Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932 [Саша Черный] (fb2) читать онлайн

Саша Черный Собрание сочинений в пяти томах Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917–1932

Саша Черный (Фото 20-х гг.)

Анатолий Иванов. Русский ковчег. Муза Саши Черного в эмиграции

У каждого истинного поэта есть своя суверенная территория, где он полновластный хозяин. Многие читатели поэтической вотчиной Саши Черного, безусловно, назовут городскую квартиру. В квартире этой один российский интеллигент, по-чеховски рефлексирующий или — по Саше Черному — «нищий духом», ведет безысходный спор с другим таким же индивидуумом либо с самим собой. В другом варианте на этой жилплощади может размещаться пошляк-обыватель со своими чадами и домочадцами, погрязший в жалком и смехотворном быте мещанской «обстановочки».

Было бы, однако, заблуждением думать, что это отгороженное от мира, оклеенное обоями четырехугольное убежище — излюбленное место пребывания самого поэта. Как раз наоборот. Отсюда он всей душой стремился на свободу — в «зеленое полубытие» леса или к пустынности и успокоительному, вековечному шуму морского побережья. Из прилюдного одиночества — к робинзоновскому уединению:

Но если в его руке оказывалась детская ладошка, если рядом радостно скакала псина, если с ветки с участием поглядывал чиж, если… (подобный перечень, вплоть до самых мизерных мурашей, можно длить и длить), то это соседство было ему ничуть не в тягость. Как единение с частью природы, которое вселяло в душу Саши Черного покой и волю.

В мироощущении поэта-сатириконца преобладало не отрицание, как это принято думать, а приятие мира, восхищение его дивной красой, желание сказать ему в первую очередь «да». Очарованный странник, он не мыслил своего жизненного пути «без смеха, без песен, без вина, без беспечной радости легкого бродяги на легкой земле». И впрямь суждено ему было стать вечным скитальцем, но далеко не по доброй воле. Да и легкой землей едва ли можно назвать чужеземье, по градам и весям которого пролегла эмигрантская одиссея поэта. Именно таким — одиноким пилигримом — остался он в памяти собратьев по перу и по изгнанию: «Взвалил котомку на усталые плечи; настоящую котомку, не символическую; взял с собой лукутинскую, раскрашенную табакерку — на добрую память и один-единственный томик в холщовом переплете — „Русские сказки“ Афанасьева. И пошел пробираться меж автомобилей и мотоциклов, в шуме, в сутолоке, в суете многомиллионных жадных городов…»

Исход из России… Решение о добровольном изгнанничестве не было импульсивным и скоропалительным. Саша Черный долго медлил с последним шагом, прекрасно сознавая, что он станет роковым в его судьбе.

Рожденный как поэт «днями свободы» первой русской революции, Саша Черный должен бы — это кажется самоочевидным — приветствовать исполнение давней мечты передовых людей России — свержение самодержавия. Свершилось. «Что это была за великолепная пышная свадьба: красные цветы, веселые огни горящих участков, поздравления соседей, милая, стыдливая, любящая улыбка на лице прекрасной невесты Свободы, ликующие, восторженные лица свободных граждан на улицах, — так отпраздновали свадебку, что дай Бог каждому» — так описывает мартовские иды 1917 года А. Аверченко. Как тут не вспомнить стенания героя «Сатир» Саши Черного на перешейке двух революций: «Я жених непришедшей прекрасной невесты…» Но вот возлюбленная стала законной супружницей, и в скором времени тот же коллега Саши Черного по «Сатирикону» был поражен, как разительно изменился ее облик: «Гляжу я на ее сонное ожиревшее лицо и думаю: — Эй ты, матушка! Да знаешь ли ты, что эта контрреволюция в тебе самой и сидит, во всем заспанном лице, в этой широкой жадной пасти, в этом объемистом чреве, которое никак не могу наполнить, как ни работаю, как ни тружусь».

Долгожданное освобождение обернулось в скором времени «сумерками свободы», разгулом сил зла, самораспадом общества, гибелью великой державы, страданием миллионов людей, дантовым адом, воплощенным в действительность. Почему просчитались и оказались столь недальновидны в своих радужных ожиданиях лучшие наши умы и чистые сердца? Потому ли, что народ оказался не готовым к свободе и на поверхность всплыли в буквальном смысле «низы» общества, люди жизненной обочины — проходимцы и криминальные элементы, особенно вольготно чувствующие себя в нестабильной обстановке смутного времени? Каин всегда проворней, беспринципней и решительней, чем Авель.

В середине 1917 года, задолго до Октября, до кровавого хаоса братоубийственной усобицы, Саша Черный определит свершившееся на его глазах и при его участии (в Пскове он был избран заместителем комиссара Совета солдатских депутатов Северного фронта) словами «Русская Помпея». Большевики попытались обуздать эту дикую стихию, установив диктатуру пролетариата, неизбежно сопряженную с насилием, деспотизмом, подавлением инакомыслия. Для Саши Черного, обостренно воспринимавшего всякую несправедливость и превыше всего ставившего независимость, усиливающийся идеологический диктат и политизация слова были непереносимей, нежели физические лишения. Спор художника с властью, равно как и конформизм, обычно губителен для первого. Речь идет здесь не только о прямой физической расправе, но шире — о потере таланта, распятии духа, ибо, как писал Саша Черный, «искусство за себя мстит и рабства не терпит». Режим, установившийся в отечестве, посягал, по его мнению, на тайную свободу, которая потребна поэту, чтобы вольно говорить с миром. Есть ли надежда охранить от посягательств свои нравственные принципы, достоинство, свободное перо в Совдепии, как называли тогда Советскую Россию? В результате мучительных раздумий поэт выбрал из двух зол, как ему казалось, меньшее. Ибо…

…Ибо эмиграция, что там ни говори, вовсе не благо, а прежде всего ущерб, излом в судьбе человека, для которого слова «родина-мать» не пустой звук. Вынужденная изоляция несет с собой, в первую очередь, не обретения, а потери. Врастание в чужой этнос, в чужую культуру — процесс болезненный и едва ли возможный (потому-то эмигранты так упорно держатся вместе до конца дней своих). Недаром и Саша Черный, оказавшись по ту сторону, ощутил себя загнанным в тупик: «Всякий честный человек должен покончить с эмиграцией. Осталось два выхода: пуля в лоб или принять жизнь Запада, раствориться в ней, отыскать свое место и перестать быть эмигрантом». Но последнее — обычно удел тех, у кого нет ничего за душой: те приспособятся к любым условиям, легко сменят отечество, как ненужную одежду.

Есть и еще одна сторона этой проблемы — этическая. Разве менее предпочтительна и достойна позиция искупления, занятая Ахматовой, как бы бросившей упрек всем, оставившим разоренный дом:

Каждый выбирает жизненный путь по себе и у каждого своя правота. И потому поостережемся воздавать хвалу или, напротив, осуждать за тот или иной выбор. Трагична и тяжела была участь тех, кого исторический потоп захлестнул на родной земле, и тех, кто пытался спастись в эмигрантском ковчеге.

Когда-то, в предвидении грядущих, смутно чаемых жизненных метаморфоз, Саша Черный заверял: «Подожди! Я сживусь со своим новосельем — как весенний скворец запою на копье!» Увы, совсем не такое новоселье мнилось ему. Вновь предстала перед ним столица Германии, где он не раз бывал в качестве туриста. Но теперь в ином статусе, не без едкой горечи титулованная Ходасевичем «мачехой российских городов».

Впрочем, многим из прибывших сюда россиян ситуация на первых порах не представлялась столь уж катастрофичной. Начальный этап изгнания ознаменовался бурным всплеском книгоиздательства, рассчитанного не только на эмигрантский рынок, но и на Советскую Россию, с которой заключались многочисленные договоры, оформлялись заказы на взаимные поставки книг. Границы пересекали и книги, и люди. Оттуда, из метрополии, постоянно шел приток творческой интеллигенции, которой удавалось вырваться на время за кордон. «Здесь бездна всяческого литературного дела», — пишет Саша Черный в Париж Куприну. Позднее, сам оказавшись во Франции, он еще не раз вспомнит со вздохом «о прекрасных днях берлинской жизни».

«Берлинский Аранжуэц», как Саша Черный именовал издательский бум, был недолог — три-четыре года. За это время поэт успел переиздать в новом, дополненном виде двухтомник — «Сатиры» и «Сатиры и лирика», выпустить целую вереницу книжек для самых маленьких, прежде всего «Детский остров». И наконец, увидела свет третья книга стихов Саши Черного. Книга, с обложки которой звучит скорбное и неутолимое слово «Жажда». В выходных данных значится, что вышла она «в издании автора». Что сие означает, поэт, с присущей ему самоиронией, раскрывает в письме к А. Куприну: «„Издание автора“ — очень сложная комбинация из неравнодушного к моей музе типографа, остатков случайно купленной бумаги, небольших сбережений и аванса под проданные на корню экземпляры. Типографию уже окупил, бумагу тоже выволакиваю. Вот до чего доводит жажда нерукотворных памятников».

Состав и структура книги продиктованы самой жизнью — не только судьбой автора, но ходом истории всей страны. Первой в череде бедствий, обрушившихся на Россию, была «та самая великая, идиотская война, от которой все и пошло…». Именно это короткое и страшное слово «война» вынесено в заголовок раздела, которым открывается книга. С первых дней войны поэт был отправлен в действующую армию и все три года не снимал солдатское сукно. Пацифист до мозга костей, он не мог привыкнуть к взаимоуничтожению людей. И тем более гордиться, под стать Н. Гумилеву, что «творишь великое дело войны». Из всеобщего сумасшествия и одичания поэт не видел иного выхода, кроме единственного, могущего прийти в голову разве что ребенку, либо… Саше Черному — выхода, столь же гениально простого, сколь и утопичного. Своими мыслями он поделился с писателем А. М. Федоровым, встретившимся с ним на фронтовых дорогах:

«— Дико и страшно все это. <…> Я не понимаю, как там на войне те, которые воюют, убивают и погибают сами, не опомнятся, не крикнут во весь дух — „Не хотим больше воевать! Не можем!.. Это страшно!..“

— А не будет ли еще страшнее, если найдутся такие, которые крикнут это?.. Ведь все сразу крикнуть не смогут.

— Нет, все, все сразу должны крикнуть… Только так… Только когда все сразу, — как-то по-детски восторженно и вместе с тем болезненно вырвалось у него».

На этой человеческой бойне ему довелось воочию и вдосталь наглядеться на людское горе, на изувеченные солдатские тела, на физические и душевные мучения (ведь — напомню, на войне он был санитаром), изведать всю неизмеримую глубину народных страданий. Недаром в стихах, написанных позже, когда поэт вырвался из этого пекла, война была явлена как великая страда, то есть страдание и одновременно изнурительная работа, с которой справляются всем миром. Они лишены какой-либо ура-патриотичности и героических славословий. В сугубо прозаических, почти документальных зарисовках с натуры (сборный пункт, этап, постоялая квартира, разгрузка вагонов, постирушка на привале, окоп, лазарет, операционная) предстает будничная изнанка войны.

Но, «внимая ужасам войны», не следует забывать, что именно година испытаний выявляет все лучшее, что есть в народной душе. Тяготы солдатчины Саше Черному довелось переносить бок о бок с простым людом — крестьянами и рабочими, облаченными в казенное сукно, и именно в них нашел поэт заряд бодрости, жизнестойкости и то здоровое начало, что способно противостоять нравственному распаду человечества. Наблюдения эти найдут отклик много позже в «Солдатских сказках» Саши Черного.

Следующий этап переломного времени, который получил отражение в поэзии Саши Черного, — беженская эпопея. Гражданская усобица лишила крова и разметала по просторам бывшей Российской империи тысячи мирных обывателей. Рок событий вынес Сашу Черного в Виленскую губернию. Здесь он задержался на год с лишним, пережив чехарду властей и режимов. То было время мучительных раздумий, осмысления происшедшего. «Почему у нас после революции столько интеллигентов разбежалось куда глаза глядят?» — полюбопытствовала однажды гостья Саши Черного, виленская гимназистка. Поэт усмехнулся и быстро ответил: «Раньше видели прекрасные сны, а потом проснулись».

Что говорить — пробуждение было горьким. Не избавиться от тягостных дум — можно лишь попытаться отгородить себя от них, как ширмой, работой. Скажем, поселиться где-нибудь на хуторе под Вильно.

Именно здесь родились небольшие поэмы и стихи, объединенные впоследствии поэтом в раздел «На Литве». Подспудно стихи пронизаны ожиданием, что скоро закончится этот кошмар, и одновременно безысходностью. Любая мирная картина — пусть это будет гнездо аистов — вызывает строки, исполненные пронзительной боли и тоски:

То же можно сказать о стихах, написанных уже по ту сторону границы, когда поэт из «чистилища» — остановки перед дорогой в рай или в ад, каким стала для него Литва, перебрался в Германию. Они были собраны воедино под общим заглавием «Чужое солнце». Не правда ли, что-то знакомое слышится в этом словосочетании? Ну как же! «Чужое небо» — так назвал книгу стихов Н. Гумилев. Его неожиданная, мученическая смерть явилась для современников олицетворением расправы красного режима над свободным искусством. Взгляд этот разделял и Саша Черный, о чем без обиняков сказано в его предисловии к подборке стихов из «Шатра».

Но кроме этой переклички с Гумилевым, в названии раздела присутствует потаенная связь с собственным «веселым духом» Саши Черного. У каждого истинного поэта присутствуют некие сквозные образы, которые могут служить своего рода знаками их поэтического мира. К примеру, у Тютчева это ночь, у Блока — вьюга, у Пастернака — ливень… Если бы мы задались целью выделить подобный символ поэзии Саши Черного, то, безусловно, им бы явилось слово «солнце». Дело даже не в частотной его повторяемости, а в том, что солнечными лучами пронизано, освещено, согрето все написанное Сашей Черным. И подлинно: есть ли что слаще этой изначальной радости бытия, дарующей жизнь всему сущему.

Эта вполне реальная зависимость мироощущения от капризов погоды с улыбкой подмечена в анонимной эпиграмме, появившейся на страницах «Сатирикона» и принадлежащей перу Саши Черного.

Сочетание слов «чужое» и «солнце» для Саши Черного — антитеза, нечто противоестественное и даже трагическое. Заметим мимоходом, что померкший свет — одна из распространенных метафор литературы первых лет изгнания. «Солнце мертвых» И. Шмелева, «Европейская ночь» В. Ходасевича. Выскажу еще одну догадку: не себя ли самого, бредущего во «тьме чужой и зарубежной», увидел Саша Черный в образе слепца на берлинской панели.

Нет, оно, конечно, не виновато, ибо, даже став чужим, давало возможность продолжить жизнь на «двоюродной родине новой». Поэт иными глазами начинает присматриваться к Германии — стране, давшей приют ему и его соотечественникам. После «русского бушующего ада» отрадно было наблюдать жизнь, протекающую «в извечных медленных трудах», видеть в местных жителях то, от чего давно отвык, — «вежливость, и честность, и веселость». И словно затем, чтобы «забыть проклятый день вчерашний», поэт раз за разом устремляется из Берлина то в готическое средневековье немецких городков, то в сельскую тишь, то на морское побережье или в горы («как вам каменный бунт описать?»). Описания эти, по правде говоря, зачастую походят на добросовестный отчет о вояже, состоящий из путевых фиксаций и перечислений. Они могли бы показаться скучными и утомительными, если бы не особая избирательность поэтического видения Саши Черного («лягушонок уходит в канаву припрыжкой смешной»). И еще. Если бы от этих прогулок по шумной и пестрой ярмарке жизни не возникало ощущение какого-то бездонного, щемящего сердце одиночества и горечи: «Только мы — полынь в чужих полях». Можно сколько угодно повторять как заклинание: «Ничего не случилось в далекой несчастной земле», но над пышными кронами буков, над черепицей немецких крыш, над пустыней морских вод вновь и вновь перед мысленным взором поэта будет всплывать сияющий купол Святого Исаакия. Не раз он совершит во сне или в воображении прогулки по Петербургу.

Истинно говорят: нельзя унести родину на подошвах башмаков. Да и много ли увезешь в «беженских чемоданах»? Подчас даже маститые писатели, задумав переиздать на чужбине свои старые сочинения, но не имея текстов, вынуждены были давать объявления в газетах о розыске собственных книг. Но вот единственное, что удалось вывезти и сберечь почти всем им — и пишущим, и читающим — это память сердца. Должно быть, пространственная удаленность обостряет духовное зрение, а невозвратность потери заставляет особенно упорно держаться за родное слово, поклоняться национальным святыням. «Ни внутри России — ни прежде — не выстанывалось и не выпевалось столько любви, тоски и веры, сколько у них, оторванных от материнского тела. Надо согласиться: в разлуке они обрели ее больше, глубже, чище и кровней, чем мы здесь, где черты ее от холодной и слепой близости стали стираться» — эти слова принадлежат нашему современнику В. Распутину, пораженному взлетом национального самосознания, открывшегося ему в «возвращенной» литературе эмиграции.

Ностальгия — этот горчайший вздох литературы изгнания — с течением лет не оставался неизменным. Поначалу, когда боль была еще свежа и краски не выцвели, Саша Черный создал целую вереницу стихотворений, объединенных под знаменательным заголовком «Русская Помпея». Поэт пытался в них воссоздать потерянный и, увы, невозвратимый рай, каким теперь ему виделась прежняя жизнь. Открывался этот раздел строками, в которых чудесным образом соединена трагическая поступь эпитафии и воздушная недостижимая реальность сновидений:

И точно так же, как нельзя вернуть детство, невозможно вернуть былое, вернуться в «огромную, несуразную и милую страну, называвшуюся Россией». Правда, кое-кто подумывал, что со временем обстановка в стране станет более нормальной и тогда начнется возврат на родину. Однако Саша Черный решил для себя окончательно и бесповоротно: «Что бы ни случилось, я не вернусь обратно. Потому что моей России более нет и никогда не будет!»

Между тем ситуация в мире менялась. Германия оказалась охваченной жесточайшим экономическим кризисом. Существовавшие и без того на птичьих правах эмигранты вновь были вынуждены пуститься в кочевье. Вот только куда: на восток или на запад? Одни, подобно чеховским сестрам взывавшие: «В Москву! В Москву!», мечтали о советской визе. Другие стремились попасть в Париж, приобретший к 1923 году неофициальный статус общественного и культурного центра русского зарубежья. А что же Саша Черный? Не привыкший «действовать скопом», он неожиданно выбрал «вечный город». Но не потому, что все пути ведут в Рим, как гласит древнее изречение, а скорее всего из-за того, что с Италией были связаны воспоминания о самых светлых и безмятежных днях его жизни.

На сей раз Рим был увиден поэтом не глазами форестьера — путешествующего чужестранца, а изнутри — глазами не слишком желанного гостя, нагрянувшего без приглашения и без средств к существованию. Древний город предстал перед поэтом не своей музейной стороной, не великолепием цветущей природы. Здесь довелось ему встретиться с нагло марширующими фашистскими молодчиками и грохочущими новостройками, теснящими вечность. Для своих прогулок Саша Черный избирает обычно тихие, недостопримечательные уголки, куда не добираются болтливые гиды. Именно здесь он начал заполнять страницы «Римской тетради» — стихотворного цикла, который долго пребывал в рукописном виде, ибо печататься было негде. Русских в Риме проживало мало, а стало быть, своих газет, журналов, издательств там не было. Вот почему, год спустя, Саша Черный решает вновь сменить местожительство и не без труда перебирается в Париж — город, которому суждено было стать конечным пунктом его беженской одиссеи и где он обосновался до конца своих дней.

Дотоле не бывавший в Париже, он с интересом присматривается к будням французской столицы. Рядом шумела чужая, манящая жизнь, со своими соблазнами, обычаями, укладом. Неудивительно, что в его поэтический мир входит простой люд, парижане: каменщики, неспешно беседующие в угловом бистро, и рыболовы, застывшие у парапета Сены, и мастеровые, гоняющие на пустыре мяч, и разноликий контингент парижской подземки, и «собачий парикмахер» — старик, «с лицом значительным и тонким»… Всех их объединяет, по мнению Саши Черного, прочный, обстоятельный быт, в котором воплощены исконные человеческие ценности — добросердечие, порядочность, уважение к своему мастерству, национальная гордость, семейные радости… Все то, к чему так отрадно прикоснуться, хотя бы зрительно, «тайному соглядатаю», каким ощущает себя поэт. Бывает, правда, сорвется что-нибудь едко-острое по адресу «сотен пар двухспальных», заставляющее вспомнить былого сатириконца, беспощадного насмешника и ирониста.

Вообще поразительна эта метаморфоза — превращение желчного и ядовитого сатирика в художника иного склада — «самого грустного из тех, кто шутит по профессии, самого незлобного из тех, кто бичует». Это определение, принадлежащее М. А. Осоргину — одному из самых значительных писателей русского зарубежья, перекликается с другим — «невинная проказливость», которое дал юмору Саши Черного А. Куприн. По-видимому, не только жизнь пообтесала ершистого поэта — само вынужденное и бессрочное плаванье в эмигрантском ковчеге заставляло поумерить сатирический пыл, ограничить смех целым рядом табу: «Лежачего бей осторожно, особенно если он твой брат-эмигрант. Помни, что в эмиграции есть своя юмористическая теща из старого „Будильника“: карт-д’идантите (право на жительство. — А. И.), падение курса, оборванный эмигрант, сидящий на чемодане у швейцарской границы, и т. п. милые вещи. Если можно, дорогой Смех, никогда не касайся этих тем… Пожалуйста!»

Но была тема, ради которой Саша Черный не расставался со своим сатирическим колчаном и на чужой стороне. Это — большевизм. Казалось бы, СССР — отрезанный ломоть, что до него поэту? Но он, как и большинство россиян, потерявших отчизну, был прикован мысленно не только к прошлому, но и к творящемуся там сегодня, по словам Саши Черного, к «горестной и темной современности, угрюмому и ущемленному советскому быту, столь же непонятному для нас, как Китай иностранцам». Потому, наверное, эмигранты так жадно и ревниво вчитывались в случайно попадавшие на Запад советские газеты и переданные с оказией письма, недоверчиво прислушивались к речам залетных «соловьев», расписывающих красную новь, стараясь уловить хотя бы крупицы правды и уразуметь происходящее в Советской России. Да, родина никак не отпускала их. В сущности, все это было проявлением той же любви, принимавшей порой болезненную форму отрицания. Пожалуй, наиболее емко Саша Черный выразил это раздиравшее его чувство в двуединой поэтической формуле:

За этими словами кроется многое: и все, что потеряно, и все, кто повинны в этой утрате, кому нет прощения. Отсюда понятно, почему сатиры и эпиграммы Саши Черного в адрес тех, кто внес свою лепту в поругание отечества, в попрание гуманистических устоев, дышат таким «неугасимым неприятием и ненавистью к красному быту, красному политическому иезуитству и бесчеловечности». Но, как писал А. Блок, ирония — явление не созидающего, а разлагающего смеха. Злоба — плохой советчик, и ненависть бескрыла. И еще одно замечание: смех только тогда полнокровен, когда питается непосредственными, живыми впечатлениями, а не их отражениями и пересказами. И потому, мне кажется, далеко не всегда политические инвективы позднего Саши Черного убедительны и достойны его дарования. Впрочем, будем судить по лучшему, что создано в эмиграции: где поэт так же по-донкихотски непримирим, его газетная муза по-прежнему воинственна и язвительна («подсыпает в чернильницу перцу»), а «отравленное перо» остро, гневно и беспощадно.

