«Людвиг» [Анатолий Петрович Днепров] (fb2) читать постранично, страница - 3

Какие, кому?

– Самые наилучшие, человеку, находящемуся в небе.

– Ничего не понимаю.

– Чудак. Завтра столетие со дня открытия трассы Земля-Луна. Торжественные вечера, народные праздники, гулянье и так далее. А кроме того, радиосвязь с Луной.

Я вздрогнул.

– Разве ты не хочешь поговорить с Ольгой?

Я пожал плечами, не зная, что мне ответить.

– Ты какой-то странный, Владо, честное слово. Впрочем, как знаешь. Только для разговора тебе нужно прийти между семью и девятью вечера в Управление космической связи, седьмой этаж, комната семьсот. Я зарезервировал для тебя пять минут.

Некоторое время я ходил по комнате, думая, что мне делать. Что делать, что делать?

– Что мне делать, «Людвиг»? – спросил я старую машину.

Конечно, я должен сказать Ольге то, что не было сказано. Но как? Какими словами?

– Я люблю Ольгу, «Людвиг»! Как мне сказать ей об этом?…

…Я подошел к пульту управления и повернул ручку экстремального поиска. Затем я включил систему самопрограммирования и всю память машины. «Людвиг» загудел, как бы сообщая мне, что он готов выполнить любое задание.

Ряд черных клавишей с полуистертыми надписями: «Диф. уравнен.», «Интегр.», «Эконом. задачи», «Промышл.». Я нашел слово, наименее истертое временем, и нажал на клавишу…

«Старик работает медленно, очень медленно», – подумал я, глядя на неподвижный барабан. Наконец он пришел в движение.

Когда на следующий день я передал небольшой моточек проволоки девушке-оператору, она удивилась.

– А говорить вы не будете?

– Нет.

– Кому передать?

– Ольге Алехиной, биофизическая база.

Девушка вставила катушку в проигрыватель и нагнулась над микрофоном.

– Вызываем биофизическую базу, Ольгу Алехину.

Во всех динамиках, расставленных в зале ожидания, послышался шорох, а затем раздался голос, который звучал гулко, как в огромном пустом зале:

– Ее фамилия теперь не Алехина, а Карено. Сейчас она в кратере Коперника, на квартире своего мужа Георгия Карено. Говорить будете?

Я яростно завертел головой. Девушка-оператор сказала:

– Для Ольги Карено есть запись. Включите квартиру. Алло, Ольга Карено, алло…

– Да, я слушаю!

И я услышал музыку. Ее услышали все, кто был здесь. Это была старинная фортепьянная пьеса. Мелодия лилась, предельно ясная, искренняя, а аккорды создавали удивительный мерцающий фон, который, если закрыть глаза, превращался в лунный свет. Это была мягкая, грустная пьеса… Теплота руки Ольги, шорох камыша, качающаяся в воде лодка… Аккорды прятались за вязь основной темы, а затем властно выдвигались вперед, утверждая силу и могущество. Так было долго, целую вечность. И вот музыка замерла.

Девушка-оператор встрепенулась и скороговоркой произнесла:

– Переходим к следующей корреспонденции…

Но я уже ничего не слышал. Я быстро шел по коридору, а рядом со мной шагал пожилой, совсем седой человек.

– Хорошо придумано, молодой человек! – вдруг сказал он.

Я остановился и вопросительно посмотрел на него.

– А что это за музыка?

– Вы не знаете?

Я смутился. Откуда мне знать! Ведь это письмо придумал «Людвиг»!

– Молодой человек, – сказал мой попутчик, – это первая часть сонаты до-диез минор, написанной в начале девятнадцатого столетия гениальным композитором Людвигом ван Бетховеном. Иногда эту пьесу называют Лунной сонатой.

И тогда я побежал. Я бежал через весь город к вычислительному центру. Я сталкивался с прохожими, пробирался сквозь толпы праздничных людей, вырывался из рук танцующих на улицах и площадях, вскакивал в автобусы и, совершенно выбившись из сил, на лифте взлетел на десятый этаж. Я широко распахнул дверь своей лаборатории и остановился как вкопанный. На том месте, где раньше стоял «Людвиг», возвышалось сооружение из блестящего металла и пластиков…