

Айпарча подошла к калитке, выглянула, увидела спящего Бозбалу, и сердце ее поразила любовь. Охнула она и упала без чувств. Рабыня побрызгала ее розовой водой и привела в себя.

Айпарча приказала принести два красных яблока. Нацелившись, она бросила одно в Бозбалу.

Бозбала вскочил, глядит: у калитки улыбается ему раскрывшаяся роза.

«Что за девушка! Не сон ли это?» – подумал Бозбала, протирая глаза.

А девушка бросила ему второе яблоко.

Бозбала с первого взгляда загорелся любовью. Он приблизился к калитке, поздоровался с девушкой.

Дочь хана и говорит:

– Отец меня выдает за нелюбимого. Убежим?

– У меня, – отвечает ей Бозбала, – есть два друга. Что мы с ними будем делить?

– Они пойдут с нами, – ответила ханская дочь. – Ночью, когда все будут спать, приходи сюда к калитке. Я буду ждать тебя с двумя лошадьми.

– Хорошо, – сказал Бозбала и, вернувшись к друзьям, рассказал им обо всем.

Ночью Бозбала пришел ко дворцу, а девушка уже ждет его. Айпарча попрощалась с дворцом и с родиной, и они отправились в путь.

Ехали они долго и проехали много. Когда миновало пять ночей и пять дней, подъехали они к покинутому замку.

Вошли они вовнутрь, смотрят: комнаты богато убраны, полы устланы коврами и паласами, а людей – никого.

– Что будет, то будет, – решили они и стали здесь жить.

Когда минуло десять дней, подошли друзья Бозбалы. Стали они тоже жить в этом замке. Каждый день один уезжал на охоту, тем и кормились.

Так Бозбала достиг исполнения своих желаний.

Перевод Н. Ивашева.

НУРУЛЛА-БАЙБАЧА

В давние времена жил в Самарканде очень богатый бай.

Однажды он сказал своему единственному сыну Нурулле-байбаче:

– Эй, сын мой, скоро я умру. У меня в трех местах спрятано богатство, – и он показал эти места сыну. – Недаром говорится: «Если проживать готовое, то и горы не хватит!» Поэтому займись торговлей и наживай деньги.

Бай дал сыну тысячу тенег и сказал:

– Купи на эти деньги товаров и торгуй.

Нурулла-байбача взял деньги и уехал. По дороге ему встретился дивана. Собрав вокруг себя толпу, он стоял посреди базара и выкрикивал:

– Кто даст мне тысячу тенег, тому я скажу сокровенные слова!

Люди смеялись:

– Кто это тебе за твои слова даст тысячу тенег?

– Вот Нурулла-байбача даст! – ответил дивана.

– Да, – сказал байбача и, вынув из кармана тысячу тенег, отдал диване. Тогда дивана сказал:

– Сын мой, прежде чем лечь спать, разбуди жену!

Нурулла вернулся домой и сказал:

– Отец, я на тысячу тенег купил товаров. Дай мне еще тысячу – я куплю еще и сразу привезу весь товар.

Отец исполнил его просьбу. Нурулла-байбача снова уехал.

И снова ему повстречался дивана. Вокруг него толпился народ. Увидев Нуруллу байбачу, люди засмеялись, заговорили:

– Смотри, дивана, вон Нурулла-байбача. Он еще раз за твои слова даст тысячу тенег.

Нурулла-байбача и на этот раз дал тысячу тенег. Тогда дивана сказал ему:

– Сын мой, влюбленному мила любимая, каждому влюбленному нравится его любимая.

Вернувшись домой, Нурулла-байбача обратился к отцу:

– Отец, я купил еще на тысячу тенег товаров. Дайте мне третью тысячу, я сразу привезу на три тысячи тенег товаров.

Отец отсчитал еще тысячу, и Нурулла байбача уехал, и снова ему встретился дивана.

Люди, толпившиеся вокруг него, сказали:

– Вон снова приехал Нурулла-байбача. Кроме него, никто тебе не даст столько денег!

Нурулла дал тысячу тенег, а дивана сказал ему:

– Эй, сынок, никогда не отказывайся от утреннего угощения!

После этого Нурулла байбача не поехал домой. Он поселился в Самарканде в саду, лег на краю хауза и так лежал.

Однажды к нему приехал человек и сказал:

– Ваш отец болен. Он просил вас приехать.

– Хорошо, скажите, что я приеду, – заявил Нурулла байбача, но сам не поехал.

Наутро прискакал другой посыльный и сообщил, что его отец при смерти и просит скорее приехать. Нурулла-байбача пообещал, но не поехал. Вечером снова прибыл человек и сказал:

– Отец ваш умер!

Тогда Нурулла-байбача поехал домой, похоронил отца и снова вернулся в Самарканд.

Однажды в дом к Нурулле залезли воры и потребовали, чтобы он дал им тысячу тенег. Нурулла дал. Спустя немного дней воры снова пришли и опять потребовали тысячу тенег. Он опять дал. Воры стали являться каждый день и уносить по тысяче тенег. Конечно, богатство, оставленное отцом, очень быстро иссякло.

– Что я теперь вам дам? – спросил Нурулла-байбача, когда воры снова пришли к нему.

– Дай что попало! – ответили воры. Тогда Нурулла продал один из двух имевшихся у него домов и отдал ворам деньги, а второй дом оставил себе.

Когда опять пришли воры, он заплакал:

– Теперь у меня остался только один дом, больше ничего не имею.

– Тогда мы заберем тебя самого, – сказали воры. Они посадили его на коня и повезли к себе в пещеру.

Вечером воры зарезали козла, разделали его, куски мяса и кости сложили в котел и приказали Нурулле-байбаче варить похлебку. При этом они пригрозили:

– Если пропадет хотя бы один кусочек мяса или хоть самая малая косточка, тебя ждет смерть.

Когда похлебка сварилась, Нурулла-байбача вышел из пещеры подышать воздухом. Вдруг прибежала собака, вытащила из котла лопатку и обглодала ее.

Воры вернулись, сосчитали куски мяса и кости в котле и, обнаружив пропажу, грозно спросили Нуруллу:

– Куда делась козлиная лопатка?

Расстроенный Нурулла ответил:

– Пока я дышал воздухом, собака сглодала лопатку.

– Врешь, несчастный, ты сам съел козлиную лопатку! – закричали воры и принялись колотить беднягу.

Избив Нуруллу до полусмерти, воры взвалили его на лошадь, отвезли к его дому и бросили у ворот.

Много дней Нурулла-байбача проболел и еле-еле поправился. Когда он выздоровел, жена сказала ему:

– Ребенок просит есть. Ты хоть в поденщики иди, а достань хлеба. Отправляйся сейчас же на базар, наймись в работники за любую цену, но без денег не возвращайся!

Нурулла пошел на базар, просидел там до вечера, но никто не пришел нанять поденщика. Наутро он снова пошел на базар и снова вернулся ни с чем. Нурулла заплакал и взмолился:

– О, боже! Ты лишил нас своей благодати, за что ты лишаешь своей милости этого ребенка?

Когда наутро Нурулла опять сидел на базаре в ожидании работы, к нему подошел седобородый старик.

– Сын мой, не пойдешь ли ты на поденную работу? – спросил он.

– Да, отец, пойду! – ответил Нурулла.

– Сколько ты хочешь за каждый день работы?

– Сколько бы вы ни заплатили, я согласен. Я не стану вам говорить: «Заплатите столько-то», – ответил Нурулла-байбача.

– Сын мой, за каждый день я буду платить тебе одну теньгу! – предложил старик.

– Хорошо, отец, – сказал Нурулла, – только вы меня не кормите, а когда я буду уходить вечером домой, вы мне давайте каждый раз одну лепешку.

Старик согласился и повел Нуруллу к себе домой. Вечером, накормив его, он дал ему десять лепешек.

Нурулла-байбача бегом направился домой, видит – его ребенок плачет, просит хлеба, а жена его уговаривает: «Не плачь, сейчас отец принесет хлеба». Нурулла дал лепешки жене.

Нурулла-байбача проработал у старика двадцать дней. Однажды вечером хозяин спросил:

– Можно тебе что-то сказать?

– Скажите, – ответил Нурулла.

Тогда старик сказал:

– Завтра я еду торговать в город Кала. У купцов, которые едут со мной, у каждого есть раб, а у меня нет. Не согласишься ли ты поехать моим слугой? Скажи только, сколько тебе заплатить за труды.

– Заплатите, сколько найдете нужным, – ответил Нурулла-байбача.

Старик обрадовался и сказал:

– Тебе я заплачу сто тенег, а семье твоей дам еще сто тенег и сто пудов муки.

Взяв деньги и погрузив муку на ослов, Нурулла пришел домой и объявил жене:

– Я вернусь через полгода. Это тебе на питание до моего возвращения.

Жена сказала Нурулле-байбаче:

– Ты едешь в далекие места. Поэтому я мешок с деньгами развяжу только в самой крайности.

Она крепко завязала мешок и поставила в угол комнаты. Утром, попрощавшись с женой и сыном, Нурулла-байбача отправился с купцами в город Кала.

Двадцать дней они были в пути. Вода и продукты у них иссякли. Близ дороги была пещера, где, по рассказам, была вода. Купцы стали посылать своих рабов в пещеру за водой, но ни один из них не вернулся. Хозяин Нуруллы-байбачи сказал:

– Этот человек не раб мой, а поденный работник. Поэтому приказывать ему идти в пещеру я не могу. Я могу только просить.

Обратившись к Нурулле, он сказал:

– Сын мой, прошу тебя, иди в пещеру. Если с тобой что-нибудь случится, я дам твоей семье тысячу тенег!

Нурулла согласился.

Старик тут же отсчитал тысячу тенег.

Войдя в пещеру, Нурулла байбача увидел страшного дива, запрудившего воду. Этот див погубил всех рабов, которые заходили в пещеру.

Нурулла поклонился диву.

– Зачем ты пришел сюда в пещеру? – зарычал див.

– Я пришел достать воды людям, умирающим от жажды.

Тогда див закричал еще более страшным голосом:

– Если ты ответишь на мой вопрос, я дам тебе воды! Если нет, я тебя погублю!

Около дива в воде плавала лягушка, а рядом с ней сидела прекрасная пэри. Когда пэри улыбалась диву, он не обращал на нее внимания, а когда начинала квакать лягушка, то див приходил в восторг, был очень доволен и смеялся.

Див спросил Нуруллу:

– Какая из двоих лучше?

Тогда Нурулла сказал диву слова, которые когда-то купил у диваны:

– Влюбленному мила любимая. Каждому влюбленному нравится его любимая!

Див остался доволен ответом Нуруллы и дал ему в подарок светильник, покрытый самоцветами.

На прощанье он добавил:

– Когда купцы будут покупать в городе Кала товары, ты приобрети побольше черного перца. Пригодится.

Как только Нурулла-байбача выбрался наружу, из пещеры с шумом потекла вода.

Купцы обрадовались и дали Нурулле дорогие подарки, на которые он тут же приобрел себе семь верблюдов.

Купцы снова пустились в путь.

Когда они проезжали через один город, Нурулла-байбача увидел мальчика с кошкой на руках и спросил его:

– Что это?

Мальчик ответил:

– Это тигренок.

Нурулла купил его у мальчика за одну теньгу.

Через несколько дней караван остановился на отдых в бесплодной местности. Там было так много мышей, что они продырявили за ночь все вьюки. Нурулла байбача выпустил тигренка, и все мыши разбежались. Купцы обрадовались и богато одарили Нуруллу. На эти деньги он приобрел еще тридцать три верблюда.

Когда караван прибыл в город Кала, Нурулла-байбача вынес на базар подаренный ему дивом светильник. Но не нашлось ни одного покупателя, так как светильник стоил очень дорого.

Нурулла понес его во дворец. Падишах спросил его:

– Сколько тебе заплатить за светильник?

Нурулла ответил:

– Сколько дадите, я на все согласен!

Главный визирь шепнул падишаху на ухо:

– Казни этого человека, и светильник украсит твою казну.

– Как же мы его убьем? – возразил падишах.

– Отошли его в сад, – сказал визирь, – а садовника научим убить того, кто первым войдет в калитку. Так мы избавимся от него.

Утром падишах приказал Нурулле принести из сада корзину винограду. Когда Нурулла шел через двор к садовой калитке, старик-хозяин увидел его и пригласил выпить с ним пиалу чаю. Нурулла поблагодарил и сказал ему, что идет выполнять приказание падишаха. Но старик все настаивал, чтобы он посидел с ним.

Нурулла тут вспомнил слова диваны: «Не отказывайся от утреннего угощения», – и сел со стариком пить чай.

А в это самое время в сад пошел главный визирь посмотреть, как выполнен его приказ. Не успел он войти в калитку, как садовник с размаха отсек ему голову. А Нурулла, попив со стариком чаю, принес падишаху корзину винограду.

Падишах крайне удивился и воскликнул:

– Поистине, если аллах не хочет смерти человека, то одного моего желания мало.

Он приказал казначею отсчитать Нурулле-байбаче десять тысяч золотых.

Вскоре купцы распродали товары и решили вернуться к себе домой.

Но Нурулла-байбача не захотел ехать с ними. Он отдал старику-хозяину тысячу золотых и тигренка, а сам, погрузив товар на сорок верблюдов, поехал в Стамбул.

Через шесть месяцев караван вернулся в Самарканд. Старик дал жене Нуруллы тысячу золотых, а тигренка подарил его сыну. При этом он сказал жене Нуруллы-байбачи, что тот на сорока верблюдах повез черный перец в Стамбул и вернется только через десять лет.

В тот год Самарканд был заполнен мышами. Они съели все зерно на мельницах и продырявили мешки с мукой.

Люди взяли тигренка у сына Нуруллы, и он прогнал с мельниц всех мышей. В благодарность народ заботился с тех пор о семье Нуруллы-байбачи, и она ни в чем не нуждалась.

А теперь послушайте о самом Нурулле-байбаче. Он благополучно доехал до Стамбула. Каждое зернышко перца он стал продавать за один золотой.

Только через десять лет Нурулла-байбача вернулся домой.

Был поздний вечер. Нурулла влез на дерево, оттуда спрыгнул во двор и видит, что на постели спит его жена, а недалеко от нее на паласе лежит какой-то джигит. Ревность схватила Нуруллу-байбачу за горло. Он вынул нож и хотел ударить джигита, но тут вспомнил слова диваны: «Прежде чем лечь спать, разбуди жену».

Он разбудил жену и спросил ее:

– Кто этот джигит?

– Да это наш сын, – сказала, смеясь и плача от радости, жена. – Смотри, как он вырос за твое отсутствие.

Нурулла обнял жену и сына.

Они спокойно стали жить и достигли своих целей.

Перевод А. Сандель.

НИКУДЫШНЫЙ ПАРНИШКА

Осиротев, я остался один у бабушки и целыми днями пас трех ее телков. Как-то одного телка задрал волк. Бабушка рассердилась очень на меня и крепко побила. Тогда я убежал в кишлак Баймокли и нанялся пасти козу к одной старухе.

Когда трава в степи выгорела, старуха сказала: – Козы перестали давать молоко. Я буду пасти их сама, а ты смотри за козлятами и носи в дом воду.

Однажды, когда старухи не было дома, я потихоньку залез в кладовую, взял муки, испек лепешку, положил на нее кусок масла и только собрался ее съесть, как вдруг вернулась со своими козами старуха.

Не зная, куда деть лепешку с маслом, я сунул ее в шапку, а шапку как ни в чем не бывало надел на голову.

Козлята кинулись сосать коз, старуха рассердилась и ударила меня по голове кулаком. Из-под шапки брызнуло масло.

– Ой, у него мозги выскочили! – расстроилась старуха.

Я лег, крепко ухватившись руками за голову.

С того дня старуха сама пасла коз, смотрела за козлятами и носила воду. Я ничего не делал, а только полеживал.

Наконец старуха обиделась и сказала:

– Эй ты, никудышный парнишка, пойди попаси коз, а я собью масло.

– Хорошо, – сказал я и пошел пасти коз.

Но придя на поле, я заснул, а когда проснулся, была уже полночь. Смотрю, всех коз передушил волк.

«Ну, теперь меня старуха убьет!» – подумал я и убежал в селение Джаркурган. Там я увидел старика, который на стерне сжатого ячменного поля пас цыплят от сорока клушек.

– Дедушка, – сказал я, – я очень проголодался, – дайте мне хлеба.

– Вон там дом мой, – ответил он, – пойди туда, тебе там дадут хлеба.

– Незнакомого не жалуют, – сказал я. – Мне не дадут хлеба. Хорошо бы вы принесли мне хлеба сами, а я присмотрю тем временем за цыплятами.

Старик ушел, а меня стало клонить ко сну. Чтобы коршун не унес цыплят, я их всех связал за ноги одной бечевкой, а конец ее держал в руке. Прилетел коршун, схватил за конец бечевки и унес всех цыплят сразу.

Испугавшись, что дед меня побьет, я убежал.

Пришел я вскоре в кишлак Саидваккос. Там жил охотник-птицелов по имени Бегмат. Я стал прислуживать ему, кормить его птицу, чистить клетки. Однажды Бегмат, уходя домой, дал мне одну копейку и сказал:

– Купи для птиц корму!

Я не знал, какой корм едят птицы, но видел на дне клеток под птицами что-то белое. «Видимо, птицы едят простоквашу», – решил я. Пошел в кишлак, купил крынку простокваши и дал птицам. Но птицы не стали есть простоквашу.

«Почему они не едят?» – удивился я и, схватив самую красивую птицу, начал тыкать ее головой в крынку с простоквашей.

Птица вдруг перестала трепыхаться и затихла. Я думал, что птица ест простоквашу, а она, оказывается, сдохла.

– Как это тебя угораздило убить птицу? – спросил, вернувшись, Бегмат.

– Я дал птице простокваши, заставил ее есть, а она, оказывается, сдохла! – ответил я.

– Эх ты, дитя, тебе неведом язык птиц, – сказал огорченный Бегмат.

Как-то он взял меня с собой на охоту. Дал мне тулуп, сокола, борзую собаку и мешок для дичи. Было жарко, тулуп я перебросил через плечо, борзую повел на поводке, мешок засунул за пазуху, а сокола посадил на руку.

Бегмат сказал мне:

– Встретится лиса – пусти борзую, встретишь куропатку – пусти сокола.

Бегмат верхом, я пешком поднялись на гору. Я устал нести тулуп и набросил его на борзую, а сокола засунул в мешок.

Вдруг появилась лиса. Борзая кинулась за ней, тулуп зацепился за пень и порвался в куски.

Тут из камней вспорхнула куропатка.

– Отпусти сокола! – крикнул Бегмат.

Я вытащил сокола из мешка и швырнул его вверх, но он бессильно шлепнулся на землю.

«Видно, сломал крыло», – подумал я, но оказалось, он задохнулся в мешке.

«Ну, теперь Бегмат меня убьет!» – подумал я и убежал.

Долго я бродил и в конце концов попал к одному баю. Нанялся я к нему в батраки. У этого бая были мул и иноходец. Однажды иноходец заболел.

– Эй, ты, – предупредил меня бай, – смотри, чтобы животное не издохло, а в случае чего прирежь его!

Я лег спать в конюшне, рядом поставил светильник и положил нож.

Среди ночи я проснулся, светильник погас, слышу, что иноходец бьется в предсмертных судорогах.

Не зажигая света, я схватил нож и перерезал животному шею. Когда же я зажег свет, то увидел, что, вместо больного иноходца, я зарезал здорового мула. «Ну, теперь бай завтра меня убьет», – подумал я и убежал.

Пришел я на базар в селении Янги-Курган. Одна женщина, державшая на руках ребенка, увидела меня и спросила:

– Что это ты ходишь, сынок?

– Я могу стать сыном тому, у кого нет сыновей, – отвечал я.

– Ох, нет у меня сыночка, есть только дочка, – заявила женщина. – Будь мне сыном.

Она отдала мне свою маленькую девочку и сказала:

– Я куплю что надо на базаре, а потом мы пойдем домой.

Женщина ушла. Я купил ребенку винограду и стал ждать.

Но мать девочки все не возвращалась.

Долго я ее искал среди лавок и наконец нашел.

– На, возьми ребенка! – сказал я.

Женщина сразу же закричала:

– Это не мой ребенок, я тебя не знаю и ребенка знать не знаю!

На крик собрался народ и повел нас к казию.

– Вот эта женщина дала подержать мне своего ребенка, – сказал я казию, – а теперь говорит, что это не ее девочка.

Казий сказал женщине:

– Возьми ребенка!

Женщина возразила:

– Это не мой ребенок!

Тогда казий распорядился:

– Посадите девочку на ковер посередине и зовите ее по очереди. К кому пойдет она, тот и возьмет ее.

– Иди ко мне, – сказала женщина, но ребенок к ней не пошел.

– Иди ко мне, я тебе винограду дам, – сказал я, и девочка потянулась ко мне.

– Эй, ты, никудышный парнишка, возьми ребенка, – вынес приговор судья.

Что мне оставалось делать? Я взял на руки девочку и пошел.

Женщине стало стыдно.

– Сынок, не печалься, – сказала она, – давай станем матерью и сыном. – И взяла меня к себе домой.

Спустя некоторое время я разыскал свою бабушку, и мы стали жить все вместе.

Перевод А. Сандель.

ХАСАН И ХУРЛИКО

В давние времена в одном восточном государстве жил купец Ахмеджан с женой. У них были сын Хасан и дочь Хурлико. Шли месяцы, годы, мать и отец умерли. Хасан и Хурлико остались сиротами, без средств. Хасан нанялся в работники к одному богатому баю. Бай увидел, что Хасан хороший работник, и, решив удержать его у себя в семье, женил на своей дочери Зулейхе.

Плохой, сварливый был характер у этой Зулейхи, ни с того ни с сего она возненавидела Хурлико и решила во что бы то ни стало избавиться от нее.

Однажды, когда Хасан работал далеко от селения, Зулейха вынесла из комнаты все вещи во двор, облила их маслом и подожгла.

Когда Хасан вернулся с работы, Зулейха, заливаясь слезами, подняла крик:

– Твоя дорогая сестрица возненавидела меня и сожгла все вещи. Я требую развода. Я не могу жить с ней в одном доме.

Не разобравшись, в чем дело, Хасан накинулся на сестру с кулаками.

Хурлико взмолилась:

– Дорогой брат, не бей меня. Ни в чем я не виновата. Зулейха сама по злобе на меня сожгла вещи.

Но Хасан не обратил внимания на слова Хурлико и избил бедняжку.

Спустя год у Зулейхи родился сын.

Несмотря на то, что золовка по-прежнему ненавидела ее и плохо к ней относилась, Хурлико нянчила ребенка, заботилась о нем, словно родная мать.

Хасан безумно любил сына.

Злая, бессердечная Зулейха продолжала строить козни против Хурлико. Как-то ночью, когда все спали, Зулейха зарезала своего сына и положила его в постель Хурлико. Туда же она подбросила и нож.

Утром Зулейха вскочила, обняла мужа и заплакала. Хасан спросил ее:

– Почему ты плачешь?

Зулейха бросилась к постели золовки, подняла на руках мертвого ребенка и диким голосом закричала:

– Смотрите все! Ночью, когда я спала, Хурлико зарезала моего сына.

В ярости и горе Хасан спросил у Хурлико:

– Проклятие твоему отцу! Почему ты его убила? Что он тебе сделал?

Плача, Хурлико взмолилась:

– Дорогой брат, ты понапрасну ругаешь и мучишь меня. Могла ли я совершить такой злодейский поступок? Я так любила малютку. Зулейха клевещет на меня!

Тогда Зулейха вынула из постели Хурлико нож и, показав его Хасану, сказала:

– Смотри! Она говорит, что я клевещу. А это что?

– Какая ужасная клевета! – воскликнула Хурлико, обливаясь слезами. – Чем возводить на меня такое, в тысячу раз было бы лучше, если бы вы меня убили.

– Нет! – воскликнул Хасан. – Ты убила моего единственного сына, Ты мне больше не сестра.

В гневе он отрубил обе руки Хурлико и выгнал ее из дому.

Несколько дней несчастная девушка скиталась по степи и наконец, измученная, умирающая с голоду, приплелась в сад падишаха той страны Султанхана.

Рядом на бахче зрели дыни и арбузы.

Днем Хурлико пряталась в саду, а по ночам пробиралась на бахчу и, лежа между грядками, грызла прямо зубами дыни.

Однажды Султанхан сказал сыновьям:

– Сыны мои, кто это по ночам грызет дыни на нашей бахче? Надо подкараулить вора.

Старший сын падишаха поклонился и заявил:

– Караулить пойду я.

Он взял саблю и пошел на бахчу. Просидев там до полуночи, он заснул.

Утром он доложил отцу:

– Отец, там никого не было.

Но когда осмотрели грядки, оказалось, что еще несколько дынь повреждено.

Падишах послал на бахчу среднего сына. Но и он тоже ночью заснул, а утром пришел к отцу и заявил:

– Никого я не видел на бахче.

Тогда младший сын падишаха Анвар попросился караулить бахчу.

– Сын мой, – ответил Султанхан, – братья твои ничего не добились. Что можешь сделать ты? Не ходи!

Принц Анвар почтительно возразил:

– Отец, быть может, я сделаю то, чего не смогли сделать братья.

Падишах сдался на уговоры сына:

– Хорошо, дитя мое, иди!

Обрадовался Анвар, взял соль, саблю и пошел на бахчу. В полночь его стало клонить ко сну. Ножом он надрезал палец и посыпал его солью. Боль прогнала сон.

Тем временем Хурлико тихонько пробралась на бахчу. Анвар вскочил, подбежал к девушке и схватил ее.

– Кто вы такая? – удивился он. – Что вы здесь делаете?

Горько плача, Хурлико поведала о своих злоключениях. Анвар привел девушку к отцу и обо всем рассказал ему. Падишах приказал прислужницам:

– Оденьте эту девушку в красивые одежды, пусть она живет у нас.

Прошло немного времени, как-то Анвар пришел к падишаху и сказал:

– Отец, не пожелайте моей крови, не сердитесь. Я имею к вам просьбу.

– Говори, сын мой, ни одной капли твоей крови не пролью!

Анвар упал на колени и заговорил:

– Отец, я полюбил Хурлико. Жените меня на ней!

Огорчился Султанхан и возразил:

– Сын мой, неужели безрукая калека достойна стать женой принца? За тебя пойдет самая красивая дочь самого могущественного падишаха. Зачем тебе Хурлико?

– Мне не нужна красивая дочь падишаха! – воскликнул Анвар. – Мне нужна только Хурлико, даже безрукая. Я люблю ее. Никогда я не женюсь на другой.

Очень любил Султанхан сына и, боясь, что он сойдет с ума от любви, решил женить его на Хурлико.

Пышно отпраздновали свадьбу Анвара и Хурлико. Пировали сорок дней и сорок ночей.

Через два года Султанхан призвал к себе Анвара и показал ему полученное письмо из далекой страны. В нем было написано:

«Ваш младший сын Анвар славится умом и скромностью. Наш падишах, умирая, завещал нам вместо себя возвести его на престол. Мы избрали падишахом Анвара и просим его прислать править нашим государством».

– Сын мой, – спросил Султанхан, – согласен ли ты поехать падишахом в чужую страну?

– Поеду! – ответил Анвар. – Но у меня есть просьба. Моя жена Хурлико ждет ребенка. Если она родит сына, дайте мне знать об этом торжественно, с карнаями и сурнаями!

Отец согласился. На утро Анвар, попрощавшись с отцом, матерью и женой, в сопровождении воинов выехал за пределы государства. Проехав путь не малый, не большой, он прибыл в тот город. По воле народа он взошел на престол и стал править государством.

А теперь послушайте о Хурлико:

В надлежащий день и час она родила сына с золотой косичкой и дочь – с серебряной.

Обрадованный Султанхан устроил торжества с карнаями, сурнаями и отправил Анвару письмо с радостным известием.

Посольство, с которым Султанхан отправил письмо, проезжало через город, где родилась и выросла Хурлико.

Когда нукеры под звуки карнаев и сурнаев проходили через этот город, Зулейха – невестка Хурлико – стояла на улице у ворот дома.

Увидев пышное посольство, Зулейха удивилась. Подойдя к нукерам, она спросила:

– Что это за радостная весть и куда вы ее везете?

Нукеры ответили:

– Сын Султанхана-падишаха Анвар, избранный народом, царствует в другом городе. У него есть безрукая жена Хурлико. Она родила ему сына и дочь. Мы везем эту радостную весть Анвару.

Почернела Зулейха от гнева и зависти. Пользуясь тем, что в городе не было ее мужа Хасана, она пригласила к себе в гости послов поужинать и переночевать.

Привязав снаружи коней, послы вошли в дом Зулейхи. Она их угостила, напоила их вином так, что они крепко заснули.

Тогда Зулейха принялась обшаривать их карманы и, обнаружив письмо, в котором падишах сообщал Анвару радостную весть, порвала это письмо и написала другое. В нем было написано:

«Сын мой, Анвар, жена твоя Хурлико родила щенка и котенка. Что делать?»

Письмо это Зулейха положила в карман старшему послу. Утром послы под звуки карнаев и сурнаев снова двинулись в путь.

Приехав к Анвару, они отдали ему письмо.

Крайне огорченный, Анвар написал своему отцу:

«Дорогой отец! Хотя Хурлико родила щенка и котенка, все равно до моего приезда обращайтесь с ней хорошо. Скоро я приеду. Не обижайте ее!»

Послы с ответным письмом отправились обратно. На пути Зулейха подстерегла их и пригласила к себе в гости. Когда послы опьянели и заснули, она разыскала у них ответное письмо, прочла его, порвала и выбросила. А вместо него от имени Анвара написала:

«Эй, дорогой мой отец! Хурлико мне не нужна. Хотя она родила сына с золотой, а дочь с серебряной косичкой, все равно она мне опротивела. Как только получите это письмо, отрежьте ей груди, бросьте ее детей в хурджун, повесьте его ей через плечо и прогоните в пустыню. Если я по приезде застану Хурлико с детьми во дворце, отрекусь от вас. Не нужен мне такой отец!»

Наутро нукеры отправились в путь и, вернувшись в свой город, отдали письмо падишаху Султанхану.

Прочитав письмо, Султанхан-падишах крайне опечалился:

– Ничего не понимаю, – сказал он себе, – почему это мой сын так жестоко обращается с Хурлико, вместо того, чтобы радоваться?

Падишах никому не сказал ничего об этом письме и много дней ходил мрачный, не зная, как поступить.

Заметив это, Хурлико спросила:

– Отец, что с вами случилось? Вы так печальны.

Падишах заплакал и, не будучи в состоянии говорить, протянул невестке письмо. Прочитав его, Хурлико горько зарыдала:

– Отец, раз так требует ваш сын, вы не можете не исполнить его желания. Поступайте так, как написано в письме.

Но Султанхан заплакал еще сильнее и сказал:

– Дочь моя, я не стану отрезать тебе груди, но ты возьми детей и покинь дворец и город.

Осторожно и нежно Султанхан положил детей в хурджун и перекинул его Хурлико через плечо. Молодая женщина попрощалась со свекром и, горько рыдая, ушла из дворца.

Дня два она шла куда глаза глядят. На третий день ей пришлось переходить реку, и тут сын с золотой косичкой вывалился из хурджуна, упал в воду и утонул.

Горько плача, Хурлико выбралась на берег и, покормив дочь грудью, заснула.

Вдруг кто-то разбудил ее, говоря:

– Встань, дочь моя, возьми вот эти свои драгоценные вещи!

Хурлико вздрогнула, проснулась. Видит она, что перед ней стоит старец-волшебник и протягивает ей сына с золотой косичкой.

Обрадованная Хурлико встала и поклонилась старику.

– Здравствуй, – сказал волшебник. – Это твой сын?

– Мой! Я его выронила из хурджуна, когда переходила через реку.

– Возьми его.

– Как же я возьму, когда я калека, без рук.

– А чьи это руки, ты не узнаешь их? – спросил опять старик. И тут Хурлико увидела, что волшебник протягивает ей две руки.

– Да, отец, я узнаю, раньше у меня были точно такие руки. Моя невестка оклеветала меня перед братом, и он, отрубив в гневе мне руки, прогнал меня из дому.

Волшебник пошептал что-то над руками, подул, и руки оказались на месте. Молодая женщина упала на колени перед старцем, горячо благодаря его. Тогда волшебник положил ей в одну руку семь камешков, а в другую – сорок один камешек и сказал:

– Дочь моя, спустя день пути тебе повстречается большая река. Дойдя до нее, брось в воду эти семь камешков. Река сразу же разделится на семь арыков, обмелеет, и ты перейдешь благополучно на другой берег. Через три дня тебе встретится пустыня. Тогда брось сорок один камешек. Тотчас же появится дворец, и ты обретешь богатство. Вот там и живи счастливо со своими детьми.

Сказав так, старик исчез. А Хурлико покормила детей и пошла своим путем.

Через день она подошла к большой реке и бросила, как говорил волшебник, семь камешков. Река разделилась на семь арыков. Хурлико благополучно переправилась на другой берег. Долго еще шла она по дороге и наконец дошла до пустыни. Здесь она бросила сорок один камешек в песок, сразу же перед ней появился невиданной красоты дворец, утопающий в тени садов. Из дворца выбежала женщина и сказала Хурлико:

– Мы давно вас ждем, очень хорошо, что вы пришли.

Женщина взяла у усталой Хурлико детей, ввела ее в прохладные комнаты, усадила на семь одеял и поставила перед ней богатое угощение.

Теперь оставим Хурлико в прекрасном дворце в неге и довольстве и расскажем о другом.

Отправив ответ Султанхану, Анвар созвал своих визирей и сказал им:

– Я поеду в свой город и через пятнадцать дней вернусь обратно.

Так он и сделал. Приехав на родину, он увидел, что Хурлико нет во дворце, а его отец погружен в глубокую печаль.

– Что случилось? Где Хурлико? – спросил встревоженный Анвар.

Падишах ответил:

– Сын мой, почему ты задаешь мне такой вопрос? Сам ты написал, что Хурлико тебе не нужна, что ее дети тоже тебе не нужны. Ты потребовал, чтобы ей отрезали груди и выгнали в пустыню.

– Отец, вы же сами в письме мне написали, что Хурлико родила щенка и котенка, а я вам ответил, чтобы вы до моего приезда не обижали ее.

Узнав, как было дело и что у Хурлико родились сын и дочь, Анвар в ужасном горе выбежал из дворца и бросился искать жену и детей в пустыне.

Теперь скажем два слова о брате Хурлико.

В конце концов Хасан понял, что Зулейха наклеветала на его сестру. Он очень раскаивался, что так жестоко поступил с Хурлико. В тоске не находил он места, бродил по улицам города, а когда засыпал, видел все время Хурлико. Он поссорился с женой, заявив ей, что из-за ее подлости потерял сестру, и ушел от нее.

Бродя по пустыне, он встретил безутешного Анвара. Тот спросил его:

– Брат, что вы делаете в пустыне, подобно мне?

– Брат, у меня пропала сестра, вот я и ищу ее, – отвечал Хасан.

– Как зовут вашу сестру? – спросил Анвар.

– Ее зовут Хурлико.

– Мою жену тоже зовут Хурлико, но только, у нее нет обеих рук. Бедняжка, много она перенесла горя. Я пожалел ее и женился на ней.

И Анвар рассказал все как было. Хасан не выдержал и заплакал. Удивился его слезам Анвар и спросил:

– Почему вы плачете?

– Увы, ваша жена Хурлико и есть моя сестра, – отвечал печально Хасан. – Я не понял, что жена клевещет на мою сестру, отрубил бедняжке руки и выгнал из дому!

И он снова заплакал.

– Довольно, брат, не плачьте, у нас с вами одно горе. Если счастье улыбнется, мы найдем Хурлико.

Они обнялись, поклялись в вечной дружбе и пошли дальше. Так бродили они вместе по миру четыре года и пришли наконец ко дворцу, где жила в неге и довольстве Хурлико. В то время она стояла у окна и смотрела на дорогу. Узнав мужа и брата, она сказала детям:

– Сынок, подойди вон к человеку, что справа, и скажи ему: «Папа», а ты, дочка, беги к человеку, что слева и скажи ему: «Дядя».

Дети подбежали к странникам. Мальчик сказал Анвару: «Папа», а девочка Хасану: «Дядя». С удивлением Анвар и Хасан поглядели друг на друга и взяли детей себе на руки. Тогда Хурлико вышла из дворца и поздоровалась с мужем и братом. Они были удивлены до крайности. По виду она была похожа на Хурлико, но их смущало то, что у нее были руки. Хурлико вернулась в дом, и тогда Хасан заговорил:

– Она похожа на мою сестру, только у нее есть руки.

Анвар воскликнул:

– Она похожа на мою жену, только у нее есть руки.

Вернулась Хурлико, разостлала перед мужем и братом богатый дастархан и принялась потчевать их.

Поев, Хасан сказал:

– Госпожа, у меня есть сестра, похожая на тебя. Я ее потерял, а теперь разыскиваю. Не видела ли ты ее? Она очень красива, но только у нее нет обеих рук.

Хурлико ответила:

– Нет, в наших краях такой женщины не было, я не видела.

Анвар и Хасан поблагодарили за угощение и собрались уходить.

– Оставайтесь ночевать, – сказала Хурлико, – завтра пойдете куда вам надо.

Анвар согласился:

– Брат, давайте сегодня переночуем здесь.

Хурлико приказала уложить гостей на шелковые и атласные одеяла. Когда они заснули, в полночь Хурлико положила в карман брата жемчуг и бриллиантовые серьги.

Утром Хасан и Анвар позавтракали всевозможными яствами, попрощались и отправились в путь.

Немного спустя после их ухода Хурлико позвала двух слуг и сказала:

– Верните этих странников и приведите сюда.

Слуги, догнав Хасана и Анвара, приказали им вернуться:

– Вас зовет Хурлико.

Удивленные Хасан и Анвар вернулись. Хурлико, притворившись разгневанной, закричала:

– Вы бессовестные люди, я вас приняла, угостила, а вы украли мой жемчуг и серьги?

Хасан и Анвар возражали и клялись, что они ничего не брали.

Хурлико сказала:

– Я не верю вашим клятвам, я сейчас прикажу обыскать вас.

В карманах Анвара ничего не оказалось. Потом осмотрели карманы брата Хасана и нашли жемчуг и серьги.

– А это что? Почему вы сказали, что не трогали моих вещей? – обратилась она к брату.

Хасан начал клясться, что он не брал драгоценностей и что кто-то по злобе, желая оклеветать его, положил их ему в карман. Он горько заплакал.

Хурлико стало его жалко, она тоже заплакала и сказала:

– Брат Хасан, я твоя сестра Хурлико. Вот ты говоришь, что на тебя наклеветали. Когда Зулейха убила своего ребенка, нож подбросила в мою постель и свалила вину на меня, ты мне не поверил и, отрубив мне руки, выгнал из дому.

– Дорогая кровинка моя, сестра моя, ты ли это? – говорил Хасан.

– Да, это я, – сказала Хурлико, – этот человек мой муж, а два этих ребенка – наши дети.

Хасан и Анвар были вне себя от радости.

Вскоре все они приехали на родину Анвара. Падишах очень обрадовался и устроил торжества, которые продолжались сорок дней и сорок ночей. А клеветницу, злодейку Зулейху, казнили.

Хурлико была мудрой женой падишаха, жила счастливо и достигла всех своих целей и желаний.

Перевод А. Сандель.

БАТРАК И БАЙ

В старые времена близ Чиназа жила бедная вдова. Была она уже преклонных лет, а три сына ее – Ярмат, Шарипи Алдар – только подросли и еще никакому ремеслу не обучились.

Трудно приходилосьстарушке. Порой дома даже и куска хлеба нельзя было найти, хотя она от восхода до захода солнца, не разгибая спины, пряла пряжу из хлопка и продавала в базарные дни ткачам бязь.

Стала плохо видеть вдова, не могла больше прясть. Позвала тогда она старшего сына Ярмата и сказала ему:

– Сын мой, я слепну, а ты уже почти взрослый. Теперь твой черед кормить семью. Иди-ка поработай.

Отвела старушка на следующее утро своего сына к чиназскому богатею Саттарбаю и договорилась с ним, чтобы он взял Ярмата в услужение.

– Э, бай Саттарбай, вот мой сынок, -сказала старушка, – стал он крепким парнем. Научите его пахать, сеять, урожай собирать и всему, что пожелаете. Будьте ему и отцом, и дядей, и хозяином. Мясо – ваше, кости – наши. А платить будете по справедливости. – Попрощалась вдова, поклонилась пониже и пошла себе домой, опираясь на свой старушечий посох.

– Ну, черная кость, – заговорил бай Саттарбай, – посмотрим, что ты можешь и чего не можешь?

Дал он Ярмату большое сито, в нем муку просеивают, и приказал:

– Сходи, наноси из реки воды.

Побежал Ярмат на реку, зачерпнул ситом воды, а она, конечно, в сите и не держится. Черпал, черпал, так воды не зачерпнул и пришел домой ни с чем.

– Где вода? – закричал бай.

– Разве тем, что вы мне дали, воду зачерпнешь? – сказал Ярмат.

– Ты что, еще спорить со мной, черная кость, смеешь! – разозлился бай Саттарбай, схватил кетмень и ударил Ярмата так, что тот тут же скончался.

Ничего не стоила в те страшные времена жизнь ничтожного бедняка, а потому бай Саттарбай даже особенно не огорчился. Отвез он на арбе тело несчастного Ярмата к его матери-вдове и сказал:

– Никуда не годный был работник твой сын. Поучил я его немного, да вот, видно, пришел его час. Как договорились, так я и сделал… Забирай, старуха, его кости.

Зарыдала безутешная вдова, закричала, застонала:

– Пойду к самому шаху жаловаться!

– Станет шах тебя, нищую старуху, слушать, – сказал бай Саттарбай, – прогонят тебя в три шеи из дворца, да еще о твою спину все палки переломают за назойливость. Лучше миром покончим, а из милости я возьму в услужение другого твоего сына.

Поплакала, поплакала старушка, но что поделаешь – с «господами богатства» разве поспоришь? – и согласилась отдать среднего сына Шарипа баю в услужение.

Посадил бай Саттарбай Шарипа на арбу и отвез к себе. Только приехали, бай и приказывает Шарипу:

– Принеси сейчас же воды! – и дал ему вместо ведра такое же сито, как раньше Ярмату.

Только Шарип не пошел на реку, а заявил баю:

– Ты что, надо мной издеваешься? Какой глупец воду в сите носит? – сказал так и швырнул сито под ноги баю.

Рассвирепел бай Саттарбай:

– Ах вот как, черная кость, ты еще спорить! – ударил кетменем беднягу Шарипа и убил.

Отвез убитого Шарипа бай Саттарбай и говорит безутешной старушке-вдове:

– Кричи не кричи, плачь не плачь, старая, горю не поможешь. Давай третьего сына.

Старушка-вдова плачет, слезами заливается.

– Нет, бай Саттарбай, – говорит, – у меня Алдар – последний сынок остался, лучше с голоду помру, а тебе, злодей, его на верную гибель не отдам.

Но тут вдруг заговорил младший сын вдовы Алдар:

– Отпусти меня, мать, к баю Саттарбаю. Надо же нам с ним рассчитаться за все его милости, что оказал он нашей семье.

– Молодец, – сказал бай, – вот ты, Алдар, словно поумнее будешь своих братьев.

Сели они на арбу и поехали.

По приезде домой бай Саттарбай первым же делом приказал Алдару:

– А ну, пошевеливайся, черная кость, притащи сейчас же воды, да поживей!

Сунул бай Алдару в руки то самое сито, из-за которого братья его жизнь потеряли, и вытолкал взашей из дому.

Алдар и спорить не стал. Забежал по пути на базар, попросил у жестянщика на подержание обыкновенный таз, положил в него сито, да так и принес баю Саттарбаю воды.

– Эге, – сказал бай, – да из тебя, черная кость, человек выйдет!

Стал работать Алдар в доме бая Саттарбая: двор прибирать, скотину кормить, землю пахать, поля поливать, да еще по ночам дом караулить. Не знал Алдар отдыха ни днем ни ночью. А бай Саттарбай только ходит да покрикивает: «Эй, черная кость, опять лодырничаешь!»

Вот раз собрался бай Саттарбай с женой, с чадами и домочадцами в гости в Ташкент. Оставил дома он Алдара и строго наказал ему:

– Эй, черная кость, сторожи дом! Да смотри, чтобы все было в порядке: двор прибери, подмети, чтобы блестел, скаковой конь чтобы из кормушки голову не поднимал, ворота чтобы наглухо были заперты, в комнате для гостей чтобы пылинки на штукатурке не осталось.

– Ладно, – сказал Алдар, – все сделаю, как приказываете, будьте спокойны!

Вернулся бай с семейством из гостей домой, хотел открыть ворота, ничего не получается. Стучался бай, стучался. Алдар выглянул из-за забора и смотрит.

– Эй, черная кость! – крикнул бай. – Почему ворота не открываешь, не видишь, кто приехал?

– Как не видеть, – отвечает Алдар. – Да только ворот теперь не открыть и через десять лет.

– Что ты болтаешь, дурак? Почему нельзя ворота открыть?

– Да вы же приказали их наглухо закрыть, чтобы никто не прошел. Вот я позади ворот новую стенку из кирпича и сложил.

Никуда не денешься – пришлось баю смолчать.

Вошел бай Саттарбай во двор через калитку и ахнул – земля вся была полита льняным маслом. Сколько было у бая в кладовой глиняных хумов с маслом, все до последней капли Алдар вылил во двор.

– Вай, какой убыток! – закричал бай. – Только сумасшедший мог погубить столько добра.

– Я исполнил только ваше поручение, господин бай. Вы же приказали мне, чтобы двор блестел. Вот он и блестит.

Ничего не поделаешь, пришлось баю смолчать. Вдруг видит он, что его любимый скаковой конь обезглавлен, а голова лежит в кормушке. Взвыл бай Саттарбай от ярости:

– Что ты наделал!

– Господин бай, вы же приказали, чтобы конь не поднимал голову из кормушки!

Никуда не денешься – пришлось снова баю промолчать.

Зашел он в комнату для гостей и от огорчения чуть не лишился разума. Оказывается, Алдар, чтобы не осталось на стенах ни пылинки, обломал всю дорогую алебастровую штукатурку с тонкой резьбой.

Застонал бай Саттарбай, схватился за голову и, не сказав Алдару ни слова, убежал на женскую половину дома.

Пришел бай к жене и говорит:

– Дело плохо, жена, этот батрак, черная кость, настоящий сумасшедший. Складывай вещи, придется убежать, а то как бы он нас всех не загубил.

Раскрыли они большие кожаные яхтаны и уложили в них все, что было поценнее, а затем вышли, крадучись, во двор, чтобы запрячь лошадь в арбу.

Алдару только это и надо было. Потихоньку забрался он в самый большой яхтан и притаился в нем.

Погрузили вещи бай с женой, сели на арбу и уехали, думая, что Алдар спит.

Бай Саттарбай все погонял лошадь и похвалялся:

– Хитрый Алдар, а я хитрее!

Всю ночь и день бай гнал лошадь и только к вечеру остановился на ночлег на самом берегу реки.

Стала тут байская жена охать и стонать:

– Хоть бы какого-нибудь слугу взяли, а то и костер разжигай, и ужин готовь.

– Пожалуйста, пожалуйста, хозяева дорогие, – сказал Алдар, вылезая из яхтана, и давай хлопотать по хозяйству. Бай и его жена только рот разинули. Сидят, молчат.

После ужина бай и его жена притворились спящими. В полночь они начали сговариваться:

– Как только Алдар, черная кость, заснет, столкнем его в воду.

Все слышал Алдар, и едва только бай и его жена задремали, тихонько встал, надел на себя байский халат, повязал голову байской чалмой и осторожно разбудил жену бая:

– Пора топить Алдара, – байским голосом прошептал Алдар.

Спросонья жена бая ничего не разобрала и помогла Алдару столкнуть в воду своего мужа.

Наутро жена бая проснулась, видит – Алдар ходит около арбы, и поразилась:

– Эй, черная кость, ты что, со дна реки выбрался? Мы же тебя утешили!

Тогда Алдар сказал:

– Вы, госпожа, не меня бросили в реку, а своими руками утопили мужа своего, бая Саттарбая. Теперь я с ним за все его милости и мне и моим братьям рассчитался.

Повернулся Алдар и пошел своей дорогой.

Перевод М. Шевердина.

ЖЕСТОКИЙ ШАХ

Когда-то в далекие времена правил одной страной жестокий шах.

Вздумалось ему как-то вынести решение: «У кого в доме умрет человек, хозяин должен нести тело умершего по крышам, с крыши на крышу до самого кладбища. А если кто ослушается и сделает не так, будет казнен».

В той стране жил старый-престарый сказитель, весь седой. Пошел он во дворец к шаху. Шах спрашивает:

– Ты зачем пришел?

Поэт говорит ему:

– Разве недостаточно мучений терпит народ от притеснений, голода и нищеты, а ты еще отдал нелепый приказ? Чтобы похоронить умершего, люди мучаются по пять, десять дней. И какое удовольствие получаешь ты от этого?

Разгневался шах.

– Говорят, седые старики разумны, – сказал он. – Поистине, это ложь. Какой-то выживший из ума старик пришел ко мне с наставлениями. Взять его и казнить немедленно! – приказал он.

Затем шах объявил новый приказ:

«Отрубить головы всем седобородым!»

Палачи ходили по домам, забирали седобородых стариков и рубили им головы. Некоторые старики спаслись бегством, некоторые попрятались в погребах, подвалах и других укромных местах, где никто не мог их найти.

Однажды шах приказал собраться в поход всем воинам в возрасте до тридцати лет. «А кому уже пошел тридцать первый год, того оставить! У таких силы уже маловато», – рассудил он.

У шаха был визирь. Стал он убеждать шаха:

– Государь, зачем вы так говорите? Ведь сколько людей уже погубили вы напрасно!

Но шах терпеть не мог, чтобы кто-нибудь ему перечил.

– Ну, что ты, глупый, понимаешь? – набросился на визиря шах. – Не смей мне перечить. В другой раз не вздумай говорить так, а то налью тебе в рот растопленного свинца.

Среди воинов шаха был молодой юноша Закир. У него был отец восьмидесятилетний старик. В те дни, когда шах приказал рубить головы всем, кому больше сорока пяти лет, юноша спрятал своего отца.

Собираясь в поход, сын стал прощаться с отцом.

Старик сказал:

– Сын мой, вот ты уедешь, а вернешься ли – никто не знает. У меня нет никого, кроме тебя, кто бы кормил меня и смотрел за мной. Чем я буду жить все то время, пока ты будешь в походе? Пойди к шаху и скажи ему, пусть он меня убьет. Ты меня похорони, а потом отправляйся. Или же возьми меня с собой.

Жалко было юноше оставлять отца в таком положении. Он сделал сундук, спрятал туда старика и взял его с собой.

Шах со своим войском выступил в далекий поход. Шли они, шли – и вот стали подходить к высоким горам. У подножья гор протекала огромная река. С шумом и плеском неслись ее прозрачные воды.

Шах приказал войску остановиться на берегу реки на ночлег.

Вечером шах вдруг увидел чудесный свет: в глубине речной сверкали два алмаза, словно яркие звезды во тьме ночной.

Подозвал шах своего воина и приказал нырнуть в воду и достать алмазы.

Воин нырнул в глубину реки, но обратно не выплыл. Шах вызвал других воинов. Все они ныряли один за другим и больше уже не появлялись на поверхности воды.

Один из воинов осмелился возразить шаху.

– Государь, – сказал он, – невозможно достигнуть дна реки на такой глубине. Зачем же погибать понапрасну?

– Эй ты, глупец! – крикнул шах. – Да если бы река была глубокая, разве видны были бы алмазы на дне? А за разговоры тебе отрубят голову. Палачи, сюда!

Воина казнили.

Заставил шах прыгать других воинов в реку.

Когда стала подходить очередь нырять Закиру в реку, он побежал к своей палатке, открыл сундук и, рыдая, сказал:

– Прощайте, отец, простите меня, не поминайте злым словом!

– Что случилось, сынок? – спросил встревоженный отец.

Сын рассказал о приказе шаха и о том, сколько воинов уже погибло в реке. Старик подумал немного и спросил:

– А есть на берегу какое-нибудь дерево?

– Да, есть, – ответил сын.

– Алмазов в реке нет. Алмазы на дереве. В воде реки видно их отражение, – продолжал старик. – Ты, сынок, осмотри-ка хорошенько то место, а когда очередь дойдет до тебя, беги к дереву, залезай на верхушку. Алмазы лежат в птичьем гнезде, заверни их в пояс и прямо оттуда ныряй в воду, а потом уже выйдешь на берег.

Простился юноша с отцом и пошел к шаху. Шах приказал ему нырнуть и достать алмазы.

Закир побежал к дереву и полез наверх.

– Зачем ты лезешь на дерево? – крикнул шах.

– О, государь, чтобы нырнуть глубже, я хочу броситься с верхушки дерева. Я достану алмазы, даже если они скрыты в недрах земли.

Юноша залез на дерево, смотрит: в птичьем гнезде пара алмазов сверкает при свете луны. Он тотчас же схватил их, завернул в пояс, бросился в реку и скрылся под водой.

Пока юноша ходил к отцу, шах объявил: «Кто выйдет из воды без алмазов, с живого шкуру сдеру».

Но вот юноша вынырнул, вышел на берег и поднес шаху пару алмазов.

– Молодец! – похвалил шах и похлопал юношу по плечу.

Наутро шахское войско выступило дальше и направилось вдоль реки. В одном месте на берегу люди заметили множество муравьев.

– Почему тут бегают муравьи? Что они делают? – спросил шах.

Но никто не мог ответить на его вопрос. Шах объявил:

– Каждый день я буду спрашивать двух человек! Чей ответ придется мне по нраву, того похвалю, а чей ответ не понравится, того казню.

Услышав шахский приказ, Закир опять пошел к отцу и рассказал ему обо всем.

Старик сказал:

– Пойди к шаху и скажи, что ты хочешь ответить на вопрос. Скажи: «На дне реки лежит горшок из-под масла, поэтому муравьи и кружатся здесь». А если шах прикажет достать горшок, ты скажи: «Ладно, достану». Потом залезь на дерево и оттуда пусти стрелу в шаха, да целься хорошенько, прямо в рот, чтобы убить насмерть, пусть околевает. Из-за одного человека гибнет столько людей.

Закир направился к шаху и сказал:

– Я отвечу на ваш вопрос. Государь, на дне реки лежит горшок из-под масла, поэтому здесь ползают муравьи.

Шах рассвирепел.

– А какой толк, если муравьи кружатся здесь, а горшок из-под масла лежит на дне реки. Ответ никуда не годится! – объявил шах, позвал палача и приказал казнить Закира.

Юноша попросил шаха:

– Великий шах, а можно мне достать тот горшок со дна реки и показать вам?

Шах согласился:

– Достань, покажи.

Закир бегом пустился к дереву, залез, примостился поудобнее на ветке, прицелился и пустил стрелу из лука, да так угодил, что стрела попала шаху прямо в рот и концом вышла через ухо.

Шах упал замертво.

Когда юноша слез с дерева, воины подбежали к нему, стали его обнимать и радостно говорили:

– Ты сделал доброе дело!

Закир ответил;

– Сделал это не я, а мой отец. Жаль, что столько людей погибло напрасно, столько невинных отцов наших убил тиран.

Воины пошли к мудрому старику, поблагодарили его за то, что он избавил их от жестокого шаха, и с почетом избрали своим начальником.

Перевод С. Паластрова.

СЕГОДНЯШНИЙ ГНЕВ ОСТАВЬ НА ЗАВТРА

Жил на свете бедный продавец хвороста. Он только и занимался тем, что целыми днями бродил по степи и приречным зарослям и собирал хворост, а к вечеру шел на базар и продавал его за три теньги. На эти деньги бедняк покупал хлеба. И так удавалось ему кормить жену и единственного сына. Вставал продавец хвороста, когда было еще темно, ложился, когда было уже темно.

Однажды, как обычно, бедняк принес на базар вязанку хворосту. Получил он за нее свои три теньги и, завязав их в свой поясной платок, пошел в пекарню купить лепешек.

По пути ему встретился старец.

– Эй, продавец хвороста, – сказал старец, – дай мне одну теньгу, а я тебе скажу одну мудрую истину.

Бедняку захотелось услышать мудрую истину, и он подумал: «Что же, у меня есть три теньги. Потрачу одну теньгу, зато останется еще две. По крайней мере услышу умный совет».

Вынул он из поясного платка теньгу и отдал старцу.

– Ну, говорите ваш мудрый совет!

– Сегодняшний гнев оставь на завтра.

Рассердился бедняк и набросился на старца:

– Знай я, что ты, старый болтун, скажешь всего-навсего такие никчемные слова, ни за что бы не дал тебе теньгу, отдай сейчас же мою теньгу обратно.

Поднялся шум, сбежался народ. Пока бедняк жаловался и объяснял, что случилось, старец затерялся в толпе.

Всю ночь не спал продавец хвороста, думал, что вот теньга, заработанная таким трудом, пропала зря. Утром он встал, как всегда, рано, заткнул за пояс топор, перекинул через плечо веревку и пошел.

Шел он и все думал о пропавшей теньге, да так задумался, что и не заметил, как попал совсем в незнакомые места и заблудился.

Долго он бродил по степям и горам и пришел, наконец, в удивительный город. Небо над тем городом висело так низко, что достаточно было протянуть руку – и бери себе любую звезду, клади ее в карман, а это не звезда уже, а драгоценный камень.

Так понравилось это продавцу хвороста, что, забыв о родных местах, о жене и маленьком своем сыне, остался жить в том волшебном городе.

Прошло пятнадцать лет, а продавцу хвороста все казалось, что он только вчера пришел в этот город, так хорошо ему здесь жилось.

Однажды вспомнил он про жену и сына: «Что они там делают? Плохо им без меня». Засунул он топор за пояс, перекинул веревку через плечо и пошел на родину.

Вернулся он домой поздно вечером, когда совсем уж стемнело, и заглянул в дверную щель. Видит, сидит за дастарханом его жена и потчует ужином какого-то мужчину. Вгляделся продавец хвороста и безмерно удивился: да это же он сам сидит за дастарханом и ужинает. Что за чудеса!

Смотрел продавец хвороста, смотрел и вдруг почувствовал нестерпимый голод. Да и как могло быть иначе: целый день он ничего в рот не брал. Разозлился продавец хвороста: «Что за безобразие! Сижу я за дастарханом, ем всякие вкусные кушанья из рук своей жены, а на самом деле стою голодный и холодный у порога своего собственного дома. Что-то не так получается, как надо. Не иначе это оборотень».

Выхватил он из-за пояса острый топор и хотел уже войти в комнату, чтобы зарубить оборотня, да вспомнил слова мудрого старца – «Сегодняшний гнев оставь на завтра».

Отошел он от двери, влез на крышу. Лег около дымовой отдушины и стал слушать разговор между женой и джигитом.

Сначала заговорил джигит:

– Скажи мне, мама, сколько мне было лет, когда отец ушел из дому?

– Сынок, тебе было три года.

– А почему отец бросил нас одних?

– О сын мой, и не вспоминай. Ведь с тех пор прошло пятнадцать тяжелых лет.

– Но я совсем не помню своего отца, какой он?

– Ты очень похож на него. Ты вылитый отец.

– Наступит ли такой счастливый день, когда я увижу отца?

И джигит, сидевший за дастарханом, заплакал, а за ним заплакала его мать.

Продавец дров лежал и думал: «Эх, чуть родного сына не зарубил. Хорошо, что тогда встретил того старца. Изречение «Оставь сегодняшний гнев на завтра», за которое я заплатил одну теньгу, принесло мне пользы на тысячу золотых».

Поспешил он слезть с крыши и войти в дом. Обрадовались его жена и сын.

Так и прожили они все вместе счастливо свои годы.

Перевод Ирины Шевердиной.

МУЛЛА И РАБОТНИК

У одного муллы был работник. Однажды мулла сказал ему:

– Пестрый бык больше для пахоты не годится, отведи его на базар и продай.

Погоняя быка, работник отправился на базар. По дороге вдруг он слышит, что удод кричит: «Куп-куп!»

– Эй, братец, ты что? Пестрого купишь? – спросил работник. Удод опять свое «куп-куп» прокричал.

– А сколько дашь? – снова спросил работник. Удод опять повторил: «Куп-куп!»

– Значит, ты даешь за быка двести тенег. А деньги когда? Что? Говоришь, завтра отдашь. Хорошо! – Работник привязал быка к дереву и ушел.

Когда он вернулся домой, мулла спросил его:

– Где деньги за пестрого быка?

– Я быка в долг продал. Деньги покупатель отдаст завтра.

– А кому ты продал? – поинтересовался мулла.

– Он разодет, словно вы, мулла. На голове у него папаха. На плечах у него плащ, а сам одет в чапан бежевый, – ответил работник.

– Ну, ладно – сказал мулла, – завтра пораньше сходи за деньгами.

Наутро работник пришел к тому дереву. Видит – ни быка, ни муллы в папахе там нет, а на дереве сидит сизоворонка.

– Где деньги за пестрого быка? – спросил работник.

А сизоворонка ему в ответ: «Га-га».

– Эй, ты, что же это такое? Деньги за быка не отдал, а, разодевшись, сидишь как ни в чем не бывало. Вчера на тебе был бежевый чапан, на плечах плащ, на голове папаха, а сегодня на тебе шуба, а на голове меховая шапка! Ну, что ж, давай деньги за быка.

Сказал так работник и протянул руку. Сизоворонка вспорхнула и с криком улетела. Работник подобрал полы халата и побежал ее догонять.

Сизоворонка долетела до обрыва и юркнула в норку, где у нее было гнездо.

Работник, ворча «отдай деньги за быка», засунул руку в нору, но не смог достать сизоворонку. Тогда он вытащил свой нож и принялся расширять вход в гнездо. Долго он копал, вдруг нож задел что-то твердое. Работник посмотрел, видит- в глине лежит целый кувшин золота.

– Ага, – сказал работник, – так-таки я заставил тебя выплатить деньги за быка.

Отдал он хозяину двести тенег, а остальные оставил себе.

В тот же день он ушел от муллы и завел себе свое хозяйство.

Перевод М. Шевердина.

СВЯТЫЕ НАЗИДАНИЯ

Жил в Ташкенте один хитрый мулла. Купил он на базаре ишака и большой хурджун, навертел себе на голову пребольшую чалму, надел белый халат и поехал в местность Токатепа.

Постучался он в первые же ворота. Изнутри хозяин дома спросил:

– Кто там? Мулла ответил:

– Я ишан Кукота! (Примечание в конце сказки).

Хозяин поспешил распахнуть ворота и пригласил:

– Пожалуйте, святой ишан, в таком случае в дом!

Он хорошо принял ишана, угостил его обедом, напоил чаем. Мулла с важным видом поучал присутствующих за дастарханом:

– Никогда не слушайтесь своей жены. Советоваться с женой – «сделаем так, сделаем эдак» – нехорошо. Муж не должен обращать внимания на желания жены. Всегда он должен быть с ней хмурым и строгим. Делайте все наперекор совету жены.

Слушая поучение, хозяин дома разозлился, ибо народ говорит: «Муж и жена как упряжка быков на пахоте», «Где есть совет, там дело выиграю, а без совета дело проиграю».

«Испытаю-ка я этого ишана», – подумал он и вышел во двор. Немного погодя он вернулся и сказал:

– Господин святой ишан, у меня есть сын. На днях он заболел. Мы с женой очень испугались и дали обет принести в жертву какому-нибудь святому ишану барана. К счастью, вы пожаловали к нам в дом сами. В моем хозяйстве всего два барана. Один – худой, другой – жирный. Я привык все делать, посоветовавшись с женой. Сейчас пошел я к ней и спросил: «Какого барана дать батюшке ишану?» Жена посоветовала: «Дайте жирного!» Не знаю, как мне поступить теперь. Вы говорите: «С женой советоваться не надо, делайте все наоборот».

Наш мулла завертелся на месте и поспешно сказал:

– Э, уважаемый, иногда не мешает послушать совет жены.

Тут хозяин дома окончательно рассердился:

– Ах так! Много я видел вроде тебя жадных бродяг-ишанов, многим ишанам я кланялся. Из-за них я остался без осла, без хурджуна и без денег. А ну, вставай!

И хозяин без дальнейших разговоров выгнал ишана Кукота из своего дома.

Примечание:

Ишанами назывались в старое время люди, жившие при священных гробницах и кладбищах и имевшие большое влияние на невежественных темных людей.

Перевод С. Паластрова.

ПЛЕШИВЫЙ

Жил когда-то один Плешивый, очень хитрый человек. Была у него мать – дряхлая старушка. Жили они бедно, еле-еле добывали себе средства на пропитание. В один из дней у них в доме не осталось ни одной чашки муки. Плешивый насыпал пол мешка пшеницы, взвалил на спину и пошел на мельницу, чтобы перемолоть зерно на муку. По дороге в сухой траве он нашел два яйца. «Это тоже милость божья», – сказал он, сунул яйца в карман и пошел дальше. Прошел он еще немного, смотрит – стоит на дороге горшок с кислым молоком. Плешивый обрадовался, взял горшок в руки и хотел было идти, но раздумал: «Разве можно нести кислое молоко на мельницу? Даже думать нечего. Подручные мельника, конечно, его съедят. А если оставить здесь, то его обязательно съест какой-нибудь прохожий». Думал-думал Плешивый – и наконец придумал: зарыл горшок с кислым молоком в землю и пошел дальше. Прошел еще немного, смотрит – на дороге стоит глиняная корчага. «На обратном пути я унесу ее домой», – подумал Плешивый, зарыл ее тоже в землю и для приметы воткнул в это место палку.

Наконец пришел он на мельницу. Открыл дверь, переступил через порог, сбросил со спины мешок, смотрит – а там никого нет. Рядами стоят мешки с мукой. Увидев так много муки, Плешивый опешил, глаза разбежались. Высыпав пшеницу, он набрал полный мешок муки и хотел уже идти назад, но день клонился к вечеру, солнце было уже на закате, и он решил переночевать на мельнице.

А мельница эта принадлежала дивам. Как только стемнело, зазвенели колокольчики, бубенчики, забренчали домбры, рубабы и, размахивая руками и притопывая ногами, явились дивы. Войдя в мельницу, они пустились в пляс. Видно, собирались пировать здесь всю ночь до утра.

Плешивый сначала испугался. Потом немного оправился, взял себя в руки. «Да что мне их бояться, будь что будет! Дай-ка я их припугну немного», – подумал он.

– Эй вы, что тут расплясались?! – заорал он. – Эта мельница моего отца, а вы, оказывается, ее захватили и теперь здесь хозяйничаете? Я пришел померяться с вами силами и отобрать назад свою мельницу!

Тут выступил царь дивов и сказал:

– Ну-ка, давай выходи, поборемся!

Плешивый испугался, поняв, что страшный див одним ударом может раздавить его как букашку, но все же не отступал, продолжая угрожать:

– Берегитесь! У меня есть три условия, – сказал он дивам. – Если вы сумеете выполнить эти условия, будем бороться, а если нет, тогда мельница будет моя.

– Говори, какие у тебя условия? – сказал див.

– Первое условие: видите вон то дерево? А ну-ка, выдавите из него сок!

Все дивы по очереди один за другим пробовали жать руками дерево, но, конечно, ни один из них ничего не мог выжать. Тогда встал Плешивый и сказал:

– Вот, смотрите!

Вытащил он незаметно для дивов из кармана два яйца: взял в каждую руку по одному и сжал дерево обеими руками. Яйца лопнули, и по дереву потекли желток с белком.

– Вот, – сказал Плешивый, – вы не могли сок выжать из дерева, а я даже клей выдавил вместе с соком.

Дивы разинули рты от удивления.

– Ну, говори второе условие, – сказали они.

– Слушайте второе условие. Надо топнуть ногой так, чтобы простокваша заквасилась без закваски и брызнула из земли.

– Это условие выполню я! – вызвался первым царь дивов. Он гневно топнул ногой, но ничего не получилось. Тогда он вышел на дорогу и начал топать так, что земля затряслась, но все попусту. Однако царь дивов не унимался. Побежал он по дороге вприпрыжку и все топал, а Плешивый и все дивы бросились за ним вдогонку. Наконец див устал и топать перестал. Сконфуженный неудачей, див посмотрел на Плешивого и сказал:

– А ну-ка, ты сам попробуй топнуть!

– Идите сюда! – сказал Плешивый и подвел дивов к тому месту, где он зарыл горшок с простоквашей, да как топнет. Простокваша так и брызнула во все стороны. Дивы подумали, что Плешивый очень сильный, и с опаской стали посматривать на него, боясь, как бы он не лягнул их ногой. Но все же они с нетерпением ждали, когда Плешивый скажет третье условие.

– Третье условие, – сказал Плешивый, – топнуть так, чтобы одним ударом сделать яму.

– Я выполню это условие, – сказал один из дивов и начал топать. Топал, топал, то одной ногой, то другой, бил, бил изо всех сил, но никак не мог пробить не только яму, но даже маленькую, на четверть глубины, ямку.

– Вот смотрите, как я топну, – сказал Плешивый. Подошел к тому месту, где он зарыл корчагу, да как топнет, земля обвалилась и нога его провалилась в корчагу.

Вытащил Плешивый ногу из корчаги и сказал дивам:

– Если бы я топнул сильней, то сразу провалился бы сквозь землю. Хорошо, что я тихонько топнул.

Дивы перепугались, отдали Плешивому мельницу вместе с запасами муки и убежали.

Вечером Плешивый снял с себя халат, завернул в него обрубок дерева и положил у порога. Посмотришь в темноте со стороны – не отличишь от человека. Залез он в пустой ларь из-под пшеницы и лег, притаился. В полночь обиженные дивы тихонько подкрались к мельнице. Увидев у порога лежащую человеческую фигуру, они накинулись на нее с дубинами и давай лупить со всей силы. Считая, что теперь Плешивый уже убит, дивы убежали в лес. А Плешивый лежал в ларе и все видел.

Когда дивы скрылись, Плешивый снял халат с обрубка дереза. Смотрит, а он весь изорван палками. Перекинув халат через плечо, он вышел из мельницы и пошел искать дивов. Между тем они на радостях устроили пир.

Плешивый подошел к ним как раз в разгар веселья.

– Оказывается, – сказал он, – на мельнице очень много мышей, весь халат мне продырявили. Теперь платите мне за халат, а то всех перебью! – закричал он. Дивы перепугались и говорят:

– Мы все для вас сделаем, что ни прикажете.

Плешивый приказал дивам достать сорок верблюдов. Когда они их привели, Плешивый сказал:

– Погрузите муку на верблюдов!

В один миг дивы навьючили мешки с мукой на верблюдов. Плешивый сел верхом на переднего верблюда и поехал домой. Здесь он заставил сорок верблюдов лечь на землю, снял мешки с мукой и перетаскал в амбар.

Вошел он в комнату, смотрит, а мать-старушка лежит в постели, ослабев от голода. Увидев сына, она ожила, поднялась, кряхтя, замесила тесто, напекла лепешек, нажарила пирожков, слоеных лепешек в масле, богурсаков и всякой снеди. Сели они за дастархан, досыта наелись и так спаслись от голода.

Перевод С. Паластрова.