Мучительное состояние раздвоенности — «ноги здесь, а сердце — там, далече, уплывает с тучей на восток» — не могло длиться долго. Надо было как-то обустраиваться, приноравливаться к обычаям и условиям жизни общества, давшего приют «осколкам разбитого вдребезги». Мало-помалу начал складываться обособленный «эмигрантский уезд», как не без иронии окрестил Саша Черный это «государство в государстве», почти неслиянное с окружающей действительностью. Оно имело свою прессу, театры, клубы, рестораны, детские приюты и школы, свои землячества, союзы, конгрессы и свои праздники (как традиционные — Рождество, Пасха, так и вновь заведенные — «День русской культуры», «День инвалида», балы прессы и др.). Естественно, что у русской диаспоры появились свои бытописатели и историографы. Так, Н. Тэффи, с присущим ей сарказмом, положила начало жизнеописанию «русского Парижа»: «Это был небольшой городок — жителей в нем было тысяч сорок, одна церковь и непомерное количество трактиров». И впрямь, уездный городишко.

А если всерьез, что, собственно, мы знаем о наших соотечественниках, в силу различных жизненных обстоятельств оказавшихся на чужбине и сполна испивших там чашу физических и душевных страданий? При слове «эмиграция» (речь идет о «первой волне») прежде всего вспоминают прославленные имена — Шаляпин и Вертинский, Анна Павлова и Михаил Чехов, Дягилев и Балиев, Рерих и Билибин, Рахманинов и Стравинский, Бердяев и Шестов, Бунин и Алехин… Всех не перечесть. Но не следует забывать, что это даже не надводная часть, а только самая вершина огромного айсберга. Ведь жили и творили те, кто составил цвет русской культуры, не на олимпийских высотах, отъединенных от дольнего мира, а среди своих соотечественников, плывущих вместе с ними, «как путники в бурю, на темном чужом корабле». И обращались они прежде всего к ним, в рассеяньи сущим, мыкающим долю от Берлина до Харбина, от Сан-Франциско до Сан-Паулу.

Эмигрантское столпотворение перемешало народности, сословия, иерархии старой России. Чистых и нечистых. Сановников и простолюдинов. Тех, кто были верноподданы и законопослушны, и тех, кто встречал в штыки любые реформы, направленные на укрепление государственности. И даже тех, кто знаками одобрения встречал сообщения о террористических актах и с упоением выкликал: «Буря! Скоро грянет буря!» Вот и накликали. Теперь этот ковчег, представляющий скол России, влекло незнамо куда, все далее от родимого порога.

…Как-то мне довелось лицезреть необычное природное явление: плавучий остров. Изрядный кусок суши размером в несколько десятков метров медленно двигался вдоль волжских берегов. Словно видение, мираж — и в то же время достоверно реален и обозрим. На нем колыхались травы; над цветами, казавшимися ярче и привлекательней, нежели те, что росли под ногами, порхали как ни в чем не бывало бабочки. По-своему он был прекрасен, этот отторженец, унесенный бурей. Прекрасен, но обречен. Не суждено ему было прикрепиться к иным берегам. Разве что какие-то семена могли перелететь на материк и, пав на чужую почву, дать всходы среди непривычной флоры, вдали от родимого предела. Вот таким кочующим островом — прекрасным и обреченным — представляется мне эмигрантская Россия. Плыть ей и плыть…

«Куда ж нам плыть?» — над этим мучительным вопросом бились лучшие умы зарубежья. Ответы были разные. Так И. А. Бунин с непререкаемостью библейского пророка провозглашал: «Мы, как Ивиковы журавли, разлетелись по всему поднебесью, чтобы свидетельствовать против русских убийц, и у каждого из нас за пазухой гвоздь для советского гроба». Другие видели миссию русской эмиграции в сохранении духовных родников и национальных святынь, повторяя как девиз: «Мы не в изгнании, мы в послании». Ну а что оставалось безъязыковой эмигрантской массе, простым бедолагам — доживать свои скудные дни в борьбе за существование и сгинуть без следа в чужой земле? А может — чего уж там! — постараться поскорей отрешиться от прошлого, приспособиться к новым условиям, европеизироваться или американизироваться, найти свою житейскую нишу? Правота есть в каждом из этих путей. Да и возможен ли, право, однозначный ответ?

Но все же что объединяло это множество человеческих одиночеств, заброшенных волей судеб к черту на кулички? Ужели только борьба за выживание заставляла их держаться сообща? Должно быть, ближе других к уразумению смысла русской эмиграции подошел В. Набоков, сформулировав идеалы, под знаком которых жили изгнанные из России, так: презрение, верность и свобода. Это то, что укрепляло дух и жизнеспособность русского человека на чужбине. Если мы сегодня в отечестве своем, имея крышу над головой, с опаской вглядываемся в завтрашний день, то каково было им — без собственного крова, без средств к существованию, без гражданских прав, без знания языка, без навыков к какому-либо ремеслу, ибо в большинстве своем это были люди умственного труда. И тем не менее, они — герои Саши Черного, оказавшиеся на чужбине, — несмотря ни на что сохранили лучшие качества, которые отличали интеллигенцию, — нравственную чистоплотность, добропорядочность, совестливость, готовность искупить свои убеждения собственной судьбой.

Стоп! Помнится, в дореволюционных сатирах Саши Черного интеллигент был представлен в иных красках: «худосочный, жиденький и гадкий», «разрешитель проблем мировых»… Но противоречия здесь нет. Надо отличать зло в чистом виде (пошлость, глупость, хамство), которое Саша Черный именовал человеческим бурьяном, рухлядью людской, от недостатков обычного, среднего человека, который «то змей, то голубь — как повернуть». Если по молодости лет поэт-сатирик пытался «повернуть» — исправить нравы, выставляя пороки в кривом зеркале смеха, то испытания и опыт прожитых лет утвердили его в другой истинности: «мудрость жалости порой глубже мудрости гнева». Надо вовсе не изничтожать сатирой «малых сих», придавленных грузом забот и горестей, а помочь им.

Саша Черный не только уверовал в «мудрость жалости» как в некий общий жизненный принцип, но и следовал ему сугубо утилитарно. Надо помочь! Таков смысл многих его стихотворений, призывающих сделать пожертвования на детский приют или приглашающих соотечественников на писательский бал в пользу нуждающихся. Движимый чувством сострадания и любви, поэт никогда не отказывался от практической помощи всем страждущим. Об этом прекрасно сказал М. А. Осоргин: «Всегда, когда бывали сборы на бедных-безработных, на детей или благотворительные вечера, — в числе первых с воззванием выступал А. Черный, участвовал в организации разных такого рода дел и на эстраде выступал не раз. И по личной доброте, и по личному пониманию, что такое нужда, и, конечно, ради единственного радостного удовлетворения, — что вот можно, ничего как будто не имея, дать больше, чем дает имеющий».

Ясно, что этим стихотворным однодневкам, имеющим чисто прикладной характер, суждено было кануть в Лету. Сколько времени и сил поэта ушло на эту черновую работу в ущерб свободному вдохновению! Но недаром любители поэзии втайне уверены, что поэт и в жизни должен походить на свои стихи. Саша Черный, всем своим творчеством исповедующий любовь и добро, не мог быть иным в реальной жизни, в своей земной юдоли.

Думается мне, что подавляющая часть созданного поэтом за годы изгнания носит подвижнический характер. Перед ним, как и перед большинством его собратьев по перу, оказавшихся за границей, возник вопрос: о чем писать и во имя чего? Абстрагироваться ли от горестной и темной действительности, от трагедии русского бездорожья и направить свою творческую фантазию в бесконечность пространств и времен? Избравших эту стезю было немало.

Выбор Саши Черного содержится в его же вопросе, заданном им в одном из писем: «О чем писал бы сейчас Чехов, если бы жил с нами в эмиграции?» Неспроста из всего пантеона отечественной литературы выбран Чехов — писатель, повествовавший о повседневности, об обычной людской мелкоте, обо всех сирых и обездоленных, бредущих во мраке безысходности. Однако, следуя его заветам, надо было не упиваться общей бедой, а, напротив, постараться поднять дух читателя, заставить его улыбнуться, обнаружив в самой безвыходной ситуации комическое. Безоглядного веселья, конечно, ждать не приходится. В любой усмешке позднего Саши Черного слышатся меланхолические, даже щемящие нотки. Почему?

Подобно неким столпам в эмигрантском наследии Саши Черного возвышаются две поэмы, как бы определяющие круг тем и устремлений поэта в зарубежье: «Дом над Великой» — о прошлом и «Кому в эмиграции жить хорошо» — о настоящем.

В поэме «Дом над Великой» нет пронзительной тоски и боли первых лет изгнания. Любовно и с тщанием поэт фрагмент за фрагментом воссоздает в слове затонувшую «русскую Атлантиду»:

Вспомните! Вы помните? — словно рефрен, звучит этот то ли призыв, то ли вопрос. Так ли уж важны бытовые подробности и детали? Зачем цепляться, будто за соломинку, за никчемный сор бытия?

Быт, обиход — это данность, это нечто само собой разумеющееся. Его не замечают, не ценят, как воздух, о котором вспоминают только тогда, когда его не хватает. В сущности, все, что приносит нам удобство, удовольствие, радость, — это и есть жизнь, ее плоть, ее естество, сама фактура. А политические страсти, словесная война, на что тратится столько души и нервов, необходимы лишь затем, чтобы утвердить нормальную жизнь, воплощенную в устойчивом и бесконечно разнообразном укладе. Вот почему Саша Черный не уставал извлекать из своей образной памяти и развертывать перед читателями «русские миражи», чтобы не забывали «о чудесной, великой стране, в которой мы когда-то жили».

В поэзии русского зарубежья Саша Черный едва ли не единственный, кто взял на себя роль певца и бытописателя «эмигрантского уезда», если, конечно, не считать бойкие перья газетных «злобистов», обычно не идущие в общелитературный счет. Собственно говоря, писательская аристократия и Сашу Черного числила среди подзаборной, шутейной братии. «Стихотворцев-фельетонистов Лоло и Сашу Черного нельзя печатать в „Современных записках“, — обронила в своих мемуарах Н. Берберова. Впрочем, Саша Черный никогда и не стремился в престижные издания, понимая, что самый короткий путь к массовой читательской аудитории — через газету. Вероятно, поэтому все последние годы поэт печатался почти исключительно на страницах „Последних новостей“ — самой распространенной и популярной газеты русской эмиграции.

Именно здесь Саша Черный опубликовал поэму „Кому в эмиграции жить хорошо“, завершенную незадолго до его кончины. Поэт будто торопился исполнить некий высший долг или предназначение (хотя сам он, разумеется, никогда не выражался столь высокопарно). Кто-то должен был в нашей поэзии эмиграции оставить целостную, масштабную картину уникального явления, о котором В. Набоков писал: „Мы — волна России, вышедшая из берегов, мы разлились по всему миру, — но наши скитания не всегда бывают унылы, и мужественная тоска по родине не всегда мешает нам насладиться чужой страной, изощренным одиночеством в чужую электрическую ночь на мосту, на площади, на вокзале. И хотя нам сейчас ясно, сколь разны мы, и хотя нам кажется иногда, что блуждают по миру не одна, а тысяча тысяч Россий, подчас убогих и злобных, подчас враждующих между собой, — есть, однако, что-то связующее нас, какое-то общее стремление, общий дух, который поймет и оценит будущий историк“.

Тема, что называется, носилась в воздухе. Пройтись с некрасовским вопросом по различным кругам эмиграции попытался еще в 1924 году поэт Евг. Тарусский. Правда, его попытка ограничилась всего несколькими главами, помещенными в парижской газете „Вечернее время“. Фарсовая тема дореволюционной юмористики „Наши в Европе“ обернулась ныне трагедией. Вернее сказать, трагикомедией, поскольку в беженском быту невзгоды, горести и мороки перемежались с улыбками и гримасами.

Поэма Саши Черного „Кому в эмиграции жить хорошо“ представляет собой поистине энциклопедию „русского Парижа“ и его окрестностей. Иногда действие переносится в Италию, Африку, на корабль в Индийском океане. Куда только судьба не заносила россиян! Какая разноликая и густонаселенная картина нарисована Сашей Черным! Если обратиться к живописным аналогиям, ее можно уподобить полотнам Брейгеля, где каждая фигура, каждая деталь самоценны. Но в целом разобщенные эпизоды образуют некое композиционное единство, как бы символизирующее многообразие и непрерывность жизни. Причем не оставляет чувство, что многое осталось за рамой — за пределами поэмы.

Герои ее — это знакомые нам по чеховской прозе приват-доценты, курсистки, учителя прогимназий, агрономы, адвокаты, но перенесенные в иноземную обстановку и вынужденные переквалифицироваться в маляров, гадалок, массажисток, книжных коробейников, пансионодержателей… Дела их по преимуществу идут не ахти как хорошо — рискованные предприятия обычно терпят фиаско. Но каким-то чудом они все равно остаются на плаву, не теряют присутствия духа и чувства юмора.

С годами все определенней пристрастие Саши Черного к ординарным, ничем не примечательным людям, где красками не возьмешь, где серые тона могут быть расцвечены только тогда, когда поэт проникает в душу маленького человека. Саша Черный заставляет нас любоваться своими обыденными персонажами. Недаром он вопрошал с некой даже запальчивостью: „Разве тот, кто любит до конца природу, отвергнет крапиву, потому что роза, лучше“?» Он как бы преднамеренно идет на самоограничения: имена и фамилии, встречающиеся в его стихах и прозе, стерто-непримечательные — Иван Петрович, Лидия Павловна и т. п. Да что там далеко ходить — главные персонажи поэмы, шествующие по всем ее главам в поисках счастливцев: «чернильные закройщики, три журналиста старые — Козлов, Попов и Львов». Именно любовь к простым русским людям позволила автору обнаружить в смешении национальных обычаев, в суете европейских буден, в тщете и ущербности существования эмигрантов жизнеутверждающее начало и некий проблеск надежды. Надежды — быть может, иллюзорной и напрасной — на подрастающее поколение, на «маленький народ, не знающий России». Прежде всего для него считает нужным писать Саша Черный. Он хлопочет об издании русских классиков, отобранных им в расчете на маленьких читателей, затевает альманахи «Молодая Россия» и «Русская земля», которые знакомили бы детей эмиграции «с далекой, никогда не виданной, лежащей за тридевять земель родиной». Видимо, лелеял он надежду, что его маленькие друзья вернутся на землю отцов («Когда-нибудь в России ты вспомнишь обо мне»). И надо ли удивляться тому, что в финале поэмы, после хождений по всем кругам «русского Парижа», найден «единственный, без примеси, счастливый эмигрант» — младенец по имени Мишка, «румяный отпрыск Наденькин, беззубый колобок»…

Нам остается перевернуть последнюю страницу эмигрантской эпопеи Саши Черного — самую светлую и самую печальную. Мы начали с того, что полное освобождение поэт испытывал только в единении с природой. Все эти годы он мечтал сменить городскую оседлость, поселиться где-нибудь в мирной и живописной глуши. Удивительно, но на склоне лет его надеждам почти суждено было исполниться. Приобретен был клочок земли близ Средиземного моря, в Ла Фавьере, где обосновалась колония русских эмигрантов (художников, ученых, общественных деятелей). Вскоре на холме, откуда открывался чудесный вид на море и долину, вырос домик, ставший последними пенатами поэта. Здесь поэт мог наконец предаться простым земным отдохновениям и трудам в окружении близких и симпатичных ему людей. Когда-то, давным-давно, еще в России Саша Черный в стихотворном цикле «Мои желания» признался в самом затаенном и казавшемся несбыточным:

Сбылось: почтовыми путями полетели отсюда в Париж, на газетную полосу, стихи из «Летней тетради», напоенные звоном цикад, шумом прибоя и солнечным зноем. Но этот полет, как выстрелом, был оборван внезапной смертью поэта. Так получилось, что в номере с траурной рамкой опубликовано стихотворение «С холма», ставшее, как бы в подтверждение своего названия, вершинным достижением поэта. Оно представляется своеобразным «памятником», имевшим сугубо прикладной, земной и одновременно запредельный характер — что так похоже на музу Саши Черного. Это… скамейка, которую на вершине холма смастерил сам поэт:

Сколько сказано о высокой простоте, к которойприходят истинные поэты в конце пути. Видимо, это действительно так. По крайней мере судьба Саши Черного — тому подтверждение: словно само Провидение вело поэта. Когда-то, на взлете славы, он отказался от всего, что так нравилось публике, — от яркой образности и эксцентричности стиха. Правда, одного волевого решения, как видно, было недостаточно — нужно было еще пройти через горнило потерь, страданий, изгнания, чтобы в конце концов обрести ту моцартианскую легкость, которой ведома вся сложность и трагичность жизни. Талант его не потерпел ущерба от тяжести лет. Напротив — приобрел прозрачную отстоенность мудрости и просветленную оптику поэтического видения: отсюда, с вершины, «вдруг стало видимо во все концы света», любо с мудрой и снисходительной улыбкой созерцать человеческую комедию. И еще: какая-то грустная прощальность чудится в этой улыбке, в угасании последней строки, оборванной как бы на полуфразе…

* * *

Несколько слов о кончине поэта. Произошло это 5 августа 1932 года. Саша Черный помогал тушить лесной пожар (что было не редкостью в Провансе в жаркую пору). Усталый и взволнованный, он после этого еще трудился на своем участке — на самом солнцепеке, не прикрыв голову неизменной шляпой-канотье. Соседские ребята заметили, что он упал, внесли его в дом, где Александр Михайлович скончался до прибытия доктора. Тихо отошел он в ту страну, откуда никто не возвращается. Так неожиданно оборвалась жизнь, с которой было связано еще столько надежд и чаяний.

Эта трагическая развязка как бы предсказана еще на заре века Андреем Белым. Ему был ведом удел поэта-солнцепоклонника.

Хоронили Сашу Черного всем поселком — русские, дети и взрослые, и местные фермеры-французы, с которыми он был дружен. Всеми, кто близко был знаком с поэтом и кто знал его только по книгам, эта утрата была воспринята как личное горе.

…Настоящая фамилия Саши Черного — Гликберг, что означает «счастливая гора». Горестный парадокс судьбы: действительно, в конце пути была «гора», показавшаяся поэту счастливой и в земле которой он навеки успокоился. М. А. Осоргин, сам полжизни бродивший по путям и перепутьям зарубежья, сказал в прощальном слове о Саше Черном: «Счастья ему эта чужая земля дать не могла, как никому из нас не дала и не дает».

И все же фортуна, подарившая поэту «счастливую» фамилию, думается мне, не была слепа. Ибо, несмотря на все превратности судьбы, Саша Черный состоялся как поэт. И сегодня его книги возвращаются из эмигрантского небытия на родину — трудно и не так быстро, как хотелось бы, но они входят в наш духовный обиход.

Анатолий Иванов

СЛУХИ*

ЖАЖДА*

ВОЙНА

Песня войны*

Сборный пункт*

На фронт*

Репетиция*

На этапе*

Атака*

Один из них*

Привал*

Пленные*

Письмо от сына*

В операционной*

Легенда*

В штабе ночью*

Чужая квартира*

Под лазаретом*

Будни*

Отступление*

Ревизия*

Ода на оставление доктором Држевецким 18-го полевого госпиталя*

Памяти генерала К. П. Губера*

Сестра*

На поправке*

НА ЛИТВЕ

Докторша*

I

II

III

IV

Оазис*

Они войдут в сады эдемские, по которым текут реки: там для них все, чего ни захотят.

Коран, гл. 16, ст. 33

Американец*

I

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

II

* * *

* * *

* * *

* * *

III

* * *

* * *

* * *

* * *

Яблоки*

«На миг забыть — и вновь ты дома…»*

Утром*

Подарок*

Аисты*

Табак*

Могила в саду*

ЧУЖОЕ СОЛНЦЕ

С приятелем*

I

II

III

IV

V

Солнце*

«На берлинском балконе…»*

Поденщица*

Весна в Шарлоттенбурге*

В Гарце*

«Когда, как бес…»*

Корчевка*

В старом Ганновере*

Глушь*

У Эльбы*

В Саксонской Швейцарии*

Мираж*

Курортное*

I

II

III

IV

V

VI

Над всем*

«Грубый грохот северного моря…»*

«Лесов тенистые покровы…»*

Искусство*

«Здравствуй, Муза! Хочешь финик?»*

Мандола*

«Тех, кто страдает гордо и угрюмо…»*

РУССКАЯ ПОМПЕЯ

«Прокуроров было слишком много!»*

Игрушки*

I

II

III

Невский*

Весна на Крестовском*

А. И. Куприну

На «островах»*

Псков*

С моста над Псковой*

Гостиный двор*

Псковитянка*

В Одессе*

Полтавский рай*

«В пышной вишне дрожь и шорох…»*

Затон*

На току*

Пруд*

Нянька* (Лубок)

* * *

Шалашик*

Зима*

I

II

III

IV

V

Бал в женской гимназии*

I

II

III

IV

Пожарный*

Репетитор*

О чем поет самовар*

Змей*

Пушкин*

Памяти Л. Н. Андреева*

«Ах, зачем нет Чехова на свете!»*

СТИХОТВОРЕНИЯ, НАПИСАННЫЕ В ЭМИГРАЦИИ И НЕ ВХОДИВШИЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ ИЗДАНИЯ ПОЭТА (1920–1932)

РУССКАЯ ПЕЧАЛЬ*

И. А. Бунину*

Скорбная годовщина*

Памяти А. Блока*

Е. А. Полевицкой*

Галоши счастья* _{Посвящается тем, кто мечтает о советской визе}

* * *

* * *

Соловьиное сердце*

Памяти П. П. Потемкина

«Тургеневские девушки в могиле…»*

ЭМИГРАНТСКИЙ УЕЗД*

Диана*

Голос обывателя*

Эмигрантское*

Полустанок*

Баллада о русском чудаке*

Эмигрантская песня*

Утопия*

На выборах в Югославии борется 48 партий.

Из газет

Камин* _{(Эмигрантская элегия)}

День воскресный*

Хохлушка* _{(Акварель)}

Мелкобуржуазные мечты*

Газета*

I

II

Парижское житие*

Закат Европы*

Парижские частушки*

I

II

Эмигрантская полька*

«Левой, правой, кучерявый»

Деловая ода в честь русской эмигрантки*

Русская лавочка*

Сказка о золотой рыбке* _{(Новый вариант)}

* * *

Первая ласточка* _{(В манере Уолта Уитмена)}

НАДО ПОМОЧЬ*

Русский мальчик*

Русские инвалиды*

«Иллюстрированной России»* _{(По случаю двухлетнего юбилея)}

Елка в тургеневской библиотеке* _{(Внимание детей и взрослых)}

____

Размышления у подъезда «Лютеции»*

«1928»*

Дом в Монморанси*

* * *

* * *

* * *

* * *

Надо помочь!* _{(К неделе русского студента)}

Завтра* _{(К балу печати 27 марта)}

* * *

Дубовые стихи* _{(К балу 13 января)}

Мобилизация _{(К балу прессы 13 января)}

ИЗ РИМСКОЙ ТЕТРАДИ*

Римские камеи*

I

II

III

IV

V

Римские офорты*

I

Мул

II

В Кампанье

III

В винной лавке

IV

Папское барокко

В гостинице «Пьемонт»* _{(Из эмигрантского альбома)}

I

II

III

На окраине*

Дитя*

____

____

____

____

____

____

____

____

____

____

Старая вилла*

На площади Navona*

Белое чудо*

В стране Петрарки* _{(Натуралистический романс)}

«По форуму Траяна…»*

Шесть*

«Словно загар смуглолицый…»*

«Школа Дианы»*

____

Фонтан на Monte Pincio*

____

ИЗ ЗЕЛЕНОЙ ТЕТРАДКИ*

Не по адресу*

Святая наивность*

Конечно, нужно возвращаться.

