Мать Ваняты Пузырева надумала уезжать из села в какие-то далекие края. Ванята услышал об этом и страшно обрадовался. Раньше он никуда не ездил. Только в луга за сеном да на летнюю ферму к матери с пустыми бидонами для молока.
Но что это за дорога!
Теперь они уедут навсегда. Очень ему нужны это село и пустые бидоны, которые возит на ферму дед Антоний!
Даже не вспомнит никогда, даже дорогу сюда забудет!
Впрочем, может, когда-нибудь и наведается. Пройдет по селу, разыщет приятеля Гришу Самохина, которого дразнят козлом, и скажет:
— Удивляюсь, как ты еще тут живешь!
Ванята представил картину будущей встречи с Гришей и даже улыбнулся.
Здорово он все-таки придумал!
Жаль только, что вернется он в село не скоро. Ваняте не хотелось ждать тех туманных дней, и он решил объясниться с Гришей сейчас, немедленно. Услышит — наверняка умрет от зависти!
Ванята принялся искать кепку. На этот раз она оказалась в груде белья, которое мать гладила перед отъездом и складывала в чемодан.
Кепка была еще хорошая. Только замаслилась неизвестно отчего да козырек согнулся вдвое и стал похож на крышу голубятни.
Кепку изуродовал в драке Гриша Самохин.
Дрались они с Ванятой чуть ли не каждый день. Начиналось все по-хорошему: идут по улице мальчишки, болтают про свои дела и вдруг — шум, гам, летят в стороны пух и перья, кипит бой.
Ванята был слабее Гриши и поэтому терпел одно поражение за другим. Вздует Гриша приятеля и еще недоволен. Смотрит, как размазывает Ванята по лицу перемешанный со слезами пот, и говорит:
— Какой интерес с тобой драться? Как мочалка.
Трудно было понять, на каких подпорках держалась дружба Ваняты и Гриши. Умоется Ванята, исследует возле зеркала синяки и царапины и — снова к Грише. Никаких перемен, впрочем, после новых встреч не происходило. Все повторялось как в сказке про белого бычка.
Гриша считался в селе первым бойцом, и с ним никто не хотел связываться. Только Ванята не признавал Гришиной власти, сам при случае задирал приятеля и бился до последних сил. Уже лежит он пластом на земле, уже просить бы ему по всем правилам пощады, но нет, не сдается. Вертит головой, пинает противника ногами, норовит выскользнуть из цепких объятий.
Однажды, — было это, кажется, в прошлую субботу, — Ваняте все-таки удалось вывернуться вьюном из-под Гриши и затем обратить его в поспешное и позорное бегство. Правда, уже потом Гриша говорил, будто он бежал просто так, чтобы позлить Ваняту. Но хитроумной выдумке этой никто не поверил.
Так или иначе, но драки после этого прекратились. Видимо, бойцы раздумывали над тем, что произошло, взвешивали силы друг друга.
Сейчас Ванята готовился к новой встрече с приятелем. Интересно, что он запоет, когда узнает про отъезд? Ванята напялил свою «голубятню», встал на цыпочки и заглянул в тусклое с черными крапинками зеркало. Ванята закончил шестой класс, но ростом был мал и в селе звали его махоткой. Из зеркала пристально посмотрел его двойник — крутолобый, усыпанный до самых ушей веснушками. Картину дополняли торчащие во все стороны волосы и пуговичный, облупленный нос.
Иной с такой вот личностью вообще бы не подходил никогда к зеркалу и зря не расстраивался. Но Ванята был вполне доволен тем, что дала ему природа. Он поправил кепку, надвинул ее поближе к правому уху, показал самому себе язык и отправился на улицу искать Гришу Самохина.
Долго искать Гришу не пришлось. Он стоял возле колодца, смотрел, как дед Антоний поит коня из широкого помятого ведра. Конь пил медленно, с расстановкой. Он знал, что впереди у него нет особых удовольствий. Дед Антоний, который навечно закреплен за его душой и рыжим ребристым телом, впряжет его сейчас в телегу, стегнет для порядка по боку и поедет на ферму.
Ванята смотрел на коня и думал, что, может быть, видит его в последний раз. Но эти мысли тоже не вызвали в его душе ни особой тоски, ни разочарований. Там, куда они уедут с матерью, всего насмотрится. Мать, правда, пока не посвящала Ваняту в подробности их переезда. Но он не сомневался, что место это во всех отношениях хорошее, стоящее.
Куда попало мать не поедет. Она в колхозе лучшая доярка и в прошлом году даже получила орден на красной шелковой ленточке. Ванята всегда был спокоен за свою судьбу. Сейчас он стоял рядом с Гришей, смотрел, как неторопливо пьет конь воду, и думал, как лучше выразить Грише свои мысли об отъезде.
Но вот дед Антоний и его конь ушли. Ванята помедлил для приличия, поправил свою знаменитую кепку и потом, будто между прочим, сказал Грише:
— А мы с матерью насовсем из села уезжаем…
Гриша никогда и ничему не верил. В душе у него, наверно, без всякого складу и ладу были расставлены на каждом шагу знаки препинания — точки, запятые, вопросы. Не успеет человек рта раскрыть, а у
Мать Ваняты Пузырева надумала уезжать из села в какие-то далекие края. Ванята услышал об этом и страшно обрадовался. Раньше он никуда не ездил. Только в луга за сеном да на летнюю ферму к матери с пустыми бидонами для молока.
