Чудовище южных окраин [Елена Владимировна Хаецкая] (fb2) читать постранично, страница - 28

заслуги в минувшие эпохи, сохранить за ним статус дерева.

— Ну и как? — спросил я. Никогда не задумывался над подобными вещами.

— Все не так просто, — заявил травяной, приметно разволновавшись. — Конечно, мне было бы лестно взять под свое покровительство такое замечательное растение. Но когда речь идет о спасении травы, нельзя выдвигать на первый план свои личные амбиции. Я считаю, что такова должна быть позиция ученого.

Я снова подумал о пророке Фари. Вот бы их познакомить с травяным.

— Но какое значение имеет, чем считать этот ваш…

— Папоротник? — подсказал травяной и с некоторым вызовом ответил: — Вы напрасно улыбаетесь! Совершенно напрасно. Потому что растение, получившее статус дерева, автоматически выводится из-под угрозы быть вытоптанным! Вы видели хотя бы одно дерево, по которому ходят ногами?

— Нет, — честно сказал я.

— Вот! — торжествующе воскликнул травяной. — И никто не видел. Поэтому декларация нашего диспута — это выдающийся шаг на пути предотвращения хождения по траве ногами. — Он помолчал немного и добавил:

— У нас на очереди — предотвращение вытаптывания водорослей…

— Ну, поехал, — тоскливо перебил его Гримнир. — Он теперь до ночи завелся.

Травяной посмотрел на Гримнира снизу вверх своими печальными и бесстрашными глазами подвижника.

— На последнем семинаре ты вел себя ужасно, — сказал он. — Если так будет продолжаться, Один, то в следующий раз мы выставим тебя с треском.

Гримнир насмешливо присвистнул.

И кто-то свистнул ему в ответ. Я вспомнил, что именно этот звук и разбудил меня.

— Кто это там свистит? — спросил я, и вдруг меня осенила догадка. — Уж не Густа ли?

— Она самая! — ответил Гримнир, с любопытством ползая по мне взглядом. — А ты уже и с Густой знаком?

— Я видел ее на болоте, — сказал я. — Зачем вы ее поймали?

— Это подарок герою, — сказал травяной своим унылым голосом. — От благодарных Южных Окраин, избавленных им от Чудовища.

Густа засвистала марш шахбинских ветеранов. У нее это здорово получалось. Она даже фальшивила на тех же нотах, что и Исангард. Гримнир заржал от восторга и принялся тыкать в Густу своим корявым пальцем. Послышался плеск, и рыба замолчала.

— Уйди от невинной твари, Один, — сказал травяной. — Ты сам по себе уже стихийное бедствие.

Гримнир поднялся на ноги и шагнул прочь.

— Тебя же не гонят, — крикнула ему в спину Имлах. — Останься. Только рыбу не трогай.

Гримнир обиженно сказал от порога:

— А мне неинтересно, если не трогать.

И ушел в дом.

— А что, — спросил я травяного, — Исангард действительно зарубил эту гадину?

Травяной кивнул и для ясности добавил:

— И весь об этом подвиге разнеслась далеко по лесу. Желтое тело змея разлагается под деревом, и края ран, нанесенных мечом, почернели от яда… Лесной народ хотел приветствовать героя букетом цветов, но, к счастью, я успел остановить это варварство.

— Но если чудовище, которое душило Южные Окраины, убито, — сказал я,

— то где же, в таком случае, процветание края?

— Ты странный, Кода, — заговорила Имлах, — по-твоему, раз Меч Виланда свободен, значит, здесь уже и пальмы должны расти и эти… ананасы…

Я посмотрел на нее и внезапно понял, что девчонка-то права. Чтобы, скажем, сама Имлах стала чистенькой, как ее сестры в крахмальных юбках, потребуется, наверное, не один год. Да и вообще, вряд ли она станет когда-нибудь такой — наша Имлах, Мох Кукушкин Лен. Славная она, подумал я, неожиданно для себя. Никогда не думал, что можно привязаться к такой замарашке. Имлах покраснела до слез, и я сообразил, что совершенно не слежу за своими мыслями.

— Земля не скоро оправится. И людей здесь осталось мало. Те, что ушли, вряд ли вернутся, — добавила Имлах. — Ведь и вы с Исангардом уйдете, как только он встанет на ноги…

Я не ответил. Знал, что уйдем. Мне трудно представить себе, что Исангард может обзавестись хозяйством, домом. Курями там, коровой, кроликами… Я встретился с Имлах глазами, и она грустно улыбнулась.

— Вот видишь, — сказала она.

Густа лихо плеснула хвостом в жестяном ведерке. Травяной осторожно прикрыл ее плетеной крышкой, чтобы она не выскочила на траву.

— Как вы думаете, Кода, — спросил он, — герою понравится дар Южных Окраин?

— Понравится, — сказал я. — Только вот она не сдохнет, Густа Свистящая Рыба? Имлах говорила, что Густы в неволе дохнут.

Травяной покачал головой, размахивая свисающими на плечи зелеными прядями.

— Имлах славная девушка, — сказал он, — только немного глупенькая. Ни одно существо не сдохнет, если за ним как следует ухаживать и любить его.

Я представил себе, как мы с Исангардом топаем по какому-нибудь бурелому, держа в руках ведро с Густой. Потом мысленно перенесся в пустыню и понял, что Густе не жить.

— Знаешь что, — сказал я, пытаясь перейти с травяным на «ты», — пожалуй, лучше всего будет выпустить ее обратно в болото.

Травяной посмотрел на меня еще более уныло, чем прежде.

— А вы уверены, Кода, что ваш