А. В. Пешехонов. «Почему я не эмигрировал»

* * *

* * *

* * *

Из Гёте*

I

Мадемуазель NN

II

Условие

III

Катехизис

IV

V

Общество

VI

Угроза

Эпиграммы*

I

Горький

II

Теория творчества т. Эренбурга

«А все-таки она вертится»

III

Игорь Северянин

IV

А. Белый

V

Маяковский

VI

Автобиография т. Есенина

«И возвратятся псы на блевотину свою»

VII

А. Н. Толстой

(«Хождения по гонорарам»)

VIII

Демьян Бедный

IX

«Накануне»

Гигиенические советы* _{(Из эмигрантского альбома)}

Красная бабушка* _{(С натуры)}

Политический сонет* _{(Вместо передовицы)}

Любовь к ближнему*

Сидите на месте и не рыпайтесь! Париже — ни квартир, ни работы.

(Из письма парижского эмигранта к римскому)

Из альбома женоненавистника*

I

II

III

Петрушка в Париже* _(Лубок)

Явление I

Петрушка (всплескивая руками, появляется из-за ширмы и поет на мотив «Барыни»):

(Всхлипывает)

Явление II

Ажан:

Петрушка (встряхивается): У сороки на хвосте!

Ажан:

Петрушка:

Ажан:

Петрушка:

Ажан (кричит):

Петрушка:

Ажан (наступая):

Петрушка (отступая):

Ажан (плюется и тащит его):

Петрушка (визгливо кричит):

Явление III

Матрена Ивановна (кокетливо):

Ажан (крутит, покачиваясь, усы).

Петрушка:

Матрена Ивановна:

(К ажану)

Петрушка ее оттягивает.

Ажан (сладким голосом):

Петрушка (в сторону):

Ажан:

(Обнимает Матрену Ивановну, целует ее и уходит.)

Петрушка (наступает на Матрену Ивановну):

Матрена Ивановна (задорно):

Петрушка (угрожающе):

Матрена Ивановна (задорно):

Петрушка (становится в позу и поет речитативом):

(Медленно, словно ослабевая)

(Хватается за сердце)

Матрена Ивановна (бросается к нему):

Петрушка (опускается на ширму и свешивает голову и руки):

Матрена Ивановна (суетится, пытаясь его поднять):

Явление IV

Доктор (в цилиндре и смокинге):

(Наклоняется к Петрушке)

Петрушка (слабым голосом):

Доктор (обращаясь к Матрене Ивановне):

Матрена Ивановна (игриво):

Доктор:

(Обнимает Матрену Ивановну и целует.)

Петрушка (слабо приподымается, подбирается к доктору, пытаясь ударить его палкой по голове, но промахивается):

Доктор (отбрасывает локтем Петрушку, тот сваливается на ширму):

Матрена Ивановна:

Доктор (кивает головой):

Матрена Ивановна:

(Обнимается с доктором, и оба исчезают.)

____

Петрушка (один; приподымается и оглядывается):

(Опускает голову и жалобно причитает)

Явление V

Черт (выскакивая снизу):

Петрушка:

Черт:

Петрушка (обнимает его):

Черт:

(строго)

Петрушка:

Черт (с гордостью):

Петрушка:

Черт (скороговоркой):

Петрушка:

Черт:

Петрушка:

Черт:

Петрушка (уныло):

Черт (насмешливо):

Петрушка:

Черт (наступая):

Петрушка:

Голос Матрены Ивановны (за ширмой):

Черт (хватает Петрушку и тащит):

Петрушка (отбивается и пронзительно орет):

(Оба проваливаются.)

<1925>

«Пока не требует Демьяна…»*

Советские частушки*

Эмигрантские объявления*

В венском павильоне* _{(На декоративной выставке)}

Молодому парнасскому полотеру*

«По последней переписи в Москве 4318 поэтов!» — «А вы думаете, что в эмиграции их меньше?»

(Из разговора)

Слишком резвому*

Показательная санатория в Евпатории* _{(По «Правде»)}

Гостиница в Пасси*

Номер 5

Номер 8

Номер 12

Номер 13

Номер 17

Номер 22

Номер 25

К двухсотлетию академии наук*

Из зеленой тетрадки*

I

II

Политикон и эмигрантский уезд* _{(Из записной книжки)}

I

Трагический трилистник

II

III

IV

Безработному эмигранту

V

Дважды два

Бензинная любовь* _{(Из путевого альбома)}

Европа и «они»*

I

II

III

IV

V

Пролетарская муза*

Надписи на полях библиотечных книг* _{(Почти с натуры)}

Тютчев

«Капитанская дочка»

Общее заключение

Сказка про красного бычка*

«Неделя доброты»*

ИЗ ДНЕВНИКА ПОЭТА*

Жизнь*

Романс*

В плену*

* * *

В саксонских горах*

В поте лица*

Из дневника поэта*

Предвесеннее*

Как я живу и не работаю*

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Легкие стихи*

Ночью*

I

II

Иногда*

* * *

Ночные ламентации*

У окна*

Мимоза*

Семь чудес*

Гёте*

* * *

* * *

* * *

Меланхолическое*

РУССКИЕ МИРАЖИ*

Эмигрантские сны*

I

II

III

IV

V

Сатирикон*

Сочельник в Пскове* _(Мираж)

Пасха в Гатчине*

А. И. Куприну

* * *

* * *

«Мул за стеной соломою шуршит…»*

Черника*

Русские миражи*

Стадо

На крыльце

Кукуруза*

На трубе*

УТЕШЕНИЕ*

К пуделю*

Маленькому другу*

В поезде*

Консьержкина дочка*

Мой роман*

Щенок*

Прогулки по Парижу*

Мать* _{(Ко дню «Голодной пятницы»)}

Беспечный день*

Дети* _{(Из поэмы «Утешение»)}

* * *

* * *

* * *

Фокс*

I

II

III

ПАРИЖСКИЕ БУДНИ*

Хмель*

Два мира*

Нине Павловне Кошиц

Платан*

Allée des Cygnes*

Солнце*

В Люксембургском саду*

I

II

Городские чудеса*

I

Пчела

II

Обезьянка

Пензенскому Катону*

Ваш Париж — Содом!

(Из эмигрантского разговора)

В Булонском лесу*

Собачий парикмахер*

В метро*

Пустырь*

У Сены*

* * *

Предпраздничное*

Солнце*

* * *

На пустыре*

I

Футбол

II

Суп

III

Любовь

Уличная выставка*

* * *

* * *

В угловом бистро*

I

Каменщики

II

Чуткая душа

КАПРИЗНЫЕ ВИРШИ*

Современная баллада*

Капризные вирши*

Лирическая кухарка*

* * *

* * *

Апрель*

Урок* _{(Посв. читающим на вечерах писателям)}

Б. К. Зайцеву*

Базар в Auteuil*

____

Химические стихи* _{(Нечто эмигрантско-бытовое)}

Грешные стихи*

Зеленое воскресенье*

Горе от прохожих* _{(Рассказ в стихах)}

Ошибка* _{(Рассказ в стихах)}

В санатории*

На колониальной выставке*

I

Тихое семейство

II

Негритянка

III

У пруда

Колониальный день*

Картофельная идея*

Пластика*

ИЗ ПРОВАНСАЛЬСКОЙ ТЕТРАДИ*

Мистраль*

Сбор винограда*

____

____

____

Городок*

Деревенские удовольствия*

I

Странная игра

II

Первый опыт

III

Отрезвление

IV

Бегство

В Марселе*

I

* * *

II

III

На току*

Прованс*

У колодца

Ферма

На холме

В осенний день*

В рыбачьем местечке*

* * *

Разъезд*

I

II

В Борме*

I

II

III

ЛЕТНИЙ ДНЕВНИК*

Из летней тетради*

I

Пьяный мотылек

II

Душ

III

Парадокс

IV

Постирушка

Пикник*

I

II

III

Ливень*

* * *

* * *

В море*

Вода*

Сбор винограда*

Под тамариском*

Солнечная ванна*

* * *

* * *

Без вакансий*

* * *

* * *

Дождь*

* * *

* * *

С холма*

* * *

ПОЭМЫ

ДОМ НАД ВЕЛИКОЙ* _{(Картины из русской жизни)}

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

ГЛАВЫ ИЗ ПОЭМЫ «ДОМ НАД ВЕЛИКОЙ»*

Пес

На колокольне

Дрова

Инфлюэнца

Танюша

Раненые

Дождик

Кружевница

Капуста

КОМУ В ЭМИГРАЦИИ ЖИТЬ ХОРОШО*

I

II

III

* * *

* * *

IV

* * *

* * *

V

* * *

VI

* * *

* * *

VII

* * *

* * *

* * *

VIII

* * *

* * *

* * *

IX

* * *

* * *

* * *

* * *

X

* * *

* * *

* * *

* * *

XI

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

XII

* * *

* * *

* * *

XIII

* * *

* * *

XIV

* * *

* * *

* * *

XV

* * *

* * *

* * *

XVI

* * *

* * *

* * *

* * *

XVII

* * *

* * *

XVIII

* * *

* * *

XIX

* * *

* * *

* * *

XX

* * *

* * *

* * *

XXI

* * *

* * *

XXII

* * *

* * *

* * *

XXIII

* * *

* * *

* * *

XXIV

* * *

* * *

* * *

XXV

* * *

КОММЕНТАРИЙ

Принцип размещения материала в каждом томе, принятый в настоящем собрании сочинений Саши Черного, а также круг вопросов, на которые призван ответить комментарий, подробно освещены во вводной статье к комментарию 1-го тома. Здесь повторим главное: в основу построения и размещения материала положен хронологический принцип. При этом учтена авторская воля, выраженная в виде книг, составленных и композиционно выстроенных самим поэтом. В частности, для 2-го тома такой книгой является «Жажда» (1923), как бы подведшая итог взвихренной и трагедийной эпохе, вместившей в себя войну, революцию, беженство, первые годы эмиграции.

«Третьей книге стихов» (такой подзаголовок значится на титуле «Жажды») суждено стать последней прижизненной поэтической книгой Саши Черного. До конца дней своих он много и продуктивно работал как поэт, сотрудничая в повременной печати русского зарубежья. Вполне понятно, что у него возникало желание собрать написанное в зарубежье под одной обложкой. Так, в ответе на вопрос анкеты в 1931 году поэт сообщил, что готовит книгу стихов «Под небом Франции». Издание, увы, не состоялось, и нам остается только гадать, какой виделась эта книга автору.

Как поступить с этими «несобранными» стихотворениями? Наиболее простым решением было бы все их расположить в хронологическом порядке. Однако подобная разноголосица несвойственна стихотворным книгам Саши Черного. Их отличает сплошная циклизация, то есть объединение стихов в связки-разделы, долженствующие дать вкупе гармонизированное представление о мире поэта. Отсюда возникло решение воссоздать, по мере возможности, несостоявшуюся книгу Саши Черного, объединившую его позднюю поэзию. Эта сверхзадача была бы неразрешимой, если бы в качестве проводника не выступал сам автор. При внимательном чтении обнаруживаются опознавательные знаки и вехи, указывающие пути к будущей книге. Это: сквозные рубрики, циклы, подзаголовки. Само собой, принятая схема не претендует на универсальность и бесспорность — в таком деле элемент субъективности неизбежен. Легко представить «перетекание» того или иного стихотворения в другой раздел. Возможно слияние самих разделов. Думается, однако, что тематическое и жанровое разнообразие музы Саши Черного в изгнании воплощено в этом издании с исчерпывающей полнотой.

Всего сформировано 12 разделов. Доводы и соображения для их выделения изложены в преамбуле, которой снабжен комментарий к каждому разделу. Очередность, в которой размещены разделы, в какой-то мере отражает судьбу поэта в эмиграции: Берлин — Рим — Париж — Прованс. Внутри разделов строгое следование хронологии: стихи расположены в порядке появления их в печати.

Поэзия 2-го тома ограничена временными рамками: 1917–1932. Иными словами, годом революции и годом смерти поэта. Не обошлось, правда, без исключений. Так, первые стихи о войне помечены самим автором 1914 годом. Однако впервые в печатном виде они появились в 1923, в книге «Жажда». Кроме того, туда же автор включил три стихотворения, опубликованные ранее в российской периодике еще до войны.

Таким образом, за малым вычетом свод произведений, составивших 2-й том настоящего собрания сочинений Саши Черного, можно назвать эмигрантским, ибо появились они в печати после 1920 года — года, когда поэт навсегда покинул Россию. Отсюда название тома: «Эмигрантский уезд» (выражение, заимствованное у поэта). За пределами этого тома осталось около 50 стихотворений, опубликованных Сашей Черным за рубежом (стихи для детей в этот счет не входят). Не учтены также стихи, затерянные в «кипящем котле» революции и гражданской войны. Есть надежда (правда, слабая), что кое-что обнаружится на страницах эфемерных изданий русского лихолетья. К сожалению, этот «печатный архив», до недавнего времени закрытый, зияет обширными лакунами — отсутствуют не только отдельные номера, но целые комплекты газет и журналов. Эти стихи, написанные ни в старой России, ни «после России», можно назвать стихами «промежутка». Одно из таких, чудом дошедших до нас стихотворений, — «Слухи» поставлено особняком, как бы вынесено за скобки основного корпуса данного тома.

Завершают 2-й том два эпических произведения Саши Черного, написанные на чужбине. Это поэмы — «Дом над Великой» и «Кому в эмиграции жить хорошо». После того как первая из поэм была опубликована, поэт возвращался к работе над ней. Дополнительные главы отдельным блоком также включены в это издание.

О датировке. Как правило, дается она по первой публикации. В этом случае дата заключена в угловые скобки, что означает косвенный способ ее установления. В подавляющем большинстве время написания и публикации практически совпадают. В тех редких случаях, когда имеются факты, устанавливающие более ранний срок написания стихотворения, указываются две даты (дата написания в двойных угловых скобках, дата публикации — в одинарных). Если дата и место появления стихотворения даны без скобок, значит помета сделана самим автором.

Комментарий к каждому произведению содержит библиографическую справку о первой публикации. Для журналов указываются год, номер и страница, для газет — год и дата. Это различие позволяет не путать печатные органы, что особенно важно, если они имеют одинаковое название (к примеру, в Праге выходила газета и журнал «Воля России»). Подпись под произведением фиксируется лишь в том случае, если она не совпадает с главным псевдонимом поэта — А. Черный. Публикации анонимные отнесены к dubia, что означает — приписываемое. Много таких стихотворений публиковалось в «Бумеранге» — отделе сатиры и юмора, который организовал и практически целиком заполнял собственными материалами Саша Черный в журнале «Иллюстрированная Россия». Подробная информация об этом разделе в 3-м томе настоящего собрания. Библиографические сведения включают также название цикла или рубрики, заявленной автором при публикации.

Что касается собственно комментария, то — чтобы не повторяться — отсылаю читателя к вводной статье комментария 1-го тома, где подробно очерчен круг освещаемых вопросов. Замечу только, что в данном томе особый пласт составили житейские реалии «эмигрантского уезда», персоналии и топонимика русского рассеянья за рубежом, а также разъяснение русифицированных слов и выражений.

Тексты печатаются по книге стихов «Жажда», либо по прижизненным публикациям в периодических изданиях и сборниках. Текстология их сравнительно проста, ибо первая публикация чаще всего была единственной. При подготовке к печати тексты приведены в соответствие с современными правилами правописания и пунктуации (если это не влекло нарушения авторского замысла).

Купюры в цитатах комментария обозначены многоточием, заключенным в угловые скобки — <…>.

Ниже приведен перечень и расшифровка наиболее часто повторяющихся в комментарии печатных источников, а также принятые сокращения наименований.

Голос России — Голос России. Ежедневная газета, орган независимой русской политической и демократической мысли. — Берлин, 1919–1922.

Жажда — А. Черный. Жажда. Третья книга стихов. — Берлин, 1923.

Жар-Птица — Жар-Птица. Ежемесячный литературно-художественный журнал. — Берлин, 1921–1926.

Зеленая палочка — Зеленая палочка. Двухнедельный иллюстрированный журнал для детей. — Париж, 1920–1921.

Илл. Россия — Иллюстрированная Россия. Еженедельный литературно-иллюстрированный журнал. — Париж, 1924–1939.

Перезвоны — Перезвоны. Еженедельный литературно-художественный журнал. — Рига, 1925–1929.

Последние новости — Последние новости. Ежедневная газета. — Париж, 1920–1940.

Русская газета — Русская газета. — Париж, 1923–1925.

Руль — Руль. Ежедневная газета. — Берлин, 1920–1931.

Сегодня — Сегодня. Независимая демократическая газета. — Рига, 1919–1940.

СЛУХИ — Народное эхо (Пятигорск). 1917, 13 июня.

Поставленное особняком стихотворение, которым открывается 2-й том, — одно из немногих известных нам произведений Саши Черного времени революции. Возникает параллель с «Чепухой», родившейся в «дни свобод» и российской смуты 1905 года и явившейся переломным в творчестве поэта. Здесь тоже мир явлен на изломе, когда химерическая действительность перемешана со слухами, пересудами и «сведениями из достоверных источников», сообщаемых прессой. Цеппелин — дирижабль жесткого типа, получивший название по имени изобретателя — генерала Ф. Цеппелина (1838–1917). Использовался во время войны для бомбардировки. Гинденбург Пауль фон (1847–1934) — командующий в первую мировую войну войсками восточного фронта. Цитра — музыкальный инструмент наподобие гитары. …Бывший царь <…> навострил к пруссакам лыжи. — Летом 1917 года муссировались слухи, что Николая II, находившегося под домашним арестом в Царском Селе, собираются вывезти за границу. Для проверки была даже направлена исполкомом Петроградского Совета комиссия во главе с С. Мстиславским.

ЖАЖДА

«Третья книга стихов» Саши Черного вышла в середине 1923 года в Берлине, в издании автора. Замысел ее относится, по-видимому, к началу эмиграции, когда в берлинском журнале «Русская книга» появилось сообщение о том, что Саша Черный «готовит к печати третий том стихов, куда войдут: лирическая поэма „Ной“, сатирические диалоги „Продолжение одного разговора“, цикл лирических стихотворений „Искания“, стихи о войне 1914–1917 годов и ряд других стихотворений, написанных в период 1917–1920 гг.». Впоследствии план этот претерпел изменения. Не были в «третий том» включены сатирические диалоги и «Ной», но зато добавлены стихи, написанные в период 1921–1923 годов. Всего в книгу вошло 87 стихотворений, из которых лишь три были напечатаны до революции. Остальные — впервые опубликованы в «Жажде», либо до этого печатались в эмигрантской прессе.

ВОЙНА

ПЕСНЯ ВОЙНЫ — Жажда. С. 7–8.

Сохранился автограф стихотворения в РГАЛИ (ф. 169, оп. 1, ед. хр. 907), ориентировочно датируемый 1913 годом, с несколько иным расположением строф и строк и с незначительными разночтениями. Написано в связи с военными действиями на Балканах 1912–1913 годов, явившимися как бы прелюдией к первой мировой войне.

СБОРНЫЙ ПУНКТ — Жажда. С. 9. Петербургская сторона. — Административно Петербург был поделен на 12 полицейских частей. К Петербургской части (стороне) относились острова Петербургский и Крестовский, где в это время жил Саша Черный. …в стенах военного училища. — Видимо, речь идет о военно-топографическом училище на Б. Гребицкой ул. (Крестовский остров). Вероятно, отсюда он был призван на фронт.

НА ФРОНТ — Жажда. С. 10.

Согласно выписке из послужного листа А. М. Гликберга, он был призван из запаса в мобилизацию заведующим формированием военно-лечебных заведений, неприданных войскам в Петрограде, в 13-й полевой запасной госпиталь, который был отправлен на фронт под Варшаву в составе Варшавского сводного полевого госпиталя № 2 (РГВИА, ф. 2212, оп. 4, д. 162, л. 147).

РЕПЕТИЦИЯ — Жажда. С. 11.

НА ЭТАПЕ — Жажда. С. 12. Ретирада (фр. retirade) — отхожее место.

АТАКА — Жажда. С. 13. Ломжа — город в Польше.

ОДИН ИЗ НИХ — Жажда. С. 14–15.

ПРИВАЛ — Жажда. С. 16–17.

ПЛЕННЫЕ — Жажда. С. 18. Червонный Бор — город в Польше. Михрютка — тщедушный, невзрачный человек.

ПИСЬМО ОТ СЫНА — Жажда. С. 19.

В ОПЕРАЦИОННОЙ — Жажда. С. 20–21. В рапорте главного врача Варшавского сводного полевого запасного госпиталя № 2 от 18 марта 1915 года говорится, что рядовой из вольноопределяющихся 2-го разряда Александр Михайлович Гликберг состоит на должности палатного надзирателя в госпитале; на него возложены занятия в медицинской части госпитальной канцелярии; отличается выдающимися служебными и нравственными качествами и, благодаря отличным способностям и образованности, приносит большую пользу госпиталю (РГВИА, ф. 2212, оп. 4, д. 162, л. 147).

ЛЕГЕНДА — Голос России. 1920, 11 апреля.

В ШТАБЕ НОЧЬЮ — Жажда. С. 23.

ЧУЖАЯ КВАРТИРА — Жажда. С. 24–25. Приготовишка — ученик подготовительного класса гимназии. Замброво — город в Польше.

ПОД ЛАЗАРЕТОМ — Жажда. С. 26–27.

БУДНИ — Жажда. С. 28–29.

ОТСТУПЛЕНИЕ — Жажда. С. 30.

РЕВИЗИЯ Жажда. С. 31–33. По всей видимости, в этой стихотворнойзарисовке запечатлена интендантская ревизия генерала К. П. Губера (о нем см. ниже). Буцефал — любимый конь Александра Македонского.

ОДА НА ОСТАВЛЕНИЕ ДОКТОРОМ ДРЖЕВЕЦКИМ 18-ГО ПОЛЕВОГО ГОСПИТАЛЯ — Жажда. С. 34–35. Држевецкий Алексей Феликсович (1876–1943) — главный врач 18-го полевого госпиталя, располагавшегося во время войны в Пскове, в помещении Поганкиных палат. Попав в начале 1916 года под его начало, Саша Черный впервые за годы войны обрел душевное спокойствие и после долгого творческого молчания вновь вернулся к стихам. Непосредственным поводом к написанию «Оды» послужил перевод Држевецкого в начале 1917 года в Управление военных сообщений Пскова, куда вскоре переведен был и Саша Черный. В семье Држевецкого сохранился автограф «Оды», подаренный поэтом. В нем имеются разночтения с печатным текстом: ст. 24 «И мчится Костяшкин к нему на рысях», ст. 34 «Об отпуске клюквы и масла». Коллежский советник — в табели о рангах чин, относящийся к 6-му классу. В военном ведомстве соответствовал званию полковника. Суд Соломона — крылатое выражение, основанное на библейской легенде и употребляемое в значении: суд мудрый и скорый.

ПАМЯТИ ГЕНЕРАЛА К. П. ГУБЕРА — Жажда. С. 36–37. Губер К. П. (1854–1916) — генерал-лейтенант. Во время русско-японской войны исполнял обязанности главного полевого интенданта. Впоследствии служил в Житомире, где вышел в отставку в 1911 году. Во время первой мировой войны состоял в должности начальника санитарного отдела штаба 5-й армии. Именно он ходатайствовал в марте 1915 года о переводе палатного надзирателя сводного Варшавского госпиталя № 2 А. М. Гликберга во вверенное ему санитарное управление с тем, чтобы зачислить его на должность зауряд-военного чиновника. (РГВИА, ф. 2212, оп. 4, д. 162, л. 146 и 148). …Хоронили в полдень на Смоленском. — К. П. Губер скончался от крупозного воспаления легких 16 февраля 1916 года в Петрограде. В траурном сообщении говорилось: «Погребение на Смоленском кладбище завтра 18 февраля. Вынос тела в 9 ¹/₂) часов утра из квартиры покойного (Алексеевская, 10, кв. 27)» (Новое время. Пг., 1916, 17 февраля). В той же газете (от 21 февраля) помещено фото Губера.

