Сибилла Мадруццо [Ганс Гейнц Эверс] (fb2) читать постранично

Ганс Гейнц Эверс. Сибилла Mадруццо

Жандарм шумно приветствовал Франка Брауна; он сидел с хозяином гостиницы у стола, пока Тереза носила еду. Он, кажется, очень гордился своим новым шлемом и сказал, что в жизни не хотел бы забыть ту ночку, когда с одним парнем пропил на пари старый. Он восхищенно глянул на Франка Брауна — да, вот это был парень!

Франк Браун не был в настроении ни петь, ни пить. Болтовня Дренкера тяготила его, поэтому он увел разговор в сторону:

— Старая попрошайка — ваша приятельница?

Пограничник ответил:

— Конечно, приятельница. Но она не такая уж старая: всего на пару лет старше меня и на добрый десяток лет моложе Раймонди!

Он повторил это трижды, чтобы хозяин мог его понять. Он кивнул утвердительно:

— Она только выглядит такой дряхлой.

Дренкер засмеялся:

— Сибилла выглядит на все восемьдесят, или на сто, или на сто двадцать. Впрочем, это одно и тоже. И все-таки это правда, что мы все трое были в нее влюблены!

Франк Браун обрадовался, что вино и шлем были забыты. Он быстро спросил:

— Трое? Кто же это был влюблен в старуху?

— Так не в старуху же, — в молодую Сибиллу! — поправил его Дренкер. — Мы трое были влюблены: Раймонди, Уффоло и я — три бравых императорских стрелка! Лучших поклонников не имела ни одна потаскушка в Валь ди Скодра — а, Раймонди? Но скверно все это кончилось, и бедная Сибилла до сих пор таскает свой крест. Ибо тогда, сударь, она была стройной, прямо как елочка, и не было лучшей девчонки в целом Тироле. Когда бедняга Уффоло так плачевно погиб, вот тогда у нее и сделался горб.

— Так расскажите же, — настойчиво попросил Франк Браун.

— Рассказать — да, это целая история! — воскликнул Дренкер. — Но не в сухую же! — Он слил последние капли из бутылки в свой стакан.

Франк Браун велел хозяину принести пару бутылок «Вино Сенто» из Тоблинских виноградников. Он водрузил их рядышком перед жандармом. Дренкер было предложил ему присоединиться, но тот отказался:

— Нет, сегодня я не хочу пить...

Дренкер покачал головой:

— Забавные вы люди, ученые господа! То вы пьете, как десять морских капитанов, а то вдруг — ни капли! В этом нет никакого смысла.

— Нету, — подтвердил Браун, — в общем-то действительно никакого смысла нет. Но сейчас пейте вы, Дренкер, и расскажите мне о трех поклонниках юной Сибиллы Мадруццо.

Жандарм высморкался и закурил свою трубку. Он поднес стакан к губам, выпил и одобрительно пощелкал языком.

Потом он начал. Он рассказывал громко, живо, короткими фразами. По ходу рассказа то и дело обращался к хозяину гостиницы:

— Так ведь было, Раймонди?

Тот молча кивал или ворчал сквозь зубы:

— Да.

Алоиз Дренкер начал так:

— Тому уже будет тридцать лет. Мы все трое служили в Боцене и были лучшими на свете друзьями. Уффоло — он тоже был из Валь ди Скодра; там, у выхода на церковную площадь, стоял домик его родни. Теперь он давно развалился: бедный Уффоло лежит на кладбище, а его родичи все в Аргентине. Никого здесь не осталось из всего рода! Так вот, мы трое были имперскими егерями в Боцене; Уффоло и я были унтер-офицерами, а Раймонди стал уже фельдфебелем. Да, старый? Когда двое получали отпуск, они ездили домой, и несколько раз я бывал с ними. Так как, знаете, у меня дома не было, покойная приемная мать нашла меня около уличной канавы и в страхе скорее убежала со мной оттуда. Так что я слонялся, дрался с чужими людьми, и хорошо мне становилось только в своей компании. Имперские егеря — вот была моя семья — и отличная, верно, Раймонди? Черт побери, лучшей роты нигде в мире не найдешь! Так вот, пару раз ездил я с друзьями вниз, в Валь ди Скодра — да, разок с Раймонди и дважды с Уффоло. Ну, можете представить, как люди смотрели, когда мы появлялись. Вся деревня пялилась на нас. А мы трое — все трое не спускали глаз с Сибиллы, и каждый делал все, чтобы ей понравиться.

Но ни один из нас не говорил ни слова, ни друг другу, ни девушке. Каждый соображал и строил свой план, но никто не выдавал себя. Мы писали ей все трое — порознь, и она нам писала, но, знаете ли, всегда троим вместе. Ну, как-то зимним вечером, когда мы сидели в кабачке у Госсенфассера, Уффало и говорит, что он хочет попросить отставку и больше не тушеваться. Я подумал — это он меня задирает и спросил его, не черт ли его подкалывает. Тут оно и вышло! Он говорит, что любит Сибиллу, хочет на ней жениться и завести свое хозяйство в Валь ди Скодра. Он уже писал своей матери — отец у него умер — и она согласна передать ему усадьбу. И в очередном отпуске он хочет поговорить с девушкой. Тут встрял Раймонди! Да ну, нечего тебе стыдиться, старый, ведь так это и было! Так как, знаете, он еще не был знаком с красоткой Марией, дочкой бригенского директора школы, которая потом стала его женой и матерью Терезы. Тогда у него в мыслях была только Сибилла, опять Сибилла! Разве не так, старый? И вот он перебил Уффоло и сказал, что ему не следует и думать о девушке. Он сам должен ее взять, и никто другой! Он же старший, и к