СОКИ-СКРЯГА И БОКИ-СКРЯГА

В давние времена жили два приятеля: Соки-скряга и Боки-скряга. Совсем были они не похожи друг на друга. Один был высок и худ, другой был низок и толст. Но в скаредности и жадности они не уступали ничем друг другу. Хотя Соки-скряга и Боки-скряга дня не могли прожить один без другого, но никто из них ничем и никогда не помогал друг другу. И Соки-скряга и Боки-скряга в укромных местечках закопали глиняные горшки с медяками. А за целую жизнь накопили медяков они немало. Но Соки-скряга и Боки-скряга ели плохо и одевались в старые и рваные халаты. Недаром их прозвали скрягами.

Однажды Соки-скряга сидел у себя дома и пересчитывал свои медяки. Думал он, как бы получше их припрятать, чтобы жена и дети не подглядели.

Захотелось ему есть. Выглянул он во двор и позвал свою жену:

– Эй, жена, давай обедать!

– А ты дал мне денег, с чем пойти на базар? – спросила жена. – Нет у нас обеда.

Покряхтел Соки-скряга, поворчал, но делать нечего: не станешь же тратить деньги на пустяки.

– Ладно, – сказал он, – пойду я в гости.

И пошел в гости к Боки-скряге.

А у Боки-скряги жена пекла лепешки. Румяные, поджаристые, так просились они в рот.

Протянул только к лепешкам руку Соки-скряга, а старуха проворно схватила их и унесла в дом.

Соки-скряга даже не обиделся – привык он к тому, что Боки-скряга никогда никого не угощал.

Так и просидел Соки-скряга весь вечер голодный в гостях у Боки-скряги.

Наступила ночь, и Соки-скряга остался ночевать у своего друга. Старуха постелила им на террасе.

Только Соки-скряга стал засыпать, как услышал шепот:

– Когда гость заснет, ты разбуди меня и накорми, – говорил Боки-скряга жене.

Скоро Боки-скряга заснул.

Хотелось спать и Соки-скряге, но он был так голоден, что все время только и думал: как бы съесть те лепешки.

Тихонько встал он, взял одеяло и лег на краю террасы.

Прошло немного времени, и старуха, подумав, что гость уже давным-давно спит, решила разбудить Боки-скрягу. На дворе стояла такая темень, что нельзя разглядеть пальцев на вытянутой руке.

Подошла старуха к террасе и, думая, что будит мужа, давай тормошить гостя.

– Скорей вставай, – шептала она. – Гость спит. Иди ешь!

А Соки-скряга только этого и ждал. Накрыв одеялом лицо, чтобы старуха не узнала его по голосу, он пробурчал:

– Иду!

Принялся он уплетать лепешки за обе щеки. Старуха напекла лепешек на целый месяц, а Соки-скряга съел их все за один присест.

Удивилась старуха, никогда ее муж не был таким обжорой.

Наелся Соки-скряга, выспался и ушел.

Утром Боки-скряга встал злой и голодный и говорит старухе:

– Почему ты не разбудила меня? Я чуть с голоду не помер!

Удивилась старуха:

– Как же так? Вчера ты съел все лепешки, что я напекла на целый месяц.

Понял Боки-скряга, что все лепешки съел его друг.

Так Соки-скряга перехитрил Боки-скрягу. Перехитрить-то перехитрил, да сам от обжорства заболел. И провалялся целый месяц.

Вот так-то Соки-скряга и Боки-скряга сами наказали себя за жадность.

Перевод Ирины Шевердиной.

КИШЛАК ДУША

Это было давным-давно. Как-то одному эмирскому наместнику довелось путешествовать по стране. Въехав в небольшое селение, он остановил посреди дороги коня и спросил старика, сидевшего у ворот своего дома:

– Эй, как мне добраться до Души?

– Вы сейчас уже дошли до Горла, – ответил старик, указав рукой на домишки, вытянувшиеся по обе стороны дороги. – А от Горла до Души дотянуться очень легко, совсем недалеко.

Наместник разозлился, выхватил из ножен саблю и грозно крикнул:

– Я т-тебя! Подскачу и зарублю!

– Зачем же скакать? – спокойно сказал старик. – От нашего кишлака Горло до селения Душа совсем близко, Не спеша, шажком доедете.

Перевод С. Паластрова.

БАЙ И КАЗИЙ

Было то или не было, только недалеко от Заамина жил один бай. Работал у него молодой батрак. Однажды бай из-за пустяка изругал батрака. Тот обиделся и ушел от хозяина.

Бай не отдал батраку заработанных денег. Тогда он пошел к казию.

– Ты что? С жалобой? – спросил казий.

– Жалоба-то у меня есть, казий, только скажу ее вам с глазу на глаз.

Казий задумался: «Похоже, что от малого будет польза, поговорю-ка с ним с глазу на глаз».

Казий выслал своих служащих и говорит:

– Ну, рассказывай!

– Господин, я батрачил у бая, а он мне не заплатил. Взыщите с него долг, пожалуйста.

Казий подумал и говорит:

– Сначала скажи, сколько ты мне дашь а уж тогда я улажу твое дело.

– Господин, я бедный человек…

– Половину долга получишь ты, половину – я, иначе не возьмусь, – объявил казий. – Я сам вызову бая, взыщу твои деньги. Завтра утром приходи сюда.

На следующий день утром к казию зашел бай, поздоровался и уселся на ковер.

– Господин, – заговорил бай. – Изругайте, пристыдите моего батрака. Говорят, он к вам приходил. Не пускайте к себе такого бездельника, господин…

Но бай не успел договорить, как вошел батрак.

Казий сказал баю:

– Бай, вам не удастся присвоить деньги вашего батрака. Тут же, не вставая с места, отдайте их ему.

Бай смекнул: «Эге, батрак что-то обещал дать казию». Он улучил минуту, когда батрак на него не смотрел, широко развел руки, как будто обхватил что-то большое, и подмигнул.

Казий подумал: «Он, кажется, сулит кое-что. Лучше не упускать бая: от него будет мне больше пользы, чем от батрака».

Казий поднял голову и украдкой взглянул на бая. Тот опять широко развел руки и подмигнул. У казия еще больше защемило сердце.

– Проклятие твоему отцу! – сказал он батраку. – Клеветник! Вор! Вон отсюда! Прочь с моих глаз! А не то засажу тебя в тюрьму!

Обиженный батрак ушел от казия.

Только он вышел, казий и говорит баю:

– Ну, несите, что вы хотели.

Бай поднялся с места и пошел на базар.

А казий ликует, сердце у него чуть не лопается от радости: «Что это может быть, да еще в целый обхват?! Наверно, кувшин, полный серебра или золота. Когда же он принесет?»

Пусть казий сидит, поджидает, а вы послушайте про бая.

Выйдя от казия, бай прямо пошел на базар, купил большой арбуз, величиной с барана. Обхватил он арбуз обеими руками и притащил к казию.

«Ого, бедняга-бай еще и арбуз мне принес!» – подумал казий.

Тут бай подошел и положил арбуз перед казием.

– Бай, вы даже за арбузом сходили! – умилился казий.

– Мы пообещали, значит сдержим слово, господин.

Сердце казия дрогнуло от плохого предчувствия, но бай разрезал надвое арбуз, одну половину придвинул казию, другую – себе.

– Берите, господин!- угощал бай.

Оба вдосталь наелись, а что осталось – осталось.

Наконец бай сказал:

– Ну вот, арбуз вы покушали, теперь того дурня не слушайте. А нам позвольте уйти, господин.

Но казий сказал:

– Не откладывайте, бай. Несите то самое.

– Господин казий, не понимаю… Про что вы говорите?

– Как? Вы забыли? Вы же тогда показали, что дадите мне что-то большое. Потому я изругал батрака и прогнал его.

– Ага, господин, теперь я понял. Да ведь это же арбуз. Вы сами видели, обеими руками не обхватишь, насилу притащил. Что же вам еще?

– Ступай, – сердито сказал казий, – убирайся отсюда! Я тебе поверил и потерял большие деньги.

Бай поднялся и ушел.

А казий от огорчения заболел даже.

Перевод Л. Сацердотовой.

ЦАРЬ И СЛУЖАНКА

На свете жил один старый царь. Сколько звезд в небе, столько невинных голов слетело с плеч в государстве только из-за того, что человек не так низко поклонился царю или не так посмотрел на него. Столько воды в море, сколько слез было пролито родственниками погибших. Так жесток был этот царь.

У старого царя было сорок жен. Больше всех царь любил жену по имени Сарвигуль. Всем была хороша царица: и красива, и умна, а темными как ночь глазами и длинными как стрелы ресницами могла она сразить любое сердце. Одно только было плохо: капризна была и вздорна царица Сарвигуль.

Сказала она царю:

– Имя мое не соответствует ни моему званию, ни моей красоте, ни моему уму. Запрети людям так называть меня.

Издал царь приказ: «Кто назовет царицу именем Сарвигуль, тому вырежут язык, а глотку его зальют расплавленным оловом».

Во все концы государства поскакали глашатаи оповестить народ о царском приказе.

Однажды Сарвигуль почувствовала себя нездоровой. Отослала она всех своих рабынь и прилегла в беседке из вьющихся алых роз. Прошел час, другой, а царица все не звала своих рабынь. Заглянула одна из них в беседку, смотрит, а Сарвигуль, оказывается, умерла.

Скоро весь дворец знал о смерти царицы. Но не было храбреца, который бы мог сообщить царю эту печальную новость, потому что царицу еще не нарекли новым именем, а старое никто не решался произнести. А если царь узнает, что ему вовремя не сообщили о смерти царицы, то гнев его будет еще более ужасен.

В страхе все визири, мудрецы, придворные метались по дворцу, не зная, как сообщить царю горестную весть.

И вдруг одна из молодых рабынь сказала:

– Я пойду и скажу царю!

– Куда тебе? – удивились визири, мудрецы и придворные. – Столько ученых мужей, почтенных старцев и столпов государства не могут разрешить этого сложного вопроса. А ты, ничтожная рабыня, лезешь не в свое дело. Убирайся!

Но девушка не послушалась никого и побежала к царю, а любопытные придворные мудрецы на цыпочках пошли следом за ней.

Царь сидел на золотом троне, и два негра опахалами овевали его чело. Пол зала был устлан расписными коврами, на которых лежали вышитые золотом подушки. Звонкоголосые певцы услаждали слух царя своими дивными песнями. Прелестные танцовщицы развлекали его своими плясками.

Но царю было скучно: он громко зевал.

Рабыня подбежала к резным дверям и тихим голосом сказала:

Едва услышал эти слова царь, очнулся и все сразу понял.

Приказал он похоронить Сарвигуль.

Вздохнули все свободно, разрешилось это сложное дело.

Призвал к себе царь ту рабыню и сказал:

– Это ты принесла мне весть о смерти царицы? Ты умная девушка, ты умнее всех мудрецов государства. Отдай мне свой ум и свою сообразительность, и я отдам тебе половину своих богатств. Будешь моей первой женой.

Рабыня ответила царю:

– Спасибо, царь, за твой великий дар, но он не нужен мне. Я богаче тебя.

Грозно насупил седые брови царь, посыпались из глаз у него молнии.

– Эй, не забывай, с кем разговариваешь! Я царь. Мое желание – закон. Хочу – дарю богатства, хочу – казню. Ты же ничтожная рабыня.

– Прости, царь, если я нагрубила тебе. Но половину своего ума и своей сообразительности я не променяю даже на все твои богатства и все твое государство. Я богаче тебя тем, что у меня острый ум. Сейчас я рабыня, а если стану твоей, старика, женой, то сделаюсь рабыней вдвойне. Зачем же мне твои богатства? Без них мне лучше живется на свете. От богатства рождаются зависть и горе.

Ничего не смог ответить царь рабыне. Опустил он голову и промолчал.

Перевод Ирины Шевердиной.

ПЛЕШИВЫЙ И ПАДИШАХ

Давным-давно, когда на престоле Бухары, как клещ на шее народа, сидел падишах, у одного богатого бая работал молодой батрак по прозвищу Каль – Плешивый.

Работал Каль день и ночь, но бай и ломаной теньги ему не давал. Обносился Каль, порвалась, обветшала его последняя одежонка. Перед праздником жена бая отдала Калю старую бязевую рубаху мужа. Потом налила полноеведро похлебки.

– Отнеси пахарям, – приказала она, – да вымой ведро. Батраки съели похлебку. Каль вымыл ведро и, играя на нем, как на бубне, «Там-там-там! Там-там!», пошел домой. Вдруг полил дождь.

– Ой, ой, хозяйка меня заругает! – подумал Каль, снял с себя рубаху и шаровары и положил их в ведро, а ведро надел на голову.

Когда дождь перестал, Каль оделся. Только было хотел он войти в кишлак, видит – сидит человек, а у него и чалма, и халат, и рубаха насквозь промокли.

– Эй, Каль, поди сюда! – позвал человек.

Каль подошел.

– Почему ты на дожде не промок? – спросил человек.

– А у меня есть такое заклинание.

– Научи меня.

– А кто ты?

– Я черт-шайтан!

– Ну, шайтан, научи меня своим чертовским заклинаниям, тогда и я научу заговаривать дождь.

Согласился шайтан и научил Каля всем своим заговорам и заклинаниям.

– Теперь учи ты меня, – сказал шайтан.

– Возьми ведро, – сказал Каль, – а когда пойдет дождь, разденься, сложи вещи в ведро и надень на голову. Вот мое заклинание.

– Ах ты такой-сякой! – рассердился шайтан и исчез. Будто его и не было.

Каль оставил во дворе бая ведро и отправился проведать свою старушку-мать.

– У нас нечего есть. Дома ничего нет, – сказала мать.

– А если я дам тебе блюдо плова, будешь есть?

– А как ты достанешь?- удивилась старушка.

Сказал тогда Каль заклинание, и вдруг появилось перед ними блюдо с пловом.

Старуха и сын наелись досыта.

Потом Каль прочитал еще одно заклинание шайтана, и весь мир остался без огня. Высекают огнивом и кремнем люди искру, а искры я нет. Пошли все к падишаху.

– Ты властитель мира. Ты все должен уметь, дай огня. Уже три дня народ не варил пищи.

Не сумел добыть огня падишах, испугался, что народ ему голову снимет, и послал глашатая кликнуть клич: «Кто достанет огонь, того вровень с головой засыплю золотом!»

Услышал Каль клич и пришел ко дворцу. А перед дворцом стоит народу – видимо-невидимо, и все кричат:

– Долой падишаха! Смерть падишаху!

– Что за шум? – спросил Каль.

– Огня требуем от падишаха.

– Разве он достанет? Пойдите скажите, что огонь достану я.

Все засмеялись и начали потешаться над Калем.

Приближенные доложили падишаху, что какой-то плешивый берется добыть огонь.

– Привести его немедленно ко мне! – закричал падишах.

Привели Каля.

– Эй, Плешивый! – сказал падишах. – Если ты разыщешь огонь, золотом обсыплю тебя. Если нет – голову сниму.

– Э, падишах, голова и мне самому пригодится. Пусть народ идет по домам, огонь будет.

Падишах приказал народу разойтись по домам.

– Идем! – сказал Каль и повел падишаха в сад. Тут на дороге лежала дохлая облезшая собака с черными и желтыми пятнами.

Каль и говорит:

– Огонь у нее внутри. Подуйте ей в зад хорошенько. Тогда из пасти ее вылетит пламя.

– Да как ты смеешь говорить мне, падишаху, такое?! Дуй сам. Если выйдет огонь, я дам тебе все, что захочешь.

Отвечает Каль:

– Да я хоть тысячу раз подую, огонь не выйдет. Только если падишах подует, огонь выйдет.

«Что ж, придется подуть, – подумал падишах, – иначе народ меня растерзает. Подую, а Плешивого убью, чтобы он никому не рассказал».

Падишах подул. Точно молния, вылетел из пасти дохлой собаки огонь, блеснул и пропал.

– Довольно, таксыр (таксыр – господин), довольно, – сказал Каль. – Теперь везде загорелся огонь.

Падишах повел Каля во дворец и устроил пир.

После пира падишах приказал конюхам седлать двух коней и принести соколов.

– Поедем, Каль, охотиться.

Задумал падишах убить Каля далеко в безлюдной степи, чтобы он никому не рассказал про собаку.

Вдруг из-под ног лошади вылетел фазан.

Спустил сокола падишах. Сокол полетел в другую сторону.

Спустил Каль своего сокола. Сокол схватил фазана и принес Калю.

А сокол падишаха сел на дерево. Сколько падишах ни звал сокола, тот не летел к нему на руку.

– Ох, я устал, – пожаловался падишах. – Дай мне, Каль, твоего сокола, а ты позови моего.

Каль сказал заклинание, и птица сразу села ему на руку.

Падишах уже взялся за рукоятку меча, чтобы убить Каля.

А Каль знал все мысли падишаха.

– О, великий шах, – остановил Каль свою лошадь. – Тут живет моя матушка. Я хочу сказать ей два слова.

Когда подъехали к хижине, Каль шепнул заклинание и кликнул свою мать.

Вышла такая красавица, что небо и звезды спорили из-за ее красоты. Падишах, как увидел ее, чуть не упал с лошади.

– Кто это? – спросил, еле дыша, шах. – Это моя мать, – ответил Каль.

– Отдай мне ее в жены. Проси все, что хочешь.

– Напишите завещание, что я после вашей смерти ваш наследник, тогда согласен.

Падишах вернулся во дворец, написал завещание и отдал Калю. Отпраздновали свадьбу, выдали за падишаха мать Каля.

Когда падишах вошел к невесте, он увидел – сидит старушка. Выскочил падишах и набросился на Каля:

– Эй, Плешивый, это ты все натворил! Пока я тебя не убью, мне нет от тебя спасения.

Замахнулся на Каля саблей, но тот прочел заклинание и дунул. Падишах упал мертвый.

Стал тогда плешивый Каль правителем государства.

Перевод М. Шевердина.

ОБИДЧИВЫЙ МУЛЛА

Шел почтенный мулла в базарный день по улице Бухары. Проходивший мимо дехканин нечаянно толкнул его.

– Проклятие твоему отцу, черная кость! – крикнул мулла. – Не» видишь, что ли, кто идет?

– Вижу, – ответил дехканин, – невоспитанного невежду!

– Ах, вот как! Ты меня, уважаемого настоятеля мечети, посмел назвать невеждой. Идем к казию, – заявил мулла.

Оказавшийся поблизости кузнец подошел и спросил: – О чем вы спорите? Мулла с обидой сказал:

– Он оскорбил меня, назвал невеждой. Веду его к казию. Кузнец удивился:

– Что вы, почтенный мулла, развесили уши, словно ишак, и слушаете всякие разговоры?

Мулла схватил кузнеца за шиворот и завопил:

– Ага, ты меня назвал ишаком. Идем к судье!

Услышал крик в своей мастерской ткач и вышел на улицу посмотреть, что случилось.

– Почтенный мулла, куда вы ведете дехканина и кузнеца? – спросил он.

В ярости мулла закричал:

– Я веду их к судье за то, что один назвал меня невеждой, другой – ишаком.

– Разве подобает уважаемому человеку кидаться на людей, точно собаке, проглотившей иглу? Отпустите их и идите по своим делам.

– Ты меня, почтенного настоятеля, назвал собакой! – крикнул мулла и потащил ткача к судье вместе с дехканином и кузнецом.

Идут они, спорят, а навстречу им шагает Алдар Куса.

– Что случилось, достопочтенный мулла? – спрашивает.

– Один меня назвал невеждой, другой – ишаком, третий – собакой. Веду их к казию. Всыпят каждому по двадцать палок, будут знать, как оскорблять лицо духовного звания.

Покачал только головой Алдар Куса и сказал:

– Эх, мулла, мулла, разве почтенные люди мечутся по базару, точно кабаны в своих камышовых зарослях?

– А, – зарычал мулла, – по-твоему я еще и свинья?

Он выпустил из рук дехканина, кузнеца и ткача и бросился на Алдар а Кусу.

Но Алдар Куса не дал себя схватить. Увернулся он и побежал. Мулла за ним. Но где было толстому, неповоротливому мулле угнаться за быстроногим хитрецом! Споткнулся мулла и упал лицом в грязь.

А дехканин, кузнец и ткач только посмеялись немного, плюнули, не стали дожидаться, когда мулла выберется из грязи, и пошли по своим делам.

Перевод М. Шевердина.

ПОКЛЕП

Был когда-то в городе Бухаре царь по имени Хондархон. Сам он городом не правил, а доверил это дело своим визирям. Главным из них был визирь Касым, который отличался невероятной жестокостью, за что народ дал ему прозвище Палач. Но царь во всем доверял этому визирю, слушал его советы и делал все, что он хотел. По первому слову визиря Касыма царь мог приказать казнить любого человека.

В те времена в Бухаре жил один молодой человек. Звали его Махамаджоном. Родители его давно уже умерли, и он все подумывал о том, как бы устроить свою жизнь. Ему приглянулась девушка Камиляхон, дочь знатного богача, и он заслал к нему сватов. Получив согласие родителей, Махамаджон отпраздновал свадьбу и зажил с женой счастливой жизнью. Семь лет прожил он с молодой женой в дружбе и согласии. Но мало-помалу в душе Махамаджона нарастало чувство обиды: у них не было детей.

И вот однажды Махамаджон высказал свое недовольство жене:

– Послушай, жена! Живем мы с тобой давно уже, а детей у нас нет. У всех моих сверстников есть дети, а они женились после меня. Когда я увижу кого-нибудь из них на улице с ребенком на руках, у меня больно щемит сердце. Мне стыдно людям в глаза смотреть. У всех моих товарищей в доме шумно, весело, а мне и дома сидеть не хочется, надоела тишина. Я надумал уехать. Поеду путешествовать со своими друзьями. Мы поедем далеко, пробудем долго, года три. Ты меня жди. Если ты не станешь ждать и выйдешь замуж за другого, я буду очень недоволен.

Махамаджон оставил дома много припасов и всякого добра, чтобы жене на три года хватило.

– Смотри, без меня не посмей даже за порог перешагнуть! – сказал он жене на прощанье и отправился в путь.

Вскоре жена почувствовала, что у нее будет ребенок. Ровно через девять месяцев и девять дней после отъезда мужа у нее родился сын. Счастливая мать стала кормить и воспитывать своего сына. Она очень хорошо ходила за ребенком: ласкала, лелеяла и неусыпно следила за ним.

Прошло два с половиной года с тех пор, как уехал ее муж. Однажды вечером она сидела у колыбели и убаюкивала мальчика. Ей вспомнились слова мужа, и она стала напевать песенку:

Убаюкав ребенка, Камиляхон склонила голову над колыбелью и вскоре сама заснула. Во сне она увидела мужа. Снится ей, будто бы приехал Махамаджон, стучит в калитку и зовет ее. Она выбежала во двор, открыла калитку и выглянула на улицу. Смотрит – Махамаджон завяз в грязи и кричит ей: «Где ты там? Никак не дозовешься. Хотел войти – калитка закрыта; пошел к воротам, да увяз в грязи. Иди сюда, помоги, тащи меня за руку!»

Камиляхон схватила мужа за руку, стала тянуть и сама свалилась.

Тут Камиляхон вздрогнула и проснулась. Смотрит – в комнате уже светло, а сама она сидит, склонив голову над колыбелью. Значит, как укачивала ребенка, так и заснула. «Что это за сон? – подумала женщина. – Кто бы мог объяснить мне его значение? Кому же я его расскажу? Ведь муж сказал, чтобы я сидела дома и не смела даже через порог перешагнуть».

Она вскипятила чай, расстелила дастархан и только хотела выпить пиалу чаю, как вдруг раздался стук в ворота.

«Кто бы это мог быть?» – подумала Камиляхон и, подойдя к калитке, спросила:

– Кто там?

– Это я, откройте!- послышался чей-то женский голос.

Камиляхон открыла калитку и выглянула на улицу. Оказывается, это пришла соседка старуха Мастура.

Эта старуха и раньше, еще до отъезда Махамаджона, всегда следила за его женой, ходила за ней по пятам, а теперь тоже не оставляла ее в покое. На словах она старалась показать, что любит ее и жалеет, но в душе была ее злейшим врагом.

– Заходите, мамаша! Попейте со мною чаю, – сказала хозяйка.

– Доченька моя. У нас дома очаг потух. Вот я и пришла к вам попросить огня; дайте, пожалуйста, угольков, если у вас есть.

– Очень хорошо, что вы пришли, заходите в комнату! – сказала хозяйка. – Выпейте чаю!

– Ну что ж, пожалуй, выпью пиалу, – согласилась старуха, подсаживаясь поближе к дастархану.

– Я вас считаю за родную мать. Пейте, пожалуйста, берите хлеба, – сказала хозяйка, подавая старухе пиалу чая. – Вы знаете, какой я сон видела сегодня! Не знаю, что к чему, к добру или к худу. Может быть, вы объясните мне его как сумеете, лишь бы к хорошему!

– Ну, расскажи, дочка, какой сон ты видела, я послушаю, – заинтересовалась старуха.

– Вижу я во сне, будто бы муж приехал и зовет меня. Я обрадовалась, побежала к воротам, открыла калитку, выглянула на улицу, смотрю – мой муж посреди улицы завяз в грязи и вылезть никак не может. Увидел меня и говорит: – «Возьми меня за руку и вытащи из грязи!» Я потянулась к нему, хотела схватить за руку и упала сама прямо в грязь. Тут я проснулась, смотрю – оказывается, это сон.

– Эх, дочка! – сказала старуха, покачав головой. – Твой сон к худу, а не к добру. Раз ты увидела своего хозяина в грязи, да к тому же еще и упала в грязь, значит, кто-нибудь на тебя наговорит. Грязь – это клевета. Тебя поведут к царю и сбросят с башни. Ты видела минарет смерти? Знаешь, какой он высокий? Сто восемьдесят аршин!

– Ну уж это ты по злобе сама на меня наговариваешь! – с возмущением сказала хозяйка. – Я знаю, ты давно затаила злобу против меня. Уходи отсюда! Уходи сейчас же, чтоб твоей ноги у меня в доме не было! А если еще раз придешь, я веник о твою спину обломаю.

Камиляхон выгнала старуху из дому и даже огня ей не дала.

«Вот проклятая старуха, – подумала Камиляхон. – Чтоб ты зачахла! Только было успокоилась я немножко, так она растравила мне больную рану. Вон как сердце бьется! Лучше б я не рассказывала ей свой сон».

Решила Камиляхон продать нитки, которые она напряла в свободное время, и подать милостыню нищим.

«Что же я надену? – рассуждала Камиляхон сама с собой. – Ведь надо идти на базар. Если я надену новое платье и новую паранджу, то люди сразу заметят, что я молодая. Плохо, если кто-нибудь из джигитов будет поглядывать на меня хоть краешком глаза! Лучше я надену что-нибудь старое, чтобы походить на старуху».

Надела она старое платье, потрепанную, полинявшую паранджу, взяла моток ниток и пошла на базар.

Когда она шла мимо лавок, один молодой купец увидел ее и спросил:

– Ой, что у вас в руках?

– Нитки, сынок, – ответила Камиляхон старческим голосом.

– Продаете? – спросил он.

– Да!

– Ну-ка, давайте сюда, – сказал лавочник, взял у нее нитки, положил на весы и взвесил. – Здесь у вас десять фунтов. Сколько вы за них хотите? – спросил он.

– Сыночек, миленький, что же я могу сказать? Я и не знаю, сколько. Вы уж сами смотрите, сделайте по совести, дайте сколько полагается.

– Я вам дам по одной теньге за фунт. У вас десять фунтов, за все получите десять монет серебром. Если согласны так, я беру все, – сказал лавочник.

– Ладно, – согласилась женщина.

– Я вам должен дать всего десять монет. Но у меня с собой сейчас только пять. Возьмите, а я схожу вон в ту лавку в конце торгового ряда, займу там у своего товарища деньги и расплачусь с вами.

– Ладно, сынок, – ответила Камиляхон.

Отдав ей пять серебряных монет, купец направился к товарищу. Камиляхон пошла за ним следом.

Пусть они пока идут себе потихоньку, а вы послушайте про царского визиря Касыма Палача. Царь приказал повесить одного вора. Царский визирь Касым Палач повел вора через весь город, чтобы народ видел и знал, как царь наказывает преступников. Глашатай громко кричал, объявлял народу, за что и как будет наказан вор. Камиляхон, увидев толпу и страшного визиря Касыма Палача, гнавшего нагайкой вора, перепугалась до смерти и бросилась бежать. Паранджа свалилась у нее с головы. Камиляхон упала и лишилась чувств. Касым Палач, проходя мимо, увидел красивую женщину, лежавшую без чувств с открытым лицом, полюбовался ее красотой и подумал: «Какая красавица!» Но задерживаться он не мог и погнал вора дальше.

Очнувшись, Камиляхон встала и спряталась за стоявшими у лавки ставнями.

Пройдя немного дальше, Касым Палач встретил известного всем хитреца Абдуллу, ехавшего верхом на коне, и потихоньку сказал ему:

– Вернись назад в торговые ряды, где продают нитки. Там я видел красивую женщину, ты ее найдешь около лавки. Отведи ее к себе домой и сделай так, чтобы я мог с ней встретиться с глазу на глаз. Если сумеешь сделать это тихо и без шума, я дам тебе хорошего коня и сто серебряных монет, не сумеешь – пеняй на себя.

Касым Палач погнал вора дальше, а хитрец Абдулла поехал в торговые ряды. Тут он увидел молодого торговца нитками и женщину под паранджой, стоявшую перед ним.

– Вот вам деньги, возьмите! Здесь пять монет. Давайте нитки, – сказал лавочник и отдал Камиляхон деньги. Получив деньги, она отдала ему нитки.

Хитрец Абдулла накинулся на лавочника:

– Ты что это пристаешь к женщине? – грозно крикнул он, спрыгнул с коня и схватил лавочника за воротник.

– Что я сделал, господин? За что вы меня бьете? Отпустите руку, вы меня так задушите! – испуганно кричал лавочник, отбиваясь от Абдуллы.

– А ты зачем даешь деньги женщине? – грозно наступал на него Абдулла.

– Что вы, сынок? Как вам не стыдно! Не говорите так про меня! – сказала старческим голосом Камиляхон. – Я продала нитки этому человеку, вот он и дает мне за это деньги.

– Нитки? Ага! Значит, вы продали ему? А где эти нитки? Которые тут ваши? Покажите! – потребовал Абдулла.

– Вот это мои, – ответила Камиляхон, указав рукой на нитки, лежавшие на прилавке.

– А ну-ка, прикинь на весах, сколько они вытянут? – потребовал Абдулла.

Лавочник взял с прилавка нитки и положил на весы.

– Вот, пожалуйста, смотрите, – сказал он. – Десять фунтов, за каждый фунт – одна теньга, а я уплатил ей десять, правильно?

– Ага! Вот как ты обманываешь бедную женщину! – завопил Абдулла. – Да ведь каждый даст за них пятнадцать монет серебром, а ты хочешь взять их по дешевке, только за десять монет!

– А вы сами дадите за них пятнадцать монет? – спросил лавочник.

– А что ты думаешь, не дам? Дам!

Взяв нитки, ловкач Абдулла вынул из кармана десять серебряных монет и, отдав их Камиляхон, сказал:

– Вот вам, мамаша, пока десять монет а остальные получите у меня дома. Идите сейчас прямо, пройдете первую махаллю, потом вторую и там спросите, где дом Абдуллы, всякий сразу вам покажет.

Камиляхон, поверив словам Абдуллы, вернула лавочнику его деньги, а те, что дал ей Абдулла, положила в карман.

– Вы, мамаша, идите, у меня тут есть еще одно дело, я сейчас же вас догоню, – сказал Абдулла, сел на коня и уехал, но как только Камиляхон ушла, Абдулла, поручив своего коня одному полицейскому, пошел за ней следом, не выпуская ее из виду. Подойдя к дому Абдуллы, Камиляхон постучала в калитку. Никто не откликнулся. «Должно быть, люди сидят в комнате и не слышат», – подумала она и вошла во двор. Посмотрела вокруг, позвала хозяйку, прислушалась, никто не отозвался. «Значит, дома никого нет», – решила Камиляхон и повернула назад. Хотела она открыть калитку, а та не открывается. Стала Камиляхон стучать, думая, что кто-нибудь придет и откроет калитку, но не тут-то было. С улицы послышался голос Абдуллы:

– Не стучи! Я тебя не выпущу. Подождешь здесь немножко. А не хочешь ждать – попробуй улететь, если у тебя есть крылья. Только лучше подожди, на тебя хочет посмотреть один человек. Вот придет он и сразу скажет, та это женщина или нет. Если та, значит хорошо, а если нет, пойдешь домой.

– Ой, что же это такое? Почему вы меня здесь держите? У меня дома ребенок один остался. Пустите меня, откройте! – кричала Камиляхон.

Повесив собственноручно вора, Касым Палач направился прямо к Абдулле.

– Ну, что ты сделал? – спросил он его.

– Откройте калитку и посмотрите, – ответил Абдулла.

– Ладно, открывай сам, а я посмотрю, – сказал Касым.

Когда Абдулла открыл калитку, Касым Палач заглянул во двор и увидел ту самую женщину, которую он приказал привести. Он очень обрадовался и сказал Абдулле:

– Ну, молодец! Порадовал меня. Конь и сто тенег твои.

Касым Палач подошел к Камиляхон и сказал:

– Ну, так не годится! Открой-ка лицо, взгляни на меня! Ради тебя не пожалел я коня. Ищу я тебя давным-давно, денег у меня полным-полно. Сядем рядом, поговорим. Если ты согласишься посидеть со мной сегодня вечером с открытым лицом, я дам тебе десять тысяч серебряных монет!

– Да ты что?! С ума сошел? – вскричала возмущенная Камиляхон. – Десять тысяч монет?! Да если ты дашь мне и сто тысяч, я ни за что не покажу тебе свое лицо!

Касым Палач разозлился и хотел снять паранджу с Камиляхон силой, но молодая женщина размахнулась и дала ему пощечину.

Касым Палач впал в ярость и заорал:

– Эй, Абдулла! Открывай калитку! Поведем ее к царю! Я пойду впереди, а ты подгоняй ее сзади. Не я буду, если не добьюсь, чтобы царь ее казнил! Пусть тогда не называют меня Касым Палач.

– Ладно! – сказала Камиляхон. – Ведите меня к царю. – Пусть он нас рассудит. А если прикажет наказать, я согласна, пусть накажет!

Касым Палач и Абдулла привели молодую женщину к царю.

– В чем дело, мой любимый визирь Касым? Что это за женщина? – спросил царь.

– О великий царь, иду я вчера в полночь через махаллю Чорданак, – начал рассказывать Касым Палач, – вдруг слышу – из одного дома доносятся голоса, шум. Залез я на крышу и заглянул в дымоход, смотрю – вот эта самая развратница сидит в комнате, а вокруг нее сорок джигитов. Она сама наливает им вино, угощает, все ее гости пьяные, поют песни, кричат: «Ах, чтоб тебя, – думаю, – я тебе покажу, как гулять с джигитами! Не я буду, если не проучу тебя. Ты у меня не отвертишься! Пусть меня не называют больше Касым Палач, если я тебя сейчас не схвачу!» Слез я с крыши, кинулся к воротам и хотел войти, но ворота и калитка оказались запертыми изнутри. А развратница услышала шум и, пока я слезал с крыши, выпустила джигитов черным ходом, и они все убежали через сад. А потом эта развратница открыла калитку и спрашивает невинным голосом: «В чем дело? Кого тебе нужно? Ты, говорит, сам видел? Никого ты не видел, у меня в доме никого нет». Я ей говорю: «Где джигиты, которые сейчас сидели здесь, у тебя в михманхане?» А она отвечает мне дерзко да еще грозит: «Попробуй, говорит, поймай их сам своими руками и тогда доказывай!» Поэтому, о великий царь, я забрал ее и привел к нам. Я прошу вас примерно наказать ее, чтобы другим неповадно было!

– Ну, что ты скажешь? – спросил царь, обращаясь к Камиляхон. – Ты молодая женщина. Сама ведь знаешь, что тебя ожидает смерть за такие поступки. Я прикажу казнить тебя!

– О, властелин мира! Великий, всемогущий султан! – сказала Камиляхон. – Позвольте и мне сказать свое слово! Выслушайте мою просьбу!

– Говори!- сказал царь.

Камиляхон рассказала про свою жизнь, как муж ее уехал путешествовать, и вот уже прошло два с половиной года, а он все еще не вернулся, как она однажды, убаюкав ребенка, уснула и видела сон, как она пошла на базар и что с ней произошло после этого.

– Вот и вся моя вина, – сказала она в заключение.

– Эй, мой любимый визирь Касым, ты слышишь, что она говорит? – спросил царь.

– Государь, разве вор скажет, что он вор? Убийца тоже не скажет, что он убийца. Ни вор, ни грабитель, ни развратница ничего плохого про себя не скажут, – ответил Касым Палач. – Если вы ей верите, а мне не верите, воля ваша, сами знаете, что хотите, то и делайте.

Царь решил так:

– Если четыре свидетеля подтвердят, что эта развратница лжет, тогда я ее казню.

– Хорошо, я найду свидетелей и приведу их сюда, – сказал Касым Палач и вышел. Он отправился прямо в игорный притон, нашел там четырех проигравшихся игроков-оборванцев и повел их на базар. Придя в торговый ряд, он купил им хорошую одежду, отрезы белой кисеи на чалмы, ичиги с кожаными калошами. Отдав игрокам покупки, он сказал:

– Идите в баню, вымойтесь, наденьте новую одежду, намотайте на головы чалмы, чтобы каждый из вас был похож на муллу, потом приходите сюда на базар. Оборванцы пошли в баню, а через час оттуда вышли четверо благообразных мулл. Все были одеты в новенькую одежду, на ногах мягкие ичиги и кожаные калоши, а на голове у каждого была накручена чалма из белой кисеи. Касым Палач повел их всех в харчевню и накормил до отвала. Потом он научил их, что нужно говорить, и привел к царю.

– Вы зачем привели этих мулл ко мне, мой любимый визирь Касым? – спросил царь.

– Вы же сказали, чтобы я нашел свидетелей, вот я их и привел, – ответил Касым Палач.

– Вы свидетели визиря Касыма? – спросил их царь.

– Да, государь, мы свидетели Касыма Палача, – ответили игроки.

– Мой визирь Касым сказал про эту женщину, что она развратница, а она говорит: «Нет, я не развратница». Кто же говорит правду, визирь Касым или эта женщина? – спросил царь.

Игроки закричали в один голос:

– О, государь! Ради вас мы на все готовы! Касым Палач говорит правду. Мы знаем ее, это развратная женщина. Дайте ей любое наказание, она этого заслуживает.

– Хорошо, – сказал царь. – Вступив на трон, я установил в своем царстве такой порядок: если четверо свидетелей покажут на кого-либо, что это дурной человек, я обязательно приказываю дать ему наказание по заслугам, смотря по тому, какое преступление он совершил. А тебя – продолжал он, обращаясь к Камиляхон, – за развратное поведение казню. Сейчас прикажу или сбросить тебя с Минарета смерти, или повесить, или велю привязать к пушке и выстрелить. Выбирай любое из трех. Я хочу знать, какое наказание ты согласна принять. Ну, говори!

– О, государь! – взмолилась Камиляхон. – Вы слушали этих людей и поверили им, но ведь это же поклеп! Они со злым умыслом наговорили на меня напраслину, чего никогда не было. А я говорю правду, а вы мне не верите! Вам не понравились мои слова! Но если так, то выслушайте еще одну мою просьбу! Вот вам ключ от моего дома, – сказала она, вынув из кармана ключ и протянув его царю. – Дайте его кому-нибудь из своих людей, пошлите его ко мне домой. Пусть он откроет мою комнату, он увидит там в колыбели моего сыночка Карабая. Прикажите, пусть принесут мне его сюда! Если вы не прикажете принести ребенка и он останется дома один, голодный, и будет плакать, то не спрашивайте у меня согласия. Из трех казней я не выберу ни одной! А если принесут мне ребенка, тогда я не побоюсь подняться на минарет на сто восемьдесят аршин! Приказывайте, пусть меня сбросят с Минарета смерти!

Царь тотчас же послал человека в ту махаллю, где жила Камиляхон, и приказал принести ее ребенка. Когда принесли ребенка, царь передал его в руки матери. Прижав к груди своего ненаглядного Карабая, Камиляхон пошла на смертную казнь, сопровождаемая Касымом Палачом и стражей. Подойдя к подножию стовосьмидесятиаршинного минарета, она прислонилась к стене и стала кормить грудью ребенка.

– Скорей! – закричал на нее Касым Палач.

– Слушайте, добрые люди! – крикнула Камиляхон. – Царь приказал сбросить меня с Минарета смерти. Это несправедливо! Я ни в чем не виновата! Меня оклеветали злые люди! Я умру, но у меня останется сыночек Карабай. Кто его будет кормить и воспитывать?

Народ слушал Камиляхон, затаив дыхание. Вдруг из толпы вышел седовласый старик и сказал:

– Я возьму твоего Карабая! У меня нет ни сына, ни дочери, я всегда желал воспитывать ребенка, все ждал, и вот на старости лет живу одиноко. Твой сын Карабай будет мне родным сыном. Я возьму твоего ребенка, буду кормить и растить!

Старик взял из рук Камиляхон маленького Карабая.

Тотчас же подскочили царские слуги, схватили молодую женщину, затолкали ее в большой мешок и понесли по ступенькам на верхушку стовосьмидесятиаршинного минарета.

Прошло много времени. Все стояли в томительном ожидании. Но вот на верхушке минарета показались царские слуги. Передохнув немного, они подняли мешок. «Во исполнение царского приговора!» – крикнул Касым Палач, и слуги сбросили мешок вниз.

Народ ахнул и шарахнулся в сторону. Но тут все увидели, что Камиляхон, выскользнув из мешка, закружилась в воздухе и плавно опустилась на землю, словно она спрыгнула с низенькой крыши сарая. Раздались радостные крики, народ бросился вперед и с удивлением смотрел на молодую женщину, которая осталась живой и невредимой.

Из толпы вышло несколько горожан. Они подошли к Касыму Палачу и сказали ему:

– Что же это? Ты, Касым Палач, оказывается, ни за что ни про что оклеветал женщину. Нет у тебя ни капли совести. Этот приговор незаконный! Ты поступил несправедливо. Мы видели, как сбрасывали людей с этой башни. Бывало, человек упадет и разлетится на мелкие кусочки, как грязь от пушечного ядра. А эта женщина спустилась на землю живая и невредимая. Значит, она ни в чем не виновата! Значит, твои слова – ложь! А она сказала правду.

– Вы ничего не знаете! – возражал Касым Палач. – Она колдунья, поэтому не умерла! Я донесу царю об этом. Он прикажет еще раз сбросить ее с минарета!

– И что ты за человек? Нет у тебя ни стыда ни совести! Почему ты хочешь еще раз сбросить ее с минарета? Она не виновата. Мы пойдем к царю и скажем ему, что это несправедливо.

Все пошли во дворец и рассказали царю по порядку, что случилось. Выслушав их, царь сказал:

– Ну, тогда сбросьте ее еще раз!

Тут к царю подошел один визирь и сказал:

– Вы уже один раз приговорили к смерти эту женщину, ее сбросили с башни, но она не умерла, осталась в живых. Значит, не следует выносить второй раз такой же приговор, потому что первый приговор был вынесен несправедливо. Женщина не виновата, ее оклеветали. А визиря Касыма надо наказать за то, что он оклеветал ни в чем не повинную.

Царь одобрил совет визиря.

– Хорошо, – сказал он. – Идите к минарету и освободите женщину. Возьмите у старика ребенка и отдайте матери. Дайте ей денег десять монет серебром и отведите домой. А визиря Касыма и хитреца Абдуллу и тех четырех лжесвидетелей я и видеть не хочу! Сейчас же выгоните их из города, чтобы никто из них здесь больше не появлялся.

Горожане пошли к минарету смерти, освободили женщину, взяли у старика ее сыночка Карабая и отдали его матери, потом вручили ей деньги и отвели домой. Визиря Касыма Палача, хитреца Абдуллу и четырех лжесвидетелей выгнали из города.

Камиляхон вернулась домой и, накормив сына, уложила его спать. Долго она не могла успокоиться после всего пережитого. Но постепенно она поправилась и по-прежнему день и ночь думала о муже, тоскуя в одиночестве.

Наконец спустя три месяца приехал ее муж. Они оба обрадовались встрече, расспрашивали друг друга о здоровье, о том, как провели эти долгие годы. Камиляхон рассказала мужу подробно о всех событиях, которые произошли после его отъезда, и о бедствии, которое свалилось ей на голову.

– Сколько горя испытала ты без меня! Хорошо, что осталась жива и здорова! Не обижайся на меня! Я больше никуда не поеду. Будем растить и воспитывать своего сына. Заживем хорошо, в дружбе и согласии!

Перевод С. Паластрова.

СКУПОЙ БАЙ И ВОР АБДУРАХМАН

Жил когда-то до революции скупой бай. У него была припрятана на черный день тысяча золотых. Бай никому в доме не доверял. Сложил он свои червонцы в мешок из бязи, завязал его и повесил на шею. Так он и носил всегда свое сокровище при себе, под мышкой, хоть и тяжеленько ему было, а ночью спал, обняв мешок.

Каждое утро, проснувшись, он пересчитывал золотые и снова завязывал мешок.

Если баю приходилось куда-либо уходить далеко, он при жене пересчитывал золотые, укладывал в сундук, а ключ оставлял жене.

Бай так боялся за свои деньги, что не брал с собой ни копейки, даже. если шел на базар за покупками. Он только предупреждал жену: «Имей в виду, когда мне понадобятся деньги, я пришлю нашего слугу Матмусу вот с этим поясным платком, тогда ты и пришлешь мне золото».

Случилось как-то баю пойти на базар. Как всегда, с ним был и Матмуса. Бай обошел весь базар, долго приценивался и к тому и к этому.

Наконец он купил коня, корову, барана, рису, муки, моркови и луку. Продавцам он не заплатил ни копейки, и они ходили вслед за ним и требовали свои деньги.

– Сейчас у меня нет с собой денег, – сказал скупой бай. – Слуга пойдет, принесет из дому золото, а потом вы получите свои деньги.

Так сказал скупой бай и окликнул своего слугу:

– Эй, Матмуса!

– Что прикажете, хозяин? – отозвался Матмуса.

Бай развязал поясной платок, протянул его слуге и сказал:

– Иди домой к моей жене. Она даст тебе золото, что лежит в бязевом мешке. Возьми и принеси его.

– Ладно, сейчас принесу, – ответил Матмуса.

А надо вам сказать, что скупой бай, перед тем как отправиться на базар, не дал Матмусе поесть, и бедняга совсем обессилел.

Перекинув платок через плечо, он плелся по дороге, понурив голову.

На базаре промышлял мошенник, которого в народе все прозвали вор Абдурахман. Он подслушал разговор между скупым баем и Матмусой и решил: «Наверное, у этого бая есть большие деньги».

Тайком вор Абдурахман направился следом за Матмусой.

Им навстречу шел, позванивая колокольчиками, караван верблюдов. Матмуса остановился как вкопанный и, разиня рот, глазел на верблюдов. Вор Абдурахман подкрался, сорвал с плеча у него поясной платок и убежал. Он бежал так быстро, словно вместо двух ног у него стало четыре, и вскоре уже стучался в ворота байского дома.

– Эй, хозяйка! – позвал он.

Жена скупого бая тотчас же откликнулась:

– Кто там?

– Уважаемый бай, ваш муж, сделал на базаре покупки, – сказал вор Абдурахман. – Хотел он послать Матмусу, да тот куда-то запропастился. Вместо него послал ваш супруг меня, сказав: «Пусть жена даст золото, что в бязевом мешке, а ты принеси его мне на базар».

Вор Абдурахман дал жене скупого бая поясной платок. Она завязала в него золото и отдала.

Вор Абдурахман взял золото, высыпал его в карманы и пошел восвояси. На середине дороги он встретил Матмусу.

Пройдя мимо него, он бросил на землю поясной платок и закричал:

– Эй, друг!

Матмуса обернулся. Вор Абдурахман тогда сказал:

– Вы потеряли поясной платок! Поднимите!

«Оказывается, я уронил поясной платок, а я было подумал, что его у меня украли», – сказал себе Матмуса. Он подобрал с земли платок и продолжал свой путь.

Придя в дом хозяина, он позвал его жену:

– Эй, хозяйка!

Жена откликнулась:

– Чего тебе, Матмуса?

– Уважаемый бай велел вам передать, чтобы вы дали золото из бязевого мешка и чтобы я принес ему его. Вот он и поясной платок прислал.

Жена бая воскликнула:

– Сколько раз муж будет посылать за золотом? Недавно тут пришел один и сказал: «Уважаемый бай велел дать золото из бязевого мешка!» и унес его с собой.

Матмуса поспешил вернуться на базар и сказал скупому баю:

– Хозяин! Вы до меня послали человека к себе домой. Оказывается, он взял золото. Я пришел ни с чем.

Услышав эти слова, скупой бай окаменел, и глаза у него полезли на лоб.

Купцы, продавшие скотину и товар скупому баю, все говорили:

– Уважаемый бай! Отдайте наши деньги. Уже близится вечер. Нам нужно сделать покупки и возвращаться домой. Вы очень долго заставляете нас ждать.

Бай, наконец, пришел в себя и заохал:

– Ох, меня покарал аллах! Ох, ваши товары и скотину я не возьму. Пусть каждый берет свое и уходит.

Купцы обиделись:

– Эх ты, скупой бай! Ты дурачил нас, оказывается, и сам опозорился.

Долго они ругали бая и, наконец, ушли.

Бай, подумав, решил, что, кроме вора Абдурахмана больше никто не смог бы с ним сыграть такую злую шутку, сел на коня и поехал к нему.

Вор Абдурахман вышел на стук, видит – приехал бай.

– А, пожалуйте, уважаемый! Слезайте с коня, заходите. Готов служить зам.

Про себя вор Абдурахман подумал: «Чтобы тебе пусто было, бай. Вижу, ты почувствовал, что золото взял я».

Он разостлал перед баем дастархан, приготовил плов.

Скупой бай не мог решиться начать разговор о своем горе и остался ночевать у вора Абдурахмана. Назавтра он тоже не ушел. Прошло три дня, а он все гостил.

«Когда же уйдет скупой бай?» – думал вор Абдурахман.

Сорок дней не уходил скупой бай. Вор Абдурахман как ни в чем не бывало кормил его и его коня, продолжая вежливо ухаживать за ним, как за дорогим гостем.

Наконец вору Абдурахману надоело, и он сказал:

– Уважаемый бай! Говорят же – гость на три дня. Ладно, пусть десять дней. Вы уже сорок дней гостите и даже не собираетесь домой! Может быть, у вас есть ко мне какое-либо дело?

Бай ответил:

– Хорошо, скажу! Ты взял у моей жены тысячу золотых или нет? Если брал, скажи – «брал». Если нет, дай клятву: «Чтобы моя жена была со мной разведена, если я брал!»

Услышав эти слова, вор Абдурахман громко захохотал и заявил:

– Бай, откуда вы узнали?

– Есть ли еще такой ловкий мастер-вор, как ты? – сказал скупой бай. – Кроме тебя, никто не мог взять.

Вор Абдурахман ответил:

– Верно, бай! Ваши деньги я взял. Из них один золотой я истратил. Без одного золотого тысяча золотых лежит в укромном месте.

Он принес тысячу золотых без одного и отдал баю. Бай пересчитал червонцы, положил в бязевый мешок и опустил себе в карман, но не уехал, а остался гостить у вора Абдурахмана. Прошло еще десять дней.

Потеряв терпение, вор спросил скупого бая:

– Почему же теперь вы не уезжаете?

Бай ответил:

– Ты сам сказал: не хватает одного золотого. Не отдашь – не уеду.

– Я вас и вашего коня кормил пятьдесят дней, – сказал вор Абдурахман. – Я потратил больше, чем один золотой.

Скупой бай возразил:

– Ты за кого меня принимаешь? Я с тебя не прошу платы за то, что тысяча моих золотых пятьдесят дней лежала у тебя, а ты с меня просишь плату за то, что я у тебя был пятьдесят дней? Не уйду, пока не получу один золотой.

Тогда вор Абдурахман сказал своей жене:

– Скупой бай не желает уезжать, пока не получит золотой! Ночью я притворюсь мертвым. На заре ты встанешь и разбудишь детей. Ты будешь приговаривать «Мой господин!» – и плакать. Дети будут приговаривать «Наш отец!» – и тоже плакать. Тут бай и уберется восвояси.

Вечером вор Абдурахман повязал голову и, стеная, вошел к скупому баю и сказал:

– Бай! Мне что-то очень плохо, не умереть бы мне. Если со мной что-либо случится, вы уж помогите, один-два золотых дайте на саван.

Сказав так, он ушел.

На базаре жена вора Абдурахмана принялась причитать и плакать: «Мой господин!» Дети закричали: «Наш отец!»

Собрались соседи и родственники. Они тоже начали плакать. Один восклицал: «О мой дядя!», другой: «О мой брат!», третий: «О мой дедушка!»

А вор Абдурахман лежит неподвижно, притворившись покойником.

Но скупой бай не уехал. Он взял в руки веник и ведро, подмел и полил двор и улицу. Со всего квартала народ собрался на похороны.

Тут скупой бай сказал людям:

– Мы, да насладится душа его в раю, были с ним большие друзья. Каждую лепешку делили пополам. Пятьдесят дней я у него гостил, пятьдесят дней он меня не отпускал. Мы договорились с ним, если один из нас умрет, то другой сам собственными руками обмоет тело покойного, собственными руками уложит в могилу. Я сам согрею воду, сам обмою его тело, сам надену на него саван.

– Раз так, не будем приглашать обмывателя трупов, – сказали родственники.

Бай нарезал и принес колючих ветвей. Поставил на очаг котел и согрел воду до того, что рука не терпела. Выпроводив всех комнаты и поливая вора Абдурахмана горячей водой, бай стал тереть ему тело колючими ветвями, пока не показалась кровь.

– Лежи, не лежи, а пока не отдашь золотой, не избавишься от меня! – приговаривал скупой бай.

Но вор Абдурахман лежал и терпел. Ничего не добившись, скупой бай надел на вора Абдурахмана саван. Вошли люди, положили его на носилки и унесли бегом на кладбище.

Выкопали в боковой стенке могилы нишу, положили вора в нее и засыпали землей.

– Эй, народ! – сказал скупой бай. – У нас с покойником был уговор: если кто из нас умрет, то другой после смерти три дня проведет на его могиле.

Скупой бай остался на кладбище караулить могилу, а народ разошелся.

Когда наступила ночь, бай раскопал могилу и вытянул вора Абдурахмана наверх, приговаривая:

– Не думай, что если ты притворился мертвым, тебе удастся присвоить золотой.

Приговаривая так, он пинал вора Абдурахмана ногами. Тот не выдержал и давай бить скупого бая. Услышав их возню, пришел могильщик. Подумав, что два мертвеца вышли из могил и дерутся, он испугался и убежал.

Скупой бай и вор Абдурахман долго дрались и, наконец обессилев, свалились между могил и остались лежать.

В эту ночь, сорок воров, забравшись в царское казнохранилище и похитив много золота, пошли делить его на кладбище.

Они постелили халат и начали раскладывать золото кучками, приговаривая: «Это тебе, это тебе, а это мне!»

Вор Абдурахман, услышав голоса разбойников, притаился и лежал молча. А бай подумал: «Да я попал на золотой прииск».

Один из разбойников сказал:

– Кончайте, уже светает. Надо поскорее отсюда уходить.

Боясь, что золото уйдет, скупой бай забеспокоился и, подняв голову, стал таращить глаза. Один из разбойников увидел бая и напугался, но другой его успокоил:

– Это же покойник лежит! Чего ты боишься?

Разбойники протянули руки к своим кучкам золота. Скупой бай вскочил. Вслед за ним вскочил и вор Абдурахман.

Разбойники, перепугавшись насмерть, что мертвые встали из могил, побежали. Золото поделили между собой скупой бай и вор Абдурахман.

Тут скупой бай сказал:

– Теперь отдай мой золотой!

Вор Абдурахман удивился:

– Неужели ты не насытился, получив столько золота?

Скупой ответил:

– Не буду сыт, пока не отдашь золотой! Отдавай!

Вор Абдурахман разозлился:

– Не дам!

Они опять подрались.

Разбойники, убегая с кладбища, сказали друг другу:

– Эх, неужели мы столько золота оставим мертвецам и так уйдем?

Они вернулись и услышали, что кто-то дерется втемноте из-за одного золотого. Тогда разбойники решили, что все покойники ожили на кладбище и поделили золото между собой, но кому-то не хватило одной монеты, и вот из-за этого они дерутся!

Еще больше перепугавшись, разбойники поспешили скрыться.

Тем временем вор Абдурахман устал драться и сказал:

– Нет, видно, не избавлюсь я от этого жадного бая!

Сунул он ему один золотой и ушел, а бай отправился к себе домой.

Перевод М Шевердина.

ШАЙТАН И ДЕХКАНИН

Повстречал однажды шайтан дехканина. Порешили они взять у бая в аренду кусок земли и вместе пахать и сеять. Так и сделали. Посоветовались и посеяли кукурузу. Выросла кукуруза, поспела. Стали они совет держать, как им урожай поровну поделить, чтоб никому обидно не было.

Говорит дехканин шайтану:

– Друг, бери себе ту часть, которая больше нравится.

Поглядел шайтан на кукурузу, видит – внизу стеблей много, а наверху только кое-где среди листьев початки выглядывают, и подумал: «Мало мне достанется, если верхнюю часть возьму. Возьму там, где много».

– Будь, что будет, друг, – сказал он, – возьму я себе то, что внизу.

– Ну ладно, – ответил дехканин, – а я возьму, что сверху.

Пошел дехканин в поле, сорвал все початки, а стебли шайтану оставил.

Обрадовался шайтан: «Здорово же я этого простака обманул, ему всего пять или шесть мешков кукурузы досталось. А у меня ее – вон сколько!»

Взял он топор и пошел кукурузные стебли рубить.

Дехканин отделил от початков зерна и повез их на базар, а шайтан навьючил стебли на ишака и тоже пошел продавать. Дехканин за один мешок кукурузы хорошие деньги взял, а шайтан за свои стебли с трудом несколько грошей получил.

Обидно стало шайтану.

– Какой же ты бессовестный, обманул ты меня, – жаловался он дехканину.

А дехканин ему в ответ:

– Чудно ты, шайтан, рассуждаешь. Ты же сам выбирал и взял, что хотел. Давай еще вместе поработаем. Выберешь опять то, что твоему сердцу понравится.

Шайтан подумал: «Надо мне свой убыток возместить».

Решили они с дехканином на следующий год морковь посеять.

Когда морковь выросла, дехканин сказал:

– В прошлом году ты говорил, что я тебя обманул. Выбирай опять сам, что твоему сердцу нравится.

Подумал шайтан: «В прошлом году я нижнюю часть урожая взял к обманулся, возьму-ка я теперь верхнюю» – и сказал:

– Ну, приятель, то, что на земле – мое, то что в земле – твое.

– Ладно, – ответил дехканин. – Бери теперь нож и срезай то, что себе берешь.

Забрал шайтан зелень себе, а дехканин всю землю вскопал, собрал морковь, помыл ее, насыпал в мешки и повез на базар. Шайтан связал листья в пучки, нагрузил ими ишака и тоже отправился продавать.

Дехканин быстро продал всю морковь, а шайтан водил ишака, водил, никто ему за всю его зелень и двух медных монет не дал.

Рассердился шайтан, шум-гам поднял:

– Ты, – накинулся он на дехканина, – и в прошлом году обманул, и в этом году обманул. Смотри, у меня один убыток.

Едут они с базара и спорят. Вдруг видят: на дороге под деревом стоят два горшка с золотом.

– Смотри, – сказал дехканин. – Здесь два горшка с золотом. Один горшок ты себе бери, а другой я возьму.

– Нет! – закричал шайтан. – Два года мы с тобой вместе работали, и ты меня все обманывал. А теперь хочешь и этими горшками с золотом завладеть?

– Ну, а по-твоему, что нам делать? – удивился дехканин.

– Кто из нас старше, тот все золото и заберет, – заявил шайтан и спрашивает:

– Тебе сколько лет?

– Раньше ты сам скажи, а потом скажу я, – ответил дехканин.

– Ладно, – сказал шайтан. – Мне сто семьдесят лет. Дехканин тут и давай плакать.

– Чего ты плачешь? – удивился шайтан. Вздохнул дехканин:

– Как ты сказал, что тебе сто семьдесят лет, вспомнил я про своего младшего сыночка: было бы ему сейчас ровно столько, сколько тебе. Вот и взгрустнулось мне.

– Вот как! – удивился шайтан. – Если твой меньшой сын был мой ровесник, так тебе самому должно быть столько лет, сколько моему деду. Опять я, значит, проиграл. Давай теперь по очереди друг друга возить, песни петь. Кто из нас больше песен знает, тот и золото возьмет.

– Ладно, – отвечает дехканин, – пусть будет, как ты говоришь. Сел шайтан дехканину на шею и поехал. Три дня и три ночи песни пел, а на четвертый день сказал:

– Ну вот, мои песни кончились. Садись теперь ты. Взобрался дехканин к шайтану на плечи и запел: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля». Ездил он так на спине шайтана семь дней, а на восьмой день и говорит:

– Ну, не надоело тебе? У меня еще на сорок дней песен хватит. Сбросил шайтан дехканина со спины, выругался и убежал. На том их дружба и кончилась. А дехканину оба горшка с золотом достались.

Перевод А. Мордвилко.

ГЛУПЫЙ ШАХ

Когда-то в давние времена у одного бедного человека развалился его ветхий домишко, и он решил построить себе новый.

Дом был уже закончен, осталось сделать только крышу, но у бедняка не хватило денег. Сказал он, чтобы мастер настелил сверху камышовые циновки, засыпал их наполовину землей и отпустил его.

– Крышу, – сказал он, – я сделаю сам, когда смогу.

Поселился бедняк в своем недостроенном доме.

Поблизости жил один вор. Увидел он новый дом и подумал: «Этот бедняк, видно, разбогател, новый дом построил. Тут, наверное, можно будет поживиться!»

Ночью вор влез на крышу и пошел по ней. Только он сделал один шаг, циновки не выдержали, и вор провалился вниз. Упал он прямо на спящего бедняка.

Проснулся бедняк, кинулся ловить вора, но было темно, и тот убежал.

Разобрала вора досада на бедняка. На следующий день он пошел с жалобой к шаху:

– Кто ты? Какая у тебя жалоба? – спросил шах.

– О, мудрый шах-повелитель! Хотел я обокрасть один дом, поднялся на крышу, а там вместо крыши – циновки. Я провалился вниз, чуть-чуть не сломал себе ногу. Прошу вас – накажите хозяина этого дома.

Вызвал шах бедняка – хозяина домика.

– Правда, что этот человек ночью провалился сквозь твою крышу? – спросил он.

– Правда, мой шах, – ответил бедняк. – Хорошо еще, что он на меня упал, а то сломал бы ногу.

– Ну, коли правда, повесить хозяина дома! – приказал шах палачам.

Бедняк взмолился:

– О, шах, за что же меня вешать, надо вора наказать.

– Молчать! Как ты смеешь учить меня?!

Видит бедняк – дело плохо Не найти справедливости у шаха.

– О, шах-повелитель, разве я виноват? – сказал бедняк. – Крышу покрывал кровельщик, это он плохо работал. Положил плохие циновки.

– Ну, тогда его освободите, а кровельщика повесьте, – сказал щах.

Палачи поймали кровельщика и повели к виселице.

– У меня есть просьба к шаху! – взмолился мастер.

– Что ты хочешь? Говори! – приказал шах.

– О, шах, я вовсе не виноват. Виноват мастер, который делал циновки. Он сплел их тонко и редко. Если б циновки были крепкие да прочные, они не продавились бы, когда по ним ходил человек.

Шах отпустил кровельщика и приказал разыскать и привести мастера, который плел циновки.

– Ты сплел циновки? – спросил шах.

– Я, – ответил ремесленник.

– Повесьте его! – крикнул шах. – Все зло в его циновках.

– О, мой шах, у меня к вам слово, – сказал ремесленник. – Я всегда плел очень прочные циновки, но недавно мои сосед пристрастился к голубям. Когда он пустил своих голубей и они кружились в небе, я на них загляделся. Тут у меня работа пошла хуже, и я сплел редкие, непрочные циновки. Виноват любитель голубей.

Шах отпустил ремесленника, вызвал любителя голубей и приказал его повесить.

– О, шах-повелитель! Моя страсть – гонять голубей да любоваться их полетом. В этом нет большого греха. Кому будет польза от того, что вы меня казните? Чем убивать бедного человека, лучше казните того вора. Народ зажил бы спокойней, – сказал любитель голубей.

– И правда! – согласился шах. – Виноват во всем вор. Найти вора и повесить! – приказал он.

Палачи разыскали вора и повели к виселице. Но виселица была низкая, а вор был высокий, и как ни старались палачи вздернуть вора, ноги его все время касались земли. Палачи пошли к шаху и доложили:

– О, повелитель мира, вор слишком высокий, ноги у него упираются в землю, никак его не повесишь Что делать?

Шах возмутился.

– И с такими пустяками вы обращаетесь ко мне? Если вор слишком длинный, разве не можете сходить на перекресток и найти человека ростом пониже? Разве нельзя вместо долговязого повесить коротышку? Неужели даже этого не можете сообразить?

Вышли палачи на улицу и увидели низенького человека, который нес на плече мешок с мукой.

«Э, как раз такой, как сказал шах! – решили палачи. – Повеление шаха должно быть исполнено».

Они схватили низенького человека и привели к виселице.

Тот взмолился:

– Чем я провинился? За что вы хотите меня повесить?

В это время к виселице пришел шах полюбоваться казнью.

– У меня есть просьба к шаху! – крикнул низенький человек.

– Говори, какая просьба, – сказал шах.

– О, шах-повелитель! Я бедный человек. Собираю в горах хворост, чтобы продавать в городе, да нанимаюсь таскать тяжести людям. Этим и кормлю я семью. Какая за мной вина? Почему вы приказали меня повесить?

– Дурак! – выругался шах. – Откуда я знаю, виноват ты или нет? Нужно повесить одного человека. Я хотел повесить вора, но он слишком длинный, ноги достают до земли. А ты как раз очень подходящего роста – коротышка.

– Шах-повелитель! – взмолился несчастный. – Виноват длинный вор, а вы казните ни в чем не повинного коротышку-бедняка. Где же справедливость? Если вор слишком длинный, прикажите под виселицей подкопать немного землю.

Шах думал-думал и сказал:

– И верно! Он говорит правильно. Отпустите его. Повесьте вора. А под ногами у него выройте яму.

Палачи снова привели к виселице вора, накинули ему петлю на шею и стали рыть у него под ногами яму.

– Скорей, скорей! А то будет поздно. Сейчас же казните меня! – заторопил вор.

– Почему ты так торопишься умирать? – удивился шах.

– Шах-повелитель! В раю только что умер шах. Перед смертью райский шах сказал: «Кто первый умрет и придет в рай, того сделайте шахом». Вот я и тороплюсь. Если меня сразу казнят, я отправлюсь туда и стану шахом, пока еще никто не занял его места. Вешайте меня скорее! – опять закричал вор.

Шаху стало завидно. Шутка ли – стать шахом рая? «Дай-ка я сам на том свете стану шахом!» – подумал он и приказал палачам:

– Отпустите вора и повесьте меня!

Веление шаха должно быть исполнено. Палачи освободили вора и вместо него повесили глупого шаха.

Тем дело и кончилось.

Перевод Л. Сацердотовой.

ШЕСТЬДЕСЯТ НЕБЫЛИЦ

Было ли, не было, сытно ли, голодно, но жил один падишах. У него была дочь на выданье, то ли немая то ли неразговорчивая, но за всю жизнь она и рта не раскрыла, слова не сказала. Послал по всей стране падишах глашатаев, приказав им объявить народу:

– Кто придумает шестьдесят небылиц и тем самым заставит заговорить мою дочь, за того я выдам ее, а кто не исполнит этого условия, тому не миновать смерти.

И вот со всех сторон начали приезжать женихи, но никто из них не мог добиться, чтобы дочь падишаха заговорила, и все лишались головы.

Жил в этом государстве молодой парень по прозвищу Каль – Плешивый. Этот Каль шесть месяцев лежал и думал. Наконец он придумал шестьдесят небылиц. Явившись к падишаху, Каль стал рассказывать:

– О мой падишах, в то время, когда я был в пояснице у отца, а мать была беременна мною, у отца моего было шесть и шестьдесят шесть лошадей. Я пас лошадей. В один из дней исчезла одна лошадь моего отца. Она была беременна. Долго я искал. Поднялся на гору, посмотрел – не видно, поднялся на бугор, посмотрел – не видно. Перевернул шапку, влез на нее, посмотрел – вижу, лошадь дошла до двенадцатикамневой дороги и родила. Когда я искал ее, на дороге наткнулся на Аму-Дарью. Река замерзла в семь слоев. Хотел я перейти ногами – не перешел, хотел перейти на руках – не перешел. Встал на голову – тут же переправился. Нашел кобылу, сел на нее, хотел взять на руки жеребенка – не смог поднять, тогда сел на жеребенка, а кобылу взял на руки и поехал, Аму-Дарью легко перешагнул.

Был у моего отца один осел и одна ласточка. Ласточка летала три дня и три ночи, хвост ее превратился в плавник рыбы. Из костей рыбы нарезали бревен, из них построили сарай. В одной части спит сам отец, в другой – осел, в третьей – жена с детьми, в четвертой ночуют путники и приезжие торговцы. Однажды издох осел. Сняли с него кожу, обработали ее и скроили. Я отобрал себе на одну пару сапог с той части, которая не видела солнца. Сапожник сшил. Сходил я на базар, купил целый пуд сала и стал мазать сапоги. Целый пуд сала извел только на один сапог, а на другой не хватило. Несмазанный сапог разозлился и ушел. Бродил, бродил этот сапог и нанялся к одному богачу за два мешка проса. Я нашел его. Увидев меня, сапог взобрался на дерево. Я не мог полезть за ним. «Сойдешь или не сойдешь?!» – прикрикнул я и начал бросать камни в него. Я все бросаю камни, бросаю, а брошенные камни вспахали двенадцать гектаров земли. «Не пропадать же земле», – подумал я и посадил арбузные семена. Ну и арбузы же выросли! Один арбуз чуть раскололся. Я взял в руки семь штук свечей, вошел во внутрь арбуза и три дня искал несмазанный сапог. В арбузе оказался и верблюжонок моего соседа. Я вывел его наружу. Правдами и неправдами заставил свой сапог спуститься с дерева. Подвел счета с баем. Он дал два мешка проса. Насыпал просо в мешок – рассыпалось, положили в мешочек – рассыпалось. Был у меня дырявый мешок, насыпали туда проса – тоже рассыпалось. Взвалили просо на верблюда – не смог поднять, взвалили на коня – не смог поднять, взвалили на осла – не смог поднять. Был у моего деда петух. Просо нагрузили на этого петуха – пошатываясь-пошатываясь, еле донес. О мой падишах, подсчитайте – довел ли я ваши шестьдесят небылиц до ста двадцати? – спросил Каль.

Падишах насчитал сто двадцать небылиц.

– Теперь ты придумай такую небылицу, о которой никто не знает, – сказал падишах. – Если не придумаешь – тебе конец.

Каль согласился и направился прямо к матери.