СЕСТРА — Жажда. С. 38–39. Ломжа — см.

НА ПОПРАВКЕ — Жажда. С. 40.

НА ЛИТВЕ

ДОКТОРША — Альманах «Грани». Кн. 1 (Берлин). 1922. С. 163–172. Вилия — река в Литве. Грудной чай — лечебный настой из трав. Кошедары — железнодорожная станция между Вильно и Ковно. Дармштадт — город в Германии.

ОАЗИС — Голос России. 1920, 25 апреля. Феб (греч. — блистающий) — в древнегреческой мифологии одно из имен бога Аполлона, отождествлявшегося с солнцем. Гарус — пряжа из шерсти овец особых пород; тонкая глянцевитая;предназначается для вышивания по канве. …Старик Руссо вполне был прав: рок горожан ужасно тяжек. — Имеется в виду французский писатель и философ Жан Жак Руссо (1712–1778), подвергавший резкой критике цивилизацию, которая, как он считал, нивелирует индивидуальность; противопоставлял ей культ природы. Серсо (фр. cerceau, букв. обруч) — игра, участники которой ловят обруч специальной палочкой. «Нива» — еженедельный иллюстрированный литературно-художественный и научно-популярный журнал, издававшийся в Петербурге в 1870–1918 годах; пожалуй, наиболее распространенный и популярный в старой России. Торквато Тассо (1544–1595) — итальянский поэт эпохи Возрождения. Тубероза — многолетнее декоративное растение с белыми душистыми цветами.

АМЕРИКАНЕЦ — Сегодня. 1923, 22 марта. Главный герой стихотворения — посланец американской благотворительной организации именовавшейся сокращенно «АРА». В ее задачи входило оказание помощи населению продовольствием, одеждой и медикаментами на территориях, пострадавших от войны, — в Польше, Австрии, на юге и западе России. После 1921 года в зону действий АРА была включена и Советская Россия. Рахиль — в ветхозаветном предании жена Иакова (Быт. XXIX, 6, 28). Квакер — член религиозной христианской общины в Англии и США, проповедующей пацифизм и занимающейся благотворительной деятельностью. Ринальдо Ринальдини — благородный разбойник, герой одноименного романа немецкого писателя К. А. Вульфиуса (1762–1827) Вшивая горка — искаженное название (правильно — Швивая Горка) старой московской Гончарной улицы, прилегающей к Таганке.

ЯБЛОКИ — Зеленая палочка. 1921, № 1. С. 1. В цикле из трех стихотворений под общим заголовком «В саду». Кошедары — см.

«НА МИГ ЗАБЫТЬ — И ВНОВЬ ТЫ ДОМА…» Воля России (Прага). 1922, № 6. С. 14–15. В цикле из пяти стихотворений под общим заголовком «На Литве». То же относится к четырем следующим стихотворениям.

УТРОМ — Воля России (Прага). 1922, № 6. С. 15–16.

ПОДАРОК — Воля России (Прага). 1922, № 6. С. 17.

АИСТЫ — Воля России (Прага). 1922, № 6. С. 18.

ТАБАК — Воля России (Прага). 1922, № 6. С. 15.

МОГИЛА В САДУ — Жажда. С. 82.

ЧУЖОЕ СОЛНЦЕ

С ПРИЯТЕЛЕМ — I. «Сероглазый мальчик, радостная птица…»; II. «Мы с тобой два знатных иностранца…»; III. «Все местечко засыпает…»; IV. «Кем ты будешь? Ученым, свободным ученым!» — Свободные мысли (Париж). 1920, 27 сентября; V. «Каждый встречный на дороге…» Альманах «Русский сборник» (Париж). 1920. С. 179. Стихотворение в альманахе и цикл в газете были озаглавлены одинаково: «На чужбине». Помета, сделанная автором в «Жажде»: «1921», — ошибочна. Дата исправлена по году публикации.

СОЛНЦЕ («На грязь вдоль панели…») — Сегодня. 1923, 1 апреля. …Ведет собачонка <…> слепого солдата. — Об этой, по всей видимости, характерной примете послевоенного Берлина говорится в очерке «На паперти» А. Яблоновского: «Я часто видел в Берлине слепых солдат, которых водят на ремешке собаки, так называемой, волчьей породы. Это прекрасно дрессированные животные, умные, добрые, верные — настоящие „братья милосердия“ на четырех ногах. На ошейнике у них знак Красного Креста, и умные псы понимают (так, по крайней мере, мне кажется), что этот знак выделяет их из всей собачьей среды» (Русский инвалид, Париж. 1926, 6–9 мая).

«НА БЕРЛИНСКОМ БАЛКОНЕ…» — Альманах «Грани». Кн. 2 (Берлин). С. 123. В цикле из шести стихотворений под общим заголовком «В чужом краю». …Острогранной больницы сухой силуэт. — Эта подробность подтверждена в воспоминаниях Г. В. Алексеева, нередко бывавшего в берлинской квартире поэта: «В окошко стучатся желтые кисти лип, напротив, по дорожкам, прохаживаются парами девицы в белых передничках. Он, впрочем, объясняет, что это венерическая больница и из ста девиц шестьдесят — безносы» (Встречи с прошлым. Вып. 7. М., 1990. С. 172).

ПОДЕНЩИЦА — Жажда. С. 96–97.

ВЕСНА В ШАРЛОТТЕНБУРГЕ — Сполохи (Берлин). 1921, № 1. с. 2. Шарлоттенбург — район в западной части Берлина, где по преимуществу обосновывалась русская эмиграция в начале 20-х годов. На визитной карточке сохранился адрес поэта: Шарлоттенбург, Валштрассе, 61.

В ГАРЦЕ — Альманах «Грани». Кн. 2 (Берлин). 1923. С. 117–118. В цикле из шести стихотворений под общим заголовком «В чужом краю». То же относится к следующему стихотворению. Гарц — горный массив в Германии.

«КОГДА, КАК БЕС…» — Альманах «Грани». Кн. 2 (Берлин). 1923. С. 118.

КОРЧЕВКА — Жажда. С. 101.

В СТАРОМ ГАННОВЕРЕ — Сегодня. 1922, 3 декабря. Ганновер — город в Германии, земля Нижняя Саксония. Цитра — см.

ГЛУШЬ — Альманах «Грани». Кн. 2 (Берлин). С. 119–120. В цикле из шести стихотворений под общим заголовком «В чужом краю». То же относится к следующему стихотворению.

У ЭЛЬБЫ — Альманах «Грани». Кн. 2 (Берлин). С. 115–116.

В САКСОНСКОЙ ШВЕЙЦАРИИ — Сегодня. 1923, 28 января.

МИРАЖ — Альманах «Грани». Кн. 2 (Берлин). С. 121. В цикле из шести стихотворений под общим заголовком «В чужом краю».

КУРОРТНОЕ — Жар-Птица. 1921, № 1. С. 39–40. Енох — ветхозаветный патриарх. Курзальный грот — то есть курзал, культурно-развлекательное заведение для курортной публики. Albeck — курорт на острове Узедом, на севере Германии.

НАД ВСЕМ — Жажда. С. 120–121. Kӧlpinsee — курорт на берегу одноименного озера на севере Германии.

«ГРУБЫЙ ГРОХОТ СЕВЕРНОГО МОРЯ». — Сегодня. 1922, 3 сентября. Kӧlpinsee — см. выше.

«ЛЕСОВ ТЕНИСТЫЕ ПОКРОВЫ…» — Жажда. С. 123.

ИСКУССТВО Жар-Птица. 1921, № 1. С. 6. Эдем по библейской легенде страна, где обитали Адам и Ева до грехопадения; синоним рая. Фидий (5 в. до н. э.) — древнегреческий ваятель периода высокой классики.

«ЗДРАВСТВУЙ, МУЗА! ХОЧЕШЬ ФИНИК?» — Жажда. С. 126. Марсала — сладкое крепкое вино, с характерным запахом корабельной смолы. Своим названием обязано г. Марсала (Сицилия).

МАНДОЛА — Сегодня. 1923, 11 февраля.

«ТЕХ, КТО СТРАДАЕТ ГОРДО И УГРЮМО…» — Жажда. С. 128.

РУССКАЯ ПОМПЕЯ

«ПРОКУРОРОВ БЫЛО СЛИШКОМ МНОГО!» — Жажда. С. 131.

ИГРУШКИ — Жар-Птица. 1921, № 4/5. С. 2–4. В главном герое стихотворения угадываются черты и реалии, указывающие на его прототипа — художника-офортиста В. Д. Фалилеева. Это и петербургское местожительство Фалилеева — Академия художеств, что близ Тучкова моста, и намек на пензенское происхождение художника, и наконец, его увлечение русской глиняной игрушкой. Знакомство поэта и художника произошло в Италии в 1912 году. Затем они совместно выпустили две книжки для детей: «Тук-тук!» и «Живая азбука». В последней дан словесный портрет иллюстратора, почти дословно совпадающий с описанием его в стихотворении «Игрушки»:

Подробнее об их дружбе и творческих связях см.: Иванов А. С. «Не упрекай за то, что я такой…» // Панорама Искусств. Сб. 10. М., 1987. …Между рам <…> рюмка с кислотой. — Было принято ставить между рамами раствор кислоты, чтобы не замерзали стекла. «Из страны далекой» — студенческая песня на слова Н. Языкова. Написана в период его учебы в Дерптском университете и положена на музыку А. А. Алябьевым. Горняк — зд.: студент или выпускник Горного института. Бомбоньерка — изящная коробка для конфет. Валькирия — в скандинавской и древнегерманской мифологии — дева-воительница. Макитра — глиняный горшок, в котором толкут мак или табак.

НЕВСКИЙ — Сегодня. 1922, 12 ноября. Александровский сад — сквер в Петербурге, расположенный перед зданием Адмиралтейства, между Дворцовой и Сенатской площадями, излюбленное место гуляющей публики. В сквере установлены памятники В. А. Жуковскому и исследователю Средней Азии Н. М. Пржевальскому. …рев полдневной пушки. — Традиционный пушечный выстрел, производимый ровно в полдень со стены Нарышкинского бастиона Петропавловской крепости. …горит аптечное окно пузатым голубым графином. — Существовал обычай оформлять витрины аптек цветными шарами и сосудами, заполненными цветной жидкостью. …Все те же кони и атлеты. — Скульптурные группы П. К. Клодта «Укрощение коня», украшающие Аничков мост через реку Фонтанку в Петербурге. «Александр» — универсальный магазин торговой фирмы «Александр» (Невский проспект, 11). Садок — огороженное сеткой место для содержания в воде живой рыбы.

ВЕСНА НА КРЕСТОВСКОМ — Жар-Птица. 1921, № 2. С. 20. Посвящение А. Куприну объясняется, очевидно, тем, что в августе 1921 года была восстановлена дружеская связь между двумя писателями, прерванная в годы войны, революции и беженства. Узнав через А. М. Федорова адрес Куприна, перебравшегося из Финляндии в Париж, Саша Черный пишет ему и приглашает к сотрудничеству в редактируемой им «Жар-Птице» и других берлинских изданиях (см. Куприна К. А. Куприн — мой отец. М., 1977.С. 206–211). Крестовский остров — один из трех островов в дельте Невы. Здесь поэт жил с 1911 по 1914 год. Крестовка — речка, один из рукавов Невы, омывающий северную часть Крестовского острова. …Затекшие руки дорвались до гребли. — Дом поэта находился неподалеку от лодочной станции, и он нередко брал лодку напрокат. К. И. Чуковский застал его однажды за таким занятием: «Он сидел полуголый в лодке, взятой, очевидно, напрокат, его черные глаза маслянисто поблескивали. Лодка была полна малышей, лет семи или немного постарше, которых он только что прокатил до моста и обратно, и теперь его ждали другие, столпившиеся неподалеку на сваях: „Саша, сюда, сюда!“» (Чуковский К. И. Современники. М., 1967. С. 368). …Гармонь изнывает в любовной горячке. — Лодочные катания с музыкой и пением были излюбленным воскресным отдыхом петербургского простонародья — мещан и низшего чиновничества. Стрелка — западная оконечность Крестовского острова, омываемая водами Финского залива.

НА «ОСТРОВАХ» — На чужбине. Сб. 1 (Ревель). 1921. С. 3. «Острова» — такое обобщенное название дали петербуржцы трем островам Невской дельты — Крестовскому, Елагину и Каменному. Это были места праздничных гуляний горожан. Вейка — легкие санки для катаний во время масленицы. По установившемуся обычаю возницами были финские крестьяне, приезжавшие на праздники из окрестных деревень.

ПСКОВ — Набат (Псков). 1917, 19 сентября. С подзаголовком: Из цикла «Русская Помпея». (Библиографические сведения сообщены С. А. Золотцевым.) …у мыса <…> игрушка-монастырь. — Мирожский монастырь в Пскове, один из древнейших на Руси (основан до 1156 года). Прекрасный вид на него открывался с высокого берега реки Великой.

С МОСТА НАД ПСКОВОЙ — Набат (Псков). 1918, 21 апреля. (Библиографические сведения сообщены С. А. Золотцевым.)

ГОСТИНЫЙ ДВОР — Воля России (Прага). 1921, 27 марта. В цикле из трех стихотворений под общим заголовком «Псков».

ПСКОВИТЯНКА — Набат (Псков). 1918, 21 апреля. (Библиографические сведения сообщены С. А. Золотцевым.) Поганкины палаты — памятник архитектуры 16–17 веков, когда возводились дома-крепости. Трехэтажное здание из камня-плитняка получило название по имени первых владельцев — купцов Поганкиных. В годы войны здесь располагался лазарет, где служил Саша Черный; ныне — художественный музей г. Пскова. Чесуча — плотная шелковая ткань. Одежда из чесучи считалась признаком барства, обеспеченности. …Из трактира ржет машина. — Механический орга́н (фисгармония), который обычно заводили в трактирах для развлечения посетителей.

В ОДЕССЕ — Сегодня. 1923, 7 апреля. Под заглавием «В старой Одессе». Памятник «Дюку» — скульптурный бронзовый монумент Ришелье дю Плесси (1766–1822), первому градоначальнику Одессы. Николаевский бульвар — одна из оживленных улиц Одессы (ныне Приморский бульвар).

ПОЛТАВСКИЙ РАЙ — Альманах «Энергия». Сб. 3. 1914. С. 9. В цикле из пяти стихотворений под общим заголовком «Летние сны», с незначительными разночтениями.

«В ПЫШНОЙ ВИШНЕ ДРОЖЬ И ШОРОХ». — Жажда. С. 154.

ЗАТОН — Жажда. С. 155.

НА ТОКУ («В стогу молодой соломы…») — Киевская мысль (Киев). 1912, 25 марта.

ПРУД — Зеленая палочка. 1921, № 1. С. 8. В цикле из трех стихотворений под общим заголовком «В саду».

НЯНЬКА — Жажда. С. 158–159. Напечатано впервые в газете «Киевская мысль» 13 мая 1912 года под названием «Картина», но в более обширном объеме и с некоторыми разночтениями. Впоследствии Саша Черный из этого стихотворения сделал два: одно — «Храбрецы» (сб. для детей «Тук-тук!»), другое — «Нянька». Цирцея — в древнегреческой мифологии волшебница с острова Эя, одна из героинь «Одиссеи», коварная обольстительница.

ШАЛАШИК — Зеленая палочка. 1921, № 1. С. 9. В цикле из трех стихотворений под общим заголовком «В саду».

ЗИМА — Воля России (Прага). 1921, 20 февраля. В цикле из шести стихотворений под общим заголовком «Русская зима».

БАЛ В ЖЕНСКОЙ ГИМНАЗИИ — Жар-Птица. 1922, № 6. С. 33–34. С подзаголовком: Рассказ в стихах. Пехотный Вологодский полк — полное наименование: Вологодский 18-й пехотный, Его Величества короля Румынии полк. В начале XX в. дислоцировался в Житомире. Здесь проходил воинскую службу на правах вольноопределяющегося А. М. Гликберг: с 1 сентября 1900 года по 25 октября 1902 года (РГВИА, ф. 2212, оп. 4, д. 162, л. 147). Губернатор Фан-дер-Флит. Настоящая фамилия житомирского губернатора была Дунин-Борковский. Поэт воспользовался другой фамилией, которая могла запомниться ему по Пскову. Там почетом и известностью пользовалось имя сановника и мецената Н. Ф. Фан-дер-Флита (1840–1896). На его средства была организована художественно-ремесленная школа, названная его именем. В этом же стихотворении фамилия житомирского губернатора (в слегка трансформированном виде) отдана другому персонажу — поручику Грум-Борковскому. Классик ученик классической гимназии. Пепиньерка — выпускница закрытого учебного заведения, оставшаяся в нем для педагогической практики.

ПОЖАРНЫЙ — Голос России. 1921, 28 августа. С подзаголовком: Из цикла «Русская Помпея». В экземпляре альманаха для детей «Радуга», хранящемся у составителя, последняя строка стихотворения «Пожарный» зачеркнута и вместо нее рукой автора вписано: «Ах, не знает пожарный, не знает, какой он герой». По-видимому, этот вариант написан специально для девочки, которой была подарена данная книга с инскриптом следующего содержания: «Милой имениннице Лизе. Саша Черный. 5/IX-1926. La Favière».

РЕПЕТИТОР — Звено. Сб. 1 (Берлин). 1922. С. 30.

О ЧЕМ ПОЕТ САМОВАР — Зеленая палочка. 1920, № 2. С. 3. С иллюстрациями Ре-Ми.

ЗМЕЙ — Жажда. С. 180–181.

ПУШКИН — Свободные мысли (Париж). 1920, 18 октября. С разночтением в 35 ст.: «Никогда, товарищ Блок и Брюсов».

ПАМЯТИ Л. Н. АНДРЕЕВА — Свободные мысли (Париж). 1920, 11 октября. С незначительными разночтениями. …Мы знали «пугает — не страшно». — Выражение Л. Н. Толстого, облетевшее всю Россию: «А этот нынешний Андреев, он хочет удивить, хочет напугать меня, а мне не страшно». Высказано оно было в беседе с журналистом Н. Е. Фельзеном по поводу «Рассказа о семи повешенных» (Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1978. С. 304). «Красный Смех», «Царь-Голод», «Анатэма» — произведения Л. Андреева. …Одно только слово «спасите». — Имеется в виду статья-памфлет «S.O.S.», впервые напечатанная в «Общем деле», 1919, 24 марта. В ней содержался призыв к странам Антанты начать вооруженную интервенцию во имя спасения России. …Под сенью финляндского бора лежит он. — Л. Андреев завещал похоронить себя в Москве, рядом с могилой своей первой жены. Поскольку волю писателя выполнить не было возможности, гроб, запаянный в цинк, был установлен в часовне финского поселка Нейволе. Через пять лет, в 1924 году, гроб был предан земле на берегу Финского залива в Тюрсево. В 1956 году прах был перенесен на Литераторские мостки Волкова кладбища в Ленинграде.

«АХ, ЗАЧЕМ НЕТ ЧЕХОВА НА СВЕТЕ!» — Сегодня. 1922, 15 октября. А. П. Чехов был одним из тех «вечных спутников» и ориентиров, по которым Саша Черный всю жизнь сверял свой писательский компас. Особенно потребность в этом возросла в годы лихолетья, когда перед поэтом встала проблема гражданского выбора и поиска пути. «О чем бы писал сейчас Чехов, если бы жил с нами в эмиграции?» — с таким вопросом обращался поэт к А. И. Куприну в письме от 23 ноября 1921 года (Куприна К. А. Куприн — мой отец. М., 1977. С. 207).

СТИХОТВОРЕНИЯ, НАПИСАННЫЕ В ЭМИГРАЦИИ И НЕ ВХОДИВШИЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ ИЗДАНИЯ ПОЭТА

(1920–1932)

РУССКАЯ ПЕЧАЛЬ

Скорбь земли русской — такова тема данного раздела. Здесь воедино слиты боль утраты, наиболее остро ощутимой в первые годы изгнания, и негодование, направленное на «новых скифов», виновных, по мнению поэта, в произошедшей трагедии.

И. А. БУНИНУ — Русский эмигрант (Берлин). 1920, № 4. С. 4. Написано к 50-летию со дня рождения И. А. Бунина. Непримиримая позиция, занятая Буниным по отношению к большевизму, еще более подняла авторитет писателя в глазах Саши Черного. Даже современниками было отмечено сродство их политических взглядов: «В Саше Черном жила огненная ненависть к большевизму. Такая была разве что у Бунина времени „Окаянных дней“. Но и у Бунина она не была такой огненной» (Гуль Р. Я унес Россию. Т. I. Нью-Йорк, 1981. С. 46).

В эмиграции Саша Черный говорил о Бунине как о «последней сосне российского сведенного бора». Этот образ заставляет вспомнить еще одно его стихотворение, посланное Бунину к 25-летнему юбилею его литературной деятельности:

(ОГМТ, ф. 14, № 3391/18)

СКОРБНАЯ ГОДОВЩИНА — Русский эмигрант (Берлин). 1920, № 5. С. 2. В 1920 году русская эмиграция отметила скорбный юбилей — десять лет со дня смерти Л. Н. Толстого. На вечере, устроенном в Берлине по этому поводу, артистом О. Н. Руничем было прочитано стихотворение «Скорбная годовщина». См. об этом в воспоминаниях писателя И. Коноплева: «Со сцены полились тревожные, печальные слова о России, от которых не одно сжалось сердце и на ресницах у многих проблистали слезы. Конец стихотворения был, однако, солнечный и тихий. Долго и много вызывали Черного на сцену. Он был скромен и стоял с потупленными глазами в зале, на сцену не вышел» (Новое русское слово. Нью-Йорк, 1932, 28 августа).

ПАМЯТИ А. БЛОКА — Жар-Птица. 1921, № 2. С. 37. Подпись: А. Ч. Безвременная кончина А. Блока вызвала множество откликов в эмигрантской печати. В большинстве из них поэт представал заложником и жертвой красного режима. Все это, видимо, заставило Сашу Черного пересмотреть былое неприятие автора «Двенадцати».

Е. А. ПОЛЕВИЦКОЙ — Жар-Птица. 1921, № 3. С. 32. Подпись: А. Ч. Полевицкая Елена Александровна (1881–1973) — русская драматическая актриса. В начале 1921 года в составе труппы русского театра она приехала из Болгарии в Берлин. Особый успех выпал на исполнение ею роли Лизы Калитиной в инсценировке романа Тургенева «Дворянское гнездо». В 1955 году актриса вернулась на родину. Саша Черный считал театр осколком прежней России и оплотом в изгнании, преклонялся перед теми, кто остался верен ему. См. поздравление поэта в связи с двадцатипятилетием творческой жизни Е. Н. Рощиной-Инсаровой: «К сожалению, Театр сам Вам в эмиграции изменил, обручившись с легкомысленной, но доходной Музой Кабаре. Почитающие Вас твердо верят, что измена эта преходяща и что Русский театр очнется, остепенится, вернется к Вам и опять покорится Вашей власти». (Чествование Е. Н. Рощиной-Инсаровой в Париже. Париж, 1927). Известно, что на вечере памяти В. Ф. Комиссаржевской 8 марта 1930 года Саша Черный читал стихи «Театр».

