Маленькие радости Элоизы. Маленький трактат о дурном поведении [Кристиана Барош] (fb2) читать постранично, страница - 2

когда на Дедулю разозлится, а Элоиза под руку подвернется, — так вот она его ущипнула, а потом сразу давай у него же и выяснять, что это такое — «арбуз проглотила»?

— А вот что, зараза ты этакая: твоя мама скоро родит писклю, который потом станет таскать у тебя игрушки!..

Потом целых три дня Элоиза буквально в час по чайной ложке вытаскивала из Дедули сведения. «Пискля» — это ребенок, да? Мальчик? А как мама его родит? Снесет, как курица яйцо? Дедуля только смеялся, даже и не стал объяснять ничего. Молчание, мол, золото! А от папы вообще никогда ничего не добьешься, он назло все наоборот скажет! Хочет быть не как все! «Ай-ай-ай, мой бедный сыночек», — повторяет на все лады Дедуля, от которого то и дело что-то скрывают! Вот только Элоиза-то поняла, что маме теперь нельзя наклоняться, совсем нельзя, даже — чтобы поцеловать дочку. Потому что вдруг расколется скорлупа? И что из этого получится — тогда весь братишка по земле растечется! Фу, даже думать противно!

В классе тетенька стала помогать им раздеться, особенно — самым младшим. Но Элоизе уже три года, и она умеет все надевать и снимать с себя сама, вот только шнурки завязывать не всегда получается. Она целых два раза подряд сказала об этом тетеньке, но та вроде как не поняла и все старалась стащить с нее кофту. Нет, эти взрослые никогда ничего не слушают, прямо беда с ними!

— Дорогие мои малыши! Меня зовут Жюльетта, но надо меня называть «мадемуазель» или «госпожа учительница». Как только вы снимете с себя вещички, мы быстренько пойдем все вместе в одно местечко, чтобы сделать пи-пи, а потом, тоже, конечно, все вместе, пойдем баиньки…

Ни фига себе, подумала Элоиза, вот те на: если ты встаешь из кровати только ради того, чтобы тебя туда отправили почти сразу же снова, стоило ли трудиться? И вообще… Тут просто птичий двор какой-то: цып-цып-цып… Прямо, как когда Бабуля своим курам зернышки насыпает…

Вот! Вот! Леденцы раздают! Пока другие ребята с ума сходят от радости, Жюльетта наклоняется к Элоизе:

— Тебе какую дать конфетку — лимонную или апельсиновую?

— Никакую, — отрезает Элоиза, — я вообще не люблю сладкого!

Ладно…

Дедуля давно ждет ее за порогом. Хочет знать, как все было.

— Никак не было, — возмущается Элоиза, — только и делали, что отдыхали да отдыхали! Нетушки, если эта школа такая, лучше уж я буду дома сидеть!

— Подожди решать, первый день ничего не значит… Он просто — чтобы осмотреться, привыкнуть…

Элоиза пристально смотрит на деда:

— Привыкнуть? К чему?

Дед вздыхает:

— Вот посмотришь — все будет хорошо…

Элоиза начинает дуться: бывают такие дни, когда все наперекосяк. Дедуля, которого она любит больше всех на свете, Дедуля, который рассказывает до того смешные истории, что Бабуля даже орет на него, когда, например, он про войну рассказывает, так вот этот самый Дедуля вдруг становится таким же глупым, как все остальные. «Посмотришь, все будет хорошо!» Нет, вы только подумайте! Он сегодня — вылитый папа: папу спросишь, почему, а он только и буркнет: «Потому!» или «Нипочему!», что на самом деле одно и то же…

— Ну? Ну? — это бабуля Камилла. — Ты уже научилась читать?

— Послушайте, мама! — это папа. — В первый же день? Нет, это невероятно! Вы вспомните: ей всего три года, и перед ней — целая жизнь!

— В мое время… — бормотала бабуля Камилла, — в мое-то время… — Она пыталась вытащить макаронину, застрявшую в ее искусственной челюсти. — В мое-то время… и вообще, ты сам уже в четыре года прекрасно читал!

Мама поперхнулась, взглянула на Дедулю, который возвел глаза к небу, и пробормотала в свою тарелку:

— Зато потом стал здорово запаздывать в развитии.

Бабуля завелась, ей уж точно шлея опять попала под хвост, ведь Дедуля тут же и посоветовал ее оттуда вытащить.

— Это вы что имеете в виду, Элен?

— Что не стоило к четырем годам выучиваться читать, чтобы стать бакалавром только в двадцать с хвостиком, вот что я имею в виду, — это мама сказала.

А бабушка стала прямая как палка, а Дедуля вскочил, а папа сначала как-то сгорбился, потом ткнул пальцем в нее, Элоизу, и как рявкнет:

— Давай быстро в кровать!

Господи, вот уже и пошло-поехало…

— Школа, — сказал папа, — еще никому не шла на пользу.

— Особенно тебе, дорогой мой!

Тут папа ка-ак шваркнет своим стулом, а потом рукой в воздухе ка-ак сделает, будто хочет дать страшную клятву, да ка-ак заорет:

— Даже не понимаю, что меня сдерживает!..

— Тихо-тихо, — в панике закричала Элоиза, — ну, па-ап! Чего руками размахался? Ты сейчас разобьешь ей яйцо!

Все затихли. Бабуля, Дедуля, папа и мама — все рухнули на свои стулья:

— Что еще ты там болтаешь?

Ну, и как теперь выпутываться? — лихорадочно придумывала Элоиза. Ах да, совсем забыла. Она притворилась, что вот-вот заплачет: всегда, мол, надо идти в кровать, когда начинается самое интересное!

А стоило ей выйти, они заговорили все разом на повышенных тонах. Прямо петухи какие-то!