Линейные корабли типа “Севастополь” (1907-1914 гг.) Часть I проектирование и строительство [Игорь Федорович Цветков] (fb2) читать онлайн

Игорь Федорович Цветков
Линейные корабли типа “Севастополь” (1907-1914 гг.) Часть I проектирование и строительство

Издание второе, дополненное

Санкт-Петербург 2005 г.

Автор выражает благодарность В. Арбузову, Д. Васильеву и Д. Яшкову за предоставленные фотографии.

Обложка:

на 1-й стр. Линейный корабль “Полтава” на стапеле. 25 июня 1911 г.;

на 2-й стр. "Петропавловск” в доке,

на 3-й стр. “Гангут” перед уходом в Кронштадт;

на 4-й стр. “Полтава” входит в один из Кронштадтских доков.

Текст: на 1 -стр. линейный корабль “Гангут” уходит в Кронштадт.

Тех. редактор В.В. Арбузов

Лит. редактор Е.Н. Шевченко

Корректор М.С. Полякова

ОБ АВТОРЕ

Автор данной книги профессор, доктор истори­ческих наук капитан I ранга Игорь Федорович Цвет­ков внес значительный вклад в развитие отечествен­ной и мировой истории науки и техники и истории оте­чественного Военно-морского флота. Окончив три выс­ших технических учебных заведения, И.Ф. Цветков прекрасно ориентируется во многих областях кораб­лестроения, радиоэлектроники, автоматики и управле­ния машинами, является автором около 100 научных трудов, в том числе шести монографий. Его труды по проблемам истории судостроения, морского оружия и техники, организации флота, являющиеся единствен­ными изданиями по данной тематике в отечественной и мировой научной литературе, получили широкое признание в нашей стране и за рубежом.

В период службы в ВМФ (1956-1965 гг.) автор лично участвовал в разработке и испытаниях средств дальнего целеуказания ракетным комплексам надвод­ных кораблей и подводных лодок, которые были при­няты на вооружение флота и находились в эксплуата­ции более 30 лет. При его личном участии и наблюде­нии разработан и создан комплекс радиоэлектронно­го вооружения ракетных крейсеров (проекта 58) и больших противолодочных кораблей (проекта 61), внесший значительный вклад в укрепление безопас­ности нашей страны.

В период научно-педагогической деятельности в Высшем военно-морском училище радиоэлектроники им. А.С. Попова (1965-1982 гг.) под руководством И.Ф. Цветкова были подготовлены высококвалифицирован­ные кадры офицеров-специалистов радиоэлектронно­го профиля, многие из которых занимают сегодня вы­сокие посты в ВМФ. Им был также создан ряд учеб­ных пособий и монография «Следящий электропривод судовых радиолокаторов», которые широко исполь­зовались в учебном процессе.

После увольнения в запас И.Ф. Цветков в С-Пб филиале ИИЕТ РАН опубликовал ряд трудов по исто­рии отечественного военного кораблестроения («Эскад­ренный миноносец «Новик», «Линкор «Октябрьская революция»», «Гвардейский крейсер «Красный Кав­каз»», «Воспоминания бывшего морского министра И.К. Григоровича»).

Монография «История отечественного судо­строения в первой четверти XX века» (1995 г), вошла как третий том в пятитомник «История отечествен­ного судостроения». Работая в редсовете по изданию этого пятитомника, И.Ф. Цветков создал и практи­чески реализовал методологию и основные требова­ния подхода к истории развития отечественного су­достроения, в контексте развития науки и техники в целом. Эта работа получила высокую оценку истори­ков науки и техники как у нас в стране, так и за рубежом, за что И.Ф. Цветков был удостоен ученой степе­ни доктора технических наук.

За последние пять лет научно-педагогической дея­тельности (1999-2004 гг.) под его руководством подготов­лены специалисты высшей квалификации (доктора и кан­дидаты наук) и создана своя научная школа специалис­тов, которые активно работают в области истории на­уки и техники, за что ему было присвоено звание профес­сора по специальности «История науки и техники».

В 2000 г. И.Ф. Цветков подготовил и опубли­ковал фундаментальный труд «Организационно-мо­билизационные органы и организационные структу­ры ВМФ России (1695-1945гг.)», в котором синтези­рованы история кораблестроения и организационные структуры флота, что позволило создать целостную картину кораблестроения и организации отечествен­ного ВМФ. Работа оценена специалистами как но­вое направление в военной истории. За этот труд И.Ф. Цветкову в 2001г. была присуждена ученая сте­пень доктора исторических наук по специальности «Военная история».

И.Ф. Цветковым создана научная школа специ­алистов высшей квалификации по ряду новых направ­лений истории военного кораблестроения и развития организационных структур ВМФ. Им и его школой инициированы тесные связи с С-Пб институтом исто­рии, ВМА им. Н.Г. Кузнецова, Государственным мор­ским техническим университетом, 1-м ЦНИИ военно­го кораблестроения Минобороны РФ и др.

Он является активным автором, рецензентом и составителем ряда журналов и научных сборников, ус­тановившим тесные научные связи с зарубежными на­учными и образовательными организациями: Вашин­гтонским университетом, Чикагским университетом (США), Ганноверским университетом (Германия) и др. С участием И.Ф. Цветкова в 1999 г. подготовлена к защите диссертация аспиранта Ганноверского универ­ситета «Русско-германские связи в области судострое­ния накануне Первой мировой войны».

И.Ф. Цветков активно занимается научно-орга­низационной деятельностью, являясь членом секции истории судостроения НТО им. А.Н. Крылова, секции военной истории С-Пб Дома ученых им. М. Горького, председателем секции истории судостроения С-Пб от­деления Национального комитета по истории, действи­тельным членом Русского географического общества. С 1992 г. И.Ф. Цветков входит в состав редакционно­го совета издательства «Судостроение» и С-Пб отде­ления издательства «Наука».

Предлагаемая читателю книга посвящена инте­реснейшей странице истории ВМФ России — проекти­рованию и строительству балтийских дредноутов в пе­риод с 1909 по 1915гг.

Глава I ОТ БРОНЕНОСЦА ДО ДРЕДНОУТА

В ЦУСИМСКОМ СРАЖЕНИИ

Русско-японская война на море началась в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 г. атакой япон­ских миноносцев на русские корабли, стоявшие на открытом рейде Порт-Артура. Эскадренные броне­носцы "Цесаревич" и "Ретвизан", крейсер "Пал-лада" получили тяжелые повреждения от взрывов японских торпед. Около 12ч того же дня японские корабли напали на крейсер "Варяг" и канонерс­кую лодку "Кореец", находившиеся в корейском порту Чемульпо. После неравного боя с японской эскадрой русские моряки, не желая сдаваться вра­гу, затопили "Варяг" и взорвали "Кореец".

С началом войны 1-я Тихоокеанская эскад­ра, базировавшаяся в Порт-Артуре, была блоки­рована японским флотом. Попытки прорваться во Владивосток окончились неудачей. Лишь броне­носцу "Цесаревич", трем крейсерам и нескольким миноносцам удалось преодолеть кольцо вражеской блокады.

Для усиления 1-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток была направлена 2-я Тихоокеан­ская эскадра под командованием вице-адмирала З.П. Рожественского, которая вышла из Либавы в октябре 1904 г.

Первоначально 2-й Тихоокеанской эскадре ставилась задача деблокировать Порт-Артурскую эскадру и объединенными усилиями установить господство на море. Это отрезало бы японскую ар­мию, находившуюся на материке, от островов мет­рополии.

20 декабря 1904 г. после восьмимесячной оса­ды Порт-Артур пал. Были потоплены на внутрен­нем рейде и корабли эскадры. Итак, эскадры, на соединение с которой шел З.П. Рожественский, больше не существовало, поэтому дальнейшее дви­жение на Восток становилось авантюрой.

После тяжелого изнурительного похода, ко­торый сам по себе можно считать подвигом рус­ских моряков, в середине мая 1905 г. под командо­ванием З.П. Рожественского эскадра подошла к Корейскому проливу.

Главные силы японского флота, ожидавшие русскую эскадру, состояли из четырех броненос­цев, шести броненосных крейсеров типа "Асама", а также двух крейсеров новейшей постройки "Касуга" и "Ниссин" . Первый боевой отряд (эскад­ренные броненосцы) состоял под командованием адмирала Того, второй боевой отряд (броненосные крейсера) под командованием адмирала Камимура. Основной задачей, которую ставило перед со­бой командование японского флота, было унич­тожение русской эскадры при попытке ее прорыва во Владивосток.

Русские эскадренные броненосцы следова­ли в параллельных кильватерных колоннах тре­мя отрядами. Первый отряд состоял из новейших броненосцев "Князь Суворов", "Император Алек­сандр III", "Бородино" и "Орел". Второй отряд включал в себя броненосцы "Ослябя", "Сисой Великий" и "Наварин", а также броненосный крейсер "Адмирал Нахимов". В третьей колонне отряда Небогатова шли броненосец "Император Николай I" и броненосцы береговой обороны "Генерал-адмирал Апраксин", "Адмирал Уша­ков", "Адмирал Сенявин".

Считая основной задачей прорыв во Влади­восток, а не уничтожение японских кораблей, З.П. Рожественский даже не стал разрабатывать план боя. а решил вести его в зависимости от действий неприятеля, полностью отдав тем самым инициа­тиву в руки японцев.

14 мая в 13 ч 30 мин справа по курсу показа­лись главные силы японского флота, шедшие на пересечение курса русской эскадры, которые стре­мились охватить голову кильватерной колонны. Однако адмирал Того не рассчитал маневра и про­шел в 70 каб. от головного русского броненосца "Князь Суворов". Командующий японским фло­том не отказался от задуманного маневра и, желая исправить допущенную ошибку, начал последова­тельный поворот влево на 16 румбов.

Поворот, продолжавшийся 15 мин, произво­дился на расстояний 38 каб от головного русского корабля и поставил японские корабли в крайне опасное положение, так как они не могли открыть огонь на циркуляции.

Но русская эскадра в это время еще перестра­ивалась в одну кильватерную колонну и не смогла использовать благоприятную ситуацию, огонь был открыт с большим опозданием только в 13 ч 49 мин. Благодаря превосходству в скорости, японс­кие корабли могли устанавливать дистанцию и по­зицию боя по своему усмотрению. По мере пово­рота и перестроения они открывали огонь по русской эскадре, сосредоточивая огонь по флагма­нам первого и второго отрядов—броненосцам "Князь Суворов" и "Ослябя". По каждому из этих кораблей одновременно вели огонь по меньшей мере четыре— шесть японских эскадренных бро­неносцев и броненосных крейсеров, маневрировав­ших раздельно.

Русские корабли также пытались сосредото­чить огонь по одному из японских кораблей, но из-за отсутствия опыта в управлении эскадренной стрельбой и большой дистанции боя не могли до­биться ощутимых результатов. Превосходство японской артиллерии в скорострельности, дально­бойности, меткости и разрушительной способнос­ти фугасных снарядов сразу же сказалось. В 14 ч 25 мин, получив тяжелые повреждения и потеряв управление, из строя вышел броненосец "Ослябя". Корабль, выкатившись вправо, продолжал описы­вать циркуляцию, имея крен 12° на левый борт и большой дифферент на нос.

Весь борт носовой части броненосца был раз­бит, в носу в районе ниже ватерлинии имелись про­боины, на рострах и носовом мостике бушевал ог­ромный пожар. Артиллерия броненосца, полностью выведенная из строя, бездействовала. Носовая башня 254-мм орудий, сорванная с осно­вания, накренилась, носовые казематы 152-мм ору­дии были разбиты. Зарывшись носом в воду по самые клюзы, броненосец продолжал медленно валиться на левый борт в сторону неприятеля. Его высокие трубы постепенно ложились на воду, зас­тилая горизонт клубами черного дыма. Через не­сколько мгновений броненосец опрокинулся и стремительно ушел под воду, увлекая за собой ос­тавшихся в живых матросов и офицеров. Агония "Осляби" продолжалась 10 минут.

В 14 ч 30 мин из строя вышел флагманский броненосец "Князь Суворов". Корабль лишился грот-мачты и кормовой трубы, над боевой рубкой торчали обломки фок-мачты, носовой и кормовой мостики, ростры были полностью разрушены, на спардеке полыхал пожар. Уцелевший под огнем ар­тиллерии "Князь Суворов" продолжал отражать непрерывные атаки японских крейсеров и мино­носцев. К 16 ч 20 мин на броненосце были уничто­жены последняя труба и фок-мачта. Из артилле­рии уцелело лишь одно 75-мм орудие в кормовом каземате, которое продолжало стрелять по врагу. Корабль представлял собой сплошной костер от носа до кормы. С броненосца сняли оставшихся в живых офицеров штаба и раненного в голову З.П. Рожественского. Корабль в 19 ч 29 мин был атако­ван миноносцами и потоплен четырьмя выпущен­ными в упор торпедами.

После выхода из строя броненосца "Князь Суворов" место флагмана занял эскадренный бро­неносец гвардейского экипажа "Император Александр III", который возглавлял колонну русских кораблей до 15 ч 40 мин. Получив тяжелые повреж­дения, пылающий корабль с большим креном на левый борт вышел из строя и занял место в хвосте колонны. Сильно накренившись, броненосец дал последний залп из средней башни 152-мм орудий, стремительно лег на борт и опрокинулся, продер­жавшись некоторое время на плаву вверх килем.

Затем под обстрел попал броненосец "Боро­дино", оказавшийся в голове колонны после гибе­ли броненосца "Император Александр III". На нем уже начались пожары. Корабль имел крен 5° на правый борт. У ватерлинии броненосца непрерыв­но рвались японские снаряды, поднимая огромные столбы воды. Языки пламени вырывались из пор­тов батарейной палубы.

После того как несколько японских снарядов разорвалось у борта напротив кормовой башни 152-мм орудии, из-под воды у ватерлинии показа­лось пламя. По-видимому, произошел взрыв в ар­тиллерийском погребе. Корабль стремительно на­кренился па правый борт и через минуту опрокинулся. Некоторое время он держался па воде вверх килем, затем последовал мощный внутрен­ний взрыв, и корпус ушел под воду.

Боевой порядок русской эскадры нарушил­ся. Боем никто не управлял. Уцелевшие корабли, отбиваясь от противника и стремясь прорваться во Владивосток, продолжали следовать генераль­ным курсом 23°. Японские корабли, обладая зна­чительным преимуществом в скорости, охватыва­ли голову эскадры и последовательно сосредоточивали огонь своих броненосцев на ве­дущем корабле.

После гибели "Бородино" головным кораб­лем временно оказался броненосец "Орел", пока его не обогнал броненосец "Император Николай I", на котором находился младший флагман контр­-адмирал Н.И. Небогатов. "Орел" в течение всего дня выдерживал артиллерийский огонь противни­ка. Он сохранил ход, управление рулями и часть артиллерии: одно 305-мм орудие в носовой башне и две башни 152-мм орудий левого борта.

Русские матросы и офицеры оставшихся в строю кораблей продолжали мужественно и стой­ко отбивать атаки противника. Артиллеристы, несмотря на все сложности боя, нанесли японс­ким броненосцам и крейсерам тяжелые повреж­дения. Флагманский броненосец "Миказа" полу­чил более 30 попаданий, "Фудзи" — 11, по 7-16 попаданий получили броненосные крейсера вто­рого отряда. Но из-за малого содержания взрыв­чатого вещества в снарядах и его низкого каче­ства этого оказалось недостаточно, чтобы потопить японские корабли. И ничто уже не мог­ло изменить ход сражения. Дневной бой 14 мая закончился в 19ч 12 мин.

С наступлением темноты адмирал Того прекратил артиллерийский бой и отошел с главными силами к о. Дажелет. Остатки русской эскадры были атакованы японскими миноносцами, и к утру 15 мая эскадра как организованная сила перестала существовать. Поэтому бой 15 мая уже не мог ока­зать влияния на исход сражения. В этот день от артиллерийского огня погибли еще один бронено­сец "Адмирал Ушаков" и броненосный крейсер "Адмирал Нахимов". Броненосцы "Наварин" и "Сисой Великий" были потоплены торпедами.

Оценивая результаты и значение Цусимско­го сражения, В.И. Ленин писал: "Этого ожидали все, но никто не думал, чтобы поражение русского флота оказалось таким беспощадным разгромом... Русский военный флот окончательно уничтожен. Война проиграна бесповоротно... Перед нами не только военное поражение, а полный военный крах самодержавия".

В Цусимском сражении русская эскадра по­теряла 12 броненосных кораблей, четыре из кото­рых были взяты в плен японцами.

ПОЧЕМУ ПОГИБЛИ РУССКИЕ БРОНЕНОСЦЫ

Не вдаваясь в анализ общих военно-полити­ческих и стратегических причин поражения рус­ской армии и флота в русско-японской войне, хо­рошо известных читателю, посмотрим, почему же погибли новейшие русские эскадренные броненос­цы, вступившие в строй уже во время войны.

В Цусимском сражении участвовали разно­типные русские броненосные корабли, которые по­зволяют судить об эволюции броненосного флота России за последнее десятилетие, начиная от бро­неносца "Император Николай I" (1891) до новей­ших броненосцев типа "Бородино" (1903-1904). Наиболее интересными из числа погибших кораб­лей были броненосцы "Наварин", "Сисой Вели­кий", "Ослябя" и "Бородино".

"Наварин" (1894), занимавший важное мес­то в развитии броненосного судостроения в рус­ском флоте, относился к типу так называемых цитадельных броненосцев с небронированными оконечностями корпуса. Толщина сталежелезной брони центральной цитадели достигла 406 мм. Цитадель прикрывалась двумя броневыми палу­бами общей толщиной 114 мм. Карапасные палу­бы толщиной 57-76 мм достигали оконечностей ко­рабля. Артиллерия главного калибра (305 мм) в 35 калибров длиной размещалась в двух двухорудийных башнях в носу и корме, защищенных броней толщиной 305 мм. Мощное бронирование "Наварина" делало жизненно важные центры корабля практически неуязвимыми для существовавшей тогда артиллерии. При водоизмещении 10 210 т "Наварин" развивал ход около 16 уз.

Проект броненосца "Наварин" послужил ос­новой для создания броненосцев "Три Святителя" на Черном море и "Сисой Великий" на Балтике, а также броненосцев береговой обороны "Адмирал Ушаков", "Адмирал Сенявин" и "Генерал-адмирал Апраксин",.

В проекте броненосца "Сисой Великий"(1896) получили дальнейшее развитие основ­ные технические решения, положенные в основу проекта броненосца "Наварин". Значительно улуч­шились мореходные качества за счет увеличения высоты надводного борта. Более рациональной стала система бронирования: броневую палубу опустили до уровня верхней кромки броневого пояса. Однотипные броненосцы "Полтава" (1897), "Севастополь" (1898) и "Петропавловск" (1897), входившие в состав 1-й Тихоокеанской эскадры, явились дальнейшим развитием проекта броненос­ца "Сисой Великий".

Эти корабли отличались от своих предше­ственников более гармонично сочетающимися тактико-техническими характеристиками. Они обладали хорошими мореходными качествами и мощным бронированием, не уступавшим "Сисою Великому", большой дальностью плавания (до 3000 миль) и повышенной скоростью (свыше 16 уз). Количество 152-мм орудий было доведено до 12. Впервые на этих кораблях средняя артиллерия размещалась преимущественно в двухорудийных башнях и частично в казематах. Для бронирова­ния использовалась только что появившаяся крупповская сталь.

В 1902 г. броненосцы "Наварин" и "Сисой Великий" прибыли с Дальнего Востока в Кронш­тадт для капитального ремонта, но к ремонтным работам так и не успели приступить. Корабли включили в состав 2-й Тихоокеанской эскадры в худшем состоянии, чем они находились до перехо­да в Кронштадт.

Броненосец "Ослябя" (1901) был построен по другому проекту, разработанному Морским тех­ническим комитетом (МТК) в 1894 г. Их проект­ное водоизмещение ограничивалось 10 500 т. Спу­стя год первоначальный проект пересмотрели в сторону увеличения водоизмещения до 12 674 т из-за новых требований к повышению скорости до 18 уз, мощности энергетической установки и дально­сти плавания. В результате Балтийский флот дол­жен был получить мощный мореходный бронено­сец нового типа, способный длительное время действовать в океане вдали от своих баз. Построй­ка броненосца такого типа была логическим за­вершением идей о крейсерской войне против Анг­лии на морских коммуникациях. Для этих целей уже были построены крейсера "Генерал-адмирал", "Владимир Мономах", "Рюрик" и др.

Предполагалось, что включение в состав крейсерской группы новых быстроходных броне­носцев повысит ее боевую устойчивость, а измене­ние их тактико-технических характеристик сдела­ет соединение более маневренным и автономным. О специальном назначении новых броненосцев го­ворили и уменьшенный до 254 мм калибр крупной артиллерии, и облегченные башенные установки, разработанные для броненосцев береговой оборо­ны типа "Адмирал Ушаков". Сокращение нагруз­ки за счет уменьшения калибра артиллерии и бро­нирования борта до 229 мм позволило увеличить запас топлива, а следовательно, и дальность пла­вания до 6000 миль, что более чем в 2 раза превы­шало возможности предыдущих броненосцев. Эко­номическая скорость хода обеспечивалась при работе одной из трех главных машин и сокращен­ном количестве действующих котлов.

Корабль обладал хорошими мореходными качествами за счет высокого борта и удлиненного полубака, на котором размещалась одна из двух башен броненосца. Благодаря этому, можно было е успехом использовать артиллерию главного ка­либра даже при значительном волнении моря. Ба­шенные установки позволяли придавать 254-мм орудиям производства Обуховского завода углы возвышения до 35°, вместо обычных 15°, что уве­личивало дальность стрельбы. Артиллерия сред­него калибра состояла из одиннадцати 152-мм ско­рострельных пушек, противоминная — из двадцати 75-мм орудий.

На броненосце "Ослябя" вместо сталежелезной брони была применена стальная броня с це­ментированием лицевой стороны. Это способство­вало снижению ее толщины и некоторому увеличению общей поверхности бронирования. Впервые в русском флоте на броненосцах этого типа применили конструкцию броневой палубы со скосами, смыкающимися с нижней кромкой бро­невого пояса, как это было сделано на английском броненосце "Маджестик". Так сложилась типовая конструкция для всех последующих броненосцев. Бронирование броненосцев типа "Ослябя" по массе составляло всего лишь 23 % водоизмещения кораб­ля и приближалось к бронированию броненосных крейсеров (Кроме "Осляби" по этому проекту были построены броненосцы "Пересвет"и "Победа"). По инициативе С.О. Макарова при их строительстве был принят ряд мер, обеспечиваю­щих живучесть броненосца: строгая изоляция от­секов, испытание отсеков на водонепроницаемость на стапеле.

Новейшие эскадренные броненосцы "Боро­дино", "Император Александр III", "Князь Суворов", "Орел" и "Слава" строились по усовершен­ствованному русскими судостроителями француз­скому проекту броненосца "Цесаревич" (Эскадренные броненосцы как класс боевых ко­раблей появились в русском флоте впервые в 1892 г. в ре­зультате введения новой классификации. В этот класс были зачислены вновь строящиеся броненосцы и формально не­которые броненосцы, находившиеся в строю, хотя после­дние не всегда отвечали требованиям, предъявляемым к эскадренным броненосцам).

Эскадренный броненосец "Цесаревич" водо­измещением 12 900 т со скоростью 18 уз был зака­зан Россией во Франции ив 1901 г. спущен на воду. Вооружение его состояло из двух двухорудийных башен с 305-мм пушками, двенадцати 152-мм ору­дий в шести двухорудийных башнях и двадцати 75-мм орудий, расположенных на незащищенной броней батарейной палубе. Будучи забронирован­ным по французской системе, корабль имел бро­невой пояс по всей длине корпуса толщиной 200-250 мм в средней части и 125-170 мм в оконечностях. 27 января 1904 г. "Цесаревич" был торпедирован при ночной атаке японских мино­носцев. Противоминная переборка прекрасно вы­держала испытание. Имея крен 17°, корабль остал­ся на плаву и в таком положении всю ночь отражал атаки японских миноносцев.

Корабли типа "Бородино" существенно от­личались от броненосцев типа "Ослябя". Для них характерно более полное бронирование, которое включало два сплошных броневых пояса: нижний - толщиной 203 мм и верхний —толщиной 152 мм. На трех последних кораблях этой серии "Орел", "Князь Суворов" и "Слава" толщина бро­невых поясов была несколько уменьшена.

Как видно, толщина брони у броненосцев типа "Бородино" несколько меньше, чем толщина бортовой брони "Цесаревича". Но это дало воз­можность закрыть броней противоминную 75-мм артиллерию, расположив ее в бронированном ка­земате, закрытом сверху 32-мм броней и разделен­ном 25-мм броневыми переборками в соответствии с количеством орудий. Благодаря этому предпо­лагалось обеспечить высокую живучесть противо­минной артиллерии. Снижение же толщины бор­товой брони компенсировалось применением хромоникелевой цементированной стали, сопро­тивляемость которой на 20-25 % превышала сопро­тивляемость обычной цементированной стали. Хо­рошо была защищена и артиллерия среднего калибра (152-мм). располагавшаяся, как на "Цеса­ревиче", в шести двухорудийных башнях. Распо­ложение 305-мм артиллерии главного калибра ос­тавались такими же, как у броненосца "Цесаревич".

Во многом была оригинальна принятая на броненосцах типа "Бородино" система внутреннего бронированного корпуса. Если на броненосце "Цесаревич" нижняя броневая палуба, загибаясь вниз, образовывала собой противоминную про­дольную переборку, то на трех последних кораб­лях этой серии нижняя броневая палуба, также за­гибаясь, упиралась в нижний срез броневого пояса и жестко крепилась к нему. Броневая противомин­ная переборка толщиной 38 мм и протяженнос­тью 90 м в верхней части крепилась к загибу бро­невой палубы.

Броненосцы типа "Бородино" имели водоизмещение 13 500 т и скорость 18 уз. Их энер­гетическая установка состояла из двух вертикаль­ных паровых машин тройного расширения и 20 водотрубных котлов. Еще до окончания приемных испытаний корабли были зачислены в состав эс­кадры, за исключением броненосца "Слава", ко­торый достраивался.

Наиболее совершенными броненосными ко­раблями японского флота, приближавшимися по своим тактико-техническим характеристикам к броненосцам типа "Бородино", были броненосцы типа "Миказа".

Эскадренный броненосец "Миказа", постро­енный заводом Виккерса в Англии, имел водоиз­мещение 15 300 т и скорость 18 уз. Артиллерийс­кое вооружение его состояло из четырех 305-мм орудий, расположенных в двух двухорудийных башнях, и четырнадцати скорострельных 152-мм орудий, из которых десять располагались по бор­там в цитадели и четыре на верхней палубе в от­дельных бронированных казематах. Кроме этого на корабле имелось 20 76-мм противоминных ору­дий и 4 подводных торпедных аппарата. Броневая зашита "Миказа" включала в себя главный броне­вой пояс по ватерлинии толщиной 228 мм в сред­ней часта и 102-180 мм в оконечностях. Высота бро­невого пояса составляла 2.4 м от ватерлинии. Над броневым поясом на протяжении 0.65 длины ко­рабля простиралась подымающаяся до уровня вер­хней палубы цитадель, защищенная 152-мм бро­ней. Броненосец имел две броневые палубы толщиной 75-125 мм и 25 мм. Не защищенная бро­ней площадь надводного борта в оконечностях ко­рабля была немногим больше 30 % .

При сравнении японских и русских броненос­цев видно, что броненосцы типа "Бородино" не­значительно уступают японским только в толщи­не брони. Чем же тогда объяснить их гибель в Цусимском сражении?

Прежде всего нужно сказать о несовершен­стве главного оружия броненосцев — крупнока­либерной артиллерии и способов ее боевого при­менения.

Наиболее тяжелые последствия имело реше­ние МТК о принятии на вооружение в 1892 г. но­вых облегченных снарядов, что должно было способствовать повышению (до 20 %) их начальной скорости полета и, следовательно, значительному увеличению пробивающей способности и настиль­ности траектории.. Последнее значительно улучша­ло меткость стрельбы, которая считалась в русском флоте наиболее важным качеством.

Эти выводы были справедливы только для боевых дистанций до 20 каб, которые в русских правилах артиллерийской службы считались пре­дельными. Однако основной тенденцией в такти­ке броненосных флотов было быстрое увеличение боевых дистанций, достигших в Цусимском сра­жении'55-70 каб. Это, а также использование заря­дов с бездымным порохом, повысивших дально­бойность почти втрое независимо от массы снаряда, свело к нулю достоинства легких снаря­дов. На больших дистанциях они имели малую про­бивающую способность и большое рассеивание, резко снижавшее меткость.

Помимо этого, русские снаряды обладали малым фугасным действием за счет недостаточно­го содержания взрывчатого вещества и его низко­го качества по сравнению с японской шимозой (ме­линитом). Были нередки случаи, когда снаряды не разрывались. К тому же они имели грубые взры­ватели, которые не взрывались при попадании в небронированный корпус, не говоря уже об уда­рах о воду. Запас фугасных снарядов на русских кораблях был неоправданно мал, так как все рас­четы строились на бронебойные снаряды.

Серьезные недостатки были присущи и ма­териальной части корабельной артиллерии даже новейших броненосцев. Несмотря на удовлетвори­тельную конструкцию башенных установок глав­ного калибра, артиллерия обладала сравнительно малой скорострельностью из-за большого време­ни открывания и закрывания замков орудий и ма­лой скорости подачи боеприпасов. Углы возвыше­ния орудий были недостаточны для увеличившихся боевых дистанций. Не было на кораблях и совре­менных прицельных приспособлений. Новые оп­тические дальномеры с увеличенной базой на бро­неносцах только что установили, и дальномерщики еще не успели полностью их освоить.

На низком уровне оказалась боевая подго­товка артиллеристов, вступивших в строй кораб­лей, которые не провели положенного количества учебных артиллерийских стрельб. Не успели они и отработать организацию централизованного уп­равления артиллерийской стрельбой нескольких броненосцев и эскадры в целом. Артиллеристы оказались не подготовленными к ведению артил­лерийского огня на больших дистанциях. Прави­ла артиллерийской службы не содержали указаний по использованию артиллерии на дистанциях боя свыше 20 каб. Все это резко снижало эффектив­ность артиллерийского огня.

В ходе сражения выявились недостатки в за­щите и конструкции корпуса, которые прежде все­го сказались на живучести боевых рубок. Их вы­ход из строя парализовал управление не только отдельных броненосцев, но и эскадры в целом. Бо­евая рубка флагманского броненосца "Князь Су­воров'7 фактически перестала существовать как орган управления после первого попадания. При­боры управления кораблем и артиллерией вышли из строя. То же самое случилось и с боевой рубкой броненосца "Бородино". В боевой рубке броненос­ца "Орел" после попадания трех 152-мм и двух 203-мм снарядов уцелел только штурвал рулевого управления. Наиболее неудачным элементом в кон­струкции боевых рубок новых броненосцев явля­лась крыша. Она имела грибовидную форму и была приподнята над броневым цилиндром, а ее края, свисая в виде козырька над вертикальной броней рубки, образовывали зазор в 305 мм, через кото­рый осколки снарядов беспрепятственно проника­ли внутрь, поражая людей и выводя из строя орга­ны управления кораблем.

Бронирование основания боевой рубки за­канчивалось на уровне верхней палубы, поэтому снаряды, разрывавшиеся у основания носового мостика, причиняли тяжелые разрушения. Ходы сообщения из боевой рубки в нижние помещения, в том числе в центральный пост, не бронировались.

Броня башен 305-мм орудий успешно выдер­живала попадания японских снарядов того же ка­либра, но часто выходили из строя электроприво­ды башенных механизмов вследствие нарушения контактов электрических соединений и обрывов кабелей, трассы которых не бронировались. Менее надежными оказались башни 152-мм орудий. Бро­невые плиты отставали от рубашек. Это указыва­ло на неправильную систему броневых креплений. 50-мм броня палубы и 76.2-мм броня казематов вы­держивали разрывы 305-мм фугасных снарядов, впрочем, как и верхний броневой пояс толщиной 152 мм и броня башенных установок.

Однако от сотрясения при взрыве наруша­лись крепления броневых плит. Они отставали от рубашки, поворачивались вокруг своего центра тяжести и, вдавливаясь в борт, срывались с мест. Именно срыв броневых плит в носовой части вер­хнего броневого пояса при повторных попадани­ях снарядов в одно и то же место способствовал гибели броненосца "Ослябя". Нарушения крепле­ний и срывы броневых плит верхнего броневого пояса, башен 152-мм орудий и боевой рубки наблю­дались и на броненосце "Орел".

На большинстве кораблей типа "Бородино" клетчатая конструкция корпуса, расположенная ниже ватерлинии, сохранилась неповрежденной. Поэтому даже с совершенно разбитым неброниро­ванным бортом корабли могли оставаться на плаву, если бы они были в состоянии поддерживать вертикальное положение. Однако на большинстве броненосцев отсутствовали специальный пост и оборудование, с помощью которых можно было централизованно осуществлять борьбу за живу­честь и быстро выравнивать опасный крен, запол­няя водой отсеки противоположного борта.

Серьезным недостатком в конструкции кор­пуса броненосцев типа "Бородино" было низкое расположение казематов противоминной артилле­рии, заимствованное из французского проекта бро­неносца "Цесаревич". Это выявилось еще в процес­се испытаний новых броненосцев. Так, в 1903 г. на ходовых испытаниях броненосец "Император Александр III" на 17-узловом ходу при повороте зачерпнул воду через открытые орудийные порты каземата центральной батареи 75-мм пушек, рас­положенные на высоте 2,75 м от грузовой ватерли­нии, когда крен на циркуляции достиг 15-17°. Толь­ко быстрое стопорение машин и перекладка руля на другой борт спасли новый броненосец от опро­кидывания.

7 мая 1904 г. броненосец "Орел", находясь в достройке у стенки Кронштадтского порта, при сильном понижении уровня воды в заливе сел од­ним бортом на грунт, накренившись на противо­положный борт. Бронирование еще не было закон­чено, и в корабль стала поступать вода через отверстия для броневых болтов, увеличивая крен. Когда крен достиг 15°, вода хлынула через порты каземата 75-мм орудий. Только посадка корабля всем корпусом на грунт спасла броненосец от оп­рокидывания.

Большую опасность для русских броненосцев представляли пожары, так как при постройке при­менялось значительное количество горючих мате­риалов: настил палубы, мебель, отделка рубок, кают-компаний, жилых помещений офицерского состава, салонов флагмана и командира, а также теплоизоляция бортов и переборок. Это способ­ствовало быстрому распространению пожаров по всему кораблю.

Рассмотренные недостатки броненосцев типа "Бородино" в той или иной степени были прису­щи всем броненосцам того времени, но усугубля­лись их перегрузкой. Именно перегрузка, повлияв­шая на их важнейшие тактико-технические характеристики, явилась той роковой причиной, которая в конечном итоге привела к гибели новей­шие русские броненосцы.

