Король тафуров [Андрей Миколайчук] (fb2) читать постранично

Святой отец вошел первым в палатку Роберта. Из-под черного капюшона были видны только губы, лилового цвета, обрамленные седой щетиной. Не говоря ни слова, он расположился на грубо обтесанной, деревянной лавке стоящей вдоль стены.

- Вода тухлая! От нее воняет болотом! – Гием, бросил кубком в слугу, выкрикивая проклятия. Огромного роста великан так испугал беднягу, что пятясь, тот опрокинул стоявшую в углу бочку. Вода вылилась, и палатка наполнилась густым запахом гнили.

Когда все расселись, Роберт подал знак и слово взял молодой рыцарь. У него было чистое, по-девичьи красивое лицо, одну руку положив на рукоять меча, юноша повернулся к своему сюзерену и преклонил одно колено.

- Есть надежда, что нечисть поразила только тафуров. Все наши люди чисты! – тихим голосом промолвил он. Ми готовы выступить на рассвете, сир.

- Что говорят послы? – Роберт обратился к Гиему.

- Кербога не предоставит людей, но и атаковать не будет, пока мы не подадим сигнал. Он напуган сильнее нашего. Думаю, мы можем ему поверить. – Ответил рыцарь.

Роберт обвел тяжелым взглядом присутствующих. Герцог знал каждого лично.

Гием – бесстрашный воин, в битве при Дорилеи, он один поднял убитую под герцогом лошадь, и закрыл Роберта своей спиной от града сельджукских стрел.

Отец Бартееми, молитвой заставил безногого рыцаря защищать раненых, и тот воодушевленный богом принялся убивать нечестивцев, рубя всех напополам. Когда Роберт вырвался из окружения, он увидел коленопреклоненного монаха и рыцаря с белым лицом, сидящего на горе изувеченных трупов врагов. Вся кровь ушла из его тела, но воин крепко сжимал меч, обращая острие вслед за взглядом красных глаз.

Это было чудо, такие чудеса Роберт видел неоднократно, все сильнее и сильнее убеждаясь в могуществе бога, который привел его в эту далекую землю.

Уго, юный оруженосец, который сейчас говорил, также неоднократно поражал его своей смелостью и отвагой. Роберт вспомнил, как однажды, вместе с маленьким отрядом конницы, Уго первым обнаружили турков у реки Порсук, и не дожидаясь подмоги бросился на врага, в сотни раз превышающего его отряд по количеству копий. Удар был точен, рыцарь спланировал его в центр колоны. В тот момент, когда турки увидели спины лучников герцога, и как собаки, почувствовавшие легкую добычу, бросились вперед. Уго один, разрезая вражеский строй, словно тот мясная буханка, орудуя двумя мечами, мгновенно добрался до вождя и рассек его напополам вместе с лошадью. Струя крови из груди сельджука ударила вверх, как будто Уго освободил от гнета земли, спрятанный в недрах источник. Турки в ужасе разбегались, они бросали оружие, коней, уползая от Уго на коленях, моля о пощаде. Но Уго не знал милости, юный рыцарь наступал, спешившись, его мечи превратились в несущие смерть серпы. Ярость воина унялась только тогда, когда Танкред одержав победу, громогласно прокричал свой девиз.

Такое безумство было свойственно всем нормандцам, снимая в бою доспехи, они наводили ужас на врага своими могучими, покрытыми страшными шрамами торсами. Его сородичи презирали боль и закрывали грудь латами, только чтобы показывать всем богатство своего господина. Но все изменилось, когда пришли тафуры.

Роберт помнил это ноябрьское утро. Солнце подняло над горизонтом черные облака, но не выдержав гнета, уступило и только изредка бросало на землю косые лучи. Небо собрало над его войском всю воду, оставшуюся после потопа, и лило ее вниз непрестанно. Казалось, дождь пропитал влагой даже мечи и кольчуги.

В то утро, из тумана, в лагерь пришли четыре монаха. Чужие священникам Роберта, они даже не осмотрели походную церковь, а нагло потребовали хлеба для своих соплеменников, говоря, что их тысячи. Никто не знал и не слышал о тафурах до этого дня, только Бартелеми, по одежде признал в пришельцах калабрийцев.

Роберт хотел приказать хорошо избить и выгнать грязных попрошаек. Но только что закончилась битва, он одержал важную победу и был уже обласкан дарами и наградами будущим королем Иерусалима. Тогда Роберт хотел лишь одного: делить добычу и пировать со своими побратимами, а не возится с нищими. Калабрийцы предложили обмен и Роберт согласился.

Теперь его сердце одолевала боль, он не знал, была ли это та ошибка, которая привела к беде? Если бы он приказал изрубить мечами нечестивцев, мертвые остались бы на поле битвы, а не рыскали бы сейчас вокруг лагеря, пожирая живых.

Уго смотрел на своего господина и видел, как лицо Роберта менялось с каждой секундой тягостного молчания. Квадратные скулы герцога грозно выпирали вперед, а тяжелый взгляд, из под косматых бровей, мог выдержать только сам Папа или король.

Юноша горько сожалел, что был не в силах сейчас самостоятельно принести господину победу. Он не щадил собственной жизни, нет! Уго боялся, не справится с тафурами. Ему нужна была