– Матушка, я придумал падишаху шестьдесят небылиц! – кричал Каль. – Падишах приказал придумать такую небылицу, которой никто не знает. Как же я придумаю? Лучше всего отдай меня какому-нибудь мастеру. У него-то я научусь тому, чего никто не знает, – сказал он.

Мать повела Каля на базар. Там сидел один катламахур – любитель сдобных лепешек – катламы. Каль увидел его и сказал матери:

– Вот это мой мастер! Пойду к нему в ученики.

– Почтенный мастер, вы не будете против, если этот мальчик пойдет к вам в ученики? – спросила мать.

Катламахур согласился.

– Через сорок дней заберете или сына или его кости, – сказал он. Катламахур на сорок дней уехал в гости. Была у этого старика дочь по имени Бахтикара – Злосчастная. Она влюбилась в Каля.

Плешивый решил схитрить и сказал ей: «И я люблю тебя и женюсь, только научи меня хитростям и уловкам твоего отца».

Бахтикара начала учить его. Так прошло тридцать девять дней. Каль уговорил девушку отнести его матери письмо, в котором было написано:

– Эй, мать, приезжай быстрее, завтра Катламахур зарежет меня. Немедленно мать Каля собралась й приехала. К тому времени вернулся и Катламахур.

Мать обратилась к нему:

– Я очень нуждаюсь в дровах, поэтому прошу отпустить Каля.

– Нет, приходите завтра, – ответил Катламахур.

– Нет, почтенный мастер, отпустите сейчас, – настаивала мать Каля и без дальнейших разговоров забрала его г собой.

На дороге они увидели толпу любителей петушиных боев. Петухи дрались, а любители бились об заклад. Каль тихо сказал:

– Мать, я сейчас превращусь в петуха, продай меня за тысячу тенег и иди домой, а я потом догоню тебя.

– Эй, оставь эти глупости, идем отсюда, – возразила старушка. Тогда Каль перекувырнулся и превратился в коня. Мать испугалась и бросилась по дороге, но конь не пускал ее.

– Ну, какой я? – спросил конь голосом Каля.

– Э, сынок, ты хороший. Превращайся в петуха, я продам тебя, – пролепетала испуганная мать.

Каль превратился в петуха. Мать взяла его за пазуху и пошла. Тут один из любителей спросил ее:

– Эй, бабушка, продаете петуха?

– За тысячу тенег, дешевле не отдам, – ответила старушка.

Юноша купил за тысячу тенег петуха, а мать Каля пошла своим путем.

Каль схватился с одним петухом, ударил его шпорой и убил. Подрался со вторым – и его убил. С третьим он так же расправился.

– Дайте-ка я посмотрю петуха, – сказал обрадованный хозяин, но только подошел, как вдруг Каль вспорхнул, пролетел над ним и сел по другую сторону забора.

Там он принял свой человеческий вид и пошел своей дорогой.

– Эй, Плешивый, не видел петуха? – спросил расстроенный хозяин.

– Какой-то красный петух пролетел вон туда, – ответил Каль.

Скоро он нагнал мать и заговорил с ней:

– Матушка, завтра в базарный день я превращусь в верблюжонка. Выведите его на базар и просите десять тысяч тенег, только не продавайте с веревкой.

Утром Каль перекувырнулся и превратился в верблюжонка. Мать повела его на базар. Подошел Катламахур и давай торговаться.

– Сколько просишь за верблюжонка? – спросил он.

– Тысячу тенег, не меньше, – ответила она.

Заплатил Катламахур тысячу тенег и хотел увести верблюжонка, но старуха крепко ухватилась за веревку и не отдавала ее.

– Сколько заплатить за веревку? – спросил Катламахур.

Старуха запросила десять тысяч тенег. Мастер заплатил. Верблюжонок только грустно поглядел на мать и, не вымолвив ни слова, заплакал.

А Катламахур срезал у реки здоровый сук и бил верблюжонка по спине до тех пор, пока не сломал его. Дома Катламахур окликнул дочь:

– Эй, Бахтикара, вынеси-ка мой кинжал, мне надо зарезать верблюжонка.

Девушка вышла с кинжалом, посмотрела и узнала в верблюжонке Каля. Она спрятала кинжал в рукав и сказала:

– Отец, я не нашла кинжал.

– Иди сюда, подержи верблюжонка, я сам найду, – сказал Катламахур.

Подбежав к верблюжонку, Бахтикара перерезала веревку на его шее и шепнула:

– Беги!

Когда Каль убежал, она воскликнула:

– Отец, верблюжонок вырвался!

Выскочив на улицу, Каль перекувырнулся, превратился в голубя и полетел. Катламахур принял образ ястреба и погнался за ним.

Каль превратился в распустившийся цветок на чалме падишаха. А Катламахур превратился в придворного поэта и начал, играя на домбре, декламировать поэму. Падишаху понравилась поэма, и он сказал:

– Эй, поэт, проси все, что твоей душе угодно, – исполню!

– Я хочу, чтобы вы преподнесли мне цветок из вашей чалмы, – отвечал поэт.

– Хороший, пахнет, – проговорил падишах, понюхав цветок. Затем он подозвал мальчика и приказал ему:

– На, передай этот цветок поэту, пусть понюхает и вернет.

Поэт только хотел понюхать цветок, как колючка впилась ему в нос.

Цветок понюхали жена и дочь падишаха, но ничего с ними неприятного не случилось. Дочь падишаха сказала отцу:

– Я не отдам цветок поэту.

Катламахур протянул руку, чтобы схватить цветок, но тут он рассыпался по земле просом. Одно зернышко закатилось в туфлю падишаха, другое превратилось в шакала, а третье в коршуна. Катламахур стал курицей и принялся клевать просо, но шакал вцепился в крыло курицы. Катламахур вырвался и сделался цыпленком, но цыпленка растерзал ястреб. Тут Катламахуру пришел конец.

– Ассалям алейкум, мой падишах, – поздоровался Каль и вернул себе человеческий вид. – Вот это и есть то самое ремесло, которого никто не знает. Теперь отдадите свою дочь за меня?

Падишах устроил на сорок дней и сорок ночей пир-веселье и выдал свою дочь за Каля. Так Каль достиг исполнения желаний.

Перевод А. Мордвилко.

ШАЙТАН

Весною, в тот день, когда прилетели ласточки, погнал я в поле быков пахать. Прошел шагов семь, вдруг передо мной какая-то ямка на дороге. Остановился я, посмотрел, вижу – на дне уголек лежит. Взял я этот уголек, завязал в тряпочку и повесил ее быку на рога, а сам лег и заснул. Когда я проснулся, пошел в хлев и развязал узелок. Выскочило из тряпочки что-то, похожее на шайтана. Сам высокий, глаза как тарелки, рот до ушей, на голове у него шапка, да такая, что уши у нее длинные как руки. Выскочил этот шайтан, забрался в ясли и лег там. У меня со страху душа в пятки ушла.

Вдруг этот черт вылез из яслей, подскочил ко мне с одного боку, потом с другого, скривил голову набок и тихонько толкнул меня. Я разозлился, сорвал у него с головы шапку и убежал. Шайтан – за мной. Бежал я по улице и, не помня себя от страху, забежал в мечеть. Черт чуть-чуть меня не догнал, но в мечеть не пошел. Стоит у порога и просит меня, упрашивает:

– Не обижай меня, отдай шапку!

Но я говорю: «Нет!» Стоим так, он на меня смотрит, я на него смотрю. Наконец шайтан говорит мне:

– Давай будем дружить!

Пожалел я черта и говорю ему: «Ладно!» Вышел я из мечети и пошел за ним. Мы друг друга видим, а нас никто не видит. Шайтан говорит мне:

– Друг, я тебя сейчас поведу к одному баю на угощенье. Можешь не кушать, но посмотришь на мои проделки. Увидишь, что шайтан делать может.

Повел он меня в богатый байский дом. Большие ворота были открыты настежь. Шайтан вошел в них, я за ним иду. Смотрю – две собаки, большие-пребольшие, с ишака ростом, вытянулись и лежат. А шайтан хоть бы что, пнул их ногой и прошел. Собаки поднялись, смотрят во все стороны, но, не найдя никого, опять легли, задремали. А мы вошли в дом. Шайтан меня видит, и я его вижу, а нас никто не видит. Шайтан мне говорит:

– Проходи вперед, сядь около сундука и смотри.

Я тихонько прошел, уселся около сундука и жду, что дальше будет. Шайтан у порога остановился. А посреди комнаты сидит пузатый бай с двумя своими женами. Перед ними дастархан разостлан. Вот плов несут. Тут шайтан тихонько подошел, сел между байскими женами и начал уплетать плов за обе щеки. Бай и говорит своим женам:

– Или вы анаши накурились, или я анаши накурился, что-то мало сегодня сварили плова. И улетучился он как-то быстро. Блюдо пустое, а я совсем не наелся.

Потом говорит бай жене:

– Принеси мне чашку воды.

Тут шайтан вскочил, залез в кувшин с водой и не дает жене бая брать воду. Я его вижу, и он меня видит, но нас другие не видят. Шайтан достал из-за пазухи какую-то посудину и налил из нее чего-то в байскую чашку.

Когда жена бая поднесла к нему эту чашку, я протянул руку, толкнул чашку и опрокинул ее. Бай вздрогнул и говорит:

– Что это? Или я анаши накурился, или ты!

А жена ему говорит:

– Да вы же сами чашку не удержали.

Так три раза она баю чашку подносила, а я три раза опрокидывал ее.

Вдруг шайтан вылез из кувшина, стал малюсенький, как мошка, и упал в блюдо. Бай говорит жене:

Ой. жена, смотри, в блюдо упал теленок и плавает в нем. А ты вылезаешь из шелухи фисташки!

Я прямо остолбенел, когда увидел все шайтановы проделки, а он сорвал с моей головы свою шапку и убежал. Бай вдруг увидел меня и испугался.

– Как ты попал в мой дом? – спрашивает он.

Тут я все ему рассказал. Рассказал, как шайтан налил ему в чашку поганой воды, а я чашку опрокидывал и не давал ему выпить. Бай мне халат подарил, денег дал и взял с меня слово никому не рассказывать про эти шайтановы проделки.

Так я никому и не рассказываю про то, что делал шайтан в доме бая.

Перевод А. Мордвилко.

РАССУДИТЕЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА

Давным-давно в прошлые времена жил в кишлаке Окуджар старик-бедняк. Он очень нуждался и ушел в город в поисках заработка. Целый год старик работал поденщиком к скопил немного денег. Боялся он держать их при себе и задумал отдать на сохранение надежному человеку.

Думал он, думал и решил:

– Отдам-ка я эти десять-двадцать тенег, что я скопил, городскому казию на сохранение. Поработаю еще, скоплю еще немного денег, потом возьму у казия те, что ему дам сейчас на сохранение, и вернусь в кишлак к семье, к детям.

Старик отправился в казийскую канцелярию, зашел к казию и сказал:

– Здравствуйте, уважаемый казий!

– Здравствуй, отец, чем могу служить? – спросил казий.

Старик ответил:

– Господин! Я из кишлака Окуджар. Затрудняясь прокормить семью и детей, я пришел в город в поисках работы. Хочу скопить немного денег и тогда вернуться домой. Цель моего прихода к вам та, что я прошу вас сохранить мне эти двадцать тенег до моего возвращения в кишлак.

Казий сказал:

– Молодец старик, умная твоя голова. Твои деньги я сохраню с большим удовольствием. Когда бы ты ни пришел, твои деньги будут лежать в мешочке вот на этой полке.

Старик ушел от казия радостный и довольный.

Прошло немало времени. Старик-окуджарец заработал еще двадцать тенег и решил, что пора возвращаться в кишлак к семье.

Пошел он опять в суд.

– Мир с вами, уважаемый казий, – поздоровался он.

– А, здравствуй, – ответил судья. – Что тебе нужно?

Почтительно сложив руки на груди, старик сказал:

– Уважаемый казий, я хочу вернуться в кишлак. И пришел за деньгами, которые оставил вам на сохранение.

– Что? – воскликнул казий. – Какие деньги? Какое сохранение? Ничего не понимаю.

Растерялся старик и начал объяснять:

– Господин, немного времени назад я оставил вам на сохранение двадцать тенег. Теперь пришло время мне возвращаться в кишлак, и я хотел бы взять их обратно. Вон они лежат в мешочке на полочке.

Казий вскипел:

– Дурак! Проклятый! Какие ты давал мне деньги на сохранение? Что за чепуха! Не клевещи и не болтай! Есть у тебя свидетели? Убирайся и не смей попадаться мне на глаза.

Взмолился старик:

– Господин! Не заставляйте меня, бедняка, страдать. Верните мне скопленные тяжелым трудом деньги. Пожалейте моих малолетних детей.

Но казий и слушать ничего больше не пожелал, отругал старика и выгнал вон.

Несчастный старик вышел на улицу, сел на берегу арыка и заплакал.

Мимо шла женщина под паранджой.

Увидев плачущего старика, женщина остановилась и спросила его:

– Отец, что с вами случилось? Почему вы плачете?

– Ох, дочь моя, зачем ты спрашиваешь? Я попал в тяжелое положение. Не находя выхода, я и предаюсь печали, – ответил, обливаясь слезами, старик.

Женщина приподняла чачван (чачван, чачван падж – повязка для глаз, прямоугольная чёрная густая сетка из конского волоса, служившая дополнением к парандже и полностью закрывавшая лицо женщины) и сказала:

– Отец, скажите, какое трудное дело свалилось вам на голову. Может быть, я найду выход!

Старик-окуджарец возразил:

– Дочь моя, какой выход ты можешь найти.

На женщина настаивала, и старик рассказал все, что произошло у казия.

Женщина подумала немного и сказала:

– Отец, поступок казия возмутителен и достоин осуждения. Я похлопочу, чтобы найти выход из затруднения. Если я справлюсь с этим делом, вы станете хозяином ваших таким тяжелым трудом скопленных денег. Посидите здесь, я быстро схожу домой, но смотрите, не уходите отсюда, хорошо?

Сказав так, она ушла, а старик решил ждать.

Женщина побежала домой, насурьмилась и нарумянилась, оделась во все новое, накинула на себя бархатную паранджу, захватила с собой ларец, в котором лежали крупные жемчужины, и, взяв за руку маленького сына, вернулась к старику.

– Отец, – сказала она, – я сейчас войду в канцелярию казия. Немного погодя вы тоже приходите и потребуйте во всеуслышание у казия свои деньги. Чем больше будете скандалить, тем лучше. Наверно, казий вернет вам ваши деньги. Вы тогда выйдите и скажите вот этому мальчику, чтобы он скорее шел к казию.

Старик ничего не понял, но согласился. Мальчик остался с ним, а женщина зашла в помещение канцелярии.

Судья сидел один. Увидев посетительницу, он приветствовал ее:

– Здравствуйте! Заходите, заходите, дочь моя! Чем могу служить? Рассказывайте, не стесняйтесь.

Женщина чуть приподняла чачван, и казий, пораженный ее красотой и богатством одежды, только снова пробормотал:

– Прошу же, рассказывайте!

– Господин! – скромно опустив глаза, заговорила женщина. – Мой муж купец. Уезжая в путешествие, он сказал мне: «Оставляю тебе этот ларец с жемчугом, но дома его не держи и отнеси нашему уважаемому казию на сохранение». Что вы на это скажете, уважаемый казий?

Вне себя от радости, судья протянул руку и взял ларец. Подняв крышку, он взглянул на жемчуг и, не будучи в состоянии сдержать волнение, воскликнул:

– Молодец твой муж, дочь моя! Умная у тебя голова! Твой жемчуг я сохраню с превеликим удовольствием.

Как раз в этот момент вошел старик-окуджарец я, обращаясь к судье, сказал:

– Господин, я пришел за деньгами, которые оставил у вас на хранение. Очень прошу, отдайте мне их!

Казий рассвирепел, но что он мог поделать? В руках у него был ларец с бесценным жемчугом, а перед ним сидела женщина и все слышала.

– На, бери! – закричал он. – Ты, оказывается, низкий и подлый человек!

Он снял с полки мешочек с деньгами и швырнул старику-окуджарцу.

Вне себя от счастья, бедняк схватил мешочек и выбежал на улицу. Тотчас же в помещение вошел мальчик с радостным криком:

– Мама, мама! Отец приехал! Идите скорее домой.

Женщина засуетилась и смущенно сказала:

– Господин, извините, пожалуйста, оказывается, наш супруг возвратился из торговой поездки. Мне скорее надо бежать домой.

Она взяла из рук судьи ларец и вышла.

Остолбенев от неожиданности, судья так и остался сидеть на своем месте.

Старик поджидал женщину на улице. Увидев ее, он подбежал к ней и, поклонившись, воскликнул:

– Тысячу раз тебе спасибо! Достигни всех своих желаний! Доживи до старости со своим супругом.

Попрощавшись, он отправился в свой кишлак. А женщина благодаря своему уму, находчивости и проницательности достигла своих желаний и целей.

Перевод М. Шевердина.

НЕГРАМОТНЫЙ ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ

Было или не было в давние времена, но жил один мулла-гадальщик. Предсказывать по книге было его постоянным занятием. В один из дней гадальщик умер. Жена соседа сказала мужу:

– Умер муж моей подруги. Пойдем к ней, помянем покойника молитвой, пособолезнуем ей.

Пошли они в дом гадальщика. А муж ее был безграмотный простолюдин. Он исполнял всегда черную работу, батрачил у людей и еле-еле сводил концы с концами. Все это очень огорчало его жену. Сидя на поминках среди гостей, она поглядывала по сторонам и вдруг увидела на полке завернутую в платок книгу. Она взяла ту книгу и спросила у жены муллы:

– Что это?

Жена покойного гадальщика заплакала и сказала:

– Эх, подруга-душенька, и не спрашивай. С этой книгой он ездил по городам и кишлакам и гадал. Из поездок своих он много чего привозил.

Благодаря книге мы ни в чем не нуждались. Что вам сказать больше: эта книга для нас была и коровой, и деньгами, и лошадью, и ремеслом.

Долго она еще охала, жаловалась на свою горькую судьбу.

Тут ее подруга спросила:

– Раз так, кто же теперь будет гадать по этой книге?

На это жена гадальщика ответила:

– Увы, с той поры, как скончался муж, книга лежит на полке и покрывается пылью. Нет человека, умеющего ею пользоваться, а сын мой слишком еще молод.

Тут ее подруга сказала:

– Эх, подруженька, сказать по правде, муж мой, пропади он, темный человек. Ни на что он не способен, грамоты даже не знает. День-деньской ходит по улицам и теньги заработать не может. Летом еще иногда находит поденную работу, еле-еле зарабатывает на пропитание. Живем мы в бедности. У нас нет ни скотины, ни вещей, еле-еле перебиваемся, влачим с детьми тяжелое существование. Теперь, подружка, если вы не обидитесь, хочу попросить у вас эту волшебную книгу. Отнесла бы я ее мужу. Может быть, мы благодаря этой книге обретем хлеб, и наше житье-бытье улучшится.

Жена гадальщика удивилась:

– Зачем книга вашему мужу, если он грамоты не знает ? Как же он будет читать книгу? Если бы ваш муж был грамотный, я дала бы, конечно, ее вам.

Тут подруга возразила:

– Э, дорогая, если бы мой муж был грамотен, разве я просила бы у вас волшебную книгу? Мы нашли бы другие книги и как-нибудь прожили бы без вашей.

Жена гадальщика поспешила успокоить подругу:

– Эка невидаль, – книга, не огорчайся, бери! – И она отдала ей книгу.

Принесла ее подруга домой и отдала мужу. Тот изумился:

– Я же неграмотный, как я буду гадать по книге?

На это жена ответила:

– Чему я тебя научу, то и делай.

Муж рассердился:

– Ты так накликаешь на меня беду!

Но жена не слушала его:

– Странно ты рассуждаешь. Кто же в наше время, зная, делает, что-нибудь? Некоторые люди так, некоторые эдак, кое-как живут. Возьми книгу, пойди на городскую площадь и сядь там. Недостатка в разинях, теряющих свои вещи, нет, Не один, так другой подойдет к тебе погадать. Аллах не оставит без помощи своего раба. Не одному, так другому ты удачно предскажешь и станешь знаменитым и богатым.

Одела она мужа, как одеваются гадальщики, а для важности намотала ему на голову пребольшую чалму. Дала мелких палочек, нанизала на нитку крупных бус, сунула в руки книгу и выпроводила из дому. Бедняга поденщик ходил, ходил и попал на городскую площадь. Смотрит – а там сидит много гадальщиков, и около каждого толпятся люди. Увидел он их и немного осмелел. «Таких, как я, много», – подумал он.

Найдя удобное местечко, он уселся и положил перед собой книгу. Перебирая четки, надув щеки и выпучив глаза, он принялся шевелить губами, будто читает.

Пусть он так сидит и шевелит губами, а вы послушайте про одного дехканина, который потерял лошадь. Искал он ее повсюду и, наконец, усталый, измученный, пришел домой. Жена ему сказала:

– Вы не огорчайтесь. У нас в городе недостатка в гадальщиках нет. Пойдите на площадь и попросите кого-нибудь из них погадать, может быть аллах облегчит ваше дело и лошадь найдется.

– Правду говоришь, – сказал дехканин и отправился на городскую площадь. Увидел он неграмотного гадальщика, подивился на его большущую чалму и выпученные глаза и обратился к нему:

– У меня лошадь пропала. Погадай, где она?

Гадальщик сказал:

– Дай денег для начала гадания.

Дехканин дал ему теньгу.

Увидев серебряную монету, гадальщик обрадовался. Он зашептал, забормотал, взял в руки палочки, дунул, плюнул и бросил деньги на книгу. Затем он открыл книгу и, сделав вид, что читает, полистал ее и сказал:

– Коня вам нашел! Конь ваш нашелся! Горе ваше закрылось. Отсюда пойдете, увидите арык. Он называется Чит-арык. Перейдете через Чит-арык, перед вами появится еще арык. Дальше пойдете, будет Шох-арык, вот у головы Шох-арыка и пасется свободно ваш конь. Идите и возьмите свою лошадь, а мне дайте кое-что побольше.

Тут дехканин обрадовался и пообещал:

– Найдется лошадь, одна ляжка ваша.

Дехканин вышел из города и дошел до Чит-арыка. Перебрался он через него и вскоре увидел еще арык. Перешел он его вброд и наткнулся на Шох-арык. Смотрит, а на берегу его пасется лошадь, которую он потерял.

– Эй, скотинка моя, лошадь! – воскликнул обрадованный дехканин и давай гладить и ласкать ее. Потом взял повод и отвел лошадь домой.

После этого, подсчитав четверть стоимости лошади, он расплатился с гадальщиком.

Весть о проницательном гадальщике день ото дня стала распространяться по городу и по стране. Все говорили:

– Слыхали? В город приехал новый предсказатель. Рассказывают, что он все знает. Он сразу находит пропажу, прямо вора ловит.

Неграмотный гадальщик остался деньгами очень доволен. Но сердце у него все же тревожно стучало.

«Не сегодня-завтра, не сумев разгадать какой-нибудь пропажи, я опозорюсь», – думал он.

Однажды обокрали царскую казну. Воры ничего не оставили, все унесли.

Царь чуть не потерял рассудок. Он созвал всех своих визирей, беков, полицейских и сказал:

– Казну найдете – хорошо, не найдете – всех отдам палачу.

Визири, беки, полицейские искали повсюду, но украденного из казны не нашли. Дрожа, явились они к царю и упали ниц перед ним.

Тогда царь сказал:

– Раз так, приведите с городской площади всех гадальщиков, всех предсказателей, пусть погадают. Найдут мою казну – хорошо, не найдут – все равно пусть ищут. Если и тогда не найдут, всех казню, пусть не занимают без толку городскую площадь. Пусть не морочат голову людям, не одурачивают их. И мы избавимся от этих гадальщиков, и народ от них избавится.

Царские слуги, есаулы побежали на площадь и, собрав всех гадальщиков, привели их во дворец.

Царь объявил:

– Эй, гадальщики, эй, предсказатели! Знайте и будьте внимательны: сегодня ночью пропала наша казна. Вы должны ее найти. Не найдете – всех казню. Не жить вам!

Гадальщики и предсказатели молчали, боялись взглянуть в лицо царю и стояли, потупив взоры.

Царь грозно сказал:

– Эй, ну что вы скажете? Слова упали вам внутрь, почему вы молчите?

Среди этих гадальщиков и предсказателей было много премудрых магов и хитроумных астрологов, но все они стояли, опустив головы, из-за страха перед царем, будто говорили «не знаю!», и молчали, чтобы не быть замешанным, если что-либо случится.

Тут царь окончательно вышел из себя и закричал в гневе:

– Что же, так и будете стоять и молчать, а?

Тогда гадальщики и предсказатели упали на колени и завопили:

– Всемогущий царь, убивайте нас, жгите нас, делайте с нами что хотите, но мы не справимся с таким трудным делом. Но вот этот человек, – и все показали на неграмотного гадальщика, – гадает лучше нас всех. Этот человек за одно мгновение нашел дехканину пропавшую лошадь.

Посмотрел царь на неграмотного гадальщика и приказал ему:

– Раз так, найди!

Несчастный отказывался и отговаривался так и эдак, но ничто ему не помогло. Царь всех предупредил:

– Если и он не найдет казну, никого из вас не отпущу, всех велю казнить.

Услышав эти слова царя, гадальщики и предсказатели подумали: «Теперь нам конец, все мы умрем!» – и, набросившись на неграмотного гадальщика, закричали:

– Найди казну, найди!

А несчастный, не зная, что делать, сказал себе: «Теперь я все равно конченый человек. Поем-ка я царского плова перед смертью. У того, кто проживет лишний день, и жизнь на день больше».

Он низко поклонился царю и сказал:

– Если так, дайте мне сорок дней сроку. На сорок дней я уединюсь, ни с кем из людей не буду говорить, буду думать и гадать, посмотрю, может быть и найду.

А себе сказал: «И после сорока дней я не найду этой казны. Эх, поем хоть перед смертью даром с царского дастархана».

Царские слуги положили в сорок глиняных кувшинов припасы на сорок дней и отнесли неграмотному гадальщику домой. А гадальщик сказал жене:

– Вот видишь. Не оставила ты меня в покое, а теперь вот что вышло. Не лучше разве было, чем заниматься этим гаданием и быть в конце концов повешенным, понемногу работать и получать свои заработанные честным трудом гроши? Теперь, эй, жена, я через сорок дней умру. Осталось сорок дней мне жить.

Жена сказала:

– Бог даст, всевышний направит нас на верный путь. Не огорчайтесь, не расстраивайтесь. Вы хорошо сделали, выговорив сорок дней сроку.

Тут несчастный гадальщик сказал:

– Раз так, запри покрепче припасы, что нам дал царь. За сорок дней что-нибудь да случится.

Так разговаривая друг с другом, муж с женой принялись расстанавливать кувшины с провизией и припасами на полках в чулане.

Пусть они расстанавливают кувшины на полках, а вы послушайте о ворах, которые унесли царскую казну.

Обокрав царскую казну, воры спрятали ее в одном укромном месте, а сами с беспокойством и тревогой следили, какие меры примет царь. Они послали соглядатая, который ходил по улицам и прислушивался к разговорам людей. Он узнал, что во дворец вызвали гадальщиков и предсказателей, и очень обрадовался, когда они отказались искать казну. Но тут же выяснилось, что неграмотный гадальщик взял сорок дней сроку. Соглядатай побежал к атаману воров и донес:

– Тот самый гадальщик, который дехканину нашел лошадь, обещал найти казну и выговорил у царя сорок дней сроку. Этот хитрец найдет!

Тут атаман воров забеспокоился и приказал соглядатаю:

– Раз так, следи за каждым шагом этого хитреца, стереги его ночью, стереги днем, как увидишь, что он подбирается к казне, сейчас же донеси, надо будет принять меры.

Прошел час вечерней молитвы, наступила ночь, соглядатай влез на крышу дома гадальщика и стал смотреть и слушать. Гадальщик громко сказал:

– Эй, жена, время ужинать!

Жена принесла из чулана один кувшин.

Гадальщик взял его со словами:

– Ну вот, один и явился!

Соглядатай перепугался, побежал к атаману и донес:

– Клянусь, этот хитрец-гадальщик догадался, что я залез к нему на крышу.

Главарь рассердился:

– Э, откуда он может знать. Ты самый настоящий трус!

Соглядатай обиделся:

– Если не верите, пошлите другого!

Пусть атаман спорит со своим соглядатаем, а вы послушайте о неграмотном гадальщике.

Изготовил он с женой богатый ужин из царских припасов и уселся за дастархан. Но вкусная пища не шла ему в горло.

– Теперь я пропал, – огорчался он, – теперь мне осталось жить без одного дня сорок дней. Разве я умер бы, если б не стал гадальщиком. Какое наслаждение было работать поденщиком.

В таких печальных разговорах прошла ночь.

А соглядатай утром побежал по улицам и с тревожно бьющимся сердцем слушал, о чем говорят люди.

Опять наступила ночь. Атаман послал другого вора во двор гадальщика. В час вечерней молитвы вор забрался на крышу, прильнул ухом к дымоходу и стал слушать.

А бедняга гадальщик как раз подмигнул жене и сказал:

– Время!

Жена принесла из чулана новый кувшин. Гадальщик вздохнул:

– Второй пришел!

Конечно, он имел в виду второй кувшин, а вор, сидевший у дымохода на крыше, понял так, что он говорит, будто пришел второй вор.

«Ох, он узналобо мне», – подумал вор и убежал. Когда он рассказал обо всем атаману воров, тот совсем рассердился:

– Ни у кого из вас в голове ничего нет! Как этот хитрец может найти казну! И с таким трусливым сердцем вы хотите заниматься воровством?

Воры оправдывались:

– Мы боимся, чтобы не раскрылась кража и всем нам не попасть в руки палача. Поэтому и рассказываем вам, что услышали. Если вы нам не верите, пойдите завтра – и сами все узнаете. Этот пройдоха-гадальщик узнает и о вашем приходе.

Едва рассвело, атаман и все воры вышли на улицы города послушать, что говорят, посмотреть, что делают. Одни горожане говорили, что гадальщик найдет царскую казну, другие – что не найдет. В одной большой чайхане шли особенно горячие споры, а один из соглядатаев воров пил чай и слушал. В это время пришел тот дехканин, которому безграмотный гадальщик нашел лошадь. Тут все зашевелились, загалдели, и каждый звал дехканина к себе: «Иди сюда! Иди сюда!» Посетители принялись расспрашивать, как ему гадальщик нашел лошадь. Дехканин подробно рассказал, а под конец добавил:

– О, этот гадальщик очень прозорливый, мою лошадь он нашел сразу, не задумываясь. А ведь я уже совсем потерял надежду найти ее. Верно говорили в старину: «Чем бежать, лучше постой, в гадание не верь, а без гадания не живи!» Я подумал: «Дай-ка я погадаю! Это тоже дело». И пошел на площадь погадать. Этот гадальщик избавил лошадь от мучений, он очень легко нашел ее.

Соглядатай воров сидел тут же и слушал. Сердце у него колотилось. «Если этот хитрец гадальщик такой, как о нем говорит дехканин, он и нас найдет», – подумал он. Боясь, что его поймают, он встал и ушел. На самом же деле никто в чайхане и не подозревал, что среди них сидит соглядатай, и никому до него не было дела. Но недаром говорится: «Вору мерещится погоня!» Соглядатай нашел атамана и рассказал все, что слышал, видел и узнал.

Атаман воров тогда сказал:

– Пойду сам своими глазами посмотрю, что делает этот гадальщик. Все вы, оказывается, трусы.

Стемнело, пришел час четвертой, а затем и пятой молитвы.

– Сегодня вы сами пойдете, а что делать нам? – спросили воры.

Атаман ответил:

– Ждите меня здесь, а я пойду погляжу и скоро вернусь. Если выяснится, что гадальщик может найти казну, подумаем, какой найти выход, если же нет, тогда разделим царскую казну. – Главарь воров незаметно пробрался во двор неграмотного гадальщика и влез на крышу. Пристроился он у дымохода и начал смотреть и слушать.

Неграмотный гадальщик сказал жене:

– Сходи-ка в чулан.

Она послушалась и принесла на этот раз большой кувшин.

Увидел его гадальщик и сказал:

– Ого, сегодня большой явился!

Услышав эти слова, главарь подумал: «И о моем приходе узнал». Поспешно спустился с крыши и убежал к своим ворам.

– Оказывается, – заявил он, – этот гадальщик настоящий. Сегодня он сразу же пронюхал о моем приходе и сказал жене: «Сегодня большой явился!» Нам надо принять меры, а то наша тайна раскроется. Один из вас пойдет к гадальщику и скажет: «Казна в таком-то месте, возьмите ее, только нас не выдавайте. С сегодняшнего дня половину всего, что добудем, будем отдавать гадальщику». Об этом тоже скажи ему.

Воры предложили:

– Тогда к гадальщику пойдем все вместе.

Атаман воров возразил:

– Странные вы люди. Что из того, если мы все явимся ему на глаза? Не лучше ли, если один или двое пойдут и скажут ему, где находится казна? Идите же поскорее. Если гадальщик согласится – хорошо, если же нет – поскорее убегите. Вернее всего, гадальщик, узнав, где находится казна, ничего вам не сделает. А возможно, царь приставил охрану к гадальщику. Если мы пойдем все вместе, нас поймают и казнят. Это первый раз случилось, что царь прозевал свою казну, и ее у него украли. Он так разъярился, что до самой смерти дела не оставит. Нам нужно быть осторожнее. Лучше плюнуть на казну. Как говорят: «Не всегда же мы будем есть сливки».

Посоветовавшись, воры послали одного человека к гадальщику. Пусть он идет, а вы послушайте про гадальщика. А он сидел с женой и горевал:

– Горе мне, жена. Теперь из сорока дней моей жизни три убавилось. Если через сорок дней без трех я не сумею найти казну, царь казнит меня. Из кувшинов ушло три, – горевал он.

Прошла одна треть ночи. Вдруг в дверь постучали. Испуганно гадальщик спросил:

– Кто там?

Тихий голос сказал:

– Я.

Гадальщик с женой, дрожа от ужаса, подошли к самой двери.

– Кто ты? Открыть дверь?

Тот же голос (а это был голос вора) сказал:

– Можете не открывать. Мне некогда, я сейчас уйду. Подойдите сюда поближе, я вам что-то скажу.

Когда гадальщик и его жена подошли вплотную и приложили уши к двери, вор заговорил:

– Эй, папаша-гадальщик! Мы воры. Это мы украли у царя казну. Но мы зла вам не хотим, а хотим с вами побрататься. Вы будете отцом, а мы – детьми. Что бы ни случилось, не раскрывайте нашей тайны, и мы найдем вам царскую казну.

Тут, превозмогая страх, гадальщик пригрозил:

– Вернете царскую казну – хорошо, не вернете – сами знаете, что с вами будет.

Вор затрясся от ужаса и начал упрашивать гадальщика:

– Пощадите. Царскую казну мы зарыли в такой-то пещере. Мы из царских богатств даже и одной теньги не тронули. Мы ждали, как повернется дело, но ничего у нас не вышло, и мы не смогли унести казну в безопасное место. Что бы ни случилось, не выдавайте нас, не губите. Теперь все, что мы добудем, душа наша гадальщик, будем с вами делить поровну.

Гадальщик ответил:

– Хорошо. Завтра я пойду в пещеру, посмотрю. Если там окажется лишнее, мне нет до вас дела, но если не хватит хоть гроша, я с вами сам расправлюсь. Насчет дележки денег оставьте и думать. Я с вами не пойду. Все, что вы хотите давать, это все нечистое.

Вор не стал упрашивать.

– Ладно, я сказал вам, где казна, а дальше – дело ваше.

Больше он не произнес ни слова и поспешил уйти.

Гадальщик и жена, как только увидели, что вор ушел, обрадовались.

– Получилось очень хорошо! – сказали они и вернулись в комнату.

Наутро, когда рассвело, гадальщик спросил жену:

– Теперь мне самому пойти к царю или послать тебя?

– Интересно вы говорите. Конечно, идите сами во дворец и скажите царю, что вы нашли казну. Спросит про воров, не говорите. Найдите причину. Впрочем, вы не спросили имен воров. Даже если бы и спросили, они не сказали бы. Да и нехорошее это дело – выдавать чужие тайны и позорить людей. То, что нашлась царская казна, – это вам честь и заслуга.

Долго еще поучала жена мужа.

Тут гадальщик встал. Он до того обрадовался, как будто у него выросло шесть ног, а каждая из них делала шаг по семи шагов.

Слуги доложили царю о приходе гадальщика.

– Введите, – приказал царь.

Гадальщик даже и не поклонился, а сразу же закричал:

– Давай магарыч, царь. Нашлась твоя казна.

От радости царь забыл все свое высокомерие и тоже завопил:

– Бери, сколько хочешь!

Гадальщик объяснил, как найти пещеру, где зарыта казна.

Забрав с собой всю свиту, царь отправился в пещеру, видит – вся казна в целости и сохранности. Когда все пересчитали, оказалось, что из многих тысяч и теньга ни одна не пропала.

Неграмотный гадальщик получил драгоценные подарки и много всякого добра. Царь устроил в городе гулянье и через глашатаев созвал всех гадальщиков и предсказателей, астрологов, колдунов и всех им подобных и приказал обильно угостить. Неграмотного гадальщика царь посадил на почетное место наверху, а сам сел рядом с ним.

Неграмотный гадальщик, думая: «Я нашел царскую казну, теперь я главный над всеми гадальщиками и предсказателями», – загордился и сидел, важничая и пыжась. И было ему чего важничать, потому что с тех пор неграмотный гадальщик стал первым лицом в государстве.

Так шло время.

Однажды царь вышел в сад и увидел на дорожке саранчу. Царь попытался поймать ее, но она подпрыгнула и отлетела. Царь пошел за ней, опять хотел схватить ее, но снова не поймал. На третий раз он все-таки изловчился и поймал саранчу.

Тут в душу царя закралось желание испытать своих гадальщиков и предсказателей. Он зажал саранчу в кулаке и решил спросить у гадальщиков. что у него, и подумал: того, кто отгадает, он сделает своим главным гадальщиком, а тем, кто не отгадает, запретит гадать и выгонит из города.

Созвав всех гадальщиков, предсказателей, астрологов, колдунов, царь спросил:

– Что у меня в руке? Если угадаете, значит вы гадальщики и предсказатели, если нет, оставьте ремесло гадальщиков и предсказателей, работайте поденщиками и не морочьте голову, говоря «мы гадальщики» бедным вдовам! Если не отгадаете, то сейчас же прикажу прогнать вас. А если и после этого будете заниматься ворожбой, то останетесь без голов, а имущество ваше отдам на разграбление.

С перепугу гадальщики и предсказатели остолбенели и потеряли память. Ошеломленно глядели они друг на друга и не могли вымолвить ни слова, будто онемели. Царь смотрел на них, смотрел и наконец заявил:

– Эй, вы, почему молчите?!

От этих грозных слов гадальщики чуть не попадали. Они не смогли сказать ни слова. Побледневшие, изменившиеся в лице, они безмолвно стояли.

Тогда царь грозно спросил в третий раз:

– Ну! Долго еще молчать будете?

Тут из среды гадальщиков и астрологов вышел один ученый мудрец и заговорил:

– О, великий царь, уважаемый султан! У меня к вам слово есть… Слово это такое: вчера мы, сколько ни думали, но так и не нашли вашу казну. Как же мы сегодня узнаем, что у вас в руке? Узнать, что у вас в руке, по силам только тому гадальщику, который нашел вашу казну.

Тут царь сделал знак неграмотному гадальщику, но он стоял в сторонке, опустив глаза, склонив голову набок, уставившись на землю.

Остальные гадальщики и предсказатели, сбившись в кучу, шептались между собой:

– Что же может быть в руке у царя? Может быть, алмаз или яхонт. А может быть, крупный жемчуг? Наверняка это драгоценный камень. На руках цари носят дорогие кольца, уж не кольцо ли это?

Неграмотный гадальщик в полной растерянности думал: «Что же мне сказать?»

В нетерпении царь снова спросил неграмотного гадальщика:

– Говори же!

Гадальщик ответил:

– Эй, царь мой! Потерпите немного, дайте подумать!

Царь, улыбаясь, ждал.

Все смотрели на гадальщика, говорили себе:

– Этот найдет. Если не найдет, то мы и подавно не найдем.

Царь снова спросил:

– Что у меня в руке?

Неграмотный гадальщик подумал:

«Теперь что бы ни случилось, я пропал, как пойманная саранча».

– Эй, царь мой, раз прыгнула саранча, два прыгнула, а в третий раз попалась.

Царь засмеялся и разжал пальцы. Саранча прыгнула, распустила крылышки и улетела.

– Браво, молодец! – сказал он.

Гадальщики, предсказатели, визири, беки, слуги, есаулы, весь народ, увидев саранчу, хором воскликнули:

– Молодец, браво! Вот это, по крайней мере, гадальщик!

Остальные гадальщики и предсказатели, радуясь избавлению от гибели, стали благословлять и благодарить неграмотного гадальщика. Но в душе они ему завидовали и с ненавистью думали: «Теперь он еще ближе к царю!»

Царь сказал:

– Ого, я вижу, вы, гадальщики, хорошие люди. Вы нашли мою казну и то, что было у меня в руке.

Царь назначил неграмотного гадальщика старшим над всеми и дал ему грамоту в подтверждение этого. Неграмотный гадальщик приколол грамоту к чалме. Став старшим, он без меры возгордился. Все гадальщики и предсказатели получили богатые дары и пошли по домам.

Царь приказал своим слугам:

– Того гадальщика, что нашел казну, проводите до дому!

Неграмотный гадальщик, живой и здоровый, вернулся домой.

Все, что случилось во дворце, он по порядку рассказал жене.

Она сказала:

– Это предназначенная нам судьбой доля, теперь благодарите бога!

Больше неграмотный гадальщик не гадал. Раз и навсегда он зарекся гадать.

Муж и жена на подарки царя жили в достатке. Так они достигли своих желаний и целей.

Перевод М. Шевердина.

ПЛЕШИВЫЙ СЧАСТЛИВЕЦ

Жил или не жил в прошлые времена, но, говорят, в одном городе был один Плешивый. Он не имел ни матери, ни отца, ни родных. Кормился он тем, что собирал в степи хворост и продавал на базаре.

Однажды Плешивый собирал в степи хворост. Вдруг подул ветер, да такой сильный, что трава полегла, а деревья зашатались.

Смотрит Плешивый – шагает див, ростом с высокий тополь. Плешивый спрятал в траву свой топор и веревку, а сам прижался к корням большой шелковицы. Див приблизился, снял высохший череп с верхушки дерева, прочел заклинание и дунул. Череп превратился в девушку, красивую, словно луна, словно солнце. Див посадил девушку к себе на колени и сказал:

– А ну, красавица, дай мне чашу вина из твоих нежных рук. Откуда ни возьмись, в руках девушки появилась большая чаша, полная вина. Див выпил вино, сразу же свалился на землю и заснул, Девушка же превратилась в высохший череп.

Прошло немало времени, див очнулся, поглядел вокруг, взял череп, повесил его на верхушку шелковицы и пошел своей дорогой.

Только тогда Плешивый решил выйти из своей засады. Оставил он топор и веревку в траве и побежал за дивом.

Шел он, шел, много прошел, озера прошел и степи прошел, горы прошел, день шел, месяц шел, год шел, но дива так и не догнал. Наконец дошел до большого города.

Ходил он по улицам, ходил – видит, в харчевне повар готовит кушанья, не разводя огня.

Плешивый удивился и сказал:

– Пойду я к вам в ученики?

– Мне не нужен ученик,- возразил повар.

Плешивый взмолился:

– Я голоден, знакомых у меня нет, положение мое тяжелое!

Подумал повар и сказал:

– Ладно, будешь ко мне домой носить кое-что!

И взял Плешивого к себе в харчевню на побегушки.

В один из дней повар приказал Плешивому отнести домой мясо и сало и отдать дочери. Передавая девушке мясо и сало, Плешивый взял ее за локоть. Как ни вырывалась она, Плешивый не отпускал ее, упершись ногами в порог двери.

– Отпусти руку, – сказала дочь повара, – по улице проходят посторонние.

– Я спрошу у тебя одно слово. Если скажешь правду, отпущу, заявил Плешивый.

– Что за слово? Скажи!

– Как ваш отец варит кушанья, не разжигая огня?

– Отпусти руку! Я тогда тебе скажу, – просила девушка.

Но Плешивый так и не отпустил ее руку. И наконец девушка вынуждена была все рассказать.

– Отец знает заклинание. Как только он его произнесет, кушанье и варится.

Отпустил руку девушки Плешивый, вернулся в харчевню.

Месяц прошел, год прошел. Однажды снова принес он в дом повара мясо и сало. Девушка вышла и опять, как в прошлый раз, он схватил ее за руку. Она и кричала, и просила, но он ей сказал:

– Отпущу, если научишь меня тому заклинанию отца!

– Если отец узнает, что я проболталась тебе, он нас обоих не оставит в живых, – захныкала девушка.

Но Плешивый стоял на своем.

– Хорошо, научу! – сказала дочь повара.

Плешивый отпустил руку девушки и так узнал заклинание ее отца.

Повар узнал об этом и бросился с ножом на Плешивого. Плешивый прочитал заклинание и, превратившись в голубя, полетел. Повар обернулся соколом и пустился догонять Плешивого.

В тот час в своем прекрасном саду шах пировал со своими приближенными. Плешивый опустился прямо на дастархан и превратился в красную розу. Повар обернулся соловьем, сел на дерево и запел так, что шах и придворные тоже запели.

Шах сказал, обращаясь к соловью:

– Проси, чего хочешь!

– Прошу вон ту красную розу, – ответил соловей, – что стоит около тебя.

– Держи, певец, – сказал шах и швырнул ему розу, а она превратилась в горсть проса и рассыпалась. Соловей обернулся клушкой с цыплятами и склевал просо. Но одно просяное зернышко застряло под дастарханом. Оно превратилось в голубя, который вспорхнул и улетел. Вновь обернувшись соколом, повар кинулся в погоню.

Летел Плешивый в виде голубя, летел, и встретилась ему горящая гора.

Плешивый прочел заклинание, пламя превратилось в дым. Голубь невредимым проскользнул сквозь него и спрятался в солому. Сокол пролетел мимо. Плешивый принял человеческий образ и пошел в свой город. По пути он нашел шелковицу, на которой висел сухой череп.

Плешивый прочитал заклинание, и череп превратился в девушку неописуемой красоты, перед которой меркло сияние луны.

Девушка сказала:

– Эй, Плешивый, теперь я стала твоя, пойдем в твой дом.

Они поженились. Плешивый снова стал собирать дрова и этим кормился сам и кормил свою жену-красавицу.

Однажды, собирая дрова, он увидел, что по реке, которая протекала через степь, плывет роза. Плешивый привязал к веревке клок сена и, забросив в реку, зацепил розу и потянул к себе.

Он взял цветок и подумал: «Наш шах считает свою дочь самой красивой девушкой государства и объявил: «Есть ли на свете девушка красивее моей дочери?» Пойду-ка я во дворец».

Шах сидел с дочерью в беседке, к которой вела лестница из сорока ступеней. Плешивый поднялся на первую ступеньку, посмотрел на дочь царя, потом к себе за пазуху. Затем он поднялся еще на одну ступень, снова посмотрел на дочь царя и снова к себе за пазуху.

Когда он поднялся на шесть ступенек, шах разозлился и, позвав палача, велел ему схватить Плешивого и сбросить с высоты беседки вниз.

Плешивый взмолился:

– Господин, у меня есть просьба!

– Какая просьба? – спросил царь.

Тут Плешивый сказал:

– Вы объявили: «Есть ли кто на свете красивее моей дочери?» Я нашел прекрасную розу и хотел сравнить ее красоту с красотой вашей дочери.

Он вынул из-за пазухи розу и протянул шаху. Шах же дал розу визирю и наказал ему:

– Отнеси эту розу в цветник, посмотри, есть ли там у нас такая роза?

В цветнике у шаха были тысячи различных цветов. Визирь сравнил розу с ними, но такой розы не оказалось.

Тогда шах подарил розу своей младшей жене.

А у шаха было сорок жен. Все сорок жен шаха без одной уцепились за подол его златотканого халата с воплем:

– И нам достаньте по одной такой розе, не то дайте развод, неужели эта жена лучше нас всех.

Расскандалились жены шаха. Тогда шах разгневался:

– Эй, Плешивый, лучше бы ты умер до того, как принести во дворец розу. На мою голову ты принес беду. Теперь доставай еще сорок таких же роз без одной, не то смерть тебе.

Плешивый попросил сорок дней подождать и ушел.

Прошло тридцать девять дней, в ночь на сороковой день Плешивый горько вздохнул. Жена тогда спросила его:

– Чего вы вздыхаете?

– Завтра день моей злой смерти. Пришел предел моей жизни.

И тут он рассказал обо всем, что с ним приключилось.

Но жена только улыбнулась и заметила:

– Дело нетрудное!

Наутро она сказала Плешивому:

– Принесите вязанку сырых прутьев.

Плешивый так и сделал. Жена разделась донага и приказала:

– Бейте меня этими прутьями, я буду кричать и кружить по комнате, а сломанные прутья бросайте в другую комнату.

– Э, я вас и ногтем не трону, – возразил Плешивый.

– Нет, бейте, если вы меня любите и не хотите, чтобы мы погибли. Бейте не жалея, мне это не повредит.

– Увы, что поделать, – сказал Плешивый и начал бить жену. Он бил и плакал, а она кричала, чтобы он не переставал бить.

Когда прутья кончились, жена сказала Плешивому:

– Посмотрите в ту комнату.

Плешивый заглянул туда, видит, что прутья, которыми он бил жену, превратились в сорок таких же роз без одной.

С женой же ничего не случилось. Она только смеялась.

Забрав розы, Плешивый собирался уже идти во дворец, как вдруг явились три царских палача и, глядя поверх забора, закричали:

– Тебя зовет царь!

Плешивый, взяв розы, пошел к шаху и отдал ему розы. Так он избавился от верной смерти. Но беда никогда не приходит одна.

Палачи рассказали шаху, что дома у Плешивого они видели красавицу. Шах посоветовался со своим самым хитрым визирем, как отнять у Плешивого его жену.

Визирь посоветовал:

– Дело нетрудное. Вы скажете, что у вас болят зубы, и ляжете в постель. Придет табиб и предложит вам пить медвежье молоко. Вот вы и прикажите Плешивому достать его. В горах и лесах Плешивый станет пищей тигров и медведей, а вы получите красавицу.

Шах приказал Плешивому достать медвежьего молока. Плешивый попросил сорок дней сроку.

Через сорок дней без одного ночью Плешивый вздохнул. Жена спросила:

– Почему вы вздыхаете?

Плешивый рассказал, в чем дело.

– Не огорчайтесь. Утром возьмете чашку и пойдете в лес. Там лежит царь медведей. Он не может ходить, потому что у него нога нарывает. Заострите камышинку и проткните нарыв. Медведь откроет глаза и скажет: «Ты избавил меня от гибели, говори свою просьбу!» Ты попросишь тогда чашку молока медведицы.

Все вышло так, как говорила жена Плешивого.

Получив чашку медвежьего молока, шах вызвал хитрого визиря и сказал ему:

– Этот Плешивый вернулся живой, что теперь будем делать?

– Снова, применив хитрость, вы скажете, что у вас болит спина, и ляжете. Табиб велит вам для излечения спины лежать на золотой лежанке, принадлежащей пэри Гуликахках с горы Кухикаф. Пошлите туда Плешивого, и, клянусь, он оттуда не вернется, и вы заберете красавицу.

Шах велел Плешивому принести золотую лежанку. Плешивый попросил сорок дней сроку.

В ночь на сороковой день Плешивый вздохнул. Жена спросила, что с ним. Он рассказал, в чем дело.

Жена сказала:

– Это легкое дело.

На рассвете жена взяла Плешивого за локоть и велела зажмурить глаза. Плешивый послушно зажмурил глаза.

– Откройте глаза! – сказала жена.

Плешивый открыл глаза и видит, что они оба сидят на золотой софе под деревом с листьями из изумруда.

Жена приказала Плешивому спрятаться, а сама позвала пэри Гуликахках.

Дело в том, что пэри Гуликахках была царицей всех пэри, а жена Плешивого была пэри Кундуз, сестрой пэри Гуликахках.

Десять лет назад див полюбил пэри Кундуз и украл ее.

Сейчас, когда Гуликахках увидела сестру, от радости она закричала и заплакала.

Собрались со всех сторон пэри и дивы.

– О, пэри Кундуз, кто тебя избавил от рук злодея-дива? – спросили они.

– Откажитесь от ложки моей крови, и я все вам расскажу, – заявила пэри Кундуз.

Все согласились. Тогда пэри Кундуз вывела из укрытия Плешивого и, показав на него, сказала:

– Вот он меня избавил.

Немного погодя Кундуз объяснила сестре, что они явились за лежанкой. Гуликахках открыла комнату и выпустила оттуда девять дивов.

– За какое время вы снесете золотую лежанку до царского сада? – спросила она.

Дивы ответили:

– За один час!

Гуликахках снова заперла этих дивов и выпустила других. Они сказали, что донесут лежанку за полчаса. Так Гуликахках выпускала еще несколько раз дивов. Наконец нашлись два дива, пообещавшие доставить лежанку за три минуты.

– Поднимайте! – сказал пэри Гуликахках.

На лежанку сели Гуликахках, Кундуз и Плешивый.

Не успел Плешивый закрыть и открыть глаза, как они уже оказались в саду шаха. Все втроем они пошли в дом Плешивого.

Утром шахские палачи отвели Плешивого во дворец.

Шах сказал Плешивому:

– Сейчас ты умрешь!

Плешивый только ответил:

– Посмотрите во двор!

Шах посмотрел, видит – во дворе стоит лежанка из чистого золота.

Но шах не обрадовался, а напротив, огорчился, ибо Плешивый вернулся живой и здоровый. Шах снова спросил совета у хитрого визиря.

Визирь сказал:

– Обложите народ податью в виде дров.

Собрали тысячу саженей дров. Тогда хитрый визирь предложил уложить дрова высотой в два тополя, посадить сверху Плешивого, облить нефтью и поджечь. Пэри Гуликахках и пэри Кундуз подхватили из дыма Плешивого и улетели.

Через несколько дней они взяли дыню и разрезали ее на две части, сунули Плешивому под мышки по половинке, а самого спрятали ночью в озере.

Когда на второй день шах, обрадованный гибелью Плешивого, собрал народ, вдруг Плешивый, живой и здоровый, вышел из озера с двумя половинками дыни. Стояла зима, еще не таял снег. Конечно, в это время дынь не бывает. Шах удивился. Плешивый поздоровался и сказал:

– Я был в раю. Ваш отец и мать послали меня привезти вас к себе на праздник дыни.

Народ снова обложили податью в виде дров. Дрова сложили высотой в четыре тополя. На самом верху дров сели шах и Плешивый. Развели огонь. Появились две пэри и унесли Плешивого. А шах сгорел, и осталась от него щепотка золы.

Плешивый стал царем, установил в стране правосудие, жил в свое удовольствие, достиг всех своих желаний и целей.

Перевод М. Шевердина.

ХИТРЕЦ И ПРОСТАК

Жили давным-давно хитрец и простак. Они очень дружили.

Однажды они отправились путешествовать. Долго шли они по дороге, а еще дольше брели без дороги. Шли-шли, но вот оба споткнулись обо что-то твердое. Видят – закрыта в земле кубышка.

Вырыли ее, смотрят, – полна она золотых монет. Попробовал ее нести хитрец – тяжело. Взял кубышку простак – чуть не надорвался.

Решили тогда друзья поделить золото тут же на месте.

Но хитрец не хотел давать простаку половину и задумал его обмануть.

– Нам, – сказал он, – надо сперва немного отдохнуть.

Сели они, посидели, а хитрец и говорит простаку:

– Нельзя нам нести золото в город: увидят люди – отберут. Давай лучше зароем золото, а когда понадобится, будем брать понемножку.

Простак согласился, и зарыли они золото под большим дуплистым деревом.

Однажды простаку понадобились деньги, и он сказал об этом хитрецу.

– И мне тоже надо немного взять, – сказал хитрец.

Пошли они вдвоем к дереву, под которым была зарыта кубышка, раскопали землю, смотрят, а там ничего: ни кубышки, ни золота.

– Это ты украл золото! – закричал хитрец.

А надо сказать, что хитрец как-то ночью украл золото и спрятал его в другом месте, а теперь решил свалить вину на друга.

Долго они спорили, пререкались и наконец пошли к казию. Рассказали они все как было. Простак клялся, что не брал золота, а хитрец кричал, что это сделал простак.

– Если вы, господин казий, не верите, пойдемте на то место. Вы сами, ваша милость, посмотрите. Мы зарыли золото под деревом, пусть дерево будет свидетелем, – говорил хитрец.

Казий решил пойти на место, где была зарыта кубышка, на следующий день.

Прибежал хитрец и говорит отцу:

– Пойдешь со мной и будешь свидетелем.

Никак не хотел отец идти, но всякими правдами и неправдами хитрец уговорил его, привел ночью к дуплистому дереву и посадил в дупло, а сам побежал домой.

Утром хитрец и простак пришли к дереву вместе с казием.

Казий громко спросил:

– Кто украл золото?

Из дупла отец хитреца ответил:

– Кто зарыл золото, тот и унес его.

Казий удивился:

– Кажется, в этом дереве сидит нечистая сила. Надо выгнать ее оттуда, – и велел поджечь дерево.

Дерево обложили сухими ветками и подожгли.

Отец хитреца испугался и завопил в ужасе:

– Я не виноват! Это сын заставил меня залезть в дупло!

Потушили огонь, вытащили из дупла старика, смотрят – а он уже умер.

Судья приказал хитрецу показать, куда он зарыл кубышку с золотом.

Кубышка была очень тяжелая. Все золото отдали простаку, а хитреца бросили в тюрьму за то, что он погубил отца. Так жадный хитрец наказал сам себя. Обманом и хитростью хотел он забрать себе все золото, но хитрость ему не помогла. Он лишился и отца, и золота.

Перевод С. Паластрова.

КАК СТАРИК БИЛСЯ ОБ ЗАКЛАД СО СВОЕЙ СТАРУХОЙ

В прошлые времена жили старик со старухой. Из домашней живности был у них один-единственный осел. Каждый раз, как надо было его поить и кормить, старик и старуха ссорились друг с другом.

Однажды старику надоело спорить, и он сказал старухе:

– Чем спорить и ссориться, давай лучше побьемся об заклад. Кто в течение трех дней первый заговорит, тому кормить и поить осла.

Старухе понравились такие слова. Два дня они не разговаривали друг с другом. На третий день старухе надоело молчать, и она пошла поболтать к соседям, а в это время во двор забрались воры. Старик видел, как они вывели из хлева осла и начали грузить на него домашние вещи, но молчал.

А старуха, сидя у соседей, болтала вовсю и рассказала, как она билась об заклад со стариком. Сосед пожалел старика и сказал своей дочке:

– Отнеси ему миску горячей похлебки.

Девушка принесла старику миску похлебки, видит – и на самом деле старик сидит голодный и молчит.

Девушка спросила старика:

– Эй, дядя, почему вы так сидите? – а старик молча показал на голову и ноги, объясняя жестами, что воры все унесли. Размахался он руками так, что зацепил миску и облил себя похлебкой с головы до ног.

Девушка в испуге убежала домой и рассказала об этом жене старика.

Старуха поспешила домой.

– Что случилось? – спросила она.

– Ну вот, – жена,- захихикал старик, – теперь поить и кормить осла будешь ты.

Заглянула старуха в хлев, а осла-то и нет.

Так старик и старуха потеряли все свое имущество.

Перевод М. Шевердина.

«РЕП-РЕП»

Было или не было, но в давние времена жил один человек. Звали его Бахтияр, но из-за его бедности и нищеты прозвали его Плешивым, хоть на голове у него никакой плеши не было. Позвал Плешивого к себе бай и говорит:

– Будь моим сыном, паси моих овец, я отдам за тебя свою дочь. Плешивый согласился: стал он пасти овец бая. Проходили месяцы, годы. Дочь бая стала взрослой девушкой, с каждым днем она делалась красивее и превратилась, наконец, в красавицу. Теперь баю не хотелось отдавать ее за Плешивого.

Однажды работник бая принес Плешивому в тыквяном блюде еду. В это время поднялся ветер и пошел дождь. Работник оставил тыквянку и поспешил уйти. Только Плешивый надел на голову тыквянку, как вдруг появился шайтан и спросил Плешивого:

– Эй, почему ты не промок? Моя одежда промокла до нитки. Плешивый не растерялся и ответил шайтану:

– Я знаю одно заклинание. Меня ему мать научила. Вот когда я произнесу это заклинание, дуну, плюну – ни дождь, ни ливень меня не могут промочить.

– Научи меня тоже этому заклинанию, – попросил шайтан.

Плешивый возразил:

– Нет, ты вначале научи меня своим заговорам, тогда я тебя научу своему заклинанию.

Шайтан согласился и сказал Плешивому:

– Хочешь, я всех твоих овец соединю вместе, и они превратятся в одну овцу?

– Не надо, не надо, – запротестовал Плешивый. – Если ты так сделаешь, то я не научу тебя своему заклинанию.

На это шайтан ответил:

– Чего ты боишься? Я же научу тебя и как разъединить овец.

– Нет, ты меня обманешь, – твердил Плешивый.

Шайтан поклялся страшной клятвой, что он разъединит овец.

Только после этого Плешивый дал согласие.

Тогда шайтан произнес: «Реп-реп» – и целое стадо овец соединилось в одну овцу.

– Скорее разъедини их, а то бай мне голову проломит! -закричал в испуге Плешивый.

Шайтан произнес: «Прареп, прареп» – и вместо одной овцы получилось, как было прежде, стадо. Плешивый пересчитал овец. Оказалось их столько, сколько было и раньше.

Тогда шайтан сказал:

– Теперь ты научи меня своему заклинанию.

Плешивый ответил:

– Если ты тоже будешь работать пастухом, бай тебе будет посылать еду в тыквяном блюде. Когда пойдет дождь, надень его на голову и не промокнешь.

– Только и всего? – сказал шайтан. – Даром только ты отнял у меня время.

Рассердился он и пошел своей дорогой.

Наутро явился работник и рассказал, что бай решил выдать свою дочь за сына соседа и вечером состоится в кишлаке свадебный пир. Понял Плешивый, что бай его обманул, и очень огорчился.

– Друг мой, – попросил он работника, – попаси овец, а я схожу в одно место.

Работник согласился.

Плешивый пошел на свадебный пир и как ни в чем не бывало стал прислуживать гостям.

Когда пришло время провожать жениха и невесту в брачную комнату, Плешивый влез на крышу и, нагнувшись над двором, сказал громко: «реп-реп». И все, кто были во дворе – и жених, и невеста, и отец жениха, и гости, – превратились в одного человека.

Свахи пошли узнать, в чем дело, видят, что во дворе все гости стали одним человеком, и удивились. Тогда Плешивый снова произнес заклинание «реп-реп», и все свахи тоже превратились в одну сваху. Тут вышла мать жениха. Увидев ее, Плешивый снова произнес: «реп-реп». Она тоже объединилась со свахами; Плешивый три раза повторил «реп-реп», чтобы они крепче пристали друг к другу.

Утром на рассвете Плешивый пошел в горы пасти овец.

Бай, отец невесты, узнав, что гости все превратились в одного человека, а свахи и мать жениха в одну сваху, очень удивился и огорчился.

– Что за напасть? – сказал он и созвал знахарей, табибов, мулл, гадальщиков и попросил освободить заколдованных от чар.

Они ответили:

– За всю свою жизнь мы не встречали такого колдовства. Надо погадать, чтобы раскрыть тайну, скрытую в этом событии.

Бай позвал еще семерых гадальщиков. Гадали они, гадали, и, наконец, седьмой, самый старый гадальщик, сказал:

– Вначале вы пообещали выдать свою дочь за другого человека. Тот человек жил надеждой жениться на вашей дочери.

Бай признался, что именно так и было.

– Я обещал выдать свою дочь за Плешивого.

– Позовите его, – сказал седьмой гадальщик.

Бай вызвал к себе Плешивого, угостил его, одарил новой одеждой и обещал ему выдать за него дочь, если он снимет со всех заклятие.

Плешивый отправился в дом жениха, прошептал заклинание «прареп, прареп», и все находившиеся в доме разъединились и стали такими, какими были раньше.

После этого Бахтияр-Плешивый женился на дочери бая и достиг всех своих желаний.

Перевод А. Сандель.

БРАТЬЯ-ОТГАДЧИКИ

Жил в некотором государстве мудрый старик. А у старика было три сына.

Когда пришло время умирать старику, призвал он к себе сыновей и говорит:

– Дети мои, настал мой смертный час. Нет у меня ни стад, ни золота, ни самоцветных каменьев, но я вам дал самое драгоценное из всех богатств на земле – научил вас уму-разуму – и могу умереть спокойно.

Старик умер.

Много ли, мало ли прошло с тех пор времени, только собрались братья, посоветовались и решили:

«Пойдем-ка мы странствовать по земле. Как-нибудь проживем, зато еще больше ума-разума наберемся и тем приумножим отцовское наследство».

Заготовили братья на дорогу припасов и отправились в путь.

Шли они, минуя пустынные степи и долы, переваливали через высокие горы. Шли долго – сорок дней шли.

Вот уже кончились у них запасы. Мучил их голод, мучила жажда, Братья выбивались из последних сил.

В это время впереди показались деревья, там был какой-то город.

«Теперь мы в жилые места пришли», – обрадовались братья и, хоть очень у них болели ноги, ускорили шаг.

Идут братья – впереди старший, за ним двое младших. Вдруг старший брат остановился, обернулся и говорит:

– Раньше нас здесь по дороге верблюд прошел.

Через пять-шесть шагов средний сказал:

– Верблюд был кривой на один глаз.

Немного погодя заговорил младший:

– На том верблюде сидела женщина.

Прошли братья еще немного, тут их догнал верховой с саблей на поясе. Верховой оглядел внимательно всех троих.

А старший брат и говорит ему:

– Пропажу разыскиваете, путник?

Верховой придержал коня.

– Пропажу разыскиваю, – говорит.

– Верблюд пропал? – спрашивает старший брат.

– Верблюд, – отвечает верховой.

Тут в разговор вмешался средний брат:

– Верблюд был кривой на один глаз?

– Да, он был кривой, – ответил верховой.

– А на верблюде ехала женщина? – спросил младший брат.

Верховой взглянул на братьев еще пристальнее и говорит:

– Ага, значит мой верблюд у вас. Куда вы его дели?

– Мы твоего верблюда не видали, – ответили ему братья.

– А если не видали, откуда вам знать его приметы? – спрашивает верховой.

– Мы по догадкам знаем. Верблюд твой ушел в ту сторону. Поезжай скорей – и найдешь его, – ответили ему братья.

– Нет, – говорит хозяин верблюда, – верблюд мой у вас.

Тут всадник выхватил из ножен саблю и велел братьям следовать за ним. Пригнал он их прямо ко дворцу шаха той страны.

Братьев он оставил у ворот, под присмотром стражи, а сам прошел во дворец и рассказал все шаху.

Всадник тот был воином шаха. Он перекочевывал со своим скотом в горы, жена его ехала на верблюде, но отстала, сбилась с дороги и потерялась вместе с верблюдом.

Шах выслушал воина и говорит:

– Если ты ничего им не говорил, а они сами рассказали все приметы, значит они спрятали и верблюда и твою жену. Веди молодчиков сюда.

Воин вышел и вернулся с тремя братьями. Братья низко поклонились шаху.

– Эй, воры! Куда вы девали верблюда? Где жена моего воина? – грозно закричал шах.

– Мы не видели ни его верблюда, ни его жены, – ответили братья.

Шах сказал:

– Мой воин ни о чем у вас не спрашивал, вы сами рассказали все приметы верблюда и что на верблюде была женщина. Как же вы смеете отпираться?

– О, шах, – ответили ему братья. – Мы много нужды перенесли, много странствовали по свету, учились доходить до всего разумом. О верблюде мы по догадкам своим сказали.

Шах недоверчиво засмеялся:

– Можно ли знать по догадкам о том, чего никогда не видел?

Тут он взглянул на своего визиря и что-то сказал ему на ухо. Визирь тотчас поднялся и вышел из дворца.

Немного погодя двое слуг принесли на носилках большой сундук и поставили его перед дверью на виду у шаха. Братья издали смотрели, как слуги несли, как ставили сундук.

Шах сказал:

– Эй, воры! Угадайте, что в Сундуке. Не угадаете – прикажу отрубить вам головы.

– Что бы там ни было, в сундуке есть одна вещь, – сказал старший брат.

– И вещь та круглая, – добавил средний.

– В сундуке лежит один гранат, – догадался младший.

Шах приказал:

– Несите сюда сундук.

Слуги исполнили приказ. Шах открыл сундук, заглянул в него, а в нем и вправду оказался один гранат.

Шах взял гранат и показал его всем. Потом, обратившись к воину, сказал:

– Видать, эти люди не воры. Они в самом деле отгадчики. Иди ищи своего верблюда в другом месте.

Все, кто были во дворце, подивились догадливости братьев.

Шах сам вынес большой поднос с хлебом и поставил перед ними.

– Кушайте, гости дорогие, – сказал он, – угощайтесь.

Братья переглянулись между собой, улыбнулись и, отведав по кусочку, завязали хлеб в платок.

«Это все-таки воры, – подумал шах, – они даже меня не боятся, над моим угощением смеются. Отпущу-ка я их. Они пойдут в чайхану ночевать, а я подслушаю их разговоры. Может быть, и про верблюда узнаю».

Шах отпустил братьев.

– Можете идти, куда хотите, – сказал он.

Братья покинули дворец и направились в чайхану.

А шах, переодевшись в старый халат, пошел за ними.

В чайхане братья уселись на деревянном помосте и потребовали чаю.

За чаем старший брат спросил:

– Что вы заметили?

– А ты? – спросил в свою очередь младший.

– Я думаю, шах из простых людей. Он сын хлебопека, – ответил старший.

Шах удивился, пошел к матери и спрашивает:

– Скажи мне, я сын шаха или простого человека?

– Почему ты спрашиваешь? – говорит ему мать.

– Я не знаю, кто я, вот и спрашиваю.

Мать и говорит ему:

– Муж мой был шахом. Детей у нас не было. Жил у нас слуга-хлебопек. Жена хлебопека родила мальчика, а сама умерла. Хлебопек завернул ребенка в тряпки и ночью пришел со слезами к нам. «Возьмите, – говорит, – его, воспитайте, и пусть он будет вам сыном. У меня не на что нанять ему кормилицу». Мы с шахом обещали хлебопеку воспитать его сына, а он дал клятву никогда никому не говорить об этом. Наутро по всей стране было объявлено: мол, жена шаха родила сына. Когда мальчик подрос – это был ты, – старый шах умер, а его богатства и царство достались тебе.

Наутро шах снова позвал к себе трех братьев. Когда братья пришли, он усадил их с почетом, поставил перед ними угощение и сказал:

– Дорогие гости мои! Кто из вас спросил у путника, не потерял ли он верблюда?

Старший брат встал и, поклонившись, сказал:

– Это я, господин.

– Откуда ты мог знать, что воин потерял верблюда? .

– По следу я узнал, что перед нами прошел верблюд, и потому подумал, что воин этот ищет верблюда, – ответил старший брат.