Строительная перегрузка была хронической болезнью русских кораблей. Она возникла вслед­ствие непрерывных изменений, вносимых в процес­се проектирования и строительства кораблей, а также неточного учета отдельных статей нагрузки масс. В результате проектный запас водоизмеще­ния быстро исчерпывался, и корабли оказывались перегруженными еще на стапеле. Строительная пе­регрузка дополнялась эксплуатационной из-за от­сутствия промежуточных баз, где можно было по­полнить различные запасы, в том числе и топлива.

Перегрузка влекла за собой уменьшение на­чальной метацентрической высоты и увеличение осадки, что, в свою очередь, приводило к ухудше­нию остойчивости и погружению главного броне­вого пояса в воду. По воспоминаниям В.П. Костенко, тогда молодого корабельного инженера, осадка последнего корабля 2-й Тихоокеанской эскадры— эскадренного броненосца "Орел" достигала 8,85м (вместо проектной, равной 7,93 м), а главный бро­невой пояс ушел под воду, хотя по проекту должен был возвышаться на 1,5 фут выше ватерлинии.

В начале октября 1904 г. находившимся в по­ходе корабельным инженерам В.А. Шарыгину (на "Бородино") и В.П. Костенко (на "Орле") удалось практически определить начальную метацентрическую высоту броненосцев. Результаты были са­мыми неутешительными: она уменьшилась по сравнению с проектной на 0,38-0,46 м, перегрузка судов достигала 12-15 %. Такая остойчивость по­зволяла выходить в океанское плавание, лишь приняв соответствующие меры предосторожнос­ти. Но в бою подобный запас остойчивости бро­неносцев был недостаточен, и любой, даже срав­нительно небольшой крен, при наличии пробоин в небронированной части борта мог привести к опрокидыванию.

Позднее В.П. Костенко на примере броненос­ца "Орел", на котором он находился во время Цусимского сражения, убедительно показал, что в боевых условиях начальный крен может созда­ваться за счет скопления больших масс воды в по­мещениях, расположенных выше ватерлинии. Вода скапливалась там при тушении пожаров, неизбежных в бою, а также проникала в открытые орудийные порты и пробоины при захлестывании волны и при разрыве фугасных снарядов вблизи борта, поднимавших огромные столбы воды. Ког­да крен превышал 6-7°, вода начинала вливаться через пробоины небронированной части надвод­ного борта, а затем через орудийные порты 75-мм орудий. При этом корабли быстро теряли остой­чивость и мгновенно опрокидывались. Безуслов­но, перегрузка кораблей в этих условиях играла ре­шающую роль, так как именно от нее зависела величина безопасного крена, при котором ко­рабль еще не черпал воду через пробоины и откры­тые в бою орудийные порты.

В частности, па "Орле" в ходе Цусимского сражения эту воду (около 200 т) удалось спустить в трюм, а затем в кочегарку, оттуда ее откачали помпами. Это явилось одной из причин того, что броненосцу "Орел", получившему крен 5°, удалось избежать опрокидывания.

Броненосцы "Бородино" и "Император Александр III", получив значительные поврежде­ния в надводной части корпуса, держались на воде только благодаря надводному броневому поясу, который еще сохранял свою непроницаемость. Когда же бортовая броня при крене вошла в воду, корабли мгновенно опрокинулись.

Таким броненосец “Орел” привели в Сасебо. Май 1905 г.

Перегрузка отрицательно повлияла не только на основные кораблестроительные характеристики новых броненосцев, но и на их важнейший тактический элемент -скорость, которая, как уже было сказано, к тому времени снизилась из-за интенсивного обрастания подводной части корпуса за время многомесячного похода в тропиках.

Этот недостаток – перегрузка русских броненосцев – не был секретом для командования флотом, но, как считал вице-адмирал З.П. Рожественский, “в условиях предстоящего похода не придется идти на рискованные мероприятия, далеко выходящие за пределы проектных решений”. В действительности это было далеко не так. При последней приемке топлива непосредственно перед Цусимским сражением на корабли погрузили сверх полного запаса еще по 850 т угля, чтобы покрыть оставшееся расстояние до Владивостока без заправки. Углем пришлось заполнять запасные ямы на нижней броневой палубе, казематы 76- мм артиллерии, кочегарки, прачечные, помещения минных аппаратов, все коридоры и проходы. В результате корабли вступили в бой, имея главный броневой пояс, погруженный в воду на значительную величину. Поэтому японцы стреляли не бронебойными снарядами, а фугасными. Одни взрывались сразу же, достигнув цели, другие – пробив небронированный борт. Снаряды первого вида использовались для пристрелки, снаряды второго вида -для стрельбы на поражение. Последние вызывали обычно сильные пожары и разрушения внутри корабля.

Все это явилось причиной гибели новейших русских броненосцев, которые по своим тактикотехническим характеристикам вполне могли соперничать с японскими кораблями типа “Миказа”.

ИЗ УРОКОВ ЦУСИМЫ

Какие же выводы были сделаны на основа­нии анализа Цусимского сражения? Прежде всего проектные водоизмещение, осадка и начальная остойчивость наконец были признаны важнейши­ми характеристиками корабля наряду с вооруже­нием и бронированием и должны были теперь не­уклонно соблюдаться в процессе постройки. На кораблях следовало отказаться от расположения артиллерии противоминного калибра ниже верх­ней палубы, а для усиления боевой остойчивости при крене делать броневой пояс достаточной тол­щины на уровне главной броневой палубы.

Как выяснилось, большую опасность для корабля представляла потеря остойчивости от на­копления воды при тушении пожаров. Поэтому следовало быстро удалять забортную воду для со­хранения остойчивости. При строительстве следо­вало резко ограничить применение горючих мате­риалов. Назрела также необходимость создания центрального трюмного поста под нижней броне­вой палубой для организации борьбы за живучесть корабля и управления всеми системами под руко­водством трюмного инженер-механика, который должен принимать решения о выравнивании кре­на и дифферента, затоплении и осушении помеще­ний, заделке пробоин, пожаротушении и др.

В ходе русско-японской войны Россия поте­ряла почти весь Балтийский флот. В его составе остались лишь устаревший броненосец "Импера­тор Александр II", сравнительно новый эскадрен­ный броненосец "Цесаревич" и только что всту­пивший в строй броненосец "Слава", который не успел войти в состав 2-й Тихоокеанской эскадры. Старый броненосец "Петр Великий" был переобо­рудован в учебный корабль.

На стапелях Балтийского завода и Галерно­го островка находились два эскадренных броненосца "Император Павел I" и "Андрей Первозван­ный". Проект этих кораблей, разработка которо­го закончилась в 1903 г., представлял собой даль­нейшее развитие проекта эскадренных броненосцев типа "Бородино", но с увеличенным водоизмеще­нием и усиленным вооружением. С 1907 г. броне­носцы "Андрей Первозванный" и "Император Павел I" были зачислены в класс линейных кораб­лей. МТК решил учесть некоторые результаты предварительно обобщенного опыта русско-япон­ской войны в проектах новых кораблей, насколь­ко позволяла их готовность. Этим в основном объясняется затянувшаяся постройка броненосцев "Андрей Первозванный" и "Император Павел I", заложенных в 1903 г., но вступивших в строй толь­ко в 1912 г. Благодаря внесенным в проект измене­ниям значительно улучшились их тактико-техни­ческие характеристики, что позволило считать их переходным типом линейного корабля в развитии линейного флота от эскадренных броненосцев до дредноутов.

Пересмотру подвергся и состав вооружения. Вместо малоэффективной на увеличившихся дис­танциях боя 152-мм артиллерии установиличетыр­надцать 203-мм орудий в 50 калибров длиной, рас­полагавшихся в двухорудийных башнях (восемь) и в казематах (шесть). Противоминная артиллерия 47-мм и 75-мм калибра в связи с увеличением во­доизмещения миноносцев была заменена на две­надцать 120-мм пушек, установленных на батарей­ной палубе в верхнем каземате. Артиллерия главного калибра осталась такой же, как на бро­неносцах типа "Бородино", но за счет применения откидного козырька в башне был увеличен угол возвышения орудий.

Электрическая часть башенных установок была значительно упрощена за счет сокращения количества контактных соединений, повышена на­дежность электроэлементов, входивших в состав схемы электрооборудования. Металлический за­вод, изготовлявший башенные установки для лин­кора "Андрей Первозванный", гарантировал ско­рость заряжания не более 40 с вместо 66-70 с, как это имело место на броненосцах типа "Бородино". Для увеличения жесткости конструкции было при­нято решение скрепить жесткий барабан, служив­ший основанием башни, с броневыми палубами. Корпус башни со всеми механизмами, орудиями и вращающейся броней был полностью уравновешен относительно центра вращения. Металлический мамеринец, вызывавший при повреждениях закли­нивание башни, был заменен кожаным. Такая конструкция башни наиболее полно отве­чала новым требованиям, разработанным МТК с учетом опыта русско-японской войны.

Значительному изменению подверглась сис­тема бронирования. В основу ее был положен прин­цип обеспечения боевой остойчивости, выдвину­тый А.Н. Крыловым: при повреждениях корпуса корабль должен тонуть, не опрокидываясь. Бро­невой пояс продлили до штевней в горизонталь­ном направлении и до верхней палубы по вертика­ли. Наибольшая толщина нижнего броневого пояса составляла 216 мм, верхнего — 127 мм. Полностью были забронированы палубы, верхний и нижний казематы, включая и крышу. Надводный борт корабля не имел ни одного иллюминатора. Общая масса брони составила 35%, водоизмеще­ния корабля. Значительно улучшили конструкцию крепления броневых плит, отказавшись от деревян­ных прокладок. Полностью была пересмотрена си­стема бронирования боевой рубки. Специально оборудованные междудонные отсеки обеспечива­ли быстрое спрямление корабля при крене, вызван­ном затоплением через пробоину одного из машин­ных отделений.

Линейные корабли "Андрей Первозванный" и "Император Павел I" могли считаться малоуяз­вимыми для 305-мм артиллерии того времени на всех боевых дистанциях. Наряду с этим они сохра­нили ряд черт, свойственных "додредноутам": та­ранное образование форштевня, разнокалиберность артиллерийского вооружения, ромбическое расположение башен 203-мм артиллерии, поршне­вые механизмы и др.

Постройка линейных кораблей типа "Анд­рей Первозванный" позволила в дальнейшем рус­ским конструкторам и судостроительной про­мышленности перейти к созданию линкоров, не уступавших лучшим образцам мирового судо­строения.

“ДРЕДНОУТ”

Опыт русско-японской войны изучался не только в России. Все морские державы мира сроч­но вносили коррективы в проекты строящихся ко­раблей и разрабатывали новые технические зада­ния на их постройку, пытаясь устранить те просчеты и недостатки в проектах броненосцев, ко­торые выявились в ходе войны и особенно в Цу­симском сражении.

Этот период в мировом военном судострое­нии характеризовался постепенным переходом флотов к постройке линкоров с главной артилле­рией из 8-12 орудий крупного калибра, кардиналь­ным изменением в системе бронирования, стрем­лением повысить скорость путем применения турбинных механизмов, повышением боевой ос­тойчивости и непотопляемости на основе более рациональной конструкции корпуса и увеличения водоизмещения. Однако эти качественные изме­нения линейных кораблей не могли произойти мгновенно. В ряде государств появился промежу­точный тип линейного корабля — преддредноута, подобного "Андрею Первозванному", напри­мер, английские линейные корабли "Кинг Эдвард VII" и "Лорд Нельсон".

Перед русско-японской войной наряду с крупным калибром (305-мм) и средним (152-мм) появился промежуточный калибр 203-254-мм, предназначавшийся для усиления артиллерийс­кого вооружения еще броненосцев. Примером ко­раблей, вооруженных такой артиллерией, могут служить "Кинг Эдвард VII" в Англии и "Катори" в Японии.

Следующий этап в развитии корабельной артиллерии характеризуется исчезновением сред­него калибра (152-мм) при сохранении крупного и промежуточного (броненосцы типа "Лорд Нельсон" в Англии и "Андрей Первозванный" в России). Подобные же броненосцы были постро­ены в Австрии (типа "Радецкий") и в Японии ("Аки" и "Сатсума").

Однако наличие двух калибров главной ар­тиллерии было неудобным и не отвечало новым методам управления огнем из одного централь­ного поста. Наблюдение за падением залпов на больших дистанциях требовало применения од­ного, по возможности, наиболее крупного калиб­ра снарядов.

В Англии для выработки тактико-техничес­ких требований к будущему линейному кораблю под председательством первого морского лорда Д. Фишера была создана специальная комиссия, в со­став которой вошли военные моряки, представите­ли правительства, крупнейшие инженеры-кораблестроители, президенты и директора судостроительных заводов и компаний. В соответствии с заданием английские судостроительные заводы представили на рассмотрение комиссии шесть про­ектов линейного корабля. Один из них был одоб­рен и назван "Дредноут" ("Бесстрашный"). Небы­валые темпы строительства нового линкора поразили мир. "Дредноут" заложили в октябре 1905 г. в Портсмуте, а спустили на воду через четыре месяца после закладки. В октябре 1906 г. он уже блестяще закончил ходовые испытания. Название английского линкора сразу стало нарицательным. С этого момента линейный флот всех морских дер­жав стал делиться на два подкласса кораблей - дредноуты и додредноуты. При этом боевая мощь флотов характеризовалась только количеством дредноутов. Благодаря своей защите, силе артилле­рийского огня и превосходству в скорости дредно­уты приобретали преимущества в боевой устойчи­вости и выборе позиции боя. Старые линкоры были совершенно бессильны в борьбе с ними.

Нельзя сказать, что создание нового англий­ского линкора явилось результатом особой про­зорливости Д. Фишера и необычайного таланта английских инженеров-кораблестроителей. Безус­ловно, идеи создания такого корабля имели мес­то и в России, и в Германии, и в США. Англича­не вырвались вперед только благодаря высокому развитию своей экономики и судостроительной техники.

Что же отличает "Дредноут" от старых лин­коров, почему его создание было расценено как ка­чественный скачок в развитии линейного флота?

При обсуждении состава артиллерийского вооружения нового линкора лорд Д. Фишер выд­винул принцип: "The biggest big gun and the smallest small gun" ("Крупнейшее из крупных орудий и наименьшее из мелких орудий"). Таким об­разом, по мнению Д. Фишера, сразу же отпадала необходи­мость в промежуточном калиб­ре, и все артиллерийское воору­жение линкоров стало делиться на артиллерию главного и про­тивоминного калибров.

Артиллерия главного ка­либра линкора "Дредноут" со­стояла из десяти 305-мм орудий, расположенных в пяти двухорудийных башнях. Противомин­ная артиллерия 76-мм калибра стала размещаться в каземате и на крышах башен главного ка­либра. Отсутствие башен артил­лерии промежуточного калибра существенно улучшило секторы обстрела башен главного калибра. В бортовом залпе линкора "Дредноут" могли участвовать одновременно че­тыре башни (восемь орудий), управляемые с одно­го центрального поста.

Форштевень "Дредноута" не имел таранно­го образования. Надводный борт достигал высо­ты 8,5 м, что обеспечивало линкору хорошие мо­реходные качества. При проектировании английские инженеры много внимания уделили ав­тономности каждого отсека. Сообщение между ними осуществлялось только через верхнюю палу­бу. Поперечные водонепроницаемые переборки достигали высоты 2,7 м над конструктивной ва­терлинией. Каждый отсек снабжался самостоятель­ными водоотливными средствами.

В качестве главных механизмов на "Дредно­уте" впервые были установлены четыре паровые турбины общей мощностью 28 000 л. с. обеспечи­вающие скорость 21 уз. Корабль имел полностью бронированный борт, толщина которого достига­ла 280 мм. Водоизмещение его составляло 22 500 т. Высокие темпы строительства "Дредноута" должны были показать другим странам, и прежде всего Германии, что соревноваться с Англией в со­здании нового флота абсолютно бессмысленно. Однако факт постройки "Дредноута" имел и иное значение. Он поставил все страны в равные усло­вия, так как ранее построенные линейные корабли потеряли свое боевое значение. Теперь все морс­кие державы могли одновременно стартовать в гонке морских вооружений, а решение вопроса - кто кого опередит — зависело только от развития экономики страны и мощности судостроительной промышленности.

Линейный корабль "Дредноут”. Англия 1906 г.

ДРЕДНОУТНАЯ ЛИХОРАДКА

Вслед за Англией спешно приступила к стро­ительству дредноутов Германия. До этого англий­ский флот по количеству линейных кораблей вдвое превосходил германский (39 против 19). Теперь же Германия могла соперничать с Англи­ей в темпах строительства флота почти на рав­ных условиях. После принятия в 1900 г. Германи­ей "Закона о флоте" Англия, придерживавшаяся ранее правила "иметь численность флота, равную сумме флотов двух следующих за ней морских держав", и крайне обеспокоенная ростом герман­ского флота, сделала ряд попыток заключить с Германией соглашение, которое предусматрива­ло бы соотношение английского и германского ли­нейных флотов в пределах 3 : 2. Переговоры меж­ду Англией и Германией по поводу ослабления гонки морских вооружений, тянувшиеся несколь­ко лет, закончились безрезультатно. Тогда Анг­лия объявила, что на закладку каждого нового гер­манского линкора она будет отвечать закладкой двух дредноутов. К началу первой мировой вой­ны соотношение английских и немецких дредно­утов, а также линейных крейсеров, вступивших в строй и находившихся в постройке, составляло 42 : 26, т. е. было близко к тому, которого добива­лась Англия в процессе переговоров.

Строительство дредноутного флота Герма­ния начала с создания серии линкоров типа "Нассау", состоявшей из четырех кораблей. Они были спущены на воду в 1908 г. Следующие серии ли­нейных кораблей типа "Гельголанд", "Кайзер" и "Кёниг" также включали четыре-пять единиц (1909-1912).

Первая серия германских линкоров была во­оружена традиционной 280-мм артиллерией глав­ного калибра и скорострельными пушками калиб­ром 150 мм, которые сохранились и на германских линкорах последующих серий. На них калибр главной артиллерии был доведен до 305 мм. Скорострельность орудий главного калибра дос­тигала 1,2-1,5 выстрела в минуту, а дальнобой­ность увеличивалась до 110-120 каб. Сохранение 280-мм калибра на первых четырех дредноутах типа "Нассау" объяснялось, с одной стороны, хо­рошими баллистическими свойствами этих гер­манских пушек с длиной ствола 40 и 45 калибров, а с другой -- характерной для Северного моря малой дальностью видимости, не позволявшей вести бой на большой дистанции.

Английские линейные корабли были воо­ружены орудиями более крупного калибра (305-343 против 280-305-мм), но уступали последним в бронировании. Короткие и широкие германские дредноуты выигрывали в массе бортовой брони, что позволяло делать на них броневой пояс выше и толще.

Различия между германскими и английски­ми типами линейных кораблей объяснялись це­лями их боевого применения. Германское воен­но-морское командование предполагало, что более сильный английский флот будет атаковать немецкие дредноуты непосредственно у берегов Германии. Поэтому такие важнейшие тактико-технические характеристики, как дальность пла­вания и скорость, считались в какой-то степени второстепенными, а бронированию уделяли пер­востепенное значение. В английском же флоте, стремившемся навязать противнику место, время и дистанцию боя, наоборот, придавали большее значение дальности плавания, скорости и калиб­ру главной артиллерии .

Соперничество между Англией и Германией в гонке морских вооружений создавало благопри­ятные условия для политических авантюр стран, экономически менее развитых. Создав эскадру из дредноутов и линейных крейсеров, они могли рас­считывать на упрочение своего положения на ми­ровой арене, присоединяя свою эскадру к той или иной из противоборствующих сторон. Этой по­литики в какой-то мере придерживалась и царс­кая Россия, построившая четыре дредноута и за­ложившая такое же количество линейных крейсеров дредноутного типа.

Флоты других государств, участвовавших в первой мировой войне, по количеству дредноутов во много раз уступали Англии и Германии. Стра­ны, строившие дредноуты, в той или иной степени повторяли особенности германских или английс­ких линкоров в зависимости от тактических сооб­ражений по их предполагаемому боевому исполь­зованию. Линейные корабли типа "Техас" военно-морского флота США имели как мощное бронирование, так и крупный калибр главной ар­тиллерии (356-мм).

Проектирование дредноутов сразу натолкну­лось на ряд трудностей, связанных с размещением башен главного калибра. С одной стороны, счита­лось необходимым обеспечить максимальное чис­ло орудий, участвовавших в бортовом залпе, с дру­гой— разнести башни и артиллерийские погреба на достаточное расстояние друг от друга для по­вышения живучести. Поэтому на первых дредноу­тах встречаются различные варианты расположе­ния башен: линейно-ромбическое, линейно-эшелонированное, линейное, линейно-ступенчатое.

Линейный корабль “Рейнланд” – один из первых дредноутов Германии

Для усиления артиллерийского огня прямо по носу и корме на английских линкорах типа "Кинг Джордж V", "Айрон Дьюк", германских типа "Кёниг", французских типа "Бретань" и ита­льянских типа "Андреа Дориа", а также на всех американских дредноутах вторые башни от носа и кормы устанавливали на высокие барбеты, чем достигалось линейно-ступенчатое расположение.

С увеличением калибра главной артиллерии (до 381-406 мм) сократилось число орудий и соот­ветственно уменьшилось количество башен (до четырех). При этом флоты всех морских держав пе­решли только на линейно-ступенчатое расположе­ние башен. Причиной отказа от их бортового рас­положения явилась также трудность обеспечения в этом случае защиты артиллерийских погребов от подводных взрывов. От существовавшего до рус­ско-японской войны многообразия калибров про­тивоминной артиллерии отказались уже на "Дред­ноуте", установив единый 76-мм калибр, способный отражать атаки миноносцев водоизме­щением 350 т. Однако увеличение живучести ми­ноносцев, связанное с ростом их водоизмещения, а также увеличение дальности действия торпед по­требовали увеличить калибр противоминной ар­тиллерии. Поэтому на последующих дредноутах всех флотов устанавливалась противоминная ар­тиллерия более крупных калибров (102, 120, 130 и даже 152 мм).

От открытых противоминных орудий, уста­навливавшихся на верхней палубе и на крышах ба­шен главного калибра (как на "Дредноуте"), посте­пенно перешли к размещению их в бронированных казематах, однако с появлением авиации вскоре пришлось вернуться к размещению орудий 76-88-мм калибра, но уже в качестве зенитных.

Немалое значение при строительстве дредно­утов стали придавать боевой остойчивости. Во всех флотах было выдвинуто требование, чтобы кораб­ли, получив повреждения в бою и утратив запас плавучести, тонули на ровном киле, не перево­рачиваясь. В связи с этим стали бронировать весь надводный борт, рационально делить корпус водонепроницаемыми переборками, что в значительной степени повышало устой­чивость дредноутов при подводных взрывах. Изменения претерпели энергетические установки. На большинстве первых дредно­утов устанавливали турбинные двигатели и котлы со смешанным или полностью нефтя­ным отоплением. Переход па турбинные двигатели был обусловлен рядом причин: возможностью получения больших мощно­стей на валу по сравнению с поршневыми машинами; большой экономичностью на высоких скоростях, что позволяло иметь меньшее количество котлов; возможностью более низкого размещения турбин в корпусе ко­рабля, позволявшего обеспечить надежную защи­ту энергетической установки; более плавной рабо­той при отсутствии вибраций; меньшей опасностью перебоев в работе на волнении при оголении гребных винтов.

Тем не менее эти преимущества турбинных ус­тановок были осознаны не сразу. В германском фло­те турбины начали устанавливать впервые на лин­корах типа "Кайзер", спущенных на воду в 1911-1912 гг. На первых американских дредноутах типа "Мичиган" и "Делавэр" были установлены еще пор­шневые машины. На последующих дредноутах аме­риканского флота устанавливались и турбины ("Ар­канзас", "Невада"), и поршневые машины ("Техас", "Оклахома"). Лишь с кораблей типа "Пенсильва­ния" (1915) американский линейный флот оконча­тельно переходит на турбинные двигатели. Появ­ление паровой турбины в качестве главного двигателя вместе с новыми котлами, работавшими на смешанном угольно-нефтяном и полностью не­фтяном отоплении, привело к увеличению скорос­ти дредноутов до 21-22 уз в 1914-1918 гг. (у наибо­лее быстроходных кораблей—до 23-25 уз).

Усиление вооружения и броневой защиты, повышение скорости дредноутов влекло за собой быстрый рост водоизмещения, которое к началу первой мировой войны достигло 25 000-28 000 т.

К этому времени достаточно четко определи­лась и разновидность класса линейных кораблей — линейные крейсера, которые пришли на смену боль­шим броненосным крейсерам. Линейный крейсер окончательно оформился как быстроходный ко­рабль с единым калибром главной артиллерии, по­вышенной скоростью и несколько облегченным бронированием по сравнению с линкорами.

Таким был линейный флот основных морс­ких держав мира перед вступлением в строй рус­ских линкоров-дредноутов "Севастополь", "Пол­тава", "Петропавловск" и "Гангут".

Глава II КАК ПРОЕКТИРОВАЛИСЬ ЛИНЕЙНЫЕ КОРАБЛИ ТИПА “СЕВАСТОПОЛЬ”

ПЕРВЫЙ ЭТАП

О постройке в Англии "Дредноута" в Рос­сии узнали осенью 1905 г. "К концу 1906 г. стало известно, что "Дредноут" удачно закончил испы­тания, — пишет в своих воспоминаниях А.Н. Кры­лов, — и что Англия строит еще три или четыре подобных корабля, при которых боевое значение всех существовавших флотов практически долж­но быть утрачено... Становилось ясно, что возоб­новляя флот, надо строить дредноуты".

Революция 1905 г., охватившая страну, на некоторое время отвлекла внимание от строитель­ства флота. Вновь обратились к этому вопросу только в начале 1906 г. Но прежде чем присту­пить к разработке тактических и стратегических заданий на постройку линейных кораблей дред­ноутного типа, ученый отдел Главного морского штаба (ГМШ) решил обобщить и исследовать опыт минувшей войны (Под давлением общественного мнения царское пра­вительство еще до окончания русско-японской войны вынужде­но было принять ряд мер по реорганизации управления флотом. Первыми шагами в этом направлении была отставка главы Мор­ского ведомства, упразднение должности генерал-адмирала и замена ее должностью морского министра").

С этой целью в начале 1906 г. офицерам и адмиралам, среди которых было много непосред­ственных участников русско-японской войны, предложили ряд вопросов. Ответы на них зачас­тую носили противоречивый характер, но тем не менее позволили сделать некоторые обобщения, которые отражали основные тенденции развития тактико-технических характеристик линейных ко­раблей. Они свидетельствовали о необходимости принципиально нового по тому времени подхода к разработке заданий на проектирование кораб­лей этого класса. Интересен ответ одного из буду­щих командиров линкора "Гангут" капитана 2 ран­га П.П. Палецкого: "Главными данными при постройке боевого корабля должны быть его воо­ружение, бронирование, скорость и запас угля, а не водоизмещение или число сил машины. Ведь ко­раблю в бою придется иметь дело с пушками и ско­ростью противника, а не с числом тонн его водо­измещения или числом лошадиных сил". Большинство опрошенных высказалось за усиле­ние, насколько это возможно, вооружения линей­ных кораблей, а именно за увеличение числа ору­дий башенной артиллерии крупных калибров и до учреждения в 1906 г. Морского генерального штаба (МГШ) ученый отдел выполнял оперативные функции, участвуя в разработке тактических и стратегических заданий на строитель­ство кораблей и судостроительных программ, резкого улучшения их баллистических качеств. Участник Цусимского сражения капитан 1 ранга К.Н. Дефабр, впоследствии заведующий артилле­рийской частью Балтийского и Адмиралтейско­го заводов, конкретно указал, как должны быть улучшены баллистические качества морской ар­тиллерии: "Орудия коротки, желательно перейти к орудиям в 50 калибров, чтобы увеличить началь­ную скорость полета снаряда на 10-15 %, увели­чивая также вес снаряда. Слишком мал угол воз­вышения, необходимо увеличить его для больших орудий до 25-30° ".

Единодушным было мнение, что брониро­вание должно быть распространено на весь над­водный борт с обязательным усилением брониро­вания палуб и что необходимо повысить живучесть кораблей. Будущий командир линей­ного корабля "Полтава" капитан 1 ранга В.К. Пилкин считал, что "корабль должен быть разде­лен на отсеки таким образом, чтобы, получив про­боины, он не кренился".

В апреле 1906 г. недавно назначенный на пост морского министра вице-адмирал А. А. Бирилев создал под своим председательством постоянно действующий орган — Особое совещание, в кото­рое вошло более 20 членов из числа видных адми­ралов, начальников центральных управлений и отделов Морского министерства, командиров ко­раблей и офицеров — специалистов по корабле­строению, вооружению и механизмам**. Перед со­вещанием ставилась задача выработать на основании имеющихся сведений задания на пост­ройку линейных кораблей дредноутного типа и программу создания флота. "Комиссия Бирилева", как называл совещание А.Н. Крылов, проработа­ла около года.

Открывая первое заседание совещания, вице-адмирал А.А. Бирилев отметил, что в стране нет четкой программы развития вооруженных сил, поэтому при определении количества и типов кораблей, которые необходимо построить, придется исходить из собственных соображений. На втором заседании 22 апреля 1906 г. совещание сформули­ровало в общих чертах основные предпосылки для разработки задания на проектирование линейно­го корабля. В решении совещания от 22 апреля 1906 г. (журнал № 3) особое внимание обращалось на благоприятный момент для воссоздания флота в России, так как ни одна держава мира не имела новых кораблей дредноутного типа. При обсуж­дении вопроса защиты Петербурга с моря подчер­кивалось, что береговая оборона может быть бо­еспособной только при поддержке ее сильным современным флотом. Основным типом боевого корабля совещание признало броненосец большо­го водоизмещения со скоростью 20 уз и увеличен­ным числом орудий "самого крупного калибра". При этом броненосец должен иметь малую заметность и большой район плавания.

Совещание также подробно рассмотрело до­стоинства и недостатки турбинных двигателей, уже применявшихся в других флотах, и высказалось в их пользу. К достоинствам турбинных двигателей, в частности, были отнесены легкость управления кораблем и удержания его на курсе, возможность достижения высокой скорости, отсутствие перебоев и сотрясений при вращении вала. Недостатками турбинных двигателей, обусловленными главным образом несовершенством технологии того време­ни, признавали снижение мощности от износа кон­цов лопаток ротора, относительно большую мас­су, особенно на кораблях малого водоизмещения.

На последующих заседаниях 29 апреля и 9 мая 1906 г. обсуждались вопросы бронирования и вспомогательной артиллерии.

Результатом работы Особого совещания было задание для МТК на разработку проекта бро­неносца водоизмещением 19 000-20 000 т с турбин­ными двигателями, окончательный вариант кото­рого был принят на заседании 26 мая 1906 г.

Это первое оперативно-тактическое задание на проектирование линейного корабля нового типа определяло максимальную скорость 22 уз, которую должна была обеспечить энергетическая установ­ка с турбинными двигателями и паровыми котла­ми "новейшей системы Бельвиля". Броненосец во­оружался не менее чем восьмью 305-мм орудиями ("крупная" артиллерия) и по возможности двад­цатью 120-мм пушками ("мелкая" артиллерия). Ус­тановка торпедных аппаратов не предусматрива­лась. Корабль защищался поясной броней, которая в средней части корабля должна была быть не ме­нее 8 дм(1дюйм равен 25,4 мм), а в оконечностях — не менее 5 дм. Остальная часть борта защища­лась тонкой броней, толщина которой определя­лась в ходе разработки проекта. При этом углуб­ление поясной брони принималось таким, чтобы нижняя кромка броневого пояса обнажалась толь­ко при крене 8° на противоположный борт. Высо­та поясной брони выбиралась из расчета погруже­ния верхней кромки в воду при крене 12°.

Проектантам предлагалось, насколько удас­тся, уменьшить осадку и длину корабля за счет его ширины, а также принять все меры для обеспече­ния максимального запаса топлива при заданном водоизмещении.

Значительное водоизмещение, высокая ско­рость, большое количество 305-мм орудий — все было необычным в задании на новый линкор. Пре­ния по отдельным пунктам, как вспоминал А.Н. Крылов, "принимали иногда жаркий характер".

Получив задание, МТК разработал девять вариантов проекта линейного корабля, который, пользуясь современными представлениями и тер­минологией, скорее, можно назвать аванпроектом или предэскизной проработкой.

Несколько ранее, на заседании 3 мая 1906 г., совещанием было принято решение о создании спе­циальной комиссии под председательством гене­рал-лейтенанта С.К. Ратника (1852-1911, в период с 1893 по 1906 гг. исполнял обязанности начальни­ка Балтийского завода) для рассмотрения проек­тов, представленных МТК. На комиссию возлага­лась задача "составить с помощью взаимного обсуждения один окончательный проект", а затем "начать заказы". Для руководства при составле­нии окончательного проекта комиссии рекомендо­валось отобрать из поступивших проектов наибо­лее ценные и оригинальные технические решения и в то же время не отклоняться от "обыкновенно­го европейского образца". При выборе проектов разрешалось допускать отступления от заданных водоизмещения (20 000 т) и длины (500 фут.(1 фут равен 0,3048 м)) со­ответственно на 500 т и 25 фут. в ту или иную сто­рону, но при обязательном сохранении осадки не более 26 фут.

Допускалась также установка по усмотрению проектанта восьми 305-мм орудий вместо десяти, при этом было возможно некоторое увеличение скорости с 21 до 22 уз. Другими словами, нужно было выбрать один из вариантов: десять 305-мм орудий при скорости 21 уз или восемь таких же орудий при скорости 22 уз.

Комиссия С.К. Ратника рассмотрела предэскизные проработки МТК с учетом рекомендаций совещания и выработала, в свою очередь, "Основ­ные положения, которые должны приниматься к руководству для составления окончательного про­екта". По существу, это был первый вариант тех­нических условий на проектирование линейного корабля нового типа. Положения окончательно ус­танавливали главные размерения линейного корабля при водоизмещении несколько большем 20 000 т: длина — несколько больше 500 фут., ширина — не свыше 83 фут., осадка — 26 фут. при сохране­нии 3 %-ного запаса нормального водоизмещения, скорость — не менее 21 уз. При этом проектанту корабля предлагалось определить, что потребует­ся для достижения скорости 22 уз, но без 3 %-ного запаса водоизмещения. Относительная масса энер­гетической установки принималась равной 0,085 т на одну л.с., причем половина нагрузки масс при­ходилась на механизмы, а вторая половина — на котлы. Нормальный запас топлива признавался до­статочным, если он равнялся 6 "/ч водоизмещения.

При разработке технических условий на ме­ханизмы комиссия рассмотрела предложение ин­женера И.П. Митрохина о применении на линко­ре комбинированного двигателя, состоящего из турбины и дизель-моторов, и сочла необходимым "рассмотреть его в будущем с точки зрения целе­сообразности". В дальнейшем эта идея получила развитие, но не была реализована.