ГАЛОШИ СЧАСТЬЯ — Русская газета. 1924, 16 ноября. Чуйка — простонародная одежда в виде длинного кафтана. В переносном значении — человек-простолюдин в такой одежде. Passy — район Парижа, в котором поначалу селились эмигранты из России.

СОЛОВЬИНОЕ СЕРДЦЕ — Илл. Россия. 1926, № 44. С. 8. Потемкин П. П. (1886–1926) — поэт, сотрудничавший вместе с Сашей Черным в «Сатириконе», автор книг «Смешная любовь» и «Герань», в которых с любовью и юмором воспета красочная и полнокровная жизнь городского люда. Стихотворение Саши Черного было одним из первых откликов на преждевременную и неожиданную смерть поэта. Саша Черный принял участие в вечере памяти П. П. Потемкина, состоявшемся 24 февраля 1927 года, где выступили также Куприн, Зайцев, Тэффи, Осоргин, Дон-Аминадо, А. Яблоновский. Антиной — прекрасный юноша, любимец и постоянный спутник римского императора Адриана, утонувший в водах Нила (ок. 130 г.). После его смерти Адриан создал своего рода культ Антиноя, воздвигнув множество его статуй. Катон (234–149 г. до н. э.) — римский писатель. Будучи цензором, старался следить за строгостью нравов.

«ТУРГЕНЕВСКИЕ ДЕВУШКИ В МОГИЛЕ…» — Ухват (Париж). 1926, № 3. Подпись: Ч.

ЭМИГРАНТСКИЙ УЕЗД

Беженский быт, труды и дни русской эмиграции — центральная тема поэзии Саши Черного на чужбине, сопровождавшая его с первых до последних дней изгнания. В качестве названия раздела взят подзаголовок к стихотворению «Диана».

ДИАНА — Сегодня. 1921, 18 ноября. …Том Есенина «Красный монокль». — Книги с таким названием у Есенина нет. Здесь, по-видимому, шарж на эпатажную броскость заголовков имажинистских изданий (например, «Красный алкоголь»). Можно также усмотреть аллюзию на чисто внешние атрибуты поведения членов ордена имажинистов — подчеркнутый дендизм в облачении и революционную браваду выступлений.

ГОЛОС ОБЫВАТЕЛЯ — Руль. 1923, 22 апреля. Теософия — религиозно-философское учение о возможности общения с потусторонним миром. Наканунский Лойола — здесь имеется в виду собирательный образ сотрудника берлинской газеты «Накануне» (см.), Лойола И. (1491–1556) — основатель ордена иезуитов, ставший символом двуличия и провокаторства. …В Аракчеевской красной казарме. — Граф А. А. Аракчеев, временщик при Александре I, крайний реакционер. Стремился ввести в России режим полицейского деспотизма, организовал военные поселения. В эмигрантскую печать попадала информация о том, что в Советской России существуют планы принудительной мобилизации рабочей силы в деревнях.

ЭМИГРАНТСКОЕ — Руль. 1923, 6 мая. «Руль» и «Дни» — русские эмигрантские газеты, выходившие в Берлине. Первая из них занимала крайне правую позицию антибольшевизма. Вторая, бывшая рупором социал-демократов, имела более левую ориентацию. Здесь подразумевается, что подписчики этих газет стояли на разных политических платформах. Кэк-уок — танец американских негров, вошедший в моду в Европе в начале XX века. Мангровый лес — тропические болотистые джунгли, периодически заливаемые морским приливом.

ПОЛУСТАНОК — Илл. Россия. 1924, № 3. С. 11. Гресси — местечко под Парижем, где Саша Черный провел лето 1924 года на даче у своих знакомых. Усадьба и ее обитатели нашли отражение также в прозе поэта.

БАЛЛАДА О РУССКОМ ЧУДАКЕ — Илл. Россия. 1924, № 5. С. 6. В творчестве Саши Черного есть темы, к которым он возвращается вновь и вновь, воплощая их в соответствии с изменившимся мировоззрением. Так, в данной балладе и в дореволюционном стихотворении «Страшная история» речь идет о взаимовыгодной брачной сделке, но пафос их прямо противоположен. Автор сам подчеркнул родственную связанность этих двух произведений, позаимствовав фамилию героя баллады из стихотворения «Страшная история»:

ЭМИГРАНТСКАЯ ПЕСНЯ — Илл. Россия. 1924, № 6. С. 7.

УТОПИЯ — Русская газета. 1925, 1 февраля. Чернов В. М. (1873–1952) — один из руководителей партии эсеров, министр земледелия Временного правительства, в январе 1918 — председатель Учредительного Собрания, впоследствии эмигрант. Кускова Е. Д. (1869–1958) — политический деятель и публицист. В 1922 году выслана из СССР вместе с группой творческой интеллигенции, оппозиционно настроенной к советской власти. Милюков П. Н. (1859–1943) — политический деятель, историк, публицист, один из организаторов и лидеров партии кадетов. В эмиграции редактировал газету «Последние новости», участник многих общественных организаций. Лига наций — международная организация, созданная в 1919 году с целью развития сотрудничества между народами и контроля за безопасностью в мире. Фактически она выполняла функцию нынешней ООН. Формально распущена в 1946 году.

КАМИН — Русская газета. 1925, 22 февраля. Непосредственным поводом к написанию стихотворения послужило, по всей вероятности, приобретение Сашей Черным «Саламандры» — металлической печи, которая топилась углем. Свое название она получила по имени мифологического существа, способного находиться в огне, не сгорая. В старых домах Парижа, не имевших центрального отопления или каминов, такими печками отапливали квартиры. Дым при этом отводился по трубе через специальное отверстие в стене.

ДЕНЬ ВОСКРЕСНЫЙ — Илл. Россия. 1925, № 22. С. 5.

ХОХЛУШКА — Перезвоны. 1925, № 4. С. 89.

МЕЛКОБУРЖУАЗНЫЕ МЕЧТЫ — Последние новости. 1926, 29 января. Каротель — сорт моркови.

ГАЗЕТА — Последние новости. 1928, 29 января. В стихотворении речь идет, по всей видимости, о самой, пожалуй, популярной газете русского зарубежья — «Последние новости», выходившей в Париже с 1920 по 1940 год под редакцией П. Н. Милюкова. Вот что писал об этом, быть может, единственном периодическом издании, существовавшем на самоокупаемости, ее сотрудник, писатель-сатирик Дон-Аминадо: «Ни тарелочного сбора, ни меценатских щедрот. <…> Тираж рос, подписчиков хоть отбавляй, отдел объявлений работал до отказу, и в пятом часу утра уже на всех парижских вокзалах грузились кипы свежих, вкусно пахнувших типографской краской номеров, с заманчивой бандеролью:

— Лион, Марсель, Гренобль, Нью-Йорк, Белград, Вена, София, Истамбул, Англия, Швейцария, Испания, Алжир… полный курс географии, до Гонолулу включительно.

„Дубовый листок оторвался от ветки родимой“, и судьба раскидала людей по всему лицу земли» (Дон-Аминадо. Поезд на третьем пути. М., 1991. С. 285).

ПАРИЖСКОЕ ЖИТИЕ — Последние новости. 1928, 7 февраля. Сен-Клу — предместье Парижа.

ЗАКАТ ЕВРОПЫ — Последние новости. 1928, 20 ноября. В качестве заглавия использовано название книги немецкого философа О. Шпенглера (1880–1936). Его концепция строилась на отрицании исторического прогресса в развитии культур и цивилизаций народов и государств Европы. Учение Шпенглера было модным в 20-е годы и широко обсуждалось не только в научных кругах.

ПАРИЖСКИЕ ЧАСТУШКИ — Последние новости. I — 1930, 21 февраля; II — 1931, 21 февраля. О-де-ви (фр. eau-de-vie) — водка. Ажан — см. …На писательском балу. — См.  Карт-д’идантите — см.  «Последние новости» — см. выше. Марше-о-пюс (фр. marché au puce) — знаменитая парижская барахолка, букв. блошиный рынок. «Любовь у муравьев» — зд., по-видимому, иронический парафраз названия книги А. М. Коллонтай «Любовь пчел трудовых» (1923). …На «Записках современных». — «Современные записки» — русский общественно-политический журнал, выходивший в Париже (1920–1940). Плас Конкорд — площадь Согласия. Аксидан (фр. accident) — происшествие, несчастный случай. …мисс Калугой выбрал в нонешнем году. — Первый конкурс на звание «мисс Россия» был организован в 1926 году журналом «Иллюстрированная Россия». Эта традиция получила широкое распространение в русском зарубежье.

ЭМИГРАНТСКАЯ ПОЛЬКА — Последние новости. 1930, 21 мая. В эпиграфе строка из дореволюционного стихотворения Саши Черного «Совершенно веселая песня», имевшего подзаголовок «Полька». В эмигрантском варианте повторен прежний ритмический (плясовой) рисунок стихотворения. Де Кутюр — фамилия образована от французского словосочетания maison de couture (швейная мастерская, ателье мод).

ДЕЛОВАЯ ОДА В ЧЕСТЬ РУССКОЙ ЭМИГРАНТКИ — Последние новости. 1930, 28 июня. Темой одной из анкет, с которыми харбинская газета «Заря» обращалась к парижским литераторам, была: «Русская женщина в эмиграции». Саша Черный дал пространный ответ, где, в частности, было сказано:

«Роль русской женщины в эмиграции необычайно плодотворна и разнообразна.

Помимо того, что она в течение долгих лет жизни за рубежом поддерживает бодрость и силу духа в своих семьях, она наравне с нами — мужчинами, а часто еще более плодотворно, работает в общественных благотворительных организациях, и без так называемого „дамского комитета“ не обходится ни один благотворительный вечер, ни одно сколько-нибудь крупное эмигрантское начинание.

Достаточно вспомнить, как велика роль русской женщины в устройстве детских приютов, детских садов, домов отдыха, в деле помощи учащимся и т. д.

Помимо того, наши женщины, казалось бы, такие нестойкие и романтичные в литературных отражениях прошлого, на чужбине американизировались в лучшем смысле этого слова. <…>

И немало есть среди нас мужчин, которые не вполне приспособились к тяжким условиям эмигрантского быта и весьма обязаны своим женам и сестрам, принявшим на свои плечи всю тяжесть борьбы за существование и сохранение семейного очага. Честь им и слава!» (Заря. 1930, 20 апреля.)

По-видимому, ответ на заданную тему явился творческим импульсом для появления на свет этого стихотворения. Лаврецкий — персонаж романа И. С. Тургенева «Дворянское гнездо». Рипполин — каретный лак.

РУССКАЯ ЛАВОЧКА — Последние новости. 1931, 7 февраля.

СКАЗКА О ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ Последние новости. 1931, 25 апреля.

ПЕРВАЯ ЛАСТОЧКА — Сатирикон (Париж). 1931, № 14. С. 2. Гувер Г. К. (1874–1964) — президент США в 1929–1933 годах. Репарация — возмещение, выплата за причиненный ущерб. Кламар — предместье Парижа, один из тех районов, где находили себе жилье выходцы из России.

НАДО ПОМОЧЬ

Раздел, представляющий собой некое ответвление темы «эмигрантского уезда». В общественной жизни русского зарубежья всегда особое место занимала благотворительность, помощь нуждающимся — детям, инвалидам, писателям, студентам и т. д. Саша Черный был непременным участником всяких воззваний такого рода, вечеров и специальных изданий, доход от которых шел на это благое дело. Заглавие одного из стихотворений дало наименование разделу.

РУССКИЙ МАЛЬЧИК — Русскому мальчику (Париж). Издание в пользу «Общежития для русских мальчиков в Париже». 1926, 2 мая. Сам подзаголовок этой однодневной газеты, в которой согласились принять участие И. Бунин, И. Шмелев, Н. Тэффи, А. Куприн, А. Яблоновский и другие, говорит о конкретно-утилитарной цели, которую имел данный выпуск.

РУССКИЕ ИНВАЛИДЫ — Русский инвалид (Париж). Однодневный выпуск. 1926, 6–19 мая. О газете «Русский инвалид» см. В 1930 году Саша Черный в числе других писателей эмиграции подписал воззвание «К русским людям!», в котором было, в частности, сказано: «…Самым бесспорным, самым неотложным делом должна стать забота о всех тех, кто жертвовал своей жизнью за Россию, кто принял за нее увечья, раны, кто потерял здоровье, кто теперь калеки. Таких до шести тысяч, объединившихся в Союзы. Но их, конечно, больше: многие работают на шахтах, на заводах, в услужении, пытаются учиться, борются за жизнь и умирают, не называясь инвалидами. <…> Помощь наша должна быть постоянной, твердой. Должен быть создан фонд для прочного устройства инвалидов. <…> Пусть наши инвалиды станут для нас всех связью, неумирающим призывом — за Россию!» (Последние новости. 1930, 21 мая).

«ИЛЛЮСТРИРОВАННОЙ РОССИИ» — Илл. Россия. 1926, № 21. С. 10. Стихотворение было написано по случаю двухлетнего юбилея «Илл. России» и прочитано автором на торжественном обеде в парижском ресторане «Romponeau», а затем включено в текст отчета об этом мероприятии. Торквемада Томас (ок. 1420–1498) — глава испанской инквизиции (великий инквизитор), инициатор изгнания евреев из Испании (1492). Петр и Павел. — Имеются в виду не евангельские апостолы, а редакторы двух ведущих и соперничавших газет «русского» Парижа: «Возрождение» и «Последние новости» — Петр Струве и Павел Милюков.

ЕЛКА В ТУРГЕНЕВСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ — Последние новости. 1927, 24 декабря. Тургеневская библиотека — так издавна называют русскую публичную библиотеку в Париже, основанную в 1873 году И. С. Тургеневым. Она всегда считалась очагом русской культуры в Париже, местом встреч, собраний, вечеров соотечественников. Регулярно в библиотеке проводились детские утренники, участником которых нередко бывал Саша Черный. Специально к таким праздникам он сочинял пьеску или припасал для подарка игрушку, говоря в таких случаях жене: «Знаешь, это можно спрятать до Рождества и подарить на елку консьержкиной дочке или пожертвовать на Тургеневскую елку» (Александрова В. Памяти Саши Черного // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1950, 1 октября).

РАЗМЫШЛЕНИЯ У ПОДЪЕЗДА «ЛЮТЕЦИИ» — Последние новости. 1927, 27 декабря. «Лютеция» — парижский ресторан, в залах которого русская эмиграция имела обыкновение устраивать праздничные и торжественные мероприятия. Лорелея — персонаж немецкой мифологии, наяда, обитавшая в Рейне и своими песнями увлекавшая рыбаков и корабельщиков.

«1928» — Последние новости. 1928, 3 января.

ДОМ В МОНМОРАНСИ — Последние новости. 1929, 30 апреля. В 1929 году, на средства собранные эмигрантами, был открыт приют на 35 детей в Монморанси — небольшом городке неподалеку от Парижа. Добраться туда можно было на поезде местной железнодорожной ветки, описанном в очерке А. Ладинского: «Это — странное сооружение из разномастных вагонов, то очень высоких, то очень низких, с паровозиком, помнящим чуть ли не дни гениального Стеффенсона» (Последние новости. 1932, 3 мая). Саша Черный был желанным гостем в «Детском ковчеге» — так окрестил он приют, который в 1930 году был переведен в более обширное помещение — на 50 детей.

НАДО ПОМОЧЬ! — Последние новости. 1929, 20 ноября.

ЗАВТРА — Последние новости. 1930, 26 марта. В начале года по традиции устраивался «Писательский бал» или «Бал печати», куда приглашались многие литературные знаменитости русского зарубежья. Цель этих балов — материальная помощь литераторам. Вот что писал А. Яблоновский в статье «Дела писательские» о положении русского литератора на чужбине: «„Колесница истории“ сломала писателю-эмигранту спинной хребет. Только малая, безмерно малая часть писателей-эмигрантов занимается своим делом и живет от пера своего. Большинство же, и большинство огромное, живет случайным трудом и случайной помощью… Я очень близко стою к парижскому Союзу писателей и журналистов и, могу сказать, — насмотрелся… Есть писательницы, которые служат прислугой („фам де менаж“). Есть журналисты, которые на вокзалах чемоданы носят. Есть писатели-шоферы (это — счастливцы). Есть писатели-поденщики. Есть писатели-грузчики, писатели-маляры, писатели-каменщики. Конечно, все мы думаем об этих „деклассированных“ братьях наших и, можно сказать, из кожи лезем, чтобы как-нибудь залатать эти страшные раны, полученные под „колесом истории“. Но как это сделать! Что, кроме благотворительных балов и концертов, мы можем сделать!» (Наша заря. Пекин-Тяньцзин-Мукденская газета. 1930, 28 июня). Казатин — узловая железнодорожная станция, располагавшаяся в Бердичевском уезде, Киевской губернии.

ДУБОВЫЕ СТИХИ — Последние новости. 1931, 13 января. …пишем в «Инвалиде». — Имеется в виду газета «Русский инвалид». Она выпускалась с благотворительными целями к «Дню русского инвалида», отмечавшемуся ежегодно в мае месяце начиная с 1925 года. Все авторы этих однодневных выпусков предоставляли свои материалы безвозмездно. С 1930 года начала выходить как ежемесячная военно-научная и литературная газета.

МОБИЛИЗАЦИЯ — Последние новости. 1932, 12 января. Депансы (фр. dépens) — расходы. Са-ва (фр. Çа va) — Идет! Ладно!

ИЗ РИМСКОЙ ТЕТРАДИ

Это наиболее цельный тематически раздел в поздней лирике Саши Черного, очерченный самим поэтом названием рубрики «Из римской тетради» или подзаголовками «Римские офорты», «Римские дни». Последние в настоящем издании сняты, так как они носят промежуточный характер — во время первой публикации окончательное название автором еще не было найдено. Здесь эти подзаголовки поглощены общим названием раздела: «Из римской тетради». Известно, что на литературном вечере, состоявшемся в Париже в «Союзе молодых поэтов» 19 февраля 1927 года, Саша Черный читал «Стихи о Риме».

РИМСКИЕ КАМЕИ — Сегодня. 1923, 23 сентября. Дезабилье — домашнее платье, в котором не принято появляться при посторонних.

РИМСКИЕ ОФОРТЫ — I. Мул; II. В. Кампанье; III. В винной лавке; IV. Папское барокко. — Златоцвет (Берлин). 1924, № 1. С. 8. Траттория — ресторан. Кампанья — равнина, прилегающая к Риму. Фиаска — бутыль.

…Со щенком, взлохмаченным бродягой. — В. Л. Андреева вспоминает, что во время их пребывания в Риме они принесли домой бездомного щенка. Саша Черный первый подал голос в его защиту, доказав, что собака в доме совершенно необходима. Щенок был оставлен и назван Бенвенуто. (Андреева В. Л. Эхо прошедшего. М., 1986. С. 207–208). Терракота — обожженная глина, красно-коричневого цвета.

В ГОСТИНИЦЕ «ПЬЕМОНТ» — Русская газета. 1924, 7 декабря. Из воспоминаний В. Л. Андреевой известно, что в Риме Саша Черный жил в особняке, который снимала семья писателя Леонида Андреева (ул. Роверето, 15). Однако данное стихотворение дает основание полагать, что в 1924 году, накануне отъезда в Париж, поэт проживал в гостинице.

НА ОКРАИНЕ — Русская газета. 1924, 17 декабря. Подзаголовок: Из цикла «Римские офорты». По-видимому, образы стройки неслучайно попали в поле зрения поэта, ибо в начале 20-х годов никакой другой город Италии не застраивался так интенсивно, как Рим. По этому поводу автор книги «Образы Италии» П. Муратов писал: «Усиленно строясь, новый Рим не имеет никакой нужды разрушать старый. Места вокруг Рима как будто бы сколько угодно — к услугам строителей вся римская Кампанья» (Последние новости. 1926, 24 января).

ДИТЯ — Русская газета. 1924, 25 декабря. В автобиографической книге Веры Андреевой имеются страницы, посвященные Саше Черному. В одной из сцен, сохраненных ее памятью, воскрешены бытовые реалии, которые легли в основу данного стихотворения: «Я, как сейчас, вижу, такую картину: Саша Черный, думая, что его никто не видит, в укромном уголке нашего садика присел на корточки перед маленькой дочкой нашей дворничихи Нинеттой, которая возится со своими игрушками. <…> Саша Черный что-то тихо говорит ей, что-то объясняет. Слов я не слышу, но вижу, что Нинетта прекрасно его понимает. Доверительно положив ручонку ему на колено, она, подняв к нему лицо, слушает, как завороженная, потом сама начинает что-то рассказывать, показывает Саше куклу, сует ему в руки и с увлечением смотрит, как он бережно берет ее и начинает кормить с ложечки» (Андреева В. Л. Эхо прошедшего. М., 1986. С. 206). Папский нунций — дипломатический представитель Ватикана в других странах.

СТАРАЯ ВИЛЛА — Русская газета. 1925, 25 января.

НА ПЛОЩАДИ NAVONA — Русская газета. 1925, 12 апреля. Карабинер — жандарм в Италии. …И храм торжественный. — Имеется в виду церковь Сант Аньезе, одна из красивейших достопримечательностей барочного Рима.

БЕЛОЕ ЧУДО — Последние новости. 1925, 25 декабря.

В СТРАНЕ ПЕТРАРКИ — Ухват (Париж). 1926, № 3. Подпись: А. Ч. Форестьер — чужестранец, путешествующий по Италии.

«ПО ФОРУМУ ТРАЯНА…» — Последние новости. 1928, 25 января. Под рубрикой: «Из римской тетради». Колонна Траяна — памятник в честь императора Траяна, возведенный в Риме в 113 году. Мраморную колонну высотой 43 метра венчает статуя апостола Петра. Форумом Траяна называли замкнутую площадь, расположенную на несколько метров ниже окружающих ее домов. Издавна это место стало прибежищем для бродячих и бездомных котов и кошек — «кошачьей санаторией», по определению Саши Черного.

ШЕСТЬ — Последние новости. 1928, 22 апреля. Под рубрикой: «Из римской тетради».

«СЛОВНО ЗАГАР СМУГЛОЛИЦЫЙ…» — Последние новости. 1928, 14 октября. Под рубрикой: «Из римской тетради».

«ШКОЛА ДИАНЫ» — Последние новости. 1928, 6 ноября. Под рубрикой: «Из римской тетради». Вилла Боргезе — усадьба с огромным парком на окраине Рима. В 20-е годы там была школа пластики и танца.

ФОНТАН НА MONTE PINCIO. — Последние новости. 1928, 6 ноября. Под рубрикой: «Из римской тетради». Monte Pincio — садово-парковый комплекс; возник в начале XIX века на Яникульском холме в Риме. Отсюда, с прогулочной террасы, открывался прекрасный вид на «вечный город». Украшением парка был фонтан в виде скульптурной группы набиблейскую тему: мать Моисея, спасая младенца от египетских палачей, оставляет его в тростниковой корзине, обмазанной глиной и смолой, в камышах у берега реки, в надежде на то, что дочь фараона найдет ребенка.

ИЗ ЗЕЛЕНОЙ ТЕТРАДКИ

Впервые цикл под таким названием появился в берлинском издании «Сатир» 1922 года. В нем были объединены эпиграммы на литературные темы. Позднее поэт печатал под этим названием политические эпиграммы на злобу дня. Затем оно было использовано как рубрика в серии фельетонов в прозе. Таким образом прослеживается единая сатирическая линия, дающая основание собрать воедино стихотворные сатиры под этим заглавием. Семантическая интерпретация его неясна. Можно предположить, что для записей такого рода у автора просто была тетрадь зеленого цвета.

