(Двойной агент, или похождения бравой Хюльды)
Аннотация:
"Посмотрите: вот дурак, все он делает не так". И это не единственный его плюс. Плыть по реке в каменной лодке, сшить сапоги из ветра, заморочить мозгокрута, договориться со стихиями и с самим Хаосом - все это дураку под силу. Для него невозможное возможно, потому что он не знает такого слова: "нельзя". На любой запрет он осердится, и поступит так, будто ему-то "льзя". В равной мере он может спасти или загубить дело, так что доверять ему стоит только самые безнадежные дела, где сломало шеи и сложило головы немало умников. А и погибнет - не жалко: дурак ведь, какой с него толк в нормальной жизни серьезных людей.
Общие сведения:
Имя: Хюльда / по земному реалу не представлялась.
Раса: сильно помесная/ человек.
Гражданская профессия на Земле: сотрудник коллекторского агентства, до этого сменила несколько профессий.
Профессия на Ирайе: боевой маг, маг-исследователь.
Увлечения на Земле: рунистика, сейдр, черное копательство, "славянка".
Склонность: хаотик гуд, коего поначалу принимают за придурка.
Класс: маг (рунист)
Магия: полная звезда стихий, Тьма, рунная скрипторика и артефакторика, две методики сейдра (это уже с Земли притащено)
Оружие: кинжал, махаг ("пистолет", мечущий мелкие файерболы), собственные руки и ноги, и, конечно, магия.
Класс брони: форма летняя полевая х/б имперской пехоты без знаков различия, то есть ни разу не броня, вся защита устанавливается самостоятельно, магуйским способом.
Слабости: физическое развитие - женщина, сколько ни качайся - а у мужика все равно мускулов больше; психические особенности, пограничные с отклонениями. В целом, при наблюдении человеком, не имеющим возможностей динамического считывания мыслей (менталиста), почти всегда выглядит адекватно, срывы происходят неожиданно для окружающих.
Часть I. В полях.
Глава I. Интро.
Двойное отрицание равно утверждению. Почти. Не скажу, что не была готова. Но и готовности особой тоже не было, хотя бы потому, что до конца не верила в эти байки. Мало ли истеричных девиц и очкастых шизиков в ролевой среде? Недосмотрят, так дофантазируют. Но утопающий схватится и за торпеду... Э... что-то мысли не туда понесло. У меня это теперь закономерно, они гуляют сами по себе, я - тоже, "руки роются в буфете, ноги лезут под диван"... Как дошла до жизни такой? Хорошо, что дошла. К семнадцатому мая, которое, кстати, теперь можно отмечать как второй день рождения, открытию сезона полноценных полигонок, я дотянула себя до более-менее подвижного состояния только энергуйскими техниками, и второго шанса обмануть судьбу у меня по факту не было.
Сестрена сделала большие квадратные глаза, когда я упихала шмотки в рюкзак и взвалила его на плечи. Шмоток было мало, иначе бы не донесла, вместо палатки взяла полиэтилен для тента, его же собралась натягивать над своей импровизированной лавкой. Чтобы не слишком много бегать, одна из первых заявила соответствующую роль, гному-мага-артефактора, а цацки, непроданные на "Городе мастеров", вполне к месту пришлись. Правда, когда А. М. чиповать все это дело начал, геморрой мне устроил такой, что другой бы не отбрехался. Главным аргументом, как ни странно, было то, что руны настоящие и "вязь рабочая". А надо нерабочую? Или такую кривую, что владельца покалечит? Ну, да, в паре амулей даже кровь использовала, не свою, понятно, бычью, и не для нанесения рун, а как наполнитель керамического теста, так это в тему: Уруз - это и значит "бык". Но оно ж изначально для настоящей продажи делалось, а не для игры и не за жетоны. А.М. недельной щетиной трясет и стращает: "А это что за скрипт, с зеркальным Хагалазом? Представляешь, что б это было, если бы тут работала магия?" Я спокойно отвечаю, что да, прекрасно знаю, боевой такой амуль Хаоса, в зависимости от энергетического наполнения действие могло быть от полной деструкции противника до аналога кварковой бомбы из космоопер. "Планету, значит, в клочья разнесешь и не поморщишься?" - спрашивает, глаза как щелки, зубки оскалил, улыбочка волчья. Я в ответ, что смотря какую планету, и вообще, уровень допустимой агрессии сильно зависит от обстоятельств. И что я, собственно, не из тех, кто блох вместе с бобиком травит. "А Хаос тебе, все-таки, ближе, да?" Ну, думаю, что за допрос с пристрастием, и вообще, хватит со мной так разговаривать, вроде с улыбочкой, а сам искрит, как ножик в микроволновке. Говорю, мол, лоу нойз, мы не в Ваху режемся и я не темный эльдар-передаст, а ты не инквизитор. Он и отвечает: "Верно, я вообще этих мудраков не люблю". Киваю сочувственно: "Вот несчастная раса, никто их не любит! Настолько, что даже не признается, если к ней принадлежит!" Большие глазки: "Кого, инквизиторов?" - "Нет, - отвечаю. - Мудраков!"
Хохот за спиной. Разворачиваюсь. Стоит еще одно чудо с хвостом, то есть, не тем, что у собаки из попы, а тем, в который волосы забирают. Белые волосы, как у альбиноса, но глаза у парня нормальные, темно-синие, значит, крашеный. "О, - говорю. - Именно блондинов у нас не хватало! И черенькие, и рыженькие, даже зелененькие и плешивенькие есть, а вот белых и пушистых - первый раз за сегодня вижу. Альвийский прынц, небось? Не Велунд, случайно? А то могу тросточку продать - изображать хромоту. Девчонки так и будут штабелями укладываться!" "Ага, - подхватывает А.М. - Только я ему сперва ноги переломаю, чтоб свое место знал". Ну, балин печеный, сейчас чегой-то начнется... Старые друзья встретились, за дубье взялись...
Нет, ничего, как началось словесной перепалкой, так ею и осталось. "Не претендую! - отвечает блондин. - Если ты жаждешь огрести проблем на свою задницу, мешать не стану. А то предупредить собирался, насчет инструментов, которые подведут в самый ответственный момент". "Вот про артефакты не надо! - ах ты ж, наглая рожа, не разбирается, а лезет. - Мои амули реально действуют, оно, конечно, не с бешенной силой, как в фэнтези, но всяко сильнее бабкиных заговоров, и на всех, а не только на тех, кто в это верит. Руны же, а не НЛП". Блондин посмотрел на меня внимательно, оценивающе так, и вздохнул, как бегемот. "Зря ты с Арой связалась, - говорит. - Манипулятор, склочник и лжец. К тому же, умственно ограниченный и недалекий. Худшее начальство и выдумать сложно". "А с чего ты взял, что он мне начальство, - подзуживаю, а так, в целом, понятно, на что намекает. - Вот отыграю, и разбежимся, как в море корабли, может, и не увидимся больше". Тут белобрысый на меня посмотрел, как налоговик на директора ресторана, типа, ты сама-то веришь в то, что сболтнула? "Ты, гнома, вот что... если этот (кивок в сторону А.М.) тебя совсем зачмырит - дуй ко мне во все лопатки". "А шо ви мне предложить имеете?" - распахиваю глаза, как Сара на привозе. Ара бесится, но молчит и отворачивается, будто его это не интересует, а блондин прищурился и глядит на меня оценивающе со своих двух метров росту. "А чего ты хочешь?" - "Чтобы дуть во все лопатки, - говорю. - Надо это мочь. Знаешь, в чем сила мастера спорта по бегу?" - "Ну, в чем?" - "А в том, что если ты сильней, он от тебя сбежит, а если сильнее он - то ты от него никуда не денешься". - "Понял, - ржет блондин. - Заметано. Больше ничего не нужно?" - "А остальное я и сама возьму, - успокоила я его. - Как там Алькор поет: если крыльев не дано - значит, нужно крылья сделать. Руки у меня не из жопы растут, соображалкой не обделена, вуз и десять лет на кризисных предприятиях за спиной болтаются". "Здорово ты его отбрила, - кивает мне А.М., когда блондин собирается уходить. - "Гнома - мастер спорта по бегу" - это уже готовый анекдот". - "А с чего ты решил, бродяга, что у меня она гному будет отыгрывать?" - кричит уже издали блондин и делает мне ручкой, так что не поймешь, то ли прощается, то ли зовет. "Топай-топай, - огрызается А.М., вставая между нами. - Иди, тряси булками на поребрике, тебя сюда не звали". После чего прочиповывает мне все амули без разбора, даже больше, чем на экономике насчитали. Ох, кто-то сегодня обвесится, как елка, и останется без обеда, а я за его здоровье дважды поем...
Но обеда на этой стороне я уже не застала, а жаль - в поход надо идти пожрамши, ибо неизвестно, когда в следующий раз перекусить придется, и чем. Хоть я и ждала чего-то неожиданного, но то, что случилось, все равно застало меня врасплох. Потому что почти сразу после ухода А.М. пошел дождь. Даже не так: сперва налетел ветер. Резкий такой порыв, как мокрой простыней по мордасам. Сорвал тент, повалил цацки, у соседки, которая кабатчица, юбку на голову закинул, хорошо, мы не в средневековье, под юбкой треники прятались. Я цацки сгребла, говорю - "Нинка, сторожи", и еще подумала - добро, если смолчит, что я ее пореаловым именем назвала, а то мало ли... и кинулась тент ловить. Тут опять завыло, как в трубе, и резко хлынул дождь. Ветер после этого слегка потише стал, только все равно водой по лицу, как из прижатого шланга хлещет, а я этот кусок полиэтилена вслепую под ногами ловлю и по мокрой траве и глине оскальзываюсь. Измазалась, пока нащупала, вцепилась в скользкий край, как цепной пес в порточину, поволокла. Где-то вдалеке громыхнуло, потом ближе. Я смотрю - и ни фига вокруг не видать, ни леса, ни земли, ни неба, один сплошной дождь потоками, гляжу под ноги - а там вместо травы какая-то плетенка, будто в корзинке стою, и она... шатается, блин! И вцепилась я не в кусок полиэтилена, а в мокрую и скользкую веревку... стропу? Держусь, чувствую, что тащит меня неведомой силой в сторону, и опора ненадежная вбок наклоняется, и стропа выгибается под рукой, словно прослабла. Мммать! Вот влипла... Почему нельзя было меня во что-то менее экстремальное сунуть?
Но это было еще ничего. В тот момент, когда я одновременно перетрусила и обозлилась, где-то совсем близко с шипением разорвался воздух и меня шарахнуло по балде. Как и куда я дальше кувыркалась - без понятия, в себя пришла уже на земле, в перевернутой на бок корзине аэростата. Живая, и это - действительно, чудо. Обычно подобное приземление означает если не мгновенную смерть, то смерть через несколько минут, от внутренних повреждений, несовместимых с жизнью. А я не только жива, но и цела. Почти. Правая лодыжка, когда решила подняться на ноги, так стрельнула болью, что пришлось отказаться от дальнейших попыток. Видимо, перелом, поскольку терпеть трудно. На карачках выползла из гондолы, стала осматриваться и ощупываться, тем более что дождь как стоял стеной, так и не собирался утихать. В паре шагов от гондолы обнаружился спутанный стропами и частично скрытый опавшим, как медуза на берегу, шаром, человек... нет, не человек, труп, и явно нечеловеческого происхождения. Фигура не та, слишком массивный торс, мышцы, как в америкосовских комиксах и кожа с оливковым оттенком, голова - там, где она сохранилась - тоже нечеловеческого строения, слишком развиты надбровные дуги и слишком тяжелая нижняя челюсть... с клыками. Затылок и макушка снесены то ли мощным тупым ударом, то ли выстрелом с близкого расстояния, кровищи натекла лужа, хотя это, наверно, еще и дождевая вода добавилась, а мозгов вокруг не видать - то ли изначально не было, то ли выстрел настиг его в воздухе, то ли смыло дождем. Труп обползла по дуге, чтоб в крови не испачкаться, нормальный такой труп, дохлый, не шевелится, и это очень здорово. Не хватало мне еще тут нежити. Как-то я отстраненно его воспринимаю, или это у меня шок от перехода такой, что все кажется почти нереальным.
А ведь я нарочно сюда напросилась. Хотела начать новую жизнь, бо мне в прежней уже ничего хорошего не светило. Серьезно нарвалась год назад, с тех пор здоровье ни к черту. Это, конечно, был не рейдерский захват, но что-то вроде того, "дружественное слияние" под замаскированной угрозой физической расправы, и владелец поглощаемой конторы под конец отомстил нам. Не руководству, а тем, кто вместе с судебным исполнителем вскрывал помещение. Три "булавки" радиоактивного иридия в разных местах склада, по которому мы топтались несколько часов, свели в могилу представителя заказчика, активного полазившего по всем закоулкам, а нашим "специалистам по взаиморасчетам" стоили нескольких недель, а кому и месяцев в гематологии, и так называемого "неточного" восстановления. У меня начал катастрофически вымываться кальций из организма, и ни витаминно-минеральные, ни гормональные препараты не давали значительного эффекта в лечении. Оставалось либо надеяться на чудо, либо ждать скорой декальцификации и разрушения костей, а вслед за ними и мышц, и смерти в жутких судорогах. Бррр... Можно было продать квартиру и потратиться на лечение в какой-нибудь заграничной клинике - без малейшей гарантии и с очень слабой надеждой на продление инвалидного существования, при этом выставить сестренку на улицу. Нет уж. Можно было бы просто как следует напиться и шагнуть с десятого этажа. Быстрая смерть вместо мучительно долгой. Вариант на тот случай, если "не выгорит".
Можно было поставить на возможность странного случая, одного из тех, о которых ходили упорные слухи в ролевой среде. Дескать, единицы из приехавших на игру на некоторое время пропадают, а потом появляются... сильно изменившись физически. Одного даже зеленокожим видели. Правда, бывает, и не возвращаются вовсе. Два таких случая зафиксированы доподлинно. Но попробовать, однозначно, стоило, как альтернативу шагу в окно. Статистически это было связано с А.М., который появлялся внезапно где-то за месяц-полтора до сезона, развивал бурную деятельность в сети, проводил от одной до трех полигонных игр и сматывался в неизвестном направлении до следующей весны. Хотя и назывался "Московским". Случаи были именно на его играх, и как этим типом до сих пор не заинтересовались правоохранительные органы - ума не приложу. Я прикинула, чем это могло быть, если слухи о вернувшихся - враки, и они пропали совсем и бесследно. Если похищением с целью разборки на органы, то со мной они прощелкивались однозначно, потому что ни одного неповрежденного на клеточном уровне органа у меня уже давно не осталось. Если похищением в рабство, то покончить с этим элементарно в любой момент, достаточно веревки длиннее полуметра и минимально свободных рук. Или даже просто каменной стены и места для разбега. Как, все-таки, просто становится жить, когда уже готов к смерти.
Но могло случиться и так, что А.М. требовались именно наемники для решения нетривиальных задач. А тут я с моим перестроечным опытом, инженерным образованием и специфическим воспитанием. Ну, и рунист нехилый, и кое-что из сейдра откопала буквально из-под камня... То есть, кандидатура интересная и перспективная. Вот так и "попала". Кстати, складывается впечатление, что с белобрысым они из-за меня сцепились, и белобрысому очень хотелось меня увести из-под носа у так называемого Арагорна Московского. И экстремальное попадание с этим связано. Интересно, все-таки, кто у кого меня увел? Если я уже представляю, что за фрукт А.М., особенно после того, как вместе экономику для игры накропали, то блондин из Питера... если он не такой же Питерский, как Арагорн - Московский...
Осматривать останки воздушного шара под этим бешеным ливнем я не собиралась, но обгорелая дыра шириной с ведро, не меньше, оказалась перед моими глазами совершенно случайно - должно быть, так же, как я попала сюда, и окончательно уверила меня в том, что с аварией не так все просто. А посему - нефиг торчать на месте происшествия, сматываться надо. Хоть и на четвереньках. "Максим на пузе проползет и ничего с ним не случится". Но куда? Если темное пятно впереди - это лес, то стоит двигать именно туда, а если не лес... ну, надеюсь, отверну в сторону раньше.
Когда доползла до леса, дождь почти прекратился, выглянуло солнце и сразу резко потеплело. Последние метры, учитывая улучшившуюся видимость, пришлось ползти по-пластунски, зато как я обрадовалась вовремя прорезавшейся трусости, когда сквозь кусты ежевики (по крайней мере, столь же колючую и густую растительность) разглядела фигуры, прохаживающиеся вокруг упавшего аэростата и попинывающие гондолу и труп ногами. Четыре гуманоида, каких - в густой дымке не различишь, плюс какая-то животина типа собаки, только с совершенно не собачьей грацией движений. Конечно, дождь следы смывает, но когда эту тварь спустили с поводка, я резко развернулась и припустила, опять же на четырех конечностях, вглубь леса. Там еще опасность то ли есть, то ли нет, а тут - вот она, въяве. Тварь плутала недолго, примерно через минуту я услышала, как ее тушка вломилась в подлесок. Оглядываться некогда, вскинула глаза в поисках дерева с более-менее низко растущими ветками и обломалась: зеленоватые гладкие стволы уходили в невообразимую высь и только на высоте десятиэтажного дома начинали ветвиться. Со сломанной ногой я по гладкому стволу точно не залезу. Что за... хрясь, хрусь и шмяк! Ховаюсь за дерево. Припав к зеленоватой коре, смотрю - метрах в пятнадцати от меня в петле болтается тушка собаки... нет, не собаки, кого-то гладко-чешуйчатого, и подергивается в агонии. Ловушка сработала - а ведь я там прошлепала, вон, даже след в опавших листьях остался. Мне повезло? Впору задуматься, а не дурак ли я, но, однозначно, некогда. Надо сматываться, тем более что преследователи вряд ли последуют за погибшим звериком с его скоростью, так что фора у меня есть. Вот только не попасть бы в другую ловушку.
Ну, так пару сейдровских методик я знаю, или как? Тем более что сейчас мне не требуется призывать метель или грозу (и так мокрая, хоть отжимай), достаточно будет задействовать чувствование окружающей природы. Я благодаря этой методике уже давно забыла, как в наших родных рассейских лесах блуждать: куда надо - туда меня и выводит. За неимением лучшего попробую здесь. Присела на минуту у того же дерева, за которым пряталась, прикрыла глаза, сосредоточилась на ощущениях тела. И открыла границы чувствования, сливаясь с окружающим пространством.
Ох... если бы он не отпустил меня, этот лес, не дистанцировался - я бы умерла от восторга, просто растворилась в нем. Не беспричинное счастье, нет, это вряд ли похоже на ощущения крыски, раз за разом нажимающей на педаль поощрения, скорее, ощущение силы и могущества этого древнего организма... нет, разумного существа, как своего собственного. Эта не зависящая ни от кого мощь, этот масштаб, эта возможность чувствования окружающего всем своим телом с детализацией, как у электронного микроскопа. Ну, собственно, только опасение полностью растворить сознание в этом сверхорганизме дало мне пендаль, и я стянула внимание в свою тушку. А он меня отпустил, иначе фиг бы у меня это получилось. Удивленно, как бы качнув головой, словно человек, на которого зашипел двухнедельный котенок.
Я приоткрыла глаза. Деревья шумели где-то высоко над головой, а по опавшей - прошлогодней, а то и более давней - листве скакали солнечные зайцы. Яркие, сочные, словно пропущенные сквозь собирающие линзы. Впереди и чуть налево виднелась длинная прогалина, вроде тех, что бывают вдоль дороги, но даже тропинки по ней не шло. Приглашение? Встала, о - а что же с лодыжкой, она так быстро зажила или просто такое обезболивание от сейдровской практики случайно получилось? - и пошла туда, куда приглашают. Вроде, если лес меня не растворил в себе, хотя мог, не убил, как ту собаку, а отпустил и даже немного подлечил, то вряд ли плохого пожелает. Сперва медленно пошла, потом как-то незаметно прибавила шаг, а потом уж и побежала... Точнее сказать, полетела. Если при беге нет разницы в скорости от того, как ты перебираешь ногами - это уже полет. Хотя ныыызенький-нызенький.
Мимо серо-зеленые стволы мелькают, впереди синий туман колышется, и вокруг постепенно темнеет, то ли сумерки настают, то ли чаща становится гуще. Скорее, и то, и другое. На поляне уже совсем по-вечернему, сине-серо, и трава на ней почти черная, а звездочки раскрывшихся цветов - бледные, зеленоватые. Не хватает только кольев с черепами и избушки на курьих ножках. Но нету, никаких строений вообще не видать. Зато над мерцающими звездочками цветов что-то полупрозрачное мелькает. Нет, кто-то полупрозрачный с крылышками. Фэйри, что ли? Забавные такие, как комары или стрекозы с человеческими тельцами. Поднимаю глаза выше - на пологой ветке дерева, сильно отличающегося от окружающего леса повышенной корявостью, лежит еще одно существо - серо-зеленая остроухая девчонка с хитрой физиономией, руку вниз опустила и помахивает ею, будто с кошкой играет. Или с фэйрями? А из-за дерева появляется женщина в белой ночной сорочке и плывет ко мне, не приминая траву. Длинноволосая и тоже ушки торчат, как у лисы. Пытаюсь повернуть, убежать или спрятаться - и в глазах темнеет, а тело перестает меня слушаться. Кажется, вырубаюсь.
Это бред. Я знаю, что это бред, что я потеряла сознание и мне надо поскорее прийти в себя. И я прихожу в себя - вокруг бело, так что, наверно, вокруг меня больничная палата, а все, что со мной приключилось - активное фантазирование на темы прочитанных баек. Ну, что ж, не выгорело - так не выгорело, не очень-то и хотелось. Нет, хотелось, не ври себе... но не вышло. Ну, и хрен с ним. Нельзя тебе хотеть чего-то слишком явно, такая у тебя планида, и ты всегда это знала. Чего хочешь - того не получишь, получишь то, чего не желаешь, а, особенно, если боишься. Значит, надо бояться того, чего на самом деле хотелось бы. Ой, боюсь-боюсь-боюсь! Попаданства! Ой, хочу-хочу-хочу - чтобы это была больничная палата дурки! А-а-а... Я сошла с ума - какая радость! Прочувствовать это во все лопатки, продумать громко, почти вслух, добиться, фактически, материальности мысли... как в свое время на уроках литературы. Ну, не любила я ее, хоть тресни пополам! И учила раз пять за четверть. Так вот, чтобы не спрашивали, когда я не могу ничего выдать про очередной луч света в темном царстве, этот метод и придумала. Хотеть того, чего не хочешь. Это и потом меня выручало, в инсте и на работе, самый яркий случай - когда у нас налоговая полиция сейфы изымала, а в это время активы в виде векселей на предъявителя у меня в трусах были спрятаны. Так что оно работает.
Оно сработало. Немножко прочувствовавшись после сеанса "хочу нехотимого, не хочу хотимого", замечаю, что, вообще-то, я не лежу, а стою, и не в палате, а на необозримой туманной равнине. "Вот те раз, - подумал Штирлиц - Вот те два, - подумал Мюллер и кинул с крыши второй кирпич"... Это куда ж я завалилась? Сперва был аэростат, потом крушение, лес, поляна с фэйрями, а теперь вот это импровизированное Аустерлицкое поле? "Небо неясное, но неизмеримо высокое"? Что ж за гадость все в голову лезет, то Штирлиц, то Лев Толстой... Сколько мусора весьма средний индивид всю жизнь таскает в своей памяти. Потому мусора, что практической пользы от него - абсолютный ноль по Кельвину, может, кому другому и пригодится, но среднестатистическому обалдую даже понтоваться не выйдет: если все это знают - какой понт? А каратаевщина и достоевщина - это вообще нокаутирующий удар по механизмам самосохранения человека, как индивида, так и вида. В общем, мой вердикт: в муравейник! И сочинения, и сочинителей, если там что-то в гробах осталось... Даешь Шлахтера и Силлова в программу средней школы! И выживательские методики. И бег по пересеченной местности с полной выкладкой.
Эти размышления отвлекают меня от паники, подступающей с каждым шагом все ближе. Потому что, сколько ни иду, гольный камень под ногами не меняется, а туман впереди - не рассеивается. На ласковом озере Сарыкуль у заблудившихся охотничков хоть была возможность не сдохнуть: камыши вокруг, утки плавают, ружья у всех, с боеприпасом. И материал для настила, чтоб отдохнуть, и пища, если не совсем уж мазила, и шанс привлечь внимание спасателей дымом. А у меня тут что? Ни воды, ни ружья, ни камыша, ни уток. И что за тварь меня сюда закинула? Поорать, что ли? Хуже все равно почти некуда.
- Эй, твою мать, - кричу. - Ара! Ты, морж хреновый, куда заброс делал? - открытым голосом, децибелы по нарастающей.
И дальше тем же манером и разными загибами, аж во вкус вошла. Стою, подбоченясь, и выдаю, на манер базарной бабы, перлы высокого искусства в низком жанре. Ничего не вижу и не слышу. Дурища. Не замечаю, как вокруг меня тени стягиваются. Здоровые такие, метров трех ростом, назгульского вида, то есть в плащах с капюшонами, но без лиц, и в руках у этих назгулов... не поверите - метлы! Вот сюр, так сюр! Не удивлюсь, если вдруг покажется Саурон в оранжевом жилете или Мелькор на асфальтоукладчике. Да, не бывает скучных книжек, бывает мало грибов... Хотя ролевиков прет без них, они самопрульные. Теперь вот и я такая.
- Уважаемые, - спрашиваю. - Где ваше начальство?
Молчат, расступаются.
И из-за широких спин выходит... натуральный бомж. Обычный такой, нормального человеческого роста и телосложения. Заросший псивой щетиной, в стоптанных кирзачах, ватнике и таких штанах, что маляр на работу надеть постесняется. И в глазоньках его мутных плещется море восторга, или, может, литр самогона.
- Девонька, - говорит. - Ну что тебя сюда понесло, ты ж мастер разговорного жанра. Даже я, и то пару новых выражений услышал, а меня удивить, это надо... о... это постараться надо, и не обещаю, что выйдет.
- Так вы, - спрашиваю. - Местное начальство?
- Начальство? - оборванец делает глаза невинного младенца. - Нет, что ты, я просто рядом проходил, наблюдал, так сказать, картину...
- Проходил, значит... А давно уже тут... ходите?
- Да порядочно.
- А такого высокого брунета с недобритой щетиной на хитрой роже не видали? Он еще себя Арагорном называет, ну, ник... прозвище у него такое.
- Кликуха, значит, - бомж запускает пятерню в патлы и смачно скребется. - Нет, не видал! Во всяком случае, не сейчас. Не теперь. А тебе он на что?
- Как на что? Выбираться мне отсюда как-нибудь надо. Я-то не глюк.
- Да и я - тоже.
- А вы, гражданин, под вопросом. Очень уж мутно себя ведете и на вопросы отвечаете уклончиво. Именно так неорганы в сновидениях поступают: чтоб ни фига полезной информации, но при этом вызвать бурю эмоций.
- Неорганы? А, это КаКашный термин, как же, помню-помню. Знатно он народ натянул, до сих пор еще ведутся!
- Да мне-то не надо объяснять, и так понятно насчет Орлуши, достаточно положить рядом Бардо Тодол и сделать сравнительный анализ. Если всерьез поверить, что какая-то сущь тебя съест - так оно и случится. По всему выходит, что индеец бледнолицым все-таки отомстил. Скормил кучу народа своему племенному духу. А результат? Все равно его племя давно уже вымерло, и никаким шаманством назад не вернешь.
- Ну, да. А ты, девонька, не верь. Никому. А то несправедливо получается - одним веришь, другим - нет...
- Никому, говорите... И вам тоже, значит, не верить?
- И мне... - пробормотал бомж тающим голосом.
Гляжу - его уже нет. Вот глюки пошли, однако... Гребаные неорганы! Долго я здесь бродить еще буду? Не успела высказаться вслух, чувствую, кто-то сзади меня за плечи берет, аккуратно так, словно не человека, а развалину антикварную.
- Хюльда! Ты давно меня ждешь? - ага, объявился, мастер-ломастер.
- Давно, - отвечаю честно. - Уже успела с назгуло-таджиками повстречаться и с местным бомжом перемолвиться. Глюки зачетные. А ты обо мне забыл, небось? Назад в лес дорожку подскажешь?
- И это все? - спросил Ара. - Это все, что ты мне хочешь сказать?!
- А еще обругать надо? Тебе какой загиб - малый петровский или большой лесотехнический?
- Ну, я, вообще-то, ожидал хоть какой-то благодарности, - насупился А.М. - Ты тело уже опробовала? И как тебе?
- Знаешь, как-то не обратила внимания. Сперва по твоей милости попала в авиакатастрофу, потом, чудом каким-то, не иначе, оставшись в живых, удирала от бандитов и их твари в лес, потом чуть в этом лесу не дала дуба, растворившись в нем насовсем, а под конец он меня вывел на какую-то совершенно бредовую полянку с фэйрями.