– А кто из вас сказал, что верблюд кривой на один глаз? – снова спросил шах.

Тут встал средний брат и с поклоном сказал:

– Это я, господин.

– Не видев верблюда, откуда ты мог знать, что он кривой на один глаз? – спросил шах.

– Я догадался, потому что по одной стороне тропинки трава кое-где была объедена, а с другой стороны вся трава была цела, – ответил средний брат.

Шах спросил:

– А кто из вас узнал, что на верблюде ехала женщина?

Тут встал младший брат и, поклонившись, сказал шаху:

– Это я, господин мой.

– Откуда ты мог узнать это? – спросил шах.

– Я видел, что верблюд в одном месте становился на колени, а сбоку на песке остались следы маленьких каушей. По ним я узнал, что то была женщина.

Шах спросил:

– А как вы узнали, что в сундуке один гранат?

– После смерти отца мы пожелали отправиться странствовать, – ответил старший брат. – Мы условились обо всем, что повстречается нам, судить хорошенько да умом раскидывать. Сундук несли двое слуг, но было заметно, что он не тяжелый; коль скоро вы велели принести сундук, чтобы проверить нас, я решил, что сундук не может быть пустым.

– А я слышал, как в сундуке, когда его ставили, что-то перекатывалось. И догадался, что вещь круглая, – сказал средний брат.

– Ну, а я подумал, если в сундуке одна вещь, то она должна быть редкостной, и решил, что там может быть гранат, – добавил младший брат.

– Так, – сказал шах. – А как же вы узнали, что я сын простого хлебопека?

Младший брат встал, отвесил низкий поклон и сказал:

– Доказать правоту своих слов шаху – все равно, что устоять на лезвии меча. Выне одарили нас золотом, не пожаловали высокими должностями, как это делают другие шахи, а дали нам поднос с хлебом. Вот мы и решили: хлеб для этого человека превыше золота и должностей, значит – он сын хлебопека.

Шах долго думал над словами братьев, потом сказал:

– Я стар и немощен. Мне уж трудно отличать белое от черного. Мне нужен покой, а перед вами открыта дорога. Вы молоды, научены уму-разуму. Вам легче отличать хорошее от плохого. Вам больше к лицу править страной и народом.

Шах назначил братьев визирями.

Так братья-отгадчики, учась уму-разуму, достигли высоких степеней.

Перевод Н. Ивашева.

ОКЛЕВЕТАННАЯ НЕВЕСТА

В давние времена в кишлаке Тутжар жил один бай. Был он очень скупой. Добра всякого у него было столько, что на весь народ хватило бы, но трудно было найти другого такого скупца, как этот бай. Младший брат у него был очень бедный человек, едва зарабатывал себе на хлеб, но бай ему никогда не помогал. Мучился младший брат, день и ночь работал и наконец умер. Соседи собрали немного денег и похоронили бедняка, а сына его сделали пастухом. Вырос этот пастух и полюбил одну девушку в своем кишлаке. Он ей тоже понравился. Родители девушки узнали об этом; свадьбу сыграли и выдали ее замуж за пастуха. Жили пастух со своей женой мирно и дружно.

Однажды, когда скупой бай проезжал по кишлаку, жена пастуха несла воду. Увидел бай, какая она красавица, и влюбился в нее.

– Чья жена эта красавица? – спрашивает бай у своего спутника.

– Не знаю, – отвечает тот.

Тогда бай поехал за ней, чтобы посмотреть, куда она зайдет. Так он узнал, что это жена его племянника. После того словно подменили бая. Раньше бай и знать сына своего брата не хотел, а теперь вдруг вспомнил он про него, позвал его к себе и говорит:

– Ты же мне родня, ты сын моего младшего брата, племянник мой! Ну, как живешь? Что же ты ко мне не заходишь? Видишь, у меня всего полно, а ты для меня как сын родной.

Парень подумал: «Что это стало с ним? И когда жив был отец, и даже когда он умер, бай ни разу о нем не спрашивал, ни разу нам не помог. Что это теперь он вдруг обо мне вспомнил? А может быть это бог в его сердце доброту вложил? Чудно это как-то!» И говорит он баю:

– Если вам, дядя, что-нибудь сделать нужно, скажите – я все, что мои руки умеют, для вас сделаю.

Бай ему говорит:

– Я не такой плохой человек, как ты думаешь. Ты мне как сын родной, я тебе доверяю. Через два дня я отправляю караван с товарами. Поезжай и ты с этим караваном, поторгуешь и вернешься с деньгами. Так мало-помалу и пройдут твои тяжелые дни, а там, смотришь, и из нищеты своей выкарабкаешься.

– Дядя, – отвечает пастух, – я бы с охотой поехал с вашим караваном, да вот только как мне молодую жену одну оставить? Трудно ей будет без меня.

– Какой же ты чудак! – говорит ему бай. – О жене не беспокойся. Пока ты ездить будешь, я о ней сам позабочусь, помогать ей буду.

Так уговорил бай пастуха с караваном ехать. А купцам сказал:

– Возьмите с собой этого парня, он вам прислуживать будет.

Отправился караван в дальний путь. Несколько месяцев бай кое-как помогал жене своего племянника, а потом и перестал помогать. Трудно ей пришлось. Прибежала она однажды к баю и спрашивает:

– Что ж такое? Почему ваш племянник так долго в дороге задержался? Когда он вернется?

Вздохнул бай, всхлипнул и говорит ей:

– Не хотел я тебя огорчать, невестка, потому и не говорил до сих пор. Рано или поздно умереть всем придется, вот и племянник мой этот свет покинул.

Услыхав это, невестка заголосила:

– Почему же вы мне раньше не сказали? Когда он умер?

– Да уж три месяца и пять дней, как он скончался, – говорит бай. -По законам шариата, жена должна ждать своего мужа три месяца и десять дней. А после этого срока она может опять замуж выйти.

Ничего не ответила невестка и ушла, обливаясь слезами, домой.

Всю ночь она горько плакала. А утром пришел к ней бай и стал ее утешать:

– Не печалься, моя невестка, не плачь. Как ни горюй, как ни грусти, сколько слез ни лей, мертвому не поможешь. Послушай лучше моего совета.

– А что вы мне посоветуете? – спрашивает невестка.

– Нужно тебе опять замуж выйти. Чем я для тебя не жених? Выходи за меня!

Разозлилась невестка и говорит баю:

– Так вот какой совет вы мне даете! Уходите! Убирайтесь из моего дома!

А бай руки к ней протянул. Невестка схватила медный кувшин И кинула им баю в голову. Бай сознание потерял.

Полежал немного бай, пришел в себя, вытер кровь, поднялся и пошел домой.

Пришел он домой, позвал к себе двух человек, дал им денег и подучил их, что они должны говорить. Потом пошел бай к шаху и жалуется;

– Сын моего младшего брата уехал куда-то по своим делам и оставил мне на попечение свою жену. А она каждый вечер собирает у себя в доме всяких развратников, и они там безобразничают. На днях я сам все видел своими глазами, хотел остановить ее, так эти буяны мне голову разбили.

– А свидетели у тебя есть? – спрашивает шах.

– Есть, – отвечает бай. – Как полагается, два свидетеля есть.

Позвал шах тех людей, что бай с собой привел, и спрашивает их:

– То, что бай рассказывал, правда?

Эти продажные люди все и подтвердили, как бай их научил.

– Ну если так, значит правда, – говорит шах. – Пойдите приведите ко мне эту беспутную невестку!

Привели невестку к шаху. Шах закричал!

– Ах, ты, негодная! Что это ты безобразия всякие чинишь! Я тебя строго накажу за это!

Невестка рассказала шаху все сначала, как было дело, как ее без вины бай оклеветал.

А шах еще больше в ярость пришел:

– Бесстыжая! – кричит он на нее. – Да у него два свидетеля есть, которые видели, что ты делала. Казнить тебя за это мало!

Позвал шах своих ясаулов и приказал им:

– Заройте ее в яму около дороги, а сверху камней набросайте!

Ясаулы тут как тут, всегда шахский приказ выполнить готовы, схватили невестку, кинули в яму, наполовину песком засыпали, а сверху камней навалили. Решили, что она умерла, и ушли.

В полночь невестка пришла в чувство, но выбраться из ямы сама не смогла, только стонала и плакала. В это время по дороге проходил караван. Начальник каравана услышал плач, подошел к яме, видит – лежит там женщина избитая, вся в синяках. Он разбросал камни, поднял ее из ямы, посадил на верблюда и отвез к себе в дом. Там он несколько дней лечил ее. Стали раны невестки заживать. Вскоре она поправилась. Поглядел на нее бай и, увидев, что она красивее всех женщин в его кишлаке, сказал ей:

– Теперь ты должна судьбу свою в мои руки отдать.

Невестка ему возражает:

– Но у меня же есть муж, только он с караваном уехал, как я могу стать вашей женой? Как же у вас язык поворачивается говорить мне такие вещи?

А бай на своем стоит:

– Ты мне так не говори! Я тебя от смерти спас, лечил тебя, благодаря мне ты живой осталась. Будь теперь моей женой!

Ушел бай ни с чем, но твердо решил красавицу взять второй женой. Первая жена узнала об этом, заплакала, закричала.

Был у этого бая слуга. Увидал он невестку и тоже в нее влюбился. Однажды невестка пошла за водой, слуга побежал за ней и хотел обнять ее.

– Ах, ты, чтобы рука у тебя отсохла! – выругала его невестка. И в ту же ночь у слуги отсохла рука. Тогда он решил отомстить.

Как-то ночью слуга влез в дом через дымоход, взял нож и поранил трехлетнего байского сына. Подложил нож невестке под подушку, а сам через тот же дымоход вылез. Ребенок плакать стал, все проснулись, смотрят – мальчик изранен, а у невестки под подушкой нашли нож со следами крови.

– Что это такое? – поразился бай и начал допрашивать невестку. Но она и сама ничего не понимала.

Бай подумал, подумал и решил: «Это, наверно, жена моя хотела красавицу очернить в моих глазах». И все же сказал невестке:

– Теперь тебе нельзя здесь оставаться. Иди, поищи себе другое место!

И выгнал ее из дому. Пошла невестка искать себе где-нибудь пристанища. Шла она, шла, вдруг видит: в одном месте людей много собралось, стоят смотрят, как шахские палачи собираются кого-то вешать. Подошла невестка к толпе и спрашивает:

– За что хотят палачи вешать этого человека?

Кто-то ей отвечает:

– А это главарь воровской шайки. Но если кто-нибудь даст за него сорок золотых выкупу, его отпустить могут.

– Да он ни в чем и не виноват, наговорили на него, – говорит другой человек.

Было у невестки сорок золотых, она их отдала палачам и вора от смерти спасла. Невестка дальше пошла, а вор за ней.

Вдруг навстречу невестке караван показался. Заметил его вор и кричит:

– Эй, люди! Ловите эту женщину, держите!

Невестка объяснила путешественникам, что и как случилось. Но они слушать ее не хотели. Подошел в это время вор и говорит:

– Эта женщина – моя рабыня. Она из моего дома сбежала.

Вор продал невестку купцам из каравана. Как она ни плакала, ни кричала, не послушали они и повезли с собой. Тогда посмотрела невестка на вора и говорит: «Ах, чтоб тебя проказа схватила!» И в тот же миг заболел вор проказой.

Подошел караван к реке, все погрузились на лодки и поплыли. Вдруг поднялся сильный ветер, волны заходили, лодки перевернулись, и все утонули. А невестка ухватилась за доску, и волны ее к берегу прибили.

Надела она на себя мужскую одежду и пошла по дороге. Шла она и встретила сорок воров. Смотрят на нее воры и никак не могут разобрать, кто перед ними – мужчина или женщина. Стали они спрашивать:

– Кто ты?

– Зовут меня Хасан.

– Хасан? Какой ты Хасан? – говорит один вор. – Ты совсем на девушку похожа. Вы только посмотрите на ее глаза! Глаза у нее совсем как у девушки. Это не мужчина, а девушка!

Невестка глянула на этого вора и сказала:

– А, чтоб твои глаза ослепли!

И вор сразу ослеп. А невестка что было силы бросилась бежать.

Долго она бежала, вдруг смотрит: большой город, а ворота уже заперты. Осталась она ночевать у городских ворот. В том городе был такой обычай: когда шах умирал, новым шахом выбирали того, кто первый войдет утром в ворота. Как раз накануне умер шах. На рассвете горожане собрались, отперли ворота, видят: у городских ворот стоит какой-то человек, а это была невестка, переодетая юношей. Ничего не заподозрив, не говоря ни слова, взяли они невестку за руки и повели прямо в шахский дворец. Испугалась она, плачет:

– Ой, беда моя! Что я сделал? Я бедный, невинный человек, никого я не трогал, я даже в ворота не стучался. Куда вы меня ведете?

Толпа ей отвечает:

– Эй, пришелец! Понимаешь, такой у нас обычай. Мы тебя сейчас своим шахом объявим.

– Да разве может стать шахом бедный странник, который нигде себе пристанища найти не может? – сказала невестка и заплакала еще сильнее. Но люди ее не послушали, привели во дворец, посадили на трон и объявили своим шахом.

Стала невестка править этой страной. Прошло немного времени, и пошла по свету слава, что появился в том городе справедливый шах, что он свой город украшает, о бедных людях заботится и лечит от самых тяжелых болезней.

Пусть себе наша невестка на шахском троне сидит и народом справедливо правит, а вы послушайте про другое.

Скупой бай вдруг ослеп на оба глаза и вскоре всех своих богатств лишился. Вернулся его племянник из путешествия.

Бай и говорит племяннику:

– А знаешь, братец, после того, как ты уехал, жена твоя нехорошо вела себя, гуляк беспутных в своем доме принимала, веселилась с ними. Я как увидел, это, хотел их поймать, так они голову мне разбили. Тогда шах приказал побить твою беспутную жену камнями.

Юноша огорчился, но поверил словам бая.

Как-то юноша рассказал баю:

– Когда мы домой возвращались, проезжали через один город. Живет в этом городе справедливый шах, и он знает лекарства от всяких болезней. Я отвезу вас, дядя, к этому шаху, может быть, он глаза ваши вылечит.

Обрадовался бай, услыхав это. Отправились вскоре они в путь. По дороге они встретили слугу начальника каравана с отсохшей рукой. Рассказали они слуге про шаха-лекаря, и он захотел вместе с ними к этому шаху ехать. Потом они еще встретили вора, больного проказой, и тот тоже к ним присоединился. Так они вчетвером приехали в город, где жил справедливый шах. Подошли к шахской крепости и попросили стражу пустить их к шаху. Побежал один стражник к шаху и говорит:

– Государь, пришли к вам какие-то люди. Их четверо. Говорят, что у них просьба есть.

Шах приказал их впустить. А когда они вошли, невестка сразу всех их узнала. Но из них никто ее не признал.

– Ну, говорите, какие у вас ко мне просьбы? – спрашивает невестка.

Пришедшие стали рассказывать о своих болезнях. Сначала невестка выслушала слепого бая и говорит ему:

– Ты, наверно, кого-то сильно обидел, грех большой на душу взял, потому и ослеп.

– Нет, никакого греха за собой я не помню, – отвечает бай.

– Признавайся, – говорит ему невестка. – Говори нам правду. Ты большое зло сделал. Бери его теперь на свою шею.

Бай все еще упирался:

– Падишах! Никому я зла не делал.

Рассердилась невестка, да как крикнет:

– Палача!

Испугался бай и кричит:

– Подождите, падишах, подождите! Я вам все расскажу.

И рассказал бай про все зло, которое он за свою жизнь сделал. Племянник как закричит:

– Ах, проклятый! Жене моей столько мук причинил.

Не мог себя сдержать бедный юноша, кинулся на бая с кулаками, но невестка удержала его:

– Постой, джигит, здесь не место драться, послушаем остальных.

А потом она обратилась к слуге с отсохшей рукой:

– Похоже, что и ты кому-то зло сделал, иначе у тебя рука не отсохла бы. Говори правду!

Слуга, как увидел, что здесь делается, испугался, задрожал и во всем признался, ничего не утаил.

Юноша стоял, слушал и в гневе обратился к шаху с просьбой:

– Мой падишах! Разрешите, я ему сам голову отрублю.

– Нет, – говорит невестка. – В моей стране не казнят людей, которые свою вину признали.

А потом посмотрела невестка на прокаженного и говорит:

– Ну? А ты что скажешь?

– Я вор. в дома лазил, – отвечает тот. – Однажды шах приказал меня повесить, но по дороге проходила какая-то женщина. Она меня пожалела, дала палачам сорок золотых, меня от смерти спасла. А я, вместо того чтобы ей добром отплатить, сказал купцам из каравана, что это беглая рабыня, и продал ее им. Она хоть и просила меня, хоть и говорила: «Я тебе добро сделала, а ты мне злом отплатил», но я не слушал ее, нечестно с ней поступил. Тогда эта женщина взглянула на меня и сказала: «А чтоб тебя проказа схватила!» – и вот я заболел проказой.

Выслушала его невестка и говорит:

– Ладно! Теперь я все ваши грехи знаю. И болезни ваши тоже знаю. Идите в ту михманхану. Смотрите только – не деритесь. А от болезней своих избавитесь.

В полночь пришел в михманхану один ясаул и позвал юношу к шаху. Юноша испугался и подумал: «Зачем это шах меня к себе требует? Еще чего доброго казнить прикажет!» – и задрожал от страха. А ясаул привел его к шаху и ушел. Посмотрел юноша, видит – перед ним его любимая жена, приветствует она его поклоном и говорит:

– Добро пожаловать, любимый мой муж! Пусть этот трон будет вашим, а я – ваша верная жена.

Тут юноша понял, что его жена стала шахом. Обнял он ее, а потом она ему все рассказала, что с ней случилось. Юноша ей и говорит:

– Всех этих злодеев, что тебе столько горя и мук причинили, казнить мало!

– Нет, – возражает ему жена. – Мы не должны быть такими же злыми, как они.

А утром проснулись в михманхане больные и видят, что болезней их как не бывало. Слепой бай говорит: «Я вижу!» Вор говорит: «А у меня на теле и следов проказы не осталось». Слуга говорит: «А у меня рука работает». Приходит в михманхану ясаул и говорит им:

– Идите, вас шах зовет!

Пришли они, видят – на троне юноша сидит в шахских одеждах, а рядом с ним стоит невестка. Как увидели они ее, опешили, словно вылили на них ведро кипятку. Опустили они головы вниз и стоят.

– Ну, теперь узнали меня? – спрашивает невестка.

А у них язык отнялся, и ответить они ничего не могут.

Невестка им говорит:

– Не бойтесь, не дрожите. Я не такая, как вы. Отправляйтесь теперь каждый своей дорогой.

А юноша и его жена достигли своей заветной цели.

Перевод А. Мордвилко.

МУДРЫЙ ТАБУНЩИК

Жил в давние времена один падишах. Больше всего на свете он любил лошадей.

В один из дней падишах зашел в конюшню. Видит – лучшие кони его совсем исхудали. Подозвал он конюха и строго спросил:

– Почему кони похудели?

Конюх же, испугавшись гнева падишаха, пал ниц и сказал:

– О, ваше величество, ваши кони вот уже сколько дней не едят клевера, а только ржут. Видимо, они почуяли каких-то других коней.

Тотчас же падишах призвал визиря правой руки и распорядился:

– О, мудрый визирь, возьми стражников и отправляйся в окрестности города. Сделай так, чтобы никакие лошади не нарушали покоя моих коней.

Визирь, поклонившись падишаху, сказал:

– О, мой падишах, приказ ваш будет исполнен.

Позвав стражников, визирь вышел за пределы города. Шел, шел – и дошел до горы.

Смотрит – табунщик пустил на луг своих лошадей пастись, а сам растянулся на камне и спит.

Разбудил визирь пастуха и сказал ему:

– Эй, дурной табунщик, распустил ты своих паршивых лошадей, ржут они без толку, а сам лежишь и наслаждаешься их ржаньем. А в городе прекрасные кони нашего падишаха, слыша ржанье твоих кляч, отказываются есть клевер и худеют с каждым часом. Приказываю немедля завязать пасти своим лошадям, а не то отдам тебя в руки палачу.

Удивился пастух, но делать нечего, пришлось ему выполнить повеление визиря и завязать пасти лошадям. Перестали они, конечно, ржать, но и щипать траву больше не могли. Видит табунщик, что пропадают его лошади. Думал он, думал и придумал. Сел верхом на самого большого верблюда, положил перед собой козла с бородой в две четверти длиной, взял лук и стрелы и поехал в город ко дворцу, где сидели падишахские барабанщики и били в большие барабаны.

Здесь табунщик взял лук и принялся пускать стрелы в барабаны, да так метко, что один за другим они начали лопаться с превеликим треском и шумом. Барабанщики пришли в ужас и побежали во дворец жаловаться.

Падишах приказал:

– Поймать этого безголового!

Стражники стащили табунщика с верблюда, связали ему руки назад и повели к падишаху.

– Ты кто такой? – спросил падишах. – Ты зачем стреляешь в барабаны и портишь их?

Табунщик ответил:

– Пришел я послом с гор, что находятся близ города.

Посмотрел падишах на старенький чапан табунщика, на рваные его сапоги и не поверил, что он пришел послом.

– Что ж, там у вас более подходящего человека не нашлось, чтобы послом посылать?

Тогда табунщик возразил:

– А какой вам более подходящий посол нужен? Я такой же человек, как и все: у меня две ноги, две руки.

Разозлился падишах, раскричался:

– Я у тебя спрашиваю, не было ли кого получше одетого, повыше ростом, с бородой подлиннее – вот я о чем спрашиваю.

Табунщик ответил:

– Если вам нужен кто-то в одежде поновее, ростом повыше, так вот вам мой верблюд, он только недавно вылинял, да и рост у него высокий.

А если вам нужен некто с бородой подлиннее, так вот вам мой козел: у него борода в две четверти. А если вам нужен кто с умом, так это я. Если у вас ко мне какие вопросы, то спрашивайте.

Неудобно стало после такого ответа падишаху, и он, смирив свой гнев, сказал:

– Хорошо, оказывается, ты и есть посол. Так почему же ты порвал в моем городе все барабаны?

– У вас в городе, – сказал табунщик, – день и ночь колотят в барабаны. От грохота и шума наши лошади не стоят спокойно. Я и подумал: порву-ка я барабаны, быть может, лошади мои найдут покой. Вот поэтому я и стрелял во все попадавшиеся мне на пути барабаны.

Улыбнулся падишах и воскликнул:

– Никак не могу понять, как лошади, находящиеся в горах так далеко от города, теряют покой от стука барабанов. Разве может это быть? Не укладывается у меня такое в голове.

Тогда табунщик возразил:

– А разве укладывается в голове, что лошади в дворцовой конюшне отказываются от клевера, худеют только потому, что чуют чужих лошадей, находящихся далеко в горах?

Рассмеялся падишах и сказал:

– Развяжи пасти своим лошадям и проси что хочешь.

– О, падишах, – скромно ответил табунщик, – дайте мне в этом городе кусок земли величиной с пять бычьих шкур.

Ничего не заподозрил падишах и приказал своему секретарю:

– Напишите от моего имени на имя этого табунщика дарственную: «Выделить такому-то кусок земли величиной с пять шкур быка».

Секретарь написал дарственную, приложил печать и отдал табунщику.

Вернувшись к себе в горы, табунщик собрал своих друзей и, рассказав им о случившемся, заявил:

– Ну, теперь я сделаю одно дело, так что все удивятся!

Друзья табунщика тогда спросили его:

– Какое же дело хочешь ты сделать?

Но табунщик не стал открывать своей тайны и только сказал:

– Зарежьте пять быков и принесите мне их шкуры, а потом я вам расскажу, что хочу сделать.

Пастухи принесли табунщику пять бычьих шкур.

Табунщик приказал разрезать шкуры на ремешки толщиной в шпагат и наделать кольев. Потом табунщик и его друзья пошли к городу, забили колья, привязали к ним кожаные ремни и, таким образом, обмотали вдоль стены весь город. Кожи пяти быков как раз хватило на это.

Закончил это дело табунщик, взял дарственную и пошел к падишаху.

– О, падишах, – спросил он, – вы не отказываетесь от своего распоряжения?

– Там стоит моя личная печать, как же я могу отказаться, – рассердился падишах.

Табунщик показал дарственную бумагу и заявил:

– Согласно этой дарственной весь город со всеми, кто в нем живет, отныне принадлежит мне.

Удивился падишах:

– На каком основании ты говоришь такие глупые слова?

Табунщик возразил:

– Если вы мои доказательства хотите увидеть собственными глазами, давайте выедем за ворота города.

Падишах вместе со всеми своими визирями и прислужниками выехал за пределы города и сказал табунщику:

– А ну покажи свои доказательства.

Тогда табунщик показал падишаху ремешки из кожи, которыми он обвязал весь город, и приказал своим друзьям собрать их.

Как только они принесли все ремешки, табунщик подобрал их по цветам шкур быков и сложил их вместе. Увидев бычьи шкуры, падишах поразился находчивости и мудрости табунщика и, объявив: «Хорошо, отдаю тебе этот город», – удалился в одиночестве в пустыню.

А визири и прислужники под звуки карнаев и сурнаев надели на голову табунщика корону и привели его во дворец. Так мудрый табунщик стал правителем города. Своих друзей-пастухов он поставил на места визирей и приказал безвинных бедняков, которые были брошены в зиндан, освободить. Став справедливым падишахом, табунщик достиг своей цели.

Перевод М. Шевердина.

КАК СОРОК ПЛЕШИВЫХ ПРОДАВАЛИ ЧЕРЕССЕДЕЛЬНИКИ

Жили, а может быть и вовсе не жили, все же многие говорят, что жили когда-то в одной деревне сорок плешивых.

Один из плешивых был умный, расторопный, но очень стыдливый. Звали его Юз Мухаммад. Ему стыдно было показываться на людях, поэтому он всегда носил на голове тюбетейку. Юз Мухаммад очень не любил, если кто-нибудь добавлял к его имени прозвище «Плешивый». Много раз обращался он к товарищам с просьбой не называть его так, но они продолжали называть его Юз Мухаммад Каль, что означает Юз Мухаммад Плешивый.

Однажды Юз Мухаммад, обращаясь к приятелям, сказал:

– Если вы перестанете называть меня Плешивым, то я зарежу свою корову и устрою вам угощение.

– Ладно, перестанем. Мы будем теперь называть тебя Юз Мухаммад Грамотей, – пообещали ему товарищи.

Плешивый зарезал корову, пригласил всех товарищей и угостил их на славу. Однако и после угощения друзья по-прежнему называли его Юз Мухаммад Плешивый. Понял Юз Мухаммад, что над ним только посмеялись.

«Зря зарезал я корову, – с досадой подумал он. – Что теперь делать? Нет ни коровы, ни денег. Надо хоть сколько-нибудь выручить за то, что осталось».

Разрезал Юз Мухаммад коровью шкуру на полосы, наделал несколько чересседельников, сел на ишака и поехал в соседнее селение.

Едет по улице и кричит:

– Продаю чересседельники! Подходи, кому надо! Бери, пока есть, а то уеду!

Подошел к нему один дехканин, гнавший быков в поле, смотрит – чересседельники хорошие, ремни крепкие.

– Слушай, джигит, дай-ка мне один чересседельник, – сказал он Юз Мухаммаду. Снял с себя поясной платок, отдал его Плешивому и говорит: – Видишь, вон там мой дом! Поезжай туда и отдай моей жене этот пояс, скажи, что тебя послал пахарь. Она даст тебе пшеницы!

– Ладно, – сказал Юз Мухаммад, взял пояс и поехал, куда ему показал дехканин. У дома он слез с осла, привязал его к дереву, а сам подошел к калитке и постучал.

Ему открыла жена дехканина.

Узнав, в чем дело, она взяла поясной платок и ушла. Плешивый подождал немного, потом открыл калитку и вошел во двор. Смотрит – жена дехканина несет ему полное решето пшеницы. Юз Мухаммад обрадовался и подставил полу халата. Пока женщина высыпала пшеницу в подставленную полу, он осматривал двор и дом. Вдруг он увидел в открытую дверь кухни какого-то человека. «Эге, – подумал Плешивый. – Муж в поле трудится, а его жена тут с кем-то шашни завела! Кто это там на кухне прячется?»

Он незаметно разжал пальцы, конец халата выскользнул из руки, и вся пшеница высыпалась на землю.

– Эх! – с деланным испугом крикнул Плешивый, присел на корточки и стал собирать пшеницу по зернышку.

Жена дехканина испугалась не на шутку.

– Брось, не собирай, я еще дам тебе пшеницы, – сказала она.

– Мне больше не надо, хватит и этой, – возразил Юз Мухаммад. – Сам рассыпал, сам и соберу то, что дано мне на пропитание.

Видя, что никакие просьбы не помогают, женщина ушла на кухню. Юз Мухаммад собирал пшеницу не спеша, а сам не спускал глаз с кухни. Он провозился с этим делом до вечера, но так и не собрал всего зерна.

Между тем жена дехканина, зная, что муж вот-вот вернется, заставила человека, прятавшегося на кухне, залезть в большую корчагу и сверху прикрыла ее крышкой.

Но вот дехканин вернулся с поля. Увидев Плешивого, все еще собиравшего пшеницу, он напустился на жену:

– Что ты, не могла разве дать парню зерна побольше? Видишь, человек замучился, а пшеницу не подобрал. Куда он теперь поедет на ночь глядя? Накорми его и постели на кухне. Пусть у нас переночует.

– Хорошо, – сказала жена. Она указала Плешивому место на кухне, потом накормила мужа и Плешивого. Дехканин поел и лег спать. Он так утомился, что сразу уснул. Юз Мухаммад тоже лег в кухне, но решил не спать, чтобы узнать секреты хозяйки.

Как только крестьянин уснул, жена поднялась потихоньку и вышла на кухню. Услышав ее шаги, Юз Мухаммад закрыл глаза и притворился спящим.

Подойдя к корчаге, хозяйка сняла крышку и спросила:

– Кушать будете?

– Буду! – послышался из корчаги грубый мужской голос.

Хозяйка раздула в очаге угли, поджарила на скорую руку яичницу и выложила ее в деревянную чашку. В этот момент из комнаты донесся кашель. «Ох, муж проснулся!» – прошептала хозяйка, поставила около очага чашку с яичницей и кинулась в комнату. Юз Мухаммад, недолго думая, вскочил с подстилки, схватил чашку и съел всю яичницу. Когда муж заснул, хозяйка опять пришла на кухню, глянула в чашку, а яичницы уже нет. Посмотрела хозяйка на Плешивого, а тот лежит с закрытыми глазами и храпит. Около очага крутилась серая кошка.

– Вот кто съел яичницу! – сказала хозяйка. – Ах, проклятая, чтоб ты подохла!

Схватив чумичку, она ударила ни в чем не повинную кошку и выгнала ее из кухни. Затем поставила на очаг котел и налила в него льняного масла, собираясь приготовить на скорую руку кавардак. Только масло в котле раскалилось, как дехканин опять заворочался в постели. Жена испугалась, схватила тряпку, сняла котел с очага и поставила на пол, а на очаг поставила другой котел с водой и ушла к мужу.

Между тем у человека в корчаге не хватило больше терпения сидеть скрючившись. Ноги у него онемели, в пояснице заломило, воздуху не хватало. Когда хозяйка во второй раз ушла в комнату к мужу, он решил украдкой уйти. Кое-как сбросил он крышку, высунул голову, выпрямился во весь рост и глубоко вздохнул. Затем он вылез из корчаги и спрыгнул, но впотьмах попал ногой в котел с раскаленным маслом. От нестерпимой боли бедняга застонал и свалился на пол.

Когда хозяйка снова вышла на кухню, человек этот еще лежал на полу и тихо стонал. Она хотела заставить его подняться, но он чуть не закричал от боли. Что оставалось делать? Ночь была уже на исходе.

Хозяйка решительно подошла к притворно храпевшему Плешивому, растолкала его и рассказала придуманную ею небылицу, что родственник, приехавший к ним погостить, ночью хотел выйти во двор, но впотьмах нечаянно ступил в котел с раскаленным маслом и обварил себе ноги.

– Вставайте же скорей, – сказала хозяйка, – отвезите его к табибу, я дам вам за беспокойство мешок пшеницы!

Но Юз Мухаммад только зевнул, повернулся на другой бок и захрапел еще громче. Хозяйка стала умолять помочь горю, увезти поскорей больного к табибу.

– Хорошо, – сказал наконец Юз Мухаммад, – я отвезу, только ты дашь мне за это кошелек золота. А не дашь, тогда вези сама!

У хозяйки не оставалось другого выхода, и она согласилась.

Взвалив на спину человека, Юз Мухаммад положил за пазуху кошелек и вынес больного из кухни. Он посадил его в седло и погнал осла.

С восходом солнца дехканин проснулся, встал, оделся, умылся. Хозяйка как ни в чем не бывало приготовила ему завтрак, вскипятила чай.

– Позови гостя чай пить, – сказал дехканин жене.

– А он уже уехал. Было совсем еще темно, когда он оседлал своего осла и уехал. Я встала и закрыла за ним калитку, – ответила жена.

Плотно поев и напившись чаю, дехканин, как всегда, отправился в поле пахать землю.

Между тем Юз Мухаммад добрался до соседней деревни, разыскал дом табиба, посадил больного у ворот, а сам поехал себе домой.

Когда Юз Мухаммад приехал в свой кишлак, его обступили со всех сторон плешивые.

– Вот я и приехал, друзья мои! – весело сказал Юз Мухаммад. – Как хорошо, что я для вас зарезал корову. Вы сделали для меня доброе дело. Оказывается, чересседельники – это деньги! Я продал их и получил чистый барыш! Смотрите, сколько золота я выручил за коровью шкуру!

Юз Мухаммад развязал кошель, вынул из него горсть червонцев и показал плешивым. Все так и ахнули. А Юз Мухаммад, положив золото в кошель, завязал его и направился домой.

Тридцать девять плешивых почернели от зависти. Разойдясь по домам, они не долго думая зарезали своих коров, содрали с них шкуры и наделали чересседельников.

Утром, взяв чересседельники, плешивые пошли по улицам кишлака и принялись выкрикивать на разные голоса:

– Есть чересседельники! Кому чересседельники? Берите чересседельники!

Из домов выскакивали люди и, увидев тридцать девять плешивых, продававших чересседельники, начали потешаться над ними.

Видя, что никто не берет чересседельники, плешивые поехали в соседний кишлак. Но и там их подняли на смех.

Обозлились плешивые, решили отомстить Юз Мухаммаду. Но как? И вот один из них придумал:

– Давайте накажем его, чтобы он знал в другой раз, как нас обманывать. Надо сжечь его дом.

Все согласились, и на другой день, когда Юз Мухаммада не было дома, они подожгли его хижину. Беспомощная старушка-мать Юз Мухаммада убежала к соседям, тушить пожар было некому, и хижина со всем имуществом сгорела дотла.

Вечером вернулся Юз Мухаммад, а дома-то и нет. Осталась только куча золы. Снял он с седла мешок и насыпал в него золы, навьючил на осла и поехал куда глаза глядят.

Долго ехал Юз Мухаммад и вдруг увидел арбу со сломанным колесом. На арбе сидела жена местного бая.

– Слушай, – сказала она Юз Мухаммаду, – довези меня до дому, я хорошо заплачу тебе за это.

– В этом мешке я везу ценный товар, – ответил Юз Мухаммад. – Но он имеет одну тайну. Если сверху на мешок сядет женщина, то товар мой пропадет, останется одна зола.

– Чепуху болтаешь, такого не бывает, – сказала жена бая. – Отвези меня.

– Нет, боюсь, пропадет мой товар.

– Ладно,- сказала жена бая.- Если из твоего товара получится зола, я заплачу тебе его цену.

Юз Мухаммад посадил на мешок жену бая, а сам пошел сзади пешком, подгоняя осла. Путь был долгий. Наконец впереди показался кишлак. Остановившись около байского дома, Юз Мухаммад ссадил женщину, и она, бросив ему теньгу, пошла было к воротам.

– Постой-ка, – сказал Юз Мухаммад. – Надо посмотреть, цел ли мой товар. – Он развязал мешок, а оттуда посыпалась зола.

– Вай дод! Караул, что ты наделала своим задом! – завопил Юз Мухаммад. – Говорил ведь я тебе, нельзя женщине садиться на мой товар. Ты села и все испортила. Были у меня драгоценности, а теперь осталась одна зола! Вай дод!

На крик из дома выскочил бай.

– Что такое, что случилось? – спросил он.

Узнав, в чем дело, бай встревожился не на шутку: «Не дай бог люди узнают, стыда не оберешься, все уважение ко мне пропадет. Лучше уплатить ему стоимость товара да отвязаться от него поскорей», – подумал он и отдал Плешивому за мешок золы целый мешок серебряных тенег.

Погрузил Юз Мухаммад мешок серебра на осла и отправился в свой кишлак. Стоило ему только появиться на улице, как отовсюду набежали плешивые, окружили Юз Мухаммада и давай над ним издеваться.

Но Юз Мухаммад только сказал им:

– Как хорошо, что вы сожгли мой дом. Сидите вы здесь в кишлаке и ничего не знаете, а я продал мешок золы и получил за нее целый мешок серебра! Вот, смотрите!

Юз Мухаммад развязал мешок, взял полную горсть серебра и показал всем.

Тридцать девять плешивых разинули рты от удивления. «Ну и счастливый этот Юз Мухаммад, – подумали они. – Ну хорошо, мы тоже не дураки».

Побежали и подожгли свои дома. Утром набили они золой полные мешки, навьючили их на ослов и поехали по кишлакам. Каждый ехал и выкрикивал:

– Продается зола! Кому золы? Берите, пока есть, а то уеду!

Люди смеялись над ними, а некоторые говорили:

– У нас и своей золы сколько угодно.

– Вон там, за последним домом, кучи мусора. Везите туда и высыпайте в кучу. Ваша зола никому не нужна.

Еще больше обозлились на Юз Мухаммада плешивые.

– Давайте отомстим так, чтобы он всю жизнь помнил, – сказали они друг другу. – Подкараулим его мать-старуху и убьем!

Выждав, когда Юз Мухаммад уехал из кишлака, они подкараулили старушку и напали на нее. Самый злой из плешивых первый ударил бедную женщину. Она закричала. На улицу выбежали соседи и разогнали плешивых.

Вернулся Юз Мухаммад, смотрит – мать лежит чуть живая. Сейчас же он посадил ее на осла и повез в соседний кишлак к табибу.

Долго так шел Юз Мухаммад, подгоняя осла, и очень устал. Неподалеку от дороги молотили на хирмане (хирман – ток, гумно) байскую пшеницу, а сам бай сидел в тени скирды и попивал кумыс. «Надо немного отдохнуть», – подумал Юз Мухаммад и свернул с дороги на хирман.

Поздоровавшись с крестьянами, Юз Мухаммад стал разговаривать с ними. А в это время осел с жадностью принялся уплетать обмолоченную пшеницу.

– Эй, эй! Забери своего осла!- заорал бай, вскочил с места и изо всех сил ударил палкой осла. Осел кинулся в сторону, старушка, не удержавшись в седле, свалилась на землю.

– Ой, что ты наделал! – завопил Плешивый. – У меня мать больная, я везу ее к табибу, а ты ее убил!

Все подбежали к матери и осмотрели. Действительно, старушка умерла.

– Я буду жаловаться казию! – кричал Юз Мухаммад.

Видя, что дело приняло плохой оборот, хозяин стал просить Плешивого не ходить к казию и дал ему десять мешков пшеницы.

Похоронив мать, Юз Мухаммад вернулся к себе домой. Все тридцать девять плешивых выбежали на улицу, окружили его, щупали мешки и расспрашивали, куда он ездил и где достал столько зерна.

Юз Мухаммад сказал:

– Вы, проклятые, избили мою мать, и она скончалась! Хоть я и похоронил родную мать, но даже после ее смерти и только благодаря ей достал столько пшеницы, что насилу довез.

– Расскажи нам, как тебе удалось достать пшеницу, – стали упрашивать его плешивые.

– Как я достал пшеницу? Меня пожалел один бай. Увидел, что я очень горюю, и решил меня утешить – дал мне пшеницу.

Задумались плешивые, почесали у себя затылки и вдруг побежали домой и давай бить своих матерей. Старухи с криками «вай дод!» одна за другой выскакивали на улицу. Сбежался народ и давай уговаривать плешивых, но те ничего и слышать не захотели: «Не мешайте нам! Мы сами побьем, и за это нам пшеницы дадут».

И снова кинулись с кулаками на своих матерей.

Разозлились дехкане: «Вот вы какие негодяи: над теми, кто вас породил, выкормил, издеваетесь!» И давай вместе колотить плешивых. Так их избили, что они еле живые в свои дома уползли на четвереньках.

Тут только плешивые поняли, что Юз Мухаммад опять обманул их. Натерпевшись сраму, одураченные, они кричали, охали и на чем свет стоит ругали Юз Мухаммада. В душе у них кипела злоба и месть.

Выздоровев, все тридцать девять плешивых собрались вместе и решили:

– Надо убить этого Юз Мухаммада.

Кинулись они искать Юз Мухаммада, а его и след простыл. Убежал он в степь.

Бежит он что есть духу по степной дороге, смотрит – бай гонит большое стадо баранов на базар.

– Что это ты так бежишь? Куда спешишь? – спросил он Плешивого.

Остановился Юз Мухаммад; перевел дух и заговорил:

– Видишь, какое дело: меня народ избрал на должность казия, а я не хочу быть казием. Народ и слушать не хочет. «Мы, говорят, выбрали тебя казием, мы желаем, чтобы ты нас судил!» Вот я и бегу от них, а они за мной гонятся.

– Какой ты глупый, – сказал бай. – Я давно хочу быть казием. Да только меня не избирают.

– Вот и отлично, – обрадовался Плешивый, – бери мой халат, надевай его и беги поскорей. Народ подумает, что это я, и сделает тебя казием.

Натянул бай на себя халат Юз Мухаммада и побежал во всю прыть по дороге. Плешивые нагнали бая и, думая, что это Юз Мухаммад, схватили его и бросили в реку.

– Ну, теперь мы навсегда избавились от этого Плешивого Юз Мухаммада, – говорили плешивые.

Довольные своей удачей, они вернулись в кишлак и на радостях устроили пирушку.

А Юз Мухаммад весь день пас баранов в степи, а вечером решил вернуться домой. Когда он загонял свое стадо во двор, все тридцать девять плешивых выскочили на улицу и вытаращили глаза.

– Вот проклятый Юз Мухаммад! – говорили плешивые. – Ведь мы же его утопили, а он со дна реки вышел жив и невредим! Да еще пригнал целое стадо баранов.

– Слушай, Юз Мухаммад, где ты взял столько баранов? – спросили они.

– Когда вы меня утопили, я нырнул на дно и попал в подводное царство, – отвечал им Юз Мухаммад. – Смотрю, а там прекрасные луга, трава густая, сочная, а баранов видимо-невидимо. Но что я мог сделать? Ведь я же был там только один. Взял я полсотни баранов и погнал; если бы нас было много, мы могли бы тысячу выгнать оттуда.

Плешивые слушали Юз Мухаммада с разинутыми ртами, у них даже слюнки потекли от зависти.

– Слушай, Плешивый, покажи нам это место, веди нас туда! – начали они упрашивать Юз Мухаммада.

– Ладно, – ответил тот, – пойдем завтра. Только вставайте пораньше.

Проснувшись на рассвете, Юз Мухаммад погнал стадо в степь. А тридцать девять плешивых шли за ним следом. Почуяв воду, бараны кинулись к берегу реки и припали к воде. Подбежали плешивые к берегу, смотрят – в прозрачной воде видно отражение множества баранов. Плешивые подумали, что это настоящие бараны пасутся на дне реки, один за другим попрыгали в реку и все утонули. А Юз Мухаммад пригнал стадо в кишлак и зажил тихо и спокойно.

Перевод С. Паластрова.

СТАРИК И СТАРУХА

В давние времена жили старик и старуха. Старик каждый день ходил в заросли, собирал хворост, приносил его старухе, а часть продавал.

Однажды пошел старик за хворостом, устал, прилег отдохнуть у ручья и заснул. Вдруг он слышит сквозь сон, что какой-то голос ему говорит:

– Вставай, возьми ее!

Посмотрел старик, видит – посреди ручья плывет старая потрепанная подстилка, на которой сеют муку. «Зачем она мне?» – подумал старик, но все же подстилку из ручья вытащил. А тот же голос говорит:

– Ты скажи: «Подстилка, накройся!»

Чуть только сказал старик «подстилка, накройся!» – как появилась на ней всякая вкусная еда. Завернул старик все эти кушанья, взвалил на себя вязанку дров и пошел на базар. А по дороге завернул к одному своему другу и говорит ему:

– Возьми еду себе, а подстилку мне отдай, только смотри не говори «подстилка, накройся!»

Друг даже сесть старика не пригласил, зашел в дом, раскрыл подстилку и взял себе все угощение, которое на ней было.

Старик кричит со двора:

– Давай мне скорей подстилку! На базар идти далеко.

Тогда друг скорее схватил, свою в точности похожую подстилку, а стариковскую оставил себе.

Сходил старик на базар, продал хворост и вернулся домой. Захотелось ему старуху ужином накормить, развернул он подстилку и сказал: «Подстилка, накройся!», – но ничего на подстилке не появилось. Разозлился старик и говорит:

– Жена, испеки мне лепешку!

Завязал старик лепешку в поясной платок и ушел. Пришел он к ручью и лег спать. Уснул старик, а какой-то голос ему и говорит:

– Вставай, возьми его!

Посмотрел старик, видит – плывет по ручью деревянный аршин, которым ситец меряют. «Зачем он мне?» – думает старик. А голос ему говорит:

– Возьми его. Скажешь «меряй, аршин!»- и он тебе будет шелк да атлас отмеривать.

Старик взял аршин, набрал хворосту и опять зашел по дороге на базар к своему другу-приятелю. Дал старик аршин и предупредил: «Не говори только «меряй аршин!» Друг сейчас же зашел в соседнюю комнату и как только сказал «меряй, аршин!», вся комната наполнилась шелком, бархатом, сукнами. А когда старик на обратном пути снова зашел, приятель этот свой точь-в-точь похожий аршин вынес.

Пришелстарик к своей старухе и говорит аршину: «Меряй, аршин!» – аршин ничего не меряет. Очень рассердился старик и говорит жене:

– Испеки мне еще одну лепешку!

Положил старик лепешку в поясной платок и снова к ручью отправился. Пришел, лег, заснул и слышит во сне, как кто-то ему говорит:

– Вставай, возьми его!

Проснулся старик, видит: плывет, вертится на воде глиняное блюдо. «Зачем мне такое блюдо? Что я с ним буду делать?» – подумал старик. А голос его учит:

– Скажи: «Плов готов!»

Взял старик блюдо и чуть только сказал: «Плов готов!», – как блюдо наполнилось пловом. Старик поел плова, наелся вдоволь и пошел на базар, а по дороге снова зашел к своему приятелю.

– Подержи это глиняное блюдо, – сказал старик. – Смотри только не говори «плов готов!»

А приятель его отнес блюдо в дом, всю семью свою пловом угостил. Старик зашел на обратном пути и попросил:

– Дай же мне мое блюдо.

Приятель стариково блюдо оставил себе, а ему другое, точь-в-точь такое же, вынес. Пришел старик домой, поставил блюдо перед старухой, говорит: «Плов готов!» – а блюдо пустое. Разозлился старик, а старуха ругать его стала:

– Принес бы ты лучше вязанку хворосту, сварила бы я обед. А то уж который день какие-то ненужные вещи приносишь.

– Нет, старуха! Сегодня я эту тайну раскрою! – сказал ей старик.

Дала ему старуха лепешку, и снова отправился старик к ручью. Пришел и спать лег. Во сне слышит:

– Вставай, возьми ее!

Посмотрел старик, видит – плывет-вертится тыква. «Зачем мне пустая сухая тыква? Что я с ней делать буду?» – удивляется старик.

– А ты скажи: «Выйди из тыквы!» – говорит ему голос.

Не успел старик сказать «выйди из тыквы!», как что-то выскочило и начало его бить-колотить. Хорошо, что старик догадался сказать «спрячься в тыкву!», а то совсем бы ему плохо пришлось. Взял старик тыкву под мышку и пошел к своему приятелю. Тот от радости прямо не знал, куда старика посадить, чем угостить. Понравилось ему, что старик такие дивные вещи приносит. А старик показал свою тыкву приятелю и говорит:

– Только не вздумай сказать «выйди из тыквы!»

На этот раз он остался и лег спать. Приятель дождался, когда он уснул, взял тыкву, принес ее в дом, созвал всех детей, поставил посреди комнаты тыкву и говорит:

– Выйди из тыквы!

Вдруг как выскочило из тыквы что-то, село ему на плечи и принялось его колотить. Голову ему разбило. Стал он кричать, просить:

– Старик, пожалей меня! Спаси меня! Я тебе все твои вещи отдам!

Проснулся старик и чуть сказал «спрячься в тыкву!», это что-то ушло в тыкву. Раскаялся приятель и отдал старику и подстилку, и блюдо, и тыкву, и аршин.

Взял все это старик и отнес своей старухе. От удовольствия он так улыбался, что рот у него доходил до ушей. А старуха обрадовалась, забегала, будто у нее шесть ног стало.

Пошел старик после этого к шаху и стал звать его к себе на угощение, Удивился шах и говорит ему:

– Ты такой бедный старик, себя прокормить не можешь – и вдруг нас, самого шаха, в гости зовешь. Чем же ты нас угощать будешь?

А визирь говорит шаху:

– Велика ваша милость, господин шах. Если человек зовет вас в гости, так он уж угостит вас от души всем, что только руки его достать смогут.

Шах с визирем и слугами своими отправился к старику в гости. Старик каждому их коню на голову шелковую торбу с зерном повесил, под ноги шаху шелковые дорожки подостлал, усадил шаха и дастархан с самыми изысканными кушаниями расстелил. Шах очень удивился и говорит своему визирю:

– Пойди, разузнай, откуда все это у него берется.

Пошел визирь, притаился и стал подслушивать. Услышал он, как старик говорит «плов готов!», «подстилка, накройся!», «меряй, аршин!» – пришел и рассказал все это шаху. Шах после угощения говорит старику:

– Ну, старик, теперь ты к нам в гости завтра приходи!

– Ладно, – отвечает старик.

На другой день пришли к старику десять шахских воинов звать его к шаху на пир А старик вдруг заупрямился и говорит:

– Не пойду! Выйди из тыквы!

Выскочило из тыквы что-то и напало на шахских воинов. Головы им поразбивало, глаза повыбивало. Воины еле живые к шаху вернулись. Шах разозлился и пятьдесят воинов послал. Старик и этих побил и прогнал. Тогда шах все свое войско собрал и сам поехал. Но старик и все шахское войско победил и вместо шаха сам стал народом править.

Перевод А. Мордвилко.

САПОЖНИК И ШАХ-КАЛАНДАР

Было или не было, говорят, в давние времена жил один сапожник. Звали его Курбанкул. С утра и до позднего вечера, не вставая, чинил он старую обувь, но зарабатывал за целый день всего две копейки. На полкопейки он покупал десять свечей, а на остальные полторы копейки – орехов, фисташек, изюму, урюку. Разложит он все это на дастархане, свечи зажжет, поиграет на бубне, возьмет одну-две ягодки, жует их и приговаривает:

– Кушайте, не стесняйтесь! Такого угощенья ни у шахов, ни у вельмож не бывает! Дверь закройте, бейте в бубен! Так до полуночи он сам себя угощал и развлекал. А шах того города отдал строгий приказ: с наступлением темноты огня в домах не жечь, песен не петь, на инструментах музыкальных не играть, не пировать.

Однажды вечером захотелось шаху погулять по улицам своего города. Но он подумал: «Что скажут люди, если увидят на улице меня одного в моей шахской одежде?» – и решил переодеться. Надел шах старый халат и простую шапку, через плечо перекинул суму, взял в руки посох – словом, совсем стал похож на нищего каландара (каландар – не имеющий крова, странствующий дервиш) и пошел бродить по городу. Ходил он, ходил, обошел много улиц, вдруг слышит: в одном доме на бубне играют. «Оказывается, есть и такие люди, что моих приказов не выполняют, – думает шах. – Здесь, наверно, человек десять-пятнадцать собрались и пирушку устроили!» Разозлился шах и стал сильно колотить посохом в калитку этого дома.

– Кто это так стучит? – спросил со двора сапожник.

– Я, бедный странник-каландар. Иду издалека, совсем из сил выбился. Сделайте милость, впустите меня отдохнуть, а если пиалу чаю дадите, век вас буду благодарить.

Сапожник открыл калитку и говорит:

– Давно уже я один-одинешенек вечера дома провожу, не с кем перекинуться словом. Заходите, чай готов, а если отдохнуть вам нужно, то и одеяло с подушкой найдется.

И с радостью сапожник повел странника в дом. Шах вошел, оглянулся, видит: на дастархане сушеные фрукты разложены, лепешки, а вокруг десять свечей горит, и спрашивает:

– А где ваши друзья-приятели?

– Да нет у меня никаких друзей-приятелей, – отвечает хозяин. – Нет у меня ни жены, ни детей. Никого у меня нет. Я сапожник. Целый день обувь чиню, две копейки заработаю, вечером дверь закрою, поиграю на бубне и сам себя угощу. Приходите ко мне каждый вечер, будет вам и чай, и место для отдыха.

Шах подумал:

«А я-то считал, что здесь человек десять-пятнадцать. Хотел уж завтра вызвать их к себе, покарать. Оказывается, он здесь один, да, видно, и в голове у него не все ладно. Как же мне теперь отсюда уйти? Скажу ему разве что-нибудь такое, чтобы он разозлился и прогнал меня».

– Оказывается, вы починкой обуви много денег зарабатываете, – говорит шах, – вот и тратите так много. А что будет, если шах завтра запретит вам сапожничать? Где вы тогда на такие пиршества денег возьмете?

Разозлился сапожник и отвечает:

– А, чтоб твой дом сгорел, безумец! Да какое дело шаху до моей работы? Эх, глаза твои завидущие, проклятый каландар! Не дам тебе ни чаю, ни постели. Убирайся!

Выгнал сапожник шаха из дому, еще на бубне поиграл, поел и спать лег. Утром встал рано, умылся, хотел уже на работу идти, как вдруг раздался громкий стук в калитку.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

– Это не вы сапожник такой-то? -отвечает с улицы грозный голос. – Шах требует вас к себе.

Идет с ним сапожник к шаху и думает: «Вот беда на мою голову. Зачем это я шаху понадобился? Не иначе нищий-каландар на меня пожаловался».

Привели стражники сапожника во дворец. Шах важно сидел на троне. Подошел к нему сапожник, поклонился.

– Ассалям алейкум! – говорит.

– Пришел? – спрашивает шах.

– Пришел, – отвечает сапожник.

– Ты чем занимаешься? – спрашивает шах.

– Я – сапожник.

– Пусть все другие сапожники обувь чинят, – говорит шах, – а тебе я не разрешаю.

– Государь! – просит сапожник. – Другого ремесла я не знаю. Что же мне делать?

– Я тебе другую хорошую работу найду, – говорит шах.

И тут же приказывает визирям:

– Дайте ему саблю. Пусть наденет ее и идет. Я назначаю его миршабом-стражником в его махалле.

Взял сапожник саблю, повесил ее себе через плечо и пошел. Целый день ходил он по улицам и туда и сюда, наконец наступил вечер. Хотел он домой пойти, но тут вспомнил, что у него ничего нет и в кармане пусто. Злость его разобрала, а он тут видит: стоит какой-то человек около ворот и разговаривает со своей женой. Подошел к ним сапожник, вытащил саблю и говорит:

– А ну, пошли за мной!

– За что? Чего вы? – спрашивает этот человек.

– А за то, что ты стоишь около своих ворот и с женой болтаешь. Вот отведу вас куда следует…

– Вы же меня на всю махаллю осрамите. Возьмите две копейки, – просит тот, – и отпустите меня.

Взял сапожник две копейки, пошел на базар, купил себе на них то, что он каждый день покупал, пришел домой, разостлал скатерть, выложил угощение, свечи зажег, стал на бубне играть, а потом сел и сам себя угощает. Вдруг кто-то опять стучит в калитку.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

– Пустите, я бедный странник-каландар.

– Сегодня я тебя не пущу! Плохой ты человек. Оставь меня в покое.

Но шах стал его просить, молить:

– Впустите! Я теперь молчать буду, ничего не скажу!

Вошел шах в дом, увидел дастархан и говорит:

– Вот так диво! Вот так молодец! Откуда ж у вас все это?

– Вы же сказали, что будете молчать. Но уж если спрашиваете, так отвечу, – говорит сапожник. – Вчера вы верно предсказали. Так оно и вышло. Шах мне запретил сапожничать. А дал мне саблю и назначил меня стражником в вашей махалле. Иду я по улице и вижу: кто-то около ворот со своей женой разговаривает. Я им саблю эту показал, пригрозил – и две копейки получил. Положил я деньги в карман, накупил всего, что мне надо, вот у меня и дастархан есть, и свечи, сижу и услаждаюсь.

– Нехорошо ты сделал, – говорит каландар.

– Ну а что ж тут такого?

– А может быть, человек этот бедняк какой-нибудь, может быть, у него, кроме двух копеек, и денег-то больше нет. Он испугался и отдал их тебе, а дети у него, может быть, голодными остались. А что будет, если он пойдет к шаху и скажет: «Разговаривал я около своего дома с женой, а ваш миршаб стал грозить мне, две копейки у меня отнял». Шах тебя вызовет и спросит: «Зачем так делаешь?» Что ты ему скажешь?

– Никогда еще я такого глупого каландара не видел, – говорит сапожник. – Да кто это из-за двух копеек пойдет к шаху жаловаться! А еще говорил: «Буду молча сидеть!» Недаром я тебя в дом не пускал. А ну, вставай, убирайся! И чтоб я тебя больше не видел.

Прогнал сапожник каландара и лег спать. А утром опять в калитку стучат.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

А это снова посланец от шаха.

– Иди! Шах тебя к себе вызывает.

А шах до прихода сапожника позвал одного молодого джигита и приказал ему надеть паранджу, а лицо чачваном закрыть. Еще одного человека позвал и рядом поставил. Когда сапожник явился, шах говорит:

– А, пришел!

– Да, вы звали меня, вот я и пришел, – отвечает сапожник.

Тогда шах подзывает этого человека и его «жену» и приказывает:

– Ну, рассказывайте, что у вас?

Человек говорит:

– Господин! Мы люди бедные. Вышел я вчера со своей женой на улицу, стоим около своего дома и разговариваем, а тут подошел стражник и стал нам грозить, две копейки у меня взял.

Шах приказывает сапожнику:

– Отдай ему деньги, которые ты у него взял.

– Государь, я же их проел, – говорит сапожник. – Дайте ему из вашей казны две копейки. Обещаю: теперь хоть и сам кто-нибудь будет мне деньги давать – не возьму.

И пошел сапожник ходить по улицам. Ходил, ходил, а вечером пришел домой, вынул из ножен саблю, а вместо нее положил туда деревяшку. Отнес он саблю на базар и отдал ее в залог за две копейки. Купил себе что ему было нужно, угощенье разложил, на бубне поиграл, сидит угощается. Вдруг опять в калитку стучат.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

– Это я, странник-каландар.

– Что тебе, ходить больше некуда? – говорит ему сапожник. – Чего ты ко мне повадился? Приходишь каждый вечер, обещаешь молчать, а потом всякий вздор болтаешь, и все сбывается, как ты скажешь. Не пущу тебя больше!

– И слова больше не скажу, – обещает каландар, – даже рот рукой закрою.

Сапожник думает: «Ну, раз он так обещает, пущу-ка я его еще раз», – и открыл дверь. Вошел шах, видит: опять горят десять свечей, на дастархане угощение. А сапожник поиграл на бубне и говорит:

– Хочешь кушать, каландар, ладно уж, кушай, только помолчи.

– Пока вы молчали, и я молчал, – говорит шах. – А раз вы заговорили, то и я спрошу: «Откуда у вас все это берется?»

– Шах назначил меня стражником, – отвечает сапожник, – да как погляжу я, толку с этого дела нет. Взял я саблю, отдал в залог, а вместо нее в ножны палку положил. Вот и пирую.

– Нехорошо у вас получается, – говорит каландар.

– Хе, а что тут нехорошего? – удивляется сапожник.

– А вдруг завтра шах посмотрит в свою книгу и увидит, что наступил срок какого-нибудь злодея казнить. Позовет он вас и скажет: «Надо вот этого вора казнить, а палачи мои ушли куда-то. Приказываю тебе отрубить ему голову!» А у вас вместо сабли деревяшка. Что вы ему скажете? – говорит каландар.

– А, чтоб тебе пусто было! – отвечает сапожник. – То, что ты сейчас говоришь, хуже всей твоей прежней болтовни. Ты же обещал, что и слова не скажешь, а вон чего наговорил. Да если я после этого тебя в дом пущу, пусть я собакой стану, пусть я кошкой стану! Теперь уж меня не проведешь. Уходи отсюда! Убирайся!

Наутро опять стучат к сапожнику в калитку.

– Кто там? – спрашивает сапожник.

– Иди скорей, тебя шах требует! – говорят ему из-за двери.

Сапожник нацепил на плечо ножны с деревяшкой и пошел к шаху. А шах тем временем приказал привести одного вора из зиндана со связанными руками. Когда сапожник пришел, шах спрашивает:

– Ну что, явился?

– Да, явился, – отвечает сапожник.

– Утром, когда я чай пил, заглянул я в книгу. Оказывается, сегодня должен наступить последний день для этого вора. Вызвал я палачей, да они все в гости уехали. Так что придется тебе его казнить.

– Государь! – говорит сапожник. – За всю свою жизнь я даже воробья никогда не убивал. Не давайте мне такого приказа, рука моя на это дело не подымается.

Тут накинулись на сапожника визири:

– Как ты смеешь шаху перечить?! Да ты знаешь, что за такие речи шах тебя самого казнить прикажет.

А сапожник думает: «Ну, пропала моя голова! Если я выну саблю, все увидят, что у меня не сабля, а деревяшка, а не выну – «давай! давай!» будут кричать, торопить меня будут. Эх, будь что будет!» – решил он, снял саблю с плеча и заглянул в ножны.

Шах ему кричит:

– Ну, чего ты на свою саблю уставился? Чего ты там не видел?

Сапожник ему отвечает:

– А вот чего. Человек этот совсем не вор, ни в чем он не виноват. Сабля, которую вы мне дали, в лучину превратилась. Вот, поглядите!

Разозлился шах и говорит:

– Давай сюда саблю! Ты, я вижу, ни на какую работу не годишься. Пошел прочь!

И выгнал шах сапожника из своего дворца.

Перевод А. Мордвилко.

МАМАТ ПЛЕШИВЫЙ

Жил или не жил, был ли голоден или сыт, но жил когда-то бедняк. Был у него сын по имени Мамат Плешивый. Надоела Мамату нужда. Нанялся он к богатому ишану пасти его баранов. Проработал Мамат пять лет пастухом и потребовал плату. Ишан денег не дал и заявил:

– Эй, Мамат, зачем тебе, Плешивому, плата? Получишь деньги, если будешь еще пять лет пасти моих баранов.

Еще пять лет Мамат пас ишанских баранов и снова попросил плату.

Ишан сказал:

– Ты, Плешивый, просишь у меня деньги, и не стыдно тебе? За десять лет у меня стала тысяча баранов. Если бы работал не ты, плешивый, а другой пастух, у меня за десять лет было бы десять тысяч баранов. Я от тебя, Плешивого, имею большой убыток. Еще пять лет будешь пасти моих баранов!

Подумал Мамат и решил: «Ладно, попасу еще ишанских баранов». И пас еще пять лет. Так работал Мамат у ишана пастухом пятнадцать лет. За пятнадцать лет у ишана стало девять тысяч баранов. Мамат снова попросил плату.

Ишан спросил:

– Какую же плату и за что я тебе должен?

– Пятнадцать лет я пас твоих баранов, – удивился Мамат, – и ты еще спрашиваешь?!

Но ишан возразил:

– Моих баранов пас не ты. С самого начала я дал тебе двух собак. Пасли баранов эти собаки. Понял? Если бы не собаки, ты не сумел бы пасти моих баранов.

И ишан последними словами отругал Мамата.

Бедняк ушел, горько плача, к отцу.

А надо сказать, что за это время судьба предназначила одну вдову отцу Мамата, и он женился на ней. Вдова не была богата, но она имела кусок поливной земли и рабочую скотину. Отец Мамата, как женился на вдове, сейчас же на части земли, по берегу Белого арыка, посеял коноплю.

Когда Мамат ушел от ишана, отец сказал сыну:

– Дитя мое, Мамат, иди сюда, я тебе поручу одно дело.

– На какую работу поставите меня, отец? – спросил Мамат.

– Дитя мое, Мамат, вон на берегу Белого арыка я посеял коноплю, поди и скоси ее, – сказал отец.

– Хорошо, – ответил Мамат. Пошел он на берег Белого арыка и принялся косить коноплю.

В то место пришел охотник и подстрелил гуся. Раненая птица взлетела и упала рядом с Маматом. Он взял гуся и спрятал в свою коноплю.

Пришел охотник и спросил у Мамата:

– Эй, Плешивый, не упал ли сюда подранок-гусь?

Плешивый ответил:

– Коноплю я сам, один кошу. Отец мне даже хлеба не приносит.

Охотник возразил:

– Я у тебя не о хлебе спрашиваю, а про гуся.

– Сегодня три дня как я кошу, скажи, скосил я половину или больше? – сказал Плешивый.

– Эй, Плешивый, я тебя не спрашивал, сколько дней ты косишь и сколько скосил. Я спрашиваю, упал ли здесь гусь? Гусь! – рассердился охотник.

– Не знаю, – проговорил Мамат, – думаю, эту сторону за четыре дня скошу!

Охотник в гневе ушел.

Скосив коноплю, Мамат вечером взял гуся и отправился домой.

Дома он сказал мачехе:

– Мать, сварите этого гуся.

Мачеха раскричалась:

– Аллах пусть заберет тебя. Сегодня я занята. Сварю завтра.

На следующее утро Плешивый встал с постели, умылся и, собираясь идти косить коноплю, он снова попросил мачеху:

– Мать, когда вы сварите? Я приду к тому времени.

Мачеха ответила:

– Я разрежу дыню на две половинки. Одну половинку положу донышком вниз на эту дорогу, другую донышком вверх, на ту дорогу. Вот по первой дороге и приходи.

– Хорошо, – сказал Плешивый и пошел косить коноплю.

А у мачехи Плешивого были любовники. Один из них назначил ей в тот же день свидание, на тот час, когда муж ее был в поле.

– Я разрежу дыню на две равные половины, одну положу донышком вниз на эту дорогу, а другую донышком вверх на другую дорогу, вот по второй дороге и приходи, – сказал он ей.

Мачеха ощипала гуся, выпотрошила, положила в котел, разожгла огонь и подумала: «Аллах забрал бы этого Плешивого. Гусятины, видите ли, ему захотелось!» И решила угостить вареным гусем возлюбленного.

А Мамат знал о любовных шашнях своей мачехи. Когда она накануне сказала: «Сегодня я занята, сварю завтра!», он сразу догадался, что дело нечисто.

Кончив косить коноплю, Мамат взвалил на спину несколько снопов. Но не пошел той дорогой, где мачеха положила половинку дыни донышком вниз, а пошел по той, где лежала половинка дыни донышком вверх. Пришел он домой, смотрит – в котле лежит готовый гусь, а мачеха куда-то ушла.

Вынул Мамат из котла гуся, зарезал собаку, освежевал ее, положил в котел. Потом развел огонь посильнее, забрал гуся и ушел косить коноплю. Пришла мачеха, вынула мясо из котла, положила в посуду и поставила на полку.

Вечером Мамат съел гуся, взвалил на спину пять-шесть снопов конопли и вернулся домой спать. Ночью пришел любовник мачехи. Она разостлала дастархан и, сказав «вот вареный гусь», подала ему вареную собаку. Так они и пировали собачатиной.

Прошел день, наступило утро. Мачеха пошла в аул и снова условилась встретиться с любовником.

Вечером она сварила три десятка яиц, положила в корзину и сделала вид, что ложится спать.

Мамат тоже лег спать, но никак не мог заснуть, так как сильно проголодался. Стал он хныкать и охать.

– Чего ты, Плешивый, охаешь, забрал бы тебя аллах. Видно, не избавлюсь я от тебя, – сердито сказала мачеха.

Мамат сказал:

– Пошарю-ка я в корзинке. Поищу съестного, а то я не усну.

– Ладно, пошарь, – заметила мачеха.

Тихонько поднявшись с постели, Мамат подошел к корзине и начал шарить в ней. Нашел яйца и съел их все без остатка. Затем он лег и притворился спящим. В полночь в дом пробрался любовник мачехи.

Она сказала ему:

– Я сварила для вас яйца, посмотрите в корзинке и поешьте.

Любовник заглянул в корзинку, а там пусто.

– Эх ты, зачем обманываешь? В корзинке ничего нет, – сказал он.

– Аллах забрал бы этого Плешивого. Это он все съел, – сказала мачеха.

Любовник обиделся и ушел.

Прошла ночь, настало утро, женщина снова назначила свидание любовнику. Она купила семь фунтов мяса, хорошенько поджарила его, положила в глиняную миску и поставила на полку.

Вернувшись с поля, Мамат увидел мясо и подумал: «Мясо будет мое».

Вечером мачеха прилегла и сделала вид, что спит. Мамат тоже лег. Полежав немного, он начал хныкать.

– Если я не постучу мисками, то не засну, – сказал он.

– Ладно, постучи, только угомонись, – заворчала мачеха.

Мамат встал, взял палку, постучал о блюдо, съел все мясо, а потом снова лег и притворился спящим. В полночь пришел любовник мачехи.

– Ты обещала поджарить мясо, где оно? – спросил он.

– В миске, на полке. Возьмите и поешьте, – ответила мачеха.

Любовник посмотрел, а миска пустая. Очень он обиделся. Женщина тоже была огорчена.

– Аллах стукнул бы этого Плешивого. Не иначе, он слопал мясо. Не знаете ли вы святой могилы, где сбываются просьбы молящихся? Надо убить его. Три дня он изводит меня.

Любовник сердито ответил:

– Никаких святых могил я не знаю. Не приходилось пользоваться ими. Спроси у своего Плешивого.

Мамат не спал и слышал каждое слово.

Утром мачеха спросила у него:

Не знаешь ли ты какой-нибудь святой могилы? Есть у меня одна просьба к богу. Я пошла бы поклониться той могиле.

Мамат не заставил себя просить дважды:

– Я знаю, тут есть одна могила. Она не очень близко, но зато достаточно одного паломничества – и любая твоя просьба исполнится.

Тут же Мамат начал объяснять мачехе дорогу, но нарочно все запутал так, что ничего нельзя было понять.

Пока мачеха шла путаной дорогой, Мамат сам добежал до могилы святого кратчайшим путем и спрятался за надгробием.

Мачеха пришла измученная и с воплями заговорила:

– О, великий святой, у меня есть одно желание. Исполните его!

– Что ты желаешь? – спросил голос из гробницы.

– Есть у меня одно желание, скажу, если исполните.

– Какое же у тебя желание?

«Ой, святой со мной говорит!» – обрадовалась мачеха и сказала:

– Есть у меня пасынок плешивый, убейте его!

