Валун [Эрвин Штритматтер] (fb2) читать постранично, страница - 2

рассмеялся так, что шляпа с петушиным пером съехала на затылок: ох уж эти дедовы хитрости! Они преследовали одну только цель — заставить потомков сидеть на прадедовском хуторе, как ярь-медянка на медной дощечке надгробия. Его дед пытался возвести в добродетель излюбленную человеческую иллюзию, что-де все на свете прочно и постоянно. Он шагал за парой своих лошадей, впряженных в однокорпусный плуг, — являя собой картинку из хрестоматии «Пахарь», — и даже расширение вен (они у него были толщиной с карандаш) считал своей неотъемлемой собственностью. И до чего же недоверчиво смотрели его глаза с поредевшими ресницами на внука, небрежно сидящего впереди четырех лемехов и без лошади перепахивающего поле! По сравнению с ревом трактора щелканье дедова кнута было разве что комариным писком. И вот уже новая мысль взвихривается над романтической шляпой Вернера: можно ли постоянно возрастающий шум, что создан человеком, отождествлять с громом небесным, тем самым сообщая старым понятиям новое качество. Нет, хочешь не хочешь, а надо идти учиться.

Наверно, от всех этих мыслей у Вернера в конце концов разболелась бы голова, если бы вдруг не послышался лязг, за которым последовал толчок, вызвавший в железном теле трактора стон, гулко отдавшийся в тишине, как то бывает в пустых церквах.

Вернер привскочил. Плуг повис в воздухе. Мотор заглох. Вот что случается, когда мысли тракториста скачут и вьются над шляпой, вместо того чтобы идти прямо, точно борозда за плугом, как положено во время работы. Но что тут поделаешь, ежели у Вернера голова беспокойная, а лущение стерни — работа механическая! Конечно, о любом деле можно думать прямо и четко, думать изо дня в день, покуда не достигнешь в нем непревзойденного мастерства, но Вернер вовсе не стремится быть чемпионом мира по лущению стерни, или разве только совсем ненадолго. Его не устраивает вечное, закоснелое чемпионство.

Покуда Вернер слезает с трактора, клубок его мыслей, точно клубок тонкой шерсти, опять откатывается к деду, который никак не хотел взять в толк, что верхний слой земли можно вспахать как-то иначе, нежели с помощью однокорпусного плуга, двух лошадок и одного крестьянина, что наподобие грача шагает по борозде, с той только разницей, что грач тут же на месте собирает урожай, а крестьянин, отягощенный знаниями о причинах и следствиях, вынужден полгода дожидаться плодов своего труда.

Вернер чувствует свое превосходство над дедом. Он вполне может себе представить, что в один прекрасный день отпадет нужда и в тракторе и в трактористе, а пахать будет какой-нибудь агрегат с дистанционным управлением. Вернер мысленно произносит слово «агрегат», потому что любую машину, о которой у нас еще нет точного представления, лучше всего называть «агрегатом».

Но теперь пора разобраться, отчего застрял трактор. Видно, наткнулся на камень или на кучу щебня, а может, и на могильный курган. Вот было бы здорово! Сенсационная находка тракториста! Уже наши далекие предки ели вилками!

Но, прежде чем мысли Вернера успели сосредоточиться на доисторических вилках, ему пришлось подать трактор назад, вытащить плуг и даже отъехать немного в сторону. Затем он берет лопату и прощупывает размеры валуна. И тут происходит нечто странное. Валун начинает его раздражать. Он расчищает его поверхность лопатой, тем самым возвращаясь к работе уже не деда, а прадеда.

Когда Вернер наконец переводит дух, его вдруг осеняет: ведь он уже второй, даже третий раз силится определить свое местонахождение, и ему становится ясно, что он стоит на том самом дедовом клочке земли, который его отец сдал в кооператив. На том самом поле, где одно-единственное место никогда ничего не родило. Раньше оно всегда возникало в семейных разговорах и фигурировало в них как нечто неизменное, как проклятое место, и потому все это поле стало называться «чертовым огнищем». Дед внимательно следил, чтобы «чертово огнище» не удобряли ни навозом, ни минеральными удобрениями — все равно ведь там ничего не росло и во время пахоты плуг приходилось двадцать, а то и тридцать раз отрывать от земли перед «чертовым огнищем», а потом снова пускать его в ход, так как любой крестьянин счел бы позором работать на черта.

Вернер хочет узнать, насколько глубоко камень уходит в землю, и начинает копать. Земля постепенно делается все более тусклой, серой. Он роет и роет, вот уже и эта работа становится механической. И мысли Вернера разбредаются в разные стороны. Он вспоминает, что в детстве ему все же удавалось кое-чем поживиться на «чертовом огнище». Когда на поле уже лежали сухие колосья и мокрая картофельная ботва, он находил там награду за свои труды — фазанье гнездо, например, а однажды ему даже посчастливилось увидеть, как фазанята вылупляются из яиц; в другой раз он наткнулся на перепелиное гнездышко, а многие ли могут похвастаться, что видели перепелиное гнездо? Уж если не на фазанье или перепелиное, то на жавороночье гнездо можно было рассчитывать почти