Далее технические условия устанавливали высоту надводного борта не менее 15 фут. от кон­структивной ватерлинии, длину машинных отде­лений не менее 76 фут. с обязательным разделени­ем их продольной переборкой, а также наклон бортов. Таран наконец предлагалось заменить форштевнем с ледокольным образованием.

Много внимания было уделено бронирова­нию корабля. Приняв толщину поясной брони, ус­тановленную совещанием от 26 мая 1906 г., комис­сия С.К. Ратника определила количество и толщину брони палуб. В технических условиях было записано: "Следует иметь, насколько позво­ляет водоизмещение, три броневые палубы, из ко­торых верхняя самая толстая — 1,5 дм, средняя -1,0 дм и нижняя — 0,5 дм. Общая сумма толщин броневых палуб не менее 3,0 дм". При этом конст­руктивно нижняя броневая палуба должна была располагаться не ниже 18 дм над конструктивной ватерлинией. Дымовые трубы предлагалось бро­нировать выше верхней палубы в два слоя: внут­ренний — с толщиной до 1,0 дм, наружный (ко­жух) — с толщиной до 2,0 дм. Кожух располагался на расстоянии 2 фут. от внутреннего слоя.

При уточнении состава артиллерийского во­оружения комиссия Ратника исходила из необхо­димости установки на корабле десяти 305-мм ору­дий. При этом предлагалось разместить не менее пяти двухорудийных башен на одной высоте. Тол­щина брони вращающихся частей башен опреде­лялась в 10 дм. и "только в случае невозможности согласовать с остальными заданиями проекта" до­пускалась возможность небольшого уменьшения толщины брони. Определение массы башен возла­галось на МТК при их заказе заводам-изготовите­лям. Артиллерию 120-мм калибра решили расположить в казематах, а не в башнях. Казематы дол­жны были находиться ниже верхней палубы при наличии внутренней продольной переборки.

Комиссия рассмотрела также предложения корабельных инженеров И.В. Гуляева о сверхос­тойчивом судне и Г.В. Свирского об уширенном образовании корпуса и приняла решение проек­тировать линейный корабль с обыкновенным ти­пом корпуса.

Задания, разработанные Особым совещани­ем, и технические условия, составленные комисси­ей Ратника, явились основой для дальнейшего про­ектирования линейного корабля.

По данным этих документов было разрабо­тано два эскизных проекта: английской фирмой Виккерса и русскими инженерами под девизом "Новое судостроение". Оба проекта были рассмот­рены совещанием на заседании 27 июня 1906 г. В тактическом отношении (количество и калибр ору­дий, скорость, дальность плавания, бронирование) проекты оказались почти равноценными. Отлича­лась лишь толщина брони вращающихся частей башни 305-мм орудий. "Новое судостроение", уменьшив толщину брони башен с 10 до 8 дм, уве­личило за счет этого толщину брони главного по­яса в оконечностях корабля. В том и другом про­ектах предлагалось два варианта расположения 120-мм артиллерии: в двухорудийных башнях и в казематах.

Главные размерения корабля в проектах "Но­вого судостроения" (как с башнями, так и с казе­матами) и фирмы Виккерса (только с башнями) почти совпадали и при скорости 21 уз, водоизме­щении 20 700-20 850 т были равны: длина — 550-556 фут., ширина — 82-83 фут, осадка — 26 фут. В проекте фирмы Виккерса с казематами длина ука­зывалась 565 фут. при водоизмещении 21 800 т.

Англичане брались построить линкор за 20 месяцев, а в России он мог быть построен не ме­нее чем за три года. Однако Особое совещание нашло нежелательным строить корабли за грани­цей и отдало предпочтение эскизному проекту, представленному под девизом "Новое судострое­ние". В заключение совещание рекомендовало не­медленно приступить к постройке двух кораблей подобного типа.

27 июля того же, 1906 г., морской министр А.А. Бирилев обратился к министру финансов В.Н. Коковцеву с письмом, в котором просил рассмот­реть возможность финансирования государствен­ным казначейством постройки двух броненосцев на заводах Морского "ведомства и просил отпус­тить в течение трех-четырех лет 42 млн. руб. В.Н. Коковцев ответил, что испрашиваемая сумма мо­жет быть выделена только при наличии строго обоснованной программы строительства флота, рассчитанной на несколько лет.

Получив категорический отказ, морской ми­нистр, имевший право личного доклада царю, об­ратился по этому же вопросу непосредственно к Николаю II. 30 сентября 1906 г. состоялось межве­домственное совещание при участии А.А. Бирилева, В.Н. Коковцева, государственного контролера П.Х. Шванебаха, а также офицеров Морского ми­нистерства и начальников казенных судострои­тельных заводов. Первым взял слово морской ми­нистр. Он заявил собравшимся, что Морское министерство не имеет долгосрочной судострои­тельной программы и иметь ее не может, так как министерство иностранных дел упорно отказыва­ется сообщить о внешнеполитических целях Рос­сии и ее вероятных противниках в ближайшем бу­дущем". А.А. Бирилев согласился с министерством финансов, что строительство двух броненосцев ничего не изменит в обороне государства, "но без новых заказов придется закрыть заводы Морско­го ведомства (Адмиралтейский и Балтийский)".

Последний аргумент подействовал на мини­стра финансов, который заявил, что если заседа­ние признает необходимым, то средства на начало строительства будут выделены. Присутствовавшие на совещании ознакомились с проектом броненос­ца водоизмещением в 21 000 т под девизом "Новое судостроение". После обмена мнениями было дос­тигнуто принципиальное согласие об отпуске из государственного казначейства необходимых средств для строительства двух броненосцев дред­ноутного типа.

Ободренный успехом, А.А. Бирилев напра­вил 19 октября 1906 г. письмо в Совет министров, в котором просил разрешения немедленно зало­жить два броненосца. Совет министров решил сна­чала заручиться поддержкой Совета государствен­ной обороны (СГО), возглавляемого великим князем Николаем Николаевичем. Однако приня­тое большинством решение СГО, заседавшего 26 сентября и 10 ноября 1906 г. с участием многих ми­нистров (морского, военного, финансов, ино­странных дел), гласило: "Не предрешая ныне воп­роса о постройке ДВУХ броненосцев типа "дредноут", предложить морскому министру по со­глашению с начальником МГШ выработать под­робно мотивированную судостроительную про­грамму для Балтийского флота на ближайшие годы с указанием очередей последовательного приведе­ния в исполнение предлагаемых мероприятий". При утверждении постановления СГО Николаю II ничего не оставалось, как написать: "Согласен с мнением большинства".

Так безрезультатно закончился первый этап проектирования броненосца дредноутного типа, длившийся весь 1906 г. Вскоре А.А. Бирилев был заменен на посту морского министра адмиралом И.М. Диковым.

Дальнейшее развитие проект корабля этого типа получил в работах МГШ, который с самого начала критически относился к деятельности Осо­бого совещания под председательством. А.А. Бирилева. По мнению МГШ, его члены, не устано­вив до конца основных требований, которым должен удовлетворять новый боевой корабль, при­ступили непосредственно к рассмотрению посту­пивших предложений и проектов. МГШ считал, что "для решения вопросов, кои лягут краеуголь­ным камнем" в постройку будущего флота, нужно не большинство голосов опытных адмиралов и пред­ставителей техники, а правильная мотивировка ос­новных начал, кои зиждятся на стратегических и тактических соображениях. Техника же должна лишь дать ответы, насколько выполнимы предъяв­ляемые требования".

РАЗРАБОТКА ТЕХНИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ

В начале 1907 г. начался второй этап проек­тирования броненосца дредноутного типа. Одно­временно с требованиями к новому боевому кораб­лю МГШ разработал и обосновал программу строительства флота, без которой не могли быть отпущены средства на закладку первых броненос­цев. Стратегические задачи, положенные в основу этой программы, были сформулированы в докла­де МГШ "Стратегические основания для плана войны на море", представленном царю в марте 1907 г. В этом докладе говорилось, что Балтийский флот должен оборонять Финский залив и вместе с тем представлять собой "свободную морскую силу для поддержания интересов империи во внешних во­дах". Оборона побережья Финского залива возла­галась на специальный минный флот, а "свобод­ной морской силой" должна была стать боевая эскадра, которая будет всегда правоспособна в слу­чае надобности следовать туда, где ее присутствия потребуют политические обстоятельства". Подоб­ная формулировка задач свидетельствовала об уто­пических великодержавных устремлениях царских адмиралов.

В апреле 1907 г. МГШ разработал четыре ва­рианта этой программы, последнюю из которых— так называемую Малую судостроительную про­грамму — одобрил Николай II.

Боевое ядро будущей эскадры в соответ­ствии с Малой судостроительной программой планировалось составить из четырех дредноутов и четырех линкоров додредноутного типа "Анд­рей Первозванный" и "Император Павел 1", "Сла­ва" и "Цесаревич". Средств же на реализацию про­граммы отпущено не было, и в Морском министерстве продолжалась разработка заданий на проектирование и строительство линейных ко­раблей без особых надежд на то, что они когда-нибудь будут заложены.

В объяснительной записке МГШ к судостро­ительной программе для Балтийского моря обо­сновывалась необходимость постройки четырех эскадренных броненосцев водоизмещением около 20 000 т и формулировались первоначальные тре­бования к ним. МГШ считал, что назначением нового броненосца должно быть "передвижение на театре военных действия в составе эскадры и бой в линии баталии на различных дистанциях". Имен­но поэтому в корабле должны получить "наиболь­шее развитие все наступательные и оборонитель­ные средства". По силуэту корабль не должен отличаться от других надводных кораблей боль­шого водоизмещения. При проектировании следу­ет стремиться к уменьшению поражаемой поверх­ности. Уменьшение надводных размеров должно идти за счет увеличения подводной части корабля, а минимальная высота надводного борта должна отвечать требованиям мореходности.

При выборе артиллерийского вооружения МГШ считал, что "следует остановиться на 305-мм пушке в 50 калибров длиной или же еще более сильной пушке". Расположение артиллерии глав­ного калибра "должно отвечать требованию наи­большего напряжения сил в бою", для чего необ­ходимо обеспечить максимальные углы обстрела на оба борта и достаточную живучесть башенных установок. Отказавшись вовсе от средней артил­лерии, МГШ установил калибр противоминной ар­тиллерии 120 мм. При определении количества 120-мм пушек МГШ исходил из возможности отражения атаки целого дивизиона из девяти ми­ноносцев, что требовало установить на броненос­це от 14 до 18 пушек противоминного калибра с равномерным круговым обстрелом. При этом про­тивоминная артиллерия должна располагаться в отдельных казематах и иметь возможность уби­раться за броню. Порты казематов не должны на­рушать прочность бронированного борта.

Скорость броненосцев должна быть не ме­нее 21 уз, а в качестве двигателя отдавалось пред­почтение турбинам и тонкотрубным котлам. Ес­тественная тяга в котельных отделениях допускалась только на экономическом ходу; вы­сота дымовых труб должна быть такой, чтобы дым не мешал управлять кораблем и артиллерийской стрельбой. Район действия определялся из страте­гических соображений в 1800 миль при полном ходе или 5000 миль на экономическом ходу.

Много внимания в требованиях МГШ было уделено защите корабля. Предусматривалось сплошное бронирование борта н палуб. Толщина брони определялась минимальной боевой дистанцией. При этом защиту корабля следовало обеспечивать при толщине брони главного пояса около 12 дм. Верхний броневой пояс, защищаю­щий корабль только от фугасных снарядов, до­пускалось изготовить из 3-дм крупповских цемен­тированных плит. Планировалось прикрыть верхнюю палубу на всем протяжении палубной настилки броней толщиной 1,5 дм, среднюю — 0,5 дм. Нижняя палуба защищалась броней толщи­ной в средней части 0,5 дм, а на скосах — около 2,0 дм. Другие части корабля предлагалось бро­нировать в зависимости от степени их важности в пределах от 12 до 3 дм.

Живучесть и непотопляемость корабля обес­печивалась главными водонепроницаемыми пере­борками (не менее 10), которые предполагалось довести до верхней палубы. Вся система перебо­рок должна была удовлетворять требованию быс­трого выравнивания крена. Каждый главный от­сек до высоты средней палубы предлагалось делить на возможно большее число малых отсеков. По­мещения боеприпасов следовало расположить как можно дальше от бортов и днища, дерево и другие горючие материалы предписывалось исключить из оборудования корабля.

На основании этих требований в МТК раз­работали основные тактико-технические характе­ристики броненосца дредноутного типа. 11 мая 1907 г. их представили на рассмотрение морскому министру, но утверждение не состоялось из-за раз­ногласий по поводу калибра противоминной ар­тиллерии. Вследствие значительной массы унитар­ного патрона для 120-мм пушек противоминного калибра, которыми предполагали вооружить ко­рабль, подача снарядов и заряжание этих орудий были затруднены. Раздельное заряжание считалось неприемлемым, так как оно еще более усложняло процесс заряжания и снижало скорострельность при отражении торпедных атак, особенно в ноч­ных условиях. Поэтому было предложено для про­тивоминной артиллерии применить 102-мм пуш­ку с унитарным патроном. Одновременно МГШ уточнил некоторые требования к броненосцу. Так, после получения сведений о том, что глубина Су­эцкого канала к 1910 г. будет увеличена до 30 фут., решили увеличить осадку броненосца до 29 фут. при наибольшем запасе топлива и других грузов. Ширину корабля также сочли необходимым не ог­раничивать размерами существовавших тогда в России доков.

В окончательном виде эти требования пред­ставили морскому министру 18 августа 1907 г. За­тем тактико-техническиехарактеристики броне­носца, были еще раз обсуждены па совместном заседании представителей МГШ и МТК.

По ряду вопросов заседание пришло к обще­му мнению: противоминную артиллерию устанавливать в казематах, допускать осадку при полном запасе топлива до 29-30 фут., строго не ограничи­вать длину и ширину корабля, если метацентрическая высота не будет превышать 8,3 фут. Заседа­ние также признало возможным несколько уменьшить толщину брони, так как при системе бронирования, предложенной МГШ, водоизмеще­ние увеличивалось до 26 000 т.

Тактико-технические элементы броненосца дредноутного типа в процессе разработки технических условий на проектирование в 1906-1907 гг.

Наименование проектной документации	Задание 1906 г.	Задание 1907 г.	Изменения, внесенные по результатам заседа­ний МТК и Адмиралтейств-Совета	Технические условия на конкурсное проектирование 1907 г.
Водоизмещение, т	19000-20000	22300	22300	22300-23000
Длина, фут, (м)	500-525 (152,5-160,1)	—		565 (172)
Ширина, фут, (м)	83 (25,2)	—	83 (25,2)	—
Осадка, фут, (м) нормальная	26 (7,9)	27,5 (8,35)	27,5 (8,35)	27,0(8,2)
Осадка, фут, (м) полная	—	29-30 (8,85-9,15)	29-30 (8,85-9,15)	—
Метацентр, высота фут, (м)	—	8,3 (2,53)	8,3 (2,53)	5,5-7,0(1,67-2,12)
Скорость, уз	21-22	21	—	21
Дальность плавания, мили	—	1800/5000	—	—
Артиллерийское вооружение. Главный калибр число ору­дий/калибр/длина ствола	8-10/305/52	10/305/52	10/305/52	12/305/52
Артиллерийское вооружение. Противоминный калибр число орудий/калибр	20/120	18/102	14/120	16/120
Артиллерийское вооружение. Шлюпочное и для салютов		4 47 мм, 2 пул.	4 57 мм, 2 пул.
Минное вооружение		4 борт ТА 1 корм ТА	4 борт ТА	4 борт ТА
Бронирование, дм, (мм) Главный пояс	5-8	6-12	10	8
	(127-203)	(152-305)	(254)	(203)
Бронирование, дм, (мм) Верхний пояс	3	3-6	3-5	4
	(76,5)	(76,5-152)	(76,5-127,5)	(102)
Бронирование, дм, (мм) Палубы *	0,-1,5 (12,7-38,2)	В - 1,75(44,5) С-0,5 (12,7) Н -1,25(31,8)	В - 1,5(38,2) С - 1,0 (25,4) Н -0,5 (12,7)	В - 1,5(38,2) С - 1,0 (25,4) Н -0,5-1,5(12,7-38,2)
Бронирование, дм, (мм) Башни и рубки **	Б - 10(254)	Б - 10(254) Р- 12(305)		Б - 10(254) Р - 8 (203)
Запас топлива, т	1200	—	2600	—
Плавсредства		2 пар. кат., 3 барказа, 2 яла, 2 вельбота	По решению флота

При обсуждении калибра и количества пу­шек противоминной артиллерии совещание при­шло к компромиссному решению — принять при составлении проекта 14 орудий 120-мм калибра.

Если же практика покажет, что применение 102-мм пушек целесообразнее, то "поместить их столько, сколько возможно в отношении веса и места". Все присутствовавшие согласились с необ­ходимостью введения продольной противоминной переборки, если она будет выдерживать взрыв мины или торпеды. Однако в этом случае требова­лось дополнительно увеличить водоизмещение на 500-600 т.

Результаты обсуждения вместе с основными тактико-техническими характеристиками броненос­ца были представлены в конце августа 1907 г. в Адмиралтейств-совет, который 5 сентября 1907 г. в ос­новном одобрил их, сделав следующие замечания:

—  установить угол возвышения 305-мм ору­дий, необходимый для достижения дальности стрельбы 100 каб;

— определить дальность плавания при запа­се угля 2600 т;

— не делать дверей в водонепроницаемых пе­реборках ниже средней палубы;

— дерево и горючие материалы допускать для оборудования корабля только в особых случа­ях, перечисленных в технических условиях.

17 декабря 1907 г. утвердили окончательные технические условия на проектирование нового ли­нейного корабля (приказом по Морскому ведом­ству от 27 сентября 1907 г. была введена новая клас­сификация кораблей флота, согласно которой все эскадренные броненосцы и вновь строящиеся ко­рабли этого типа стали называться линейными кораблями).

В остальном эти технические условия повто­ряли предыдущие, лишь количество 305-мм ору­дий довели до 12, а 120-мм — до 16.

Таким образом, эволюция тактико-техничес­ких характеристик линейного корабля в процессе разработки технических условий шла в направле­нии усиления вооружения за счет некоторого сни­жения толщины бронирования и увеличения водо­измещения. Интересно, что скорость в разработках 1906-1907 гг. оставалась неизменной и соответство­вала мировым стандартам для линейного корабля того времени.

На этом Морское министерство завершило подготовительный этап и приступило к организа­ции конкурса на создание проекта линейного ко­рабля дредноутного типа.

ВСЕМИРНЫЙ КОНКУРС

13 ноября 1907 г. для оперативного решения вопросов, связанных со строительством флота, Совет министров разрешил морскому министру под своим председательством образовать Совеща­ние по судостроению. Оно представляло собой межведомственный постоянно действующий орган, в состав которого входили представители Совета министров, министерства финансов и го­сударственного контроля. Задачей Совещания на первом этапе явилась "выработка подробных ус­ловий исполнения предположенных к постройке военных судов с учетом того, что означенные суда должны обязательно строиться на русских заво­дах, из русских материалов и руками русских ра­бочих, но с допущением при необходимости тех­нического надзора со стороны, исполняющей заказ иностранной фирмы". Это Совещание со­вместно с МТК разработало условия проведения конкурса на составление проекта и постройку линейных кораблей.

22 декабря 1907 г. от имени Морского мини­стерства ГУКиС разослало русским и иностран­ным фирмам условия проведения конкурса и тех­нические условия на проектирование вместе с приглашением принять участие в этом соревнова­нии. Срок представления проектов назначался на 28 февраля 1908 г. К участию в состязании были привлечены 6 русских заводов и 21 иностранная фирма. В списке отечественных предприятий, по­лучивших приглашения, были старейшие русские заводы: Балтийский, Адмиралтейский, Путиловский, Невский, Франко-Русский и судостроитель­ный завод в Николаеве. Перечень иностранных фирм и заводов включал в себя шесть английских, четыре германских, четыре французских, два ита­льянских, одно австро-венгерское и четыре амери­канских предприятия.

Среди них можно было встретить известные европейские и американские фирмы, уже выпол­нявшие русские заказы, такие как "Джон Браун", Виккерса, Армстронга, Лерда, Палмерса (Анг­лия), "Вулкан", "Блом унд Фосс", "Шихау" (Гер­мания), "Форж и Шантье де Медитеренне" (Фран­ция), "Ансальдо" и "Орландо" (Италия), "Крамп и сыновья" (САСШ) и др. Кроме этого, дополни­тельно циркуляром МТК от 10 января 1908 г. раз­решалось принять участие в конкурсе корабель­ным инженерам с представлением собственных проектов.

В конце декабря 1907 г. товарищ морского министра контр-адмирал И.Ф. Бострем объявил профессору Морской академии полковнику А.Н. Крылову, что он по рекомендации уходящего в от­ставку главного инспектора кораблестроения Н.Е. Титова ближайшим приказом (подписан 21 янва­ря 1908 г.) по Морскому министерству будет на­значен на эту должность. А. Н. Крылов со свой­ственной ему непосредственностью пишет по этому поводу: "Волей-неволей пришлось согласиться и затем расхлебывать в течение трех месяцев заваренную кашу со всемирным конкурсом". В помощь себе он взял корабельного инженера Г.Ф. Шлезин­гера. Главный инспектор кораблестроения одно­временно являлся и начальником кораблестрои­тельного отдела МТК, на который совместно с другими отделами возлагалось рассмотрение и оценка конкурсных проектов. Тактическую оцен­ку проектам давал МГШ.

МГШ заранее установил примерные крите­рии, по которым должны сравниваться проекты. В общем они сводились к наиболее рационально­му, с точки зрения МГШ, бронированию борта и взаимному расположению артиллерийских башен главного калибра, противоминной артиллерии, по­гребов боеприпасов, турбинных механизмов, кот­лов и хранилищ для топлива.

Наиболее приемлемым считалось размеще­ние главной артиллерии в четырех трехорудийных башнях, расположенных в диаметральной плоско­сти на одинаковом расстоянии одна от другой по всей длине корабля. Этот критерий был основным, так как определял компоновку всех остальных по­мещений корабля.

Такое расположение башен, безусловно, име­ло свои преимущества. Артиллерийские погреба, находившиеся непосредственно под башнями, ока­зывались разнесенными на сравнительно большие расстояния, что исключало детонацию боеприпа­сов в соседних башнях при попадании снаряда в один из погребов. При попадании снаряда в одну из башен и выводе ее из строя исключалось закли­нивание соседней башни. Линейное расположение башен уменьшало также общую площадь надвод­ной части корабля и его заметность.

В то же время на носовых и кормовых кур­совых углах вести огонь по противнику могла только одна башня. Для ведения огня всем бор­том кораблю необходимо было изменить пози­цию по отношению к противнику, что неизбеж­но связано с потерей времени и возможности первым открыть огонь.

Кроме того, расположение котельных и ма­шинных отделений, хранилищ для топлива и дру­гих помещений оказывалось жестко связанным с башнями, что резко ограничивало возможнос­ти варьирования и сковывало инициативу про­ектантов (Это особенно сказалось при модернизации линкоров в годы Советской власти).

Такой подход к оценке и выбору проектов привел к тому, что погреба первых трех башен ока­зались смежными с котельными отделениями, а погреб четвертой башни — с машинным отделе­нием. Это значительно затрудняло поддержание в погребах заданной температуры (не свыше +25 °С) и противоречило другому критерию оценки про­екта, установленному МГШ, а именно размещению машинных отделении между котельными и эшелонному расположению турбин.

При оценке противоминной артиллерии МГШ руководствовался возможностью стрельбы каждой пушки прямо по носу или прямо по корме с углом обстрела, превышающим 90°.

Система броневой защиты корабля дополни­тельно оценивалась наличием броневого пояса, протяженностью от штевня до штевня, без каких-либо отверстий, снижающих его прочность, и наи­большей высотой бронированного борта над ва­терлинией в носовой части.

На этом перечень критериев оценки МГШ не заканчивался, далее следовали наибольшее уда­ление артиллерийских и минных погребов от вто­рого дна и внутреннего борта, возможность хра­нить топливо в поперечных угольных ямах, расположенных в котельных отделениях, автоном­ность турбинных механизмов, работающих на один гребной вал, максимальное расстояние про­тивоминной переборки от наружного борта, нали­чие двух балансирных рулей.

Последний критерий — "сосредоточение наи­большей силы при наименьшем водоизмещении" - позволял оделить в целом работу проектантов линейного корабля .

К назначенному сроку в Морское министер­ство поступило 18 проектов от конкурирующих предприятий и 5 проектов под девизами. Если счи­тать и варианты представленных проектов, то в общей сложности предстояло рассмотреть и оце­нить 51 эскизный проект линейного корабля.

МГШ, основываясь на выработанных им критериях, отдал предпочтение проектам кораблей с четырьмя трехорудийными башнями, располо­женными в диаметральной плоскости на одном уровне. Проекты со ступенчатым расположением башен были отвергнуты, так как "стремление обес­печить безопасность стрельбы из верхней башни через нижнюю вызывало необходимость близкого расположения концевых башен, при этом угол об­стрела нижней башни за траверз не превышал 45°. Для увеличения угла обстрела необходимо было раздвинуть концевые башни, но "стрельба прямо по носу и корме из двух башен одновременно ста­новилась невозможной".

Сосредоточение боеприпасов двух башен в одном месте при ступенчатом расположении созда­вало трудности бронирования, снижало живучесть корабля, при удачном попадании одного снаряда вызывало взрыв погреба и усложняло введение поправок при централизованной артиллерийской стрельбе. При оценке проекта в отношении про­тивоминной артиллерии МГШ исходил из необ­ходимости сосредоточить огонь прямо по носу и корме, так как миноносцы выходили в атаку с но­совых курсовых углов, а атакуемый корабль стремился привести их на кормовые курсовые углы. Другие критерии, по которым проводилась оцен­ка МГШ, не вызывали иных толкований со сторо­ны МТК.

В результате рассмотрения и оценки проек­тов МГШ отобрал девять, расположив в соответ­ствии с их достоинствами в следующем порядке: проект итальянского инженера Куниберти (вари­ант X), германской фирмы "Блом унд Фосс" (ва­риант 10), под девизом "Дальний Восток", Адми­ралтейского завода (вариант 2), под девизом "Надежный", Путиловского завода, французской фирмы "Форж и Шантье де Медитеренне" (вари­ант В), Николаевского завода (вариант 1) и Бал­тийского завода (вариант 2).

Остальные проекты, по мнению МГШ, даль­нейшему рассмотрению не подлежали из-за явно­го невыполнения требований технических условий.

В МТК проекты вначале рассматривались отдельно в кораблестроительном, механическом, артиллерийском и минном отделах, а затем обсуж­дались на общих заседаниях.

Общие принципы оценки проектов в МТК примерно совпадали с критериями, выработанны­ми в МГШ. Артиллерийский отдел МТК, отобрав лучшие по артиллерии проекты, разделил их на две группы — с линейным расположением башен на одном уровне и со ступенчатым линейно-группо­вым расположением.

В первую группу попали проекты германс­кого завода "Блом унд Фосс" (вариант 10), под девизом "Дальний Восток" и итальянского инже­нера Куниберти (вариант X), во вторую — Бал­тийского завода (вариант 1), того же завода "Блом унд Фосс" (варианты V и VI) и английской фир­мы Виккерса (вариант 346-В). Проект фирмы Виккерса предусматривал 14 орудий 305-мм калибра, но из-за принятого расположения башен одновре­менно на борт могли стрелять только 12 орудий.

При этом в каждой группе проекты были ранжированы в соответствии с их достоинствами. При оценке проектов специалисты артиллерийс­кого отдела, возглавляемого генерал-майором А.Ф. Бринком, учитывали углы обстрела башен и орудий, надежность бронирования, способы хра­нения боеприпасов, удобство и скорость подачи снарядов и зарядов, удаленность погребов от бор­тов и второго дна. На этом основании был отвер­гнут ряд проектов иностранных фирм, не удов­летворявших техническим условиям. Например, пришлось отклонить проекты под девизами 12 981 и 31 339 с главной артиллерией, расположенной в четырехорудийных башнях, и проекты, в которых предусматривалось лишь половинное количество боеприпасов.

Как видно, почти все проекты, отобранные артиллерийским отделом для дальнейшего рассмотрения, за исключением проекта фирмы Вик­керса, входили в список МГШ.

Решающее слово оставалось за кораблестро­ительным отделом. Вспоминая то время, А.Н. Кры­лов писал: "Технические условия для конкурса представляли печатную тетрадь в лист на 30 стра­ницах ... В своем экземпляре я прежде всего сделал вполне отчетливое подразделение по статьям, каж­дой статьи по пунктам. Таких пунктов оказалось около 150. Выполняя эту работу, я невольно выу­чил все технические условия наизусть, так что, рас­сматривая краткие спецификации и чертежи, я сра­зу замечал отступление от технических условий, и притом от какого именно пункта и какой статьи допущено отступление. Наличие этих отступлений по степени их важности входило как одно из объек­тивных оснований в оценку проекта".

Для всесторонней оценки проекта и соблю­дения объективности А.Н. Крылов вначале само­стоятельно рассматривал проект, а затем выносил его на обсуждение со специалистами отдела. А.Н. Крылов не ограничился этим и подал на имя пред­седателя МГК контр-адмирала А.А. Вирениуса в марте 1908 г. две служебные записки, в которых предложил разработанную им методику оценки конкурсных проектов.

Много разнотолков при оценке проектов вызвала неточная формулировка пункта 1 техни­ческих условий, на что и обратил внимание А.Н. Крылов. Там говорилось, что "должен быть пред­ставлен эскиз в масштабе 1:200 с обозначением на нем главных размерений корабля, расположения артиллерии, протяжения и толщины брони, а так­же схематическое расположение главных механиз­мов и котлов, хранения и подачи боевых запасов". Но ни слова не было сказано о подкреплении этих данных соответствующими расчетами. Считалось, что они гарантируются фирмой и возможность их выполнения не вызывает сомнений. Единственной фирмой, которая по собственной инициативе представила все расчеты по корпусу, была "Блом унд Фосс". Масса корпуса с палубной броней, по ее расчетам, оказалась равной 41,05 "/ч от водоиз­мещения. Проверка в кораблестроительном отде­ле подтвердила правильность расчетов в герман­ском проекте.

Такой же расчет был проведен несколько позже И.Г. Бубновым для проекта Балтийского завода. Полученные результаты почти полностью совпали: относительная масса корпуса в проекте Балтийского завода составляла 41,56 %. Поэтому возникли сомнения в достоверности данных, при­веденных конкурирующими заводами, у которых относительная масса корпуса была указана менее 41 %, При этом также принимались во внимание абсолютная величина водоизмещения, масса бро­ни и система бронирования, рациональное подразделение корабля на отсеки для обеспечения остой­чивости и непотопляемости.

Точка зрения кораблестроительного отдела относительно размещения башен совпадала с мне­нием МГШ. Специалисты отдела считали, что сту­пенчатое линейно-групповое расположение башен приводит к уязвимости и малой живучести кораб­ля, а сосредоточение башен в его оконечностях уве­личивает изгибающий момент и требует усиления прочности корпуса.

Проект Балтийского завода водоизмещени­ем 22 700 т отличался оригинальной и надежной конструкцией наружного и внутреннего дна, дни­щевых стрингеров, подкреплений переборок и ра­циональным устройством продольной переборки, отстоявшей на расстоянии 12 фут. от борта и про­должавшейся до соединения с нижней броневой палубой. Такая переборка давала возможность наиболее удобно расположить броню в надводной части борта и служила в то же время в качестве противоминной защиты подводной части корпу­са. Эти особенности проекта Балтийского завода (вариантов 1 и 2) выгодно отличали его от проек­та фирмы "Блом унд Фосс" и тем более от других конкурсных проектов, но ступенчатое линейно-групповое расположение артиллерии в оконечно­стях корабля не давало права по условиям конкур­са выдвинуть его на первое место. Поэтому Кораблестроительный отдел па первое место выд­винул проект фирмы "Блом унд Фосс", а второе отдал Балтийскому заводу, признав, правда, его проект наилучшим в конструктивном отношении. На третьем месте оказался проект английского за­вода Виккерса.

В механическом отделе МТК при рассмот­рении проектов учитывали массу механизмов и котлов, приходившуюся на единицу мощности, нагревательную поверхность котлов, площадь ко­лосниковых решеток и количество угля, потребля­емого на 1 л.с. в час. По этим показателям проект Балтийского завода получил невысокую оценку, так как размеры котлов приняли без надлежаще­го запаса паропроизводительности и не рассчиты­вались на работу в форсированном режиме тур­бинной установки.

В апреле и мае 1908 г. заключения отделов по конкурсным проектам обсуждались на общих заседаниях МТК под председательством контр-ад­мирала А.А. Вирениуса. Приверженность МТК к линейному расположению башен на одном уров­не привела к тому, что "достойными одобрения и принятия с целью заключения предварительного договора на разработку детальных чертежей" были признаны проекты завода "Блом унд Фосс", под девизом "Дальний Восток" и инженера Куниберти, представленный итальянской фирмой "Ансальдо".

Проект завода "Блом унд Фосс", занявший первое место, представлял собой "основной про­ект, разработанный весьма подробно", с приложе­нием 9 вариантов расположения артиллерии глав­ного калибра. Проектное водоизмещение корабля 23 285 т приближалось к водоизмещению проекта Адмиралтейского завода. Проект предусматривал два варианта бронирования, удовлетворявших тех­ническим условиям. При этом носовая часть ко­рабля имела броню толщиной 4 дм. К числу дос­тоинств проекта специалисты МТК отнесли; достаточное удаление артиллерийских погребов от внутреннего дна, свободные бортовые отсеки, ко­торые можно использовать для хранения угля, на­личие поперечных угольных ям между котельны­ми отделениями. Завод гарантировал возможность достижения в течение двух часов при работе всех котлов скорости 22,25 уз, что указывало на опти­мальные обводы корпуса. Если по условиям кон­курса расход угля на 1 л.с. в час устанавливался 0,80 кг. то завод "Блом унд Фосс" гарантировал не более 0,78 кг. К недостаткам проекта германс­кого завода причислили неудобное расположение турбин по отношению к котельным отделениям и их размещение в машинном отделении. Проект отличался несколько укороченным корпусом и до­вольно большой шириной, что вообще было ха­рактерно для германских линейных кораблей.

