часов на руке не было, белел только след от них. Сейчас мы вернемся, я снова надену часы, и белый след закроется.
Но место, оставленное Фирангиз, еще долго будет пустым.
Слева по борту появилась лодка. На веслах сидела женщина в красивом купальнике. Она и сама была хороша. Портил ее листок на носу, который она приклеила, чтобы спастись от солнца. Мне этот листок напомнил фиговый лист Аполлона (только у Аполлона прикрыт срам, а здесь нос). Я засмеялся: мне понравилось это сравнение.
Женщина поняла мой смех по-своему. Ее зеленые глаза весело подмигнули мне. "Ишь ты!" - подумал я. Но тут из-за моего плеча показался Толик. Взгляд женщины сразу посуровел. Она резко отвернулась и налегла на весла. Ее лодка ушла вперед.
- Ты боишься, что я утону? Почему ты меня так крепко держишь? Ты боишься, чтоб я не упал в воду?
Когда Толик был маленьким, я думал, что он будет композитором. Потом он заговорил, и я решил, что его призвание - литература. Теперь я вижу, что он родился преподавателем логики.
Он прав: я боюсь. Если он упадет в воду и утонет, я умру. Я не смогу жить. Но чего я больше боюсь: того, что умрет Толик или умру я?
Фира была смелая девушка, она не могла полюбить меня. Ее идеалом мог стать только смелый человек, не такой, как я. Но откуда я знаю, смелый я или нет? Был ли в моей жизни случай, когда б я мог это проверить? Так что, может, я и смелый, и Фира могла полюбить меня.
Но зачем я все время спрашиваю, любила она меня или не любила? Переживал бы я больше, чем сейчас? И переживаю ли я вообще ее смерть? Ведь переживать и сожалеть не одно и то же.
К тому же еще вопрос, была ли Фира смелой. Может, я идеализирую ее. Все мы одинаковы, только стараемся казаться разными.
Нет, нет, Фира не казалась, она была.
Сурея не раз жаловалась ей на меня. Часто она делала это при мне. И как-то Фира ей возразила: "Ты не знаешь Сабира. Он не так уж плох. Внутри его живет другой человек. Он потенциально существует, и его надо лишь подтолкнуть".
Фира говорила о себе. Это в ней жил такой человек, и его не все видели. Я видел, и он мне был дороже того человека, которого видели все. Он-то и был смелым, этот другой человек.
А во мне, кроме меня, никого нет. Я одновариантный, однозначный, одноэкземплярный Сабир.
- Папа, - сказал Толик, - если б у нас был мотоцикл, было бы здорово.
Утром, гуляя, мы проходили мимо универмага, и Толик потащил меня к витрине. За стеклом на подставке стоял новенький ярко-красный мотоцикл. Он весь сверкал никелированными частями. Толик не мог оторвать от него глаз. Мы простояли у витрины полчаса и потом всю дорогу говорили о мотоцикле.
- Пап, а ты водил мотоцикл? - спрашивал Толик.
- Нет, я водил трехколесный велосипед.
- А тебе кто его подарил, дед?
- Да. Я ездил на нем по балкону, потому что бабушка не пускала меня во двор.
- Сколько тебе было лет?
- Я учился тогда в первом классе.
Но и позже я не любил техники. Отец Суреи водил "Москвич", но я не испытывал к "Москвичу" никакого интереса. Я приезжал на нем в пансионат, уезжал обратно, и все. Остальное меня не волновало.
Из-за этого "Москвича" мы и стали ездить в Кисловодск. Нынче "Москвич" остался в Баку, но мы все равно приехали. Выручил Иосиф Самойлович Басс, а точнее, коньяк "Гекгель". В обмен на две бутылки мы получила прекрасный двухместный домик. Правда, он временный, но что поделаешь? И к тому же на будущий год мы снова приедем сюда и снова поселимся в этом домике.
Тот же голос, тот же бас,
В пансионате тот же Басс...
Как все это приелось! Неужели я осужден каждое лето видеть одно и то же? Одни и те же дома, одни и те же лица: дворника Лени, администратора Жени, буфетчика Сергея, охранника Фомы Герасимовича. И конечно, Иосифа Самойловича Басса. Неужто я до конца дней обречен кататься на этом озере, смотреть на эти горы, ходить по этим улицам? Я уже тысячу раз ходил по ним. Впрочем, и ничто другое меня не влечет. Так почему же я об этом думаю?
Всюду эти "почему".
Когда Фира и Сурея были студентками, они вечно ссорились. Фира заходила за Суреей по пути в институт. Институт в двух кварталах от нашего (я говорю "нашего", потому что с тех пор, как мы поженились, я живу у Суреи) дома. Но Фира всякий раз избирала новый путь. "Куда ты меня тянешь? - сердилась Сурея. - Мы опоздаем!" - "Я задыхаюсь, когда вижу одно и то же!" - отвечала Фира. Она готова была обойти весь город, только бы не попасть на знакомую улицу.
- Я устал, - сказал Толик. - Я ненавижу твое озеро, потому что ты все время молчишь. - А о чем мне говорить?
- Расскажи сказку.
- Может, рассказать про Джыртдан4?
- А кто это, Джыртдан?
- Никто.
- Расскажи про Снегурочку.
- Ладно, но я потом расскажу, а сейчас поехали, надо сдать лодку.
Я спешил. Мне хотелось скорей получить часы и надеть их на руку. Белый след от ремешка раздражал меня. Если часы пропадут, то чем я закрою его?
Лодка ткнулась носом в причал. Я высадил Толика, прикрепил лодку цепью и направился к киоску проката. Часы были на месте. Я надел их на руку и подумал: "Вот и все. И хватит об этом".
- Пап, ты расскажешь
Последние комментарии
13 часов 16 минут назад
13 часов 52 минут назад
14 часов 45 минут назад
14 часов 49 минут назад
15 часов 1 минута назад
15 часов 14 минут назад