Промах [Анатолий Ларионович Буйлов] (fb2) читать постранично

Анатолий Буйлов

ПРОМАХ

Денис Кочкин — рыжебородый мужик, одетый в солдатскую коротко подрезанную шинель, с огромным ножом на поясе — угрюмо топтал камусными лыжами бесконечный снег, который под его тяжестью жалобно скрипел и взвизгивал. Денис устал. Издали могло показаться, что это ползет среди заснеженных кедров умирающий комар. Длинный ствол ружья только подчеркивал это сходство. На бороде и лохматых бровях Дениса поблескивали кусочки льда, потрепанная овчинная шапка искрилась куржаком.

Озорно, как шаловливый подпасок бичом, пощелкивал то здесь, то там мороз, но кроме этих щелчков и скрипа шагов, чуткое ухо не могло уловить иных звуков.

Мрачные мысли терзали Дениса. Две недели ходил он по старым гарям в надежде достать изюбра, а нынче срок лицензии истек и надо выходить на трассу с пустыми руками. Для Дениса это непривычно и даже зазорно. Каждый год сдавал он промхозу пушнину и обязательно изюбра. Под шумок на одну лицензию и для себя валил зверя. Где один, там и два...

Дениса хвалили, остальным охотникам-любителям в пример ставили. Привык он к похвалам, а теперь окажется на последнем месте.

«Эх, подвела зимушка! Надо было на соболевку к Верещагину проситься, у него два зимовья. Куда ему, старому, столько угодий? Соболек ныне голоден, должен на приманку идти. Такого что не ловить? Кабы знать, где упадешь...»

Денис гнал от себя невеселые мысли, внутренне надеясь, что не все потеряно. Может быть, вот сейчас, через десять шагов, увидит он меж кустов серый бок изюбра, немедля выстрелит, торопливо подбежит к бьющемуся в предсмертных судорогах зверю и, перерезав острым ножом горло, прекратит его мучения.

Но тщетно Денис ощупывал взглядом местность, напрасно напрягал слух. Угрюмая тайга надежно прятала своих обитателей.

Скоро Денис услышал далекий, едва различимый гул лесовоза. Гул нарастал, отрывая у Дениса последнюю надежду.

Он вышел на трассу, снял и связал лыжи, разрядил ружье и, немного отдохнув на высокой снежной бровке, пошел к лесоучастку, до которого было около двадцати километров. Денис не спешил, знал, что через несколько минут его догонит рейсовый автобус. Он даже приблизительно представил себе, какие люди будут сидеть в автобусе, и что они будут спрашивать у него, и как он будет отвечать им.

Автобус догнал Дениса неожиданно, выскочив из-за поворота. Не успел он поднять руку, как знакомый шофер остановил машину, сам открыл переднюю дверь и ухмыльнулся во все лицо.

Денис вошел. Так и есть, мастер Ничипоренко на переднем сиденье — морщит свой горбатый носище, улыбку сдерживает. Лысый черт... все разъезжает.

— А-а! Денис Иванович! Мое вам почтение. Давненько тебя не видел. Все маешься? Ну, как охота?

— Плохо, Валерий Петрович, плохо.

— Ну-у? Что так?

— Сам дивлюсь, куда что делось? Десяток колонков изловил да норку, а лицензию обратно в промхоз везу.

— Ну-у? Да ты что?!

— Вот те ну! — раздраженно передразнил Денис. — Как хошь, так и думай. Пустыня! Нет мне ноне фарту. В кормовые места зверь ушел.

— Да-а, плохи твои дела, — сочувственно покачал головой собеседник и, помолчав, как бы между прочим сообщил: — А Верещагин, говорят, двадцать соболей отхватил.

Денис чуточку смешался, пожал плечами и, помедлив нарочито равнодушно, сказал:

— Повезло деду.

— Конечно, повезло, — согласился Ничипоренко, пряча усмешку.

Он хотел еще что-то спросить, но раздосадованный Денис сделал вид, что его больше интересуют пассажиры, нежели пустая болтовня Ничипоренко.

Вон там, на заднем сиденье, какая-то представительная молодая женщина в мехах, рядом поблескивает очками толстяк в капроновом пальто. И возле него худенький мальчик лет семи в черной дошке. Должно быть, сын.

На этом же сиденье, привалившись головой к стеклу, дремлет пилорамщик Васев. Этот, видать, с похмелья, голова у него не держится.

А вот и соседка Лукашиха. Закутанная в пуховую шаль, обложила себя сумками. Встретившись с Денисом взглядом, она приветственно кивнула ему.

«В сумках небось пиво, — глотая слюну, подумал Денис. — Ишь, словно квочка уселась».

Денис долго разглядывал пассажиров, потом задремал, привалившись плечом к стойке. Вдруг машина резко затормозила, едва не бросив Дениса в проход. Пассажиры, приподнявшись на своих местах, пытались разглядеть что-то впереди.

— Коза! Коза! — возбужденно закричал шофер.

Коза стояла прямо на дороге, метрах в пятидесяти от автобуса, в настороженной позе, с гордо поднятой головой. Денис опешил, не зная, как поступить в такой необычной ситуации.

— Ну, что ты стоишь?! — услышал он голос Ничипоренко. — Бей ее! Бей!

Эти слова подхлестнули Дениса. Дрожащими руками он начал шарить в карманах, отыскивая жаканы, но под руку все попадали дробовые патроны, и чем дольше он возился, тем сильней возбуждались пассажиры:

— Эх, горе-охотник! Патроны найти не может...

— Пока найдет, коза убежит.

— Не убегает!