Второе место на конкурсе МТК признал за проектом под девизом "Дальний Восток", который разработал подполковник Л.Л. Коромальди. При сравнительно умеренном водоизмещении — 20 380 т масса корпуса принималась автором проекта равным 40,63 %,что МТК посчитал достаточным. Проект отличался оригинальностью в части бро­нирования корпуса. Главный броневой пояс состо­ял из двух поясов. Пояс по ватерлинии имел тол­щину 9 дм, а верхний — 7 дм, но, по мнению МГШ, он представлял собой более слабую защиту, чем сплошной 8-дм пояс. Кроме того, значительная часть борта вообще была не забронирована. Оце­нить механизмы и котлы не представлялось воз­можным, так как автор представил только их мас­совые н габаритные данные. Турбины в проекте располагались между котельными отделениями, но поперечные угольные ямы отсутствовали. Вслед­ствие этого подача угля оказалась бы крайне не­удобной. Башни располагались на одном уровне в диаметральной плоскости и были достаточно уда­лены одна от другой. Противоминная артиллерия устанавливалась в казематах, защищенных верх­ними бронированной палубой и поясом бортовой брони толщиной 4 дм.

В целом МТК признал, что проект инжене­ра Л. Л. Коромальди оригинален и "заслуживает внимания и дальнейшей разработки". Проект инженера Куниберти (вариант X), представленный итальянской фирмой "Ансальдо", по мнению МТК, заслуживал лишь третьего места, но обращал на себя внимание как по наименьшему водоизмещению, так и но оригинальности распо­ложения машин и котельных отделений".

При водоизмещении корабля 20 024 т масса корпуса составляла всего лишь 38,18 % водоизме­щения. По мнению кораблестроительного отдели, при столь малой массе корпуса требовалось вы­полнить проверочный расчет допускаемых напря­жений во всех связях и обшивке, которые были приняты для постройки судов в русском флоте, особенно в связи с большой остротой образования подводной части корпуса. Коэффициент общей полноты в проекте Куииберти равнялся 0,51, а в проекте "Блом унд Фосс" — 0,57.

Механический отдел также дал невысокую оценку проекту Куниберти. Малая масса механиз­мов заставила усомниться в их способности раз­вить требуемую мощность, тем более что главные турбины были представлены как четыре совершен­но независимых механизма. При размещении тур­бин и котлов в 16 отделениях, повышалась живу­честь энергетической установки, и в то же время сильно затруднялось управление работой механиз­мов. Вследствие эшелонированного расположения турбин и котлов значительно усложнялась систе­ма паропроводов, многократно пересекавших во­донепроницаемые переборки. Некоторые недостат­ки проекта были легко устранимы, например, таранное образование форштевня, открытое рас­положение противоминной артиллерии на верхней палубе, невозможность стрельбы прямо по носу из-за наличия полубака и др.

В то же время итальянский проект имел и по­ложительные стороны; артиллерийские погреба были достаточно удалены от дна и бортов, проти­воминная продольная переборка отстояла от бор­та более 12 фут., были выделены поперечные уголь­ные ямы. По расчетам автора проекта, паропроизводительность 45 котлов, расположен­ных в шести котельных отделениях, на 25% превы­шала действительную потребность в паре, что при необходимости обеспечивало работу турбинных механизмов в форсированном режиме. Оптималь­ные обводы подводной части корпуса и форсировка механизмов, по мнению Куниберти, могли обес­печить кораблю скорость свыше 22 уз.

Автономность механизмов, работавших на один гребной вал, была оценена МГШ как наи­лучшее решение проблемы живучести энергетичес­кой установки из числа всех представленных на конкурс проектов.

Несмотря на ряд недостатков проекта Куни­берти, МГШ продолжал настаивать на его приня­тии для дальнейшей разработки. Более того, спе­циалисты МГШ внесли в проект ряд изменений с тем, чтобы улучшить расположение противомин­ной артиллерии и привести его в соответствие с требованиями технических условий. А это проти­воречило условиям конкурса.

9 июня и 17 июля 1908 г. состоялись совмест­ные заседания МГШ и МТК под председатель­ством морского министра И.М. Дикова, где были заслушаны представители Штаба и Комитета.

После обмена мнениями приняли следующие решения:

1. Отложить окончательный выбор проекта до рассмотрения МТК дополнительных подтвер­ждений представителем фирмы "Ансальдо" пра­вильности соображений инженера Куниберти от­носительно массовых характеристик его проекта.

2. Проекты могут быть приняты для дальней­шей разработки лишь при условии расположения башен 305-мм орудий в диаметральной плоскости корабля, например, как в проекте под девизом "Дальний Восток".

3. Запросить Балтийский завод, в какой срок им может быть .детально разработан проект под девизом "Дальний Восток".

4. Поручить Балтийскому заводу перерабо­тать представленный им на конкурс проект кораб­ля: башни разнести по длине судна примерно на равные расстояния подобно тому, как это испол­нено в проекте под девизом "Дальний Восток".

К следующему заседанию МГШ и МТК Бал­тийский завод представил переработанный проект с линейным расположением башен на одном уров­не. Дать какие-либо гарантии по строительству линейного корабля под девизом "Дальний Восток" завод отказался.

Для дополнительного рассмотрения своего проекта в Россию приехал инженер Куниберти. При его участии в МТК состоялось обсуждение нагрузки корабля и сделаны расчеты прочности корпуса. Из объяснений инженера выяснилось, что, несмотря на применение сталей высокого сопро­тивления, обеспечение прочности корпуса в глав­ных его связях возможно только при перегрузке корабля. Кроме того, Куниберти разъяснил, что в проекте указано минимальное водоизмещение, а максимальное может достигать 23 150 т.

На этом основании кораблестроительный отдел признал проект Куниберти неприемлемым.

На заседании 9 августа 1909 г. под председа­тельством морского 'министра А.Н. Крылов до­ложил о представлении в МТК переработанного проекта Балтийского завода, а также о невозмож­ности постройки корабля по проекту "Дальний Восток" без его коренной переработки.

Подводя итог, морской министр сделал окон­чательное заключение, что единственным одобрен­ным по конкурсу остается проект фирмы "Блом унд Фосс", и одновременно указал на достоинства переработанного, согласно указаниям МТК, но­вого проекта Балтийского завода и высказал мне­ние о возможности постройки линейных кораб­лей по нему.

В заключение заседание большинством голо­сов, не отклонив проект фирмы "Блом унд Фосс", признало возможным принять измененный проект Балтийского завода как наилучший из всего числа рассмотренных проектов.

Поскольку наилучших проектов оказалось два, то решением морского министра в МТК было созвано специальное совещание с участием началь­ника Балтийского завода для согласования обоих проектов. Но работа совещания закончилась без­результатно по политическим причинам.

Когда в Германии стало известно, что про­ект фирмы "Блом унд Фосс" занял первое место, кайзер Вильгельм направил ее администрации по­здравительную телеграмму, а затем фирма получи­ла заказ на два линейных крейсера. Французское правительство, полагая, что "Блом унд Фосс" в свя­зи с этим получит заказ на четыре линейных кораб­ля для России, выразило протест. Как пишет А.Н. Крылов, "французская пресса кричала о том, что не для того Франция размещала у себя русские займы, чтобы Россия передавала ее деньги Германии".

В результате по требованию правительства проект фирмы "Блом унд Фосс" был выкуплен Морским министерством за 250 тыс. руб., а от даль­нейших услуг фирмы отказались.

Так проект Балтийского завода оказался единственным подлежащим дальнейшей разработ­ке для постройки четырех балтийских линейных кораблей.

ПРОЕКТ БАЛТИЙСКОГО ЗАВОДА

Первые два варианта проекта линейного ко­рабля, представленные на конкурс Балтийским за­водом, отличались друг от друга только располо­жением механизмов и котлов. В первом варианте турбины предлагалось разместить "позади котлов, ближе к корме". Этот вариант отличался наимень­шей длиной гребных валов и простой схемой рас­пределения пара. Во втором варианте проекта тур­бины располагались между котельными отделениями, что соответствовало требованиям МГШ. Относительная масса корпуса в том и дру­гом вариантах была примерно одинаковой.

Башни артиллерии главного калибра были поставлены в диаметральной плоскости ступенча­то и сосредоточены попарно в оконечностях ко­рабля. При этом техническое бюро Балтийского завода стремилось в целях безопасности разнести погреба боезапасов 305-мм орудий на возможно большее расстояние. Вследствие этого башенные установки оказались слишком раздвинутыми меж­ду собой, и разрушительное действие газов из ору­дий верхней башни на нижнюю при стрельбе на носовых и кормовых курсовых углах значительно увеличивалось. В проекте отсутствовали попереч­ные угольные ямы в котельных отделениях, что зна­чительно затрудняло подачу угля к котлам в бое­вой обстановке, когда двери всех помещений задраивали. В проекте были и менее значительные недостатки: нерациональное деление машинного отделения переборками, неудовлетворительная броневая защита руля и др.

Однако в целом проект, в первую очередь его кораблестроительная часть, явился значительным вкладом в мировое судостроение.

Конструированием и всеми расчетами по корпусу в техническом бюро Балтийского завода по указанию А.Н. Крылова руководил профессор Морской академии И.Г. Бубнов. "Эта работа была исполнена под руководством профессора Бубнова образцово. Расчеты по линейным кораблям ... были затем отлитографированы и, представляя пять гро­мадных томов являются истинным руководством по строительной механике корабля и проектиро­ванию судов", — писал впоследствии А.Н. Кры­лов. Проект отличался, прежде всего, своеобраз­ным расположением пазовых планок наружного и внутреннего дна, а также днищевых стрингеров, ко­торые обеспечивали устойчивость днищевой об­шивки при ее работе на сжатие. "Такая конструк­ция давала возможность, — как говорилось в заключении МТК, — рассчитывать напряжения в связях с уверенностью, что эти напряжения в дей­ствительности таковы, как определено расчетами, и нигде не достигнут избыточного значениям. Ус­тройство и расчет подкрепления переборок выпол­нялись при условии, что концы стоек подперты, а не заделаны. Это обеспечивало прочность перебо­рок и исключало возможность возникновения чрез­мерных напряжений даже при полном давлении, которое требовалось правилами, принятыми в рус­ском флоте. И. Г. Бубнов, распространив общую теорию устойчивости стержней к расчету устойчи­вости тонких листов, впервые предложил метод оп­ределения толщины днищевой обшивки, а также способ расчета переборок на давление воды с до­пущением в них остаточных деформаций при пе­реходе за предел упругости.

На его основе в процессе проектирования ли­нейных кораблей И.Г. Бубнов научно обосновал повышенные нормы допускаемых напряжений металла, благодаря применению судостроительных сталей высокого и повышенного сопротивления. Он впервые также рассчитал напряжения в корпу­се корабля при постановке его в док только на кильблоки (без клеток) и предложил килевую балку со специальным устройством внутреннего кильсона, которая значительно упрощала работы, связанные с докованном.

В третьем, переработанном, варианте линей­ного корабля Балтийского завода, одобренном для дальнейшей разработки 9 августа 1908 г., башен­ные установки располагались на одном уровне в диаметральной плоскости на равном расстоянии одна от другой и имели углы обстрела по 65° от траверза. Против каждого ряда котлов в котель­ных отделениях была устроена поперечная уголь­ная яма. Все поперечные угольные ямы вмещали в себя 540 т угля, что обеспечивало потребность ко­тельной установки на 18ч полного хода.

Кроме этого, по требованию МТК Балтийс­кий завод представил еще несколько вариантов (4-7) с двумя междупалубными пространствами. В варианте 4 оси 120-мм орудий были несколько при­подняты и оказались на расстоянии 16 фут. от ва­терлинии. Толщину брони главного пояса увели­чили до 10 дм, а верхнего до 6 дм.

В варианте 5 броневой скос нижней палубы заменили плоской палубой толщиной 25 мм у бор­та, что позволило приподнять главный броневой пояс над ватерлинией на 3,0 м. Вариант 6 отличал­ся тем, что броневой скос продолжили до верхней палубы. В варианте 7 оси 120-мм орудий припод­няли до 17 фут. над ватерлинией, что повлекло за собой увеличение высоты борта и снижение тол­щины брони главного пояса до 9 дм.

Дальнейшее обсуждение и выбор проекта были поручены специально созванному совеща­нию представителей МГШ и МТК. Представите­ли МГШ отметили, что основной проект, представ­ленный на конкурс, подвергся значительным изменениям и его следует рассматривать как но­вый. На первом заседании этого совещания 27 ок­тября 1908 г. МГШ предложил изменить главные тактико-технические характеристики линейного корабля, мотивируя это тем, что требования, вы­работанные в марте 1907 г., устарели, а состояв­шийся международный конкурс дал много нового материала для оценки состояния современного ко­раблестроения.

Новые требования сводились к увеличению скорости с 21,25 уз до 23 уз, усилению бронирова­ния главного пояса с 8 до 9 дм, а верхнего пояса с 4 до 5 дм, замене калибра противоминной артилле­рии со 120 на 102 мм, а также устаревших котлов Бельвиля на более современные, допускающие форсировку в широких пределах. Это требование МГШ объяснялось тем, что 102-мм орудие, кото­рое еще разрабатывалось Обуховским заводом, имело патронное заряжание и более высокую ско­рострельность, а также стремлением унифициро­вать противоминную артиллерию линейных кораблей и артиллерийское вооружение миноносцев. Вновь оговаривалась необходимость расположе­ния механизмов между котельными отделениями для повышения живучести энергетической установ­ки, и, кроме того, выдвигалось требование уста­новить дизельные двигатели для экономического хода за счет запаса водоизмещения .

Балтийский завод взялся выполнить новые требования МГШ, за исключением замены калиб­ра противоминной артиллерии. Но для этого по­требовалось бы увеличить длину корабля с 565 до 590 фут. и даже более. Вопрос — достигнет ли при этом корабль скорости 23 уз — оставался невыяс­ненным, и решение его зависело от типа котлов, которые должен выбрать механический отдел.

Размещение же машин между котлами, по подсчету Балтийского завода, влекло за собой уве­личение водоизмещения на 200 т, а также удлине­ние линии гребных валов и паропроводов. Для по­вышения живучести механизмов завод, в свою очередь, предложил разделить главный паропро­вод на две независимые магистрали и поместить их в особые коридоры.

Совещание приняло требование об усилении бронирования и одновременно предложило Бал­тийскому заводу продолжить каземат противомин­ной артиллерии до самой кормы без бронирова­ния, в результате чего образовывался ют, пригодный для жилого помещения, где размести­ли адмиральский салон.

Вопрос о замене противоминной артиллерии и другие вопросы артиллерийского вооружения ре­шили передать для дальнейшего обсуждения МГШ и артиллерийскому отделу комитета, который дол­жен был своевременно сообщить все необходимые сведения Балтийскому заводу. В сентябре 1908 г. председателя МТК контр-адмирала А.А. Вирениуса уволили в отставку. Исполняющим дела пред­седателя МТК был назначен А.Н. Крылов, на ко­торого фактически легла обязанность руководить проектированием линейных кораблей. Одновре­менно он оставался начальником кораблестрои­тельного отдела.

Вопросы увеличения скорости до 23 уз и за­мены котлов в соответствии с новыми требовани­ями МГШ на заседаниях совещания в ноябре 1908 г. решены не были, так как механический отдел на­стаивал на оставлении котлов Бельвиля. Испыта­ния же модели линейного корабля в бассейне, про­веденные еще в середине 1907 г., показали, что для развития скорости 21,75 уз при длине корпуса око­ло 600 фут. и водоизмещении 23 000 т требуется мощность 32 000 л.с. При мощности 45 000 л. с. достигалась скорость свыше 23 уз (Этими испытаниями также руководил А.Н. Крылов, который до конца 1907г, заведовал Опытовым бассейном Морского ведомства, рас­полагавшимся на территории Новой Голландии в Петербурге").

Тактико-технические элементы линейного корабля лучших конкурсных проектов, представленных в 1908 г.

Автор проекта	Проект фирмы “Блом унд Фосс”	Проект Балтийского завода (варианты 1-7)	Окончательный проект Балтийского завода
Водоизмещение, т	23285	22700-22814	22880
Наибольшая длина (м)	172	171	181,2
Наибольшая ширина (м)	28,4	26,8	26,65
Осадка (м)	8,3	8,3	8,3
Коэффициент общей	0,5678	0,5770	0,5770
Метацентрическая высота (м)	1,88	1,67	1,52
Высота надводного борта (м)	6,7	6,0	6,2
Скорость, уз.	21,25-22,25	21,25	21,75-23,0
Экономический ход, уз.	12-13	13	13
Запас угля норм./полный	760/2300	1000/3000	1000/3000
Запас нефти норм./полный	300/500	-/1500	-/1500
Дальность плавания эконом, ходом	6300-6600	5570	5570
Количество/система котлов	34/Бельвиля	38/Бельвиля	31 /Я рроу
Нагревательная поверхность, кв.м	6888	6650	6650
Площадь колосниковой решетки, кв.м	219	176	176
Давление пара агм.	17	16	16
Количество дымовых труб	2	2	2
Количество турбин ПХ/валов и винтов	4	4	4
Тип турбин	Парсонса	Парсонса	Парсонса
Частота вращения винтов при 4 ч испытаний, об/мин	280-300	320	320
Мощность при 4 и 12 ч испытаний, л.с.	-/300000	-/29500	31200/42000
Диаметр гребного винта, м	3,2	3,2	3,2
Бронирование главного пояса, мм	125-150	254	125,5-225
Бронирование верх, пояса и казематов, мм	75-100	200	75-125
Бронирование палуб и скосов*, мм	В-38, С-38, СК-38, Н-25	В-37,5, С, СК, Н-25	В-37,5, С, СК, Н-25
Бронирование башен и рубок, мм	200	200	200
Количество башен, шт	4	4	4
Орудия главного калибра Число/калибр/длина в кал./число снарядов на ствол	12/305/52/100	12/305/52/100	12/305/52/1 (К)
Противоминная артиллерия Число/калибр/длина в кал./число снарядов на ствол	16/120/50/300	16/120/50/300	16/120/50/300
Вспомогательная артиллерия Число/калибр/число снарядов на ствол	4/47/925	4/47	4/47
Минное вооружение	—	4 450-мм бортовых	4 450-мм бортовых
Экипаж офицеры/матросы и унт. офицеры	25/1030	32/1094	32/1094

* В – верхняя палуба; С – средняя палуба; СК – скос палубы; Н – нижняя палуба.

Когда английская фирма "Джон Браун", ко­торая оказывала техническое содействие Балтийс­кому заводу при проектировании линкора, выда­ла необходимые данные о турбинах, стало ясно, что они допускают форсировку до 45 000 л. с. без какого-либо изменения конструкции. Вспоминая этот эпизод, А.Н. Крылов писал: "Эти котлы (Бельвиля) при установке на линейные корабли, и то по расчету с крайним напряжением, могли дать пара на 32 000 л.с.", при которых корабль развивал бы скорость 21,75 уз... Получалась наглядная несооб­разность: турбины могут развивать 45 000 л.с., ко­раблю приданы такие размеры и обводы, чтобы он при этом имел ход 24 узла, а котлы, предпола­гаемые к установке, могут давать пар лишь на 32 000 л.с., т. е. на 21,75 уз.". На очередное заседание А.Н. Крылов пригласил инженер-механиков с ко­раблей флота, которые эксплуатировали котлы типа Ярроу и знали об их преимуществах. В ре­зультате при голосовании механический отдел ос­тался в меньшинстве. Журнал заседания был пред­ставлен товарищу морского министра, который согласился с мнением большинства. Затем установ­ку котлов типа Ярроу на новые линейные корабли утвердил морской министр.

На совещании главный инспектор морской артиллерии генерал-майор А.Ф. Бринк сообщил, что Обуховский завод по ранее принятому реше­нию уже приступил к изготовлению 120-мм пу­шек для вооружения линейных кораблей. При этом работа "настолько продвинулась вперед, что приостановить данный заказ не представляется возможным". Орудия 120-мм калибра были раз­работаны по типу английских пушек с картузным заряжанием , установленных на вступившем в строй в 1908 г. крейсере "Рюрик", который стро­ился в Англии (Картуз (гол. kardoes) — мешок из быстро сгораю­щей ткани для порохового заряда, применяемый при раз­дельном заряжании артиллерийских орудий, в отличие от патронных пушек, где заряд находится в гильзе).

Обуховский завод провел испытания этих орудий и получил хорошие результаты.

Таким образом, предложение МГШ о за­мене противоминной артиллерии не было при­нято. Однако ни этом неясные вопросы не исчер­пывались. Отсутствовали точные сведения о массе и габаритах артиллерийских башен, 305-мм пушек и снарядов, необходимые для проек­тирования корабля.

Первоначально Балтийскому заводу выдали ориентировочные данные о 305-мм пушке в 50 ка­либров длиной, которая была спроектирована и заказана Обуховскому заводу в 1907 г. Но Обухов­ский завод изготовил пушку длиной 52 калибра, которая успешно выдержала предварительные испытания в конце 1908 г. Она имела массу 51 т и придавала снаряду массой 426 кг начальную ско­рость 914 м/с.

Эти сведения были сообщены Металличес­кому заводу, после чего он смог приступить к про­ектированию башенной установки. Конкурс на лучший проект башни для линейных кораблей за­кончился только в 1909 г., поэтому точными све­дениями о ее внешних контурах, габаритах и мас­се Балтийский завод стал располагать уже после закладки кораблей. Более того, Балтийский завод предупредили, что возможны изменения массы и размера снаряда "образца 1907 г.", которые он должен учесть при проектировании артиллерийс­ких погребов.

Дело в том, что на Черном море комиссия под председательством контр-адмирала B.C. Чернавского проводила испытания снарядов различных типов при стрельбе на большие дистанции, в ходе которых могли возникнуть изменения формы и массы снаря­да. Действительно, вскоре на вооружение был при­нят новый тип 305-мм снаряда (Этот снаряд получил название "образца 1907г.") массой 521,7 кг с начальной скоростью 762 м/с, что повлекло за собой переделку башен и погребов. Данный снаряд извес­тен под названием "образца 1911 г.".

К концу ноября 1908 г. теоретический чер­теж корабля по принятому проекту с внесенными изменениями был окончательно разработан. Ис­пытания модели по этому чертежу прошли успеш­но. С 1 декабря Балтийский завод приступил к под­робной разработке проекта. Срок представления полного проекта корабля на утверждение назна­чили на 9 марта 1909 г. Техническую помощь при разработке механизмов и котлов оказывала анг­лийская фирма "Джон Браун". Однако подписа­ние договора с фирмой задержалось, и Балтийс­кий завод попросил отсрочить представление проекта на месяц.

В это время А.Н. Крылов лично следил за хо­дом работ в техническом бюро Балтийского заво­да. Он распорядился применять три сорта стали: обыкновенную судостроительную сталь с сопро­тивлением около 42 кгс/кв.мм и растяжением не менее 20 "А,; сталь повышенного сопротивления до 63 кгс/кв.мм и удлинением не менее 18 %, сталь вы­сокого сопротивления до 72 кгс/кв.мм и удлинени­ем не менее 16 "/ч, а также дал указание о нормах допустимых нагрузок для них.

В процессе разработки чертежей продолжа­ли изменяться вооружение, механизмы и отдель­ные устройства, что доставляло техническому бюро Балтийского завода немало хлопот. Так, 17 декаб­ря 1908 г. по докладу МТК Адмиралтейств-совет принял решение проектировать линейные кораб­ли без подводных минных аппаратов, а освободившуюся площадь использовать для увеличения боезапаса 305-мм орудий. Но решением того же Адмиралтейств-совета от 14 января 1909 г. по на­стоянию МГШ минные аппараты были восста­новлены.

Рассмотрение вопроса об установке дизель­ных двигателей для экономического хода отложи­ли до выяснения результатов испытаний на учеб­ном корабле "Рында".

После предварительной проработки Бал­тийский завод выразил сомнение в возможности быстрого перехода от дизель-моторов к турби­нам, особенно на качке, когда стрелка прогиба корпуса достигает 200 мм. Вероятность правиль­ного соединения валов с помощью специальной муфты при таком прогибе представлялась спе­циалистам низкой.

Линейные корабли типа “Севастополь” (Теоретический чертеж корпуса)

При дальнейшей разработке проекта основ­ной энергетической установки выяснилось, что для получения требуемого количества пара при скоро­сти 23 уз необходимо форсировать котлы, допус­тив сжигание на 1 кв. м колосниковой решетки не менее 250 кг угля в час. Данное условие могло быть выполнено только при увеличении общей площа­ди колосниковых решеток. Это повлекло бы за со­бой увеличение размера котлов, которые по своим габаритам уже не могли разместиться в отведен­ных для них котельных отделениях в том количе­стве, которое ранее предусматривалось проектом корабля. В результате количество котлов в процес­се проектирования было уменьшено с 31 до 25.

Вместе с тем из-за увеличения площади ко­лосников ухудшилось отношение нагревательной поверхности к площади колосниковых решеток (с 59,2, достигнутого в котлах английского Адмирал­тейства, до 56,2), которое характеризует коэффи­циент полезного действия котельной установки.

Предполагавшееся ранее форсирование турбин впуском дополнительного количества пара оказалось недостаточно эффективным, по­этому для увеличения общей мощности турбин, необходимой для достижения скорости 23 уз, пришлось прибегнуть к повышению начального давления пара. При этом частота вращения тур­бин и гребных винтов на полном ходу примерно на 10 "/» стала превышать общепринятые нормы того времени.

Дальнейшее проектирование энергетической установки и разработка детальных чертежей дол­жны были продолжаться в техническом бюро Бал­тийского завода под руководством представителей фирмы "Джон Браун".

14 января 1909 г. объединенное правление Балтийского и Адмиралтейского заводов заклю­чило наконец договор с английской фирмой "Джон Браун" о техническом руководстве проектирова­нием, постройкой и испытанием в море паровых турбин и котлов для четырех линейных кораблей. В § 4 договора, в частности, говорилось: "... по отношению к корпусу судна компания "Джон Бра­ун" обязана разработать совместно с Балтийским и Адмиралтейским заводами по заданным требо­ваниям русского Морского министерства теорети­ческий чертеж линейного корабля с наружными выступающими частями в подводной части... Компания "Джон Браун" принимает на себя от­ветственность и риски (по скорости корабля — И.Ц.), обусловленные в сем договоре только в том случае, если корабль будет построен согласно одоб­ренному ею теоретическому чертежу ...".

В точном соответствии со сроками, установ­ленными МТК, в техническом бюро Балтийского завода к 9 апреля 1909 г. закончилась разработка полного проекта линейного корабля водоизмеще­нием 23 000 т. Но фирма "Джон Браун" решила не утруждать себя соблюдением договорных сроков и к назначенному времени не представила ника­ких материалов по корпусу корабля.

Такими представлялись линейные корабли типа “Севастополь”на этапе проектирования (С открытки того времени)

В течение апреля и мая общие чертежи линей­ного корабля, в том числе и теоретический чертеж, разработанный Балтийским заводом, были рассмот­рены в МТК и утверждены морским министром.

Надо было распределять заказы.

Однако спустя две недели после утверждения проектной документации фирма "Джон Браун" вдруг представила новый теоретический чертеж, отличавшийся от чертежа Балтийского завода. А.Н. Крылов со свойственной ему резкостью и пря­мотой, когда вопрос касался служебных дел, сразу же 15 мая 1909 г. направил за своей подписью пись­мо морскому министру, в котором изложил свое мнение по поводу действий английской фирмы "Джон Браун":

"Я со своей стороны полагаю английского чер­тежа не принимать, расчетов не переделывать и на­чало постройки не откладывать, тем более что пред­ставляемая выгода в скорости гадательна и по случаю ремонта нашего бассейна проверена быть не может, а испытания модели в разных бассейнах приводят к большим разницам ... Потребовать от Балтийского завода представления документального подтвержде­ния того, что теоретический чертеж, составленный Балтийским заводом и представленный в числе про­чих чертежей до 9 апреля 1909 г. на утверждение МТК, фирмою "Джон Браун" одобрен и согласно договора ею опротестован не будет...".

Морской министр согласился с мнением А.Н. Крылова. Было принято решение не откладывать закладку кораблей и строить их по чертежам Бал­тийского завода.

Проектирование мощных линейных кораб­лей в России не прошло незамеченным за грани­цей. Отмечая достоинства будущих кораблей, за­рубежная пресса ставила под сомнение их бронирование, живучесть трехорудийных башен и мореходные качества, а также возможность пост­ройки в установленные сроки .

Действительно, толщина бортовой брони была сравнительно малой, борт был низким, и отсутство­вал выраженный полубак. Но не следует забывать, что по мере проектирования линейных кораблей до­вольно четко определились вероятный противник России — кайзеровская Германия и, следовательно, будущий театр их военных действий — Балтийское море. К действиям именно в этом весьма своеобраз­ном районе и приспосабливались в процессе проек­тирования новые линейные корабли.

Конкурс проектов в какой-то степени позво­лил выявить основные тенденции в строительстве линейных кораблей, приблизить их к мировым стандартам, а в конструктивном отношении и опе­редить их.

Так закончился основной этап проектирова­ния первых русских линейных кораблей дредноут­ного типа. Разработка детальных чертежей и спе­цификаций продолжалась в процессе их постройки. Но прежде нужно было изыскать для этого сред­ства и подготовить судостроительную базу.

Глава III ПОДГОТОВКА К СТРОИТЕЛЬСТВУ

АССИГНОВАНИЕ СРЕДСТВ

17 декабря 1908 г. морской министр И.М. Диков представил Николаю II доклад о результа­тах всемирного конкурса на проект линейного ко­рабля для Балтийского моря. На экземпляре док­лада, который возвратили в Морское министерство, И. М. Диков записал решение царя: "Высочайше соизволено — приступить к построй­ке кораблей". Но одного "высочайшего соизволе­ния" было далеко не достаточно, чтобы начать строительство четырех дорогостоящих кораблей.

Примерная стоимость одного линейного ко­рабля, по предварительным подсчетам Морского министерства, составляла огромную сумму — око­ло 37 млн. руб. золотом. Сметная стоимость кор­пуса, систем, механизмов, брони одного корабля равнялась 27,2 млн. руб., артиллерийского воору­жения—2,2, боевых запасов и запасных орудий -7,5 млн. руб. (ЦГАВМФ, ф. 401, оп. 2, д. I, л. 22-23). Поэтому построить четыре линкора на деньги, от­пускаемые государственным казначейством по еже­годной смете министерства, которая предусматри­валась законом, не представлялось возможным. Получение сверхсметных ассигнований полностью зависело от результатов голосования в Государ­ственной думе.

Хотя за последние годы в Морском мини­стерстве был проведен ряд крупных реформ (заме­на генерал-адмирала морским министром, учреж­дение МГШ, введение коммерческого управления на некоторых казенных заводах, перестройка сис­темы подготовки кадров и др.), Дума требовала дальнейшей реорганизации аппарата Морского ведомства вплоть до замены высшего руководства и проведения финансовой ревизии. Думские дея­тели по-прежнему не решались вверять огромные денежные средства в руки чинов из "цусимского ведомства".

Впервые вопрос о строительстве четырех ли­нейных кораблей для Балтийского моря рассмат­ривался III Государственной думой в начале 1908 г. Морское министерство, поддерживаемое прави­тельством, просило ассигновать для этой цели 30 млн. руб. ежегодно в течение четырех лет.

Выступая в думе, премьер-министр П. А. Сто­лыпин убеждал думцев, что "появление в составе Балтийского флота новых мощных кораблей по­служит уже сейчас мировым интересам России при известных политических конъюнктурах". П.А. Сто­лыпину вторил министр иностранных дел А.П. Из­вольский: "В настоящее время без флота нельзя даже быть равноправным государством, а у России есть такие задачи, осуществление которых невозможно без основательной морской силы...". Однако крас­норечие царских министров не сразу убедило думс­ких деятелей в необходимости немедленного выде­ления средств на строительство флота.

3 марта 1908 г. дума снова вернулась к рас­смотрению этого вопроса. И на этот раз П.А. Сто­лыпину не удалось склонить на свою сторону боль­шинство членов думских Комиссий по государственной обороне и бюджетной, хотя в "Особом мнении" голосовавших против призна­валось, что "России необходима эскадра в Балтий­ском море, причем не только для обороны побере­жья, но и для выхода в океан и в дальние моря, для защиты русских интересов в любой части земного шара". Как видно, понимание необходимости создания мощного линейного флота было едино­душным, различными были лишь мнения о путях реализации этой задачи.

Буржуазно-помещичья дума была сильно обеспокоена также нарастанием революционного движения во флоте. Правая фракция думы откро­венно заявила, что давать деньги на строительство новых кораблей, значит "только увеличивать чис­ло бунтарей".

В результате в 1908 г. дума единодушно про­голосовала против выделения кредитов на строи­тельство четырех линкоров для Балтийского моря. Тогда премьер-министр П.А. Столыпин выступил в Государственном совете и добился его согласия на отпуск средств, необходимых для начала пост­ройки линкоров, использовав чрезвычайное пра­во о "порядке верховного управления страной".

В соответствии с Малой судостроительной программой было решено в мае 1909 г. заложить четыре новых линейных корабля для Балтийского моря на двух крупнейших судостроительных заво­дах Морского министерства — Балтийском и Ад­миралтейском .

Морское министерство стремилось в первую очередь загрузить свои казенные заводы, простаи­вавшие из-за отсутствия заказов после спуска па воду линейных кораблей преддредноутного типа "Андрей Первозванный" и "Император Павел I". К тому же, частные заводы Петербурга и Прибал­тики не могли справиться с этой сложнейшей за­дачей из-за своей малой мощности и технической отсталости.

Балтийский и Адмиралтейский казенные (го­сударственные) заводы представляли собой в то время капиталистические предприятия, которые управлялись на коммерческих началах. За построй­ку каждого корабля министерство выплачивало заводам денежные средства, которые выделялись государственным казначейством на основании ут­вержденной царем судостроительной программы и законов о строительстве флота, принимаемых Го­сударственной думой.

Полученные за заказ деньги заводы должны были использовать для компенсации затрат на строительство кораблей, расширение производства и приобретение нового оборудования. Прибыль, получаемая казенными заводами, носила чисто ка­питалистический характер и была результатом не­щадной эксплуатации рабочих. Их положение ни­чем не отличалось от положения рабочих частных капиталистических предприятий.

Наличие большого государственного секто­ра в хозяйстве страны было характерной особен­ностью экономики царской России в период раз­вития империализма. Исторической предпосылкой возникновения таких предприятий явилось стрем­ление царского правительства держать дело обо­роны государства в своих руках, а также отсутствие в дореформенной России необходимого миниму­ма свободного капитала, сосредоточенного у от­дельных частных предпринимателей для органи­зации крупного производства.

Казенные заводы России, созданные еще в петровскую эпоху, сохранили свое значение и в пе­риод развития капитализма, став для русских во­енных промышленников примером организации крупных предприятий.

Министр торговли и промышленности В.И. Тимирязев, выступая в Государственной думе, от­кровенно признался, что "казенные заводы имеют одно преимущество перед частными предприя­тиями — они не могут обанкротиться, и, следова­тельно, правительство всегда может быть уверено в выполнении важных для него заказов". Именно поэтому они просуществовали вплоть до октября 1917 г., хотя столь длительная деятельность этих предприятий в условиях капитализма имела и дру­гие причины. По мере усиления буржуазии, роста противоречий между ней и помещиками последние все активнее настаивали на развитии казенного хо­зяйства в стране как известного противовеса уси­лению экономической мощи класса буржуазии. Го­сударственная дума и Морское министерство надеялись, что казенные заводы будут служить регулятором цен при аналогичных заказах частным предприятиям.

