Смерть на берегу Дуная [Ласло Андраш] (fb2) читать постранично, страница - 6

поговорили. На ней еще была очень уж короткая мини-юбка.

- А у тебя хорошая наблюдательность.

- Да?.. Только не уверяй меня, па, что ты сам таких вещей не замечаешь.

- А разве я уверяю? Теперь скажи мне, почему моя болезнь оказалась так некстати.

- А, да… Это из-за Вильмы. Она знает, что ты мой отец, то- есть знает, что это по вашей части, что вы там занимаетесь расследованием…

- Ну и?..

- Просила передать, что хотела бы прийти к тебе.

- Но ее и без меня допросят. И уже, наверное, допросили.

- Да. Но она доверяет только тебе.

- Мне?

- Да. Я сказал ей, что ты предок очень порядочный.

- Благодарю. Это любезно с твоей стороны. Только будь добр, не делай мне больше рекламу.

- Хорошо, па. Значит, можно ей прийти?

- Сюда? На квартиру?

- Ну, раз ты не на работе…

- Как у тебя все просто, Андриш… Я ведь сейчас болею и не имею права вмешиваться в расследование.

- Да я и не думал об официальном расследовании. Только так, приватус.

- Приватус? А ты знаешь, что такое приватус?

- Латинское слово. Значит - в частном порядке.

- Спасибо за разъяснение. Хорошо, пусть приходит завтра к пяти.

- У нас до полшестого занятия в кружке.

- Тогда после занятий. Но твое присутствие необязательно.

- Я потерплю, па.

- А теперь убирайся, а то я чем-нибудь запущу в тебя… И прихвати с собой поднос!..

Это было еще в понедельник.

Первая половина вторника оказалась для Белы Келемена суматошной. Врач ушел в четверть десятого. Бела прочитал половину главы из романа «Случай с торговцем ковров из Алеппо», но чтиво было скучным, и он заснул. В четверть двенадцатого поговорил по телефону с Раудером, а через полчаса товарищ Банга принес огромный пакет с двумя папками, в одной из них были копии материалов расследования, в другой - фотографии. Манци угостила Бангу черным кофе, они поговорили, потом гость ушел, а Бела до обеда - Манци подала обед в четверть второго - изучал материалы. После обеда он принял лекарство и снова заснул. В полтретьего проснулся, встал, пошел в ванную, умылся. На столике нашел записку жены: «Ушла к вязальщице. Вернусь около пяти».

Бела надел телогрейку бордового цвета и, прихватив пачку новых салфеток, уселся в свое любимое кресло у печки, включил радио и под звуки программы «Только для юных» вновь просмотрел весь материал.

Допросили проводника электрички. Он точно помнил, что Хуньор был в электричке, отправлявшейся в восемнадцать пятьдесят пять. Поезд останавливается у рыбачьих домиков по требованию, следовательно, тот, кто хочет сойти, должен заранее предупредить проводника. Хуньор предупредил. Огромная охотничья сумка лежала на полу, у его ног. Проводник спросил его, почему он не положит ее наверх, на багажную полку. Хуньор ответил, что не хочет, чтобы угольная пыль сыпалась на головы пассажиров. Проводник помнит, что у него еще был туго набитый портфель, хотя, впрочем, он не уверен, что именно у него видел портфель и что это было именно в среду, во второй половине дня. У рыбачьих домиков, кроме Хуньора, никто не сходил. Проводник узнал Хуньора - из шести он выбрал именно его фотографию.

Допрашивали проводников и из других поездов, но все они в один голос заявляли, что у рыбачьих домиков никто не «ходил - иначе они бы запомнили, ведь поезд у рыбачьих домиков не останавливается, если пассажир заранее не предупредит проводника. И с ночных электричек никто здесь не сходил. Из таксомоторного парка тоже сообщили, что в тот день пассажиров на такое расстояние не было: сорок километров туда и сорок обратно - таких заказов не поступало.

Еромош и Дюри Сипек возили Дежёне Балог к месту происшествия на машине. Сначала они отправились на проспект Мартирок к дочери Балог за связкой из пяти ключей. Два ключа были от калиток со стороны Эрдёшора и Дуная, два от двери и еще один от летней кухни. У Хуньо-ра была такая же связка ключей, которую дала ему сестра, когда он уходил от нее. Другая связка всегда находилась у дочери Балог. Ключи, которые были у Хуньора, исчезли, поэтому надо было ехать к дочери Балог, двадцативосьмилетней модельерше, разведенной женщине, жившей в однокомнатной квартире.

Можно, следовательно, предположить, что в ночь со среды на четверг в домике могла побывать и дочь Балог. Тем более что у нее есть своя машина - «фиат» кофейного цвета,

Еромош работает обстоятельно, аккуратно. В мелкие детали пока не входит, но на всякий случай не забывает упомянуть в докладе и дочь Балог. Правильно.

По свидетельству сестры, когда Хуньор пришел к ней за ключами и рассказал, почему он хочет переехать, у него был черный лакированный чемодан, в котором, но ее словам, были его вещи. Балог тогда уже знала, что ее брат бросил семью; два дня назад к ней в слезах приходила его жена и все рассказала.

Хуньор не говорил сестре, что бросил семью из-за другой женщины. Он жаловался, что у него никого нет, но он не может примириться с мыслью, что жизнь для него закончилась в сорок пять лет. Жену он не выносит из-за ее вечной ревности, да и не любит ее; дочь выросла, и теперь нет нужды