НЕ ПО АДРЕСУ — Слово (Париж). 1922, 16 октября. Когда советский лжепиит <…> в кафе берлинском нахамит. — По всей вероятности, имеется в виду С. Есенин, чьи выступления в Берлине в 1922 году зачастую носили скандальный характер. «Общее дело» — орган единого антибольшевистского блока кадетов, эсеров и «народных социалистов». Газета выходила в Париже под редакцией В. Л. Бурцева в 1917–1938 годах (с перерывами).

СВЯТАЯ НАИВНОСТЬ — Руль. 1923, 20 мая. Пешехонов А. В. (1867–1933) — публицист, экономист, один из редакторов журнала «Русское богатство». В 1922 году был выслан из СССР вместе с другими представителями творческой интеллигенции, оппозиционно настроенными к режиму большевиков. В эмиграции издал брошюру «Почему я не эмигрировал», вызвавшую ожесточенную полемику. Критикуя режим коммунистов, автор, однако, призывал к возвращению на родину во имя спасения государственности России. Сам Пешехонов после нескольких попыток смог в 1927 году вернуть себе советское гражданство, но разрешения на въезд не получил и был вынужден служить в советском представительстре в Риге. Куафер — парикмахер. «Русское богатство» — один из самых маститых «толстых» журналов дореволюционной России, издававшийся с 1876 по 1918 год. После 1906 года являлся органом «народных социалистов», выделившихся из правого крыла эсеров. В журнале сотрудничал в качестве публициста и литературного критика Л. Д. Троцкий. Среди авторов журнала были Бунин, Куприн, Горький, Андреев, Вересаев, Короленко. Дважды публиковался в нем Саша Черный. Муйжель В. В. (1880–1924) — писатель народнического направления. Его натуралистические романы из жизни русского крестьянства Саша Черный воспринимал как символ скуки и растянутости.

ИЗ ГЁТЕ — Сегодня. 1923, 12 августа. I. Мадемуазель NN — Mamsell NN; II. Условие — Bedingung; III. Катехизис — Katechisaton; IV. «Как одолеть воробьев?..» — «Sprich, wie werde ich die Sperlinge los?»; V. Общество Gesellschaft; VI. Угроза — Das Schreien, Nachdem Italienischen.

Эпиграммы I и IV впервые переведены на русский Сашей Черным.

ЭПИГРАММЫ — Русская газета. 1924, 2 ноября.

I. Горький. — В автографе, находящемся у составителя, автором проставлена дата — 1924 г. После 1917 года, когда А. М. Горький фактически возглавил советскую литературу, отношение Саши Черного к своему былому кумиру и адресату стало резко отрицательным. Не изменилось оно и после того, как в 1921 году Горький поселился за границей — частью для лечения, частью из-за разногласий с новой властью. «Беседа» — журнал умеренно-академического направления, издававшийся в Берлине в 1923–1925 году при ближайшем участии Горького.

II. Теория творчества т. Эренбурга. — Нет никаких сведений о личном знакомстве Саши Черного и И. Г. Эренбурга, хотя они могли встречаться в начале 20-х годов в Берлине, поскольку оба принимали активное участие в литературно-общественной жизни русской диаспоры. Как художник Эренбург всегда обладал поразительной способностью чутко и динамично откликаться на все общественные и эстетические преобразования. Не без иронии именовавший себя «конструктором по части вращения», он выпустил в Берлине книгу «А все-таки она вертится» (1922) — своего рода панегирик новейшему искусству авангарда, художникам-конструктивистам — «делателям вещей». Русская эмиграция в большинстве своем относилась к Эренбургу критически, чему свидетельством хотя бы следующий отчет о его лекции: «Эренбург всю жизнь только и делал, что забегал вперед. Чутье и нюх у него были удивительны. Какой „изм“ оставить, за какой уцепиться — он знал безошибочно. <…> Во время прений его спросили: „Как же это вы в книге „А все-таки она вертится“ в 1921 году доказывали совсем противоположное?“ Эренбург сострил: „Я ведь и сказал „вертится““. Я не сказал, что земля стоит на месте. Теперь настало другое время» (Звено. Париж, 1926, № 160. С. 13).

III. Игорь Северянин. — Самый, пожалуй, «громокипящий» успех выпал на долю «короля поэтов» (титул, присвоенный Северянину публикой). Читателей же взыскательных не могли не коробить самовосхваления и нарциссизм предводителя эго-футуристов. Один из подобных «перлов» процитирован Сашей Черным:

IV. А. Белый. — Сатирики разных времен нередко ставили рядом имена Саши Черного и Андрея Белого, обыгрывая при этом «цветовую» антитезу, которая слышится в их псевдонимах. Но никто до сих пор не удосужился сопоставить творческие искания двух художников-современников, ровесников (родились в октябре 1880) — их полярность, несовместимость и одновременно поразительные переклички. Два года, проведенные А. Белым в Германии, отмечены необычной творческой активностью и в то же время состоянием душевного надлома, находившим выражение в пристрастиях к алкоголю и танцам в кафешантанах и в прочих «безумствах» и чудачествах. Впрочем, еще в России экстравагантные лекции А. Белого давали обильную пищу для пародистов, изображавших поэта душевнобольным. А. Белый в письме к А. Блоку скажет об этом так: «…роль юродивого, шута мне послана свыше. С покорностью принимаю ее» (А. Блок и А. Белый. Переписка. М., 1940. С. 37).

V. Маяковский. — В период своего творческого становления Маяковский испытал сильнейшее воздействие «Сатир» Саши Черного, что и было засвидетельствовано им самим в автобиографии: «Саша Черный — поэт почитаемый. Радовал его антиэстетизм». Однако впоследствии поэт-трибун на своих выступлениях именовал Сашу Черного, оказавшегося по другую сторону баррикад, не иначе как «Сашей Белым», «когда-то злободневным, а теперь озлобленным». Полпивная — забегаловка, закусочная, где посетителям предлагались некрепкие напитки. Происходит от «полпиво», т. е. пиво плохого качества. Подобные питейные заведения для простого люда появились в России после реформы 1861 года.

VI. Автобиография т. Есенина. — Поводом для эпиграммы послужило турне Есенина и Айседоры Дункан по Европе и Америке. Скандальные выступления, сопровождавшиеся революционной бравадой и пьяными дебошами, освещались и комментировались эмигрантской прессой. «И возвратятся псы на блевотину свою». — В качестве эпиграфа приведена несколько измененная цитата из Нового Завета: «Но с ними случится по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину…» (Петр, 2, 22). …С красной пробкой в голове. — Здесь игра слов. Возможно двойное толкование метафоры: революционный (красный) настрой есенинской поэзии, либо бытовое выражение «красная пробка» или «красная головка» применительно к водке низкого качества. В царской, а затем в Советской России вид закупоривания бутылок с водкой как бы маркировал ее качество. Низкосортная водка запечатывалась картонной пробкой, залитой сургучом, а водка высокого качества — пробкой из светлого металла («белая головка»).

VII. А. Н. Толстой. — Автор романа «Хождение по мукам» (намек на этот роман содержится в эпиграфе эпиграммы) был едва ли не самой значительной фигурой из тех литераторов, что примкнули к «сменовеховцам» — идейно-политическому движению в эмиграции, состоявшему в пересмотре позиций по отношению к Октябрьской революции и советской власти, призывавшему соотечественников вернуться на родину. Политический демарш «Третьего Толстого» был расценен в эмигрантских кругах как измена, предательство. См., например, эпиграмму А. И. Куприна «Кто он»:

Особенно больно задела эта метаморфоза Сашу Черного, ибо в изгнании у них с А. Н. Толстым начало складываться творческое содружество на ниве служения детской литературе. Саша Черный видел в нем единомышленника, знатока русского языка и хранителя национальных основ. Сохранилось мемуарное свидетельство об отношении Саши Черного к своему былому соратнику: «…с особым удовольствием заглядывал к Саше Черному, который угощал меня свиными котлетами и, указывая на диван, каждый раз предупредительно говорил: „Не садитесь на этот край… Здесь сидел этот гад!“ Под „гадом“ подразумевался ставший сменовеховцем граф Алексей Толстой» (Галич Ю. Золотые корабли. Рига, 1927. С. 202).

VIII. Демьян Бедный. — В отличие от адресата предыдущей эпиграммы, Демьяну Бедному Саша Черный решительно отказал в даровитости. Еще до революции он с пренебрежением отзывался о его творчестве, отмечая в баснях Демьяна Бедного многословие, беспомощность, самодовольство. Но вот обвинение его в приспособленчестве вряд ли можно считать справедливым. Д. Бедный один из немногих литераторов, кто связал свою судьбу с РСДРП еще до революции, и потому полученные после победы Октября привилегии принимал как должное, завоеванное в борьбе. Что касается нарочитой мужицкой нескладности его агиток, то следует учесть, что это был стилеобразующий прием, рассчитанный на малограмотного читателя из простонародья (отсюда успех Д. Бедного в крестьянско-пролетарской среде). …военный фельдшер. — В 1914 году Д. Бедный был мобилизован в действующую армию в качестве военного фельдшера санитарно-гигиенического отряда. Эти биографические сведения могли дойти до Саши Черного не из справочников и энциклопедий (ко времени написания эпиграммы Д. Бедный в них еще не попал), а, видимо, из информации, циркулировавшей среди служащих Красного Креста во время войны.

IX. «Накануне». — Ежедневная газета, выходившая в Берлине в 1922–1924 годах. Считалась органом «сменовеховцев», имела явно просоветскую ориентацию. В то же время в Советской России к ней относились как к мелкобуржуазной, идеологически невыдержанной. He-Буква — псевдоним И. М. Василевского (1882–1938), журналиста, критика, фельетониста, обладавшего острым и бойким пером. Обладая незаурядными организаторскими способностями как редактор, он всячески старался привлечь Сашу Черного к сотрудничеству, превозносил его талант в статьях и лекциях. Отношение резко переменилось, когда Василевский встал на позицию «Смены вех» (см. его рецензию-фельетон на книгу Саши Черного «Жажда», напечатанную в литературном приложении к газете «Накануне». 1923, 27 мая). Возвратившись на родину, он на первых порах специализировался на пасквилях, шельмовавших «эмигрантское отребье», но вскоре вышел в тираж. Как сообщалось в эмигрантской прессе, литературная карьера Василевского закончилась бесславно: «Он подвизается ныне в роли технического работника в одной из редакций» (Последние новости. 1930, № 3347). Остается сказать о трагическом финале, которым завершился его жизненный путь, финале — вполне в духе сталинской эпохи: Василевский стал жертвой репрессий.

ГИГИЕНИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ — Русская газета. 1924, 21 декабря. Passy — см.

КРАСНАЯ БАБУШКА — Русская газета. 1925, 8 марта. Это своего рода иронический отклик на празднование Международного женского дня 8 марта, принятого в 1910 году по предложению К. Цеткин.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ СОНЕТ — Илл. Россия. 1925, № 18. С. 12. Подпись: S…..о. Этим стихотворением открывался отдел сатиры и юмора «Бумеранг» в журнале «Иллюстрированная Россия». …«Суровый Дант не презирал сонета…». — Начальная строка стихотворения А. С. Пушкина «Сонет» (1830). Лойола — см.

ЛЮБОВЬ К БЛИЖНЕМУ — Илл. Россия. 1925, № 18. С. 13. Подпись: S. По автографу, хранящемуся в частном собрании, установлена более ранняя дата, по сравнению с публикацией. В рукописи имеется авторская помета: «декабрь 1924». Кроме того, имеются разночтения в эпиграфе:

— Стоит ли переезжать из Рима в Париж?

— Ни в коем случае!

(Из эмигрантской переписки)

Эпиграмма имеет, по-видимому, конкретную автобиографическую подоплеку. Не имея средств для того, чтобы перебраться из Рима в Париж, Саша Черный в начале 1924 года обратился письменно в Союз русских писателей и журналистов в Париже с просьбой об оказании ему помощи в виде ссуды. Им был получен ответ следующего содержания: пособие выдается только в случае смерти или неизлечимой болезни.

ИЗ АЛЬБОМА ЖЕНОНЕНАВИСТНИКА — Илл. Россия. 1925, № 19. С. 13. Цикл напечатан без подписи — отнесен к dubia.

ПЕТРУШКА В ПАРИЖЕ — Илл. Россия. 1925, № 20. С. 1–2. Иллюстрации художника Mad. В журнальном тексте имя «Матрена Ивановна» дано в различных вариантах сокращения, что сохранено в настоящем издании. Гиньоль — французский театр кукол. Ажан — полицейский во Франции. Карт-д’идантите (фр. carte d’idantite) — удостоверение личности для лиц, не имеющих французского гражданства, введенное в январе 1925 года. Его необходимо было регулярно перерегистрировать в комиссариате, с уплатой пошлины. Д’аржан (фр. argent) — деньги. «Ротонда» — парижское кафе, известное тем, что оно считалось клубом русской богемной публики. Бомонд — высший свет. Тартинка (фр. tartine) — ломтик поджаренного хлеба, намазанный маслом или вареньем. Арондисман — единица административного районирования в Париже.

«ПОКА НЕ ТРЕБУЕТ ДЕМЬЯНА…» — Илл. Россия. 1925, № 20. С. 12. Подпись: Scriba. Текст стихотворения включен в прозаическую миниатюру «Сов. Онегин», представляющую собой пародийный сценарий «Евгения Онегина» на современном советском материале. Завершается она стихотворным пародийным перепевом пушкинского стихотворения «Поэт» («Пока не требует поэта…»). Олоферн — военачальник ассирийского царя Навуходоносора.

СОВЕТСКИЕ ЧАСТУШКИ — Илл. Россия. 1925, № 20. С. 12. Подпись: Сообщил Ч.

ЭМИГРАНТСКИЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ — Илл. Россия. 1925, № 21. С. 12. Напечатано без подписи — отнесено к dubia. …И лезгинец Печорин с кинжалом. — Этот персонаж перекочевал из пародийной рубрики «Происшествия» (Илл. Россия. 1925, № 20. С. 12), где о нем сообщается следующее: «У короля лезгинки Степана Начихадзе-Печорина неожиданно открылось лирическое сопрано. Король выступает 5 сего июня на балу „Союза безработных издателей“ со своей гитарой и своими виленскими романсами. Билеты все распроданы и продаются в неограниченном количестве во всех книжных и гастрономических лавках».

В ВЕНСКОМ ПАВИЛЬОНЕ — Илл. Россия. 1925, № 21. С. 12. Подпись: Sandro. В подзаголовке речь идет о Всемирной выставке декоративного искусства, открывшейся в Париже в 1925 году.

МОЛОДОМУ ПАРНАССКОМУ ПОЛОТЕРУ — Илл. Россия. 1925, № 23. С. 14. Подпись: Sandro. …«А вы думаете, что в эмиграции их меньше?» — Помимо поэтов, имевших имя или заявивших о себе еще в России, в зарубежье поднялась молодая литературная поросль. Среди них были и самобытные дарования, и неисчислимое количество графоманов, стиходелов, чей уровень, по выражению Ходасевича, лежал «много ниже нуля». Каждый мечтал напечататься, издать сборник, хотя бы за свой счет. Но большинству приходилось довольствоваться чтением стихов друг другу — в парижских кафе или на вечерах «Зеленой лампы», устраиваемых 3. Гиппиус. Кроме того, по свидетельству мемуариста: «Была у них и своя собственная „Поэтическая ассоциация“, и „Палата поэтов“, и „Перекресток“, и „Объединение“, и покровительствовали им и поощряли их и Адамович, и Ходасевич, и В. В. Вейдле, и, в торжественных случаях, И. А. Бунин» (Дон-Аминадо. Поезд на третьем пути. М., 1991. С. 283).

СЛИШКОМ РЕЗВОМУ — Илл. Россия. 1925, № 23. С. 14. Подпись: А. Ч. …Гостинодворским языком. — Гостинодворец — купец, приказчик, торгующий в гостином дворе, в торговых рядах, которые размещались в специально предназначенных для этого зданиях.

ПОКАЗАТЕЛЬНАЯ САНАТОРИЯ В ЕВПАТОРИИ — Илл. Россия. 1925, № 24. С. 16. Подпись: Sandro. Темой для данного стихотворного фельетона послужила информация из советской газеты, которая была приведена в эпиграфе:

«Тов. курортник из санатория „Гелиос“ в Евпатории слезно жалуется:

„Больные являются в санаторий „с мухой“. Женщины ведут себя очень развязно. Любовные амуры происходят не только в аллейках сада, но даже и в палатах. В моду вошло хождение мужчин к женщинам не через двери, а через окна… Пища не доброкачественная: или гнилое яйцо, или мусор в котлете. Разумных развлечений — никаких“.

Бумерангская Муза предлагает совкомпозиторам положить ламентации тов. курортника на музыку. Лирический текст — наш». …на горе буржуям раздуем пожар мировой. — Искаженная цитата из поэмы А. А. Блока «Двенадцать».

ГОСТИНИЦА В ПАССИ — Илл. Россия. 1925, № 25. С. 14. Подпись: А. Ч-й. Пасси (фр. Passy) — см.

К ДВУХСОТЛЕТИЮ АКАДЕМИИ НАУК — Илл. Россия. 1925, № 27. С. 14. В 1924 году в Советской России широко отмечался 200-летний юбилей Академии наук. Один из откликов просоветской печати на это событие использован Сашей Черным в качестве эпиграфа к данному стихотворному фельетону:

«Луначарский отметил, что наша Академия наук сразу же в официальном письме заявила, что будет работать рука об руку с правительством, и на деле сдержала свои обещания. Поэтому-то буржуазные академии Европы так враждебно настроены против Академии наук СССР» (Парижский вестник. № 94). Лойола — см.

ИЗ ЗЕЛЕНОЙ ТЕТРАДКИ — Илл. Россия. 1925, № 29. С. 16. Подпись: Ч.

Бакунин М. А. (1814–1876) — видный деятель международного революционного движения, идеолог анархизма. Катков М. Н. (1818–1887) — публицист, идеолог пореформенного самодержавия. Хрия — рассуждение или речь на заданную тему, составленная по определенным правилам.

ПОЛИТИКОН И ЭМИГРАНТСКИЙ УЕЗД — Русская мысль (Париж). 1971, 30 декабря. Публикация снабжена пометой: печатается впервые. Из этого следует, что источником текста послужил рукописный архивный материал. Однако указание публикаторов не совсем верно, ибо две эпиграммы данного цикла («Горький» и «О Господи, ужель и после смерти…») увидели свет еще при жизни Саши Черного. Исходя из этого, весь цикл предположительно датирован 1924–1925 годами. Трагический трилистник — в названии можно усмотреть аллюзию на «трехлистниковое» композиционное построение книги стихов И. Анненского «Кипарисовый ларец». …В львином рву Даниил объяснялся со львами. — Имеется в виду библейская легенда о пророке Данииле, который по злому навету был брошен в ров на съедение львам, но вышел оттуда невредим (Дан. 6). Дважды два. — Любопытно, что здесь поэт вернулся к сюжету, разработанному им еще в 1909 году в «Деликатных мыслях».

БЕНЗИННАЯ ЛЮБОВЬ — Илл. Россия. 1925, № 30. С. 16. Подпись: Sandro.

ЕВРОПА И «ОНИ» — Последние новости. 1926, 25 января. Под рубрикой: «Из зеленой тетрадки». …«Признать ли их?» — гадают чехи. — В 1923 году в Европе начал дискутироваться вопрос о юридическом признании СССР. Обсуждался он и в Чехословакии. Первой страной, заключившей договор с Советским Союзом, была Великобритания, следующей — была Италия (7 февраля 1924 года). Причем итальянская сторона непременным условием договора ставила экономические льготы в торговле и мореплавании. Переговоры Б. Муссолини с советскими дипломатами по этому вопросу стали темой эпиграммы о колонизации Кубани. Ранее эта тема была разработана в пародийной хронике «Бумеранга», напечатанной без подписи под заголовком «Нам пишут из Рима»: «Рим. Муссолини прочел в „Союзе итальянских теноров с ограниченной ответственностью“ доклад об эволюции большевиков. По мнению маститого вождя фашистов, неуклонная эволюция большевиков приведет в ближайшие годы к полному исчезновению населения в Кубанской, Донской и Черноморской областях. Таким образом, избыток итальянского населения и безработных, вместо дальней эмиграции в Южн<ую> Америку, может быть направлен для заселения оголенных мест подходящего по климату для итальянцев юга России. Чичерин, идя навстречу желаниям Муссолини, предложил Италии, в ожидании свободного впуска итал<ьянских) эмигрантов, преимущественное право на концессию топлива из сушеной саранчи на всем черноморском побережье, при условии долгосрочного займа в 500 миллионов лир с погашением за счет датского короля» (Илл. Россия. 1925, № 21. С. 12). Бернард Шоу (1856–1950) — английский писатель, драматург, снискавший славу блестящего острослова. Высказывал симпатии стране победившей социалистической революции. …Баварский бравый генерал. — По-видимому, эпиграмма явилась откликом на газетное сообщение о поездке германского генерала фон Шенебаха в СССР. По возвращении он выступал перед различными аудиториями с оправданием и одобрением установившегося там режима. В частности, он заявил: «В Советском Союзе, по крайней мере, видишь, что диктатура осуществляется в интересах трудящихся, а не богатых» (Корнеев Н. Немецкий генерал о Советском Союзе // Парижский вестник. Париж. 1925. 10 октября).

ПРОЛЕТАРСКАЯ МУЗА — Ухват (Париж). 1926, № 3. С. 12.

НАДПИСИ НА ПОЛЯХ БИБЛИОТЕЧНЫХ КНИГ — Сатирикон (Париж). 1931, № 10. С. 3. Подпись: Скрут.

СКАЗКА ПРО КРАСНОГО БЫЧКА — Сатирикон (Париж). 1931, № 20. С. 1. Чемберлен Остин (1863–1937) — министр иностранных дел Великобритании в 1924–1937 годах. Убежденный противник СССР, инициатор разрыва с ним дипломатических отношений. Был излюбленной мишенью советской пропаганды и сатиры. …штандарт скачет. — Цитата из комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» (действ. I, явление 2): «…барышень много, музыка играет, штандарт скачет». Штандарт — унтер-офицер со знаменем кавалерийского полка.

«НЕДЕЛЯ ДОБРОТЫ» — Последние новости. 1932, 24 мая. «Неделя доброты» — общественное начинание, получившее распространение во Франции с 1929 года. Имело своей целью склонить людей к доброте, милосердию, пожертвованиям. Свидригайлов — персонаж романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», воплощение цинизма, аморальности, вседозволенности. Пневматичка — см. Жавель — жавелевая вода, раствор белильной извести с содой или поташом. Средство для стирки белья.

ИЗ ДНЕВНИКА ПОЭТА

Это раздел особенный, сформированный не по тематическому, жанровому или временному принципу. Здесь собраны наиболее интимные стихотворения поэта, в центре которых стоит личность самого автора. Поэт во время одиноких прогулок, наедине с собой, со своими размышлениями, ламентациями, воспоминаниями… Название разделу дано по заглавию одного из стихотворений.

ЖИЗНЬ — Голос России. 1921, 25 декабря.

РОМАНС — Жар-Птица. 1921, № 3. С. 30. Подпись: Turdus. Можно считать это стихотворение стилизацией, не более чем игрой вымысла, не имеющего отношения к действительности. Есть, однако, одно, едва заметное обстоятельство, позволяющее думать, что все значительно сложнее. Это подпись под стихотворением — давнишний и мало кому известный псевдоним поэта. Видимо, Саше Черному было важно напечатать это затаенно-целомудренное лирическое признание и в то же время скрыть имя автора от читателей и — прежде всего — от той, кому оно адресовано.