Интересно, что одни казенные предприятия сразу же строились как государственные, другие же превращались из частных в казенные, будучи купленными казной, когда им грозил финансовый крах, а заказы, которые они исполняли, были не­обходимы государству. К первому типу предпри­ятий относился Адмиралтейский завод, на кото­ром были заложены линкоры "Гангут" и "Полтава", а ко второму — Балтийский завод, приступивший к строительству линкоров "Сева­стополь" и "Петропавловск".

Такие казенные заводы Морского министер­ства, как Обуховский и Ижорский, поставляли бро­ню и артиллерийское вооружение. Заказы на изго­товление артиллерийских башен, паровых котлов, турбинных механизмов и другого оборудования выполняли частные заводы (Путиловский, Метал­лический, Франко-Русский и др.).

В связи со строительством новых линейных кораблей возникла необходимость расширения про­изводства и переоборудования казенных заводов. Эти работы начались уже в 1908 г. на средства, выде­ленные заводами из своих запасных капиталов и сметных ассигнований Морского министерства в размере 2,7 млн. руб. Однако их не хватало, и ми­нистерство решило прибегнуть к единовременным ассигнованиям, которые могли быть отпущены только с согласия Государственной думы.

4 февраля 1910г. Морское министерство сде­лало представление в Думу, в котором говорилось, что "в связи с постройкой в Англии линейного корабля "Дредноут" и строительством кораблей подобного типа в других странах представляется необходимым усилить боевой состав Балтийского флота линкорами типа "Дредноут". Далее в пред­ставлении указывалось на необходимость по стратегическим соображениям строить корабли сериями, не менее четырех кораблей одновремен­но и в срок, не превышающий четырех-пяти лет. Для этой цели испрашивались денежные средства в размере 8 млн.940 тыс. руб. "на удовлетворение совершенно неотложных потребностей расшире­ния заводов", причем пояснялось, что испра­шиваемая сумма подвергалась всестороннему об­суждению на Совещании по судостроению с учетом потребностей в денежных средствах, представлен­ных заводами.

Представление Морского министерства, числившееся за № 6057, вначале было рассмотре­но на заседании Комиссии по государственной обороне в присутствии товарища морского мини­стра контр-адмирала И.К. Григоровича, началь­ника ГУКиС генерал-лейтенанта С.П. Дюшена и начальников Адмиралтейского, Обуховского и Ижорского заводов.

В мае 1910 г. на очередном заседании III Государственной думы с докладом по законопро­екту об отпуске средств на оборудование Обуховского, Ижорского и Адмиралтейского заво­дов выступили депутаты Н.В. Савич и А.А. Федоров. Н.В. Савич был одним из лидеров дум­ской фракции октябристов, А.А. Федоров — один из лидеров думской фракции прогрессис­тов; оба — члены Комиссии по государственной обороне III Думы.

В своем докладе они отметили, что Морское министерство "выставляет непременным услови­ем производство постройки и вооружения кораблей на своих заводах и из русских материалов". Ввиду того что казенные заводы по своему обору­дованию устарели и не отвечали современным тех­ническим требованиям, первым шагом в воссозда­нии флота признавалось их "неотложное расширение и надлежащее оборудование". На удовлетворение этой потребности и испрашива­лись ассигнования в сумме 8 млн. 940 тыс. руб. в течение 1910-1912 гг.

Закон, принятый по докладу Государствен­ной думой, положил начало широкому ассигнова­нию денежных средств на строительство военно-морского флота России.

ПРЕОБРАЗОВАНИЯ НА АДМИРАЛТЕЙСКОМ ЗАВОДЕ

Адмиралтейский завод в то время представ­лял собой судостроительную верфь, расположен­ную на Галерном островке и в Новом адмирал­тействе, и не располагал ни механическими мастерскими, ни оборудованием для изготовления судовых котлов и механизмов. Необходимость рас­ширения и переоборудования завода была обу­словлена особенностями его исторического разви­тия как казенного предприятия и местоположением.

Основание первой Адмиралтейской верфи в Петербурге относится к 5 ноября 1704 г., когда Пет­ром I было принято важное решение о перенесе­нии строительства кораблей из внутренних вод ближе к Финскому заливу. Общее руководство работами по возведению верфи, которая распола­галась на месте нынешнего здания Адми­ралтейства, возлагалось на А.В. Меньшикова.

На ней вначале строились малые и средние корабли, а с 1709 г. после закладки "Полтавы" линейные корабли для русского флота. Строитель­ство мелких кораблей было перенесено на участок по нижнему течению реки Мойки, в Новую Голландию, на так называемый Галерный двор.

С 1713г. постройка галер началась также на острове, ограниченном Адмиралтейским каналом, р. Мойкой и р. Невой, а бывший Галерный двор постепенно превратился в склад леса. В 1800 г. на острове были сооружены первые эллинги для по­стройки больших судов и переведена часть рабо­чих с Адмиралтейской верфи. С этого времени сам остров и сооружения на нем стали называться Но­вым адмиралтейством в отличие от старой верфи, которая получила название Главного адми­ралтейства.

За 60 лет в Новом адмиралтействе было по­строено 34 судна различного водоизмещения. С 1844 г. строительство кораблей в Главном адми­ралтействе прекратилось, его территория по береговой черте отошла к городу, а в зданиях размести­лись центральные учреждения Морского министер­ства и Санкт-Петербургского порта.

С началом железного судостроения главным местом сооружения судов казенными средствами было выбрано Новое адмиралтейство. Специаль­ная комиссия под председательством контр-адми­рала С.А. Воеводского в период с 1858 по 1862 гг. выработала план переустройства Нового адмирал­тейства, к реализации которого приступили в 1863 г. До русско-японской войны на этой верфи пост­роили ряд крупных броненосцев "Император Алек­сандр II", "Гангут", "Полтава", "Сисой Великий", "Ослябя", "Бородино". Сооружения, возведенные тогда на территории Нового адмиралтейства, со­хранялись с незначительными изменениями до на­чала постройки дредноутов. Стапели и судострои­тельные мастерские были совершенно непригодны для постройки новых линкоров, стоянка для дост­ройки судов отсутствовала.

Вопросами перестройки Нового адмиралтей­ства занималась комиссия под председательством генерал-лейтенанта С.К. Ратника. На реорганиза­цию верфи требовались огромные средства, поэто­му комиссия пришла к выводу, что выгоднее по­степенно перенести судостроение на Галерный островок. Участки земли, занимаемые заводом, предполагалось продать городу, а вырученные деньги употребить на оборудование верфи Галер­ного островка. Предложенный план не осуществил­ся полностью, завод остался на месте, но строи­тельство крупных судов на нем прекратилось. В 1908 г. часть территории Нового адмиралтейства отошла к Санкт-Петербургскому порту.

Галерный островок расположен ниже Ново­го адмиралтейства и образован двумя рукавами р. Фонтанки, впадающей в этом месте в Неву. С 1828 г. на нем строили клипера и фрегаты. С 1858 г. верфь Галерного островка находилась в административном подчинении Нового адмиралтейства. По предложению комиссии С.А. Воеводского, для начала развития железного судостроения в России на Галерном островке решено было построить пер­вое железное судно с подряда. Первым таким под­рядчиком стал англичанин Митчел, имевший опыт в постройке железных судов. В 1862 г. с ним зак­лючили контракт на постройку броненосной бата­реи "Не тронь меня". Затем с подряда построили еще ряд судов: монитор "Смерч", броненосный фрегат "Князь Пожарский", канонерские лодки "Чародейка" и "Русалка".

С началом постройки первого русского бро­неносца "Петр Великий" строительство судов с подряда на Галерном островке прекратилось.

С 1881 г. верфь Галерного островка перешла в аренду Франко-Русского завода (бывш. завода Берда), строившего судовые механизмы и котлы. За время аренды, продолжавшейся десять лет, были сооружены такие крупные корабли, как бро­неносцы "Император Николай I" и "Наварин".

После возвращения Галерного островка в казну на нем соорудили первый большой камен­ный эллинг для строительства крупных броненос­цев. Здесь один за другим были спущены на воду эскадренные броненосцы "Петропавловск", "Севастополь", "Орел", а также крейсера "Диана" и "Паллада", достроен броненосец "Бородино", спущенный на воду в Новом адмиралтействе.

В 1901-1906 гг. на территории Галерного ос­тровка появился второй каменный эллинг. Несмот­ря на значительные средства, вложенные в его сооружение (около 1 млн. 200 тыс. руб.), к момен­ту окончания работ он уже устарел и не мог ис­пользоваться для строительства дредноутов.

В 1903 г. на территории Галерного островка выросло административное здание, которое не по­зволяло удлинить эллинг и мешало постройке но­вой судостроительной мастерской.

В целом территория верфи была застроена бессистемно, мастерские и другие сооружения рас­полагались относительно эллингов неудобно и не обеспечивали поступательного движения судостро­ительных материалов в процессе их обработки в направлении от складов к стапелям.

При достройке броненосца "Бородино" осо­бенно остро сказалось отсутствие достроенного бассейна, заставившее держать корабль у конца дамбы непосредственно на Неве. Но, несмотря на нерациональное расположение обрабатывающих цехов и устаревшее оборудование, стоимость од­ного пуда корпуса судна на верфи Галерного ост­ровка примерно равнялась стоимости пуда амери­канских броненосцев (12,45 руб.) . Это достигалось за счет беззастенчивой эксплуатации рабочих. В пе­риод подготовки к походу 2-й Тихоокеанской эс­кадры, когда верфь работала наиболее интенсивно, количество рабочих на Галерном островке до­стигало 3000 человек.

Таким образом, к моменту закладки линей­ных кораблей "Гангут" и "Полтава" Галерный ос­тровок, представлявший идеальное место для по­стройки крупных кораблей, располагал только двумя стапелями, один из которых нуждался в рас­ширении. Остальное хозяйство завода находилось в довольно беспорядочном состоянии.

В 1908 г. была проведена реформа в адми­нистративно-хозяйственном управлении верфей Галерного островка и Нового адмиралтейства. Обе верфи объединили под общим руководством, образовался Адмиралтейский судостроительный завод, куда вошли также судостроительные мас­терские Санкт-Петербургского порта. Начальни­ком завода назначили корабельного инженера П.Е. Черниговского, а главным корабельным ин­женером объединенных верфей — Д.В. Скворцова, который имел двух помощников. При этом Адмиралтейский и Балтийский судостроитель­ные заводы стали иметь общее правление, чле­нами которого одновременно являлись оба на­чальника заводов.

Вопрос о перепланировке Галерного остро­вка, постройке новой судостроительной мастерс­кой и бассейна для достройки судов неоднократно поднимался П.Е. Черниговским и Д.В. Скворцо­вым перед Морским министерством. Инженерами Н.И. Дмитриевым и В.В. Колпычевым было раз­работано несколько вариантов проекта перестрой­ки верфи. В нем предусматривалось, прежде всего, строительство закрытого бассейна для достройки самых крупных броненосцев и сооружение новой судостроительной мастерской. Для устройства бас­сейна предлагалось углубить и расширить правый рукав Фонтанки, впадающий в Неву, и присоеди­нить к верфи часть территории, находившейся за этим рукавом. Планировалась также установка ше­ститонного крана с вылетом стрелы не менее 18 фут. (5,5 м) для погрузки оборудования и установ­ки броневых плит. По размерам бассейн должен был вмещать одновременно два самых крупных корабля. Предполагалось соорудить через правый рукав Фонтанки плавучий мост и соединить Га­лерный островок железной дорогой с железнодо­рожной веткой Путиловского завода.

Этот проект переустройства Галерного ост­ровка был представлен в Морское министерство и одобрен Адмиралтейств-советом. Сметная сто­имость всех работ по переустройству верфи состав­ляла 1 млн. 17 тыс. руб. без учета строительства бассейна, моста и крана. В смете предусматрива­лось строительство новой судостроительной мас­терской, мастерской между стапелями и новой ли­тейной, оборудование медно-котельной мастерской и закупка новых станков. В нее была включена постройка здания электростанции и перенесение в него оборудования из Нового адми­ралтейства.

Реорганизация верфи, начатая в соответ­ствии с проектом в 1908 г. закончилась в 1912 г. Эти неотложные меры позволили впоследствии завершить строительство линейных кораблей "Гангут" и "Полтава" и приступить к сооружению линейных крейсеров "Наварин" и "Бородино". Для их строительства закрытые эллинги в 1911-1913 гг. были переоборудованы в отрытые стапели.

Но Адмиралтейский завод по-прежнему представлял собой чисто судостроительное пред­приятие и не располагал производственной базой для постройки судовых механизмов и котлов. По сложившейся на протяжении десятилетий тради­ции механизмы и котлы для судов, строившихся на Галерном островке в Новом адмиралтействе, изготовлял завод Берда, основанный в 1792 г. на Матисовом острове, ограниченном р. Невой и р. Пряжкой. В 1815 г. на этом заводе был построен первый русский пароход, после чего Ч. Берд полу­чил монопольное право на строительство паровых судов в России.

Одновременно завод продолжал изготовлять паровые машины и котлы для двух соседних вер­фей. В 1881 г. завод Берда был приобретен фран­цузским акционерным Обществом Франко-Русских заводов и стал специализироваться на производстве судовых механизмов и котлов. Для строительства кораблей управляющий заводом француз де Буи добился передачи в аренду Галерного островка. К концу срока аренды 60 % акций Франко-Русского завода принадлежало Морскому министерству. Связи завода с верфями еще более упрочились, сло­жилась прочная кооперация судостроительных и машиностроительных предприятий. С 1905 г. Фран­ко-Русский завод приступил к освоению выпуска судовых паровых турбин. В 1908 г. турбины, пост­роенные им, получили диплом и большую золо­тую медаль на Всемирной выставке в Москве.

В получении ассигнований на строительство флота были заинтересованы и частные предприя­тия. Они начали наступление на казенные заводы, стремясь прибрать к рукам не только строитель­ство легких кораблей, но и линкоров. Пример тому уже был — казенное Николаевское адмиралтейство было сдано в аренду частному заводу "Руссуд" на Черном море.

25 июня 1912 г. Общество Франко-Русских заводов обратилось в Морское министерство с просьбой снова арендовать верфь Галерного ост­ровка. Она была рассмотрена на Совещании по судостроению и отклонена. Тогда французские и русские капиталисты решили объединиться. На пе­реоборудование объединенных заводов плани­ровалось истратить около 5 млн. руб. На совеща­нии по судостроению морской министр быстро изменил свое мнение. Теперь И.К. Григорович уже заявлял, что Адмиралтейский завод "нельзя при­знать судостроительным заводом в полном смыс­ле этого слова", так как он не имеет в своем соста­ве механического отдела, а его создание может быть осуществлено только через два-три года.

Чтобы соблюсти закон о строительстве фло­та на русских заводах, Общество Франко-Русских заводов решено было преобразовать в русское ак­ционерное Общество Франко-Русских верфей. 13 июля 1914 г. царь утвердил Устав нового обще­ства, но начавшаяся война помешала осущест­влению этой сделки. Адмиралтейский завод остал­ся казенным.

ПОДГОТОВКА БАЛТИЙСКОГО ЗАВОДА

Наиболее подготовленным к строительству дредноутов оказался Балтийский завод Морского ведомства. Затраты на его оборудование для пост­ройки линкоров "Севастополь" и "Петропавловск" в размере около 1 млн. 393,3 тыс. руб. были отне­сены Совещанием по судостроению на его запас­ной капитал. Единовременных ассигнований не предусматривалось. В отличие от Адмиралтейско­го завода, Балтийский имел в своем составе меха­нический отдел и строил как корпуса кораблей, так и паровые котлы и механизмы.

Основанный в 1856 г. М.Л. Макферсоном и М.Е. Карром, Балтийский завод неоднократно пе­реходил из рук в руки. Вначале он занимал неболь­шой участок между р. Невой и Кожевенной лини­ей Васильевского острова, приобретенный владельцами у купца И.С. Мануйлова. Этот рай­он города назывался Чекуши. Возникнув в период бурного развития парового флота, завод с самого начала стал формироваться как машиностроитель­ное предприятие. Это отражалось в его названии, закрепленном в фирменном знаке: "Балтийский ли­тейный, механический и судостроительный завод Карра и Макферсона в Чекушах". К осени 1857 г на заводе работало 400-500 рабочих, в мастерских имелось "достаточное количество нужных станков и механизмов". После обследования специальной комиссией завод был включен в список предприя­тий, на которые распространялись заказы Морс­кого министерства. Характерно, что первый казен­ный заказ завод получил на паровые машины для строящегося плавучего дока, а не на корабли.

Постепенно завод расширялся, разделившись к середине 60-х гг. на две самостоятельные части - корабельную и механическую. На корабельной стороне, расположенной между Невой и Кожевенной линией, строились корпуса судов, а на механической, за Ко­жевенной линией, — паровые котлы и машины. Такое разделе­ние и специализация сохраня­лись вплоть до 1917 г.

В 1859-1862 гг. завод пост­роил паровые машины для вин­товых фрегатов "Илья Муро­мец", "Ослябя" и "Пересвет", которые, по признанию газеты "Кронштадский вестник", "не уступали лучшим механизмам прославленных английских за­водчиков Пенна и Модслея".

Вложив большие средства в постройку ряда железных су­дов и сооружение железопрокат­ной мастерской, компаньоны вначале прибегли к ссудам, а за­тем, не имея оборотных средств, в 1872 г. объявили о банкротстве. В мае 1874 г. завод был продан английскому акционерному об­ществу и стал называться "Балтийским железоде­лательным и механическим обществом". Одним из акционеров общества был главный инженер анг­лийского флота Э. Рид (1830-1907), видный инже­нер-кораблестроитель, автор известной диаграм­мы статической остойчивости — диаграммы Рида.

Затем акции общества были скуплены Мор­ским ведомством, и в 1876 г. на смену старому при­шло новое "Русское акционерное Балтийское же­лезоделательное, судостроительное и механическое общество". Управляющим предпри­ятия стал М.И. Казн, много сделавший для его развития. Но Общество так и не сумело распла­титься с долгами. В 1884 г. была назначена спе­циальная ликвидационная комиссия для выработ­ки условий принятия завода в казну, которая проработала в течение 10 лет.

Период с 1876 по 1894 гг. оказался очень пло­дотворным в деятельности завода. За это время было построено много кораблей, в том числе бро­неносные крейсера "Минин", "Владимир Моно­мах", "Адмирал Нахимов", "Память Азова" и др. Преобразился и сам завод. На его территории по­явились новые мастерские — чугунолитейная, мед­нолитейная, механическая, медницкая, а также прессовая и молотовая кузницы, деревянное зда­ние для чертежной вместе с плазом. На берегу Невы возвели большой деревянный эллинг, где строил­ся крейсер "Рюрик" водоизмещением 12 000 т и длиной 132 м.

В 1891 г. началась постройка крупнейшего в Европе каменного эллинга длиной более 165 м, ко­торая закончилась в середине 1895 г.

Общий вид Балтийского завода

В 1894 г. завод полностью перешел в казну на самостоятельный расчет и стал функциони­ровать на средства, вырученные от казенных за­казов, без дотаций Морского министерства. На­чальником завода был назначен корабельный инженер С.К. Ратник, который затем возглавил объединенное правление Балтийского и Адми­ралтейского заводов.

Балтийский завод в это время по количеству сооружений и оборудования уже входил в пятерку крупнейших предприятий Петербурга (Путиловский, Ижорский, Невский, Обуховский), занимая второе место после Путиловского.

С 1894 по 1899 гг. на расширение производ­ства и закупку нового оборудования было затра­чено 2 млн. 750 тыс. руб. Между стапелями возве­ли новую судостроительную мастерскую, построили сталелитейную мастерскую с семью тигельными печами, конвертором и вагранками. У восточного стапеля соорудили электростанцию мощностью 1000 кВт, расширили площадь меха­нического отдела.

С 1895 г. завод начал выпуск судовых элект­родвигателей и освоение производства паровых котлов системы Бельвиля, значительно усовершен­ствовав их конструкцию. Первые котлы системы Бельвиля отечественногопроизводства были уста­новлены па крейсере "Россия".

В период 1901-1905 гг. Балтийский завод по­строил броненосцы "Пересвет", "Победа", "Импе­ратор Александр III", "Князь Суворов" и "Слава". В 1903 г. в большом каменном эллинге был зало­жен линейный корабль преддредноутного типа "Император Павел 1". С 1905 по 1914 гг. заводом руководил корабельный инженер генерал-майор П.Ф. Вешкурцев (П. Ф. Вешкурцев (1858-1932) — во время русско-японс­кой войны был назначен по предложению С. О. Макарова флаг­манским механиком 1-и Тихоокеанской эскадры в Порт-Артуре; — с 1905 по 1914 гг. начальник Балтийского завода: в советское время работал в судостроительной промышленности), его ближайшими помощника­ми были главный корабельный инженер Н.Е. Ти­тов и главный инженер по механической части Ф.Я. Поречкин.

В 1908 г. в связи со строительством дредноу­тов "Севастополь" и "Петропавловск" Балтийский завод приступил к освоению производства турбин­ных механизмов. Для этого на территории завода возвели большую пристройку к механической ма­стерской с выходом на главный проезд. В при­стройке установили крупные токарные, расточные и строгально-долбежные станки массой до 250 т каждый для обработки роторов и корпусов турбин­ных механизмов. Для перемещения деталей турбин с позиции на позицию пристройку оборудовали 60-тонным краном. Завод также приобрел станки для обработки турбинных лопаток.

В литейной мастерской спешно сооружалась новая пятитонная мартеновская печь для крупно­габаритных отливок деталей турбин. Много труда вложили в подготовку производства и выпуск первых турбин ведущий металлург завода М.К. Скорчелетти, главный конструктор завода В.Я. Долголенко, инженеры П.Е. Старицын, Т.С. Алексеев, конструктор Л.В. Кузьмичев, мастера С.П. Егоров, М.В. Папа-Федоров и др.

Полным ходом шла подготовка к закладке линейных кораблей и на корабельной стороне. Линкор "Севастополь" предполагалось заложить в большом каменном эллинге, где строился линей­ный корабль "Император Павел I", "Севастополь" был длиннее "Павла I" более чем на 40 м и с тру­дом вмещался в эллинг, но больших переделок не требовалось. Для закладки линейного крейсера "Измаил" в 1911 г. каменный эллинг разобрали и переделали в открытый стапель.

Деревянный эллинг, расположенный непода­леку от каменного, разобрали и подготовили от­крытый стапель для закладки линкора "Петропав­ловск". После спуска "Петропавловска" стапель расширили до 33 м и оборудовали поворотными стрелами на металлических колоннах грузоподъ­емностью 10 т. Здесь был заложен линейный крей­сер "Кинбурн".

НОВАЯ СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ ОБУХОВСКОГО И ИЖОРСКОГО ЗАВОДОВ

В строительстве линейных кораблей прини­мали участие еще два завода — Ижорский, кото­рому отводилась роль главного поставщика бро­ни, и Обуховский, который поставлял артиллерийские орудия и башенные установки.

До 1910 г. производством брони занимались оба завода, но Обуховский был еще и главным по­ставщиком артиллерийских орудий всех калибров для армии и флота, а Ижорский строил корабли, паровые машины, изготовлял артиллерийские сна­ряды, якоря, якорь-цепи и многое другое.

По состоянию производственных мощностей на 1910 г. Ижорский завод мог поставлять флоту 2000 т, а Обуховский — 1900 т брони в год. Этого было недостаточно для удовлетворения потребно­стей в поставке брони для четырех линкоров в те­чение 3,5 лет. Для своевременной сдачи кораблей флоту нужно было довести производство брони до 10 000 т в год.

Многопрофильная специализация Ижорского и Обуховского заводов Морского ведомства сло­жилась исторически. Ижорский завод возник на ме­сте лесопильни, построенной в 1710 г. А. В. Меншиковым на р. Ижоре и снабжавшей верфи Петербурга судостроительным материалом.

В 1719 г., когда начальником завода был вице-адмирал К. Крюйс, при лесопильне постро­или мастерские для изготовления галерных яко­рей, дреков, медных обшивочных листов и про­волоки, положившие начало Ижорскому заводу и поселку Колпино. В начале 80-х гг. XVIII в. уже действовало несколько самостоятельных заводов (чугунолитейный, медный, молотовый, якорный, плющильный, лесопильный). Но к концу XVIII в. производство пришло в упадок из-за отсутствия опытных мастеров и частых прорывов плотины на Ижоре.

В 1803 г. по инициативе контр-адмирала A.M. Чичагова приступили к строительству ка­менной плотины и углублению Ижоры, а также к переустройству мастерских по плану директо­ра Александровско-Олонецкого завода Гаскойна, который был затем назначен начальником Ижорского завода.

В новых мастерских завода стали изготов­ляться все металлические изделия, необходимые для постройки деревянных судов. С 1806 г. Ижор­ский завод приступает к выпуску артиллерийс­ких орудий для кораблей, а также станков и плат­форм к ним. Начало машиностроению на заводе положило изготовление в 1810 г. пятнадцатисилыюй паровой машины для землечерпал­ки, работавшей на Ижоре.

Главное производство по изготовлению бро­ни складывалось в 1856-1872 гг. Тогда под руководством К.И. Шведе и П.И. Зарубина построили первые мастерские для выпуска железа и брони. В то же время завод строил небольшие пароходы и баржи, изготовлял котлы и паровые машины мощ­ностью до 400 л.с.

Первая броневая железная плита размером 13x13 фут. (3,96 х 3,96 м), толщиной 4,5 дм (114,3 мм) и массой 170 пудов (2,8 т), изготовленная в 1866 г., оказалась при испытаниях гораздо лучше анг­лийской. С этого момента Ижорский завод начал постепенно ориентироваться на производство бро­ни. С 70-х гг. стала изготовляться сталежелезная двухслойная броня — компаунд. Вскоре, однако, выяснилось, что такая броня расслаивается при попадании снаряда и не обеспечивает надежной защиты корабля.

В 1893 г. была сооружена сталеплавильная мастерская с двумя мартеновскими печами, а в 1896 г. — мастерская для цементирования лицевой по­верхности брони по способу Гарвея с четырьмя пе­чами и четырехтонным прессом для загибки плит. Спустя пять лет Ижорский завод освоил производ­ство хромоникелевой крупповской брони, которая значительно превосходила гарвеевскую по каче­ству и была намного дешевле. В это же время рас­ширился броневой отдел завода. К началу нового столетия производство продукции на Ижорском за­воде в металле возросло до 68 320 т. На заводе было занято более 3000 рабочих.

В период подготовки к русско-японской вой­не судостроительные мастерские завода перешли от постройки барж, землечерпалок и речных паро­ходов к сооружению миноносцев. За это время за­водом было построено 19 кораблей и судов, в том числе миноносцы "Разящий", "Пронзительный", "Поражающий" и др. Часть из них в разобранном виде была отправлена на Дальний Восток.

С 1 января 1908 г. Ижорский завод перешел на новую коммерчерскую систему управления, по­добно Балтийскому и Адмиралтейскому заводам. Морское министерство пыталось расширить бро­невой отдел Ижорского завода и увеличить выпуск брони, но ассигнований из ежегодных смет на это явно не хватало.

В представлении министерства от 4 февраля 1910 г. в Государственную думу были намечены организационные и технические мероприятия по обеспечению резкого увеличения выпуска брони. Обуховскому заводу предоставлялась возможность сосредоточить все усилия на производстве круп­нокалиберной артиллерии для новых линкоров дредноутного типа.

На территории Ижорского завода пред­полагалось построить новый броневой завод и расширить или создать заново другие цеха и про­изводства, необходимые для его нормального фун­кционирования.

Строительство нового броневого завода включало в себя: постройку зданий бронеотделочной и бронезакалочной мастерских, установку кра­на на 50 т, печи на 40 т, навесных ковшей, гидравли­ческого пресса мощностью 7500 т и т. д.; переоборудование и расширение сталеплавильной мастерской; возведение котельной, водопровода, канализации и отопления для новых зданий; рас­ширение электростанции и создание новой кисло­родно-водородной станции.

Кроме этого, для транспортировки броневых плит требовалось построить железнодорожный мост через Ижору и проложить четыре версты (4,26 км) железной дороги на территории завода. Пред­ложение Морского министерства было рассмотре­но на заседании Комиссии по государственной обо­роне III Государственной думы.

Комиссия полностью согласилась с этим предложением, но посчитала, что "доводить сей­час выпуск брони до 10 тыс. т нецелесообразно, так как корабли могут быть готовы к осени 1913г. (т.е. к окончанию навигации). При уменьшении вы­пуска брони до 7,5 тыс. т корабли могут быть го­товы к весне 1914 г. (к началу новой навигации). При этом будет сэкономлена сумма 1150860 руб., которую можно пустить на другие нужды".

Комиссия особо отметила, что следующим этапом подготовки завода к постройке линкоров является производство цельнотянутых медных труб для паровых котлов новых линейных кораб­лей. Казенные заводы их не изготовляли, а част­ные не могли поставить достаточного количества в установленные сроки. Поэтому цельнотянутые медные трубы для котлов в основном заказыва­лись в Швеции.

Выпуск труб на Ижорском заводе был начат еще в 1908 г., на что было ассигновано в том же году 400 тыс. руб. из государственного казначей­ства и 260 тыс. руб. из запасного капитала завода. Комиссия посчитала необходимым ассигновать еще 150 тыс. руб. для завершения строительства и оборудования мастерской по изготовлению цель­нотянутых труб.

Таким образом, строительство броневого за­вода для производства 7,5 тыс. т брони в год и орга­низация производства цельнотянутых труб на Ижорском заводе обходилась государству более чем в 5 млн. 538 тыс. руб. По представлению Мор­ского министерства, одобренного Комиссией по го­сударственной обороне, был принят закон, в соот­ветствии с которым требуемая сумма была отпущена государственным казначейством в тече­ние трех лет с 1910 по 1912 гг.

Все новые мастерские вступили в строй в конце 1912г. На левом берегу Ижоры у самой воды возвышалась сталеплавильня № 2. Так называли новую мартеновскую мастерскую. Железный мост соединял ее с правым берегом. На левом берегу, но в стороне от реки вытянулись огромные корпу­са бронезакалочной и бронеотделочной мастерс­ких. Среди многочисленного оборудования новой бронезакалочной мастерской обращал на себя вни­мание пресс в 10 тыс. т, поставленный уже накану­не войны. Это был самый мощный пресс в России и второй после крупповского в Европе. Он пред­назначался для загибания бортовой, палубной и ба­шенной брони. Когда пресс работал, приборы сей­смической станции в Риге регистрировали землетрясение в районе Петербурга силой 1-2 бал­ла по шкале Рихтера. Новая бронеотделочная ма­стерская поражала своими размерами. Она зани­мала площадь в 24 тыс. кв.м, а станки, установленные в ней, достигали в длину 12 м.

После ввода новых мощностей валовая про­дукция завода за счет производства брони и ко­тельных труб стала быстро увеличиваться: в 1911 г. — на 8,5 млн. руб., а в 1913 г. -- уже на 16,5 млн. руб.

Во время войны было решено срочно нала­дить производство снарядов, пушек, бронеавтомо­билей, снарядных гильз и других предметов для Во­енного ведомства из металла, высвободившегося вследствие приостановки постройки линейных крейсеров типа "Измаил".

Наиболее неподготовленным к постройке ли­нейных кораблей для Балтийского моря оказался Обуховский завод. Ему предстояло изготовить 96 орудий 305-мм калибра и 128 орудий 120-мм ка­либра в течение 3,5 лет и, кроме того, в соответ­ствии с решениями Морского министерства четы­ре трехорудийные башенные установки для линейных кораблей. Каждый из четырех линейных кораблей имел на вооруже­нии 12 орудий, такое же ко­личество для каждого ко­рабля должно храниться в арсеналах порта, так как количество выстрелов, ко­торое по техническим ус­ловиям можно было сде­лать из одного орудия, не превышало 150-200.

Мощности завода позволяли производить всего лишь 12 орудий 350-мм калибра в год.

Обуховский завод, основанный в 1854 г. A.M. Обуховым и Н.И. Путило­вым, был единственным предприятием в России, из­готовлявшим крупнокали­берные пушки. Первую 12-фунтовую пушку на этом заводе отлили в 1860 г., которая, как показали ре­зультаты испытаний, оказалась не хуже пушек Круппа, а стоила гораздо дешевле.

Мастерская Путиловского завода для изготовления башенных установок

Завод занимал территорию в 12,8 км от Пе­тербурга на берегу Невы вблизи Николаевской же­лезной дороги. С 1865 г. предприятие фактически стало казенным заводом Морского министерства, начальником его был назначен капитан-лейтенант А. А. Колокольцев. С 1872 г. Обуховский завод при­ступил к изготовлению крупнокалиберных пушек для броненосцев. Первое дальнобойное 305-мм ору­дие длиной 30 калибров было изготовлено в 1880 г. и экспонировалось на Московской промышленной выставке 1882 г. В этот период завод освоил выпуск артиллерийских снарядов, а в 1891 г. изготовил пер­вую 305-мм орудийную башню для броненосца "Наварин". Спустя восемь лет был оборудован на правом берегу Невы собственный полигон для ис­пытания стрельбой своих орудий. Одновременно за­вод, представлявший собой крупное металлургичес­кое предприятие, выпускал различные крупногабаритные отливки для кораблей (рулевые рамы, штевни, гребные валы, броневые плиты и др.). В 1908 г. Обуховский завод изготовлял ору­дия всех калибров для Морского и Военного ве­домств, башенные установки, минные аппараты и самодвижущиеся мины (торпеды), приборы Обри к ним, снаряды, оптические приборы и прицель­ные приспособления, бортовую, палубную и ба­шенную броню, гребные валы и самые разнооб­разные отливки массой до 48 т.

Однако многопрофильность производства, частая смена оборудования, обусловленная быст­рым развитием литейного дела и артиллерийской техники — все это заставило завод прибегнуть к различного рода ссудам и займам как у государ­ственных, так и у частных предприятий и отдель­ных лиц. В итоге завод оказался в крайне тяжелом финансовом положении. На 1 января 1909 г. для окончания всех принятых к исполнению заказов и уплаты долгов по закупкам материалов ему необ­ходимо было иметь сумму в размере 6 млн. 463 тыс. руб., а заводская касса была пуста, оборотные сред­ства для продолжения деловой деятельности отсут­ствовали, как и средства для расширения произ­водства 305-мм орудий и изготовления башенных установок.

