«Господи, грязно-то как, пыльно! Тетю Дашу бы сюда с ее талантом качественно и стремительно наводить порядок. Сколько времени она тратит на Борькин кабинет? Минут тридцать — не больше… Хотя здесь, наверное, и ей пришлось бы повозиться: вон в углу, над обоями, какой слой паутины! Да и сами обои! Розочки, виньеточки, птичечки… Кажется, лет десять назад они были супермодными? Наверное, тогда их тут и наклеили… Интересно, а во сколько тетя Даша у нас сегодня появится? Перед Бориным днем рождения неплохо бы и генеральную сделать. Говорила я ей об этом или нет? Вроде бы сказала, а может… Вот идиотка! Ты о чем думаешь? Тебе сейчас время об обоях и уборке думать? Ты зачем сюда пришла? Ты слушать сюда пришла!»
Поля перевела взгляд со стены на Веру, заставила себя настроиться на ее волну и печально констатировала, что за те несколько минут, когда ее мысли где-то блуждали, здесь ровным счетом ничего не изменилось. Даже сидела Сосновцева все в той же театральной и, как ей самой казалось, чрезвычайно эффектной позе: кисть безвольно и манерно свисает с подлокотника, плечи полуразвернуты, голова томно откинута. Голос ее, звучный, профессионально поставленный, все так же взмывал вверх, к чешской люстре, мерцающей давно немытыми сосульками. И говорила она все о том же, будто в десятый раз с крошечными вкраплениями импровизаций читала давно и прочно зазубренный монолог…
— Я бы могла, конечно, сказать, что он еще пожалеет, но зачем? Хотя я знаю это абсолютно точно. Я чувствую это! Вы, девушка, в силу своей юности и неопытности еще не можете понимать всех нюансов…
Поля устало и обреченно кивнула. Она знала, какой текст последует дальше. Вера Сосновцева, некогда довольно популярная актриса, вот уже час рассказывала ей о бывшем любовнике Вадиме, который вроде бы и не бывший, потому что, когда ему плохо, приходит все к ней же, к Вере. А вроде бы и бывший, потому что, когда ему хорошо, он с этой молодой стервой, как вот теперь. Говорила о том, что «молодую наглую стерву еще жареный петух в зад не клевал, а клюнет обязательно и очень ощутимо». Если она и вспоминала о чем-нибудь, кроме Вадима, то только о театре… Поля уже однажды попыталась повернуть разговор в другое русло, поинтересовавшись последней ролью Веры в нашумевшем фильме. Но попытка оказалась безуспешной. Сосновцева лишь все с тем же горьким пафосом проронила:
— Я — театральная актриса. Только театр — это жизнь, а кино — так, тщета, суета, сиюминутность…
И это было банально, так же, как ее ироничный прищур, как ее модная манера пить, опрокидывая в себя коньяк залпом, точно водку, как мутный стеклянный столик с золотой окантовкой, на котором равнодушно соседствовали полупустая бутылка и Полина рюмка на низкой ножке. Свою рюмку Вера из рук не выпускала. Вот уже скоро час как Сосновцева продолжала методично и со вкусом напиваться. Красные пятна на ее скулах становились все ярче, горькие складочки в уголках губ все резче. А вот глаза не менялись. Пустыми и безнадежными они были с самого начала. Поля обратила на это внимание сразу, когда еще совершенно трезвая Вера открыла ей дверь и, приветливо улыбнувшись, сказала:
— Проходите.
Вообще, конечно, надо было принести не коньяк, а конфеты или что-нибудь к чаю. Это все Галка Лесина подсиропила: «Устрою, устрою я тебе встречу с Сосновцевой! Только ты учти, пожалуйста, что разговаривает она «под настроение». Так что бутылочку хорошего коньячка с собой захвати!» Говорила Галка размеренно, длинно растягивая окончания слов. И, наверное, поэтому в речи ее постоянно присутствовал некоторый убаюкивающий эффект. Впрочем, как и в мягких, нежных движениях пальцев. Поля тогда еще спросила:
— Ты думаешь, это будет удобно?
Честно говоря, спросила просто так, потому что положено задавать такой вопрос. Спросила и осторожно перенесла кисть из ванночки с теплым смягчающим составом на специальную подушечку.
— А почему неудобно? — Лесина пожала плечами и взялась за маникюрные щипчики. — Отношения у нас вполне приятельские. Я про Веру Васильевну знаю не по сплетням, не понаслышке… Кстати, она наверняка попросит, чтобы ты называла ее просто Верой — все молодится!.. Так вот, если я что-то говорю, значит, это точно. Ты только слушай и на ус мотай! Вера мне много чего рассказывала! Она ведь маникюр до сих пор регулярно, раз в неделю, делает, и только у меня… Да-а, уж за ногтями она следит, у нее просто бзик на этой почве какой-то. В общем, бери бутылку и смело выставляй ее на стол. Сосновцева сначала поотказывается для вида, а потом такая добрая, такая общительная станет. Все, что тебе надо для твоей книжки, в лучшем виде изложит. Сколько лет она в кино снималась? Явно всю эту кухню знает!..
Поля решила послушаться, купила персики в шоколаде и французский коньяк. Но уже от порога, от этого «проходите», от первого Вериного взгляда, неуверенно и жалко скользнувшего по плотному пластиковому
Последние комментарии
13 минут 12 секунд назад
22 минут 41 секунд назад
27 минут 58 секунд назад
48 минут 17 секунд назад
56 минут 57 секунд назад
1 час 18 минут назад