репортерам. Турен выбрался из окружения и направился к машине. Усевшись, опустил стекло.
— Пальм! Послушай, Пальм! — крикнул он. — Можешь поехать со мной, глядишь, и удастся где-нибудь позавтракать!
Полицейский Пальм с облегчением направился к машине.
«Кто такой Пальм?» Это был первый вопрос, на который Леонарду Бергстрему предстояло дать ответ.
По какой-то странной причине редакции газет во всем мире похожи друг на друга. Стучат телетайпы, почти все говорят по телефону; кто-то пытается слушать радио, а где-нибудь в углу, стараясь не привлекать к себе внимания, играют в карты.
Самый молодой сотрудник, обычно это именно сотрудник, а не сотрудница, варит кофе для всех остальных, если пе бегает в это время по коридорам с отпечатками из фотоотдела, с посланиями от шефа или с пивом для всех страждущих журналистов, которые уже закончили свою работу, но почему-то не идут домой.
Ведь как ни ненавидят журналисты свою газету и все то, за что она выступает, ненависть эта сочетается с любовью и преданностью.
Когда утренний выпуск газеты уже запущен в машины, наступает время для обсуждения номера. Обсуждают статьи, чаще всего не вызывающие ничего, кроме отвращения, просматривают заголовки и тексты к фото, отмечают корректорские ошибки и жалуются на некомпетентность коллег.
В «Дагенс нюхетер» утренний выпуск печатался уже несколько часов. Опытные профессионалы, обозрев критическим оком сегодняшнюю продукцию, пришли к выводу, что и на сей раз им не удалось выдержать марку.
Улле Люк сидел за столом и спал. Во всяком случае, казалось, что спал. Ему, как никому другому, прекрасно известно, что значит быть настоящим профессионалом и все же давать никуда не годную продукцию.
Секретарь редакции Пер-Оке Магнусон озабоченно посмотрел на Люка. Магнусон был его бессменным защитником. Не единожды Улле являлся на работу с таким высоким содержанием алкоголя в теле, в основном в голове, что ему вообще-то следовало бы в это время находиться в больнице.
И каждый раз Магнусон держал блистательные речи в его защиту перед руководством, лгал и клялся. И каждый раз Улле Люку удавалось в милостиво предоставленный ему испытательпый срок написать такой репортаж и добыть такие новости, которые не были под силу никому другому в редакции.
Однако теперь имя Люка уже давно не появлялось на страницах газеты, и Пер-Оке встал с намерением поговорить с ним.
Раздался телефонный звонок. Люк с поразительной быстротой поднял трубку левой рукой, держа в правой полупустую банку пива.
— Люк слушает... А? Ага, хорошо, что ты позвонил... Что? Завтракал? Нет, я не завтракал... Послушай, я хотел поговорить с тобой... Думаю, важно... Что? Да, до завтрака... — Он поднял глаза и увидел Магнусона, который стоял у стола и прислушивался к разговору. — Могу я к тебе зайти в полдевятого?.. В девять?.. Прекрасно. Привет. — Он положил трубку и широко улыбнулся Магнусопу. Несколько больших глотков, и содержимое банки устремилось в желудок.
— Как дела, Улле? — спросил Магнусон.
— Превосходно.
— Уже неделю я слышу это твое «превосходно», а статьей о героине и не пахнет. Зато от тебя попахивает.
— А, перестань. Ты ведь знаешь, я сейчас не в форме.
Магнусон поднес руку к своему гладковыбритому подбородку, намереваясь по привычке покрутить бороду, рассердился на себя за то, что сбрил ее, и подумал, что больше никогда не будет защищать Улле Люка перед руководством.
— В городе царит хаос, Улле. А ты за неделю и строчки не написал.
— Ну хватит. Ты прекрасно знаешь: у меня не получается так легко, как у Дальстена, который просто выплевывает свою уголовную хронику. Читал?
Люк взял свежую газету, нашел нужную страницу и прочитал:
— «...и полиция Стокгольма бессильна. Столица находится в тисках распространившегося в последнее время безумия наркомании. Нехватка ресурсов, в частности из-за скаредности правительства, мешает борьбе с преступностью в нашем обществе. Героин пожинает жертву за жертвой. Молодые, здоровые люди превращаются в опасные для жизни окружающих машины. Машины, работающие только на одном горючем — героине...»
Он отбросил газету.
— Я читал, — сказал Магнусон, пытаясь придать своему голосу как можно больше безразличия, хотя сейчас он ненавидел себя за то, что вовремя не прочитал статью и не выбросил ее в мусорную корзину. Каждый день по дороге на работу Пер-Оке Магнусон был преисполнен самых благих намерений: прочитывать тот материал, который, по его предположениям, мог оказаться некачественным, и отказываться помещать его в номер.
— Скоро они с начальником полиции возьмутся за руки и будут требовать увеличить количество полицейских и принять более жесткие меры: «Очистить уЛицы, долой грязь...» — На усах у Люка застыла пивная пена, он испытывал настоящее возмущение.
— Успокойся. Он, конечно, отвратителен... 'но способный..; Так, по крайней мере, говорит начальник полиции, — пробормотал Магнусон, чувствуя, как не хватает
Последние комментарии
4 часов 25 минут назад
4 часов 39 минут назад
5 часов 47 минут назад
17 часов 5 минут назад
17 часов 23 минут назад
17 часов 47 минут назад