Для спасения завода от финансового краха Морское министерство дважды выносило на рас­смотрение Государственной думы представление по поводу ассигнований Обуховскому заводу де­нежных средств из государственного казначейства. В одном представлении, от 4 февраля 1910 г., оно просило для пополнения оборотного капитала за­вода ассигновать 4 млн. руб., в другом, от 22 фев­раля, испрашивались средства на развитие произ­водственной базы для изготовления 305-мм орудий и башенных установок. В нем говорилось, что "вследствие огромного прогресса артиллерийской техники за последние 15 лет вообще, а в больших орудиях, перешедших за это время с длины 35 ка­либров на 40, с 40 на 45, с 45 на 50 и, наконец, с 50 на 52 калибра в частности, Обуховскому заводу для удовлетворения потребностей Морского и Воен­но-Сухопутного ведомств приходилось постоянно переоборудоваться и расширяться".

Все это было связано с огромными затрата­ми на приобретение дорогих станков для обработ­ки орудий. При этом модернизации подвергались заводские производства, связанные с изготовле­нием снарядов к ним. Одновременно Обуховский завод осваивал выпуск брони, оптических прице­лов для полевых пушек. Специальных ассигнова­ний на это из государственного казначейства не было выделено, что и явилось причиной крити­ческого финансового положения, в котором ока­зался завод. Представление Морского министер­ства заканчивалось словами: "Если заводу немедленно не будет оказана финансовая помощь, то он вынужден будет закрыться. Трудно пред­видеть, к каким последствиям привело бы закры­тие единственного завода в России по производ­ству орудий крупного калибра".

При рассмотрении этих представлений Ко­миссия по государственной обороне подчеркнула, что с 1894 по 1909 гг. завод затратил на оборудование и расширение производства не только всю прибыль, но и значительную долю авансов, полу­ченных под принятые заказы, а также сделал мно­гомиллионные долги. По многим кредитам он вы­дал долговые обязательства, по которым выплачивал крупные проценты.

На это обратил внимание думских деятелей депутат Н. В. Савич, который отметил в своем докладе: "Самым печальным обстоятельством, несомненно, надо признать то, что Морское ве­домство, зная о ненормальной деятельности за­вода, не приняло надлежащих мер к урегулиро­ванию дел последнего и даже, по-видимому, поощряло заводское управление все к новым и новым непосильным для завода затратам, так как, щедро выдавая авансы, предоставляло ему возможность все более и более запутывать свое финансовое положение".

Думе ничего не оставалось, как принять за­кон об ассигновании средств на уплату долгов завода и расширение его производства. Наиболь­шая сумма — почти 1 млн. 755 тыс. руб. — была ассигнована на оборудование и расширение в те­чение 1910-1911 гг. пушечного отдела, изготов­лявшего 305-мм пушки в 52 калибра длиной. Для развития этого отдела предполагалось занять по­мещение броневого отдела завода, который, в свою очередь, решили со всем оборудованием пе­редать Ижорскому заводу. Часть этой же суммы выделялась на приобретение нового станочного оборудования мастерской по постройке артил­лерийских башен. Кроме того, на территории за­вода предполагалось возвести новую электро­станцию.

Дума также признала необходимым ассиг­новать около 268 тыс. руб. на переоборудование снарядной мастерской, так как количество изго­товлявшихся новых фугасных снарядов было недо­статочным, а частные снарядные заводы заявляли непомерно высокие цены и поставляли снаряды низкого качества. Ожидалось, что при принятии указанных мер выпуск снарядов на Обуховском за­воде удвоится, а цена их значительно понизится.

Таким образом, Обуховский завод получал в общем значительную сумму — 2 млн. 22 тыс. руб., причем в 1910 г. — 1 млн. 657 тыс. руб., а осталь­ные 365 тыс. руб. —в 1911 г.

Несмотря на крупные финансовые ассигно­вания, не лучше оказались подготовленными к строительству новых линкоров и другие казенные заводы Морского ведомства.

Глава IV СТРОИТЕЛЬСТВО

ЗАКОН О КРЕДИТАХ

Как показало время, на подготовительные работы и начало постройки четырех линейных ко­раблей к 1 января 1911 г. было истрачено немно­гим более 12 % их общей стоимости. Продолжать строительство флота такими темпами не имело смысла. Сознавая это, правительство решило, про­должая реорганизацию Морского министерства в угоду Думе, искать более тесные контакты и взаимопонимание с ней. Были приняты предложе­ния октябристов по перестройке Морского ведом­ства, изложенные в специальной "Записке", кото­рую вручили лично морскому министру. В точном соответствии с этими положениями в конце 1911 г. на основе МТК и ГУКиС было создано Главное управление кораблестроения (ГУК). При этом на­звания отделов и их функции были прямо заим­ствованы из "Записки".

Кроме реорганизации Морского министер­ства Дума требовала проведения финансовой ре­визии его деятельности. Октябристы считали, что без этого не может быть и речи ни о каких креди­тах на судостроение. Совет министров вынужден был назначить специальную комиссию из членов Государственного совета. В январе 1911 г. комис­сия закончила обследование хозяйственной дея­тельности Морского министерства и подала док­лад царю, который в рескрипте на имя морского министра "повелел" учесть выводы комиссии в дальнейшей деятельности Морского ведомства.

Реорганизация коснулась также высшего ру­ководства Морского министерства и личного со­става флота. Наиболее одиозные деятели, подвер­гавшиеся критике в Думе, были уволены с флота. Подал в отставку и морской министр вице-адми­рал С. А. Воеводский, которому Дума устроила "яв­ную демонстрацию враждебности". С согласия Думы в марте 1911 г. морским министром был на­значен вице-адмирал И.К. Григорович (И. К. Григорович (1853-1930) — морской министр с 1911 по 1917 гг., участвовал в русско-японской войне в должности ко­мандира эскадренного броненосца "Цесаревич", после револю­ции работал в Морской исторической комиссии).

Таким образом, в результате удовлетворения требований думы между ней и Морским министер­ством установился мир, и начиная с 1911 г. все просьбы правительства о кредитах на строитель­ство флота удовлетворялись, не встречая препят­ствий со стороны "представителей народа". В представлении Морского министерства № 4974 от 16 февраля 1911 г. была изложена просьба отпустить средства на достройку четырех линейных кораб­лей для Балтийского моря.

По постановлению Государственной думы представление передали в Комиссию по государ­ственной обороне, где оно было рассмотрено в марте 1911 г. В нем говорилось: "Морское мини­стерство, чтобы не задержать или даже приоста­новить постройку кораблей, считает необходимым ныне же ассигновать потребные на это средства". Сметная стоимость четырех кораблей исчислялась на этот раз общей суммой 147,5 млн. руб., в кото­рую входила стоимость корпуса, механизмов, ко­рабельных систем, бронирования (108,9 млн. руб.), артиллерийского вооружения (8,7 млн. руб.) и боевого снабжения (29,9 млн. руб.). Учитывая, что 18,2 млн. руб. уже было истрачено к началу 1911 г.. Морское министерство просило ассигно­вать для окончания постройки еще 129,2 млн. руб. в течение последующих лет.

2 мая 1911 г. на заседании Думы выступил с докладом депутат В.В. Хвощинский, член Комис­сии по государственной обороне. В его докладе наглядно отразилась позиция III Государственной думы, которую та занимала на протяжении после­дних лет по отношению к вопросу о кредитах на строительство Балтийского флота.

Из доклада Комиссии по государственной обороне при Государственной думе по законопро­екту "Об ассигновании Морскому министерству средств на постройку линейных кораблей для Бал­тийского моря":

"Еще в 1908 г. Государственная дума, при­знав необходимым для интересов и достоинства го­сударства создание дееспособного флота, выска­залась о несвоевременном ассигновании кредита по смете 1908 г. Финансовая сторона исполнения задуманного тогда Морским ведомством судостро­ения была совершенно не разработана и не обо­снована, что при существовавшем в то время тя­желом финансовом положении делало для законодательного учреждения невозможным дать согласие на приступление к исполнению меропри­ятия, конечная стоимость коего представлялась не­выясненной.

Теперь же постройка корпусов (кораблей) хотя и подвинулась, но, конечно, не в такой степени, чтобы обеспечить окончание постройки в 38 месяцев, как это было обещано Морским мини­стерством. При таком положении дела нельзя не признать, что дальнейший отказ в ассигновании средств, необходимых для продолжения начатых работ, вызвал бы их приостановку или, по край­ней мере, значительное замедление. И без того эти корабли в момент, когда они будут готовы, ока­жутся далеко не самыми сильными и самыми круп­ными, как уверяло Морское министерство, когда испрашивало первые ассигнования.

Но следует указать, что эти четыре кораб­ля будут все же сильнее большинства дредноу­тов, уже построенных в Англии и Германии и всех построенных Италией и Австрией... Ввиду при­веденных суждений и принимая во внимание, что в настоящее время установлены точные и подроб­ные сметы и чертежи изготавливаемых кораблей и что техническое оборудование заводов доведе­но до полного упорядочения. Комиссия по госу­дарственной обороне признала возможным ныне отпустить Морскому министерству испрашива­емые на 1911 г. денежные средства. Что касается определения размеров ассигнований, необходи­мых в последующие годы, то, по мнению комис­сии, оно должно производиться в сметном поряд­ке в зависимости от хода работ и платежей по контрактам".

Вместе с докладом Комиссия по государ­ственной обороне представила в думу законопро­ект "Об отпуске из государственного казначейства Морскому министерству средств на постройку ли­нейных кораблей "Севастополь", "Петропав­ловск", "Гангут" и "Полтава".

В течение трех дней законопроект был рас­смотрен Бюджетной комиссией при Государствен­ной думе. 5 мая 1911 г. заключение этой комиссии уже поступило в Думу, не встретив никаких возражений по существу. Комиссия нашла нужным лишь указать в законопроекте сроки окончания построй­ки линкоров (1914), а также определила общую сум­му ассигнований с вычетом средств, уже затрачен­ных на строительство кораблей. Средства, необходимые для проведения испытаний (9,2 млн. руб.), комиссия предложила не включать в зако­нопроект и выделить в сметном порядке.

Вскоре новый закон об ассигновании средств на достройку линейных кораблей был принят боль­шинством голосов в Государственной думе и 19 мая 1911 г. утвержден царем. Общая стоимость до­стройки определялась суммой в 119,56 млн. руб. Из этой суммы в 1911 г. отпускалось 28 млн. руб., в 1912-1914 гг. деньги выделялись сметным поряд­ком по затратам на строительство в пределах об­щей стоимости кораблей.

Полученные Морским министерством креди­ты позволили значительно ускорить достройку ли­нейных кораблей и сдать их флоту в конце 1914 г.

Киль первого дредноута на стапеле

ЛИНКОРЫ СХОДЯТ СО СТАПЕЛЕЙ

"Линейный корабль "Гангут" в 23 000 т и 42000 сил на валах заложен июня 3-го дня 1909 г. в С.-Петербурге на Адмиралтейском заводе на Га­лерном островке ...", — гласила надпись на сереб­ряной закладной доске, прикрепленной к килю будущего линкора.

В этот же день — 3 июня — на Адмиралтей­ском заводе заложили второй линкор "Полтава", а на Балтийском заводе в присутствии членов цар­ской фамилии - - линкоры "Севастополь" и "Петропавловск".

Так было положено начало воссозданию рус­ского флота после русско-японской войны. Одна­ко фактическая постройка кораблей на стапелях началась, как уже было сказано, лишь в сентябре-октябре 1909 г. Стапельный период из-за несвоев­ременного ассигнования средств па строительство растянулся более чем на два года. По этой же при­чине с большим опозданием были заключены дого­воры с другими предприятиями на поставку воо­ружения, брони, механизмов и оборудования, что повлекло за собой значительное удлинение сроков достройки линкоров.

Вот, что докладывал по этому поводу началь­ник Балтийского завода в письме от 21 сентября 1910 г. председателю МТК: "... Считаю необходи­мым сообщить, что недостаток ассигнования сумм на постройку линейных кораблей и происходящая отсюда задержка в соответствующем развитии ра­бот вследствие невозможности своевременно заказать и получить материалы и нанять необходимый состав мастеровых, лишили заводы возможности вести постройку с расчетом выполнить ее к намеченным срокам...".

К сооружению сложных по своему устрой­ству кораблей потребовалось привлечь огромное количество казенных и частных предприятий Рос­сии в качестве контрагентов. Судостроительная сталь поставлялась объединением "Продамет" и Кулебакским сталеплавильным заводом, броня изготовлялась Ижорским заводом, артиллерия — Обуховским, артиллерийские башни — Металли­ческим и Путиловским заводами, электрообору­дование — заводами "Дюфлон и Константино­вич", "Симменс и Шуккерт", "Вольта", "Всеобщей компанией электричества", телефоны и приборы управления артиллерийской стрельбой — заводами Гейслера и Эриксона, элеваторы и си­стемы аэрорефрижерации артиллерийских погре­бов — заводом Лесснера, якорные устройства, рулевые устройства и паровые шпили — за­водом "Сормово" и т. д.

Таким образом, в результате усилий Морского министерства сложилась обшир­ная система кооперированных поставок между предприятиями, связанными договор­ными обязательствами и сроками исполне­ния заказов. Это, в свою очередь, потребо­вало со стороны Морского министерства осуществления строгого контроля за каче­ством и сроками поставок изделий. В конце 1911 г. после окончания стапельного перио­да была учреждена специальная Комиссия для наблюдения за постройкой кораблей в Балтийском море под председательством капитана 1 ранга В.А. Канина. В ее состав входили офицеры— специалисты по кораб­лестроению, артиллерии, механической ча­сти, минной части и электрооборудованию. Всего числилось сорок офицеров, причем часть из них находилась в непосредственном подчинении начальников соответствующих отделов ГУК.

В июле 1912 г. морской министр ут­вердил специальное Положение о наблюде­нии за постройкой кораблей. В нем говори­лось, что председатель комиссии назначается приказом по Морскому ве­домству и подчиняется начальнику ГУК. К компетенции комиссии относился контроль за качеством выполнения работ и соблюде­нием сроков постройки. Члены комиссии, кроме того, отвечали за исполнение рабо­чих чертежей и отчетной документации в соответствии с Положением о порядке со­ставления и утверждения проектов кораблей от 21 марта 1911 г. В работе комиссии ак­тивное участие принимали командиры строящих­ся кораблей и корабельные офицеры — специали­сты, назначенные на должности после спуска кораблей. При этом командиры входили в состав Совета командиров строящихся кораблей под пред­седательством вице-адмирала Г.Ф. Цывинского, который привлекался ГУК для решения вопросов, связанных с управлением кораблем, якорными и швартовными устройствами, размещением лично­го состава и др.

Закладная доска линкора "Гангут" (вверху) Корабли Балтийского флота в торжественный день спуска

После закладки главным строителем линко­ра "Гангут" был назначен корабельный инженер подполковник Л.Л. Коромальди, а наблюдающим за постройкой на Адмиралтейском заводе — ко­рабельный инженер полковник Г.В. Свирский. Несколько позже, после спуска корабля, команди­ром "Гангута" назначили капитана 1 ранга Н.М. Григорова, который командовал линкором до 1915 г. Командирами линейных кораблей "Севасто­поль", "Полтава" и "Петропавловск" соответственно были назначены капитаны 1 ранга А.И. Бестужев-Рюмин, В.Е. Гревениц и В.К. Пилкин, а главными строителями — корабельные инженеры полковник Н.Н. Кутейников, подполковник В. А. Лютер и полковник В.В. Константинов. Наблю­дение за постройкой кораблей на Балтийском за­воде осуществлял полковник Р.А. Матросов.

Первоначально срок готовности линейных кораблей был назначен на первую половину 1914 г. Но стапельные работы на Адмиралтейском за­воде продвигались медленно. После первого года строительства линкора "Гангут" стало ясно, что установленные сроки выдержаны не будут.

Параллельно со строительством кораблей шла разработка детальных чертежей. В связи с этим начальник Адмиралтейского завода обратился в МТК с вопросом, следует ли разрабатывать де­тальные чертежи в чертежной Адмиралтейского завода или они полностью будут поступать с Бал­тийского. По указанию председателя МТК кора­бельные инженеры и чертежники Адмиралтейского завода стали работать в помещении технического бюро Балтийского завода и выпускать чертежи для линкоров "Гангут" и "Полтава" одновременно с чертежами для "Севастополя" и "Петропавловс­ка". В сентябре 1909 г. были закончены чертежи килевой балки, мидель-шпангоута, верхней, сред­ней и нижней палуб, платформы, жилой палубы (кубрика), трюма и чертеж продольного разреза ко­рабля. К январю 1910 г. в процессе разработки де­тальных чертежей перегрузка кораблей по корпу­су достигала 150 т, а по механизмам — 200 т. К этому времени разработка детальных чертежей по корпусу была закончена. Но расчеты подкреп­лений под башенные установки еще не сделали.

Таким образом, из-за несвоевременной раз­работки по вине Морского ведомства проектов энергетической установки, артиллерийских башен уже спроектированный корпус пришлось приспосабливать к измененным габаритам и на­грузкам. Это, безусловно, снизило качество кораб­ля в целом и повлияло на согласованность его от­дельных элементов.

7 декабря 1909 г. Правление Балтийского и Адмиралтейского заводов сообщало в МТК. что "представление расчета подкреплений под баш­ни задерживается до сего времени в связи с непо­лучением от Металлического завода чертежей погонов башни".

Ничего нового в темпе работ не принес и 1910 г. Стапельные работы по-прежнему продвигались медленно. К концу года степень готовности линей­ного корабля "Гангут" по массе корпуса без бро­ни и снабжения составила лишь 36,0 %. Готовность остальных кораблей была несколько выше — 40-45 "/п. Техническое бюро Балтийского завода при­ступило к детальной разработке корабельных систем. В конце 1910г. МТК утвердил чертежи водо­отливной, пожарной, осушительной систем, а так­же систем затопления и орошения артиллерийских погребов. В начале 1911 г. на линкоре "Гангут" и других кораблях начались испытания отсеков на водо- и нефтенепроницаемость.

Обеспокоенный столь медленными темпами строительства линкоров председатель Совета ми­нистров П.А. Столыпин еще в январе 1910г. обра­тился к морскому министру С.А. Воеводскому с конфиденциальным письмом, где предлагал пред­ставить точный график постройки и распределе­ния израсходованных средств. Этот же вопрос был поднят 4 декабря 1910 г. на Совещании по судо­строению его постоянным членом профессором Политехнического института К.П. Боклевским. Он предложил потребовать от Балтийского и Адми­ралтейского заводов "подробно разработанный план постройки кораблей с указанием расхода от­пущенных сумм, а также записок о ходе работ, до­полнив их сведениями о времени готовности бро­ни, артиллерии и механизмов". Такие планы были составлены, ежемесячно стали представляться и записки о степени готовности кораблей, но темпы строительства значительно возросли лишь после утверждения закона об ассигновании средств на до­стройку линейных кораблей в мае 1911 г.

25 февраля 1911г. Адмиралтейский завод зак­лючил с Обществом Франко-Русских заводов дого­вор на изготовление и установку на кораблях "Ган­гут" и "Полтава" паровых турбин, котлов и вспомогательных механизмов по конструкторской документации Балтийского завода. Для кораблей "Севастополь" и "Петропавловск" эти механизмы Балтийский завод изготавливал самостоятельно. Кроме этого, Франко-Русский завод в своих мас­терских отливал гребные винты для двух линкоров.

Проектирование и постройка механизмов для линейных кораблей велись в соответствии с тре­бованиями механического отдела МТК, изложен­ными в "Общих положениях изготовления деталей главных и вспомогательных механизмов и их сбор­ки". Этот документ предусматривал широкую уни­фикацию отдельных деталей и целых узлов. В по­ложении, в частности, говорилось: "...Для возможности замены механизмов таковыми же, ус­тановленными на других судах того же класса, каж­дая турбина с ротором в собранном виде, валы и гребные винты, главные и вспомогательные холо­дильники, главнейшие клапаны в сборе, фланцы труб, где будет указано, и вспомогательные меха­низмы должны быть изготовлены по общим шаб­лонам и калибрам..." (Это впоследствии позволило использовать механизмы линкора "Михаил Фрунзе" для замены износившихся частей ли­нейных кораблей "Марат", "Октябрьская революция" и "Парижс­кая коммуна" при их восстановлении в 20-х гг.).

Морские торжества в С.-Петербурге. Фото сделаны известным фотографом Карлом Булла. (Из журнала "Нива”. 1911 г.)

Спускъ п?рваго русскаго дреднаута, лин?йнаго корабля «Севастополь», въ С.-П?тербург?. По фот. К Бул.та.

Начавшееся проектирование механизмов на Балтийском заводе сразу натолкнулось на ряд не­решенных вопросов, основным из которых было применение на новых линкорах дизель-генерато­ров и электродвигателей экономического хода (электродвижение). 2 апреля 1911 г. состоялось за­седание МТК, посвященное этому вопросу. В его работе приняли участие А.Н. Крылов и И.Г. Буб­нов, который подчеркнул экономичность электро­движения: "...Основной вопрос заключается в том, что на судне имеется 1000 т нефти, и гораздо эко­номичнее сжечь ее в дизеле, требующем 250 г на одну силу, нежели в котле, требующем 1000 г па силу. Если применение электродвижения окажет­ся успешным, то всегда будет возможно заменить часть угля нефтью и тем повысить район действия. В нашем флоте нужны суда с нефтяным топли­вом, и мы будем к этому стремиться."

Практическая реализация электродвижения могла идти по двум направлениям: создание спе­циальной муфты, разобщающей гребной вал и обеспечивающей подсоединение его к электродви­гателям либо к турбинам, или сохранение гребно­го вала целым, но с холостым ходом турбин при работе электродвигателей. В первом случае сомнения присутствовавших вызывала возможность точ­ного соединения валов на волнении при переходе от электродвигателей к турбинам, во втором слу­чае — надежность лопаток при работе турбин вхо­лостую. Сомнения мог рассеять только экспери­мент. Общее мнение выразил А.Н. Крылов: "...В общем все согласны, что применение электро­движения даст кораблю существенную выгоду, но встречает на пути ряд затруднений, которые не известно как обойти. Таким образом, вопрос сто­ит так: идти ли на опыт или отказаться от него..." Было ясно, что проводить эксперимент на четы­рех дорогостоящих линкорах нецелесообразно. Опыты перенесли на учебное судно "Рында".

В 1911 г. после отказа от электродвижения из девяти дизель-генераторов, ранее предусмотрен­ных к установке на линкорах, решено было сохра­нить всего шесть, по три в носу и корме. При этом мощность кормовых снизили с 400 до 320 кВт, а трех носовых дизель-динамо — со 180 до 160 кВт. Позднее окончательно в качестве источников элек­троэнергии было установлено четыре турбогенера­тора и два дизель-генератора по 320 кВт каждый, а также три вспомогательных дизель-генератора по 120 кВт.

Спускъ второго русскаго дреднаута, линейнаго корабля «Полтава», въ С.-Петербург?. По фот. К Булла.

Спускъ новаго русскаго дреднаута «Петропавловскъ» въ С.-Петербург?. По фот. К. Булла.

Броненосецъ «Петропавловскъ», спущенный на воду 27 августа с. г. По фот, К. Булла.

Спущенный на воду линейный корабль «Гангутъ». По фот. К. К. Булла.

Летом 1911 г. специальная ко­миссия, в состав которой в качестве эксперта был включен А.Н. Крылов, осмотрела линкор "Гангут" и поста­новила сверлить дейдвудные отвер­стия. К этому времени закончились испытания отсеков на водо- и нефтенепроницаемость, корабль стали спешно готовить к спуску. Спусковая масса корабля приближалась к 8000 т и складывалась из массы установлен­ных деталей стального корпуса (75 "/и полной массы), палубной брони (90 %), судовых систем (12 %) и минного воо­ружения (10%), а также из массы греб­ных валов, винтов, циркуляционных и котельных кингстонов. Но спуск "Гангута" задержался до сентября 1911 г., так как было приказано в первую оче­редь подготовить линкоры "Севасто­поль" и "Полтава".

Первым из четырех линейных кораблей 16 июня 1911 г. со стапеля Балтийского завода сошел линкор "Севастополь". В приказе по Морско­му министерству за № 170 говорилось: "Новый мощный гигант "Севасто­поль" спущен сегодня на воду. Это первый броненосец возрождающегося русского боевого флота".

Спуск первого линейного кораб­ля был обставлен торжественно. К 11 ч прибыли военный и морской мини­стры. Огромная масса народа собра­лась у эллинга Балтийского завода. Правее его на Неве стал крейсер "Ал­маз", а выше — канонерские лодки "Храбрый" и "Грозящий". Вот так описывал эти события журнал "Раз­ведчик": "Когда по команде рабочие стали выбивать подпорки из-под броненосца и после нескольких минут томитель­ного ожидания корабль плавно начал скользить к воде, несметное "ура", грохот салюта с военных судов и звуки гимна огласили воздух... Загремели якорные цепи, и один за другим были брошены яко­ря, которые задержали дальнейшее движение мо­гучего корабля к противополож­ному берегу, где стоявшая толпа уже начала при­ходить в смяте­ние, боясь, как бы разогнавший­ся гигант не уда­рился в берег..."

Вслед за "Севастополем" были спущены "Полтава" и Петропавловск". Пос­ле разборки спускового уст­ройства "Полта­вы" многие де­тали перенесли на стапель, где стоял линкор "Гангут".

22 сентяб­ря 1911 г. началь­ник Адмиралтейского завода А.И. Моисеев доложил главно­му инспектору кораблестрое­ния, что работы по спусковому устройству ли­нейного корабля "Гангут" будут закончены к пятнице 23 сентября. В этот день спусковое устройство осмотрела ко­миссия в составе генерал-майоров Н.И. Янковско­го, В.Х. Оффенберга и полковника А.Л. Коссова, признав его годным к спуску корабля.

"В субботу 24 сентября сего года в 11 ч утра имеет быть с верфи Адмиралтейского судострои­тельного завода спуск на воду линейного корабля "Гангут". Присутствующим при церемонии спус­ка следует быть в летней обыкновенной форме одежды...", — так было сказано в служебной за­писке, которую получили начальники отделов и уп­равлений Морского министерства.

В 11 ч 30 мин "Гангут" удачно сошел со ста­пелей и стал на оба якоря. Церемония проходила более скромно, чем спуск линкора "Севастополь". Корабль на буксирах сразу же отвели в правый ру­кав р. Фонтанки, который использовался в каче­стве достроечного бассейна.

Однако ни системы, ни механизмы еще не были готовы к установке, поэтому темпы строитель­ства резко снизи­лись. Достаточно сказать, что за пе­риод с сентября по декабрь 1911 г. степень готов­ности корпуса по массе продвину­лась всего лишь на 3 %, а готов­ность котлов и ме­ханизмов к концу года не превыша­ла 3-5 %.

С наступле­нием 1912 г. на линкоре "Ган­гут" началась подготовка к ус­тановке артилле­рийских башен, которые для него изготовлял Путиловский завод. Расчеты подкреп­лений под башен­ные установки были уже сдела­ны по данным Металлического завода. К концу марта 1912 г. на корабле заканчи­вался монтаж же­стких барабанов. Рабочие Путиловского завода, прибывшие на линкор, устанав­ливали станки и оборудование для расточки го­ризонтального и вертикального потопов. Одновременно рабочие-адмиралтейцы приступи­ли к установке броневых плит главногопояса по левому и правому бортам. Сроки получения бро­ни были согласованы с Ижорским заводом. 25 февраля 1912 г. его начальник сообщил в ГУК очередность поставки брони на линкоры.

Во внутренних помещениях корабля рабочие приступили к оборудованию артиллерийских по­гребов. Но и здесь пришлось столкнуться с опре­деленными трудностями. 25 февраля 1912г. началь­ник Адмиралтейского завода докладывал в ГУК: "... Чертежи (артиллерийских погребов) были утверждены 14 февраля 1912 г., и сейчас уже приступлено к работам по оборудованию погребов, но лишь снарядных. К оборудованию зарядных по­гребов приступить нельзя, так как до сих пор нет утвержденных чертежей и размеров наружных ди­аметров полузарядного футляра, без чего не­возможно изготовлять чертежи стеллажей и сами стеллажи."

41. 1911 НИВА 763

Въ память этой побѣды въ 1719 году былъ спущенъ въ Петербургѣ первый „Гангутъ"—трехпалубный, 90-пушечный корабль. Второй корабль, носившій то жѳ имя, былъ построенъ въ царствованіе импѳратора Николал I и принялъ видное участіе въ знамѳнитомъ Наваринскомъ сражѳиіи, въ которомъ былъ разбитъ и уничтожѳнъ весь турецкій флогь. Во время этого боя была найдена близъ корабля „Гангутъ^и плававшая въ водѣ икона Божьѳй Матери стариннаго гречѳскаго письма. Икона эта была вынута изъ воды и взята на „Гангутъ“ и стала съ той поры корабельной святыней этого „Гангута“ и его преемника—„Гангута" третьяго, который былъ построенъ и спущенъ на воду ужѳ въ 1890 году. Этотъ третій „Гангутъ“ трагически потбъ въ іюнѣ 1897 года: онъ налетѣлъ на Транзундскомъ рѳйдѣ на камѳнь, пропоролъ днище и быстро затонулъ на болыпой глубинѣ. Во время катастрофы погасло электричѳство на корабдѣ, и ѳдинственныыъ источникомъ свѣта, при которомъ спасалась команда, были огарки свѣчѳй отъ знамѳнитой иконы. переданной на погибающій корабль съ наваринскаго „Гангута^и.

Чѳтвертый _яГангутъ^и является, каігь мы ужѳ говорили, такжѳ и четвертымъ изъ дредноутовъ новаго русскаго флота. Этотъ колоссальный корабль имѣѳгь 23.000 тоннъ водоизмѣщѳнія, 180 мѳтровъ въ длину и 26 слишкомъ метровъ въ ширину. Онъ обладаѳть мощными машинами, позволяющими развивать скорость въ 23 узла. Вооруженіѳ его будетъ состоять изъ двѣнадцати 12-дюймовыхъ орудій, 16 орудій болѣе мелкаго калибра и нѣсколькихъ малокалибѳрныхъ пушѳкъ.

Спускъ новаго дредноута прошелъ въ очень торжествѳнной обстановісѣ, въ присутствіи Ея Величества королевы эллиновъ Ольги Константиновны, морского министра И. К. Григоровича и многихъ другихъ высокопоставленныхъ лицъ. „Гангутъ" плавно соскользнулъ со стапеля и подъ громъ привѣтственной пальбы съ крѳйсера _пБаянъ“ поплылъ по Невѣ.

Пожелаемъ ему и его собрату „Петропавловску* славнаго будущаго, такого же блѳстящаго, какое выпало на долю петровскаго и николаѳвскаго „Гангутовъ“, прославившихъ нашу военную исторію.

Линейный корабль “Петропавловск”. 1912 г. Проект. Наружный вид, вид сверху и продольный разрез (Из альбома чертежей, изданных в 1912 г. в МГШ)

Подобных задержек в работе было так мно­го, что администрация Адмиралтейского завода только в феврале 1912 г. уволила 150 рабочих "из-за отсутствия работы". Морское министерство не сумело организовать строительство линкоров так, чтобы в полной мере использовать производствен­ные мощности казенных заводов.

В 1912 г. параллельно с работами по корпу­су продолжалось проектирование отдельных уст­ройств и конструкций линкоров. Артиллерийский отдел ГУК разработал технические условия на про­ектирование носовой и кормовой боевых рубок, а также броневых труб защиты прово­дов, броневых дверей и оборудования центральных артиллерийских постов. В это же время на Морском артил­лерийском полигоне под наблюдени­ем офицеров артиллерийского отде­ла ГУК проходили испытания стрельбой станки и 305-мм орудия Обуховского завода. В начале 1912 г. стало известно, что на вооружение принят новый 305-мм снаряд "образ­ца 1911 г.", который отличался по массе и размерам. Это повлекло пол­ную переработку чертежей оборудо­вания снарядных погребов, а также устройств погрузки и подачи (талей, храп-ковшей, рельсов и др.).

В течение 1912 г. были разрабо­таны технические условия и чертежи броневых колпаков плутонговых ко­мандиров 120-мм артиллерии. Тогда же были окончательно решены все вопросы, свя­занные с системой аэрорефрижерации артиллерий­ских погребов. Расчет проводился для следующих условий: температура наружного воздуха 25 °С, морской воды 20°, температура внутри башен и по­гребов не выше 25 °С. Холодильные машины сис­темы Вестингауз-Леблан и арматуру изготовлял за­вод Лесснера.

К концу декабря 1912г. Франко-Русский за­вод из всех механизмов для линкора "Гангут", за­казанных ему, изготовил лишь главные и вспомо­гательные холодильники и циркуляционные помпы. В 1913 г. были готовы и погружены на ко­рабль котлы, главные и вспомогательные механиз­мы, артиллерийские орудия, установлена бортовая и башенная броня, смонтированы боевые рубки и дымовые трубы, мачты и мостики. Закончились ра­боты по корпусу — положен деревянный настил верхней палубы. В первой половине 1914 г. были изготовлены башенные установки для линкора.

Бронеяосецъ „Гангутъ", спущенный на воду 24 сентября с. г. По фот. К. Булла.

СОЗДАНИЕ БАШЕННЫХ УСТАНОВОК

Проектирование и постройка башенных ус­тановок для русских линкоров — особая страница в истории корабельной артиллерии.

Еще при разработке основные элементов этих кораблей в апреле 1907 г. МГШ отмечал, что "ми­нимум артиллерийской силы линейного корабля определяется силой противника, каковая в насто­ящее время считается как десять 12-дм (305-мм) пу­шек". Так как стремились создать более сильный корабль, чем у противника, естественным было же­лание увеличить число орудий главного калибра и количество башенных установок. Однако размес­тить на палубе корабля такое количество двухорудийных башен, обеспечить им оптимальные сек­торы обстрела на оба борта практически не пред­ставлялось возможным. При стрельбе всем бортом часть башен противоположного борта неизбежно оставалась в так называемом материальном резер­ве, т. е. не могла стрелять из-за наличия надстроек в средней части корабля. Так возникла идея созда­ния трехорудийных башенных установок.

В России эта идея обрела реальность, когда Морское министерство решило увеличить коли­чество 305-мм орудий до двенадцати. Непосредственным толчком к разработке трехору­дийных башен послужило донесение русского военно-морского агента (атташе) в Германии от 21 июня 1907 г. "Во время последнего пребывания в Киле, — сообщал он, — из достоверных источни­ков удалось установить, что новые германские бро­неносцы будут иметь по шестнадцать 12-дм (305-мм) орудий, расположенных в шести башенных установках, причем средние четыре башни будут иметь по три орудия, а носовые и кормовые — по два. Намеченное водоизмещение кораблей в 18 750-19 000 т остается без изменения." Копия этого до­несения сразу же была направлена Металлическо­му заводу и сопровождена просьбой дать обоснованный отзыв, "представляют ли такие баш­ни какие-либо преимущества в отношении веса ус­тановки, приходящегося на одну пушку, и в отно­шении быстроты заряжания".