Пока я говорила, глаза у Ары становились все шире и шире, пока не стали как у собаки из "Огнива", осталось только залаять. Но он начал ругаться. Ты, говорит, все ошибки, какие только могла, сделала. У тебя, говорит, на поясе вундервафля с суперганом висели, а ты деру дала. Ты, говорит, в заповедный лес по самое небалуйся влезла, а теперь дергаешься. Хотя можно было на опушке остановиться, как раз хорошее место для снайперской засидки нашла. И вообще, какого хрена ты сразу за ритуал слияния сознаний с заповедным лесом взялась? Без подготовки, без ничего... Что тебя, дескать, не употребили в пищу - это просто счастливый случай, но навряд ли так просто отпустят. Все, говорит, ты свой запас удачи исчерпала, ничего не осталось. Твое новое тело раньше принадлежало одной серьезной даме, пока ее не вынесли на тот свет ментальным ударом, а я, говорит, твою сущность в него сразу же подселил, даже сердце не больше двух ударов пропустило. Хорошее тело, крепкое, не изношенное, с сохранившейся эфирной оболочкой, а тут еще и твоя собственная прибавилась - если нормально срастутся, сразу через ступеньку по сравнению с его первой владелицей шагнешь, по силе почти архимагом станешь. Одна неприятность: ждать некогда, а то "переселенца" опознают, и расправятся, как с нежитью. Так что, говорит, пришлось форсировать процесс, чтоб за время беспамятства обе части в одну слились. Так что будет немного неприятно.
И выкинул меня из тумана, хорошим таким броском через бедро... в следующий раз надо его за ухо схватить, а лучше - за яйца: может, оторвутся?
Тттвою мать! Кто сказал, что чужая память - это здорово? Это зверски больно, ребята. Представьте, что вы вспомнили в единый миг всю свою жизнь, и это не красное словцо, означающее близость к смерти, а реальный плотный поток информации, который обрушивается на тебя, словно водопад в гнилую бочку. Теперь представьте, что эта жизнь - не ваша, и то, что проходит перед вашим внутренним взором, вы видите в первый раз, и вам надо это как-то интегрировать, упорядочить и проникнуться этим. Примерно поняли? А вот теперь займитесь! И не как в кино, а в -дцать раз быстрее и в несколько потоков...
Я каталась по клетке, сжав голову, воя и матерясь во весь голос, а перед моим внутренним взором проходило...
Город - серый, каменный, неприветливый, для меня чужой, но вполне знакомый. То ли поздняя осень, то ли ранняя весна, то ли тут зимы такие. Бодрящий холод, температура воздуха слегка в минус, тонкий лед пискляво хрустит под тяжелыми ботинками. Рядом идут друзья-соратники... нэхэрэхэ. Команда-как-семья, самый близкий перевод с орочьего. Вот этот, большой (я-настоящая отмечаю - тот самый, чей труп вчера лежал под пробитой оболочкой шара) - мне самый близкий, больше, чем нэхэрэ. Сурхвал - молчаливый, сильный, надежный; универсальный боец, ну, может, кроме лука (меткость не очень, но для "встреч на площади" ее и не нужно). Что радует - сегодня он не обвешан колюще-режущим, как терн колючками, а скромненько так с двуручником и пятью разнокалиберными ножами и кинжалами, распределенными по амуниции. Это не боевые действия, и у него, при хорошем раскладе, будет что-то вроде поединка - поэтому Сурхвал без второго, более короткого клинка, чего-то вроде полуметровой мощной, почти прямой сабли, здесь она называется "гуки". Пэрро и Тимдэл - чистокровные люди, вооружение щит-меч, они будут страховать его по бокам от остальных противников. Ну и я, точнее, та дама, в чье тело меня вчера вселили. Маг-самоучка, девушка сильносмешанных кровей, невеликих познаний и великой наглости, огневая поддержка. Сбоку - из-за спин.
Едва светает. Идем быстро, пружинящим шагом, "встречи на площади" нам не впервой. Эти "встречи" - вроде наших ночных гонок стрит-рейсеров: не разрешено, но дозволено, обычно их никто не ловит. В окружающих харчевнях народ уже сделал ставки, хамни (букмекеры) закрепили амулеты дальновидения на фонарных столбах. Богатые будут смотреть на схватку, лежа в кровати и попивая вино или тей-фре за ранним завтраком. Вдоль сумрачной улицы гуляют легкие ветерки. Нежный запах древесного дыма... откуда-то слабо потянуло свежим пивом и жареным мясом... тихо, по-раннеутреннему чисто и кристально-прозрачно: эфирная грязь города смыта ночными течениями, свежесть воздуха дополняется незамутненностью магических потоков. Пощипывает кожу, особенно на лице и ладонях, в груди поднимается волна навстречу новому дню, и вот - отблеск восхода на шпиле Дворца Гильдий - тогда мы, одновременно с противником, делаем шаг на площадь. И двести четырнадцать шагов, чтобы вплотную сойтись.
Я-она не стала тогда атаковать воинов противника: слишком хорош был Сурхвал, чтобы ему мешать, а Пэр и Тим вполне оправдывали свое происхождение с архипелага Кугро, где драться учатся раньше, чем говорить. Достаточно было поставить непроницаемый для мага противников щит над всеми: и своими, и чужими бойцами, и не беспокоиться за исход, точнее - препоручить его судьбе. Правда, я-она, на всякий случай, оставила в нем лазейку для себя: если что - подбросить сил раненому. Атаковать же друг друга маги не имели права по неписанным, но оттого не менее строгим, законам "встреч". У противника магической поддержкой занимался какой-то замотанный по самые уши пустынник, и он долго долбился в защитный купол, пытаясь разрушить его и таранно, и точечно, и за счет разности напряжений, и приложением двух противоположных стихий. Наивный нагханский юноша: это была не стихийная, а пространственная магия на рунной основе, только руны были начертаны не на артефакте, а в эфире над сражающимися бойцами. Сурхвал теснил противника, не смотря на троллий рост и более длинный дрын последнего: просто за счет лучшей техники и большей скорости. Большая масса что бойца, что оружия в поединках - чаще вред, чем польза. Тим поразил своего врага, и теперь тот лежал, зажимая распоротую брюшину, и дышал сквозь сжатые зубы и через раз, надеясь не истечь кровью до завершающего гонга. Пэру достался более опасный противник - крайне быстрая полуальвийка с парными клинками, и она его, честно говоря, замотала, хотя не смогла серьезно ранить ни разу. Пустынник, кажется, сообразил, в чем дело и потянулся к рунной вязи... Ну-ну... активной магией тебя нельзя, но вот в ловушку ты сейчас вляпаешься, не будь я Хюльда с восточной границы. Ага, прикоснулся к символам, питающим нити, схватился, рванул - и увяз: теперь уже руны будут пить его силу, пока я не изменю начертание. Собственно, встреча завершена - трое из четырех противников выведены из строя (только что мой любимый рассек ногу того полутролля, жаль, не отрубил нафиг, и теперь тот пятится, с трудом защищаясь, и стремительно теряет силы), а ушастой девчонке пора поднимать свои клинки кверху - против наших троих она не выстоит.
Только что за дрянь сгущается в эфире... Словно на город опускается большая кастрюля... Жопагобла, откуда ЭТО? Что же за дриттов закл и чего с ним делать? Ведь раздавит же, весь город сомнет, может, и не здания - а людей точно. Ну, если только... Вот разогнем мой купол, растянем, подпитаем еще... повыше, над гильдейским дворцом, над самым шпилем - чтоб точно ни одно здание не задело... теперь расширить канал от пустынника - насильно, а пусть тоже на город потрудится, не все ему беззащитных орков пугать; плетение выгнуть, как чашу... ребята, помогайте! - полуальвийка встала рядом, положила руки на плечи... еще! - Пэрро протянул руку мечнице, ну же! - Сурхвал рассек крест-накрест свою ладонь, порвал на мне рубашку и прижал кровящую руку к середине груди... вытянуть края наверх, свести... закутать чужое заклинание в рунные узы, связать, заклясть, увести от города... пустынник упал - истощение, обморок или мертв, и мой кулек начал истончаться и слабнуть. Кричу: "дайте еще силы!" - Тим подходит к раненому в живот противнику, зажимает ему рот и сует в рану пальцы. У несчастного только что глаза из орбит не выскакивают, пират с Кугро умеет пытать. Сила течет ко мне... тяжкая, плотная сила умирания в муках... я ведь чувствую их, не так ярко, как сам умирающий, но мне этого хватает... и в прямом, и в переносном смысле. Закутанное, окукленное чужое заклинание медленно дрейфует в сторону озер Тримерна, а я падаю в беспамятство.
Прихожу в себя от резкой вони, напоминающей смесь камфары с уксусом, чувствую камни мостовой под задницей, а под лопатками - обнимающую меня руку Сурхвала... он лежит рядом и просто греет меня своим телом. А надо мной маячит примечательная физиономия: лысая, как у Фантомаса, голова, моложавое лицо с правильными чертами, изрядно попорченное бугристым шрамом, пересекающим лоб, глазницу, всю левую щеку и обрывающимся под подбородком, вместо левого глаза какой-то артефакт, сейчас, вон, мерцает, видимо, что-то отслеживает или передает. Лицо приметное и заочно знакомое: какая-то местная шишка.
- Так, Хюльда, ты уже меня слышишь, не притворяйся, - говорит плешивый и убирает вонючий флакончик, затыкает пробкой и сует за обшлаг рукава. - Я так понял, что лидер вашего нэхэ... в общем, полувзвода - это ты. Хочу вас поблагодарить за помощь в поимке опасных преступников и спасении населения Нардела и его пригородов. Нет, это не все. Хочу еще предупредить - это не избавит вас от обвинения в двух убийствах, малефистике и черномагических практиках без лицензии, поскольку они были видны всему городу, и замять дело, при всем моем желании, не удастся. Вас, спасителей города, как только я отзову свой отряд, закуют в поглотительные колодки, поместят в тюрьму, осудят, и казнят не позже чем через три дня, считая от сегодняшнего утра. Закон дурной, но он - закон. Стоп! Не дергайся! Вас может спасти только одно - если вы дадите военную присягу, прямо сейчас. Да, я уполномочен ее принять. Нет, времени на раздумья у вас нет. Городская стража уже здесь.
В этот день моя Хюльда стала боевым магом Империи, а ее нэхэрэ вошли в одну из групп быстрого реагирования. Не только они - еще Райни, мечница недавних противников, и П`хор, оказавшийся совсем мальчишкой, хоть и здоровенным полутроллем. Мешанина всех рас континента, бастарды, авантюристы, да и просто не ужившиеся в более пристойных местах личности оседали в "сером буфере", к которому принадлежал Нардел, неудивительно, что разнообразных полукровок и неидентифицируемых помесей в нем собралось больше, чем чистокровных представителей великих народов. Таким же котлом рас, но уже по другой причине, был "черный буфер", прикрывавший Империю, да и "серый буфер" с востока. Все, кого выдавила с восточной части материка нежить и нечисть, осели в нем, да еще ежегодно добавлялось пополнение в сторожевые крепости, далеко не всегда состоящее из одних людей.
Орки и тролли часто идут служить на границу, не из-за своей воинственности, а от безысходности: в благополучном обществе метрополии их не любят, и получить хорошо оплачиваемую работу почти нет шансов, особенно с учетом того, что для сельскохозяйственных работ они в принципе не пригодны, максимум для орка - коров пасти, а для тролля и это не под силу. Что с них взять? Степной орк - кочевник в энном поколении, главное занятие в естественной среде обитания - пастьба травоядных ящеров ктахи и периодическая драка с соседями за водопои, лесной - охотник и тоже скотовод, только у этих здоровенные полудикие свиньи, которых используют и в качестве ездовых животных, по-орочьи, кажется, называются "савга". А горный тролль, попав из своего первобытно-общинного племени в долину, в по большей части человеческое общество, вообще ни к чему, кроме тяжелых неквалифицированных работ не годен, да и то теперь этих непонятливых ребят все чаще заменяют големами: те платы не просят и делают точно то, на что их запрограммировали. Политика Империи, принимающей все излишки населения из двух опасных регионов, дала ожидаемый результат: серьезные набеги прекратились полностью, а заварушки местного значения купируются имперскими отрядами непосредственно в прилежащих к Великой Степи и Пртогхогскому нагорью регионах. Сам же "наброд" почти полностью оказывается в цепких ручонках вербовщиков раньше, чем успеет набедокурить в метрополии. Нелюдской контингент вербуют только в самые жуткие дыры: на восточную границу и в береговую стражу Теленки, которую от Кугро отделяет не такой уж широкий пролив.
Не знаю, как из Теленки, а из черного буфера не возвращается никто. Около половины новоприбывших стражей погибает задолго до окончания срока службы, а остальные остаются и после десяти положенных лет, ассимилируются с местным населением, потому что слишком привыкают к тамошнему братству и взаимовыручке, которое помогает и военным, и мирному населению противостоять регулярным набегам монстров и демонов, и не хотят менять рискованную, но привычную жизнь на более спокойное, но и одиночное, обособленное существование в метрополии. Вот откуда родом моя Хюльда, понятно, почему такая отчаянная.
Тут же вспоминается детство, родители и братья. Отец низкий, широкоплечий, фигура квадратная; жесткие, как медная проволока, кудри обрамляют лоб, перечеркнутый гневной складкой, борода до глаз, глазки маленькие, темные, лицо грубое, нос вообще непонятной формы, видно, не единожды сломан... Вытирает пот рукавом, запрокидывает голову, тревожно смотрит в небо, шумно принюхивается... Ага, это он из кузни вышел... Да, я вспоминаю это, и то, что он не только кузнец, но и механик, и в какой-то степени рунный артефактор - чтобы выжить в "черном буфере" поневоле приходится иметь широкую специализацию. Мать сухощавая, сутулая, длиннорукая, со странной прической - не только монеты и бусины, но и птичьи косточки, перышки, даже чей-то жуткий коготь вплетен в мешанину мелких косичек... а, ну, понятно, преобладающих орочьих кровей, человеческое проглядывает только в светлом оттенке кожи и в том, что клыки небольшие, незаметные, а не как у Сурхвала, например. О чем-то говорит с отцом... потом берет трещотку из костей, камушков и раковин-перловиц и начинает медленно ходить по двору, потрясая ею у земли... "Я кружу тропинки, я толку пылинки, с пятки на носок, я толку песок..." - заклинание пыли, в умелых рукахсильное средство от нашествия зверья, что по небу, что понизу. Сейчас прилетят духи-ветры, закружатся, затанцуют с моей мамой, поднимут пыль, разыграются, понесутся на восток, навстречу приближающейся стае батхаудов, безмозглых собак, у которых только нос и пасть, даже глаз нету, но нюх необыкновенный, особенно на живых, с теплой кровью. Мать кружится на одной ноге, тоненько подвывает, трясет трещоткой над головой, и ее фигуру почти скрывает смерч. "Вьется, вьется, вьется пыль, пригибается ковыль..." Лишить батхаудов нюха - как ослепить, жаль, это ненадолго, но нам хватит, чтобы занести все ценное в кузню, подпереть двери колодой, а крышку продуха - наковальней, и через подземный ход на четвереньках переползти в крепость.
Когда через полтора месяца нам удастся, наконец, вернуться - кузница разметана по камушку, а наковальня погнута и пожевана, на ней явственные следы зубов, потому что безмозглые собаки были только передовым отрядом нежити, а сзади на них напирали такие монстры, от которых и в самой крепости оборонялись изо всех сил. Когда инфернальное зверье отошло от стен и направилось вглубь человеческих земель - отряд добровольцев вышел из нашей крепости и ударил им в спину, из другой крепости вышел отряд навстречу, и монстры оказались в мышеловке, так что ни один не прошел в "серый буфер". Воинов погибло больше сотни, а сколько поселенцев - считали, да сбивались, слишком много было тех, кто не успел уйти за крепостные стены. Это плохой размен, и на погребальный костер кладут даже не тела, а кровавые ошметки... И отец говорит: "Был бы у нас настоящий боевой маг - Лаймин остался бы жив, и Трина, и многие другие..." - и со значением смотрит в мою сторону. "Я буду! - говорю я. - Я выучусь и всех победю!" Отец меня не разуверяет, он, хоть сам и не великих магических сил, но чувствует, в ком есть дар... Да, конечно, разительный контраст с моими пореаловыми (ныне покойными) родителями. Кроме "недоумка", "бездельницы" и "бездарности" я от своего отца эпитетов не слышала, хоть через задницу вывернись, а мать боялась перечить ему. Даже если оно было именно так - то вина за это вряд ли лежала на мне, только это было манипуляцией. Так сказать, подготовкой лабораторного материала.
Семья Хюльды была значительно проще моей, даже с учетом местных реалий, и того, что грамотность мало распространена среди низших сословий, но дружная и какая-то уважительная внутри себя. Кто бы мог подумать - родители и в отсутствии посторонних не орут, не дерутся и не устраивают "показательных порок", главное наказание - "иди и переделай... пока не получится как надо"; братья (оба старше Хюльды) не только помогают отцу в кузне и на "железном" дворе, они могут спрашивать, что, зачем и почему - и получают развернутый ответ, они могут высказывать свое мнение, правда, у отца любимая присказка: "мы тут подумали, и я решил" - но это правильно, кто несет ответственность, тот и решает... Острое чувство - наверно, это любовь Хюльды к родным, к семье - скрутило меня, как давеча чужая предсмертная мука, и я снова заметалась, едва ощущая, где голова, а где ноги. В носу защипало, потекли непрошенные слезы. Вновь осторожно прикоснулась к памяти Хюльды: "они живы?" - "да вроде... надеюсь". Хюльда и Сурхвал летели к ним. На "воздушной лодке", не задействуя магию, тайно - слишком известной я-она стала в последнее время, чтобы открыто путешествовать, куда вздумается.
В последнее - это через четыре года после окончания академии, куда ее запихнули сразу же по приезду в столицу, даже без экзаменов, только после сканирования сущности и беседы с двумя преподами, а потом и проректором, который возмутился очередным подсунутым Тайной службой великовозрастным учеником. Хюльде было уже восемнадцать, а принимали детей от восьми до двенадцати лет. Но уж больно редким среди не-гномов был ее дар к рунной магии, а проявившиеся в первый раз способности к черной - малефистической и смертной магии, как дополнение к рунной - сузили возможный выбор до двух вариантов: либо серьезное обучение и служба в имперской армии, либо смерть.
Хюльда, а вместе с ней и я, благодарна Агерни Лангскегу, "Бороде", за индивидуальные занятия по рунистике. Текефии Керрийской, за глаза прозываемой "Челюстью": она взрастила ее новый талант, помогла сделать его послушным хозяйке, а не наоборот, как частенько случается у чародеев-самоучек. Но более всего благодарна она Дереку Эльхемскому, одному из сильнейших менталистов Империи, главе Тайной службы и брату давно почившего основателя династии, прапрадеда нынешнего императора, за то, что он не спрятал концы в воду, отправив их нэхэрэхэ на эшафот, а признался в том, что в этот раз любители и недоучки сработали оперативнее профессионалов его конторы. Тому самому Дереку, которого даже безбашенные студиозусы боятся называть за глаза как-нибудь вроде "Плеши", но злые языки разнесли слушок, что во дворце его иногда величают "Синеглазкой", за примечательный артефакт в глазнице.
Своевольный характер Хюльды не способствовал военной карьере, но к ней и капральское звание, присвоенное сразу по окончании академии, как-то "не прирастало". Да и не водят маги армий, они по натуре одиночки. Максимум - "Большая звезда" на дюжину магуйских морд, но в этом случае уже нужно два координатора и один "запасной" для подстраховки, если кого-то вырубит во время ритуала. Все четыре года по окончании Академии Хюльда проторчала в лабораториях и на полигонах, где командовала одним "вечным подмастерьем" и одним не раз чиненым железным големом.
Сурхвал за эти шестнадцать лет успел дослужиться до капитана (что для столицы весьма серьезно) и быть разжалованным за какую-то драку аж до сержанта (дело ясное, что дело темное, тем более что среди пострадавших оказался сынок высокопоставленного чиновника). Но для восточной границы Сурхвал - никто и звать никак, ну так он и не оттуда, чего с него взять. С Великой Степи, гонора много... поэтому Хюльда так и не собралась за него замуж. А он звал. Только для степняка жена - все одно что скаковой ящер, еще неизвестно, что дороже, а Хюльде оно надо? - отож... Вот и решила попугать, показать, что за дрянь в "черный буфер" с брошенных земель забегает. Ага, прямо по анекдоту. "- Василий Иванович, это попугай. Василий Иванович отрывает попугаю голову и говорит: - А че его пугать-то!" Но, однако, не монстры убили Сурхвала. Его и НАСТОЯЩУЮ Хюльду. А теперь ищут меня, поскольку не нашли Хюльдиного тела.
И мне с этими хмырями надо разобраться раньше, чем они сами разберутся со мной. Самым радикальным способом. А лучше всего это может получиться именно в "черном буфере", где я, имея знания и опыт настоящей Хюльды, окажусь в положении аборигена, а они - неопытных пришлецов. Но до него еще, судя по всему, пилить и пилить, вон, память подсказывает - шесть дней на хваре (скаковом ящере), если по прямой, а если по дорогам, то все десять, а пешком втрое, как минимум, дольше; и неизвестно вообще, отпустят ли меня эти лесовички - вон, в клетку засунули...
Отпустили! Повыше подняли и отпустили... Не дожидаясь, пока я окончательно приду в себя, открыли клетку-плетенку, вытащили меня наружу цапучими лапками, схватили под микитки, дотащили волоком до края леса, и отвесили пендаль... уж пнули, так пнули - летела ласточкой, метров пять, затормозила руками и коленками о сырую землю заливного луга и упругие кочки жесткой травы. Ладони порезала - сразу в себя пришла. Маленькая боль хорошо отрезвляет. Еще бы водички хлебнуть, а то прям не рот, а кошачий лоток - сухость, горечь и воняет. Осматриваюсь, поднимаюсь, еще раз по сторонам гляжу - воды не видно, вокруг разнотравье по пояс и ни следа ручьев. Хотя должны быть, запах воды чувствуется, она где-то рядом. Неужели придется грязь раскапывать и из ямки отстойную муть хлебать? И через что цедить, если... да, если никаких носовых платков в карманах не водится. Не через портянку же. Ин ладно, надо бы осмотреть шмот, доставшийся мне в комплекте с тушкой и памятью от прежней Хюльды. А то какое-то супероружие сразу не нашла и чуть не порадовала убийц нелепой гибелью.
Что там у нас на перевязи и в кобуре? Пусть нестандартная, но это действительно кобура, и лежит в ней... и торчит из нее забавная штука вроде игрушечного пистолетика из зачерненного металла. Игрушечного по форме, а не по размерам, размеры-то как раз под мою руку, а вот форма как у пластмассовых разноцветных игрушек с мигающими лампочками и скрежещущим шумовым оформлением. Дуло без дырки, сходящееся на конус и с крошечным камушком на острие, вроде, прозрачным и темно-красным, но точно не определишь, он полностью заглублен. Ни затвора, ни курка, рукоять рудиментирована до толстой пластинки с рунической вязью... ага, что-то проясняется. Это, судя по тому, что выдает мне Хюльдина память, местный аналог огнестрела, только магуйский: управление мысленное, контакт узора на рукояти с ладонью стрелка достаточен для управления, заряжается... заряжается от разлитой в пространстве энергии или заменой энергетического кристалла, которого хватает на десяток-полтора выстрелов. Где-то он внутри, потому что рубинчик на конце ствола - вершина дульного концентратора. Само заряжается медленно, от трех суток в хорошем месте до полугода там, где "совсем голяк", а заменой... нужно пять секунд на то, чтобы откинуть крышечку, вытряхнуть использованный, вставить свежий кристалл, защелкнуть крышечку... и три декады, чтобы на него заработать, если ты охранник в ювелирной лавке или частнопрактикующий маг "мирного" профиля. Дешевле периодически заряжать (заряжающий концентратор стоит уже полугодового жалования вышеупомянутого охранника) и носить с собой пару-тройку (а больше - лучше) полных кристалликов на замену. Где они там у меня? Чужая память подсказывает местонахождение коробочки, неожиданно тяжелой, и предупреждает, что заряженные можно брать "только перчаткой". Ага, вот и перчатка: ладонь голая, а тыльная сторона и пальцы прикрыты, выделка странная: кожа упругая, как резина, и со слабым металлическим блеском, но память упорно обзывает ее кожей. Надела, удобно. Застегивается пряжкой на запястье. Куда бы стрельнуть? Прижимаю ладонь к узору, удерживаю за колечко пальцем, направляю в небо... ага, вон жук какой-то летит, не так уж быстро, но во все стороны шарахается, как пьяный, никак на мушку не поймаю, тем более что и мушки у магуйского пистолетика нет. Пальнула с упреждением на предполагаемое вихляние, то есть скомандовала мысленным импульсом "пли!". А жук вильнул в противоположную сторону. Красная, не больно-то яркая искра сорвалась с рубина, вильнула вслед за жуком, и с треском спалила его в ослепительно-белой вспышке.
Здорово! Самонаводящиеся пули, мечта мазилы, и еще можно из-за угла стрелять. Только цель все равно видеть нужно... ну, ничего, смастерю что-то вроде перископа, только бы к людям выйти, и, желательно, не к тем, что за мной охотились. Какие еще цацки на мне поразвешены-порассованы? Кинжал в ножнах. Махонький такой ножичек, сантиметров сорок, в кармане не спрячешь, почти прямой, полуторной заточки, и, судя по узору металла, из сварного булата - ну, прям то, что надо молодой женщине для минимальной самозащиты, с условием, что она умеет им махать. Та моя тушка, что осталась на Земле, не умела - стало быть, придется полагаться только на рефлексы этой, вовремя отключая соображалку. Что еще?
Мешок типа сидор со зверски затянутой горловиной; когда меня фэйри вышвырнули, так вовсе с поясницы на шею съехал, только тогда его и заметила. Все же чужое тело, не приноровилась как следует, ощущения как сквозь одеяло. Развязываю, помогая пальцам зубами. В мешке горсть пузырьков с порошками и жидкостями, моток мягкой тряпки - вроде, аптечка. Потом разберусь, что от чего. Грифель в металлическом держателе, с колпачком - видимо, аналог карандаша. Еще такой же держатель с белым грифелем. Картонная коробочка с плотными желтовато-серыми листками. Бумага? Ну, я прям "капитан Очевидность". Пустая фляжка. Еще одна металлическая коробочка, шире и площе той, где хранится боеприпас, внутри обклеенная бархатом. В ней плоский кристалл с неровными краями. Как подсказывает чужая память, нечто для хранения информации, но для считывания необходимо приспособление. Нда... негусто. Ни воды, ни еды, ни коньяка, ни спирта. Пойду воду поищу, а то без еды можно прожить не одну неделю, а вот без воды, да по жаре - скоро загнешься. Что еще хуже - ни веревки, ни спичек, ни огнива не обнаружено. Левитировать, она, что ли, умела? Это-то ладно, а если не вспомню, как разжигать костер магией - будет мне веселая ночь. Аж передернуло...
Пихаю баночки-коробочки назад, в сидор, пистолет в кобуру, ножик в ножны. Осматриваюсь. Позади лес, на три другие стороны - необозримые дали, и где тут речка, где ручей - искать замотаешься. Может, проще будет причувствоваться? Только бы луга не оказались такими же одушевленными, как вон тот заповедник фей. Аккуратно приоткрываю границы себя, готовая, если что не так, быстро захлопнуться, но ничего, никто не ломится, спокойно, рассеянная повсюду вокруг жизнь мелка, ее сознания слабы. Распахиваюсь и сливаюсь с лугом, ощущаю его как собственное тело. Ищу движение определенного сорта - протяженное, свежее и с постоянной траекторией-руслом. Ага, вот. Вытекает, правда, из леса, может оказаться... с отходами жизнедеятельности тамошних гуманоидов... с них станется, шкодный народец... да и не сильно широкий ручей, не артерия, даже не вена - так, подкожный сосудик, а ощущается он на левой руке, с тыльной стороны ладони. Что ж, туда и пойду, только назад в тушку втянуться надо и границы восстановить. Вот же он, в десятке шагов от меня был. Узенький, в полторы пяди, укрытый склоненными травами, течет, лепечет тихо, как увлеченный своей, только ему ведомой игрой ребенок. Вода прозрачная, пахнет водой и ничем больше, вот и попробую. Еще не дошла до той кондиции, чтоб из лужи хлебать. Вкусная водичка, сладковатая даже, или это мне в пересохшую глотку так пошло? Ладонями много не зачерпнешь, ложусь на живот и пью, как животное, прямо с поверхности, отплевываясь в стороны от травяного мусора.
Напившись, скидываю мешок, снимаю кобуру и кладу перед собой, расстегиваю и стягиваю куртку, под ней обнаруживается свитер без воротника грубой вязки, стаскиваю его, под ним - мокрая от пота нижняя рубашка. Ага, вот ее и оставим, а, чтоб не продуло, пока сохнуть будет, куртку накину. Кобуру надеваю прямо на белье, все равно куртку скоро опять сниму. Что там на ногах? Грубые башмаки, окованные железом по мысам и каблукам, тяжелые, как гриндера. Ногами она, что ли, дралась? Иначе не понятно, зачем. Портянки, домотанные поверх штанов почти до колена. Это хорошо. Сейчас ножки освежу, перемотаю тряпки снизу наверх. О... это счастье... Пальцами пошевелить... Жизнь во! Странные, конечно, тряпки, слишком узкие и длинные, но чужая память на что? Руки сами намотают. Кстати, о теле. Не мешает посмотреть, что мне там А.М. подсунул. Чуть не клялся, что лучше не придумаешь, только он - тоже мастер художественного слова, почище меня, и надобно проверять. Штаны, правда, снимать не стала, и штанины закатать сложно - они вроде галифе, хотя сверху не такие широкие, но ниже колена резко заужены, почти в облыпку. Расстегнула крючок на поясе, посмотрела на живот. Ну, ничего, нормальный животик, подтянутый, без лишних отложений. Нижняя рубашка широкая, задирается элементарно. Груди в наличии, маленькие, и форма не ахти, ну и фиг с ними, мешаться не будут. Талия тоже как-то не особо отыскивается, фигура типа "сосиска", но переживу, была бы здоровой и сильной. Прощупала тушку, насколько смогла, вроде, ничего не болит, не ноет, а что-то пальпацией определять - так я не врач. Туда-сюда наклонилась, попрыгала - ну, навскидку, все в поряде, остальное разгляжу, когда доберусь до большого зеркала. Должна же я к людям выйти, или как? Вот и пошли! Только фляжку наполню и на пояс прицеплю.
