Семь концов света и одно начало [Александр Владимирович Тюрин] (fb2) читать постранично

Александр Тюрин Семь концов света и одно начало

Древние – конкретно греки, вавилоняне, индусы, персы, ацтеки, германцы и им подобные – или вообще не знали Будущего, или относились к нему весьма пессимистически. Золотой Век – это Прошлое (и наука, кстати, подтверждает, что время неолитической земледельческой революции было периодом изобилия еды и социального равенства). Нынче суровый Железный Век: вы только посмотрите вокруг – войны, резня, продажа в рабство, эпидемии, падёж скота. Да и впереди ничего хорошего не светит – только космическая катастрофа, гибель людей и большей части богов.

Но жить без надежды невозможно. В зороастризме, затем иудаизме и особенно христианстве прорисовывается концепция финального исправления мира и воцарения милостивого Бога на земле, когда возляжет «овечка со львом».

Коммунизм был придуман людьми, которые прилежно изучали в школе Закон Божий, поэтому и это учение не обошлось без своего светопреставления, именуемого «мировой революцией». Пролетариат выходит, как из преисподней, из горячих цехов и шахт, и уничтожает старый мир вместе с его войнами, неравенством и эксплуатацией человека с помощью серпов, молотов и других производительных сил, то есть технологий. Подробности смотри на картинах Босха. После революционного светопреставления должно прийти на землю светлое Будущее, где в социальном экстазе сольются все и всяческие грани, эксплуататоры с эксплуатируемыми, мучители с мучениками.

При Сталине и Хрущёве коммунистическое «завтра» отделялось от социалистического «сегодня» небольшим промежутком в десять-пятнадцать лет. И это вполне естественно. Командная экономика функционировала, эффективно распоряжаясь ресурсами. Она за невероятно короткий срок вытянула страну из послереволюционной разрухи; остановила тиф, сифилис и туберкулез; превратила сто миллионов крестьян, живущих практически натуральным хозяйством, в индустриальных рабочих; разгромила бронированного супостата, явившегося за русской кровью и русской землей из жадной Европы; восстановила всё, порушенное тотальной войной; освоила суровый отдаленный, но богатый ресурсами восток страны и вывела Россию в технологические сверхдержавы со своей баллистической ракетой, термоядерной бомбой, атомным реактором, реактивной авиацией, ЭВМ, да и почти со всем своим.

Люди охотно верили, что если станет больше электричества, стального проката, транзисторов, стекла и бетона, пластмассовых изделий и точек общепита, автоматически наступит то самое, когда «каждому по потребностям».

Но начиная с эпохи Брежнева вера дала трещину, Будущее стало стремительно уноситься вдаль, пока не скрылось за научно-фантастическим горизонтом. Лишившись Будущего, люди потянулись к Настоящему, к красочным фантикам и пестрым пластиковым безделушкам, которыми помахивало перед носом советского человека западное «общество массового потребления», построенное на эксплуатации дешевых ресурсов Третьего Мира.

Отнюдь не нехватка жилья и дефицит холодильников добили нашу веру. Советская экономика приращивала метраж жилплощади и количество полезных бытовых приборов быстрее, чем любая западная страна. Нашу веру добило скучное благополучие – всеобъемлющие социальные гарантии, официальная философия мира и дружбы, потеря ощущения опасности, отрицание необходимости борьбы.

А что же Запад, который так хладнокровно разрушил наше светлое будущее?

Будущее на прагматичном Западе долгое время не находилось в сфере деятельности официальной пропаганды, оно словно отдавалось на откуп «кремлевским мечтателям». Пожалуй, только во времена ресурсного кризиса середины семидесятых о нем стали заботиться в высших эшелонах власти.

Появилось немалое число моделей ближайшего будущего (далеким, естественно, имеют право заниматься лишь писатели-фантасты). Концепция нулевого роста Римского клуба, теория постиндустриального общества Белла и Ростоу, концепция третьей информационной волны Тоффлера, концепция затухания исторического процесса Фукуямы. И что характерно, все эти построения, даже самые свежие, на данный момент, в общем, можно считать недостоверными.

Западная прогностика, футурология сейчас как будто замерли, стиснутые цепями либеральных догм. Западная элита словно перестала нуждаться в достоверных моделях Будущего, погрузившись в миражи глобального капитализма. Глобальная погоня за наживой превратилась из экономического мотора в тоталитарную идеологию. Корпоративные капиталисты заняты, по сути, лишь одним, поиском на земном шарике точек, где издержки производства будут минимальны, а прибыли максимальны. А современные информационные технологии настолько мощны, что даже беспредельную жадность и тупую недальновидность могут удачно раскрасить в цвета свободы и демократии.

Человек верующий превратился в человека потребляющего, франкенштейна с раскрытым от вожделения ртом, убогим лбом и