опухоли. Компьютер не выявил ничего такого, но продукт впервые подвергается проверке первой фазы.
Киваю. Я калач тертый.
Док трындит дальше. В эксперименте кроме меня участвуют еще три добровольца. Трое их нас — испытуемые объекты, четвертый — контрольный, он получает плацебо. Мы не знаем заранее, кому достается препарат, а кому — пустышка. Мне понятно?
Испытуемые объекты, контрольные объекты, плацебо, а мои ноги тем временем могут сгнить и отвалиться еще до того, как закончатся опыты. Все ясненько, док. Позабавимся.
А доктор Умник продолжает. Если что-то меня не устраивает, я могу уйти сейчас, и его компания выдает мне сто долларов за потраченное время и снабжает авиабилетом домой. Однако если я выхожу из игры во время испытаний или попадаюсь при попытке смыть мазь, меня вышвыривают из эксперимента и ни гроша не платят.
Ага-ага. Он обязан сказать это, потому что так велит закон. Никогда не иду на попятный, говорю. Когда приступать?
Доктор Умник ухмыляется. Любит славных сговорчивых крыс. Завтра утром. В восемь ноль-ноль.
Спрашиваю, могу ли побродить вечерком по городу, поразвлечься. Хмурится. В таком случае, говорит, потом придется еще раз сдавать мочу. Киваю. Нет проблем. Он пожимает плечами. Естественно, к полуночи вы тут как штык. И остаетесь здесь уже до окончания эксперимента.
Нет проблем.
Еще час валандаюсь с бланками и контрактами. Доктора Умника не удивляет, что не слишком хорошо читаю. Должно быть, это значится в бумаге, которую моя агент выслала факсом его компании. Читает все вслух, а я знай записываю на маленький диктофончик, который всегда при мне. Агент научила. Так мы запросто предъявим его компании иск, если они выкинут какой-нибудь фортель. Может, крыса и не умеет читать, но у нее тоже есть права.
Вроде все путем. Подписываю весь юридический бред. Доктор Умник вручает мне пластиковый браслет, следит, как я нацепляю его на левое запястье, и отпускает восвояси. Замечаю, на прощание руки мне не жмет. Может, боится подхватить функциональную безграмотность.
Снаружи ждет все тот же мальчишка. Провожает меня в общагу на седьмом этаже.
Похоже на больничную палату. Без окон. Шесть комнатушек вокруг большой общей. Маленькое кафе сбоку. Пара столов, несколько стульев и диванчиков. Книжные полки доверху набиты старыми журналами и потрепанными книжками в мягких обложках. Пятидесятидвухдюймовый телевизор с плоским экраном, рядом — гора кассет. Таксофон в углу. Бильярдный стол — с виду дешевка. Под потолком — «рыбий глаз» камеры наблюдения.
Все как обычно. Бывает лучше, бывает хуже.
Комната маленькая. Кровать, стол, шкаф. Окон нет, зато по крайней мере имеются сортир и ванна. Считай, повезло. На сей раз — никаких соседей. Не в кайф, когда один все время задает храпака, а у другого съезжает крыша на шестой день эксперимента и его вышибают ко всем чертям.
Моя сумка валяется на кровати. Молния не закрыта до конца. Они всегда тебя обыскивают, хотят убедиться, что ты не тащишь с собой бухло, курево, колеса, дурь или мобильник.
Пацан говорит, ему надо идти. Напоминает: никуда не выходить без бейджа. Лады, до завтрева, говорю.
Распаковываюсь и выметаюсь. Хочется перекусить и проверить, как тут обстоят дела с ночной жизнью.
В комнате отдыха сидят двое, смотрят новости. Парень и девчонка. Парню около тридцати. Худой, длинноволосый, с реденькой бороденкой. На коленях — открытая книжка. Меня словно и не замечает.
Девчонка — другое дело. Тоже крыса, но такую клевую крысу встречаю впервые. Длинные каштановые волосы. Стройная и спортивная. Симпатичная. Мой тип.
Прохожу мимо, ловлю ее взгляд. Киваю. Она кивает в ответ, слегка улыбается. Ничего не говорит. Просто кивок и улыбка.
Думаю об этом кивке и улыбке всю дорогу вниз в лифте.
По прошлому разу помню одно славное местечко в Дорчестере.[14] Хватаю рикшу, еду туда.
Вывеска над дверью:
«Вход * воспрещен».
В тот раз кто-то прочел ее мне, потом объяснил, что значок в середине, символ-звездочка, — это астериск. Что похоже на астериск? Не дошло, говорю. Он смеется и отвечает: наклонись, просунь голову между ног и вглядись получше. Теперь дошло.
Внутри можно выкурить косячок, если, конечно, у тебя есть что дунуть. Пятьдесят шесть сортов пива. Не обслуживают разве что в сортире, а за столиком — сколько угодно. В меню гамбургеры, хот-доги, поджаристые куриные палочки, луковые колечки. Никаких тофу-пицц[15] или чечевичных супов. На стенах в рамочках фотки Мадонны, Кейта Муна,[16] Синди Кроуфорд и Сильвестра Сталлоне — все голышом. В углу древний вурлитцеровский музыкальный автомат,[17] загруженный дрянью, которую не продашь без наклейки с предупредительной надписью. Детям до восемнадцати и все такое.
Никаких малолеток.
Копы закрывают такие местечки, если они становятся широко известными. А бывает, и нет.
Последние комментарии
1 час 9 минут назад
2 часов 59 минут назад
8 часов 45 минут назад
8 часов 50 минут назад
8 часов 54 минут назад
8 часов 54 минут назад