Свитер на мешок сверху увязала, лямку на одно плечо кинула, все равно почти пустой, легкий. Пошла вниз по ручью - авось, приведет к реке, а река должна вывести к людям. На равнине люди завсегда сперва у рек селятся, а уж потом остальные места обживают. Иду, солнце вовсю жарит - это сколько ж времени с заброса прошло, сутки или больше? И желудок от воды встрепенулся, начал права качать. Ниче, милай, потерпишь, радуйся, что жив. Птички в траве чивкают, кузнечики или цикады трещат, а, может, тоже птицы, есть же и у нас такая пернатая мелочь, теньковка-сверчок называется, пение от кузнечика не отличишь. Легкий ветерок обдувает, жару развеивает, травой шелестит, ритмично так, что начинаешь под него шаги подстраивать. Два шага - шелест, три шага - еще один порыв, потом снова два... Второй ритм - скрип кузнечиков, он рваный, то с одной стороны заведется, то с другой. Третий уровень - птицы, тут вообще кто во что горазд. Но в общую тональность гармонично вписываются. И я, инстинктивно, начинаю встраиваться в эти ритмы, будто всегда так шла, спокон веков, и столько же идти буду, и ночь не наступит никогда.
"А вокруг безумно ярко светит солнце,
И раскинулась лугами без начала и конца,
Та земля, куда уходит, чтоб вернуться
Утром чистая роса"
А ведь там поется... про "тот свет". Куда уходит высохшая роса, а? Вот именно. Ломаю ритм, отвлекаюсь от стрекочущих-щебечущих-шелестящих звуков. Экая тут среда... не то, чтобы агрессивная, а навязчивая. Втягивает в себя, встраивает, растворяет. И ощущения, особенно с поправкой на "тело с чужого плеча", слишком яркие и сочные, не как на "старушке Земле". Такие были только в детстве ... ключевое слово - "в детстве". Мое детство продолжалось до трех лет, потом родители забрали меня от бабушки, и начались дурные игрища с постоянно меняющимися правилами. Впрочем, сейчас не об этом речь, а о том, что в раннем детстве нам все телесные ощущения внове, мы еще к ним не притерпелись, не обмялись под них. Именно поэтому так хорошо подмечаем не видимое взрослыми. То есть - сейчас нужно не столько встраиваться, это все равно что обтерхаться, заново повзрослеть, сколько подмечать то, что... ну, что не впихуемо в логику вещей даже здешнего мира. Потому что, чую, мне это очень скоро понадобится. Да, и не забывать о тех хмырях, что за мной охотятся. Если, конечно, жить хочу.
Ритм луга отпускает меня, я осматриваюсь, стараясь не цепляться взглядом за волны травяного моря, и замечаю, что ветер-то холодный, и тянет теперь понизу, причем, со стороны понижения рельефа. Значит, река или, возможно, болотце совсем близко. Если болотце - обойду, из него может вытекать речка. По пологому склону разгоняюсь, почти бегу.
Речка! Свежесть! Кусты густые! Да-да, вожделенные кустики, а то "бежала собачка по пустыне, вздыхала: если не попадется столбика, я умру". В прозрачной воде рыбешка играет, хватает мошку с поверхности. Э-эх, жаль, нет ни лески, ни крючка, а то б наловила. Впрочем, если припрет, пущу подол рубахи на сачок, нагребу мелочи. Какая-никакая, а жратва. Руками ловить не умею, не индеец. Можно бы попытаться птичку подстрелить, но что-то мне говорит об убойной силе "пуль", автоматически подстраивающейся под размеры цели, а жук-то испарился полностью. Что вместо птички получится? Обугленная тушка или сразу горстка пепла? "И лучше не рисковать лишний раз, применяя магию", - предостерегает чужая память. Ну, нет - так нет, не очень-то и хотелось. Не зря же путешествовали... "воздушной лодкой", у нас сказали бы - "на воздушном шаре".
А кто это такой наглый на меня из-под коряги пялится? Сом? Но у рыб носы заподлицо с мордой сработаны, а у этой чуды сопатка торчит корявым крюком, и ко рту загибается. Тихонько достаю пистолет, поудобнее устраиваю в ладони, сажусь на корточки у воды, гляжу в сторону чуды, и вдумываю ей, без слов: "Чего тебе, чудо водяное, от меня нужно? Если пожрать - обломаешься: одно лишнее движение, даже не твое, а просто в воде - я стреляю". Чудо нервно сглатывает, отвисшее горло дергается, как у ящерицы. "Да-ааа... - протягивает ко мне свою мысль. - Шлялись тут такие... дочку поймали, убили, а я - ничего не смог... (шлепок ластой по воде, и я поднимаю руку с пистолетом) эй, пукалку убери! Если меня подстрелишь - не убьешь, но я тебе ничего больше не скажу" Я не только смотрю, а уже отработанным приемом причувствуюсь к реке, надеясь, что она не будет агрессивнее луга. Нет, сознания внутри нее бродят, есть даже несколько сравнимых с человеческими, но у самой реки ничего похожего на лесной сверхразум не имеется. Или она просто прячет его? "Ну, так что хотел сказать? Говори или уходи. Я в свою сторону, ты в свою" Чудо опять сглатывает и продолжает: "Дочку жгли огнем. Спрашивали про тебя, а она не знала. Два человека. Один альв. Кто еще один - не понял. Тебя ищут, убить хотят. Убей их сам". Поправляю водяного: "Не сам, а сама. Ты этого от меня хочешь?" Чудо ворочается под корягой: "Да". Я потихоньку растворяю границы сознания и сливаюсь с рекой, аккуратно подбираясь ощущениями к водяному. "Эй, ты чего? Кыш, не балуй! Ой, щекотно!" Ухмыляюсь: "Да я как-то еще и не начинала". И притом чувствую, что моя мысль приобретает реверберацию, словно за мной ее повторяют множество голосов. "Ты сильнее их! Ты сможешь..." "Надеюсь, - отвечаю я. - Но обещать ничего не могу. Куда они пошли?" "Вниз по течению". Вытягиваю сознание из реки, отсоединяюсь, втекаю назад в свою тушку. "Рыбкой угостил бы, хозяин! Свежей, съедобной. А то натощак какая драка?" "Так ты их убьешь?" - радуется, губошлеп осклизлый... "А это как получится, - отвечаю. - Обстоятельства не всегда в нашу пользу, но просто бегать от них и ничего не предпринимать - совсем дохлый номер" "О, тогда подожди, я сейчас!" - губошлеп скрывается под водой и через минуту рядом со мной в воздух взвивается рыбья тушка длиной где-то в локоть и шлепается на берег. Выхватываю кинжал и пригвождаю рыбку-переростка к земле. Вовремя - она дергается так, что руками я бы не удержала. Привычным - не своим, доставшимся от прежней Хюльды - движением прижимаю щепоть к рыбьей башке подальше от пасти и "прерываю нить жизни". Просто и красиво. Вот так бы свиней забивать, а то фига с два через толстый слой сала определишь, где у нее там сердце.
Вырезаю подходящий прут из кустов, насаживаю на него рыбу, сгибаю ветку в кольцо, закручиваю, и тащусь с подарком вдоль берега, отыскивая подходящее под костер место. Ага, вот песчаный пляж, можно расположиться. С одной стороны низко, с луга сидящего человека не видно, с другой - все под руками, даже растопка поодаль торчит, прошлогодние сухие камышины. Только дрова придется поискать. Но и с этим мне везет, нахожу выбеленный временем и водой и высушенный до звона пень с остатками самых толстых корней, сооружаю из него и растопки подобие костра. Теперь бы разжечь.
Руна огня. Почти послушного - Кано. Вырвется из под контроля - беда, спалит неумеху изнутри или обуглит кожу до состояния головешки, глаза вскипят и лопнут... фу, гадость какая. Вспоминаю дальше. Вот так, обволакивая призванный ручеек стихии собственной силой, сплетая сетку канала, точечно направить на объект или отсоединить и замкнуть в шар... нет, файербол мне не нужен, мне бы только растопку поджечь. Направляю канал на растопку... ффух! Многовато зачерпнула, от растопки не осталось и пепла, зато комель занялся веселыми лепестками пламени со всех сторон и, такое впечатление, даже изнутри. Н-да... нужно вспоминать и тренироваться, а времени нет. Ладно, поем, тогда и подумаю дальше. Разделываю рыбину, нарезаю потоньше, насаживаю куски на палочки, чтобы, как только костер прогорит до углей - так сразу воткнуть с ними рядом, а то, чувствую, трухляшка долго тлеть не будет.
Полрыбины умяла в охотку, не заметив, что без соли и перца. Вторая половина пошла труднее, но выбрасывать не хотелось, а коптить времени нет. Уперлась и дожевала. Почти. Судя по аппетиту, пищеварение этому телу досталось от мамочки, орочье, съесть могу все и еще добавки спросить. Голову, кости, потроха и пепел с закопченным песком сгребла и закопала поглубже, чтоб издали место не определилось (кривым магуйством я таких следов наоставляла, что вблизи только полный профан не заметит). Ладно, переварю слегка - и вперед, к приключениям, как орала полная жопа. Сижу на бережку, смотрю на воду. На нее, вообще-то, можно бесконечно смотреть, но не в моем случае - среда затягивает. "Где гнутся над омутом лозы, где летнее солнце печет..." Ага, стрекозы, как же... Соврамши, Алексей Константинович! Река сама жертву манила, или такой вот русал, что меня встретил, хотя второе - навряд ли. Среда - она не то, что хищная, а скучно ей. Каждый день одно и то же, и так - сотни, тысячи лет. Тут любой сбесится. Даже удивительно, что все эти ландшафты, будучи либо разумными, как фэйревый лес, либо полуразумными, как река, не охотятся за людьми, как мы в доинтернетное время - за новыми кассетами. Река сморщила гладь, и проступившее на ней лицо ухмыльнулось. Я помахала ей, встала, и, размяв затекшие ноги, двинулась дальше.
Но уже тише. По-хорошему следовало вообще в другую сторону идти. Хорошо, убийцы обознались, опередили меня и ловят ветер. А мне бы повернуть и пойти вверх по течению, подальше от них. А потом? Не могут же они вечно плутать? Через, максимум, пару дней поймут, что обознались, и догонят меня в два счета. Надо напасть самой, используя эффект неожиданности. А еще пора восстанавливать навыки магуйства так любезно предоставившей мне свое тело и память Хюльды. Времени, времени нет! И где его взять? Может река меня понести вниз, а я в это время повспоминаю? Но для этого нужен плот, а деревья мне нечем валить, да и опасаюсь я конфликтовать с местными ландшафтами. А без деревьев как обойтись? Помнится, школьницей в котловане долгостроя с ребятами на пенопласте каталась. Полистирола тут нет, а если расплавить песок и вспучить стекловидную массу? Вулканически шлак оказывается вполне плавучим. Только плотность не помню, что-то вроде шести-восьми центнеров на куб, нет? У пенокварца, идущего на космические нужды, поменьше - около центнера на куб. А у пенополистирола в три раза меньше. Да уж, объемом не скомпенсируешь, а если еще сделать полости покрупнее, в толще платформы? Средняя плотность уменьшится, и прочность, кстати, тоже, но мне на таран не идти. Возвращаюсь на пляж и начинаю вспоминать магуйство, а конкретно стихийную магию.
Вспоминаю и экспериментирую долго, упорно и временами рискованно, задействуя три стихии из четырех корневых: "огнем" размягчаю песок, "воздухом" вспучиваю, силой "земли" формую в кубы. Получается сначала не очень, потом все лучше и лучше. Хюльда тоже новыми материалами занималась, только работала с металлами. Металлы, с одной стороны, проще камня: они пластичные, прочность на изгиб и кручение, упругость - все на хорошем уровне, а расплавленный кварц остудил быстро - получи бомбу, которая рванет от первого же удара. А, с другой, металлы в этом мире серьезнее и сложнее: приходится учитывать стихийные составляющие каждого компонента сплава, чтоб не получить хрен знает что или такую же, если не похуже, опасность. В результате я понимаю, что маяться с кварцевыми отливками, стараясь совместить и легкость, и прочность, и достаточную надежность плавсредства - это еще цветочки. Кстати, прихожу к оптимальном механизму изготовления блоков: сперва из расплавленной лужицы выдувается один большой пузырь, к нему с четырех углов будущего куба пристыковываются вдвое мельче, и дальше пространство заполняется фрактально-гнездовым способом, уменьшая полости пузырьков по мере заполнения внешней формы. Три стихии и одно ноу-хау: тут такого точно не знают, как и способа использовать энергоконструкты щитов в качестве форм для дутья (в качестве защиты от жара и брызг раскаленных веществ их используют регулярно, я, благодаря Хюльдиному автоматизму, не задумываясь щит "подняла", прежде чем к песку огненный канал подводить).
А одушевленная частичка четвертой, водной стихии за моей спиной приподняла волну и ею смотрит. Что, любопытно, река? Как тебя звать-то? В ответ приходит свежесть с ароматом водорослей и кувшинок, женственный аромат, как отражение ее внутренней сути. А что? Хорошее имя. Запахи запоминаются лучше слов. "А я..." - хочу представиться в ответ, но река меня опережает, подсказывая некое мыслечувство, в котором я, неожиданно, узнаю себя, пусть не полностью, но достаточно, чтобы не спутать с кем-то еще. Все это уже на пределе усталости, в сгущающихся сумерках - на вспоминание и неудачные эксперименты ушел остаток дня и весь вечер. Приближающаяся ночь не сулит ничего приятного, учитывая визгливые вскрики и далекий вой с лугов, но на воде уже качается три блока пенокварца с полостями внутри. Первые опытные образцы оказывались то слишком хрупкими, то излишне плотными, так что на нежную кварцевую пену пришлось добавить пару слоев покрытия из стекло- (а, точнее, кварце-) волокна, вытянутого распределенным движением энергетических "пальцев" и скручиваемого ими по мере остывания, а чтоб гигроскопичная изоляция не впитывала воду, поверхность оплавить до стеклянистой корки. Конечно, корка может быть разбита ударом секиры или даже клевца, но сам пеноблок при этом почти не пострадает, а намокшая обмотка лишь немного снизит плавучесть. И ме-е-едленно охлаждаю по всему объему, прослабляя то и дело возникающие участки напряжений. Первый блок вообще приходилось заново прогревать во многих опасных в смысле разрушения местах. За этим интересным занятием меня и застала ночь, а блоки предстоит еще как-то связывать.
Вопли и визг, между тем, приближаются. "Что за звери?" - спрашиваю реку. Она ухмыляется, не отвечая. "Огня боятся?" Мысленный ответ напоминает утвердительный кивок. "Ну, тогда живем". Формирую маленький шарик огня, раскачиваю его до белого цвета и отправляю вперед и вверх, останавливая метрах в пяти над гривастой травой, свешивающейся с обрыва. Рядом, за воздушным щитом, зреет, разогреваясь под действием чар, очередная лужа расплава. Звери взвывают разом и отскакивают, но пару морд удается увидеть. Чем-то похожи на гиен, хотя челюсти заметно крупнее, а глазки можно различить только по отблескам - такие они маленькие. Вой и визг удаляются, не замолкая, стая отступила, но от охоты не отказалась. А вот я себя засветила полностью, если кто-то еще не засек мои магуйские эксперименты, то с осветительным шаром любые надежды на это развеялись полностью. Поспешать надо.
Из пышущей жаром лужи формирую оставшиеся концевые пеноблоки: один просто поуже, другой - сходящий на острие, как нос пиратского судна. Аккуратно остужаю, обрабатываю поверхность. Река любезно выталкивает выдержавшие испытание основные блоки на берег. Обсушиваю, соединяю все в подобие лодки, свариваю. Еще раз укрепляю "борта" волокном и, произнеся "о!" с поднятым вверх указательным пальцем, навариваю сплошной киль, и для остойчивости, и для смещения вниз центра тяжести. В верхней части плотолодки разогреваю поверхность на глубину сантиметров тридцать и проминаю выемку для удобства лежания, потом все окончательно просматриваю критическим взглядом, попутно убирая напряжения, и решаю, что плавсредство типа "непонятная фигня" готово. Весит оно, по ощущениям, центнера полтора, а то и больше, и без магуйства я в одиночку вряд ли столкнула бы его в воду. А так, направив небольшие ручейки силы в руки, ноги и пресс, перекатываю плотолодку к реке и спихиваю с мелководья на глубокое место.
Она тут же переворачивается килем вниз и начинает скользить по течению. Река смеется, наблюдая, как я вплавь догоняю свое детище и, мокрая, как цуцик, с трудом забираюсь в него. Воду за борт, стыдно сказать, ладонями сгоняю, а о веслах я забыла вообще. Время за полночь, магрезерв почти на нуле, на самой как бревна возили, но я плыву и ни хрена не делаю. Можно отдохнуть (наконец-то!). Оглядываясь на пляж, понимаю, что песка на нем едва ли хватит на детский куличик, а файербол, оставшись без присмотра, раздувается и вот-вот рванет. Падаю в выемку плотолодки, прикрывая башку сидором, и вовремя, потому что все остальное тело точно пришпаривает паровым утюгом. Это еще хорошо, что река оттащила лодку течением так далеко, как только могла.
Да... бывает и хуже. Хоть про весла я благополучно забыла, но, благодаря дружбе с рекой, в них пока нужды нету. Файер малость обжег, но не спалил же, даже волдырей, вроде, не осталось, включаю "режим подавления боли" из арсенала черномагуйских штучек и проваливаюсь в сон.
Свалилась я хорошо заполночь, проспала, стало быть, часа три до восхода, а встающее солнце резко плеснуло светом в глаза, да еще речная гладь бликами добавила, так что даже зажмурься - темнее не станет, и какой уж там сон. Никак не могу привыкнуть к яркости этого мира, иногда аж тошнит от его красочности. Резерв наполнился, хорошо, если на четверть, зато тело занемело качественно, из-за снижения болевой чувствительности не переворачиваясь во сне. Я быстренько разомкнула контур, поняла, что ожоги почти прошли, разве что кожа на руках шелушится, зато ноги замерзли до синевы, особенно жалко выглядели ступни, которых трехчасовая холодная припарка из мокрых портянок заставила побледнеть и сморщиться. А вот спина хоть мокрая, да в тепле: пенокварц оказался исключительным теплоизолятором, куда лучше любой пенки и спальника. В общем, разложила портянки по бортам, башмаки рядом поставила - пусть сохнут, наклонилась к реке, умыться - а оттуда физиономия улыбается. Я со всей дури шарахнулась к другому борту, благо, плотолодка остойчива, даже качнулась не сильно, а потом вспомнила, что река так общается. "Какая-то ты чужая", - капризно промыслечувствовала речка. "Почему?" "Все люди знают, что реки живые, никто так не пугается", - отвечает, а я как вспомню, что испакостила пляж, сооружая лодку, так меня, словно кипятком, стыдом окатило: "Слушай, прости, я там все перерыла и оплавила". "А, ничего... - река словно махнула рукой. - Это до первого паводка, тогда еще песка накидаю" - "Далеко мои преследователи"? - "Далеко, - отвечает река. - Позади. Всю ночь бежали, как твой шарик лопнул - так и побежали. Они смешные в темноте: двое все видят, а двое спотыкаются и падают".
Мимо меня промчались, видимо, потому, что за рекой небрежно следили, а я, мало того, что на нуле была, так еще и спала глубоко. Магически не фонила вообще. Прекрасно, как только теперь мне их встретить, когда резерв наберу? "Подруга, - обращаюсь к реке. - Ты за ними присмотришь, и, когда куда-нибудь с того места пойдут, скажешь, в какую сторону?" Река соглашается. Не то, чтоб она уж очень скорбела о смерти какой-то русалки, но наказать тех, кто без спроса полез убивать ее жильцов и портить имущество, ей хочется, да и любопытно, как я с ними драться буду. Если откажусь, попробую сбежать - она меня "не поймет". Так что усмиряем хитрожопость и здоровый аппетит (желудок еды не то, что просит, а ультимативно требует), и начинаем вспоминать, чему меня в академиях учили. Ну, не меня, а настоящую Хюльду, и не в абстрактных "академиях" а во вполне конкретном учебном заведении, заточенном под местную оборонку и госбезопасность.
"Искусство магии оперирует двумя понятиями - "внимание" и "состояние", и двумя переменными: "собственная сила" и "ширина канала стихии". Все операции с ними производятся либо по традиционным схемам, либо методом тыка, в первом случае существует опасность закостеневания в неэффективных методах, во втором - бесславной гибели экспериментатора. Научная магия упорядочила процесс разработки заклинаний и форм. И если ты хочешь быть магом, Хульд, ты должна заниматься не только практикой". Ага, это Борода, пардон, мэтр Лангскег лекцию читает, а я... Хюльда слушает. Одна на всю аудиторию. Гном он, точнее, дварф (и упаси тя боги обозвать его гномом, лучше сразу пойти и повеситься), формат характерный, зануда, но студиозусам многие шалости спускает, если они занимаются как следует, да он и сам не дурак выпить и потрындеть о былой славе подгорного племени... среди преподов, конечно, за что его недолюбливает Нейдиль и осмеивает Челюсть. Но, когда трезв, мэтр Лангскег говорит строго по делу и так четко, что можно конспектировать, не сокращая.
Первый и главный навык, без которого не существует магии, то есть сознательного творчества силой мысли - управление собственным вниманием. Этому Хюльда научилась от матери в детстве, а я - когда стала ходить в экспедиции с "черными археологами". Врожденной способности чувствовать аномалии мало, важно не залипнуть на какой-то мелочи и не проскочить мимо реального клада... ну, или чего-то не менее ценного. Второй навык - управление собственной энергией, она наиболее послушна магу. Но ею одной профессионально работать невозможно, это уровень деревенских умельцев, травниц, да и большинства "простецов", ибо в этом мире почти все население более или менее одарено способностями, вопрос лишь в том, что у 99% они слабы и не заслуживают серьезного внимания. Но и своими малыми силами изменять, пусть ненамного, реальность тоже учатся с детства, в семье. Веками наработаны методики как подзарядки внутреннего резерва, так и "плетения" элементарных магических конструктов из собственной силы. Но подобная техника работы для профессионалов - это уже не вчерашний, а позавчерашний день, деревенская дикость и каменный век. Отдельным ответвлением идет шаманизм, столь любимый орками, которые умеют договариваться с духами, но не умеют ладить между собой, межплеменная вражда существует до сих пор, и, иной раз, даже с другими расами эти ребята лучше договорятся, чем с собратом из соседнего племени, а то и соседом из собственного. Такой вот парадокс, совсем как у нас, русских. Но шаманизм все равно вне основного течения магии, он вроде джереки, прежнего русла реки - вроде, вода еще есть, а не течет, стоит и зеленеет.
То, чем принципиально отличается маг от умельца или деревенской лекарки - это призыв стихии, умение и способность дотянуться до источника и открыть из него канал. Для контакта со стихиями служат особые состояния сознания - "камня", "воды", "воздуха" и "огня". Они, кстати, с реальными камнями, рекой и ветром имеют не так уж много общего, а названия... это как у кварков: "верхний", "нижний", "странный", "очаровательный"... надо как-то параметр назвать, а слов для него не придумано. Стихии называть было легче, поскольку все же что-то общее с физическими носителями соответствующих названий у них имеется. Но различия от этого только ярче. К примеру, левитировать можно, задействуя силу "земли", отвечающую в том числе и за гравитационное взаимодействие, и с помощью силы "воздуха", создавая разницу давлений в подлежащих средах, и при главной стихии "вода", управляя воздушными (!) течениями (течения, каналы, мобильность и вариабельность - принципы "водной" стихии).
Это - корневая звезда стихий, основная для миров, которые мы способны познавать. Как бы в другой плоскости, но с тем же началом координат лежит еще одна звезда - силы и упорядоченности. Тьма и Свет характеризуют испускание или поглощение силы, а Порядок и Хаос - структурирование или энтропизацию процесса. Напрямую обращаться к ним могут немногие, это редкий дар, в отличие от склонности к стихиям. Для того чтобы открыть канал, надо, прежде всего, узнать состояние, его характеризующее, а это возможно одним-единственным путем: кто-то должен тебя зацепить и ввести в него. Потом, если ты его запомнишь, повторить сможешь сам, и, постепенно наращивая интенсивность переживания, вызвать поток нужной интенсивности. Ширина канала - второе, или, скорее, тоже первое, как и объем собственного резерва, чем определяется сила мага. А вот его умелость - вопрос более сложный, и его можно прикинуть, по большому счету, исходя из того, сколько и каких форм маг способен удачно создать. Формы распределяются по кругу архетипов, входя в один из четырех секторов: Матери, Ребенка, Отца или Шута. Любовные чары, кстати, находятся на соединении Шута и Матери, во владении Феи, боевые - Ребенка и Отца, владении Героя, большинство ментальных - Отца или соединении Отца и Матери, владении Мудреца. Сектор Ребенка считается самым опасным и требующим наибольшего опыта и быстроты реакции, если что-то пойдет не так, ибо Ребенок притягивает Хаос. Шут - тоже, но меньше, это скорее искажающие влияния, чем немотивированный и всегда неожиданный удар Ребенка. Все множество форм классифицировано и распределено так, чтобы легче было их понять, запомнить и научиться использовать. Строишь их каркас из собственной силы, а вот наполнение нужно стихийное. Помимо корневых стихий, встречаются их соединения, такие, как "туман", "самум", "глина", "лед" и многие другие, и дочерние стихии - такие, как "растительная жизнь" ("поле, лес"), "животная жизнь" ("кровь"), "металл", "молния". Они более специализированны, но для наполнения мощных и грубых боевых заклов используются редко. Исключение, пожалуй что, "кровь", хорошо идущая вместе со "тьмой", и "молния", идущая в паре со "светом".
Но это не все. Однажды трое занудливых гномов собрались (сообразить на троих) и то ли придумали, то ли, что более вероятно, у кого-то сперли (и я с достаточной долей вероятности предполагаю, у кого), рунную азбуку, фактически, конструктор для составления форм. Это у нас в Футарке двадцать четыре руны, а у местных - более ста в основном алфавите и полста в дополнительном, и второй время от времени пополняется новыми деталюхами, это, наверно, самое любимое развлечение гномских магуев - изобрести очередную финтифлюшку и впендюрить ее в пару экзотических заклов типа "принуждения каменного пырмыргуя к сотрудничеству". Подавляющее большинство рунных магов пользуется только основным алфавитом. И еще важно - рунами тут тексты не пишут, нанесенный руноскрипт - всегда заклинание, только привязанное к определенному предмету намертво, до полного разрушения последнего. И оно реально работает! А уж к тому, кто составляет новые, нужные, качественно работающие руноскрипты, отношение как к чрезвычайно ценному кадру. Его готовы запихнуть в шарашку местного разлива и поставить вокруг охрану из троллей с дубинами и орков с гуками (и альвов с дальнобойными луками на вышках, и всего побольше, побольше), окружить стенами с тройным охранным заклинанием и двойным заклинанием незначительности, лишь бы никто ему не мешал. Проблема в том, что сидишь за этими стенами - а жизнь-то проходит.
"Жизнь прошла стороной,
тропинкой.
Играя в дороге одной
травинкой..."
Конечно, Хюльда этого не потерпела. Выбралась, в первый раз за четыре года. И в последний. Недолго прогуляла... Причем, ее не хотели поймать (и использовать), ее, не мудрствуя, убили. Интересно, что ж она такое ключевое знала, чем занималась, и чего я не могу раскопать в ее памяти, как ни просматриваю, хоть с переду на зад, хоть с заду на перед. Ну, оружейные металлы и кристаллы, это было. Но ведь изобретатель - не она, данная конструкция три десятка лет назад придумана и используется уже всеми расами континента, только одни закупают, а другие - производят сами. Даже альвы мимо такого новшества не прошли, хоть и тщательно скрывают, что, вдобавок к здоровенному и не столь скорострельному и дальнобойному даже в их руках луку таскают "мерзкую гномью пукалку" (которая, обычно, сработана не гномами, у которых цены заоблачные, а в хумансовской оружейной мастерской, в Империи).
Значит, валить буду не всех. Одного надо подранить и взять для допроса. Тактику я уже прикинула, должно сработать, тем более что хумансы там - скорее воины, а не маги, раз в темноте на тепловое зрение не перешли. Еще один менталист, который Хюльду приложил по мозгам. И четвертый - это вопрос, кто. Стихийник - понятно. Огневик... или воздушник... или полная корневая звезда, как у меня? Тогда у меня есть руны и... и Тьма.
