Амазонка [Максанс Фермин] (fb2) читать постранично, страница - 2

грудь, рот, будто прекрасный плод, и глаза абиссинской кошки. Метиска. Красавица. Она плясала и кружилась из одного конца таверны в другой, так что подол ее платья то и дело взлетал в воздух. Танцевала она прекрасно, немного вызывающе, что да, то да, но она была рождена для танца, и те, кто смотрел на нее, нисколько не возражали.

Вдруг она прислушалась. Снаружи донеслась музыка. Такая красивая, что Жулия застыла на месте посреди комнаты, словно обратилась в соляной столп.

В эту минуту полковник Родригиш поднял руку, и в таверне стало тихо.

— Слушайте! — сказал он.

Теперь прислушались все.

Сначала было слышно только какое-то журчание вдалеке, едва различимый перезвон. Потом постепенно звуки стали громче и заполнили зал.

— Да это колокольчик на посудине старика Симбриша, — сказал беззубый сборщик каучука.

После этого он осушил стакан, отер тыльной стороной ладони пот, выступивший у него на лбу, и вернулся к прерванной партии в карты. Партнер по игре разглядывал его с такой уничижительной улыбкой, какой был бы достоин самый последний идиот во всей Амазонии.

— Ничего подобного, Чику. Это просто обезьяны орут, вот что это такое.

Один золотоискатель, который надрался так, словно только что открыл самую большую золотоносную жилу в Южной Америке, крикнул:

— Да нет же, я вам говорю, это сирены на речке поют!

Никто так и не смог угадать природу странного звука, потому что, приходится признать, в этой деревушке, затерянной в самом густом на свете лесу, ни у одного человека не было музыкального слуха. Единственной мелодией, к которой здесь привыкли, было пение птиц на заре и вопли попугаев ара в вечерних сумерках.

Звук приближался. Он нарастал и крепнул, как растение, напоенное дождем. Некоторые узнали в растущем звуке музыку — нереальную и прекрасную. Это была музыка, какой никто и никогда не слышал на берегах Риу-Негру. Мелодия, источником которой наверняка был какой-то особенный инструмент — чтобы создать его, потребовалось немало знаний и опыт многих и многих лет, а может, и многих веков, ведь далеко не сразу удается добиться такого необычного, удивительного результата. Одним словом, это был инструмент, сделанный рукой мастера.

Сервеза облокотился одной рукой на свою стойку — в другой руке у него был стакан с пивом, — приоткрыл ярко-голубые глаза и объявил со своей обычной флегматичностью и добродушием:

— Я, конечно, не музыкант, но скажу вам: это играют на рояле.

Альберт Сервеза Амрайн — швейцарец, осевший в Амазонии благодаря совершенно необъяснимому и невероятному стечению обстоятельств. Чтобы не умереть со скуки, он исполнял обязанности бармена. Он единственный в деревне Эсмеральда умел варить пиво, а главное, владел искусством выпить больше десяти литров этого напитка и остаться на ногах — по этой причине он приобрел несокрушимый авторитет и безграничную власть над сборищем пьянчуг, обосновавшихся в таверне.

— Рояль у нас на реке? Да ты спятил! — прогремел Родригиш.

— Готов поклясться, полковник, так оно и есть.

Полковником Родригиша называли все, неважно, работал человек на него или нет: это была дань славному прошлому Родригиша, и, хотя его служба давно закончилась, правило следовало соблюдать, если только вы не хотели проявить неуважение к его персоне — за что можно было легко получить пулю между глаз и сгнить в каком-нибудь отдаленном уголке джунглей.

— Да откуда мог тут взяться этот чертов рояль, ну скажи, болван? Со дна реки, что ли?

Сервеза отпил немного из своего стакана, покачал головой и, не отрывая взгляда от прекрасных глаз Жулии, с улыбкой объявил:

— А может, это рыба-рояль.

Метиска прыснула. Но у Родригиша не было настроения шутить. Он закусил окурок сигариллы и, обращаясь ко всем присутствовавшим, язвительно выпалил:

— Если это рояль, я дам отрезать себе яйца!

Несколько голосов повторили за ним, словно эхо:

— Ну дает Сервеза! Рыба-рояль!

— Ага, еще скажите: раздвижной осьминог!

— А почему не шестиструнная рыба-меч? В таверне захихикали над швейцарцем.

Его тут все любили, но надо сказать, иногда от пьянства у него шарики заходили за ролики.

— Да точно, полковник, это рояль!

Музыка слышалась все более внятно.

— Вашим яйцам не повезло, полковник: кажется, на этот раз Сервеза прав. Идите посмотрите и ущипните меня, если я сплю.

Это сказал Жесус Диаш, ловец пираний. И если в чем-то на этом свете можно быть уверенным — так это в том, что Жесус Диаш не из тех, кто видит сны наяву.

— Что ты сказал? — спросил Родригиш, резко поворачиваясь к человеку, который нарушил спокойствие в Эсмеральде и теперь торчал в дверях, словно плесень, выросшая в напитанных влагой джунглях.

Жесус Диаш снял соломенную шляпу, улыбнулся всеми своими желтыми зубами и бросил, как будто ни к кому не обращаясь:

— Я сказал, что там на реке — рояль.

Вслед за Жесусом Диашем из таверны один за другим вышли Родригиш и его люди — странная