В то время Металлический завод занимался проектированием и сооружением артиллерийских башен для 305-мм орудий длиной 40 калибров ли­нейных кораблей типа "Андрей Первозванный". Одновременно завод по своей инициативе под ру­ководством инженера Н.Д. Лесенко исследовал воз­можность размещения 305-мм пушек в трехорудийных башнях. Уже в начале августа 1907 г. была выслана в Морское министерство сравнительная таблица ориентировочных масс, приходящихся на одну пушку в двух- и трехорудийных башенных ус­тановках. Выигрыш в массе на одну пушку в тре­хорудийных башнях, по данным расчетов, состав­лял 15 %. Общая масса трехорудийной башенной установки, по сравнению с двухорудийной, увели­чивалась на 25-30 %. Время заряжания при этом оставалось прежним.

В октябре 1907 г. Металлический завод по требованию МТК представил общий чертеж тре­хорудийной башни, на котором были показаны все наружные размеры и масса частей установки.

Для возможности выбора проекта, наиболее полно удовлетворявшего требованиям технических условий, в марте 1909 г. МТК объявил конкурс на создание башенной установки для строящихся ли­нейных кораблей. Так, независимо от зарубежных разработок, началось создание трехорудийных башен в России. К участию в конкурсе были при­влечены русские (Металлический, Путиловский, Обуховский, Николаевский) и лучшие заграничные заводы Виккерса (Англия), Круппа (Германия), "Шиейдер-Крезо" (Франция) и "Шкода" (Австро-Венгрия). Одновременно рассылались технические условия на проектирование башен, разработанные артиллерийским отделом МТК.

МГШ сразу же весьма критически отнесся к проведению конкурса. По его мнению, в техни­ческих условиях отсутствовало главное — крите­рий, по которому следовало оценивать качество проектов, не указывались также элементы уста­новок, подлежащие усовершенствованию. МГШ считал, что основной критерий, по которому дол­жен выбираться проект, — это скорострельность данной установки.

В технических условиях на проектирование говорилось, что "время, необходимое для заряжа­ния всех орудий в пределах углов возвышения от —5° до +15° от залпа до залпа, не должно превос­ходить 40 с, считая, что на открывание и закрыва­ние замка требуется 5 с. По словам одного из чле­нов Морской исторической комиссии, работавшей в 20-х гг., А.Е. Колтовского, "такое задание... не только не заставляло двигаться вперед в усовер­шенствовании башенных установок, но даже не обязывало к использованию достигнутых техни­кою успехов, так как установки 12-д.м (305-мм) орудий кораблей "Андрей Первозванный" и "Иоанн Златоуст" давали возможность произво­дить полное заряжание в течение 36 с". В английс­ком флоте время открывания замка 305-мм ору­дий достигало 4 с. В МТК имелись об этом сведения, но, по-видимому, руководству артилле­рийского отдела МТК было недосуг проанализи­ровать и обобщить современные достижения тех­ники. Несмотря на это, Металлический завод, как заявил ведущий конструктор башен Н.Д. Лесенко, брал на себя обязательства довести скорострель­ность башенных установок в своем проекте до двух залпов в минуту.

Условия конкурса предписывали к 15 апреля 1909 г.представить в МТК проект трехорудийных башенных установок "со всеми общими чертежа­ми одной из них, ее отдельных механизмов и уст­ройств, с подробными расчетами действующих усилий и вызываемых ими напряжений, с ведомо­стями весов и подробным описанием проекта". Фактически как Металлический завод, так и дру­гие заводы к разработке своих проектов присту­пили значительно раньше официального пригла­шения участвовать в конкурсе. Технические условия на проектирование и другие сведения были сообщены им задолго до объявления конкурса.

В соответствии с требованиями технических условий все чертежи должны были разрабатывать­ся настолько подробно, чтобы при их рассмотре­нии не понадобилось представления дополнитель­ных эскизных чертежей. Конкурирующие заводы обязывались нести полную ответственность за массовые и габаритные характеристики частей ба­шенных установок, изготовляемых не только ими, но и другими предприятиями, в том числе постав­лявшими комплектующие изделия. Вместе с чер­тежами башни представлялись чертежи подкреплений с подробными расчетами, подтвер­ждавшими возможность установки спроектиро­ванных башен на корабле.

Одновременно заводы обязывались сооб­щить в ГУКиС цену и сроки готовности каждой башни для первого корабля, а также заявить цену на опытную башенную установку с обязательством изготовить и испытать ее на Охтинском полигоне под Петербургом и сдать в полном комплекте к 1 июня 1910 г. Броня для опытной башни должна была изготовляться заводом — строителем баш­ни. При этом для удешевления и ускорения работ разрешалось броню вращающейся части башни, рубок командира и перископических приборов вы­полнять из чугунного литья, а крышу и подшивку — из железа или простой стали. Массовые харак­теристики брони из чугунного литья не должны были отличаться от характеристик брони кора­бельных башен.

Для рассмотрения проектов и их сравнитель­ной оценки назначался срок один месяц. Морское министерство оставляло за собой право "восполь­зоваться из проектов других конкурирующих за­водов всеми деталями устройств и механизмов, которые сочтет полезным для внесения их в про­ект, признанный лучшими. В свою очередь, тот завод, чей проект признавался наилучшим, был обязан включить в него все изменения, которые сочтет нужным внести МТК. Этот переработанный проект башни, одинаковый для всех кораблей, дол­жен был содержать общие сборочные чертежи ба­шенных установок" отдельных механизмов и уст­ройств, а также снарядных и зарядных погребов, системы подачи боеприпасов.

Переработанный проект вновь представлял­ся на конкурс для заявления цен и сроков построй­ки башен для остальных трех кораблей. Эти доку­менты высылались в ГУКиС к 15 июня 1909 г. Крайний срок доставки готовых башен на корабль и предъявления их к испытаниям стрельбой уста­навливался не позже 1 июня 1912 г.

Для успешного проведения работ по расточ­ке погонов заводы — изготовители башен указы­вали требования, которые следует соблюдать при клепке жестких барабанов на корабле.

После рассмотрения представленных на кон­курс проектов трехорудийных башенных устано­вок МТК в июне 1909 г. уведомил Металлический завод, что его проект признан лучшим.

Главным достоинством этого проекта явля­лись высокая скорострельность и хорошая точ­ность горизонтального и вертикального наведения. Металлический завод сдержал свое обязательство и довел скорострельность трехорудийной башни до двух выстрелов в минуту. Этого удалось дос­тичь благодаря удобной компоновке механизмов и устройств как внутри башен, так и в снарядном и зарядном погребах, малому времени открывания и закрывания замка орудия, удобной конструкции элеваторов и высокой скорости подачи боеприпа­сов. Важным новшеством, введенным заводом в ме­ханизмы вертикального и горизонтального наведения, был гидравлический регулятор скорости (муфта Дженни). Благодаря ему резко повысилась надежность работы электрической части механиз­мов наведения за счет отказа от многочисленных контактов и реле, с помощью которых ранее сту­пенчато изменялась частота вращения электро­двигателей.

Тем не менее МТК сделал ряд замечаний по проекту башни, в соответствии с которыми Метал­лический завод внес изменения в чертежи. Червяч­ная передача в механизме вертикального наведе­ния была заменена зубчатым сектором, зарядные погреба расположили ниже снарядных. Завод из­менил размещение постов вертикальной наводки, расположив их по одну и ту же сторону от пушек, броневые переборки между орудиями продолжил по всей длине башни, лебедки ручной подачи снаб­дил электродвигателями небольшой мощности. Угловые стыки броневых плит были закруглены по минимальным радиусам, чтобы контуры вра­щающихся частей башен имели форму, типичную для башен русского флота. Некоторые изменения были внесены в станки 305-мм орудий. В частно­сти, уменьшено давление в компрессорах накатни­ка и увеличена длина отката.

Внесенные в проект изменения вызвали уве­личение массы башенной установки в общей слож­ности на 23 т. Эта перегрузка частично компенси­ровалась разностью между массой установки, заданной в технических условиях (780 т), и массой спроектированной башни (769,4 т). Оставшуюся перегрузку Металлический завод обязался устра­нить, снизив массу отдельных башенных деталей и механизмов.

В августе 1909 г. на Совещании по судостро­ению представитель завода А.Г. Дукельский предъявил расчеты стоимости трехорудийных ба­шенных установок, а также расценки уже постро­енных башен для корабля "Андрей Первозван­ный". После обсуждения цена 1 млн. 175 тыс. руб. за одну башню, заявленная Металлическим заво­дом, была признана вполне обоснованной.

В соответствии с решением, принятым Сове­щанием 2 октября 1909 г., изготовление опытной башенной установки для Охтинского полигона отменялось. Металлический завод получал заказ на четыре башни для линейного корабля "Севас­тополь" по заявленной цене. Создание четырех ба­шен для второго корабля — "Петропавловск" по чертежам Металлического завода поручалось Обуховскому заводу.

На изготовление оставшихся восьми башен по тем же чертежам объявлялся в июне 1910г. кон­курс цен и сроков, на который приглашались Ме­таллический, Обуховский, Путиловский и Нико­лаевский заводы. В результате заказы на башенные установки для последних двух кораблей "Полтава" и "Гангут" по цене 1 млн. 60 тыс. руб. за одну башню были распределены в сентябре 1910г. меж­ду Металлическим и Путиловским заводами.

Трехорудийная башенная установка, изготовленная С-Петербургским Металлическим заводом дя линейных кораблей типа “Севастополь" (Продольный разрез)

Разница в 460 тыс. руб. между стоимостью башенных установок для первого и второго кораб­лей фактически составила премию для Металли­ческого завода за лучший конкурсный проект трехорудийной башни.

Договор Морского министерства с Металли­ческим заводом на постройку четырех башенных установок для линейного корабля "Севастополь" был заключен в августе 1910 г. Согласно ему, за­вод гарантировал, что масса каждой башни с ору­диями, броней, всеми устройствами и механизма­ми не будет превышать 773 т.

Впервые в договоре предусматривались штрафы за избыточную массу до 60 тыс. руб. В связи с изменением сроков готовности корабля почти на год Металлический завод обязывался сборку башен закончить к 1 мая 1914 г. при усло­вии, что корабль все время будет находиться на Балтийском заводе. Предварительно следовало полностью собрать одну из башенных установок в цехе завода и предъявить ее представителям Морского министерства, а для приближения к ко­рабельным условиям сборку осуществлять, также впервые, со штатными орудиями, а не с болван­ками. Кроме того, завод должен в отличие от пре­дыдущих заказов изготовлять детали и части ба­шен в порядке, необходимом для их сборки на корабле. Как оказалось впоследствии, это требо­вание договора имело огромное значение, имен­но благодаря ему удалось собрать башни на ко­раблях к осени 1914 г.

Самоходный паровой кран доставил к заводской стенке конструкцию подбашенного отделения для одного из линкоров

7 мая 1911 г. под председательством на­чальника артиллерийского отдела МТК генерал-май­ора А.Ф. Бринка было со­звано совещание предста­вителей Обуховского, Ижорского, Металличес­кого и Путиловского заво­дов. Присутствовавший на совещании начальник Обуховского завода гене­рал-майор Р.К. Меллер га­рантировал, что после­днее, сорок восьмое, 305-мм орудие будет по­ставлено в июне 1913 г. Тогда, чтобы ускорить сроки их постройки, МТК предложил испытывать по три станка одновременно на трех заказанных Метал­лическому заводу плат­формах Морского полигона. Представители заво­дов согласились с этим предложением, а начальник Обуховского завода гарантировал соблюдение новых сроков.

В связи с началом первой мировой войны Металлическому заводу было предложено при­нять все меры, чтобы сдать башни для линкора "Севастополь" не позже 15 августа, а линкора "Полтава" — не позже 1 сентября 1914г. Для ус­корения работ Морское министерство решило оставить только те взаимозамкнутости механиз­мов башни из предусмотренных проектом, кото­рые предупреждают несчастные случаи с прислу­гой башни и крупные поломки, ведущие к выходу ее из строя. Этим разрешением воспользовались Обуховский и Путиловский заводы, а Металли­ческий успел установить все штатные взаимозам­кнутости (Взаимозамкнутость— система механической ав­тоблокировки для предупреждения нарушений в очеред­ности действий по боевому обслуживанию артиллерийс­кой установки).

Чтобы еще более ускорить изготовление ба­шен для линейных кораблей типа "Севастополь", заводам разрешалось с 24 июня 1914 г. снимать рабочих, занятых на сборке башенных установок строящихся линейных крейсеров типа "Бородино". 31 июля в виду военного времени Морское мини­стерство потребовало от заводов полного прекра­щения работ по частным заказам и предложило принять "самые решительные меры для своевре­менного окончания работ по трехорудийным ба­шенным установкам".

Как и предписывалось договором, первая башня, изготовленная Металлическим заводом, была собрана в цехе и подверглась всесторонним испытаниям в присутствии представителей Морс­кого министерства. Эта башенная установка в те­чение долгого времени находилась на заводе в собранном виде. Все обнаруженные офицерами ГУК, флота и МГШ недостатки в ней были устранены. Таков был общий порядок проектирования, распределения заказов и внесения изменений в первоначальный проект башенной установи и для линкоров.

УСТРОЙСТВО И ВООРУЖЕНИЕ

Бронирование линейного корабля “Гангут” (толщина брони, мм).

1 – кормовая броневая переборка (100-125); 2 – кормовая оконечность главного броневого пояса (125); 3 – лобовая и боковая стенки башни (203); 4 – стенка кормовой боевой рубки (254); 5 – крыша кормовой боевой рубки (100); 6 – верхний броневой пояс (125); 7 – средняя палуба (25, к бортам – 19); в – задняя стенка башни (305); 9 – котельные кожухи (22); 10 – крыша носовой боевой рубки (100); 11 – стенка носовой боевой рубки (254); 11 – крыша башни (76); 13- верхняя палуба (37,5); 14- носовая оконечность верхнего броневого пояса (75); 15- нижняя палубя (12); 16- носовая оконечность главного броневого пояса (125); 17 – носовой броневой траверз (125); 18 – верхний пояс барбета башни (150); 19- нижний пояс барбета башни (75); 20- главный броневой пояс (225).

Силуэт линейных кораблей типа "Севасто­поль" поражал своей простотой. На верхней палу­бе не было ничего лишнего: четыре башни, распо­ложенные на одном уровне, две боевые рубки (в носу и корме) и две дымовые трубы. Это выгодно отличало новые линейные корабли от иностран­ных кораблей того же класса.

Не менее простым было и устройство корпу­са. Корабль делился на поперечные отсеки 13 глав­ными водонепроницаемыми переборками. Вдоль бортов простирались водонепроницаемые пере­борки. Линкор имел три броневые палубы. Ниж­няя палуба заканчивалась броневым скосом, упи­равшимся в нижнюю кромку главного броневого пояса. Форштевень корабля имел ледокольное образование. Внутреннее расположение помеще­ний определялось заданным в технических усло­виях местоположением башен главного калибра, которые установили в диаметральной плоскости примерно на одинаковых расстояниях одна от дру­гой и от оконечностей корабля. Под башнями на­ходились артиллерийские погреба.

Всю среднюю часть корабля от первой до чет­вертой башни занимала машинно-котельная уста­новка. В районе второй и третьей башен находи­лись помещения для четырех турбогенераторов по 320 кВт с электростанциями.

В носовой части корабля располагались шпи­левое устройство, помещение для трех малых ди­зель-генераторов по 120 кВт с электростанцией, жилые помещения команды и баня. Носовой цен­тральный пост размещался под боевой рубкой на третьей палубе.

Кормовая часть отводилась под жилые по­мещения для офицеров и командира корабля, румпельные отделения, кормовой центральный пост, помещение для двух больших дизель-генераторов по 320 кВт с электростанцией и радиотелеграфную рубку, где были установлены искровые радиоте­леграфные станции мощностью 0,2 и 10,2 кВт. Ис­точники электроэнергии при боевой нагрузке обеспечивали одновременную работу приводов всех четырех башен, систем подачи боеприпасов, управления рулями, электродвигателей открыва­ния дверей всех боевых рубок, прожекторов, электровентиляторов, радиотелеграфной станции, приборов управления стрельбой и 65 % осветитель­ных приборов.

Линкоры были оборудованы двумя балансирными рулями.

По мере проектирования и постройки основ­ные тактико-технические характеристики линко­ров типа "Севастополь" непрерывно изменялись, как уже было сказано, из-за растущей перегрузки.

По данным ГУК, на 1 сентября 1912 г. они были следующими:

Водоизмещение (нормальное), т .... 23288

Длина по КВЛ, м ..............................181,2

Ширина (с броней), м..........................26,9

Осадка, м................................................8,5

Метацентрическая высота, м.............. 1,76

Запас топлива при этом составлял 816т угля и 200 т нефти. К окончанию постройки полное во­доизмещение "Гангута" достигло 25946 т при осад­ке 9,28 м с запасом угля 1500 т, нефти 700 т. Линей­ные корабли "Севастополь", "Петропавловск" и "Полтава" имели такую же перегрузку.

Первоначально на линкоре "Гангут", как и на других кораблях, предполагалось установить "ажурные" мачты, подобные мачтам кораблей "Андрей Первозванный" и "Император Павел I". Но из-за ряда недостатков в конструкции в 1912 г. от них отказались и заменили мачтами обычного типа (С началом войны с Германией "ажурные " мачты на этих кораблях были заменены мачтами обычной конструкции).

Линейные корабли типа "Севастополь" име­ли необычную систему бронирования: броней был прикрыт весь надводный борт. Общую идею та­кой системы бронирования определил А.П. Кры­лов, выступая с докладом перед Комиссией по го­сударственной обороне еще летом 1908 г.:

Выгрузка руля для одного из линкоров на заводскую стенку

"...обеспечить боевую плавучесть возможно толстым поясом брони по всей длине; для обеспе­чения же остойчивости и сохранения по мере воз­можности целости надводного борта следует по­ставить во всю его высоту и по всей длине пояс тонкой брони, которая при косвенном ударе фу­гасными снарядами не пробивается, а при ударе ближе к нормали, если и пробивается, то получа­ется входное отверстие малой площади с гладки­ми, а не развороченными кромками, которое весь­ма быстро может быть задраено специально установленными щитами".

В соответствии с этой идеей главный пояс брони линкора простирался по ватерлинии от но­совой до кормовой башен и имел толщину 225 м, которая в оконечностях уменьшалась до 125 мм. Набирался этот пояс из стальных плит размером по вертикали 5 м. При этом они выступали над ва­терлинией при проектной осадке на 3,26 м. Плиты опирались на прочный контур, связанный с общей системой набора корпуса, а своей нижней частью устанавливались на специальный шельф (полку), воспринимавший нагрузку броневого пояса. Кре­пились плиты к рубашке броневыми болтами, рас­положенными так, чтобы предотвратить разворот плит при ударе и взрыве снаряда. Одноярусное (вертикальное) расположение броневых плит, а также их надежное крепление к рубашке уменьша­ли вероятность отрыва и разворота при попада­нии снарядов.

Однако эффективность защиты борта не­сколько снижалась из-за перегрузки корабля, так как главный броневой пояс при осадке 9,28 м опус­кался под воду почти на 1 м по сравнению с проек­тными расчетами.

Верхний броневой пояс высотой 2,72 м и тол­щиной 125 мм также простирался по всей длине корабля от первой башни до четвертой. В носовой оконечности линкора толщина его уменьшалась до 75 мм, а в корме, позади четвертой башни, броня отсутствовала.

Главной броневой палубой являлась верхняя, покрытая броневыми листами толщиной 37,5 мм. Средняя броневая палуба служила преградой для проникновения осколков при разрыве снаряда в первом междупалубном пространстве. Она покры­валась броневыми листами толщиной 25 мм, ко­торая уменьшалась от продольной переборки к бортовой до 19 мм.

Нижняя палуба была покрыта стальными ли­стами толщиной 12 мм. По всей длине главного броневого пояса между первой и четвертой баш­нями (29-125-й шп.) на расстоянии 3,4 м от борта были установлены продольные водонепроницае­мые переборки из судостроительной стали.

Между нижней и верхней палубами перебор­ки бронировались, их толщина в нижнем междупалубном пространстве достигала 50 мм, а в верх­нем — 37,5 мм.

Таким образом, суммарная толщина главно­го броневого пояса составляла 275 мм, а верхнего - 162,5 мм. Начиная от нижней палубы, продоль­ная переборка переходила в броневой скос, кото­рый упирался в нижний срез брони главного по­яса. Броневой скос толщиной 50 мм крепился к рубашке толщиной 12 мм. Помещения, находив­шиеся между бортом и продольной переборкой, сверху и снизу броневого скоса заполнялись углем.

Такая система бронирования надежно защи­щала внутренние помещения линкора от проник­новения осколков при пробивании снарядом бро­ни наружного борта. Броневые траверзы в местах окончания главного броневого пояса в районе пер­вой и четвертой башен имели толщину 100 мм. Румпельные отделения прикрывались броней толщи­ной 100-125 мм. Бронирование боевых рубок (носо­вой и кормовой) было одинаковым: вертикальная броня достигала толщины 254 мм, крыши -- 100 м, а пола --76 мм. Труба, защищающая провода между боевой рубкой и центральным постом, име­ла толщину 76 мм, а в самой рубке — 127 мм.

Броня неподвижных барбетов башен главно­го калибра была толщиной над верхней палубой 150 мм, а ниже — 75 мм. Барбеты концевых башен имели толщину ниже верхней палубы 125 мм.

Вращающаяся вертикальная броня стенок ба­шен составляла 203 мм, а толщина крыши - - 76 мм. Задняя часть башни — противовес — имела толщину 305 мм.

Кожухи дымовых труб закрывались броне­выми листами толщиной 22 мм.

Кожух турбины для одного из линкоров в цеху Франко-Русского завода (вверху)

Выгрузка турбины для одного из линкоров на заводскую стенку (справа)

Энергетическая установка состояла из 25 кот­лов системы Ярроу типа Английского адмиралтей­ства и 10 турбин системы Парсонса. Мощность энергетической установки при ходе 23 уз и 300 об/ мин турбин составляла 42 000 л.с. Нормальная мощность при ходе 21,75 уз и 270-280 об/мин глав­ных турбин была около 32 000 л.с. Общая нагрева­тельная поверхность котельной установки — 9198,9 кв. м. Три первых носовых котла имели нагре­вательную поверхность по 311,9 кв.м, а остальные 22—по 375,6 кв.м. Давление пара в котлах было принято 17,5 атм.

Котлы размещались в четырех котельных от­делениях. Два первых смежных котельных отделе­ния находились между первой и второй башнями (40-46-й и 51,5-57-й шпангоуты). В носовом отде­лении располагалось три котла в один ряд, во вто­ром — шесть котлов в два ряда. Два вторых ко­тельных отделения располагались между второй и третьей башнями (64-69,5-й и 75-86-й шпангоуты). В каждом из них было установлено по восемь кот­лов (по четыре в ряду). Все котлы имели смешан­ное отопление — угольное и нефтяное.

Для сжигания нефти котлы оборудовались форсунками Торникрофта, которые включались при форсировании котлов на полном ходу. Расход угля на 1 л.с. в час достигал 0,85-0,93 кг при скоро­сти около 22 уз. При этом на 1 кв.м колосниковой решетки сжигалось 188,5-190,0 кг угля в час.

Котельная установка снабжалась водоопреснительными аппаратами, а котлы оборудовались средствами для тушения огня в топках.

Главные механизмы линкора состояли из десяти паровых турбин, работавших на четыре гребных вала. Турбины были заключены в восемь цилиндрических кожухов и располагались в трех машинных отделениях — в двух бортовых и сред­нем между третьей и четвертой башнями (93-107-й шпангоуты). В каждом бортовом отсеке было ус­тановлено по одной турбине высокого давления пе­реднего и заднего хода (ТВДПХ и ТВДЗХ) в раз­дельных цилиндрах, работавших на два бортовых гребных вала. В среднем машинном отделении на­ходились две крейсерские турбины высокого давле­ния переднего хода (ТВДПХ), две турбины низко­го давления переднего хода (ТНДПХ) и две турбины низкого давления заднего хода (ТНДЗХ); последние были заключены в один корпус. Турби­ны среднего машинного отделения работали на два средних гребных вала. Начальное рабочее давле­ние в турбинах достигало 11,3 атм.

В помещении главных холодильников (107-117-й шпангоуты), разделенных переборкой в диа­метральной плоскости, располагались циркуляци­онные насосы и два главных холодильника (конденсатора) с общей охлаждающей поверхнос­тью 1951 кв.м2. Машинные и котельные отделения, хранилища топлива имели специальные средства пожаротушения.

Каждый корабль был оборудован системой для выравнивания крена и дифферента, пожарной, водоотливной и осушительной системами.

Артиллерия главного калибра размещалась в четырех трехорудийных башнях. Основанием башни служил вращающийся стол, на который кре­пилась рубашка под броню и устанавливались ору­дийные станки. Стол состоял из продольных и по­перечных балок, скрепленных между собой в одно целое горизонтальными листами и коническим барабаном. Основания кронштейнов станков на­ходились на уровне верхней плоскости коническо­го барабана, которая являлась полом башни. К нижней части стола крепилась центральная подачная труба, которая состояла из цилиндрической и конической частей. Верхняя цилиндрическая часть трубы использовалась как перегрузочное отделение. Вращающийся стол башни опирался на жест­кий барабан, скрепленный с корпусом корабля. Корпус башенной установки со всеми механизма­ми, орудиями и броней вращался на горизонталь­ных катках—144 шарах диаметром 102 мм, уста­новленных под столом.

Шары обкатывались в специальных пого­нах. Верхний погон крепился к нижней части вращающегося стола, а нижний — к верхней час­ти неподвижного жесткого барабана. В боковом направлении башня удерживалась 20 верти­кальными катками, которые располагались меж­ду жестким барабаном и цилиндрической частью подачкой трубы, которая выполняла функцию боевого штыра. Вертикальные катки также обка­тывались в погонах. При этом внешний погон кре­пился к жесткому барабану, а внутренний — к бо­евому штыру. Катки вращались на осях, закрепленных в ползунах с помощью пружин Бельвиля. При стрельбе пружины сжимались, и реакция выстрела через боевой штыр пере­давалась на жесткий барабан. В нижней части цен­тральной трубы была установлена втулка нижне­го штыра, которая входила в гнездо килевой балки. В верхней части жесткого барабана был ук­реплен цевочный обод, с помощью которого осу­ществлялось вращение башни в горизонтальной плоскости. Для ремонта и осмотра катков преду­сматривался подъем башни на восьми 100-тонных гидравлических домкратах.

Линейный корабль “Полтава": котельное (слева) и турбинное отделения

Башни впервые были оборудованы вентиля­цией и отоплением. Боеприпасы хранились в под­башенном отделении, в верхней части которого располагался зарядный погреб, в нижней — снарядный. Температура воздуха в погребах поддер­живалась автоматически (15-25 °С) с помощью ус­тройства аэрорефрижерации системы Вестингауз-Леблан. Погреба были оборудованы системами орошения и затопления. Объем погребов был рас­считан на хранение боеприпасов из расчета 100 вы­стрелов на каждый ствол. Снаряды и заряды хра­нились в стеллажах. Из них снаряды поднимались специальными храповыми приспособлениями, ук­ладывались на тележки и подавались к подготови­тельным столам. Далее снаряды поступали в пи­татели нижних зарядников, расположенных в подачкой трубе, и поднимались в перегрузочное отделение, а оттуда заряды и снаряды подавались с помощью верхних зарядников в боевое отделе­ние башни.

Лебедки для подъема верхних и нижних за­рядников были устроены одинаково и отличались только мощностью электродвигателей. Двигатели снабжались спиральными тормозами на случай отключения электропитания, что предохраняло зарядник от произвольного спуска. Каждый зарядник загружался одним снарядом и двумя полуза­рядами. Башни были также оборудованы независи­мой ручной подачей.

Для вращения башенных установок и верти­кального наведения орудий предусматривались электрические приводы, снабженные гидравличес­кими регуляторами скорости (муфтами Дженни). Скорость и направление наводки изменялись воз­действием штурвала наводчика на регулятор ско­рости. Первая, вторая, третья и четвертая башни имели углы обстрела соответственно 0-165°, 30-170°, 10-165°, 30-180° по левому и правому бортам.

Открывание замка и заряжание осуществлялись также от электрических приводов.

Посты горизонтальной наводки располага­лись слева от крайнего левого орудия в каждой башне. При горизонтальном наведении башни усилие передавалось от электродвигателя мощно­стью 30 л. с. при постоянной частоте вращения 600 об/мин через гидравлический регулятор ско­рости, находившийся на столе башни, к двум вин­товым лебедкам, которые входили в зацепление с цевочным ободом, укрепленным на неподвижном жестком барабане. Горизонтальную наводку мож­но было выполнять и из поста башенного коман­дира. Наибольшая скорость горизонтального на­ведения при крене линкора 8° была 3 град/с. Вращать башню можно было также вручную. Для этого требовались усилия не менее 10-12 человек, которые с помощью специальных розмахов могли обеспечить вращение со скоростью 0,5 град/с.

Башня оборудова­лась тремя постами верти­кальной наводки. Верти­кальное наведение каждого орудия производилось от электродвигателя мощнос­тью 10 л.с. при постоянной частоте вращения 600 об/ мин, воздействующего на привод через гидравличес­кий регулятор скорости. При этом усилие передава­лось через шестерню к зуб­чатому сектору, жестко скрепленному с цапфами орудия. Время наводки в вертикальной плоскости в пределах от +25° до —5° со­ставляло не более 10 с, а ручной — 45 с. При этом орудия могли наводиться раздельно и все вместе с од­ного поста наводки.

Для управления ар­тиллерийской стрельбой главного и противо­минного калибров на лин­коре была установлена си­стема Гейслера. В ее состав входили дающий прибор прицела, линии электриче­ской синхронной передачи, дающие и принимающие приборы прицела и целика.

Линейный корабль “Гангут” (Расположение башенной установки 305-мм орудий. Поперечный разрез)

 Дальность до цели измерялась оптическим дальномером с шестимет­ровой базой, который был установлен на откры­том мостике над боевой рубкой. Дальномерщик из­мерял дальность через каждые 3-5 с и передавал результаты измерений по телефону в центральный пост, расположенный на третьей палубе непо­средственно под боевой рубкой. Кормовой цент­ральный пост использовался как запасной коман­дный пункт. На кормовой боевой рубке был установлен второй шестиметровый дальномер. Матрос-гальванер вводил дальность до цели в за­дающий прибор прицела — простейший автомат, который вырабатывал текущую (сглаженную) ди­станцию. Управляющий огнем трансформировал ее в угол прицеливания в соответствии с баллисти­ческой таблицей стрельбы для 305-мм орудий в 52 калибра длиной.

Вследствие большой дальности стрельбы 305-мм орудий время полета снаряда до цели достигало 80 с, поэтому при стрельбе учитывалось изме­нение начальной дальности, происходившее за время полета снаряда. То же самое можно ска­зать и об изменении пеленга (курсового угла). Ве­личины изменения расстояния (ВИР) и пеленга (ВИП) вычислял старший штурман линкора, предварительно определив курс и скорость кораб­ля противника.

При модернизации в 1935-1936 гг. этот про­цесс был автоматизирован благодаря включению в схему ПУАО прибора АКУР — автомата курсо­вых углов и расстояний. Сумма текущей дистанции и ВИР за время полета снаряда представляла со­бой упрежденную дальность, т.е. расстояние до цели в момент падения залпа. К упрежденной даль­ности до цели добавлялись поправки на отклоне­ние начальной скорости снаряда от нормальной, на плотность воздуха и продольный ветер. Эта по­правка выбиралась по таблице в зависимости от количества выстрелов, сделанных из орудий, от­клонения массы заряда и снаряда от нормальной и от температуры заряда.

Линейный корабль “Гангут” (Расположение башенной установки 305-мм орудий. Продольный разрез)

Выработанный таким образом прицел (угол возвышения орудий) устанавливался на дающем приборе прицела и по электрической линии синх­ронной передачи передавался на принимающие приборы одновременно во все башни (они были установлены в каждом посту вертикальной навод­ки). При этом на принимающих приборах подвиж­ная стрелка отклонялась от неподвижного индек­са, скрепленного с орудием, на величину, пропорциональную углу прицеливания. Наводчи­ку оставалось, пользуясь штурвалом вертикально­го наведения, совместить неподвижный индекс с подвижной стрелкой. В результате орудие при­обретало нужный угол возвышения.

Линейный корабль “Петропавловск”. 1912 г. Проект. Конструктивный мидель-шпангоут. (Из альбома чертежей, изданных в 1912 г. в МГШ)

При опасных углах (менее —5°) цепь стрель­бы автоматически выключалась.

Курсовой угол цели определялся визиром центральной наводки и также передавался по те­лефону в центральный пост. Упрежденный курсо­вой угол вычислялся как сумма текущего курсово­го угла и ВИП за время полета снаряда (поправка на курсовой угол). К полученному значению кур­сового угла добавлялись поправки на деривацию (отклонение снаряда вправо за счет вращательно­го движения при полете) и боковой ветер. Сумма всех поправок курсового угла представляла собой целик. По линии синхронной связи текущий кур­совой угол и целик передавались в башни на при­нимающий прибор курсового угла. При этом учи­тывалась поправка на отстояние башен от визира центральной наводки. Если каждая башня само­стоятельно визировала цель, то из центрального поста передавался только целик. Горизонтальная наводка также осуществлялась путем совмещения стрелок и индексов. Каждая башня могла наводиться самостоятельно, с помощью башенных при­цельных приспособлений. При этом данные для стрельбы вычислялись с помощью таблиц ко­мандиром башни и по его команде вводились в прицельные устройства.

Данные стрельбы подготовлялись под руко­водством старшего артиллериста, которыйнахо­дился в боевой рубке и управлял огнем главного калибра. Когда линкор при качке оказывался на ровном киле (не имел крена), цепь стрельбы авто­матически замыкалась и все башни одновременно производили залп. Интервал между залпами (темп стрельбы) мог быть от 30 до 40 с, в зависимости от тренированности прислуги орудий.

Противоминная артиллерия состояла из шестнадцати 120-мм орудий, объединенных в во­семь плутонгов (батарей).

Носовые плутонги группировались в районе первой и второй башен главного калибра, а кор­мовые — в районе третьей и четвертой башен. 120-мм орудия располагались в казематах — брониро­ванных помещениях, образованных продольной переборкой и бортом. Сверху и снизу каземат ог­раничивался верхней и средней палубами. В каж­дом плутонге, разделенном броневым траверзом, устанавливалось два 120-мм орудия.

Во время погрузки боезапаса на “Петропавловске”

Сектора обстрела орудий, равные 125-130°, были выбраны так, чтобы цель, находившаяся на любом курсовом угле, могла обстреливаться одно­временно четырьмя орудиями. Угол возвышения орудий достигал 25°. Под каждым плутонгом раз­мещался артиллерийский погреб с боеприпасами, которые подавались в каземат ленточными элева­торами. Количество боеприпасов впоследствии было увеличено с 250 до 300 выстрелов на ствол.