Тьма - это падать в себя, в глубину, туда, где нет направлений. Тьма - это смерч, воронка, возникающая в эфире на месте уходящей тебя. Тьма - это голодный, затягивающий поток, это гипербола на экране перегорающего осциллографа, это видение горячечного бреда, когда мизерная точка ужасающе взрывается во вселенское ничто. В общем - это полный... свартчокан. Гномье ругательство, по смыслу близкое к толстому пушному зверьку, только другого цвета. Если не верите, попробуйте качественно упасть внутрь себя, и даже на нашей старушке Земле, несправедливо лишенной магии, вы почувствуете нечто похожее. Когда состояние стабилизируется и падение затормозится - откроется канал во Тьму, и она потянет в себя все, что есть поблизости. Первая опасность: оно может не затормозиться. Ты растворишься во Тьме полностью, а в оставшийся на твоем месте канал всосет определенное количество энергии и, возможно, вещества - пока тот не затянется. Чем шире открыт канал - тем дольше края не сойдутся. Но тебе будет уже все равно, потому что не только твое тело, но и твоя личность исчезнет. Полное развоплощение. Достаточно широкий канал может развоплотить весь мир. Ну, оно не по моим силам, но учесть стоит. Даже небольшой "аварийный прорыв" обезмаживает пространство на многие мили вокруг. Поэтому над "темняками" такой жесткий контроль.
Можно затормозить почти наверху, в областях страданий и смерти, что, собственно, и делают малефики, не рискующие обращаться напрямую ко Тьме. Любое страдание порождает истечение силы, и, чем больше страдание - тем и силы больше. При этом безразлично, страдает невинная девушка или старый развратник. Другое дело, что у старика, а еще хуже - у закаленного воина, гораздо труднее вызвать столь яркое и мощное чувство. Дети и подростки - вот самые любимые жертвы малефиков. Поэтому частнопрактикующие малефики объявлены вне закона, да и армейские маги применяют этот источник силы разве на поле боя или в крайней и безвыходной ситуации. Кстати, палачи, обычно, тоже малефики, но Хюльду учили именно боевому аспекту. Ну, если получится с "языком", на нем и освежу чужую память.
А смерть... она, как и "жизнь", относится к "дочерним", а не "корневым" стихиям. Некромантия - это утилизация покинутого жилища: тела, эфирки. Нужное дело, чтобы шакалящие твари не заводились. Либо сжигать трупы, развеивая эфирку заклинанием, либо поднимать мертвецов и использовать для таких работ, на которые живые не согласятся. На Кугро давно рабства нет, оно себя исчерпало три века назад, когда туда сбежал Пекрито Костяная Задница с двумя учениками. То, что там вместо рабовладения, как бы не хуже. Тем более что материал для него берется с ограбленных кораблей. Тот еще гнойник на водных путях Империи. Собственно, не самой Империи, пираты промышляют в нейтральных водах, но страдает торговля - страдает Империя. Раздавить Кугро Империи мешает отсутствие огне-маго-устойчивых кораблей - защитные заклинания не выдерживают длительного обстрела с берега, а береговая линия столь изрезана, что к стратегическим объектам приходится ползти по узким проходам, получая полной мерой с двух берегов по обоим бортам, носу, корме и с воздуха, наверхосыпку.
Ну, все, общая инвентаризация завершена, сейчас пройтись по заклам и скриптам, еще раз вспомнить метки стихий и "возвратные", запирающие канал ощущения, особенно для Тьмы. Вот чует задница, ее придется использовать, и серьезно. А еще - слиться ненадолго с рекой, попросить у нее силы.
Река мирно плещется за бортом лодки, сияющей стеклянистыми бортами под полуденным солнцем. Портянки просохли, башмаки еще влажные, но надеть их придется. Свитер упаковала в мешок, зато достала и распихала по карманам кое-какие пузырьки и тряпку, безуспешно прикидывающуюся бинтом. Застегнула куртку. Нацепила перевязь с кинжалом и кобуру с вундервафлей. Проверила, как оно достается. И в этот момент меня перетрясло. Такой колотун напал, аж лодка закачалась. А еще в груди поселилась пустота и холод, как в склепе зимой, и мысли стали четкими, прозрачными и лишились словесной составляющей. Да, я испугалась. Кто не боится - долго не живет.
Преследователи нагнали меня через четверть часа. Я встретила их сдвоенным заклинанием воздушных лезвий. Стихийник отбросил их воздушным же щитом. Чуть не получила файером в харю, успела отклонить косым щитом камня в сторону, рвануло аж на другом берегу. От второго магуя прилетела, как я и ждала, несусветная гадость - ментальный шип. Проникающее-присасывающееся действие. Стрелы лучников отклонила тем же щитом, главное - не выставлять его перпендикулярно, чтоб не терял энергию, а вот ментальный шип прошел его насквозь, и уж доставил мне... ну, очень противное чувство, как пиявка в мозгах. А вот тебе, сцуко, мой подарочек с той стороны. Зеркальный Хагал прямо в пиявку, отсоси и не чавкай. Она сглотнула его, пропустила... и ничего. Это я уже потом поняла, "чего", когда размытые воздушным щитом фигуры нападающих странно перекосились и стали опадать. Словно сдуваться. Щит испарился, будто его и не было, и я увидела, что преследователи превратились в быстро тающие бесформенные кучки, а кусты, деревья, траву покрывает сероватый налет, и они безмолвно осыпаются... ойптыть... я ведь не соврала тогда про силу подпитки, а менталист был хорош, силы у него оказалось просто дохрена и еще столько же. Сотворила кварковую бомбу... остановить? как? или выбросить? затянуть и выбросить? Во Тьму, куда ж еще.
Падай, Хюльда, не бойся, падай в безмолвную глубину, в голодное ничто, в исчезновение... вот она, безмерная-безразмерная, алчная и зовущая... через себя протянуть ее нить, связать с этим прахом и тленом, с этим рассыпающим знаком. Вот он уходит, втягивается туда, исчезает его ощущение, его вкусозапах и звук. Обрываю канал, пережимаю и отпускаю. Впечатляющий опыт. Лангскег узнал - убил бы. И Дерек... или нет? Он - вряд ли, этот любое оружие оценит, прикинет, на что оно годно... и припрячет знание столь глубоко, что без него даже его службе до информации не добраться. Испытала, значит. А.М. меня предупреждал... Хотя, если бы не оно - хренушки бы я так просто от этой четверки отмахалась. Просто, говоришь? Опять резерв на нуле, и аура как-то взбледнула. Но жива же! А настоящая Хюльда не выстояла, погибла.
Итак, подытожим, напишем скрипт заклинания. Вязь, разворачивающаяся во времени. Проникновение (Вьи) - зеркальный Хагал (распад) - задержка (Тидда трижды... нет, дважды, и вторая вдвое короче первой) - канал во Тьму (Оуу) - закрытие по условию (Л`п)+само условие: качественное по упорядоченности изменение содержимого (Э/Ы). Хаос и Тьма, дополняющие и подъедающие друг друга и почти не оставляющие следов - так, легкое обезмагичивание фона и эмитента заклинания. Вот за это знание можно было б убить. И не раз. Убить, поднять, допросить, а потом окончательно упокоить. Только его еще не знала убитая Хюльда. Ключевое слово - "еще". Стало быть, они узнали будущее, но именно с помощью усилий, направленных на то, чтобы его отменить, оно и состоялось.
Не буду пока возвращаться в метрополию, и Дереку об этом изобретении лучше не знать. Ибо всем известная пословица о благих намерениях может оправдаться опять. Второе. Предсказания изменяют будущее, часто - в форме "самосбывающихся пророчеств", от программирования верящих в них людей на определенные действия и бездействия до многоходового зацикливания пути, не оставляющего возможности свернуть на другую дорогу. Мне лучше не искать их, на встреченные - не обращать внимания больше, чем на чужое мнение, а заняться прогностикой самостоятельно. Но для этого необходим материал. Частично он есть в памяти Хюльды, частично - хорошо бы побеседовать с живыми "ландшафтами", населением и самой оценить общую атмосферу. И начну я с истории...
"Подруга, а, подруга?" - лениво-расслабленное: "А?" - "Как представление, тебя не зашибло?" - река морщится, идет мелкой волной: "Испугалась, когда... они рассыпались прахом" - "А когда Тьма прикоснулась?" - "Не ко мне, я б не выдержала... заснула/стала бессознательной и не почувствовала смерти... заживо распадаться страшнее" - "И ты не боишься исчезнуть совсем, развоплотиться?" - "Не-ет! Я уйду туда, где все - вода/стихия, и оно/страшное меня не догонит, а потом вернусь... реки всегда уходят и всегда возвращаются" - "И даже когда пересыхают?" - "Тогда они возвращаются в другом месте". Ну, да, стихия воды - корневая, даже если в целом мире с водой станет совсем плохо, ничто не помешает речке заново воплотиться в другом. "Ну а месть, как считаешь, свершилась?" - "Вполне, - соглашается речка. - Водяной уже знает, доволен" - "Как тогда насчет поесть-попить? Подкинь, что ли, рыбу, да гони лодку к берегу посуше и поположе" - "Мне нравится/хорошо", - отвечает она. - "Что?" - "Что ты мне доверяешь и что не взяла весел" - "А должна не верить?" Тихий смех водяных струй как ответ.
Сооружаю костер и обедаю в заторможенной задумчивости. Видимо, сказывается обеднение ауры. Даже вкус рыбы почти не ощущаю. Сытость есть - и ладно. Воду приходится пить сырую, кипятить ее не в чем, да и река может обидеться. Я только протягиваю к ней фляжку и прошу: "Уж как-нибудь без микробов набери, а то моя зараза чужую не любит" Река понимает с полуслова, мыслями же обмениваемся, а не словами, и снова смеется. "С тобой легко, - ласковые мыслечувства. - Ты, может, ребенок?" - "Дети одни так далеко от дома не ходят", - тоже смеюсь.
Потом лежу в лодке, быстро и плавно скользящей вниз по течению, на восход, перевариваю обед и вспоминаю историю. Триста шестьдесят семь лет назад в этом мире магов и магию чуть не извели под корень. Простецам такое не под силу, но вот местные божества, супружеская пара астральных паразитов, вооружила фанатичных последователей чудесными артефактами, и те чуть не устроили армагеддец местного, всего-то на один мир, масштаба. Но. В самый ответственный и переломный момент истории вылезли словно из ниоткуда два братца в сопровождении седовласого (но далеко не старого и не дряхлого) наставника. Братья были разительно непохожи внешне, причем один был рыцарем, а второй - магом. Сразу после того, как их проход в Эмлар, столицу одного из мелких государств, граничащих с теократической Деонией, был зафиксирован в донесениях местных "дятлов", они громко разругались, расстались, и пошли каждый своей дорогой. Первый умудрился выбиться в военачальники армии божьих слуг и благополучно утопил большую их часть в море, при переправе на архипелаг Кугро, где к тому времени засели остатки магуйской братии. Второй вытащил первого из лап неминуемой гибели, когда все-таки выбравшиеся на сушу и даже не утопившие свои обезмаживающие орудия иерархи попытались их активировать, но натолкнулись на внезапное противодействие верного, как они считали, слуги культа. Божественные супруги в тот момент никак не могли помочь своим жрецам - их связал боем наставник братьев, и о нем мы знаем только то, что ученики сочли нужным обнародовать после его гибели. Когда же, спустя пару декад, самые любопытные осмелились приблизиться к артефактам-супербомбам фанатиков, то увидели, что те даже не деактивированы, а необратимо разрушены, и их остатками можно было бы, разве, украсить триумфальное шествие победившей магократии. Альфар, старший брат, после этого довольно быстро, в течении восьми лет, объединил под свою руку большинство человеческих государств, во время религиозной смуты испытавших все болезненные последствия вилки безвластия и теократии, а младший, Дерек, создал такую структуру, пронизывающую, словно грибница, Империю и выходящую цепкими щупальцами далеко за ее пределы, что пару сотен лет после этого не было ни смут, ни войн. Альфар прожил немногим более предельного срока человеческой жизни, ибо, несмотря на громкое имя, вряд ли имел большую толику альвийской крови в своих жилах, таковым оказалось и его потомство, так что Дерек Эльхемский присягал уже пяти императорам. Он, благодаря дару, характеру и обстоятельствам, быстро продвинулся в магии и обрел соратников в многоразличных областях великого искусства, при нем обретшего стройную теоретическую базу, так что если он от чего-то за эти триста с лишним лет и мог умереть, то уж точно не от старости. С такой-то плотно структурированной эфиркой... конечно, не мне, сирой, тягаться... хотя...
Я начинаю сканировать свою ауру - это еще одно умение, доставшееся мне в наследство от погибшей магички - и понимаю, что она не только восстановилась, но и, по сравнению с тем, что было до драки, усилилась и уплотнилась. Сканирую резерв - и удивляюсь, как вырос объем по сравнению с тем, что зафиксировано в памяти Хюльды. Да уж, прокачка идет полным ходом, вопрос один - какова цель? Или нет, вопроса, все-таки, два, и первый: кому это нужно? Я нисколько не сомневаюсь в одном из заказчиков - это А.М., но он здесь не рулит, это и ежу понятно, раз впихнул меня в качестве эмиссара. Дереку? Ну, да, шеф, покривившись и пожевав губами, дал Хюльде добро на поездку к родным, в крайне опасный "черный буфер". Что странно: будь я Дереком - заперла бы Хюльду под замок, что он, кстати, и делал четыре года подряд, а потом бац - и отпустил хрен знает куда. Значит, от этой поездки расчитывал что-то серьезное поиметь. Не себе, понятное дело - конторе. Так что второй заказчик известен. Очень может быть, и еще есть заинтересованные стороны, но пока у меня слишком мало информации, так что не буду гадать. Что нужно А.М., он сам скажет, даже не сомневаюсь, и очень скоро, иначе бы не давил на совесть и не требовал благодарности. Что нужно Дереку - тоже, в целом, понятно: власти и новых технологий, которые он еще подумает, выпускать или нет в ограниченное или общее пользование. Нет, конечно, он прогрессор и все такое, а не тупой хватай-глотай, потому такую мощную контору и создал, и что самое странное, тайные службы в любом государстве народ не жалует, от простой подозрительности до сдержанной ненависти (и есть за что), а тут к ней относятся спокойно и, в целом, положительно. Подозреваю, что именно благодаря прогрессорской политике власти, а также не слишком спокойным соседям человеческой Империи: Кугро с северо-запада, Великая степь с юго-востока, нагханские государства с юга, постоянно побулькивающий дерьмом "серый буфер" на собственной территории и самый неведомый и опасный враг - за "черным буфером" и восточной границей. А союзников только двое: альвийская конфедерация с запада и Подгорное королевство Ладрогского хребта. Было когда-то королевство и у альвов, называлось Арфэн... до того, как они повздорили с Кугро и устроили карательную экспедицию, которую принимающая сторона гостеприимно запустила в один из узких проливов и размазала тонким слоем по скалистым берегам. Что примечательно, королевская семья в это время была почти за тысячу миль оттуда - в летней резиденции (центральная часть Серебряного леса), и каким образом там очутился отряд смертников, обойдя с десяток разнообразных защит - никому не ведомо. Королевскую династию вырезали подчистую, вплоть до трехмесячного младенца. Фактически же обезглавленными и ослабленными в результате неудачного рейда оказались все наиболее влиятельные кланы. Смуты и драки за власть не случилось, все же альвы - не люди, им собственная жизнь гораздо дороже, но кланы обособились на своих землях и надолго перестали выступать объединенной силой.
Дереку, конечно, такое оружие, как мое новое заклинание, пригодится, и, прежде всего, для того, чтоб придавить Кугро. Водный путь к альвам на порядок выгоднее наземного, через леса и болота, не говоря уж о портальном, который оправдывается разве что для ювелирки и артефактов, пиратское же логово в опасной близости делает его слишком рискованным. Но стоит ли отдавать в руки конторы, которая, как ни крути, а отстаивает прежде всего свои корпоративные интересы, штуку, более опасную, чем атомная бомба - это бо-ольшой вопрос, и я всегда считала, что Эйнштейн был глубоко не прав. Гонка магических вооружений меня как-то совсем не устраивает.
Да, кстати, а почему они сами не додумались до зеркальной Хагалаз? Наверно, потому... что и Хагалаз, как таковой, у них нету! А есть Хаг, в начертании которой до Хагала не хватает, как минимум, трети. Зеркальная в этом случае... не имеет смысла, поскольку вместо "входа" у нее "заглушка". А у прямого Хага, значит, заглушка на выходе, то есть разрушение купируется раньше, чем дойдет до конца. Вот в чем причина его малой действенности. Кто-то руну подсократил специально. Подозреваю, тут и помимо меня пацифисты имеются. Ну, если считать меня пацифистом, что весьма спорно.
Так, решение принято. "Ты меня слышишь, река?" Ответное мыслечувство, соответствующее кивку. - "Запомнила, о чем я только что думала?" - "Да" - "Долго ли ты можешь это помнить?" - "Нет... - огорченное. - Пока не поменяю русло" - "Ну, это уже хорошо. Постарайся держать при себе и только если поймешь, что очень надо, что без этого тут все рухнет нахрен и станет полным дерьмом - передай тому, кому сочтешь нужным" - "Да". Ну, хоть какая-то гарантия того, что инфа не пропадет и не попадет мудакам. Река, хоть и кажется простодушной, но хитрость и жульничество сразу заметит.
Солнце опустилось за дальний лес, надо мной - небо цвета голубиного пера, подо мной - вода, по тону мало отличающаяся от неба, а я плыву по ней в лодке без весел, весьма похожей на саркофаг, в том числе и материалом, и даже руки на груди сложила... сюр! Но я ловлю от этого какой-то извращенный кайф. Жара спала, свежо, плотность эфира хороша, аж кожу пощипывает, резерв восстановился более чем наполовину, и это уже много, думаю, к утру под завязку наберется. Есть опять захотелось, но не так уж сильно, вполне можно дотерпеть до утра. Не хочу останавливаться на ночь на берегу, еще неизвестно, испугается ли тамошнее зверье огня, а в лодке можно спать спокойно, редкая дрянь рискнет по реке до середины доплыть.
Не редкая, а редкостная. Они напали уже в полной темноте, когда лодка свернула в излучину, а река, паршивка, даже не попыталась им помешать. Я проснулась от плеска резких гребков, вскочила и увидела что-то вроде болотной кочки с длинными волосатыми лапами, целеустремленно плывущее ко мне. Выхватила пистолет, навела, пальнула. Тусклая искра, столкнувшись с мохнатой башкой, произвела громкий "бум" и яркую вспышку, после чего я ни хрена минуты полторы не видела, а плеск раздался уже за спиной. Я развернулась, прикинула, откуда плещет, навела, выстрелила. Искра ушла "в молоко" (хотя в такой темноте, наверно, надо сказать "в кофе"), в ту же секунду полоснуло по ляжке, я инстинктивно развернула ладонь в ту сторону и выдала "огненный шип", тварь вспыхнула и с громким плеском отвалила. С двух сторон ко мне протянулись длинные лапы - я уже не видела, я чувствовала нападающих, и это было не тепловое зрение. Ага, пистолетная "искра" на этот раз нашла жертву, оглушительно вспыхнуло, опалило мне щеку, а у левой твари в груди расцвел брызгами шип воздушный. Мгновенная передышка - я ставлю вокруг себя воздушный щит-купол и раздвигаю его в стороны, до краев лодки. Твари беснуются вокруг нее, хватаясь за стеклянистые борта и скрежеща когтями. Когти соскальзывают как с них, так и со щита. Какое счастье - чужая тупость: навались они все с одной стороны, и, не пытаясь зацепиться, просто толкни лодку снизу, обязательно бы перевернули. Но они не соображают, и, где-то через четверть часа, отстают.
Стою на коленках в темноте, зажимаю разодранное бедро и понимаю, что сама не намного умнее тех тварей: щит надо было ставить сразу же, как собралась спать, перед стрельбой подвесить световой шар - одно мгновение нужно, не больше, а если уж ничего не вижу, просто выдать серию "шипов" во все стороны, силы мне на это вполне хватило б... Нет, земные инстинкты взяли верх... дура.
Убрала щит, подвесила огонек над носом лодки, причем именно огненный шарик, а не чисто световой - со Светом у меня теперь что-то совсем не ладится. Поняла, что рану зарастила криво, сместив края, и поврежденная вена внутри просто не восстановится, если так и оставить. И не вычистила ту грязь, которую, наверняка, подцепила с когтя. Остаток ночи выправляла свою же дурную работу, но сил потратила, будто кого-то с пути на тот свет вытащила. Вот ведь гадство: навыки есть, а сознание к ним не привыкло, поступает как привыкло в той, былой жизни. Река выглядывала волной из-за борта, но молчала и, вроде бы, конфузилась, что позволила этим тварям до меня добраться. Я время выдержала - пусть помучится неизвестностью, а потом и говорю: "Ничего, правильно ты меня проучила, нефиг расслабляться. Только нарочно мне не пакости, ладно?" - "Договорились!" - смущения как ни бывало. Как быстро очеловечивается, однако! И чувства мои перенимает, и манеру общаться словами. Еще немного - и превратится в какую-нибудь "вивиану", хотя, нет, Вивиан была девой озера, а это, все же, река, разница в характерах должна быть.
Спрашиваю: "В черный буфер вошли?" - Не понимает. - "В те места, куда небывалые, странные твари забегают, уже добрались?" - "Этой ночью" - "А, понятно..."
Всю поверхность реки, вместе с берегами, укрыл туман, река смущается: "Тут холодно утром!" Я пожимаю плечами, гашу огонек, ставлю воздушный щит надо всей лодкой и ложусь досыпать. Снятся кошмары. Будто брожу в тумане, а из него на меня выскакивает монстр, и я его угощаю Хагалом, сияющая влажно-алым руна прилипает на лохматую морду, он трясет башкой, а я бросаюсь прочь, не задумываясь, почему здесь видны сами руны, а не результат их воздействия. С разбегу натыкаюсь на чью-то спину, хорошо не на задницу, потому что еще чуть-чуть этому парню быть повыше или мне чуть-чуть пониже - и впаялась бы носом в полупопия. Оййй...
Разворачивается. Ну и рожа... Когда на ней такой шрам, лыбиться, как дырявый чувяк, наверно, не слишком приятно. Отступаю на пару шагов, вскидываю подбородок. Ибо высокий рост - это еще не все в жизни. А у того глазки разгораются интересом, он наклоняет голову в одну сторону, в другую, всматривается, начинает обходить меня, как музейный экспонат, а я поворачиваюсь вслед за его движением, не давая зайти с тыла, и он цокает языком и удивленно качает головой.
- Так ты - та самая гнома...
- Я не гнома! А что не выросла дубиной стоеросовой, так не в этом счастье.
- Да что ты знаешь о счастье? Кроме дамских романов.
- Да то и знаю! Побольше тебя. И романы мне пох. Вообще.
- Да? Ну-ну, давай, колись, Штирлиц. Или пароли учить надо было?
- Да какие пароли, - я машу рукой. - Счастье - это одно из состояний сознания. Достаточно хорошенько запомнить, и потом можно воспроизвести всегда и в любой ситуации, если только уровень помех не превысит твой собственный сигнал. То есть, для счастья причин не нужно. Даже электрода в подкорке.
- Прямо онанизм какой-то, - неожиданно посерьезнев, качнул головой парень, и выдал матерное присловье про друзей и подруг.
- И потому я на эту приманку больше не ведусь. Как-то она потеряла всю свою прелесть от подобной доступности. И пытаться говорить со мной "на моем языке" не надо, - мне стало даже не скучно, а тоскливо, оттого, что напротив меня стоит человек - или, положим, даже не человек... какая разница... и он заведомо считает себя умнее, пытаясь со мной так грубо играть. - Любезный, не сыграете ли на флейте, как Гильденстерн Гамлету?
- Но Ги...
- Да, и дальше по тексту. Не считайте меня тупее себя, черт возьми! Может, я делаю глупости, иногда поступаю, как полная дура, но не уверена, что, оказавшись на моем месте, с теми же исходниками, вы выдали бы что-то другое.
- Значит, битие определяет сознание, да? Ты так считаешь?
- Не так. Спросите у элементарных частиц, - мне и впрямь наскучил этот бессмысленный диалог, и я, отвернувшись от криворожего парня, сделала шаг, только один шаг в сторону.
- Погоди... - донесся из тумана тающий голос. - Я хотел предупредить...
Поздно предупреждать, уже проснулась. От человеческих криков. Моя плотолодка плыла посередине реки, а по берегу бежало десятка два мужиков селянского вида, и, подбадривая друг друга, швырялось в меня камнями. Пока щит без труда отражал эту обезьянью атаку. Хорошо, не какашками - реку не пачкают. Что-то мерзко проскрежетало по борту. Ага, у кого-то нашелся лук со стрелами. Просто прелесть! Ну, плывет себе лодка, к вашему берегу не пристает, чего ж вы беситесь, бандерлоги? Ладно, подожду, пока выдохнутся, решила я и поудобнее устроилась в теплой пенокварцевой выемке. Солнце нежно подсвечивало борта, и они мерцали мягким желтоватым сиянием. Если бы еще не эти вопли и броски - вообще была бы идилия, но увы...
И тут мой купол с шипением растворился. У них еще маг оказался поблизости, какая прелесть! Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, поставлю вместо воздушного щита каменный. Повыше, чтоб с запасом воздуха не было проблем. Меня другое интересует. Кто режиссер сего действа, кто спит и видит меня в белых тапочках? В общем, после авиакатастрофы Хюльду вполне правдоподобно было объявить восставшим трупом, тем более - плывущую по реке в саркофаге. Так что ни маг, ни, тем более, эти бандерлоги не виноваты, они просто действуют по стандартной схеме, и валить их, если не желаю неприятностей от властей, нельзя. А не валить... уй... вот они, мои неприятности, в виде серии файерболов, не слишком раскаленных, но здоровых, как футбольные мячи. Щит выдерживает. Перекашивает и кладет на бок лодку, и, пока она не выправилась, еще один шипящий подарок шарашит в днище. Ему-то, как ни странно, пофиг. Вспышка света под коленями и небольшой нагрев внутренней стороны лодки. Зато вскипает вода, а саму лодку закручивает и швыряет, как отлетевшую лопасть вентилятора, к другому берегу. Вода отступает, лодка ложится на песок, хорошо - днищем в сторону нападающих и немного под углом. Еще пара файеров соскальзывает по нему, не взрываясь, и уходит в недолгий полет в сторону обрыва. Щит пока держится, так что вспышки взрывов даже не ослепляют, а комья земли и клочья травы шлепаются в него и сползают вниз. Еще пара "мячей", песок вспучивается, лодку вместе со мной подкидывает и отшвыривает под обрыв. Щит упруго смягчает удар и рассыпается от критических деформаций, лодка пока держится. Глохну от грохота, в глазах нули и красные пятна, но пока в сознании - и то хорошо. Щит приказал долго жить, но и обстрел прекратился. Надолго ли? Ору, не слыша себя, матом, мешая дварфские, оркские и тролльи ругательства, все, что не они - пожелания стрелкам сперва посмотреть, в кого они садят крупным калибром, а потом уж решать, хотят они свартчокан от конторы и лично Дерека или подождут, пока капитан Ларут их на колы рассадит. Ответа, естественно, не слышу, но и стрельба не возобновляется.
Возвращается вода, тонкой струйкой, мыслешепот пробивается сквозь мою боль и досаду. "Что, река?" - "Вылезай, они не опасны" - "Почему?" - "Обезвредила". На четвереньках выползаю из-за лодки, вижу еще одну сюрреалистическую картину: полупустое русло, поток, игнорируя гравитацию, взметнулся на пологий берег и закрутился водоворотом вокруг группы перепуганной до выпученных глаз и раззявленных ртов селянской братии, а громадный троллище протягивает лапы к уплывающей от него базуке. Ну, магуйскому аналогу базуки, потому что по внешнему виду на базуку вообще никак не похоже, но Хюльдина память подсказывает: из нее и стреляли, а никакого мага поблизости нет.
- Что,- ору. - Дриттовы савги, теперь признаете?
Встаю, накладываю на себя воздушный щит и топаю к ним по колено в иле. Теряю башмак, наклоняться и искать не в состоянии, не ровен час, отрублюсь. По дороге подхватываю принесенную мне рекой базуку и закидываю на плечо. Она оказывается тяжелой, и как это в воде не потонула? Когда выбираюсь на берег, река отступает в прежнее русло, а на селян смотреть смешно и противно, такие они мокрые, грязные и перепуганные, хотя я сама, наверно, не лучше. Тролль еще держится молодцом. Приметный троллище, даже для своей расы огромный, а вместо правой лапы железный конструкт, и чужая память подсказывает имя этого ветерана: Т`кхир. Обращаюсь к нему по имени, стыжу, он и вправду смущен, поднял лапы кверху и что-то пытается сказать в свое оправдание. Осторожно качаю головой, показывая на ухо, он кивает и хочет подойти ближе. Останавливаю выставленной вперед ладонью, сажусь на траву лицом к сей живописной группе, кладу на колени базуку и роюсь в карманах - там точно есть что-то сильнодействующее общеоздоровительного характера. Вываливаю пузырьки перед собой, ага, вот эта гадость, выдергиваю зубами пробку, пью и жду, когда в голове чуток прояснится. Слух возвращается, хоть и не полностью, и сквозь шум в контуженой башке я слышу, как Т`кхир объясняется со своим отрядом самообороны: дескать, обознались, а какой-то упертый бородач орет на него и машет руками, как ветряная мельница.
- Тише,- говорю. - Мужики. Я могла вас раз десять размазать, и ничего бы мне за это не было, потому что нападать на боевого мага Империи - серьезное преступление, а его ответные действия - необходимая самооборона. Но мне это нах не сдалось, потому что я отсюда родом и своих земляков убивать неохота, даже если они - недоумки. Сейчас все быстро заткнули хлебала и открываете их только для ответов мне на вопросы. Уяснили?
Кивки вразнобой, наглый бородач что-то еще возразить пытается, но тролль закрывает ему рот лапой и толкает обратно в толпу.
- Вопрос первый: откуда вы узнали, куда идти?
- Нам сказали в крепости Тенистого Лога,- ответил за всех Т`кхир.