Голос ответил:

– Ты забыла пожертвовать мне что-нибудь. Зарежь упитанного барана, зажарь и принеси. Потом я выслушаю тебя, а там посмотрю.

«Мое желание исполнятся», – обрадовалась женщина и поспешила той же длинной, путаной дорогой домой. Тем временем Плешивый вернулся кратким путем. Он помог мачехе зарезать и изжарить жирного барана. Когда все было готово, она понесла мясо на могилу. Пока она шла долгой дорогой, Мамат добежал до могилы и спрятался в ней.

Женщина, принеся мясо барана, громко сказала:

– О, великий святой, вот я нажарила мяса барана и принесла вам.

– Хорошо, если принесла, поставь его у входа. Говори свое желание, – раздался голос из могилы.

Женщина обрадовалась: «О, святой снизошел до беседы со мной», – и вслух сказала:

– Господин, у меня есть пасынок плешивый, убей его.

– И это все? – спросил голос.

– Да, святой отец, – подтвердила женщина.

– Нет ничего легче. Купи трех баранов, чтобы один был белый, один черный и один рыжий. Будешь пасынка кормить сначала мясом белого барана. У него тогда побелеют глаза. Когда скормишь ему белого барана, начни кормить мясом черного, и у него почернеют глаза. Потом корми мясом рыжего – у Плешивого глаза пожелтеют, и он помрет. Иди, женщина, твое желание исполнится.

А миску из-под мяса вы мне не вернете? – сказала женщина.

– Иди, иди, убирайся, твоя миска вернется домой раньше тебя!

Пока женщина шла далекой дорогой, Мамат, съев мясо, прибежал близким путем и уселся как ни в чем не бывало. Мачеха, полумертвая от усталости, дошла до дому.

– Ну, мамаша, пришли? Исполнил великий святой вашу просьбу?Ваша миска из-под мяса уже дома, – сказал Плешивый.

– О, это очень сильный святой, – сказала мачеха, – видишь его могущество. «Посуда дойдет раньше вас», – объявил он мне.

Женщина пошла к своему любовнику и сказала:

– Ходила я на могилу святого. Просьбу мою он принял, только нужно купить белого барана и накормить Плешивого его мясом, тогда он умрет. Купите мне большого белого барана, – сказала женщина.

– Хорошо! – сказал любовник. – Не одного, а десять, если нужно.

Женщина позвала мясника, и белого барана зарезали. Наелся Плешивый мяса, разлегся на постели. Ночью к женщине опять пришел любовник.

– Лежит Плешивый? – спросил он.

– Лежит. Нажрался мяса и лежит. Теперь у него побелеют глаза, и он умрет, – сказала женщина.

Вдруг раздался стук и голос старика:

– Эй, Мамат, открой дверь.

Плешивый еще днем попросил отца в полночь прийти домой. Старик сказал: «Что мне делать дома, а кто поле останется сторожить?» На это Плешивый сказал: «Отец, не знаете вы, что делается на свете, у мачехи завелись любовники. Я и хочу проучить ее».

Едва раздался стук в калитку, перепуганная женщина забормотала:

– Аллах забрал бы старика, сколько дней его не было, а тут явился.

– Куда же мне спрятаться? Спрячь меня поскорей! – бормотал в испуге любовник.

– Выходите тихонько и пройдите в маслобойню, – сказала женщина.

Только он успел спрятаться, вошел старик, сел и сказал:

– Ну, как поживаешь, сын мой Мамат?

Плешивый ответил:

– Плохо, отец, глаза у меня болят. Видно, скоро помру.

– Не говори так, сын мой, Бог даст, поправишься, – сказал старик.

– Отец, – сказал Мамат, – дома кончилось масло. Ни капли не осталось. Не отогнать ли мне один круг масла?

– Сын мой, не утруждай себя, ты же болен.

– Нет, отец, лучше я сегодня поработаю.

– Ну ладно, дитя мое, давай поработай, – сказал старик.

Мамат взял длинную толстую палку, поймал любовника мачехи, впряг его в ярмо маслобойки и давай колотить, да так, что тот из сил выбился. В конце концов он вырвался и убежал.

Прошла ночь, наступило утро. Мачеха пошла к любовнику и сказала:

– Теперь купи черного барана, зажарю его, покормлю проклятого Плешивого. Пусть подохнет!

Любовник ответил:

– Хватит! Я совсем остался без сил. Все бока у меня болят. Да и денег у меня нет.

Но женщина продала паранджу и на вырученные деньги купила черного барана. Мясо его женщина изжарила и отнесла Мамату:

– Ты мне показал могилу святого, который исполняет все желания, поэтому я за тобой хорошо ухаживаю, – сказала женщина.

Плешивый съел мясо и лег в постель. Мачеха ушла к себе и притворилась, что спит.

В полночь пришел любовник женщины. Тут же явился старик и постучал с возгласом: «Дитя мое, Мамат!»

Мамат встал и отпер дверь. Перепуганный любовник мачехи заметался:

– Куда я теперь денусь?

Женщина сказала:

– Не бойтесь, во дворе стоит скирда соломы. Заберитесь в нее и сидите.

Любовник так и сделал.

Тем временем старик прошел в михманхану и спросил сына:

– Дитя мое, как твое здоровье?

– Эх, отец, сегодня глаза у меня почернели, ничего не вижу. Наверно, ослепну.

– Сохранит тебя аллах! Поправишься.

– Корм у лошади кончился, отец, а что если я нарежу немного соломы, – сказал Плешивый.

– Как хочешь, так и делай, – ответил старик.

Мамат взял длинную палку и принялся колотить по соломе. Не вытерпев ударов, любовник выскочил из соломы и убежал.

Плешивый вернулся и лег в постель.

Наступило утро. Женщина встала, снова пошла к любовнику и сказала:

– Теперь вы купите рыжего барана. Я накормлю Плешивого, у него пожелтеют глаза – и он умрет.

Любовник ответил:

– Теперь я совсем никуда не гожусь. Не могу шевельнуть ни ногой, ни рукой. Да и денег у меня нет.

– У меня есть хорошие платки, продадите их, купите барана и приведите ко мне,- сказала женщина.

Так они и сделали. Любовник купил хорошего рыжего барана. Женщина поставила перед Маматом целое блюдо жареной баранины. Плешивый съел все и сказал:

– Ой, теперь у меня пожелтели глаза, – и лег в постель. «Сбылись слова могилы», – обрадовалась женщина. Наступила полночь. Пришел любовник женщины, и они принялись веселиться и обниматься. «Пусть останутся они в объятиях друг друга!» – воскликнул Мамат, схватил дубинку и давай их колотить что есть силы, приговаривая:

– Думаете, я ничего не вижу, не знаю. Я все вижу, все знаю. В гробнице сидел я. Это я, мачеха, велел тебе принести мне барана. Это я принес домой миску. Вот вам, вот вам!

Мачеха и любовник пытались убежать, но не сумели. Опозоренных, он вывел их в сад под урюковое дерево и приказал им:

– Приклонитесь к дереву. – И когда они прислонились к нему, он прочел заклинание: «Приклейтесь!» – и они оба приклеились к урюковому дереву.

У Мамата была ослица. Он сел на нее и поехал по кишлаку, приглашая всех встречных:

– Эй, эй, мачеха моя умерла, поминки в саду.

На дороге он увидел своего бывшего хозяина ишана.

– Потяни меня за руки, помоги мне встать, – сказал ишан. Мамат соединил руки ишана, прочитал заклинание: «Прилипни!» – и руки ишана прилипли друг к другу. Ишан взмолился:

– Сын мой, не нравится мне эта твоя проделка, не надо так делать.

– Господин ишан, – сказал Мамат, – если вы поцелуете хвост моей ослицы, я разъединю вам руки.

– Хорошо, целовать так целовать, – сказал ишан и только приложился губами к хвосту ослицы, Мамат прочел заклинание «Прилипни!» – и тут же ишан прилип ртом к хвосту ослицы.

Мамат сел на ослицу и погнал ее. Следом за ним шел ишак. Плешивый приехал домой. Видит, дома собрался весь кишлак. Люда удивились поступку Мамата и спросили:

– Почему ты их так опозорил?

Тогда Мамат рассказал с начала до конца, как он пятнадцать лет пас баранов ишана и не получил ни гроша, как издевалась над ним мачеха, как она завела себе любовника. Люди вмешались и сказали, чтобы он освободил провинившихся, но Мамат долго не соглашался. Люди настаивали. Тогда он прочитал заклинание. Любовник и мачеха бросились бежать в разные стороны.

Кишлачные люди попросили Мамата:

– Отпусти ишана!

Но Мамат запротестовал:

– Пусть ишан заплатит мне все, что я заработал за пятнадцать лет, тогда я его отпущу.

– Освободи его рот от хвоста ослицы, и мы потребуем с него твою плату.

Плешивый прочитал заклинание и освободил рот ишана.

Тогда люди сказали ишану:

– Этот Мамат пятнадцать лет пас ваших баранов! Господин, почему вы ему не заплатили? Дайте ему плату!

Ишан сказал:

– Решайте сами! Что скажете, то и будет.

Тогда люди сказали Мамату:

– Что ты требуешь от ишана?

Мамат ответил:

– За эти пятнадцать лет его бараны размножились, и сейчас у него пятнадцать тысяч баранов. Пятнадцать лет я пас баранов ишана. Пусть он даст мне пять тысяч баранов. Это будет справедливо.

Ишан качал торговаться:

– Три тысячи дам.

– Пусть тогда твои руки останутся прилипшими друг к другу, – сказал Мамат.

Перепугался ишан:

– Хорошо, будь по-твоему, разъедини мне руки.

Мамат освободил руки ишану.

Мамат продал часть баранов, потом женил отца и сам тоже женился, устроился и достиг всех своих желаний.

Перевод М. Шевердина.

ХИТРЫЙ КАЗИЙ

Жил один шах. Имел он сына. Шах этот славился своей скупостью, а сын его, наоборот, был добрый и щедрый юноша. Однажды царевич подарил одному бедному человеку немного золота. Узнал об этом шах и стал упрекать царевича:

– Эх, сын мой! Вместо того, чтобы с народа деньги собирать, так ты раздавать их вздумал! Если так будешь делать, казна опустеет. Учись собирать деньги!

Выслушал царевич это наставление и ушел. А потом снова стал помогать людям. Разгневался шах и призвал сына к себе.

– Сын мой! – сказал он. – Что же ты советов моих не слушаешь?

Сын ему ответил:

– Отец! Ваши советы я слушаю внимательно, но когда я встречаю бедных людей, не могу я их не жалеть.

В гневе шах объявил:

– Не нужно мне такого сына, который советы мок мимо ушей пропускает!

И выгнал шах царевича из города.

Пошел царевич через горы, через степи и пришел в один город. Есть ему захотелось, но денег у него не было, а работать он, конечно, не умел; решил царевич просить подаяния. Ходил он из одной улицы в другую. Подойдет к калитке, постоит и дальше пойдет, а что говорить надо, не знает. Приближался час вечернего намаза. «Может быть, в этом доме мне что-нибудь подадут», – подумал юноша и постучался в одни ворота.

– Кто там? – послышался из-за стены девичий голос.

– Это я! – ответил юноша.

Ворота приоткрылись, и выглянула девушка красоты необыкновенной. Юноша глянул на нее и упал без чувств. А когда он через некоторое время в себя пришел, видит, что лежит он в развалинах какого-то дома, и новый поясной платок на нем. Развязал царевич этот платок, посмотрел, а в платке три или четыре лепешки лежат и три-четыре золотые монеты. «Откуда они взялись?» – удивился юноша. А потом вспомнил, что с ним было, и подумал: «Наверно, их та девушка положила». Захотелось ему опять эту девушку увидеть, и решил он жить в развалинах, выжидая удобного случая, чтобы встретиться с красавицей.

Пусть царевич живет в развалинах, удобного случая ждет, а вы послушайте про другое.

Как-то в полночь городской казий возвращался из гостей и, проходя мимо тех развалин, услышал какой-то голос. «Кто может здесь быть? – подумал казий. – Да и голос какой-то странный, не похожий на человеческий, как же я здесь пройду?» От страха у него сердце забилось, ноги подкосились. Начал он про себя молитвы шептать, подбодрил себя и быстрей зашагал. Только вдруг показалось ему, что на улице что-то чернеет. Стал он приглядываться – ничего на улице нет. Так он кое-как домой добрался.

Взял утром казий слугу и пошел в развалины. Пришел, видит – там какой-то юноша сидит, волосами оброс, на юродивого похож. Казий его спрашивает:

– Дитя мое, откуда ты появился, что ты здесь делаешь?

А юноша подумал, что это пришел отец той девушки, которая ему ворота открывала, и отвечает почтительно:

– Я из другой страны, никого у меня в этом городе нет, вот и сижу здесь уже три месяца.

– В таком случае, – говорит казий, – иди ко мне служить. Кормить тебя буду, а время придет – и женю тебя.

А юноша все время только и думал об этой девушке. «Если даже он и не женит меня на ней, – говорит он сам себе, – так я хоть издали на нее смотреть буду, и то хорошо!» – И отвечает казию:

– О, я очень хотел бы служить вам!

И стал царевич жить в доме казия. Хоть целый день он работал и очень уставал, но по ночам спать не мог до самого рассвета. Заметил это казий и решил: «Вероятно, у этого юноши есть какая-то тайна», – и как-то спросил его:

– Сынок, почему это ты по ночам не спишь, ходишь до самого рассвета?

Тут юноша рассказал про девушку.

– Не беспокойся, сынок, – говорит ему казий. – Потерпи немного, а я какую-нибудь хитрость придумаю.

Прошло десять дней. Казий привел царевича в один дом, переодел его в богатую одежду и говорит:

– Сынок, здесь для тебя конь приготовлен. Садись на него и возьми это письмо. Оно написано отцу твоей любимой от имени шаха. Я пойду к отцу девушки, а через некоторое время ты прискачешь туда на коне. Сделаешь вид, будто ты меня никогда не видел, и передашь мне в руки письмо, а я уж знаю, что дальше делать.

В полдень царевич, как договорились, прискакал на коне и постучал в ворота того самого дома, где жила красавица. Отец девушки, как увидел, что у его ворот остановился такой важный и нарядный джигит, испугался, скорей его в дом пригласил. А казий, который уже там был в гостях, говорит:

– Добро пожаловать, царевич! Каким ветром вас сюда занесло?

И посадил юношу рядом с собой. Царевич передал ему письмо.

Казий прочитал и поблагодарил его вслух: «Спасибо, царевич, спасибо!», а потом передал письмо отцу девушки. Тот с большим уважением прочитал его и стал для всего города плов готовить.

Когда пришла пора жениху идти к невесте, подошел к нему казий и говорит:

– Вы пока в михманхане посидите, подождите меня, а я схожу домой, принесу вам красивое платье. Наденете его, и я сам вас благословлю.

Удивился юноша и думает: «Есть же на свете такие добрые люди, как этот казий. Век не забуду его доброты, хотел бы я до самой смерти служить ему!» В полночь пришел казий, принес узелок и говорит:

– Вот, надень эти священные одежды и иди к невесте!

Юноша торопливо снял с себя одежды, которые на нем были, связал их в узел и отдал казию. Казий быстренько пробормотал: «Состариться вам, не разлучаясь! Аминь! Велик аллах!» – взял узел и ушел.

Юноша развязал узел, чтобы надеть новое платье, и вдруг видит, что казий принес ему его старые лохмотья. От удивления юноша обмер, холодным потом покрылся. Но делать нечего – надел он свое старое тряпье и пошел к невесте.

Девушка видит, что перед ней опять стоит тот нищий, который хлеба просил, и удивляется:

– Как вы сюда попали?

Юноша рассказал девушке все, что с ним случилось. Девушка ответила, что она полюбила его еще тогда, когда он хлеба просить приходил.

– Не волнуйся, – сказала девушка. – Я все время думала, как бы тебя разыскать, но на мое счастье ты сам пришел.

Прошло несколько дней, и красавица говорит царевичу:

– А этого казия я все-таки проучу. И сама над ним посмеюсь, и другим людям его на посмешище выставлю.

Она нарядилась, нарумянилась, брови подкрасила, накинула паранджу с чачваном и отправилась в дом казия. Казий сидел в михманхане, а красавица, поскрипывая каушами, прошла мимо него во внутренний двор, в ичкари. «Поразительно! – всплеснул руками казий. – Если походка у нее такая, какая же должна быть она сама?»

В это время жена царевича вернулась из ичкари и говорит:

– Ассалам алейкум, господин казий! Я не разобралась сразу и в ичкари прошла.

Казий заволновался, засуетился и говорит:

– Ваалейкум ассалам, дочь моя! Зачем пришла ко мне?

– У меня к вам жалоба есть, – отвечает жена царевича.

– Говори, дитя мое, какая у тебя жалоба? – спрашивает казий.

– Я дочь уста Алаведдина, который маслом торгует, и отец и мать меня очень любят. И потому, хоть и многие приходят меня сватать, отец и мать говорят им: «У нашей дочери голова плешивая, глаза у нее слепые, уши глухие, ноги больные, руки кривые, ничего она делать не может».

Сваты говорят: «Такую невесту нам не надо», – и уходят. А мать только шутит и говорит мне: «Я из тебя, доченька, себе под голову подушку сделаю». Я для виду смеюсь, а в душе у меня все горит. А знаете, у моего дяди есть сын. Плешивый такой, лодырь, грязнуля. И вот узнала я, что меня за него хотят замуж выдать. Поэтому и пришла к вам жаловаться.

– Сколько тебе лет, дочь моя? – спрашивает казий.

– Мне уж восемнадцать лет, господин казий! – отвечает жена царевича.

– Ай, ай, ай! – качает головой казий. – А по шариату девушек с двенадцати лет выдавать замуж можно. Ладно, я сам поговорю с твоим отцом.

– Поговорите, господин, поговорите, – просит жена царевича. – А чтоб вы не сомневались, посмотрите: вот какие у меня глаза, какое лицо, какие руки!

Приподняла она чачван и показалась казию.

Как увидел казий ее белые руки, ее ясное как месяц лицо, растерялся, задрожал, застонал и говорит:

– Дочь моя, я обязательно поговорю с вашим отцом, а кроме того, у меня и к вам есть просьба, выслушайте ее!

– Какая просьба? – спрашивает жена царевича.

– Хочу служить вам, всю жизнь свою вам отдать! – лепечет казий.

– Ну что ж, на это я согласна, – отвечает жена царевича. – Только я поставлю вам три условия. Первое условие – разведитесь с женой, потому что на втором месте быть я не согласна, во-вторых, запишите ваш дом и землю вашей нынешней жене, а третье условие – купите для меня хороший дом.

Казий согласился на все эти условия и поклялся их выполнить.

– До свидания! – сказала жена царевича, открыла дверь, а потом повернулась, засмеялась и говорит казию:

– Только смотрите, не передумайте после разговора с моим отцом!

– Нет, нет, – уверяет ее казий. – Что бы мне ни наговаривали про вас, никому не поверю. Сделаю все, как вы сказали.

Встал казий и пошел к жене в ичкари. Жена его с места поднялась, чтоб ему тюфячок постелить, а он ей и говорит:

– Знаешь, жена, развожусь с тобой, больше с тобой жить не буду.

– Ой, вай! – заголосила жена казия. – Что это вы говорите? Лучше б мне умереть на этом месте!

Сын казия тоже в ужас пришел:

– Что это вы, отец, надумали? – спрашивает.

– Развожусь с твоей матерью, дело решенное! – говорит ему казий.

Сейчас же он пошел к себе в канцелярию, заставил своих писарей написать бумагу о разводе. Потом казий сказал, чтобы они написали другую бумагу, что он свой дом и землю передает жене. Покончив с этими делами, казий позвал к себеторговца маслом уста Алаведдина. «Зачем я ему понадобился? – забеспокоился уста Алаведдин. – Наверно, торопить будет, чтобы я ему скорее долг отдал». Но казий встретил его с большим почетом, как близкого друга. Угощение перед ним поставил, а потом исподволь разговор завел:

– Уста Алаведдин, у меня к вам просьба есть.

«Ну вот, сейчас он у меня долги потребует», – думает Алаведдин, но, делать нечего, отвечает:

– Слушаю вас, господин. Я всегда готов вашу просьбу выполнить.

– Примите меня к себе в зятья! – говорит ему казий.

Уста остолбенел от удивления:

– Да что вы, господин, смеетесь надо мной, что ли? – говорит отец. – Да у моей несчастной дочки голова плешивая, ноги больные, глаза слепые, руки кривые, делать она ничего не может, несчастное она божье созданье…

А казий настаивает:

– А вот я на ней жениться решил, какая бы она ни была. А не отдашь ее за меня – тогда сейчас же возвращай мне мои деньги с процентами.

Уста Алаведдин ему тогда говорит:

– Только уж, господин, потом на меня не обижайтесь! – И согласился.

Казий на седьмом небе от радости и говорит:

– По рукам, значит! Вот тебе деньги на свадебный той.

И дал Алаведдину пятьсот золотых и долг простил.

Пришел уста Алаведдин домой и говорит жене:

– Жена, жена, нет у нашей дочери дворца, зато есть у нее счастье. Сам казий нашим зятем будет, вот и калым за невесту!

И показал жене пятьсот золотых, а потом рассказал все, что ему казий говорил.

Через несколько дней казий пир на весь город устроил. В последний вечер свадьбы два человека принесли в его дом носилки и поставили их перед казием. Удивился казий и думает: «Что это значит? Зачем это?» Вдруг видит – в носилках кто-то шевелится. Встал казий, подошел к носилкам, посмотрел, а там девушка-калека лежит, не поймешь даже, где у нее брови, где глаза. Испугался казий, выбежал из комнаты, уста Алаведдина позвал и кричит ему:

– Забирай свою дочь и вон убирайся!

Уста Алаведдин ему говорит:

– Так вот какая цена вашему слову! Я же вам говорил, какая она у меня. А теперь уж ничего не поделаешь, берите ее!

Тут казий стал просить-молить уста, чтобы тот назад свою дочь взял, дал ему еще пятьсот золотых, и, наконец, невесту обратно к отцу отправили. Весть об этом по всему городу разнеслась. Услышал про эту свадьбу и тесть царевича. Пришел он домой и рассказывает:

– Слышали новость? Казия какая-то девушка на посмешище выставила. Вот чудеса!

Дочь его спрашивает:

– Скажите, отец, а за что это казий на вас зуб имеет?

– Да он как-то сватов к тебе присылал, а я ему отказал. С тех пор он все на меня злится. Ну, теперь у людей к нему и на грош уважения не осталось, – говорит ей отец.

Тут девушка ему все рассказала – и про то, кто этот пришлый юноша, и как он в их город пришел, и как они полюбили друг друга, и как его казий обманул, и как она казию за это отплатила.

Отец ей говорит:

– Что ж, дочь моя! Такого мужа мы тебе и желали. Живите дружно до старости.

Так юноша и девушка достигли исполнения своих желаний.

Перевод А. Мордвилко.

ДВА ДУРАКА

На улице около мечети сидели два приятеля. Мимо проезжал всадник. Поравнявшись с ними, он поздоровался. Оба они ответили ему на приветствие.

Когда всадник отъехал немного, приятели заспорили.

– Почему ты ответил на его приветствие? Ведь он со мной поздоровался! – сказал один другому. – Да нет же, он поздоровался со мной, – возразил ему другой. Спорили-спорили приятели и наконец решили спросить всадника, кому он поклонился, но тот отъехал уже далеко. Тогда приятели бросились вдогонку. Запыхавшись от быстрого бега, они остановили всадника среди дороги и, еле переводя дух, спросили в один голос:

– Скажите нам, с кем вы поздоровались?

«Вот дураки-то», – усмехнулся проезжий, а вслух сказал:

– Кто из вас дурак, с тем я и поздоровался. Тогда один из приятелей поспешно сказал;

– Я дурак.

– А вот я – дурак так дурак, совсем не такой, как он, – похвастался другой приятель.

Всадник, еле сдерживаясь от смеха, сказал:

– В таком случае расскажите мне, только по порядку, сначала один, что он за дурак, а потом другой.

И вот первый приятель начал рассказывать:

– Когда-то я был в школе учителем. Однажды дети, заглянув в корчагу с водой, увидели там свое отражение. Подбежав ко мне, они сказали: «Смотрите, господин учитель, какие-то мальчишки залезли в корчагу и испоганили воду». Я рассердился и пригрозил: «Вот я им сейчас задам. Пойду и отлуплю их, а вы караульте здесь. Если только кто-нибудь высунет голову из корчаги, налетайте на него и бейте». Подошел я к корчаге, посмотрел – сверху ничего не видно. Воды было мало, я засунул голову в отверстие, смотрел, смотрел – нет никого. Но как только я поднял голову, ребята налетели на меня и давай бить чем попало. Вот я все время теперь и думаю: «Дурак я, что не сказал тогда детям – «Ведь я же ваш учитель!»

Когда он закончил свой рассказ, проезжий обратился ко второму приятелю.

Тот сказал:

– Однажды я заболел. Пришел лекарь, осмотрел меня и сказал: «Вам нельзя есть ни мяса, ни яиц, воздержитесь. Сорок дней кушайте только легкую пищу». Тридцать девять дней я строго выполнял наказ лекаря, воздерживался, терпел. На сороковой день домашние сварили на завтрак яйца и уговорили меня поесть. «Один день ничего не значит», – говорили они мне. Я соблазнился, облупил яичко и только что положил его в рот как вдруг приходит к нам лекарь. Я с перепугу заложил яйцо за щеку и сижу, ни жив ни мертв. «Что это у вас щека распухла?» – спрашивает лекарь, а я испугался и подумал: «А вдруг лекарь узнает, что я нарушил сорокадневное воздержание, вот будет стыдно!» «У меня зуб разболелся, и от этого щека распухла», – ответил я ему. «Ай-ай-ай! Плохо дело!» – сказал лекарь, вынув из футляра острый ножик, и, не глядя уже в рот, он разрезал у меня десну так, что кровь брызнула. Теперь как вспомню, так и ругаю себя: «Какой я дурак! Почему я тогда не сказал лекарю, что у меня за щекой было яйцо?»

Выслушав обоих приятелей, всадник сказал:

– Оказывается, вы оба – и тот и другой – настоящие дураки!

Стегнул он плеткой коня и поехал прочь.

Перевод С. Паластрова.

СЕМЬ УМНИКОВ

Пошли как-то раз семь умников на базар поразвлечься, повеселиться.

Ходили, ходили и проголодались. Купили они в складчину семь корчажек кислого молока и семь лепешек, уселись в тенистом местечке и собрались позавтракать.

Хотели умники перед едой помыть руки, да оказалось, что поблизости нет воды. Тут старший из них распорядился: «Сбегайте на речку. Принесите ведерко».

Но с места никто не двинулся. Все сидели молча и только поглядывали друг на друга.

Старший умник рассердился:

– Эй вы, лентяи! Кто первый откроет рот и скажет хоть слово, хоть полслова, тот и пойдет за водой.

Умники сидели и молчали. Мимо проходил нищий и стал просить милостыню. Умники не ответили. Нищий, не долго думая, взял корчажку, съел кислое молоко и закусил лепешкой. Видит, никто ему ничего не говорит, тогда он принялся за вторую корчажку и за вторую лепешку. Так он съел все кислое молоко и все лепешки и даже крошки подобрал, а умники все молчали. Засмеялся тогда нищий, соскреб остатки кислого молока с донышек корчажек, вымазал лица умникам и пошел своей дорогой.

Умники так и сидели молча. Прибежала бродячая собака, вылизала корчажки, а затем принялась облизывать по очереди лица умникам. Когда она дошла до лица старшего умника, язык ее попал ему в рот.

– Пошла! – вскрикнул старший умник.

– Вставай, бери ведерко, принеси воду! – закричали остальные умники.

И только тут увидели они, что не осталось ни лепешек, ни кислого молока.

Перевод М. Шевердина.

САПОЖНИК И ШАХ

Был или не был, голодный или сытый, но в давние времена одним городом правил шах Валихан. В том городе жил бедняк-сапожник, по имени Халдар.

Как-то шах сказал себе:

– Я хочу установить справедливость. Похожу-ка я по улицам города, послушаю, что говорит народ. Узнаю, чего хотят люди, какие у них заботы.

Как только наступал вечер, шах надевал старые одежды, повязывал голову изодранной чалмой и под видом бедного человека ходил среди людей, слушая, о чем говорит народ. Однажды поздно ночью царь проходил через квартал кустарей и вдруг услышал пение, доносившееся из одной маленькой лавчонки. Он тихо подошел и заглянул в щелку.

Видит – на очаге в котле кипит что-то, а какой-то человек под бульканье варева танцует и поет:

Долго смотрел удивленный шах, долго слушал и решил:

«Узнаю-ка я, почему этот человек так делает.

Поднял он свой посох и постучал в дверь лавки. Пение прекратилось, и голос изнутри спросил:

– Кто это стучит?

Шах ответил:

– Это я, странник Шогариб. Открой дверь!

Дверь открылась, и шах увидел, что это лавка сапожника, который занимается починкой старой обуви.

– Кто ты и о чем это ты сам с собой говоришь? – спросил шах.

– Э, Шогариб! Я сапожник Халдар, – сказал сапожник. – Семьи, детей у меня нет. Я сам себе голова. Каждый день я зарабатываю себе на плов. Вечером я разжигаю огонь в очаге и готовлю себе сам. Пока плов варится, я танцую и пою. В царствование шаха Валихана нам, беднякам, не осталось другой радости.

Услышал эти слова шах и удивился:

– А разве ты не можешь больше работать и зарабатывать больше денег?

Сапожник ответил:

– Э, нет! Что самое трудное в наши времена? Самое трудное – налоги шаха Валихана. Буду я больше работать – будет больше и налог. С меня хватит, если я зарабатываю себе на плов!

Шах сказал:

– Конечно, говорят: будь доволен тем, что имеешь. Ну, а вдруг шах Валихан запретит тебе чинить обувь. Как ты будешь тогда жить?

– Что за дело Валихану до нашего ремесла? Ну, а если запретит, что поделать? Не пропаду. Говорится же: раб не умрет, что ему положено, не иссякнет. Да и какая вам забота, садитесь лучше, вместе поедим плова.

Он усадил шаха на тощую подстилку, полил ему воды на руки и поставил на дастархан блюдо с пловом.

Они поужинали. После этого шах ушел.

А сапожник, проговорив: «Слава аллаху, сегодняшний плов я съел вместе с Шогарибом», – улегся спать.

Проснувшись утром, шах подумал: «А ну-ка я запрещу заниматься починкой обуви, посмотрим, как ты проживешь?»

Позвал он визиря и велел объявить всенародно: «В моем городе приказываю всем носить только новую обувь. Старую обувь не носить. Никто не смеет заниматься починкой обуви. Если кто ослушается, дом его будет разграблен, а сам он брошен в яму».

Визирь написал приказ. Шах подписал и приложил печать. Глашатай ходил по улицам и читал во всеуслышание приказ шаха.

Сапожник Халдар, услышав приказ царя, удивился:

– Что-то не так. Не успел я поговорить с Шогарибом, и вот уже шах запретил заниматься починкой обуви. Но ничего не поделаешь, потерплю. Говорят: «Терпение – желтое золото».

Сложив вчетверо одеяло, он лег и проспал до вечера.

Перед закатом солнца он поднялся с постели и сказал себе: «Теперь вскипячу чай, погрызу сухие хлебные корки».

Тут же он пошел к соседу попросить огня. Переступив порог его дома, он увидел, что жена соседа обнимается с каким-то джигитом.

Джигит испугался и стал умолять Халдара:

– Никому ничего не говорите!

При этом он достал из кармана червонец, сунул в руки сапожнику, а сам убежал.

Халдар подумал: «Аллах послал мне эти деньги».

Тотчас же он сбегал на базар, купил мяса, сала, рису, моркови, луку и две лепешки. Вернувшись домой, он тотчас же принялся готовить плов.

Вечером шах Валихан сказал себе:

– Пойду-ка я посмотрю, как себя чувствует сапожник.

Подошел он к лавчонке Халдара и слышит: опять кипит плов, а сапожник под его бульканье поет и танцует…

Удивился шах и постучался в дверь.

Халдар тотчас же отозвался:

– Эй, кто там? Разве так можно стучать? Прямо весь дом разломал мне!

– Это я, Шогариб, – сказал шах.

Сапожник открыл дверь и пригласил шаха войти:

– Э, Шогариб, пожалуйста!

– Что это вы делаете? – спросил Валихан.

– Радуюсь, как булькает и кипит плов, вот и танцую. А ты прервал мой танец.

– Я слышал, что шах Валихан запретил сапожникам заниматься починкой обуви. Все сапожники кричат «Вай, дод!» Откуда вы достали деньги?

Сапожник Халдар в ответ сказал:

– Услышав, что шах Валихан запретил нам, сапожникам, чинить обувь, я лег спать и проспал до вечера. Проснувшись, я пошел к соседу за огнем и застал его жену с чужим джигитом. Джигит убежал, сунув мне в руку червонец. Я решил, что аллах не забыл меня, и, пойдя на базар, купил все, что нужно. Если бы жена соседа не любезничала с джигитом, откуда бы взялся этот плов?

– Ой-ой! – воскликнул Валихан. – Если до ушей шаха дойдет, что ты взял деньги от развратника и прелюбодея, что ты скажешь?

Сапожник Халдар возразил:

– Э-э, послушай, Шогариб, эти слова я, кроме тебя, не говорил никому. Если ты не пойдешь к шаху и не донесешь, то кому же больше донести?

На это Валихан смиренно сказал:

– Ну, куда такому бедняку, как я, Шогариб, разговаривать с царем. Я даже мимо дворца ходить не смею. Но не забывай, мой друг Халдар, – уши у шаха всюду, стены вашего дома тоже имеют уши.

Тем временем плов поспел. Халдар вдвоем с Валиханом поели, напились чаю, после чего гость поблагодарил и ушел.

Наступило утро. Было время первой молитвы. Сапожник Халдар еще не проснулся, как вдруг в его дверь постучали. Халдар вскочил и, открыв дверь, увидел перед собой самого шахского палача.

Грозно он заявил:

– Тебя зовет шах Валихан! Иди передо мной и не оборачивайся.

Колени у Халдара задрожали, и он взмолился:

– Я же ни в чем не виноват! Не ведите меня!

Но шахский палач схватил его за шиворот и потащил во дворец.

Шах Валихан сидел на высоком троне, и сапожник Халдар не смел даже поднять на него глаза.

– Ну, изменник! – грозно проговорил Валихан.

– Господин! Я не изменял вам.

Шах сказал:

– Ты изменник, ты вмешивался в государственные дела и брал у людей взятки.

– Э, господин, я не брал взятки, – возразил Халдар.

Шах Валихан тогда спросил:

– Если ты не берешь взятки, откуда же у тебя плов?

– Вы запретили нам, сапожникам, чинить старую обувь и лишили меня заработка. Но аллах помог мне. Когда я застал жену соседа с джигитом, он перепугался и, убегая, сунул мне в руку один червонец. На эти деньги я сварил плов и поел.

– Пресекать такой разврат – дело государя, – грозно объявил шах. – Ты был свидетелем прелюбодеяния, но не донес об этом, а сам проел взятку. Ты виновник!

Сапожник Халдар перепугался, что царь теперь предаст его казни.

Но шах Валихан только усмехнулся:

– Чтобы искупить эту свою вину, будешь в течение года караульщиком у моих дверей.

Халдар подумал:« Слава аллаху, я остался жив. Ну что же, караулить так караулить». Вслух только сказал:

– Повинуюсь, господин!

Шах собственноручно дал сапожнику саблю и приказал:

– Иди вон к тем воротам и стой там. Если придет вор, заруби его!

Сапожник Халдар до вечера стоял на страже. Никто не позаботился о нем и не дал ему еды. Он сильно проголодался.

Вечером шах опять призвал его к себе и, показав на большого коня, повелел:

– Отведи коня к себе домой, дай ему меру зерна и три снопа клевера, а утром опять приведи сюда.

Сапожник Халдар сел верхом на коня и уехал.

Ехал он и думал: «Неужели слуга шаха должен работать голодным? Мало что сам от голода еле ноги передвигаешь, еще приказано накормить коня. Где я достану меру зерна и три снопа клевера?»

По дороге Халдар заложил мастеру решет саблю за два рубля.

На эти деньги он накупил все, что нужно было для плова, а также два снопа клевера и четверть меры зерна и вернулся домой. Задав корм коню, он нарезал мясо, сало и принялся готовить плов.

Вечером шах Валихан сказал себе:

– Весь день я держал сапожника голодным. К тому же я дал ему своего коня и приказал накормить. Пойду-ка я и погляжу, что сегодня будет делать сапожник.

Он пошел ночью к Халдару. Слышит, в лавке снова кипит плов, а хозяин весело распевает:

Шах засмеялся и постучал в дверь.

– Кто ты? – спросил Халдар.

– Я Шогариб! – ответил шах.

Сапожник открыл дверь. Валихан вошел. Сапожник поздоровался с ним, усадил на подстилку.

Шах спросил, как идут дела.

Сапожник начал рассказывать:

– Э, Шогариб, я сегодня едва избежал верной смерти. Утром царский палач погнал меня во дворец. Шах придрался ко мне: «Ты взятку взял. Сейчас тебе снимут голову». И меня чуть взаправду не казнил. Потом, не знаю почему, аллах вселил в шахское сердце милосердие, и он назначил меня охранять его дверь. До вечера я стоял на страже. Ни один человек не подошел и не спросил: «Что ты тут делаешь, не голоден ли ты?» А я поистине очень проголодался. Вечером шах дал мне своего коня и приказал: «Веди его домой, накорми его и клевером и зерном». Что я мог делать, когда дома у меня нет и ломаного гроша? Я заложил шахскую саблю мастеру, купил все для плова, коню зерна и клевера.

Шах Валихан выслушал сапожника и удивился:

– Хорошо! Вот вы заложили саблю. Завтра вы встанете охранять дверь, и вдруг явится вор, а шах вам скажет: «Заруби вора!» Что вы тогда будете делать?

– А об этом не заботьтесь, – беззаботно заявил Халдар. – Давайте есть плов. После ужина я вырежу из палки деревянную саблю и вложу в ножны.

Валихан и Халдар поели плова, выпили чаю. И гость, как обычно, ушел.

Утром сапожник вырезал из палки саблю, засунул ее в ножны и поехал во дворец.

Поставив коня перед шахом, Халдар поклонился и стал ждать.

Царь сказал:

– Иди к двери, если придет вор – руби!

«Вот беда, а вдруг придет вор, чем я его зарублю? Деревяшкой?!» – думал Халдар, и сердце его сильно колотилось.

Вдруг люди шаха зашумели: «Воров поймали!»

В залу ввели двух человек со связанными назад руками. Валихан сказал Халдару:

– Руби воров!

Сапожник, онемев от страха, не шевельнулся. Он думал: «Теперь меня казнят. Все равно, была не была». И он выхватил деревянную саблю из ножен, размахнулся и ударил вора по плечу. Сабля сломалась, и только эфес остался в руках сапожника.

При виде этого шах расхохотался. Придворные и приближенные катались от смеха по полу; не выдержав, вместе со всеми стали смеяться и воры. А бедный сапожник Халдар дрожал и думал: «Теперь мне смерть. Шах прикажет этим ворам «зарубите его сами!» И воры меня зарубят!»

Тут шах перестал смеяться и сказал:

– Ну, здравствуй, сапожник Халдар, живи долго. Я в восторге от твоего ума и находчивости. Бери – и конь твой, и сабля твоя! А теперь убирайся, пока цел.

Шах Валихан сам подсадил Халдара на коня и отправил из дворца.

Вознося сотни благодарений аллаху, что остался жив, Халдар приехал домой.

Привязав коня, он пошел на базар к торговцу решетами и продал ему саблю. На вырученные от продажи деньги он купил все для плова, а также клевер. Возвращаясь домой, он услышал, как глашатай, обходя базар, кричал:

– От благословенного шаха последовало разрешение сапожникам заниматься починкой старой обуви!

– Эх, благодарение аллаху! Я так и знал! – воскликнул Халдар и, вернувшись домой, принялся варить плов.

Ночью Валихан пришел к лавке Халдара. Слышит, в котле снова кипит плов, а сапожник, радуясь бульканью, поет и танцует.

Шах постучался, и, как всегда, Халдар спросил:

– Кто ты?

– Я Шогариб! – ответил Валихан.

Сапожник подошел, открыл дверь, шах вошел, сел и сказал:

– Мастер Халдар! Сегодня вы очень веселый!

– И не говорите! – ответил сапожник. – Сегодня со мной очень интересные дела произошли.

Он рассказал Шогарибу все, что случилось, и закончил словами:

– Раб не умрет; что ему положено – не иссякнет. Вот и сегодня у меня в котле кипит.

Поспел плов, они вместе поужинали.

Валихан заявил:

– Теперь я пойду! А вы спросите у какого-нибудь мудреца: кто лучше из нас двоих – ты или царь?

Сказал так шах Валихан и ушел.

Перевод М. Шевердина.

МУЛЛА ТАППАК

Было так или не было, но в давние времена жили старик со старухой. Были они очень бедны. Случилось как-то, что у них в доме не осталось даже куска хлеба. Проголодав целых три дня, старуха не выдержала, пошла к соседям и наелась. Тут она вспомнила о муже и припрятала для него за пазухой лепешку.

Возвратившись домой, старуха сказала:

– Вот, возьмите покушайте, но что мы будем делать? Вы не работаете, я не работаю. Так можно и с голоду умереть.

Долго думала старуха и придумала:

– Хотя вы и неграмотный, – заявила она старику, – но я вас сделаю домуллой (домулла – мудрец). Будете лечить молитвой больных и гадать. Надену я на вас чалму, дам в руки четки и посажу в углу на подстилку. Ваше дело – только сидеть, перебирать четки и бормотать молитвы.

У соседки заболел ребенок, и она, взяв его на руки, зашла к старику и старухе. Смотрит, а в углу на подстилке сидит старик-сосед в белой чалме, с четками в руках и многозначительно сопит. Женщина удивилась и, прикрыв лицо полой камзола, спросила у старухи:

– Соседка, разве ваш муж домулла?

– Вай, разве вы не знали? – ответила жена старика. – Ведь мой муж-самый почтенный домулла. Но только никто не знал о его способностях.

– Тогда попросите его, – сказала соседка, – может быть, он вылечит моего ребенка?

Новоявленный домулла не заставил себя долго упрашивать, взял ребенка на руки и прочитал молитву. Случилось так, что ребенок тут же перестал плакать. Мать его очень обрадовалась, дала домулле немного мелочи и довольная ушла.

Поразительная весть о том, что старик лечит больных, облетела весь кишлак. С того дня они со своей старухой забыли, что такое нужда. Односельчане прозвали старика «Мулла Таппак» – находчивый мулла.

В один из дней падишах той страны потерял любимый перстень. Долго его искали, но так и не нашли. Рассвирепел падишах и объявил первому визирю Вайджану:

– Как бы ни было, но ты должен найти мое кольцо, а не то не миновать тебе смерти.

Растерявшийся визирь созвал всех, кто только в городе носил звание домуллы, рассказал им о случившемся и потребовал, чтобы они нашли пропажу.

Но никто из них не смог найти перстень по той простой причине, что его украл сам визирь Вайджан.

Тогда падишах спросил:

– Не осталось ли еще какого-нибудь домуллы в городе?

Визирь встал с места и доложил:

– Кроме домуллы, по имени мулла Таппак, все здесь.

Услышав это, падишах приказал вызвать домуллу мулла Таппака.

Когда старика привели, падишах объявил ему:

– У меня пропал перстень. Если ты не найдешь его, прикажу снести тебе голову! Даю три дня сроку.

Растерялся старик, но видит – никуда не денешься. Тогда он попросил у падишаха:

– Пусть отведут меня в отдельную комнату и никого ко мне не пускают.

Два дня провел в этой комнате старик и на третий день пришел к мысли, что все равно не миновать ему позорной смерти. Застонал он и качал бить себя в грудь, приговаривая: «Вай, джан! Увы, душа моя! Теперь ты попался!»

А визирь все ходил мимо двери той комнаты и подслушивал. Услышав, что старик бьет себя в грудь и приговаривает: «Вай, джан, вай джан, теперь ты попался!» – визирь ужаснулся и подумал: «Он отгадал и что мое имя Вайджан, и что кольцо у меня. Если я не полажу с этим домуллой, мне несдобровать!».

Поспешно визирь зашел к домулле, подробно рассказал о пропаже и, показав ему перстень, спросил:

– Что же теперь будем делать?

Старик от радости растерялся, но, подумав, задал вопрос:

– У падишаха есть куры?

– Кур много, но что мы будем с ними делать? – отвечал с удивлением визирь.

– Принесите мне одну меченую курицу, а все остальное я сам улажу.

Визирь принес меченую курицу. Старик залепил перстень в хлебный мякиш и бросил курице. Она проглотила его. Тогда старик приказал визирю отнести курицу в курятник.

На следующий день падишах вызвал старика и потребовал ответа.

– Кольцо в зобу одной из ваших кур, – заявил старик. – Пусть мне покажут их.

Стали показывать ему кур. Когда очередь дошла до меченой курицы, старик приказал поймать ее и отрубить голову. Вскрыли зоб, смотрят, а там перстень.

Падишах очень обрадовался и, щедро наградив старика, отпустил домой.

Так домулла Мулла Таппак со своей хитрой женой разбогатели и зажили припеваючи.

Перевод М. Шевердина.

МНЕ ЛЕНЬ!

Жила когда-то старушка, у нее был сын Плешивый. Когда ему исполнилось пятнадцать-шестнадцать лет, старушка сказала ему:

– Ты уже большой, а я стара! Пора тебе зарабатывать на хлеб.

– Мне лень, – ответил сын, перевернулся на другой бок и заснул.

Что ему ни говорила мать, как она его ни упрашивала, как она ни ругала его, он только говорил: «Мне лень!» – и ничего не делал.

Ребята, его сверстники, собирали в зарослях хворост, продавали его на базаре и тем помогали родителям, а Плешивый говорил: «Мне лень!» – и лежал неподвижно на своей кошме.

Мать Плешивого всячески упрашивала его друзей и товарищей:

– Эй, ребята, пусть мой сынок пойдет вместе с вами и принесет хворосту.

Как Плешивый ни отбрыкивался, ни кричал «мне лень!», забрали они его с собой собирать хворост, но он улегся на траву и пальцем о палец не ударил. Друзья спросили его:

– Будешь ты собирать дрова?

– Мне лень! – ответил Плешивый, повернулся на бок и заснул.

Поудивлялись ребята и сообща собрали ему целую вязанку хворосту.

Вечером ребята растолкали спящего Плешивого и сказали:

– Вот твой хворост, вставай, пойдем.

Плешивый даже глаз не раскрыл и только промычал спросонья:

– Мне лень!

Ребята рассердились, бросили его одного в зарослях, забрали хворост и ушли.

Наступил вечер, стало холодно. Плешивый сидел на земле, скрестив ноги, и зевал. Как вдруг к нему поспешно подползла белая змея и зашипела:

– Открой пазуху, я заберусь туда, спрячь меня!

– Мне лень! – сказал Плешивый и даже не пошевелился.

Белая змея насильно влезла Плешивому за пазуху и прошипела:

– Сейчас приползет черная змея. Она спросит про меня. Ты скажи, что я уползла в пещеру вон в той горе. Если ты не скажешь так, я укушу тебя, впущу в тебя яд, сделаю тебе больно, и ты умрешь.

Приползла черная змея и грозно зашипела:

– Эй, ты, здесь проползла белая змея?

– Мне лень!- едва ворочая от лени языком, пробормотал Плешивый и мотнул головой в сторону горы.

Черная змея быстро уползла к горе и исчезла.

Белая змея выползла из-за пазухи Плешивого и зашипела:

– За то, что ты меня спас от черной змеи, я хочу тебя отблагодарить. Когда на твою голову свалится тяжелое дело, ты только скажи: «По приказу белой змеи, такое-то дело, сделайся», – и сейчас же все будет исполнено.

И белая змея уползла.

Плешивый все сидел, так же скрестив ноги и позевывая. Но вот стемнело, и он струсил. «Так ночью сидеть не годится. Дай-ка испробую слова этой белой змеи». Подумал Плешивый, чего бы попросить у белой змеи, и сказал: «По приказу белой змеи, пусть соберется хворост». Вмиг большая вязанка лежала перед Плешивым.

Удивился он, протер глаза. Действительно, хворост собрался. Тогда он снова сказал: «По приказу белой змеи, пусть я окажусь дома вместе с хворостом». Влез он на вязанку хвороста, вязанка поднялась, быстро полетела и в один миг опустилась во дворе их дома.

Плешивый окликнул мать и, сказав «вот дрова», лег на свою кошму.

Только собрался он заснуть, вдруг почувствовал, что голоден, и сказал:

– Мать, есть хочу.

Старушка рассердилась.

– Где ты пропадал со своим хворостом? Все давно уже продали дрова на базаре, а у нас дома и ложки муки нет.

Зевнул Плешивый, потянулся и тут, вспомнив про белую змею, сказал: «По приказу белой змеи приготовить плов из куропатки и жирной бараньей грудинки, а также все, что полагается к плову».

Тут из котла, что стоял пустой на очаге, сразу приятным запахом потянуло.

Плешивый сказал: – Мать, пойдите выложите плов из котла.

Старушка рот покривила, лоб нахмурила и сердито ответила:

– Эх, лентяй, лентяй, откуда быть плову, если в доме огонь не разведен? Принес бы чего-нибудь с базара, разжег очаг – был бы тогда плов.

Плешивый попросил:

– Эх, мать, пошла бы и заглянула в котел.

Старушка, ворча, подняла крышку, видит – котел полон плову. Удивилась она:

– Дивное дело!

Бренча поварешкой, стала она выкладывать на блюдо плов. Поел Плешивый с матерью плова и завалился спать.

С тех пор совсем Плешивый обленился, спал день и ночь и заставлял белую змею кормить его. Все, чего хотел он, появлялось на дастархане.

Вышел однажды Плешивый на улицу; видит – под высокой аркой дворца сидит дочь царя, да такая красивая, что он сразу влюбился. Вернулся он домой и сказал:

– Эх, мать, полюбилась мне дочь царя. Я должен жениться на этой девушке. Иначе никак нельзя!

Мать ответила:

– Сын мой, в своем ли ты уме? Разве царь выдаст за такого бедняка, как ты, свою дочь?

У Плешивого откуда и прыть взялась. Перестал он целый день охать: «Мне лень!» Не отставал он от старушки и все просил пойти сватать дочь царя.

Мать скривила рот, нахмурила лоб, накинула паранджу, сердито кашлянула и пошла.

Зашла она в дворцовые ворота и подмела царский двор. Царь вышел на крыльцо; видит, двор чисто выметен. Позвал он слуг и спросил:

– Эй, кто подмел двор?

– Государь наш, мы не знаем!

Царь приказал:

– Завтра во все глаза следите; кто придет и начнет подметать двор, того свяжите и приведите ко мне.

Назавтра снова Плешивый послал мать во дворец. Когда старуха пришла и стала подметать двор, слуги ее поймали, связали и привели к царю.

– Что ты тут делаешь? – спросил царь. – Какая причина привела тебя во дворец?

Старушка ответила:

– Я пришла сватать вашу дочь!

Разгневался царь, рассвирепел и приказал старушку казнить. Палач вывел старушку из дворца и повесил на виселице.

Ждал Плешивый, ждал, а мать все не идет. Надоело, ему ждать.

«По приказу белой змеи пусть явится домой мать, где бы она ни была, живой и здоровой», – приказал он. И тут же старушка вошла в дверь живая и здоровая. Мать рассказала Плешивому все, что произошло.

Наутро Плешивый опять послал мать во дворец. Охранники поймали старушку и повели к царю.

Царь в ярости позвал палача:

– Почему ты ослушался и не казнил эту старушку?

– Вчера я ее повесил и умертвил, а сегодня она ожила и пришла.

Тут же при царе он выхватил меч и отсек старухе голову.

Плешивый до вечера ждал мать и, не дождавшись, приказал: «По приказу белой змеи пусть явится мать, где бы она ни была, живой и здоровой!»

В тот же миг за дверью кто-то кашлянул. В дом с паранджой в руках, скривив рот в улыбку, нахмурив лоб, вошла старушка.

Рассказала она сыну все, что произошло.

Назавтра Плешивый опять выпроводил мать из дому. Увидев старушку, царские слуги совсем растерялись:

– Ты женщина или ведьма? Два раза тебя убивали, а ты жива. Долго ты будешь испытывать наше терпение?

Крепко связав старушку, они повели ее к царю.

Увидев ее, царь оторопел. Посоветовался он с главным визирем и поставил старухе условия:

– Эй, старуха, в одном городе есть семиголовая ведьма Алмауз Кампыр. Много вреда она делает людям. Если твой сын убьет эту Алмауз Кампыр и принесет мне отрубленные ее головы, тогда, так и быть, сделаю его своим зятем.

Возвратилась домой старушка и сказала:

– Эх, сынок, сынок, трудно заполучить тебе эту девушку! Где-то, в какой-то стране, есть семиголовая Алмауз Кампыр. Сумеешь ты ее убить и доставить все семь ее голов царю, тогда он только отдаст за тебя дочь.

Плешивый по привычке сказал: «Мне лень!» Но тут же вспомнил о красоте царской дочери и воскликнул:

– Ну, мать, ничего не стоящий это пустяк. Ведьму Алмауз Кампыр я привяжу за шею и на аркане, точно ишака, приведу к царю.

Забыл Плешивый совсем про то, как он только и умел отвечать «Мне лень!», собрался быстрехонько в дорогу и присоединился к каравану купцов, отправлявшемуся в страну, где жила страшная ведьма Алмауз Кампыр. Двенадцать дней шли они и добрались до той страны. Остановились они на отдых по одну сторону дороги, а перейти на другую сторону дороги можно было лишь тогда, когда Алмауз Кампыр спала.

А у этой злой ведьмы, Алмауз Кампыр, было особенное свойство – сорок дней она спала, а сорок дней бодрствовала.

Купцы сказали:

– Надо узнать, что делает баба-яга. Если она спит, переедем тогда через дорогу и двинемся дальше.

Сказали они Плешивому:

– Залезь на дерево и посмотри, где Алмауз Кампыр.

Сказал Плешивый «мне лень!», но все же залез на дерево, посмотрел и сказал купцам:

– Эта семиголовая Алмауз Кампыр не спит. Сидит и ищет в своих головах вшей, а в котлах у нее кипят семь разных кушаний.

Плешивый перешел дорогу и отправился к семиголовой Алмауз Кампыр. Встал перед ней и сказал:

– По приказу белой змеи стань ишаком!

В тот же миг страшная семиголовая Алмауз Кампыр превратилась в ишака. Плешивый сел на этого ишака и приехал к купцам.

Купцы сказали:

– Ну что, ты узнал, спит Алмауз Кампыр или бодрствует?

Плешивый засмеялся и показал на ишака:

– Вот семиголовая Алмауз Кампыр! Я превратил ее в ишака и приехал на нем к вам.

Не поверили купцы.

– Эй, Плешивый, что, отвара маковых коробочек напился, что ли? – сказали они.

Плешивый рассердился.

– Не верите? Ну вот, посмотрите тогда своими глазами! – и приказал: – По приказу белой змеи пусть ишак станет опять ведьмой Алмауз Кампыр.

Только он это сказал, смотрят купцы, а вместо ишака перед ними страшная семиголовая Алмауз Кампыр.

Купцы перепугались и бросились бежать. Захохотал Плешивый и приказал белой змее превратить опять Алмауз Кампыр в ишака. Сел он на него и поехал домой.

Приехал Плешивый на ишаке в город. Видит – жена царя в крытой арбе ездит по улицам и созывает людей на свадьбу.

Оказывается, царь забыл про свое условие и решил выдать дочь за одного царского сына.

Опечалился Плешивый, стегнул плеткой ишака и поехал домой. Оставив ишака в хлеву, он пошел в дом и сказал:

– По приказу белой змеи стать мне красивой девушкой!

И тут же он превратился в девушку красивее, чем дочь царя. Надел он на голову паранджу и пошел на свадьбу во дворец.

Сел Плешивый рядом с дочерью царя, а все подумали, что это дочь одного из приехавших на свадьбу царей. На женской половине девушки веселились и играли в игру «кто кого перетянет». Плешивый сказал:

– По приказу белой змеи пусть как держатся друг за друга, так и не смогут оторваться!

Девушки будто приросли друг к другу. Плешивый (а он был в образе девушки) побежал к царю и сказал:

– Все девушки приросли друг к другу.

Царь расстроился и пошел на женскую половину.

Тут Плешивый сказал:

– По приказу белой змеи пусть у царя заболит живот.

Вмиг у царя сильно разболелся живот. Заохал он, застонал.

– Эй, царь, – сказал Плешивый, – прикажите привести серого ишака, поцелуйте его в загривок – и живот перестанет у вас болеть.

Царь поцеловал серого ишака в загривок и прирос к нему.

Тогда Плешивый приказал:

– По приказу белой змеи стать мне, каким я был!

Превратился он опять в Плешивого.

Изумился царь, а девушки разбежались.

– Теперь выдайте за меня свою дочь, – сказал Плешивый, – а не то вам еще хуже сделаю.

Царь взмолился:

– Эй, Плешивый, не одну дочь, десять было бы – и то отдал бы тебе, только избавь меня от беды.

Плешивый сказал:

– По приказу белой змеи пусть губы царя отстанут от загривка ишака!

И губы царя отлепились от ишака.

Царь устроил пир на сорок дней и выдал дочь за бедняка Плешивого.

Плешивый бросил лениться и перестал говорить «мне лень!»

Достиг он своих желаний и целей, а из сердца у него ушли все печали.

Перевод М. Шевердина.

БАТМАН ДАХСАР, ИЛИ СТО ПУДОВ

Жили старик со старухой. Однажды жена сказала старику:

– Возьми вот эту корчажку и принеси мне батман дахсар масла.

– Как ты сказала? – переспросил старик.

– Батман дахсар – сто пудов, – объяснила ему старуха.

Чтобы не забыть наказ жены, старик шел и всю дорогу повторял вслух:

– Батман дахсар – сто пудов, батман дахсар – сто пудов.

Услыхал эти слова дехканин, молотивший в поле на току пшеницу. Рассердился он на старика и крикнул:

– Эй, старик! Ты что это говоришь «батман дахсар – сто пудов», а? Я посеял столько пшеницы, а ты думаешь, что я получу всего-навсего сто пудов?! Чтоб ты помер! Говори: «Урожай – благодать! Собирать вам – не собрать!»

А старик все не унимался. Шел себе и повторял: «Батман дахсар! Батман дахсар!»

Подскочил дехканин к старику, схватил за шиворот и давай колотить. Бил-бил, чуть весь ум у него не выбил. С перепугу старик забыл, что сказала ему жена. Выскочили у него из головы ее слова. Думал он, думал и никак не мог вспомнить. Пошел он дальше по дороге и стал твердить:

– Урожай – благодать! Собирать вам – не собрать!

Смотрит, сидит женщина, расчесывает голову частым гребнем и вшей бьет. Услыхала женщина пожелание старика и напустилась на него:

– Ты совсем одурел! Зачем ты говоришь такие слова? Меня и так вши заели, не могу от них избавиться, а ты еще больше хочешь наворожить!

Схватила она кочергу и трахнула старика прямо по голове.

– Много тут вас ходит. Иди своей дорогой!

– А что мне надо говорить? – взмолился старик.

– Чтоб вы подохли, все до единого.

Пошел старик дальше. Шел он и приговаривал:

– Чтоб вы подохли, все до единого.

Попалась ему навстречу похоронная процессия. Впереди четверо дюжих дехканина несли покойника на носилках. Услыхали они слова старика, поставили носилки на землю, схватили его и давай дубасить. Били они его и приговаривали:

– Вот тебе! Вот тебе! Чтоб не говорил такие слова! На этой неделе в нашей махалле умерло семь человек. А ты еще тут каркаешь, чтобы подохли все до единого. Чем так проклинать, сказал бы уже лучше: «Все мы смертные, господи, дай успокоение твоим рабам!».

Отлупили они старика, подхватили носилки и ушли. Долго еще шел старик, почесывая бока, и случайно попал в махаллю, где справляли свадьбу. Шел он и все повторял:

– Все мы смертные, господи, дай успокоение твоим рабам!

Один из гостей, услыхав причитания старика, схватил его за шиворот и сказал:

– Здесь свадьбу празднуют, а ты что говоришь? С ума сошел, что ли? Вместо этого спел бы лучше веселенькую песню: «Тра-ля-ля! Тру-ля-ля!»

Старик пошел дальше и запел во все горло:

– Тра-ля-ля, тру-ля-ля!

Дошел он до леса и все пел не переставая. А в лесу охотник подстерегал дичь. Только он прицелился и хотел стрелять, как птица услышала пение старика, вспорхнула и улетела. Охотник разозлился и закричал:

– Эй, эй, нельзя ли потише? Иди, не кричи, не топай, когда идешь, потихоньку волочи ноги!

Пошел старик дальше, волоча ноги, как научил его охотник. Смотрит, у ворот дома стоит ткацкий станок и ткач натягивает основу. Старик зацепился ногами за основу и потащил ее по улице. Ткач до того разозлился, что из себя вышел.

– Ты когда идешь, так смотри под ноги, и прыгай, прыгай! – закричал он и надавал старику тумаков.

– Ладно, – ответил старик и пошел вприпрыжку. Подойдя к речке, он с разбегу прыгнул на мост. Мост заходил ходуном, застучали доски, посыпались камни в воду.

«Кажется, кто-то упал в воду и тонет», – подумал старик и бросился в речку. Искал-искал, нет никого. Какой-то прохожий, идя по мосту, увидел старика в воде и удивился: «Что это он там ищет?»

– Отец, вы что-нибудь уронили в воду? – спросил прохожий.

– Обронил, и очень ценную вещь, сынок! – ответил старик. – Помогите мне ее отыскать.

Прохожий тоже прыгнул в воду. Искал-искал, из сил выбился, но ничего не нашел и вылез из воды. Посмотрел он на свои ноги и засмеялся:

– Ого! Вот это здорово! Грязи-то на ногах сто пудов налипло! Целый батман дахсар.

Старик выскочил из воды и бросился бежать, как сумасшедший, приговаривая:

– Батман дахсар, батман дахсар!

«Что это с ним случилось? Уж не сошел ли с ума?» – подумал прохожий, разинув рот от удивления.

Но вот и старика уже не видно, а прохожий все еще стоял с открытым ртом.

Перевод С. Паластрова.

ЧЕЙ СОН ЛУЧШЕ?

На пороге мечети сидели два муллы. Смотрят они – мимо идет охотник, а в руках у него здоровенный гусь.

– А гусь вкусный, – пробормотал один мулла.

– Очень вкусный, – согласился другой мулла.

– Нельзя ли нам съесть этого гуся? – сказали они в один голос и давай махать руками, подзывать охотника.

Охотник подошел и поклонился.

– Здоровья вам, святые отцы, – поздоровался он с муллами.

– Отдай гуся нам. Тем самым ты совершишь богоугодное дело, – сказали муллы.

Делать нечего. Разве можно спорить со святыми муллами?

– Хорошо, берите, варите. Только будем есть гуся вместе, – сказал охотник и отдал гуся. Муллы положили гуся в котел и принялись его варить.

Когда похлебка была готова, они сказали охотнику:

– Теперь все ляжем спать. Кто увидит самый хороший сон, тот и съест гуся.

Пришлось охотнику согласиться и на это. Все трое улеглись спать. Скоро муллы заснули, а охотник лежал, и сон не шел к нему. Тогда он встал и заглянул в котел. Пахло так вкусно, что охотник, недолго раздумывая, съел и похлебку и гуся. Поев, охотник лег и заснул.

Утром муллы начали рассказывать свои сны.

– Я вознесся на небо, – заявил первый мулла.

– А я опустился на дно морское, – сказал второй мулла.

Потом они обратились к охотнику:

– Ну, рассказывай свой сон.

Охотник сказал:

– А я видел во сне, как один из вас вознесся на небо, а второй опустился на дно морское. Испугался я, а вдруг гусь протухнет, пока вы, уважаемые, не вернетесь, и поспешил его съесть.

Перевод М. Шевердина.

ШАХ ЭРАЛИХАН И ВОРЫ

Жил когда-то в Хиве шах Эралихан. Часто по ночам надевал он на себя рваную одежду и бродил по улицам города.

Однажды ночью повстречался он с тремя ворами и сказал им, что он тоже вор и вышел на воровской промысел.

Воры начали хвастаться, кто что умеет делать. Один вор знал язык зверей и птиц, второй мог, пройдя по сорока крышам, угадать, под какой из них находится золото, третий, хоть раз увидев человека, мог его узнать и через сорок лет.

Похваставшись своим умением, воры спросили Эралихана, в чем он искусен.

– Стоит мне подкрутить ус и махнуть рукой, как приговоренный к повешению будет освобожден, – сказал шах.

Все они стали держать совет. Эралихан предложил ворам обокрасть казну царя. Тогда все вчетвером через высокую стену забрались во дворец. Вор – мастер отыскивать золото – показал место, где находилась царская казна, и они проломили крышу. Тут залаяли собаки. Вор, понимающий язык животных, сказал:

– Я удивлен, собака говорит: «Эй, эй, один из четверых сам шах Эралихан!» Ничего не понимаю!

Но другие два вора не обратили внимания на эти слова. Они влезли в казну, забрали четыре кожаных сундука с золотом и упрятали их в могилы на старом кладбище. На рассвете Эралихан покинул своих новых друзей и вернулся к себе во дворец.

Утром к шаху прибежал, плача, казначей и доложил, что ночью в казну забрались воры и украли шесть кожаных сундуков с золотом.

Шах удивился и спросил:

– Эй, казначей, ты правильно сосчитал?

– Да, – ответил казначей, – украдено шесть сундуков золота.

Эралихан учинил строгое расследование. В тот же день воров поймали и привели во дворец с четырьмя сундуками золота.

По приказу шаха Эралихана, палачи поставили воров под виселицей И накинули им на шеи петли.

Вор, который мог человека и через сорок лет узнать, посмотрел на Эралихана и сразу же узнал его.

– Эй, – сказал он, – а ну-ка, подкрутите ус и махните рукой.

Эралихан засмеялся, освободил троих воров и назначил своими визирями.

А казначея приказал повесить.

Перевод М. Шевердина.

ГДЕ НЕТ МУХ?

Когда-то Гератом правил падишах по имени Хусейн Байкара, а в те времена водилось так много мух, что житья от них не было.

– Поистине, мухи – бич божий! – как-то воскликнул Хусейн. – Неужели есть место на земле, где нет мух?

– Где нет людей, там нет и мух! – не задумываясь, ответил Алишер Навои, бывший в то время великим визирем.

– Не верю! – воскликнул шах Хусейн. – Ставлю тысячу золотых, что мухи есть всюду.

– Берусь вам доказать, что вы неправы, – настаивал Алишер. Сели они с Хусейном верхом на коней и поехали искать места, где нет людей. Долго они ехали, много проехали и наконец оказались в безлюдной песчаной пустыне.

Решили они немного отдохнуть. Алишер вскипятил чай. В то время, когда они сидели на песчаном холме и пили чай, вдруг раздалось жужжание, и муха села на край пиалы Хусейна Байкары.

– Алишер! – воскликнул шах. -Ты говорил, что там, где нет людей, мух не бывает, а вот – смотри, кругом пустыня, и все же здесь летают мухи!

– А мы с вами разве не люди? – ответил Алишер.

Хусейн Байкара достал из кармана кошель с тысячью золотых, дал их Алишеру и сказал:

– Ты меня победил!

Перевод М. Шевердина.

ВОЗДУШНЫЙ ДВОРЕЦ

Давно это было. Жил на свете один жестокий падишах. Каких только он злодеяний не совершал!

Позвал падишах к себе визиря и говорит:

– Найди мне зодчего. Хочу, чтобы он мне построил воздушный дворец, да такой, чтобы крыша его не задевала облаков, а низ не касался земли. И чтоб был он прозрачнее воздуха, ярче солнца и прекраснее звезд.

Хорошо понимал визирь всю вздорность желания падишаха, но делать было нечего: приказ есть приказ, попробуй, не выполни его, и тогда голова с плеч долой. Надел визирь старый рваный халат, взял в руки посох и пошел искать такого зодчего, который сумел бы построить шаху воздушный дворец. Долго ходил визирь по стране, утомился, измучился, но ни один зодчий и слушать не хотел его. Только смеялись они, говорили: «Разве мыслимо воздвигнуть воздушный дворец?»

Отчаялся визирь, но боялся вернуться – там ждала его неминуемая смерть.

Еле живой, с израненными ногами, добрался он до далекого города, где жил известный далеко за пределами страны зодчий. Пришел к нему визирь, упал к его ногам.

– Что ты делаешь? Встань! – воскликнул зодчий.

Но визирь остался лежать в пыли.

– Я не встану до тех пор, пока ты мне, о великий зодчий, не пообещаешь выполнить мою просьбу.

– Какая же твоя просьба? – спросил зодчий визиря.

– Падишах приказал мне, – отвечал визирь, – найти зодчего, чтобы построил он для него воздушный дворец. Я ищу уже много дней, время проходит, а я никого так и не смог найти. Горе мне. Когда я вернусь, падишах прикажет казнить меня.

– Падишах задал тебе невозможную задачу, – сказал зодчий, – нельзя построить воздушный дворец.

– Смотри! – воскликнул зодчий, показывая визирю чертежи на пергаменте и бумаге.

– Вот дворцы для народа, для бедняков и людей труда. Придет время – все будут равны, и люди по моим чертежам смогут построить себе прекрасные дома-дворцы. Много дворцов! И таких, которых в своих мечтах не видят падишахи, но…

– Что ты говоришь? – в ужасе закричал мудрец. – Это бред! Лучше спаси меня.

– Даже среди этих дворцов нет ни одного воздушного. Воздушный дворец нельзя построить даже для любимого народа, – забормотал зодчий, – но я спасу тебя.

Он отбросил в сторону чертежи – труды многих лет, – взял визиря за руку, и они пошли в город жестокого падишаха.

Много дней они шли и добрались, наконец, до столицы.

Падишах с нетерпением ждал прихода зодчего и, едва увидев его, сразу закричал;

– Эй, зодчий, построй мне воздушный дворец, да такой, чтобы крыша его не задевала неба, а пол не касался земли. И чтобы был он прозрачнее воздуха, ярче солнца и прекраснее звезд.

– О, повелитель, – покорно сказал зодчий. – Я готов выполнить ваше желание при одном условии: я построю воздушный дворец, крыша которого не будет заливать небо, а низ не коснется земли. Но глину я буду замешивать только на воде, которую прикажи носить из реки в ситах. Только на воде, принесенной в сите, можно построить воздушный дворец.

Удивился падишах и задумался.

398.

– Что вы задумались, о, повелитель? – спросил тогда зодчий.

– Эй, человек, разве в дырявых ситах вода держится? Ты, я вижу, потерял ум и говоришь глупости.

– Повелитель, если можно построить дворец на воздухе, значит можно носить воду в ситах.

Посмотрел зодчий на падишаха, повернулся к нему спиной и вышел из дворца.

Так зодчий победил в словесном споре падишаха.

Перевод Ирины Шевердиной.

