СТАРИК, КОТ ДА ПЕС
Конец февраля был. Погода стояла сырая, туманы висели. Ни зима, ни весна — не пойми что. Дни тянулись длинно, серо, и старик спал помногу, коротая время, но только отлеживал кости, чувствовал себя еще хуже, и думалось ему сквозь дрему, что эту весну он уже не увидит. Он спокоен был возле этой мысли, она его не пугала, иногда он совершенно ясно понимал, что уже бы и хватит. Пса вот только с котом надо было кормить.Грачи прилетели вечером. Он шел от поленницы с охапкой дров, да так и замер. Необычно тихие сидели они на тополе возле своих гнезд. Старик обычно бывал им рад и веселел — птицы приносили настоящее тепло, а тут… набрякшее холодом белесое небо… снега по колено… зима кругом лежала. Нахохлившиеся, усталые птицы подтверждали это, и ему непонятно было, зачем они прилетели.К утру мороз завернул как следует — изба выстыла и окна заморозило. Северо-восточный ветер гудел в трубе и брякал чем-то в худом сарае. Старик лежал, ни о чем особенно не думая, перебирая всякое в голове, вставать не хотелось, спать тоже, и он просто глядел на угол стола с чайным бокалом и с ложечкой. И тут вспомнил про птиц. Прислушался. Тихо было. Солнце как раз начало подниматься и заиграло морозными узорами окон.Он крючком сполз с койки, подержался за металлическую спинку, распрямляясь, до фуфайки на вешалке дотянулся. Присел к печке на скамеечку. Тут у него по привычке все было заготовлено. Дрова и растопка. Натолкал, поджег и той же спичкой, обжигая скрюченные пальцы, “Приму” подкурил. Прислушался, сигарета сегодня неплохо, без кашля курилась, приятно. Ольховые поленья чернели и занимались огнем.Солнце поднималось. Старик подошел, прищурился в не затянутый узорами верх окна. Грачей не было. Небо морозно голубело сквозь корявые ветки старого разлапого тополя. На гнездах, как и раньше, лежал снег. Улетели куда-то. Может, и обратно… К концу жизни он перестал оценивать происходящее вокруг. Все вели себя так, как вели, и почему так, а не иначе, никогда не понять было. Мелкие блестки инея, искрясь, легко сыпались с дерева.Прохладно было в избе, и он пил чай в фуфайке, шапке и валенках. Он давно уже ничего не ел по утрам. Не хотелось. Грелся чаем. В окошко глядел на укрытую снегами пойму Тихомандрицы. Снега искрились под солнцем, небо синело, речка протаяла темными вытянутыми пятнами и парила. Тальники, высокие речные травы, камыши застыли в куржачке, будто посыпанные сахаром. Лицо старика было непроницаемо и даже скучно, но самому ему тепло и мягко было на душе от всего этого дела. Он мысленно брел неторопливо вдоль солнечной Тихомандрицы, и ни глубокий снег, ни холод не мешали ему.Пол-ложечки сахара подсыпал, помешал, почмокал беззубым ртом, заглянул в банку с песком, где не больше четверти оставалось. Стал вспоминать, что у него есть на обед, но не вспомнил и пошел в сени посмотреть в кастрюлях. По дороге подгорающую собачью еду унюхал и отставил в сторону, в печке ярилось красное, жадно выскакивало наверх. Старик столкнул на место печные кружки, взял парящий чугун рукавами фуфайки и, осторожно переступая сначала один, потом другой высокие пороги, вышел на улицу. Старая суконная ушанка развязалась и смешно кивала одним ухом.На Нюшкиной избе сидел грач. Изба давно завалилась, один передний угол торчал с куском крыши, крытой слоями щепы. Крапивой все заросло в лошадиный рост, из нее да из снега и торчал этот угол, на котором сидела черная птица. Втянув голову в плечи, ни головой не крутила, не встревожилась, увидев человека. Может, и не видела…Старик, мелко щупая ногой, спустился по обледеневшим деревянным ступенькам. Дунай, чуть побрякивая цепью, кивал когда-то рыже-черной, а теперь седой облезлой мордой со слеповатыми глазами, пытаясь унюхать, что там у него сегодня. Сегодня было как и вчера — картошка вареная с кусочком старого сала, Колька, дай бог ему здоровья, осенью привез мешок свиных обрезков, и с перловкой… Большой мохнатый пес благодарно вильнул хвостом. Васька, просыпаясь, выполз из собачьей будки, оттягивал поочередно задние лапы. Он когда-то был большой, черный и пушистый. Теперь от старости стал серым и облезлым. Морда, правда, и самый зад все еще были темные. Старик считал кота старее себя, тот своей пушистой задницей напоминал ему древнего, выжившего из ума дедка, который портки до половины надел, а дальше забыл, да так и идет. Старик прямо смеялся над ним — всегда ведь приятно, когда есть кто-то старее и слабее. За кем хочешь не хочешь, а надо ходить. И нет ничего хуже, когда самый старый ты.Оберегая спину, перехватил ловчее чугунок и стал переливать. Дунай, как и хозяин, забыл уже, когда ел жадно и помногу, и теперь сидел на расстоянии и посматривал на своих друзей. На старика, который его кормил и брал с собой в лес, и на Ваську, с которым они много лет уже спали в одной будке, когда бывало не очень холодно. В холода кот уходил к старику.Васька направился было к миске, но дед пихнул его в
Последние комментарии
21 часов 31 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад
3 дней 18 минут назад