В ПЛЕНУ — Сегодня. 1923, 20 мая.

В САКСОНСКИХ ГОРАХ — Сегодня. 1923, 3 июня.

В ПОТЕ ЛИЦА — Сегодня. 1923, 16 сентября. В заглавии использовано библейское выражение, ставшее расхожим, устойчивым словосочетанием. Изгоняя Адама из рая, Бог сказал ему: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Бытие, 3, 19). «Руль» и «Дни» — см.

ИЗ ДНЕВНИКА ПОЭТА — Илл. Россия. 1925, № 15. С. 4. По воспоминаниям жены Саши Черного, чтением именно этого стихотворения поэт открыл свой литературный вечер, состоявшийся в декабре 1924 года в студии художника Ф. А. Малявина. Это было по сути первое публичное выступление Саши Черного, и поэтому успех, который имело это стихотворение, явилось как бы залогом дальнейшего активного участия поэта во всевозможных культурно-общественных мероприятиях «русского Парижа». (Гликберг М. И. Из мемуаров // Российский литературоведческий журнал. М., 1993. № 2. С. 245.)

ПРЕДВЕСЕННЕЕ — Илл. Россия. 1926, № 8. С. 14. Подпись: С-a Ч.

КАК Я ЖИВУ И НЕ РАБОТАЮ — Илл. Россия. 1926, № 16. С. 6. В 1926 году в журнале «Иллюстрированная Россия» была заведена рубрика: «Как живет и работает…» Писатели, к которым корреспондент журнала обращался с вопросами, были: Бунин, Куприн, Шмелев, Алданов, Юшкевич и др. Текст интервью сопровождался обычно фотографией писателя в домашней обстановке. Стихотворение Саши Черного — по сути автопародия на данную рубрику. По традиции эта публикация сопровождается снимками, к которым автор сделал шутливые подписи. К фотографии, где поэт изображен с мандолиной, подпись: «В семь часов утра»; к другой, где он же с ножовкой: «В семь часов вечера». Подпись под третьим снимком гласит: «Саша Черный и фокс Микки». Жезл Аарона — одна из принадлежностей скинии, походного храма евреев во время странствия по пустыне. За одну ночь жезл дал ростки и расцвел, что было расценено как знак провиденья Божьего.

ЛЕГКИЕ СТИХИ — Последние новости. 1928, 18 мая.

НОЧЬЮ — Последние новости. 1929, 10 сентября.

ИНОГДА — Последние новости. 1930, 11 февраля. Леда — в древнегреческой мифологии возлюбленная бога Зевса.

НОЧНЫЕ ЛАМЕНТАЦИИ — Последние новости. 1931, 3 января.

У ОКНА — Последние новости. 1931, 8 марта. Сен-Клу — предместье Парижа.

МИМОЗА — Последние новости. 1931, 14 февраля.

СЕМЬ ЧУДЕС — Сатирикон (Париж). 1931, № 12. С. 2. Семь чудес — семь чудес света; известное с античных времен выражение, которое подразумевало канонический набор семи грандиозных сооружений, поражавших современников великолепием. Медон — предместье Парижа, где жило много эмигрантов из России. «Возрождение», «Последние новости» — две наиболее крупные газеты русского зарубежья. Одна считалась органом правых сил эмиграции, другая — левых. В соответствии со своими политическими взглядами читатели делали выбор между двумя этими противоборствующими периодическими изданиями.

ГЁТЕ — Последние новости. 1932, 22 марта.

Стихотворение написано к столетней годовщине со дня кончины И. В. Гёте — дате, широко отмечавшейся в 1932 году. «Коринфская невеста» — баллада Гёте (1797). Бурш — прозвище студента старших курсов в Германии. «Монолог Прометея» (1773) — сцена из неоконченной драмы Гёте, в которой Прометей бросает вызов богам. «Герман и Доротея» (1797) — поэма Гёте. …Я вспомнил Веймар. — Веймар — город, где находится дом-музей и могила Гёте, Саша Черный посетил в 1910 году.

МЕЛАНХОЛИЧЕСКОЕ — Последние новости. 1932, 4 июня. Цирцея — в древнегреческом эпосе волшебница, обольстительница, обратившая в свиней спутников Одиссея.

РУССКИЕ МИРАЖИ

Раздел этот как бы продолжает ностальгическую тему эмиграции, заявленную поэтом еще в «Русской Помпее». Но годы изгнания внесли в нее некоторые отличия. Острая тоска и боль притупились, и на смену им пришли грусть и какая-то сновиденность и миражность былого. Отсюда название раздела (так был озаглавлен один из стихотворных циклов Саши Черного). «Все дальше и дальше с каждым днем мы уходим от родины, все туманнее образы, унесенные с собой, — жизнь и время стирают их и скоро совсем сотрут» — это признание Саши Черного, вырвавшееся в беседе с Глебом Алексеевым, объясняет стремление поэта воссоздать, сохранить, закрепить хотя бы в слове картины прошлого.

ЭМИГРАНТСКИЕ СНЫ — Илл. Россия. 1924, № 1. С. 14. Енох — см.

САТИРИКОН — Русская газета. 1925, 29 марта. С посвящением Аркадию Аверченко. Поводом к написанию стихотворения послужила скорбная весть о кончине бывшего редактора «Сатирикона» Аркадия Аверченко. Давние размолвки и претензии были забыты и пришло позднее осознание того, что годы работы в «Сатириконе» были их общим творческим взлетом, «звездным часом». Позднее, когда в Париже в 1931 году была предпринята попытка возродить «Сатирикон», Саша Черный предложил открыть его именно этим стихотворением, которое он существенно переработал. Здесь приводится в последней авторской редакции. Разночтения в первой публикации (газетный вариант):

Одновременно со стихотворением Саши Черного в «Сатириконе» (№ 1 за 1931 год) была помещена фотография Аверченко и следующий текст к ней: «1918 год… „Сатирикон“ закрыт. Российский смех задушен. Осталось улюлюканье и гоготанье. В изгнании, в чехословацком госпитале, молодой, неутомимый, блестящий, испускает последний вздох Аркадий Аверченко. Продолжатель лейкинской традиции, „человек, который смеялся“, добродушнейший и лукавейший, неисчерпаемый и жизнерадостный, Аркадий Тимофеевич Аверченко — это уже страница своеобразной русской книги, превратившейся в хрестоматию». …Над Фонтанкой сизо-серой. — Редакция «Сатирикона» несколько раз меняла свой адрес. В середине 1909 года она перебралась с Невского проспекта на Фонтанку, в дом № 80. Апраксин двор — торговый центр, размещавшийся между Большой Садовой и Фонтанкой. Калинкинское пиво — пиво Калинкинского пиво-медоваренного завода в Петербурге. …огромные плакаты с толстым дьяволом внутри. — Имеется в виду сатир, ставший издательской маркой «Сатирикона», — работа художника Ре-Ми (псевдоним Н. В. Ремизова, 1887–1975). …Тихий вежливый издатель. М. Г. Корнфельд (1884–1973). Доставшийся ему по наследству от отца журнал «Стрекоза» был преобразован им в «Сатирикон». После революции эмигрировал во Францию, где продолжил издательскую деятельность — выпускал книги на французском языке, в том числе и собственного сочинения В конце жизни написал воспоминания о «Сатириконе», которые в сокращенном виде опубликованы в журнале «Вопросы литературы» (1990, № 2). …в первом «Ящике почтовом». — Имеется в виду рубрика «Почтовый ящик», помещавшаяся в конце номера. Она представляла собой переписку с читателями, дерзнувшими предложить свои опусы журналу. Это дежурное занятие сатириконцы превращали в настоящий пир остроумия. …Сатирическая банда <…> Вдоль Фонтанки шла за ним — Шествие сатириконцев, судя по воспоминаниям К. И. Чуковского, было действительно впечатляющим: «Впереди выступал круглолицый Аркадий Аверченко, крупный, дородный мужчина. <…> Рядом шагал Радаков, художник, хохотун и богема, живописно лохматый, с широкими пушистыми баками, похожими на петушиные перья. Тут же бросалась в глаза длинная фигура поэта Потемкина, и над всеми возвышался Ре-Ми или попросту Ремизов, замечательный карикатурист — с милым, нелепым, курносым лицом» (Чуковский К. И. Современники. М., 1967. С. 366).

СОЧЕЛЬНИК В ПСКОВЕ — Перезвоны. 1925, № 7/8. С. 194. Сочельник — канун Рождества. Оршад — прохладительный напиток с добавлением миндаля и сахара.

ПАСХА В ГАТЧИНЕ — Перезвоны. 1926, № 19. С. 572–573. В феврале 1911 года А. И. Куприн поселился в Гатчине. Саша Черный неоднократно бывал у него в гостях. В письме к К. Р. Миллю (от 17 апреля 1911 года) он сообщает: «Как-то ездил к Куприну в Гатчино. <…> Провел целый день, и было прекрасно» (ИРЛИ, ф. 123, оп. 2, ед. хр. 318, л. 6). Сохранилась также фотография Куприна, подаренная Саше Черному со следующей надписью: «Александру Михайловичу Гликбергу с нежной дружбой и всегдашней преданностью. А. Куприн. 1913. Гатчино. Весна» (Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана. Аннотированный каталог. М., 1989). Возможно, один из этих визитов описан в данном стихотворении.

«МУЛ ЗА СТЕНОЙ СОЛОМОЮ ШУРШИТ…» — Последние новости. 1928, 11 марта. В цикле из четырех стихотворений под общим заголовком: «Иван Петрович». Реалист — ученик реального училища. В отличие от гимназии здесь не преподавали древние языки, но зато более подробно изучали физико-математические дисциплины. Выпускники училищ обычно шли в высшие учебные заведения технического уклона. Стрелка — см.  Ломжа — см.

ЧЕРНИКА Последние новости. 1929, 18 мая.

РУССКИЕ МИРАЖИ — I. СТАДО; II. НА КРЫЛЬЦЕ — Последние новости. 1930, 31 мая.

КУКУРУЗА — Сатирикон (Париж). 1931, № 21. С. 2.

НА ТРУБЕ — Сатирикон (Париж). 1931, № 9. С. 10. Подпись: А. Ч. Опубликовано под полосной иллюстрацией художника Ф. Рожанковского «Москва». Труба — в московском просторечии так именовалась Трубная площадь, где размещался Птичий рынок.

УТЕШЕНИЕ

В разделе собраны стихотворения о детях и животных — тех, в ком поэт всегда находил утешение и отраду, особенно на чужой стороне. Судя по подзаголовку к одному из стихотворений, существовал замысел поэмы «Утешение». Остается неизвестным, был ли он осуществлен.

К ПУДЕЛЮ — Голос России. 1920, 18 апреля. «Человек — звучит чертовски гордо» — неточная цитата из пьесы А. М. Горького «На дне», ставшая афоризмом. Об отношении Саши Черного к Горькому после революции см.

МАЛЕНЬКОМУ ДРУГУ — Русская газета. 1925, 19 апреля. Тартинка — см.

В ПОЕЗДЕ — Илл. Россия. 1926, № 34. С. 21. Подпись: С-a Ч.

КОНСЬЕРЖКИНА ДОЧКА — Илл. Россия. 1927, № 21. С. 23. Подпись: С-a Ч. …Ей в школе медаль прикололи. — В младших классах французских школ существовала традиция каждую неделю или две отмечать успехи в учебе и поведении присуждением медали — в виде брелка различной формы и окраски.

МОЙ РОМАН — Последние новости. 1927, 4 декабря.

ЩЕНОК — Последние новости. 1928, 12 февраля. …фокс — пятинедельный гномик. — Это стихотворное свидетельство позволяет довольно точно установить, когда фокс Микки появился в доме Саши Черного. Апаш — деклассированный элемент во Франции, хулиган.

ПРОГУЛКИ ПО ПАРИЖУ — Последние новости. 1928, 1 апреля.

МАТЬ — Последние новости. 1928, 3 апреля. Объединение «Земских и городских деятелей» обратилось в 1927 году к соотечественникам с призывом о сборе пожертвований на организацию приюта для детей русских эмигрантов. Будущему заведению дали название «Голодная пятница» — по дню недели, в который был распят Христос. …Платье плела из крапивы она. — Речь идет о сказке Г.-Х. Андерсена «Дикие лебеди».

БЕСПЕЧНЫЙ ДЕНЬ — Последние новости. 1928, 19 июня.

ДЕТИ — Последние новости. 1931, 4 февраля. Подзаголовок: Из поэмы «Утешение».

ФОКС — Последние новости. 1932, 3 июля.

ПАРИЖСКИЕ БУДНИ

Немало стихов Саши Черного посвящено повседневной, будничной жизни французской столицы. Три из них публиковались под рубрикой «Парижские будни», которая дала название разделу.

ХМЕЛЬ — Звено (Париж). 1924, 12 мая.

ДВА МИРА — Последние новости. 1927, 11 декабря. Кошиц Н. П. (1894–1965) — русская певица.

ПЛАТАН — Последние новости. 1927, 18 декабря.

ALLÉE DES CYGNES — Последние новости. 1928, 6 января. Allée des Cygnes — Узкий островок посреди Сены, протянувшийся от моста Пасси до моста Гренель.

СОЛНЦЕ («Угрюмый делец почтенных лет…») — Последние новости. 1928, 29 апреля.

В ЛЮКСЕМБУРГСКОМ САДУ — Последние новости. 1929, 3 апреля. Люксембургский сад — один из старинных и красивейших парков Парижа, украшенный скульптурными памятниками; излюбленное место детских прогулок. Медичи Мария (1573–1642) — королева Франции, жена Генриха IV, принадлежавшая к побочной ветви флорентийского рода Медичи.

ГОРОДСКИЕ ЧУДЕСА — I. Пчела. II. Обезьянка. — Последние новости. 1929, 17 апреля.

ПЕНЗЕНСКОМУ КАТОНУ — Последние новости. 1929, 26 мая. Катон Старший (234–149 г. до н. э.) — римский писатель, непримиримый враг Карфагена, неустанно повторявший: «Карфаген должен быть разрушен». Будучи цензором, отличался строгостью нравов.

В БУЛОНСКОМ ЛЕСУ — Последние новости. 1930, 2 мая.

СОБАЧИЙ ПАРИКМАХЕР — Последние новости. 1930, 18 июня. Под рубрикой: «Парижские будни».

В МЕТРО — Последние новости. 1930. 5 июля. Под рубрикой: «Парижские будни».

ПУСТЫРЬ — Последние новости. 1930, 1 ноября. Под рубрикой: «Парижские будни». …чей жезл <…> взлелеял эти дикие цветы. — Видимо, идет речь о жезле Аарона (см.).

У СЕНЫ — Последние новости. 1930, 3 декабря.

ПРЕДПРАЗДНИЧНОЕ — Последние новости. 1930, 20 декабря. Десть — русская мера бумаги, 24 листа.

СОЛНЦЕ («Всю зиму нормандская баба…») — Последние новости. 1932, 27 марта.

НА ПУСТЫРЕ — Последние новости. 1932, 5 апреля.

УЛИЧНАЯ ВЫСТАВКА — Последние новости. 1932, 19 апреля. Першерон — порода лошадей-тяжеловозов. Выведена в 19 в. во Франции (район Перш). Ватерпруф — плащ из непромокаемой материи.

В УГЛОВОМ БИСТРО — Последние новости. 1932, 14 мая. Каменщики неслучайно попали в поле зрения поэта. В очерке А. И. Куприна «Париж домашний» сказано: «Теперь Париж бешено строится. Каменщичья работа в большом спросе и высокой цене. <…> Тут надо еще сказать, что парижский каменщик, стоящий у отвеса, машины и циркуля, получает от десяти и больше франков в час, а также и то, что французский рабочий (дай ему Бог здоровья, а нашему такой же жизни) в еде и питье для себя не скупится: аперитив, рыбное, мясное, салат, овощи, сыр, сладкое и кофе, умело орошенное старым ромом; а в промежутках — литр обыкновенного вина. Не ужасайтесь его расточительности: каждую субботу он увеличивает счет по сберегательной книжке (чего нашему рабочему я от души желаю). Идут они опять на работу вперевалку, румяные, черноусые, с блестящими глазами, с лицами, кое-где вымазанными известкой… Ничего. В работе алкоголь выйдет через пот». (Куприн А. И. Собр. соч. в 9 т. Т. 9. М., 1964. С. 326).

КАПРИЗНЫЕ ВИРШИ

Раздел этот, в отличие от прочих, составлен не по тематическому принципу. Объединяющим моментом здесь послужила улыбка, незлобная шутка, проказливый юмор — все, чем поэт пытался скрасить «мутный эмигрантский быт». Название разделу дано по заглавию одного из стихотворений.

СОВРЕМЕННАЯ БАЛЛАДА — Сегодня. 1923, 1 июля. …беклиновский толстяк. — Беклин А. (1827–1901) — швейцарский художник-модернист, воссоздававший на своих полотнах фантасмагорический мир мифологических существ, лесных и морских чудовищ. …сто тысяч марок… Тьфу, какой улов дрянной! — Эта пренебрежительная реплика возвращает нас к катастрофической экономической ситуации, сложившейся в Германии после первой мировой войны. Ее наглядным выражением была инфляция: миллионы, миллиарды германских марок, выпускаемых Рейхсбанком в несметных количествах, обесценивались с феерической быстротой, чуть ли не с каждым часом. Спекулянты со всего мира скороспешно сколачивали капитал на несчастье оголодавшего, отчаявшегося народа. Фантастические суммы германской валюты переводились в прочные фунты и крепкие доллары.

КАПРИЗНЫЕ ВИРШИ — Сегодня. 1923, 28 октября.

ЛИРИЧЕСКАЯ КУХАРКА — Русская газета. 1925, 18 января. В цикле из трех стихотворений под общим заголовком «В усадьбе под Парижем». Данный цикл, так же как и целый ряд стихотворений и рассказов, появился после лета 1924 года, проведенного Сашей Черным на даче знакомых в местечке Гресси, неподалеку от Парижа.

АПРЕЛЬ — Илл. Россия. 1925, № 17. С. 10. Подпись: — Й.

УРОК — Илл. Россия. 1925, № 30. С. 15. Подпись: А. Ч.

Б. К. ЗАЙЦЕВУ — Сб. «Евреи в культуре Русского Зарубежья». Вып. II. Иерусалим, 1993. С. 45–50. Опубликовано впервые по автографу, хранящемуся в архиве русского писателя Б. К. Зайцева (1881–1972). Поводом к написанию поздравительного послания стал двадцатипятилетний юбилей литературной деятельности Зайцева. Прочитано оно было Сашей Черным на банкете 12 декабря 1926 года в парижском салоне Рапп в присутствии более 250 приглашенных. …Карамзин маститый молвил <…> Что отменный автор должен / Быть отменным человеком. — Имеется в виду высказывание Н. М. Карамзина: «Я уверен, что дурной человек не может быть хорошим автором» из его статьи «Что нужно автору». …Язык российский / Рвут макаки, точат черви: / Слово — хриплый эпилептик, / Слово — ребус-спотыкач. — К постоянным огорчениям Саши Черного можно отнести те новшества, которые привнесла в отечественную словесность революционная эпоха. В письмах его к А. И. Куприну читаем: «…русский языкпоступает в исключительное владение разных прохожих людей в литературе — обидно и досадно. <…> язык профессиональных юродивых, надменно-манерные периоды задом наперед, а внутри мыслишки ценою в дырку от бублика» (Куприна К. А. Куприн — мой отец. М., 1979. С. 217). …Он Италию с Россией / В чистом сердце совместил. — Еще до революции посетив Италию, Зайцев влюбился в эту страну, считал своей «второй родиной». Им написана книга очерков «Италия» (Берлин, 1923), исследование «Данте и его поэма» (М., 1922), прозаический перевод дантовского «Ада» (Париж, 1961). Это пожизненная увлеченность и впрямь совмещена была с любовью к родному краю — Москве, орловским и калужским землям, называемым им «русской Равенной». …Но редактор «Перезвонов» должен выслушать меня. — В октябре 1925 года Зайцев стал редактором литературного отдела «Перезвонов» — литературно-художественного журнала, выходившего в Риге в 1925–1929 годах. Проза и поэзия Саши Черного неоднократно печатались на страницах «Перезвонов». …«Нива» новая издаст. — До революции «Нива» была самым распространенным и читаемым журналом в России. В советское время вместо нее стала выходить «Красная нива». Здесь, по-видимому, высказано желание и надежда, что на смену ей придет «Новая нива», возрожденная уже после падения большевиков.

БАЗАР В AUTEUIL — Последние новости. 1927, 20 ноября. Auteuil (Отей) — квартал в Париже, близ Булонского леса. …Графин пунцовый, как маяк, горит в аптеке. — См.

ХИМИЧЕСКИЕ СТИХИ — Последние новости. 1928, 17 января.

ГРЕШНЫЕ СТИХИ — Последние новости. 1928, 25 марта. — Маркиз Поза — герой драмы Ф. Шиллера «Дон-Карлос, инфант испанский», олицетворение благородства.

ЗЕЛЕНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ — Последние новости. 1928, 10 июня. Кодак — фотоаппарат акционерного общества «Кодак». Пепермент — прохладительный напиток зеленого цвета.

ГОРЕ ОТ ПРОХОЖИХ — Заря (Харбин). 1928, 14 октября. В основе стихотворения дружеские отношения, сложившиеся между Сашей Черным и художником И. Я. Билибиным во время их летнего отдыха в Провансе. Их взаимную симпатию подчеркивает и надпись, сделанная Сашей Чернымна книге «Чудесное лето» (хранится в ИРЛИ): «Ла Фавьерскому соседу, милому Ивану Яковлевичу Билибину. А. Черный». О жизни и обитателях русской колонии, обосновавшейся в конце 20-х годов в Средиземноморье, рассказывается в мемуарном очерке Л. С. Франгель «Ла Фавьер». Там, в частности, говорится, что художник построил дачный домик на самом перевале: «С одной стороны Билибин видел Лаванду с ее сиреневыми горами, с голубым небом, с другой — зеленую Ла Фавьерскую долину с темными соснами на белом песчаном великолепном пляже тоже синего моря. От домика шла дорожка в темный лес, который так любил рисовать Билибин. Он много с удовольствием работал в Ла Фавьере и, кроме чудесных, тихих, солнечных провансальских пейзажей, написал портрет Саши Черного…» (Возрождение. Париж, 1954, № 34. С. 149). О судьбе этого портрета, увы, ничего не известно.

ОШИБКА — Последние новости. 1929, 30 марта.

В САНАТОРИИ — Последние новости. 1929, 7 июля. Летом 1929 года поэт отдыхал в «Русском доме отдыха» под Ниццей, что и послужило материалом для данного стихотворения. …Санаторский Гавриил. — Имеется ввиду надзиратель в санатории. Гавриил — старший ангел, поставленный над раем. …даже шахматы вспотели. — Ироническое описание шахмат и шахматистов, по-видимому, не было случайным. Косвенным свидетельством тому может служить сообщение о вечере известного шахматиста Е. А. Зноско-Боровского, на котором Саша Черный прочитал шуточную лекцию «О вреде шахматной игры» (Последние новости. 1928, 20 июня). Апаш — см. Виши — минеральнаявода, получившая название по курорту в Центральной Франции, где она производится.

НА КОЛОНИАЛЬНОЙ ВЫСТАВКЕ — Последние новости. 1931, 14 июня. Летом 1931 года в Париже, в Венсенском лесу, была открытатак называемая колониальная выставка. Она знакомила с бытом, ремеслами, культурой, искусством, животным и растительным миром колониальных стран. Специально для выставки было построено несколько павильонов, из которых наиболее причудливо-экзотичным по архитектурному решению считался Ангкорский храм, представлявший Индокитай.