- Что именно вам сказали и кто?
- Капитан Фарен, ему пришла весть о прорыве нежити на Перпоне, обо всем, плывущем по реке, надо просигналить в крепость и связать боем до подхода отряда, даже если это, что плывет, будет выглядеть как человек. Так что ждать недолго, они скоро здесь будут.
- Хорошо. Ты видел того, кто принес сообщение в крепость?
- Принес? Откуда ты знаешь, что с ней пришел человек, а не вестник? - тролль уставился на меня с нескрываемым удивлением.
- Оттуда, что на меня уже дважды нападали. Мой спутник убит, сама едва избежала смерти. И это было двое людей, один альв и один, предположительно, нагх, во всяком случае, на монстров прорыва они точно не тянули. К сожалению, живым ни одного взять не смогла.
- Самоубились? - выпучил глаза тролль. - Вот дела...
- Так,- говорю. - О моем прибытии в черный буфер необходимо сообщить капитану Ларуту и моей семье как можно быстрее. Остальное - на твое, Т`кхир, усмотрение. Не дожидаясь отряда, потому что, чую, тут поработали агенты Кугро, и капитан Фарен ими введен в заблуждение. Утечка информации - скорее всего, из конторы, с довольно высокого уровня. Исполнять немедленно. Вопрос государственной важности. Т`кхир, ты меня знаешь, можешь подойти ближе и удостовериться, что я - та, за кого себя выдаю. Кстати, твой протез - новый, предыдущий имел только три пальца. Этот тоже отец сработал?
- Да, Хюльда, он. Я все сделаю. Что еще передать?
- Что сам решишь, ты знаешь. Как там Крипина?
- Да хорошо, полторы декады, как разродилась. Внук... Может, со мной пойдешь, ну его, этого Фарена, если он такой дурак?
- Нет,- отвечаю. - Я останусь и разберусь, чего бы это ни стоило. Если что-то со мной случится - пусть Ларут попытается сообщить об этом по прямой связи. Минимизировать риск утечки.
- Еще что сделать?
- Ничего больше, иди. Чем скорее - тем лучше. От этого зависит не только моя жизнь.
Отдаю троллю базуку, тот подхватывается, и буквально через минуту словно растворяется в подлеске. Не зря же когда-то было поверье, что днем тролли превращаются в камень, отводить глаза и маскироваться они умеют не хуже альвов, а в горах - и получше их.
Спускаюсь к реке. Лодку она подогнала к берегу, та слегка оплавлена и перекошена, но плавучесть не потеряла. Нет, сидор не возьму. Пусть будет дополнительная возможность известить родных обо мне, если Т`кхир не дойдет. Сажусь на корточки, опускаю ладони в воду, сознанием сливаюсь с рекой. Вспоминаю отца, мать, братьев, невестку. Ярко, я чувствую их, как действительно свою семью, и стараюсь передать всю полноту ощущений реке. Прошу: "отдай лодку и мешок им, очень надо". Повторяю это несколько раз, чтоб прониклась, и, кажется, перебарщиваю с энергетическим наполнением просьбы - еще подняться и сделать пару шагов по берегу успеваю, а потом - чернота беспамятства.
В себя прихожу в темноте и в колодках.
Глава II. Волшебный сад.
Все, что вы скажете, сделаете или даже подумаете, обязательно будет использовано против вас, как сказал Пекрито Костяная Задница. В этом я только что убедилась. Да, а я еще надеялась подружиться с вами, капитан Фарен... Я не убила ни одного вашего ополченца, хотя могла бы! А вы меня - в антимагические колодки... Стыдно... мне стыдно. Понадеялась на то, что со своим магуйством я тут сильнее даже тролля с базукой, а сама свалилась в обморок от контузии. Не трепаться надо было, а себя полечить... а уж все общественно значимые вопросы решать потом, с позиции силы. Ну, что сделано - то сделано: меня запхали в тюрягу. Блин, у себя, в родном мире, не обладая никакими способностями и занимаясь деятельностью, не способствующей долголетию и не вписывающейся в рамки законности, избежала не только пули, но и мягкой посадки в места не столь отдаленные, а тут, с такими приблудами, и так влипла... Вот сейчас буду сидеть и отчаиваться во всю силу. Не потому, что этого хочется, на самом деле в глубине души плещется только едкая досада на саму себя, но потому, что надо: в состоянии черного отчаянья меня посещают самые светлые мысли. Наверно, оттого, что активизируется правое полушарие, отвечающее за качественные оценки и эвристику, а для человека, обделенного разумом, гениальное озарение - единственный выход.
Чуть только я напряглась и вошла в состояние капитана Зеленого "добром это не кончится", расширила и углубила его, оно начало таять. Как сахар в чае, как капля на промокашке. Настроение вернулось к среднеоглушенному, состояние ушло. Ах, да! Антимагические колодки, правильнее назвать - четыре браслета и ошейник. Вот что сбивает концентрацию и вытягивает даже не на бытовой уровень мышления, а на уровень хорошо обколотого реланиумом маразматика. И голова не болит, а ведь должна: контузия была просто классической, с кровью из носа и ушей, глухотой и последующим обмороком. Интересно, колодки генерируют помехи или высасывают силу, подумала я и подбросила им яркую мысль о жратве, от которой живот сдавленно хрюкнул. Где-то через пару минут голод рассосался - нет, именно всосался - в антимагический сплав. Н-да... и что делать? Помнится, даже Корвину выбраться из темницы помог сумасшедший дедушка, ну, так тот был крутым магуем, хоть и отмороженным на всю тыкву, а мой дедушка-пулеметчик хорошо умел только стрелять, особенно полтинники около гастронома, и чужих старушенций клеить. А что за дедушки были у Хюльды, ее память молчит, да и, думаю, вряд ли они дотягивали до строителя Лабиринта. Что ж может перемочь эфирососные колодки? Как там про слона и кита говорил Кифа Мокеич? Где бы мне такого кита отыскать... Как где? А Тьма на что?
Падай, Хюльда, падай в глубину себя, образуя воронку... канал... стоп. Оп-па! Оно работает! Во всяком случае, не развеивается, как все остальное. Если поставить напротив друг друга и включить бытовой вентилятор и реактивный двигатель, как вы думаете - кто-кого вынесет? Так вот: со стихиями все иначе. Канал, сформированный моим падением вглубь, протянулся к колодкам и на них же закончил свое продвижение. То есть, всасывать начало уже из них. А они потянули из меня и окружающего пространства одновременно. Блин, я ж сейчас сдохну! Не менее полно и окончательно, чем если бы бесконтрольно провалилась в самый центр Тьмы. Если только не смогу впитывать в себя силу так же, как впитывают из окружающего мира мои колодки. Может, просто слиться с ними и перенять их состояние? Ну, на время... ну, давай же, убирай границу... А! Йесс! Получилось! Магические колодки - это, оказывается чисто-темный артефакт, и его основа - состояние Тьмы, не самое глубокое и самоубийственное, скорее, просто запредельно голодно-жадное, вампирическое. И остановиться в нем не менее сложно, чем перестать расчесывать зудящий укус. Но возможно, особенно когда снаружи резко падает магический фон и приток силы иссякает. Пережимаю "состояние снизу" - канал ко Тьме, изменяю "состояние сверху" от голода к безразличию, и слышу множество самых разнообразных шумов. Что-то трещит, что-то падает, кто-то бегает и орет. Вопреки моим надеждам, никаких дополнительных возможностей от состоявшегося широкополосного контакта я не приобрела, и в полной темноте, окружающей меня, ни хрена не вижу. Остается только слушать суматоху за стенами камеры и ждать, к чему она приведет. Кстати, симптомы сотрясения мозга колодки купировать перестали, башка разболелась так, что каждый крик, команда и звон оружия, даже ослабленные стенами, бьют по ушам. Прижимаюсь лбом к ледяным камням пола, но легче нет, хорошо хоть, что эта камера вряд ли когда использовалась по назначению, и пахнет в ней только сырой пылью и плесенью. Меня рвет желчью - раз, другой. Потом просто спазмами желудок корчит, так что беспамятство для меня оказывается блаженной передышкой.
А в себя прихожу в светлой пустоватой комнате со сводчатым, с трещинами в штукатурке, потолком и высоким двустворчатым окном с мелкими мутными стеклышками. В глазах временами двоится и расплывается, но, когда прикладываю усилие, все можно нормально разглядеть. Лежу в койке, рядом со мной, сидя на стуле, спит какая-то толстая тетка неопределенного возраста в чепчике и вязаной шали. Прикрываю глаза, начинаю сканировать ауру. Мммать! И еще три раза. Удивительно не то, что я так хреново себя чувствую, а что вообще жива и даже очнулась. Аура истончена до предела, зияет прорехами, о резерве вообще речи нет, я даже не знаю, сохранился ли он вообще. Фигово все, кроме одного - колодок на мне нет. Значит, можно подлечиться. Не стандартными заклами местного изготовления, этого при таком истощении не потяну, а простой и действенной методикой, изобретенной древними финнами на старушке-Земле - слиянием с окружающей природой. Кстати, чем более слабым себя чувствуешь, тем легче растворяются границы. Делаю это на автомате и с ужасом чувствую, что окружающий эфир не рвется со свистом в образовавшуюся каверну, а слегка капает, и это ощущение сродни именно... тому, что я чувствовала на Земле, когда этим лечилась. Окружающий фон упал в десятки раз! Неужели это я провернула? Нет, нереально... Какова настоящая причина?
Тетка на стуле встрепенулась, вскочила, проскрипев стулом по полу, засуетилась перед кем-то.
- Да, господин капитан, не просыпалась. Нет, я не отходила ни разу. Вот так спит, дышит...
Толстые пальцы засновали по постели, подтыкая одеяло по краям, а рядом со мной раздался негромкий, но с очень уж уверенными интонациями голос:
- Ну, брось придуряться, капрал Хюльда, веки-то дрожат, что я, не вижу? Как ты себя чувствуешь? И почему это за тобой гоняется пол-архипелага? Накеми, оставь нас и не закрывай дверь... да, после обеднения фона многие заклинания перестали работать и вряд ли сохранились неповрежденными, думаю, придется заменять, и я не хочу, чтобы кто-то грел уши под дверью.
Я разлепила веки:
- Что произошло?
- А об этом тебе лучше знать. Как, сама поделишься,- добродушно спросил капитан Фарен. - Или подождать столичных мозгокрутов?
- Конечно, с главным бы я с удовольствием встретилась, и даже позволила ему влезть в мои мозги, если потребуется (ну, не совсем правда, учитывая зажатую мной вязь, но ради убедительности покривлю душой), но к армейским коновалам у меня доверия, сами понимаете... так же как у вас.
- Ну, да... если он, конечно, сочтет твое дело столь важным, а я считаю, что оно таково... постараюсь как-то пропихнуть твою просьбу в обход конторской сволочи. Только для этого мне нужна минимальная информация. Первое - как ты определила, что тебя преследуют "волки" Пекрито, а не другой недружественной стороны? Пока не разрядился маскировочный амулет, все определительные заклинания и артефакты были бессильны отличить их "лису" от Финоло Быстрого. К счастью, все произошло при мне, и я успел его вырубить, как только поплыли черты лица. Сейчас держим под тяжелым "хиром", фактически, в коме.
- Лучше охладить, - говорю. - Не до замерзания жидкостей, но до остановки жизненных процессов. Такое состояние не идентифицируется заклятиями уничтожения мозга, как смерть, но гарантирует от спонтанного пробуждения в самый неподходящий момент. Даже если сдохнет, можно будет допросить труп.
- Охладить не получится. Слишком мало энергии осталось... внешний защитный контур работает на накопителях, все остальное, фактически, отключили. Это ведь ты обезмажила пространство?
- Разве ты не сама сняла? Когда тебя вынесли из камеры, их на тебе не было.
- Странно... Нет, не снимала. Ладно, расскажу вкратце. "Волки" напали уже на воздушную лодку, хотя она шла без применения магии. Это значит, что в конторе, и достаточно близко к Дереку, сидит кугрианский "дятел". О маршруте "воздушной лодки" знал только главный и те, кто подготавливал мои документы. Почему кугрианский? Потому что именно во время путешествия я сделала изобретение, которое поможет прижать пиратов к ногтю. Первое нападение произведено до момента открытия. Это значит, что мы имеем дело с пророчеством. Само изобретение сделано, не в последнюю очередь, благодаря нападениям "волков". Это значит, что пророчество самосбывающееся с отрицательной жобратной связью: оно сбылось, потому что ему препятствовали. Благодаря нападению ваших ополченцев я поняла, что, кроме "волков", была внедрена и "лиса", причем, в ваш гарнизон. Спрогнозировать это вы бы вряд ли смогли, не имея в гарнизоне даже мага, не говоря уж о сибле. Объяснения достаточны?
- Да.
- Тогда я прошу у вас двух людей-бойцов или одного вооруженного тролля для сопровождения в Гнездо Виверны. Мне в кратчайшие сроки надо залатать свою ауру, иначе погибну. Здесь, к сожалению, это невозможно. Капитан Ларут предупрежден о моем прибытии.
Фарен ухмыльнулся:
- Удивительный вы народ, маги! Сперва обгадите все вокруг себя, а потом носом водите и кривитесь: воняет! Вовсе не обязательно идти в другую крепость, чтобы подлатать ауру. И у нас есть источник, только не в самом донжоне, как у Ларута, а вообще вне крепостных стен. Это ближе, чем Гнездо Виверны, и перемещаться туда безопаснее. Ты же не хочешь в своем нынешнем состоянии встретиться по дороге с нежитью?
Одежду мне дали новую, великовата, правда, оказалась, но ничего, где укоротила, где подвернула, где под пояс упрятала. Сапожки принесла Накеми, наверно, свои, не сильно разношенные, но со стертыми подошвами. А портянки я выкроила из полотенца сама, привычной формы, более широкой и короткой, чем те обмотки. Сборы завершились к обеду. Есть я не могла, на вопрос, чего бы мне принести, ответила, сообразуясь с памятью Хюльды: два двойных тей-фре. По вкусу и запаху напиток напоминал запаренное сено, но вздрючивающий эффект превзошел все ожидания: только что глаза на лоб не вылезли. Это в самый раз, тем более, что мои пузырьки так и не отдали. Кстати, как и пистолет. Правда, когда начала орать и ругаться, вернули кинжал и фляжку, в нее на всякий случай слила остатки тей-фре вместе с травяной заваркой.
Сопровождать меня отправили Накеми (кто она там - вроде вольнонаемной служанки?) и пару солдат из чистокровных людей. Это мне не понравилось, потому что, во-первых, напоминало не охрану меня от чего-то там, а конвой, а, во-вторых, хюльдина память чистокровным людям, служащим в черном буфере, не доверяла. Ну, не та обстановка в стране, чтоб селяне от голода в армию вербовались, значит - от чего-то бежали, либо непойманные преступники, либо крепко насолившие окружающим - до того насолившие, что возник серьезный риск гибели, а то и чего похуже, от рук обиженных ими людей. А у меня, как на зло, полный голяк с магией.
Из крепости вышли - еще солнце за полдень не перевалило, небо чистое, только на востоке легкая облачность перышками лежит, ну да там - как всегда, обычно даже гуще бывает. Крепость свое имя получила не зря, все пространство, простирающееся от расчищенной площадки в полкилометра от стен, и до речки, огибающей едва видный на горизонте Расколотый Холм, заросло высокими деревьями с длинными резными, как у падуба, листьями, и ажурная тень переливалась под их кронами, прохладная и свежая, словно родниковая вода. По подлеску носились мелкие зверьки и трещали, как сороки: то ли дрались, то ли любились, то ли нашли жратву, которой не хватит на всех; на ветках чувикали птички, прям идилия в английском парке, а не кусок восточной границы. Вела Накеми, а охрана очень грамотно контролировала каждый мой шаг, как только я отклонялась от оптимальной траектории, тормозила или наклонялась за чем-то, меня тут же окликали с едва сдерживаемым раздражением и только что не тыкали дулами своих канхагов, по убойности стоящих между зажиленным у меня махагом (магическим пистолетом) и базукой Т`кхира. Как выяснилось, старый тролль так и не возвращался в крепость Тенистого Лога, что давало еще один повод для беспокойства: то ли он совсем не доверяет капитану Фарену, то ли его схавало по дороге зверье.
За невеселыми мыслями и не заметила, как мы подошли к ограде. Она была сложена из дикого камня явно в доисторические времена, решила я, поскольку крупные валуны вросли в землю как минимум наполовину, а мелкие и средние, что были внизу, утонули полностью. Заросшие мхом и усыпанные блекло-желтой и бежевой сухой листвой, они выглядели прямо-таки печальным напоминанием о быстротечности времени. Верх изгороди надстраивался не раз, это было заметно по сперва появляющемуся в щелях кладки раствору, а потом изменениям его цвета: от прозеленевше-серого снизу до охристого наверху. Ни двери, ни ворот не было, и когда Накеми прошла прямо сквозь мощную кладку, я подумала, что в этом месте изгородь разрушена, а проход скрыт иллюзией, и сунулась вслед. И схлопотала хорошую шишку на лоб - стена там стояла на совесть. Тут из камня высунулась пухлая рука, схватила меня за грудки и втащила сквозь стену, я только и успела увидеть, что в камне темень почему-то со звездами, как оказалась в Саду.
Это был тот самый Волшебный Сад, о котором говорил капитан Фарен. И в котором источник. Если лес вокруг изгороди был высоким, с темно-зеленой листвой, светлый лишь за счет того, что эта листва эта росла высоко и не слишком густо, то Сад плотно зарос невысокими деревцами и кустами со светлой листвой разных оттенков - от золотистой и салатовой до голубоватой и розово-сиреневой. Кроны их, похоже, были сформированы садовником, но не по образцам реулярного стиля, а по гармоничным принципам естественного пейзажа. Ну, не бывают природные ландшафты столь похожи на идеальные представления о них! И цветы в них растут вразнобой, а не так, чтобы выгодно оттенять друг друга. В общем, Сад был именно ухоженным садом, не смотря на все старания придать ему дикий и заброшенный вид. Вьюнок, карабкающийся по кладке, живописно цветущий куст рядом с нишей, пучок алой травы, высовывающийся из разбитого горшка... и огромные венчики цветов вдоль тропинки, источающие приторно-сладкий аромат с легким душком разложения. Форма цветовых пятен, расположение - все обозначало одно направление: к центру. Это в каком-нибудь диком средневековье для ни разу не образованного кнехта такие ухищрения остались бы незаметны, а в мое время на Земле не то, что инженер средней паршивости, но даже распоследний солдатик из Ухрюпинска, вкалывающий на даче генерала, знает, что такое ландшафтный дизайн. Особенно вроде этого, навязчивого, как вокзальная клофелинщица.
Я остановилась. Нафиг-нафиг. Глотнула из фляжки, стащила с головы шапку, вылила на нее остатки тей-фре и прижала к носу. Вот теперь - хорошо пахнет, а не этой приторной отравой. Из-за поворота вышла толстуха Накеми и поманила за собой. Я пожала плечами, вытащила из ножен клинок и осторожно пошла за ней. За спиной послышался шорох. Сделала еще пару шагов и резко оглянулась. Какая-то мелочь прыснула по кустам, только один длинный чешуйчатый хвост удалось увидеть, да и тот мгновенно втянулся в гущу разноцветной листвы. Пошла еще тише, аккуратно растворила границы чувствования, протянуть его в стороны сил не было, но плотность эфира тут оказалась столь высока, что и без того в меня потекли ручейки силы с информацией об окружающем. Что удивительно - все мелкие создания сада испытывали жуткий голод, но друг друга как пищу не воспринимали, градиент их внимания усиливался по направлению ко мне! Нет, я понимаю, если бы это были комары или какой другой гнус, но на что надеется эта чешуйчатая мелочь? Вместе навалиться и запинать, то есть разорвать кучей?
За очереным поворотом нарисовался пруд с мостиком, и Накеми остановилась на нем, посередине, над темной водой. Все мои ощущения заорали дурным голосом: опасность! И я не стала вылезать из зеленки. Стою, подпитываюсь из окружающего эфира, через мокрую шапку соплю. Создания сзади подкрадываются, но оглядываться боюсь, потому что настоящей опасностью несет с другой стороны - из пруда. Такого мирного, невинного, с розовыми цветами кувшинок, или лотосов, хрен его знает, как они здесь называются. Вот не хочется тут призывать Тьму: такой поток пойдет, что перегорю мгновенно, и спалит не только меня, воронка будет, как после атомного взрыва. Если вообще хоть что-то останется. Все же источник, а не хрен собачий, энергии в нем из расчета "дофига".
Накеми кричит, рукой мне машет, а я не слушаю - вся сосредоточилась на других ощущениях. Я ничего не понимаю, или зубастики позади меня слились во что-то большое и сильное? Прыжок этой дряни на спину застал врасплох. Один из когтей вошел под лопатку, я уж не говорю о тех, что пропороли мышцы, пасть чуть не сомкнулась на шее. Ударила кинжалом за плечо, попала ей в голову или чуть ниже, лезвие прокрутила и рванула в сторону, тварь зашипела и распалась на кучу мелких, оглушенных болью. Разворачиваясь, стряхнула мертвую тварьку с клинка, повела им понизу - ну, вперед, кто смелый? И тут услышала глубокий вздох и бульк позади. Пруд! Поворот, вижу, что опаздала - из глубины выметнулась пасть с тремя рядами акульих зубов, но, на мое счастье, сцапало оно толстуху и сдернуло в воду. Ну, ни хрена ж глубина у прудика, если такая несси там прячется. Накеми завизжала на высокой ноте, дернулась и обмякла раньше, чем чудо-юдо утащило ее под воду совсем. Всплыло немного крови, и кувшинки сомкнулись над ней.
Сзади опять скучковались зверьки, но теперь, не слипаясь, шарахнулись под ноги. Пару я рассекла еще в повороте кинжалом, трех задавила ногами, остальные вцепились в штаны и полезли кверху. И еще пару убила - тех, что карабкались спереди. В это время в пруду опять хлюпнуло. Да когда ж вы отстанете, твари подколодные? Подумалось: когда примут за свою. Они своих не едят, как в фильмах про зомби. Ключ-состояние. Когда такое состояние было? Голод, как у... как голод антимагических колодок. Сглотнув от нахлынувшего ощущения, я влилась в него, пропиталась этой вампирической голодожаждой и ощутила, как потоки эфира струнами вытянулись ко мне. Зверьки осыпались, как спелые груши. Протестующе зашелестели кусты. Выметнулась из воды зубастая чуда да так и застыла, пошатывая длинной шеей. Я стояла, не в силах двинуться, в хлынувшем ко мне эфире, как в патоке, и впитывала его, потребляла сама, а не сплавляла по каналу во Тьму. Я вся стала как антимагические колодки. Но, в отличие от колодок, я не исчезла, когда наполнилась под завязку.
Словно душ отключили. Давление эфира резко снизилось, вошло в местную норму. Я плюхнулась прямо посреди дорожки, огляделась и причувствовалась. Мелкое зверье исчезло полностью. Чуда в пруду сдулась, как хорошенько пропоротая резиновая лодка, только шипастая башка сохранила объем, а шея сморщилась и висела на перилах как мятая тряпка. Запашистые цветы почернели и увяли, листва у кустарников приобрела обычный зеленый цвет. Волшебство сада исчезло.
С одной стороны, это здорово. Никакая дрянь на меня тут больше не нападет. С другой - жалко, если загубила источник. Мощный был, богатый. Ну, не мог же он от меня одной, пусть и с таким объемистым резервом, перегореть и закрыться? Встала, опасливо приблизилась к пруду. Чуда не шевелится, голова носом в воде, шея через мост перекинута. Сооружаю воздушный щит, на мост иду под его защитой. Надо бы эту падаль отсюда куда-нибудь сбросить, мешает. Хоть шею, что ли, перерубить. Сказано - сделано, шкура клинку не то, чтобы легко, но поддалась, а о позвонки лезвие звякнуло. Звякнуло?! Расширяю дыру в шкуре, мяса не нахожу вообще, а вместо шейного отдела позвоночника у чуды железная конструкция на шаровых шарнирах. Голем! "А вот это опасно, - вскидывается чужая память. - Живое если умерло, то встанет только если поднять в качестве нежити, а обесточенный голем, если не рассеешь управляющий модуль, поднимется сам, как только снова получит энергию".
Бррр... ну, ломать - не строить, формирую из тонкой струйки собственной силы поисковый импульс, делю на два направления и пускаю по железным позвонкам. Найдется модуль - тогда и посмотрю, что с ним делать. Что меня подталкивает по-быстрому отступить с моста - не знаю, разве что предчувствие, но голем реагирует на мой интерес совершенно неадекватно: голова и нечто, спрятанное под водой, вспухают двумя разрывами. Выбираюсь из кустов, уже привычно тряся головой - приложило крепко, воздушный щит слабоват для защиты от взрывов, но если бы не смягчил ударную волну, не отразил летящие железяки, я бы точно отбегалась. У кустов и деревьев поломаны ветки, от мостика остались только опоры. А от голема - клочки шкуры и разлетевшиеся во все стороны деталюхи. Хрен теперь разберешь, что это там было и какого мастера почерк просматривается.
Обхожу мостик, за ним, в явно рукотворном гроте, наверно, спрятана мастерская. Ага, часть камня - это на глазах рассеивающаяся иллюзия. Делаю шаг - и застываю в удивлении. Не, это не мастерская... с жертвенником и алтарем, с фигурками "божественных супругов" и затейливой вязью молитв, переплетенной растительно-животным орнаментом. Святилище! Ну, да, конечно, парочка астральных паразитов, Элим и Лами, связанных нерушимыми узами, как свет и тьма, как жизнь и смерть, но, в отличие от стихий, не дающих энергии, а лишь ее забирающих. Если когда-то и были от них благодеяния, то вбухивать в служение силы приходилось в десять раз больше, чем в чистую магию. Классическая пирамида для лохов.
Алтарь замерцал, в ушах зазмеился шорох, шепот. "Приди ко мне, дитя Тьмы и Хаоса, - распинался неслышимый женский голос. - Я дам тебе все, что желаешь. Только скажи. Ничего невозможного нет в Волшебном Саду". Пожимаю плечами. Что я желаю? Нет, конечно, поесть, поспать и вымыться в теплой воде с мылом - это было б неплохо. Еще бы нормальной одеждой разжиться, а не тем тряпьем, которого не пожалел мне капитан Фарен. Но все эти желания я и сама могу исполнить. А вот чего-то большего... Я уже давно отучила себя желать. У меня нет убеждений - во всяком случае, явственных, которые можно было бы высказать словами. Я никого не люблю и никогда не любила - даже себя. К вещам я не привязана, родину покинула навсегда, всем увлечениям, чем бы они ни были, я не позволяла затрагивать глубоко свою душу. Воспитание такое. Чем меньше того, что тебе небезразлично - тем сложнее манипулировать тобой. "Нет, - отвечаю. - От тебя, Лами, мне ничего не нужно. У меня слишком мало желаний, и они слабы и элементарны".
Шепот поменял тональность, в глубине черепушки зазвучал мужской голос: "Приди ко мне, дитя Стойкости. Я дам тебе цели, дам смысл твоей никчемной жизни!" Щазз! Разбежался, светоносный. Смысл или появляется сам, как закономерный итог твоей жизни, либо не появляется вовсе, а любая искусственно привнесенная сверхцель, что "спасение души", что "мировая революция" - это затычка дыры, образуемой страхом смерти, сам же страх - следствие того, что мы любим и ценим себя, свое существование, превыше всего остального. Ну, а я себя не люблю. Отучили. Не то, чтоб презирала, или ненавидела, или самоедствовала, нет - я себе безразлична. В некоторых ситуациях иначе не выжить. Одно во мне осталось - идти наперекор. Поэтому и смерти решила не сдаться. Поэтому и попала сюда. "Эй, ты, Элим, хочешь - я все время буду тебе перечить? При том, что у меня это единственное достаточно сильное побуждение - напакостить успею хорошо". Нет? Ну, не очень-то и хотелось. "Пойду-ка лучше я домой, желудок, что ли, просит кушать", как пел когда-то Горшок.
Наверно, поисковый отряд из Гнезда Виверны сильно удивился, когда перед ними вылетел кусок древней стены и через пролом вылезла замурзанная тетка с кинжалом, в грязнущей рваной одежде с чужого плеча. Ну, не запомнила я, где мы вошли, а проверять весь периметр уже сил не было.
- О! - заорал мой знакомый тролль. - Узнаю крошку Хюльду! Что там было?
- Будущий приговор трибунала коменданту Тенистого Лога. Святилище Элим-Лами, устроенное в непосредственной близости от источника стихии "жизнь". Жертвенник. Псевдоживые поедатели плоти. Голем-привратник. Последних уничтожила, святилище пока действует, так что сейчас нужно обнести вокруг активной защитой. Нет, не нужно амулей, я сейчас немного отдохну... у кого-нибудь есть тей-фре? ну, ладно, хоть просто воды... нет, спиртного не надо... да, еще посижу немного, а то ноги подгибаются... ладно, все, пошли устанавливать контур, будете защищать меня со спины, а то где-то поблизости двое субчиков из Тенистого Лога, которые меня привели, ошиваются...