ВЫДУМЩИК НЕБЫЛИЦ

Жил когда-то в Ташкенте известный выдумщик небылиц. До того он прославился своими россказнями, что и сам возомнил о себе свыше всякой меры и считал себя единственным в мире, ни с кем не сравнимым выдумщиком небылиц. И правда, в Ташкенте никто не мог так сочинять всякие небылицы, как он.

Но вот в один из дней прослышал он, что в городе Коканде живет некий человек, который якобы превзошел в своем искусстве сочинять небылицы даже его.

Зависть начала мучить нашего выдумщика небылиц, и решил он проверить, так ли это на самом деле. Не долго думая, сел он в поезд и поехал в Коканд, чтобы на всенародном состязании острословия победить своего соперника.

Прибыв в Коканд, он прямо с поезда отправился в город, и скоро ему указали, где живет прославленный выдумщик небылиц.

На стук из дверей вышла девочка лет шести-семи.

– Моего отца нет дома, а что у вас за дело к нему? – вежливо спросила она.

– Скажи только, что я приехал вознести похвалы за его умение выдумывать небылицы. В подарок ему я привез туркменский ковер. Один конец этого ковра на вокзале, а второй носильщики сейчас дотянут до порога вашего дома. Прими его, доченька!

Девочка с радостью ответила:

– О, как хорошо! Давайте его сюда! У нас в доме тоже есть маленький коврик. Вчера из очага на него упал уголек и прожег дырку. Ваш туркменский ковер как раз и подойдет ему на заплатку.

Выдумщик небылиц невольно схватился за голову.

«Ну, если дочь такая выдумщица небылиц, то на что способен ее отец?» – подумал он и поспешил на вокзал, чтобы в тот же день вернуться в Ташкент.

Перевод М. Шевердина.

ГДЕ ЖЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ?

В поле пахал на паре волов дехканин. Было жарко, пекло солнце, но пахарь трудился, не зная устали. Дело шло к лету.

Мимо, по большой дороге, на сильном, с золотой гривой скакуне проезжал жестокий бек – наместник самого падишаха той страны.

– Эй, не уставать вам! – крикнул бек, завидев в поле дехканина. Пахарь сделал вид, что не расслышал приветствия, и все погонял своих волов: «Ну, ну, животное!»

Подумал бек: «Глухой он, что ли?»

Прошло немного времени. Бек проезжал снова мимо того же поля. Едет он и видит – опять тот дехканин пашет.

– Эй, не уставать вам! – воскликнул бек.

Пахарь и на этот раз ничего не ответил на приветствие могущественного бека, а только кивнул головой и продолжал погонять волов: «Ну, ну, животные!»

Рассердился бек: «Как смеет какой-то дехканин не слышать меня?»

Приехал бек в свой замок и отдал приказание своим слугам.

– Немедленно идите! Найдите в поле дехканина, скрутите ему руки за спиной и пригоните его сюда!

Слуги беспрекословно выполнили повеление – схватили дехканина, связали его и притащили в замок к беку.

Испугался старик-дехканин: «За что это меня к беку привели, да еще связанного? Так просто людей не хватают, силой не тащат», – а вслух он только сказал:

– Здоровым вам быть! Здоровым вам быть!

– Ага, старый дурак, когда тебе руки за спиной связали и силком сюда приволокли, ты сразу же вспомнил о вежливости. Там, в поле, я дважды приветствовал тебя, презренный: «Эй, не уставать вам!» – а ты мне ни разу не сказал: «Здоровым вам быть!» Вижу, ты притворялся, раб! А теперь почувствовал, что смерть близка, и глухоты как не бывало, а?

Трепеща, дехканин ответил:

– Мой господин, весна не ждет, земля созрела, и я боялся пропустить тепло и влагу. Я пахал с утра до ночи, и не было у меня времени на то, чтобы говорить «здоровым вам быть!» А второй раз, когда вы ехали, я уже поле вспахал, вот вам я головой и кивнул: «Спасибо, мол, дело к концу идет». Ну, а теперь поле мое вспахано, засеяно. Теперь я могу и поговорить. Берите моих «здоровым вам быть!» сколько угодно.

Утишил свой гнев бек и подумал: «Что толку, если я ему голову сниму? Какая мне от того выгода? Это я всегда успею сделать».

Приказал он развязать дехканина.

– Ладно, прощаю тебе твою невежливость, – сказал он милостиво. – Скажи лучше, сколько ты получаешь пудов урожая с одного пуда семян?

– Господин, дайте мне пару здоровых, крепких волов и в помощь одного сильного работника на три дня. Я на хорошей земле соберу с одного пуда семян двести пудов урожая, – сказал в ответ дехканин.

Не поверил бек словам дехканина и заявил:

– Прикажу дать тебе и работника на три дня, и пару самых сильных волов, и самой хорошей земли. Если соберешь с одного пуда двести пудов – хорошо, но, если обманешь – берегись: смерть твоей голове, а дом твой прикажу разорить, имущество разграбить. Понял?

Бек тут же приказал позвать писаря и повелел записать все эти слова на бумаге и даже приложил к ней свою личную печать. Бумагу вручили дехканину, а копию бек спрятал к себе в сундук.

Отмерили дехканину кусок земли, и вместе с работником принялся он работать. Вспахали они на сильной запряжке волов поле на глубину колена, разрыхлили, и стала земля словно пух. Дехканин посеял джугару (джугара – хлебное сорго). Как только она подросла, он между рядков посадил свеклу, под каждую из них он положил по ведру навоза. Когда на свекле выросли листья, он все их срезал.

Поднялась джугара в два человеческих роста. Шум и треск поднялся в поле. То на ветру стучали друг о друга джугаровые метелки, А земля та просто шевелилась, потому что каждая свекла выросла с большой глиняный горшок.

Пришла осень, урожай созрел. Бек вытащил из сундука бумагу и приказал позвать дехканина.

– Не забыл я про бумагу, – сказал бек и спросил: – Ну, а ты помнишь?

– Помню,- ответил дехканин, – иду молотить. Отпусти!

Дехканин убрал джугару и обмолотил ее. В присутствии бека свесили зерно – оказалось ровно сто пудов.

Бек посмотрел на кучу зерна, заглянул в бумагу и злорадно сказал:

– Эй, несчастный! Ты говорил «соберу с одного пуда двести пудов». У тебя в этой куче в два раза меньше! Дело твое, обманщик, плохо!

Дехканин низко поклонился и с улыбкой сказал:

– Не спешите, господин, вы видите – здесь только дитя моих посевов, а мать его лежит в земле. Прикажите своим слугам разрыть землю.

Выкопали по приказу бека свеклу. Каждая свекла оказалась величиной с большой глиняный горшок.

А когда весь урожай свеклы взвесили, то оказалось всего двести двадцать пудов.

Удивился бек, и стало ему стыдно, но не мог он смириться с мыслью, что какой-то ничтожный дехканин взял над ним верх.

Распаляя себя гневом, он закричал:

– На чьей ты земле сеял, скажи? На байской! Значит, и урожай принадлежит беку, то есть мне.

Ударил он коня камчой и ускакал, а напоследок приказал слугам:

– Оставьте ему треть, а две трети свезите ко мне в замок.

Две трети урожая бекские слуги увезли в замок, а оставшуюся треть забрали себе да еще вдобавок избили дехканина.

Так дехканин потерял плоды своих трудов. Не принесло ему пользы и его великое умение возделывать землю и выращивать богатые урожаи. Увы, остался он ни с чем.

Перевод Ирины Шевердиной.

В ТРЕХ НЕПРАВДАХ ПО СОРОК НЕБЫЛИЦ

Было то или не было, сытно ли голодно, волк был бакаулом, лиса – есаулом, гусь – горнистом, утка – флейтистом, ворон – знахарем, воробей – сплетником.

В древние времена жил падишах. У него была дочь на выданье. Из многих стран приезжали сыновья шахов и ханов сватать ее, но царевна была очень разборчивая и не соглашалась выходить замуж.

Вызвал падишах дочь и сказал:

– О, свет моих очей! Всех падишахов я известил, что ищу тебе мужа, сколько храбрых джигитов приезжает. Ты всем отказываешь. Что за причина?

– Отец мой! – отвечает дочь. – Выйду за того, кто придумает три неправды и в каждой по сорока небылиц, да сумеет складно рассказать.

Послал падишах повсюду глашатаев и приказал им объявить:

– Кто придумает в трех неправдах по сорока небылиц, за того я выдам дочь.

Со всех сторон стали приезжать женихи и сочинять небылицы. Падишах собрал всех мудрецов государства и объявил:

– Если кто расскажет в трех неправдах по сорока небылиц, и это доподлинно будет ложь, – скажете, что ложь, а если правда, скажете – правда. Если же вы правду назовете ложью, отрублю вам головы и имущество отдам на разграбление.

Каждый жених рассказывал придуманные им небылицы. Всякий раз, когда падишах спрашивал у мудрецов: «Ложь это или правда?» – они отвечали: «Так бывает».

Много падишахов и сыновей шахов приехало и уехало ни с чем.

В городе жил бедный юноша. Однажды пошел он собирать в горы хворост и слышит – шахские глашатаи кричат:

– Кто сочинит в трех неправдах сорок небылиц, тот получит в жены царскую дочь!

– Ой! – воскликнул бедняк. – Да тут есть о чем поговорить.

И бедняк отправился во дворец.

– Эй, вонючий нищий, горький нищий, зачем пришел? – накинулись на него стражники и не пустили его через порог.

– У меня есть просьба к падишаху, – сказал юноша.

– Какая может быть просьба у нищего? Ступай, ступай, не задерживайся.

– Да я пришел сказать, что у моего хозяина есть двести баранов, Которых он должен отдать за налог падишаху, – почтительно сложив руки, сказал юноша.

Тотчас же один из стражников побежал к падишаху и доложил:

– Великий шах, пришел какой-то нищий и говорит, что у его хозяина есть двести баранов для падишаха.

Шах обрадовался:

– Зови-ка его сюда.

Позвали юношу. Потирая руки, падишах закричал:

– Эй ты, раб, где твои бараны?

Бедняк стал рассказывать:

– О, могущественный из шахов, дозвольте слово сказать. Я бедный неимущий сирота. Был я у отца один, братья мои умирали, умирали, а выжило нас трое. Мы все три брата друг друга не видели, не знали. Вдруг нашли друг друга, поздоровались. Смотрю – у одного из нас на халате нет ворота, у другого – рукава, у третьего – полы. «Слепой слепого впотьмах найдет», – вот и мы трое сошлись, подружились и пошли, не ступая по дороге и не выходя на обочину. Смотрим – лежат на земле три денежки: две совсем-совсем стертые, а одна без надписи. Мы подняли денежку, ту, что без надписи, и пошли дальше. Шли дорогой, шли, много прошли. Шли-шли, спустились в лощину. Видим, в речке лежат три пескарика. Два подохшие, а один мертвый. Взяли мы мертвого пескаря, положили в полу халата тому брату, у кого халат был без полы. Пошли по дороге. Шли-шли, увидели перед собой три дома: два без кровли, а один совсем без крыши. Вошли мы в тот, у которого не было крыши, увидели там три котла: два все в дырах, а один без дна. Взяли мы мертвого пескарика, положили в котел без дна, налили воды и начали варить. Поискали хворост, ни одного прутика не смогли найти. Сварили пескарика без огня. Жара не пожалели – кости разварились, а мясо сырое осталось. Мы все трое ели, ели, наелись, брюхо себе наели. Хотели выйти, а в дверь никак не можем пролезть. Нашли в стене щелку, Вышли на улицу и пустились в путь. Шли дорогой, шли, много прошли, пришли в степь. Видим – в траве лежит детеныш неродившегося Зайца. Взяли мы неотрубленную ветку непосаженного тополя, вырезали дубинку и ударили зайчонка. Он три раза перекувырнулся и упал. Мы поймали его и зарезали. Вышло из зайчонка шесть пудов сала, шесть пудов мяса. Мясо мы не варили, не сушили, а взяли и все сразу съели, но не наелись, остались голодными. Оба моих старших брата рассердились, поссорились со мной и ушли. «Сало осталось мне», – обрадовался я. Снял я свои сапоги, стал мазать салом. Все шесть пудов сала извел только на один сапог, а на другой не хватило. Устал я здорово и уснул. Вдруг слышу: шум, гвалт, возня. Вскочил я с постели, смотрю, а это мой смазанный сапог дерется с несмазанным. Я стукнул оба сапога кулаком по скулам и опять лег, уснул. Просыпаюсь продрогший среди ночи, а мой смазанный сапог стянул с меня халат, которым я укрылся, разложил подол в ширину, укрылся и спит, а несмазанный сапог разозлился и ушел. Разбудил я смазанный сапог и надел на ногу. Подоткнул назад за пояс полу халата, у которого не было полы, и пришел домой. Когда я уходил, дома оставались старуха-мать и петух. А теперь, когда вернулся, нет ни старухи, ни петуха. Глянул – и второго сапога нет. «Что за горе? Где я их найду?» – сокрушался я и пришел к вашим чертогам. Хотел вам пожаловаться. А у ворот стояли ваши слуги и меня никак не пускали.

Опустил бедняк голову и замолчал.

Удивился падишах словам бедняка, посмотрел на мудрецов.

Те поднялись и низко поклонились падишаху:

– О падишах, все, что рассказал этот собачий сын, – вранье. Так он и про тех хозяйских баранов скажет, Что потерял их.

Падишах закричал:

– Где бараны? Тебе говорят!

– Дозвольте, великий шах, слово сказать. Когда твои стражники меня не пустили в ворота, я совсем расстроился и пошел искать свою старуху-мать, петуха и второй сапог. Шел я дорогой, шел, много прошел, добрался до одного кишлака. Поискал, порасспрашивал, нашел своего петуха. Он баю землю пахал. Обнялись, поздоровались. За шесть месяцев петух заработал одну мешочную иглу, да и ту хозяин держал у себя. Поругался я, поскандалил с хозяином и заставил его отдать иглу. «Идем со мной», – говорю петуху. «Нет, – говорит, – я нанялся на шесть месяцев; три месяца уже прошло, кончится срок, получу деньги и приду сам». Взял я иглу, попрощался с петухом, пришел домой, а дом пропал, точно провалился. Совсем тяжко стало у меня на душе, пошел искать свою старушку-мать и второй сапог. Поднялся на бугор, посмотрел – не видно. Поднялся на холм, посмотрел – не видно. Вернулся в долину. Воткнул в землю иглу, влез на нее, посмотрел, вижу – моя старушка-мать стирает белье на берегу Сыр-Дарьи. Взял я иглу и пошел. Сколько гор, сколько холмов я прошел, пока добрался до моей старухи. Оказывается, когда она меня потеряла, то стала служить в чужом доме. «Идем», – говорю я. «Не уйду, пока не получу заработанных денег, – говорит она. – За три года работы я заработала на три месяца пропитания. Ты иди, мне осталось три месяца проработать, я приду сама». Я подоткнул полу халата, у которого не было подола, хлопнул себя по лбу, повернулся и пошел. Прошел немного, а река разлилась и снесла мост. Стояли жаркие дни, я томился жаждой. Захотел напиться воды, а река-то замерзла. Хотел разбить лед, не мог найти на каменистой почве ни одного камня и пробил лед своей головой. Всунул в прорубь голову, напился воды и отправился дальше. По дороге вспомнил про иглу. Вернулся на берег. Смотрю – нет моей иглы. «Даже и этого я лишился», – погоревал я и пошел к матери. У нее уже закончились три месяца срока найма. Но когда она попросила плату, хозяин закричал на нее: «А, и тебе плату?» – да как стукнул ее, так и убил. «Что за горькая жизнь?» – сокрушался я и пришел к вашим чертогам, великий шах, вам жаловаться. Но меня не пустили в ворота.

Кончил бедняк говорить и опустил голову.

Еще больше удивился шах и посмотрел на своих мудрецов.

Самый мудрый из мудрецов поднялся, низко поклонился падишаху и сказал:

– Великий падишах, не верьте этому сыну собаки, а потребуйте баранов. Этот босяк врет. Скажет еще, что баранов украли.

Бедняк заговорил в третий раз:

– О, великий шах, дозвольте слово сказать. Когда меня не пустили во дворец, я решил сам пойти поскандалить и пришел к хозяину, который убил мою старуху-мать. «Отдай плату старухи, уплати за кровь убитой!» – закричал я. Схватил хозяина за шиворот, вытащил его на улицу. Собрался народ, решил спор в мою пользу. Дал хозяин мне одного осла. Я сел на осла и поехал домой. Еду-еду, вижу – по дороге идут сорок караванов. Старшина каравана мне крикнул: «Эй, ты, твой осел стер спину! Сойди да поправь потник!» Я сошел, вижу – у осла рана на спине: «Эй, а какое лекарство от этого?» – спросил я. Старшина каравана ответил: «Сожги вот этот орех, приложи пепел к ране – поправится». Сжег я орех, посыпал пеплом рану осла. Только хотел положить потник, смотрю – из раны растет зеленая орешина. В два счета разрослась, зацвела. Глядь, уже орехи поспели. «Как быть? – думаю. – Если я полезу на дерево и потрясу – покалечу спину осла. Лучше буду сбивать орехи камнями». Отвел осла в поле, где камней нет. Засучил я рукава и начал бросать их в орешину. Ни один камень не падает назад, ни один орех не падает на землю. Я все бросаю камни, бросаю без устали. Смотрю – и камней не осталось. «Делать нечего, теперь полезу сам!» – решил я. Влез на орешину, вижу – там целое бахчевое поле, и с краю участка журчит в арыке вода. «Вот где хорошо посеять арбузы», – подумал я и посадил арбузные семена. Ну и арбузы же выросли. Руками не обхватишь. Сел я на берегу арыка и только тронул кончиком ножа арбуз, как арбуз раскололся и нож упал внутрь арбуза. Я нагнулся, хотел его достать и сам упал туда же. Хожу ищу там нож. Встречаю человека, спрашиваю: «Уважаемый, вы не видели на дороге нож?» «Вы только ножик разыскиваете? – спрашивает старик. – Нас было сорок караванов, в каждом по сорок верблюдов. Мы все растерялись, я никого не могу найти». Я пришел, о падишах, в ваши чертоги рассказать об этом несчастье.

Кончил говорить бедняк и опустил скромно голову.

Падишах задумался. Один из мудрецов поднялся и низко поклонился.

– Великий шах, – заговорил он, – дайте из казны этому сыну собаки пару монет и выпроводите его отсюда.

А дочь падишаха стояла за дверью и все слышала. Выбежала сна к отцу и сказала:

– Он выполнил мои три условия. Ничего, что он бедняк, я за него пойду.

Тут бедняк поклонился падишаху.

– О, великий шах, в горах я немало лет пасу стадо своего хозяина. Мне должен хозяин уже двести барашков. Он не отдал мне этих барашков и прогнал. Взыщите с моего хозяина этих барашков, я дарю их на свадьбу.

Падишах устроил пир-веселье, выдал дочь за бедняка.

Мы там были, плов ели, усы, бороду салом измазали.

Перевод М. Шевердина.

РОГАТЫЙ ИСКАНДЕР

В древние времена царствовал падишах по имени Искандер. Все цирюльники очень его боялись, потому что он приказывал убивать каждого из них после того, как тот постригал ему волосы.

Много прошло времени, никто не знал тайны, почему Искандер казнил цирюльников.

В один из многих дней Искандер прибыл в город Самарканд. Здесь он тоже казнил много цирюльников. Наконец не осталось ни одного. Искали, искали – и нашли старого-престарого человека, который когда-то в молодости был цирюльником. Привели его во дворец, и визирь приказал:

– Иди и постриги падишаху Волосы.

– С большой радостью! – ответил старик. Он не знал о том, что падишах Искандер не оставляет в живых ни одного цирюльника.

Старик начал стричь Искандера и вдруг видит, что на голове его растут рога.

Промолчал цирюльник, кончил работу и только хотел идти, вдруг. Искандер кричит:

– Палача!

– Пожалейте, милостивый падишах! У меня много внуков, зачем вам ложка моей крови?

Пожалел Искандер старика, но взял с него страшную клятву, что никому не будет он говорить о том, что у Искандера на голове есть рога.

Прошло много дней. Старик помнил клятву и хранил молчание. Но тайна не давала ему ни сна, ни покоя, его живот раздулся – сначала как арбуз, потом как самовар, и наконец как большущий барабан.

Не мог больше старик вмещать в себе тайну, убежал из города и ушел в горы.

В горах, в пустынном месте, старик нашел заброшенный высохший колодец. Посмотрел старик во все стороны, перегнулся через край колодца и три раза прокричал:

– У Ис-кан-де-ра е-с-ть ро-га!

– У Ис-кан-де-ра е-с-ть ро-га!

– У Ис-кан-де-ра е-с-ть ро-га!

Едва только старик сказал эти слова, живот его опал и тайна перестала его мучить.

Веселый и бодрый, старик вернулся к себе домой.

А из колодца скоро выросла длинная, очень красивая камышинка.

Молодой пастух, пасший в горах баранов, проходя близко от колодца, увидел камышинку. Очень обрадовался пастух, срезал камышинку и сделал из нее свирель.

Только он начал играть на своей свирели свою любимую песню, как воскликнул:

– Странно! Что же это? Прямо удивительно!

Как ни бился молодой пастух, а свирель его не слушалась и на разные лады повторяла одно и то же:

«У Искандера есть рога!»

В один миг эта песня дошла до ушей сидящего на престоле царя царей, падишаха Искандера.

Он приказал сейчас же поймать и привести к себе старика-цирюльника.

Дрожащего от страха старика приволокли во дворец.

В это время со стороны гор опять громко донеслись трели:

«У Искандера есть рога!»

Искандер подумал:

«В страну пришли чужие войска и порочат мое имя», – и послал своих воинов в горы.

Воины схватили молодого пастуха и, не дав ему дотронуться ногами до земли, доставили его во дворец.

Не чувствуя за собой никакой вины, молодой пастух подумал:

«Наверно, повелитель хочет послушать мою музыку». И он спокойно предстал перед разгневанным падишахом.

– Говори, – сказал Искандер старику, – как смел ты нарушить клятву.

– Если откажетесь от ложки моей крови, то скажу! – молвил старик.

– Отказываюсь! – согласился падишах.

Старик рассказал все как было от начала до конца. Потом пришла очередь рассказывать и пастуху.

Пастух рассказал, как он пришел на гору к колодцу, как увидел камышинку, как сделал из нее свирель, как эта свирель пела сама по себе песню, которую он никогда не слышал.

В сердцах Искандер сломал свирель и приказал прогнать старика и пастуха.

Но из уст в уста, из рода в род с тех пор в народе передавалось предание о том, что у Искандера были рога.

Вот я вам рассказал, и вы тоже узнали об этом.

Перевод М. Шевердина.

МУДРЫЙ ЛЕКАРЬ

В стародавние времена жил царь, по имени Искандер, по прозванию Двурогий. Двурогий Искандер правил обширной страной, простиравшейся от Йемена* на западе до Яксарта** на востоке. (Примечания в конце сказки).

У царя Искандера был очень красноречивый, находчивый визирь Таирджан.

Однажды, беседуя со своими приближенными, царь сказал:

– Послушайте, что я вам скажу. Я задумал одно дело, сумеете ли вы его выполнить?

– Говорите, говорите, мы вас слушаем, – ответили приближенные, почтительно склонившись перед своим повелителем.

– Я правлю всем миром, это вам известно, – сказал царь. – А теперь, раз вы мои приближенные, я прошу вас вот о чем. Говорят, что есть небесные жители, а также люди, живущие под землей. Вы должны заставить жителей неба спуститься на землю и подземных жителей подчинить мне, чтобы они мне платили дань. Я хочу, чтобы вы нашли небесных обитателей и узнали, что они скажут. Того, кто первый сумеет выполнить мое поручение, я сделаю своим визирем.

Приближенные посоветовались друг с другом, пошушукались и так ответили Искандеру:

– Мы ваши подданные. Наша жизнь в ваших руках. Вы только что сказали нам об этом, а теперь послушайте, что мы вам скажем. Вот наш ответ на ваше поручение: это несбыточные мечты. Небо далеко, а земля твердая. Как забраться на небо, как проникнуть в глубь земли? Мы не в состоянии взимать для вас дань с подземных жителей. Мы всегда выполняли любое ваше поручение, но это поручение выполнить не можем.

Искандер был озадачен и не знал, что сказать на этот ответ. Но тут пришел на выручку бойкий на язык визирь Таирджан.

– Государь, – сказал он, – прежде чем давать нам это поручение, вы его, конечно, хорошо обдумали, не так ли? Но я хотел бы привести вам один пример, чтобы вам было ясно, как неимоверно трудно выполнить его.

– Ну-ка скажи, я послушаю! – сказал царь.

Тогда ловкий визирь, используя все свое красноречие, стал рассказывать:

– Среди морей есть одно огромное море, его называют Соленым морем. Все соленые озера и моря небольшие по размеру, но это море раскинулось вдаль и вширь, и нет ему равного во всем мире. Давно уже я слыхал, что под водой, на дне этого моря, есть живые существа: и русалки, и нимфы, и водяные. Живут они там спокойно, гуляют себе на просторе и никому не подчиняются. Но мы не знаем точно, есть ли на самом деле на дне этого моря живые люди. Давайте подумаем, найдем какой-нибудь способ прибрать их к рукам.

– Ну, придумайте, найдите такой способ! Как вы сумеете их подчинить? – спросил царь.

– Мы построим стеклянный дом, – ответил визирь Таирджан. – Велим кузнецам выковать большие многопудовые цепи, обвяжем ими стеклянный дом, возьмем из зиндана какого-нибудь преступника, посадим его в этот дом, напустим туда воздуха, чтобы он не задохнулся, и бросим стеклянный дом в воду так, как бросают камни. Этому преступнику мы скажем, чтобы он, спустившись на дно моря, посмотрел, есть ли там люди, и пообещаем ему простить все совершенные им преступления и выпустить его на волю, если он все разузнает.

Искандер одобрил совет и сказал:

– Спасибо тебе, Таирджан, за эти слова, настоящий ты визирь. Мы должны узнать об этом во что бы то ни стало, любым способом.

Затем парь приказал построить стеклянный дом, выковать цепи, привести к себе преступника, обреченного на пожизненное заключение в зиндане.

– Ты спустишься на дно моря, – сказал узнику Искандер, – и узнаешь, есть там люди или нет. Потом я выпущу тебя на волю.

Посадили узника в стеклянный дом и бросили в море. Когда стеклянный дом стукнулся о дно, все русалки, нимфы, водяные и другие подводные существа окружили его. Увидев в доме человека, они с яростью набросились на него и стали спрашивать и допрашивать:

– Кто ты? Среди нас нет ни одного такого, вроде тебя. Говори, кто ты такой? А если не скажешь, то мы сделаем с тобой что угодно, у нас на это силы хватит.

– Я посол! – сказал человек. – Я спустился сверху к вам на дно моря. Наш царь Искандер – властелин всей земли – послал меня сюда к вам как посланника с целью узнать, живут ли люди здесь, на дне моря, или нет. Мой царь Искандер приказал: «Если здесь живут люди и у них нет царя, то пусть они мне платят дань и обращаются ко мне со своими жалобами. Я буду их судить и наказывать». Вот моя цель. Что вы скажете на это?

Услыхав такую весть, жители моря удивились и стали рассуждать:

– Значит, там наверху есть, оказывается, царь, он правит всей землей, а теперь еще и нас хочет подчинить себе!

– Ладно, – сказали жители моря, – значит вы посланник царя. Мы дадим вам вот эти вещи, отнесите их своему царю. В этой большой чашке мука. Пусть он из этой муки испечет лепешки и съест их сам, а потом пусть наполнит чашку серебряными или золотыми монетами. Если он там, на земле, сумеет наполнить эту чашку чеканным серебром или золотыми червонцами, мы здесь, на дне моря, узнаем о его могуществе и тогда будем платить ему дань и обращаться к нему с жалобами. Пусть тогда он нас судит и наказывает. А если не сумеет, пусть не беспокоится и не утруждает себя, мы к нему с жалобами не пойдем.

Выслушав их, узник взял чашку с мукой и поднялся наверх со дна моря.

– Ну, какие вести ты нам принес? Что разузнал? – спросил его Искандер.

– Вот вам доказательство, что я был на дне моря, вот чашка с мукой, и вот что они сказали. Вы должны взять муку из чашки и испечь из нее лепешки. Но съесть их вы должны сами. А потом вы должны наполнить эту чашку чеканным серебром или золотом. Если вы сумеете заполнить эту чашку чеканным серебром или золотыми червонцами, тогда, говорят подводные жители, пойдем к нему с жалобами, и пусть он нас судит и наказывает. А если не сумеете наполнить, то пусть, говорят, он живет себе по-прежнему там, на земле, а мы будем жить на дне морском.

Выслушав узника, царь взял чашку с мукой и подумал: «Значит, у них на дне морском нет ни серебра, ни золота. Надо положить в чашку горсть червонцев».

Но тут визирь Таирджан, словно угадав, о чем думает Искандер, сказал:

– Не думайте, что на дне морском нет ничего, там, должно быть, есть и серебро и золото. Но эту чашку они дали не без причины, она имеет какое-то значение.

– Какое значение в ней может быть? – спросил Искандер. – Что за причина и как ее объяснить?

– Если высыпать из чашки муку и насыпать туда полную тюбетейку монет, тогда мы узнаем, какое тут значение, – ответил Таирджан.

– Давай попробуем, посмотрим, – сказал Искандер. – Принесите мне из казны побольше монет.

Казначей набрал в одну полу золота, а в другую серебра и принес царю.

– Сыпь золото в чашку! – приказал Искандер. Казначей насыпал горсть, а в чашке ничего не видно. Он насыпал еще горсть – тоже нет ничего. Высыпал из полы все золото, потом все серебро. Посмотрел Искандер и все приближенные, а в чашке нет ни одной монеты. Тогда царь приказал:

– Неси еще и сыпь, пока я не скажу довольно!

Казначей носил, носил монеты, набирал полные полы и высыпал в чашку. Высыплет все из полы, Искандер посмотрит, а там опять ничего не видно. Заскрипел Искандер зубами от ярости и крикнул:

– Позвать мне сюда гадальщиков!

Пришли гадальщики, почтительно поклонились и спросили:

– Вы нас звали? Мы готовы выполнить ваше приказание.

– Садитесь, – сказал царь. – Я позвал вас вот зачем. Я приказал спустить на дно Соленого моря своего посланца, чтобы подчинить себе жителей подводного царства. Они дали моему посланцу чашку и сказали, что если я сумею наполнить ее серебряными или золотыми монетами, тогда, говорят, пусть он правит нами, и мы сами пойдем к нему с жалобами, пусть нас судит и наказывает. А если, сказали они, царь не сумеет наполнить чашку золотом или серебром, то мы не пойдем к нему с жалобами и он нами править не будет. Мы насыпали в чашку очень много золота и серебра, но не смогли ее наполнить. В чем тут секрет? Подумайте, погадайте и скажите, что это за чашка и какое она имеет значение. Почему они ее прислали, что за причина?

Гадальщики сказали:

– Мы сейчас бросим игральные кости, посмотрим, сколько они нам покажут, узнаем количество, а потом мы скажем.

– Делайте, как там хотите, лишь бы вы объяснили мне, в чем секрет и значение этой чашки.

Гадальщики бросили кости и, почтительно поклонившись, сказали царю:

– Эту чашку дали вам на пробу, чтобы испытать вас. Эта чашка не простая, а волшебная. Если ее не наполнить землей, то что бы вы ни положили, ни одна вещь в ней держаться не будет. Они решили так: «А раз он не сумеет наполнить чашку, то зачем нам ему подчиняться? Как он нами будет править? Пусть он нас не трогает, и нам нет до него никакого дела. Пусть он живет у себя на земле, а мы, как жили, так и будем жить под водой».

Выслушав объяснение гадальщиков, Искандер насыпал в чашку земли – и вдруг в ней с краю сразу появились золотые и серебряные монеты. Царь собрал монеты, а они снова выступили по краям. Искандер велел собрать все золото и серебро и отнести в казну. Затем он задумался. Думал, думал и ничего не мог решить. «Вот, оказывается, какое значение имеет эта чашка! – сказал он сам себе. – Теперь посмотрим, что получится из муки».

Царь отдал муку жене и велел испечь лепешки.

Жена Искандера замесила тесто, развела огонь, накалила лепешечную печь и хотела прилепить к стенкам тандыра лепешки. Смотрит – а лепешки из этой муки никак не прилепляются. Как она ни старалась прилепить, ничего не могла сделать. Лепешки падали одна за другой вниз, в горячую золу. Жена царя удивилась и подумала: «Что это за мука?» – Потом она замесила тесто из другой муки, испекла лепешки и принесла мужу.

– Ну-ка, что это за диковинка? – сказал Искандер. Он попробовал лепешку и говорит:

– Какая же от них польза? Нет в них никакой чудодейственной силы, даже и следа нет. Обыкновенные лепешки!

Но пусть пока Искандер себе думает и гадает, что за чашку с мукой прислали ему жители подводного царства, а вы пока послушайте рассказ о том, что случилось с теми лепешками, которые его жена никак не могла прилепить к стенкам тандыра.

У ворот царского дворца юродивый, по имени Лукман, просил подаяние. Жена царя подала ему те самые недопеченные лепешки. Юродивый взял лепешки, положил в хурджун и пошел дальше своей дорогой. Дойдя до берега арыка, он сел в холодок под развесистым талом. Вынув из хурджуна лепешку, он размочил ее в воде и стал есть. Как вдруг тал нагнулся к нему своими зелеными ветвями и заговорил:

– Эй, юродивый! Что же ты молчишь? Спроси меня, я расскажу тебе секрет!

Удивился юродивый и думает: «Как это может тал говорить человечьим голосом?»

– Ну, говори, какой секрет? Что ты хочешь сказать?^ спросил он.

– Я не простой тал. Если у кого-нибудь чахотка, я могу вылечить. Посидит больной в холодке под моими ветвями и сразу получит исцеление. У меня такая сила, что я могу выгнать из больного всякую немочь.

А юродивый слушает и запоминает, что говорит ему тал. Пошел он дальше и увидел у дороги на берегу арыка тутовое дерево.

– Эй, юродивый! – говорит ему тутовое дерево. – У меня есть секрет.

– Ну, говори, какой у тебя секрет? – спросил юродивый.

– Мои лечебные свойства самые лучшие в мире. Им нет цены. Этим я и отличаюсь от всех деревьев, – сказал тут. – Надо содрать мою кору, прокипятить в котле и в этой воде искупать раненого. После этого больной сразу излечится от ран.

Послушал юродивый, что говорило тутовое дерево, и пошел дальше. Идет вдоль арыка, смотрит, на берегу растет трава пальчатка.

– А, юродивый, – говорит пальчатка, – слушай, что я тебе скажу.

– Ну, говори, что у тебя за секрет? – спросил юродивый.

– Я обладаю такой силой, что могу изгонять всякие болезни, которые, как черви, сидят внутри человека и точат его тело. Надо меня выкопать из земли, высушить мой корень на солнце, истолочь в порошок и дать больному. Он будет принимать его понемногу, и все болезни как рукой снимет.

Короче говоря, юродивый долго еще бродил по свету, и все растения и зеленые травы, какие только есть на земле, рассказывали ему свои секреты. Таким образом, юродивый узнал их лечебные свойства. Тогда он бросил свою бродячую жизнь, перестал юродствовать и занялся врачеванием. Он лечил людей от всяких болезней и этим приносил людям много пользы. В конце концов он прославился везде и всюду как искусный лекарь, и народ стал называть его не иначе как Лукман Девона или Лукман Хаким, то есть мудрый юродивый или мудрый лекарь.

Раньше Лукман был ткачом и, когда еще бродил под видом юродивого, время от времени брался соткать материю для людей. Раз в год он принимал заказ от царя Искандера наткать столько материи, чтобы хватило сшить одежду для него и всей его семьи. Ни один ткач не мог так угодить Искандеру своей работой, как Лукман. Царю нравилась только ткань, сотканная юродивым. Несмотря на это, Лукману не хватало на пропитание того, что давал царь заработу, поэтому-то он и был вынужден бродить по свету под видом юродивого и собирать подаяние.

Однажды, когда уже Лукман стал знаменитым лекарем, Искандер призвал его к себе и приказал наткать для него самого и для сына разной материи. Искандеру и дела не было до того, что Лукмана Хакима знает весь мир как великого ученого.

– Хорошо, сделаю, – сказал Лукман Хаким и ушел.

У него тоже был сын в таком же возрасте как и у царя.

«Я всегда Тку для царя и его сына добротную материю. Сын его носит хорошую одежду, почему же мой сын не может носить такую же?» – подумал Лукман Хаким. Выполнив заказ Искандера, он соткал еще три куска добротной материи и сшил своему сыну такую же красивую одежду, какую носил царевич. Потом взял всю материю и отнес Искандеру.

Царь, как и всегда, одарил Лукмана Хакима и отпустил его.

Раз как-то, возвращаясь с охоты, Искандер проезжал через тот квартал, где Жил Лукман Хаким. Навстречу ему со змеем в руках бежал сын Лукмана Хакима, одетый в такую же одежду, как и царевич. Искандер подумал, что это его собственный сын бегает по улице со змеем, и спросил приближенных, почему его сын здесь, а не во дворце.

– Это не ваш сын, вы ошиблись, это сын Лукмана Хакима, – сказали Искандеру приближенные.

Искандер разгневался:

– Как он посмел одеть своего сына в такую же одежду, как на мне и моем сыне?! Это неуважение к царю и Царевичу! Я накажу его за такую дерзость!

– Делайте, что хотите, ваша воля, – сказали испуганные приближенные.

– Взять этого наглеца вместе с сыном, связать им руки и ноги и отвезти в Актепинскую степь! – приказал Искандер. – Выройте там глубокую яму, измерьте, чтобы глубина была такая же, как высота вот этого тополя, и бросьте в нее отца и сына. Пусть заживо сгниют в этой яме. Закройте яму бревнами и хворостом, а сверху насыпьте земли. Пусть насыпают землю целый месяц, а вы караульте; мало будет – пусть насыпают два месяца, потом сверху пусть замажут глиной. Тогда явитесь ко мне и доложите, что вы сделали.

Искандер уехал во дворец, а приближенные схватили Лукмана Хакима и его сына и увезли в Актепинскую степь. Они велели людям вырыть яму и срубить высокий тополь. Смерили вырытую яму – тополь ушел весь до самой верхушки. Тогда вельможи бросили в ту яму Лукмана Хакима и его сына и замуровали их там. Приближенные проявили большое усердие: неусыпно следили за тем, чтобы люди поплотнее закрыли яму бревнами и хворостом и сверху насыпали побольше земли.

Стали приближенные думать, что же делать дальше, кто будет возить землю целых два месяца. Как вдруг увидели в степи человека, а это был дехканин Абдураим. Он собирал хворост и нагружал на ослицу. Приближенные позвали Абдураима и приказали ему возить землю к яме.

Возил Абдураим землю на своей ослице целых два месяца, насыпал целую гору, утоптал по краям вокруг яму, потом смазал сверху глиной.

Приближенные прождали еще один месяц, все караулили, чтобы никто не пришел, потом поехали к Искандеру и доложили, что приказание его выполнено.

– Молодцы!- похвалил их Искандер.

С тех пор прошло пятнадцать лет, а Двурогий Искандер все еще царствовал. Но всему бывает конец, так и он: жил, жил – да и умер, Искандера похоронили, в землю зарыли.

Сын Двурогого Искандера сел на отцовский трон и стал править страной. Он женился, и у него родился сын. Мальчик стал подрастать, и вот ему уже исполнилось семь лет.

Однажды царь во время обеда подавился костью. Кость застряла в горле, встала поперек, и царь без чувств повалился на дастархан. Жена и сын выбежали из дворца и завопили:

– Ой, эй! Сюда! Помогите! Царь костью подавился. Бегите скорей, зовите табибов, лекарей!

Визири и царские гонцы бросились во все стороны, собрали пять-шесть лекарей и привели их во дворец к царю. Подступили лекари к царю, горло пощупали, в рот заглянули, потом головой покачали и говорят:

– Нет, мы от этой болезни вылечить не можем.

– Эх, если бы был Лукман Хаким! Как жаль, что его нет в живых! – сказал один из визирей. – Не ценили мы Лукмана Хакима!

– А что это такое Лукман Хаким? – спросил чуть слышным голосом царь.

– Еще при жизни вашего отца был такой лекарь, – ответил визирь. – У него была такая чудодейственная сила, что он даже мертвого мог оживить. Но ваш отец велел насильно увезти его в степь и живым зарыть в землю.

В разговор вмешался другой визирь:

– Если этот лекарь был действительно юродивый, то значит, он не умер, должно быть, еще жив. Давайте поедем в степь, посмотрим.

Визирь и приближенные поспешили в Актепинскую степь, смотрят – кругом гладкая, ровная степь, нигде нет ни горки, ни холмика: ветер разметал и развеял по степи всю землю, которая была насыпана над ямой. Искали, искали яму, в которую был брошен Лукман Хаким, но так и не нашли. Все очень удивились и не знали, что делать.

Тогда один из приближенных вспомнил, как была засыпана яма землей, и говорит:

– Землю тогда возил дехканин Абдураим. Он собирал в степи дрова. Возил на ослице целых два месяца. Я помню, как следом за ослицей ходил маленький осленок. Мы разыщем Абдураима и спросим, жив ли осленок. Если он еще жив, то, может быть, жива и ослица. Мы прикажем Абдураиму пригнать их сюда. Мы навьючим на ослицу мешок с землей и пустим по степи. Где она остановится, значит, там и яма. Так мы и найдем Лукмана Хакима.

Все поехали разыскивать Абдураима. Нашли его и потребовали ослицу. Но ослица уже околела, а осленок стал большим ослом. Насыпали в мешок немного земли, нагрузили на него и пустили по степи, а сами шли сзади. Дойдя до одного места, осел остановился, и сколько его ни гнали, ни тащили – ничего с ним не могли сделать: осел уперся и не двигался. Тогда на этом месте стали рыть землю.

Копнули три-четыре раза кетменем, и вдруг в одном месте открылась дыра, а оттуда донесся голос:

– Кто там! Зачем открыл? Я теперь ослабел, стал вялым. На меня ветер подует, и я растаю как арычная пена. Не причиняй мне вреда!

– Нас послал к вам царь, – сказали приближенные. – Царь подавился костью. Сначала кость засела в горле, а теперь уже застряла в груди. Как его вылечить? Каким лекарством?

– Если я сам не пойду, то от этой болезни никто его не вылечит, – ответил Лукман Хаким.

Тогда визири сказали ему:

– Как же вы сами пойдете? Вы теперь слабый, вялый, сами сказали, что ветер подует, и вы растаете, как арычная пена.

– Если у вас хватит силы поднять меня, то я пойду – ответил Лукман Хаким. – Сейчас вы закройте эту дыру. Привезите сорок фунтов сала, сорок фунтов мяса, сорок фунтов луку, сорок фунтов соли, приведите сорок девушек и спустите сюда лестницу с сорока ступеньками. Привезенную лестницу спустите вниз так, чтобы я достал ее руками, на каждой ступеньке поставьте по одной девушке. Я буду касаться рук девушек, воспряну духом, почувствую бодрость и прилив сил и только тогда сумею подняться наверх. Я не смогу сейчас ничего есть, но когда вы пережарите в сале лук и станете жарить мясо, этот запах ударит мне в нос. Я напитаюсь этим ароматом и тогда сумею дойти до дворца.

Приближенные без промедления поспешили во дворец сообщить царю, что нашли Лукмана Хакима. Они рассказали ему все, что он им сказал и какие поставил условия. Выслушав визирей, царь приказал мастерам сделать лестницу как можно скорее. Но вот лестница была готова, собрали сорок девушек, приготовили мясо, сало, лук, положили все на арбу и отвезли в Актепинскую степь к Лукману Хакиму. Опустили в яму лестницу и поставили на каждую ступеньку по одной девушке. И вот Лукман Хаким стал подниматься по лестнице, поддерживаемый руками девушек. Как схватит за руку девушку, сразу силы у него прибавляется, а у девушек сила убавляется.

Были все эти Девушки здоровы, румяны, жизнерадостны. А теперь пожелтели, как шафран, ослабели и скатились вниз по лестнице.

А Лукман Хаким, набравшись силы, вышел наверх. Когда жарили в сале лук, кругом разнесся запах, ударил в нос Лукману Хакиму, и он Сразу повеселел, будто бы плотно покушал. Туг все отправились к царю.

Лукман Хаким поздоровался с царем и спросил его о состоянии здоровья;

– Ну, сынок, скажите, что у вас болит, что вас мучает?

– Я подавился костью, – ответил царь, – можно вытащить ее?

– Вытащить можно, я знаю одно средство. Если вы согласитесь, я вытащу, – сказал Лукман Хаким. – Я зарежу вашего сына и напою вас его кровью. Никакие другие средства вам не помогут.

Царь не согласился на это.

– Если умирать, то пусть лучше я умру, но зарезать своего сына я не согласен, – сказал он.

Тогда Лукман Хаким попросил придворных уговорить царя.

– Откажитесь от своего сына, – сказали приближенные царю. – У вас будет еще другой сын и не один, зато вы сами останетесь живы!

Долго они уговаривали царя и наконец уговорили.

Приближенные привели царского сына, раздели его, положили на ковер перед царем и закрыли покрывалом. Царь застонал и от страха закрыл глаза. В этот момент по знаку Лукмана Хакима незаметно унесли мальчика, а вместо него положили козленка и прикрыли его покрывалом. Визирь занес над козленком нож и вонзил ему в горло. Козленок жалобно заревел: «Ме-е-е, ме-е-е!»

– Ой, мой сынок! Ой, мой сыночек! – закричал царь с перепугу, и кость сразу выскочила у него из горла.

А царь все кричал:

– Ой, мой сынок! Дорогой мой сыночек!

Вдруг открылась дверь, и в комнату ввели царевича. Увидев сына, царь набросился на Лукмана Хакима и грозно закричал:

– Ты обманул меня! Зачем ты меня мучил?!

– У меня не было другого средства вылечить вас. – ответил Лукман Хаким. – Вот теперь и вы здоровы, и сын ваш жив и невредим.

Желаю вам обоим здоровья и счастливой жизни. В этом все мое лечение.

– Я выздоровел, кость больше не мучит меня. Проси у меня, для тебя я ничего не пожалею, дам все, что ни попросишь, – сказал царь.

Но Лукман Хаким ничего не хотел просить у царя.

– Если вы с толком будете править страной и народом, отличать, где правда, где ложь, проверять и разбираться, что справедливо, что несправедливо, то с меня и этого достаточно. А больше я ничего не желаю, – сказал он.

– Мой отец жестоко наказал вас и вашего сына. Где ваш сын? – спросил царь.

– Спасибо, – ответил Лукман Хаким. – Он молодой, зеленый. В стене ямы было углубление, и в нем голубь свил гнездо, вывел птенчика. Мой сын по глупости хотел достать птенчика, полез за ним, а рукой достать не сумел. Тогда он снял тюбетейку и заткнул щель. Птенчик погиб, и мой сын получил возмездие по заслугам и скора скончался.

Сказав так, Лукман Хаким встал и ушел домой. Узнав, что Лукман Хаким вернулся домой, все его родственники, знакомые и друзья сбежались к его дому посмотреть на него. Они обступили его, здоровались, расспрашивали. Один из друзей попросил Лукмана Хакима:

– Расскажите нам, что вы испытали?

– Хорошо, – сказал Лукман Хаким и начал рассказывать: – Не в силах я описать свою печаль, не вмещает ее моя душа. Не записать ни в тетрадь, ни в книгу все то горе, что пришлось мне пережить. Льются слезы, не могу остановить. В жизни я избрал себе тяжелый путь, думал, добьюсь сам я правды, не знал я, что к правде путь тернист и долог. Наступал я на колючие шипы. Из-за этого страдал я столько лет, не осталось больше сил терпеть. Мучительный путь остался позади, легче жить среди знакомых и друзей, добиваться вместе с ними лучших дней.

Избавившись от горя и мучений, Лукман Хаким продолжал заниматься своим лекарским делом и прожил еще очень долго, но под конец своей жизни стал прихварывать, сам по себе слабел, прежней силы уже не было. Родственники, приятели, знакомые Лукмана Хакима, а также люди, которых он в свое время вылечил от той или другой болезни, узнав о том, что он заболел, пришли его проведать.

Беседуя с Лукманом Хакимом, они попросили его рассказать им о том, что интересного видел он на свете, чему удивлялся и что может оказаться для них полезным.

И вот Лукман Хаким стал рассказывать:

Всякий раз, когда наступали зимой самые холодные ночи, я купался в холодной проточной воде. Удивляюсь, как я не умер на берегу арыка!

Когда покойника обмывали горячей водой, я удивлялся тому, что он не оживал.

Когда больной, напарившись в бане, выходил на воздух, я удивлялся тому, что он не улетал.

Если любой человек, страдающий каким-либо недугом, выкопает корень мяты, вымоет его в воде, высушит на солнце, положит в молоко, вскипятит и выпьет, то этот отвар растворит внутри у него любые камни в почках, в печени или в желчном пузыре.

Есть другая трава, она называется «халилаи занги». Надо взять эту траву, высушить, положить в ступку, истолочь в порошок и кушать по щепотке – любой человек станет здоровым и сильным.

Кто станет кашлять, пусть возьмет айву, вырежет сердцевину с семечками, положит туда курдючного сала, пропарит в посуде на огне и скушает. Больной сразу поправится и перестанет кашлять. Кто каждую неделю ходит в баню, тот станет здоровым и сильным. Вот мои добрые и полезные советы, которые я вам хотел дать.

На этом Лукман Хаким закончил свою беседу, после чего все родственники, приятели и знакомые разошлись по домам.

Дня через два Лукман Хаким умер своей смертью.

Примечания:

* Йемен – название одного из арабских государств.

** Яксарт – древнее название реки Сыр-Дарьи.

Перевод с. Паластрова.

УМ И ЗОЛОТО

В древней Бухаре жил один очень бедный человек. Ходил он по улицам и продавал воду. Люди называли его Машкоб, что значит водонос. Однажды Машкоб, как всегда, шел по узким пыльным улицам и кричал: «Продаю воду, холодную воду! Кому нужна холодная вода?!» Видит – навстречу идет странник, а одежда его покрыта пылью.

– Вот вода! Купи воды, напейся! – воскликнул Машкоб. – Утоли жажду!

– Много мне пришлось бродить по свету. Вся жизнь моя – одни скитания. Я очень хочу пить, но у меня нет ни гроша, чтобы заплатить тебе за воду.

Пожалел странника Машкоб и дал ему напиться, да еще позвал его к себе ночевать.

– Добрый ты человек, – сказал странник Машкобу. – Пожалел ты меня. За твое гостеприимство открою тебе секрет приготовления одного чудодейственного лекарства. Если больной примет его – какой бы болезнью он ни болел, сразу к нему вернется здоровье. А чтобы ты не забыл, как делать лекарства, вот тебе моя книга рецептов. Делай все так, как тут написано, но помни – никогда с таких бедняков, как ты, не бери платы за лечение.

Взял книгу Машкоб, поклонился страннику в ноги и спросил:

– Скажи, как зовут тебя?

– Меня зовут Абу Али ибн-Сина.

Хотел Машкоб поблагодарить странника, но никого не увидел около себя. Хлопнула только калитка во дворе, и все стихло.

Все сделал Машкоб, как было написано в бумаге, и стал лечить больных. Толпами повалил народ к Машкобу. Не брал он платы с бедняков, а требовал денег только с богатых и знатных. Как говорил чужестранец Абу Али ибн-Сина, благополучие вошло не только в дом к Машкобу, но и в жилища многих жителей благородной Бухары. Народ славил Машкоба. «Наш мудрый лекарь», – с уважением говорили все о нем.

Зажил Машкоб хорошо. Построил себе дом, обзавелся семьей, ел каждый день плов с перепелками.

Все было бы отлично, если бы не черная зависть. Закралась она к Машкобу в сердце, и подумал он: «Зачем я не беру со многих денег, а бесплатно раздаю беднякам лекарство? Что мне за дело, беден человек или богат? Давно бы я уже мог превзойти роскошью жизни всех вельмож и богатеев Бухары».

Забыл Машкоб о совете Абу Али ибн-Сины. И в тот же день, когда к нему пришел за лекарством для больного ребенка такой же нищий Машкоб, каким он был раньше, потребовал у него:

– Плати!

– Нет у меня ни гроша, – заплакал Машкоб.

– Убирайся! – закричал лекарь Машкоб.

И тут вдруг понял он, что забыл, как надо делать лекарство. Напрасно искал он книгу Абу Али ибн-Сины с рецептами, она исчезла. Силился Машкоб вспомнить, из чего делалось чудодейственное лекарство, составные его части, но он забыл их.

Скоро, очень скоро истратил он все накопленное богатство, потерял дом, имущество.

Снова стал ходить Машкоб по улицам города и кричать: «Продаю воду, холодную воду! Кому нужна холодная вода?»

Но каждый раз, наливая в чашку воды, Машкоб восклицал:

– Проклятие на голову страннику, по имени Абу Али ибн-Сина!

Похудел и высох от злости Машкоб. Стал он похож на черную ворону, которая начинает каркать, когда ей холодно и голодно.

Однажды, когда Машкоб по обыкновению шел по пыльным улицам города и кричал, он встретил человека, едущего на верблюде.

– Эй, Машкоб! – закричал человек на верблюде. – Я путник, и мне не у кого остановиться. Пусти меня к себе переночевать.

Не хотелось Машкобу пускать к себе незнакомого человека, но разве можно забывать долг гостеприимства.

– Ладно, – с неохотой согласился Машкоб и отвел путешественника к себе домой.

– Ты добрый человек, – сказал путник Машкобу на следующее утро. – Гостеприимство твое заслуживает награды. Знай же – я великий химик. Из благодарности расскажу я тебе, как приготовить золото. Но помни: не делай из этого тайну от народа. Когда все люди узнают, из чего можно сделать золото, тогда не будет раздоров на земле, исчезнет зависть. Ко всем в дом войдут мир и счастье. Сила золота и заключается в том, что оно должно принадлежать народу. А чтобы ты не забыл о способе получения золота, я тебе оставлю свою книгу о тайнах химии.

За ночь Машкоб и чужестранец сделали слиток золота.

От удивления Машкоб не мог пошевелиться. Он даже не встал и не пошел провожать гостя, когда тот собрался уходить.

«Если узнают про мое золото, украдут», – подумал Машкоб и чуть не потерял разума от жадности.

– Стану я богатым, – решил он. – Все будут предо мной преклоняться. Никому не расскажу, как можно получить золото.

Снова купил он себе дом, устлал его коврами, украсил драгоценностями и зажил в довольстве и роскоши.

И ни разу не вспомнил Машкоб, что говорил странник: «Сила золота – в народе».

Когда же, спустя год, не осталось у Машкоба и крупинки от того слитка золота, бросился он искать книгу странника. Смотрит – а она превратилась в камень.

– Увы мне, разорен я, разорен! – воскликнул Машкоб.

Снова стал ходить он по улицам и торговать водой.

Однажды он встретил странника. На этот раз ехал он на коне.

– Эй, Машкоб! – закричал странник. – Не узнаешь меня? А мы с тобой два раза встречались. Я Абу Али ибн-Сина. Я научил тебя способу приготовления лекарства. Но тебя обуяла жадность и ты не выполнил моего условия и стал продавать его беднякам. И я сделал так, что ты забыл рецепт. Я думал, ты исправишься, и рассказал тебе, как делать золото. Но ты не послушался меня. Снова дал волю своей жадности и был наказан. Тридцать лет и три года писал я свою книгу и писал ее для народа. А ты захотел познать ее секреты только для себя одного.

Потому-то книга моя и превратилась в камень. Только человек, готовый отдать жизнь народу, сможет теплотой своей души размягчить камень и почерпнуть из книги всю мудрость. Знание за золото не купишь.

Только теперь Машкоб узнал в страннике мудреца Абу Али ибн-Сину и с горестью воскликнул:

– О, великий, я был слеп, прости меня!

Но Абу Али ибн-Сина только покачал головой. И, повторив еще раз «сила золота – в народе», ускакал.

Перевод Ирины Шевердиной.

АЯЗ

В давние времена жил один шах. Звали его Хандархан. Была у него жена Малика. Родила она ему девять детей, и все девочек.

Приходит однажды шах к своей жене и говорит: – Много лет прожил я с тобой, а счастья не вижу. Каждый раз жду я сына, а у тебя только дочери рождаются. Если и на этот раз дочь родишь, не стерплю. А чтобы в гневе тебя не убить, я на охоту уеду. Если сына родишь, пришли мне гонца, а если опять дочь будет, уходи прочь из моего дома.

Сказал это шах, сел на коня и ускакал. А в полночь у Малики родилась дочь. Увидала ее Малика и говорит повивальной бабке:

– Шах приказал мне: если дочь родишь, уходи из моего дома. Запеленайте девочку и дайте ее мне. Пойду с ней куда глаза глядят.

А старушка ей и говорит:

– Ах, душа моя, как же ты всю эту царскую роскошь оставишь, куда ты пойдешь лить слезы? Послушай-ка лучше меня, отсчитай мне пятнадцать золотых и дочь свою отдай. Тут по соседству меня к пяти или шести роженицам звали. Если у какой-нибудь из них сын родится, я за пятнадцать золотых дочь твою на мальчика обменяю.

Малика отсчитала ей пятнадцать золотых и говорит:

– Дай бог, чтоб на мое счастье у кого-нибудь из них сын родился!

И отослала бабку. Взяла старуха новорожденную девочку, взяла пятнадцать золотых и пошла. Зашла в один домик, видит – лежит женщина, мучается, стонет. Бабка за ней ухаживать стала. Вскоре у женщины мальчик родился. Старуха ей говорит:

– Вот, доченька, родился у тебя сын. А эта девочка – дочь шаха. Я тебе пятнадцать золотых дам, а ты отдай мне сына. Я его царице отнесу. А когда муж придет, скажешь ему, что у тебя девочка родилась.

А у женщины той уже было четыре сына, и ей и ее мужу очень хотелось иметь дочь. Поэтому женщина охотно взяла пятнадцать золотых и девочку, а сына своего отдала бабке. Забрала старуха мальчика, положила его себе за пазуху и отнесла во дворец к Малике. Взяла его царица на руки, обрадовалась и отправила к шаху гонца. Получил шах от царицы вести, возликовал, дал гонцу дорогой подарок и поспешил скорей вернуться с охоты, чтобы на сына полюбоваться. На радостях шах пировал сорок дней и сорок ночей.

Когда мальчику исполнилось шесть лет, приказал шах собрать большой дастархан, взял сына за руку, привел в школу и говорит домулле-учителю:

– Мясо мальчика ваше, а кости наши. Учите его хорошенько.

Ушел шах, а учитель думает: «Если я стану его сына бить, ругать, мальчик на меня обидится, отцу пожалуется, и шах прикажет меня казнить. Никто тогда мне не поможет».

И стал он мальчику угождать, усадил на семь одеял и позволил делать, что хочет.

Прошел месяц, и шах спрашивает у мальчика:

– Ну, сынок, как твой учитель?

А сын отвечает:

– Ах, отец! Домулла меня очень любит, семь одеял мне подстилает, угождает мне.

Послушал шах, что сын рассказывает, и говорит ему:

– Сын мой, к этому учителю ты больше не пойдешь. Ничему он тебя не научит.

И назавтра отправил шах своего сына в другую школу. Проучился мальчик в этой школе неделю, шах его и спрашивает:

– Ну, сын, а новый учитель какой?

– Этот домулла еще лучше прежнего, – говорит мальчик.

– Ну если так, то и к этому учителю ходить не будешь, – говорит шах.

Спустя три дня шах опять взял дастархан и пиалу денег и повел своего сына еще к одному учителю.

Учитель говорит шаху:

– Как всех детей я учу, так и вашего сына буду учить. Без труда наука не дается. Если вы на это согласны и напишете свое согласие на бумаге, возьму вашего сына учить, а не согласны – не возьму.

Шах согласился и отдал сына в эту школу. Не понравилось в школе мальчику. Учитель его усадил прямо на землю и заставил читать да еще торопил: «Быстрей учи!»

Проучился мальчик там шесть лет. Когда исполнилось ему двенадцать лет, пожаловался он шаху:

– Надоело мне мучиться. Уже я совсем ученый стал, хватит мне этой науки на всю жизнь.

Шах ему говорит:

– Нет, сынок, ты еще совсем молодой, тебе еще много учиться надо.

А сын ему отвечает:

– Я и сам теперь не меньше учителя знаю, хоть убейте, учиться больше не буду.

– Вот ты говоришь, что все знаешь, – говорит шах, – а известно ли тебе, какие существуют на свете четыре самые плохие вещи? Если ты скажешь, поверю, что ты ученый стал, а не скажешь – придется тебе и дальше у этого домуллы учиться.

Мальчик подумал: «В школу я не пойду. Узнаю про эти четыре вещи, расскажу о них отцу и от учителя избавлюсь».

И пошел в поле. Там дехканин один на волах пахал. Подошел к нему мальчик и кричит:

– Иди сюда!

– А ты сам кто такой, что мне приказываешь? – говорит крестьянин.

– Меня не знаешь? – кричит мальчик. – Да я же сын шаха!

– Ну пусть себе ты сын шаха, – говорит крестьянин. – Зачем меня звал?

Мальчик ему отвечает:

– Отец сказал мне: «На свете существуют четыре самые плохие вещи, – знаешь ли ты, какие именно?» Одну я уже узнал. Если б ты был хороший человек, не стал бы гладкую грудь земли на куски разрывать.

На это крестьянин ему и говорит:

– Ну, насчет земли ты глупости болтаешь, а вот четыре самые плохие вещи я тебе расскажу. Только смотри, чтоб отец твой не знал, что я тебе про них говорил. А когда он спросит тебя: «Узнал?» – ты скажи ему, что из птиц самая плохая – коршун, из скота – мул, в тугаях самый плохой зверь кабан, а для людей хуже всего дураком быть. Скажи так, отец твой рад будет.

Запомнил это мальчик и пошел к отцу.

– Ну, сынок, зачем пришел? – спрашивает шах.

– А я знаю четыре плохие вещи, про которые вы спрашивали. У птиц – это коршун, у скота – мул, в тугаях – это кабан, а у людей хуже всего дураком быть.

– Сын мой, – говорит ему шах. – Тот, кто сказал тебе это, – плохой человек. Возьми с собой стражника и пойди покажи ему этого человека, пусть он его сюда приведет.

И отправил стражника с мальчиком.

Пришли они в поле, показал мальчик стражнику на крестьянина и говорит:

– Вот этот человек меня научил.

Подошел стражник к крестьянину и говорит:

– Это ты мальчика научил, как отцу отвечать? Идем. Шах тебя к себе зовет.

Привел стражник крестьянина к шаху. Шах спрашивает:

– Это ты рассказал моему сыну о четырех плохих вещах?

– Ваш сын спрашивал – я и рассказал, – отвечает дехканин.

– Как зовут тебя?

– Аяз.

– Эй, Аяз, – говорит ему шах. – Ты свое дело знай, а в чужие дела не мешайся. Я, чтоб сын учиться не перестал, задал ему эту загадку, думал, что ее никто не знает. А ты взял да и сразу ее разгадал. Ну, раз ты такой мастер советы давать, так вот что: хоть у меня и десять визирей есть, сделаю я тебя тоже визирем.

А сыну шах говорит:

– Ну, сынок, то, что ты у других спросил да мне рассказал, в счет не идет. Будешь ходить в школу.

И пришлось мальчику опять в школу ходить, а Аяз стал у шаха визирем.

Дня через три вел конюх шахского коня на водопой. Шах себе думает: «Ну-ка, проверю я своего нового визиря», – и спрашивает:

– Скажи мне, Аяз, нравится тебе этот конь?

– Конь-то хороший, – отвечает Аяз, – да только вот матка у него была корова.

– Что это значит? – удивился шах. – Как это понять твои слова?

– А вы, господин, спросите у того, – отвечает Аяз, – у кого вы этого коня достали. Тогда узнаете.

Шах немедленно позвал к себе человека, который коня растил, и спрашивает:

– Это конь какой породы: лошадиной или коровьей?

Тот отвечает:

– Сказать по правде, породы-то он лошадиной, да вот только чуть родился, мать его дня через три издохла. Не знал я, что с жеребенком делать, и стал его поить коровьим молоком. А когда он подрос, пришлось мне его продать: бедность одолела. Но мне жалко было его на базар вести, я его к вам привел. Вы мне за него мало ли, много ли, но тоже подарок дали.

Шах тогда спрашивает Аяза:

– А как ты узнал, что конь этот коровьим молоком вспоен?

– А я сразу понял, – отвечает Аяз. – Когда ваш конюх коня к арыку повел поить, он повернул морду и дернул задней ногой. Так я и узнал.

Тогда шах позвал казначея и приказал ему:

– Принеси сюда два перламутровых подсвечника и поставь их перед Аязом.

Принес казначей подсвечники, поставил.

Шах говорит Аязу:

– Это не для подарка тебе. Я хочу узнать, который из них настоящий, а который поддельный.

Посмотрел на них Аяз, показывает на тот, который все считали поддельным, и говорит: «Вот это настоящий», а про тот, что настоящим считали, говорит: «А вот этот поддельный».

Шах скривился и говорит:

– Эй, Аяз! Ты здесь что-то путаешь. Настоящий перламутр, который всеми цветами переливается, ты поддельным называешь, а поддельный – бледный и тусклый – настоящим.

– Не прогневайтесь, господин, – говорит Аяз. – Этот переливается потому, что внутри его улитка сидит. Улитка туда-сюда ползает – и кажется, что перламутр сверкает. А с тем подсвечником его не сравнить.

Шах визирям приказал:

– Вот он говорит, что здесь улитка есть, разбейте подсвечник, посмотрим.

Визири друг на друга посматривали, но подсвечник разбить не осмелились. Тогда Аяз взял камень, ударил подсвечник и разбил его. Выползла из подсвечника улитка.

Увидел шах, что Аяз правду говорил, но жалко ему стало сломанного подсвечника, и он закричал:

– Зачем ты сломал мою вещь?

– А это не я сломал, а ваши визири, – отвечает Аяз.

Шах еще больше разозлился:

– Как не ты? – кричит он. – Я его не ломал, визири мои не ломали, зачем ты на них сваливаешь?

Аяз ему спокойно отвечает:

– Государь. Я, в конце концов, всего лишь один подсвечник сломал. Приказания вашего я не нарушил, а они ваше слово поломали.

Понравился такой ответ шаху.

– Молодец, Аяз! – сказал он во всеуслышание.

А визири после этого случая завидовать стали Аязу, захотелось им опозорить его.

Явились они все вместе к шаху и говорят:

– Вы человека, который только вчера визирем стал, выше нас ставите. А мы хотим его знания проверить.

– Проверяйте его как хотите, – говорит им шах.

Тогда визири под коврик, на котором сидел обычно Аяз, подложили лист бумаги, а сами уселись напротив как ни в чем не бывало и ждут. Пришел Аяз, сел на коврик и задумался.

Шах его спрашивает:

– О чем ты задумался, Аяз? Почему у тебя такой растерянный вид?

– Не знаю, – отвечает Аяз. – Я думаю, что тут случилось. То ли пол во дворце на толщину луковой шелухи поднялся, то ли небо чуть-чуть опустилось.

Тогда визири сказали шаху:

– Государь, уж в таком случае пусть один Аяз у вас визирем остается, мы уходим.

– Нет, – отвечает шах. – С моими делами один Аяз не справится. Если вы так Аяза невзлюбили, дам я ему отставку.

И чтоб порадовать своих визирей, шах посадил Аяза в зиндан.

Однажды утром пришли визири на поклон к шаху, а он лежит и смотрит в потолок.

Не взглянув на визирей, он приказал:

– Приведите!

А кого к нему привести, визири никак не могли понять. Три дня они головы ломали, наконец подошли к зиндану, где Аяз сидел, и постучались в дверь. Аяз из зиндана спрашивает:

– Кто там?

– Да это мы, визири. Шах нам приказал «приведите!», а кого привести, не сказал. Мы уже целых три дня к шаху зайти боимся и придумать ничего не можем. Вот мы и пришли у тебя спросить.

– А когда шах вам сказал «приведите!», он куда смотрел, вверх или вниз? – спрашивает Аяз.

– Он лицом вверх лежал, в потолок глядел, – объяснили визири.

– Если он на спине лежал и в потолок глядел, – говорит им Аяз, – то приведите к нему столяра, маляра, штукатура и парикмахера. Только не говорите шаху, что я вам так посоветовал.

Привели визири столяра, маляра, штукатура и парикмахера во дворец. Поклонились они шаху, а он их спрашивает:

– Кто вы такие?

Один из них говорит:

– Государь, ваши визири нас сюда привели. Я вот столяр, а он – маляр, а это – штукатур, а вот парикмахер.

Шах им говорит:

– Так вот что, столяр, видишь, эти четыре балки прогнулись, надо их убрать и новые поставить. А маляр пусть их быстро покрасит. А ты, штукатур, видишь, стены надо заштукатурить, гладкими сделать. А ты, брадобрей, пока они все это делать будут, мне бороду подстрижешь и расчешешь.

Когда мастера кончили работу и ушли, шах спросил визирей:

– Скажите по совести, кто это вас надоумил этих четырех мастеров позвать?

Визири ему ответили:

– Государь, мы сами, своим умом догадались, что их позвать нужно.

– Правду говорите! – допытывался шах, а сам подумал: «Пока вы сами до этого додумались бы, много дынь созрело бы».

Наконец один визирь выдал тайну:

– Это нас Аяз научил так сделать.

– Правда, государь, это Аяз посоветовал нам, – признались визири, – только он просил нас не говорить вам, поэтому мы сразу и не сказали.

– В таком случае, – говорит шах, – освободите Аяза из подземелья, он у вас хлеб ваш и чай ваш не отнимет.

Приказал шах выпустить Аяза на волю и снова назначил его своим визирем.

Прошло дней пять-шесть, подкараулил один визирь, когда Аяз домой уходил, и решил: «А дай-ка я понаблюдаю, что Аяз у себя дома делает, как он живет». Пошел за Аязом и стал за ним подсматривать.

А Аяз, чуть пришел домой, снял визирский халат, положил его в сундук, а сам лег на солому. Посмотрел он на старые чарики, которые на стене у него на гвоздике висели, посмотрел и говорит:

– Ну, Аяз, хоть и стал ты визирем, а прошлое свое не забывай, старые свои чарики не выбрасывай.

Услыхал это визирь, побежал прямо к шаху и доносит:

– Государь! Мясо от кошки далеко не уйдет, порода все же свое берет. Пошел я сегодня за вашим визирем Аязом и заглянул через дырочку в его двери, так вы знаете, что он делает? Чуть он пришел домой, так халат, который вы ему подарили, снял и в сундук положил, а сам повалился на солому, посмотрел на свои старые чарики, они у него на гвозде висят, и знаете, что сказал: «Хоть ты, Аяз, – говорит, – и шахским визирем стал, но прошлое свое не забывай, старые чарики свои не выкидывай!»

Пришел на следующее утро Аяз к шаху. Шах его спрашивает:

– Что это, Аяз? Говорят, что ты свои старые чарики, в которых землю пахал, у себя в доме на стену повесил, а вчера, когда из нашего дворца домой пришел, халат, который я тебе подарил, в сундук запрятал, а сам на солому лег, на чарики глядел и бормотал что-то. Правда это?

– Правда, государь, – отвечает Аяз.