Оси 120-мм орудий находились на расстоянии 4,6 м от поверхности воды, поэтому отражение атак миноносцев в свежую погоду с наветренного борта представляло известные трудности. Первоначаль­но проектом предусматривалось вдвигание 120-мм орудий по особому рельсу с помощью лебедок внутрь каземата, после чего порты должны были закрываться стальными ставнями. Однако при по­стройке из-за сложности конструкций от этого уст­ройства отказались. Централизованное управление стрельбой противоминного калибра осуществля­лось также с помощью системы Гейслера. Органи­зация стрельбы противоминным калибром была та­кой же, как главным.

Кроме того, каждая батарея могла вести огонь самостоятельно под управлением плутонго­вого командира. С этой целью на верхней палубе были установлены специальные броневые колпа­ки с амбразурами для плутонговых командиров.

Калибр и количество зенитных пушек при вступлении линкора в строй изменились по срав­нению с проектом. Так, на линкоре "Гангут" были установлены два 63-мм орудия, рассчитанные на угол возвышения до 80°, с боезапасом 200 выстрелов на ствол, а также одна 47-мм пушка. Такое же вооруже­ние имел линейный корабль "Петропавловск". На линкорах "Севастополь" и "Полтава" было установ­лено по два 75-мм орудия и по одному 47-мм ору­дию с боезапасом 200 выстрелов на ствол. По проек­ту на всех линкорах предусматривалось установить по четыре 47-мм орудия на крышах первой и четвер­той башен. Впоследствии состав зенитного воору­жения неоднократно изменялся.

Торпедное вооружение состояло из четырех 450-мм бортовых подводных торпедных аппаратов с запасом торпед (по три на каждый аппарат). Лин­коры был также оборудован противоторпедными сетями, которые подвешивались на выстрелах, ук­репленных по бортам.

Противоторпедные сети не оправдали свое­го назначения и впоследствии были сняты с воо­ружения. При модернизации для защиты от якорных мин на линкорах установили параваны-охранители.

ВСТУПЛЕНИЕ В СТРОЙ

1914 г. На “Петропавловске” гости.

Весну 1914 г. линкор "Гангут" по-прежнему встречал в достроечном бассейне Адмиралтейско­го завода на Галерном островке. Все механизмы, котлы и вооружение были уже погружены на корабль. Заканчивались установка и монтаж после­дних систем, устройств и оборудования.

Осадка корабля была далека от проектной — отсутствовали топливо, боеприпасы, котельная вода, шкиперское снабжение. Не прибыла еще и команда с вещами. Поэтому корпус линкора, кое-где уже окрашенный суриком, возвышался над во­дой более чем на 7,5 м. Двенадцатиметровые тру­бы стального гиганта, казалось, упирались в низко нависшее над городом дымное облачное небо. Верхняя палуба корабля была завалена всевозмож­ным оборудованием, тросами, лебедками и доска­ми. Но количество мастеровых на корабле значи­тельно сократилось. В стачечном движении, охватившем страну в первой половине 1914 г., ак­тивное участие приняли и рабочие Адмиралтейс­кого завода. Достройка "Гангута" и "Полтавы" за­тормозилась.

Морское министерство, сильно обеспокоен­ное замедлением работ, приняло ряд экстренных мер. По приказанию начальника ГУК вице-адми­рала П.П. Муравьева, на Адмиралтейском заводе была увеличена продолжительность рабочего дня и введена ночная смена. К работам на линко­ре "Гангут" стали привлекать команду корабля, которая жила в Крюковских казармах. Каждое утро из казарм выходило на Галерный островок более шестисот нижних чинов. Шли под коман­дой офицеров с песнями, и только возле завода колонны рассыпались — матросы смешивались с рабочими".

Обычный путь матросских колонн пролегал через Поцелуев мост, по Офицерской улице (ныне ул. Декабристов), Английскому проспекту (пр. Маклина), наб. Екатерининского канала (кан. Грибоедова) к Калинкинской площади (пл. Репи­на), где были ворота Адмиралтейского завода. Под руководством офицеров и кондукторов матросы убирали строительный мусор, красили башни, на­стилали линолеум, занимались отделкой внутрен­них помещений.

Вскоре на корабле переборки и подволоки засверкали свежей краской, камбуз, рундуки для личных вещей матросов, умывальники, командные самовары — все было отдраено до блеска. Морс­кое министерство и командование корабля спеш­но готовили линкор к императорскому смотру и празднованию 200-летия Гангутской победы, ко­торые должны были состояться 27 июля 1914 г. 27 июля 1714 г. русский флот под руководством Петра 1 разгромил шведов у п-ова Ганге-Удд (Гангут).

Линкор "Гангут" был чет­вертым кораблем русского фло­та, носившим это славное назва­ние, поэтому его присутствие в праздновании на Неве было обя­зательным (Первым в русском флоте на­звание "Гангут" носил 92-пушечный трехпалубный линейный корабль, ко­торый вступил в строй в 1719 г. Вто­рой "Гангут" — 82-пушечный линей­ный корабль — построили в 1825 г. Он входил в состав Средиземномор­ской эскадры адмирала Д. Н. Сенявина. Третий "Гангут" — эскадренный броненосец — строился на Адмирал­тейском заводе и вступил в строй в 1892 г. В 1897 г. он наскочил на кам­ни в районе Транзунда в Балтийском море и затонул от полученной пробо­ины. Существовал и пятый корабль с таким названием — это был учебный корабль в ВМФ СССР).

В связи с этим 27 марта 1914 г в ГУК под председатель­ством начальника механическо­го отдела генерал-майора В.П. Ведерникова состоялось заседа­ние, на котором присутствова­ли начальник Адмиралтейского завода А.И. Моисеев, председа­тель комиссии для наблюдения за постройкой кораблей в Бал­тийском море контр-адмирал В.К. Дитерихс, командир лин­кора "Гангут" капитан 1 ранга Н.М. Григоров, старший инже­нер-механик капитан 2 ранга В.В. Сакс, инженер Балтийско­го завода А.Д. Долголенко, ди­ректор Общества Франко-Рус­ских заводов В.П. Вологдин, а также командиры и офицеры— специалисты других линейных кораблей.

На заседании решался ряд вопросов, связанных с испыта­нием механизмов "Гангута": когда можно начать их прове­дение и как распределить сроки испытаний в соответствии с из­менениями в спецификации, сделанными по приказанию товарища морского министра, чтобы корабль смог вступить в строй к намеченной дате.

После обсуждения этих вопросов было решено все ис­пытания на линкоре "Гангут" по просьбе командира корабля закончить к 15 июля, а оставше­еся время до 27 июля отвести для подготовки линкора к "высо­чайшему" смотру. Исходя из этого, испытания на швартовах назначить с 1 по 15 июня и про­извести их на середине р. Невы. Первое испытание сделали с ра­зобщенными гребными валами для опробования паропроводов, правильности ус­тановки клапанов и устройства впуска пара в тур­бины. Все последующие испытания проводить с со­общенными гребными валами. В срок от 15 июня до 15 июля выполнить испытания на остановку и задний ход и испытание главных турбин на пол­ный ход.

Артиллерийские испытания провести полно­стью не ранее поздней осени 1914 г., а к 27 июля испытать только качество установки орудий. Вспомогательные механизмы, рулевые устройства, шпили, водоотливные системы, опреснители забортной воды и другие устройства должны быть испытаны до начала испытаний механизмов, т.е. к 1 июня 1914 г.

На заседании также обсуждался вопрос о порядке ухода за механизмами, принятыми в каз­ну, и обслуживания их при отсутствии команды на корабле. Представитель Франко-Русского за­вода предложил во время ходовых испытаний "Гангут" базировать на Кронштадт, так как в Ре­веле нет хранилищ для топлива и других необходимых материалов. По окончании обсуждения на­чальник Балтийского завода заявил, что линейный корабль "Севастополь" мог бы быть испытан по той же программе и в те же сроки, что и "Гангут", в случае окончания забастовки на заводе. Однако выдержать установленные на заседании сроки не удалось. До 27 июля 1914г. успели провести толь­ко испытания механизмов на швартовах.

15 (28) июня 1914 г. в Сараеве был убит на­следник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд. Россия оказалась на грани войны с Германией. Началось спешное укомп­лектование экипажа линкора "Гангут" — в Крю­ковские казармы прибывали матросы из запас­ников. 1 июля 1914г. линкор "Гангут" по приказу (№ 364) командующего морскими силами Бал­тийского моря вице-адмирала Н.О. Эссена всту­пил в вооруженный резерв 2-й бригады линей­ных кораблей.

5 июля несколько портовых буксиров с тру­дом вывели "Гангут" из достроечного бассейна в Неву и развернули его носом против течения. Лин­кор отдал оба якоря и стал неподалеку от при­чальной стенки Галерного островка. Матросы быстро навели понтонный мост между кораблем и островком. На другой день команду "Гангута" построили во дворе Крюковских казарм. Коман­дир 8-го флотского экипажа капитан 1 ранга А.К. Гире 2-й поблагодарил матросов за службу в эки­паже и объявил, что команда линкора переводит­ся на корабль. Личные вещи матросов погрузили на подводы, и роты под грохот духового оркест­ра двинулись привычным путем к Адмирал­тейскому заводу.

Сразу же по прибытии экипажа началась по­грузка топлива и подготовка к швартовным испы­таниям механизмов.

К 12 ч дня 18 июля 1914 г. на борту линкора "Гангут" собралась комиссия, назначенная приказом начальника ГУК, в со­ставе: председателя — по­стоянного члена комис­сии по наблюдению за постройкой кораблей в Балтийском море инже­нер-механика капитана 1 ранга Н.П. Петрова и чле­нов — наблюдающего за изготовлением меха­низмов инженер-механика капитана 2 ранга Н.А. Сно, помощника началь­ника механического отде­ла ГУК инженер-механика капитана 1 ранга Н.В. Афанасьева, а также пред­ставителей Адмиралтейс­кого, Балтийского и Франко-Русского заводов.

В шести котлах развели пары (главные и вспомогательные механизмы находились в прогре­том состоянии) — все было готово к испытаниям. Из-за опасения командира корабля капита­на 1 ранга Н.М. Григорова за целость швартовов и якорь-цепей решили испытывать сначала правые бортовой и средний винты на передний и задний ход, а затем левые бортовой и средний винты на передний и задний ход. Давление пара в котлах во время испытаний довели до 13 атм, а давление мас­ла в маслопроводе перед фильтрами поддержива­лось в пределах 1,75-2,10 атм. Непосредственно в подшипниках гребных валов давление масла ко­лебалось от 0,35 до 1,05 атм.

Испытания на передний ход проводились при одновременной работе турбин высокого (ВД) и низкого давления (НД). При достижении тур­бинами ВД частоты вращения 80-90 об/мин и дав­лении пара на маневровом "клапане 3,5 атм на­чинали вращаться турбины НД с частотой 60 об/ мин. Испытания на задний ход проводились так­же при работе турбин ВД и НД. Причем страгивание с места средних валов турбин НД начина­лось при тех же оборотах турбин ВД, и достигалась та же частота вращения. Главные ме­ханизмы во время испытаний функционировали вполне удовлетворительно.

Все вспомогательные механизмы, необходи­мые для действия главных, работали исправно. Котлы снабжались чистой пресной водой, а кон­денсационная вода откачивалась за борт. Отрабо­тавший пар отводился во вспомогательные холо­дильники. Устройства впуска отработавшего пара от вспомогательных механизмов в главные турби­ны не испытывались. Командир корабля, опасаясь за надежность удержания линкора на швартовах, отказался от дальнейшего увеличения частоты вра­щения главных турбин.

В Кронштадт!

Тем не менее комис­сия положительно оценила результаты швартовных испытаний и сочла воз­можным допустить меха­низмы линейного корабля "Гангут" к дальнейшим испытаниям в море, "со­гласно технических усло­вий контракта".

19 июля 1914 г. пред­седатель комиссии для на­блюдения за постройкой кораблей в Балтийском море контр-адмирал В.К. Дитерихс отправил акт швартовных испытаний механизмов на утвержде­ние начальнику ГУК вице-адмиралу П.П. Муравьеву для выплаты Франко-Рус­скому заводу очередного платежа. В этот же день приказом № 255 главного командира петербургского порта линкор "Гангут" вступил в кампанию и в полночь 20 июля, т.е. на второй день войны с Германией, поднял вымпел. Хотя далеко не все было испытано и принято ко­миссией и хотя оставалось множество различных недоделок, формальная сторона была соблюдена, и "Гангут" встретил 200-летие Гангутской победы и начало войны в строю под флагом начальника 2-й бригады линейных кораблей контр-адмирала А.С. Максимова.

Сразу же после объявления войны начальник механического отдела ГУК инженер-механик ге­нерал-майор В.П. Ведерников обратился к това­рищу морского министра с письмом, в котором предлагалось ".. .все испытания производить теперь же по частям, чтобы испытанные и признанные удовлетворительными по условиям спецификации системы, устройства и механизмы считать приня­тыми окончательно в казну". Это предложение было принято. На линкоре "Гангут", как и на ос­тальных линейных кораблях бригады, была созда­на специальная приемная комиссия, в которую вошли постоянные члены комиссии для наблюде­ния за постройкой кораблей в Балтийском море, представители ГУК, офицеры — специалисты эки­пажей линкоров и представители соответствующих заводов-изготовителей. Это позволило оператив­но решать все вопросы приемки механизмов и ус­тройств по мере их готовности к сдаче. Пред­седателем приемной комиссии был назначен контр-адмирал А.С. Максимов.

Погрузка боезапасов на линкоре “Гангут”

После испытания каждого механизма состав­лялся акт приемки в казну, который утверждался начальником ГУК, а заводу-изготовителю выдавалось удостоверение о приемке для получения очередного платежа.

В течение августа и начала сентября 1914 г. приемная комиссия линкора "Гангут" испытала и приняла электрические шпили и лебедки для по­грузки угля завода Вольта, телефонную сеть и те­лефоны завода Гейслера, машинные вентиляторы завода "Симменс и Шуккерт", камбузное обору­дование, водоопреснительную установку системы Круга, крановые устройства завода "Сормово", си­стемы затопления отсеков и артпогребов, водоот­ливную и осушительную системы, турбонасосы и осушительные помпы, системы аэрорефрижерации артпогребов и центральных постов, дизель-генера­торы завода "Фельзер и К°" и другие устройства.

Но ходовые испытания линкора "Гангут" за­держивались из-за крупной аварии рулевого уст­ройства. Она произошла 29 июля 1914г. при регу­лировке электропривода управления рулями, когда проверялась перекладка руля на борт до отказа. При остановке рулей в крайнем положении на ог­раничителях поворота электродвигатель привода управления не выключился, а продолжал развивать момент на валу. В результате приложенного уси­лия произошла поломка подшипника дифферен­циальной муфты и кронштейна рулевого устрой­ства, несмотря на семикратный запас прочности последнего. По распоряжению начальника ГУК, устройство на месте осмотрел начальник механи­ческого отдела Ведерников. Как выяснилось, не­посредственной причиной аварии явилась неисп­равность контактных соединений в электроцепи управления электродвигателем. Во избежание по­вторных аварий установили эластичные ограничи­тели поворота рулей, а в цепь питания электродвигателя ввели дополнительное сопротивление, ог­раничивающее ток в якоре.

На ремонт рулевого устройства ушло более полутора месяцев.

Результаты испытаний линейных кораблей, проведенные по сокращенной программе, утвержденной Морским министром 30 августа 1914 г.

Название корабля	Дата испытания	Погруженная часть мидельшпангоута кв.м*.	Средняя осадка, м	Водоизмещение, т	Вид топлива Количество топлива сжигаемого в час,т	Количество Топлива сжигае­мого в час на 1 л. с/кг	Давление пара в котлах/атм	Максималь­ная частота вращения турбин/об. мин.	Макси­мальная мощность/ л.с.	Максималь­ная скорость уз**.	Примечания
"Севастополь"	27 сентября 1914 г.	231,6	9,14	25 300	Уголь "Кардифф" 30,65	0,93	16,8	260	32 950	19,0	Наблюдался перегрев подшипников упорных колец промежуточных валов
"Полтава"	24 ноября 1914 г.	227,9	8,99	24 800	Уголь "Брикет Жиловский" 28,34	1,40	14,0	240	29 800	18,0	Из-за отсутствия навыков в обслуживании котлов полного парообразования достичь не удалось
"Петропавловск"	20 декабря 1914 г.	229,5	9,04	25 000	Уголь "Русский брикет" 29,61	0,86	16,1	284	38 872	21,0	-
"Гангут"	21-22 декабря 1914 г.	235,8	9,29	25 946	Уголь "Брикет Жиловский", нефть 30,20	0,86	17,5	270	34 927	20,3
"Полтава"	21 ноября 1915 г.	227,9	8,99	24 800	Уголь "Русский брикет", нефть 13,5-11,3	0,81	18,2	320	52 000	24,1

* Площадь погруженной части мидель-шпангоута при нормальной осадке 8,4 м равна 212,0 кв.м, площадь колосниковой решетки всех котлов – 162,6 кв. м.

** Скорость определялась по частоте вращения турбин

На линкоре в августе 1914г. установили три носовых и два кормовых дизель-генератора, изго­товленных для спасательного судна "Волхов" за­водом "Фельзер и К°" в Риге, и оборудовали цис­терны для дизельного топлива. В этот же период из-за отсутствия готовых машинных телеграфов для передачи приказаний и команд из постов уп­равления машинами в машинные отделения были приспособлены и установлены дающие и прини­мающие приборы управления артиллерийским ог­нем системы Гейслера, ранее предназначавшиеся для перевооружения крейсера "Рюрик".

Пока на "Гангуте" шла приемка механизмов и систем, в ГУК решался вопрос о проведении хо­довых испытаний линейных кораблей. 16 августа 1914г. в механическом отделе ГУК состоялось со­вещание, на котором решили сократить объем ис­пытаний по сравнению со спецификацией, приспо­собив их к условиям военного времени.

Протокол этого совещания послужил ос­новой для составления новой, сокращенной, программы испытаний, утвержденной 30 авгус­та 1914 г. морским министром И.К. Григорови­чем. Эта программа предусматривала, как и прежде, испытания на швартовах, предваритель­ные ходовые испытания, испытания при скоро­сти 13 и 18 уз, а также при "полной нормальной скорости" и как бы узаконивала уже проведен­ные испытания.

Объем швартовных испытаний изменился не­значительно. Они, как и ранее, предусматривали проверку правильности сборки, установки и фун­кционирования энергетической установки (она уже была фактически осуществлена), а также провер­ку устройства впуска пара от вспомогательных ме­ханизмов в главные турбины.

На предварительных испытаниях проверя­лось функционирование энергетической установ­ки при всех возможных вариантах работы турбин. В ходе их команда обучалась управлению механиз­мами и котлами. Одновременно предлагалось так­же проверить систему нефтяного отопления кот­лов при сжигании смешанного топлива, эквивалентного 250 кг угля на 1 кв. м колоснико­вой решетки.

Испытания при скорости 13 и 18 уз должны были проводиться соответственно при работе крей­серских и главных турбин в течение шести часов.

Последнее испытание, которое рекомендова­лось проводить в течение четырех-шести часов, в зависимости от боевой обстановки, "при полной нормальной скорости", преследовало цель опреде­лить скорость корабля при сжигании 190 кг угля на 1 кв.м колосниковой решетки в час, что исклю­чало излишнюю форсировку котлов. Именно этим оно существенно отличалось от испытания, предусмотренного спецификацией, где требовалось обязательно достичь контрактной скорости и замерить при этом количество угля, сжигаемого на 1 кв.м колосниковой решетки в час.

Таким образом, новая программа, с одной стороны, позволила ускорить проведение ходовых испытаний линейных кораблей, а с другой — га­рантировала сохранность их энергетических уста­новок.

21 сентября 1914 г. "Гангут" снялся с якоря и на буксирах вышел в Кронштадт. Через три часа корабль застыл на Большом Кронштадтском рей­де. Команда "Гангута" погрузила топливо, бое­припасы, шкиперское снабжение и продовольствие. 28 сентября 1914г. "Гангут" в сопровождении "Се­вастополя", который прибыл из Петрограда на не­сколько дней раньше, впервые вышел в открытое море на ходовые испытания. При увеличении ча­стоты вращения главных турбин до 250 об/мин вах­тенный в машинном отделении обнаружил пере­грев упорного подшипника правой турбины ВД. При экстренной остановке турбины пар из нее был выпущен в главный холодильник непосредствен­но через аварийный клапан правой турбины НДПХ. В результате этого были срезаны кольца думмиса турбины НД, и она вышла из строя (Думмис — часть паровой реактивной тихоходной тур­бины, служащая для уравновешивания разности осевой со­ставляющей давления пара и реакции упора гребного винта).

3 октября 1914 г. причины аварии разбира­лись на заседании в механическом отделе ГУК под председательством В.П. Ведерникова в присут­ствии офицеров механического отдела ГУК, контр­адмирала А.С. Максимова, капитана 1 ранга Н.М. Григорова, флагманского инженер-механика 2-й бригады линкоров В.В. Яненко, старшего инжене­ра-механика "Гангута" капитана 2 ранга В.В. Сак­са, а также представителей Франко-Русского заво­да инженера Я.К. Смирнова и фирмы "Джон Браун" инженеров Дж. Горри и ф. Джексона. Объяснения давал инженер Дж. Горри.

Присутствовавшие пришли к заключению, что чрезмерное разогревание упорного подшипни­ка произошло из-за недостаточного охлаждения масла в цистерне и его добавочного нагревания по пути от цистерны к подшипнику. В связи с этим на "Гангуте" приняли меры для дополнительного ох­лаждения отработавшего масла и улучшения теп­лоизоляции маслопровода. Срезание же колец дум­миса и выход из строя турбины НД произошли из-за резкого перепада температуры при впуске пара в нее (Несколько позже это повторилось при испыта­нии черноморских линкоров).

Дальнейшие испытания механизмов линко­ра "Гангут" в море пришлось отложить до окон­чания ремонта турбины НД. Поэтому первым из линейных кораблей 27 сентября 1914 г. закончил ходовые испытания и вступил в строй линкор "Се­вастополь". В приемном акте говорилось: "...при пробе механизмов была принята возможность сжигания на 1 кв.м поверхности колосниковой решет­ки около 190 кг угля в час". При этом средняя мощ­ность за три часа испытаний превысила проект­ную на 950 л.с. при средней частоте вращения турбин 260 об/мин. Средняя скорость на испыта­ниях оказалась немногим более 19 уз. Другие по­казатели были несколько ниже заданных. Так, рас­ход угля на 1 л.с. в час составил 0,93 кг. Главные турбины и вспомогательные механизмы работали удовлетворительно.

В конце октября при выходе из гавани на ис­пытания "Гангут" врезался носом в корму "Пол­тавы", сделав пробоину в корпусе выше ватерли­нии и сорвав кормовой верп. Поэтому выход в море на испытания, намеченный на 9 ноября 1914г., при­шлось отложить.

Наконец, 21 декабря 1914г. в8ч 45 мин "Ган­гут" с приемной комиссией на борту снялся с яко­ря и вышел в море для окончательного испытания механизмов. На корабле находились также началь­ник механического отдела ГУК В.П. Ведерников и представитель Франко-Русского завода Я.К. Смирнов. Частота вращения турбин постепенно увеличивалась и к 9 ч вечера была доведена до 260 об/мин, после чего комиссия приступила к наме­ченному испытанию механизмов.

Пар в котлах держался ровно, давление его было 16,1 атм. Среднее количество оборотов тур­бин за время четырехчасового испытания было в пределах 270-275 в минуту. Скорость оценива­лась по частоте вращения турбин и была равна 20,3 уз. К 12 ч ночи частоту вращения турбин довели до 280 об/мин. В это время под парами находилось 23 котла, оставшиеся два котла не были введены в действие "за достаточностью пара". Линкор при водоизмещении 25 946 т сво­бодно развивал скорость 21 уз на угольном ото­плении с одной включенной форсункой в каж­дом котле. На этот раз подшипники турбин не перегревались, температура масла в них под­держивалась в пределах 38-45 °С. Председатель приемной комиссии контр-адмирал А.С. Максимов в телеграмме на имя морского министра сооб­щал: "Испытание машин отличное, средняя ско­рость 20,3 уз, наибольшая 21 уз без форсировки. Могли дать больше".

В 3 ч 30 мин утра 22 декабря 1914 г. линкор вернулся в Кронштадт. В этот же день комиссия подписала приемный акт, который гласил: "Комис­сия признает, что по состоянию своих механизмов линейный корабль "Гангут" может быть зачислен для службы в действующий флот".

В то же время комиссия полагала "совершен­но необходимым выполнить все указанные в спе­цификации испытания и осмотры, как только это по условиям военного времени окажется возмож­ным". Подобные записи были сделаны в прием­ных актах всех линейных кораблей, ходовые ис­пытания которых вскоре также закончились. Как показали результаты испытаний, экономичность машинно-котельной установки оказалась не­сколько ниже заданной в спецификации, а мощ­ность главных турбин оказалась выше проектной. Корабли свободно развивали требуемую ско­рость, несмотря на значительную перегрузку (2300-2600 т), как правило, без включения нефтя­ного отопления котлов.

В конце декабря 1914 г. вслед за ледоколом "Ермак", проложившим канал во льду на Большом Кронштадтском рейде, "Гангут" взял курс на Гель­сингфорс. Вместе с ним следовал линкор "Петро­павловск". Через несколько часов линейные кораб­ли подошли к кромке ледяного покрова и дальше следовали самостоятельно. В это время на гори­зонте показался эскадренный миноносец, который сопровождал линкоры до места базирования. На внутренний рейд Гельсингфорса "Гангут" втяну­ли на буксирах. Вскоре корабли сковало толстым льдом. Неподалеку от него неподвижно застыли "Севастополь", "Петропавловск" и "Полтава". Так линкоры простояли всю зиму в ожидании летней кампании 1915 г.

Испытания минных аппаратов и артиллерии продолжили летом 1915 г.

Ленинград 1982, С-Петербург 2004 гг.

Литература

Главные данные о механизмах линейных кораблей “Гангут" и “Полтава" и некоторые указания об управлении турбинами. Пг., изд. Общества Франко-Русских заводов, 1914, с. 1-12. Дмитриев Н.И., Колпычев В.В. Судостроительные заводы и судостроение в России и за границей. Спб., 1909, с. 919-955.

Дукельский А.Г. Исторический очерк развития проектирования и изготовления башенных установок в России. М,, Изд. АУ РККА, 1931.

Завьялов С. История Ижорского завода. М., Огиз, 1934, с. 124-125.

Иванов Д.И. “Гангут" идет в шторм. Львов, Каменяр, 1979, с. 25.

Костенко В.П. На “Орле" в Цусиме. Я., Судпромгиз, 1955, с. 140-142.

Крылов А.Н. Воспоминания и очерки. М., Изд-во АН СССР, 1956, с. 149.

Колтовский А. Развитие типа линейного корабля нашего флота. Пг., 1920, с. 18.

Каталог закладных и памятных досок кораблей и сооружений отечественного военно-морского флот; хранящихся в Центральном Военно-Морском музее. Л,, Изд. ЦВММ, 1974, с. 96-97,

Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 10, с. 252.

Описание линейного корабля “Император Павел Г, Спб., 1914.

Сборник кратких сведений по Морскому ведомству, 1908, № 9. Спб,, Ижорский завод, с 8-12. Сборник кратких сведений по Морскому ведомству, 1908, № 10.

Спб., Обуховскнй сталелитейный завод, с. 10-15.

Разведчик, 1911, № 1078, с. 401-402.

Флот в первой мировой войне. Т. 2. Д1., Воениздат, 1964, с. 7.

Шацилло К.Ф. Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны.

М., Наука, 1968, с. 152.

The new Russian battlship. – Engineering, 1910, 20 may, p. 652-654.

Источники

ЦВММ. p-2883, л. 20-21,

ЦГВИА. ф. 830, on. 1, д. 80, л. 86-160.,

РГАВМФ, ф. 418, он. 1, д. 380, л. 4, 8. д. 1568, л. 2., д. 47, л. 62-66., д. 1569, л. 45-46., д. 1569, л. 35-40., л, 24-25., л. 37-41, д. 1627, л. 28-29., д. 1857 л. 435-437., ф. 421, оп. 3, д. 1834, л. 14., ф. 418, оп. 1, д. 1403, л. 104., ф. 401, оп. 2, д. 1, л. 113-115., л: 103-112., л. 114., д. 2205, л. 133., д. 2706, л. 7., ф.421,оп. 1.д. 1834, л. 336-337., д. 1905. л. 142-147, д. 1905, л. 232., д. 89, л. 43, л. 104-106, 108-109; д. 6, л. 1-6; д. 90, л. 95-96., д. 362, л. 157, 190, 199, 219, 259, 263 297 304 315, 312-334, 352, 356, 371. ф. 418, on. 1, д. 40, л. 80-8, д. 1665, л. 50-53., ф. 360, on. 1, д. 2507, л. 25., ф. 401, оп. 4, д. 364, л. 22-23, л. 244.

Линейный корабль “Полтава” на стапеле: набор днища 1 февраля 1910 г. (вверху) и набор карапасной палубы 11 октября 1910 г.

Линейный корабль “Полтава” на стапеле: настилка средней палубы и набор верхней палуб 4 апреля 1911 г. (вверху) и настилка верхней палубы 25 июня 1911 г.

Линейный корабль “Полтава" на стапеле: набор верхней палубы (вверху) и кормовая оконечность правого борта 25 июня 1911 г

Линейные  корабли “Полтава” на стапеле 24 июня 1911 г. (вверху) и “Гангут” 24 сентября 1911 г.

Линейные корабли в эллинге: “Гангут” 24 сентября 1911 г. (вверху) и “Полтава” 2 июня 1911 г.

На фото слева: “Севастополь” перед (вверху) и во время спуска. 15 июня 1911 г.

Линейные корабли “Полтава” во время спуска 27 июня 1911 г. (фото вверху) и “Петропавловск” во время спуска 27 августа 1911 г.

На фото справа: “Гангут” во время спуска на воду 24 сентября 1911 г.

Линейные корабли в Неве: “Полтава” 27 июня 1911 г. (два фото вверху) и “Петропавловск” 27 августа 1911 г.

Линейный корабль “Гангут” на достройке. Январь 1912 г.

Линейный корабль “Полтава” на достройке в январе (вверху) и летом 1912 г.

“Полтава” на достройке. Лето 1911 г. (вверху)

На фото слева, внизу и справа: “Гангут” на достройке. Все фото сделаны 21 июня 1911 г.

На фото справа: установка 305-мм орудий в башни на линкоре “Полтава”. Зима 1914 г.

Трехорудийные башенные установки для линейных кораблей типа “Севастополь” в цеху С-Петербургского Металлического завода. 1913 г.

На фото слева: “Гангут” на достройке. 5 мая 1914 г.

“Гангут” на достройке 5 июня 1914 г. (два фото вверху)

На фото справа “Гангут” на достройке 21 июня (вверху) и на якорной стоянке в Неве 6 июля 1914 г

На фото вверху: “Гангут” на достройке 5 мая (вверху) и 21 июня 1914 г.

На фото справа: “Гангут” на достройке. 21 июня 1914 г.

Линейный корабль “Севастополь” на достройке. 1914 г.

На фото вверху и справа: “Гангут” на достройке. Июнь-июль 1914 г.

На фото вверху: “Гангут” покидает Адмиралтейский завод. 27 июня 1914 г. •На фото справа: “Гангут” в Неве. 6 июля 1914 г.

Гангут” в Неве. 10 июля 1914 г.

8 июля 1914 г. Яхта “Александрия” с президентом Франции Пуанкарэ идет к “Севастополю”. Фото сделано с “Гангута” (в центре) 20 августа 1914 г. Императорский катер вдоль борта “Гангута” идет к “Севастополю” (внизу)

Линейный корабль “Севастополь” покидает Балтийский завод. Июль 1914 г.(вверху)

На фото справа: “Гангут” в Неве. 7 августа 1914 г.

Линейный корабль “Гангут” в Неве. Июнь 1914 г. (вверху)

20 августа 1914 г. Императорский катер вдоль борта “Гангута” идет к “Севастополю”

Линейный корабль “Севастополь" покидает Балтийский завод. Июль 1914 г.

На фото вверху и справа: линейный корабль “Севастополь” уходит в Кронштадт. 15 сентября 1914 г.

Линейный корабль “Полтава” в Неве. 12 октября 1914 г.

В конце декабря 1914 г. вслед за ледоколом “Ермак”, проложившим канал во льду на Большом Кронштадтском рейде, “Гангут” взял курс на Гельсингфорс. Вместе с ним следовал линкор “Петропавловск”. Через несколько часов линейные корабли подошли к кромке ледяного покрова и дальше следовали самостоятельно. В это время на горизонте показался эскадренный миноносец, который сопровождал линкоры до места базирования. На внутренний рейд Гельсингфорса “Гангут” втянули на буксирах. Вскоре корабли сковало толстым льдом. Неподалеку от него неподвижно застыли “Севастополь”, “Петропавловск” и “Полтава”. Так линкоры простояли всю зиму в ожидании летней кампании 1915 г.

Оглавление

ОБ АВТОРЕ

Глава I ОТ БРОНЕНОСЦА ДО ДРЕДНОУТА

  В ЦУСИМСКОМ СРАЖЕНИИ

  ПОЧЕМУ ПОГИБЛИ РУССКИЕ БРОНЕНОСЦЫ

  ИЗ УРОКОВ ЦУСИМЫ

  “ДРЕДНОУТ”

  ДРЕДНОУТНАЯ ЛИХОРАДКА

Глава II КАК ПРОЕКТИРОВАЛИСЬ ЛИНЕЙНЫЕ КОРАБЛИ ТИПА “СЕВАСТОПОЛЬ”

  ПЕРВЫЙ ЭТАП

  РАЗРАБОТКА ТЕХНИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ

  ВСЕМИРНЫЙ КОНКУРС

  ПРОЕКТ БАЛТИЙСКОГО ЗАВОДА

Глава III ПОДГОТОВКА К СТРОИТЕЛЬСТВУ

  АССИГНОВАНИЕ СРЕДСТВ

  ПРЕОБРАЗОВАНИЯ НА АДМИРАЛТЕЙСКОМ ЗАВОДЕ

  ПОДГОТОВКА БАЛТИЙСКОГО ЗАВОДА

  НОВАЯ СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ ОБУХОВСКОГО И ИЖОРСКОГО ЗАВОДОВ

Глава IV СТРОИТЕЛЬСТВО

  ЗАКОН О КРЕДИТАХ

  ЛИНКОРЫ СХОДЯТ СО СТАПЕЛЕЙ

  СОЗДАНИЕ БАШЕННЫХ УСТАНОВОК

  УСТРОЙСТВО И ВООРУЖЕНИЕ

  ВСТУПЛЕНИЕ В СТРОЙ

Литература

Источники