Но что это за дорога!
Теперь они уедут навсегда. Очень ему нужны это село и пустые бидоны, которые возит на ферму дед Антоний!
Даже не вспомнит никогда, даже дорогу сюда забудет!
Впрочем, может, когда-нибудь и наведается. Пройдет по селу, разыщет приятеля Гришу Самохина, которого дразнят козлом, и скажет:
— Удивляюсь, как ты еще тут живешь!
Ванята представил картину будущей встречи с Гришей и даже улыбнулся.
Здорово он все-таки придумал!
Жаль только, что вернется он в село не скоро. Ваняте не хотелось ждать тех туманных дней, и он решил объясниться с Гришей сейчас, немедленно. Услышит — наверняка умрет от зависти!
Ванята принялся искать кепку. На этот раз она оказалась в груде белья, которое мать гладила перед отъездом и складывала в чемодан.
Кепка была еще хорошая. Только замаслилась неизвестно отчего да козырек согнулся вдвое и стал похож на крышу голубятни.
Кепку изуродовал в драке Гриша Самохин.
Дрались они с Ванятой чуть ли не каждый день. Начиналось все по-хорошему: идут по улице мальчишки, болтают про свои дела и вдруг — шум, гам, летят в стороны пух и перья, кипит бой.
Ванята был слабее Гриши и поэтому терпел одно поражение за другим. Вздует Гриша приятеля и еще недоволен. Смотрит, как размазывает Ванята по лицу перемешанный со слезами пот, и говорит:
— Какой интерес с тобой драться? Как мочалка.
Трудно было понять, на каких подпорках держалась дружба Ваняты и Гриши. Умоется Ванята, исследует возле зеркала синяки и царапины и — снова к Грише. Никаких перемен, впрочем, после новых встреч не происходило. Все повторялось как в сказке про белого бычка.
Гриша считался в селе первым бойцом, и с ним никто не хотел связываться. Только Ванята не признавал Гришиной власти, сам при случае задирал приятеля и бился до последних сил. Уже лежит он пластом на земле, уже просить бы ему по всем правилам пощады, но нет, не сдается. Вертит головой, пинает противника ногами, норовит выскользнуть из цепких объятий.
Однажды, — было это, кажется, в прошлую субботу, — Ваняте все-таки удалось вывернуться вьюном из-под Гриши и затем обратить его в поспешное и позорное бегство. Правда, уже потом Гриша говорил, будто он бежал просто так, чтобы позлить Ваняту. Но хитроумной выдумке этой никто не поверил.
Так или иначе, но драки после этого прекратились. Видимо, бойцы раздумывали над тем, что произошло, взвешивали силы друг друга.
Сейчас Ванята готовился к новой встрече с приятелем. Интересно, что он запоет, когда узнает про отъезд? Ванята напялил свою «голубятню», встал на цыпочки и заглянул в тусклое с черными крапинками зеркало. Ванята закончил шестой класс, но ростом был мал и в селе звали его махоткой. Из зеркала пристально посмотрел его двойник — крутолобый, усыпанный до самых ушей веснушками. Картину дополняли торчащие во все стороны волосы и пуговичный, облупленный нос.
Иной с такой вот личностью вообще бы не подходил никогда к зеркалу и зря не расстраивался. Но Ванята был вполне доволен тем, что дала ему природа. Он поправил кепку, надвинул ее поближе к правому уху, показал самому себе язык и отправился на улицу искать Гришу Самохина.
Долго искать Гришу не пришлось. Он стоял возле колодца, смотрел, как дед Антоний поит коня из широкого помятого ведра. Конь пил медленно, с расстановкой. Он знал, что впереди у него нет особых удовольствий. Дед Антоний, который навечно закреплен за его душой и рыжим ребристым телом, впряжет его сейчас в телегу, стегнет для порядка по боку и поедет на ферму.
Ванята смотрел на коня и думал, что, может быть, видит его в последний раз. Но эти мысли тоже не вызвали в его душе ни особой тоски, ни разочарований. Там, куда они уедут с матерью, всего насмотрится. Мать, правда, пока не посвящала Ваняту в подробности их переезда. Но он не сомневался, что место это во всех отношениях хорошее, стоящее.
Куда попало мать не поедет. Она в колхозе лучшая доярка и в прошлом году даже получила орден на красной шелковой ленточке. Ванята всегда был спокоен за свою судьбу. Сейчас он стоял рядом с Гришей, смотрел, как неторопливо пьет конь воду, и думал, как лучше выразить Грише свои мысли об отъезде.
Но вот дед Антоний и его конь ушли. Ванята помедлил для приличия, поправил свою знаменитую кепку и потом, будто между прочим, сказал Грише:
— А мы с матерью насовсем из села уезжаем…
Гриша никогда и ничему не верил. В душе у него, наверно, без всякого складу и ладу были расставлены на каждом шагу знаки препинания — точки, запятые, вопросы. Не успеет человек рта раскрыть, а у
Последние комментарии
3 часов 14 минут назад
3 часов 55 минут назад
3 часов 56 минут назад
5 часов 56 минут назад
12 часов 2 минут назад
12 часов 13 минут назад