В Гнездо Виверны добрались уже к ночи. Сперва доложила обо всем, случившимся в крепости Тенистого Лога капитану Ларуту. Кстати, Ларут - не мужчина, а тхайен, женщина, отказавшаяся от своего пола. В одном из государств (не помню названия, какое-то больно заковыристое), вошедших в состав Империи, была традиция, когда князьки старших дочерей воспитывали как мальчиков, даже, кажется, как-то магически изменяли физиологию, чтобы те могли водить отряд вместо старшего сына в набеги на соседей. Сыновей тоже гоняли, как сидоровых козлов, но впереди, на лихом хваре, неслась тхайен - если погибнет, не жалко. Тхайен не имели права, да и не хотели выходить замуж и даже иметь возлюбленного, они не имели слова в совете, они не могли править, а также наследовать что-либо, кроме хваров, оружия и денег, но даже подобная судьба в этом диком захолустье была для многих девушек привлекательнее женской доли. Это уже за более чем триста лет магократии патриархальность почти изжита, поскольку среди женщин не меньше даровитых в магии, чем среди мужчин, а кто сильнее, умнее, хитрее - тот и правит, но даже сейчас некоторые девушки из этой провинции дают зарок тхайен. Так вот, тхайен Ларут отнесся к моим словам с гораздо большим доверием, чем если бы он был мужчиной.
Пока я уничтожала его заначку тей-фре, заедая, наконец-то, лепешками с медом и сухофруктами (соскучилась по сладкому - просто слов нет!), разговор перешел с моих приключений на последние новости Гнезда Виверны и окрестных селений. Оказывается, по реке Перпоне давно просачивается нежить с той стороны границы, и вылезает она тут, в излучине, или чуть выше по течению, ниже ее никто не встречал, что уж совсем нелогично. Река, конечно, не горная и не столь быстрая (а вот с этим я бы поспорила), но ползти не одну милю по дну против течения, когда можно вылезти сразу после "ворот" - неразумно даже для безмозглых тварей. Хорошо, что из-за меня сюда завтра прибудет комиссия аж с тремя магами в составе, может, помимо расследования, что-то насчет реки и надумает. Хотя расследовать им придется не только деятельность чужой разведки, но и организацию тайного святилища капитаном Фареном. Наговорившись, мы расходимся, и я, наконец-то, иду в баню.
Ну, баня - это сильно сказано, просто несколько "ванн", выдолбленных в известняке и заполняемых речной водой, обогрев - исключительно собственными магическими силами или принесенным с собой амулетом, зато мне выдали плошку серого мыла, банную простынь и чистое белье. Первую ванну я перегрела... правильнее сказать - испарила, ну, не привыкла еще к новому уровню собственных сил, зато воздух тут же принял родной и знакомый по земным привычкам аромат парилки. Со второй ванной получилось гораздо лучше, ну, разве чуть горячевато, а, распарившись, окунулась в третью, холодную. Посидела, замотравшись в простыню, пожалела, что нет березовых веников, оделась и, ублаготворенная, спустилась на жилой этаж - спать.
Сон навалился, как многотонная туша - не сбросить, не сдвинуться. Проморгалась, как обычно, в белесом тумане. Попробовала создать поисковый импульс, и поняла, что тут не плетется. Нет, магия есть, я чую, но она другая, тоньше и хитрее нашей. Что-то вроде той, которой манипулировал Корвин или Мерль Кори. Ладно, будет время - подумаю, что можно сделать, а пока - вон он, субъект моих претензий, кра-асавчик, из-под ручки поглядеть...
- Ну, что, мастер Пепка, готов отвечать за свои... кхм... дела? Между прочим, из неприятностей просто не вылезаю, и если бы по собственной вине! Нос поднялся - хвост увяз, хвост поднялся - ...
- А нос отвалился? Хюльда, это тебе еще везет!
- Да чтоб тебе так везло, Ара. То шпионы, то нежить, то супружеская чета мавроди с божественными полномочиями. Задолбалась вконец. Не удивлюсь, если и комиссия на меня что-то совсем левое навесит. Как я твои задания в такой обстановке выполнять буду?
- Да не надо тебе никаких заданий... - морщится А.М. - То, что ты делаешь по своему почину - одно большое и серьезное задание. И легче тебе не будет - только трудней и трудней.
- И за что мне это? Не, прошу переиграть все обратно... давай мне мой огрызок жизни на Земле, а себе бери всю, полную приключениями, на Ирайе.
- Не выйдет, - ухмыляется. - На Земле ты мертва. Хорошо так, качественно, скоро сорок дней будет. И я, пожалуй, на поминки приду. Кому что передать? Только словами, морды бить не стану, а вот если на деньги выставить... то могу. Вплоть до полного разорения.
- Зачем, - спрашиваю. - Мне теперь тамошние деньги? Вот если б чуть раньше, до того, как сюда попала...
- И не помогло б. Твоя душа давно созрела для смерти, она, ну, просто просится уйти за грань! Потому на Земле под раздачу попала, поэтому здесь от одной опасности к другой кочуешь. Знаешь, как я обрадовался, когда тебя, такую, нашел! Настоящий бета-тестер для отредактированного мира. Все огрехи, все узкие места - они твои, ты их не минуешь.
- Но почему?
- Почему твои или почему для смерти созрела?
- Второе.
- А у тебя нет серьезных желаний, нет привязанностей, даже нет настоящих, что держали бы здесь, увлечений. Нечем цепляться за жизнь. Но ты почему-то за нее держишься... из страха, нет?
- Из вредности, Ара, из принципа "не дождетесь"!
- Да. Ну и, чтобы задержаться среди живых, тебе надо всего-то ничего - полюбить кого-то всем сердцем. Но у тебя ничего не выйдет. Посему - держись, Хюльда, борись за свою жизнь, ибо она тебе не даст спокойно сделать ни шага.
Глава III. Почти дома...
Крепость, называемая Гнездом Виверны, построена наполовину на Расколотом Холме, на вторую же половину - внутри него. Его основа, состоящая из известняка и проточенная водой до дырявости швейцарского сыра, сперва была укреплена внедренными в известняк отвердевающимися жидкостями, подозреваю, не под давлением, а с помощью местной маготехнологии, после чего использована в качестве подвалов и подземных жилищ, над которыми надстроили стены, а в центре, где холм раскололся в незапамятные времена, впихнули донжон и возвели его метров на тридцать над верхней точкой возвышенности. Внушительное сооружение, учитывая высоту самого холма, если и не дотягивающую до полусотни метров, то совсем чуть-чуть. Для меня, привычной к виду небоскребов, это впечатляюще, даже немного напоминает гостиницу в Улан-Баторе, но не поразительно, а вот местные считают чудом этого монстра архитектурной мысли.
В крепости есть почти все, включая собственный, не слишком мощный, но постоянный источник силы (стихия - вода) - видимо, его пробуждение в незапамятные времена и раскололо слабые породы холма. В подвалах хватает оружия, амулетов-накопителей и запасов продовольствия. На случай осады есть даже небольшая плантация "гномьего сыра" - неких быстро растущих низших грибов, образующих плотную, содержащую много белка, но плохо перевариваемую массу. Ну, и на вкус он, насколько помнится, своеобразен. Во всяком случае, ни хумансы, ни орки, ни тролли его есть не станут, если только не оголодают до последней крайности, а высокие альвы скорее умрут с голоду, чем съедят что-то, напоминающее по запаху истлевшую прямо на теле портянку.
Интендантом капитан Ларут доволен, да и он сам, не смотря на брутальную внешность (не перестали еще менять физиологию у тхайен), по-женски дотошный, так что обновление запасов крепости налажено отлично. Что же до патрулирования местности, то до Тенистого Лога и Свиного Копыта (крепость на север около тридцати миль от Гнезда Виверны ) если и добирались единичные экземпляры чужеродной фауны, то гораздо больше их уничтожалось именно "вивернами". Ларут смеется: "злая виверна кабанам объедков не оставляет". А капитана Фарена что "главвиверна" Ларут, что "главхряк" Кх`эрст недолюбливают, точнее, никогда ему не доверяли. Чувство недоверия было горячим и взаимным, так что вряд ли они могли догадаться о существовании святилища.
Казарма и гостевые покои находятся в подземной части крепости, в надземной ни одного жилого помещения, так что проснулась я от звука горна, бьющего по ушам, а не от солнца, бьющего в глаза. Раньше, чем поняла, кто я, где я и что делаю, оделась и выскочила из комнатушки в коридор. После чего заржала и сползла по стенке. Судя по всему, проявилась еще одна неприятная особенность случайного растворения границ - моментально усваиваешь чужие привычки, особенно если эти привычки разделяет компактно живущая группа людей. Зато потом, поглядывая с галерейки на построение, вспомнила все, что абзацем выше тут рассказала. Вспомнила в лицах и интонациях, так что, теоретически, если кто-то мог бы мне это нарочно внушить, то разве что сильный менталист. Только даже злонамеренный менталист не станет перечислять, где чего сколько лежит на каждом складу и как проверять водяные затворы клозетов. То есть я, спонтанно растворив во сне границы чувствования, слилась сознанием не с несколькими солдатами, как подозревала вначале, но еще зацепила интенданта, ремонтную бригаду, возможно - лейтенанта, проверявшего ночью посты, и, скорее всего, не спавшего всю ночь Ларута. Искал себе оправдания, бедняга. Значит, комиссия прибудет сегодня. Кстати, Ларут себе польстил, решив, что брутально выглядит. По моему скромному мнению, с мужчиной его не спутаешь, высокая жилистая наголо бритая тетка с жестким взглядом больше напоминает израильскую магавку, тем более, что тоже загорела до черноты.
Вообще, в пограничных крепостях кого только ни встретишь, особенно на командных должностях. Проворовавшихся сюда не переводят, иначе свои же подчиненные прикончат, прикопают и скажут, что так и было, и ни один менталист не станет их сканировать - по совести, они правы и для дела так лучше, а вот за остальные проступки и преступления, включая дуэли, некоторые другие некорыстные преступления, неисполнение приказа - это каждый второй из числа людей, что здесь служат. Остальные командиры-хумансы или сами просили о переводе (что наводит на подозрения в нераскрытых преступлениях либо хронической неуживчивости), или выслужились из солдат, что с людьми происходит редко, они первыми погибают. Выслуживаются орки и тролли, но те звезд с неба не хватают, застревают на лейтенантских нашиквах. Кх`эрст - исключение, с виду туповатый и медлительный тролль не раз организовывал отпор монстрам, а потом отлов и уничтожение разбежавшихся после бойни единичных экземпляров экзофауны, а главное - потери личного состава при этом были минимальны. Его помню с детства, еще толстощеким лейтехой, заказывал у отца какие-то мудреные капканы. Кажется, он родня Т`кхиру, но, скорее всего, просто из одного племени. А вот Ларут заменил собой прежнего коменданта Гнезда Виверны не так уж давно, во всяком случае, о нем Хюльда только слышала, но в ее памяти примечательная внешность тхайен не отпечаталась. Значит, он служит здесь меньше шестнадцати лет.
Да, в этом мире даже люди живут долго, если, конечно, не убьет кто-нибудь, старушенции доживают до двухсот с небольшим лет, стариканы, правда, дотягивают от силы до полутораста, и это считается мало, потому что остальные расы (исключая орков, выяснить, когда они стареют в естественных условиях - невозможно, погибают быстрее) живут заметно дольше людей. Но и плодятся разумные Ирайи, опять же, исключая орков, не так бурно, как жители Земли в доиндустриальный период. Если бы не продуманная политика Империи, зеленошкурые и клыкастые очаровашки давно бы уже вытеснили или сожрали хумансов. Но пока агенты конторы стравливают между собой племена и устраивают отток в метрополию самых бойких из оркского молодняка, все обходится. А вот альвы и дварфы медленно вымирают. И чего им не хватает для жизни?
До обеда Ларуту было не до меня, а на обед пригласил, прислав за мной денщика - бойкого орчика, из лесных, мелкого, хитромордого и ехидного. Их еще неправильно называют гоблинами, а зря. Гоблины - полуразумные стайные обитатели влажных лесов, грубые каменные и костяные орудия - вот все, на что они способны. А лесные орки выплавляют не особокачественное кричное железо из болотных руд, строят укрепленные городища и отдельные их представители неплохо встраиваются в человеческое общество метрополии, хотя остаются в низших слоях. В отличие от степных, гонору у них меньше, а хитрости и приспособляемости - на порядок больше. Ну, кожа у них позеленее, чем у степняков, и росту поменьше, но такие же широкие морды с короткими носами, в отличие от гоблинских - худых и длинноносых.
Рядовой Кагар, как он мне сразу представился, прекрасно знал, что я маг, но не испытывал из-за этого ни малейших затруднений, развернув осаду приглянувшейся женщины за пару минут. Отметил присутствие орочьей крови, поинтересовался, откуда предки родом, когда сказала, кто мои родители, словил "о!", тут же перевел разговор на столичную жизнь, отметив исключительную жадность и заносчивость энсторцев, совершенно неожиданные места, в которых они размещают сейфы и прячут ценности, а также основные виды охранных и маскировочных заклятий, популярных среди богатеев Энсторы. Так что его гражданская специальность не оставляла возможности для разночтений. Правда, и обо мне он уже знал намного больше, чем это можно было предположить. Оказался наслышан о том факте, что с меня исчезли антимагические колодки, и огорчился, когда я отказалась выдать ему способ их деактивации, хоть и за "тридцать - нет, пятьдесят - ну, семьдесят! - золотом!" кнайток. "Небось ваши конторские штучки особой секретности", - обиженно протянул он. Да, понятие "конторский" здесь обозначает совсем не то, что на Земле и обладает го-ораздо большим весом. Так вот, до того как мы дошли до ларутского кабинета, он мне не только назначил свидание, но и сделал деловое предложение "через пару лет поставить раком весь серый буфер". С напускным сожалением отвергла оба, процитировав местную народную мудрость "солдат служит десять лет, маг - до смерти". Как раз в тот момент уже подошли к двери.
Капитан Ларут был уже слегка - ну, очень слегка! - подшофе, поэтому на мое: "Доброго дня, эдлэ капитан!" ответил: "Без чинов, садись, Хюльд. Тей-фре не обещаю, а вино оч-чень достойное, хоть и местное. Пироги, правда, кривоваты, но на вкусе оно не сказалось. Талита для столичных гостей напекла, а первые два к протвеню прилипли. Вот этот, - Ларут ткнул большим пальцем в явно ополовиненную горку кусков. - С дичью, а вот тот, - почти нетронутая кучка печеностей. - С ягодами. Дочки Накета только вчера в лесу синюшки набрали". Пироги, особенно после пропущенного завтрака, пошли просто влет, а вот вино оказалось кислым, сивушным и припахивающим деревянной бочкой, классическая домодельщина. И еще я припомнила одну местную странность - когда хотят уважительно обратиться к женщине, опускают окончание имени, как бы приближая его к мужскому. Эк тут баб в домагуйский период давили, что до сих пор такая отрыжка.
Разговор моментально - на втором недожеванном куске - свернул на обнаруженное святилище. Как я поняла, Ларуту было просто необходимо доказать не только собственную непричастность к этому (она-то как раз вопросов не вызывала), а невозможность заметить что-либо не посвященному в культ. Собственно, меня раз пять в разных вариациях спросили об одном: догадывалась ли я до того, как вошла в святилище, о его существовании. На что я честно отвечала, что нет. Ларут успокоился. Дальше разговор перешел на новое вооружение, к которому капитан испытывал маниакальное пристрастие. Нет, он прекрасно понимал, что главное - не пукалка, а тот, кто ее держит. Но хорошо бы, чтоб и пукалки его не подводили. Капитан говорил убедительно, приводя десятки примеров из собственного опыта и историй с подчиненными, так что я в какой-то момент поймала себя на том, что готова на коленке смастерить махаг на основе вязи Тьмы и Хаоса. Вовремя остановилась. Зато предложила осветительный амулет монтировать на огневом. Они же еще в мастерских настраиваются на то, чтобы поражать ту цель, которую видит стрелок. А в темноте из них невозможно метко стрелять даже на звук. Переделать управляющий модуль сложно, проще прикрепить небольшой амулет, трансформирующий энергию одной стихии в другую, и дающий конус света в четверть окружности, с возможностью сокращения до восьмушки и увеличения яркости или дальности освещения почти вчетверо. Даже набросала ножом на корке рабочую вязь на основе рун огня и света. Огня - потому что стандартный махаг и канхаг работают на энергии этой стихии.
Ларут даже не дал положить ее на стол, выхватил, подскочил к двери, рявкнул: "Френли ко мне!" и не вернулся за стол, пока в кабинет не вбежал, запыхавшись, самый настоящий дварф. А не какой-нибудь полукровка. Чуть ниже меня ростом, в рабочем комбинезоне, с защитными очками, сдвинутыми на макушку, и заплетенной в сложную косу темно-русой бородой. Колоритный типаж! Аж загляделась. Ларут ткнул ему корку в руки и сказал: "Осветитель для ночной стрельбы на канхаги. Ты еще спрашивал. Смотри, пойдет?"
Дварф посмотрел, поиграл мохнатыми бровями, поджал губы: "Да тут резать нужно, как минимум, на гранат, а лучше - на рубин или лейкосапфир. А мы уже по деньгам будущий год проедаем". Ларут вопросительно поглядел на меня, дескать, я накропала - мне и отвечать. "Нам что, - спрашиваю. - Светом дырки прожигать? Не нужно рубинов. Даже шпинель сгодится, она тоже огненные плетения держит. Ну, свет послабее будет, так не в театре сидим, главное - врага воочию видеть". Дварф кивнул. "Только шпинель, - отвечает. - Тоже денег стоит, а ехать за ней не в пример дальше, и запас остался от силы камней двадцать, из них половина кристаллов со сколами, годятся только на зажигалки". Ларут чуть не зарычал. Я почесала затылок, говорю: "А ведь еще женщины и девушки в селах есть... и модниц среди них много. Учитывая ежегодные денежные пособия поселенцам восточной границы, у каждой по ювелирному комплекту имеется. Бусы лучше не брать - там камень сверленый, а вот колечек и сережек со шпинелью, должно быть, залежи. Деревня красные камешки любит. Кинуть клич, выкупить. На ювелирку, даже такую дешевую, только чистые камни без сколов идут. Так что на все ваши канхаги хватит". Дварф кивнул: "Так распорядитесь, капитан!"
Да, нравится мне обстановка в этой крепости. Без лишних церемоний, все быстро и по делу. Только вот в финансах, кажись, у капитана Ларута дыра. Переоценил он своего интенданта. Попробовать вникнуть или лучше не касаться? Да и кто я такая, чтоб чужие расходы считать? Не, не буду. Пока. Если не попросят. Или сама не напрошусь на проблемы. Что же касается недоработки с освещением цели в махагах и канхагах, то это не вина изобретателей, на Земле вообще огнестрел через тридцать лет после изобретения был тяжелый, неудобный и ненадежный в эксплуатации. А тут аж в трех вариантах конструкции и со знакомым дизайном. Вот, как пить дать, попаданец руку приложил. Надо вопрос провентилировать.
Нет, я-то думала, до прибытия комиссии никаких неожиданностей не будет, так на тебе - заявились. Не просто заявились, а притащили пятерых гавриков под конвоем. Бдительный наш Т`кхир, на месте ему не сидится, провернул операцию, достойную спецслужб, а не старого тролля. Не только отловил сопровождавших меня к источнику скользких типов, но и, хорошенько припугнув их, использовал, чтобы выманить капитана Фарена с двумя бойцами столь же подозрительного вида. Повязали всех, причем так тихо, что в Тенистом Логе никто и не чухнулся. Видать, до сих пор ждут, что командир вернется. Капитан Фарен с кляпом во рту дергался и пытался всем своим видом выказать возмущение. Ничего, ему это позволят, даже выслушают... пока к его сканированию подготавливаться будут. Вон, Ларут пошел к стационарному порталу комиссию встречать. Небольшой, конечно, портальчик, по мощности источника настроенный на безопасный объем перемещаемой массы, но человек пять пропустит без проблем. Так что те трое, которые сейчас в мозги полезут, надеюсь, только Фарену, а не мне, ничем не рисковали. А вот отправиться назад смогут не раньше, чем через двое суток.
И мне как-то не очень хочется, чтобы в моих мыслях эти спецы ковырялись. Не то, чтобы в чем-то виновна была, но есть риск, что вскроется попаданство, и, как пить дать, узнают про вязь, по опасности сопоставимую с кварковой бомбой. Слинять бы часов на десять-двенадцать, пока с этими субчиками разберутся, может, мозголомам потом не до меня будет. Подошла к троллю: "Поговорить надо, без чужих ушей. Отойдем?" Он мне лапу на плечо, отвел к окну, загородил своей тушей, наклонился: "Ну, что?" Я спрашиваю: "Моих родителей давно видел?" Он: "Да только вчера. Им река твое барахло в лодке пригнала, вот они и беспокоились, что с тобой. Я Кутхе сказал - в порядке дочка, скоро в гости придет. Варгель меня сразу за грудки: ну, говорит, если соврал. Кутха тебя мертвой во сне видала. А я отвечаю - хочешь, так приведу, сами смотрите, мертвая ли, живая". И смеется, довольный. А вот это мое упущение: Хюльдина мать - шаманка, так что не хуже конторских менталистов может сработать. Но все же уж лучше она, чем эти, так что пойду.
Ларуту не сказалась - он был занят, гостей встречал, вещей у меня один нож в ножнах и то, что надето, собирать нечего - пошла. На воротах, правда, заминка вышла, но Т`кхир чего-то на уху стражу шепнул, и калитку без разговоров открыли. Ворчали, правда, вытаскивая и укладывая временный мостик из четырех жердин, не железный же опускать... Речка проглядывала между шатучими палками и ухмылялась мне, а я ползла по ним на четвереньках, стараясь не попадать движениями в такт раскачивающегося моста. Что порадовало - тролль тоже переползал по нему, и намного медленнее, чем я. Вышли мы на зеленый луг, поросший низкой стелющейся муравой вроде птичьего горца и местами украшенный пучками высокой травы с режущей кромкой листа. Я с такой успела столкнуться, и поэтому не велась на ее нежную зелень. По лужку целеустремленно бежала тропинка, прямая, как стрела, и через полкилометра втыкалась в подлесок.
- Нормальные звери остались или монстры всех повывели? - спрашиваю Т`кхира, он вздыхает.
- Ну, волки и чиоки есть, что им сделается, крысы всякие, а вот суров всех выжрали, и кабанов, одни гленки мелкие остались - быстро бегают. Птицы тоже, ящерицы всякие крылатые, это да, по небу монстры не ходят, но гнезда стали высоко, где в скалах долезть можно было, теперь - гфыр тебе по всей морде, а не яиц набрать. В деревне жалуются - коров нельзя далеко отгонять, третьего дня явились какие-то кочки рукастые, пастух сбежал, а они все стадо перебили - не то, чтоб пожрали, а выгрызали только потроха и глаза. И туши быстро испортились, за полсуток завоняли, как на жаре за неделю. Оно, конечно, и не такое было, только раньше наскоками, отбился - снова жить можно, а теперь постоянно.
- Как думаешь, сейчас не встретим?
- А гфыр их знает... Раз на раз не приходится.
Но дошли без приключений, спокойно. По дороге смогла без помех рассмотреть местную флору. Выяснился ее необычный состав. Основа и наиболее распространенные растения - предположительно, спорофиты: цветов и плодов не видно, зато есть утолщения либо на стебле, либо на нижней стороне листа. Очень характерные утолщения. Да и внешний вид схож с нашими хвощами и папоротниками. Их не только много, они еще и весьма разнообразны по видовому составу, даже на первый взгляд такое ощущение складывается. При том, что голосеменных - от силы, два вида, а то и один, с различиями по фенотипу из-за условий произрастания, а покрытосеменных - десятка полтора-два видов, и все они составляют какую-то пользу для местных жителей. Хотя бы в качестве коровьего корма - на хвощах не очень-то разъешься! Эх, жаль, нет ни времени, ни микроскопа - а то забрезжила одна нетривиальная идейка, охота проверить.
Через четверть часа лес резко оборвался и впереди забрезжила речка. На ней явственно шумело мельничное колесо. Пока подходила - вспомнила, что колесо не мельничное, а для механического молота. Т`кхир придирчиво осмотрел свою руку-конструкт, хмыкнул, на мой вопросительный взгляд ответил: "Опять Варгель ругаться будет, я когда прошлый протез загубил, он меня чуть с дерьмом не сожрал!" Я аж прослезилась от смеха, учитывая разницу в росте между отцом Хюльды и этим трехметровым здоровяком, надо уж очень крепко разозлить его, чтоб старый тролль всерьез напугался.
Вскоре добавились и другие звуки - мычание, детский визг, переходящий в хохот, щенячье тявканье. Навстречу нам молча и угрожающе выскочила тройка одомашненных волков - собаками таких назвать язык не поворачивается: слишком самостоятельные, независимые и серьезные. Вожак увидел Т`кхира, вякнул что-то по-своему, и волчья команда, обойдя нас с флангов, прямо-таки погнала, как скотину, к двору, обнесенному частоколом. Многие колья, вытесаные из стволов, еще сочились смолой ибелели на солнце заточенными верхушками: вкопаны этим летом. Интересно, это был текущий ремонт, или какой-то монстр выломал прежние? Что-то мне уже немного не по себе. Ворота, впрочем, были открыты, и встречать нас выскочило двое чумазых, как трубочисты, мальчишек и невысокий мужчина, вытирающий руки ветошью, все перемазанные машинным маслом и остро пахнущие потом и окалиной. Мужчина кивнул троллю и, склонив набок голову, присмотрелся ко мне.
- Сестрена! - мы бросились обниматься: я тоже признала, благодаря хюльдиной памяти, братика Штере.
- Ну, ты и заматерел... бугаище... ребра не раздави, дуболом...
- Пошли домой, мать совсем извелась... Хюльда, пакость ты мелкая...
- Я теперь крупная пакостница, лодку видал?
- Ну?
- Так это я ее сделала. Из речного песка. Одна. Понял?
- Ты?! Да ты каплю сама раздуть не можешь, а тут лодка.
- Ну, так я не своими легкими раздувала, магией. Ведь что главное, Штере, если не понял? - Не сила, даже не ловкость, а ум. Так что учись, братик, пока я рядом.
- Врешь! Она магией и не пахнет. Кончай лить мне за шиворот!
- Да ты сам себе тридцать раз зальешь - и не почешешься! Принесешь чистый песок - тогда покажу. Так и быть, пожалею тебя, несмышленыша.
- Хюльда! - прервал нашу перепалку громовой вопль. Ага, старший, Мергал, тоже тут. Значит, все при одном дворе, на одном хуторе жить остались.
- Мергал, ты что, офонарел нагфыр, - заорала уже я, вырываясь из его рук и поспешно создавая форму малой левитации. - Жену подбрасывай, или кувалду, если руки чешутся, а меня не трожь! Еле жива добралась до дома, а ты меня добить хочешь? Где отец, мама?
- Пошли в дом.
Объятия с воплями повторились и там, только мать посмотрела на меня долгим печальным взглядом и протянула обе руки лодочкой. Я упала перед ней на колени и опустила лицо в ладони.
- Можешь молчать, ийель, ты тоже моя дочь. Не бойся. Духи сказали - благо, значит - так, - она склонилась ко мне и резко дунула в затылок.
Когда я поднялась с колен, вокруг все молчали. Не знаю, что значил этот обряд, его не было в памяти Хюльды, но в памяти ее тела он был, а вот остальные присутствующие о нем точно знали.
- Даю тебе новое имя, ийель, дочь. Будешь Вийда, беспредельность. Неси его достойно.
- Да, мама, - ответила я. - Клянусь даром и всем, что я есть.
Мать пошатнулась, схватилась за край столешницы и опустилась на лавку. Я подхватила чурбак, подставила по другую сторону от стола и тоже села. Да и остальные точно отмерли, но все равно было слишком тихо, словно они не знали, что сейчас отмечаем - то ли встречу, то ли похороны... правильнее, конечно, сказать - и то, и другое, но далеко не всем стоит знать то, что знаем мы с Кутхой.
- Мы ж тебя уже похоронили, - пояснил отец. - Мать травы жгла, к предкам дорогу торила. А ты вернулась. Так что, считай, ты наша вторая дочка. Другая.
- Да, - говорю. - Как второй раз родилась. Только что с прежним именем делать? По всем документам я - Хюльда.
- Пусть будет, - ответила мать. - Придет враг за Хюльдой - а ее нет, придет смерть за Хюльдой - а она в Тихих Лесах, есть Вийда, а Вийда сама - беспредельность, и враг, и смерть в ней утонет...
А дальше была пьянка...
Глава IV. Приходящее ночью.
Хорошо, что Т`кхир, приняв чарку на грудь, попрощался и ушел, и не видел этого позорища, потому что мне до сих пор стыдно. Я потеряла контроль над собой, наклюкалась, и чуть не погубила семью.
Если все, произошедшее со мной после попаданства, было словно во сне, в котором осознаешь себя с пятого на десятое, то этот день, плавно перетекающий в ночь, был пиком моей несознательности. Я внезапно почувствовала себя вернувшейся домой. Нет, не так - Домой. Чужое ли тело и чужая память этому виной, но, скорее, то, что настоящего дома, куда бы хотелось возвращаться, в прошлой жизни у меня не было. Разве что счастливая, на мой когдатошний детский взгляд, суета коммунальной квартиры, где я до трех лет жила с бабушкой. Но, судя по всему, то небывалое счастье стало мне видеться из-за последующей, не слишком радостной жизни с родителями. Сейчас я понимаю, что и там было достаточно скрытых напряженностей и откровенных склок. Но этот дом и эта семья, внезапно ставшая не просто моей, а моей с самого рождения, поразила меня атмосферой безусловного доверия и взаимного уважения. Судя по той информации, что я могла добыть из хюльдиной памяти, подобные отношения и в этом мире были редкостью. Скорее всего, спокойная уверенность отца и шаманская чуйка матери, объединившись, создали такой прочный "тыл", о котором большинство семей может только мечтать.