– Ну, а если правда, – разозлился шах, – так мне такого визиря не нужно. Вон отсюда!

Отобрал шах у Аяза визирскую одежду, дал ему вместо нее старый халат и прогнал.

Пошел Аяз домой и видит: навстречу идет старик лет восьмидесяти. Аяз подумал: «Невежливо будет, если я его обгоню и одного оставлю». Пошел Аяз с ним рядом и говорит:

– Отец, добрый путь вам!

Старик отвечает:

– Добрый или не добрый, лишь бы деньги были.

– Давайте, отец, – предложил Аяз, – долгий путь близким сделаем, а потом разойдемся.

Старик промолчал. Так они еще немного прошли, и Аяз говорит:

– Вот жалко, отец, что коней у нас нет. Давайте хоть на жеребятах поедем.

Разозлился старик, но ничего ему не ответил. Шли они, шли и дошли до кишлака Икан. Старик, так ни слова не говоря, отпер какую-то калитку, зашел во двор, а Аяз один дальше пошел.

А у старика этого была дочь, девушка лет восемнадцати. Она спрашивает:

– Куда вы ходили, отец?

– Да вот, по дорогам побродил, поглядел, что там на свете делается, – отвечает старик.

– Ну, а что нового в городе? – спрашивает дочь.

– Да ничего, – говорит ей отец. – Вот только привязался ко мне по дороге один назойливый человек. Всю дорогу болтал. То говорит «давайте долгий путь близким сделаем», то – «жалко, что коней у нас нет, давайте хоть на жеребятах поедем». Так он до самого дома со мною шел.

Девушка сказала:

– Эх, отец, когда он вам говорил «долгий путь близким сделаем», то он предлагал вам вместе идти и побеседовать, а когда говорил «жалко, что коней нет, давайте хоть на жеребятах поедем», так он, из уважения к вашим летам, хотел вам палку сделать. А вы не знаете этого человека?

– Да он так меня разозлил своими разговорами, что я на него и не глядел. Если даже и увижу, то не узнаю.

– Тогда знаете что, – говорит отцу девушка, – вот вам две копейки, пойдите на базар и спросите у лавочников: «Не имеете ли вы три еды на две копейки?» Если этот человек на базаре, он вам найдет три еды за две копейки. Вы их домой принесете, а ему скажите: «Подождите меня здесь в чайхане».

Взял старик две копейки и пошел на базар. Ходил он по базару и спрашивал: «Где здесь можно за две копейки три еды купить?» – Люди над ним смеялись, говорили:

– Иди, иди, старик! Что ты купишь за свои две копейки?

Тут подошел к старику Аяз и говорит:

– Отец, дайте мне ваши деньги, я сейчас принесу, что вам надо.

Пошел Аяз, купил за две копейки маленькую дыню хандаляк, подает ее старику и говорит:

– Вот, отец, получайте три еды на две копейки.

Старик рассердился:

– Да эту дыню и один человек может съесть, где же здесь три еды?

Аяз ему отвечает:

– Отец, а вы отнесите это тому, кто вам две копейки дал и попросил на них три еды купить. Он мякоть сам съест, кожуру козе отдаст, а семечками кур накормит.

– Ладно, сынок, спасибо, – сказал старик. – Только ты никуда не уходи, подожди меня здесь в чайхане. А как тебя зовут?

– Зовут меня Аяз,- ответил ему дехканин.

Отнес старик дыню домой. Дочь его дыню разрезала, поели они с отцом, а потом она кожурой козу накормила, семечки курам бросила.

После этого дочь старика быстренько развела огонь в тандыре, лепешек напекла. Потом в казане на очаге пельменей наварила, положила их на блюдо, маслом помазала, сверху лепешкой прикрыла и завязала в скатерть-дастархан. Затем позвала соседку-старушку и попросила:

– Тетушка, возьмите этот дастархан, отнесите его на базар и спросите в чайхане: «Есть здесь человек, которого Аязом зовут?» Кто ответит: «Это я», – тому и отдайте все это. А когда он будет брать из ваших рук дастархан, скажите ему: «Небо темное, звезд видимо-невидимо, луна полная».

Шла-шла старушка и додумала: «Он съест или я съем, как они узнают?» Развязала дастархан, съела почти все пельмени, масло слизала, лепешкой закусила, а то, что осталось, аккуратно в скатерть завязала и принесла в чайхану.

– Кто здесь Аяз? – спрашивает старуха.

– А это я, – отвечает Аяз.

– Вот кто-то тебе дастархан прислал. Небо темное, звезд много, луна полная,- говорит ему старуха.

Зашел Аяз в чайхану, развернул скатерть, видит – пельменей совсем мало, масла нет, от лепешки только половинка осталась. Съел все это Аяз, вернул старухе блюдо и говорит:

– Небо светлое, звезд мало, луна на ущербе…»

Взяла старушка блюдо и принесла его девушке обратно. Та спрашивает:

– Что он вам сказал?

– Когда он мне блюдо отдавал, он просил сказать тебе: «Небо светлое, звезд мало, луна на ущербе», – отвечает старуха.

– Это значит, – говорит ей девушка, – что вы по дороге куда-то зашли, масло съели, пол-лепешки съели, пельменей чуть-чуть оставили. И вам не совестно?

Старухе стыдно стало, а сказать ей нечего. Ушла она домой, а девушка попросила отца позвать Аяза. Познакомились они и скоро поженились. Свадьбу сыграли, стал Аяз зятем тому старику. А у старика было немного земли. Аяз снова свои старые чарики надел, начал пахать и сеять.

Пусть он себе пашет и сеет, а вы опять про шаха послушайте.

Зашел как-то шах в свою конюшню, поглядел на коней, разозлился и давай кричать своим визирям:

– Приведите!

А визири ничего не понимают, испугались и на глаза шаху показаться не смеют. Тогда один человек говорит им:

– А знаете, Аяз теперь в кишлаке Икан живет, землю пашет. Сходили бы вы к нему за советом. Кроме него, узелок этого приказа никто не развяжет.

Визири поспешили в кишлак, разыскали дом Аяза и постучали в калитку. Вышел Аяз и спрашивает:

– Чем могу помочь?

– Шах разозлился, – говорит ему один визирь, – приказал нам: «Приведите!» А кого ему привести, никак не сообразим. Вот к тебе за советом пришли.

Аяз спросил:

– А когда шах приказывал «приведите!», куда он смотрел?

– Он в конюшне был, на коней смотрел, – ответили визири.

– Значит, шах хотел на охоту поехать, – объяснил Аяз. – Увидел, наверное, что у его коня в сбруе что-то оборвалось. Значит, вам нужно было шорника позвать.

Привели визири к шаху шорника и говорят:

– Вот, государь, мы шорника позвали.

– Ладно, – сказал шах. – Пусть он всю сбрую осмотрит и починит, а то у наших коней уздечки пооборвались, подпруги порастрепались.

Когда шорник ушел, шах спросил визирей:

– Это вы своим умом сообразили его позвать?

Встали визири и давай извиняться:

– Государь, по правде сказать, это нам ваш бывший визирь Аяз посоветовал. Он теперь в кишлаке Икан живет, мы его там нашли.

– Эх, вы, – рассердился шах, – простого слова понять не можете, в кишлак ходили к Аязу за советом. А когда он здесь был, «он такой, он и сякой» про него говорили и добились того, что я его прогнал. А выходит, что много голов – много ума, мало голов – мало ума. Ну, а если так у вас получается, значит нужно опять Аяза позвать.

И опять вызвал шах во дворец Аяза. Не понравилось это визирям. Стали они опять косо на Аяза поглядывать, а что делать, не знают. Наконец пришли к шаху и говорят:

– Государь, пусть у вас один визирь Аяз останется. Дайте нам отставку.

– Ладно уж, – отвечает шах. – Я такую задачу Аязу задам, что и он с ней не справится. А тогда он и сам оставаться у нас не захочет.

На другой день утром пришел Аяз на поклон к шаху. Шах ему говорит:

– Слушай, Аяз. Я тебе хочу одну работу поручить, но если ты с ней не справишься, нечего тебе во дворце оставаться. Только уж и советов больше никому не давай.

– Ладно, – говорит Аяз, – поручайте!

– Найди мне такого мастера, – сказал шах, – чтобы он мне необыкновенный дом построил, чтоб дом этот и земли не касался и в небо не упирался.

Задумался Аяз. Пришел к себе домой хмурый, печальный. Жена его спрашивает:

– Что с вами случилось? Отчего вы так побледнели, опечалились?

– Эх, жена, – отвечает Аяз. – Доносчики злые опять про меня шаху чего-то наговорили. И задал мне шах задачу: «Найди, – говорит, – мастера, который может такой дом построить, чтобы он и земли не касался и в небо не упирался».

Жена ему говорит:

– Ну так что ж? Будете вы грустить или не будете, дело от этого не изменится. А я вам найду такого мастера, какого шах хочет. Идите в поле и поймайте двух маленьких жавороночков. А я из них за две недели таких мастеров сделаю!..

Аяз удивился: «Что же она сделает?» – но в поле все же пошел и принес двух птенцов жаворонка. Жена Аяза заперла их в клетку. Сама все время около той клетки сидела и шептала им и днем и ночью: «Глину – кирпич! Глину – кирпич!» За две недели жаворонки научились пищать: «Глину – кирпич! Глину – кирпич!» Тогда жена отдала Аязу клетку и сказала:

– Отнесите эту клетку шаху, привяжите к лапкам птенчиков нитку и выпустите их. Ну, а чтодальше надо делать, вы сами сообразите.

Пришел Аяз к шаху, поклонился. Шах его спрашивает:

– Зачем пришел?

– А вот, нашел я таких мастеров, каких вы требовали, – отвечает Аяз.

Привязал он к лапкам птенчиков нитки и выпустил их из клетки. Жаворонки полетели и стали пищать: «Глину – кирпич! Глину – кирпич!»

Аяз спросил у шаха:

– Государь, вы слышите, что они кричат?

– Глину – кирпич, глину – кирпич! – отвечает шах.

– Вот видите, – говорит Аяз. – Это и есть те мастера, которые вам нужны. Найдите теперь только рабочих, которые будут им глину и кирпичи подавать, и мои мастера вам построят такой дом, какой вы хотите.

Обалдел совсем шах от изумления и оставил Аяза своим визирем.

Наступил такой день и час, когда шах заболел и почувствовал, что нет у него больше силы народом управлять. Стал он думать, кого вместо себя назначить. «Сын мой хоть и молод, да все же он мой сын», – подумал шах. И позвал он сына своего и Аяза.

– Аяз, ты визирь, а ты, мой сын, за шаха будешь. Так, пока я поправлюсь, вместе народом править будете.

А потом одного сына позвал и говорит ему:

– Аяз – очень умный человек. Если тебе доносчики на него наговаривать будут, не слушай их, не казни его. Если даже его речь раздражать тебя будет, выслушай его, разберись хорошенько, а потом уж сам суди.

Прошло дней пять-шесть после того, и вдруг шах умер. Дни шли за днями, месяцы за месяцами. Однажды царевич спросил у Аяза:

– Как я дела решаю? Не обижаю народ?

Встал Аяз и говорит:

– Правите вы очень хорошо. Только вы на меня не обидитесь, если я, правды ради, что-то скажу?

– Из уважения к тому наказу, что мне отец оставил, что бы ты ни сказал, не обижусь, – говорит царевич.

– Ну, если вы не обидитесь, так я вот что скажу, – говорит Аяз. – Кажется мне, что вы совсем на царевича не похожи. Не был ли ваш отец пекарем?

Услыхав такую речь, царевич очень разгневался и приказал казнить Аяза.

– Государь! – сказал тогда Аяз. – Я мог бы вам не говорить этого, но уж раз вы объявили «что бы ты ни сказал, не обижусь», то я и решился сказать то, что думаю. А вы пойдите лучше в ичкари и у матушки своей спросите. Посмотрите, что она скажет, а тогда уж казните меня.

Пошел царевич к царице, рассказал ей, о чем они с Аязом речь вели.

– Дитя мое дорогое, – сказала ему царица. – Когда я с отцом твоим двадцать лет прожила, было у нас девять девочек, а сына не было. Еще я ребенка ожидала, а отец твой сказал: «Ни одного сына ты мне не родила. Если и на этот раз дочь мне родишь, а не наследника, чтоб я со злости тебя не убил, лучше на охоту поеду. Если сын родится, пришлешь мне гонца, а если дочь – чтоб и духу твоего не было больше во дворце». А тут как на грех у меня опять дочь родилась. Я уж хотела взять свое бедное дитятко и пойти куда глаза глядят, да бабка моя меня отговорила. Взяла она у меня мою дочь и пятнадцать золотых, а мне тебя принесла. Я спросила потом у бабки, где она взяла тебя. Она сказала, что ты сын Абдусаттара-пекаря, а девушка, которая у него живет, – это моя дочь.

Вышел юноша из ичкари, позвал к себе Аяза и говорит ему:

– Правду ты говорил. Действительно мой отец пекарь. Но как ты это узнал?

– A вы очень часто с трона встаете и в пекарню заглядываете. Я и подумал, уж не сын ли вы пекаря?

Тогда юноша сказал:

– Ну, так я вам шахство передаю, а сам в пекарню к отцу моему пойду, буду хлеб печь.

передал он шахскую власть Аязу и ушел. Так Аяз шахом стал. И управлял он страною мудро и справедливо, счастье народу дал.

Перевод А. Мордвилко.

ХАТАМ

В давние времена в стране, где восходит солнце, жил-был один бедный человек. У него был сын лет пятнадцати, по имени Хатам. Когда бедняк умер, вдова не могла одна сына прокормить и отдала его на воспитание другому бедняку Дадабаю. Но Дадабай тоже не мог прокормить Хатама, отвел его на базар и продал богатому купцу Джалалбаю. Привез Джалалбай Хатама в свой дом и стал приучать к работе.

Прошло два-три года. Собрал как-то Джалалбай сорок верблюдов, нагрузил их товарами и вместе с караваном купцов отправился в дальний город. Хатама он взял с собой.

Шел караван много дней и ночей, прошел степь и пустыню. Однажды вечером, когда уже темнеть стало, увидел Джалалбай в пустыне развалины какой-то усадьбы и обратился к купцам: – В этих постройках мы заночуем. Но купцы начали возражать ему:

– Место здесь пустынное. Мы устали, крепко уснем. А вдруг воры нападут врасплох, никто нам не поможет.

Побоялись они останавливаться на ночлег в этом месте и продолжали свой путь. Не послушал Джалалбай советов и остался в развалинах ночевать. После ужина бай со своими слугами улегся спать, а Хатаму дали саблю и оставили его караулить верблюдов и товары.

В полночь явился в усадьбу огромный черный див. Пришел, поглядел и прямо полез в ту комнату, где спал бай. Хатам заметил дива, тихонько к нему подкрался сзади и саблей отрубил ему голову. Вынес Хатам ее из усадьбы и выбросил в овраг. Потом прилег около коней и верблюдов и подумал: «Ну, с этим дивом я расправился, но он, конечно, не один. За ним и другие дивы сюда придут, напасть на нас могут. Придется мне и с ними сразиться».

Не стал Хатам никого будить, а вышел в пустыню, посмотрел в одну сторону, посмотрел в другую и решил: «Вон там гора виднеется, див, наверное, оттуда явился».

Направился Хатам к этой горе. Пришел, видит – в горе пещера. «Нет ли здесь какой-нибудь тайны?» – подумал Хатам и зашел внутрь.

В глубине ее виднелся свет, слышались голоса. Притаился Хатам у стены и прислушался. Кто-то говорил:

– Черный див до сих пор не вернулся. Не случилось ли с ним чего-нибудь? Пойдем его искать.

Хатам выбрался из пещеры, спрятался около входа, крепко сжал в руках саблю и приготовился. Только вышел первый див, Хатам ему голову отрубил, за ним второй показался, Хатам и со второго голову снял. Так Хатам всех дивов убил.

Расправившись с дивами, Хатам зашел в пещеру. Смотрит – в стене какая-то дверь. Открыл ее Хатам и увидел прекрасный сад, там цветы цветут, птицы поют. На полу, застланном красными, как раскаленные угли, коврами, на одеялах спали четыре красивые девушки. Одна девушка проснулась, увидала Хатама и говорит ему:

– Эй, человек, а ты знаешь, что в этой пещере сорок дивов живут? Зачем ты пришел сюда? Вернутся дивы, так если у тебя и десять душ есть, ни одной не оставят. Беги скорей отсюда!

Хатам отвечает:

– Что мне сорок дивов! Их жизнь и смерть в моих руках была. Сегодня я их всех убил. А вы что за девушки? Что здесь делаете?

Разговор разбудил и остальных девушек. Проснулись они, встали. Одна из них и говорит Хатаму:

– Мы – дочери четырех шахов. Дивы нас похитили и сюда затащили.

Вывел Хатам девушек из пещеры и показал им обезглавленных дивов. Похвалили девушки Хатама за храбрость, поблагодарили за свое освобождение и начали умолять:

– Увези нас с собой из этой пещеры.

Хатам им говорит:

– Не могу я вас сейчас с собой взять. Оставайтесь пока здесь. Мне одно дело кончить нужно, а кончу его – вас всех по домам развезу.

Вышел Хатам из пещеры, завалил вход большим камнем, а сам вернулся в усадьбу и принялся кипятить чай. На рассвете Джалалбай и слуги его позавтракали и дальше поехали. Хатам никому про ночные тайны не рассказал.

Спустя несколько дней приехали путники в город и остановились в караван-сарае. Утром повез Джалалбай свои товары на базар и удивился, Люди ходят печальные, на товары никто и глядеть не хочет.

Спрашивает Джалалбай у одного прохожего:

– Что случилось в вашем городе? Почему все люди такие печальные, почему друг с другом не разговаривают?

– У нашего шаха большая беда стряслась, – ответил прохожий. Его дочь Малику похитили дивы. Вот уже три года лучшие джигиты нашей страны девушку ищут, а найти не могут. Жизнь наша омрачена этим печальным событием.

Воротился Джалалбай с базара в караван-сарай и объявил:

– Ничего мы здесь не продадим. Придется нам в другой город ехать.

Нагрузили купцы на следующее утро товары на верблюдов и дальше поехали. Ехали-ехали, через несколько дней прибыл караван в другой город. Заехали в караван-сарай отдохнуть. На другой день отправился Джалалбай на базар. Походил-походил, видит – и в этом городе люди ходят насупившиеся, смеху, веселья не слышно.

Начал Джалалбай людей расспрашивать. Они ему рассказали, что два года тому назад дивы у шаха этого города дочь Хуринису похитили. Решил бай, что и здесь торговля у него не пойдет, и на следующий день опять верблюдов приказал нагрузить и пустился в путь.

Долго ехали, много проехали, степи и пустыни миновали и добрались до большого города. По приезде, как обычно, остановились в караван-сарае.

На этот раз Джалалбай на базар не поехал, а сразу же стал хозяина караван-сарая расспрашивать, как в городе жизнь идет.

Тот говорит:

– Была у нашего шаха дочь Пашшахон. Да вот уж полтора года, как ее дивы похитили. С тех пор все жители города ее ищут. Поэтому лавки у нас закрыты, никакой торговли нет.

Услыхав про такие дела, бай никуда из караван-сарая не пошел и в тот же день дальше поехал.

Много дней и месяцев в дороге они провели. А когда до города только день пути остался, остановились, вьюки разгрузили, лошадей и верблюдов попастись пустили. Оставил бай в лагере своих слуг, а сам, взяв с собой Хатама, поехал в город. Пока доехали до города, стемнело. Городские ворота оказались закрытыми. Заехали путники в домик одной бедной старушки и попросились на ночлег. Бай в дом зашел, а Хатам во дворе с лошадьми остался.

Спросил Джалалбай у старухи, как идут дела в городе, а она ему отвечает:

– Ох, сынок, лучше и не спрашивай. Была у нашего шаха дочка. Такая красивая девушка – лицо как месяц, очи, словно день, ясные. Звали ее Диларам. И вот ее дивы похитили. Все люди от семи до семидесяти лет ее и днем и ночью ищут, да найти не могут. Шах даже слугам своим приказал – всех путешественников, какие в город приезжают, задерживать и на поиски посылать. Вот какие дела в нашем городе, сынок!

Сказала так старуха и показала портрет Диларам Джалалбаю. Как увидел его Джалалбай, сразу без памяти свалился.

Старуха позвала Хатама, рассказала ему про Диларам и показала портрет. Хатам сразу же увидел, что это одна из тех девушек, которых он оставил в пещере. Джалалбай очнулся и говорит:

– Как увидел я эту шахскую дочь, сразу полюбил. Во что бы то ни стало должен я ее найти.

Хатам ему говорит:

– Найти ее можно, но прежде сходите во дворец и спросите шаха, отдаст он за вас свою дочь, если мы найдем ее, или нет. Если отдаст, я ее вам найду.

Услыхав такие слова Хатама, Джалалбай обрадовался и утром поехал в шахский дворец. Пришел к шаху, про здоровье его спросил, себя назвал. Сидели они, беседу вели. Джалалбай и рассказал, что у него есть человек, который Диларам найти может. Шах очень обрадовался и наказал баю скорее ехать на поиски. Вернулся Джалалбай в домик старухи, взял Хатама, и пустились они в путь.

Ехали-ехали, много проехали и вернулись наконец к той пещере, где Хатам оставил шахских дочерей.

Вышли они через пещеру в чудесный сад. Джалалбай чуть только увидел Диларам, опять упал в обморок. Хатам побрызгал ему в лицо водой, привел в чувство и обратился к Диларам:

– Сестра! Вот я пришел взять тебя отсюда и отвезти к твоим родителям. Собирайся!

Диларам с радостью согласилась.

А другим девушкам Хатам сказал:

– Вы пока еще здесь оставайтесь, ждите меня. Вот отвезу Диларам к ее родителям, тогда и за вами приеду.

Успокоил он так девушек, а сам с Джалалбаем и с Диларам в путь-дорогу отправился. Ехали они, ехали, стали к городу подъезжать. Хатам своего коня вперед погнал, прискакал во дворец и объявил шаху, что Диларам едет. Тут шах на радостях пир устроил. Много дней пировали, потом пришел шах к Диларам и говорит:

– Дочь моя! Когда тебя искали, я решил, что кто тебя найдет, моим зятем станет. Про это мое решение весь народ знает. Нашел тебя человек, которого зовут Джалалбай, я тебя за него замуж должен выдать. Что ты на это скажешь?

Диларам ему отвечает:

– Отец, я согласна выйти замуж за человека, который меня нашел и от дивов спас. Только меня не Джалалбай нашел и от них избавил, а другой человек – его зовут Хатам. По вашему решению я за Хатама выйти замуж должна.

Тут уж шах не знал, что говорить, что делать. Позвал он к себе Джалалбая и Хатама и повторил слова Диларам. Встал Хатам, подошел к шаху и говорит:

– Повелитель! Я еще молод сейчас жениться. Хоть это и правда, что вашу дочь от дивов спас я, но вы желание моего хозяина в землю не втаптывайте. Отдайте вашу дочь за Джалалбая.

Понравились эти слова шаху. Устроил он пир. Сорок дней, сорок ночей пировали, веселились. Выдал шах свою дочь замуж за Джалалбая. Созвал он затем своих визирей-советников, показал им своего зятя и говорит:

– Я уже стар стал, шахство свое Джалалбаю передаю.

Тут Хатам попросил разрешения уехать.

– Не уезжай, Хатам! – воскликнул Джалалбай. – Ты мне добро сделал, я тебя тоже женю.

Но Хатам все настаивал на том, чтобы шах отпустил его из города. Пришлось Джалалбаю согласиться. Поехал Хатам обратно к пещере, где его девушки дожидались. Когда один день пути остался, переезжал Хатам через речку вброд. Видит он, на берегу спят трое джигитов. Одежда была на них порванная, ноги босые, все в волдырях. Хатам сказал себе: «Надо узнать, что с ними, может быть, им помочь надо». Подошел он к юношам, разбудил их. Встали джигиты, поздоровались с Хатамом. Он их спросил:

– Кто вы такие? Что вы делаете здесь, в пустыне?

Один из джигитов ответил:

Мы сыновья каньонского шаха. Отец наш высватал нам трех царевен. Но вот отец одной из них уже полтора года, отец другой два года, отец третьей уже три года отцу в письмах пишут: «Дочь мою дивы похитили, если вам нужна невеста, пошлите своего сына, пусть найдет ее». Вот с тех пор мы и ищем повсюду наших невест.

Хатам сказал тогда джигитам:

– Я вам помогу.

Повел Хатам джигитов в пещеру и поздравил девушек:

– Ну вот, сестрицы. И вам пришла пора на родину, к отцу-матери возвращаться. Собирайтесь в путь.

Девушки обрадовались, Хатама поблагодарили, вещи свои собрали, и все вместе отправились в путь-дорогу.

Вот так Диларам, Малика, Хуриниса и Пашшахон со своими любимыми достигли исполнения своих желаний.

Прошло несколько дней, собрались братья-царевичи, стали с Хатамом совет держать. Старший царевич спрашивает у Хатама:

– Хочется нам в Каньон съездить, родителей своих повидать. Что ты нам посоветуешь?

Хатам им ответил:

– Напишите им письмо, а я отвезу его и расскажу вашим родным, что вы все живы-здоровы, расскажу, как вы цели своей достигли.

Царевичи написали письмо, и Хатам отправился в далекий путь.

Через несколько дней подъехал Хатам к горе, остановился около родника отдохнуть.

Вдруг на ветку чинары, что у родника росла, сели два голубя и заворковали:

– Вот в доме, что за этой горой, живет царевич, – начал рассказывать первый голубь. – Он уже несколько месяцев без памяти лежит. Он одну пэри, дочь их царицы, полюбил. За это его другие пэри рассудка лишили.

Второй голубь заметил:

– Ну, помочь ему очень легко. В ста шагах от нашей чинары есть другой родник. Там две чинары растут. Если дать царевичу выпить отвар из листьев этих чинар, он сразу в себя придет.

Сказали так голуби и улетели.

Хатам нашел две чинары, нарвал листьев, положил эти листья в хурджун, сел на коня и поехал искать царевича, про которого голуби ворковали. Скоро он нашел дом, стоявший за горой, и вошел в него. Видит, лежит там без сознания, словно спит, статный восемнадцатилетний юноша. Вышел Хатам из дома, смотрит, неподалеку еще один дом стоит. Выбежали из этого дома две женщины, к Хатаму подошли, поздоровались.

Хатам их спрашивает:

– Почему этот джигит без памяти лежит?

Одна женщина ему отвечает:

– Не знаем. Он уже пять месяцев здесь лежит. А причина его болезни нам неизвестна.

Попросил Хатам у женщины кумган, положил в него листья чинары, вскипятил, а потом побрызгал отваром лицо царевича. Скоро юноша в себя пришел, поздоровался с Хатамом и рассказал ему свою тайну:

– Я царевич, зовут меня Ибрагим. Однажды я отправился гулять и зашел в сад царицы пэри. Увидал я в саду одну пэри – дочь их царицы – и так полюбил ее, что совсем голову потерял. А больше я ничего не знаю.

Хатам говорит юноше:

– Сейчас я тебя к отцу отвезу. А потом мне нужно ехать в город Каньон, письмо одно туда отвезти. Когда вернусь, помогу тебе найти дочь царицы пэри.

Взял Хатам с собой царевича и отвез к его родителям, а сам поехал в город Каньон.

Долго ехал Хатам, много проехал и приехал наконец в Каньон. Явился к шаху и передал письмо. А в письме том так было написано:

«Отец, мы живы-здоровы. Невест наших мы долго найти не могли, много бед испытали. Когда мы в пустыне скитались, всякие муки терпели, встретился нам джигит Хатам, который вам это письмо вручит. Он нам помог наши заветные желания осуществить. Примите его хорошо».

Шах прочитал письмо и принял Хатама с большим почетом. Погостив два дня, Хатам пришел к шаху и попросил разрешения ехать назад. Шах его не пускает.

– Никуда я тебя не пущу, – говорит шах. – Я тебя как сына встретил, рядом с собой посадил. Сам я уже старею. Вот я тебя женю и вместо себя шахом поставлю. Не уезжай, сынок!

– Досточтимый шах! – говорит Хатам. – Сейчас у меня еще одно дело есть, когда закончу его, тогда и жениться можно будет. А сейчас разрешите мне уехать.

Долго шах уговаривал Хатама остаться, но наконец вынужден был отпустить его. Много дней ехал Хатам, степи-пустыни проехал и приехал в город, где жил царевич Ибрагим.

Как услышал шах, что Хатам приехал, позвал его к себе, устроил большой пир. На пиру Хатам и говорит шаху:

– Теперь разрешите мне с Ибрагимом в путь отправиться. Обещал я ему помочь свое счастье найти, вот и приехал.

Снарядил их шах, и Хатам с Ибрагимом отправились в путь-дорогу. Спустя несколько дней приехали они к саду, где жили пэри. Хатам слез с коня и говорит царевичу:

– Вы здесь подождите, а я пойду в сад, посмотрю, кто там есть.

Царевич около лошадей остался, а Хатам в сад пошел. Ходил-ходил, видит, в саду большой пруд, а около него растет высокая чинара. Спрятался Хатам за этой чинарой и ждет. Прошло немного времени, явилась на берег пруда женщина с ведром, зачерпнула воды и, не заметив Хатама, вернулась в дом. Хатам пошел за ней, притаился за дверью и стал слушать. А в доме две женщины вели между собой разговор. Одна женщина другой сказала:

– Помнишь, как несколько месяцев тому назад я одного царевича заколдовала. А он выздоровел и опять сегодня сюда приехал. Теперь я уж его навсегда заколдовала. От моих страшных чар только у гератского шаха в казне лекарство имеется. Но он этого лекарства никому не дает.

Вторая женщина возразила:

– В городе Герате дракон появился. Он каждый день корову и человека съедает. Сейчас как раз очередь шахской дочери подходит. Если кто царевну от драконовой пасти избавит, гератский шах ему в лекарстве не откажет. Только дракона убить никому не под силу.

Первая женщина усмехнулась:

– А дракона убить совсем нетрудно. На окраине Герата растут две ядовитые чинары. Надо их на куски распилить, мелко-мелко нарубить щепки в шкуры быков зашить и положить на дороге. Как только дракон появится, сейчас же бычьи шкуры проглотит. Так чудовище отравится и подохнет.

Поговорили так женщины и сели обедать.

Понял Хатам, что эти две женщины страшные колдуньи, поскорее выбрался он из сада, кинулся к царевичу, а тот лежит как неживой, на губах пена. Хатам положил царевича на коня и повез в тот дом за горой, в котором он его первый раз нашел.

Уложил Хатам Ибрагима на одеяла, а сам вышел людей поискать. Увидел одного пастуха, позвал его и спрашивает:

– Отец, сколько ты денег в год зарабатываешь?

– До пятнадцати монет, – отвечает старик.

Хатам ему говорит:

– Послужи мне месяц. Я тебе за каждый день один золотой дам. А служба такая: в этом доме один джигит лежит, надо за ним присматривать, ухаживать.

Пастух согласился. Хатам дал ему задаток – пять золотых, а сам в путь отправился. Долго он ехал, много проехал и приехал, наконец, в город Герат. Пришел Хатам во дворец и поклонился гератскому шаху.

– Один царевич без памяти лежит. И только в вашей казне есть такое лекарство, которое может его к жизни вернуть. Дайте мне это лекарство.

– Нет, – ответил гератский шах. – Я этого лекарства никому не дам. Вот только если кто-нибудь мою дочь от драконовой пасти избавит, тому я, пожалуй, не только лекарство, но и дочь в придачу отдам.

Тогда Хатам сказал шаху:

– Если ваше обещание твердое, жив не буду, а дочь вашу от дракона избавлю.

Не поверил шах:

– Много ко мне разных богатырей приходило, все хвастались: «Одолею дракона», – и всех их дракон сожрал. А ты молодой совсем джигит, как ты его одолеешь? Уж так и быть, пожалею тебя, дам тебе немного лекарства, бери его и уезжай.

Хатам на это ответил:

– Дело храброго – людям в беде помогать, беспомощных от бед избавлять. Как услышал я, какое на ваш город несчастье свалилось, так и решил – не уеду я отсюда, пока народ Герата от дракона не избавлю. Сначала я с драконом расправлюсь, а тогда уж мне лекарство дадите.

Подивился шах мужеству Хатама и сказал:

– Ладно, иди сражайся с драконом!

– Шах, – сказал тогда Хатам. – Дайте мне пять человек. Пусть они распилят на кусочки две большие чинары, что на краю города растут, и куски эти мелко-мелко изрубят. А потом еще прикажите десять быков зарезать и шкуры их мне отдайте.

Призвал шах своих слуг и распорядился:

– Делайте все, что вам Хатам скажет!

Взял Хатам с собой шахских слуг и повел их к двум чинарам, которые на окраине города росли. Спилили они чинары, изрубили на мелкие кусочки, набили щепками свежеснятые бычьи шкуры так, что они на живых быков стали похожи, и положили эти шкуры около того места, где дракон по дороге проходил.

Приполз огромный дракон, набросился на бычьи шкуры и проглотил их одних духом. Отравился дракон и тут же издох.

Как увидела шахская дочь, что Хатам ее от верной смерти спас, обрадовалась и повела к своему отцу во дворец. Шах не поверил и послал своих визирей за город посмотреть, правда ли, что дракон убит. Пришли визири и доложили шаху, что правда, дракон мертв.

Шах так обрадовался, что обнял Хатама и говорит:

– Ну, батыр, теперь я тебя на своей дочери женю. Никуда ты из этого города не поедешь.

Хатам его попросил:

– Падишах! Я еще молод, жениться мне рано. Дайте мне обещанное лекарство, и я уеду.

А шах уперся на своем:

– Никуда ты не поедешь!

Хатам тогда объяснил:

– Шах-повелитель! Вы обещали мне лекарство. Мне друга моего к жизни вернуть надо. Вылечу его и к вам вернусь.

Наконец шах согласился и выдал Хатаму из своей казны лекарство, которое заколдованных людей к жизни возвращает. Кроме того, он дал ему такое снадобье, от которого люди чувств лишаются.

Вскоре Хатам приехал в дом, где лежал царевич Ибрагим, дал ему лекарства и вернул его к жизни. Накормил Хатам царевича, стал царевич сил набираться. Через два дня поехали они в тот сад, где пэри живут. Подъехали они к воротам, Хатам и говорит Ибрагиму:

– Оставайтесь здесь, за конями смотрите, а я в сад пойду погляжу.

Пошел Хатам в сад, подошел к двери того домика, где колдуньи жили, притаился, прислушался, но ничего не было слышно. Открыл он осторожно дверь, зашел в дом, видит – старухи спят. Подошел Хатам тихонько к ним и дал им понюхать то снадобье гератского шаха, от которого люди теряют сознание. Потом им руки и ноги связал. Скоро одна колдунья в себя пришла и говорит Хатаму:

– Кто ты? Что тебе здесь надо? Развяжи меня, тогда я все сделаю, что ты прикажешь.

– Нет, – возразил Хатам, – развязывать тебе руки и ноги я не стану. Скажи мне, кто ты, а не то голову сниму.

Перепугалась колдунья и рассказала:

– Царица пэри отдала этот сад своим дочерям. Раз в год они приезжают сюда погулять, повеселиться. Мы им служим, пищу им готовим.

– А что делаете с теми, кто сюда приходит? – спросил Хатам.

– Мы их заколдовываем, а потом и убиваем, – ответила колдунья.

Хатам дал понюхать колдунье снадобье, и она опять без чувств свалилась. Тогда Хатам вторую колдунью в чувство привел и спрашивает ее:

– Когда и как царица пэри сюда приезжает, долго ли она здесь бывает?

Вторая колдунья рассказала:

– Когда царица пэри сюда приезжает, четыре ее дочери, сорок рабынь и несколько дивов ее на троне несут.

Хатам выведал у колдуньи все, что ему было надо, дал ей понюхать снадобье, а потом пошел в сад. Осмотрел его, видит – еще один домик стоит, а в нем три молодых джигита сидят, из костей мозг выбивают. Хатам их спрашивает:

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

Один джигит ему отвечает:

– Эй, джигит! Зачем ты в этот сад пришел? Беги отсюда скорее. Здесь живут две страшные колдуньи. Они тебя заколдуют, а потом убьют.

– Не бойтесь, – успокоил Хатам юношей, – эти колдуньи уже сами как мертвые лежат.

Обрадовались джигиты и стали Хатаму про свою судьбу рассказывать.

– Я, – рассказал первый юноша, – сын шаха, а эти двое – сыновья визирей. Путешествовали мы по миру и однажды остановились в этом саду. Увидел я старшую дочь царицы пэри, влюбился в нее, а спутники мои полюбили двух средних дочерей. Тотчас нас заколдовали колдуньи и сделали своими рабами. Вот мы каждый день для них из костей мозг выколачиваем для плова.

Выслушал Хатам юношей и сказал:

– Не печальтесь. Я вам помогу ваши желания исполнить.

Позвал Хатам Ибрагима-царевича, познакомил его с юношами.

Показали они Хатаму и Ибрагиму еще один дом в саду, а в том доме висели портреты четырех пэри и их сорока рабынь. Как увидел Ибрагим портрет своей любимой пэри, так и упал без чувств. Ну, Хатам его быстро в чувство привел и скорей повел в сад. А там посреди цветника они нашли возвышение, застланное роскошными коврами, а на них дастархан с разными плодами и всевозможными изысканными кушаньями. Юноша-царевич Хатаму рассказывает:

– Вот здесь, на этом возвышении, пэри со своими сорока рабынями пируют, а затем по саду бегают, играют, веселятся.

– Ну что ж! – говорит Хатам. – Мы проголодались, отведаем этих вкусных кушаний, а потом будем ждать, когда пэри явятся.

Сели джигиты, поели. А потом Хатам сказал сыновьям визирей:

– Вы наденьте платья старух-колдуний, а когда пэри придут, прислуживайте им, как это старухи делали.

Сыновья визирей нарядились старухами, царевичи стали еду для пэри готовить, а Хатам спрятался за калиткой с мечом.

Вскоре явились пэри под охраной страшных дивов. Сыновья визирей, переодетые колдуньями, вышли им навстречу и пригласили их:

– Заходите, заходите! Все спокойно! В маленькую калитку заходите!

А царица пэри давно уже раз и навсегда отдала приказ, что прежде всего в сад должны дивы заходить, а за ними уж царица со своими дочерьми, а потом уж рабыни. Начали дивы по одному друг за дружкой входить в узкую калитку, а Хатам одному за другим всем дивам поотрубал головы. Когда же царица пэри хотела войти в калитку, сыновья визирей поспешили сказать ей:

– Повелительница, сюда идите!

И повели царицу с ее дочерьми и рабынями в сад через ворота. Царевичи как раз в это время плов из котла выкладывали. Как только они увидели царицу пэри и ее прекрасных дочерей, сразу же без памяти упали наземь. Увидела царица, что в саду находятся люди, впала в ярость да как закричит:

– Эй, мои дивы-палачи, сюда!

Услыхал этот крик Хатам и с обнаженной саблей в руках подбежал к царице.

– Ну вот, я палач, ваших дивов-палачей я порубил, вместо них сам пришел.

Перепугалась царица и спросила:

– Что ты говоришь? Как ты их порубил, где?

– Посмотреть желаете – идемте! – ответил Хатам и повел царицу пэри к маленькой калитке, где лежали мертвые дивы. Поразилась царица храбрости Хатама. Тут пэри к ним подошли. А Хатам показал на джигитов и говорит:

– Вот видите, эти царевичи так ваших дочерей полюбили, что из-за них всякие беды и несчастья терпели, в руки злых колдуний попали. Что же, отдадите вы за них своих дочерей или нет? Отвечайте!

Царица пэри так испугалась Хатама, что сразу согласилась выдать старшую свою дочь за царевича Касыма, средних двух – за сыновей визирей, а младшую пэри – за царевича Ибрагима.

Хатам царевичей проводил, а сам отправился в Герат.

Гератский шах встретил его с радостью и приказал немедленно начинать свадебный пир. Но Хатам ему сказал:

– Падишах! Прежде чем жениться, я должен повидать отца с матерью, получить от них разрешение.

– Ну что ж, поезжай! – говорит шах. И снарядил Хатама в дорогу.

Прежде всего Хатам поехал к Джалалбаю. Погостил у него несколько дней и задал ему вопрос:

– Кто были мои отец с матерью? Где они?

Джалалбай ему рассказал:

– Отца твоего я не знаю, никогда его не видел. А был в нашем городе старик Дадабай. Я тебя у него купил.

Поехал Хатам в свой город. Сейчас же по приезде отправился на базар и начал всех расспрашивать про старика Дадабая. Никто не мог ему ответить, только нашелся один сапожник, который сказал:

– Да, сынок, есть такой.

Хатам его попросил:

– Отец, а вам не трудно будет сходить и сюда его позвать?

И дал сапожнику пять золотых. Старик, как увидел золотые, побежал с радостью к Дадабаю и привел его в свою лавочку.

Хатам его спросил:

– Отец, а вы помните, как вы несколько лет тому назад мальчика по имени Хатам одному баю продали? Я вам от Хатама поклон большой привез и подарок.

И дал старику десять золотых. Заплакал от радости Дадабай и сказал:

– Не иначе, ты этот Хатам и есть.

– Да, это меня вы продали в рабство, но я не сержусь на вас. Сделали вы это из-за своей бедности. А вы не знаете, где мои отец и мать?

– Сынок, отца я совсем не знал. Только мать знаю. Никак она не могла тебя, сына своего, прокормить и мне отдала, а вот уж я и продал тебя. А теперь, слышал я, твоя мать в кишлаке недалеко отсюда у одного бая в услужении находится.

Отправился Хатам в тот кишлак. Приехал он к байскому дому и постучался в ворота. Увидав Хатама, бай подумал: «Видно, какой-то богатый купец приехал». Позвал Хатама в михманхану, разостлал дастархан. Поздоровался Хатам с баем и спрашивает:

– Говорят, у вас есть одна старушка-служанка. Ее Адолатхон зовут. Я ей от сына подарок привез.

Позвал бай старушку. Адолатхон мигом прибежала. Хатам подошел к ней и говорит:

– Я от вашего сына Хатама приехал. Подарок вам от него привез. – И подает ей двадцать золотых монет.

Посмотрела мать на Хатама да как заплачет:

– Сын мой! А разве ж ты не Хатам? И глаза твои, и брови, весь твой вид так похож на моего Хатама.

Тут и сам Хатам не смог сдержать слез. Обнял он мать и говорит:

– Матушка! Ну, конечно же, я твой сын Хатам!

Бай от удивления с места сдвинуться не мог. За расспросами да разговорами мать с сыном и не заметили, как ночь прошла. А утром они отправились в город.

Купил Хатам в городе дом и стал жить вместе с матерью.

Как-то Хатам спросил:

– Расскажи мне, матушка, кто был мой отец? Где он теперь?

Мать со слезами ему отвечает:

– Ох, сын мой! Твой отец был бедняк Нишанбай, но он был искусный борец-палван. Однажды на празднике боролся он с Темирбеком – известным борцом мисрского шаха – и победил его. Как увидел шах, что его знаменитого палвана какой-то бедняк одолел, в ярость пришел и приказал твоего отца повесить.

Опечалился очень Хатам, когда услышал это, и решил:

– Отца моего ни за что ни про что убили. Я его сын и должен за него шаху Мисра отомстить. Пока не отомщу, не будет мне в жизни покоя.

– Сын мой, – просит его мать. – Смотри, не погуби и себя. Ты хочешь за отца шаху отомстить, говоришь, а шах тебя скорее замучает. Сколько лет я тебя ожидала, сколько слез по тебе пролила, дождалась, наконец, а ты опять меня хочешь покинуть.

– Не плачь, мать, – просит ее Хатам, – а отпусти меня и дай мне свое благословение на это дело.

Так сильно он просил ее, что, как мать ни плакала, а пришлось ей согласиться.

Уехал Хатам и через некоторое время прибыл он в город Миср. Постучал в одну дверь на окраине города. Вышла из двора старуха. Хатам ее попросил пустить его в дом. Старуха ему говорит:

– Сынок, очень уж бедно мы живем, для коня твоего у нас и соломинки не найдется.

– Об этом, мать, не заботьтесь, – говорит Хатам. – Вы только позвольте мне у вас несколько дней пожить.

Старуха его впустила во двор. Хатам привязал коня, зашел в дом. Дал Хатам старушке денег, она ему еды принесла. Вечер наступил, поужинали. Только видит Хатам – старушка сидит и плачет.

Хатам ее спрашивает:

– Эй, мать, что такое? Чего плачешь?

– Эх, сынок, – говорит старушка, – есть у меня сын Рахимджан, такой, как и ты, молодой, да только его в тюрьму бросили. Через два дня по приказу шаха его повесят.

– За что же его повесить хотят? – спрашивает Хатам.

– За что, говоришь, сынок? Да вот шах созвал недавно всех наездников Мисра на козлодранье. Ну и мой сын тоже поехал. И надо же произойти такому несчастью, один из шахских всадников попал под коня моего Рахимджана и насмерть убился. Шах разгневался и посадил Рахимджана в тюрьму. А теперь казнить его хочет.

– Не печалься, мать, – утешает Хатам старушку, – вернется к тебе твой сын.

Прошла ночь, а утром за завтраком Хатам говорит старухе:

– Матушка, я тебе кое-что сказать хочу, только ты никому о том не рассказывай.

– Смело говори, сынок, – отвечает старушка. – Я не люблю болтать.

Хатам ей говорит:

– Я хочу твоего сына из тюрьмы спасти. Вот тебе деньги, сходи на базар и купи мне одежду такую, какую бродячие монахи носят, и свирель.

Старуха пошла на базар и принесла все, что просил Хатам. Хатам надел монашеский халат, взял свирель и пошел ходить по улицам. Ходил он и пел песни о правде, о справедливости. Услышал шах, что какой-то монах появился и песни о правде и справедливости поет, и приказал его бросить в тюрьму. А в тюрьме Хатам встретил Рахимджана и подружился с ним. Сговорились они и начали подземный ход из тюрьмы рыть. Так через несколько дней Хатам, Рахимджан и другие узники вышли на волю. Достали они оружие и вечером напали на шахский дворец. Стащили шаха с трона и убили, а Рахимджана объявили шахом. Прибежала во дворец старушка, мать Рахимджана, обняла вне себя от радости Хатама и сказала ему:

– Сынок, пусть твоя жизнь всегда счастливой будет, пусть все твои желания исполнятся.

Сказал Хатам Рахимджану, что ему уезжать пора, Рахимджан его попросил:

– Друг мой, возьми и меня с собою. Мне эта шахская власть совсем не нужна.

– Нет, – говорит ему Хатам, – ты от шахства не отказывайся. А пока я приеду, построй мне дом рядом со своим. Я сюда мать свою привезу и жить в вашем городе останусь.

Обрадовался Рахимджан. В тот же день позвал мастеров и начал строить дом для Хатама.

А Хатам отправился в путь. Долго ехал, много проехал, наконец подъехал к городу Герату. Видит, навстречу ему едет путник. Хатам у него спрашивает, что в городе делается. Путник ему отвечает:

– В городе большой бой идет. Присылал один шах к дочери нашего шаха сватов. А наш шах им ответил: «Я свою дочь уже сосватал», – и отправил послов восвояси. Тот шах войско собрал и на город напал.

Хатам поспешил к городу и бросился в бой. Так он храбро сражался -всех одолел. Шаха-захватчика убил, всех визирей его перебил и тогда в город въехал. Гератский шах с радостью встретил Хатама. Сорок дней, сорок ночей пир горой шел, а потом шах свою дочь за Хатама замуж выдал. Прожил Хатам в Герате один месяц, а потом вместе с женой к матери поехали. Погостили они у матери Хатама три-четыре дня, и все вместе в город Миср поехали. Встретил их Рахимджан с весельем и радостью, в новом доме поселил. Так Хатам, его мать и жена достигли исполнения своих желаний.

Перевод А. Мордвилко.

АРАБ-ПРОСТОФИЛЯ

В давно прошедшие времена Бухарой правил некий шах, владевший несметными богатствами. Шах проводил жизнь в пирах и веселье. Очень он любил всякие развлечения, а особенно танцы и музыку. Дворец всегда был полон всякими придворными шутами, острословами, скоморохами, которые все время сопровождали шаха.

В толпе шутов обычно слонялся один скоморох, ничем не выделявшийся, кроме, пожалуй, своей дряхлости да нищенской одежды. Настоящего имени старика никто не знал, а все называли его пренебрежительно Араб-простофиля. Никому не было известно, откуда пошло это обидное прозвище, тем более что старик этот был не араб, а коренной житель Бухары.

Скоморох Араб-простофиля вместе с шутами, танцорами и музыкантами постоянно разъезжал с шахом во время его загородных поездок и, по его требованию, рассказывал два-три остроумных анекдота. Посмеявшись от души, шах тотчас же забывал об Арабе-простофиле, и чаще всего бедный старик сидел на пороге голодный и продрогший, в ожидании, что вот-вот шах соблаговолит призвать его пред свое лицо и заставит смешить и развлекать его.

Обнищал Араб-простофиля до того, что ему и надеть нечего было и хлеба не на что было купить для себя и для своей жены-старухи. Поздно ночью, когда затихали во дворце ликующие голоса и громкая музыка, Араб-простофиля, крадучись, шел на шахскую кухню, осторожно соскребывал со дна котлов остатки плова и, положив их между двух лепешек, нес по темным улицам в свою жалкую лачугу, где его уже ждала с нетерпением жена-старушка. Тем они и жили. Никто не интересовался их горькой судьбой, никто их не приглашал ни на свадьбы, ни на похороны. Коротали они свою судьбу в полном одиночестве, ибо аллах не дал им детей. Оставалось им только горько жаловаться на свой печальный удел.

Однажды шах по своему обыкновению отправился в далекое путешествие. День и ночь скакал он со своей свитой по степям и горам, устраивая то охоту на диких зверей, то пиршества и всякие развлечения. Араб-простофиля до того устал и измучился, что начал проклинать все на свете. Немедленно соглядатаи донесли своему повелителю о недовольстве старика.

Приказав привести к себе Араба-простофилю, шах сказал ему громко:

– А ну-ка, приблизь ко мне свое ухо, я хочу тебе сказать одно словечко по секрету.

И шах сказал шепотом Арабу-простофиле:

– Ты был простофиля и есть простофиля. Укороти язык, а не то прикажу палачу укоротить тебе туловище ровно на одну голову!

Он оттолкнул от себя затрясшегося от страха Араба-простофилю и долго хохотал над его ужасом, а старик поспешил уйти, не отвечая на расспросы любопытных придворных и шутов. Все многочисленные придворные были немало удивлены и потрясены тем, что шах вел какую-то таинственную беседу – и с кем? С самым ничтожным, с самым презренным из скоморохов.

Не прошло и нескольких дней, как в жизни Араба-простофили произошла поразительная перемена. Его старую жену приглашали на свадьбы и похороны теперь не только соседи, но и вельможи и богачи. В праздничные дни какие-то неизвестные люди приносили богатые подарки и просили только:

– Да соблаговолите не забывать нас своими милостями!

Скоро закрома в маленьком, покосившемся амбаре Араба-простофили заполнились зерном, а в конюшне уже стояли два чистокровных коня. Старик и старуха приоделись, и каждодневно в котле у них варились и жарились вкусные кушания.

Соглядатаи поспешили донести шаху о том, что его скоморох, ничтожный Араб-простофиля, разбогател. Заинтересовался повелитель Бухары, в чем тут дело, и потребовал к себе старика.

– Откуда твое богатство? – спросил шах.

Араб-простофиля смиренно ответил:

– Великий господин, я и сам сперва не понял, почему мою жалкую хижину посетила птица счастья, но понемногу начал понимать. Если вы, о всесильный шах, помните, я был в молодости певцом-хафизом и нередко осмеливался услаждать слух ваш своим пением. Но время шло, и я состарился. Как-то вы соизволили объявить: «Твой голос испортился», – и мне запретили петь. Распорядитель пиршествами вашего двора позволил мне оставаться во дворце и за миску плова рассказывать порой один-два анекдота, дабы вызвать на вашем лице улыбку. Однажды я рассказывал какой-то арабский рассказ, и вы соблаговолили пошутить: «Эй ты, простофиля, да разве так рассказывают арабские рассказы!» С тех пор при дворе меня не называли иначе, как Араб-простофиля. Плохо жил я со своей старухой все эти годы, и однажды, не выдержав, посетовал на превратности жизни. И вы тогда на ухо мне сказали: «Укороти язык, иначе тебе укоротят туловище на одну голову». Но ведь никто не слышал, что вы соизволили сказать, потому что вы говорили шепотом. Все подумали, что у могущественного шаха есть тайна, которую он может доверить только Арабу-простофиле, и с тех пор все стали бояться меня и уважать. Теперь все, начиная от могущественного твоего визиря и кончая сборщиком налогов, делают мне подарки, чтобы задобрить меня. Вот источник моего богатства. Видно, много за вашими вельможами и чиновниками грехов и проделок, если их так перепугали несколько слов, сказанные вами шепотом мне на ухо.

Перевод М. Шевердина.

НАВОИ И СЫН САПОЖНИКА

В давние времена жил сапожник. У него был один-единственный сын. Он учился в школе.

Однажды юноша, идя в школу мимо большого дома, увидел красивую девушку, сидевшую на открытой террасе, и влюбился в нее. Прошло несколько дней, а девушка больше не появлялась. Юноше очень хотелось увидеть любимую девушку, и он мучился, не видя ее столько дней.

Как-то вечером, возвращаясь из школы, юноша шел мимо дома, где жила девушка. Ворота были открыты, и юноша, сам не зная как, вошел во двор. На противоположной стороне большого наружного двора была видна дверь в ичкари – женскую половину. Открыв эту дверь, юноша очутился в ичкари и увидел любимую девушку. Сердце его вдруг запрыгало, заиграло от радости, и он остановился, любуясь ее красотой. Потом он вдруг опомнился и, сказав сам себе «куда я зашел?», быстро вернулся назад, в наружный двор. Но в этот момент с улицы послышались голоса. Не зная, чтоделать, юноша бросился в первую попавшуюся дверь и очутился в байской михманхане. Опасаясь, что сюда с минуты на минуту кто-нибудь может зайти, юноша быстро стал сворачивать роскошный ковер, разостланный на полу. Вдруг в михманхану вошел запыхавшийся бай и, увидев постороннего, в гневе воскликнул:

– Ты кто такой? Что ты здесь делаешь?

– Я вор, – сказал смущенный юноша, не желая признаться, зачем он приходил, – я хотел украсть ваш ковер, за этим и пришел.

Бай рассвирепел, связал юноше руки и повел к судье.

В это время у судьи сидел Алишер Навои. Их беседу прервал бай. Войдя в комнату, он сначала приветствовал судью, а потом изложил свою жалобу.

– Господин, – сказал он. – Я поймал вора и привел его к вам. Вхожу я в гостиную, смотрю – а он свернул ковер и хотел уже уйти. Я схватил его и привел к вам. Накажите его по заслугам.

– Слушай, юноша! Ты зачем украл ковер? – спросил судья. – Ну, говори!

– Я вошел в гостиную, чтобы украсть ковер. Свернул его и понес, а в это время пришел хозяин. Ну я и попался, – ответил юноша.

Судья приказал отрубить юноше руку.

Навои посмотрел на него внимательно, и лицо его показалось ему знакомым.

«Да, да, это же сын сапожника Нормата, что живет в нашей махалле, – подумал Навои. – Он не может украсть. Тут что-нибудь да не так». И Навои решил, что, должно быть, другая причина заставила юношу пойти в чужой дом.

– Господин, – обратился он к судье, – у меня есть вопрос к юноше, только, если разрешите, я хочу спросить его наедине. Выйдите, пожалуйста, а я его спрошу и выясню в чем дело.

Когда судья и бай вышли за дверь, Навои сказал:

– Сын мой, я тебя хорошо знаю, твой отец – честный человек. Скажи правду, зачем ты пришел в чужой дом? Быть может, я тебе помогу.

Юноше сначала стыдно было говорить правду, и он молчал. Навои долго настаивал, убеждал его. Наконец юноша был вынужден признаться.

– Ах, отец, – сказал он со вздохом, – у бая есть дочь, я люблю эту девушку. Об этом никто не знает – ни отец, ни дочь. Я уже несколько дней не видел ее, просто измучился, и даже сам не знаю, как случилось, что я зашел к ним во двор. Увидев девушку, я опомнился, пришел в себя и сразу вышел из ичкари, кинулся в гостиную и стал сворачивать ковер. Вошел хозяин. Мне некуда было деваться, и я сказал ему, что я вор. Вот и все, таксыр, у меня не было другого выхода. А на самом деле я не вор, а сын бедняка Нормата, сапожника, которого вы сами знаете. Сколько б мы ни просили бая, хоть тысячу раз, все равно он не выдаст за меня свою дочь. Я не знаю, что мне делать, отец.

Юноша заплакал.

– Ну, ладно, сынок, полно, не плачь. Я буду твоим посаженным отцом и женю тебя на дочери бая, – пообещал Навои.

Позвав бая и судью, он сказал им:

– Я хорошо знаю этого юношу и его отца. Он не может украсть и никогда не воровал. Он любит вашу дочь, – обращаясь к баю, объяснил Навои, – и поэтому зашел к вам во двор. Я прошу вас, почтенный бай, вы сейчас идите домой и начинайте готовиться к свадьбе, а я от своего имени пришлю к вам сватов. Завтра пятница. Через неделю, в следующую пятницу, отпразднуем свадьбу.

Бай и судья так и застыли на месте от удивления.

Вот так Навои выдал замуж байскую дочь за сына бедняка-сапожника.

Молодые люди поженились, достигнув желаний и цели.

Перевод С. Паластрова.

НАВОИ И ПОДЕНЩИК

Один юноша, оставшись без родителей, добывал себе кусок хлеба поденной работой и тем жил. Характер у юноши был добрый, отзывчивый. Заскандалят на базаре между собой люди, он всегда постарается их помирить. Застрянет чья-нибудь арба в грязи – он уже тут как тут, хватается за спицы колеса, ухает, гикает, понукает лошадь. Так он, чем мог, помогал народу.

Мудрый Алишер Навои, прослышав про добрый нрав юноши, всегда при встрече с ним здоровался первым, не дожидаясь, пока тот скажет свое приветствие. Юноша очень удивлялся, почему такой известный человек относится к нему с таким уважением. «Я бедняк, день и ночь работаю, тем добываю себе кусок хлеба, ни разу в жизни еще не совершал намаза (намаз – так называется молитва у мусульман), никогда не соблюдал постов. За что же Алишер так уважает меня? – рассуждал юноша. – И почему я так живу? Какая мне польза от такой жизни? Семьи у меня нет. Для чего я стараюсь, работаю? Зачем мне деньги, богатство?»

После долгих размышлений юноша решил жить по-другому. Пошел он в мечеть, сел в крытом проходе у главного входа и стал аккуратно выполнять все пять намазов, установленных для мусульман. Он встречал и провожал молящихся, приходивших в мечеть, принимая от них доброхотные подаяния, и целый день ничего не делал, только перебирал четки, пребывая в молитве и бдении. А до народа ему дела не было, никому он теперь не помогал, никого не мирил.

Однажды юноша сидел у главного входа в мечеть, перебирая четки. Смотрит – по улице идет Алишер Навои, беседуя с молодым человеком. Когда Навои стал подходить к мечети, юноша подумал: «Какой Алишер проницательный человек! Он уже заранее знал, что я стану богомольным и буду точно совершать молитвы, поэтому он и уважает меня».

Когда Навои подошел поближе, юноша встал и поздоровался с ним, почтительно сложив руки на груди. Однако поэт не только не ответил на приветствие юноши, но даже не взглянул на него и прошел мимо. «Навои, должно быть, увлекся разговором с молодым человеком и не заметил меня», – подумал юноша, утешая сам себя.

Не прошло и трех-четырех дней, как Алишер Навои вновь появился у мечети. Так же, как и в прошлый раз, он шел, беседуя с тем же молодым человеком. Юноша встал и поздоровался, но Навои опять прошел мимо, не сказав ни слова. Юноша удивился, поспешил за поэтом и спросил его:

– Таксыр (таксыр – господин), раньше я совсем не молился, ни разу в жизни не ударил лбом своим о землю: некогда было, все работал, бегал, суетился, всем помогал, покрикивал, всех мирил – и тогда вы, проходя, сами приветствовали меня. А теперь я с утра до вечера пребываю в молитве, совершаю все намазы и здороваюсь с вами так же, как и раньше, почему же вы теперь даже не отвечаете на мое приветствие? Что за причина?

Выслушав его, Навои спокойно ответил:

– Когда ты бегал да покрикивал, суетился, помогал, мирил людей, от тебя была польза народу. А теперь у тебя одна забота – сидишь ты с утра до вечера и только смотришь, как бы получить с людей подаяние на завтрак, на обед и на ужин. Вот в этом вся и причина, почему я теперь не отвечаю на твое приветствие!

Эти слова Навои так подействовали на юношу, что он снова стал работать.

Перевод С. Паластрова.

СУЛТАН И ЕГО СОРОК ВИЗИРЕЙ

У гератского султана Хусейна Байкары было всего сорок визирей. Сороковым визирем был Алишер Навои. Все без одного сорок визирей постоянно сеяли смуту, занимались подстрекательством, вечно клеветали на Навои. Однажды они пришли к Хусейну Байкаре и снова возвели на Алишера Навои какую-то клевету. Тогда Хусейн Байкара освободил его от должности визиря.

Как-то раз Хусейн Байкара, лежа на мягкой тахте и уставившись глазами в потолок, сказал визирям:

– Доставьте!

Визири засуетились и поспешно подали султану кальян. Но Хусейн Байкара отмахнулся от кальяна и сказал еще громче:

– Доставьте!

Визири кинулись на кухню и принесли золотые блюда с роскошными яствами, но Хусейн Байкара был сыт и не пожелал есть.

– Доставьте! – снова повторил он уже сердитым голосом.

Визири, теряясь в догадках, подносили султану то одно, то другое.

Каждый по своему разумению доставал и нес то, что ему в голову приходило, полагая, что именно этого захотелось Хусейну. Однако никто из них не мог угадать, что было на уме у султана, который всякий раз отсылал их, повторяя свой приказ:

– Доставьте!

Визири сбились с ног. До самого вечера во дворце продолжалась беготня. Визири уже все перепробовали и теперь, с недоумением поглядывая друг на друга, толпились у дверей. Наконец кто-то из них, набравшись смелости, обратился к Хусейну:

– Государь! – сказал он. – Мы подавали и то, и другое, и третье; кажется, все уже доставляли вам, но никак не можем догадаться, чего вы хотите.

– Догадайтесь, – сказал Хусейн. – Даю вам срок до утра. Завтра, когда я выйду из гарема, вы придете ко мне и скажете. Если не догадаетесь – всех вас казню! На что мне такие глупые, недогадливые визири? С этими словами Хусейн встал и удалился в гарем.

Визири стали совещаться. «Что делать, как узнать?» – говорил каждый, но ничего не мог придумать. Тогда один из визирей сказал:

– Сами мы ничего не придумаем и не узнаем. Надо обратиться к Алишеру Навои. Пусть кто-нибудь сходит к нему и спросит. Только у него мы сможем узнать, в чем дело. Иначе никак не догадаемся.

Один из визирей раньше был другом Навои. Все обратились к нему:

– Только ты можешь выполнить наше поручение. Сходи к Навои, поговори с ним и узнай, что именно хочет султан.

Визирь пошел к Навои и рассказал ему о случившемся.

– Хусейн Мирза лежит на тахте, смотрит в потолок и говорит: «Доставьте!» А что надо доставить, мы не знаем. Никто из нас не мог догадаться, о чем он говорит. Что нам делать? Посоветуйте. Если вы нам не скажете, завтра он всем нам прикажет отрубить головы.

Выслушав визиря, Навои сказал:

– Приведите к нему мастера, только пусть он захватит с собой пилу и топор.

На другой день утром Хусейн Байкара, выйдя из гарема, спросил визирей:

– Ну что? Догадались?

– Да, догадались, – ответили визири и тотчас же привели мастера с пилой и топором. Увидев мастера, Хусейн Байкара указал ему на потолок и сказал:

– Почини вот эту балку!

Взглянули визири на потолок, и им стало все понятно: одна из балок треснула. «Вот почему Хусейн Мирза вчера смотрел в потолок! А мы-то никак не могли догадаться!» – подумали визири.

Перевод С. Паластрова.

ЧТО СЛАЩЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ?

Как-то раз Хусейн Байкара обратился к своим тридцати девяти визирям и спросил:

– Что слаще всего на свете?Визири стали называть всякие вкусные блюда и лакомства. Однако Хусейн Байкара, выслушав всех, ответил:

– Нет, не угадали! Даю вам сроку до завтрашнего утра, – приказал он. – Если не отгадаете, придется вам всем распрощаться с жизнью!

Посовещавшись, визири послали к Алишеру Навои его друга-визиря. Визирь пришел к Навои и говорит:

– Повелитель загадал нам трудную загадку: что слаще всего на свете? Мы никак не могли отгадать. Если мы не разгадаем, завтра он всех нас казнит.

– Вы скажите ему так, – ответил Навои: – «Когда человек проголодается, ему все равно что есть, лишь бы поесть. Все, что ни дадут голодному, ему слаще всего на свете».

Когда на следующее утро Хусейн Байкара спросил визирей, они ответили ему так, как научил Навои.

– Э, не сами придумали, вам кто-то сказал. Говорите правду, кто отгадал? – потребовал Хусейн.

– Государь, мы сами отгадали, – уверяли его визири.

Хусейн Байкара приказал запереть всех визирей в одну комнату и сказал им:

– Вас будут выпускать по одному. Кто не скажет правду, тому отрубят голову!

Тогда визири вынуждены были признаться.

– Мы спросили Алишера Навои. Это он отгадал, – сказали они.

– Вы же сами оклеветали Алишера! – вскричал Хусейн Байкара. – Только из-за вас я прогнал его. Почему же теперь вы идете к нему и просите у него совета?! Значит, без него ваши мозги не работают!

Хусейн Байкара приказал вызвать Алишера Навои и вновь назначил его на должность визиря.

Перевод С. Паластрова.

НАВОИ И ПАСТУХ

Великий поэт Алишер Навои рано лишился отца. После его смерти юноша остался без средств и вынужден был отправиться в Самарканд, где жили его родственники.

Там он поступил учиться в медресе.

Испытывая материальные трудности, претерпевая всякие невзгоды и лишения, Навои усердно занимался и через несколько лет успешно закончил курс наук. Пришло время возвращаться на родину, но у Навои не было денег, чтобы заплатить за проезд, и ему пришлось отправиться в дальний путь пешком в одежде дервиша. Много дней он шел, но вот вдали показались высокие горы.

Подойдя к их подножию, Навои встретил седовласого пастуха, пасшего овец. Навои сразу узнал его. Давно когда-то старик пастух работал у его отца. Старик вырастил маленького Алишера, постоянно носил его на руках и любовно ухаживал за ним.

Увидев Алишера, пастух тоже узнал своего питомца.

– Это вы, Алишер? Что это – сон или язь?! – радостно воскликнул старик, здороваясь с Навои. Тотчас же он развязал свой поясной платок, вынул из него две лепешки, надоил овечьего молока и накормил юношу.

– Чьи это овцы? – спросил Навои.

– Это ваши овцы, сынок, – ответил пастух. – Еще при жизни ваш отец выделил двести голов из своих стад и отдал мне пасти. Все имущество и весь скот, принадлежавшие вашей семье, разграбили и разворовали нечестные люди, а эти овцы плодились и множились. За время, пока вы учились в Самарканде, вместо двухсот уже стало семьсот голов. Я очень рад, что выполнил завет вашего отца. Теперь я передам вам этих овец.

Навои остался погостить у пастуха. Вечером старик повел его к себе в хижину, угостил и уложил спать. На другой день утром Навои выделил из стада двести овец и отдал их старику.

– Отец, – сказал он, – вы человек семейный. Возьмите себе этих овец. Это плата за ваш тяжелый труд!

Пастух обрадовался. Он был очень доволен подарком Навои.

Распрощавшись со стариком, Навои погнал все стадо в ближайший город. Бараны были очень жирные. Поэтому, когда Навои пригнал свое стадо на базар, его со всех сторон обступили покупатели.

– Почем продаете своих баранов? – спрашивали люди.

– Я продаю с одним условием: тот, кто купит барана, должен уплатить мне деньги не сейчас, а в тот день, когда умрет царь этой страны, – согласившийся на это условие, пусть берет по одному барану и ведет домой! – отвечал Навои.

Все, кто был на базаре, кинулись к стаду и расхватали баранов.

Царские чиновники тотчас же донесли царю той страны – Хусейну Байкаре – об этом случае.

– О, властелин мира! – сказали они Хусейну Байкаре. – Сегодня один юноша в одежде дервиша пригнал на базар пятьсот баранов и раздал народу. «А деньги, – сказал он, – уплатите мне в тот день, когда умрет царь». При всем народе он говорил такие слова! Значит, он желает вам смерти!

Разгневанный Хусейн Байкара приказал:

– Сейчас же пойдите и приведите ко мне этого дервиша!

Чиновники побежали на базар, схватили Навои, связали ему руки и привели к царю. Взглянул на него Хусейн Байкара и ахнул от удивления; оказывается, вместе с Навои он проводил детские годы и учился в школе. Хусейн Байкара набросился на Навои с упреками:

– Вот как! Вы желаете мне смерти и будете довольны, если я умру! Вы сами сказали об этом народу!

Навои спокойно ответил:

– О, государь! Я сделал вовсе не плохое дело. Услыхав, что вы стали царем, я раздал на базаре своих баранов, и сказал при этом: «Вы заплатите мне деньги в тот день, когда умрет царь». Теперь все люди, которые взяли баранов, говорят: «Хоть бы царь-то наш не умер, жил бы подольше! А если он умрет, тогда Навои потребует с нас деньги». И все они молятся за вас, просят, чтобы бог послал вам побольше здоровья и долгих лет жизни.

Перевод С. Паластрова.

КОГО НЕ ЛЮБИЛ НАВОИ

Однажды султан Хусейн Байкара, поверив злым наветам, возведенным на Алишера Навои визирями, приказал бросить его в темный зиндан. Выяснив вскоре, что Навои ни в чем не виноват, султан Хусейн приказал выпустить его из темницы.

Но Навои отказался выйти на волю и во всеуслышание выразил свое удивление по поводу непостоянства царя.

Долго придворные пытались уговорить Навои покинуть темницу, но все их попытки ни к чему не привели.

Наконец, по совету одного из близких знакомых Навои, нашли какого-то болтливого глупца, арестовали и посадили его в ту же темницу рядом с Навои. Дурак этот за какой-нибудь час до того надоел и опротивел Навои своими глупыми разговорами, что он тут же согласился выйти из темницы.

Перевод С. Паластрова.

ГЮЛИ

Рассказывают, что в далекие времена страной гератской и самаркандской правил шах Хусейн Байкара, а первым визирем его был Алишер Навои – поэт и мудрец.

Рассказывают также, что шаха и визиря с юных лет связывали узы товарищества и дружбы. Хусейн не мог и дня прожить, не повидав и не поговорив с Алишером. Ни одно государственное дело не решалось у подножья трона без мудрого совета Алишера.