КОЛОНИАЛЬНЫЙ ДЕНЬ — Сатирикон (Париж). 1931, № 15. С. 5. Напечатано в специальном «Колониальном» номере, целиком посвященном выставке. Редакция «Сатирикона» в полном составе (среди участников фигурирует Саша Черный с терьером Микки) совершила экспедицию, с тем чтобы каждый предоставил художественный отчет об увиденном — в стихах или прозе. Помимо данного стихотворения, в этом же номере Сашей Черным был напечатан рассказ «Единственное средство», подписанный псевдонимом: Скрут. Антропофаг — людоед. Дактило — секретарша или стенографистка.

КАРТОФЕЛЬНАЯ ИДЕЯ — Последние новости. 1932, 17 июня. Визави (фр. vis-a-vis) — лицом к лицу, друг против друга, человек, находящийся напротив.

ПЛАСТИКА — Последние новости. 1932, 9 июля. В цикле из двух стихотворений под общим заголовком «У моря».

ИЗ ПРОВАНСАЛЬСКОЙ ТЕТРАДИ

С 1926 года все летние сезоны Саши Черного связаны с Провансом — южной областью Франции. Прежде всего это поселок русских эмигрантов Ла Фавьер и его окрестности. Летом 1928 года поэт совершил турне по городам Лион, Гренобль, Канны, Ницца, где выступал вместе с А А. Яблоновским перед соотечественниками. Природа этого благодатного края, труды и досуги местных жителей — все это стало постоянной темой стихов и прозы Саши Черного. Название разделу дала рубрика, под которой напечатано одно из стихотворений.

МИСТРАЛЬ — Последние новости. 1927, 9 октября. Мистраль — сильный сев. — зап. ветер с гор в Провансе, на юге Франции, приносящий холодную погоду.

СБОР ВИНОГРАДА («В дверях стоит высокий, седоусый…») — Последние новости. 1928, 19 февраля. Под рубрикой: «Из провансальской тетради». …Сухой, как Дон-Кихот, сосед-француз. — Известно, что Саша Черный водил дружбу с местными крестьянами. Недаром, когда поэта провожали в последний путь, то кроме русских в процессии приняли участие местные французы. Этот факт зафиксирован в очерке А. Ладинского «Похороны А. М. Черного»: «Под горой невыносимо-радостно зеленели виноградники. И странно было видеть на фоне этой природной красоты, как четыре человека медленно подымались от фермы Мутон с гробом. Среди носильщиков „гард шампэтр“, в кепи с серебряными кантами, многолетний друг фермер» (Последние новости. 1932, 9 августа). Церера — в древнеримской религии богиня плодородия. «Барбаросса», «Шасла» — столовые сорта винограда, отличающиеся высокой урожайностью; имеют разный вкус и цвет.

ГОРОДОК — Последние новости. 1928, 3 августа.

ДЕРЕВЕНСКИЕ УДОВОЛЬСТВИЯ — Последние новости. 1928, 17 августа. Пюжет — городок в прибрежных Альпах на юге Франции.

В МАРСЕЛЕ — Последние новости. I. «Среди аллеи на углу базар…»; II. «На козлах толстый франт…» — 1928, 14 сентября; III. «Посмотри, посмотри, как вскипает, как пенится след!» — 1928, 16 сентября.

НА ТОКУ — Последние новости. 1928, 24 сентября. Под рубрикой: «Русский Прованс».

ПРОВАНС — Последние новости. 1930, 3 августа.

В ОСЕННИЙ ДЕНЬ — Последние новости. 1930, 20 сентября. …Мы бегали к морю прощаться. — По-видимому, воспоминания, перекликающиеся с давнишним рассказом Саши Черного «Люди летом» (1910).

В РЫБАЧЬЕМ МЕСТЕЧКЕ — Последние новости. 1931, 23 августа. …У будки прилизанный юноша-сноб <…> Пытается встать для чего-то на лоб. — Вероятно, эта сатирическая сценка навеяна картинами, которые поэту довелось наблюдать у моря. Скажем, такими: «В Ла Фавьер наезжали и поэты: Борис Поплавский, который предавался на пляже атлетическим упражнениям с гирями, вернее с одной гирей, заменяя недостающую консервной банкой, наполненной песком» (Станюкович Н. В. Саша Черный // Возрождение. Париж. 1966. № 169. С. 121).

РАЗЪЕЗД — Последние новости. 1931, 19 сентября. Отей — район Парижа.

В БОРМЕ — Последние новости. 1931, 3 октября. Борм — административный центр департамента Вар, расположенного на юге Франции, старинный город, основанный еще римлянами.

ЛЕТНИЙ ДНЕВНИК

Рубрика с таким названием появилась в последнее лето, незадолго до кончины поэта. Фактически же она начата много раньше, когда почти дневниковые стихотворные записи во время летних вакаций в Средиземноморье стали непременной частью творчества Саши Черного.

ИЗ ЛЕТНЕЙ ТЕТРАДИ — Последние новости. 1928, 27 июля.

ПИКНИК — Последние новости. 1928, 24 августа. Серсо — см.

ЛИВЕНЬ — Последние новости. 1929, 8 октября.

В МОРЕ — Последние новости. 1931, 7 апреля. Пор-Кро — небольшой остров неподалеку от Ла Фавьера, на котором был расположен рыбачий поселок.

ВОДА — Последние новости. 1931, 1 августа. Под рубрикой: «Из летней тетради».

СБОР ВИНОГРАДА («За рядом ряд обшариваем лозы») — Последние новости. 1931, 23 сентября. Корчага — глиняный сосуд.

ПОД ТАМАРИСКОМ — Последние новости. 1932, 9 июля. В цикле из двух стихотворений под общим заголовком «У моря». …Припрется дачник из лесного дома и заскулит. — Соотнесенность творчества с биографией поэта — одна из важнейших задач комментария. Подчас ценны даже незначительные достоверные штрихи и реальные факты из жизни, особенно когда речь идет о Саше Черном, мемуарный и фактологический материал о котором на редкость скуден. Вот почему, в связи с процитированной выше строкой, могут представить интерес подробности, сообщенные в изустных воспоминаниях К. К. Парчевским, гостившим в детские годы в прованском домике поэта: «Во время совместных прогулок с Сашей Черным я все время без умолку болтал. И помню, даже как-то спросил, не надоела ли ему моя болтовня. Он рассмеялся и ответил: „Напротив“. А дело в том, что рядом приобрел участок очень болтливый и глупый человек и так досаждал Александру Михайловичу, что тот не знал, как от него избавиться».

СОЛНЕЧНАЯ ВАННА — Последние новости. 1932, 16 июля. Под рубрикой: «Летний дневник». Нудист — человек, исповедующий культ обнаженного тела, возврат к природному образу жизни. В конце 20-х годов нудисты Европы избрали для своих «лежбищ» остров Дю Леван, расположенный в Средиземном море, неподалеку от Ла Фавьера. Они нередко приплывали на материк на узких байдарках в костюме «племени Маори». Саше Черному также довелось бывать на их острове. Задека Мартын — вымышленное лицо, якобы жившее в XI веке. Ему приписывалось авторство книг по толкованию снов и предсказанию судьбы на основе физиогномики и хиромантии.

БЕЗ ВАКАНСИЙ — Последние новости. 1932, 23 июля. Под рубрикой: «Летний дневник». Буль — народная французская игра — метание шаров. Наилучшим местом для игры рыбаки считали пляжную полосу плотного песка после отлива.

ДОЖДЬ — Последние новости. 1932, 29 июля. Под рубрикой: «Летний дневник». Коринки — высушенные мелкие виноградины без семян.

С ХОЛМА — Последние новости. 1932, 6 августа. Под рубрикой: «Летний дневник». Опубликовано одновременно с сообщением там же о кончине Саши Черного. О последнем дне поэта вспоминал А. Ладинский: «Еще вчера он хлопотал по хозяйству, суетился около своего домика на горке, где посадил десяток маленьких деревьев и сделал две скамейки. Потом ходил со своим неразлучным фоксом Микки к приятелю фермеру, тоже поговорить о хозяйственных делах. Ему надоело скитаться и мотаться по белу свету, и он решил окончательно обосноваться в полюбившемся Провансе, среди виноградников и холмов Фавьера» (Последние новости. 1932, 9 августа).

ПОЭМЫ

ДОМ НАД ВЕЛИКОЙ

Перезвоны. 1926, № 14, с. 397–400 (гл. 1–12) и № 15, с. 427–430 (гл. 13–24). Отдельно гл. 8, получившая название «Кадет», напечатана в альманахе «Молодая Россия» (Париж, 1927. С. 22). С иллюстрациями художника Ф. Рожанковского. Классик — см. Гарус — см. Жардиньерка — этажерка для комнатных цветов.

ГЛАВЫ ИЗ ПОЭМЫ «ДОМ НАД ВЕЛИКОЙ»

ПЕС; НА КОЛОКОЛЬНЕ — Последние новости. 1928, 6 мая. Санкюлот — название революционеров времен французской революции 18 в. Спасо-Мирожский монастырь — см.

ДРОВА; ИНФЛЮЭНЦА — Последние новости. 1928, 8 мая. Сажень — русская мера длины (2,13 м); зд. мера укладки дров. Череха — приток реки Великой, впадающий чуть ниже Пскова. Инфлюэнца — устар. название гриппа.

ТАНЮША; РАНЕНЫЕ — Последние новости. 1928, 27 мая.

ДОЖДИК; КРУЖЕВНИЦА; КАПУСТА — Последние новости. 1928, 28 октября. Просфорка (просвирка) — круглый белый хлебец, употребляемый в обрядах православного богослужения.

КОМУ В ЭМИГРАЦИИ ЖИТЬ ХОРОШО

Последние новости. 1931, 20, 25, 30 октября, 3, 8, 17, 22, 27, 29 ноября, 1, 11, 13, 20, 25, 29 декабря и 1932, 2, 7, 10, 16, 22, 26, 30 января, 6, 13, 16 февраля. Полностью перепечатана в харбинской газете «Заря». Время написания поэмы, по всей вероятности, совпадает со временем публикации. Это подтверждается и авторской пометкой: «1931», которая сопровождала появление первых глав поэмы в печати. Обнаруживается также синхронность времени публикации с содержанием. Так, глава XV, появившаяся 29 декабря, начинается словами: «Под Новый год в час утренний…» Поэма как единое целое впервые публикуется в настоящем издании.

Глава II

Ро-де-шоссе (фр. res-de chaussée) — так принято во Франции называть первый этаж дома (первым этажом там считается второй). Блеманже — сладкое блюдо из сливок, десерт.

Глава III

Корпуленция — шутливое выражение для обозначения тучного, крупного телосложения.

Глава V

…приехавший из Африки российский эскулап. — Прототипом этого экзотического персонажа послужил, надо полагать, В. Н. Унковский (1888–1964). Врач по образованию, он сочетал медицинскую практику с литературным творчеством, активно печатался в эмигрантской периодике (статьи, очерки, рассказы). В 1925–1926 годах работал по контракту санитарным врачом в Дагомее (Африка). Его обширная африканская коллекция реликвий, а также множество сувениров красочно описано Сашей Черным в рассказе «Африканские вещи».

Глава VI

Пневматичка (фр. carte pneumatique) — вид срочной пересылки писем посредством сжатого воздуха по трубам. Скорость доставки не уступала телеграфу, но стоила намного дешевле. Пневматической почтой пользовались те, у кого не было телефона.

Глава IX

Бошо — государственный экзамен.

Глава XI

…на шахтах алюминевых. — В книге мемуаров Л. Д. Любимова «На чужбине» говорится о том, что в период экономического кризиса Франция, испытывая нужду в дешевой рабочей силе, производила вербовку бывших российских подданных в других странах Европы. Условия работы на рудниках и шахтах были крайне тяжелые.

Глава XIII

Билибинские павы — русский художник И. Я. Билибин (см.) создал на национальной основе самобытный красочно-орнаментальный стиль, пользовавшийся успехом на Западе. В библиотеке Гоголя — открыта в Риме в 1906 году, обслуживала выходцев из России. …комплект — тисненный золотом — романов Боборыкина? Я дешево продам. — Возможно, за этой фразой — автобиографический факт. Чтобы перебраться из Рима в Париж, Саша Черный был вынужден продать свою библиотеку местному университету (Восточный институт в Риме). Боборыкин П. П. (1863–1921) — беллетрист, мемуарист, автор многочисленных романов, пользовавшихся в свое время широкой популярностью.

Глава XIV

Фам-де-менаж (фр. femme de ménage) — женщина, исполняющая работу по дому, прислуга. Маримонда — порода обезьян.

Глава XVIII

Мотт-Пикейная станция — станция парижского метро (La Motto Picquet). Фрикасе — блюдо французской кухни — мелко нарезанное мясо в соусе.

Глава XIX

Бель-серка (фр. belle soeur) — невестка, золовка, свояченица. Кот лазоревый (фр. le côte — берег) — имеется в виду Лазурный берег Средиземного моря. Шато — летнее жилище, дача. Кушетка Рекамье — название предмета мебели по имени знаменитой красавицы Юлии Аделаиды Рекамье (1777–1849), жены французского банкира, в парижском салоне которой собирались выдающиеся деятели.

Глава XX

«Татьянин» вечер — Татьянин день — старинный праздник русского студенчества, начало зимних каникул. Учрежден в честь открытия Университета в Москве 12 января (25-го по новому стилю) 1755 года. В церковном календаре эта дата отмечена как день святой мученицы Татьяны, которая отныне считалась покровительницей Московского университета. Ракалия — жулик, бестия.

Глава XXI

…вот рижского издания занятнейшие книжечки. — В статье В. Ходасевича «Литература в изгнании» проведена классификация эмигрантской читающей публики, среди которой, в частности, выделены те, чьи литературные запросы стоят на весьма невысоком уровне: «Это — потребители бульварной и полубульварной авантюрной и будуарной литературы, издающейся преимущественно в Риге и находящей довольно широкий спрос; для полноты картины надо упомянуть, что там же и для того же круга издаются письмовники и гадательные книги, также расходящиеся в большом количестве» (Возрождение. Париж, 1933, 27 апреля и 4 мая).

Глава XXIII

Брандахлыст — шалопай, пустой, дрянной человек. Биарриц город во Франции на берегу Атлантического океана, модный курорт.

Примечания

1

«Здравствуй» (лат.).

(обратно)

2

«У мельницы» (нем.).

(обратно)

3

«Никто» (лат.).

(обратно)

4

Прошедшее время (лат.).

(обратно)

5

«Идите!» (фр.)

(обратно)

6

«Войдите» (фр.).

(обратно)

7

«Карпы! Карпы! Помидоры!

Отличные! Турецкие перцы!» (ит.).

(обратно)

8

«Мой Бог!» (нем.).

(обратно)

9

Боже мой (фр.).

(обратно)

10

Бывший (фр.).

(обратно)

11

Ладно! Идет! (фр.).

(обратно)

12

«Тишина!» (фр.).

(обратно)

13

«Свинья!» (фр.).

(обратно)

Оглавление

Анатолий Иванов. Русский ковчег. Муза Саши Черного в эмиграции

СЛУХИ*

ЖАЖДА*

  ВОЙНА

    Песня войны*

    Сборный пункт*

    На фронт*

    Репетиция*

    На этапе*

    Атака*

    Один из них*

    Привал*

    Пленные*

    Письмо от сына*

    В операционной*

    Легенда*

    В штабе ночью*

    Чужая квартира*

    Под лазаретом*

    Будни*

    Отступление*

    Ревизия*

    Ода на оставление доктором Држевецким 18-го полевого госпиталя*

    Памяти генерала К. П. Губера*

    Сестра*

    На поправке*

  НА ЛИТВЕ

    Докторша*

    Оазис*

    Американец*

    Яблоки*

    «На миг забыть — и вновь ты дома…»*

    Утром*

    Подарок*

    Аисты*

    Табак*

    Могила в саду*

  ЧУЖОЕ СОЛНЦЕ

    С приятелем*

    Солнце*

    «На берлинском балконе…»*

    Поденщица*

    Весна в Шарлоттенбурге*

    В Гарце*

    «Когда, как бес…»*

    Корчевка*

    В старом Ганновере*

    Глушь*

    У Эльбы*

    В Саксонской Швейцарии*

    Мираж*

    Курортное*

    Над всем*

    «Грубый грохот северного моря…»*

    «Лесов тенистые покровы…»*

    Искусство*

    «Здравствуй, Муза! Хочешь финик?»*

    Мандола*

    «Тех, кто страдает гордо и угрюмо…»*

  РУССКАЯ ПОМПЕЯ

    «Прокуроров было слишком много!»*

    Игрушки*

    Невский*

    Весна на Крестовском*

    На «островах»*

    Псков*

    С моста над Псковой*

    Гостиный двор*

    Псковитянка*

    В Одессе*

    Полтавский рай*

    «В пышной вишне дрожь и шорох…»*

    Затон*

    На току*

    Пруд*

    Нянька* (Лубок)

    Шалашик*

    Зима*

    Бал в женской гимназии*

    Пожарный*

    Репетитор*

    О чем поет самовар*

    Змей*

    Пушкин*

    Памяти Л. Н. Андреева*

    «Ах, зачем нет Чехова на свете!»*

СТИХОТВОРЕНИЯ, НАПИСАННЫЕ В ЭМИГРАЦИИ И НЕ ВХОДИВШИЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ ИЗДАНИЯ ПОЭТА (1920–1932)

  РУССКАЯ ПЕЧАЛЬ*

    И. А. Бунину*

    Скорбная годовщина*

    Памяти А. Блока*

    Е. А. Полевицкой*

    Галоши счастья* Посвящается тем, кто мечтает о советской визе

    Соловьиное сердце*

    «Тургеневские девушки в могиле…»*

  ЭМИГРАНТСКИЙ УЕЗД*

    Диана*

    Голос обывателя*

    Эмигрантское*

    Полустанок*

    Баллада о русском чудаке*

    Эмигрантская песня*

    Утопия*

    Камин* (Эмигрантская элегия)

    День воскресный*

    Хохлушка* (Акварель)

    Мелкобуржуазные мечты*

    Газета*

    Парижское житие*

    Закат Европы*

    Парижские частушки*

    Эмигрантская полька*

    Деловая ода в честь русской эмигрантки*

    Русская лавочка*

    Сказка о золотой рыбке* (Новый вариант)

    Первая ласточка* (В манере Уолта Уитмена)

  НАДО ПОМОЧЬ*

    Русский мальчик*

    Русские инвалиды*

    «Иллюстрированной России»* (По случаю двухлетнего юбилея)

    Елка в тургеневской библиотеке* (Внимание детей и взрослых)

    Размышления у подъезда «Лютеции»*

    «1928»*

    Дом в Монморанси*

    Надо помочь!* (К неделе русского студента)

    Завтра* (К балу печати 27 марта)

    Дубовые стихи* (К балу 13 января)

    Мобилизация (К балу прессы 13 января)

  ИЗ РИМСКОЙ ТЕТРАДИ*

    Римские камеи*

    Римские офорты*

    В гостинице «Пьемонт»* (Из эмигрантского альбома)

    На окраине*

    Дитя*

    Старая вилла*

    На площади Navona*

    Белое чудо*

    В стране Петрарки* (Натуралистический романс)

    «По форуму Траяна…»*

    Шесть*

    «Словно загар смуглолицый…»*

    «Школа Дианы»*

    Фонтан на Monte Pincio*

  ИЗ ЗЕЛЕНОЙ ТЕТРАДКИ*

    Не по адресу*

    Святая наивность*

    Из Гёте*

    Эпиграммы*

    Гигиенические советы* (Из эмигрантского альбома)

    Красная бабушка* (С натуры)

    Политический сонет* (Вместо передовицы)

    Любовь к ближнему*

    Из альбома женоненавистника*

    Петрушка в Париже* (Лубок)

    «Пока не требует Демьяна…»*

    Советские частушки*

    Эмигрантские объявления*

    В венском павильоне* (На декоративной выставке)

    Молодому парнасскому полотеру*

    Слишком резвому*

    Показательная санатория в Евпатории* (По «Правде»)

    Гостиница в Пасси*

    К двухсотлетию академии наук*

    Из зеленой тетрадки*

    Политикон и эмигрантский уезд* (Из записной книжки)

    Бензинная любовь* (Из путевого альбома)

    Европа и «они»*

    Пролетарская муза*

    Надписи на полях библиотечных книг* (Почти с натуры)

    Сказка про красного бычка*

    «Неделя доброты»*

  ИЗ ДНЕВНИКА ПОЭТА*

    Жизнь*

    Романс*

    В плену*

    В саксонских горах*

    В поте лица*

    Из дневника поэта*

    Предвесеннее*

    Как я живу и не работаю*

    Легкие стихи*

    Ночью*

    Иногда*

    Ночные ламентации*

    У окна*

    Мимоза*

    Семь чудес*

    Гёте*

    Меланхолическое*

  РУССКИЕ МИРАЖИ*

    Эмигрантские сны*

    Сатирикон*

    Сочельник в Пскове* (Мираж)

    Пасха в Гатчине*

    «Мул за стеной соломою шуршит…»*

    Черника*

    Русские миражи*

    Кукуруза*

    На трубе*

  УТЕШЕНИЕ*

    К пуделю*

    Маленькому другу*

    В поезде*

    Консьержкина дочка*

    Мой роман*

    Щенок*

    Прогулки по Парижу*

    Мать* (Ко дню «Голодной пятницы»)

    Беспечный день*

    Дети* (Из поэмы «Утешение»)

    Фокс*

  ПАРИЖСКИЕ БУДНИ*

    Хмель*

    Два мира*

    Платан*

    Allée des Cygnes*

    Солнце*

    В Люксембургском саду*

    Городские чудеса*

    Пензенскому Катону*

    В Булонском лесу*

    Собачий парикмахер*

    В метро*

    Пустырь*

    У Сены*

    Предпраздничное*

    Солнце*

    На пустыре*

    Уличная выставка*

    В угловом бистро*

  КАПРИЗНЫЕ ВИРШИ*

    Современная баллада*

    Капризные вирши*

    Лирическая кухарка*

    Апрель*

    Урок* (Посв. читающим на вечерах писателям)

    Б. К. Зайцеву*

    Базар в Auteuil*

    Химические стихи* (Нечто эмигрантско-бытовое)

    Грешные стихи*

    Зеленое воскресенье*

    Горе от прохожих* (Рассказ в стихах)

    Ошибка* (Рассказ в стихах)

    В санатории*

    На колониальной выставке*

    Колониальный день*

    Картофельная идея*

    Пластика*

  ИЗ ПРОВАНСАЛЬСКОЙ ТЕТРАДИ*

    Мистраль*

    Сбор винограда*

    Городок*

    Деревенские удовольствия*

    В Марселе*

    На току*

    Прованс*

    В осенний день*

    В рыбачьем местечке*

    Разъезд*

    В Борме*

  ЛЕТНИЙ ДНЕВНИК*

    Из летней тетради*

    Пикник*

    Ливень*

    В море*

    Вода*

    Сбор винограда*

    Под тамариском*

    Солнечная ванна*

    Без вакансий*

    Дождь*

    С холма*

ПОЭМЫ

  ДОМ НАД ВЕЛИКОЙ* (Картины из русской жизни)

  ГЛАВЫ ИЗ ПОЭМЫ «ДОМ НАД ВЕЛИКОЙ»*

  КОМУ В ЭМИГРАЦИИ ЖИТЬ ХОРОШО*

КОММЕНТАРИЙ

*** Примечания ***