Переломный момент [Сюзанна Брокман] (fb2) читать постранично, страница - 3

«мальчик-бабник» тоже была невыносима.

Что привело его к третьему варианту.

Как только Макс стянул штаны, он зацепил пальцами свои трусы и стянул их тоже. И в этот раз, когда поднял блокнот с надписью, каждому в радиусе двух кварталов стало очевидно, что он был действительно, полностью и абсолютно безоружен.

В банке рот Ленни широко открылся. Он больше не качал головой, а его рука с оружием значительно опустилась, так что Макс показал свою вторую надпись.

И вошел, совершенно голый, в этот банк.

Макс стоял у стола Рона Шоу, ожидая пока стихнет шум, и мысленно сделал пометку держать отныне в шкафчике смену белья.

Вполне возможно, что у него легкая аллергия на шерсть.

– Ты даже не слушаешь, да? – взревел Шоу еще громче.

Ой.

– Если честно, сэр, – признался Макс с гораздо более низким уровнем децибел, – когда вы начали повторять то же самое в третий раз, я отключился. Хотите что-нибудь добавить?

Шоу рассмеялся. И сел.

– Ты абсолютно уверен в себе, да, Багат?

Макс обдумал это.

– Я думаю, безопаснее сказать, что у меня богоданный талант разбираться в людях, сэр.

Войдя в банк, он всего лишь за четыре секунды завладел обоими пистолетами.

Леонарда Д`Анджело.

Макс был прав – мужчина не был преступником, не говоря уже о способности застрелить кого-нибудь.

Леонард Д`Анджело был убитым горем отцом, который наделал целую кучу отчаянных глупых ошибок.

Его двухлетний сын родился с пороком сердца. Д`Анджело и его жена продали дом и соскребли все свои совместные накопления, чтобы заплатить за операцию по восстановлению дефектного клапана мальчика. Но ребенок умер на операционном столе.

В дикой безрассудности сильного горя Ленни пошел к доктору и потребовал назад их деньги, в связи с тем, что операция не сберегла жизнь их мальчику.

Когда доктор отказался, Ленни каким-то образом выяснил, где банк, в котором этот мужчина держал свои сбережения, и пошел, чтобы получить наличные, которые, он чувствовал, должны быть возвращены ему.

Он нуждался в наличных, чтобы найти жену, которая унеслась в их единственном автомобиле, безутешная от потери ребенка.

– Я сказал тебе не ходить в банк, – напомнил теперь Шоу Максу. – Я, в частности, приказывал...

– Со всем уважением, сэр, – прервал Макс, – вы сказали мне делать то, что должен, чтобы заставить Д`Анджело ответить по телефону. Но как бы он это сделал, если не слышал звонок?

Намерение Макса состояло в том, чтобы войти – без одежды, и потому безоружным – и начать диалог с Д`Анджело. Если бы вооруженный преступник пожелал, то Макс ответил бы по телефону. И, так как глухой захватчик заложников, очевидно, не мог поддерживать беседу, то Макс послужил бы с помощью ручки и блокнота посредником между Д`Анджело и представителем ФБР на улице.

И он надеялся, что в течение переговоров кто-нибудь прислал бы его штаны.

Но все это Макс уже сказал Шоу. Собственно, несколько раз. И даже в письменной форме.

Макс также заявил, что, прежде чем он предложил действовать как посредник.

Д`Анджело, более легкой задачей показалось убедить преступника сдать свое оружие.

Что мужчина и сделал. С большим облегчением.

Макс тоже испытал облегчение.

В тот момент он сделал из своего блокнота что-то вроде набедренной повязки из канцтоваров, пока заложники устремились наружу, а полиция и ФБР ворвались внутрь.

Смитти Даркин принес в банк вещи Макса – кроме нижнего белья, которого не было с остальной одеждой. Максу оставалось лишь надеяться, что бикини выпали из его штанины, и сильный ветер занес их под какой-нибудь автомобиль, в лужу, оставшуюся после дождя прошлой ночью.

– Я восхищаюсь вами, сэр, – сказал Макс Шоу теперь. – Очень. Ваш отчет руководителя группы замечателен. И я никогда не скажу этого за пределами вашего кабинета, но, по моему мнению, вы были неправы с этими звонками сегодня. Вам стоило разрешить мне пойти к банку. Я думаю, вы знаете это, сэр.

Если бы Леонард Д`Анджело погиб в тот день, это целиком было бы на Шоу.

Полностью. И Шоу должен бы поблагодарить Макса за предотвращение трагедии.

Но Шоу не произнес ни слова. Он просто откинулся на спинку кресла, вытаращившись на Макса. Его взгляд стал ледяным, и, если бы он не имел репутации справедливого руководителя или если бы не выдал себя смешком, Макс мог бы заволноваться, что наговорил много лишнего.

Как бы то ни было, Макс воспользовался затянувшейся паузой, чтобы изучить хитроумный способ, которым Шоу делал себя полностью нечитабельным, полностью недоступным. Это было больше, чем предельное отсутствие эмоций в его глазах, больше, чем каменно-неподвижное выражение лица. Это было и в языке тела.

Он держался открыто, локти на подлокотниках кресла.

Интересно. Эта необоронительная поза фактически добавляла оттенок крутости невысказанному сообщению Шоу: «Разрази тебя, подчиненный, ты понятия не имеешь, что я собираюсь сейчас сказать или сделать».

Только Макс знал. Несмотря на все