Однажды, когда шах соизволил отбыть на охоту, Алишер уклонился от чести сопровождать его и, сев на коня, в одиночестве направился в один из отдаленных кварталов города. Были две причины столь непонятного уединения могущественного визиря: мудрый Алишер не любил жестокого и кровавого развлечения, каким является охота, с другой стороны, его влекла красота глаз одной неведомой красавицы. Вот уже сорок дней назад любовь поразила своим копьем сердце визиря.

Весенним днем, проезжая по тихой улочке, Алишер Навои услыхал шорох и невольно глянул наверх. Перед его изумленным взором предстал образ столь чудесный, что сияние луны по сравнению с ним было жалким поблескиванием ржавой медной полушки рядом с дивным блеском великолепного червонца.

Но лишь мгновение мог наслаждаться потрясенный Алишер зрелищем столь совершенной красоты. Прелестное лицо исчезло быстро и бесследно, подобно отражению в зеркале воды, возмущенной легким дуновением ветра.

Смущенный и взволнованный, Алишер удалился, однако с тем, чтобы на следующий день проехать, как бы невзначай, по той же улице и в тот же час.

С тех пор Алишер потерял сон и покой. Каждый день он совершал поездку в тот квартал, где жила обладательница дивных глаз, но так больше ему и не удалось ее увидеть.

Однако через своих верных слуг Алишер узнал, что красавица – дочь простого ремесленника, ткача Абу Салиха, и что имя девушки, Гюли, благоухает подобно цветку розы – гюль…

И вот после долгих раздумий Алишер наконец решился посетить отца девушки и поговорить с ним.

Подъехав к дому Абу Салиха, Алишер постучался в калитку. На вопрос «кто стучится?» Алишер ответил:

– Странник.

– Что тебе, странник, надо? – спросили снова.

– Дома ли почтенный Абу Салих?

Калитка открылась, и вышел сам Абу Салих.

При виде могущественного визиря бедный ткач испугался и затрепетал, ибо появление властителей жизни в те далекие времена не сулило ничего, кроме горя и бед.

Но Алишер скромно поклонился и попросил разрешения войти.

Ошеломленный и все еще дрожащий, Абу Салих проводил визиря к себе в дом и усадил на почетное место.

Алишер в смущении, а Абу Салих в страхе и растерянности долго не могли приступить к разговору и только обменивались приветствиями.

Наконец, видя, что дело не подвинулось и на муравьиный шаг, Алишер встал, почтительно поклонился и сказал:

– О, искуснейший из ткачей, почтеннейший Абу Салих, дозвольте мне, ничтожному, стать вашим сыном.

От изумления Абу Салих потерял дар речи. Никогда не мог он представить, чтобы к дочери его, простого ткача, какая бы она ни была красавица, мог свататься сам визирь, опора и щит трона, Алишер Навои.

Вне себя от радости, он обратился с поклоном к Алишеру:

– Души и тела нашего семейства в ваших руках, господин, и для меня высочайшая честь, что вы соизволили обратить внимание на ничтожную дочь ткача.

– Но что скажет девушка?

– Долг дочери – повиноваться отцу! – воскликнул Абу Салих.

Тогда Алишер Навои в свою очередь поклонился и сказал:

– Я знаю древние обычаи и законы шариата, но есть еще обычай сердца и законы разума. В любви принуждение – хуже смерти. Если ваша дочь скажет «нет», я удалюсь, покорно склонив голову.

Почтенный Абу Салих бросился на женскую половину и, найдя дочь, сказал:

– Неслыханное счастье свалилось на твою голову, дочка. Ты будешь жить во дворце. Тебя сватает сам визирь Алишер. Я сказал «да», но, велик аллах, он странный человек, ему нужно еще и твое согласие! Скорее соглашайся, пока он не передумал. Ему достаточно нахмурить брови – и от нашего дома вместе со мной, со всеми чадами и домочадцами не останется даже горсточки праха.

Гюли нежно улыбнулась отцу и сказала:

– Мой долг – повиноваться родителям. А вы скажите визирю: «Моя дочь – ваша рабыня!»

Старик вернулся вне себя от радости к Алишеру Навои и сказал:

– Я всегда говорил, что Гюли умница. Она согласна.

В тот же день Алишер Навои заслал в дом Абу Салиха сватов.

Надо сказать, что Алишер Навои был необыкновенным человеком. Он решил лично убедиться в чувствах девушки и стал каждый вечер приезжать в дом своего будущего тестя.

Алишер и Гюли прогуливались по цветнику и могли без помех говорить о своей нежной любви. Алишер декламировал свои новые, полные возвышенных страстей и чувств газели, посвященные Гюли, а Гюли пела звонким, подобным соловьиному, голосом песни под аккомпанемент домбры. Казалось, счастью молодых влюбленных не будет предела.

День свадьбы близился. Алишер принес уже отцу невесты калым – десять тысяч золотых. Состоялся никах – обручение.

В один из дней, когда Алишер находился в доме любимой, шах Хусейн спросил своих приближенных:

– Позвольте мне сказать, – обратился он к шаху Хусейну, – вот уже сорок и еще сорок дней, как соглядатаи неотступно, по вашему повелению, ходят по стопам вашего визиря Алишера, дабы вы знали о поведении его и мыслях.

– Что же узнали наши соглядатаи?

– Государь и повелитель, мысли и побуждения ваших подданных должны быть чище и прозрачнее хрусталя. Алишер обманывает вас.

– Что?! Как он смеет!

– Да! Алишер лживо говорит вам, что каждый вечер он занимается сочинением новых стихов. На самом деле он проводит время с девушкой несравненной красоты. Он скрыл от вас, великий шах, брильянт чистой воды, место которого в венце падишаха. Имя девушки Гюли. Она дочь ткача Абу Салиха.

Когда Алишер Навои явился, шах Хусейн сказал ему:

– Мы решили жениться!

На это Алишер спросил:

– Невеста красива? Из хорошей ли она семьи?

– Она красива, и отец ее достойный человек.

– Позвольте принести вам поздравления.

Тогда Хусейн хитро улыбнулся и обратился к стоявшим у подножия трона:

– Вы слышите, мой первый визирь одобрил наше решение жениться. Назначаю моего друга и старшего визиря Алишера моим сватом. Немедля собери, друг мой, дары и направляйся в дом девушки.

Не подозревая ничего, Алишер поклонился и сказал:

– Великая честь быть сватом падишаха. А куда я должен ехать?

– В дом ткача Абу Салиха.

Изменился в лице Алишер и с низким поклоном проговорил:

– Я лишен возможности исполнить поручение повелителя.

Впал в ярость шах Хусейн.

– Так, значит, это правда, что ты скрыл от меня свои поступки. Иди же под страхом немилости и сватай мне красавицу.

Но Алишер был тверд и непреклонен в своей любви. Он снова поклонился и сказал:

– Противоестественно было бы, если б жених стал сватать свою невесту для другого, даже когда этот другой сам падишах.

Сказал так и удалился.

Шах Хусейн немедленно подписал фирман об изгнании Алишера из Самарканда, а своим сватом назначил Маджеддина.

Вестником несчастья прискакал на взмыленном коне Алишер в дом ткача Абу Салиха.

В цветнике, среди благоухающих роз, проливая слезы, рассказал Алишер своей любимой Гюли о гибели их любви.

– В этом мире тиранства и притеснения нет счастья для людей! – воскликнул Алишер, сокрушаясь о своем бессилии.

– Пусть я умру, но никогда женой Хусейна не буду, – говорила Гюли.

В то время как они так разговаривали, в дом Салиха прибыл визирь Маджеддин с дарами падишаха.

Оставив сидеть знатного свата на почетном месте, Абу Салих вошел в цветник и, не глядя на Алишера, сказал:

– У меня мог быть зятем визирь, но, оказывается, судьбе угодно, чтобы я стал тестем самого падишаха.

Тогда Гюли повторила слова, которые только что сказала она возлюбленному своему Алишеру:

– Пусть я умру, но никогда женой Хусейна не буду.

– Увы мне! – воскликнул Абу Салих. – Шах не потерпит твоего отказа. Он превратит мое жилище в дым, и не останется от меня и горсточки пыли.

Абу Салих плакал, стонал, молил не губить его и родных, но Гюли осталась непреклонна.

Выйдя к Маджеддину, Абу Салих упал перед ним ниц и сказал:

– У нее помрачение разума. Она сказала «нет», но я умоляю вас, не говорите ничего шаху. Она еще поймет, что лучше быть даже рабыней падишаха, нежели женой визиря.

Маджеддин удалился, сказав, что прибудет за ответом после вечернего намаза. Перед уходом он поклялся во всеуслышание:

– Клянусь, если девчонка не согласится добровольно, то я приволоку ее во дворец на волосяном аркане.

А девушка удалилась к себе и скоро вернулась с двумя пиалами вина – мусалласа. Вручив одну из них своему возлюбленному, Гюли сказала:

– Разлука горше смерти. В этой чаше вина я вижу избавление от злой участи стать игрушкой в руках падишаха.

Не успел Алишер остановить Гюли, как она выпила вино до дна.

– Там был яд? – спросил Алишер.

Девушка молча кивнула головой. Тогда, не произнеся ни слова, Алишер осушил свою чашу.

– Без любви к моей Гюли для меня нет жизни, – сказал он.

Губы влюбленных слились в поцелуе.

После вечернего намаза в дом ткача Абу Салиха явился Маджеддин. Гюли, опасаясь, что жестокий шах исполнит угрозу и погубит ее родных и разорит дом, сказала отцу:

– Я согласна, но с одним условием – свадьба должна состояться не ранее, чем через сорок дней.

Шах Хусейн приказал готовить пышную свадьбу и осыпал золотом Абу Салиха. Приказ об изгнании Алишера был отменен.

В час свадебного пира Алишер Навои проник в одежде странника в гарем, чтобы проститься со своей возлюбленной.

Он застал Гюли больной. Ужасный приступ изнурительной лихорадки мучил ее. Но она была по-прежнему прекрасна, и жаркое сияние ее глаз спорило с холодным мерцанием звезд.

– Я не буду женой падишаха, – сказала Гюли, – яд действует, и я умираю.

– Любимая, – сказал Алишер в глубокой печали, – я тоже пил яд из твоих рук, но я не чувствую и признаков болезни.

Тогда Гюли призналась:

– Не было от сотворения мира, чтобы любящая убила своей рукой любимого. В твоей чаше, душа моей жизни, было чистое вино.

– Несчастный я! – воскликнул Алишер. – Зачем ты поступила так жестоко?

– Я поступила так, чтобы ты, любимый, никогда не забыл меня.

В тот самый миг в комнату Гюли вбежал разъяренный шах Хусейн. Кто-то из евнухов прошел в пиршественную залу и донес о приходе в гарем Алишера.

В руках шаха была обнаженная сабля.

– Кто бы ни посмел нарушить неприкосновенность моего гарема, – крикнул Хусейн, – тот умрет!

– Тише, не тревожьте ее сон, – говоря так, Алишер показал на Гюли, – о падишах, выйдем отсюда. Не будем тревожить ее покой.

Шах Хусейн взглянул на Гюли и увидел, что она мертва. Уронив на пол саблю, шах вышел.

Алишер поднял саблю и, выйдя в соседнюю комнату, сказал:

– Ныне ничего больше я не жажду, как только того, чтобы факел моей жизни погрузился в реку забвения. Вот сабля, рази!

И он протянул саблю Хусейну.

Рассказывают, что Хусейн раскаялся в своем поступке, не стал рубить голову своему визирю Алишеру. Более того, он обнял его и поклялся в вечной дружбе.

Мудрый Алишер остался первым визирем государства. Ни одно государственное дело не решалось у подножья трона без совета Алишера.

Но рассказывают также, что Хусейн до скончания дней своих затаил в сердце злобу на Алишера, ибо, кто не знает, что часто люди становятся врагами именно тех, кому они причиняют сами зло. Боялся также трусливый и жестокий Хусейн, что Алишер станет когда-нибудь мстить ему.

Товариществу и дружбе между шахом и визирем пришел конец. Много горя и бед претерпел Алишер Навои по той причине.

Любовь свою к прекрасной Гюли мудрец и поэт Алишер Навои хранил до самой смерти. Вот почему его взор никогда больше не останавливался ни на одной девушке, даже если своей красотой она могла поспорить с солнцем, луной и всей плеядой звезд небосвода.

Перевод М. Шевердина.

ЗИЯД-БАТЫР

Было или не было, в давние времена жил-был шах по имени Султан. Была у него дочь красоты несравненной, скромная, умная, ученая. Если кто на нее хоть раз взглянет, только о том и думать будет, как бы еще раз на нее взглянуть. Звали ее Камархон.

Не было человека, который мог бы так ловко, как шахская дочь, из лука стрелять, копье метать, мечом разить. Шах Султан свою дочь даже больше, чем сына, любил. А сколько было женихов у Камархон – и не перечесть! Из разных стран приходили просить ее руки сыновья шахов и беков, но все они ей не нравились.

Кто к ней ни сватался, всем Камархон один ответ давала: – Я замуж не собираюсь.

Во дворце у султана работал старик-мастер. Во всех ремеслах был он искусен. Вещи, которые он делал, очень нравились шаху, и старого мастера поставили начальником над всеми мастерами.

Был у мастера двадцатилетний сын, статный, красивый, а к тому же храбрый и умный. Звали его Зияд-батыр. Большой славой он пользовался среди других батыров.

Мастер захотел научить сына своему ремеслу и говорит:

– Сын мой, учись ремеслу, вырастешь – тебе оно пригодится.

Много времени не прошло, сын всякому ремеслу от отца научился. Смотрит отец на сына, радуется, а того не знает, что Зияд-батыр от любви страдает, мучится, ночами не спит, слезы льет, по красавице-царевне тоскует.

Однажды приказала Камархон мастеру сделать лук. Взялся старик за работу и за несколько дней сделал лук. А Зияд-батыр тайком от отца тоже лук готовил Сделал он лук и показал отцу. Посмотрел мастер на его лук и удивился. У Зияд-батыра лук намного лучше, чем у него самого, получился. Нельзя было взять этот лук в руки и не полюбоваться его красотой. На луке было вырезано узорным письмом красивое двустишие о любви.

Обрадовался очень старый мастер, сына в лоб поцеловал и говорит ему:

– Молодец, сын мой, очень я рад, что ты так хорошо моим инструментом овладел, теперь тебе в жизни нищета не грозит.

Свой лук мастер себе оставил, а царевне послал лук, сделанный Зияд-батыром. Очень понравился царевне лук. Именно такой ей и хотелось получить. Послала она мастеру дорогие подарки. Мастер был очень старый. Однажды он заболел – тяжело заболел, никакие лекарства не помогли – и умер.

Позвал шах Султан Зияд-батыра и назначил его вместо отца начальником над своими мастерами.

Зашел однажды шах к Камархон и увидел, что она луком играет. Взял шах в руки лук, отделку его рассматривает, любуется им, удивляется. Вдруг заметил шах стихи, которые были на луке вырезаны, прочитал их, позвал Зияд-батыра и спрашивает:

– Кто стихи на луке вырезал?

– Я, – отвечает Зияд-батыр.

– Мало тебе того, что я тебя начальником всех мастеров назначил, неблагодарный?!

Разозлился шах, позвал палача и приказал казнить Зияд-батыра.

Тут один из визирей кинулся в ноги шаху, попросил помиловать молодого мастера, от смерти избавить. Послушал Султан визиря, но все же приказал изгнать Зияд-батыра из города.

Отправился Зияд-батыр в путь. Ехал он и по степям и по холмам, много дней ехал, долгий путь проехал и приехал в горы.

Посмотрел – кругом зеленая трава, воздух чистый человеку сердце радуют, путника на отдых зовут. Увидел Зияд-батыр, что старик пастух табуны лошадей и отары овец пасет. Подъехал он к пастуху, поздоровался. Видит старик, что юноша устал, утомился, – налил ему из бурдюка чашку кумысу.

– Откуда путь держишь, сынок? – спрашивает пастух.

Зияд-батыр все как было пастуху рассказал. Пожалел его старик и снова спрашивает:

– А сейчас куда едешь, сынок?

– Куда же мне ехать сейчас, отец? Куда может ехать бездомный путник, лишившийся родной земли? Еду куда глаза глядят.

– Вот я у жителей здешних гор скот пасу, – говорит старик. – От отцов, дедов пастушьему делу научился. Если тебе такая жизнь понравится, будь моим сыном.

По сердцу пришлись Зияд-батыру слова пастуха.

– Отец, если вы меня к себе берете, да еще своим сыном назвать желаете, я всей душой у вас остаться согласен.

Так стал Зияд-батыр жить у пастуха, пасти овец, лошадей. Научился он хорошо из пращи стрелять. Когда дикие звери на стадо нападали, Зияд-батыр так ловко в них пращой камни метал, что многих зверей убивал. Радовался старик пастух. Прежде каждый год дикие звери много бед причиняли, а после того как Зияд-батыр пришел, стада стали спокойно пастись. Слава о Зияд-батыре далеко по горам пошла. Стали его люди звать «богатырь-камнеметатель». Так два года прошло.

Пока Зияд-батыр со своим отцом-пастухом стада пасет, послушайте про шахскую дочь Камархон.

Камархон никому не говорила о том, что она любит Зияд-батыра, но про себя давно уже решила:

«Если отец захочет меня замуж выдать, выйду я только за Зияд-батыра».

После того как шах изгнал Зияд-батыра из города, весь мир в очах Камархон черной пеленой покрылся, с утра до вечера она про Зияд-батыра думала, а по ночам до раннего рассвета плакала.

Долго царевна горе свое никому не открывала.

Было у нее сорок прислужниц. Старшую из прислужниц звали Хумаюн.

Тосковала Камархон, тосковала и наконец рассказала Хумаюн о своем горе. Чтобы тоску развеять, стала Камархон часто на охоту ездить. В один из весенних дней, отпросившись у отца, Камархон и ее служанки оделись джигитами и отправились на охоту. Приехали они в лес, несколько фазанов и других птиц застрелили, а больше никакой дичи не встретили. Поскакала Камархон дальше и видит – вдали гора виднеется высотой до небес. Поехала Камархон к той горе, а в это время из оврага выскочил волк. Пустила в него Камархон стрелу, убила волка, отдала его одной из служанок и поехала дальше.

Едет Камархон, видит – в лесу пасется олень, в ушах у него золотые кольца висят, на рогах золотая печать видна, шея драгоценными ожерельями увешана. Понравился очень олень Камархон, и захотелось ей обязательно поймать его.

– Поймайте мне оленя, – приказывает она девушкам, – только стрел в него не пускайте, арканами ловите. Смотрите, чтобы никто оленя не упустил, а если кто оленя упустит – с охоты прогоню, на весь свет опозорю.

Взяли девушки арканы, стали оленя окружать. Бросила Хумаюн аркан на оленя, промахнулась. Олень мимо царевны пробежал. Три раза подряд бросала сама Камархон аркан, не смогла поймать оленя. Стыдно ей перед девушками стало, досадно, – помчалась она оленя догонять.

Летел олень, как птица.

Конь у царевны был быстрый, словно ветер, но и он оленя догнать не мог.

Наконец и олень и конь утомились. Олень задыхаясь, забежал в пещеру.

Царевна обрадовалась, подумала: «Ну, теперь поймаю», – вошла в пещеру, а в пещере другой выход был, олень через него проскочил и убежал.

Камархон снова на коня вскочила и погналась за оленем. Гналась она за ним, гналась и прискакала к той горе, где Зияд-батыр стада пас.

Увидев, что какой-то всадник гонится за оленем, взял Зияд-батыр камень, заложил в пращу, прицелился и запустил его. Попал камень в цель и сбил один рог у оленя.

Олень на землю свалился.

Разгневалась Камархон, выхватила меч из ножен и говорит:

– Эй, дерзкий пастух! Если б я хотела оленя убить, я бы его давно убила. Я хотела его живым поймать. Зачем ты в чужую дичь стреляешь?

Вдруг из-за скалы выскочил тигр.

Конь царевны испугался и назад отскочил. Камархон упала с коня и мечом себе руку поранила.

А Зияд-батыр, как увидел тигра, заложил камень в пращу, прицелился.

Только собрался тигр на царевну прыгнуть, как камень ему в голову попал. Тигр упал мертвым. Подошел Зияд-батыр к царевне, видит – лежит без сознания раненый юноша с маской на лице.

Зияд-батыр быстро снял с себя рубашку, оторвал один рукав и рану перевязал. «Надо спасти бедного юношу, – подумал, – жалко будет, если он зря погибнет».

Принес Зияд-батыр воды, на лицо раненого побрызгал – ничего не помогло. «Надо маску снять, – решил Зияд-батыр, – дать немного воды выпить».

Снял он с юноши маску, из-под маски черные волнистые волосы рассыпались, и увидел Зияд-батыр, что лежит перед ним Камархон.

– Дорогая моя, подними голову, не заставляй меня мучиться, ты меня зарубить хотела, руби, только не лежи так бездыханная, подними свою голову, – молил Зияд-батыр.

Прошло немного времени, девушка стала в себя приходить. Открыла глаза, видит – по лицу пастуха слезы текут, стала вглядываться – узнала Зияд-батыра, своего любимого, и от радости опять сознание потеряла.

Тут одна за другой стали девушки-прислужницы подъезжать. Видят – мертвый тигр лежит, царевна без сознания, а какой-то пастух над ней склонился, водой на лицо ей брызгает.

Девушки быстро с коней спрыгнули. Хумаюн подбежала, голову царевны себе на колени положила, плачет, в чувство ее приводит.

Хумаюн с руки царевны повязку сняла, к ране лекарство приложила. Тут Камархон в себя пришла.

Хотели девушки скорее в шахский дворец возвратиться, Камархон не согласилась:

– Пока рана моя не заживет, никуда я отсюда не поеду.

Был в том месте родник и около родника два тенистых дерева. Прислужницы положили царевну под деревьями, а царевна думает: «Узнал меня Зияд-батыр или не узнал?»

И его спрашивает:

– С каких пор вы здесь пастухом работаете?

Зияд-батыр думает: «Убить захочет – пусть убивает; что бы ни было, правду скажу», – и отвечает:

– Да с тех пор как ваш отец меня к изгнанию приговорил.

Царевна извиняется перед Зияд-батыром:

– Моя вина. Не смогла я отца упросить, чтоб он вас не прогонял.

Обрадовался Зияд-батыр и пошел звать своего приемного отца.

– Надо хорошо угостить дорогих гостей, – говорит старик пастух.

Принес он из кишлака большой котел, огонь под котлом разложил, пять баранов зарезал, девушек пловом угостил, кумысом напоил.

Прошло несколько дней, и рана царевны начала заживать.

Послушайте теперь про отца царевны.

Пятнадцать дней прошло с тех пор, как Камархон уехала на охоту, а от нее вестей нет. Еще пятнадцать дней прошло, а про царевну ни слуху ни духу.

Позвал шах одного богатыря и говорит:

– Вот уже месяц прошел, как от царевны вестей нет, поезжай узнай, где она. Найди ее, и вместе возвращайтесь.

А тот богатырь на царевне хотел жениться. Поэтому он шаху верой и правдой служил. Обрадовался он, получив такое приказание, мигом в путь собрался. Взял с собой джигитов, кувшин вина и поехал.

Проехал богатырь пять дней, нашел царевну и видит: сидит она и беседует с Зияд-батыром. Как увидел это богатырь – огорчился. Боясь, как бы не обидеть царевну злым словом, слез с коня, поздоровался и говорит:

– Отец беспокоится о вас, меня на поиски послал.

Тут стали его обедом угощать. Богатырь кувшин вина принес. Девушки вино разлили. Выпил богатырь две чашки вина, голова у него закружилась, глаза покраснели, кровь в жилах закипела. Из-за какого-то пустяка придрался он к Зияд-батыру.

– Почему мне перечишь? – закричал он, вскочил и ударил Зияд-батыра кулаком. Оскорбился Зияд-батыр, на удар ударом ответил. У приезжего богатыря изо рта пена пошла, тут он и кончился.

Набросились на Зияд-батыра джигиты и затеяли бой-драку. Всех их одолел Зияд-батыр и говорит царевне:

– Теперь нам здесь оставаться опасно. Поедем куда-нибудь в другую страну.

Царевна отослала своих девушек-прислужниц к шаху и дала им наказ:

– Если отец про меня спросит, скажите, что Камархон уехала в другую страну.

С плачем девушки в город возвратились.

А Зияд-батыр и царевна попрощались с пастухом, сели на коней и пустились в путь-дорогу. Проедут немного, поохотятся, дальше едут. Так за несколько дней добрались они до города Герата. Правил там шах Хусейн-Мирза.

Остановились они в караван-сарае. Зияд-батыр устроился на работу в кузнице. Вскоре они с Камархон поженились. Пришел к Зияд-батыру однажды один богатый шейх и говорит:

– Зачем вам жить в караван-сарае, я в своем квартале для вас домик нашел.

Понравился домик Зияд-батыру. Было у него немного заработанных денег, отдал он их и переселился с женой в этот дом.

А слуга у того шейха был разбойник. Позвал шейх разбойника и говорит:

– Никуда сегодня вечером не уходи. У меня дело есть.

И вот в полночь он с разбойником пошел к дому Зияд-батыра. Хотели они, когда Зияд-батыр уснет, убить его и похитить Камархон.

Но Камархон их услышала и Зияд-батыра разбудила. Зияд-батыр встал, видит – перед домом два человека стоят. Взял он кинжал из-под подушки и схватился с разбойником. А Камархон подбежала да как даст богачу кулаком по щеке – у того щека раздулась. Зияд-батыр покончил со слугой, а царевна повалила на землю богача и душит его.

Шейх просит-молит:

– Отпустите меня, пощадите!

Царевна думает: «Убить его надо», – но Зияд-батыр говорит:

– Ладно, отпустим негодяя. Пусть себе убирается поскорей, да в другой раз такими делами не занимается.

Убежал шейх и подумал: «А что, не пойти ли мне пожаловаться на них шаху?» Повязал распухшую щеку и отправился во дворец.

Сидел во дворце Хусейн Мирза со своими вельможами, и шейх среди них сидит.

Пришел шейх, поклонился султану и жалуется:

– Государь, приехал недавно в наш город какой-то безродный бродяга с девушкой. Я думал, что это честные люди, дом им продал, а они меня побили. Прогоните, государь, негодного бродягу из города.

Разгневался шах и говорит:

– Так его мало из города выгнать, казнить надо, – и послал своих стражников к Зияд-батыру.

Пришли стражники, взяли Зияд-батыра и Камархон, руки связали и повели к шаху. Как увидел шах Камархон, все на свете забыл и говорит Зияд-батыру:

– Где ты девушку взял, откуда она?

– Спросите у нее самой, – отвечает Зияд-батыр.

– Оставьдевушку здесь, а сам иди, – говорит шах Зияд-батыру. Но Зияд-батыр не соглашается, не уходит.

Разозлился шах, позвал палачей, приказал казнить Зияд-батыра. Повели палачи Зияд-батыра на казнь. Но он всех перебил и убежал к своему мастеру-кузнецу.

Рассказал он кузнецу все, что с ним случилось, кузнец посоветовал ему:

– Тут недалеко пещера есть, ты в ней спрячься, а я пойду в город, послушаю, что люди говорят. Завтра приду к тебе и все расскажу.

Послушайте теперь про царевну.

Сначала шах с ней по-хорошему говорил, сулил:

– Я тебя озолочу, будешь ты богаче всех шахских дочерей, оставайся в моем дворце.

Не поддается Камархон уговорам.

Разъярился шах. А в саду у него в подземелье была потайная тюрьма, про которую никто не знал.

Взял шах и бросил Камархон в ту тюрьму. А когда шах услышал, что Зияд-батыр убежал, приказал все ворота в городе запереть и беглеца найти. Искали, искали Зияд-батыра, нигде найти не смогли.

Настал вечер. Пришел кузнец в пещеру, где Зияд-батыр спрятался, и стали они советоваться, что им дальше делать. Подумал, подумал кузнец да и говорит:

– Есть у шаха визирь Навои. Надо тебе пойти к нему и про все свои несчастья рассказать. Человек он справедливый, твоему горю поможет.

– Ладно, – говорит Зияд-батыр, – так и сделаю.

Вышел он в полночь из пещеры и направился в дом Навои. Постучался и говорит:

– Я издалека к достославному Навои за советом пришел. Пустите меня к нему.

Навои, как обычно, еще не спал. Он до поздней ночи, а то и до утра, всегда работал со светильником. Пришли к нему слуги и говорят:

– Там какой-то джигит издалека к вам за советом пришел.

– Впустите его, – говорит Навои.

Вошел Зияд-батыр, поздоровался, сел и рассказал Навои про свое горе.

Навои его утешил:

– Не беспокойся. Шах не убьет Камархон, завтра я про нее узнаю и тебе сообщу.

Назавтра отправился Навои к шаху во дворец и зашел в сад. Он-то знал, что у шаха есть подземная тюрьма.

Ходил он по саду, садовника встретил. Поклонился садовник Навои, букет цветов преподнес. Садовник и за садом, и за тюрьмой смотрел. Только никто этого не знал.

Навои спрашивает садовника:

– Знаешь ли ты про девушку, которая в подземелье сидит?

– Знаю, господин, – отвечает садовник. – Сам шах ее в подземелье приказал бросить.

Пошел Навои и сообщил Зияд-батыру, что Камархон жива и здорова. А людям своим приказал подземный ход копать к саду шаха.

За три дня подземный ход прокопали и Камархон из тюрьмы освободили. Привели ее в дом Навои, там ей место было приготовлено. Навои говорит Зияд-батыру:

– Тебя и Камархон в моем доме никто не обидит. Живите здесь спокойно и счастливо.

Прожили они в доме Навои три года. У Камархон сын родился. Уже он ходить начал. Однажды проходил Навои по саду, видит – мальчик сидит и в воде плещется. Взял его Навои на руки, цветов ему дал. Подошел он к двери Зияд-батыра и слышит, как тот говорит:

– Не плачь, дорогая моя Камархон, знаю я, что по матери родной скучаешь, что повидать ее не можешь… Не плачь… успокойся… У меня тоже сердце по родной стране болит…

Услышав это, Навои зашел к ним. Камархон слезы вытерла, встала, поклонилась Навои, а он говорит ей:

– Не горюй, не печалься. Еще месяц потерпи, а там я сам вас в вашу страну отвезу и отцу твоему все объясню.

Прошел месяц. Отпросился Навои у шаха в путешествие, взял четырех верных джигитов и стал в путь-дорогу снаряжаться. Джигиты за неделю до отъезда тайком увезли Камархон и Зияд-батыра из города и спрятали в горах. Закончил Навои свои сборы и отправился в путь. По дороге заехал в горы и взял с собой Камархон и Зияд-батыра.

Несколько дней они ехали, большой путь проехали и прибыли на родину Камархон. Услышал шах Султан о Навои и выслал джигитов гостя встречать.

Погостил Навои несколько дней, шах Султан его во дворец приглашает:

– Добро пожаловать, – говорит, – по какому делу приехали?

Навои ему отвечает:

– Приехал я за тем, чтобы попросить у вас прощения двум провинившимся. Если вы их простите, я у вас еще несколько дней погощу, не простите – сейчас уеду.

Шах Султан говорит:

– Если б провинившиеся даже и отца моего убили, раз вы за них просите, все равно прощу. Скажите мне, кто они.

Тут Навои приказал позвать Камархон и Зияд-батыра. Вошла Камархон и бросилась отцу на грудь.

Шах от радости в обморок упал. Привели его в чувство, шах плачет, спрашивает:

– Где же-ты пропадала, дочь моя?

Тут Зияд-батыр подошел, поздоровался с шахом Султаном.

Шах Султан на радостях пир устроил, семь дней народ угощал. А Зияд-батыра своим военачальником назначил.

Зияд-батыр первым делом послал за старым пастухом, с которым он в горах вместе скот пас, и поселил его в тенистом саду.

Любил Зияд-батыр простой народ; бедным, голодным, раздетым помогал.

Погостил Навои у шаха несколько дней и домой в Герат возвратился.

А Зияд-батыр и Камархон всю жизнь его добром поминали.

Перевод А. Мордвилко.

ТУЛЬГАНОЙ

(Сказка-быль)

В старые времена решил уратюбинский бек поселить людей на границе, чтобы они охраняли его бекство.

«Коканд хочет идти на нас войной, нужно оградить страну, – объявил бек народу. – От каждого из сорока домов пусть пойдет один здоровый воин с семьей». Стали седобородые старейшины селения Ахтунан советоваться:

– Не дать людей нельзя. Он – бек, сделает с нами, что захочет. Но кто пойдет? Богатые люди не пойдут. Пусть бедняки идут. Не все равно, где им жить? И здесь плохо живут, и там плохо.

Собрали седобородые еды немного, нескольку тенег, кое-чего из одежды, чтобы дать тем беднякам, и от каждого десятка домов Ахтунана послали одну семью.

А богачам ничего не делается. Купили бедняков за гроши да и отправили на горе и несчастье.

Один ахтунанский бедняк, по имени Назар, сам решил поехать с семьей.

«Что у меня тут? – подумал он. – Сад, что ли, свой есть? У перепелки дома нет, куда ни пойдет, там и кричит свое «пит-пильдык».

У Назара была семнадцатилетняя дочка Тульганой.

Когда она была еще маленькая, Назар устроил помолвку Тульганой с Пардабаем – сыном такого же бедняка, как и он сам. Тульганой и Пардабай вместе росли и полюбили друг друга.

«Но как оставить дочь? – думал Назар. – Ведь у Пардабая нет ни одеяла, ни подушек, ничего. Так и быть, пускай Пардабай поживет, как ему суждено, потерпит, покорится судьбе. Если моей дочери судьба жить в чужой стороне, кто-нибудь и там возьмет ее в жены».

Поплакала Тульганой, да что поделаешь, против воли отца не пойдешь.

Выпросил Назар у седобородых двух ишаков, погрузил на них свои старые рваные одеяла да кошмы, забрал семью и пристал к другим переселенцам.

От некоторых родов пустились из Ахтунана в путь и старики, и согбенные старухи с восковыми торчащими ушами.

Были и такие, что хотели повидать новые места. Подпоясавшись поверх халатов, они подгоняли чужих ослов с вьюками.

Так шли переселенцы несколько дней. Подошли к чужим рубежам. Войсковые начальники показали в степи место, где жить, приказали не пускать неприятеля и уехали восвояси в Ура-Тюбе.

Бедняки расположились на месте. Кто выкопал в сухой глине себе землянку, кто сделал камышовый шалаш.

Так и жили, пробавляясь ячменными лепешками да водой.

Прошло два месяца. Тульганой совсем опечалилась. От Пардабая не было никаких вестей.

Вдруг кокандцы пошли войной на Ура-Тюбе.

Уратюбинский бек выступил навстречу. Войска выстроились. Кокандские богатыри выехали с копьями вперед и стали вызывать уратюбинцев на поединок.

От уратюбинцев вышел богатырь Алланазар. Поборол многих кокандских силачей.

Тут завязалась общая схватка. Шум, суматоха. Кто убит, кто остался в живых – ничего не поймешь.

Поселенцы тоже воевали, показали свою храбрость.

Пока они воевали, дети и женщины попрятались в камыши.

Побоялась остаться в своей землянке Тульганой. «Заметят меня кокандцы и захватят себе в добычу», – думала она. А в камыши тоже далеко не вошла. Страшно стало. Тогда много хищных зверей было.

Так и сидела Тульганой у самого края камышовых зарослей.

Прошло несколько часов. Звуки битвы стихли. Затрубили карнаи, сурнаи. Войска разошлись на свои места.

Успокоилась немного Тульганой, вышла из зарослей, подошла к арыку, умылась, стала пить воду.

Вдруг видит – скачет на коне богато одетый толстый военачальник в златотканой чалме, с саблей на золотом поясе.

Задрожала от страха Тульганой и бросилась прятаться в камыши.

Но всадник ее заметил и ласково окликнул:

– Не бойся, девушка хорошая, я начальник Суфибек, а тебя как зовут?

– Меня зовут Тульганой.

– Не пугайся. Я ничего непристойного себе не позволю. Целый день я был в битве. Устал, запылился. Хочу руки, ноги помыть, воды попить. Да и время вечерней молитвы подходит. Ты посмотри, девушка, за конем. Потом поговорим с тобой, и я сам отвезу тебя в хорошее место.

Снял Суфибек чалму, сапоги, халат, пояс, оружие, подошел к воде и стал умываться.

Видит Тульганой, Суфибек занят – и захотелось ей поозоровать, позабавиться.

Надела она сапоги Суфибека, халат, перетянула талию золотым поясом, на голову надела златотканую чалму.

– Ну, как? Я такой же бек, как вы? – спросила Тульганой.

Суфибек посмотрел на нее и удивился:

– О, девушка, да ты молодец, да как стройна! О, да ты настоящая красавица. Но как бы то ни было, не подобает пропускать молитву. Я помолюсь, а ты смотри за конем.

Начал Суфибек совершать вечернюю молитву.

А Тульганой подумала: «Хочет он с двух сторон получить пользу: сперва он помолится, чтобы не остаться в долгу у аллаха из-за пропущенной молитвы, а потом сделает меня своей добычей. Довольно с него и молитвы».

Словно лихой джигит, вскочила Тульганой на коня, повернула в сторону и поскакала. Подгоняет девушка коня нагайкой да все оглядывается.

Пусть она едет, а вы послушайте о Суфибеке.

Суфибек молился и не смотрел по сторонам, чтобы не нарушить благолепия молитвы.

Вот он кончил, провел руками по лицу, перебрал четки, опять провел руками по лицу, поднялся, повернул голову – ни коня, ни оружия, ни девушки.

«Куда она делась? – подумал он. – Озорница-девчонка, любит пошалить. Отвезу ее к себе, будет она украшением моего гарема. Не спряталась ли она в камыши?»

Суфибек пошел искать. Все ноги исколол, но так и не нашел. Побежал босиком на холм. Поднялся, посмотрел кругом – нет ни коня, ни девушки.

Подоткнул Суфибек обе полы халата, бежит туда, бежит сюда, мечется во все стороны. Кого ни встретит – спрашивает и бежит дальше.

Так устал, что и разум потерял. Увидел чесоточную, запаршивевшую козу и спрашивает:

– Эй, коза! Домашняя, чесоточная коза, не проезжала ли Тульганой?

– Мэ-э, – отвечает коза.

Побежал Суфибек дальше, увидел старуху, спрашивает:

– Не проехала ли здесь бедовая девчонка Тульганой? Ох, что она со мной сделала, только не сбивай меня с пути, сатана, иначе плохо тебе будет.

– Нет, – отвечает старуха, – не видела.

След затерялся.

Суфибек не знал, куда идти, запыхался, измучился. Стыд и досада мучили его: потерял лошадь, оружие, да еще и Тульганой упустил из рук.

Пошел назад Суфибек. Со лба пот льется, из глаз текут слезы. Не может он к своим войскам идти в таком жалком виде.

«Как я покажусь им?»

И пошел он искать пристанища в Мирзачульскую степь.

Пусть себе Суфибек, плача и стеная, идет по степи, а вы послушайте про Тульганой.

Едет, скачет девушка-озорница на коне. Золотое шитье на чалме блестит, пояс золотой талию ей стягивает, сабля в золотых ножнах на поясе висит.

Дехкане, сборщики колосьев, завидев джигита на бекском иноходце, с дороги сходили в сторону, низко кланялись, думали:

«Ой, ой, сам бек едет».

Так и скакала Тульганой через степи, через поля, через холмы, проехала Кошобормак, подъехала к городу Джизаку.

У ворот города увидели Тульганой военные начальники.

Подумали они:

«Конь в пене, издалека прискакал джигит, роскошно одет – это посланец самого эмира бухарского». Подбежали к Тульганой, помогли ей с коня сойти, доложили беку.

Пришел бек, поздоровался. Повел к себе, усадил на роскошные ковры, угостил, вкусными кушаньями.

– Откуда едете? – спрашивает бек.

– Кокандский бек пошел войной на уратюбинского бека, – важно отвечает Тульганой. – Я отвез письмо беку, вот теперь и возвращаюсь.

На другой день после чая Тульганой подвели коня.

Тульганой спешила, гнала коня. Остановилась ненадолго в Янги-Кургане, дальше поскакала. Приехала в :селение Ахтунан, в самый базар. Удивился народ: «Зачем эмирский человек приехал и все осматривает? Что бы это такое случилось?»

Куда Тульганой ни направит коня, все смотрят на нее, пугаются.

Проехала Тульганой через базар. Все глазами ее провожают: «Куда поедет этот человек?» Любопытные идут позади, следом.

Проскакала несколько улиц Тульганой и въехала в плохенький дворик бедняка Пардабая.

«Вай, этот Пардабай, несчастный, что-то натворил, подумали люди. – Эмирский человек, должно быть, узнал. Сейчас Пардабая заберет, не иначе, в зиндан посадит.

Едва завидел Пардабай в воротах всадника – бросился в сарай.

«Теперь я пропал!» – думал он. В сарае зарылся он в самане, и лежал, не шевелясь, затаив дыхание; «Может быть, не найдет и уедет».

– Пардабай дома? – спросила Тульганой мужским голосом и въехала во двор. Вышла из комнаты старуха – мать Пардабая.

– Сынок, – боязливо сказала она, – зачем вам Пардабай? Месяца два как он ушел в горы жать и собирать колосья. Хочет что-нибудь заработать на свое жалкое пропитание.

Тульганой сошла с коня. Привязала его и зашла в дом.

Задрожала старуха от страха: «Вот-то беда стряслась, – горько подумала она. – Видно, слишком хороша и такая наша скудная жизнь!»

Тульганой повесила на колышек пояс и саблю. Потом сняла с себя златотканую чалму Суфибека. Косы рассыпались у нее по плечам.

– Ну, вот! На кого я похожа? – спросила она.

Старуха смотрит – перед ней Тульганой.

– О, Тульганой, это ты? – обрадовалась старуха и прижала Тульганой к груди.

Потом побежала во двор.

– Эй, Пардабай! Твоя нареченная приехала!

А Пардабай лежит, зарывшись в сено, и думает:

«Какая там нареченная… Разве девушки такие бывают? Сбоку сабля повешена, на голове золотая чалма. Нет, мать меня обманывает».

Вошла старуха в сарай, сбросила саман, прикрывавший сына, взяла его за руку.

– Выйди! Посмотри! Вернулось твое пропавшее счастье – Тульганой, – сказала старуха.

С тех пор как уехала невеста, у Пардабая руки не брались за работу, а теперь, когда он ее увидел, радости его не было конца-краю.

Мать и говорит:

– Вот Тульганой приехала. Есть у тебя несколько грошей? Сходи на базар, чего-нибудь купи. Надо свадьбу устроить, вай, уж эта бедность, ничегошеньки дома нет.

– Мы знаем бедность друг друга. Возьмите лошадь, продайте ее на базаре, за сколько пойдет. А потом купите, что нужно, – сказала Тульганой.

Пардабай обрадовался, сел на лошадь, поехал на конский базар и продал за столько, сколько дали ему.

Купил мяса, сала, ковер, мягкие подстилки, справил все, что нужно.

– Пусть все знают, что Тульганой вышла замуж, – решил Пардабай и устроил маленький пир человек на десять.

Вот так они зажили с Тульганой и достигли своего желания.

Перевод М. Шевердина.

КАХРАМОН

В незапамятные времена в одном древнем государстве был прекрасный город. Никакие злые враги не осмеливались нападать на него, а если кто-нибудь нападал, то получал такой отпор, что у него навсегда отпадала охота воевать.

В стране царили мир и спокойствие, и поэтому народ дал своей столице название – город Мир. Для защиты города у царя было несметное войско, много храбрых воинов и батыров. Младший, по имени Кахрамон, что значит мужественный, несмотря на свою молодость, был самый храбрый и самый сильный из батыров, прославившихся своими подвигами. Когда враги подступали к городу Миру, стоило только Кахрамону выехать на поле брани, все бросались врассыпную – бежали, кто куда, без оглядки. За это народ очень уважал и любил Кахрамона.

Однажды из дальней страны от царя Забуншаха в город Мир прискакал гонец с грамотой и направился прямо в царский дворец. Царь приказал ввести гонца, принял от него грамоту и прочел. Оказывается, три дня назад в столице Забуншаха появился неизвестный див, который истребил всех витязей и богатырей, а теперь принялся за горожан. В конце письма Забуншах просил прислать к нему на помощь могучих батыров, чтобы они избавили его народ от бедствий.

Царь вызвал во дворец на совещание визирей, полководцев и батыров. Когда все собрались, он спросил:

– Кто желает поехать на помощь Забуншаху?

На его вопрос никто не проронил ни слова. Царь еще раз задал тот же вопрос, и опять все промолчали. Царь разгневался и спросил в третий раз. Тогда Кахрамон вскочил с места, почтительно поклонился и сказал:

– Государь, когда вы спросили в первый раз, потом во второй, я сначала молчал, думал, не ответит ли кто-нибудь из старших батыров, но все молчали. Когда вы спросили в третий раз, я уже не мог удержаться. Если вы найдете возможным удостоить меня такой чести, то позвольте мне поехать. Хочу сразиться с тем дивом, испытать свои силы и счастье.

Царь разрешил Кахрамону отправиться на помощь к Забуншаху. Молодой батыр тотчас же пошел домой и стал готовиться в поход. Собрав все свои доспехи и оружие, он погрузил их на сорок носорогов, сам сел на огромного боевого носорога и пустился в дальний путь.

Ехал Кахрамон день, ехал два и вдруг видит, что заблудился. Перед ним высились крутые скалы, нагроможденные одна на другую. Вершины гор были покрыты снегом.

Кахрамон прошел немного вперед, смотрит – в скале темнеет вход в пещеру.

Он подошел поближе, заглянул внутрь и удивился: длинная дорога уходила в глубь пещеры. «Что бы это значило?» – подумал он.

«Эх, была не была! Пойду на авось, посмотрю, что там такое!» – решил он и вошел в пещеру.

Чем дальше он шел, тем больше расширялась она. Наконец он остановился перед большими железными воротами. На воротах было написано его имя: «Кахрамон». Батыр удивился.

Подумав немного, он решил открыть ворота. Но тяжелые створки железных ворот не поддавались. С большим усилием Кахрамон приподнял створку, нажал плечом и открыл ворота. Смело вошел он в помещение, смотрит – вдоль стен лежат двенадцать дивов, прикованных толстыми цепями к стене.

– Кто вас заковал в цепи? – спросил Кахрамон.

Все дивы промолчали, только один из них, самый толстый и страшный, по прозвищу Санги, ответил:

– Эй, батыр, не притворяйся! Ты разве не знаешь, что нас захватил в плен твой дед Саквон? Он загнал нас в пещеру и заковал в цепи.

Кахрамон удивился:

Никто, ни мать, ни отец, мне не говорили ничего про то, что мой дед Саквон ловил дивов и сажал их на цепь. Скажите, если я вас отпущу на волю, вы не сделаете мне зла?

– Нет – ответили дивы.

Кахрамон разорвал все цепи и освободил двенадцать дивов. Дивы очень обрадовались и спросили Кахрамона:

– Далеко ли путь, батыр, держишь?

– Я еду сражаться с дивом, напавшим на страну Забуншаха, – ответил Кахрамон.

Узнав об этом, див Санги сказал:

– Ты, батыр, освободил нас, избавил от цепей. Теперь мы будем служить тебе. Мы пойдем с тобой вместе и поможем. Кахрамон взял с собой двенадцать дивов и поехал дальше своей дорогой. Наконец он приблизился к городу, которым правил Забуншах.

Кахрамон слез с носорога, подозвал дивов и сказал им:

– Вы сейчас окружите город со всех сторон и ждите. Как только я закричу, вы все с ревом врывайтесь в город, но смотрите, чтобы тот див не скрылся. Только вы его не убивайте. Как увидите, сразу хватайте и ведите к Забуншаху.

Дивы обошли городские стены со всех сторон и по команде Кахрамона с ревом ринулись в город. А батыр, спрыгнув с носорога, расшатал тяжелые железные ворота, поднял их и опрокинул.

Теперь вход в город был свободен. Батыр вскочил на своего носорога и помчался по улицам города, издавая воинственные крики.

Услыхав эти крики и рев, див вышел навстречу дивам, нарушившим его, покой, и вступил с ними в бой. Схватка продолжалась очень долго. Тот див оказался очень сильным. Он ранил одиннадцать дивов. Только один Санги не был ранен. Неизвестный див набросился на Санги, и они сошлись врукопашную.

Между тем. Кахрамон с воинственными криками примчался на носороге к:месту боя. Услыхав эти крики, неизвестный див оставил Санги и кинулся на Кахрамона.

Размахивая огромной палицей, неизвестный див пытался сбить Кахрамона с носорога, но батыр ловко отражал удары своей стопудовой палицей. Схватка была жестокая. Раздавались крики, уханье и лязг железа. Но бой на палицах окончился вничью. Тогда противники сразились на копьях. Семь дней и семь ночей без передышки бился Кахрамон с неизвестным дивом. Но бой на копьях тоже не дал перевеса ни той, ни другой стороне.

Очередь дошла до мечей. Бросив копья, Кахрамон и неизвестный див выхватили мечи и налетели друг на друга. Снова закипел бой не на жизнь, а на смерть. Противники то и дело скрещивали мечи, теснили друг друга, наносили и отбивали удары, отступали с тем, чтобы с новой силой ринуться вперед.

Наконец Кахрамон ловким ударом отрубил неизвестному диву мизинец на правой руке. Тут только див понял, что ему не уйти живым из рук Кахрамона, и он в мгновенье ока скрылся из глаз.

Внезапное исчезновение дива поразило Кахрамона, но удивляться было некогда. Он подозвал к себе Санги и приказал:

– Сейчас же собери всех одиннадцать дивов и отправляйся с ними на розыски неизвестного дива. Где бы он ни был, разыщите его во что бы то ни стало. Я буду во дворце у Забуншаха.

Санги кинулся исполнять приказание, а Кахрамон поехал во дворец к Забуншаху. Весть о том, что наконец-то страшный див побежден и что сам батыр, нанесший ему поражение, едет во дворец, быстро разнеслась по всему городу и долетела до дворца. Забуншах приказал собрать всех музыкантов и придворных и выйти навстречу герою. Музыканты ударили в бубны. Звонко залились сурнаи, загудели карнаи, возвещая о славном подвиге Кахрамона. Одним словом, Забуншах устроил Кахрамону торжественную встречу. Пировали и веселились семь дней и семь ночей.

Но пусть Забуншах с Кахрамоном пока пируют и веселятся, а вы тем временем послушайте про другое.

Санги вместе с одиннадцатью дивами рыскал по всему свету, побывал во всех уголках земли. Они пробежали по всем дорогам, осмотрели все селения, все ущелья и пещеры, побывали даже в таких местах, куда еще никогда не ступала нога человека, но все напрасно. Неизвестный див исчез бесследно, его нигде не было. Одиннадцать дней и одиннадцать ночей разыскивали они неизвестного дива, но нигде не могли найти. Видя, что больше ничего нельзя сделать, Санги с дивами вернулся к Кахрамону и сказал:

– Мы обыскали все места, но неизвестный див скрылся бесследно.

Эта весть огорчила Кахрамона. Подумав немного, он обратился к

Забуншаху с вопросом.

– Что это за див? Был здесь, сражался со мной и на моих глазах вдруг исчез. А теперь совсем пропал. Почему он ни с того ни с сего напал на ваш город?

– Это всем известный див Аквон, – ответил Забуншах. – Он очень сильный и злой. Это самый жестокий из всех дивов. Однажды он прислал ко мне сватов. Они заявили, что Аквон полюбил мою чернокудрую дочь – царевну Зубайду Зульфикору – и хочет на ней жениться.

«Передайте царю», – сказал див сватам, – «если он согласен выдать за меня замуж свою дочь, то пусть выдает, а если не согласен, тогда я истреблю весь его народ, разрушу его город, самого убью, а царевну возьму силой». Я сказал: «Аквон не из рода человеческого, он див. Поэтому я не выдам за него замуж свою дочь, чернокудрую царевну Зубайду Зульфикору». Так я ответил и выпроводил его сватов. Тогда Аквон разозлился и напал на мой город.

Выслушав рассказ царя, Кахрамон удивился:

– Вот оно что! Почему же вы в своем письме скрыли его имя и написали нам, что на вас напал неизвестный див?

– Я это сделал по той причине, что Аквон очень сильный и злой див. Я подумал, что если батыры узнают его имя, то побоятся приехать к нам на помощь, – объяснил Забуншах. – Ты нас спас от смерти! Мы все очень благодарны тебе. Молодец! Мы восхищены твоим подвигом.

После пира Кахрамон сказал Забуншаху:

– Вы оказали мне большую честь. Я видел у вас во дворце столько заботы и ласки! Из-за меня вы устроили богатый пир, угощали весь народ сорок дней и сорок ночей. Я очень доволен! Но я соскучился по родине. Позвольте мне теперь вернуться в свой родной город.

Забуншах просил Кахрамона погостить еще несколько дней, но тот не согласился. Волей-неволей Забуншах был вынужден позволить батыру уехать в родную страну. Он одарил Кахрамона бесчисленным множеством подарков и проводил его с большими почестями.

Погрузив подарки на сорок вьючных носорогов, Кахрамон сел верхом на своего огромного носорога и, охваченный желанием унестись поскорей на крыльях сладкой мечты в свой любимый город, ночью по холодку отправился в дальний путь.

Выехав за город, он дал волю своему носорогу и поскакал. Подъехав к подножию высоких гор, Кахрамон вдруг услышал сзади себя чей-то голос: «Стой, Кахрамон, подожди!»

Он остановил носорога и увидел нагоняющего его всадника с опущенным забралом.

«Может быть, это враг», – подумал Кахрамон, обнажил меч и приготовился к схватке.

Подъехав поближе, всадник поднял забрало, и Кахрамон увидел его прекрасное, как месяц, лицо, излучавшее такое сиянье, что темная ночь вдруг превратилась в светлый сияющий день. Тогда Кахрамон воскликнул:

– О, прекрасный юноша! Скажи мне, кто ты. Зачем ты остановил меня? Какое у тебя ко мне дело?

Юноша ответил ему нежным голосом:

– О, Кахрамон! Я дочь Забуншаха, царевна Зубайда Зульфикора. Меня привели в восторг твои подвиги, твоя храбрость! Ты спас нас от смерти! Но у меня есть к тебе одна просьба. Пока враг жив, он будет лелеять свои коварные замыслы! Поэтому я прошу тебя, прежде всего разыщи Аквона, где бы он ни был, и убей его!

Слова чернокудрой красавицы Зубайды Зульфикоры пришлись Кахрамону по душе, и он в ответ на ее просьбу дал торжественное обещание:

– С этого часа я не буду знать ни минуты покоя, буду преследовать Аквона. Я отыщу его, где бы он ни был, если даже он скрылся под семью пластами земли, поймаю и не выпущу живым из рук. Я не вернусь до тех пор, пока не срублю ему голову!

Таким образом, они пришли к одному мнению и, договорившись обо всем, на заре вернулись в город. Чернокудрая царевна Зубайда Зульфикора отправилась во дворец, а Кахрамон пошел к Забуншаху.

Увидев вернувшегося батыра, Забуншах очень обрадовался. Однако Кахрамон ничего не сказал царю о причине, заставившей его вернуться, и лишь обратился к нему с просьбой.

– Если можно, – сказал он, – прикажите собрать всех гадальщиков, пусть они разгадают одну тайну.

– Какую тайну? – спросил Забуншах.

– Пусть гадальщики узнают и скажут мне, куда убежал Аквон и где он скрылся.

Забуншах приказал созвать всех гадальщиков. Гадальщики явились во дворец, сели в круг, разбросали свои бобы и объявили:

– Аквон скрылся за семью морями, над которыми царит вечный мрак. Непроглядная тьма нависла над морской пучиной, а на том берегу лежит прекрасный солнечный край. Вот туда-то и перебрался коварный див Аквон. Там есть большой город Кавус, Аквон скрывается в нем.

– А как же можно попасть в эту страну? Как миновать семь морей мрака и вечной тьмы? – спросил Кахрамон.

– Есть такая птица Семург, – ответили гадальщики. – Только она одна может перелететь через семь морей вечной тьмы. Однако до сих пор никто еще не мог уговорить птицу Семург согласиться на такое дело.

– А где находится гнездо птицы Семург? – спросил Кахрамон.

На этот вопрос гадальщики ответили:

– На окраине нашего города живет старик. Ему уже сто семьдесят лет, он все знает. Ты пойди к нему и спроси.

Кахрамон тотчас же отправился на окраину города и разыскал стосемидесятилетнего старика. Тот рассказал:

– Семург ежегодно выводит птенцов, но каждый год появляется дракон и пожирает их. Если ты убьешь дракона и спасешь от смерти ее птенцов, то она окажет тебе услугу, полетит над семью морями вечного мрака и доставит тебя в город Кавус.

Узнав от старика все, что было нужно, Кахрамон вернулся во дворец, надел все свои доспехи, нацепил оружие, сел верхом на огромного носорога и помчался в то место, где свила себе гнездо птица Семург.

Батыр ехал очень долго, проделал большой путь, наконец подъехал к высоким горам. На вершине большого утеса росла огромная раскидистая чинара. Гнездо птицы Семург было свито на самой ее верхушке. Кахрамон залез на чинару и посмотрел в гнездо. Семурга не было, а ее птенцы, боясь появления дракона, жалобно пищали. Кахрамон осмотрел окрестность, но ничего подозрительного не заметил. Дракона не было.

«Но он, должно быть, скоро появится», – подумал богатырь. Он вырыл яму вблизи чинары, спрятался в ней и стал поджидать хищника. Долго сидел Кахрамон, притаившись в яме. Вдруг он увидел далеко в небе яркий свет. Это был дракон. Он летел и гневно фыркал, из пасти его вылетало пламя. Спустившись на дерево, он вытянул было лапы, чтобы схватить птенца. В тот же момент Кахрамон натянул тетиву и, прицелившись, выпустил одну за другой две стрелы. Стрелы со свистом взвились вверх и вонзились в обе передние лапы дракона, пригвоздив его к стволу чинары. Обозленный дракон яростно бил хвостом, напрягая все силы, чтобы оторваться от ствола. Но не тут-то было: его лапы были крепко пригвождены к чинаре стальными стрелами. Тогда дракон раскрыл огромную пасть и вдохнул в себя воздух, чтобы втянуть птенчиков в свою ненасытную утробу. Но Кахрамон выпустил подряд семь стрел. Они вонзились в огромную голову чудовища. Дракон дернулся еще два-три раза всем туловищем и повис на чинаре.

Увидев пригвожденного к стволу дракона, птенцы удивились. «Кто же это сделал для нас такое доброе дело?» – подумали они и высунули головы из гнезда. Внизу они увидели батыра, который стоял в яме. «Значит, это он убил дракона и спас нас от смерти!» – решили они и радостно запищали, подзывая человека к себе поближе. Кахрамон вылез из ямы и подошел к чинаре.

Восхищенные его геройством, птенцы спросили:

– О, сын человека! Ты убил дракона и спас нас от смерти?

Кахрамон тогда задал вопрос:

– Скажите мне, может быть, за все добро, которое я сделал для вас, ваша матушка – птица Семург – перевезет меня через семь морей вечного мрака?

– Конечно, перевезет! – запищали птенцы. – Только придется подождать, пока она вернется.

Однажды с утра налетел сильный ветер, поднялся буран, засверкали молнии, загремел гром и посыпался на землю град, а потом хлынул ливень. Поднялась суматоха. Звери бежали, искали укрытия в своих норах, птицы скрылись в чаще леса и попрятались в своих гнездах.

– Что это такое? Откуда взялся вдруг такой буран? – с недоумением спросил Кахрамон.

– А ты не бойся! – успокоили его птенцы. – Это наша мать – птица Семург – торопится домой. От ее сильного дыхания всколыхнулся воздух и поднялся буран. Это не молнии засверкали, а из глаз ее посыпались искры, это раздаются не раскаты грома, а ее вздохи разносятся эхом по всему небесному простору. Ты видел, как сначала с неба посыпался град? Это вовсе не град, а капельки слез покатились из ее глаз. Не стерпев разлуки с нами, она зарыдала, и вдруг на землю хлынул ливень.

– Нехорошо, если мать увидит около нас человека. Как бы она не разгневалась. Давайте спрячем его!

Кахрамон забрался в гнездо, и птенцы прикрыли его своими крылышками.

Наконец прилетела птица Семург, смотрит – птенцы ее сидят в гнезде живы и невредимы, а дракон убит. Она очень обрадовалась и спросила птенцов:

– Кто убил дракона?

– Мы боимся сказать, – запищали птенцы. – Если ты не будешь сердиться и простишь нас, тогда мы все тебе расскажем.

– Ну ладно, говорите, я уже простила, – сказала мать.

Птенцы выпустили из-под крылышек Кахрамона и радостно запищали:

– Вот кто убил дракона и спас нас от смерти!

Увидев перед собой птицу гигантских размеров, Кахрамон до того растерялся, что даже краска сошла с лица. Взмахнув стоаршинными крыльями, Семург села на толстый сук чинары, обхватив его цепкими когтями, и огромный сук согнулся под ее тяжестью.

Чудовищная птица ростом в шестьдесят аршин, с толстыми лапами длиною в сорок аршин, вытянув свою длинную десятиаршинную шею, смотрела на Кахрамона.

– Не бойся! – сказала она Кахрамону. – Ты сделал для меня доброе дело – спас моих птенцов от смерти. Спасибо тебе за это! За добро я отплачу тебе добром. Проси!

– Мне нужно перебраться на ту сторону через семь морей, окутанных вечным мраком, – сказал Кахрамон. – Если ты согласна полететь туда, то разреши мне сесть тебе на спину, давай полетим!

– Ты просишь, чтобы я выполнила очень трудное дело. Ну ладно, – сказала Семург. – За то, что ты спас от смерти моих птенцов, я полечу через семь морей, над которыми царит вечная тьма, и доставлю тебя на тот берег. Ступай и приготовь в дорогу запас пищи и воды на два месяца. Через семь дней мы отправимся в путь.

В течение семи дней Кахрамон сделал запас пищи и воды на два месяца. На исходе седьмого дня Семург распрощалась со своими птенцами. Кахрамон взял свои запасы пищи и воды, потом сам взобрался на спину Семург. Птица взмахнула крыльями, поднялась на воздух и полетела по направлению к городу Кавус.

Вскоре они залетели в царство вечной тьмы. За два месяца Кахрамон нигде не видел проблеска света. Всю дорогу Кахрамон кормил и поил птицу. Повернет Семург голову направо – он сейчас же ей дает пищи, повернет она голову налево – он подает ей воды напиться. Но вот запасы пищи и воды пришли к концу, и тут Кахрамон увидел впереди яркий свет.

Тьма осталась позади, впереди все было залито светом. Посмотрел Кахрамон вниз и увидел большой город.

– Мы прилетели, вон город Кавус! – сказала Семург. Она сделала несколько кругов в воздухе и спустилась на землю.

Стены Кавуса были кругом опутаны стальной проволокой. Кто не знал этого секрета, тот не мог проникнуть в город. Это Аквон, перебравшись сюда, огородил себя со всех сторон. Он боялся, что Кахрамон найдет его и не даст ему покою. То была не простая проволока. Она имела волшебное свойство. Стоило только дотронуться до проволоки, как по всему городу раздавался звон. Таким образом Аквон мог узнать о приближении врага.

Кахрамон не знал волшебного свойства проволоки. Он прикоснулся к ней, и вдруг по всему городу раздался звон. Тотчас из городских ворот выбежала тысяча дивов и набросилась на Кахрамона. Богатырь выхватил меч и вступил с ними в бой.

Смотрит Семург, Кахрамон один сражается с тысячью дивов. «Как их много, а он один! – подумала она. – Если я ему не помогу, чего доброго, они его одолеют». Семург полетела к горе, вырвала когтями огромную глыбу. Вернувшись, птица сбросила ее на головы толпившимся дивам и сразу задавила многих из них. Птица принялась быстро летать взад и вперед и швырять в дивов камнями.

Уже многие дивы были перебиты и лежали на земле. Оставшиеся в живых бросились врассыпную куда глаза глядят. А Кахрамон только успевал рубить направо и налево. Вмиг отлетали головы дивов под ударами его меча и катились по земле, словно это сыпались с дерева спелые ягоды тутовника.

Наконец Кахрамон остановился, огляделся по сторонам, смотрит – ни впереди, ни сзади, ни справа, ни слева – нигде нет дивов.

Тогда Кахрамон побрел по колено в крови разыскивать Аквона. Но его нигде не было ни среди убитых, ни в толпе убегавших дивов.

Обыскав все поле сражения, Кахрамон подошел к горе и вдруг услыхал какие-то крики, доносившиеся из пещеры. Кахрамон подошел к ней, заглянул в нее и увидел Аквона. Он сидел, окруженный здоровенными дивами, и пил вино.

Оказывается, он ничего не знал о том, что Кахрамон напал на его след. Теперь уж деваться было некуда, и Аквон волей-неволей вступил в бой с Кахрамоном. Они бились без передышки сорок дней и сорок ночей. Наконец Кахрамон сильным ударом меча свалил Аквона на землю. Не теряя времени, он подскочил к диву, отрубил ему голову и бросил ее в большой мешок. Дивы, пировавшие с Аквоном, давным-давно разбежались.

Ровно через два месяца птица Семург доставила Кахрамона в город Забуншаха. Взвалив на спину большой мешок с головой Аквона, батыр пошел во дворец к Забуншаху. А птица Семург полетела к своим птенцам.

Как только Кахрамон появился в городе, во все концы разнеслась весть о том, что храбрый батыр вернулся с победой. Эта весть быстро донеслась до дворца. Тогда чернокудрая царевна Зубайда Зульфикора, сопровождаемая девушками-служанками, и Забуншах и сопровождении своих визирей, знатных сановников и прочих вельмож вышли на улицу навстречу Кахрамону. Народ ликовал и толпой двигался вслед за Кахрамоном.

Кахрамон отдыхал во дворце несколько дней. Затем Забуншах устроил пир на весь мир. Веселился весь народ, пировали сорок дней и сорок ночей, после чего Забуншах выдал замуж за Кахрамона свою дочь, чернокудрую царевну Зубайду Зульфикора.

На свадебные торжества Забуншах пригласил царя из города Мира со свитой знатных сановников, витязей и батыров. Все воздавали хвалу и славу храброму Кахрамону. Царь со своею свитою, сановниками и батырами веселился на свадьбе.

По окончании свадебных торжеств царь со свитою, сановниками и батырами отправился в обратный путь в город Мир.

Славный витязь Кахрамон и чернокудрая царевна Зубайда Зульфикора, достигнув своих целей и желаний, зажили счастливой, мирной жизнью.

Перевод С. Паластрова.

Оглавление

ВОЛШЕБНЫЙ ЦВЕТОК ГУЛИРАЙХОН

КАШМИРСКИЙ ВОЛШЕБНИК

КЕНДЖА-БАТЫР

КАРАСОЧХОН

ПЕЩЕРА КРЫЛАТОГО ДРАКОНА

ЗАВЕЩАНИЕ ОТЦА

НЕБЛАГОДАРНЫЕ ДРУЗЬЯ

ГОРЮЧИЙ КАМЕНЬ

СЫН РЫБАКА ХАКИМА

КУВШИН-СИЛАЧ

БЕДНЫЙ ГАДАЛЬЩИК

ЗОЛОТАЯ КОСИЧКА

ПОБРАТИМЫ

БАТЫР КИРАН

МУЛЛА ПАНКУШ

ТАНЦУЙ, СОБАЧКА, ТАНЦУЙ

ДОЧЬ ДРОВОСЕКА

БОГАТЫРЬ СОЛНЕЧНОЙ СТРАНЫ

ДОЧЬ ПАСТУХА

ГОРБАТЫЙ СТАРИК

НАСЫР ПЛЕШИВЫЙ

МОЛОДЦУ И СЕМИДЕСЯТИ ИСКУССТВ МАЛО

УШКО

БАХРАМ И ШЕРЗОД

ВОЛШЕБНАЯ ПТИЦА МУРКУМОМО

УМЕЛЫЕ РУКИ

ГУЛЬ И СУНБУЛЬ

ПАСТУХ АЛИ

ЗУМРАД И КИММАТ

ДИТЯ-ЦАРЬ

ВЕТЕР И СОН

ДОЧКА-УМНИЦА

БОЗБАЛА

НУРУЛЛА-БАЙБАЧА

НИКУДЫШНЫЙ ПАРНИШКА

ХАСАН И ХУРЛИКО

БАТРАК И БАЙ

ЖЕСТОКИЙ ШАХ

СЕГОДНЯШНИЙ ГНЕВ ОСТАВЬ НА ЗАВТРА

МУЛЛА И РАБОТНИК

СВЯТЫЕ НАЗИДАНИЯ

ПЛЕШИВЫЙ

СОКИ-СКРЯГА И БОКИ-СКРЯГА

КИШЛАК ДУША

БАЙ И КАЗИЙ

ЦАРЬ И СЛУЖАНКА

ПЛЕШИВЫЙ И ПАДИШАХ

ОБИДЧИВЫЙ МУЛЛА

ПОКЛЕП

СКУПОЙ БАЙ И ВОР АБДУРАХМАН

ШАЙТАН И ДЕХКАНИН

ГЛУПЫЙ ШАХ

ШЕСТЬДЕСЯТ НЕБЫЛИЦ

ШАЙТАН

РАССУДИТЕЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА

НЕГРАМОТНЫЙ ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ

ПЛЕШИВЫЙ СЧАСТЛИВЕЦ

ХИТРЕЦ И ПРОСТАК

КАК СТАРИК БИЛСЯ ОБ ЗАКЛАД СО СВОЕЙ СТАРУХОЙ

«РЕП-РЕП»

БРАТЬЯ-ОТГАДЧИКИ

ОКЛЕВЕТАННАЯ НЕВЕСТА

МУДРЫЙ ТАБУНЩИК

КАК СОРОК ПЛЕШИВЫХ ПРОДАВАЛИ ЧЕРЕССЕДЕЛЬНИКИ

СТАРИК И СТАРУХА

САПОЖНИК И ШАХ-КАЛАНДАР

МАМАТ ПЛЕШИВЫЙ

ХИТРЫЙ КАЗИЙ

ДВА ДУРАКА

СЕМЬ УМНИКОВ

САПОЖНИК И ШАХ

МУЛЛА ТАППАК

МНЕ ЛЕНЬ!

БАТМАН ДАХСАР, ИЛИ СТО ПУДОВ

ЧЕЙ СОН ЛУЧШЕ?

ШАХ ЭРАЛИХАН И ВОРЫ

ГДЕ НЕТ МУХ?

ВОЗДУШНЫЙ ДВОРЕЦ

ВЫДУМЩИК НЕБЫЛИЦ

ГДЕ ЖЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ?

В ТРЕХ НЕПРАВДАХ ПО СОРОК НЕБЫЛИЦ

РОГАТЫЙ ИСКАНДЕР

МУДРЫЙ ЛЕКАРЬ

УМ И ЗОЛОТО

АЯЗ

ХАТАМ

АРАБ-ПРОСТОФИЛЯ

НАВОИ И СЫН САПОЖНИКА

НАВОИ И ПОДЕНЩИК

СУЛТАН И ЕГО СОРОК ВИЗИРЕЙ

ЧТО СЛАЩЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ?

НАВОИ И ПАСТУХ

КОГО НЕ ЛЮБИЛ НАВОИ

ГЮЛИ

ЗИЯД-БАТЫР

ТУЛЬГАНОЙ

КАХРАМОН