При том, что собранием добродетелей тут не был никто. Отец любил по праздникам заложить за воротник, на людях часто лез в драку, отстаивая ясно видимую ему самому, но совершенно неоднозначную для других справедливость, мать была молчаливой и скупой на ласку, да и не "жужжала по дому", "создавая уют" из кучи вышитых занавесок, вязаных скатертей и домотканых половиков, в единственной комнате родительского дома была бедноватая обстановка, в углах, бывало, скапливалась пыль - убирались дети, и не всегда тщательно, но у каждого была своя койка (у братьев - двухэтажная, у меня - узенькая и очень уютная, в закутке между стеной и шкапом), печь топилась жарко и никогда не чадила, а окна и продухи располагались так, что даже в летнюю жару в доме был свежий и какой-то "вкусный" воздух.
Питались всегда просто, но сытно. По орочьей традиции много мяса, в основном, жесткая и ароматная дичина, иногда - покупная солонина или копчености, по человеческой - всегда на столе хлеб, фрукты и ягоды, летом - свежие, зимой - сушеные. Своего огорода и подворья у нас не было, ни отец, ни мать не имели пресловутой "крестьянской жилки", но за косы, лемехи, наконечники копий и рогатин, починку разнообразной утвари отцу приносили продукты, и только за создаваемые или ремонтируемые механизмы, особенно работавшие с применением магии, он брал исключительно деньгами, а матери совершенно официально платили за контроль местности от Гребня до Гнезда Виверны. Раньше осечек у нее не было, но теперь твари умудряются проползать по дну реки, и духи воздуха, с которыми, в основном, работает моя мама, не могут их вовремя обнаружить.
Стемнело, и я попросила зажечь лампу - учитывая славу, что прибежала впереди меня, они должны были понимать, что со Светом у меня теперь не очень-то складывается, ибо если еще можно увязать вместе Камень и Воздух, создавая самум или заклятие Каменного ветра, можно увязать Огонь и Воду, создавая Кислотный смерч, но у тех, кто часто заглядывает во Тьму, связь со Светом истончается и, бывает, обрывается совсем. И, зная это, никто из родных на меня даже косо не глянул.
- Темнавка - а что, это же здорово! - заявил братик Штере, дожевывая шкурку со свиной грудинки, он всегда сперва ее обкусывал, а потом уже брался за мясо. - Ма, правда, самые сильные шаманы у орков - темняки? Скажи Хюльде, а то она нос повесила. Да, а ты ведь теперь в полной темноте должна видеть, или нет?
Мать кивнула.
- Ну, если применить закл теплового зрения - то вполне, - успокоила я его. - Но ты-то как чашку до рта донесешь?
- Никак, - смеется. - Зато Мергал не будет зыркать, будто дикий хвар. Слушай, ну что ты на меня взъелся, а? Соберу я назад молотилку, завтра же соберу. Только посмотрю, из-за чего она так грохочет, где оно разболталося. А то Теми опять орать будет: "У Варгеля оба сына с руками из жопы!"
- А он опять не заплатит, - пожал плечами старший. Вот уж у кого выдержки на троих хватит и наверхосыпку останется. - Я бы ему вообще все переломал, чтоб оно только в поле развалилось, а потом отказался чинить. Так ведь отец запретит. Правда, атта?
- Мер, кончай строить козни, - нахмурился отец. - Это тебе бы со Тьмой шашни водить, но злому хвару клыков не дано... Молотилку Штере починит, и ничего не будет ломать. Добрая слава дороже денег. Но если этот жабий гфыр не заплатит - ему заплатим мы. Хюльда, можешь так заклясть, чтоб он через слово квакал, или мать пускай ему духа подселит?
- Могу, - отвечаю. - На предмет сделать или сразу на тушку? Только, наверно, пусть лучше не квакает, а говорит: "Я - жадный дурак".
- Ты и так можешь? - восхитился отец. - Ну, тогда точно лучше на монету. Чтоб сразу, как ее отдам, на него перешло.
- То есть, "переводилку"? А если кто-то еще схватится, чисто случайно? Хоть вон Ильс или Норги? - я кивнула на мальчишек, которые внимательно слушали нашу беседу.
- Исключить нельзя, - согласился отец. - А ты что посоветуешь?
- Либо можно снять слепок личности и на него законтачить, но для этого мне надо хоть раз встретиться с этим вашим Теми или получить предмет, который держал в руках только он и никто больше. Либо есть хитрая заковырка, из арсенала плетельщиков. Если что-то может случиться, а ты этого не желаешь, думай об этом, как об уже случившемся, и с этим смирись. Тогда, скорее всего, оно не случится. Лучше всего работает у слабых и не инициированных магов, так что тебе оно в самую точку. Лишенные способностей не смогут запустить процесс уравновешивания, сильные маги перекосят в сторону исполнения помысленного. Выбирай.
- Ну, попытаюсь показать тебе эту хитрую жабу... а если не получится - что ж, поучусь на плетельщика, - и рассмеялся.
Плетельщики - особый сорт менталистов, умеющих не только видеть вероятности событий, но и вмешиваться в них, с большим или меньшим успехом. Иногда маскируются под пророков и предсказателей, кстати, самосбывающиеся пророчества - это одна из форм их вмешательства в судьбу. Одна из очень многих. И еще, когда я думаю о плетельщиках, часть личности, принадлежавшая раньше Хюльде, холодеет от страха. А напугать эту оторву - как же надо постараться! Серьезно они тут о себе заявили... ну, да на всякую хитрую... хм, бестию найдется охотник с винторезом. Да и я свою соображалку не на помойке нашла. Прорвемся.
Мягко сияет лампа с зачарованным кристаллом кварца, домашнее вино из синюшек (можно бы не уточнять, эта пресно-сладкая ягода входит в значительную часть местных рецептов), очень, кстати, приличное, уже отправило в постель Раэти, жену Мергала, а мальчишек мы прогнали раньше, на ту двухэтажную койку, что до этого ломали-недоломали мои братья, а мы решили посидеть до утра и на зорьке пойти поудить рыбу, заодно и с речкой поговорить надо - что это она позволяет всякой потусторонней дряни у себя по дну ползать? Отец выпил, наверно, больше нас всех, вместе взятых, и при этом не то, чтобы пьян, а я уже изрядно подшофе, не смотря на то, что пару раз тайком делала на себя малый закл отрезвления. Что-то мне это говорит - именно мне, а не хюльдиной памяти, которая с детства знает привычки родителей и им не удивляется. А говорит оно то, что пить не пьянея безо всяких усилий могут только две расы, и орки к ним не относятся - материных сородичей развозит с первой кружки пива до свинячьего визга. Если посмотреть на внешность любого из нашей семьи, можно также понять, что до альвов нам не ближе, чем морской сколопендре до пустынной цикады. Остаются только...
Ну и мысли. Кто во время пьянки парит себя вопросами дальнего и оч-чень дальнего родства? Может, конечно, на Ирайе кто-то и есть, только точно не орки и не хумансы. Наверно, что-то со мной не так, раз я, совершенно неожиданно для себя, выдала:
- Атта, а твой отец не был дварфом? А то я деда не помню...
- Дед? - отец поперхнулся. - Ну, да, а что? Только не дед, а прадед. Мой дед пришел в войско Альфара Первого из Подгорного королевства, и потом жил в столице, и прабабка у тебя из хорошего рода - в смысле, не из бездельников, из мастеровых, да только мой папаша наворотил такого, что пришлось ему бежать в черный буфер.
- И чего ж твой атта наделал? - спрашиваю, а братья навострили уши, но старательно держат рожи кирпичом. - Что ему так далеко драпать пришлось?
- Да прибил до смерти одного мага...
- Оружием?
- Нет, тогда еще о канхагах ни у кого и мыслей не было... никто не знает чем. Играли они с ним, в дорвекту, и надо ж такому случиться, что маг проигрался... до подштанников. Обвинил, как водится, отца в жульничестве, а тот оскорбился и съездил ему по уху. Маг как соберет силу! Да как швырнет заклинание! Отцу ничего, а от мага только подметки остались. Не стал он ждать стражи, подхватился, да деру. В себя пришел только на восточной границе. Так-то, ребятки... Я уж об этом молчал, но когда доча магом стала, тогда понял - не просто так у отца оно получилось! Дар был.
Да, если только это был дар, а не "руководящая и направляющая роль" одного знакомого манипулятора. Уж больно область воздействий его: игра и все, что с ней связано. Параноить пока рано, но во внимание стоит принять.
- Атта, - подливаю ему домашней наливки. - А ты, значит, никого из Подгорного королевства не знаешь, все наши связи оборвались.
- А к чему тебе? - удивляется отец. - Нет, если очень надо - то есть одно словечко, и еще пуговица с дедова камзола, только им даже отец попользоваться не решился: войти-то в Подгорное королевство просто, а вот выйти... но ежели что... тебя там встретят. Дварфы родню до десятого колена помнят, а девушкам вдвойне рады. Ты ж об этом спросила?
- Ага... думаю, конторе будет сложно меня там найти. Погоди, а что это в дверь скребется?
- Пойду, посмотрю, - сказал Штере, но мать схватила его за рукав.
- Стой! Хюльда - защиту! Там твари! - мать вскочила и подняла руки с растопыренными пальцами.
Одновременно вывалилась дверь и вдоль стен закружился воздух. Я рефлекторно поставила внутри этого вихря сферический щит Камня, и только поэтому крылатая тварь, проломившая крышу, зависла над нами, распластавшись по нему желеобразным брюхом, а не вцепилась когтями в меня или Штере. Две твари помельче, взломавшие дверь, отлетели, вытолкнутые духами воздуха, и кинулись обратно, проломив их защиту, но увязнув в моей. Тут же раздался треск, и бревна стен начали расползаться в стороны - некая распределенная сила вынимала их из пазов, одновременно все, но, благодаря шипам и скрепляющим скобам это удавалось ей с большим трудом.
- Подъем! - крикнул отец, хотя надобности в этом не было, Раэти уже подскочила к нам, волоча за руки полусонных мальчишек. - Все к лазу. Хюльд, снимешь щит только перед ним?
- Нет, когда атакуют, нельзя нарушать - схлопнется весь. Могу снять и снова поставить другой. Мать, сильные духи с тобой?
- Да. Двое есть. Подойдем к ходу - призову. Дети, будете драться!
Штере уже держал топор, Мергал - кочергу, только отец стоял у стола без оружия. К лазу кинулась Раэти с детьми, за ней отошла мать, мы с братьями встали рядом, отец мне кивнул - снимай! И я свернула щит и поставила новый, оставляющий лаз свободным. За эти три секунды верхняя тварь упала на нас, но не долетела - отец схватился за край столешницы и поднял кверху тяжеленный даже по виду стол, и она вцепилась в него, пропоров доски когтями. Еще пятеро кинулись от дверного проема, но Штере одну разрубил топором, а другая сомкнула клыки на кочерге, сунутой ей в пасть Мергалом. Воздух закрутился двумя компактными вихрями уже внутри нового щита, и еще три монстра, один из которых успел вцепиться в ногу отцу, а двое других стали жрать разрубленного, но еще шевелящегося сородича, были нашинкованы в кашу. Отец бросил стол - летучая тварь тоже расползлась киселем, только застрявшие когти сохранили форму и плотность. От мергалова противника осталась челюсть на кочерге. Подоспевшие твари ударились в новый щит, сруб рассыпался по бревнышку на глазах, мальчишки, а за ними Раэти нырнули в лаз, потом мать подхватила под мышки отчаянно ругающегося отца и толкнула к подземному ходу, сделала знак сыновьям и хотела пойти замыкающей, но я сказала ей - нет.
- Нет, мам, замыкать буду я, а тебе, может, придется тащить меня за ноги, потому что я буду ползти задом наперед и ставить щиты. Стены лаза надежны?
- Духи камня по всей длине сторожат!
- Сильные?
- Надеюсь, удержат.
- Я тоже. Иди. Тебе тоже задом ползти. Если что - хватай меня за ноги, не церемонься!
Остальное вспоминается с большим трудом. Я все-таки отрубилась, но не из-за щитов, которых поставила штук десять плоских-односторонних, а когда на нас с матерью обрушилась земля и доски, и пришлось пробиваться тараном, одновременно удерживая над собой мобильный щит, чтоб не задавило. Учитывая, что я воспринимала все, что позади меня, чисто на эфирной чуйке, то страх покалечить своих, что мать, ползущую вплотную ко мне, что братьев, успевших пролезть до обвала, вогнал меня в дрожь, а мать говорит, что я, громко клацая зубами, читала заклинания на чужом языке. Да ни разу не заклинания... материлась я. Хотя ей лучше знать, может, наш мат здесь силу приобретает? Во всяком случае, сработала ювелирно, только Мергалу тараном по заднице со всей дури двинула, но это уже когда продолбила завал. После чего и отрубилась, а мать меня волокла за ноги, как кобольд особо крупную крысу.
В себя пришла только в крепости, в казарме. Там же собрались все местные жители, успевшие среагировать на внезапное вторжение. Страшно было то, что их оказалось намного меньше, чем должно было быть, учитывая численность населения трех близлежащих селений. Есть еще убежище в карстовых пещерах ближе к Свиному Копыту, хорошо, если остальные там укрылись. У отца нога замотана до колена, бинт пропитался кровью, лицо бледное, у матери глаза и щеки запали, вид болезненный - видимо, выложилась до предела, братьев не видно, они уже на стенах, Раэти плачет, мальчишки рядом с ней, изображают суровых воинов в карауле, хотя, конечно, с большим желанием рванули бы вслед за своим отцом. Сама я тоже хороша, с койки вскочила и чуть не грохнулась обратно, перед глазами поплыло, к горлу подкатила дурнота. Правду говорят, боевую магию с выпивкой мешать - прямой и быстрый путь на тот свет, только еще и весьма болезненный.
А, дритта вам на башку и погуще, вторая попытка встать. Хватаюсь за спинку койки, в голове как будто сумасшедшие дварфы последние мозги выколачивают, но в глазах помаленьку проясняется.
- Мам, - спрашиваю. - Где капитан, не знаешь?
- Наверху, доча, все, кто может драться, уже там.
- Ладно, - говорю. - Будь с отцом, а мне надо пройти к источнику, тогда и от меня будет прок. С тобой хоть один завалящий душшок остался?
- Нет, - качает головой. - Только если предков призвать, но они тебя, ох, и построят... Помогут, о чем разговор, но и спросят ту еще цену...
- Давай!
Из предков пришла старуха с длинными клыками, плотностью сгустившегося из эфира тела превосходящая любых других мертвяцких духов, каких я только могла вспомнить, вся обвешанная шаманскими цацками, с человеческой черепушкой на посохе, и бледный на ее фоне, но очень злой молодой орк с почти реальным ятаганом в руке. Как оказалось, это мои пра-прабабушка и пра-прадед, только он погиб еще молодым, до этого сделав ей пятерых детей, а она пережила его почти на сто лет, и не только его, но и еще нескольких мужей подряд. Но шаманка любит и таскает по правнукам и пра-правнукам только его дух, а он хочет назад в жизнь, на перерождение, и страшно злится. Они прямо при мне ругаться начали. Мать не выдержала, завалилась в обморок, Раэти еле успела ее подхватить, а я на них цыкнула:
- Тихо, бесплотные! Если не поможете - вашим потомкам каюк, и не факт, что только этим (старуха попыталась возмутиться, но я слегка сместила сознание ко Тьме, и она в страхе притихла). Задача: остановить тварей. Для этого: пройти к источнику, напитаться силой, сражаться. Я сделаю вам временный канал. После - драться! Убивать. Согласны?
Духи закивали, особенно орк. Родная, блин, кровь, у меня самой поднимается изнутри что-то первобытное, жаркое, окрашивая все вокруг в багровые тона. Даже сил прибавилось. Идем коридорами, ориентируясь на градиент плотности эфира, три раза натыкаемся на тупики, дважды - на солдат, но они спешат наверх, тащат оружие и коробки с кристаллами, и на нас не обращают внимания. Когда выходим к источнику, оказывается, что дверь в помещение заперта, и замок сработан заподлицо с дверью, скважины для ключа не видать. Что ж делать-то? Если только...
Прижимаюсь к холоднющему металлу двери, аккуратно растворяю только собственные границы, причувствуюсь к тому, как фонит дверь, не найдя опасности, допускаю ее токи в себя, в какой-то момент сама становлюсь дверью, и замком, и куском стены... понимаю, ощущаю всем телом порядок работы маго-механической конструкции, и, замирая от страха, даю правильный, как мне кажется, сигнал, разблокирующий дверь. Да! Ох... не убило. Замок отперт, дверь легко сдвигается с места, и я едва успеваю расцепить с ней свою эфирную оболочку. Мы внутри.
Колодец грубой каменной кладки, вода вровень с краями. Она бирюзовая, слабо светящаяся в темноте, и сияние, в отличие от воды, переливается через край, течет по полу, расходится во все стороны, перетекает ручейками в держатели для кристаллов, сейчас почти все опустевшие, спокойно проходит сквозь стены и питает заклятия, укрепляющие Гнездо Виверны изнутри и снаружи. Я открываюсь, впитываю эту силу, медленно подхожу к колодцу, привыкая к напору хлещущей в эфирную оболочку "воды", чувствую себя промокашкой, засунутой в чернильницу, принимаю состояние этой силы, и ярость мелеет, глохнет, растворяется в ней, взамен растет холодная решимость и воистину "водяное" чувство - упрямство сделать так или иначе, но все равно по-своему. Отвожу от себя пару ручьев к духам и наблюдаю, как они наливаются энергией, приобретают силу и подобие плоти. Как бы не перебдеть, а то съедут с катушек, особенно прапрадед, войдут в амок... отключаю, сперва буйного орка, потом оркобабку. Идем наверх, притворив дверь, и встречные шарахаются от нас троих, почти как от монстров.
За три пролета от верхней площадки уже идет бой - воины стоят у бойниц и долбят из канхагов во тьму, как в копеечку... надеюсь, Френли успел оснастить хоть сколько-то стволов осветителями. Когда выходим на площадку, понимаю, что этого не требуется - высоко над башней висит осветительный шар, и алые искры, петляя, почти гарантированно находят жертв. Но от этого не становится легче. Летучей дряни навалилось слишком много, а наземная перелезла через внешние стены, завалив защитников разлагающейся на глазах плотью погибших предшественников. Местами, кажется, под ней проплавился даже камень... Твою в душу мать... Если так дальше пойдет, мы не выстоим и четверти часа.
Командую духам "в атаку", сама спешно кидаю щуп к ближайшей поверженной твари, извивающейся на камнях, экспресс-методом анализирую ее суть и состояние, не смотря на грубость этого метода, результат однозначен, и он, надо сказать, начисто выносит мозг... хорошо хоть, что образно выражаясь, а не по реалу. Огонь против них не работает! Он, наоборот, их бы, скорее, питал, если бы не вторая составляющая магозарядов - Хаг, разрушение, пусть урезанное, но и в таком виде губительное.
"Бабушка! - мысленно ору духу шаманки, и она прислушивается. - Они погибают от Хаоса!" Старуха удовлетворенно хекает, и я почти сразу же замечаю, как перед духами расступаются монстры, возникают и расходятся просеки, пробитые ятаганом воина и посохом бабки-шаманки. Они слишком увлеклись, далеко ушли, позади них смыкаются спины, бока, крылья тварей, которые летят, ползут, лезут, текут вверх по стене донжона, накатывая валами дикого мяса. Нет, еще не время зеркального Хагалаза... Ору своим: "Отступай под крышу, бью по площадям!" Повторяю для глухих и тупых, усиливая голос магией до боли в ушах. Все равно кто-то не замечает, увлекшись. Их ошибка - их смерть. Запрокидываю голову вверх, формирую в воздухе водяное кольцо, вплетая в него простой Хагалаз, но полный, а не его урезанный вариант "Хаг". Вода распадается игольчатым градом. И он сыплется-сыплется-сыплется, с ускорением много большим, чем в свободном падении, вонзаясь в тела, головы, лапы, поражая глаза, носы, пасти, крылья монстров, въедаясь и прожигая в них дыры, не сопоставимые с мелкими морозно сверкающими конфетти. Достается всем, кто не успел спрятаться. Надгрызает даже камни стен, какая-то залетная "снежинка" впивается мне в плечо, и за то мгновение, пока я ее деактивирую, проедает в мышце здоровенную рану. Зажимаю ладонью, останавливая кровь, одновременно формирую над собой силовой "зонтик". Замечаю, что поток хаотического града ослаб, а напор прибывающих тварей - усилился. Закручиваю над стенами донжона новое кольцо, вплетаю Хагалаз, разгоняю, роняю с ускорением вниз. Минут через пять повторяю. Чувствую, что давно не вдыхала, а сердце бьется через два такта на третий. Тела не чую, лицо словно чужое, в глазах - нули от перенапряжения. Выдохлась! Но и твари лезут совсем без энтузиазма. Кричу: "Выкатывай орудия, маг выдохся!" и опускаюсь на колени. Я почти в центре площадки, лестница близко, но спрятаться в спасительную нишу не успеваю - сверху на меня летит желеобразная капля с глазами внутри.
В последний момент чувствую, как кто-то сшибает меня с разбегу и закидывает немаленькой инерцией разогнавшегося тела в гулкую тьму. Потом долгая-долгая ночь, то ли сон, то ли обморок, и я брожу по глухим коридорам, и стучу в двери, отчаявшись найти выход. Открывает шрамированный знакомец - не Дерек, другой, с которым болтала в Тумане. Нет, Дерек, конечно, посимпатичнее, хоть лысый и одноглазый, но я рада и этому. Что-то мне говорит за то, что в Тумане, куда он меня галантно пропустил, намного безопаснее, чем в тех темных переходах.
- Ну, что, - спрашивает он. - Наигралась в его игры?
- В чьи?
- Неужели не понимаешь? А я так надеялся... - парень кривится, хотя, казалось, сделать его рожу более кривой невозможно. - В арагорновы. Нравится быть игрушкой? Или детство хочешь припомнить?
Намек, наконец-то, понят. Вынужденно провожу здесь не слишком приятный экскурс в земное прошлое. Когда, как теперь кажется, давно и неправда, в той реальности, мне исполнилось пять лет, отец, формируя экспериментальный психоз, сперва дарил мне вещи, а потом отбирал, мотивируя это "подавлением собственнических инстинктов". Ложась спать с куклой в руках, я не знала, не отберут ли ее у меня утром, примеряя футболку с вышитыми ракетками, не знала, придется ли мне ее поносить. Когда я осмеливалась вякнуть: "Мое!" мне со смехом отвечали: "Да ты сама еще не своя!" И я, чтобы не радовать отца слезами или сердитым сопением, просто перестала считать что-либо своим. Шмотки и игрушки - дерьмо, можно обойтись без них, но, начиная с первого класса, отец взялся и за моих друзей. Чего только стоит распущенный им через уборщицу слух, что я "немножко не в себе". Да, уже в третьем классе я проследила цепочку, опросив даже учителей, чтобы дознаться, благодаря кому у меня школьное прозвище "шиза" и статус неприкасаемой. Учителя еще так странно на меня смотрели - боялись, что ли, что вцеплюсь им в горло?
Димке Гришкевичу, подружившемуся со мной несмотря на дурную славу, он устроил постановку на учет в милиции, угрозу сесть в колонию за чужие грехи и, естественно, вылет из элитной "Четвертой" школы. Кириной матери "проговорился", что у меня неизвестное вирусное заболевание, после чего вопрос общения увял сам собой, бедолага даже разговаривала со мной через платочек. Все отцовские фокусы, по одному, были не столь уж кошмарны, а иногда и просто смешны, но за пятнадцать лет, прожитых под его рукой, я усвоила, что близко сходиться с людьми мне нельзя - им от этого будет лишь хуже. У отца хватало знакомств и каналов, чтобы устраивать пакости по комсомольской или общественной линии вплоть до 92-го года. Впоследствии иногда я была ему за это даже благодарна. Человек, патологически одинокий, либо сломается, либо станет изрядной сволочью. Кажется, мой вариант - второй.
Я была почти счастлива, будучи равнодушной к людям. А теперь пакостник Ара подбросил мне такое семейство, которое просто нельзя не любить, и я попала... И он, как пить дать, уже сейчас подстроил вероятности, чтобы они погибли, и я, конечно, начну за них мстить. Все, дело сделано! Я в русле архетипического сюжета, который развивается почти без коррекции, как самосбывающееся пророчество.
- Ты уверен?
- Сама-то как думаешь?
- Слушай, а можно переиграть? Отмотать время назад, сделать так, чтоб они не погибли? А я буду к ним равнодушна. Холодна, как замороженный труп.
- Ты шутишь? Я тебе что, Творец и Создатель? Отмотать время целого мира назад мне не под силу.
- Блин... что ж теперь делать? Распустилась, дура, расчувствовалась... Ладно, будет мне впредь уроком. Надо же, насоветовал: "полюбить кого-то всем сердцем"!
- Да сука он, однозначно. Но ты не бойся, они пока не погибли. Я, честно говоря, влез без санкции начальства, на свой страх и риск, и провел рокировку. Твой будущий любовник заменил собой всех твоих родичей. Судьба согласна, жертва принята, все довольны.
- Я его знаю? Как звали?
- Кагар.
Открываю глаза в лазарете на койке. Голова замотана, на щеке ожог, правый глаз едва открывается, левая рука в лубке. Рядом сидит мама и что-то бормочет, слов не разобрать, только я чувствую, как эта песня вливает в меня силы, и ожог перестает гореть, стягивается сеточкой шрамов.
- Погоди, мам, - говорю. - Я сейчас полечу по-другому, а то и так не красавица, а со шрамом во всю щеку вовсе стану уродом.
Мать улыбается и, махнув рукой, замолкает. Я растворяю уже возникшие шрамы, нахожу границы неповрежденной кожи, изменяю их, возвращая клеткам их "детство" и запускаю регенерационный процесс. Оно нехило высасывает силы, щека болит, зудит и тянет. Аж мышцы лица сводит в куриную гузку. Но терплю, и часа через два, осторожно дотронувшись, ощущаю пальцами не ожоговую поверхность, не шрамы, а кожу. Тонкую, чрезмерно чувствительную, но настоящую. Мама снова рядом, я спрашиваю ее: "Как там наши?"
- Отец уже ходит, а Мергала сильно порвали, жив остался, но рука в клочья, я собрать не смогла, а ваши лекари - слишком слабые маги.
- Штере? Дети? Невестка?
- Штере прям огурец. Когда на него попала плоть твари - задымилась одежда, он сдернул рубаху, сбросил штаны и голышом в баню кинулся, в одну ванну прыгнул, из нее - в другую, все смыл, так и отделался волдырями. А Раэти с мальчишками не высовывались, что им станется... Да, бабка тебе передавала благодарность от нее и от деда: им битва понравилась, говорит - зови еще, особенно если рядом источник богатый.
- Старая прошмондовка... Да, а почему она себе внешность не поменяет, в астрале каким себя представляешь - таким и выглядишь, что ж она морщинистой страховидиной ходит?
- Морщинистой бабке больше почета: если орк дожил до старости - значит, он очень умный, и сильный, и хитрый, умеет за себя постоять.
- Мам, я люблю тебя, ты настоящая орка!
Мать хохочет и грозит кулаком.
Вылезаю из постели, опираясь на материно плечо, ползу через весь зал на сотню коек к Мергалу, замыкаю у него болевые контуры на подпитку жизненной силы и посылаю мать на поиски лекаря. Следующие полсуток проходят в очередном угаре: лекарки делают хирургическую часть работы, очищая раны и соединяя куски разодранной плоти, а я заживляю их, попутно вливая раненым понемногу жизненной силы. Подзаряжаться от источника меня водят под руки: всякий раз я едва волоку ноги и спотыкаюсь на каждом шагу. Трижды, или, может, четырежды... и каждый раз мне кажется, что объем резерва возрос, но этого просто не может быть, скорее всего, каждый следующий раз я набираю энергию медленней. Руку Мергала восстановила почти полностью: два пальца были откушены, а как регенерировать их, я не знала. Помочь какому-то парню с пробитой печенью не смогла: слишком много крови он потерял, или, может, сердце не выдержало болевого шока. Я не врач, и Хюльду серьезно целительству не учили, так, в объеме первой помощи, а местные лекарки - скорее травницы-терапевты, чем полевые хирурги. Вот за это пистон по самые гланды капитану Ларуту: нахрена ж он дожидался очередного прорыва? Надо было раньше начальству мозг выедать, чтоб хотя бы одного специалиста прислали. Может, даже выпускника, лишь бы не бездарь. Где он там шляется - пойду, хоть обматерю, отведу душу.
Поплутать по закоулкам пришлось изрядно, капитан обнаружился в леднике, прохаживающимся в компании двух проверяльщиков из конторы между кошмарно изувеченных трупов. На мой бестактный вопрос: "А третий где?" он молча ткнул пальцем во что-то, прикрытое полотном и слишком маленькое, чтобы быть цельным трупом. Его спутник откинул тряпку. На лавке лежал фрагмент грудной клетки с торчащими осколками ребер и полголовы на обглоданной шее.
- Вы - боевой маг в этой богадельне? - презрением конторской крысы можно было бы подпереть не то, что забор, а все пики Гребня зараз.
- Нет, вэль...
- Игнер.
- Вель Игнер. Хюльда Приграничная, мастер лаборатории металлов магистра Агерни Ланскега. В настоящее время в отпуске, и приехав к родным отдохнуть... вот так отдохнула.
