Жизнь в белых перчатках [Керри Махер] (fb2) читать постранично, страница - 3

когда черный «мерседес» вез их на очередной официальный ужин.

Ей казалось, что в последние дни они видели друг друга только в маленьких закрытых пространствах во время коротких промежутков между разнообразными мероприятиями.

— Ну что ты, Грейс, это на тебя непохоже, — удивился муж, накрывая ее ладонь своей.

Она вытащила руку и положила к себе на колени, обтянутые чесучой персикового цвета. Завтра с утра описание ее платья появится в постоянных колонках всех газет. Обозреватели сосредоточатся на том, как искусно сшит и мастерски вышит ее наряд, почти не упомянув о книгах, которые она читала сегодня спозаранок детям в больнице, или о долгих часах, проведенных ею за подготовкой предстоящего Гала-бала Красного Креста, когда приходилось практиковаться в утомительном искусстве дипломатии, следя, чтобы ни одному жертвователю не наступили на любимую мозоль и все важные персоны получили свою порцию лести.

— Прости, Ренье, — произнесла Грейс, задействовав свои самые нежные интонации. — Кажется, я просто… не в себе.

Когда дело касалось мужа, она всегда старалась напустить тумана, и такая стратегия себя оправдывала. Его не интересовали ни глубина чувств жены, ни ее мысли. Долгое время Грейс терзало неприятное чувство, что он то и дело недопонимает ее и при этом вовсе не горит желанием понять. Однако недавно она осознала, насколько легче от этой его ограниченности делается ее жизнь в Монако. Раз муж ни о чем не спрашивает, то и объяснять, что к чему, совершенно незачем. Сэкономленные таким образом силы можно сберечь для ситуаций, в которых у них возникают разногласия.

— Не постараешься ли прийти в себя к двенадцатому ноября? — спросил он. — Ведь нашим подданным наверняка захочется в этот день воздать почести своей княгине. Боюсь, они не поймут, если никаких празднеств не состоится.

Его тон был довольно терпеливым, но Грейс знала, что это изменится, если она не пойдет на попятный в течение недели. А пока что Ренье лишь свел темные брови и поджал пухлые губы в обиженной улыбке, означавшей, что он, конечно же, понимает, почему ей не хочется делить со всем княжеством настолько интимный момент своей жизни, но им обоим известно, что наилучшим из всех возможных вариантов будет все-таки пойти на это.

И все же Грейс сильнейшим образом ощущала всю иронию ситуации с этим ее днем рождения! Ведь если Ренье поднимет вокруг него много шума, то ее сочтут возвеличивающей саму себя зазнайкой, а ее нелегкий труд во имя княжества уйдет еще глубже в тень. Она предстанет эдакой Марией-Антуанеттой с сумкой от «Эрме» и в бриллиантовой тиаре. Но если ничего не устраивать, а просто отправиться с семьей поесть бургеров, одевшись в любимые джинсы с джемпером (ее старая подруга и любимый модельер Эдит Хэд называла это нарядом простушки), то подданные ее изысканного княжества останутся недовольны тем, что она не постаралась им угодить, — они ведь ожидают, чтобы их княгиня всегда выглядела как картинка из журнала мод.

Грейс одновременно удивляло и угнетало, что после почти тринадцати лет брака с монархом ей все еще приходится иметь дело с этой «уловкой-22». Не далее как на прошлой неделе она посещала больницу, отремонтированную и модернизированную ею с той же тщательностью и заботой, с которой большинство женщин обставляют собственные жилища. Благодаря ее хлопотам это медицинское учреждение из захудалой богадельни превратилось в клинику, оборудованную по последнему слову науки. Зная, что во время посещения онкологического отделения ее будут фотографировать, Грейс надела аккуратный летний костюм с юбкой и кеды из шамбре, которые повернутая на моде двенадцатилетняя Каролина иначе как уродливыми не называла. Княгиня попросила фотографов не снимать ее ноги, объяснив, что надела спортивную обувь, а не туфли на каблуках, чтобы навестить как можно больше пациентов и не угодить при этом в ортопедическое отделение.

Она думала, что шутка разрядит обстановку, но заметила, что некоторые медсестры нахмурились, а одна даже покачала головой, чтобы выказать Грейс неодобрение.

Эта сестра была очень пожилой, ее загорелое лицо избороздили глубокие морщины — такой след за долгие годы оставили на нем многочисленные летние деньки, проведенные на пляже.

При виде этой обычной, зачастую противоречивой, реакции на свое появление Грейс подавила вздох. Благоговение перед ее материнством смешивалось с осуждением избранных ею методов воспитания. Благодарность за благотворительную деятельность — с неприятием ее гардероба. А восхищение красотой княгини, самое сильное чувство, которое та вызывала у подданных, вступало в конфликт с неприязнью к ее происхождению: она прибыла из-за океана, из страны, которую здесь не любили за великодержавные замашки и сговор с Францией, стремящейся держать Монако под башмаком.

Подобная смешанная реакция была, с точки зрения Грейс, лучше откровенной враждебности, которую Ренье ощущал на заре их брака и использовал как --">

Пожертвовать