Владислав Бахревский еще очень молод, и все герои его книги — недавние сверстники писателя.
Бахревский родился в семье лесничего, и поэтому, наверное, любит он писать о гулкой тишине лесов и пенье птиц, о ветре, бегущем вдоль маленьких речек, о людях, которые охраняют меридианы и уводят друзей в Долину золотых коней, и о тех, которые видели оживающие под лучами солнца камни или ловили на ладони капли горного снега, первую каплю горной реки.
Бахревский любит путешествовать. Он изъездил почти всю Среднюю Азию, работал в Нуреке проходчиком, жил в Оренбуржье. После окончания пединститута в Орехово-Зуеве был режиссером художественной самодеятельности, работал в журнале «Пионер», в «Литературной газете».
«Хранительница меридиана» — четвертая книга писателя. До этого вышли «Мальчик с Веселого», «Гай, улица Пионерская», «Культяпые олени».
ПТИЦА
Вот она летит. Летит она, летит.
Может быть, путем, а может, без пути.
Не кричит и не поет, и даже не поет!
Вся, как есть, она ушла, ушла она в полет.
Облака белы-белы, и темны сады.
За рекою вечер. Прямо у воды.
Улетает птица. Вся ушла в полет.
Вечер ждет, что кто-то тихо позовет.
Он стоит смущенный на холме крутом,
По колено входит в речку он потом.
И плывет, плывет он. Ни одной волны.
А земля черным-черна — лес да валуны.
Птица улетает. Вон она летит.
Доброго пути тебе! Доброго пути!
ДОЛИНА ЗОЛОТЫХ КОНЕЙ
1
Она все-таки не узнала об этом. И очень хорошо. Ведь ей девятнадцать лет, а мне пятнадцать. У нее очень красивое имя — Оля. В деревне у нас тоже есть Оля, но имя той, московской, звучит совсем по-другому. Это ради нее водил я весь их отряд в Долину золотых коней…
Они прибыли на уборку урожая. У нас в колхозе любят студентов. Встречать их поехали с музыкой, на грузовиках. А я прискакал на станцию на своем Лимуре. Уж такая смешная кличка у моего коня. Жеребенком он болел. Его выкинули из конюшни, чтобы он не заразил других. Я выходил его и дал ему самое звучное имя. Тогда я не знал, что правильно не «лимур», а «лемур», и что так зовут полуобезьян, живущих в Африке и на Цейлоне.
Оля ехала в первой машине. Машины шли быстро, убегая от пыли. Мне хотелось показать городским, какой у меня славный конь. Я догнал первую машину и долго скакал рядом. Оля сидела у борта. Она смеялась и что-то кричала мне. Ветер трепал слова, как гриву Лимура, и я их не расслышал.
Нехорошо, конечно, по-мальчишески вышло, но я даже покрасовался перед ней. На всем скаку сполз с седла и, обжигая руки, нахватал целый сноп диких мальв. Я бросил цветы ей в машину и, чтобы не видеть, как взрослые парни будут скалить зубы, повернул коня в степь и прямой дорогой прискакал в деревню.
Их бригаду отправили на самый далекий полевой стан, под мое шефство. В общем-то у меня важная должность: я учетчик. Поэтому у меня и коня не отнимают. Наш управляющий сколько раз подъезжал, но директор заступается за меня.
У нас на стане красиво. Он стоит на вершине переката. Степь волнистая. На востоке — горы. Алтай. Когда воздух прозрачный, видны самые далекие снеговые вершины.
На стане нет воды. Ее возят с отделения на глупом старом мерине. По утрам, перед работой, студенты пробовали кататься на этой кавалерии. Оля тоже пробовала. У нее — ничего, все-таки получалось.
Сначала мы поставили студентов копнить сено. Каких только копешек они не нагородили: вкривь, вкось… Пришлось подучить.
Приехал я в тот день к студентам в полдень. Как раз перед обедом. Смотрю, девчата и парни вдесятером толкутся вокруг одной копны. Друг перед другом пыжатся, а толку чуть. То подцепят пласт и поднять не могут, а то выхватят навильник с воробьиный кулачок — тоже смехота. Сошел я с коня, взял у Василия вилы — был у них такой очкастый, — нарочно подцепил громадный навильник — и на попа. В таком положении нести легко. Перышко, а не навильник. Стали ребята по-моему работать. Пошло дело. Забрался я на копну, стал вершить. Тут как раз привезли обед. Я говорю студентам:
— Нажмем, ребята. Пустяки остались.
Парни работают, а девчата клеенку расстелили, готовят обед. И вдруг — топот. Смотрю: висит на спине у моего Лимура Ольга. Видать, хотела в седло сесть, да нога из стремени выскользнула — понес Лимур.
— Стой! — кричу.
Да где там! Уж если Лимур возьмет, криком его не остановишь. Ну, думаю, пропала девка, свалится под копыта и — конец.
Съехал я с копны — и к мерину. Бью, дурака, что есть мочи, трясет коняга всеми четырьмя ногами, понимает, видно, что беда у людей. Только разве ему с Лимуром в скачки играть? Вдруг развернулся Лимур, назад летит. Вижу, дело лучше. Ольга в седле. Одной рукой в гриву
Последние комментарии
9 часов 10 минут назад
14 часов 13 минут назад
22 часов 2 минут назад
1 день 33 минут назад
1 день 41 минут назад
2 дней 11 часов назад