- Так вы - та самая Хюльда? Вас нам и надо! Пройдемте!
Я изобразила улыбочку: кем бы ни был дядя следователь, их комиссию прислали для расследования всего, что наворотил капитан Фарен, а не какая-то Хюльда. И какая-то Хюльда пока что имеет полные права боевого мага Империи, что подразумевает, как минимум, право на адекватную самозащиту.
- Во-первых, не пройдемте, а идем вместе, к переговорнику, потому что с недавнего времени я доверяю только одному человеку в конторе - Дереку Эльхемскому. А вы - не он. Во-вторых, если вы превысите полномочия и хоть попытаетесь бросить на меня любой закл, даже чтобы развеять вонь из подмышек... имею полное право вас атаковать. Я - боевой маг Империи, не так ли? Вопрос о моей отставке на тот свет ведь пока не решен, верно?
Один из конторских сделал рот сковородником:
- Ну, раз хотите, пойдем. Только не думаю, что глава сможет вас выслушать!
- Сможет, еще как сможет! После того, как услышит одно слово.
И это слово: Кугро.
И целая фраза: я знаю, чем их победить.
Глава V. Конторские игрища.
Артефакт прямой связи стоял в подземной комнатушке недалеко от источника, но, как я заметила, был от него экранирован. А по виду напоминал каменную тарелку на тумбочке. Я чуть не заржала в голос - для полного сходства со сказочным блюдечком не хватало катающегося яблочка. Пока Ларут мудрил над ним, вызывая контору, пока доказывал, что информация, как сказали бы на Земле, даже не совсекретна, а прямо-таки особая папка "главного", двое конторских очень грамотно стояли близ меня, удерживая в неактивированном виде по два-три боевого закла, не считая парализующих.
Дерек Эльхемский не только решил не откладывать разговор, но и активировал изображение, так что вскоре над "блюдом" появилось полупрозрачное изображение лысой башки, сильно напоминающее гипсовый бюст какого-нибудь особо нагадившего в истории деятеля.
- Ваше могу...
- Без чинов, Хюльда. У тебя три минуты, остальное - в письменном докладе.
- Да, вэль Дерек. Первое: рядом с вами есть кугрианский дятел. Он знал маршрут воздушной лодки, на меня организовано покушение смешанной группой. Четверка "волков". Второе: причина. Предположительно, самосбывающееся пророчество. Оракул - плетельщик, и сработал на Империю, надеюсь, сознательно, а не случайно. Третье: суть пророчества. Открытие, которое даст нам возможность победить Кугро. Уже сделано, мной, есть технология.
Дерек полминуты молчал, потом перевел глаза на конторских крыс, буквально взявших меня "на прицел".
- Берите ее и порталом ко мне. Быстро!
Я и охнуть не успела, как на меня насели, спеленали парализующим заклятьем, впрочем, разум не тронули, дотащили до портальной комнаты, минут пять мудрили у базальтового круга в полу, потом от его краев поднялся силовой купол, тонкий, словно мыльный пузырь, тогда они поднесли мою скованную тушку вплотную к нему и кинули сквозь переливающуюся стенку. Приложилась копчиком о паркет, ойкнула и покатилась по гладкому полу из-под сияющей с потолка вязи. Ни рукой, ни ногой не дернуть, а надо мной двое "встречающих" стоят, и рожи у них подчеркнуто непроницаемые, как у манекенов. Подняли, аккуратно и быстро потащили по коридорам: поворотов до хрена, но ни об один угол не стукнули. Нет, ошиблась... ё... больно-то как опять задом об пол. Так в Тамбове конокрадов казнили: с размаху пару-тройку раз на камень "усадить" - и готово, если не труп, то калека до самой смерти. Смотрю - оба конвоира свалились: один по стенке сползает, а глаза, пардон, из орбит выскочили, один совсем, а другой на сосудах висит, и кровь изо всех дырок льется, а другой как стоял - так ничком и рухнул. Позади шаги - двое или трое башмаками топочут. Ну, связать-то меня связали, а магию не полностью заблокировали, да и не сделает этого, даже при всем желании, какой-нибудь магистр, особенно со мной и без напяливания антимагических колодок. Выдохнуть затылком - да, именно так оно чувствуется, на затылке как раз одно из сплетений нади - руну льда (ис), наведенную на центральную нервную систему (м`энс), наполняющие силы, в данном случае, свои собственные, к источникам не дотянуться. Топот смолкает, потом слышу один шлеп, какое-то невнятное восклицание, и меня хватают за шкирку. Смачный хруст удара, хорошо, что не по мне, рука схватившего тянет меня вниз, и я падаю на спину. На кого-то. Под ладонь подтекает липкая теплая струйка... нет, не поноса, крови. Дерьмо в штанах у этого типа осталось, хотя запах пошел, и не шевелится он - мертв. Надо мной опять незнакомые рожи... нет, одна знакомая - уф, ну, наконец-то... Дерек Эльхемский демонстративно прижимает платочек к носу.
- Трупы уберите... эх, опоздали... жаль парней. Тенерт - проведешь погибшими при исполнении. И этих двух, - выделил голосом. - Тоже. А замороженного в прозекторскую, и некроманта туда - быстро! Этого консерва? Хмм... его придется, все-таки, объявить шпионом. Лисой. Да, придумай сам, только не забудь потом доложить. Хюльда! - выразительный взгляд мне в глаза. - Почему наши встречи после дальних разлук такие однообразные?
Я старательно растворяю заклинание парализации, но получается слишком медленно, так что шеф мне помогает, и протягивает руку, помогая встать. Фу, какая я грязная, вся в чужой крови, и бинт на руке размотался, хотя, кажется, под ними все давно зажило... начинаю разбинтовывать, чтоб не мешалось, и, не глядя в глаза, отвечаю - тихо, но чтоб он услышал:
- А уж это не мое упущение.
- Ладно, - щедро заявляет Дерек. - В следующий раз буду встречать с оркестром и пирогами.
Нда... здесь цветы не в моде, хорошо, что сладкие булки, которыми встречают, по традиции, важных гостей, не швыряют из окон, как букеты фиалок. Кажется, я это говорю себе под нос, или думаю слишком громко.
"Виолет... Мёген зи бл... - я слышу его голос или мысли? Если мысли, то зачем он их проговаривает... на немецком языке?! И что это в голову опять анекдоты лезут? Резко убрала словесные мысли. Поймала усмешку: "Нихао! Ни цзя..." Вопросительное чувство. Его тоже: "Хэн чи?" Да... едва успела встретиться с шефом - и уже так прокололась... позор джунглей... теперь не отстанет, пока не удостоверится, попаданка ли я и откуда. Заодно, правда, сама выяснила, кто это тут попаданец. И, главное, на чем прокололась! На булках! Тьфу на эту сдобу три раза, да лучше я фиалки стану есть...
- Где тут можно помыться? - спрашиваю, поскольку сейчас для меня это самый актуальный момент. - И разжиться одеждой, но чтоб далеко не ходить? Вы ж не отпустите...
Шеф прикрывает глаза, через пару секунд поворачивается ко мне:
- Идешь ко мне, все принесут туда, я распорядился. Прости, но там тебе пока безопаснее. Приведешь себя в порядок, я не буду мешать. Потом поговорим. Чертежные инструменты нужны?
- Можно и без них. Хватит карандаша и бумаги. Только, пожалуйста, еще поесть чего-нибудь... и побольше! Ну, порций пять... или шесть... и тей-фре обязательно, чтобы не заснуть. Уже на бровях от усталости.
В кабинете два молчаливых типа протирают стены и пол. И здесь кого-то прикончили? Да, развел он у себя шпионов, как на бродячем бобике блох. Не страшно, когда они снизу шуруют, среди младших чинов - это нормальная и взаимная игра, вроде "мафии", тут возможны варианты "верю - не верю" и дозированное скармливание дезы, но личный секретарь-"дятел" - это позор Дереку, как менталисту. А уж сколько раз меня пытались убить... и это, почему-то, ни у кого не получилось. Такого не бывает, ибо теория вероятности. Кто вероятностями манипулирует? Ара, Игрок... И он, естественно, преследует свои цели, а не стоит на страже моего благополучия. Он заинтересован в этом мире вообще и в Империи в частности, так что для их сохранения (или завоевания? а что, мысль) задействует свои возможности. Я своим присутствием выявляю слабые места, вольно или невольно подставляюсь - и тут их можно исправить. Так сказано мне. Только не факт, что сказана правда, и сказано все. Дальше - Белобрысый и Криворожий... (не хватает только Косого и Горбатого, а, нет, кривой у нас тут есть, глава разведки и контрразведки в одном лице...) второй первого шефом называет. Стараются не столько оторвать от Ары, сколько настроить против него. Вопрос с привязанностями... ух, темный вопрос. Поглядим с моей стороны. Во-первых - застарелый страх перед ними, чего уж себе врать, но небеспочвенный. Во-вторых - по словам Ары, именно отсутствие привязанностей притягивает ко мне смерть. Со стороны Ары: ему, с таким-то умением манипулировать вероятностями, мои привязанности очень пригодились бы в качестве рычагов, но, с другой стороны, если, конечно, его словам верить,именно моя непривязанность делает из меня подходящего тестера. Белобрысый молчит, а его подчиненный с испорченной физией - вот кто пытается меня хоть на какой-то интерес поймать. Надо будет прощупать, для чего, а то что-то я не верю в бескорыстную помощь, да и вообще в их помощь не верю.
- Хюльда! - орет Дерек через дверь ванной комнаты, и банка с мылом выскальзывает из моих рук, переворачиваясь в воду. - Или думай потише, или ставь ментальный щит. А то у меня от твоих мыслей голова разболелась.
- Не любо - не слушай, а врать не мешай!
- Давай, вылезай скорее, разговор есть.
Ополаскиваюсь из ковшика, в ванной вода стала мутной и мыльной, вытираюсь, с трудом натягиваю на распаренное тело штаны и рубашку и шлепаю босиком в кабинет. А он неплохо устроился - все удобства, как в дорогой европейской... гостинице, все-таки, не квартире. Может, это такой отличительный признак попаданца - не зацепляться за место?
Письменный стол, недавно девственно-чистый, заставлен вазами и блюдами, тут же кувшинчик тей-фре и пара бутылок (ну, вино уж пусть сам пьет), чашки, бокалы и куча неидентифицируемых столовых приборов. Радушный хозяин пододвигает мне кресло, усевшись в которое, я едва достаю подбородком до края стола, и, подумав, вручает блюдо с какой-то жареной птицей, размером с бройлерную индюшку, потом стаскивает на ковер еще несколько блюд с закусками и разливает вино по бокалам. Садится, скрестив ноги, передо мной и вручает бокал:
- Ну, выпьем за старушку-Землю! Как вы там живете, в двадцать четвертом?
- Проснулся... Да сейчас уже две тысячи двенадцатый!
- Век?
- Нет, год.
Занавес...
Общение с земляком, ну, не совсем земляком, все же, славный город Лейпциг с не менее славным городом Королёвым находятся в разных государствах, принесло много удивительных открытий обеим сторонам. Парень (ага, тогда ему только что двадцать два стукнуло) попал на Ирайю прямиком из раскопа, где он старательно отряхивал кисточкой материалы для диссертации. Не ролевик ни разу, историк-антрополог, но, вслед за своим научным руководителем, на всю голову сдвинутый по теме культур бронзового века. Где-то за день до перехода побеседовал с местным сельскохозяйственным рабочим в пивной, высказал предположение, что если столько упоминаний о магии, то нет дыма без огня, но вовремя осекся, памятуя о сексотах штази. Свернул разговор на сказочные сюжеты и предположительное время их возникновения, заполировал благонадежность рассуждениями о зависимости народных чаяний от социального строя, и постарался напоить селянина до изумления, заказав подряд две бутылки обстлера к пиву. Ага, значит, мастера-манипуляторы на Земле пошаривали еще до 90-го...
Перепить селянина все равно не удалось, а когда пришлось расплачиваться за выпитое, Дерека чуть жаба не задушила. Так что ночные кошмары и похмельное пробуждение поспособствовали изрядной рассеянности и неадекватности на следующий день. Когда из погребальной камеры вылез драуг, Дереку, с вероятностью чуть больше ста процентов, должен был настать полный каюк. Даже в хорошей физической форме сбежать бы не успел, а похмельным... да еще ноги со страху словно в землю вросли. Но, на счастье адепта диалектического материализма, этот всплеск аномальной активности, спровоцированный поддельным селянином, был кратковременным и имел одну цель - создать подходящие условия для перехода. Дерек заорал, попятился, и, по его словам, свалился в очень глубокую яму, летел, как кэролловская Алиса, думая, что пролетит Землю насквозь. Очухался от пары оплеух.
Райван Убийца, маг со вполне определенным реноме, заработанным не одним веком отчаянной свары с собратьями по ремеслу, очень удивился, когда обнаружил в окончательно, до голого камня, разграбляемой им гробнице Древних Королей не какую-нибудь хитровыделанную нежить, а вполне живого парня в грязном комбинезоне и с коллекцией синяков и ссадин на физиономии. Нет, в это притягательное для авантюристов местечко люди, да и представители других рас, забирались регулярно, но, обычно, не по одному, и мало кто уходил оттуда живым. Ибо "феномены": монстры, ловушки, нежить и прочее, чем прежние обитатели планеты постарались огородить потомков от ненужных, с их точки зрения, знаний. Возможно, потерявший сознание парень инстинктивно изменил наружный слой ауры, так что мертвяки приняли его за собрата, но, скорее всего, кто-то ему помог. Если от тупой нежити этот прием и сработал на отлично, обмануть мага подобным фокусом не стоит и пытаться. И, поскольку Райван, по своей природной жадности, не побрезговал сгрести во внепространственный карман даже кости, то молодой и здоровый раб, без сомнений, занял в нем достойное вне-место. Двое суток старательной чистки подземелья промелькнули в этом не-месте, как не-время, то есть, вот Дерек видит над собой мерцающие в темноте глаза и слышит непонятную речь, судя по интонации, ругательство - а вот перед ним уже сумрачная, но при этом роскошно обставленная резиденция мага.
Ну, да, Райван не был светочем добродетели, но и дураком он тоже не был, иначе не разменял бы первую тысячу лет - а прожить этих тысяч он собирался столько, чтоб аж богам на него смотреть надоело. И он много чего любил. Барахло - ну, то есть, произведения искусства, все, что по эстетической ценности не дотягивало до этой планки, отправлялось на склад "материалов" и "заготовок", информацию - о, чтобы одолеть эту библиотеку со столь разными носителями, потребовалась бы не одна сотня лет чтения, просмотра и прослушивания, женщин - их он домой не тащил, приходя к ним тайно от их родителей или законных супругов, и отдавая предпочтения зрелым альвийсам и юным ллири. Частенько ему приходилось раздваивать и растраивать сознание, находясь одновременно в снах двух-трех своих пассий. Да, магия разума и сопутствующая ей власть над снами была его сильной стороной, а одновременное слияние с несколькими партнершами приносило небывалое состояние полноты жизни, он даже подбирал их в "букеты", компенсируя слабые стороны одной выдающимися талантами другой девушки. У незамужних он старался не оставлять ни малейших следов своего присутствия, разве минутную грусть расставания при пробуждении, а вот тех, у кого был законный супруг... детьми Райвана, при желании и возможности собрать их всех в компактном поселении, можно было бы заполнить если не материк, то его значительную часть. За некоторыми он присматривал, бывало, даже делал подарки, но все это проворачивал исключительно в снах, при этом ни одного не признал при дневном свете или хоть в темноте, но в пространстве реала. Неудивительно, что при таком подходе его учеником стал совершенно левый человек.
Тот, кого он предназначал в слуги. Дерек. Слуг и механизмов, безоговорочно и точно исполняющих его волю, что призрачных, что обладающих физическим телом, живым, мертвым или механическим, у Райвана было более чем достаточно, и на этот раз он не собирался препарировать волю найденыша, дабы в нем сохранилась вся возможная самостоятельность и свобода выбора. Не зря же говорят, что порабощенный дух не способен на истинное творчество. А Райвану нужен был настоящий творец, способный удвоить его силы в борьбе за единоличное господство в Ирайе. При сканировании Дерека выяснилось, что искра его духа может разрастись в настоящий костер или даже верховой пожар, так что для собственной безопасности Райвану оставалось либо тотчас даже не убить Дерека, а развоплотить его, либо взять с него ученическую клятву. Клятву предвечным Хаосом, нарушить которую - развоплотить себя собственноручно, причем, не с момента ее нарушения, а с начала времен, отменив все события, что с тобой хоть как-нибудь связаны. Причем, ученику была предоставлена об этом полная информация, но лишь после того, как тот поклялся.
Дерек тогда и не рвался к власти. Гораздо интереснее было узнавать все новые грани чарующего Полного Мира, в котором есть место не только всему, что ты можешь помыслить, но и всему, чего ты помыслить не можешь. То самое бесконечное множество, больше которого - нет. Власть над своим разумом, творческой фантазией, снами и грезами, плавно перетекавшая во власть над окружающим миром - мыслей, снов, грез и, наконец, реала... стихии, силы, формы и символы... уже в первый год обучения Дерек понял, что предыдущие двадцать два года он не просто спал, а спал почти без сновидений. Райван же все чаще удалялся из своего средоточия, дабы приводить к покорности собратьев по ремеслу, а непокорных - отправлять... на перерождение. В лучшем случае. Естественно, нормальные маги не слишком-то желали кому-либо подчиняться, кем бы он ни был, не только Райваном - да хоть богом! То в одной, то в другой части света разгорались локальные магические войнушки, от которых мирное население то гибло целыми городами и селениями, то превращалось незнамо в кого. Естественно, терпению народному пришел конец, и не обладающие серьезными магическими талантами люди возопили к богам.
Элим и Лами, до этого вполне удовлетворенные паствой, все же, при отсутствии конкурентов этот мир, найденный ими пару эонов назад, был роскошным выпасом для двуногого скота, после того, как Райван вошел в силу, серьезно обеспокоились. Нет, к простецам они были столь же брезгливо равнодушны, как и маги, тысячей больше, тысячей меньше - никакой разницы, в годину испытаний приносится даже больше молений и жертв, нежели в мирное время, но Райван, скопивший просто неприлично много силы, становился опасен и для них. И супруги, не медля, стали решать этот вопрос. Первый подготовленный и экипированный ими убийца магов пал жертвой, не дойдя до Райвана Убийцы пол-континента. Просто человеку, даже сильно измененному, иногда требуется сон, а во сне... А в снах не было никого на Ирайе сильнее, чем Райван. Ну, исключая самих богов, но не могут же они постоянно пребывать со своим паладином... и хватило нескольких минут их отсутствия, чтобы не только исторгнуть душу из тела, но и забросить ее в необозримые дали. Боги подумали - и подготовили сразу много убийц, наделив их подходящими артефактами. Чуть больше ста паладинов погибли до выступленья в поход. Тридцать восемь - в походе, причины были многоразличны, но лидировал "сонный удар". До Райвана добралось пятнадцать. Но и Райван был не один. Даже если сбросить со счетов вызванных им элементалов и поднятую нежить. Те маги, которых он привел к покорности, безропотно встали на его защиту. Тогда и Дереку в первый раз пришлось драться не на жизнь, а на смерть. Трое вассальных магов погибли, еще один необратимо лишился дара, Райван, Дерек и еще один маг были изранены и истощены магически. Прямо бери их тепленькими...
Но все остальные обладающие даром, проявив завидное единение, встали на их защиту. Ведь если боги уничтожат сильнейшего из них - что тогда остается тем, кто слабее? И чаша весов снова пришла в неустойчивое равновесие, полторы сотни магов против двух небожителей - это было серьезно, и грозило стереть в прах весь этот мир. Эрмино Небо-в-Котомке, Киф Каменный Ветер, Мелея Тихая Смерть с учеником Пекрито - все они, ранее осуждавшие Райвана Убийцу, присоединились к нему, заключив союзнический договор. А Элим и Лами создали и вручили своим жрецам артефакты, основной функцией которых было уничтожать не магов, а саму магию. Как они собирались при этом сами остаться в живых - неизвестно, и на вопрос этот вряд ли когда-то найдется ответ, тем более что в результате всем известных событий на Кугро эти хреновины оказались необратимо разрушены. Многие маги, в том числе Эрмино и Мелея погибли, Киф пережил какую-то жестокую личную трагедию и удалился в никому не известную местность, Пекрито пришлось преобразовать себя в лича, а легче всех отделался Дерек: внешность - не самое главное для мужчины, и, тем более, мага. Что же касается Райвана, то после достопамятной битвы против божественных супругов его нельзя было найти ни среди живых, ни среди мертвых.
Как бы то ни было, с этого момента маги начали обращать пристальное внимание на простецов. Магократия со всемогущей Тайной службой не стала, стараниями Дерека, ни жестко пирамидальной, ни чисто карающей структурой государства. Альфар Первый не был магом, как и его потомки, мало того, он издал указ, что никто из имеющих магический дар выше знахарского не может занять не только императорский трон, но и получить любой министерский портфель, кроме как главы Тайной службы. А глава Конторы не менялся в империи уже более трехсот лет. И ни один из министров, промелькнувших за эти годы мимо доброжелательного взгляда мерцающего в глазнице артефакта, не осмелился отступать от рекомендаций Конторы. Ибо чревато. На местах же власть Тайной службы скорее представляла ризому, ибо низшие и средние слои населения были скорее за нее, чем против. Благосостояние метрополии нарастало именно за счет крестьянского и ремесленно-купеческого сословия. Бесплатные три класса грамоты, дающие столь необходимые умения читать, считать и производить бытовые и оздоровительные малые заклятия всем, кто захочет их освоить, при том, что каждый урок сопровождался завуалированной пропагандой против местных божеств, создали столь широкий слой местного варианта даже не атеистов, а антитеистов, что даже непонятно, почему божественная чета притихла, как мышь под веником. Впрочем, как она притихла - я уже убедилась на примере тайного святилища в Тенистом Логе.
Да, здорово Дерек рассказывает, аж заслушаться можно! Вон, даже не заметила, как местную птичку-страуса под его россказни съела, и, что еще менее простительно, выжрала бутылку более чем на пол-литра чего-то вроде хереса, и теперь меня ведет со страшной силой. Даже отрезвляющее заклинание не работает. То есть, срабатывает, но не отрезвляет. А вино оказалось непростое, с магической закладкой, и весьма хитрой, мягко и ненавязчиво закрепляющей точку внимания в положении "во хмелю", после чего рассеивающейся без следа. Ну, пьяная - так пьяная, что я, в этом состоянии не соображаю? Да весь средьмаш и до перестройки, и после нее жрал по-свински, особенно атомщики, и ничего, почище трезвых японцев работали! У косоглазых вообще до сих пор цезий-137 в Тихий океан тысячами тонн хлещет! То есть пета-беккерелями... Да, у каждой цивилизации свои проблемы... Но, собственно, пока моими проблемами являются неприятности не Земли, а Ирайи, так что стоит обратить внимание на некоторые умолчания Дерека нашего, свет, Эльхемского... Особенно то, как он обошел участие во всей этой мутной истории своего "брата", давшего начало императорской династии и объединившего разрозненные государства не столько силой, сколько обещанием - кстати, выполненным, пример остальным государственным деятелям! - порядка, стабильности и процветания. Порядка... зацепка?
- Дерек, - спрашиваю. - А тот "селянин", который тебя сюда забросил, он с тебя ничего такого... не спрашивал? Ну, подать, донести, замочить кого-то конкретного?
- Нет, - смеется Дерек. - Мочить, особенно конкретного, не требовал. Да и подавать ему ничего не нужно, он же, вроде как... бог! Не как Создатель, конечно, но и не как местная семейка паразитов.
Ага, значит, насчет "донести", и в обоих смыслах, промолчал. Уже что-то.
- Погоди, - говорю. - Боги, они тоже разные бывают. Ну, темные, светлые... серобуромалиновые. Твой из каких?
- Светлый, конечно! - оживляется шеф. - Абсолютно! Волосы как снег, одежды как небо.
- Беловолосый, - тяну, а про себя отмечаю, что небо может быть абсолютно любого цвета, в зависимости от погоды, времени суток, подсветки и находящихся в атмосфере посторонних примесей. - А вот меня пихнул в чужое тело брюнет с модной недобритостью на щеках.
- Ну, конечно! - даже не напрягся, ждал этого. - Ты ведь русская, а русские всегда с темными силами дружат.
- Как Альфар Первый? - спрашиваю. - Как его на Земле звали, а? И кто из вас своему покровителю нос натянул, что вы столковались?
- И откуда ты такая дотошная на мою голову взялась? - притворно вздыхает шеф. - Не из КГБ?
- А что, есть с кем сравнивать? - что-то я зарвалась, право слово, трехсотлетнего мага, главу Тайной службы, и собственного шефа с пристрастием допрашиваю... - Альфар? Кто-то после него?
- Альфар был никто, фантик, пустышка! Поляк надутый! - и осекся. Потом, словно не было прокола. - Я его создал, можно сказать, из ничего, из болтливого ничтожества. Ну, Райван, конечно, сперва в него много вложил... Но вся эта империя, то, что ты видишь, весь этот порядок, государственные и социальные структуры... это моих рук дело, моего разума, труда, и вот этим, - он указал на шрам. - Тоже заплачено. Ты думаешь, если я во главе, и не суюсь в каждую заваруху, если у меня индивидуальная защита сильнее, чем у иного фамильного замка... меня не пытались убить? Да я себя трижды поднимал чуть не со смертного одра! А как тогда было, когда артефактная гадость рванула, знаешь? Этот идиот бездыханным валяется, куски ребер из груди торчат, а у меня пол-лица в мясо, только кровь остановил, и к нему. Тело мертво, душа рядом торчит, как дурак на базаре, а что сделаешь, когда от сердца и легких один фарш остался? Я повернул время! Да! Можешь не верить! На крошечном участке, где-то с гроб размером... а чувство, будто Вселенную на плечах тащишь... Ну, там еще много силы было разлито, и хаос в течениях вероятностей был, но ни одной вероятности, чтобы и магия осталась, и Альфар в живых. Ты бы видела, как тело назад собралось! Над живым так нельзя - умрет, а мертвому время вперед, время назад - не критично. Как душу назад привязывал - уже не помню. Так представляешь, эта сволочь на следующий день уже парад устроила, победителей, мать его... А я полудохлый в шатре валялся, он ко мне только через сутки удосужился заглянуть - не пора ли на погребальный костер отволочь...
- Так Альфар Первый, что, нежитью был? - да все я поняла, но придуряюсь.
- Сказку про живую и мертвую воду знаешь?
- Да.
- Так вот: это - не сказка. Но не знаю, что было бы лучше...
- Да, действительно, что ты к нему привязался, что, дураков-солдафонов мало, чтоб ими рулить? Был бы не Альфар, а какой-нибудь Бренак или Тарпен Первый, какая, хрен, разница?
- Разница была, принципиальная. Но это не твоего ума дело. Тебе же что сказали?
- И что мне сказали? - недоумеваю.
- Что ты должна сделать, неужели забыла?
- Да, действительно, что? - говорю я, и прямо-таки физически ощущаю, как он пролезает своим вниманием мне в мозг.
Ну, и голова зверски кружится, так, что глаза лучше закрыть, а то вовсе вырублюсь. Как там лезет корова на березу? Да, за яблоками. А там что-то длинное, зеленое, на стене висит и пищит. Это колобок удавился. Хоронили его в глобусе, внутри, а там Мак Сим Саракеш разоряет. Ну, я пепелац нашла, только Нео говорит: спички нет. Но есть нарезной батон, я из него бегу и стреляю, а он все никак не кончается, впереди фантомный мост, на него выполз первый снег, а у меня в руках только взрывпакет акций. Тут шавка-невидимка как мне под ноги кинется!
Что ж ты, радемый, меня на пол уронил? Мне уже пора к подушке зад привязывать, то есть, нет, подушку... или пАдушку? Если падать на нее - то она пАдушка, а если нет... ты сам-то не падай... Дерек! Проснись! Я больше не буууду! А если буду? А откуда мне знать, буду я или нет? И откуда я знаю, была я мгновение назад, или мне это только кажется? Может, я только мгновение назад, такая умная и красивая, возникла из небытия и через мгновение... стоп!
Нет, не так. СТОП! Кончай рушить картину. Когда-то, давно и неправда, это было моим спасением, никто не мог уличить меня во лжи просто так, без доказательств, а когда они возникали, им находилась туева хуча объяснений, и все были равновероятны... если следак, пытающийся выбить из меня показания против моего бывшего директора, не повесился - я в этом не виновата. Я очень старалась. Но Дерек - это же не следак. Его сил вполне хватит на то, чтобы, поверив, изменить, хоть и локально, мировые течения вероятностей, и сотворить здесь нечто близкое к тому, что помыслилось. Особенно, учитывая умение работать со временем, что в сумме дает... плетельщика. Плетельщика, создавшего самосбывающееся пророчество, которое привело меня на Саракеш... тьфу, на Ирайю. Если посмотреть, кому от этого выгода, то мотив есть только у него...
И что с ним сделаешь? Все уже совершилось. Спи теперь, моя радость, усни, а я вот как раз протрезвела, возьму карандаш и бумагу, и буду описывать процесс изготовления огне-маго-упорного материала для кораблей, на которых твой спецназ пойдет громить Кугро. Не потому, что мне это очень надо, а потому, что временной паттерн должен завершиться, иначе возможны вариативные повторения.
Последние комментарии
5 часов 42 минут назад
5 часов 48 минут назад
5 часов 52 минут назад
5 часов 52 минут назад
5 часов 58 минут назад
6 часов 15 минут назад